Дубовицкий

Я достаточно много прожил, с 1947 года. Так что опытность стояния в очередях за всем у меня есть. Я жил в квартире, которую получил на работе мой отец. После смерти моих родителей, моей жене врачи рекомендовали сменить климат. Поменять квартиру препятствовал директор завода, кому принадлежала квартира. Менять её пришлось судом. Два судебных решения. Мне ещё повезло. А ведь было и ведомственное жильё, которое никоем образом не сменишь. Так вот, всю жизнь проплатишь за "бесплатное", а судьба заставит переехать и всё с самого начала. Несколько поколений проживших людей, и в собственности ничего, кроме мебели, которую, если выбросят на улицу, то ...
Я ведь в детстве был свидетелем, как из нашего дома выселяли семью учительницы только за то, что её муж уволился с работы. Зимой. Милиция. Понятые и соседи. Узлы на снегу. Плачущие ребятишки и учительница. Молчащий муж. Обречённые лица соседей.

Разве ЭТО не крепостное право, и более изощрённое и жестокое?

Ксюшка

Все это конечно так и допустим спорить не буду насчет жизни при коммунистах и как сейчас. но как все поменять?
У КПРФ есть пункт о национализации важных отраслей, а как быть с тем, что большинство акций в ОАО у иностранных компаний, принадлежащих, например клану Ротшильдов? Или Рокфеллеров?

DONK

А вы уверены что собирались УЛУЧШАТЬ?

Разрушение финансовой системы и потребительского рынка.

* В советском государстве действовала особая финансовая система из двух «контуров». В производстве общались безналичные (в известном смысле «фиктивные») деньги, количество которых определялось межотраслевым балансом и которые погашались взаимозачетами. По сути, в СССР отсутствовал финансовый капитал и ссудный процент (деньги не продавались). На рынке потребительских товаров обращались нормальные деньги, получаемые населением в виде зарплаты, пенсий и т.д. Их количество строго регулировалось в соответствии с массой наличных товаров и услуг. Это позволяло поддерживать низкие цены и не допускать инфляции. Такая система могла действовать при жестком запрете на смешение двух контуров (перевода безналичных денег в наличные).

* Второй особенностью была принципиальная неконвертируемость рубля. Масштаб цен в СССР был совсем иным, нежели на мировом рынке, и рубль мог циркулировать лишь внутри страны (это была «квитанция», по которой каждый гражданин получал свои дивиденды от общенародной собственности - в форме низких цен). Поэтому контур наличных денег должен был быть строго закрыт по отношению к внешнему рынку государственной монополией внешней торговли. Либерализация финансовой системы и рынка в СССР могла быть проведена лишь после приведения масштаба цен и зарплаты в соответствие с мировыми.

* В 1988-89 гг. оба контура финансовой системы СССР были раскрыты. Прежде всего, была отменена монополия внешней торговли. С 1 января 1987 г. право непосредственно проводить экспортно-импортные операции было дано 20 министерствам и 70 крупным предприятиям. Через год были ликвидированы Министерство внешней торговли и ГКЭС (Государственный комитет по экономическим связям) СССР и учреждено Министерство внешнеэкономических связей СССР, которое теперь лишь «регистрировало предприятия, кооперативы и иные организации, ведущие экспортно-импортные операции» (и могло вносить в правительство «предложения по их приостановлению»). Законом 1990 г. право внешней торговли было предоставлено и местным Советам.

* Согласно «Закону о кооперативах» (1988 г.), при государственных предприятиях и местных Советах быстро возникла сеть кооперативов и совместных предприятий, занятых вывозом товаров за рубеж, что резко сократило поступление на внутренний рынок. Многие товары при спекуляции давали выручку до 50 долларов на 1 рубль затрат и покупались у предприятий «на корню». Некоторые изделия (алюминиевая посуда) превращались в удобный для перевозки лом и продавались как материал. По оценкам экспертов, в 1990 г. была вывезена 1/3 потребительских товаров. Вот пример: зимой 1991 г. к премьер-министру В.С.Павлову обратилось правительство Турции с просьбой организовать по всей территории Турции сеть станций технического обслуживания советских цветных телевизоров, которых имелось уже более миллиона. По официальным данным, из СССР в Турцию не было продано ни одного телевизора.

* Следующим шагом, через «Закон о государственном предприятии (объединении)» (1987 г.), был вскрыт контур безналичных денег - было разрешено их превращение в наличные. Это был первый шаг к приватизации банковской системы СССР. В большой мере эта работа была поручена комсомольским деятелям. Созданные тогда "центры научно-технического творчества молодежи" (ЦНТТМ), курируемые ЦК ВЛКСМ, получили эксклюзивное право на обналичивание безналичных денег (ЦНТТМ называли "локомотивами инфляции") [24] .

* При плановой системе поддерживалось такое распределение прибыли предприятий (для примера взят 1985 г.): 56% вносится в бюджет государства, 40% оставляется предприятию, в том числе 16% идет в фонды экономического стимулирования (премии, надбавки и т.д.). В 1990 г. из прибыли предприятий в бюджет было внесено 36%, оставлено предприятиям 51%, в том числе в фонды экономического стимулирования 48%. Таким образом, не только резко были сокращены взносы в бюджет, но и на развитие предприятий средств почти не оставлялось. При этом сразу было нарушено социальное равновесие, т.к. личные доходы работников стали зависеть от искусственного показателя рентабельности: в легкой промышленности она составляла в 1990 г. 32%, а в топливно-энергетическом комплексе 6,1%.

* Под аплодисменты правительству произошел скачкообразный рост личных доходов вне всякой связи с производством. Ежегодный прирост денежных доходов населения в СССР составлял в 1981-1987 гг. в среднем 15,7 млрд. руб., а в 1988-1990 гг. составил 66,7 млрд. руб. В 1991 г. лишь за первое полугодие денежные доходы населения выросли на 95 млрд. руб. (при этом зарплата в производстве выросла всего на 36%). Средства перекачивались из накопления (инвестиций) в потребление - «проедалось» будущее развитие и будущие рабочие места. Перестройка приобрела характер праздника (вернее, гульбы), о похмелье не предупредили.

* Такой рост доходов при одновременном сокращении товарных запасов в торговле привел к краху потребительского рынка («товары сдуло с полок»). Были введены талоны на получение водки, сахара, ботинок. Был резко увеличен импорт. До 1989 г. СССР имел стабильное положительное сальдо во внешней торговле, в 1987 г. превышение экспорта над импортом составляло 7,4 млрд. руб., а в 1990 г. было отрицательное сальдо в 10 млрд. руб.

* Оттянуть развязку правительство пыталось за счет дальнейшего разрушения финансовой системы - дефицита госбюджета, внутреннего долга и продажи валютных запасов. Дефицит госбюджета СССР составлял в 1985 г. 13,9 млрд. руб.; в 1990 - 41,4; а лишь за 9 месяцев 1991 - 89 (за июнь 1991 г. он подскочил на 30 млрд.). Положение РСФСР оказалось еще хуже: до 1989 г. она не имела бюджетного дефицита (в 1989 г. было превышение доходов над расходами в 3,9 млрд. руб.), а в 1990 дефицит госбюджета РСФСР составил 29 млрд. руб., в 1991 г. 109,3 млрд. руб.

* Росту дефицита способствовала и начатая в мае 1985 г. «антиалкогольная кампания». Сокращение продажи водки и бюджетных поступлений от нее было полностью компенсировано ее изготовлением в «теневой экономике» (140-150 декалитров в 1987 г.). Помимо тяжелого удара по государственным финансам это привело к становлению мощной организованной преступности нового поколения, активно вошедшей в политику. К середине 80-х годов в СССР сложился крепкий сектор "теневой экономики", набрала силу и организованная преступность. Она практически ликвидировала государственную торговлю спиртным, "приватизировала" ее и изъяла из госбюджета в свою пользу 23 млрд. руб. в 1989 г. и 35 млрд. руб. в 1990 г.

* Вот краткие выдержки из большой записки, которую подал в сентябре 1988 г. в Политбюро ЦК КПСС председатель Совета Министров СССР Н.И.Рыжков: "После принятия постановления уже во втором полугодии 1985 г. число магазинов по продаже алкогольных напитков в целом по стране сократилось на 55%. По решениям ряда облисполкомов сеть магазинов по продаже алкогольных напитков была сокращена еще в больших размерах. В Астраханской области, например, число этих магазинов сокращено со 118 до 5 единиц, в Белгородской - со 160 до 15...

* Сеть предприятий общественного питания, в которых осуществлялась реализация алкогольных напитков, уменьшена на 71%... Фактическая продажа водки и ликеро-водочных изделий в 1987 г. составила 123,3 млн. дал или на 96,7 млн. дал меньше объемов, предусматриваемых постановлением Совета Министров СССР от 7 мая 1985 г...

* По данным Госкомстата СССР, в 1987 г. на самогоноварение израсходовано 1,4 млн. тонн сахара, что примерно равно 140-150 млн. дал самогона и практически компенсировало сокращение продажи водки и ликеро-водочных изделий" (Известия ЦК КПСС, 1989, 1, с. 48).

* Государственный внутренний долг СССР возрастал следующим образом: 1985 - 142 млрд. руб. (18,2% ВНП); 1989 - 399 млрд. руб. (41,3% ВНП); 1990 - 566 млрд. руб. (56,6% ВНП); за 9 месяцев 1991 он составил 890 млрд. руб. Золотой запас, который в начале перестройки составлял 2 000 т., в 1991 г. упал до 200 т. Внешний долг, который практически отсутствовал в 1985 году, в 1991 г. составил около 120 млрд. долл.

* Идя дальше по этому пути, государство стало «продавать деньги», что было принципиальным отходом от советской системы хозяйства. В марте 1989 г. специализированные банки (Промстройбанк, Агропромбанк и др.) были переведены на хозрасчет, а с 1990 г. стали преобразовываться в коммерческие. Причем здания, персонал, оборудование, а часто и руководитель банка оставались прежними. То есть право заниматься сверхприбыльной в то время банковской деятельностью было привилегией номенклатуры.

* Таким образом, был открыт путь к неконтролируемому росту цен и снижению реальных доходов населения, инфляции и росту внешнего долга. Государство лишалось экономической основы для выполнения своих обязательств перед гражданами, в частности, пенсионерами. Был сделан шаг в сторону «рыночной» (накопительной) системы - в августе 1990 г. был образован Пенсионный фонд СССР. В августе же 1990 г. была образована Общесоюзная валютная биржа.

Ликвидация плановой системы хозяйства.

* Будучи управляющим почти всего хозяйства страны (единого концерна), советское государство через план поддерживало баланс между производством, потреблением и накоплением. Распределение ресурсов между отраслями и предприятиями регулировалось планом и ценами. В решениях XXVII съезда КПСС и утвержденном затем Государственном пятилетнем плане на 1986-1990 гг. нет и намека на отступление от этих принципов. Подтверждено продолжение больших межотраслевых государственных программ - Продовольственной и Энергетической.

* Тем не менее, в соответствии с объявленной в июне 1987 г. концепцией перестройки как перехода к рыночной экономике , почти сразу стала свертываться плановая система распределения ресурсов: в 1987 г. принимается постановление ЦК КПСС и СМ СССР о сокращении номенклатуры планируемых видов продукции, которые Госплан доводил до предприятий в форме госзаказа. Взамен планируемых поставок стала создаваться сеть товарных и товарно-сырьевых бирж (последняя в СССР товарная биржа была закрыта в конце 20-х годов). В 1991 г. был ликвидирован Госснаб СССР.

* Следующим шагом был принятый в 1987 г. и введенный в силу с 1988 г. Закон о государственном предприятии (объединении), предполагавший «полный хозрасчет». Сопровождавшая принятие этого закона социалистическая риторика была несовместима с его сутью. Следствием закона явилось резкое сокращение капиталовложений - как плановых через госбюджет, так и из средств предприятий. Сразу нарушился межотраслевой баланс, были свернуты все государственные программы и начался быстрый спад производства. СССР погрузился в состояние «без плана и без рынка».

* Уже первые шаги по переходу к рыночной экономике от советского "натурального" хозяйства повлекли за собой переориентацию управления с натурных на денежные показатели (это был первый шаг к "монетаризму"). Были сняты ограничения, свойственные хозяйству, предназначенному для потребления, а не извлечения дохода - введены "договорные цены" (сначала, разумеется, "лишь на некоторые категории товаров"). Обойти введенные для виду бюрократические оговорки не составило труда, и в СССР сразу же начался рост цен - при сокращении производства. Была запущена цепная реакция тяжелого кризиса.

* Вот выдержки из большой записки отделов ЦК КПСС, которая обсуждалась на Политбюро ЦК КПСС 29 октября 1988 г.: "Недовольство пенсионеров и трудящихся с низкими и средними доходами вызывает то обстоятельство, что выпуск новых товаров с более высокими розничными ценами сопровождается снятием с производства и "вымыванием" из ассортимента недорогих добротных товаров, пользующихся спросом, что лишает их выбора и вынуждает покупать более дорогие товары...

* Выпуск товаров по более высоким ценам, обеспечивая прирост объема производства в стоимостном выражении, зачастую сопровождается сокращением выпуска товаров в натуральном выражении... На ряде предприятий сокращение объемов производства в натуре достигает 20-25% и более.

* По данным Госкомстата СССР, рентабельность товаров, реализуемых по договорным ценам, в 3 раза выше средней сложившейся и превышает 60% к себестоимости. По шелковым тканям она достигает 81%, бельевому трикотажу - 97% и чулочно-носочным изделиям - 104%...

* В торговле появляются товары для детей с розничными ценами на 25-40%, а в отдельных случаях в 2 раза выше действующих. Например, Харьковская меховая фабрика реализовала детские шубки из овчины по договорной цене 62 рубля вместо действующей розничной цены 30 рублей..." [25] .

* В «Пpогpамме совместных действий кабинета министpов СССР и пpавительств сувеpенных pеспублик...» (10 июля 1991) было сказано: «Социально-экономическое положение в стpане кpайне обостpилось. Спад пpоизводства охватил пpактически все отpасли наpодного хозяйства. В кpизисном состоянии находится финансово-кpедитная система. Дезоpганизован потpебительский pынок, повсеместно ощущается нехватка пpодовольствия, значительно ухудшились условия жизни населения. Кpизисная обстановка тpебует пpинятия экстpенных меp с тем, чтобы в течение года добиться пpедотвpащения pазpушения наpодного хозяйства стpаны ».

* Важную роль в кампании против плановой экономики играл подлог, который был возможен лишь благодаря тоталитарному контролю над прессой. Так, советник президента СССР по экономическим вопросам акад. Аганбегян подтверждал мысль об абсурдности плановой системы тем, что в СССР производится много тракторов, «в то время как реальная потребность в них сельского хозяйства в 3-4 раза меньше». Этот сенсационный пример обошел западную прессу и до сих пор широко цитируется в литературе. На деле СССР лишь в 1988 г. достиг максимума в 12 тракторов на 1000 га пашни - при норме 120 для Европы (даже в Польше было 77, а в Японии 440). На вопросы депутатов-аграрников Аганбегян отвечал молчанием. Кроме «мифа о тракторах» в массовое сознание был внедрен ряд аналогичных мифов (о стали, об удобрениях, о нерентабельности колхозов и др.).

* В мае 1991 г. был представлен проект закона «О разгосударствлении и приватизации промышленных предприятий». Готовился он в закрытом порядке, все попытки организовать обсуждение в печати или хотя бы в руководящих органах КПСС были блокированы (этого не могли добиться даже консервативные члены Политбюро). На заседании Комитета по экономической реформе ВС СССР, где обсуждался законопроект перед вынесением на голосование в ВС, не были заслушаны даже эксперты, которым премьер-министр поручил анализ проекта. Уже действовало «революционное право».

* Небольшая дискуссия возникла лишь в связи с тем, что законопроект открывал легальный путь для передачи большой части предприятий теневым и криминальным организациям. Часть экономистов активно поддерживала эту идею как чуть ли не главный способ оживления экономики. Криминалисты предупреждали, что преступный капитал создает совершенно особый олигархический уклад, из которого не может вырасти здоровая рыночная экономика. Кроме того, преступный капитал всегда будет антигосударственным (мягкие проявления этого - вывоз капитала и неуплата налогов).

* Закон был проведен через голосование в ВС СССР практически без прений (возразить, причем только с места, смог лишь депутат Л.И.Сухов, таксист с Украины) [26] . Еще более радикальный закон был принят в ВС РСФСР (на деле и он не выполнялся, приватизация проводилась по Указу).

* Закон о приватизации по сути ликвидировал не только советскую хозяйственную систему, но и в целом общественный строй (дело было еще глубже - это был поворот на иную, нежели прежде, цивилизационную траекторию, поворот от экономии к хрематистике ). Все экономические, социальные и культурные последствия этого шага, ставшие очевидными через 3-4 года, были точно предсказаны экспертами в мае 1991 г.

Изменения национально-государственного устройства.

* Общенародная собственность была экономической основой и условием Союза (качества союз , советский и социалистический были взаимно обусловлены). Приватизация промышленности была невозможна без разделения Союза и наоборот, раздел общего достояния сразу должен был создать межнациональные противоречия.

* В СССР, даже в период становления сплоченных национальных элит (70-е годы), не было еще реальных националистических движений, т.к. в главной сфере хозяйства, материальном производстве, межэтнической конкуренции не существовало. Но она уже была в сфере распределения, управления и интеллектуальной деятельности, и как только был декларирован «переход к рынку» и возникла перспектива приватизации, республиканские элиты в короткие сроки создали националистическую идеологию и внедрили ее в сознание соплеменников. В этом они получили поддержку влиятельных идеологов перестройки в центре.

* Модель развития сепаратизма слегка видоизменялась в соответствии с условиями той или иной республики. Например, в Грузии националисты вначале обострили конфликт с абхазами и организовали, совместно с Центром, трагические события в Тбилиси в апреле 1989 г. (при разгоне митинга армией погибли 19 человек). После этого все движения, включая коммунистов, стали требовать независимости, а президентом был избран крайний радикал З.Гамсахурдия. Идея демократии была прямо ассоциирована с национализмом. Это сразу многократно увеличило угрозу для СССР, т.к. сепаратизм соединился с подрывом государства изнутри.

* Показательно, что демократы поддерживали лишь национализм антисоветский и антирусский . Напротив, испытывая угрозу со стороны этнократических движений, национальные меньшинства республик, видевшие защитника в лице СССР и России (осетины и абхазы, гагаузы, кара-калпаки и др.) проявили «оборонительный» русофильский национализм, который оценивался демократами негативно.

* Народные фронты в Прибалтике, созданные в 1988 г. под прикрытием республиканских компартий «в поддержку перестройки», в 1989 г. перешли на открыто антисоветские позиции сепаратизма. Затем компартии были расколоты или фактически ликвидированы. Начали выдвигаться идеи «республиканского хозрасчета», а затем и экономического суверенитета.

* В мае 1989 г. Балтийская ассамблея заявила, что нахождение Латвии, Литвы и Эстонии в составе СССР не имеет правового основания. Важным этапом в развитии этой линии были слушания на II Съезде народных депутатов СССР (январь 1990 г.) по вопросу об оценке пакта Молотова-Риббентропа по результатам работы специальной парламентской комиссии под руководством А.Н.Яковлева. «Прибалтийская модель» задала культурную и идеологическую матрицу для националистических движений в других республиках СССР. Анализ программ и действий всех главных сепаратистских движений показывает, что все три их главные идеологии - демократия, национализм и исламизм - на деле являлись идеологическими масками местных партийно-государственных элит, которыми прикрывались чисто прагматические цели раздела государства и его собственности.

* Следуя эффективной «формуле Тимишоары», почти во всех республиках были организованы инциденты с кровопролитием на национальной почве, в которые часто вовлекали Советскую армию. Единственной республикой, где национализм ни в один из моментов не стал доминирующей идеологической тенденцией, была Белоруссия.

* В эпицентре политического процесса, в Москве и особенно в верховных органах власти, идеологи перестройки выдвинули идею освобождения нерусских народов от «колониального господства» и их политического самоопределения. Г.В.Старовойтова, главный в то время эксперт демократов по национальному вопросу, заявляла, что нации есть основа гражданского общества, и их самоопределение приоритетно («выше идеи государственного суверенитета»). А.Д.Сахаров предлагал превратить СССР в союз 130 этнонаций. Духом времени прониклись и т.н. марксисты («Правда» писала о верховенстве прав наций, включая право на неограниченный суверенитет).

* Положение резко изменилось после выборов народных депутатов РСФСР в 1990 г., на которых победили радикальные демократы. С этого момента высший орган власти республики - ядра СССР оказал безоговорочную поддержку всем актам суверенизации союзных республик. В 1990 г. РСФСР заключила двусторонние договора с Украиной, Казахстаном, Белоруссией, Молдавией и Латвией. Экономического значения они не имели, их смысл был в том, что впервые республики были декларированы как суверенные государства.

* В феврале 1990 г. Верховный Совет СССР принял "Основы законодательства Союза ССР и Союзных республик о земле". Если по Конституции 1977 г. земля и ее недра были определены как собственность всего народа , то теперь земля была признана достоянием народов , проживающих на данной территории. Это был очень важный первый шаг к разделению общенародной собственности.

* В июне 1990 г. I Съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о суверенитете . Она декларировала раздел общенародного достояния СССР и верховенство республиканских законов над законами СССР. Это был первый правовой акт, означавший начало ликвидации Союза. В октябре 1990 г. принимается Закон РСФСР «О действии актов Союза ССР на территории РСФСР», устанавливающий наказание для граждан и должностных лиц, исполняющих союзные законы, не ратифицированные ВС РСФСР (беспрецедентный в юридической практике акт). Затем был принят Закон «Об обеспечении экономической основы суверенитета РСФСР», который перевел предприятия союзного подчинения под юрисдикцию РСФСР. Закон о бюджете на 1991 г. вводил одноканальную систему налогообложения, лишая союзный центр собственных финансовых источников.

* Вслед за РСФСР Декларации о суверенитете приняли союзные и некоторые автономные республики. Они содержали официальную установку на создание этнических государств, то есть, на законодательное оформление отказа от государства советского типа (« республики трудящихся »). В Декларации Украины, например, было записано: «Украинская ССР как суверенное национальное государство развивается... на основе осуществления украинской нацией своего неотъемлемого права на самоопределение». Весь политический процесс перестройки изобилует такими противоречиями и неясностями. Невозможно принять их за следствие некомпетентности, более вероятно, что это - прием, облегчающий манипуляцию сознанием.

* Появились проекты создать вместо СССР конфедерацию с разными названиями: «Сообщество», «Содружество» и др. В декабре 1990 г. на IV Съезде народных депутатов СССР поименным голосованием было принято решение о сохранении федеративного государства с сохранением его названия - Союза Советских Социалистических Республик. На этом Съезде Н.А.Назарбаев выдвинул идею заключения республиками Союзного договора без участия центра, что говорит о созревшем решении двигаться к конфедерации .

* Президент СССР, вопреки мнению депутатов группы «Союз» и экспертов ЦК КПСС по национальному вопросу, вынес весной 1991 г. на референдум вопрос о сохранении СССР. Сама формула референдума включала в себя сразу несколько вопросов и допускала разные толкования их смысла; референдум был объявлен общесоюзным, но итоги голосования должны были подводиться по каждой республике в отдельности. Введенные в схему референдума противоречия лишали любой ответ юридической силы (например, голосование «против» сохранения СССР не означало голосования за «выход») [27] . «Демократическая Россия» обратилась с призывом ответить «нет» на референдуме. В официальной «Российской газете» 15 марта 1991 г. даже помещен плакат, на котором РСФСР на карте СССР изображена за тюремной решеткой.

* В референдуме приняло участие 80% избирателей СССР, власти Латвии, Литвы, Эстонии, Грузии, Молдавии и Армении отказались от его проведения, и там он проходил по инициативе отдельных местных Советов и трудовых коллективов (в Латвии к урнам пришло свыше 500 тыс. человек, в Литве более 600 тыс., в Молдавии более 800 тыс., в Грузии 45 тыс. и в Армении 5 тыс.). 76,4% участвовавших в голосовании высказались за сохранение СССР. Никакого влияния на политический процесс это не оказало, политики результат референдума просто игнорировали. В Москве более половины проголосовали против сохранения СССР. Главным результатом референдума было то, что он узаконил саму возможность роспуска СССР, который в массовом сознании был до этого незыблемым символом.

* На этом фоне велась разработка нового Союзного договора для переучреждения СССР. Идея эта возникла еще в 1989 г., в мае 1990 г. был готов первый вариант, и текст его начал переиначиваться в попытке удовлетворить всех участников, со сдвигом в сторону конфедерации. В ноябре 1990 г. внутренне противоречивый документ был внесен в ВС СССР и вызвал критику и справа, и слева. Это побудило М.С.Горбачева пойти на прямой контакт с руководителями девяти республик, выразивших желание подписать Договор (формула «9 плюс 1»). 23 апреля 1991 г. был начат т.н. Ново-огаревский процесс.

* Cовещание «руководителей республик» было органом, не предусмотренным Конституцией. Предлагаемые им варианты договора все больше отступали от решений IV Съезда народных депутатов СССР, но на запросы депутатов ответа не давалось. 17 июня Горбачев подписал, а 18 июня направил в ВС СССР и ВС республик проект «Договора о Союзе суверенных государств». После ряда изменений последний вариант обсуждался в Ново-Огареве 23 июля 1991 г. По мнению трех групп экспертов, договор означал не только отход от принципов федеративного государства, но создание даже и не конфедерации, а «клуба государств».

* Во многих отношениях проект был лишен какой-либо логики и был нагромождением противоречий. Так, принятая в Ново-Огареве процедура поэтапного подписания Договора приводила к беспрецедентной в мировой практике ситуации, когда в течение длительного времени на одной территории должны были существовать два государственных образования: Союз Советских Социалистических Республик и Союз Советских Суверенных Республик, c разным законодательством и даже с разными границами. Это повлекло бы за собой тяжелые последствия (что к тому времени уже показал опыт Югославии).

* На встрече 23 июля было решено подписать Договор в сентябре-октябре, но 29-30 июля на закрытой встрече в Ново-Огареве Горбачева, Ельцина и Назарбаева было решено провести подписание 20 августа, вне рамок Съезда народных депутатов СССР. Новый текст Договора не был передан Верховным Советам и не публиковался до 15 августа 1991 г. Этот Договор был результатом личных компромиссов М.С.Горбачева, а не верховной союзной власти как государственного института.

* Подписание нового Союзного договора не состоялось из-за произошедшего 19-21 августа в Москве «государственного переворота».

Кара-Мурза http://www.kara-murza.ru/books/sc_b/sc_b_content.htm

И где же здесь стремление к "ЛУЧШЕ" ? Предательство чистой воды кучки дебилов с промытыми мозгами. Хреново, что часть нас до сих пор этого не поняли.

DONK

Что мне нравится в тебе Гость 1 так это как ты умудряешься гнусавить и выделять среди многого положительного самую грязную хрень. Ведь как красиво врёт то про учительницу. Откуда этот бред про выселение. У меня два деда воевали один на западе другой на востоке и оба всегда говорили что ни разу за просто так ни кого советская власть не наказала. Ты не дошёл до того момента когда тебя из дома вышвырнут просто потому что у тебя денег нет и обоснуют тем что ты лентяй. Ты ещё только увидишь настоящий капитализм если ЕдРо пролезет. Кстати а чего это ты в квартире родителей жил? Насколько я помню получить квартиру молодой семье в СССР (если она конечно работала а не по рынкам форцевала) можно было за 6 лет.

Отступление-практикум: “О чем думали рабочие?”


Переломным моментом в перестройке стало то, что рабочие — массовая и влиятельная социальная группа, перешли от отрицания поворота к капитализму, явно выраженного в опросах 1989 г., к принятию в 1991 г. основных антисоветских тезисов, включая принятие безработицы. Мои рассуждения о позиции именно рабочих вызвали в печати полемику — не полагаются у нас упреки рабочему классу. Тогда я предложил провести учебный практикум и разобрать такую тему:

“Рабочие (шире — трудящиеся) поддержали реформу, надеясь, что их жизнь улучшится. Этого не произошло. Каков был ход их рассуждений и в чем они ошиблись?”.

В ответ пришло множество писем, и они заслуживают того, чтобы их издать отдельной книжкой, так интересно и глубоко люди пытаются разобраться в собственных мыслях и чувствах. Здесь я приведу только маленький, но важный момент. Итак, у нас в формулировке темы есть три утверждения и один вопрос. Видимо, большинство согласится, что все они правомерны, но стоит по ним пройтись.

Рабочие поддержали реформу. Так ли это? Считаю, что это так, хотя поддержка была пассивной. Но этого было вполне достаточно реформаторам. Даже на уровне обыденной болтовни не была отвергнута приватизация. Антисоветские забастовки шахтеров осуждения не вызвали и т.д. Была эффективная ложь СМИ, но ей верили охотно, следовательно, имелась предрасположенность.

Думали ли при этом люди о благосостоянии? Считаю, что да. Большинство отвергало старый строй в житейских понятиях благосостояния, а “духовные потребности” типа многопартийности и демократии были идеологическим украшением, мало кого из рабочих они действительно волновали. Соглашаясь на изменение строя, люди считали, что в смысле материального благосостояния их жизнь станет лучше. Этот тезис вытекает из презумпции разумности. Во всяком случае, никто не говорил: “Я и мои дети будем голодать, но я этого хочу”. При этом мало кто рассуждал так: рабочие как класс обеднеют, но я лично всплыву наверх, и поэтому я поддерживаю реформу, а на товарищей мне плевать. Таких рассуждений, на мой взгляд, в 1990-1991 гг. практически не было.

Ухудшилось ли благосостояние большинства рабочих? Да, это надежный факт, выраженный в уровне потребления продуктов питания, получении жилья, пользовании транспортом, связью, в покупке товаров длительного пользования и т.д. Миллионы безработных также “произошли” из трудящихся, и непонимание частью безработных тяжести их положения — временное.

Поскольку смена строя произошла без насилия, приходится признать, что выбор сделан рабочими на основании некоторых умозаключений. Поскольку результат противоречит ожиданиям, следует принять, что в ходе этих умозаключений были допущены ошибки. Выявить их необходимо вовсе не для того, чтобы призвать “вернуться в прошлое”, а для того, чтобы научиться избегать подобных ошибок в будущем.

Об умозаключениях интеллигенции мы здесь уж не говорим — об этом есть большая литература (укажу и мою книгу «Интеллигенция на пепелище России», М.: Былина, 1997). Кроме того, хотя большинство интеллигенции понесло в ходе антисоветской реформы тяжелый ущерб, надежды на улучшение материального положения в среде интеллигентов все же имели больше оснований, чем у рабочих. Доля лиц с высшим образованием среди предпринимателей превышает 80%. Большинство предпринимателей (по данным Фонда «Общественное мнение», 71%) являются интеллигентами во втором поколении (т.е. их отец имел высшее образование) и только 21% вышли из рабочих семей. Да и в духовной сфере интеллигенция получила блага, не слишком важные для рабочих (например, свободу выезда). Так что здесь говорим именно о рабочих.

Проведем классификацию нашего объекта, это всегда упрощает дело. Очевидно, что в нашей стране есть два источника повышения благосостояния для социальных групп, а не отдельных личностей. Первый — увеличение производства. При этом рабочим может доставаться больше благ, чем раньше, даже если их доля в доходах снижается — если увеличение производства превышает увеличение разрыва в доходах. Второй путь — изменение в распределении доходов. При этом также может расти благосостояние социальной группы даже при сокращении производства — если увеличение ее доли в доходах в абсолютном измерении превышает спад производства. Таким образом, когда рабочие посчитали, что реформа повысит их благосостояние, они предварительно должны были сделать прогноз изменения двух факторов: масштабов производства и распределения доходов (такие варианты, как захват колоний и перекачка оттуда даровых денег, мы рассматривать не будем, поскольку никто их в начале реформы и не предполагал).

Энтузиасты реформы из рабочих могли посчитать, что оба фактора изменятся в благоприятную для них сторону: увеличится производство и к тому же возрастет их доля в доходах. Скептики считали, что новые хозяева (“буржуи”), возможно, будут брать себе больше, нежели советская номенклатура, так что доля рабочих в доходах сократится, но уж производство возрастет настолько, что увеличение массы доходов с лихвой перекроет изъятие. Другая группа скептиков полагала, что производство упадет, но этот спад будет с лихвой перекрыт увеличением социальной справедливости — частные собственники отдадут рабочим большую долю доходов, нежели отдавало советское государство. Считать, что и производство упадет, и доля рабочих при распределении доходов уменьшится, но при этом благосостояние их увеличится, невозможно, ибо это было бы очевидно неразумно.

Что касается производства, то оно в результате реформы сократилось вдвое. Это провал таких колоссальных масштабов, что можно говорить о глубоком поражении сознания тех рабочих, которые его не предвидели. Спад на один процент — уже кризис, спада на 50-60% в мирных условиях вообще не бывало нигде в истории, а ведь этот спад еще не остановлен (на деле ему и конца не видно, ибо уже десять лет как не делается капиталовложений в производство — но это уже не так очевидно, хотя рабочие-то должны были бы это заметить). Как могли этого не предвидеть люди, когда речь шла об их собственных рабочих местах?

В действительности спад производства начался немедленно после первых ударов по советской системе хозяйства (“закон о предприятии” и “закон о кооперативах”), так что в 1991 г. уже было очень трудно не предвидеть тяжелого кризиса при движении в том же направлении. К тому же был известен опыт Польши, где либерализация цен была проведена осенью 1989 г., а затем прошла и приватизация. Последствий этих шагов мог не видеть только тот, кто не хотел их видеть — кто уже был очарован идеей реформы.

Итак, те, кто ожидал роста производства, совершили тяжелую и уже очевидную ошибку. Их умозаключение настолько противоречило очевидным или легко обнаруживаемым фактам, что речь может идти только о результате эффективной манипуляции сознанием этих людей. Я утверждаю, что было совершено крупнейшее политическое мошенничество, и рано или поздно это должно стать предметом юридического разбирательства. Мы эти группы “поверивших в рост производства” пока что отставляем в сторону.

Самая для нас интересная группа — те, кто разумно предвидел спад производства (хотя, конечно, не мог предвидеть масштабов катастрофы), но по каким-то причинам считал, что распределение доходов сильно изменится в пользу рабочих. Здесь легко восстановить в памяти главные доводы, с помощью которых они убедили самих себя, что при советском строе рабочих “обирают” гораздо сильнее, чем при “капитализме”.

Молодые люди могут не помнить, поэтому напоминаю: пропаганда будущих реформаторов долго внедряла в умы три аргумента, которые и послужили для внушения. Первый сводился к тому, что советские рабочие были объектом эксплуатации, а советское государство — эксплуататором. Второй аргумент использовал совсем уж “марксистскую” трактовку и состоял в том, что в СССР имелся класс эксплуататоров — номенклатура. И это класс, который изымал непропорционально большую, по сравнению с буржуазией, долю дохода. Третий аргумент — “уравниловка”. Она якобы состояла в том, что около каждого рабочего (замечательного труженика) имелся напарник (лодырь и неумеха), который этого “справного” рабочего объедал. Вот эти три субъекта оттягивали у рабочего его трудовые рубли. Реформа, которая обещала устранить из нашего общества всех этих субъектов, таким образом, должна была повысить благосостояние рабочих.

О напарниках-“неумехах” рабочие в целом, как социальная группа, сумели забыть, их социальный образ как-то растворился в пространстве, что само по себе заслуживает осмысления (ведь эти “неумехи” — часть той же социальной группы, так что сумма доходов рабочих не изменилась бы). Но мы пока на этом факте останавливаться не будем.

Когда рабочим внушали идею эксплуатации их государством, уже здесь был разрыв в логике. Ведь из того факта, что государство изымает у рабочих часть их прибавочного продукта, никак не следует вывод, что в этом отношении советское государство хуже того государства, которое обещали устроить реформаторы. Ведь никакое государство не может выполнять своих задач, не изымая у граждан части продукта их труда. Рабочие должны были в своих рассуждениях прийти к промежуточному выводу, что государство Ельцина или Кучмы обойдется меньшими изъятиями, нежели советское. Насколько я знаю, никто никогда такого утверждения не делал и даже никакой меры не предлагал. Этот пункт наши реформаторы сумели просто обойти, и никто их не спросил. Полезно вспомнить, как же разумные люди перескочили этот вопрос.

Теперь я даю мою трактовку этого явления. Я утверждаю, что люди “проскочили” важный этап в умозаключении в результате манипуляции, проведенной идеологами будущей реформы. Факт манипуляции виден из того, что была произведена подмена понятий — изъятие прибавочного продукта для общих нужд государства было подменено понятием эксплуатации. Об этом говорилось выше. Подмена понятий — один из верных признаков манипуляции. То, что государство изымало для общих нужд, оно в советское время тратило эффективно, то есть, с лихвой возвращало рабочим в натуре в виде благ. Как обстоит дело сейчас — всем видно (по смертности, по отоплению домов, по голодным солдатам). Но теперь, кроме государства, на шее рабочих сидят еще и “собственники”.

Почему рабочие решили, что появление, кроме государства, еще и частных хозяев их заводов обернется прибавкой к зарплате — загадка века. Никакой логики в этом найти невозможно, как ни ищи. Есть, впрочем довод не от логики, а от странной веры, будто в советском государстве была особая жадная банда, которая тянула с рабочих гораздо больше, чем этого требовали общие нужды нации. Это номенклатура, которая присвоила себе слишком много льгот и привилегий, для которых и отнимали деньги у рабочих.

Да, номенклатура была и льготы были. Вопрос-то в том, почему рабочие решили, что номенклатура при Гайдаре и Чубайсе на свои льготы будет тянуть меньше денег. Откуда было бы взяться такой совестливой номенклатуре? Откуда было видно, что Лужков с Гусинским будут скромнее какого-нибудь Промыслова в Моссовете? А может, при демократии вообще нет директоров и чиновников? Проследить за логикой этих рассуждений нашего рабочего трудно. Ведь даже из любого голливудского фильма видно, что и в Америке есть директора и чиновники. Кто и когда сказал, что они оттягивают себе меньше денег, чем советские? Не только не было разумных доводов в пользу такого предположения, но даже ни один самый наглый врун такого не осмелился сказать.

Наконец, об уравниловке. Таким злобным словечком был обозначен уравнительный принцип распределения части жизненных благ при советском строе. Уравнительный — значит, не по труду, а по едокам. Вообще-то ни в одном обществе нельзя обойтись без уравниловки — даже животные без этого не могут обойтись, так что речь идет о пропорции, о величине уравнительства. Допустим, тут был в СССР некоторый перебор. Но неужели он был таким нестерпимым, что об уравниловке до сих пор говорят с ужасом даже коммунисты? Неужели и вправду наши “социальные иждивенцы” объедали справных работников? Это — ложь, специально внедренная в общественное сознание. На уравнительной основе давались минимальные условия для существования и развития человека — а дальше все зависело от него самого. Он получал жилье, скромную пищу (через низкие цены), медицину, образование, транспорт и книги. Если был готов напрячься, мог заработать на жизнь “повышенной комфортности”, купить машину или хлестать коньяк вместо водки. Но уровень потребления людей с низкими доходами был действительно минимальным — на грани допустимого. Никакой уравниловки в потреблении не было, все держалось на пределе.

Теперь произошло резкое расслоение людей по доходам, от которого рабочие в целом проиграли. Даже захлебнувшийся “демократической” пропагандой кандидат наук не может не понять: если при катастрофическом спаде производства существенная прослойка гребет миллионы, это может происходить только за счет перераспределения доходов в сторону отхода от уравниловки. Этого просили рабочие — это они и получили, только ударило это не по номенклатуре, а по ним самим и их близким.

А если кто-то думал, что социальный сдвиг такого типа мог выбрать напарника-лодыря и шарахнуть по нему точечным ударом, да еще передать вырванный у него незаслуженный кусок хлеба его старательному товарищу, то это, простите, такая наивность, которая позволительна только дебилу. Такого рода артиллерия, как приватизация, бьет по площадям. Да это и вообще не артиллерия, а ядерное оружие. Так что те, кто вызывал огонь на своего напарника, на самом деле вызывал его на себя. Не подумал как следует? Так хоть сегодня надо подумать и восстановить тот ход мысли, что привел к таким фатальным ошибкам. Именно в самых главных вещах произошел сбой мышления. Надо их выявить и обсудить — без самолюбия и обвинений, а ради извлечения урока.

После такой постановки темы “практикума” сразу пришел ответ, который стоит привести, а потом о нем поговорить. Вот он, почти без правки:

“Здравствуйте. Хочу присоединиться к практикуму. Я напишу просто от души, что думаю. Может, где-то и нарушу случайно условие какое, но это только от желания понятнее изложить.

По-моему, тут вообще дело в совсем другом… Простой человек далек от всяких заумных рассуждений. Он думает так: “Вот моя работа, тут я вкалываю, выкладываюсь полностью на всю катушку, но только здесь. А когда я ухожу с работы, я хочу расслабиться и не думать обо всем этом. Хочу, чтобы все было легко и без напряжений. Пусть будет все дороже, но пусть будет легко. На работе я ишачу, а после нее я хозяин жизни”. В общем, мухи отдельно, котлеты отдельно.

Советское государство постоянно держало человека в напряжении. То очередь за водкой, то за колбасой, то в семь утра надо встать, чтобы получить талончик к зубному врачу, то телевизионного мастера целый день жди, то дефицит какой-то достать надо. И так постоянно. И при всем при этом каждый продавец чувствует себя богом, и к нему надо вежливо, а он к тебе как настроение будет. И ты ужом вертишься перед ним, понравиться хочешь, а то не даст.

Если есть одна мелочь, которая занимает полпроцента времени, то это ничего. А если их двести, то ни на что другое времени уже не остается. Особенно это все хорошо чувствуется, когда у человека есть деньги. И он думает: “Какого черта? Я хочу иметь эту вещь и готов платить. Так почему я должен за ней еще и бегать, давиться в очередях, доставать где-то, заискивающе смотреть на кого-то? Я хочу заплатить и получить. Вот и все”. И Ельцин эту проблему решил. По нему было видно, кстати, что он “свой мужик”, не какой-то “упертый коммуняка”, который то с водкой будет бороться, то еще какой бред выдумает. Народ чувствовал, что он решит эту проблему.

Вывод такой, что Советское государство просто зае…ло своих граждан мелочами, и они были отдаться кому угодно, лишь бы их постоянно не напрягали. Так что Ельцин многим души успокоил в этом плане. И у многих коммунизм ассоциируется именно с этим постоянным, совершенно дурацким и ненужным напряжением. И снижение в восемь раз количества бесплатного жилья, или еще чего там, этого не перевешивает. В общем-то вы и сами это видите.

Сейчас многие на то время смотрят иначе. Что-то забылось, что-то стало спокойнее переноситься. Но в то время это просто наболело, поэтому и было так важно людям. А то, что была или не была манипуляция сознанием, это не важно. Это тот случай, когда “девочка сама хотела”, и соблазнить ее мог бы и немой.

Может, я в чем-то и не прав, конечно. Буду рад, если вы мне укажете на ошибки. С уважением. Александр”.

Итак, наша цель была — восстановить ход мысли рабочего как социального типа, найти в нем противоречия, ошибки или идеалы, которые толкнули к выбору и пассивной поддержке нынешнего типа жизни вместо советского.

Александр надел маску этого условного рабочего, с этой маской я и веду разговор. Назовем ее А., и пусть Александр за нее не обижается. Для нас здесь не важно, как думает сам Александр, главное, чтобы он верно изложил ход мысли “маски”. Думаю, он это сделал прекрасно. Итак, его “простой человек” легко променял бесплатную квартиру и врача, ради которых надо было “напрягаться”, на возможность получить все это без “напряжения”. Какой ценой? Ясно, какой — теперь все это достается немногим.

Конечно, вопрос не только в изложении, а и в объяснении, а его у А. нет. Вспомним, как он изложил проблему: человеку надоело, что при советском строе он должен рано встать, чтобы получить талончик к зубному врачу. Поэтому он поддержал Ельцина, который обещал эту проблему решить и этот строй поменять. Как поменять? Сделать врачей платными и очень дорогими. Тогда большинство вообще к врачу не пойдет и будет рвать себе зубы плоскогубцами, а за “людьми с деньгами” врачи сами будут бегать. Других способов изменить положение не было, и Ельцин ничего другого и не обещал.

Кстати сказать, и при советском строе были платные (и очень недорогие) зубные врачи, и никакой очереди к ним не было. Так что “человек” хотел бы попасть без очереди именно к бесплатному врачу, но А. это не только не объяснил, но даже умолчал об этом. А это очень важный пункт, тут есть большая неувязка. Точно так же были рынки, на которых без всякой очереди можно было купить зимой виноград и помидоры. И продавцы там зазывали покупателей и были очень милы. Выходит, “человек” думал, что без СССР метро так и будет стоить 5 копеек, но в нем станет мало народу. Зашел — и без всякого напряжения сел на удобное место.

Снова уточним вопрос. “Простой человек” у А. — работяга (“на работе я ишачу”). Поддержав переворот Ельцина, он мог рассуждать только двумя способами или не рассуждать вовсе. Эти два способа таковы: 1) При капитализме у всех будет много денег, число врачей резко возрастет, и к ним можно будет в любой момент придти без талончика. 2) При капитализме у меня будет много денег, а остальные пусть рвут себе зубы плоскогубцами, мне на них плевать.

Учтем, что только идиот мог предположить, будто врач ему будет вообще не нужен, поскольку, мол, вырвать зуб плоскогубцами гораздо приятнее и легче, чем идти за талончиком. Так что мы этот вариант не рассматриваем. Точно так же можно сказать и о квартире (“хрен с ней, с квартирой, еще напрягаться из-за нее в месткоме или райисполкоме — проще жить на улице и не иметь детей”). Будем говорить о людях, которые любят жить под крышей и, следовательно, полагали, что и при Ельцине они квартиры будут как-то получать (тут те же два пути рассуждений, что и о враче).

Каким из двух способов мыслил “простой человек”? А. на это не ответил, но оба эти способа, на мой взгляд, ущербны. Первый вообще глуп, ибо всем известно, что в СССР врачей на душу было больше, чем на самом богатом Западе. Так что увеличить их число ни Ельцин, ни Кучма, ни Назарбаев никак не могли бы — как и число построенных квартир или вагонов метро. Менее известно было то, что на Западе профессор университета ходит в поликлинику соцстраха, и на простой рентген там надо отстоять месяц в очереди (а в СССР очередей на рентген не было). Если подумать, то при всеобщей доступности такое благо, как врач, всегда будет дефицитным.

Кстати, одна из первых вещей, которая меня поразила на Западе (в Испании и в бедных кварталах в США), это огромное число беззубых людей. При том, что на каждом углу зубной врач без талончика! Когда я начал выспрашивать о причине этого странного явления, на меня посмотрели, как на дурачка. Масса людей там никогда не ходит к врачу, зубы у них просто “выбаливают” и выпадают — стоматология соцстрахом не покрывается. И при этом мои друзья на меня даже озлобились, стали тыкать себе в рот пальцем и орать: “Ты знаешь, сколько мне стоила вот эта пломба? Вы там, сволочи, зажрались в СССР! Ничего, скоро узнаете”, — дело уже было в перестройку.

Но даже если этого не знать, можно было понять, что многократно увеличить количество благ никакой Ельцин бы не смог, так что все равно “человек” хотя бы тайком принимал идею отстранить от этих благ массу его соседей, чтобы ему эти блага достались “без напряга”.

Но ведь, с другой стороны, считать работяге, что при капитализме у него (в качестве общей нормы) будет много денег, не то что у других — тоже неразумно. Неразумна даже сама формула, которую дал А.: “Вот моя работа, тут я вкалываю!” Как это “моя”? При капитализме работа принадлежит капиталисту, собственнику средств производства. Он тебе работу “продает” на рынке — может продать, а может и не продать. Ведь чтобы сказать “моя работа”, надо иметь право на труд, а именно от этого права рабочие и отказались. Ведь сама “работа” как благо обеспечивалась именно советским государством, а Ельцин ее не обещал и обещать не мог. Почему же работяга решил, что он всегда сможет “ишачить” да еще получать за это деньги? Откуда у него такая фантазия? А. этого не объясняет, а ведь это тоже важный вопрос.

Я предполагаю, что никаких связных рассуждений в голове нашего работяги не было. Были короткие обрывки мыслей, а главное — недовольство и мечты. Это я и называю отключением здравого смысла, и достигнуть этого можно было только манипуляцией сознанием. Потому что, соглашаясь на явно опасное для него самого, его семьи и детей изменение, человек обязан рассуждать и подсчитывать возможный ущерб.

Ведь все те “напряжения”, о которых пишет А., вполне можно было значительно облегчить, просто увеличив долю “коммерческих” услуг в нашей советской жизни, не ломая самого строя. “Пусть будет все дороже, но пусть будет легко!” Что ж, для любителей дороговизны это можно было устроить в два счета, пусть бы наслаждались в дюжине магазинов-музеев. Но ведь боролись не за это, люди соблазнились именно образом полной свободы (“после работы я хозяин жизни”). А это невозможно. “Мухи и котлеты” как раз не могут быть разделены, как не удается разделить котельную завода и отопление жилья. Так что речь шла именно о полном разрыве, о фатальном выборе: одним котлеты, другим мухи.

Формула “после работы я хозяин жизни”, скажем прямо, означает полный отказ от гражданственности и ответственности. Можно даже больше сказать, уже в ней скрыт и следующий шаг: а зачем я вообще буду “ишачить”? Почему бы мне не быть “хозяином жизни” все 24 часа в сутки? Ведь именно этим “Ельцин многим души успокоил”. Отсюда — миллионы челноков и массовый приток молодежи в преступность. А как “ишачат” сегодня те, кто не пристроился в банду? Мой друг купил “Жигули”. Поехал — и тут же разрушился дифференциал. В картере заднего моста не было ни капли масла. Как объяснили, один рабочий, на ВАЗе, не налил масла, потому что его крадут. На 20 рублей украли — угробили агрегат стоимостью в 2 тысячи. Другой рабочий, в магазине, обязанный проверить наличие масел, плевал на свою работу, он уже ишачить не хочет, только деньги получать.

Да, советское государство было патерналистским (от слова патер — отец). Это значит, что и после работы человек не был “хозяином жизни”, а выполнял обязанности “члена семьи”, обязан был “напрягаться”, тем более что и “отец” бывает не сахар, иногда гоняет зря.

Судя по письму А., главный “напряг” состоял в том, чтобы бегать по очередям — то за талончиком, то за водкой. Я заострю вопрос до крайности и скажу, что очереди (“совершенно дурацкое и не нужное напряжение”) — необходимое условие и даже признак солидарного общества. Многие блага всегда дефицитны, и если за ними нет очереди, то значит, каким-то образом доступ к этим благам большинству людей перекрыт. Возникает какого-то рода “закрытый распределитель”.

По мелочам можно ворчать, не переставая, но по большому счету дело в СССР шло справедливо и разумно — сначала расшивались узкие места в доступе людей к самым главным благам. Уже не было очередей за хлебом и молоком, сократилась в среднем до 6 лет очередь на квартиру (отдушиной стали и жилищные кооперативы, вполне доступные тем, кто не мог ждать). 100% жилья имело электричество — в это надо вдуматься! 2,1 тыс. городов, 3,4 тыс. поселков и 177 тыс. деревень были к 1987 г. газифицированы. Какие “напряги” были этим сняты с сотен миллионов человек! Вспомните, что значит купить и напилить дров на зиму, топить печку и готовить на керосинке. А. пишет, что в глазах рабочего “все это не перевешивает”… отмены талончика к врачу. Вот это и страшно. Это признак безвыходного кризиса. Ведь это, говоря попросту, есть помрачение ума. И не только ума, но и воображения. У жителей Камчатки, которые сидят по 15 часов в сутки без электричества и готовят пищу на костре, думаю, уже другое мнение о “напрягах”. То же самое — у жителей Грозного после бомбежки. Выходит, “простой человек” этого вообразить не может, пока не испытает на своей шкуре? Но тогда, значит, он утратил свойство, совершенно необходимое для выживания человека — способность предвидения исходя из опыта других. Если это состояние продлится, мы просто вымрем как народ. Впрочем, тут, я надеюсь, А. перехлестывает ради красного словца.

А. пишет, что мелочи-напряжения задавили советского человека — “ни на что другое времени уже не остается”. Если он это искренне, то, значит, у него отключилась память. У нас именно была проблема досуга, возникшая из-за устранения борьбы за существование и тех “напряжений”, что она создает. Я жил в коммуналках в рабочем квартале, видел быт рабочих разных типов. У них был именно досуг и свобода, какие рабочему на Западе и не снятся. Во-первых, хорошо и часто посидеть с приятелями — и время было, и водка, и настроение. Рыбалка и грибы — святое дело, завод даже обязан был дать автобус. Один мой сосед регулярно ходил в оперу, во Дворец съездов, совсем, видно, со скуки спятил. Другой по субботам бил красавицу-жену, а за это в воскресенье обязан был вести ее и сына в театр, при галстуке. Вот это я понимаю, напряг, но советская власть тут не при чем. А летом, отдай не греши, все они ехали в Крым или Сочи. Месяц отпуска плюс отгулы, над изобретением которых поработала русская смекалка (кстати, в США число дней отпуска пропорционально стажу работы на предприятии, но не превышает двух-трех недель). Нет, не в нехватке времени дело. “Нехватку времени” люди себе вообразили, ибо у них была потребность чувствовать себя обделенными.

Как известно, жизнь в семье и на свободном рынке — разные вещи, в каждой свои плюсы и минусы. Допустим, рабочие не захотели жить “как в семье”, насильно не заставишь. Вопрос в другом: почему они решили, что “на рынке” не надо напрягаться после работы? Вот что хотелось бы услышать от А. Из его письма следует, что рабочий уверовал, будто без СССР он будет после гудка “хозяином жизни”. Почему же он уверовал? Над этим мы и бьемся. Ведь никаких для этого не было оснований из того, что все мы знаем о Западе, даже из самых красочных фильмов.

Да, талончика к врачу там не надо, но ведь возникают другие заботы — надо же было сравнить, какие тяжелее. Вот, Франция. Проходит закон, чуть-чуть ущемляющий интересы молодежи — на улицу Парижа выходит 1 млн. человек, жгут машины, получают дубинками по голове. Разве это не “напряг”? Но нельзя не идти. Не огрызаешься — загрызут либеральные хозяева. В Мадриде лопается большой банк. Тысячи вкладчиков — с сердечными приступами. Непрерывные собрания акционеров, судебные процессы. Какое там “хозяин жизни”.

Я думаю, что если бы наш работяга представил себе, как он пойдет, “как в США”, к врачу без талончика, тот ему выпишет больничный лист, а потом окажется, что по этому листу платить ему никто не собирается, то это бы стало бы для его ума настоящим “напряжением” (право на оплаченный больничный лист в США имеют 25% рабочих и служащих). Но он об этом почему-то не подумал. Он считал, что оплаченный больничный лист — это что-то вроде воздуха, это есть везде. И ведь мы говорим о Западе, где половина доходов рабочих вообще доплачивается им как пенсия из денег, вырванных у рабочих Бразилии, Малайзии и т.д. Об этих вообще помолчим, мы же хотели “как на Западе”. Кстати, почему именно как на Западе? А. этого не объяснил, а ведь тут тоже большая неувязка.

Все это вещи очевидные. Так что рабочие, соблазняясь песнями ельциных, как-то должны были “обработать” их в своем мозгу. В крайнем случае, усилием воли “забыть” о них. Вот что было бы интересно узнать у А. Но он об этом молчит.

Он пишет, что люди “готовы были отдаться кому угодно, лишь бы их постоянно не напрягали”. Это — признак тяжелого умственного расстройства людей, неспособность верно оценить утраты и выгоды. И речь тут не только о разумном расчете, а об отключении даже биологических инстинктов. Да, есть сегодня люди, потерявшие работу и квартиру — и довольные. У них отключен инстинкт самосохранения. Да, женщины почти перестали рожать, и не от нехватки денег (в Дагестане денег меньше, чем у москвичек, а рожают). Они не хотят “напрягаться”, они теперь “хозяева жизни”. Число автомобилей утроилось, а число новорожденных втрое меньше. Отключен инстинкт продолжения рода.

А. верно пишет: “девочка сама хотела”, и соблазнить ее мог бы и немой”. Нет, уважаемый А., “отдаться кому угодно” — это не немому. “Девочка” отдалась шпане, которая ее изуродовала, ограбила, лишила возможности и даже потребности иметь детей. У А. получается, что это надо принять и оправдать. Но ведь это болезнь, причем социальная, массовая. Нельзя же оправдывать болезнь. Потом те же люди спросят: что же вы нам не помогли, не привели в чувство? Разве не обязан любой трезвый человек попытаться вразумить “девочку”, а потом помочь ей?

На мой взгляд, А., сам того не ожидая, сформулировал проблему первой, высшей важности. Мы о ней даже боялись прямо говорить. Суть ее в том, что за последние 20 лет советского строя в нем вырос и стал господствовать избалованный человек “массовой культуры”. Его жизненное кредо А. выразил так: “Я хочу расслабиться и не думать обо всем этом. Хочу, чтобы все было легко и без напряжений”. В этом — основа нашей катастрофы, и эта основа вовсе не устранена, так что катастрофа воспроизводится.

И перед нами перспектива хуже войны: нашим “избалованным массам” будут давать жвачку и наркотики, пока они не вымрут в самом простом и обыденном смысле слова. С блаженной улыбкой. Но пока что это догадки, надежного диагноза мы не имеем. Давайте думать дальше, ибо без диагноза не можем мы ни лечения предложить, ни толком объясниться друг с другом.

Иногда мне пишут читатели, недовольные тем, что я агитирую за советский строй. Они ошибаются, не об этом речь. У нас беда похуже. Разве люди рассудили: давайте, мол, откажемся от советского строя и будем строить капитализм? Нет! Они ни о чем не рассудили и ничего строить не собираются. Они даже не отрицают, что страну захватили воры, которые ее сжирают, но довольны тем, что эти воры кидают и им крохи. Они непритязательны! А интеллигенция, которая во всем этом сыграла неблаговидную роль, должна была бы сегодня оставить мелкую грызню и помочь восстановить в массовом сознании способность к умозаключению, расчету и предвидению.

Кара-Мурза http://www.erlib.com/Сергей_Кара-Мур...ский_проект/3/

SoZial

Спасибо, уважаемая В., за побуждение помочь мне в моих умопостроениях. Верю, что оно идет от всей души.
Поверьте и Вы, что все мои теории (и технологии, построенные на них) зиждятся на вот этом общечеловеческом отношении друг к другу. А это и есть та самая коммунистичность, о которой я говорю. Новая цивилизованная коммунистичность, которая завтра завоюет весь мир. Так она уж построена. На признании, что высшим приоритетом в этой действительности может быть только человек, независимо от пола, возраста, национальности, расы, социального статуса и происхождения. И - его заблуждений, без которых он обойтись не может, - ведь он человек, а не робот...

mark

Я выскажу собственное видение ситуации, которое отличается от продекларированного КПРФ (хотя, как Вы понимаете, предвыборные речи и реальный план действий - далеко не одно и то же).
Сначала закончу мысли, начатые в предыдущем сообщении.
Расхожим штампом стало мнение о низком качестве советской продукции, однако, если абстагироваться от привычных взглядов: что есть качество? Способность товара/услуги удовлетворять определённые потребности, при этом различия в качестве означают, как правило, разную степень удовлетворения различных требований к товару. Например, автомобиль: он должен быть, по возможности, дешёвым, красивым, экономичным, надёжным, быстрым, проходимым, ремонтопригодным, удобным, бесшумным, комфортным... Каждый этот список может продлить. Понятно, что в одном автомобиле это не совместимо, поэтому производители делают разные автомобили для разных потребителей. Так вот, если приглядеться, разница в качестве европейских, американских и советских автомобилей определялась разным выбором приоритетов: западному производителю необходимо было автомобиль ПРОДАТЬ, желательно подороже, а затем ещё и зарабатывать на поставках запчастей, поэтому его усилия были направлены на СОБЛАЗНЕНИЕ покупателя внешним видом, разнообразием, прибамбасами, престижностью и т.д. А обращали внимание, что иномарки сконструированы таким образом, чтобы пользователь и не задумывался о самостоятельном ремонте в гараже? За минимизацию количества отказов боролись - это потребителя раздражает, а вот за дешевизну обслуживания - нет. Автомобилисты в курсе, что техобслуживание "крутой иномарки сопоставимо с капремонтом "копейки" в гараже у "дяди Васи". Я не пытаюсь рассказать, как всё было хорошо в годы нашей юности, я хочу указать на разницу в подходах. Другой пример: сколько в годы перестройки мы слышали про "сто сортов колбасы". Но сейчас, вероятно, все уже поняли, что путали качество с ассортиментом. Понятно, что сложно колбасу тех и этих лет, но работая в пищевой промышленности, могу ответственно заявить - советским стандартам качества соответствует всего несколько процентов выпускаемых изделий, поскольку они получаются несоизмеримо дороже. Продавцу надо колбасу (условно) ПРОДАТЬ, а для этого нужно снизить себестоимость сильнее, чем качество,а товарный вид - улучшить. Вот и заменяют мясо субпродуктами, не жалеют желеобразователей (можно увеличить влажность продукта), ароматизаторов и усилителей вкуса (чтобы потребитель не так чувствовал недостаток мяса), красителей, консервантов (в условиях повышенной влажности микрофлора растёт быстрее)... Абсолютно такая же ситуация с любыми другими изделиями.
Резюме: прямая материальная заинтересованность объективно ведёт к снижению качества.
Сельское хозяйство. Сколько было надежд на "архангельского мужика", который нас накормит. Однако фермеры так и остались экзотикой, а в коллективных хозяйствах (ныне ООО) какое-то шевеление просматривается, но до показателей 90-х, мягко выражаясь, далековато. Попробуем понять, почему. Раньше от сельхозпроизводителя требовались только сборы, укосы, удои и привесы - дальше всё по накатанной колее шло на предприятия пищевой промышленности, элеваторы, овощехранилища и т.д. Тратить усилия на сбыт не требовалось, потому что невозможна была ситуация, что тебе не заплатят или заплатят мало, что железная дорога не даст вагонов или потребует за них деньги вперёд. Ежегодно спускался план госзакупок (гарантированный сбыт), причём хороший урожай не становился проблемой - сверхплановые поставки тоже принимали. В нашей огромной стране в различных регионах рентабельны разные виды сельхозпроизводства, что и закладывалось в планы: на юге не сажали картошку (только раннюю), а в нечерноземье растили бурёнок, не задумываясь, где взять фуража. Т.е. производили с НАИМЕНЬШЕЙ СЕБЕСТОИМОСТЬЮ. А в условиях рынка производитель ориентируется на то, что можно ПОДОРОЖЕ ПРОДАТЬ. А в условиях чахлой инфраструктуры (правильнее сказать, загубленной), "ножницы" между ценами сельхозпроизводителя и ценами продавцов составляют разы, поэтому зерно с Кубани миллионами тонн уходит на экспорт, а мясное животноводство средней полосы хиреет из-за дороговизны фуража, на Кавказе вырубаются сады и виноградники из-за отсутствия сбыта и заменяются посадками картофеля, который у сельхозпроизводителей средней полосы в разы дешевле, но пока дойдёт до прилавка кавказских продавцов, становится дороже местного.
Резюме: не даёт рынок никакого насыщения продуктами, зато рост цен очень даже стимулирует.
Продолжу позже.

В. Иванова

Согласна с Вами.У Вас интересные мысли. Успехов Вам.

__________________
#Своих не бросаем#

Олег Павловский

* * *

Да, не "обломилось деду" (я и сам-то - дед), не подфартило. Видать
квартирка у его папы была - не квартира, а апартаменты! Иначе на
очередь бы поставили - в средней России, правильно, лет шесть,
в Москве и Питере - десять, но... зато новая квартира в спальном
районе, хотя могли быть и другие варианты.

Я прописан в "коммуналке" - там сейчас дочка с зятем живут. Всего-то
16.кв.м, но в пяти минутах от Петропавловской крепости, от Невы!
В полутора минутах от метро. Сколько стоит по рыночным ценам?
Вроде бы миллионов пять-шесть - центр ведь он теперь для буржуев...

А сам живу в квартире жены, кооперативной. Купил квартиру я еще в
89-м - работал, потому что! Стоит она теперь от трех миллионов и
выше - спальный район. Купить такую квартиру не воруя теперь
невозможно. А в 89-м первый взнос был менее трех тысяч рублей.
Я работал как папа Карло и мог такую сумму собрать за полгода.
Десятью годами раньше мне понадобилось бы не менее трех лет.
А сейчас, чтобы получить ипотеку и въехать хотя бы в однокомнатную
квартиру нужно миллиона полтора, а не выплатишь хоть один взнос -
лишишься всего и сразу... Больше ста тысяч в год никто позволить себе
отложить не сможет, плюс инфляция - двадцать лет будешь деньги на
квартиру копить. Но если потеряешь работу - на улицу, даже мебель
заберут за долги.
Советский рубль к современному российскому - 1 : 200 в лучшем
случае и 1 : 600 в худшем (городской транспорт). Ладно, сойдемся
на 1 : 300. Зарплата рабочего в СССР (невысокая) 200 рублей.
Умножим на 300 - что получается? Правильно, 60 000 рублей!
Зарплата молодого рабочего в России в лучшем случае 20 000 тысяч.
Минимальная пенсия для горожан в СССР - 60 руб. Значит в России
минимальная пенсия 18 000? Да нет, 3 300... Делайте выводы.

Моя жена учительница в школе, высшая категория, классный руководитель
- зарплата 14 000, то есть 46 рублей, если сравнивать с СССР.
Но работает не менее 10-12 часов в день с одним выходным.

Вы спросите, а откуда взяться "классовой борьбе"? А ВОТ ОТСЮДА!
Кому еще охота СССР грязью поливать? Валяйте, убогие...

* * *

Изображения

 

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

mark

Уважаемый Социал, насчёт техникума зря ёрничаете - во-первых, я не сказал, что этим моё образование закончилось, во-вторых, при конкурсе 10 человек на место собирались группы, за редким исключением, из отличников,так что без натяжки могу сказать, что уровень подготовки был там куда выше, чем позже у меня в институте, в-третьих, в отличие от Вас, я экономикой занимаюсь практически, а не только выстраивая экономические модели. Наконец, Вы домыслили за меня то, что я не говорил. Я же сказал - продолжу позже.

Аскольд

Павловский,Вы зачем снова лукавите ? Расчет на дураков ?
Пользуюсь Вашим к-том:

Итак: Автомобиль должен стоить сейчас 6000р на 300= 1,8 млн
Хлеб 15 р на 300=45 руб
Колбаса копч. 4р на 300= 1200 руб
Колбаса вар 2 р на 300=600 руб
Телевизор 200р на 300=60 000 руб
Пылесос 50 р на 300=15 000 руб
Квартира кооп 1-комн 5000р на 300=1,5 млн (один в один)
Проезд в общ. тр-те 0,05р на 300=15 руб (один в один и то маршрутка,автобус 10-12 руб)

Вопрос убогих: И что скажете?