МИБ

6

Мышление в бесконечных представлениях.

Итак, мы остановились на мышлении в конечных представлениях, т.е., на мышлении, в котором “Я” находится еще в форме бесконечного восприятия, но его продукты – представления – уже в этой форме не находятся, они – существенно атомизированы в мышлении.

Теперь “Я” отношусь к “Ты”, как к внешнему мне объекту и, соответственно, строю представление “Тебя”. “Ты” поступаешь аналогично. Таким образом, в процессе общения “Я” обращаюсь к “Тебе” как к представлению и получаю реакцию от “Тебя” в форме представления же. “Я” перестаю быть для себя только чистым “Я” в форме восприятия, но “Я” уже и не такое “Я”, “Я” есть то, что “Я” воспринимаю из объективного мышления, “Я” есть представление о “Я”. “Я” есть опосредование мышлением себя в себе.

Конечно, логика здесь менее сложная, нежели в предыдущем качественном скачке от “не-Я” к “Я” при образовании мышления в бесконечных восприятиях. Сознающее себя мышление теперь уже существует для себя в форме восприятия, и отношения между людьми лишь способствуют процессу его самопреобразования в новую форму. Ему необходимо только воспринять это восприятие, как оно поступает в этом случае с внешними себе объектами. Т.е., в формировании мышления в бесконечных представлениях нет такого резкого скачка, мышление скорее эволюционирует (хотя порой и бурно), нежели “скачет”. В наше время этому способствует и довольно поздний возраст перехода, и отработанные педагогикой методы, облегчающие этот переход. Однако, юношеские кризисы все еще сопровождают эту ломку старого мышления.

Получив возможность ПРЕДСТАВЛЯТЬ себя, мышление освобождается и от самого себя, как раньше оно освободило объекты чувственного восприятия. Теперь я могу строить различные комбинации “Я” с различными комбинациями “не-Я”, получаю возможность не просто выражать свою чувственность в попсе, а генерировать свои идеалы в форме чувственности, но на основе комбинаторики представлений о “Я” и “Ты”, об объективности и субъективности. Само разложение мира на Субъекта и Объекта, Активность без тела и Пассивность без духа, есть разложение, положенное мышлением в бесконечных представлениях, в религиозно-художественном мышлении.

“Я”, в процессе воспитания и образования, обнаруживает эту форму объективного мышления, как существующую вне и независимо от меня, как представления, данные моему сердцу из вне, как Откровение предыдущих поколений. Сущность человека, выраженная в нем, заслоняется мифами прошлого, комбинирующими свои собственные, человеческие, черты.

Существенно, что представления, будучи свободными как от чувственных восприятий, так, пока еще, и от законов мышления, позволяют строить сущности, также свободные как от Природы, так и от Человека. Сущности всемогущие, всезнающие, вездесущие, и т.п.

Мышление в представлениях истирает действительность в песок имен, а затем формирует самые загадочные абстракции. Именно мышление в бесконечных представлениях, исторгнув силой абстракции душу человека из его тела, затем бесконечно мучается вопросом – как так они хитро связаны, что в восприятии выглядят как единое существо? Представление, поскольку оно застает объективное мышление уже готовым при рождении, и не осозновая его рукотворный характер, но убеждаясь все более в его сотворенности, мучает себя вопросом – кто создал эту умную символьную среду? Как она проникает в нас? И кто создал нас, кто так удачно сочетал в нас природу и дух?

Очень многие в юности соприкасаются с этой формой мышления. Задают себе “вечные” вопросы о смысле жизни, о переустройстве мира и т.п. Но, взрослея, большинство откатывается назад, в сферу конечного представления или бесконечного восприятия. И лишь немногие способны удержаться на этой ступени и стать Художниками или Учителями религии. Еще меньшее число людей уходит в сферу мышления в понятиях.

Чистая философия – это, конечно, всегда мышление в бесконечных понятиях. Но до тех пор, пока философ не осознал других форм мышления в своем сознании, их более древнего и очень приспособительного характера, он нередко может попадать на удочку какой-либо из них, сам того не замечая. И наиболее частая ловушка – плен произвола мышления в бесконечных представлениях. Не осознавая того факта, что мышление в этой форме разорвало организм сознания, созданного восприятиями, умертвило его и заскладировало неразрывное на разных полочках под разными этикетками, такое мышление, принимая за аксиому созданную им же непроходимую пропасть между материей и сознанием, между субъектом и объектом, становится случайной жертвой одной из сторон этой противоположности. Поскольку пропасть непроходима, то, если “Я” телесно, то Дух – непознаваем, он – только Майя мышления. А если “Я” духовно – то непознаваема материя, она – лишь иллюзия, Майя мышления.

Проблема в том, что само философское мышление не признает уже истины за бытием – восточная философия показала, что истины бытия несказуемы, истины – чистый дзен. Разлагая бытие на пару сущностей (сущность и явление), мышление получает материал для высказываний (платоновская “двоица”). Но абсолютная изолированность одного от другого (что есть объект “сам по себе” и что он есть “для мышления” – вещи связанные лишь в трансцеденции) приводит к некорректной постановке вопроса – что первично? Или они – равноправны? Требуется построение философского вывода одного из другого, а не из их неразрывной связи и взаимодействия одного с другим. Предположение тождества мысли и бытия рассматривается не как шаг мышления к синтезу чистого отражения действительности в ПОНЯТИИ а как шаг назад, к ВОСПРИЯТИЮ, к уничтожению (а не снятию!) продуктов мышления в представлениях, а значит – как к уничтожению самой идеи развития мышления и природы, объективно фиксируемое ими, т.е. как заведомо ложное предположение.

Мышление в представлениях – мышление в сфере Сущности. Это – существенно разорванное мышление, “несчастное сознание”. Практически, вся европейская история философии есть попытка преодолеть эту разорванность, воссоздать в мышлении погубленный им же организм чувственного мира, но при этом сохранить контроль над этим организмом, овладеть Природой, освободиться от ее оков.

Мышление в представлениях чувственно – более абстрактно, нежели мышление в восприятиях. И, соответственно, духовно – более конкретно. Мышление в представлениях – сфера перехода, становления чисто духовного мышления из его чисто природного сырья. И как всякое становление, оно есть взаимобусловленность своих динамических противоположностей, вынуждающих его бурно развиваться в личности.

МИБ

7

Лирическое отступление.

Я рассматриваю мышление как трудовую деятельность. Оно изготавливает орудия труда в сфере Духа, постепенно их совершенствует, создает в себе разделение труда на “интеллектуалов”, занятых в производстве средств производства мышления, и на сферу “физического труда”, занятых в сфере производства средств потребления мышлением. Исходным пунктом производства мышления является конкретика текущего исторического момента как в природной, так и в социальной сферах. Выходом этого производства являются материальные и социальные практики, направленные на преобразование природы и общества.

Однако, мышление в материальной практике, в производстве как материальных средств существования, так в способах организации общественной жизни, не способно далеко отрываться от своих собственных технологий изготовления мыслей. Как мы считаем допустимым мыслить, так и действуем. Трудно сделать что-то разумное, если оно не приходит в голову!

В этом отношении, ИМХО, периоды господства той или иной формы мышления значительно коррелируют с периодами господства той или иной экономической формации, являющимися воплощениями социальной практики конкретных форм мышления:

1. Мышление в конечных восприятиях – первобытное стадо.
2. Мышление в бесконечных восприятиях – родо-племенной общинный строй.
3. Мышление в конечных представлениях – рабовладельческий строй.
4. Мышление в бесконечных представлениях – феодальный строй.
5. Мышление в конечных понятиях – капиталистический строй.
6. Мышление в бесконечных понятиях – коммунизм.

Теософ бы сказал, что сегодня мы стоим на пороге новой, 6-й расы человечества.

Общества, где господствуют конечные формы мышления, сильно атомизированы, значительную роль играет индивидуализм.

Общества же, где преобладают бесконечные формы мышления, более социализованы, тяготеют к общинным формам жизни.

В тех странах, где по каким-либо причинам господство той или иной формы затруднено, общество долго уклоняется от ее внедрения, затем стремится быстро их перепрыгнуть. Например, для России суровость ее климата требует много большего труда для выживания, чем в Европе. Русское общество не может позволить себе роскошь содержать армию царьков, хозяев и собственников. Поэтому на территотрии России (и особенно – Сибири) мы практически не обнаруживаем сколь-нибудь длительных периодов рабовладения или капитализма. Наоборот, разложившийся родо-племенной уклад быстро перешел в феодальный, а последний – в социалистический. Сегодняшний опыт жизни “по-европейски” подтверждает такое положение вещей.

Гордый Рим с его римским правом (индивидуалистическими “правами человека”) просто вынудил язычников к бытовой общинности и идеологической консолидации, что в конечном счете и привело к господству феодализма в быту и господству христианства в сознании. Этому также способствовало то обстоятельство, что варвары еще хорошо помнили свой первобытнообщинный строй и свои идеологии на базе мышления в бесконечных восприятиях (пантеизм, присутствие божества во всей природе). Особенно острыми оказались противоречия между северными провинциями Империи, где производительность труда значительно ниже из-за гиперборейского географического фактора, и остальными ее частями – Югом и Востоком. Население Севера оказалось наиболее подвержено идеологическому отбору, христианство отражало их представления об идеале мира и о необходимости борьбы с Римом. Но не завоевав Рим, варвары не могли расчитывать на свободу от него. Поэтому падение Рима и начало господства христианства практически совпало по времени. Так Европа получила фору, оказалась впереди планеты всей, т.е. обрела самую передовую форму мышления и успешно двинулась по пути прогресса, оставля все дальше страны, поленившиеся принять христианство. И недалек стал тот день, когда христианство огнем и мечом поставит их на путь истинный!

Еще раз: не развитые народы Востока или Юга Римской Империи положили ей конец, а именно дикие варвары, которых вообщем-то до Цезаря почти никто и не замечал в историческом процессе того времени. Не было у них заметной роли, пока Рим их не потревожил…

Разумеется, для полной картины необходимо рассмотреть судьбы и влияние мусульманства на все упомянутые здесь процессы. Но…

Мышление Рима, мышление в конечных представлениях, рухнуло на пике своей славы. Так же и религиозно-художественное мышление рухнет, купаясь в лучах славы эпохи Возрождения. Настанет эра капитала. Которому тоже не повезет на самом пике глобализации из-за непомерного потребления природных ресурсов.

Так примерно выглядит взаимодействие мышления и бытия…

Я здесь хочу подчеркнуть ту мысль, что без разработки основ мышления в бесконечных понятиях мы не сможем перейти на новый уровень мышления, который позволил бы нам овладеть необходимыми сегодня органическими технологиями мышления. А без них нет ни Царствия Божия на Земле, ни коммунизма.

МИБ

8

Мышление в конечных понятиях.

Мы остановились на рассмотрении религиозно-художественной формы мышления – мышлении в бесконечных представлениях. Выяснили, что это крайне дуалистичная, идеалистическая, расщепленная форма. Шизофрения Духа, одним словом. Двинемся к мышлению в конечных понятиях.

Итак, мышление, посредством ощущений, заглатывает живую плоть природы, включая саму символьную среду, и переваривает ее, разлагает еще живой “белок” восприятий на “аминокислоты” представлений. Индивидуальное мышление здесь играет роль “желудка” мышления объективного. Действительность в мышлении в представлениях расщеплена до крайности: в нем есть Бытие и Ничто, Количество и Качество, Дом и Самолет, Лавровый Лист и Синева, Зрение и Радость и т.д… Теперь задача мышления – синтезировать из полученных атомизированных элементов “ферменты”, “нуклеиновые кислоты”, “белки” и прочий материал для синтеза организма природы и мышления в мышлении. Сама природа должна быть положена в форме мысли, стать частью мышления, а мысль – подняться над природой, охватить ее собой, стать Абсолютной Идеей, Абсолютным Субъектом, Абсолютным бесконечным, стать тем, вне чего ничего нет. Мы должны устранить созданный мышлением разрыв и восстановить единство различенного мыслью содержания, вдохнуть в него жизнь, самодвижение и саморазвитие. Мы должны создать в мышлении модель Бытия, равную самому чувственному Бытию, но опосредованную Сущностью и Явлением, вернуться в сферу реального Бытия через снятие протвоположностей, положенных в сфере Сущности. Сфера, где завершается отрицание отрицания Бытия, называется сферой Понятия.

Итак, мышление стоит перед двумя принципиально разными задачами:

1. Перевести конечные представления в конечные понятия (синтез “белка” из “аминокислот” на “клеточном” уровне научного мышления);

2. Перевести представления, не поддающиеся научному синтезу, и конечные понятия в форму бесконечного понятия (синтез “клеток” отдельных наук в единый организм разумного (философского) мышления). В частности, эту задачу ставит Энгельс в “Диалектике природы”.

Основательное осмысление проблем первого пункта началось с работ Хрисиппа и Аристотеля, продолжалось Бэконом, Лейбницем, Фреге, в новейшее время оно связано с логистическим атомизмом (Витгенштейн и его школа). Там же была обнаружена и недостаточность этого осмысления в части пункта 2. Как мы знаем, модернизация логистического атомизма в лингвистический анализ не спасла неопозитивизм от крушения перед проблемой синтеза диалектического бесконечного мышления.

Начало результативным решениям проблем второго пункта положено в работах Платона, далее через неоплатоников и Спинозу, Канта, Фихте, Шеллинга к последнему, кто совершил рывок в этом направлении – к Гегелю. На этом мышление пока остановилось. Нечеловеческая мощь мышления Гегеля до сих пор не поддается осмыслению простыми смертными.

Мышление в конечных понятиях (научное мышление) возникает тогда, когда мышление в представлениях уже имеет богатый арсенал своих продуктов и методов. Тогда, когда оно оказывается способным осознать себя, свой атомизм, и применить метод атомизации к самой атомизации, рассеять атомизацию, устранить ее из мира представлений посредством связи их в мышлении в соответствии с природой самого мышления, в соответствии с законами мышления – с законами формальной логики.

Здесь впервые стихийно постулируется (до доказательства еще очень далеко!), что законы мышления – лишь определенная форма общих законов природы. Но общие законы природы – поскольку они общие! – не даны мышлению в своей всеобщности, подобно тому, как человек не дан в его всеобщности, а даны лишь его определенные формы. Как под определенной формой человека мышление должно вскрыть определение сущности человека вообще, так и под определенными законами мышления последнее должно вскрыть определение сущности законов реальности вообще.

И, далее, законы реальности в познании должны быть не несказуемыми абстракциями, а получить именно форму мышления, быть выражены именно в форме, отражающей специфическую сущность человека. Т.е. “реальность вообще” может существовать в мышлении только в его собственном определении, быть определенной мышлением “реальностью вообще”, необходимо нести на себе отпечаток той сущности, “реальностью вообще” которой оно является. Должна быть единством абстрактного и конкретного, абстрактным содержанием в конкретной форме мышления. Бесформенное содержание мышления содержанием не является!

Иначе: как абстрактный труд существует для рынка лишь в конкретной форме своего продукта, так и сколь угодно абстрактная идея может существовать для мышления только в конкретной форме – в форме определений мышления.

Логика Аристотеля выражает требование систематичности мышления, отказ от его произвольного, комбинаторного характера. Систематичность начинается с наличия области конечных представлений и их классификации – деления множества представлений на непересекающиеся классы и построение иерархии этих классов в виде родо-видовых деревьев. Корнями деревьев “в последней инстанции” являются конечные представления, построенные из бесконечных представлений, лишенных признаков – категорий, или, лучше сказать, из атомарных признаков. Попытки определиться с “признаком признака” здесь еще увенчаться успехом не могут. Саморефлективные сущности лежат еще за границей мышления в конечных понятиях.

Категории (бесконечные представления) научное мышление вынуждено брать из сферы представления, и комбинировать их посредством старой доброй комбинаторики (аксиомы и постулаты научных теорий). Но далее, каждое понятие образуется из представлений об общих признаках рода и отличительных признаков вида. Тем самым, представления в иерархии получают однозначные определения, являющиеся отражением их отношений в иерархии. Теперь для мышления важно не имя представления (хоть горшком назови!), а место (только в печку не ставь!) в иерархическом дереве рассмариваемой предметной области. Конечное понятие есть определение, полученное конечным представлением в соответствующей иерархии представлений. Отметим, что реально в аристотелевской модели понятие имеет одно родовое определение и несколько видовых (по числу видовых признаков на данном подуровне дерева систематики). Под словами “полное определение понятия А” понимается совокупность всех его частичных различных определений.

Если представление входит в разные иерархии, его понятие имеет несколько “полных” определений.

Существенно, что само “определение” не есть конечное понятие. Невозможно дать определение определения, ибо тогда, следуя логике конечных понятий, необходимо, в свою очередь, определить определение определения – и так до бесконечности. Определение определения должно содержать определение самого себя, как нечто абстрактное в себе, быть “потребительной стоимостью” в сфере понятий, выражающей их “меновую логическую стимость”, и одновременно быть имманентной формой суждения, “потребительной логической стоимостью, выражающей меновую стоимость понятия”. [Определение определения в логике - нечто вроде определения золота, чья стоимость сама является потребительной стоимостью, является единством противоположностей в себе. И тем самым, становится мерилом стоимости других товаров]. Но понятия, являющиеся противоречием в себе, в сфере конечных понятий не рассматриваются.

Определения – элементы более широкого класса понятий, именуемых суждениями. Всякое отношение представлений в языке есть суждение. Но нас интересует именно единство суждений, позволяющее отразить единство объектной области. Нужен инвариант, который объединял бы все различные суждения (а различие, напомню, есть форма противоречия! Или, что то же самое, определение есть отрицание), не теряясь при переходе от суждения к суждению. Такого рода инвариантность вводится в логику посредством правил вывода. Эти правила позволяют сохранить инвариант (непротиворечивость) при переходе от одной непротиворечивой системы суждений к порождаемой ею посредством правил вывода другой системе суждений.

Таким образом, если мы имеем некоторую непротиворечивую систему определений, и правила вывода, то, при достаточном богатстве исходных определений можем строить сколь угодно сложные системы понятий. Современные теоретические науки – пример того, о чем я здесь говорю.

Подчеркну: математика не требует истинности исходных аксиом, ее требование много слабее – непротиворечивость. А уж как дело будет обстоять с истинностью? – да уж как Бог на душу положит!

Итак, мышление в конечных понятиях имеет своим методом формальную логику. Это – формально-логическое (часто – научное) мышление. Этим мышлением обладают очень редкие люди.

В основном в науке работают ученые с мышлением в конечных представлениях, а не в конечных понятиях. Часто проблема работника науки в том, что его интуиция и воображение развиты недостаточно для перехода на уровень логического мышления.

В заключение можно сказать так: если представление есть общее в восприятии, то понятие есть общее в представлении (формулировка Канта).

МИБ

9

О различных формах монизма и дуализма.

Мы сказали, что мышление в восприятиях существенно монистично. Однако, в чем выражается монистичность мышления вообще?

Мышление в конечных восприятиях воспринимает только внешний мир, но о себе, о духовном в себе еще не знает, вообще – не ведает о своем существовании. Мир – не единство духа и материи, а природа – и точка! Иначе говоря, глядя на такое мышление извне, мы наблюдаем некоторую его дуалистичность, но она никак не положена в самом мышлении.

Мышление в бесконечных восприятиях осознает себя таким же образом, как и природу, оно существенно совпадает по форме со своим продуктом и такое мышление монистично не только в себе, но и для самого себя. Оно знает себя как абсолютный монизм, как материальное единство себя и своих продуктов. При этом оно еще не вырвалось из своей сплетенности с природой, подчинено ей. Это монистичность природная, первобытная, стихийная.

Мышление в конечных представлениях делает шаг к дуализму. Во-первых, оно уже знает себя, как восприятие природного объекта, в то время как его продукты (представления) от природы уже значительно оторваны. И чем продуктивнее такое мышление, тем в большей мере оно упускает возможность опосредовать себя через свой продукт, тем шире разверзается пропасть между его собственной природной сущностью и рукотворной природой продукта. Мышление отрывается от действительности, данной в его собственных представлениях, погружается во тьму мистики, невыразимого словами экстаза и подавленности.

Во-вторых, оно само расщепляет свои продукты на активное в чувственном восприятии и пассивное, на сущность и явление. При этом оно само, не зная себя, как представление, остается чем-то единым – то ли только активной сущностью, то ли только пассивным явлением. Мышление здесь имеет два взаимоисключающих чисто формальных суждения о своей природе. Каждое конкретное индивидуальное мышление представляет себя либо так, либо иначе, но не осознает себя как противоречие, как то и другое сразу. Это противоречие уже положено в объективном мышлении, но субъект способен ухватить только одну какую-нибудь его сторону. Поэтому, в отношении сознания мышление еще сохраняет монизм (который уже потерян в мире), но этот монизм случаен для индивида. В целом объективное мышление, в свою очередь, представляет собой некий полумонизм, полудуализм.

Мышление в бесконечных представлениях отчетливо осознает себя как дуализм сущности и явления, духа и материи. Тем самым, в себе и для себя оно строго монистично, но сторона монистичности – случайна. Объективное мышление в такой форме есть чистый монизм, существующий в двух видах – либо только материя, либо только сознание. Каждый из этих видов монизма начисто отвергает свое другое, как совершенно ложное. Противостояние этих двух монизмов в объективном мышлении и образует до предела развитый дуализм мышления в бесконечных представлениях, дуализм материи и сознания.

В мышлении в конечных понятиях намечается снятие дуализма. Хотя само научное мышление по-прежнему дуалистично и не может ни доказать, ни опровергнуть того или иного монизма в себе, оно существенно монистично в своем продукте. Понятие науки отражает являющуюся сущность объекта, процесса. В конечном понятии уже частично восстанавливается единство сущности и явления. И мышление ученого постепенно склоняется к подозрению, что и в мышлении противоположность материи и сознания – мнимая, и толковать о ней – все равно, что толочь воду в ступе. Для него всякая философия, опирающаяся на ту или иную сторону мышления в бесконечных представлениях, доказывающая ложность одной половины мышления по отношению к другой – сама абсолютно ложна, есть пустое словоблудие.

Хотя мышление ученого еще также полумонистично, полудуалистично, но вектор движения самосознания противоположен вектору движения мышления в конечных представлениях.

Мышление в бесконечных понятиях восстанавливает монизм окончательно. Но это не только отрицание отрицания чувственного монизма мышления в врсприятиях, т.е., восстановление монистического отношения духа и материи, но и отрицание самого первобытного чувственного монизма, полагание монизма духовного, монизма мысли, а не монизма чувственности.

Ситуация в точности подобна абстрактному движению бесконечного понятия. Логика бесконечного понятия начинает с Абсолютного, самотождественного неопределенного. Первое отрицание переводит его в форму расщепленности на пару конечных – Бытие и Ничто. Отрицание отрицания переводит расщепленность назад, в Абсолютное, но это – уже определенное Абсолютное, лишенное всякого покоя самоизменение – Становление, т.е. также и абсолютное отрицание Абсолютного.

Еще пример. Такой же процесс мы наблюдаем, например, при образовании и разложении капитализма: единство (“монизм”) противоположностей – субъект труда и средства производства (индивидуальный производитель) постепенно расщепляются и поляризуются так, что производитель отчуждается от средств производства, наступает “дуализм” капитала. Затем идет процесс обратной “монизации”, воссоединение труда и средств производства, но основа этого “монизма” – коллективное общественное производство, – совершенно противоположна исходному пункту – атомизированному индивидуальному способу производства. Таким образом, через капитализм идет процесс отрицания индивидуализма в феодальном “монизме” и кристаллизация новых общественных отношений на почве коллективизма.

Здесь дискретный, атомистический экономический монизм заменяется непрерывным экономическим монизмом. Поэтому, дискретное мышление крестьянина-собственника или кустаря-одиночки, попадая в экономические условия социальной непрерывности, является не адекватным социалистическому экономическому бытию, вступает в противоречие с ним. Остается либо устранить дискретность мышления, либо устранить непрерывность бытия. В СССР до 50-х годов шла работа по формированию в обществе непрерывного мышления, с середины же 50-х культивируется дискретность мышления, что неизбежно привело к падению социалистического коллективного бытия.

Дискретность мышления, как субъективный фактор, вступает в противоречие с непрерывным мышлением, так же как субъективным фактором. “Роль личности в истории” определяется соотношением этих факторов. Есть Личность – есть культ. Нет Личности с объединяющей передовой субъективный фактор идеей, – общество распадается, атомизируется, возвращается к дискретному “каждый за себя”, “все против всех”.

Я привел примеры эволюции мышления и эволюции экономики, чтобы показать, как вроде бы абстрактная идея в своем саморазвитии в действительности осуществляет себя в плоти и крови этого мира.

Диалектика – скелет движения. Точнее, в диалектике движение – способ существования понятия.

Еще замечание о соотношении религиозного мышления (мышления в бесконечных представлениях) и диалектического. Они внешне довольно похожи, что дает повод критикам говорить о марксизме, как о новой религии.

Бог в монотеизме есть также абсолютное бесконечное, не ограниченное ничем другим, абсолютно свободное от другого. Во всех своих творениях он остается в себе и у себя. Он есть Слово. И Слово было у Бога. И Слово было Бог. Он есть Абсолютный Дух.

Но различие между философией и религией выступает здесь не в бесконечности и конечности мышления (бесконечны оба), а в формах, в которых выступает Абсолютное. В религии – мышление в бесконечных представлениях (интуиция, созерцание). В философии – в бесконечных понятиях (чистое логическое мышление без всякой чувственной примеси – примерно, как в релятивистской квантовой электродинамике).

В чем практически выражается это различие? Для этого нужно понять то и другое. Здесь же покажу это различие на примере. Мышление в конечных представлениях может, например, считать, что болезнь, сопровождаемая желтизной глаз и болями в правом боку, вызвана злым духом Желтуха. И пытаться изгнать этого духа. Мышление же в конечных понятиях (научное мышление) направит свои усилия на поиск и уничтожение вируса гепатита и на восстановление разрушений, оставленных вирусом, в организме.

Примерно таков же и характер различия между религией и диалектикой.

Подведем итог сказанному. Недиалектическое мышление полагает, что раз монизм чувственных восприятий мира противоположен монизму логической Абсолютной Идеи, то последнее есть отрицание материализма, есть чистый идеализм. Такая химера естественно следует из самого характера недиалектического мышления, как было показано выше. Ему невдомек, что в движении формообразования мышления теряется не материализм, а его первобытная форма. Материализм в форме мышления в чувственных восприятиях заменяется более развитой формой мышления в бесконечных понятиях. Меняется не объект описания, а совершенствуется метод построения модели реальности на основе более адекватных технологий мышления.

МИБ

10

Классики об объективности и эволюции мышления

А вот как Маркс и Энгельс характеризуют мышление и его эволюцию (“Немецкая идеология”).

Предварительно замечу, что это – одна из ранних работ классиков. В ней мы имеем дело, помимо всего прочего, и с поиском походящей терминологии для выражения своих мыслей. В частности, вместо привычного нам термина “производственные отношения” здесь используется термин “форма общения”, “общение”. Этот термин удачно отражает тот факт, что производственные отношения осуществляются, в основном, через сферу объективного мышления.

Производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей, в язык реальной жизни. Образование представлений, мышление, духовное общение людей являются здесь ещё непосредственным порождением материального отношения людей. То же самое относится к духовному производству, как оно проявляется в языке политики, законов, морали, религии, метафизики и т. д. того или другого народа. Люди являются производителями своих представлений, идей и т. д., — но речь идёт о действительных, действующих людях, обусловленных определённым развитием их производительных сил и — соответствующим этому развитию — общением, вплоть до его отдалённейших форм. Сознание никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием [отраженным в сознании бытием - МИБ], а бытие людей есть реальный процесс их жизни. Если во всей идеологии люди и их отношения оказываются поставленными на голову, словно в камере-обскуре, то и это явление точно так же проистекает из исторического процесса их жизни, — подобно тому как обратное изображение предметов на сетчатке глаза проистекает из непосредственно физического процесса их жизни.В прямую противоположность немецкой философии, спускающейся с неба на землю, мы здесь поднимаемся с земли на небо, т. е. мы исходим не из того, что люди говорят, воображают, представляют себе, — мы исходим также не из существующих только на словах, мыслимых, воображаемых, представляемых людей, чтобы от них прийти к подлинным людям; для нас исходной точкой являются действительно деятельные люди, и из их действительного жизненного процесса мы выводим также и развитие идеологических отражений и отзвуков этого жизненного процесса. Даже туманные образования в мозгу людей, и те являются необходимыми продуктами, своего рода испарениями их материального жизненного процесса, который может быть установлен эмпирически и который связан с материальными предпосылками. Таким образом, мораль, религия, метафизика и прочие виды идеологии и соответствующие им формы сознания утрачивают видимость самостоятельности. У них нет истории, у них нет развития [без человеческого фактора - МИБ]; люди, развивающие своё материальное производство и своё материальное общение, изменяют вместе с этой своей действительностью также своё мышление и продукты своего мышления. Не сознание определяет жизнь, а жизнь определяет сознание.

При первом способе рассмотрения исходят из сознания, как если бы оно было живым индивидом; при втором, соответствующем действительной жизни, исходят из самих действительных живых индивидов и рассматривают сознание только как их сознание. Этот способ рассмотрения не лишён предпосылок. Он исходит из действительных предпосылок, ни на миг не покидая их. Его предпосылками являются люди, взятые не в какой-то фантастической замкнутости и изолированности, а в своём действительном, наблюдаемом эмпирически, процессе развития, протекающем в определённых условиях. Когда изображается этот деятельный процесс жизни, история перестаёт быть собранием мёртвых фактов, как у эмпириков, которые сами ещё абстрактны, или же воображаемой деятельностью воображаемых субъектов, какой она является у идеалистов.

Иначе говоря, объективное мышление и его эволюцию следует рассматривать как продукт материальной деятельности человечества, продукт индивидуального творчества людей, отчуждаемый ими через общение в общее пользование.

Там, где прекращается спекулятивное мышление, — перед лицом действительной жизни, — там как раз и начинается действительная положительная наука, изображение практической деятельности, практического процесса развития людей. Прекращаются фразы о сознании, их место должно занять действительное знание. Изображение действительности лишает самостоятельную философию её жизненной среды. В лучшем случае её может заменить сведение воедино наиболее общих результатов, абстрагируемых из рассмотрения исторического развития людей. Абстракции эти сами по себе, в отрыве от реальной истории, не имеют ровно никакой ценности. Они могут пригодиться лишь для того, чтобы облегчить упорядочение исторического материала, наметить последовательность отдельных его слоев. Но, в отличие от философии, эти абстракции отнюдь не дают рецепта или схемы, под которые можно подогнать исторические эпохи. Наоборот, трудности только тогда и начинаются, когда приступают к рассмотрению и упорядочению материала — относится ли он к минувшей эпохе или к современности, —когда принимаются за его действительное изображение.

Мы здесь и пытаемся наметить последовательность отдельных, исторически данных, слоев объективного мышления. Пытаемся дать его действительное изображение. Заменяем современную традиционную философию сведением воедино наиболее общих результатов относительно исторического развития форм эволюции мышления.

На «духе» с самого начала лежит проклятие — быть «отягощённым» материей, которая выступает здесь в виде движущихся слоев воздуха, звуков — словом, в виде языка. Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое, существующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого, действительное сознание, и, подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми. Там, где существует какое-нибудь отношение, оно существует для меня; животное не «относится» ни к чему и вообще не «относится»; для животного его отношение к другим не существует как отношение. Сознание, следовательно, с самого начала есть общественный продукт и остаётся им, пока вообще существуют люди. Сознание, конечно, есть вначале осознание ближайшей чувственно воспринимаемой среды и осознание ограниченной связи с другими лицами и вещами, находящимися вне начинающего сознавать себя индивида; в то же время оно — осознанние природы, которая первоначально противостоит людям как совершенно чуждая, всемогущая и неприступная сила, к которой люди относятся совершенно по-животному и власти которой они подчиняются, как скот; следовательно, это — чисто животное осознание природы (обожествление природы).

Неплохое введение в объективное мышление.

…сознание необходимости вступить в сношения с окружающими индивидами является началом осознания того, что человек вообще живёт в обществе. Начало это носит столь же животный характер, как и сама общественная жизнь на этой ступени; это — чисто стадное сознание, и человек отличается здесь от барана лишь тем, что сознание заменяет ему инстинкт, или же, — что его инстинкт осознан. Это баранье, или племенное, сознание получает своё дальнейшее развитие благодаря росту производительности, росту потребностей и лежащему в основе того и другого росту населения. Вместе с этим развивается и разделение труда, которое вначале было лишь разделением труда в половом акте, а потом — разделением труда, совершавшимся само собой или «естественно возникшим» благодаря природным задаткам (например, физической силе), потребностям, случайностям и т. д. и т. д. Разделение труда становится действительным разделением лишь с того момента, когда появляется разделение материального и духовного труда.

МИБ

11

Переход к обоснованию эволюции наукой

Немного об эволюции. Есть два взгляда на ход вещей в этом мире: от простого к сложному (эволюция), и от сложного – к простому (креационизм). В первом случае мир рассматривается, как неуклонно и самопроизвольно усложняющийся процесс, во втором – как неуклонно саморазрушающийся, идущий к хаосу.

Вторую точку зрения озвучил Рене Декарт:

Подходы к первой удалось найти И.Р.Пригожину при исследовании термодинамических процессов, далеких от равновесия.

Трудности с эволюцией (вообще, с описанием процессов развития) связаны еще и с тем, что, как показали исследования У.Р.Эшби, К.Поппера, того же Пригожина, эти процессы невозможно удовлетворительно описать математически. Этот факт – следствие того, что правила вывода формальной логики запрещают получать из исходного качества иное качество.

Но это уже другая тема.