А.Лексей

Германик, к Вашему сведению, потери вооружённых сил Германии и СССР были около 9 млн., почти поровну.

Гражданских в Германии убито 2 млн. (в основном амерканскими и английскими ковровыми бомбардировками).

Гражданских в СССР убито 18 млн. (бомбардировками, обстрелами, вручную, сжиганием, закапыванием, уморением в концлагерях).

Почувствуйте разницу и устыдитесь.

Войска разные. С одно йстороны - фашисты, с другой - Красная Армия.

Gena

Вы это расскажите людям протестующим сегодня по всему миру против "светлого капиталистического будущего". Откройте им глаза своей "очевидностью".

DONK

Песни СССР. А ведь это счастье, грусть, любовь и всегда уверенность в будущем. Где всё это сейчас?









































Слабаки вы либералы, слабо вам всё это. Как жили падалью так и падалью сдохните.

Айболит

Вот здесь http://мвд-ссср.рф/index.php/forum/2...pro-sssr-.html много фоток интересных

__________________
Зайди по ссылки и подними себе настроение___https://remrai.ru/uploads/vid/smile.html

Makedonsky1977

Отличные фото, DONK, из быта советских людей! Эти фото говорят гораздо больше чел миллион слов!

Irkutyanin

Тут обсуждают печальную новость о трагической гибели ребенка: http://news.rambler.ru/11474124/

Комментарий один понравился: "хочу вспомнить свое доброе советское детство. Вплоть до моего выпархивания во взрослую жизнь в 16 лет после 10-летки(уехал учиться в ВУЗ) мы(дети бесплатных советских школ) во Львове не знали, что такое платить за билеты в общественном транспорте. Власть на детей просто закрывала глаза. Более того, кондуктор в трамвае- это была офигенная редкость. За все это время, вплоть до развала СССР, я не припомню кондуктора, хотя только и пользовался трамваями. Считаю, что с детей брать плату в общественном транспорте стране с такими богатствами(нефтью, газом, золотом) - позорно! Мы вообще, за счет добычи полезных ископаемых должны жить, как в ОАЭ- не платить налоги. Но у нас высокие цены на бензин, самые большие проценты по кредитам и много другой кабалы на шеи людей. Значит зря тогда не пошли за ГКЧП и позволили себя одурачить Чубайсу с Ельциным. Теперь наших детей за копейку могут удавить кондуктора! А ведь дети- это святое в нормальном обществе".

Со своей стороны хочу вспомнить, как и мой земляк, что мы очень гордились на школьных линейках когда сначала наш оркестр от завода-шефа играл гимн СССР, а потом УССР. Прослушать можно тут:
http://www.kpu.km.ua/music.php
Хочется выразить слова поддержки и признания нашим украинским товарищам! Мы - единый народ!
Помните слова этого гимна: "Нам завжди у битвах за долю народну був другом и братом росIйскiй народ!"... Душа рвется на части от того, что с нами сделали эти либеральные выродки во глава с Ельциным... Сейчас у власти такие же выродки и предатели Родины, только более раскрепощенные...

DONK

ГУЛАГ: Правда и вымысел
2011-10-02 11:58
По страницам газеты "Правда"

Историки Юрий и Михаил МОРУКОВЫ в беседе с политическим обозревателем «Правды» Виктором КОЖЕМЯКО

Это сочетание пяти букв — ГУЛАГ — стало в своё время одним из главных таранов, направленных на разрушение Советской державы и в конце концов уничтоживших её. Но и сегодня, двадцать лет спустя после осуществления той роковой для нашей страны задачи, оправдавшее себя оружие продолжает использоваться вовсю.

Кем? Назовём их обобщенно десталинизаторами, имея в виду известное направление властных усилий. Для чего? На первый взгляд, чтобы окончательно заклеймить и похоронить всё светлое в памяти о советской эпохе для недопущения возврата к социальной справедливости. Если же взглянуть глубже, целью видится уничтожение России.

Да, как мы убедились, прошлое может быть очень ловко использовано для перекройки и даже ликвидации будущего. Целой страны! Внушение народу комплекса исторической неполноценности, ущербности, преступности сопровождается назойливой игрой по одним и тем же нотам: незаконный Октябрьский переворот и жестокость большевиков во время Гражданской войны, кровавый сталинский режим и 1937 год, репрессии и ГУЛАГ…

Знаковым стало внедрение солженицынского сочинения «Архипелаг ГУЛАГ» в школьную программу для обязательного изучения. Но несёт ли истину о сложнейшем историческом периоде этот «роман»? Ту истину, которая — согласимся с В.И. Лениным — конкретна: всё зависит от условий, места и времени.

Историки Юрий Николаевич Моруков и Михаил Юрьевич Моруков, отец и сын, много лет занимающиеся изучением не мистифицированного, а реального ГУЛАГа, готовы чуть ли не постранично опровергать Солженицына и всех других, кто спекулировал и продолжает спекулировать на этой острой теме, а им несть числа.

Спекулировать легко, если люди плохо знают подлинную историю. И мой разговор со знающими, компетентными специалистами Юрием и Михаилом Моруковыми, который я начинаю сегодня, разговор с учёными, честно исследующими истинный ГУЛАГ, имеет важную цель — помочь всем читателям лучше понять, что это было, почему было и как.

Если посмотреть в глубь истории

Виктор КОЖЕМЯКО. Прежде всего, дорогие Юрий Николаевич и Михаил Юрьевич, скажу, как я вас разыскал. Сперва мне счастливо попалась интереснейшая книга Михаила Морукова «Правда ГУЛАГа из круга первого». Счастливо, потому что вышедшая в издательстве «Алгоритм» книга эта разлетелась почти мгновенно, так что мог бы я её и не увидеть. А потом, в конце прошлого года, когда смотрел на 5-м канале телевидения очередную передачу известного цикла «Суд времени», восхитило меня краткое, но весьма впечатляющее выступление одного из приглашённых историков. Речь шла о первой пятилетке, о её стройках, и Сванидзе, как обычно, бросил «фирменную» свою реплику: «Это всё построили лагерники!» (Ранее, в передаче о стахановском движении, в которой мне довелось участвовать, он то же самое повторил не раз). И вдруг поднявшийся с места историк, незнакомый мне, спокойно парировал: «Один процент». «Что один процент?» — переспросили его. «Лагерники построили от всего созданного за первую пятилетку». А далее очень убедительно, со знанием дела это раскрыл.

Обратил я тогда внимание на фамилию — Моруков и сразу вспомнил, что у автора книги о ГУЛАГе, которая мне очень понравилась, такая же фамилия. Оказалось, там сын, а это — отец, и оба историки, оба разрабатывают одну тему, столь злободневную ныне, — ГУЛАГ. Вот и захотелось непременно свести вас с читателями «Правды». Чтобы узнали они то, чего не знают о ГУЛАГе. У меня самого, как и у наших читателей, много есть вопросов на эту тему. С чего начнём?

Юрий МОРУКОВ. С исходного. Ведь ГУЛАГ трактуется, причём теперь уже традиционно, как некое бесчеловечное изобретение злодеев-большевиков. Но дело в том, что уголовно-исполнительная система, частью которой на определённом историческом этапе являлся ГУЛАГ, существовала, существует и, наверное, будет существовать всегда. Во всяком случае, в обозримом будущем. И везде. То есть везде осуждённые использовались в качестве рабочей силы.

В России первое упоминание об использовании труда осуждённых относится к 1605 году. И затем это продолжалось на протяжении столетий — для ускорения экономического и военно-стратегического развития страны. Особенно усилилось во времена правления Петра I, который ввёл каторжные работы. Петербург, Азов, значительная часть других крепостей строились во многом трудом каторжников.

Надо заметить, что в силу ряда исторических обстоятельств, начиная с татаро-монгольского нашествия, отбросившего нас на несколько веков назад, Россия не раз вынуждена была догонять окружающий мир. Действуя в чрезвычайных условиях, до предела напрягая все возможности и ресурсы. Такой, конечно, была и деятельность Петра.

В.К. Принудительный труд правонарушителей государством как-то регламентировался?

Михаил МОРУКОВ. Да. При Петре, когда в стране широко развёртывалось городское, крепостное и вообще военное строительство, происходит выделение каторжных работ как особой формы принудительного труда. На эти работы осуждаются люди за особо тяжкие преступления.

Следует, однако, помнить, что основная масса населения дореформенной России также являлась объектом внеэкономического принуждения со стороны государства и его «доверенных агентов», то есть дворянства как господствующего класса. В этих условиях дворянство обладало широкими возможностями в использовании принудительного труда и как наказания. Тем не менее только за вторую половину XVIII века было издано около 100 законодательных актов, регламентировавших содержание и условия труда осуждённых, что свидетельствовало о важности для государства такого рода деятельности.

Замечу, что специфической функцией каторжного труда, обусловленной исключительно государственным характером применявшегося принуждения, стала колонизация окраинных и слабозаселённых районов страны. В качестве примера можно сослаться на историю Нерчинской каторги, которая и появилась в 1760 году, в разгар разорительной Семилетней войны, чтобы усилить разработку тамошних серебряных рудников для восполнения военных расходов. Тогда было принято обстоятельно разработанное решение обеспечить заводы в Нерчинском уезде рабочими и «базой снабжения» именно за счёт каторжных и ссыльных, то есть за счёт принудительного труда.

Ю.М. В XIX веке император Александр II по реформе 1879 года вводит обязательный труд не только для каторжников, а для всех заключённых. И вот, скажем, великая Транссибирская железнодорожная магистраль в значительной мере ведь руками заключённых была построена. А ещё раньше на юге Украины строились железные дороги так называемыми трудовыми ротами — из числа осуждённых военнослужащих. Примеры подобные можно продолжать…

Не по злой воле, а по требованию жизни

Виктор КОЖЕМЯКО. Мы углубились в далёкую историю, а хотелось бы подойти непосредственно к главному для нашего разговора — к ГУЛАГу. Когда появилось само это название?

Михаил МОРУКОВ. В 1930 году. Сначала, 25 апреля, было создано Управление лагерями ОГПУ, а с 1 ноября того же года был введён новый штат, и теперь это стало уже Главное управление исправительно-трудовых лагерей — сокращённо ГУЛАГ. Если же говорить о сути, то это было одно из хозяйственных подразделений ОГПУ, а затем НКВД, основной функцией которых являлось ведение производственной деятельности в различных отраслях народного хозяйства. С привлечением как вольнонаёмной рабочей силы, так и труда заключённых.

В.К. Но заключённых, конечно, в первую очередь?

М.М. Разумеется. Обратите внимание при этом, что ГУЛАГ возник не по какому-то злому умыслу и вовсе не одновременно с Советской властью. После Октябрьской революции он имел свою предысторию, стал результатом определённых (и немалых!) организационных поисков.

Юрий МОРУКОВ. В принципе, получив разрушенную страну, большевики просто обязаны были максимально использовать все ресурсы. Существовавшая, может быть, у кого-то надежда, что люди в изменившихся социальных условиях перестанут хулиганить и воровать, совершать другие преступления, не оправдалась. Заключённых много, и на них тратятся огромные средства. Представьте, в 1928—1929 годах затраты на содержание осуждённых оказались сопоставимыми с затратами на выполнение плана ГОЭЛРО!

М.М. Да, 120 миллионов рублей в год тратилось на создание всех электростанций и 108 миллионов — на содержание заключённых…

Ю.М. Могло ли государство и дальше позволять подобную роскошь? Естественной стала идея: организовать дело так, чтобы заключённые работали, обеспечивая себя.

В.К. А что, до конца 20-х годов они не работали?

Ю.М. До 1928 года практически нет. Были, конечно, какие-то кустарные мастерские, но они погоды не делали. Безработица существовала в стране, и в таких условиях труд заключённых негде было использовать.

М.М. Нам придётся опять заглянуть в более дальнюю историю, чтобы всем стало ясно: проблема эта — использование труда заключённых — вовсе не была какой-то сугубо советской. Ещё при Александре II заключённые были разбиты на две категории: ссыльно-каторжные, которые работали в тех районах, куда их ссылали, и основная масса сидящих по тюрьмам. Но, в силу исторического развития, тюрьмы расположены, как правило, в центральных районах страны, хозяйство вокруг развито, безработица большая. В этих условиях любая попытка конкурировать заключённым со свободным трудом вызывала бы общественное недовольство. Поскольку это означает, что заключённые лишают хлеба тех, кто честно живёт и работает.

Та же самая ситуация выявилась и в советское время. Тюрьмы и дома заключения никуда из центральных районов не делись. А в 20-е годы НЭП означал фактически узаконение безработицы в стране. Построить при этом полноценное производство на основе тюрем, домов заключения было просто невозможно.

Да, как уже говорилось, там существовали мастерские, там стояли станки, была даже сделана попытка организовать образцовые хозяйства на базе разорённых помещичьих имений. Но, естественно, пока существовала большая безработица в центральных районах, труд заключённых здесь мог быть только кустарным. А раз кустарный, значит, не прибыльный, и основной задачи он не решал — не покрывал расходов на содержание осуждённых.

Грубо говоря, вся страна чинит керосинки, и если то же самое будут делать заключённые, это лишь добавит конкуренции на рынке труда. Но тогда рабочие обратятся в профсоюзы, обратятся в Советское правительство, и тех же заключённых «урежут». Потому что, вполне понятно, интересы честных тружеников дороже.

А вот то направление, которое в Российской империи представляли собой ссыльнокаторжные и ссыльнопоселенцы, естественно, в Гражданскую войну заглохло. Потому что на этих территориях перекатывались взад-вперёд армии противоборствующих сторон, и было здесь не до использования какого-либо труда вообще.

В.К. После Гражданской войны мысль Советского руководства обратилась именно к этому направлению?

М.М. Не сразу. Всё обусловливалось жизнью, её этапами, всё диктовали условия развития. А сначала надо было с помощью НЭПа элементарно восстановить подорванную экономику и социальную жизнь. Но вот когда встали задачи расширения топливно-сырьевой базы, валютной базы и, наконец, развития инфраструктуры, именно в этом направлении стала двигаться мысль руководства страны.

Что такое расширение топливно-сырьевой базы? Это разведка, разработка и добыча новых полезных ископаемых. Что такое расширение валютной базы? Это опять-таки сырьё и лес, продаваемые за валюту, необходимую для закупки техники за рубежом. Представим, геологи где-то прошли и нашли перспективные месторождения, которые помогут поднять советскую промышленность. Но — эти месторождения за несколько тысяч километров тайги и горных хребтов, куда нет никаких дорог и где нет никакой другой инфраструктуры. Нет ничего!

Вот и появилась идея сделать основой пенитенциарной, то есть исправительной, системы исправительно-трудовые лагеря, создавая их в необжитых районах страны для освоения и включения в общехозяйственную жизнь Советского Союза, или, как говорилось тогда, с целью пионерства. Процитирую высказывание наркома юстиции Янсона, относящееся к 1929 году: «Лагеря должны стать пионерами заселения новых районов…»

В.К. А кто персонально был автором идеи? Кому первому она пришла в голову?

Ю.М. Невозможно сказать. Необходимость массового использования труда осуждённых, прежде всего в окраинных, необжитых, труднодоступных районах, назрела и настойчиво диктовалась самой жизнью.

Об этом шла речь и на Первом всесоюзном совещании пенитенциарных деятелей, состоявшемся в Москве в конце 1928 года. Это же выдвигалось на первый план и в совместной докладной записке наркоматов юстиции, внутренних дел и ОГПУ, направленной в Совнарком РСФСР 13 апреля 1929 года. Здесь уже доказывалась необходимость создания системы трудовых лагерей и, в частности, выдвигались предложения по организации в районе Олонца—Ухты лагерей общей емкостью 30 тысяч человек. Предлагалось также впредь всех лиц, осуждённых на срок от трех лет и выше, использовать для колонизации северных окраин страны, для разработки их природных богатств.

Предложения трех наркоматов рассматривались месяц, и 13 мая 1929 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление, официально дававшее старт коренному преобразованию пенитенциарной системы. Документ требовал «перейти на систему массового использования за плату труда уголовных арестантов, имеющих приговор не менее трех лет, в районе Ухты, Индиго и т.д.» Для выработки решений по конкретным областям использования труда заключённых была образована специальная комиссия. На основе ее предложений 11 июля 1929 года Совнарком СССР принимает постановление об использовании труда уголовно-заключённых. Этим правительственным документом ОГПУ и другие ведомства обязывались срочно разработать комплекс мер по колонизации осваиваемых районов.

М.М. Вот так рождалась организация, названная ГУЛАГом. Не по неразумной или злой воле Сталина, а как результат целого комплекса экономических и социальных факторов. Основной задачей экономической деятельности этой организации в соответствии с Положением об исправительно-трудовых лагерях, принятым СНК СССР 7 апреля 1930 года, стало освоение окраинных районов страны.

Лагеря концентрационные или трудовые?

Виктор КОЖЕМЯКО. В антисоветской пропаганде, особенно когда появился солженицынский «Архипелаг ГУЛАГ», очень действенно стало использоваться само это слово — лагеря. И понятно почему: упор на ассоциацию с немецко-фашистскими концлагерями. Дескать, вот у фашистов были лагеря, гитлеровские, и в Советском Союзе — тоже, сталинские. На этом, кстати, построена вся концепция знакового, невероятно превознесенного романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», по которому сейчас режиссером Урсуляком, постановщиком знаменитой «Ликвидации», снимается «многообещающий» телесериал. Уравнивание фашистской Германии и «тоталитарного» Советского Союза, который против нее воевал, уравнивание Гитлера и Сталина, пожалуй, в массовом сознании имело началом именно уравнивание лагерей. Их ведь теперь и называют не иначе как сталинские. Дальше пошло! Объявили, что Ленин придумал концлагеря. Откуда это? При чём здесь Ленин?

Михаил МОРУКОВ. Если уж речь об этом зашла, то придумал концлагеря один испанский генерал, которого звали Валериано Вейлер. Он был наместником Испании на Кубе и подавлял в конце ХIХ века национально-освободительную борьбу кубинского народа. Потом англичане переняли этот опыт в Южной Африке в 1899—1902 годах, во время Англо-бурской войны.

В.К. А Ленина-то с какой стати сюда приплели?

Юрий МОРУКОВ. Ленин не имел абсолютно никакого отношения к концлагерям! Если говорить о России, то они уже существовали здесь с 1914 года как лагеря военнопленных. И не только. Ещё собирали в лагеря с начала Первой мировой войны интернированных, ненадежных по условиям военного времени — например, подозреваемых в возможном шпионаже. Позднее, в начале Второй мировой войны, американцы так поступят с жителями США японского происхождения. А в Москве один из первых таких лагерей был создан в августе 1914 года, в Кожухово — Кожуховский концентрационный лагерь. Как видите, создан не Лениным, а Николаем II…

В.К. И каких лиц там собрали?

Ю.М. Прежде всего немцев по национальности, граждан Германии, Австро-Венгрии, Османской империи… Если коротко, всех подозрительных. Заключили их здесь до конца войны, которая шла.

В.К. А что было, когда началась Гражданская война?

М.М. Такие же лагеря стали создаваться после постановления Совнаркома РСФСР «О красном терроре» от 5 сентября 1918 года. Было решено людей враждебных классов, которые принимают участие в контрреволюционной деятельности, изолировать в лагерях. Но Ленин ничего об этом не знал и никак в этом не участвовал: он раненый тогда лежал после выстрелов Фанни Каплан, и решения принимались без него.

Это первое, что надо отметить. А во-вторых, лагеря-то уже были. Тот же Кожуховский лагерь ведь никто не закрывал, он так и существовал с 1914 года. Там бараки находились, их вполне можно было использовать.

Когда возникла необходимость в такой мере, как заключение в лагерь до конца войны, она была официально оформлена законодательством Советской Республики в отношении ряда классовых врагов. Соответственно под неё и стали создаваться новые лагеря, в основном уже с середины 1919 года — в соответствии с постановлением ВЦИК РСФСР «О лагерях принудительных работ» от 11 апреля. Честно говоря, не успели их создать и развернуть, как уже стали закрывать.

Ю.М. Хочу добавить, что концентрационными они не назывались.

В.К. А как?

Ю.М. Трудовыми, чтобы можно было использовать для труда людей.

В.К. А в 1914 году?

Ю.М. Тогда назывались концентрационными.

В.К. Вот это интересно.

Ю.М. Создавались они в 1919 и 1920 годах, причем там, где в этом была необходимость. В основном — в Москве и Петрограде. А в Вологде, скажем, был один лагерь, но в нем числилось всего около 30 человек. Общее руководство возлагалось на Центральный отдел принудительных работ, находившийся в составе НКВД. Во исполнение Декрета СНК от 5 февраля 1920 года уже Главное управление принудительных работ обязывалось организовать привлечение к разным работам лиц, «ранее не занятых общественно-полезным трудом». И эту задачу оно выполняло до весны 1921 года.

В.К. Что ж, выполнялось положение Конституции РСФСР 1918 года — первой Советской Конституции: «Не трудящийся, да не ест!» Положение, дословно повторившее христианскую апостольскую заповедь…

М.М. Именно так. Вдобавок к этому следует отметить вот что: бытующее в нынешней историографии представление о лагерях принудительных работ как о концентрационных не совсем верно. Обычно контингент лагеря размещался на любой подходящей для этого территории, где имелись жилые помещения и была возможность изоляции. На Руси в первую очередь это монастыри, которые всегда использовались как тюрьмы. Например, монастырь в Суздале вплоть до революции был церковной тюрьмой — для лиц, совершивших преступления против веры. Или, скажем, знаменитый Соловецкий монастырь, о котором нам потом стоит поговорить особо.

В.К. Значит, лагеря принудительных работ в 1919 году стали размещаться в монастырях? Где же конкретно?

Ю.М. В Москве это Андрониковский строительно-трудовой лагерь в известном Андрониковом монастыре, а также лагеря в монастырях Ивановском, Покровском и т.д. Там же, где монастырских стен поблизости не находилось, лагерное место в лучшем случае обносилось обычным деревянным забором, а иногда обходились и без этого.

М.М. Постоянно заключённые жили на данной территории только в первое время по прибытии. Как правило, за примерное поведение потом многим предоставлялось право проживания на частных квартирах в городе — с обязанностью каждый день являться и регистрироваться. Дескать, я ещё не убежал.

Ю.М. Естественно, часто и бежали. Ведь охрана там порой была очень слабая.

В.К. Наверное, нелегко было её наладить, когда кругом шла война?

Ю.М. Конечно, людей не хватало. И вот, к примеру, у меня есть данные по Покровскому лагерю (это Покровский монастырь). Поступило 3-го числа 372 человека, а 4-го убежало из них 311. То есть они пошли на работу и больше не вернулись.

М.М. Интересна и такая сторона темы: где работали заключённые. В основном это были «внешние работы», под которыми понималась посылка людей партиями для обслуживания насущных нужд советских организаций и предприятий. Ну, к примеру, ремонт мостовых, расчистка улиц, рубка и погрузка дров и т.п. В этом случае, когда выходили многочисленными группами, ещё выделялся какой-то конвой. Если же рабочие руки требовались где-то в незначительном числе, люди следовали туда самостоятельно. Даже в командировки иногда направлялись — тоже без конвоя.

Ю.М. Любопытная подробность: заключённые московских лагерей очень любили работать в театрах. Скажем, в Большой театр неоднократно набирали рабочих сцены из Ивановского монастыря. Представьте себе: во время спектакля в зале сидят высокопоставленные советские работники, а осветителями и на занавесе работают участники антисоветских заговоров. Даже иностранцы были там — англичане, французы…

В.К. Вы такое рассказываете, что многие читатели могут вам и не поверить.

Ю.М. Это не мы говорим, а документы.

В.К. Людям о том времени внушили одни ужасы, и подобный либерализм не очень укладывается в голове.

М.М. Что было, то было. Надо по возможности картину восстанавливать всестороннюю.

И на Соловках бывало по-разному

Виктор КОЖЕМЯКО. Из лагерей 20-х годов — так сказать, предшественников ГУЛАГа — более всего известен Соловецкий.

Юрий МОРУКОВ. А он, созданный в конце 1923 года, был тогда единственным, где находились политические заключённые — члены всех антисоветских партий, контрреволюционные белогвардейские офицеры и т.п. Сокращенно назывался СЛОН — Соловецкий лагерь особого назначения.

В.К. И неужели единственный?

Ю.М. Да, на весь Советский Союз. Был ещё пересыльный пункт, откуда перевозили осуждённых — с материка на остров. Можно сказать, очень удобно: через Белое море обратно не переплывёшь. И стен строить там не надо, уже есть.

В.К. Соловецкий монастырь до революции тоже ведь был тюрьмой?

Михаил МОРУКОВ. Конечно, причём очень жёсткой тюрьмой. В ХVII, ХVIII, ХIХ веках. До 1903 года.

В.К. То есть там были и монахи, и вместе с тем тюрьма?

М.М. Монастырь этот официально был в основном тюремным, и главной задачей монахов было стеречь узников. Так и говорилось: «соловецкие тюремные монахи».

Ю.М. В помощь им придавалась ещё инвалидная команда, то есть солдаты, которые уже непригодны к войне, но в охране могли служить.

М.М. И во время Крымской войны 1853—1856 годов инвалидная команда, тюремные монахи и заключённые вместе отбивали атаки английских кораблей. Это заключённые разыскали пушки, из которых потом отстреливались.

В.К. Помещались в монастырскую тюрьму за антицерковные преступления?

Ю.М. Да, в основном. Но с ХVII и до середины ХIХ века были здесь также узники по гражданским делам. Например, Пётр Андреевич Толстой, известный деятель Петровской эпохи, и его сын. Они попали сюда после смерти Петра, там и умерли. Сюда сослали последнего гетмана Запорожской Сечи после того, как она была ликвидирована. Никакого преступления против церкви, против веры он не совершил. Просто надо было изолировать подальше и понадёжнее, вот на Соловки и отправили…

В.К. А сколько заключённых было в Соловецком лагере, когда он появился в 1923 году?

Ю.М. Около трёх с половиной тысяч. К 1927 году уже 12 тысяч, и потом начинается быстрый рост. Это связано было с тем, что нашли возможность использовать заключённых на «внешних работах», то есть за пределами лагеря.

М.М. Действовал в этом поиске экономический фактор, о чём мы уже говорили. Именно он вёл к образованию системы ГУЛАГа, и опыт именно Соловецкого лагеря стал здесь своего рода опорой.

Первоначально никакого хозяйственного использования заключённых в лагере не предусматривалось. Но правительство вынуждено было подпитывать его внушительными внебюджетными субсидиями, иначе ОГПУ не бралось обеспечить надлежащий режим содержания заключённых. В общей сложности на это выделялось от двух с половиной до пяти миллионов рублей в год. Огромная по тому времени сумма!

DONK

Да уж, вот такая память останется после ЕдРа :



А так мы это чувствуем:





А так чувствовали себя наши отцы и деды









Почувствуйте разницу !!!

И они с нами говорят через свои песни



Ну и под конец

DONK

Сергей Кара-Мурза для газеты "Точка Ру". Стратегия-2020

http://tochka-py.ru/index.php/entry/...-----q-q--2020

Опубликован доклад «Стратегия-2020: Новая модель роста – новая социальная политика». Он подготовлен большой группой экспертов под руководством ректора Высшей школы экономики Я. Кузьминова и ректора Академии народного хозяйства и государственной службы В. Мау. Эти две организации – «мозговые центры» реформы, которая ведется в России с 1992 г. Здесь формулируются принципы большой части конкретных программ в разных частях хозяйства и социальной сферы.

Этот доклад, который готовился по поручению В.В. Путина как стратегическая программа для грядущих выборов, заслуживает того, чтобы специалисты его изучили и прокомментировали, а граждане вникли в главные установки и обсудили между собой. На мой взгляд, этот документ – единственный в своем роде за все время реформ. Впервые разработчики ее стратегических программ изъясняются столь откровенно. Даже оторопь берет – как будто тебе вещает инопланетянин.

Доклад большой, его надо читать и перечитывать. Ведь возможно, что даже если он не будет принят Правительством как официальная программа, его установки все равно будут влиять на политику и негласно внедряться в практику. Нас редко посвящают в планы сильных мира сего, так надо пользоваться случаем. Я прочитал доклад, пока не очень углубляясь, чтобы составить общее представление. Поражает какое-то дерзкое, хладнокровное презрение к истине и тоталитаризм мышления. Не поймешь, то ли мы уже впрямь живем как на разных планетах, то ли им такой странный имидж политтехнологи придумали. В начале 90-х годов, когда люди были контужены перестройкой, такие вещи проходили, не до них было. Но теперь, через двадцать лет реформ, подобные доклады странно читать.

С главных вопросов трудно начинать, надо успокоиться. Возьму маленький сюжет – предлагаемую стратегию улучшения системы пассажирского транспорта в России. В современном виде эта система сложилась в послевоенный период – была создана промышленность транспортных средств, начато большое строительство дорог – за 1981-1990 гг. в СССР построено 278 тыс. км автомобильных дорог общего пользования с твердым покрытием. Вводились в действие трамвайные и троллейбусные пути, метрополитены в городах-миллионниках, сеть местных аэропортов. Подвижность населения быстро росла, тарифы были доступны всем слоям населения, и с 60-х годов даже самолет стал обыденным средством передвижения на большие расстояния.

В целом пассажирооборот транспорта (произведение числа отправленных пассажиров на дальность поездки) быстро возрастал, в 1988 г. уровень 1940 года был превышен более чем в 10 раз. В 1960 г. один человек из населения СССР в среднем совершил 122 поездки на общественном транспорте, а в 1988 году 288 поездок.
В 1991 г. ликвидировали СССР и его социальную систему – началась реформа, которая стала быстро отрезать от транспортных услуг один слой населения за другим. Большинство лишилось доступа сначала к самолету, потом и поезд стал многим не по карману. Богатые и зажиточные пересели на автомобиль, но, поскольку дороги перестали строить и даже ремонтировать, они, можно сказать, надолго застряли в пробках. Рост подвижности населения был резко остановлен, а у большинства она снизилась.

Приведу график изменения пассажирооборота в РСФСР и РФ самого массового общественного транспорта – автобусного (данные за 2000-2009 гг. см. «Российский статистический ежегодник. 2010», табл. 17.1).

В «Стратегии-2020» признается: «Население России распадается по фактору мобильности на полярные кластеры: высокомобильный (подвижность 15% населения приближается к американским стандартам) и маломобильный. Подвижность основной части населения находится на уровне эпохи гужевого транспорта. К числу регулярных пользователей авиалиний относится не более 2-3% населения».
Как же объясняют наши рыночные стратеги такой откат в ранний феодализм? Вот их трактовка: «На ряде территорий (как правило, рудиментах искусственной (социалистической) системы расселения и размещения производственных мощностей) происходит объективно обусловленный процесс сжатия пространства, обслуживаемого массовыми видами транспорта – железнодорожным, авиационным, речным, автобусным.

Повсеместно в стране идут динамичные процессы развития частного автомобильного транспорта и автомобилизации населения, которые обеспечили транспортную самодостаточность значительной части домохозяйств и малого бизнеса, и компенсировали тем самым снижение объема услуг массовых видов транспорта».

Раньше такие приемы называли демагогией, и они считались неприличными. К тому же эта демагогия совсем уж наивная! Какой «ряд территорий». Вся Россия и есть, в их терминологии, «рудимент искусственной (социалистической) системы расселения и размещения производственных мощностей». Что же ей теперь, через 20 лет рынка и демократии, - отказано в транспортном обслуживании? Приехали!
Но тут к демагогии примешана еще и ложка лжи. Деревня Колотилово где-то в Рязанской области стоит со времен Ильи Муромца и никаким «рудиментом искусственной социалистической системы расселения не является». Зачем ее лишили автобусного сообщения с райцентром (одновременно лишив и колхоза, который в случае чего помог бы с транспортом)? Вот справка Росстата (2009): «Число сельских населенных пунктов, обслуживаемых автобусами, в 2009 г., по сравнению с 2000 г. сократилось по Российской Федерации на 19,5 тыс. (на 24,9%). Число сельских автобусных маршрутов уменьшилось на 3,4 тыс. (на 22,8%), их протяженность - на 197,0 тыс. км (на 27,8%)».

Этот способ удушения деревни стратеги «развития России» определяют как «объективно обусловленный процесс сжатия пространства, обслуживаемого массовыми видами транспорта – железнодорожным, авиационным, речным, автобусным»! Господа, это безумное определение, простите за откровенность. Ничего в этом «сжатии пространства» нет объективного – это результат сознательных политических решений конкретных лиц, и готовили эти решения коллеги В. Мау и Я. Кузьминова (а может быть, и они лично).
И какая примитивная, детская хитрость – утверждать, будто «транспортная самодостаточность значительной части домохозяйств и малого бизнеса» компенсировала снижение объема услуг общественного транспорта для большинства домохозяйств, пока что не купивших себе автомобиль. На что рассчитывают авторы этого доклада, - что люди уже на все махнули рукой?

Но давайте на момент встанем на точку зрения этих стратегов и допустим, что владельцы автомобилей и малый бизнес как раз и есть соль земли и «новая Россия», а остальные граждане – рудименты. Он пожили в «социалистической системе расселения», покатались на автобусе – и хватит. Что же говорит «Стратегия-2020» о хозяевах жизни, о нашем славном среднем классе? Чего ему ждать в ближайшем будущем?

Читаем в докладе: «Латентное дотирование потребителей в форме искусственно заниженной цены владения автомобилем – одна из главных причин хронических заторов на улично-дорожной сети крупнейших городов и головных участках федеральных дорог… Во всех вариантах фискальная компонента в цене владения автомобилем должна вырасти в среднем на 20 тыс. рублей в год: в том числе, в мегаполисах – на 45-50 тыс. рублей, в средних и малых городах – на 11-13 тыс. рублей».

Вот тебе раз. Автомобиль и мобильник – почти единственное, чем порадовала реформа продвинутую публику, а теперь предлагается увеличить «цену владения автомобилем», следовательно, отрезать значительную часть уже и «среднего класса» от возможности пользоваться автомобилем. И это - при резком сокращении «услуг массовых видов транспорта»! Ученые экономисты установили, что сами автомобилисты виноваты в пробках (и, конечно, советская система). Профессура ВШЭ не утруждает себя изобретением новых мифов и поет старую песенку: «Потенциал автомобильных дорог и городских улиц, сооруженных в советскую эпоху, был рассчитан на уровень автомобилизации населения в 60 автомобилей на 1000 жителей; сегодня автомобилизация городов и регионов страны в 4-6 раз больше; накопленный ранее потенциал дорожной сети полностью исчерпан».
Проклятые коммуняки – не построили шоссейных дорог на все времена. Вот он, оскал социализма!

В СССР потенциал автомобильных дорог увязывался с уровнем автомобилизации, это были элементы одной системы и развивались они совместно, по мере накопления ресурсов. Реформа разорвала эту связь. В РСФСР в 1990 г. было построено 12,8 тыс. км больших шоссе и 28 тыс. км местных, а в 2009 г. - всего 2,5 тыс. км. Раскрутили автомобилизацию, а про дороги «забыли»? Пробки и разруха на дорогах - следствие безответственности проектантов реформы, а В. Мау и Я. Кузьминов представляют этот провал каким-то природным феноменом.
Что же советуют Правительству эти стратеги? Запустить руку в кошелек населения: «Повышение в 2012-2015 гг. акцизов на моторные топлива в размере не менее чем 7-8 рублей в расчете на 1 литр. Перспективная налоговая конструкция должна предусматривать, что «целевые дорожные деньги» («road money») должны составлять порядка 30% от розничной цены бензина… Повышенную цену за бензин придется платить немедленно. При этом, как показывает практика, реальное повышение цен на моторные топлива всегда будет заметно выше, чем номинальный прирост фискальной нагрузки, включенной в эти цены».

Надо же, какое оригинальное решение. Рекомендации стратегов таковы: акцизы на бензин взвинтить и все дороги сделать платными - обязать всех установить в машине навигатор GPS и взимать плату согласно пробегу. В докладе есть такой пункт: «Вводится универсальный налог за километр пробега, дифференцированный в зависимости от категории и местонахождения дороги. Размер платежа определяется по результатам обработки GPS-трека автомобиля (наличие необходимого для этой цели бортового оборудования становится обязательным)».

Представляете, во что превратится Россия согласно этой стратегии? Буйная фантазия авторов нередко выходит из берегов: «Будет снят вопрос о «платных» и «бесплатных» дорогах: дороги станут различаться только своими покилометровыми тарифами. Отпадет необходимость в каких-либо особых решениях для регулирования доступа в городские центры и экологически уязвимые зоны: достаточно будет дифференцировать покилометровый тариф по территории города/региона».

Владимир Владимирович! Уймите своих стратегов, только, ради Бога, каким-нибудь мягким способом! О чем они мечтают – проедет мужик полверсты на телеге по дороге своего региона, а из-под моста вылезает инспектор и требует показать трек GPS, а потом выписывает платежку в Европейский банк развития. Да еще с наценкой за экологически уязвимую зону (других-то у нас нет).
Соответственно, предлагается сделать платными все стоянки в городах – установить законом «обязанности автовладельца платить за использование территории муниципальных образований для хранения и паркования автомобиля». Заодно эти меры помогут взвинтить цены коллегам - владельцам бензоколонок.

Все это в приложении к реальной «России-2020» выглядит нелепо. Тут нет проблемы «социализм-капитализм», тут нет никакой вины либеральной философии, ЦРУ или Вашингтонского консенсуса. Тут наша общая национальная беда – интеллектуальную элиту наших энтузиастов-рыночников реформа как будто ударила пыльным мешком по голове. Перетрудились. Это тяжелый случай, и что-то надо делать. Может, травами какими-то или грязями…

Этот сюжет – маленький штрих в докладе. Можно сказать, самый безобидный. Но он совершенно типичный по установкам, по аргументам и по логике. Ведь если уж собрали целую армию лучших экспертов сочинять стратегию, от них требовалось прежде всего ответить на висящие в воздухе вопросы. Например, как получилось, что новая хозяйственная система (неважно, как ее называют) таит в себе механизм непрерывного и неудержимого роста издержек. Одной коррупцией тут не объяснить.

Вот, раз уж заговорили о транспорте. Ежегодно растут тарифы на транспортные услуги, рост цены билета намного обгоняет рост зарплат, подвижной состав изношен, но пассажирский транспорт остается убыточным, как будто внутри этой системы какой-то зверь пожирает ресурсы. В Москве в 2011 г. билет на метро стоит уже 28 руб., но это покрывает, видимо, лишь около 70% стоимости поездки (в 2009 г. плата за проезд компенсировала 69% себестоимости). Издержки уже приблизилась к уровню западных столиц – при очень низкой, по их меркам, оплате наших работников транспорта, а конца росту цен не видно. И за двадцать лет реформы можно было убедиться, что это – фундаментальное свойство той хозяйственной системы, которая установилась в РФ. Раскрыть эту тайну – достойная задача для стратегов.

А эту стратегию, я надеюсь, Правительство не примет, до такого мы все же еще не сползли. Может, это такой прием придумали хитрые политтехнологи? Перед выборами подобные стратегии с возмущением отвергаются, и народ счастлив. Он и малому рад.

Рис. Пассажирооборот автобусного транспорта РСФСР и РФ, млрд. пассажиро-км

DONK

Замысел реформы образования. Реконструкция
Опубликовано 04.10.2011 автором Николай Соснов

Начиная с 1988 г. замысел реформ скрывался от общества, как это и бывает при «революциях сверху».

Реформаторы во многих отношениях следовали заветам Ницше, а он писал: «Кто хочет требовать от кого-либо другого чего-либо трудного, тот вообще не должен представлять дело в виде проблемы, а должен просто изложить свой план, как будто последний есть единственная возможность; и когда во взоре другого лица начинает разгораться возражение, противоречие, он должен суметь быстро оборвать его и не дать ему опомниться» [1].

Один из «архитекторов» реформы А.Н. Яковлев вспоминает в 2003 г.: «Для пользы дела приходилось и отступать, и лукавить. Я сам грешен – лукавил не раз. Говорил про «обновление социализма», а сам знал, к чему дело идет… Есть документальное свидетельство – моя записка Горбачеву, написанная в декабре 1985 года, то есть в самом начале перестройки. В ней все расписано: альтернативные выборы, гласность, независимое судопроизводство, права человека, плюрализм форм собственности, интеграция со странами Запада… Михаил Сергеевич прочитал и сказал: рано. Мне кажется, он не думал, что с советским строем пора кончать» [2].

В этом отношении школьная реформа ничем не отличается от других частных реформ. Ни в каком связном тексте министров, премьер-министров и президентов не было сказано, зачем радикально менять тип школы и высшего учебного заведения в России. Гласно цели реформы не были объявлены, их приходится реконструировать.

Для этого надо вспомнить, каково главное предназначение школы. Многие считают, что главная задача школы — обучение. Это ошибка. Ведь не говорят же «система народного обучения»! Обучение кройке и шитью — это да. Школа же занята образованием народа. Ее главная задача — не обучение, а образование, то есть, создание народа по определенному образу. Школьное образование, как следует из самого смысла этого слова, есть создание из ребенка частицы народа, причем народа именно данной, вполне конкретной страны – России ХХI века.

Замысел реформы мы можем исходя из обрывочных, но содержательных реплик политиков высшего эшелона, а также из совокупности практических действий и их последствий. Приведем ряд таких реплик с краткими комментариями. Расположим их не в хронологическом порядке, а по пунктам доктрины школьной реформы, как мы ее представляем себе.

1. Реформа образования, как часть всего переустройства советского общества, была и есть инструмент, подрывающий воспроизводство советского человека в новых поколениях. Ради этого реформаторы были готовы идти на большие социальные издержки, в частности, жертвовали качеством образования.

Министр образования В.М. Филиппов высказался определенно: «Изменившееся российское общество требует адекватных изменений и от системы образования — нельзя консервировать то, что когда-то было лучшим в мире».

Яснее не скажешь — в советские времена народ имел право пользоваться чем-то «лучшим в мире», а сейчас народ Российской Федерации такого права по разным причинам теперь лишен. Следовательно, это «лучшее в мире» образование власти будут ликвидировать, подгонять под новую структуру «изменившегося российского общества».

Как же видят идеологи реформы «изменившееся российское общество» и какие стандарты они берут за образец при планируемых «изменениях системы образования»? В строительстве новой системы с самого начала был принят имитационный проект, ставящий целью скопировать и трансплантировать в России западную модель школьного образования – как в социальном, так и в философско-методологическом плане.

Строго говоря, авторы такой доктрины, сами люди образованные, должны были бы представить обществу доказательства (или хотя бы доводы), что российское общество в настоящий момент и в среднесрочной перспективе обладает достаточным подобием западному обществу, и перестройка школы по западным канонам как раз и будет «адекватным изменением системы образования». Такого обоснования никогда никто не давал. Напротив, имелось много свидетельств (в том числе со стороны самих реформаторов), что нынешнее российское общество во многих важнейших аспектах очень сильно отличается от современного западного общества – как США, так и Западной Европы. Если признать этот факт, то всю доктрину реформ надо считать утопической – школа подстраивается под общество, которого в России нет.

Откровеннее, нежели руководство Министерства образования, высказываются лидеры реформаторских партий. Вот первый пункт программы партии «Яблоко» в области образования. В нем проблема школы увязана с общим вектором развития России, предлагаемым этой партией. Он звучит так: «Сделать Россию открытой страной, все более эффективно и полно интегрирующейся в мировое сообщество. Для этого каждый выпускник школы, ПТУ, техникума и вуза должен обладать высокой конкурентоспособностью на отечественном и мировых рынках труда».

Таким образом, критерием качества школьного образования предлагается сделать не адекватность полученных в школе знаний, умений и нравственных установок тем вызовам, которые стоят перед Россией во всех сферах общественного бытия, а конкурентоспособность на мировом рынке труда. Это – совершенно иной критерий, чем те, которые прилагались к школе в России за все предыдущие исторические периоды. Невозможно, чтобы руководители государства могли бы открыто принять такую линию в образовательной политике – это было бы невероятным случаем в истории.

Можно предположить, что превращая школу в инструмент и расходный материал политики, государство нанесет стране, культуре и народу ущерб, несопоставимый с политическими выгодами реформаторов. Это будет антинародным и антинациональным делом. Согласия на это не давала даже та часть общества, которая поддержала реформу.

При таком подходе уровень образования действительно быстро снижается, и это приветствуется. В 2001 г. в фонде Горбачева прошел круглый стол с разработчиками программы школьной реформы. Их главный лозунг сводился к тому, что школа должна отвечать требованиям постиндустриального общества. Как они это понимают? Один «реформатор» объяснил, что в таком обществе производства почти не будет, а в сфере обслуживания не нужно знать про «амфотерные гидроксиды» и т.п. Его спрашивают, как же при таком образовании восстановить промышленность? А зачем, – ответил этот чиновник, – все равно промышленность России не будут конкурентоспособна, нечего и стараться.

Вообще, рефрен «Зачем это нужно знать нашим детям?» звучал на том круглом столе постоянно. Представитель Министерства образования даже допытывался у математика – академика РАН Д.В. Аносова – зачем знать, чему равен sin(2x). Это принципиальная установка. Под грифом Министерства образования выпущены «Рекомендации по организации и проведению эксперимента по совершенствованию структуры и содержания общего образования» (М., 2001). В них провозглашается «исключение из содержания таких компонентов, которые оказываются невостребованными в жизни учащихся после окончания школы».

Напомним высказывание Гейзенберга: «Образование – это то, что остается, когда забыли все, чему учились». Конечно, люди забывают формулы. Но остается тот интеллектуальный опыт, который подросток получил, разбирая вместе с учителем выведение формулы sin(2x). Тот, кто этого опыта не имеет, исключен из культуры, включающей в себя такие интеллектуальные навыки – они имеют фундаментальный характер.

Со скрипом, но реформа школы разрушает ту систему обучения и воспитания, которая воспроизводила советского человека. Но что такое был советский человек? Это был культурно-исторический тип, воплотивший в условиях ХХ века смыслы и главные черты России как цивилизации. Переходя на язык понятий народа и нации, это был носитель мировоззренческих и культурных черт той гражданской нации, которая складывалась во все более четких формах с конца ХIХ века и оформилась как советский народ к середине ХХ века. Качество этой нации было проверено Великой Отечественной войной – экзаменом абсолютным, неподвластным коррупции. Советское государство потерпело поражение в «холодной войне», но постсоветская Россия не сможет стать суверенным государством, не восстановив нацию как субъекта своей истории. Эта нация должна приобрести некоторые новые черты – условия ее бытия существенно изменились. Но основные блоки ее мировоззренческого фундамента, конечно, не могут быть замещены какими-то импортными конструкциями, они создаются веками.

Таким образом, реформа школы претендует на то, чтобы произвести глубокое переформатирование нации – она решает задачу не политическую или идеологическую, а национальную. Цель этой реформы – пресечь воспроизводство нации, заменить (в понятиях Данилевского) культурно-исторический тип России на иной, собранный по иному шаблону.

Эта богоборческая цель, конечно, не по силам г-ну Фурсенко, но, орудуя рычагами Минобрнауки, травмы он наносит тяжелые.

Реформаторы школы страдают мессианским синдромом, они настолько уверовали в свое право переделывать народ попавшей под их власть России, что даже устранили из документов своего ведомства понятие народное образование, наполненное глубоким и точным смыслом.

Один педагог пишет: «Потребовалось всего десять лет для того, чтобы Россия фактически осталась без народного образования. Слово «народное» здесь выделено, потому что сотни лет образование в России всегда стремилось стать таковым. Теперь, вслед за углублением неравенства в денежных доходах населения, испарилось даже стремление к этому. Вместо этого пошел процесс поляризации образования, на элитарное и массовое. Появились, соответственно, школы с хорошим и с плохим образованием.

Если в 1988 году состоялся последний всесоюзный съезд работников народного образования, то в 2000 году вместо него было проведено ведомственное совещание, из названия которого слово «народное» было вычеркнуто. Оно же исчезло из текстов всех правительственных документов… Ведь не случайно уже более десяти лет российское образование живёт в трясучем и бестолковом мире реформ, концепций, проектов, стандартов, тестов, аттестаций, сертификаций и т. п.» [28].

2.

Реформа образования в России питается философскими и антропологическими идеями радикальной части реформаторской элиты. В комплексе этих идей и следует искать материал для реконструкции замысла этой реформы.

Первые философские манифесты этого течения стал публиковать Н.М. Амосов, чем и завоевал высокий авторитет в среде либеральной интеллигенции (в рейтинге он шел третьим после Сахарова и Солженицына). В 1988 году он предлагал в целях «научного» упpавления обществом применить ко всему населению СССР процедуру «кpупномасштабного психосоциологического изучения гpаждан, пpинадлежащих к pазным социальным гpуппам» с целью pаспpеделения их на два классических типа: «сильных» и «слабых». Он писал: «Неpавенство является сильным стимулом пpогpесса, но в то же вpемя служит источником недовольства слабых… Лидеpство, жадность, немного сопеpеживания и любопытства пpи значительной воспитуемости – вот естество человека» [5]. Это было опубликовано в «Литературной газете» -любимой газете интеллигенции.

Идея такой селекции всех детей на «сильных» и «слабых» и заложена в основание школьной реформы. Это – старое обоснование сегрегации детей исходя из их принадлежности к разным социальным группам. Дети высших сословий оказываются «сильными», а «кухаркины дети» в подавляющем большинстве – «слабыми». Это позор российской культуры – в ХХI веке впасть в такой дремучий социал-дарвинизм!

В 1992 г. Н.М. Амосов писал в своем «кредо» (в академическом журнале «Вопросы философии»): «Человек есть стадное животное с развитым разумом, способным к творчеству… За коллектив и равенство стоит слабое большинство людской популяции. За личность и свободу – ее сильное меньшинство. Но прогресс общества определяют сильные, эксплуатирующие слабых» [3].

Идеи Амосова пропагандировались реформаторами разных оттенков. Так, один из идеологов команды Горбачева А.С. Ципко писал: «Большой вклад в формирование реального, современного образа человека внес советский хирург академик Н.М. Амосов. Он напомнил политикам и обществоведам, что люди от природы разные, отличаются и силой характера, и устремленностью к самостоятельности в личной самореализации. Чрезвычайно важна мысль о существовании пределов воспитуемости личности… Наверное, настало время серьезно поразмышлять о самой проблеме неравенства, вызванного естественными различиями людей в смекалке, воле, выносливости. Жизненный опыт каждого подтверждает предположение Н.М. Амосова о том, что в любой популяции люди сильные, с ярко выраженным желанием работать составляют от 5 до 10%» [4].

Эти идеи были подкреплены модной «философией» постиндустриального общества, которую идеологи реформ встроили в свою доктрину. В рамках «постиндустриализма» возникло радикальное элитарное течение, развивающее идею «интеллектуального класса», который должен занять господствующее положение в обществе, потеснив буржуазию.

Вот, в телепередаче НТВ 24 сентября 2003 года главный редактор журнала «Свободная мысль» (бывший журнал «Коммунист»!) В.Л. Иноземцев так излагает эту концепцию: «С усложнением всего комплекса социальных отношений в постиндустриальном обществе, формирующемся в развитых странах, существенно усложняется и классовая структура; она приобретает новое измерение, поскольку знания и информация превращаются в важнейший ресурс производства, а основой отнесения людей к господствующему классу становятся контроль над этим ресурсом и возможность распоряжаться им. Сегодня вряд ли можно отрицать тот факт, что среди многочисленных социальных групп, на протяжении последних десятилетий существующих в обществе раннего постиндустриализма, особое значение приобретает группа, именуемая в западной обществоведческой теории knowledge-class, а российскими учеными названная классом интеллектуалов. С каждым новым этапом технологической революции «класс интеллектуалов» обретает все большую власть и перераспределяет в свою пользу все большую часть общественного богатства…

По мере того как «класс интеллектуалов» становится одной из наиболее обеспеченных в материальном отношении социальных групп современного общества, он все более замыкается в собственных пределах. Высокие доходы его представителей и фактическое отождествление «класса интеллектуалов» с верхушкой современного общества имеют своим следствием то, что выходцы из таких семей с детства усваивают постматериалистические ценности, базирующиеся на уже достигнутом уровне благосостояния… Поэтому формирование нового типа работника становится в определенной мере наследственным, интергенерационным процессом» [6]

Что это означает с точки зрения социальной структуры общества, которое собираются выстроить в России в ходе реформ? Ведь функция школы – воспроизводить в новом поколении то общество, которое формирует господствующее меньшинство. В соответствии с этими задачами и реформируют школу! Неужели этого не может понять российская интеллигенция и широкие массы родителей? Ведь объясняют открытым текстом: новая школа должна обеспечить интеллектуальное расслоение детей как инструмент, закрепляющий их социальное расслоение во взрослом возрасте.

В.Л. Иноземцев рассуждает откровенно: «Интеллектуальное расслоение, достигающее сегодня беспрецедентных масштабов, постепенно становится основой всякого иного социального расслоения, поскольку именно на этом фундаменте практически ненужными для развития производственных процессов оказываются огромные социальные группы, участие которых в общественном производстве было ранее необходимым условием социального прогресса».

А ведь из этого заявления следует уже и не социальное расслоение, а прямо исключение целых социальных групп из общества. Их сначала помещают на «социальное дно» (безработные, бездомные, беспризорные), а потом множеством способов (болезни, тюрьма, убийства) устраняют с лица Земли. Кстати, в этом проекте оказывается ненужной интеллигенция. Какой сюрприз!

Вот демагогические силлогизмы В.Л. Иноземцева: «Таким образом, в развитых обществах образовался слой интеллектуальных работников, которые обладают неотчуждаемой собственностью на информацию и знания, являются равными партнерами собственников средств производства, не эксплуатируемы как класс: их деятельность мотивирована качественно новым образом, причем все эти признаки в известной мере оказываются наследуемыми. Именно поэтому мы говорим не об интеллигенции или размытой совокупности высококвалифицированных работников, а об особом классе, занимающем доминирующие позиции в постиндустриальном обществе, о классе, интересы которого отличны от интересов иных социальных групп».

В этом – смысл замысла реформы, который скрывается под безобидными словами «плюрализм учебных программ и коммерциализация образовательных услуг». С начала реформы установка на разделение детей и молодежи лишь укрепилась и стала более радикальной. Идеологи этого разделения развивают теперь концепцию выведения не просто новой породы людей («сверхчеловека»), а нового биологического вида, который даже не сможет давать вместе с людьми потомства. Они уже предвидят «революцию интеллектуалов».

В Петербургском университете выполняется проект «Мировые интеллектуалы в Петербурге». Там делают доклады «признанные лидеры влияния». Д-р философских наук, профессор двух вузов А.М. Буровский ведет там такие речи: «Неандерталец развивался менее эффективно, он был вытеснен и уничтожен. Вероятно, в наше время мы переживаем точно такую же эпоху. «Цивилизованные» людены все дальше от остального человечества – даже анатомически, а тем более физиологически и психологически… Различия накапливаются, мы все меньше видим равных себе в генетически неполноценных сородичах или в людях с периферии цивилизации. Вероятно, так же и эректус был агрессивен к австралопитеку, не способному овладеть членораздельной речью. А сапиенс убивал и ел эректусов, не понимавших искусства, промысловой магии и сложных форм культуры» [7].

Эти «лидеры влияния» переносят проект «Постчеловечество» в плоскость политических и экономических программ, в том числе в сфере образования. Вот главная статья В.Л. Иноземцева в книге «Постчеловечество». Он пишет: «Государству следует обеспечить все условия для ускорения «революции интеллектуалов» и в случае возникновения конфликтных ситуаций, порождаемых социальными движениями «низов», быть готовым не столько к уступкам, сколько к жесткому следованию избранным курсом» [8].

Вот рассуждения А.М. Столярова, видного писателя, лауреата множества премий: «Современное образование становится достаточно дорогим… В результате только высшие имущественные группы, только семьи, обладающие высоким и очень высоким доходом, могут предоставить своим детям соответствующую подготовку… Воспользоваться [новыми лекарствами] сможет лишь тот класс людей, который принадлежит к мировой элите. А это в свою очередь означает, что «когнитивное расслоение» будет закреплено не только социально, но и биологически, в предельном случае разделив все человечество на две самостоятельные расы: расу «генетически богатую», представляющую собой сообщество «управляющих миром», и расу «генетически бедную», обеспечивающую в основном добычу сырья и промышленное производство…

Современные «морлоки» с их интеллектом кретина будут неспособны на какой-либо внятный протест. Равным образом они постепенно потеряют умение выполнять хоть сколько-нибудь квалифицированную работу, и потому их способность к индустриальному производству вызывает сомнения» [9].

Это программа сотворения в России колоссальной несправедливости и подлости – конкретно, в сфере образования. Поскольку программа эта системная и проводится во всех сферах жизнеустройства с применением новых политических технологий, то есть шанс, что граждане России не смогут ее остановить. Значит, будущие поколения будут выгрызать себе право на жизнь с большими потерями и страданиями. Рано или поздно выгрызут и поговорят с остатками «генетически богатой» расы интеллектуалов. Но лучше бы остановить эти их бесноватые планы побыстрее и помягче.

Минобрнауки так откровенно свою доктрину не излагает, но смысл ее разъясняет целая рать «признанных интеллектуалов и лидеров влияния». Надо к ним прислушаться.

3.
Замысел реформы школы — обеспечить через образование замену культурного ядра России и тем самым изменить человека и общество. В какую сторону хотят изменить — совершенно ясно из всего того, что мы видим и чувствуем последние двадцать лет. Изменение главных культурных устоев российской цивилизации посредством перестройки школы по американскому шаблону предусмотрено в документах министерства. Вот один из них — «Проект федерального компонента государственного стандарта общего образования. Часть первая. Начальная школа. Основная школа» (М., 2002). Редактором его является бывший министр, начавший преобразование нашей школы, Э.Д. Днепров. В документе прямо и без обиняков ставится задача «эволюционной смены менталитета общества через школы».

Выше говорилось о программе «революции интеллектуалов», для которой реформированная школьная система должна подготовить сообщество «управляющих миром» – элиту. Но гораздо более сложная задача – вырастить массу «морлоков с их интеллектом кретина, неспособных на какой-либо внятный протест». Этим должна заняться массовая школа, для которой и готовятся новые стандарты.

Для такого «когнитивного расслоения» и надо разделить школу социально, с первого класса направлять поток детей в «разные коридоры». Ликвидация права на равный доступ к образованию, не зависящий от доходов родителей, сразу создает барьер, не позволяющий молодежи из среды «морлоков» смешиваться с элитой. Реформа школы ведет Россию к построению дикого, архаичного сословного общества. Такая страна будет нежизнеспособной – не это ли имеют в виду зарубежные советники наших реформаторов?

Формирование класса «бедных знанием» началось на первом же этапе реформы. Видный либеральный социолог В.Н. Шубкин говорил в докладе на международном симпозиуме в декабре 1994 г.: «Все более усиливается беспросветность в оценках молодежи. Этому в немалой степени способствует и дифференциация в системе образования, ибо плюрализм образования ведет к тому, что в наших условиях лишь богатые получают право на качественное образование. Бедные сегодня уже такого права не имеют» [10].

Приходится говорить эти банальные вещи1. Но ведь это – фундаментальная сущность политического режима, который назвал себя «демократическим». Сам факт принятия этого самоназвания, не говоря уж о сущности, – симптом глубокого кризиса культуры постсоветской России.

Власть эту сущность не обсуждает, а ограничивается констатацией общеизвестных фактов. В Послании 2004 г. В.В. Путин сказал: «Одна из самых серьезных проблем – это недоступность качественного образования для малоимущих [выделено нами – Авт.]. Обучение сопровождается дополнительными платежами, которые не каждый может себе позволить. Сокращение общежитий, маленькие стипендии не позволяют детям из малообеспеченных семей – особенно из отдаленных городов и сел – получить качественное образование».
Никого и не удивляет, что Президент констатирует недоступность нормального образования для большой части населения, которую превратили в малоимущих. Это – результат политики, главных принципов которой власть менять не собирается.

Казалось бы, она должна принять специальные меры, чтобы разрешить проблему в рамках своей политики. Но ничего этого нет, ничего делать не собираются. В.В. Путин ограничился тем, что высказал философскую истину: «Доступность услуг образования и здравоохранения, возможность приобрести жилье помогут нам смягчить проблему бедности». Но ни этой доступности, ни этой возможности дать обедневшим людям не предполагается.
В. Волков писал в 2003 г.: «Регрессивные тенденции в развитии российской школы продолжают углубляться. Официальная идеология не только не препятствует этому, но, напротив, пытается обосновать и оправдать происходящее с позиций оголтелого социал-дарвинизма» [11]. Никто из реформаторов с этим не спорит и никто на эти замечания внимания не обращает. Следовательно, в этом и состоит замысел реформы.

Чтобы школа «второго коридора» смогла передать ученикам «культуру человека массы», необходимо изменить социальный уклад школы – атомизировать, разрыхлить те детские коллективы общинного типа, которые складываются в устойчивых классах при единстве учебных планов и принятых нормах взаимопомощи. Новые стандарты ориентированы на введение и увеличение удельного веса «индивидуальных планов» и введение «модулей», для изучения которых будут собираться подвижные временные группы учащихся. Это – совершенно новый для России тип социальной организации школы. Соответственно, будет по-иному проходить социализация учеников.

Реформа школы в этом вопросе прямо следует той модели, которая принята в США.

Американский студент Р. Рубинштейн, который учился в России до десятого класса, а заканчивал школу в Америке, пишет о различиях между этими школами: «Главное отличие американских школ от русских – гибкая программа обучения. Каждый ученик сам выбирает, какие курсы пройти… Первое и прямое последствие индивидуальной программы обучения – то, что у каждого ученика свое расписание, а значит, нет и понятия «класса» как группы учеников, проводящих вместе несколько лет своей жизни. В большой школе, если ученик проходит шесть предметов (как бывает обычно, потому что каждый предмет изучается семестр или год, как в вузах, следовательно, на него уходит большее количество часов в неделю, чем в России), то он видит за неделю 150 «одноклассников». Фактически, «класс» – это вся параллель в данной школе, которая может составлять от пятидесяти учеников (в частных школах) до пятисот и более. Тут тоже есть свои плюсы и минусы. С одной стороны, возникающая «анонимность» (никому не под силу узнать 500 людей за четыре года) затрудняет появление долгих дружеских отношений, возникающих внутри классов в России. С другой стороны, автоматически возникает большая свобода выбора и в общении. А если трудно найти друзей в классах, то можно поискать по интересам: записаться в клуб или общество, которых в школах много» [13].

Известно, что мощным средством разрушения связей общинной солидарности является психология потребителя. Во время колониальных захватов западный торговый капитал превратил это средство в эффективную политическую технологию. Эта идея была положена и в основание школьной реформы. Министр А.А. Фурсенко, выступая на молодежном форуме на Селигере 23 июля 2007 года сказал, что «недостатком советской системы образования была попытка формировать человека-творца, а сейчас задача заключается в том, чтобы взрастить квалифицированного потребителя, способного квалифицированно пользоваться результатами творчества других». Эта формулировка замысла реформы обошла всю прессу. Превратить основную массу российской молодежи из творцов в потребителей – это и есть тайная цель «революции интеллектуалов».

Социологи, изучавшие причины всплеска подростковой преступности, писали в 2003 г.: «Изменение социального строя, провозглашение ценностей обеспеченного образа жизни, обзаведение собственностью и т.д. – все это вызвало фантастический рост личностных притязаний и усиление ориентации на “красивую жизнь”. В силу своего маргинального положения тинэйджеры (не-дети и не-взрослые) не могут знать социально одобряемых способов “зарабатывания” денег. Семья, которая могла бы стать ориентиром и предотвратить негативные аспекты поведения, оказалась бессильной: пошатнулся родительский авторитет. Несовершеннолетние преступники – это подростки, принявшие смягчение моральных и правовых норм за их отсутствие» [16].

Поражает то равнодушие интеллигенции, с которым она принимает доктрину школьной реформы, которую изложил А.А. Фурсенко. Ведь если реформа школы в России и дальше будет идти по этой траектории, то для интеллигенции как культурного типа места в новом обществе не останется в принципе, с обществом потребителей она несовместима. Как представляла себе интеллигенция свое собственное бытие в таком обществе, если бы его действительно удалось построить в России?
Й. Шумпетер писал: «Буржуазное общество выступает исключительно в экономическом обличье; как его фундаментальные черты, так и его поверхностные признаки – все они сотканы из экономического материала». Напротив, русская интеллигенция – явление исключительно внеэкономическое. Она могла и может существовать только в «культуре с символами» (Гегель), то есть в обществе в основном небуржуазном. Она может жить только в культуроцентрическом государстве, пусть и с постоянной фигой в кармане. Уродился на российской земле такой странный культурный тип, интеллигенция, все над ним подшучивали, и в то же время лелеяли. Если бы интеллигенция, поддержав Горбачева и Ельцина, сознательно желала своего растворения в массе спекулянтов и нищих – куда ни шло. В этом социальном самоубийстве было бы даже нечто героическое. Но ведь все было не так! Наши интеллигенты мечтали остаться аристократией при государственной кормушке, так же служить «инженерами человеческих душ» – но чтобы вне их круга экономика была рыночной, а культура потребительской. Чему только их учили в университетах и аспирантурах?

Пропаганда индивидуализма, публично начатая должностными лицами более двадцати лет назад, не ослабевает до сих пор. Вот, в 2003 г. экономический советник Президента А. Илларионов так выразил свое мнение о том, чему должна учить школа: «Каждому следует научиться адекватно оценивать ситуацию, быть самостоятельным. События последнего времени показывают: человек должен прежде всего позаботиться о себе сам. Знать что делать и в привычных, и в экстремальных условиях… Надеюсь, что все вместе взятое и поможет нам стать конкурентоспособными, мобильными, готовыми к резким изменениям, разным ситуациям в стране и мире» [14].

А 4 февраля 2010 г. Президент Д.А. Медведев утвердил важный документ — Национальную образовательную инициативу «Наша новая школа». Речь идет о создании новой школы, о таком реформировании школы, которая приведет к изменению ее сущности. Само заглавие означает, что власть предполагает ликвидировать в России ту школу, которую мы до сих пор имели, построить на ее месте принципиально иную систему.

В своем изложении инициативы «Наша новая школа» Д.А. Медведев сказал: «Школа должна стать более самостоятельной в составлении индивидуальных образовательных программ». Но это и есть отказ от принципа единой школы. Школа будет теперь составлять индивидуальные образовательные программы, что и произошло при разделении школы Запада на школу для массы и школу для элиты.

Но главное, вот как видится «Наша новая школа»: «Готовиться к условиям жизни в высококонкурентной среде, то есть уметь бороться за себя… У нас длительное время считалось, что человек должен раскрывать свои лучшие способности в коллективе, а коллектив должен помогать человеку, это нормально. С другой стороны, каждый человек сам должен заниматься своей карьерой, думать о своём будущем и исходить из того, что ему придётся конкурировать с другими людьми. Это некая смена парадигмы, в том числе образовательной. Думаю, что мы действительно должны в известной степени поменять наши установки, может быть даже и ценностные установки на эту тему» [15].

Поменять ценностные установки – это даже более глубокая культурная травма, чем «смена ментальности». Инструменты рационального мышления более подвижны, чем ценности.

Школу в ходе реформы не просто разделяют, но и предельно идеологизируют — втягивают детей в набухающий в стране социальный конфликт. Такого в советской школе не было — и красный галстук, и прочие идеологические атрибуты не настраивали детей на борьбу с ближними. А сегодня школа официально заняла свое место в классовой войне — на стороне капитала против труда. Если верить телевидению, множатся кружки «юных бизнесменов», – а есть ли хоть один кружок юных профсоюзных активистов или организаторов забастовочного движения? Школьники повторяют нашептанный им бред о благе богатства — никогда в истории России такого нельзя было услышать ни в приходской школе, ни в гимназии, ни в Лицее, где учился Пушкин.

Индоктринирование школьников в духе антисоветской идеологии привело к конфликту и даже разрыву поколений. Это создало совершенно новое измерение в реформе школы – рассыпалась единая система воспитания «дети-семья-школа». В потоке «новой идеологии» ведется, например, преподавание российской истории – дисциплины, которая наряду с литературой играет ключевую роль в воспитании. Об этом сказано достаточно, но на компромисс Минобрнауки не идет. Мнение большинства авторов так резюмируется в 2009 г. в статье о девиациях в сознании и поведении молодежи: «Нельзя не отметить, сколь разрушительным оказался нахлынувший в конце 80-х годов на российскую среднюю и высшую школу и продолжающий бушевать по сию пору шквал очернения отечественной истории, извращающий не только подлинную картину развития страны, но и само мировоззрение учащихся. Новые программы и учебники по истории, литературе, обществоведению весьма поспособствовали развернутой в СМИ кампании по очернению отечественной истории, дегероизации поколений дедов и прадедов – строителей экономического и оборонного могущества советской сверхдержавы, а также в целом отечественных патриотов прошлых веков, ставших для новых поколений символами российских цивилизационно-социальных и правовых ценностей» [17].
Замысел понятен: в сознании большинства взрослых «государство переходного периода» не получило полной легитимности, и реформаторы уповают на молодежь, которая шаг за шагом должна заместить на земле старшие поколения. На школу возложили задачу мировоззренчески «оторвать» подростков от родителей и дедов, лишить взрослых и стариков авторитета в среде учащихся.
В этой своей операции реформаторы совершили ряд недопустимых ошибок и сорвались в ситуацию, о которой предупреждал антрополог Конрад Лоренц. Он писал, что конфликт поколений может перейти в иное качество – в ненависть, а «ненависть, которую питает молодежь к старшему поколению, сродни национальной ненависти и исключает всякую коммуникацию между поколениями». Грубое идеологическое давление на школу уже нанесло России большой ущерб, но чиновники от образования как будто не понимают простых вещей.

Вот общее представление о таких конфликтах, уже из которого видно, что школа не должна была выполнять сиюминутные, конъюнктурные поручения политиков: «Конфликт поколений может протекать латентно, как скрытая социальная напряженность, или происходить открыто, как столкновение мнений, представлений, взглядов, идей. Наиболее экспрессивное и агрессивное противостояние поколений происходит на макроуровне по проблемам идеологии. На микроуровне столкновение поколений сглаживается семейными традициями и вызвано различиями в отношениях к нравственным и субкультурным ценностям. Негативное влияние на межпоколенные конфликты оказывают такие социальные явления, как социальное неравенство и социальная несправедливость, конкуренция и безработица, этнические, сословные и религиозные разногласия.
Обострению межпоколенных конфликтов способствуют масштабные и динамические изменения в политической и экономической структурах общества, смена бытовых и культурных стандартов, а также сопутствующие им социальные конфликты» [18].

В школьной реформе эти ясные предупреждения игнорировались. Вместо того, чтобы смягчить культурную травму, полученную подростками в конце 80-х и в 90-е годы, ее обострили – даже прямо на уроках истории и литературы. В.В. Кривошеев пишет: «Естественно, дистанция между поколениями была и будет всегда. И все же обвальное крушение прежних ценностных предпочтений в начале 1990-х годов вызвал рост отчуждения между поколениями и даже внутри них. Художественные ценности, моральные принципы, лексическая культура при всем видимом различии в прежние годы в большей степени связывали людей разных возрастных групп, чем это стало фиксироваться в начале – середине 1990-х годов» [19].
4.
Когда в конце 80-х годов разрабатывалась общая доктрина реформы, главной была идея «разгосударствления» и «коммерциализации» – всех сторон жизнеустройства, включая образование и науку. Стратегическим принципом политики государства стал уход от выполнения своих прежних «патерналистских» обязанностей – прежде всего, уход от финансирования всей социальной сферы.

Вторым принципом политики государства было поэтапное сложение с себя функций программирования, управления и контроля. Туманно говорилось о том, что эти функции возьмет на себя «просвещенный предприниматель», но вряд ли кто-нибудь из политиков принимал эту утопию всерьез. Отказ от принципа единой школы автоматически снимает с государства ответственность за программы – учебные планы перейдут под контроль попечительских советов, так что и спросить будет не с кого. В этих советах главную скрипку будут играть денежные мешки, «спонсоры», российский «частный капитал».

До 1992 г. расходы на обучение покрывались государством. Затем объемы финансирования образования сокращались вплоть до с 2000 года. Государственные расходы на образование в целом уменьшились с 3,6 % ВВП в 1991 г. до 3,1 % ВВП в 2000 г. При этом ВВП Российской Федерации снизился к 1998 г. до 54% относительно 1990 года. Для сравнения: в СССР расходы на образование в 80-е годы составляли 7% ВВП, в странах Западной Европы 12 – 21%.

Высокая инфляция, резкое изменение структуры цен и развал статистики в 90-е годы затрудняли расчет абсолютного уровня финансирования. По подсчетам зам. председателя Комитета Госдумы по образованию О.Н. Смолина к 1999 г. текущее финансирование образования уменьшилось в 8 раз (а по мнению склонного к фантазиям бывшего вице-премьера Б.Е. Немцова, в 20 раз) [20]. В любом случае, сокращение бюджета учреждений образования было катастрофическим.

Школы были вынуждены перекладывать расходы на учащихся, даже незаконными способами. По оценкам Центра образовательной политики ГУ-ВШЭ, расходы семей и юридических лиц на финансирование общего среднего образования, которое, согласно Конституции, является бесплатным, составили в 1998 г. 21% от общего объема средств, поступивших в систему общего среднего образования.

Аналитики делают такие выводы (2003): «Размеры государственного финансирования образования, значительно сократившиеся в 90-е годы, не достаточны для реализации конституционных прав граждан на получение образования; происходит неконтролируемое государством замещение бесплатных образовательных услуг платными и вследствие этого ухудшение доступности качественного образования для низкодоходных групп населения» [21].

Было разрешено создавать негосударственные школы, но на это решились немногие. В 1998/99 учебном году из 67 889 средних школ негосударственных было всего 568. Напротив, рынок высшего образования был более заманчивым. Стали открываться частные вузы (в основном, по гуманитарным, юридическим и т.п. специальностям). Кроме того, в государственных вузах было начато обучение на платной основе.

К концу 90-х годов положение было таким: «На условиях полного возмещения затрат в государственных вузах России в 2000 г. обучалось 1472,2 тыс. студентов или 34% от числа всех студентов (1995 г. – 9 %). В 2000 г. прием студентов в вузы на платной основе достиг 44% от общего приема. Сумма средств, полученных в 2000 г. вузами от студентов, обучающихся за плату, оценивается в размере 24,7 млрд. рублей, в то время как размеры государственного финансирования высшего образования составили 19,5 млрд. рублей.

По данным ВЦИОМ, в последние годы заметно повысилась значимость расходов на образование в структуре целей накопления семейных сбережений. Среди семей, имеющих детей в возрасте до 16 лет, необходимость накопления сбережений на оплату образования стоит сейчас на первом месте, оставляя позади все другие цели – оплату услуг здравоохранения, покупку потребительских товаров, жилья, машины, страховые сбережения» [21].

И. Смирнов пишет в обзоре реформы образования о 1999 годе: «Коммерческий прием составляет около 40% и вкупе с негосударственными ВУЗами обеспечивает тот статистический рост студенчества, который резко контрастирует со всеми остальными показателями социально-экономического развития страны.

Если называть вещи своими именами, в конкретных условиях современной России речь идет о том, что люди, заведомо не имеющие необходимых способностей, покупают у государственного учреждения бумагу с печатью, удостоверяющую, что способности и знания у них есть.

Таким образом, государство гарантирует детям высшего класса университетский диплом, – как в ХVIII веке родовитому дворянину, записанному с колыбели в полк, было гарантировано офицерское звание…
Возможно, в условиях разрухи 90-х годов признание социальной реальности было наименьшим злом, и деньги от коммерческого приема (+ полулегальная сдача в аренду «лишних» помещений) позволили обнищавшей отрасли дожить до третьего тысячелетия. С другой стороны, результатом стало глубокое внутренне разложение научного и педагогического сообщества» [22].
Отметим важный факт: о законности этих изменений никто не заикался. Ведь в ст. 17 Федерального конституционного закона № 2 (1997 г.) «О правительстве Российской Федерации» прямо сказано: «Правительство обеспечивает проведение единой государственной политики в области образования, определяет основные направления развития общего и профессионального образования, развивает систему бесплатного образования». Казалось бы, зачем было принимать этот закон, когда у всех на глазах Правительство ускоренно заменяло систему бесплатного образования образованием платным! Надо было, чтобы граждане поняли, какой тип жизнеустройства и права складывается в России.

Ельцина сменил В.В. Путин, но реформа образования продолжилась – на тех же принципах. 29 декабря 2001 г. Правительство приняло «Концепцию модернизации российского образования на период до 2010 года». В ней торжественно декларировалось: «Государство возвращается в образование как гарант качества образовательных программ и услуг, предоставляемых как общеобразовательными, так и профессиональными образовательными учреждениями, независимо от организационно-правовых форм… На первом этапе – в 2001–2003 годах – предстоит в полном объеме восстановить ответственность государства в сфере образования».

Какое красноречивое признание того факта, что реформа 90-х годов свелась к уходу государства из сферы образования. Теперь оно возвращается как гарант. Завершается текст оптимистично: «Одобряя данную Концепцию, Правительство Российской Федерации считает, что уже в ближайшие месяцы, в течение которых необходимо завершить разработку обновленной образовательной политики и механизма запуска
модернизации образования, государственные и общественные институты страны должны продемонстрировать решимость и последовательность в реализации планов модернизации российского образования на период до 2010 года».

И вот какая задача была поставлена на период, который закончился совсем недавно: «Обеспечить равный доступ молодых людей к полноценному качественному образованию в соответствии с их интересами и склонностями независимо от материального достатка семьи, места проживания, национальной принадлежности и состояния здоровья».

Какие же механизмы, по мнению Правительства, должны были обеспечить решение этой задачи? Каков был замысел второго этапа реформы? Это можно понять из следующих положений Концепции:

«Развитие негосударственных образовательных организаций (учреждений) при одновременном усилении контроля за качеством реализации ими образовательных программ; … упорядочение форм оплаты дополнительных образовательных услуг сверх государственного образовательного стандарта в общем и профессиональном образовании и усиление контроля за использованием полученных средств со стороны попечительских и родительских советов…».

«Обеспечение экономической самостоятельности и разнообразия форм образовательных учреждений (организаций), инвестиционной привлекательности системы образования путем внесения поправок в законодательство Российской Федерации и другие нормативные акты, стимулирование таким образом юридических лиц и граждан, инвестирующих в образование или оказывающих ему безвозмездную поддержку…».

«Обеспечение экономической самостоятельности и разнообразия форм образовательных учреждений (организаций), инвестиционной привлекательности системы образования путем внесения поправок в законодательство Российской Федерации и другие нормативные акты, стимулирование таким образом юридических лиц и граждан, инвестирующих в образование или оказывающих ему безвозмездную поддержку…».

«На втором этапе, в 2004–2005 годах, … доходы семей и предприятий (и прямо зависящие от них возможности местных бюджетов) позволят существенно увеличить платежеспособный спрос на образование, в первую очередь профессиональное, и расширить поддержку образовательных организаций как в форме бюджетного финансирования, так и в виде спонсорской помощи…
Во второй половине десятилетия, в 2006–2010 годах, должны четко обозначиться первые результаты модернизации образования:

- рост его ресурсообеспеченности в результате эффективного перенаправления сложившихся финансовых потоков (при этом частные средства, поступающие в образование, могут возрасти с 1,3% до 2,5% ВВП);
- выход общеобразовательной школы на уровень современных требований и профессиональной школы на международный уровень;
- на этой основе экспорт образовательных услуг России может составить от 2 до 3 млрд. долларов США».
И это – документ Правительства. Даже не верится, что это написано всерьез. Что последовало в ходе реализации этой Концепции?

Через год после принятия Министерством образования этой Концепции к исполнению, в апреле 2003 г., пресса писала: «Вчера кабинет министров в целом поддержал предложения Комиссии правительства России по оптимизации бюджетных расходов под руководством Алексея Кудрина. Одной из основных статей, которые должны подвергнуться секвестированию, будет образование. В текущем году будет урезано 782 млн. рублей, а в 2004 году планируется сократить уже 3,4 млрд. рублей. Большая часть этой суммы должна быть выкроена за счет сокращения расходов на высшее образование. В частности, Министерство финансов предлагает Министерству образования «пересмотреть число студентов государственных вузов, обучающихся за счет средств федерального бюджета»…

Министр финансов Алексей Кудрин заявил на этой неделе, что совершенно безболезненно можно сэкономить эти деньги, «урезав» число студентов, обучающихся за счет федерального бюджета (в этом году 600 тысяч человек)… Ректоры ведущих вузов считают, что сама по себе перспектива сокращения студентов-бюджетников – это только полбеды, поскольку сегодня вузы и так получают от государства только 10-20% финансирования и уже давно вынуждены за счет собственных источников покрывать этот дефицит.

В любом случае, предсказывают специалисты, «качество» поступающей на рынок труда после окончания вузов рабочей силы может резко ухудшиться, так как будет, по сути, введен «денежный ценз»… Ведь не секрет, что только в Москве, Питере и еще ряде крупных городов доходы родителей позволяют платить по 2–3 тысячи долларов в год за своих детей (в Москве платное обучение в вузе обходится от 10 тысяч рублей до 15 тысяч долларов в год). Однако сами вузы заинтересованы не только в богатых, но и в одаренных студентах» [23].

Через два года пресса сообщает под заголовком «Россия перешла на платное образование»: «Доля бюджетных средств в высшем образовании РФ снизилась к 2004 г. до минимальной отметки за всю историю российского образования. Поэтому высшее образование теперь уже более чем наполовину коммерческое: более 50% услуг в образовании оплачивается из частного кармана. К такому выводу пришли специалисты Высшей школы экономики, проводившие по заказу Минобразования РФ исследование отрасли образовательных услуг…

Высшее образование в России испытывает трудности с госфинансированием. Хотя в 2004 г. сумма, выделенная из госбюджета на образование, выросла на 20,5% и достигла 580 млрд. рублей, по словам первого заместителя министра образования Григория Балыхина, недофинансирование составит 100 млрд. рублей. Однако если доля бюджетных средств в начальном профессиональном образовании составит почти 90%, то в высшем образовании – всего 45%. Таким образом, в этом году на каждого российского студента будет приходиться 600 долларов в год, что в три раза ниже уровня 80-х годов» [24].

Был назначен новый министр, и заговорили о смене концепции реформы образования. Оптимизма это не прибавило: «К осени этого года Министерство образования и науки должно представить «обновленную» концепцию реформирования российского образования. Об этом сообщил RBC daily источник в министерстве. Скорее всего, основные изменения коснутся системы единого государственного экзамена (ЕГЭ), финансирования учебных учреждений по новой системе государственных именных финансовых обязательств (ГИФО), а также стандартов образования и новой системы оплаты труда учителей…

В целом же, считают эксперты, преобразования в сфере обучения населения будут вестись в направлении минимизации госрасходов на ее финансирование. Эту мысль подтвердил в одном из своих недавних интервью и новый министр образования и науки Андрей Фурсенко. На вопрос, придет ли Россия к тому, что высшее образование станет платным, он ответил, что «это решение не будет революционным, но рано или поздно мы к этому придем»…
Новую систему финансирования (по сути дела, государство обещало спонсировать учебу только отличникам) встретило в штыки ректорское сообщество, новыми стандартами образования (которые должны были на 20% сократить количество предметов в основной школе) остались крайне недовольны представители Российской академии наук, опасающиеся, что переход к узкопрофильному образованию «избавит» Россию от последнего ее преимущества в сфере подготовки кадров – энциклопедичности и широты знаний.

Выступая на прошлой неделе с обращением к Федеральному собранию, Владимир Путин целый блок своей речи посвятил реформе образования. Из сказанного президентом становится понятно, что изменения в сфере образования, как и в большинстве других
социальных отраслей, будут вестись в едином ключе – государство сокращает свои обязательства перед гражданами, перекладывая ответственность за их лечение, страхование, обучение и т. д. на плечи коммерческих организаций или их самих.

«Россия уже не может содержать доставшуюся ей с советских времен дорогую «социалку», – поясняет RBC daily представитель комитета Госдумы по науке и образованию. – При СССР государство имело монополию на продажу нефти, металлов, водки и т. д., устанавливало высокие цены на предметы роскоши, например автомобили, и за счет этого могло бесплатно лечить и обучать граждан. Сейчас ситуация в корне изменилась»…
Новая система финансирования учебных заведений (ГИФО) – это один из примеров сокращения участия государства в бесплатном обучении своих граждан.
Предполагается, что вместо фиксированных 700 долл., которые сейчас получает вуз на студента вне зависимости от его успеваемости, бюджет будет оплачивать лишь обучение отличников (сумма финансирования будет зависеть от результатов ЕГЭ). «Это совершенно нормально, что чиновники ведут политику сокращения гособязательств, – говорит 1-й проректор Высшей школы экономики Лев Любимов, – системе образования для нормального функционирования сейчас необходим бюджет как минимум втрое больший, чем тот, который у нее есть сейчас. Наше финансовое положение сейчас сравнимо с положением США и Европы 19-го века, когда государство гарантировало своим гражданам лишь три-четыре года в школе бесплатно, и нам надо перестать строить из себя сверхмогущественную державу» [25].

Вот в чем дело: советское государство использовало доходы от хозяйства на то, чтобы бесплатно лечить и обучать граждан, а сейчас «ситуация в корне изменилась» – и «нам надо перестать строить из себя державу». Сказано откровенно, и надо бы смысл этих слов прочувствовать.

Вероятно, призывы к уходу государства из образования и требование «свободы и вариативности» учебных планов – это лоббирование интересов частного сектора в образовании. В недавней очень резкой статье о реформе говорится: «Стремление максимально разгрузить объём программ преследует еще одну важнейшую цель – высвобождение часов для платных школьных курсов. По прогнозам главного идеолога модернизации образования ректора Государственного университета Высшей школы экономики (ГУ-ВШЭ) Ярослава Кузьминова, данным ещё в 2003 году во время дискуссии «Образование в 2013. Тенденции и вызовы», это дало бы возможность получить от российских семей дополнительных 7 млрд. долл.
«Социализм в школьном образовании закончился», – убеждал нас в те же годы гуру модернизации Анатолий Пинский. – «Школа должна зарабатывать». А как зарабатывать, если базовый учебный план полностью исчерпывает часы, разрешённые санитарными нормами?» [29].

Можно считать, что с 2004 года, после прихода А.А. Фурсенко на пост министра, реформа вступила в решающую стадию. Пропаганда разгосударствления системы образования усилилась. Но особых успехов эта пропаганда не имела. Лишь очень небольшое число состоятельных людей отправляет детей в частные (шире, негосударственные) школы. Их число не растет. В 2009 г. таких школ в России было 700, что составляло 1,35% всех дневных общеобразовательных школ. Негосударственные школы в среднем имеют в 2,5 раза меньше учащихся, чем обычные государственные и муниципальные школы. В общем, в негосударственных школах учится 99,5% всех школьников России. Выбор населения, причем практически всех социальных групп, совершенно ясен. Тем не менее, реформаторы этого никак не хотят признать.

Вот, в прессе прошло сообщение: «Премьер-министр Владимир Путин провел 26 февраля [2010 года] в Тюмени заседание в рамках образовательной инициативы «Наша новая школа». Он коснулся темы сельских школ и учительских зарплат, а также определил начало действия новых образовательных стандартов для школ. Менее ожидаемым было другое: премьер заявил, что регионам необходимо поддерживать негосударственные школы» [26].

На самом деле. В.В. Путин высказался о негосударственных школах очень уклончиво. Как пишет газета, «Многие из них дают качественное образование, а главное — позволяют учитывать особые нужды тех детей, которым по различным причинам непросто адаптироваться в обычных муниципальных школах», — заявил Путин. Премьер призвал руководителей субъектов федерации уже сейчас «более активно поддерживать успешные негосударственные учебные заведения, в том числе финансировать их на основе государственного задания по установленным в регионах нормативам» [26].

Да, можно предположить, что детям олигархов «непросто адаптироваться в обычных муниципальных школах», их ждет трудная жизнь и пусть они учатся в щадящих условиях. Но ведь после вежливого замечания Путина начинаются вкрадчивые призывы расширить частный сектор образования «для особых детей».

Выступает член Общественной палаты Л. Духанина, уже 17 лет директор частной школы «Наследник», курирующая в Палате образовательную тематику: «Логика поддержки негосударственных школ проста: государство по Конституции гарантирует бесплатное среднее образование, закон «Об образовании» предполагает разные формы собственности у школ. Учредителем может выступать как государство, так и учитель-энтузиаст, меценат или родительское собрание. Все частные школы получают лицензию и госаккредитацию, они имеют равные права с обычными школами. Тем не менее с 2004 года в России возникла проблема дискриминации негосударственных школ… А ведь частные негосударственные школы — это не обязательно школы для богатых. Это и школы для детей с ослабленным здоровьем, зрением, слухом и прочее. А кроме того, школы для одаренных детей. Я с грустью наблюдаю, как частные школы закрываются. Надеюсь, что заявления Путина вызовут обратную реакцию» [26].

Надо заметить, что сторонники расширения частного сектора школьной системы убеждают, что частные школы – вовсе не для богатых детей. Какая странная попытка! Вот, после приведенной выше реплики В.В. Путина Исак Фрумин, научный руководитель Института развития образования Государственного университета — Высшей школы экономики, сказал корреспонденту: «Развитие негосударственного сектора школ не означает появления большого количества школ частных и, следовательно, коммерческих… Любопытно, что на Западе даже самые богатые школы стараются отдавать 20% мест небогатым, но умным ребятам. У нас такая практика не распространена вовсе… Крупные корпорации у нас медленно созревают на развитие подобных социально значимых проектов. Единственный пример, который приходит в голову, — это школа, созданная Михаилом Ходорковским… Мне кажется, сейчас необходимо раскачать эту систему, заставить ее переориентироваться на клиента. При этом, развивая негосударственных образовательных провайдеров, нельзя допустить распространения платного образования. Я ведь в глубине души социалист и поэтому надеюсь, что такой институт, как государственная бесплатная школа, сохранится, но будет развиваться».

Корреспондент вставляет: «Примером школы, созданной родителями, может служить Московская экономическая школа. Председатель правления школы — Александр Захаров, бывший зампред правления Сбербанка, а его замом является Олег Дерипаска, владелец “Базэла”». И. Фрумин поясняет: «Обеспеченные люди не хотели, чтобы их дети учились за границей, но хотели, чтобы их учили, как на Западе. Талантливому руководителю Юрию Шамилову это удалось. Хотя это, конечно, очень дорогая частная школа, куда очень трудно попасть» [26].

Ну как это вяжется с утверждением, будто частные школы – вовсе не для богатых? Да и зачем вообще эти оправдания, признания? Выступая на круглом столе в «Российской газете», посвященном частным школам, директор негосударственной Ломоносовской школы В. Жданов просто и внятно сказал: «В свое время частные школы, как и государственные, имели равное бюджетное финансирование. Но три года назад ситуация изменилась. Теперь право выделять деньги отдано местным органам власти. Где-то частные школы продолжали поддерживать, а где-то для них средств не нашлось. Спасибо мэру Москвы, он нам помог. Хотя выделяют меньше, чем государственным школам, – 46 тысяч рублей в год на ученика. Это лишь 9-10 процентов в смете наших расходов… Что касается стоимости обучения, то она у нас около 60 тысяч рублей в месяц…

Если приглашаем учителя, то обеспечиваем его социальным пакетом с хорошей медицинской страховкой и бесплатным питанием… Средняя зарплата наших педагогов – 63 тысячи рублей. Но есть и такие, кто 100 тысяч получает» [27].

Ну и прекрасно! Речь идет о том, чтобы не губили 99,5% школ, которые пока еще остаются государственными, учат детей народа за народные деньги, пусть иногда по бедности и производят поборы с родителей. Такую школу ни за какие деньги не купишь – вот в чем дело.
«Разгосударствление» школы проявилось не только в уходе от государственного программирования социального уклада и содержания обучения, но и в резком снижении воздействия на процесс оценки и аттестации «продукта» системы образования. Это -реализация общей установки реформы на ликвидацию Госстандарта. Данная установка, как и вся тенденция к сокращению обязанностей государства по контролю за качеством продуктов общественной деятельности, прикрывается постулатом о благодатном влиянии «экономической свободы», верой в «невидимую руку рынка». Этот постулат настолько не соответствует реальности, что в искренность деклараций верится с трудом.

В сфере образования этот сдвиг выражается в кардинальном изменении метода проверки знаний и аттестации выпускников школы (введение Единого государственного экзамена, проводимого по методу тестов), а также, в извращенной форме, в возникновении рынка фальшивых документов об образовании. Этот рынок, являясь черным, де факто узаконен и никаким преследованиям правоохранительных органов не подвергается.

По центральному телевидению идут репортажи о том, что в Министерстве образования и науки всего за 1000—1200 долларов можно купить диплом кандидата каких угодно наук (а заодно и звание доцента)! В газетах (например, в «Московском комсомольце» или «Из рук в руки») можно прочесть объявления такого типа: «Кандидатские и докторские диссертации для занятых. Недорого. Быстро».
На Интернет-сайте Первого рефератного агентства http://www.supersova.ru/ (Адрес: 191011, Санкт-Петербург, Канала Грибоедова наб., 26, тел.: +7 (812) 571-89-39, +7(921) 779-47-01, +7 (495) 741-04-51) открыто рекламируются такие услуги.

3 сентября 2003 г. Владимир Волков писал о школе в газете «1 сентября»: «Всеобщее и бесплатное школьное образование, которое в России существует прежде всего как наследие советской истории, – это не дар небес, а результат сложного исторического процесса. В наиболее общем смысле оно стало продуктом огромного общественного и культурного прогресса, который был достигнут человечеством в последние 100-150 лет в борьбе против всякого рода культурной отсталости, косности и власти предрассудков. Всеобщее и бесплатное школьное образование признает за каждым ребенком его равное право на вступление в будущую взрослую жизнь, независимо от его пола, места рождения, цвета кожи или благосостояния родителей.

Важнейшая просветительская и общественная роль школы особенно видна в периоды общественного кризиса, подобного тому, в котором находится сейчас Россия. Но именно сейчас эта системообразующая роль школьного образования все настойчивее ставится под сомнение правительственной политикой.

Более чем десятилетие непрерывного упадка расшатали не только экономические и социальные основы общества. Период капиталистических реформ в России сопровождается непрерывной идеологической кампанией, направленной на нагнетание атмосферы агрессивного индивидуализма, прославление эгоистической жадности, пропаганду насилия как допустимого средства жизненного самоутверждения. Это уже привело к резкому снижению морального и культурного самочувствия массового сознания, что как в зеркале находит свое отражение также в умах и чувствованиях молодого поколения.

В этих условиях школа объективно выступает как сила, которая самой сутью своего предназначения противостоит подобным разрушительным и антигуманным тенденциям. Многие учителя, самоотверженно работающие в школе в необыкновенно тяжелых условиях и получающие за свой труд нищенскую зарплату, понимают этот факт. Подобное сознание поддерживает в них веру в свое дело. Благодаря их героическому энтузиазму российская школа до сих пор могла отчасти противостоять разрушительному давлению внешних обстоятельств» [30].

Литература

1. Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое. Афоризм 350. // В кн. Ф. Ницше. Избранное. М.: Мысль. 1990. Т. 1.
2. Яковлев А. О перестройке, демократии и “стабильности”. – “Независимая газета”. 2003, 2 декабря.
3. Амосов Н.М. Мое мировоззрение. – Вопр. философии, 1992, № 6.
4. Ципко А.С. Можно ли изменить природу человека? – В кн. Освобождение духа. М.: Политиздат. 1991. С. 73-90.
5. Амосов Н. Реальности, идеалы и модели // Литературная газета. 1988, 6 окт.
6. Какова роль класса интеллектуалов, появляющегося в постэкономическом обществе? // http://www.ntv.ru/programs/publicist...t=Archive&pn=3.
7. Буровский А.М. После человека. – «Постчеловек». М.: Алгоритм, 2008, с. 208.
8. Иноземцев В. On modern inequality. Социобиологическая природа противоречий ХХI века. – «Постчеловечество». М.: Алгоритм, 2007, с. 71.
9. Столяров А.М. Розовое и голубое. – «Постчеловек». М.: Алгоритм, 2008, с. 26, 31.
10. Шубкин В.Н. Молодое поколение в кризисном обществе. – «Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития». М.: Аспект-Пресс. 1995. С. 56-59.
11. Волков В. Школьное образование России на опасной грани разрушения // http://www.wsws.org/ru/2003/sep2003/sep1-s03_prn.html.
12. Григорян Л. Цель обучения в школе — какова она? // nauka.izvestia.ru/blogs/article37152.html.
13. Сумерки просвещения // Русский Журнал, www.russ.ru/ist_sovr/sumerki/20030513_volk.html.
14. Нам не хватает по-современному образованных людей // http://www.spbvedomosti.ru/2003/01/0...er.shtml?print.
15. http://www.ntv.ru/novosti/191402/, 22 апреля 2010 г.; http://kremlin.ru/transcripts/7530.
16. Антонов А.И., Лебедь О.Л. Несовершеннолетние преступники: кто они? // СОЦИС, 2003, № 4.
17. Староверова И.В. Факторы девиации сознания и поведения российской молодежи // СОЦИС, 2009, № 11.
18. Глотов М.Б. Поколение как категория социологии // СОЦИС, 2004, № 10.
19. Кривошеев В.В. Короткие жизненные проекты: проявление аномии в современном обществе // СОЦИС, 2009, № 3.
20. Смолин О.Н. Проблемы образования в России. – Постиндустриальный мир и Россия. М.: ИМЭМО РАН – Эдиториал УРСС, 2000, с. 551.
21. Александрова А.Л., Овчарова Л.Н., Шишкин С.В. Доходы населения и доступность социальных услуг. Москва.: Институт экономики города. 2003. (http://www.socpol.ru/publications/pdf/income.pdf ml).
22. Смирнов И. Министерство будущего – от Прокофьева до Филиппова // «Русский
Журнал», http://www.russ.ru/ist_sovr/sumerki/20010426.html.
23. Федорова Л. Высшее образование станет дороже // http://www.rbcdaily.ru/news/market/i...03/04/11/40351.
24. Россия перешла на платное образование // http://www.rbcdaily.ru/news/market/i...ml?2004/01/23/.
25. Бендина Н. Государство избавится от бесплатных студентов // http://www.rbcdaily.ru/news/market/i...04/06/01/55518.
26. Владимир Путин дал зеленый свет негосударственным школам //

http://www.gzt.ru/Gazeta/first-page/...m-/293104.html.

27. Ивойлова И. Уравнение с неравенством // Российская газета, 2010, 10 февраля, № 27.
28. Аванесов В.С. Метафоры российского образования // Российская Федерация сегодня 2001, №2.
29. Соколова В. Серые кардиналы образования. Кто стоит за «реформами» по ликвидации всеобщей грамотности в стране // Совершенно секретно, 2011, № 4 – http://sovsekretno.ru/magazines/article/2758.
30. Волков В. Школьное образование России на опасной грани разрушения // http://www.wsws.org/ru/2003/sep2003/sep1-s03_prn.html

http://www.rusrand.ru/about/puls/puls_289.html