neupkev

Ну Ювенальная Юстиция-это не культура)А искусство-мы общаемся,я в свою молодость слушал метал,сейчас молодёжь слушает что то другое.Но не КТО в 99% не слушает народные песни.Не могу сказать как на западе,нов РФ так точно.Да и на западе также.

Slon

Правильно и коммунистическая идеология как разновидность религии делает тоже самое. Увы, иного способа заставить людей вести себя по человечески до сих пор не найдено.
Тоже правильно. Что делать, таковы наши инстинкты. И они достались нам по наследству от животных. В своё время был проведён эксперимент над животными по внедрению товарно - денежных отношений у обезьян. Они сразу чётко разделились на три группы: работяг, рекетиров и " интеллигенцию". Работяги работали, рекетиры их обирали, а "интеллигенция" с помощью умильных рожиц выпрашивала подачки у рекетиров. И тоже самое мы видим у людей везде и всюду.
Про общину в этой статье я не написал ни слова! И община вовсе не российское изобретение. Она возникает везде, где крайне слабое развитие производительных сил или незначительное количество ресурсов ставит людей на грань выживания. По сути это лишь вид страхового общества, в условиях когда из за одной случайной неудачи можно погибнуть от голода. Забавно, что вопреки поговорке, волки живут именно общиной. Эгоистов они или изгоняют или перевоспитывают. И по воспоминаниям белоэмигрантов, также общиной они выживали в эмиграции. Сначала иначе выжить у них не получалось.
Общественной собственности в СССР практически не было. В основном была личная, колхозная и государственная собственность. Общественная собственность прежде всего это та собственность, где собственники могут использовать собственность себе во благо и она невозможна без добровольной заботы о ней всеми собственники. О какой вообще общественной собственности можно говорить например в колхозах, где сажали за колоски?
Представлять то он может, вот только с каким результатом? В советское время это уже было, и все эти представители были всего лишь статистами. Во первых не имея за спиной силу он ничего не сможет и будет только одобрять то, что предложено сверху. Под силой я имею в виду реальный авторитет у выдвинувшего его коллектива, вплоть до способности организовать забастовку и акции гражданского неповиновения. Было такое возможно в СССР? Что то сомневаюсь. Во вторых управление это процесс, который требует немалых знаний, опыта, особого склада характера и времени. Обычный работник практически всегда ничем этим не обладает. Это вторая причина того, что такие представители были марионетками.
Прежде всего, способность и желание работать вовсе не является чем то врождённым. Скорее наоборот, человек от природы очень не любит заниматься чем то одним долгое время. На практике человек работает только потому, что
без этого ему будет нечего есть. Некоторых не вдохновляет на работу даже это. Они будут рыться по помойкам, но работать всё равно не будут, пока их
не заставят. Любое производство, как и государство, основано на насилии и люди мирятся с этим только потому, что иначе вообще ничего не получается.
Когда пробовали заставлять работать обезьян, то быстро выяснилось, что труд им быстро надоедает и никакое вознаграждение их не вдохновляет. У человека инстинкты те же. Так что если позволить работнику выбирать того, кто будет им управлять, то он сразу же выберет того, кто будет напрягать
как можно меньше. Есть конечно и трудоголики, но это скорее исключение. Воспитание трудолюбия это длительный процесс,
который невозможен без применения насилия. Вроде бы отдельно здесь стоят люди, которые работают по призванию. Их не надо заставлять работать, они не могут не работать, работа им приносит радость. Вот только прежде они вышли на свою работу, им пришлось переделать массу работы, которая им не нравилась и без этого они на свою работу не вышли бы. Так что довольно опасно позволять рабочим выбирать себе начальников, всё сразу начнёт останавливаться.
Здесь непонятно. Как это сделать практически? Вернутся к ремесленному производству? А смысл?
Опять непонятно. О чём вообще речь, более подробно можно?
Согласен. Правда тут нужно объяснение, кто будет писать эти законы.
Не понял, это как? Если я например, работаю на предприятии которое производит шлагбаумы, то я могу забрать себе один домой? И что я буду с ним делать?
То есть потреблять, не имеют права медицинские работники, учителя, служащие МЧС и правоохранительных органов и многие, многие другие. Непонятно.
По сути оба положения входят в определение рыночной экономики.
Слишком обще, а конкретно как это будет выглядеть.
А какое она может иметь управление, кроме частного, государственного или кооперативного? Только не надо опять про общественное управление. У нас его практически и не было, во всяком случае такими объектами как заводы.
С уважением Slon

Slon

А я и не писал, что это культура. Это вторжение в культуру. Семейные взаимоотношения это часть культуры. А насчёт того, что кто слушает, не знаю как в Европе, а в США есть кантри, у нас шансон. Сейчас это те самые народные песни.
С уважением Slon

Лесничий

http://www.youtube.com/watch?v=xiSK3kTDaJk

пиар,тебе это так знакомо.

Slon

В таких случаях я вспоминаю происхождение слова искусство.
В древнем Риме были специальные стриптиз бары, где естественно главным
номером был стриптиз. Это там и называлось искусством, от слова искушать.
С уважением Slon

Василиса Пр.

Интересно, а шансон вы не относите к народным песням. Некоторые называют так. какие нибудь поспели вишни в саду у дяди вани, наверняка слушали. Дворовые песни ,под гитару.

neupkev

Нет,шансон я бы не отнёс к народным песням.Шансон-это ближе к еврейской 7.40))Если взять русские народные-то они воспитывают в человеке доброту. Ну а в шансоне я этого как то не заметил.Не думаю что сверкнула финка.прощай Маринка-это воспитание добрых отношений и патриотизма)Но мы слушаем.нас это больше устраивает.Это просто другая культура)

Лесничий

Kuznez

Слово -пиар мне незнакомо, у нас в в деревне этого никто не не знает, странные вы какие-то иностранцы. Однако в нашем сельском клубе, где и наша колхозная библиотека. я нашёл вот что, и пусть я слабоумный, я с этим согласен, а с вами вумниками, Нет:


Определение понятия «культура»

Определение «Культуры» неоднозначно; в одной из журнальных статей было остроумно замечено, что его смысл совершенно невозможно «поймать волейбольной сеткой».
Итак, под словом «культура, культурный» можно подразумевать совершенно разные вещи – их понимание во многом зависит от уровня образования и интеллектуальных запросов рассуждающих, а также от целей, задач и контекста разговора.

Однако, приступая к созданию сервера «Культура» совершенно необходимо уточнить определение основного понятия.
С целью избежать односторонности или примитивности толкования понятия, ниже приведены материалы различной сложности, имеющие отношение к определению смысла и содержания понятия «культура».



Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1991

КУЛЬТУРА, -ы, ж. 1. Совокупность производственных, общественных и ду¬ховных достижений людей. История культуры. К. древних греков. 2. То же, что культурность (см. культурный во 2 знач.). Человек высокой культуры. 3. Разведение, выращивание какого-н. растения или животного (спец.). К. льна. К. шелкопряда. 4. Разводимое растение, а также (спец.) клетки микроорганизмов, выращенные в питательной • среде в лабораторных или промышленных условиях. Твхнические культуры. К. органической ткани. 5. Высокий уровень чего-н., высокое развитие, умение. К. производства. К. голоса (у певцов), Фиэическая к. (физкультура). К. речи. II прил. культурный, -ая, -ое (к 1, 3 и 4 знач.).





Философский энциклопедический словарь. М., 1997

КУЛЬТУРА (лат. cultura) - первона¬чально обработка и уход за землей (лат. agricultura), с тем чтобы сделать ее при¬годной для удовлетворения человеческих потребностей, чтобы она могла служить человеку (отсюда — «культура техники земледелия»). В переносном смысле куль¬тура — уход, улучшение, облагоражива¬ние телесно-душевно-духовных склонно¬стей и способностей человека; соответст¬венно существует культура тела, культура души и духовная культура (в этом смысле уже Цицерон говорит о cultura animi)В широком смысле культура есть совокупность проявлений жизни, достижений и творчества народа или группы народов.

Культура, рассматриваемая с точки зрения содержания, распадается на различные области, сферы: нравы и обычаи, язык и письменность, характер одежды, поселений, работы, постановка воспитания, экономика, характер армии, общественно-политическое устройство, судопроизводство, наука, техника, искусство, религия, все формы проявления объективного духа (см. Дух) данного народа. Уровень и состояние культуры можно понять, только исходя из развития истории культуры; в этом смысле говорят о примитивной и высокой культуре; вырождение ультуры создает или бескультурье, ии «рафинированную культуру».

В старых культурах наблюдается подчас усталость, пессимизм, застой и упадок ее. Эти явления позволяют судить о том, насколько носители культуры остались верны сущности своей культуры. Различие между культурой и цивилизацией состоит в том, что культура -- это выражение и результат самоопределения воли народа или индивида («культурный человек»), в то время как цивилизация — совокупность достижений техники и связанного с ними комфорта (см. Коллектив). См. также Культуры морфология. Культуры психология» Культуры социология. Культуры философия.


Точка зрения российских и зарубежных культурологов на структуру понятия «культура» освещена в прилагаемых фрагментах статей.



Уайт Л.А. Понятие культуры
(White L.A. The concept of culture // American Antropologist. Wash., 1959. Vol.61. P. 227-251.)

Здесь приводится заключительная часть статьи (Выводы):

Среди множества классов предметов и явлений, рассматриваемых современной наукой, есть один, для которого нет названия. Это класс феноменов, связанных с присущей исключительно человеку способностью придавать символическое значение мыслям, действиям и предметам и воспринимать символы. Мы предложили назвать предметы и явления, связанные с символизированием, символатами. Дать название этому классу феноменов совершенно необходимо, чтобы стало возможным выделить его среди других классов предметов и явлений.
К этому классу относятся идеи, верования, отношения, чувства, действия, модели поведения, обычаи, законы, институты, произведения и формы искусства, язык, инструменты, орудия труда, механизмы, утварь, орнаменты, фетиши, заговоры и т.д.
Так повелось, что эти предметы и явления, связанные со способностью человека к символизированию, ученые рассматривали в двух различных контекстах, которые можно обозначить как соматический и экстрасоматический. В первом случае для исследователя важна взаимосвязь между этими предметами и явлениями и организмом человека. Рассмотренные в соматическом контексте предметы и явления, связанные с символической способностью человека, называются поведением человека; точнее, поведением являются идеи, отношения, действия; топоры и керамика непосредственно не могут быть названы поведением, но они созданы трудом человека, т.е. они являются овеществленным поведением человека. В экстрасоматическом контексте взаимосвязь этих предметов и явлений друг с другом важнее, чем их взаимосвязь с организмом человека. И в данном случае названием им будет культура.
Преимущество нашего подхода состоит в следующем. Различие может быть проведено четко и по существу. Культура четко отграничивается от поведения человека. Она определяется таким же образом, что и объекты исследования других наук, т.е. в терминах реальных предметов и явлений, существующих в объективном мире. Наш подход выводит антропологию из окружения неосязаемых, непознаваемых эфемерных «абстракций», не имеющих онтологической реальности.
Предложенное определение уводит нас также от проблем, перед которыми мы неизбежно оказываемся, вставая на другую точку зрения. Мы не думаем больше о том, состоит ли культура из идей и где располагаются эти идеи — в сознании наблюдаемых людей или в сознании антропологов; могут ли быть культурой материальные предметы; может ли быть культурой черта, присущая одному, двум или нескольким индивидам; должны ли считаться культурой лишь характерные черты; является ли культура овеществлением и может ли культура красить ногти.
Между поведением и культурой, психологией и культурологией мы проводим точно такое же различие, какое существует между речью и языком, психологией речи и лингвистикой. Раз оно оказывается продуктивным в одном случае, то может быть продуктивно и в другом.
Ну и наконец, наш подход и наше определение находятся в соответствии с многолетней антропологической традицией. Обращение к тексту «Первобытной культуры» показывает, что Тайлору был свойствен тот же самый подход. И практически его использовали почти все антропологи небиологического направления. Что они изучали во время полевых исследований и что описывали в своих монографиях? Реально существующие предметы и явления, подвергающиеся символизированию. Вряд ли кто-нибудь возьмется утверждать, что изучал неосязаемые, непознаваемые, неуловимые, онтологически несуществующие абстракции. Конечно, и полевой исследователь может интересоваться предметами и явлениями в соматическом контексте; в этом случае он будет изучать психологию (точно так же, как если бы он заинтересовался словами в соматическом контексте). Антропология включает в себя целый спектр исследований: анатомических, физиологических, генетических, психоаналитических и культурологических. Но это вовсе нс означает, что психология ничем принципиально не отличается от культурологии. Отличается, и весьма существенно.
Основные тезисы нашей статьи не новы. Это вовсе не разрыв с антропологической традицией. Наоборот, по существу — это возврат к традиции» к традиции, основанной Тайлором и продолженной многими и многими антропологами. Мы лишь дали ей точное вербальное определение.


Альберт К. Кафанья
Формальный анализ определений «культура»
(A.C. Cafagna. A formal Analysis of Definitions of culture // G.E. Dole, R. L. Carneiro (eds.). Essays in the Science of Culture. In Honor Leslie A. White. N.Y.< 1960. P. 111-132.)

Фрагмент статьи, посвященный анализу различных подходов к определению понятия “культура”

Анализ определений «культуры»
В конце очерка хотелось бы представить итоги недавней дискуссии по поводу определений «культуры». Приведенные ниже определения4 были выбраны потому, что каждое из них широко используется, а все вместе они представляют весь спектр текущих определений.
Определения, отталкивающиеся от понятия социального наследия
Одно из определений этого типа дается Брониславом Малиновским: «... социальное наследие есть ключевое понятие культурной антропологии. Обычно оно называется культурой...»5. Эдвард Сепир использует примерно такое же определение, говоря, что термин «культура» означает «любой социально унаследованный элемент человеческой жизни — как материальной, так и духовной»6. Ральф Линтон присоединяется к этой точке зрения, утверждая: «Социальное наследие называется культурой... культура означает все социальное наследие человечества...»7.
Приведенные высказывания — реальные определения, ибо в них утверждается, что значение слова «культура» эквивалентно значению выражения «социальное наследие». Эта группа определений может быть подвергнута критике в нескольких аспектах. Во-первых, определяющее («социальное наследие») не уменьшает неясности определяемого («культуры»). Например, празднование Рождества, вероятно, и может быть рассмотрено как элемент нашего социального наследия, однако в настоящее время этот праздник отличается гораздо большей коммерциализацией и меньшей духовностью по сравнению с тем, каким он был для предыдущего поколения. Возникает вопрос: насколько подобными друг другу должны быть обычаи, чтобы мы могли рассматривать один из них как наследование другого?
Кроме того, эти определения оказываются ложными, поскольку слова «социальное наследие» и «культура» не являются взаимозаменяющими, как то в них утверждается. Фактически, значение слова «культура» оказывается гораздо более
широким по сравнению со значением выражения «социальное наследие». Возьмем, к примеру, формулу Е=тс2, известную обывателю как теория относительности Эйнштейна. В то время, когда она была впервые обнародована, она не была частью нашего социального наследия, но лишь немногие антропологи отважились бы отрицать, что она была элементом культуры. Мне кажется, что проблема здесь возникает от пренебрежения обычным значением «культуры» как процесса, а не только результата. Значение выражения «социальное наследие» не включает в себя тех процессов, посредством которых вводятся новые культурные элементы, а старые элементы видоизменяются и прямо или косвенно передаются. Таким образом, значение «социального наследия» не эквивалентно значению «культуры» и оказывается его подмножеством (см. рис. I)8.
Неясность выражения «социальное наследие» можно было бы уменьшить при помощи вспомогательного поясняющего или рабочего определения, которое бы исключило пограничные случаи. Например, можно было бы ограничить значение выражения «социальное наследие» обозначением тех вещей и событий, которые существовали до рождения старейшего члена общества и которые, по его мнению, не изменились за время его жизни. Оказалось бы, что проблему «процесс/результат» можно решить, если оговорить, что слово «культура» означает только результат. Такая модификация обыденного словоупотребления могла бы сделать данное понятие более конструктивным.
Определения, отталкивающиеся от понятия научаемых форм поведения
Определения, отталкивающиеся от понятия научаемого поведения (learned behavior), использовались многими психологами, социологами и антропологами. Рут Бенедикт говорит: «... культура есть социологический термин, обозначающий научаемое поведение...»9. Джулиан Стюард предполагает: «Культуру обычно понимают как приобретенные способы поведения, передающиеся социально...»10. Согласно Эллисону Дэвису: «... культура... может быть определена как все поведение, вырабатываемое индивидом в процессе приспособления к. группе...»11. Для Клайда Клакхона: «Культура включает в себя все передаваемое социальное научение»12. Аналогичным образом, Чарлз Хоккет утверждает: «Культура — это привычки, которые люди приобретают в результате научения... от других людей»13.
Все это справедливые определения, в которых предполагается, что до-дефиниционное значение слова «культура» совпадает со значением выражения «научаемое поведение». Данные определения не удовлетворяют критерию взаимозаменяемости, поскольку значение выражения «научаемое поведение» (когда оно ограничивается человеческими существами) значительно уже значения слова «культура». Про эти определения мы можем сказать, что в них игнорируется «результативный» аспект «культуры». Ибо независимо от того, какое конкретное определение дается культуре, редкие антропологи исключают из ее описания орудия труда, оружие, предметы ритуала и т. п. на том основании, будто бы артефакты не являются ее элементами. Связь между «научаемым поведением» и «культурой» может быть представлена следующей диаграммой (рис. 2), показывающей, почему справедливые определения этой группы — ложные.
Предлагаемые модификации
Логическая проблема, связанная с данными определениями, состоит в том, что существует множество контекстов, в которых слова «культура» и «научаемое поведение» не являются взаимозаменимыми. Я мог бы предложить два способа усовершенствования таких определений. Первый заключается в замене определяющего на «научаемое поведение и его результаты», дабы обеспечить взаимозаменимость его со словом «культура» в гораздо большем числе контекстов. Второй состоит в том, чтобы отойти от обыденного словоупотребления, рассмотреть определение как объяснение и представить доказательства, оправдывающие этот отход.
Определения, опирающиеся на понятие идей
Некоторые антропологи определяли культуру главным образом через идеи, общие для членов общества. По мнению Кларка Уисслера: «...культура есть определенный комплекс взаимосвязанных идей»14.
Аналогичным образом подходит к делу и Джеймс Форд: «... культура может быть в целом определена как поток идей, перетекающий от индивида к индивиду посредством символического поведения, вербального обучения или имитации»15. Рассуждая в том же духе, Уолтер Тейлор говорит:
«Под... культурой... я разумею все те интеллектуальные конструкты, или идеи, которые усвоены индивидом или созданы по ходу жизни им самим... Культура... состоит из идей»16.
Эта группа, которую я отношу к классу пояснительных определений, не удовлетворяет третьему и четвертому критерию (согласно которым определяющее должно быть взаимозаменимым с определяемым и обозначать свойства, поддающиеся по меньшей мере косвенному наблюдению). Во-первых, значение определяющего — т. е. слова «идеи» — гораздо уже по сравнению с до-дефиниционным пониманием «культуры». Некоторые из тех археологов, которые определяют «культуру» через идеи, сами же пишут отчеты, в которых найденные при раскопках артефакты описываются как «культурные сокровища». Поэтому оснований считать, будто такой отход от обыденного словоупотребления хоть как-то повысит продуктивность данного понятия, мало. Это еще один случай, когда значение определяющего есть подмножество значения определяемого (см. рис. 3).
Во-вторых (что более важно), эти пояснительные определения «культуры» через «идеи» не просто нарушают наше четвертое правило — ибо идеи невозможно наблюдать, — но и вводят неуместный вопрос об онтологическом статусе культуры. Для модификации определений этой группы предложить ничего нельзя, ибо их основные недостатки — не терминологические, а связаны с принципиальным непониманием функции определений в науке17.
Определения, отталкивающиеся от понятия общего для членов общества (или стандартизированного) поведения
Многие определения явно, или неявно, делают основной упор на «поведение, общее для членов общества». Джеффри Горер говорит: «... культура, в антропологическом смысле слова, [есть]... общие для членов общества паттерны (стереотипы) научаемого поведения...»18. Другое аналогичное определение приводится Кимбеллом Янгом: «Культура состоит из общих и более или менее стандартизированных идей, установок и привычек...»19. Еще одно такое определение мы находим у Кларка Уисслера: «... культура есть... совокупность стандартизированных представлений и процедур, которых придерживается племя»20.
Справедливые определения данной группы неадекватны в нескольких отношениях. Во-первых, они не устраняют неясности слова «культура». Сколько человек должны действовать и думать одинаково, чтобы мы были вправе употреблять выражение «общий для членов общества»? Во-вторых, выражение «общее для членов общества поведение» (применительно только к людям) имеет гораздо более узкое значение, нежели слово «культура», поскольку в него не включаются артефакты. В-третьих, некоторые феномены, бесспорно относящиеся к культуре, представляют собой формы поведения, которые могут быть присущи только одному человеку, например, королю или королеве. Соотношение значений выражения «общее для членов общества поведение» и слова «культура» показано на рис. 4.
Предлагаемые модификации
Неясность выражения «общее для членов общества поведение» может быть устранена дополнительными рабочими определениями, конкретизирующими минимальное число или процентную долю людей, которые должны проявлять определенный тип поведения, чтобы его можно было назвать «общим для членов общества». Например, некоторых целей можно достичь, если ограничить значение выражения «общее для членов общества поведение» кругом тех действий, в которые вовлечены не менее двух человек. Другие научные задачи могут потребовать того, чтобы выражение «общее для членов общества поведение» использовалось для обозначения только тех действий, которые являются модальными для членов конкретной социокультурной системы. Проблема отсутствия взаимозаменимости слов «общее для членов общества поведение» и «культура» в тех контекстах, в которых фигурируют артефакты и уникальные формы поведения, может быть реше
на только если ограничить употребление слова «культура» теми контекстами, в которых возможна взаимозаменяемость. И тогда оно поясняет понятие «культуры», делая его более ясным и продуктивным.
Определения, опирающиеся на понятие абстракции поведения
Ряд антропологов утверждали, что культура есть абстракция того или иного рода поведения. Наиболее четкие формулировки такого типа даны А. Л. Крёбером и Клайдом Клакхоном. Они говорят: «Культура, следовательно, является абстракцией; культура неизбежно является абстракцией»21; «... поведение, по-видимому... и есть то, в материи чего существует культура и из чего она концептуально вычленяется, или абстрагируется»22. Психолог Джон Доллард говорит:
«Культура есть название, данное абстрагированным взаимосвязанным обычаям социальной группы»23. С точки зрения Дэвида Аберле и его соавторов, «культура есть социально переданное поведение, которое перенимается как абстракция от конкретной социальной группы»24.
Прежде чем дать оценку этим утверждениям, необходимо провести различие между двумя значениями слова «абстракция». В первом смысле, мы абстрагируем нечто тогда, когда вычленяем определенный ограниченный класс эмпирических данных из более широкого кластера эмпирических данных, вкупе с которыми он обычно воспринимается, или фокусируем внимание на этом классе данных. Возьмем, к примеру, три разных объекта. Первый имеет синюю окраску, сделан из дерева и имеет плоскую округлую платформу, держащуюся на четырех ножках. Второй объект похож на первый, за исключением того, что имеет красную окраску и сделан из металла. Третий объект подобен первым двум, но его плоская округлая платформа покрыта зеленой кожей и поддерживается деревянными ножками. Теперь, если мы назовем все эти три предмета общим термином «табурет», мы совершим операцию абстрагирования, т. е. ограничим наше внимание свойством обладания плоской округлой платформой на четырех ножках, игнорируя такие свойства, как цвет и материал, из которого табурет изготовлен. Таким образом, мы могли бы сказать, что слово «табурет» есть абстракция, поскольку его значение было получено в результате процесса абстрагирования. Заметьте, однако, что при этом мы ни в коем случае не отрицали «конкретное существование» вещей, к которым отсылает слово «табурет». Далее следует заметить, что мы дали всего лишь имплицитное определение табурета. Толковать его можно следующим образом: слово «табурет» обозначает «плоскую округлую платформу на четырех ножках».
Существует также и иное значение слова «абстракция», и в данном случае, вероятно, больше подходит слово «гипотети-зация». Как мы видели, при операции абстрагирования мы просто ограничиваем наше внимание определенным классом наблюдаемых данных. При гипотетизации же мы употребляем термины для обозначения некоторых предполагаемых — или сконструированных — сущностей, которые в принципе ненаблюдаемы и обладают ментальным онтологическим статусом. (Когда мы истолковываем эти сконструированные сущности как конкретные вещи, мы совершаем ошибку овеществления.) Взять, к примеру, психоаналитические понятия «ид», «эго» и «супер-эго». Эти термины обозначают определенные сконструированные сущности, введенные для истолкования некоторых типов поведения; о них ни в каком смысле нельзя сказать, что они обозначают наблюдаемые свойства. Иначе говоря, в первом смысле слово называется «абстракцией» даже тогда, когда оно обозначает наблюдаемые свойства, ибо его значение достигается при помощи процедуры абстрагирования. Во втором смысле слово называется «абстракцией» потому, что оно обозначает «абстрактные», или предполагаемые, свойства или сущности.
В результате неразличения этих двух значений слова «абстракция» в некоторых антропологических статьях был выдвинут ошибочный аргумент, который можно выразить следующим образом: как культура может определять человеческое поведение, если культура — абстракция? Как может абстракция быть причиной чего-то25?
Этот аргумент содержит ошибку, о которой уже говорилось выше как об ошибке «употребление vs называние». В высказывании «Культура определяет человеческое поведение» слово «культура» употребляется в качестве обозначения ограниченного класса наблюдаемых феноменов. В утверждении же «Культура есть абстракция» содержится называние самого слова «культура» (поскольку абстракцией является именно слово).
В свете этих замечаний, слово «культура» в высказывании «Культура есть абстракция от человеческого поведения» может пониматься в двух разных смыслах, которые, однако, часто путают. Иначе говоря, оно здесь двусмысленно. Если понимать «абстракцию» в первом смысле (т. е. как процесс определения значения термина путем абстрагирования), то утверждение «Культура есть абстракция» не является определе
нием «культуры» вообще. Иначе говоря, в нем не объясняется, как использовать слово «культура». Оно представляет собой всего лишь неинформативное утверждение о том, каким образом было выведено значение слова (неинформативное, поскольку значения почти всех слов выводятся путем абстрагирования). С другой стороны, если слово «абстракция» применяется в том значении, в котором мы приравняли его к «гипотетизации», то утверждение «Культура есть абстракция от человеческого поведения» является объяснением надлежащего употребления слова «культура», несущей с собой неудачный метафизический подтекст. Такого рода определения утверждают, что «культура» имеет то же значение, что и такие гипотетические конструкты, как «стереотипы поведения», «образы жизни» и т. п.
Итак, эти определения не удовлетворяют второму и четвертому из наших критериев. Рассмотрим абсурдность следующего типичного утверждения, возникающую при подстановке на место слова «культура» выражения «абстрактные паттерны поведения»: «Наконечники стрел, найденные в Нью-Мексико, — одно из наиболее ранних проявлений абстрактных паттернов поведения, обнаруженных в Новом Свете». Следовательно, в этих реальных определениях содержится ложное допущение о взаимозаменимости определяющего (предполагаемых «паттернов» или «стереотипов») и определяемого («культуры»). Кроме того, эти определения не удовлетворяют четвертому критерию, поскольку их определяющее не обозначает наблюдаемых данных. Определения этой группы имеют еще один дополнительный дефект, упоминавшийся при обсуждении определений, отталкивающихся от понятия идей. Этот недостаток вызван тем, что не проводится различие между логическим вопросом «Каким образом употребляется слово 'культура'?» и онтологическим вопросом «Что составляет суть, или природу культуры?» Я не предлагаю ничего для модификации этих определений, поскольку их основной недостаток является по существу не терминологическим.
Определения, отталкивающиеся от понятия сверхорганического
Согласно Уайту, «культура... образует сверхбиологический, или экстрасоматический, класс явлений...»26. Почти то же самое утверждали Крёбер27 и Лоуи^. Если принять приведенное высказывание в качестве определения, то его следует отнести к классу справедливых определений, устанавливающих, что «культура» означает «сверхбиологическое», или «экстрасоматическое». Это определение (если его считать определением) не отвечает нашему третьему критерию, поскольку его определяющее («экстрасоматическое») не во всех контекстахявляется взаимозаменимым для слова «культура», как то утверждается. Например, обряды посвящения бесспорно являются элементами культуры и в то же время явно содержат в себе «соматические», или биологические аспекты. Между тем, при рассмотрении контекстов, в которых фигурируют эти утверждения, выясняется, что такие высказывания, как «культура есть сверхорганическое», должны истолковываться не в качестве определений, а в качестве гипотез о том, каким образом можно было бы с наибольшим успехом объяснить культурные различия. Другими словами, я рассматриваю приведенные выше утверждения как методологические высказывания о феномене культуры, подразумевающие определение слова «культура».
Определение, опирающееся на идею именования класса предметов или явлений
Насколько мне известно, утверждения, которые бы открыто определяли «культуру» как слово, употребление которого должно быть тем или иным образом санкционировано, высказывались лишь Уайтом29. Он говорит: «Культура... есть слово, которое мы можем использовать в качестве названия для некоторого класса феноменов — предметов и явлений...»30. Согласно Уайту, «культура» есть наименование класса всех «предметов и явлений, находящихся в зависимости от символизации»31. Это высказывание следует классифицировать как номинальное определение, ибо слово «культура» трактуется таким образом, как будто бы оно не имело до-дефиниционного употребления. Следовательно, вопрос о его истинности или ложности ставить нельзя, а оценивать данное утверждение следует с точки зрения его эвристической ценности, т. е. его эффективности как концептуального инструмента.
В своих многочисленных очерках Уайт систематически и убедительно проработал ряд антропологических проблем, для объяснения которых фактор человеческого организма может считаться функционально неуместным. Показателен следующий пример: как можно объяснить различия в обычаях, институтах и других аспектах человеческого поведения, наблюдаемые в географически отдаленных друг от друга регионах? О такого рода проблемах Уайт пишет: «... если рассматривать человеческое поведение во всей его полноте и во всем его разнообразии, то связь между различиями в обычаях и традици
ях и различиями в физическом строении тела нигде установить нельзя ... и, следовательно, человека мы можем рассматривать как константу, а культуру — как переменную»32. Опять-таки, обсуждая проблему культурных различий, Уайт говорит: «... мы можем научно рассмотреть их так, как если бы они имели собственное независимое существование. Фактически... [такие проблемы]... наиболее успешно можно решить, если полностью исключить из рассмотрения человеческий организм»33. В свете сказанного выше можно утверждать, что принятие уайтовского определения «культуры» дало бы как минимум логическую возможность рассматривать культурные феномены, не обращаясь к человеческому организму.
Выделив данный критерий оценки эвристической ценности уайтовского определения, мы должны далее тщательно проанализировать его на предмет соответствия формальным требованиям, предъявляемым к номинальным определениям, т. е. требованиям ясности и результативности. В полном виде определение гласит: пусть «культура» обладает тем же значением, что и «класс всех предметов и явлений, находящихся в зависимости от символизации». Фраза «находящиеся в зависимости от» неопределенна, поскольку выражения «необходимое условие» или «достаточное условие» содержали бы больше информации. Однако те контексты, в которых приводится данное определение, позволяют предположить, что данная фраза может быть объяснена следующим образом: пусть «класс всех предметов и явлений, находящихся в зависимости от символизации» имеет то же значение, что и «класс всех предметов и явлений, необходимым условием появления и восприятия которых является символизация».
Признав обоснованность данного разъяснения, мы можем сделать следующий шаг и проанализировать термин «символизация». Однако прежде мы должны четко осознать, что логическая структура номинального определения предполагает отсутствие до-дефиниционного значения определяемого. Стало быть, в определении Уайта определяемое «культура» может законно использоваться в качестве обозначения некой сущности в том и только в том случае, если свойства, характерные для этой сущности, конкретизируются определяющим («класс всех предметов и явлений, необходимым условием появления и восприятия которых является символизация»).
Итак, определяющее указывает лишь на свойство быть классом, о членах которого известно только то, что они не могли бы ни существовать, ни обладать каким бы то ни было смыслом, не будь у человека уникальной способности пользоваться символами. Эту способность Уайт описывает как «творческую способность... свободно, активно и по собственной воле наделять предметы ценностью»34. Кроме того, нам не дается никакого критерия, который бы помогал определять в непосредственном наблюдении, обязаны ли те или иные предмет или явление своим существованием и смыслом указанной человеческой способности, т. е. являются ли они символами. Фактически нам говорится следующее: «Предмет, который в одном контексте является символом, в другом может быть не символом, а знаком... Это различие должно проводиться [лишь] тогда, когда происходит наделение ценностью... [физического объекта]... или когда прежде приписанная ценность открывается впервые...»35. Другими словами, единственным отличительным свойством того, что обозначается выражением «класс всех предметов и явлений, находящихся в зависимости от символизации», является свойство быть физическим предметом или явлением, на которые тот или иной человеческий организм добровольно реагирует «осмысленным», но несколько произвольным образом. Следовательно, при определении Уайта становится логически необходимым, чтобы слово «культура» употреблялось лишь для обозначения этого символического отношения между тем или иным человеческим организмом и теми или иными вещью или событием.
Таким образом, мы напрямую столкнулись с прагматическим парадоксом: хотя Уайт убедительно рассуждал о широком классе культурных феноменов, которые легче всего поддаются объяснению, «если полностью исключить из рассмотрения человеческий организм», сам термин «культура», согласно его определению, к этим феноменам применяться не может.
Предлагаемые модификации
Мы показали, что принятие уайтовского определения наложило бы чрезмерные ограничения на употребление слова «культура». Более того, мы показали, что они вытекают из понимания «культуры» как «слова, значение которого мы можем устанавливать произвольно»36 посредством номинального определения. Для того чтобы избежать таких следствий, я предлагаю следующие концептуальные модификации. Во-первых, хотя и верно, что слово «культура», когда оно впервые было введено в антропологический дискурс, употреблялось произвольно, равно очевидно и то, что это слово, по меньшей мере со времен Тайлора, имело конкретное значение (пусть неясное и двусмысленное). А поскольку слово «культура» обладало до-дефиниционным употреблением, то ему следует давать
справедливое или пояснительное, но не номинальное определение. Таким образом, высказывание: «'Культура' означает то же самое, что и 'класс предметов и явлений, находящихся в зависимости от символизации'», — не может быть принято в качестве справедливого определения. Как было уже сказано, в реальных определениях и определяющее, и определяемое имеют установившиеся значения, предшествующие приравнивающему их утверждению. Поэтому мы можем пользоваться словом «культура» для обозначения предметов и явлений, которые обладают свойствами, содержащимися в до-дефиниционном значении37, т. е. тех предметов и явлений, которые обычно считают элементами культуры. Выражение «класс предметов и явлений, находящихся в зависимости от символизации» мы можем использовать для обозначения всего, что обладает указанными в нем свойствами, т. е. предметов и явлений, находящихся в символическом отношении к человеческому организму. Таким образом, указанные слова могут употребляться независимо друг от друга, за исключением тех случаев, когда мы подвергаем оценке истинность определения, утверждающего, что они могут использоваться как взаимозаменяемые без ущерба для понимания. Если определение возникает в результате эмпирического исследования словоупотребления, исходя из того что предмет или явление обозначается словом «культура», мы можем обоснованно заключить, что данный предмет или явление обладают свойством поддер жания символической связи с человеческим организмом. Кроме того, взаимозамена выражений «класс предметов и явлений, находящихся в зависимости от символизации» и «культура» не только приблизила бы их к обыденному словоупотреблению, но и уменьшила бы неясность употребления последнего выражения, исключив пограничные случаи, располагающиеся на грани символического и несимволического.

Примечания
1 Некоторые идеи и термины, которые я использовал в первой части очерка, заимствованы у Макса Блэка, Морриса Коэна и Эрнеста Нагеля, а также у Ирвинга Копи.
2 G. P. Murdock 1949, Р. 65.
3 L. A. White 1949, Р. 363-397.
4 Большинство высказываний, которые анализируются в этой статье, не формулировались специально в качестве определений слова «культура». Скорее это были попытки сформулировать отличительные особенности культурных феноменов. Однако поскольку очевидно, что в этих высказываниях имплицитно содержатся определения основного термина, то я рассматривал их в качестве определений.
5 В. Malinowski 1931, Р. 621.
6 Е. Sapir 1924, Р. 402.
7 R. Linton 1936, Р. 78.
8 Использование диаграмм Венна было предложено мне в личном
общении Робертом Карнейро.
9 R. Benedict 1945, Р. 13.
10 J. Steward 1950, P. 98.
11 A. Davis 1948, Р. 59.
12 А. КгоеЬег, С. Kluckhohn 1952, Р. 58.
13 С. Hockett 1950, Р. 113.
14 С. Wissler 1916, Р. 197.
15 J. Ford 1949, Р. 38. 16 W.Taylor 1948, Р. 109.
17 См. L. Goldstein 1957, где обсуждается неуместность постановки онтологических проблем в антропологии.
18 G. Gorer 1949, Р. 2. 1» К. Young 1942, Р. 35.
20 С. Wissler 1929, Р. 341.
21 A. L. Kroeber, C. Kluckhohn 1952, Р. 61.
22 Ibid., P. 156.
23 J. Dollard 1939, Р. 50.
24 D. Aberie 1950, Р. 102.
25 Три примера этого ошибочного аргумента можно найти в работах А. Р. Радклиф-Брауна (1940, Р. 10-11), А. Ирвинга Халлоуэла (1945, Р. 174-175) и Мелфорда Э. Спиро (1951, Р. 25).
26 L. White 1949, Р. 16.
27 A. Kroeber 1917, Р. 192. 28 R. Lowie 1936, Р. 301.
29 В своей недавней статье Омар К. Мур (1952) привел ряд альтерна¬тивных номинальных определений термина «культура», чтобы про¬иллюстрировать свой метод анализа. Мне кажется, что формалистс¬кий «модельный анализ», предложенный в его статье, может мало дать антропологии на ее нынешнем этапе развития. Хотя физикам-теоретикам и в самом деле удалось развить плодотворные эмпири-ческие интерпретации логико-математических исчислений, я согла¬сен с мнением Рудольфа Карнапа, писавшего: «Разумеется, логичес¬ки возможно применить тот же самый метод к любой другой облас¬ти научного знания. Но практически дело обстоит так, что большин¬ство наук в настоящее время, видимо, еще не достигли того уровня развития, который допускал бы столь строгую форму представления знания» (выделено А. К.) (R. Сагпар 1955, р. 202).
30 L. White 1954, Р. 463.
31 Ibid., P. 464.
32 L. White 1949, Р. 124.
33 Ibid., P. 100.
34 Ibid., P. 29.
35 Ibid., P. 26.
36 White L. 1954, Р. 463.
37 Примеры до-дефиниционного употребления слова «культура» чи¬татель найдет в таблице, приведенной в книге Джорджа П. Мёрдо-ка (G. Murdock1950).


Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. М., 1997

http://www.kprf.org/showthread-t_22692.html

__________________
Достоевский считал, что атеизм - болезнь жидовская, что он противен русскому народу.

Kuznez

Вот я "запостил" портянку,это есть не Культурно, а когда своими словами,без мата, это от чистого сердца, может там и культурного нет,за то виден уровень культурного воспитания и среды в которой человек рос и воспитывался. Паняли вумники?

Очень культурнай - Kuznez.

__________________
Достоевский считал, что атеизм - болезнь жидовская, что он противен русскому народу.