Игорь Голаев

Прошло 20 лет, со времени крушение уникальной, бесприцедентной в истории человечества супердержавы, просуществовавшей ровной 70 лет. 20 лет – это достаточный срок, чтобы обернувшись назад сделать выводы. Надежды и веры в красочные обещания, которыми страну кормили все эти годы – нет. Теперь, когда все последние следы оставшиеся от наследия СССР погребаются под лозунгами «реформ» - простые люди, особенно, если они еще успели пожить в этом «вчерашнем дне», начинают осознавать всю трагедию настоящего, у которого нет будущего и ценность того вчерашнего, которое уже сегодня никак не вернешь. Потеряем – плачем, имеем – не храним. Живя ранее в постоянной опеки государства над личностью, тяготясь этой опекой, теперь, живя как брошенные, никому не нужные люди и прежде всего самому государству и обществу, мы теперь начинаем реветь от этого холодного равнодушия. Государству и обществу интересны лишь те, кто имеет деньги и власть. Мы, простые смертные, с дырявым карманом и в залатанных валенкам – не интересны во все. Мы второй сорт, если не третий или четвертый. И неужели нам самим не стыдно за себя? ЗА то, что нас так ловко одурачили бойкие мальчики в лощенных костюмах. Пообещали не долгожданное коммунистическое «светлое будущее», а близкое, мгновенное, лишь стоит на время затянуть пояса. Народ поверил, пояса затянул, да так и остался в состояние муравья. Затянутые до предела, несущие колоссальные ноши, превышающие общепринятые человеческие возможности. Несем и себя и семерых сверху. Сегодня, президент говорит, что для борьбы с коррупцией, терроризмом, чиновничеством, нужно создать еще несколько министерств и тогда проблема решиться. Но как эти вопросы могут решиться вообще, если торговля, продажничество, предательство народа и национальных интересов ведутся с верхов. Расширяя управленчискую пирамиду с верху, вся эта махина держится на очень зыбкой и тонкой одной единственной точкой и связью с народом. Перевернутая пирамида очень неустойчива и опасна, стоит только народу, для кого вроде бы весь этот аппарат старается, трудится не покладая рук – напереть, качнуть ее, как полетит вся эта пирамида верх головой. И как видится, управленческая пирамида этого не понимает, не видит, не осознает. А значит и крах падения ее будет очень сильным. И для того, чтобы этого не произошло, пирамида затуманивает сознание народа через пустой треп голубых экранов, по которому с утра до утра идут фильмы, конкурсы, шоу, юмористы и прочие повара кухни с нужным формированием политической инерции населения, его безволия, его бессознательного отношения, когда их в очередной раз обманывают. Народ, спит и терпит. Но не всегда действие этого наркотика будет иметь силу. Вот когда на эту пустую силу явится народная сила, то для пирамиды будет худо. Она перевернется, оголив всю свою несостоятельность. Рыба гниет с головы.
Все причины падения СССР связаны с тем, что страна оказалась совершенно оторванной от той идеологии, которая породил само государство. Вместо весомых слов, остались лозунги. Вроде бы все те же слова, но без духа, без веры, без крови. Бескровное евангелие, никогда не будет давать движения и жизни. Это пустой обряд. Сила в слове, которое живет в человеке. Но если оно уже давно мертво, то силу обретут совершенно иные слова, прямо противоположные. И они ожили.
Вместо общественного сознания и блага – пришло индивидуальное, личностное, строющиеся на корысти.
Вместо высокого морального облика – аморальный, распутный, вседозволенный.
Вместо дружбы народов – национальная рознь и обострение.
Вместо обеспеченности занятости населения, его трудоустройство даже в принудительных формах – всеобщая безработица, неуверенность в завтра, незастрахованность.
Вместо культуры – бескультурие.
Вместо всеобщей грамотности и образованности – безграмотность и зауживание дверей к образованию.
Вместо развития и поддержки спорта - наркомания. А спорт – удел тех, кто сможет платить за это.
Вообщем вместо одного, оказалось другое и прямо противоположное.
Но так почему же пало это «хорошее», почему народ не встал на защиту своей государственности? Почему молча промолчали, когда свершился Беловежский сговор? Почему молчали даже после расстрела Белого дома? Почему? Если раньше было так всё хорошо, почему допустили уничтожение этого хорошего?
Так говорят сегодня либеральные демократы. И если раньше народ опускал глаза и продолжал молчать, то теперь, начинает медленно, но твердо отвечать на все эти «почемучки».

Игорь Голаев

Что собой представлял Советский Союз?
Это был величайшей, беспрецедентный проект – построение социально равного и справедливого общества, развивающегося не на принципах личностного индивидуального блага и корысти, а на понятие общественного блага и пользы всего общества. При этом следует учитывать огромные пространства и разнонародности, обитающие по краям этого пространства, которых надо было объединить в одно целое, дать один темп развития. Не одна из мировых Империй, которая объединяла в себе многонациональную публику не могла передать опыт или дать ориентир при построение Союза Советских Социалистических Республик. Все мировые Империи строились на принципе подчинения слабых сильным, оттоку всех материальных ценностей и благ в центр этой силы, угнетение и полное порабощение тех, кто не принадлежал кагорте сильных. Это были эксплуататорские порядки между рабом и свободным. В таком государстве не могли быть все свободными. Свободными был лишь малочисленный класс правящей элиты. Им можно было всё, остальным – ничего. Сегодня демократические лозунги раздающиеся с той стороны, лишь ширма. Кто не имеет ничего, тот никогда не сможет доказать свою правоту и быть услышанным. Сегодняшняя демократия – это узаконения прав сильных, где слабым предлагается покориться и молчать или быть выброшенными вне всяких благ и защищенности. Сегодня найти работу, в стране, где в ужасающих масштабах царит безработица – очень сложно, а для некоторых становится даже невозможным.
Центральной нитью развития проекта – Советский Союз – была идеология. Партия была выше экономики, армии, промышленности, культуры. Именно Партия диктовала всем остальным сторонам государственности – куда, как и для чего развиваться. В идеале, Партийное ядро должны были составлять люди всецело и предано разделяющие учение Партии, посвятившие себя распространению и утверждению этого учения во всех иерархиях общества, донося его до самого последнего члена этого общества. Это люди бескомпромиссные как к себе, так и к другим, для которых чистота Слова выше, всех человеческих отношений и привязанностей. По сути своей, это священство, левиты. Взяв во краю угла учения Исторического и диалектического материализма, должно всегда оставаться главное в нем, а это постоянное развитие и движение. Без развития и движения, диалектика перестает быть таковой по сути своей. Материя остается только на словах, тогда как в умах это уже некая застывшая форма, которая не развивается и двигается, а лишь совершает некое перемещения своей зафиксированной массы в пространстве. При таком раскладе, необратимо начинается иной процесс – разложение, и рано или поздно это разложение станет явным для всех.
Коммунистическая партия большевиков, ставшая историческим проводником и реализатором идей Диалектического материализма, ценой большой жертвенности, преданности данному учению и несгибаемой воли – воплотила их в истории, добавив теперь новое значение – «исторический». И не просто воплотила, но попыталась жить этими идеями, строя совершенно новые общественные отношения – социалистические; и рождая совершенно нового человека – советского. Советский человек – это совершенная уникальность в Мировой Истории и она не может простить нам того, что это было, это реально, тогда как вся ее история говорила – нет.
В Библии ярко высвечивает образ падения государства, когда первые лица его и священники отступают от верности и присяге своей Слову, Учению. Но не говоря об этом народу явно, они внутренне обманывают народ, пользуясь своей властью и доверием народа. А через обман в итоге предают своей собственный народ, готовя почву для падения. Но сами эти лица не упадут. Они лишь перекрасятся в удобный цвет. Упадет народ, вверивший им свои жизни, надежды, упования. И тогда начинают сбываться слова Божьи – «проклят тот, кто понадеялся на другого, кто вверил жизнь свою ему»…. Приходит отступление, приходит проклятие, а это крах и падения всех в целом.

Игорь Голаев

Парадоксально, но так, оказалось что те, кто призван развиваться учение в историческом бытие, отказались сами вникать в него, отвергая закон движения и развития, пытаясь законсервировать всё в статичных формах. Учитель отказавшийся совершенствоваться в своем предмете, оказывается сам не сведущим в нем. А это приведет его или к деспотии, за которой легко скрываться свое невежество или к безволию, и тогда ты оказываешься объектом насмешек и анекдотов. И в истории Советского Союза случилось именно это – сперва жесткая деспотия, подавляющая во всех желание познавать и внутренне развивать учение Диалектики, а потом безволие, приведшая сперва к идеологическому застою, а потом окончательному разложению и падению. Оказалось, что на протяжение многих десятилетий учение Диалектики Материализма никто не развивал. Были огромные полит. Институты, огромные штаты политработников, но все быстро исчезло и притом бесследно, как только ширма пала. За ней оказались одни времещики, приспособленцы, говоруны и перевертыши. Всё пало, потому что внутри уже давно ничего не было.
Любая идеология живет за счет веры и жертвенности. Когда нет веры, а есть лишь одно цитирование. Когда нет жертвенности, а есть лишь замонументированные жертвы с колоннами и бюстами в углах, тогда вместо жизни приходит театр, но его спектакль не может продолжаться вечно. Придет время и он кончится, а вместе с ним закончаться и высокопарные цитаты и дома с колоннами. На освободившуюся сцену заступят новые актеры и театр оживет уже новой жизнью. По пока все будет лишь для пыли в глаза и для показных отчетов перед населением, жизни не будет, а значит будет театр, а вслед за ним смена актерских трупп и декораций. Жизнь подделать возможно, но ее невозможно дать.
Коммунистическая идеология была жива, пока ею жили, ей верили, за нее были готовы отдать всё самое ценное и в том числе свою жизнь. Когда же пришли иные, неверующие, неверные, для которых Партия стала удобной формой прикрытия мещанских и тщеславных интересов, карьерного роста, теплой и сытой жизни – всё умерло. Ушла жизнь, но пока еще оставалась форма. Но без жизни любая форма обречена на саморазрушение. А при любом нажиме извне, этот процесс пойдет только быстрее.
Цари и священники Советского Союза оказались невежественными и чуждыми к идеям Социализма. Служа на словах идеям Социализма, на самом деле они служили собственным корыстным интересам. Народ и Партия уже давно не были едины. Между ними с каждым годом образовывалась стремительная пропасть. Верхи стремились к видимой реализации своей власти и своих желаний. Они не хотели скрывать свои материальные амбиции – квартиры, машины, ценности, валютные счета. Они хотели стать свободными людьми, которые смогли бы открыто без опаски распоряжаться и пользоваться эти благами. Они хотели свободы для себя, для своей плоти. Им было чем распоряжаться и что реализовывать в этом мире. Навязав красивые слова о свободе тем, кто ничего и не имел и был свободен, они обманули народ, превратив их в слуг и безгласых рабов. Рабы плоти, легализовав свои богатства – стали свободными, а свободные, потеряв всё – стали рабами. Опять очередной парадокс, но так.

Игорь Голаев

Революцию свершали те, кому нечего было терять, кроме своих цепей. Контрреволюцию свершили те, кому было что терять и чтобы не потерять, они пошли на этот подлый шаг, взяв одежды блага и света, свершили дела предательства и тьмы.
Когда свершалась революция всем было понятно – вот враг, вот эксплуататор.
Когда свершалась контрреволюция все было как в тумане. Те, кто шел впереди, на кого равнялся весь народ, восхотели сытой эксплуататорской жизни, а для этого надо было одурманить и предать народ, превратив его в одночасье в рабов. И еще долго народ не мог поверить в свое рабство. Но прозрение уже приходит.
Когда же произошла эта остановка в развитие Учения?
Когда ушла демократия.
Развитие возможно только на стыке борьбы двух противоположностей, в чем выявляется единство. Когда есть постоянная дискуссия и стремление что-то познать. Когда действует закон отрицания – отрицания. Когда набирается необходимая масса, могущая перерасти из количества в качество. Когда все это есть, тогда Слово живет и действует.
Если бы не Великая Отечественная война, которая стала идеалогической встряской и толчком к развитию движения, то загнивание началось бы раньше. Еще до сих пор огонь Победы показывает превосходство общественной модели развития над собственнической. Ведь благодаря тому, что вся страна стала как один человек, мы не сдавались, даже когда не было шансов выжить и в итоге выжили. Индивидуалистическое сознание западного человека хорошо показало себя, когда огромные территории практически без боя были занимаемы врагом за короткое время. Так случилось в Польше, во Франции, Бельгии, Дании, Норвегии. Практически без выстрела некогда свободные государства превращались в сырьевой рабский придаток. И всё потому, что там никто не хотел умирать и жертвовать собой ради блага другого. Каждый рассматривал себя и свою жизнь как одно единственное благо. И если государственные власти оказывались неспособными защитить индивидуума, то индивидум мог считать себя не обязанным подчиняться интересам государства. Для него всегда важнее его собственное благополучие. Поэтому подвигов Александра Матросова и Гастелло вы не найдете в истории этих стран. Там в ценности другие подвиги и герои…Но почему они живут, а мы нет? Да потому что за их право на жизнь всегда кто-то платил. Да и вообще, назвать это жизнью нельзя. Это просто животное существование. Жизнь это органический, высокоосознанный процесс, взаимосвязи огромного множества в подчиненное одному целому. Капиталистические отношения только дают иллюзию жизни. Где под улыбающийся маской и словами – «как твои дела», стоит безразличие и ценизм. Им вообще нет дела до тебя. Ты для такого общества только объект в большой рыночной круговерти. Ты или продающий, или покупающий. И в тебе есть заинтересованность только до тех пор, пока ты участвуешь в этом рынке. Вне его – ты пустое место, тебя просто нет для них. Поэтому, все западноамериканское общество, с их вековыми культурными ценностями строится на принципах свободного рынка. Ты сам для себя решаешь – что выгодно тебе. О выгоде других или всех, здесь даже не может быть речи. «Всех не облагодетельствуешь, не накормишь, не удовлетворишь. Поэтому зачем делить блага на всех, если они уже в твоих руках и ты единовластно можешь распоряжаться ими. Зачем нужно делиться своим и искать благо чужому? Это его дело. Его жизнь в его руках, а твоя в твоих», - так рассуждает индивидуалистический разум. Разум социальный – иначе. Для него нет понятия «мое, твое», для него актуально и важно иное – «наше». Социум внутри себя не делит на «чужих и своих». Там все наши…

Игорь Голаев

Изначально социализм рассматривался как уравнивающая всех площадка, где все привыкнув к друг другу, объединившись единым стержнем, пойдет как одно в коммунизм, в котором уже нет ни денежных отношений, ни иерархических, ни насильственных. Где каждый с радостью занимается тем, к чему расположен, развиваясь в этом, принося общественную пользу и пользуясь благами другого. Сознание человека должно быть настолько высоким, где нет даже мысли стать выше другого, обладая чем-то большим, жить для себя только. Сегодня для сознания большинства еще трудно понять, как может быть так, что ты свободно можешь взять нечто, не платя за него. Ведь ты можешь взять этого больше. Но тогда встает встречный вопрос – а зачем тебе больше необходимого. Если ты имеешь одно платье, зачем тебе десять. Научиться быть довольным необходимым и не искать большего, не обогащаться – это задачи еще социализма. В коммунизм можно войти только с обновленным сознанием и освобожденным от вещественных начал сердцем. Вне внутренней свободы, человек не сможет внешне жить в ней. Для него такая жизнь будет постоянным мучением, когда желаете – но не можете. Именно такие мучения были у правящей элиты послевоенного Советского Союза. Когда очень хотелось многого, но политическая мораль и учение этого не позволяли иметь. Именно желание «иметь»- начало или падения или взлета. Вопрос только в том, что человек хочет иметь – много плотского или духовного. Все плотское имение в итоге всегда оборачивается злом для души человеческой. Но только подлинное зло этого в этой жизни душе так может и не открыться.
Правящая элита СССР тоже не думала – что плохого иметь более удобное, хорошее, сытое. Лукавое сердце начинало оправдывать это желание, это хотение. Придумывались различные мудреные формулировки, как благо, счастье человека. Но на фоне аскетичной жизни первых борцов за эти идеалов, даже на фоне пустого шкафа генералиссимуса, машины, дачи, квартиры, золото, меха и прочие блага простого человеческого счастья, как то не убедительно смотрелись. Перечеркнуть идею сразу было не возможно, но вот потихоничко исказить, замутить, а потом и оболгать шаг за шагом стало просто. В итоге получилось, что с трибун звучали пламенные речи, что мы в шаге от коммунизма, а брюшко оратора росло, банковский счет пополнялся.
Не Горбачев разрушил страну, ему одному это было бы не под силу. Сама система была уже напрочь сгнившая. Система давно не жила ценностями Октября, она жила мечтами о легализации своего блага. Когда в лукавых руках оказались огромные капиталы, то капитализм изнутри вошел в такое сердце. Говоря о всеобщем благе, внутри системы всё жило только личностным. И не мудрено то, что вчерашние коммунисты, комсомольские вожаки, парторги, политруки – в единочасье перекрасились в бизнесменов, банкиров, олигархов, ярых проводников совершенно других идей. Теперь легко замазав черным все, что связанно с именем СССР, они пытаются навязать какие-то аморфные планы о всеобщем благе, только с оговоркой, что не для всех. А как тогда вообще такое может?

Игорь Голаев

Первым предателем народов бывшего СССР стала Партия. Нет, она уже давно не была едина с народом. Народ жил своей жизнью, Партия своей. И эти две жизни уже давно не пересекались. Все те, кто попадал в Партию, причем чем в более высокие места, тем труднее им было жить по партийной морали. Там была уже другая мораль – круговой поруки. А такая мораль беспройгрышная для всей системы. Круговая порука лучший цемент всех связей. Дороги назад в народ из Партии уже не был. Народ не должен был знать тайн этой партийной жизни. Народ должен полностью доверять и верить Партии. Только на этом основание народ будет послушным и предсказуемым. Поэтому ничто из партийных чертогов не должно просачиваться в народ. Того, кто начинал мучиться от такого наглого двуличия была только одна дорога – пуля в висок. До сих пор остаются неизвестными причины смертей или самоубийств многих представителей первых эшалонов власти. Наверное всей правды мы так и не узнаем. Да это и не важно. Гниение головы рыбы происходило стремительно.
Только закрылось недремлющие око отца всех народов, как дело всей его жизни тут же стали заминать. Первых это коснулось карательные органы Комиссариата Внутренних Дел. Его быстро переименовали в КГБ. Вроде простая перемена вывески, но это только начало. Отныне, КГБ уже никогда не имело власти вмешиваться в партийные дела и трогать членов Партии. Они оказались неподсудными, а это дает право безнаказанности слов и действий. Стремление оказаться в прослойке неподсудных – стало заветной мечтой многих номенклатурщиков. КГБ оставили роль бдить над народом, но не над теми, кто над ними. Партийное священство обрубив для себя всякую возможность появления розги, тем самым обрекла себя на путь плотского искания и ожирения. Плоть уже ничего и никого не боялась, вот теперь-то наконец-то она могла развернуться. Конечно, для народа партийное священство оставалось кристально чистым и беспорочным. Но почему-то огонь жизни и движения начинал затухать, на смену ему приходил застой. Паровоз продолжал куда-то гудеть, но это было движение внекуда, без цели, и даже без машинистов. Те, уже успели благополучно сойти на нужной остановки. Но народ этого не знал. Продолжая петь про счастливую комсомольскую молодость в тайге, про новые зеленные города и романтику севера. Энтузиазм в народе еще был. Ведь само Учение Диалектике требовало движения и народ, как мог стремился в него, свершая свои подвиги духовных возможностей человека. Но это уже было не то движение и обреченный энтузиазм. Кто это смог распознать, тот быстро приспосабливался к новым условиям, ожидая своего часа Х. Кто не смог, тот оказался за бортом «новой» жизни, да и вообще жизни. Многие так и не смогли войти в это «новое». Тоскуя и стыдливо сожалея о старом. Но старое уже было не вернуть, да и вообще уже не вернуть никогда.
Ушлые машинисты спрыгнули с ненавистного им поезда, но не с пустыми руками. В них оказались всё народное достояние, собственность, богатства. Народ, не имея даже понятия о тот, что такое частная собственность, доверчиво вручил свои ваучеры «добрым молодцам» с голливудскими улыбками. Как доверчивый Буратино – ворам и прохвостам. Некоторые так до сих пор сидят и ждут на поле Дураков, когда же вырастить чудо-дерево с золотыми монетками вместо листьев. Народ купился на различные финансовые пирамиды МММ, на различные сомнительные проеты. Народ оказалось легко купить, потому что он не знал своей цены. И оказалось, что цена-то его совсем не велика. Да он и не нужен вовсе. Нужна земля, поля, леса, недра, но они уже не принадлежат народу, а значит он лишний на этих лесах, полях, недрах. Мы все оказались для государства не нужными, мы тяжелое бремя для него. Ему приходится ломать голову, как не имея доходов от налогов прокормить огромную армию пенсионеров, малоимущих, инвалидов и прочих не работающих слои населения. Раньше, когда была довольно экономически сильная страна, было огромное количество заводов и предприятий, которые постоянно отчисляли проценты от своего оборота на содержание всей социальной сферы. Да и неимущих и не работающих было намного меньше. Так как было где работать. Теперь, когда разрушены все производственные мощности, а все гонится уже готовое из-за заграницы, ибо это дешевле, появилась громадная проблема незанятости населения. В больших городах, где вертятся деньги занять население с трудом, но можно. Но там, где уже нет никаких градообразующих промышленных мощностей – это сделать невозможно. Только плановая государственная политика могла вкладывать огромные средства в неперспективные и долгоокупающиеся производственные проекты. Там шло перераспределения средств. Библейским языком – богатые регионы делились с бедными, чтоб у всех было поровну. Но это действует, когда общество живет общественными ценностями. Когда же появляются личностные, то это уже не будет действовать. Для частного лица – это убытки. Для него важна быстрая прибыль, причем чем быстрее, тем лучше. А это совершенно иные проекты – деструктуризации, деиндустрилизации. Когда бывшие производственные мощности продавались с молотка, как металлом. Пахотные земли и леса – под застройку. Недра земли – как сырье на Запад и далее. Вся страна стала как одна большая барахолка и аукцион. На этом вакханальном пиру попользовались все, кто не имел никакой морали и ценностей, кроме как чужих. Все народное рассматривалось как ничейное. А раз это ничье, то почему в один прекрасный момент оно не могло оказаться чьим-то. И оказывалось оно у самых низких и недостойных членов общества. По стране сразу же начался разгул бандитизма. При чем зачастую заправляли ими представители милиции. Продажным оказалось все. Вопрос только в цене и возможностях покупателя. Кто больше мог заплатить, тот заказывал музыку. И заказывают до сих пор. А могло бы быть иначе?

Владислав-98

Согласен с таким определением,точно так и есть!

Игорь Голаев

Коммунизм должен строится строго на своей идеаологии.
То что мы видим сегодня это чуждый огонь.
Коммунизм пытаются построить на экономическом социализме. Но экономический социализм это тупиковый путь.

Андрей Алексеевич

Мало того. Это всячески маскируется.

Игорь Голаев

Я думаю, что коммунистическая идея сегодня находится не в тех руках, точно также как она попала во времена эпохи Хрущева.
Ленин и Сталин это гордость наша, но коммунисты эпох Хрущева и Брежнева должны быть признаны духовными невеждами, потому что не уразумели коммунистическо учения.