|
Местный
Регистрация: 28.06.2007
Сообщений: 2,154
Репутация: 128
|
Леонид Санталов, Агум просто не понимает, в чем предмет философии по Гегелю (Платону, Аристотелю, Спинозе, Канту и т.д.). Он думает (как и Жра, ЛИ, С_В, Алексей 1), что философия - это разговоры про Вселенную, Вечность, Бога, квазары-пульсары, людей-зверей и т.п. Он думает, что философия - системосозидание на манер Е.Дюринга. И причем здесь понятие - эти товарищи просто не могут взять в толк. Почему Энгельс определил предмет философии как логику и диалектику? - они просто не задают себе этого вопроса. Они воспитаны на философской свалке постмодернизма и позиция Гегеля: "Бесконечное понятие есть принцип всякой настоящей философии", - кажется им вывертом, а не истиной предмета и метода диалектики. Поэтому Агум не придает значения просьбе разобраться, что такое бесконечное понятие, поскольку, бороздя мыслью космические пространства, не допускает мысли, что в них кроме космической пыли и дыма могут обитать какие-то бесконечные понятия. Он не понимает, что предмет философии для Гегеля и близко не родня предмету "философии" Агума и ему подобных.
Проблема, следовательно, в том, что наши оппоненты считают свое мышление, свои познавательные способности абсолютными и совершенными, исключительно гениальными, в познании и понимании не нуждающимися. Более того, познание для них лежит по ту сторону их философского предмета, лежит вне космоса, вне Вселенной, вне пространства и времени. Познание и его теория - дело психологии и физиологии мозга, как нам тут постоянно доказывают, дело наук, изучающих нематериальное сущности, как намекают нам Алексей 1 и Борис Кирпиченко, и как прямо заявляют Агум, С_В, Жра.
Поэтому гегелевский предмет философии, а именно: исследование мышления, как продукта общественного развития, исследование эволюции и форм мышления, исследование его производительных сил и связанных с ними производственных отношений мышления с не-мышлением, влияние его на производство материальных условий жизни и на порождаемые через них производственные отношения - все эти вопросы и проблемы, требующие специфически философского подхода, нашими оппонентами как раз и исключаются из их понимания философии в виду трудности их понимания, в виду того, что эти вопросы и проблемы существуют как вопросы и проблемы познания диалектических объектов.
Но народ даже слов таких не слышал - "диалектический объект" и не верит, в силу своей врожденной "гениальности" (т.е. воспитанного в них невежества и глупости) в то, что за рамками их уютного мирка может существовать что-то неведомое и недоступное их обыденному пониманию. Попытка вывести их из этого мирка встречает раздражение и неприязнь, судорожное цепляние за свои догмы, за свою доморощенную "философию".
Ошибочно давить на них в надежде, что в них пробудится инстинкт познания. Их возраст не позволяет им изменить самих себя. Всякую попытку открыть им нечто новое они воспринимают как посягательство на свою мещанскую свободу. И отвечают на нее формированием непримиримого мракобесия в отношении познания, скатыванием к либерально-анархическому фашизму. Между прочим, именно этим, в какой-то мере, объясняется реакция советского общества на воспитание и образование. Люди стали замыкаться в скорлупе мещанства, только бы не работать умом и душой, не познавать ничего нового. Несколько более заметные, чем средние, успехи их в школе выработали в них ложное самомнение о своем превосходстве, что затем стало для них оправданием для замены знания дипломом - свидетельством, по существу, инвалидности их мышления. В обществе создалась атмосфера, о которой писал В.Высоцкий:
Спасите наши души!
Мы гибнем от удушья...
Начиная общение с человеком, Леонид, следует всесторонне исследовать те границы, которые в нем есть, и выяснить, какие из этих границ он может переступить. Если, как в случае с Агумом, таких границ нет, то, конечно, полезно посмотреть почему их нет и отработать и развить аргументацию именно против этого типа ограниченности, но надеяться на успешный диалог с ним не стоит.
|
