Об авторе: Сергей Сергеевич Цыплаков – кандидат экономических наук.

1 октября исполняется 70 лет со дня образования КНР. Корабль китайского государства приблизился к юбилейной дате в штормовую погоду, и сильный порывистый ветер пытается сбить его с курса. Конечно, Си Цзиньпин – опытный кормчий, но все же опасность наскочить на многочисленные подводные рифы как никогда велика.

Еще недавно здесь надеялись, что сильной бури удастся избежать, и строили большие планы на будущее. В октябре 2017 года XIX съезд КПК провозгласил вступление Китая в новую эпоху социализма с китайской спецификой и назвал ее именем Си. Это был его триумф. Никто из пяти поколений руководителей КНР, за исключением Мао Цзэдуна, не удостаивался при жизни столь высокой оценки. В марте 2018 года сессия ВСНП специально под Си отменила конституционные ограничения на сроки пребывания на посту председателя КНР.

Вся система управления, и так не отличавшаяся особой децентрализацией, еще более перестроилась на основе принципа «единого централизованного руководства» и установки «партия руководит всем». Контроль над армией, органами безопасности, чиновничьим аппаратом, руководством государственных компаний кратно усилился. Для населения начал активно внедряться социальный рейтинг как шкала лояльности к власти. Невиданную мощь набрала пропагандистская кампания восхвалений и славословий первого лица, обязательного изучения его указаний и теоретических трудов. Как феникс из пепла вновь возродилась традиционная для Китая авторитарно-вождистская модель управления государством.

Ее воскрешение объясняли необходимостью концентрации власти в одном центре, в одних руках, чтобы успешнее решать огромные и сложные задачи страны. Основным содержанием «новой эпохи» объявлялись реализация «китайской мечты о великом возрождении китайской нации», «выход Китая в центр международной арены», «всестороннее строительство сильного модернизированного социалистического государства».

«Новая эпоха» фактически стала фирменной маркой Си Цзиньпина, девизом его правления. Провозглашая ее, он как бы принял эстафету от правителей древности, дававших своей власти звучные девизы: «блестящее наследие», «процветание и радость», «установление спокойствия», «желтое начало» и т.д.

Но ее первые два года оказались для Си Цзиньпина, возможно, самыми трудными в его политической биографии. Не случайно китайский руководитель и весь мощный аппарат пропаганды в последнее время все чаще говорят о трудностях, тяжелой борьбе, «духе Великого похода», давая тем самым обществу недвусмысленный сигнал о наступлении непростых времен.

Причины обострения проблем Китая многообразны. Они коренятся в нерешенности многих базовых вопросов как внутреннего развития, так и позиционирования страны в мировых делах.

Положение в экономике, как и в начале правления Си, остается тревожно-неопределенным. Основными экономическими вызовами по-прежнему считаются исчерпанность экстенсивной модели развития и стремительное приближение Китая к «ловушке средних доходов». Еще до прихода Си к власти в Китае понимали, что преодолеть эти вызовы можно только путем подъема экономики на качественно более высокий уровень через дальнейшее развитие рыночных механизмов, рост внутреннего потребления, стимулирования инноваций, изменения отраслевой структуры в пользу высокотехнологичного сектора. За минувшие семь лет на этот счет было принято немало предложений, планов и программ. Однако пути к поставленным целям оказались длинны и извилисты.

Темпы роста экономики ощутимо замедлились. Переход же на новые двигатели развития, несмотря на видимые успехи по ряду отдельных направлений, пока отстает. Разрыв в уровнях развития теоретических научных исследований и ключевых технологий между Китаем и странами Запада продолжает сохраняться.

Рост внутреннего потребления идет, но со скрипом. Его тормозят все еще низкий уровень доходов широких слоев населения, которые растут медленнее, чем ВВП, чрезмерно высокий уровень налоговой нагрузки на более обеспеченные социальные группы, заоблачные цены на недвижимость, дороговизна услуг медицины и образования.

Увлечение власти централизацией и контролем, применением волевых и административных методов привели к тому, что реформы, которые, по идее, должны были придать новый импульс развитию рыночных отношений, на деле обернулись еще большим укреплением государственного сектора. Чисто количественно он как бы сокращается, но подвергшиеся слияниям и реорганизации крупные государственные компании усиливают свою роль «экономических чемпионов». Влияние государства на остающиеся формально независимыми частные компании тоже возрастает, в том числе через создание на них парткомов с включением их представителей в органы управления. Административный нажим не позволил достичь глубоких прорывов в вопросах смягчения финансовых рисков, ликвидации зомби-предприятий, оздоровления ситуации в секторе недвижимости. По преимуществу дело ограничилось лишь частичными тактическими успехами.

Китайская экономика как бы замешкалась на переправе через широкую и бурную реку проблем, где ее застало начало торговой войны с США. Ввиду наступившего «резкого изменения внешних условий» китайское руководство вполне ожидаемо расширило практику стимулирования экономического роста.

С первой половины 2018 года основным нервом экономической политики стало нахождение оптимальных доз стимулирующих мер, с тем чтобы и не перекормить ими экономику, и обеспечить приемлемые темпы ее роста. Однако в условиях эскалации конфликта выдерживать оптимальную пропорцию становится все труднее. Рамки стимулирования продолжают увеличиваться, а заявлявшиеся ранее приоритеты развития отходят в тень.

В годы «новой эпохи» усложнилось и внешнее положение Китая. Разрыв с заветом Дэн Сяопина «держаться в тени, ничего не возглавлять, накапливать силы» и замена его на внешнюю политику в стиле китайской империи периода расцвета произошли слишком быстро. Образовался разрыв между возросшими международными амбициями и реальными политико-экономическими возможностями страны.

Это хорошо видно на примере хода реализации глобальной китайской инициативы «Один пояс, один путь». Попытки форсировать ее методами политической кампании, полагаясь на не всегда эффективные кредитные вливания, осуществление дорогих, но часто низкодоходных инфраструктурных проектов, привели к нарастанию долгов перед Китаем у ряда стран, породили сомнения в искренности китайских намерений. Несмотря на высокую степень дипломатической активности, Китаю не удалось привлечь к участию в инициативе ряд ключевых стран, прежде всего Индию. Да и поддержка ее со стороны России, которая продолжает придерживаться позиции сопряжения «Одного пояса, одного пути» с абстрактным проектом евразийской интеграции, выглядит весьма условно. Через шесть лет после выдвижения Китай так и не смог сформулировать четкие цели своей инициативы, этапы ее реализации, сформировать многосторонние механизмы координации и взаимодействия стран-участниц.

Неспокойно на окраинах региона Большого Китая. Массовые протесты в Гонконге, напряженность в отношениях с Тайванем показывают, что дистанция до «завершения великого дела объединения родины» остается огромной. Наиболее тревожным для Пекина выглядит то, что сложившаяся в КНР общественно-политическая модель для многих тайваньцев и гонконгцев стала пугалом, что в их массовом сознании начала отвергаться сама принадлежность к китайской нации. Это подрывает основы всей конструкции «китайской мечты» Си Цзиньпина, наносит огромный ущерб имиджу Китая в мире. Конечно, подавить протесты в Гонконге, присоединить Тайвань можно силовыми методами, но это была бы пиррова победа, равнозначная огромному политическому проигрышу.

Жесткие попытки Запада сдержать возвышение Китая, сползание их отношений к грани холодной войны опрокинули имевшиеся в прошлом расчеты достичь лидирующих мировых позиций без крупных конфликтов, так сказать, выскочив из-за спины конкурентов. Испарились надежды на то, что модернизацию можно будет завершить в условиях более или менее нейтрального отношения Запада. Нет сомнений, что Китаю длительное время придется сталкиваться с его активным и нарастающим противодействием по многим линиям. Это потребует напряжения всех имеющихся сил, глубокого переосмысления вопросов временного графика этапов модернизации, соотношения ее внутренних и внешних аспектов, и, что самое главное, форм и методов дальнейшего осуществления. Судя по историческому опыту Китая нового и новейшего времени, и на этот раз ключевой проблемой может стать вопрос о возможности обеспечить долгосрочный и стабильный успех модернизации без кардинальной реформы сложившейся политической системы, которая представляет собой в настоящее время причудливое сочетание наследия советской модели и исторических традиций старой китайской государственности. Старт новой эпохи получился трудным.

Пекин