Последнее тоже должно иметь место, но не как самоцель, а как средство – как элементарное материальное основание духовного, культурного и физического развития человеческой личности.
Становление нового общества, как говорилось выше, не есть одноразовый (революционный) акт, а подразумевает определенный переходный период, в течение которого должна произойти качественная трансформация общественных отношений. На этом этапе неизбежны переходные формы отношений, включающие в себя различные фрагменты социально-экономических и духовно-идеологических форм прошлого. Важно, чтобы при этом сохранялся стратегический баланс социокультурной трансформации, ее общее духовно-идеологическое направление. Для определения параметров переходных соотношений можно воспользоваться условиями, предложенными в свое время М.Назаровым для поиска срединного пути между советским социализмом и западной либеральной демократией. Говоря о необходимости отделить ложь от правды у каждого и соединить эти правды в определенном синтезе, М.Назаров пишет: «При этом… общественные ценности – социальная справедливость (этическая ценность); свобода (онтологически укорененный дар); экономическая эффективность (ценность прикладного значения) связываются в треугольник со следующими отношениями:
– социальная справедливость не должна нарушать свободу и препятствовать экономической эффективности (то есть гасить в людях творческую энергию);
– свобода не должна вырождаться в вопиющее социальное неравенство и ограничивать экономическую эффективность с другого конца: эгоизмом предпринимателей, оценивающих успех не с точки зрения интересов общества, а лишь своих интересов;
– экономическая эффективность не должна подчинять себе высшие ценности справедливости и свободы, превращаясь в самодовлеющий экономизм…
Очевидно, гармония земной жизни достигается в том случае, когда треугольник из плоской фигуры превращается в пирамиду с вершиной в виде абсолютных духовных ценностей, определяющих и направленность свободы, и критерии справедливости и ставящих экономическую эффективность в подобающее ей служебное положение»[x].
В этом смысле непосредственной переходной формой и первой ступенью к христианскому социализму в нынешних условиях может стать социальное государство, где принципы социальной справедливости, свободы и экономической эффективности находятся в достаточно сбалансированном виде (шведский социализм). Это своего рода буфер в историческом, социальном, политическом и теоретическом плане, который необходим для адаптации возвышенных истин христианского социализма в реалиях нынешнего мира. Данный акцент тем более знаменателен, что Россия формально позиционирует себя в своей Конституции (Статья 7) как социальное государство, хотя фактически это очень далеко от истины… Здесь теоретический разговор о новом христианском социализме и переходит в плоскость реальной политики: социальное государство – это конкретный путь к христианскому социализму!
Сначала национально-ориентированное социальное государство со смешанной экономикой и утверждением широких патерналистских начал в социальной сфере; затем общественное формирование в его лоне христиански обоснованной идеологии (идеологии христианского социализма); и затем постепенное воплощение этой идеологии в реальной социально-экономической и культурной практике государственной жизни. На этом пути нет революций и каких бы то ни было непреодолимых преград политического, теоретического или мировоззренческого свойства, кроме, разве что, сопротивления внутренних и внешних антихристианских сил. Но в том случае, если российское общество действительно «родится свыше», то есть сможет мобилизовать свою волю к христианскому преображению общественного бытия, никакие преграды подобного рода не будут уже иметь существенного значения. Ибо все они рассеются как дым перед лицом боговдохновенной истины Русской идеи, вновь актуализирующей свой пассионарный потенциал в реальной истории.
В современной западной политологии социальное государство позиционирует себя как особый, социально-ориентированный тип государственности с многоукладной экономикой, высоким уровнем социальной защищенности, общественной солидарности и утверждением принципа социальной справедливости. По своему характеру это, однако, половинчатая, промежуточная форма организации современного государства, пытающегося найти определенный социально-приемлемый баланс между либерально-рыночными принципами капиталистической экономики и социально справедливыми формами организации общества. Представляется, что в связи с асоциальной сущностью либерально-капиталистических отношений (о которой многократно говорилось в данной работе) стабильные органичные формы подобной организации общества невозможны в принципе, но в качестве переходных форм могут иметь очень существенное значение.
В данном контексте для нас представляет определенный интерес модель смешанной экономики, разработанная Ассоциацией независимых ученых, о которой пишет Е.Троицкий: «…предлагаемая ею планово-рыночная двухуровневая экономика предусматривает, что первый уровень экономики представлен общенародной собственностью, управляемой государством, использующим плановые механизмы регулирования. На этом уровне решаются задачи обеспечения глобальных интересов страны, развития общества по пути научно-технического прогресса, функционирования систем национальной безопасности, накопления необходимых стратегических резервов развития. Второй уровень экономики опирается на частную, кооперативную и мелкогрупповую собственность, используя рыночные механизмы регулирования. Задачами этого уровня являются удовлетворение мобильных экономических интересов общества и индивидуальных потребностей населения в реализации творческой и деловой активности»[xi].
Социальное государство может послужить реальной социально-экономической платформой для нового христианского социализма, но оно не способно что-либо предложить в плане качественного духовно-нравственного преображения общества. Основной слабостью социального государства в том виде, как оно существует в западной Европе (Швеция, Норвегия, Германия…) является внутренняя противоречивость его идеологии. Социальные обязательства государства перед обществом выглядят в этой системе как односторонняя жертва, в то время как обязательства общества и отдельных его членов перед государством не мотивированы соответствующим уровнем самосознания. Система прогрессивного налогообложения, на которой почти целиком держится система социальных гарантий, сама по себе не создает общественной солидарности и не может перевести общество в состояние «общего дела» – главное условие национально-исторического единства и созидания. Парадигма государства социальной помощи при всей своей патерналистской правде, тем не менее, оказывается неэффективной, т.к. ведет к росту иждивенческих настроений и, как следствие, – перманентному дефициту социального бюджета. Для нейтрализации этого фактора необходима добровольная самоотдача и определенного рода бескорыстный энтузиазм со стороны членов общества, что достигается лишь соответствующей одухотворенной идеологией, способной вдохновить и оправдать подобную общественную самоотдачу. Задача о социальном государстве решается лишь в системе: «общество для человека – человек для общества», где гражданская сознательность членов общества имеет определенное минимально допустимое значение. Очевидно, что в обществе западного типа, с преобладанием культа социального индивидуализма подобная задача встречается с непреодолимым внутренним противоречием. И наоборот, общества восточного (традиционного) типа изначально предрасположены к поддержанию подобного общественно-государственного баланса. Так, русская крестьянская община может рассматриваться как некая архаичная микро-модель социального государства, где социально-экономические отношения между обществом и каждым его членом сбалансированы самым оптимальным образом. Причем не за счет условно организованной (механической) системы распределения, а за счет высокого уровня общинного самосознания, освященного христианским представлением об основах социальной справедливости.
Таким образом, резерв гражданской ответственности, самоотдачи и жертвенности, так необходимый для полноты реализации принципов социальной справедливости в современном социальном государстве, заключается в христианском преодолении психологии социального индивидуализма на всех уровнях общественного бытия. Поэтому в данном контексте можно сказать: христианский социализм как реально достижимая историческая цель – это современное социальное государство с фундаментальной христианской идеологией.
[i] Достоевский Ф.М. Дневник писателя // Возвращение человека. — М., 1989. С.451.
[ii] Митр. Иоанн. Русь соборная. — СПб., 1995. С.167.
[iii] Соловьев В.С. Оправдание добра // Соч.: в 2 т. — М., 1990. Т.1. С.65.
[iv] Там же. С.286.
[v] Там же. С.284.
[vi] Ильин И.А. Путь к очевидности. — М., 1993. С.375.
[vii] Франк С.Л. Духовные основы общественности // Путь: сб.ст. — М., 1992. С.20.
[viii] Ильин И.А. Путь к очевидности. — М., 1993. С.359.
[ix] Булычев Ю.Ю. Православие, Россия и современная цивилизация // Русское самосознание. — 2005. № 11. С.116.
[x] Назаров М.В. Тайна России. — М., 1999. С.187.
[xi] Национальные концепции социализма и судьбы России. Сост. Троицкий Е.С. — М., 2004. С.85.
Последние статьи этой рубрики:
А.Молотков. МИССИЯ РОССИИ. Православие и социализм в XXI веке
Ч.I. Глава 1. Национальная идея и национальная идеология
Ч.I. Глава 2. Кризис национальной идеологии
