gsl2007

Полковник Старосельский, сын давно к тому времени почившего бакинского губернатора и грузинской княжны, став в 1918 году во главе Персидской казачьей дивизии (с начала 1920 года - бригады), пользовался огромным влиянием в Тегеране при дворе шаха и среди публики и, несмотря на санкционированный им расстрел полномочных представителей Советской России в Персии Коломийца и Караханяна в августе 1919 года, разыгрывал перед англичанами большевистскую карту, создавая у них опасение своего возможного перехода к большевикам, которые пользовались в Иране большой популярностью, благодаря своей антибританской позиции.

Русская Персидская казачья бригада, существовавшая на деньги шаха и на прямые выплаты британцев, составляла основу регулярной армии Персии, наряду с численно уступавшими британскими Южноперсидскими стрелками в то время, и англичане стремились заменить эту бригаду на послушные им "однотипные" вооруженные силы, чему тогдашний персидский шах был не особенно рад.

Из книги Тер-Оганова о Персидской казачьей бригаде, стр. 289-291:

"[Cообщение Керзону из Тегерана от 18 июня 1920 года]
Перспектива успеха британской политики в Персии, которая спустя несколько месяцев после подписания Персидского соглашения (имеется в виду англо-иранское соглашение 1919 г. — Н. Тер-Оганов) была благоприятной, с тех пор постепенно стала убавляться, и теперь она, действительно, очень плохая. мы теперь идентифицируемся с автократическими элементами в стране и потеряли доверие тех, которые называют себя национал-демократами и наподобие этого, являются нашими естественными друзьями, поскольку они обязаны нам Конституцией (курсив наш. — Н. Тер-Оганов) и которые составляют более или менее организованную партию в стране.

Мы фактически постепенно скатываемся к позиции, которую раньше занимала Россия в (иранском. — Н. Тер-Оганов) общественном мнении.

Между тем мы теряем симпатии других секторов, особенно богатых реакционных землевладельцев по причине нашей неудачи осуществить то, что является нашим моральным обязательством в отношении Персии, в вопросе ее защиты"
...
"В июле 1920 г., когда английские войска были вынуждены оставить Баку, а затем и Гилян, в Тегеране пало [пробританское] правительство Восук Од-Доуле.

Пришедшее к власти правительство Хасана Пирниа Мошир Од-Доуле решило разгромить большевистское вторжение в Гиляне и Мазандеране при помощи Персидской казачьей дивизии. По его предложению Ахмад-шах назначил полковника Старосельского главнокомандующим всеми вооруженными силами, состоявшими из самой дивизии (в составе тегеранского, мазандеранского, хамаданского отрядов), центральной бригады, шахской гвардии и жандармерии. В июле Старосельскому удалось освободить Мазандеран, а в августе и Решт. За военные успехи шах пожаловал ему редкое и почетное воинское звание амирнояна (корпусного генерала) и титул сардара, а также наградил саблей, богато усыпанной бриллиантами."

Однако уже к началу сентября 1920 года Советская власть в Реште была восстановлена.

"По утверждению Старосельского, «офицеры сражались с неохотой, тогда как в умах рядового состава большевизм, против которого было приказано воевать, означал оппозицию Англии и, следовательно, был популярен»."

По мнению британцев, Старосельскому было вполне по силам совершить антибританскую революцию в Тегеране при поддержке тогдашнего шаха. В таком случае британцам по недостатку своих военных сил пришлось бы уйти в те периферийные районы Ирана (видимо, побережье Персидского залива и граница с Ираком, точнее, то что через год станет Ираком, а летом 1920 года еще было Османской империей), в которых английские интересы выражались непосредственно.

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход

gsl2007

24 июля 1920 года закончилась франко-сирийская война

Арабское королевство Сирия, в состав которого входила Палестина, было упразднено, к Великобритании по новому мандату, выданному в Сан-Ремо 25 апреля 1920 года, из состава упраздненного королевства отошли Трансиордания и Палестина.



Карта Арабского королевства Сирия до упразднения

На месте упраздненного арабского королевства в сентябре 1920 года было создано шесть арабских государств под французским мандатом от 25 апреля 1920 года

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход

gsl2007

Хагана́ (ивр. ‏הֲגָנָה‏‎ — оборона, защита)[1] — еврейская сионистская военная[2] подпольная[3] организация в Палестине, существовала с 1920 по 1948 год во время британского мандата в Палестине. Британские власти наложили на деятельность Хаганы запрет, однако это не помешало ей организовать эффективную защиту еврейских поселений[2]. С образованием еврейского государства стала основой Армии обороны Израиля.

«Хагана» была сформирована в июне 1920 года. Создание Хаганы явилось ответом на события 1920 года. Все еврейские силы самообороны были объединены под эгидой образовавшейся тогда Всеобщей Федерации еврейских трудящихся («Гистадрут»).

В июне 1920 году конференция рабочей партии «Ахдут ха-Авода» приняла резолюцию по обеспечению безопасности еврейского населения. Всеобщая Федерация еврейских трудящихся на своём первом съезде, в декабре 1920 года, приняла решение о создании подпольной вооружённой армии самообороны. Первыми бойцами «Хаганы» были поселенцы из России, бывшие студенты, врачи, ешиботники (ученики еврейской религиозной семинарии).

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A5...B0%D0%BD%D0%B0

Вдохновителем и организатором Хаганы был Жаботинский , осужденный на 15 лет британскими властями Палестины в мае 1920 года, но через 3 (три) месяца (месяца), в июле-августе 1920 года выпущенный на свободу по амнистии.

По утверждению Н. Берберовой[23], в 1932 году в Париже Жаботинский вступил в российскую масонскую ложу «Свободная Россия», но пробыл там лишь несколько месяцев (официально вычеркнут в 1936 году). Согласно современному исследователю А. И. Серкову[24], он входил в ложу «Северная звезда» Великого востока Франции[25], где дошёл до степени мастера и которую покинул в 1935 году из-за «многочисленных занятий». Масонские анкеты Жаботинского опубликованы Р. Городницким и А. Серковым в 2006 году[26].
-----
[23] Берберова, Нина Николаевна. Биографический словарь // Люди и ложи : Русские масоны XX столетия / Послесл. О. Коростелева. — М.; Харьков: Прогресс-традиция; Калейдоскоп, 1997. — 397 с. — ISBN 5-89493-008-1.
[24] Серков, Андрей Иванович. Русское масонство. 1731—2000 : Энциклопедический словарь. — М.: РОССПЭН, 2001. — С. 1189. — 1222 с. — ISBN 5-8243-0240-5.
[25] Париж. Ложа Северная звезда. Сервер Дмитрия Галковского. Дата обращения: 24 мая 2018.
[26] Архив еврейской истории / Международный исследовательский центр российского и восточноевропейского еврейства ; гл. ред. О. В. Будницкий. — М.: РОССПЭН; Типография «Наука», 2006. — Т. 2. — 403 с. — ISBN 5-8243-0599-4.
-------

В то время в Палестине проживало около 50-60 тысяч евреев, но к концу "третьей алии" в 1923 году еврейское население арабской Палестины возросло до 90 тысяч.

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход

gsl2007

Российская диаспора в Египте сформировалась в конце XIX века. Если в 1881 г., по данным российского генконсульства, в Египте проживали всего 108 русско-подданных1, то, согласно первой всеобщей переписи населения Египта, в 1897 г. их число уже превысило 3 тысячи2.

По своему национальному составу русская община была преимущественно еврейской3.

Это был один из ручейков общего потока эмиграции евреев из России, начавшейся после убийства императора Александра II в 1881 г.4

Египет был притягателен для русских евреев по крайней мере по трем причинам.

Во-первых, из Одессы в Александрию регулярно ходили пароходы, билеты стоили недорого, так что добраться туда было просто.

Во-вторых, в отношении русских подданных еще с 1774 г., после поражения Османской империи в войне с Россией, действовал так называемый «режим капитуляций», согласно которому они не подпадали под юрисдикцию местных властей, что придавало их статусу привилегированный характер. Причем гарантом этого статуса выступала Англия, оккупировавшая Египет в 1882 г.

В- третьих, в Египте существовала довольно многочисленная и процветавшая еврейская община, через которую было нетрудно ин- тегрироваться в местную жизнь. Согласно переписи населения 1897 г., ее численность составляла 25200 человек.


Хотя российская диаспора сформировалась преимущественно из евреев, она привнесла с собой в Египет не только еврейскую, но и русскую культуру, русский язык. Исследователи отмечают «особенный еврейско- русский воздух», которым дышали жившие на юге России евреи, их как обостренное чув- ство национального самосознания, так и глу- бокую преданность русской культуре.

К 1907 г., когда в Египте прошла вторая перепись населения, численность российской диаспоры несколько сократилась и составила 2400 человек7.

Видимо, некоторая часть русских иммигрантов покинула Египет, а некоторые натурализовались и приняли египетское подданство.

После поражения Первой русской революции 1905–1907 гг. до Египта докатилась новая волна эмиграции из России. Там появилась группа политических беженцев. Судя по всему, она была невелика, но активна.

Политэмигранты поселились в основном в Александрии и вели агитацию среди команд русских судов, регулярно заходивших в этот главный египетский порт. Арест в январе 1907 г. египетскими властями по представлению российского консульства троих политэмигрантов вызвал многодневные манифестации протеста представителей иностранных общин в Александрии и Каире.

В 1912 г. в Александрию переехал из Стамбула Заграничный комитет Союза торговых моряков Черного моря во главе с Михаилом Адамовичем. Его члены также вели революционную агитацию среди команд русских судов, издавали ежемесячную газету «Моряк». Арест Адамовича в мае 1913 г. вызвал в Александрии и Каире бурные манифестации подобно тем, что проходили в январе 1907 г.9

Революция 1917 г. в России не привела к быстрому возвращению на родину русских революционеров, нашедших прибежище в Египте. В 1919 г. в Александрии все еще существовал Комитет русских политических эмигрантов.

Перепись населения Египта 1917 г. зафиксировала пребывание в стране 4225 подданных Российской империи11. Рост численности российской диаспоры был вызван опять-таки эмиграцией евреев, на этот раз из Палестины.

После вступления Османской империи в Первую мировую войну 29 октября 1914 г. из Святой земли в Александрию хлынул поток евреев с российскими паспортами. В январе 1915 г. их численность достигла 3376 человек12.

Египетские власти предоставили им временное жилье, продукты. По мере возможностей беженцев отправляли на родину через Европу или Дальний Восток. Не исключено, что некоторая их часть осела в Египте.

Весной 1920 г. в Александрию из Новороссийска прибыли 4350 русских беженцев13, главным образом раненых и больных военнослужащих Добровольческой армии вместе с персоналом госпиталей. Это была новая, уже четвертая по счету волна русской эмиграции в Египет.

Часть беженцев после излечения летом того же года отправили в Крым, остальные в течение двух лет находились в специальных лагерях на попечении английских властей. Те, кто имел востребованные в Египте специальности, в основном медицинские и технические, постепенно покидали лагеря и интегрировались в местную жизнь. Остальных летом 1922 г. эвакуировали в Болгарию и Сербию.
==

1 Египет глазами россиян середины ХІХ - начала
ХХ вв. Политика, экономика, культура. Сборник документов. Составление. предисловие. комментарии, примечания и перевод Г.В. Горячкина. М., 1992, с. 125-126.

2 Горячкин Г.В., Гриценко Т.Г., Фомин О. И. Русская эмиграция в Египте и Тунисе (1920-1939 гг.). М., 2000, с. 6.

3 Беляков В.В. «К берегам священным Нила...›› Русские в Египте. М., 2003, с. 100-102.

4 Солженицын А.И. Двести лет вместе. Часть 1. М., 2001. с. 255. 309.

5 Сейид Ахмед, Набиль Абдель Хамид. Аль-худ фи маср (Евреи в Египте). Каир. 1991, с. 18 (на арабском языке).

6 Левин З.И. Менталитет диаспоры. М., 2001, с. 117.

7 Горячкин Г.В., Гриценко Т.Г., Фомин О.И. Указ. соч., с. 6.

8 Беляков В.В. Указ. соч., с. 110-113.

9 Там же. с. 118-124.

10 Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. 317. Консульство в Египте. Оп. 820/1, д. 508, л. 6.

11 Сулейман, Мухаммед Махмуд. Аль-аганиб фи маср (Иностранцы в Египте). 1922-1952. Каир. 1996, с. 60 (на арабском языке).

12 АВПРИ. Ф. 317, оп.820/1, д. 657, л. 124-128.

13 Там же. оп. 820/3. д. 210, л. 6-16.

https://cyberleninka.ru/article/n/is...atsii-v-egipte

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход

gsl2007

По теме оккупации Антантой Стамбула после 1 мировой войны в открытом доступе в интернете имеется, пожалуй, одно единственное капитальное исследование, написанное англо-турецкой исследовательницей, преподавательницей факультета международных отношений турецкого университета Билькент (Анкара) Нур Бильге Крисс, «Константинополь под оккупацией Антанты в 1918–1923 годах», опубликованное издательством Brill Academic Publishers в 1999 г., ISBN 90-04-11259-6 (Istanbul Under Allied Occupation, 1918-1923 by N B Criss)

https://books.google.ru/books?id=Spo...page&q&f=false

Привожу одну главу из этого исследования, дающую представление об отношениях внутри Антанты, а также организационные схемы администрации оккупированного Стамбула.
=============

Администрация Антанты

После оккупации Стамбула 13 ноября 1918 года вопрос о военном командовании местными войсками Антанты создал проблему в отношениях между Францией и Великобританией, что явилось лишь слабым отражением соперничества двух стран на Ближнем Востоке. Мир с Турцией был заключен не так быстро, как ожидали или желали управляющие Антанты в Стамбуле. В течение пяти с половиной лет оккупации Стамбула между ними возникали не только единичные разногласия, но и росло взаимное недоверие в целом.

После 1920 года Антанта установила сложный бюрократический порядок. В административном аппарате имелись «врожденные» слабые места, которые турецкое подполье тут же использовало. Например, Ускюдар, вход в Анатолию (Малую Азию) через азиатскую сторону Стамбула, был итальянской зоной, и там контроль был менее строгим. Переправлять людей из Ускюдара в Анкару было относительно легко. Старый город и западные пригороды находились во французской зоне. В 1920 году отношение Франции к турецкому сопротивлению изменилось на благоприятное. Кроме того французы имели то преимущество, что они могли общаться с турками, потому что у многих образованных турков французский был вторым языком. Британская зона находилась в космополитических районах Пера, Галата и Шишли (в ноябре 1920 года вместе с врангелевскими войсками именно в британскую зону прибыли беженцы из Крыма https://www.kommersant.ru/doc/4567641?from=doc_vrez ). Действия британцев были открыто направлены на наказание, а не на общение с турками.

Почти все свидетели того времени согласны, что итальянцы были «джентльменами-оккупантами», французы были «безобидными» за исключением сенегальских солдат, которые приставали к женщинам, американцы были «приятными», а вот британцы были «врагами».
В ноябре 1918 года Антанту в Стамбуле представляли британец сэр Сомерсет Артур Гоф-Калторп, итальянец граф Карло Сфорца и француз адмирал Амет. Генеральным консулом Соединенных Штатов и комиссаром был Дж. Б. Равндал. Лишь в 1919 году Верховный совет Антанты в Париже решил назначить верховных комиссаров в дополнение к военным начальникам. Тем временем британцы и французы соревновались в Стамбуле за престиж своих стран..  

Для Франции казалось естественным, чтобы главнокомандующий армиями Антанты на Востоке генерал Франше д'Эспере (1856-1942) принял военное командование в Стамбуле. Однако британское командование не хотело мириться с французским лидерством.

После того, как 11 ноября 1918 года в Европе было подписано перемирие, генерал д'Эспере ждал в Софии приказа от своего правительства отправиться в Будапешт, чтобы проследить за выполнением Венгрией условий перемирия. Вместо этого Париж приказал ему отправиться в Стамбул для координации дел. Генерал д'Эспере не доверял британцам. На совещаниях с британским командованием в 1917 году по вопросу раздела Ближнего Востока он чувствовал, что британцы хотят обмануть французов, получив контроль над Малой Азией.3 Французский генерал нанес краткий визит в Стамбул в ноябре 1918 г. и вернулся на Балканы. Он снова прибыл в Стамбул 8 января 1919 года и был торжественно принят своими коллегами по Антанте и стамбульскими национальными меньшинствами. Турецкое общественное мнение не простило генералу его проезд верхом по стамбульской улице Гранд-Рю-де-Пера, как будто он был завоевателем. Франше д'Эспере относился к туркам с взаимной неприязнью, 4
Французское правительство поручило генералу д'Эспере контролировать не только Стамбул. В армиях Антанты быстрым ходом шла демобилизация. Франция была ответственной за операции в Адриатическом море, выполнение миротворческой миссии между сербами и венграми в Венгрии, контроль отношений между Венгрией и Румынией, борьбу с большевиками и охрану прав французов на Ближнем Востоке. Франшэ д'Эспере руководил всеми этими миссиями.

Франция переоценила свои возможности в России, имея всего 1200 солдат в Одессе и 400 в Крыму. 15 марта 1919 года французское правительство сообщило д'Эспере, что французские войска на западе России отныне находятся под его командованием. После короткой поездки в Севастаполь и Одессу 24 марта он вернулся в Стамбул, убежденный, что миссия в России будет успешной только при наличии 500 000 французских солдат и одного миллиарда французских франков. Тем временем в Стамбуле были учреждены верховные комиссары. Д'Эспере не одобрял учреждения еще одного эшелона власти, но его отношения с французским верховным комиссаром, кадровым дипломатом Альбером Дефрансом (1860-1936), прибывшим в Стамбул 30 марта 1919 года, были сердечными. Верховными комиссарами были также назначены адмирал Калторп (Великобритания) и граф Сфорца (Италия). Командующий военно-морским контингентом США в Восточном Средиземноморье адмирал Марк Ламберт Бристоль стал верховным комиссаром от США.

Военное командование оккупационных сил Антанты основывалось на резолюции, принятой представителями Антанты в Лондоне 3 декабря 1918 года. Соответственно, правительства Великобритании, Франции и Италии согласились с тем, что, британские войска, находящиеся где-либо в европейской части Турции, и командующий ими генерал продалжают оставаться в подчинении генерала Франше д'Эспере, а остальная часть британского контингента под командованием генерала Милна может передислоцироваься на Кавказ или в другое место, и в этом случае выходит из подчинения генералу Франше д'Эспере. (Военное министерство Великобритании в министерство иностранных дел Великобритании, 2 февраля 1919 года)

«Европейская Турция», о которой говорилось в резолюции, могла также означать Проливы, но британское командование в Турции истолковало резолюцию как означающую, что генерал д'Эспере будет командовать войсками Антанты, оккупирующими районы в различных балканских государствах, кроме Турции. Таким образом, генерал Милн будет иметь соответствующую власть над войсками Антанты в Проливах, на южном берегу Черного моря и в Закавказье. «Но Франше д'Эспере недавно прибыл в Константинополь и проявлял явную склонность действовать так, как будто он там главный».6 Генерал д'Эспере встречался с британским начальником генерального штаба фельдмаршалом сэром Генри Уилсоном 4 ноября 1918 года в Париже.

Он (д'Эспере) хочет поверх Милна напрямую иметь дело с Толстяком Уилсоном (генерал-лейтенант сэр Г. Ф. М. Уилсон, дядя фельдмаршала Уилсона) при сохранении командования Милна, то есть, сделать так, против чего я все время боролся. Я сказал ему, что мы решили сосредоточиться на Константинополе и что я ухожу из Батума, чтобы укрепить Константинополь. Я напомнил ему, что он отправился в Константинополь, чтобы быть рядом с железной дорогой на Софию, а также, чтобы быть рядом с Варной и Констанцей, а также я напомнил ему, что мы победили турок, а он болгар. (C.E.Calwell, Field Marschal Sir Henry Wilson, 2 vols, London, Cassel and Co. Ltd., 1927, 1:227)

Британцы настаивали на том, чтобы их войска находились под командованием генерала Милна, а французские и итальянские войска подчинялись бы генералу д'Эспере.8 Британцы смотрели на данную проблему не только с точки зрения национальной гордости и престижа, но и с точки зрения эффективности. Британцам отводился контроль выполнения военных условий перемирия с Османской империей. И, исключая кампанию в Галлиполи, в которой французские войска использовались вместе с британскими имперскими войсками, именно англичане воевали против турок. Более того, у англичан в Турции было больше войск, чем у французов. Положение Франше д'Эспере оставалось нестабильным. Проблема верховного командования вновь обострилась во время военной оккупации Стамбула в марте 1920 года.

Решение Верховного совета Антанты о формальной оккупации Стамбула открыло перед лордом Керзоном возможность вытеснить генерала д'Эспере и заменить его британским генералом. Лорд Керзон так оправдывал такой подход:

Константинополь специально планировался как сфера британского военного командования. В делах по Константинополю, приведших вчера к военной оккупации города, большая часть оккупационных сил была предоставлена не французами, а британцами. В действительности, насколько мне известно, французы и итальянцы оказали минимум помощи и сделали все возможное, чтобы переложить все бремя работы и ответственности на британцев ... Генерал Франше д'Эспере имел обыкновение находиться в любом другом месте, только не в Константинополе, и было невыносимо, когда он в критические моменты снисходил до города, в котором бремя военной ответственности и военных действий лежало почти исключительно на британцах.

Причина, по которой лорд Керзон воздержался от просьбы отстранить французского генерала заключалась в том, что д'Эспере уже был командующим союзной армией Востока, которую можно было бы использовать для наземной атаки на Стамбул, если бы Антанта столкнулась с вооруженным сопротивлением турок при оккупации.

Когда все три верховных комиссара Антанты достигли согласия приступить де-юре к оккупации, генерал д'Эспере предложил, чтобы оккупация была осуществлена комиссией Антанты, состоящей из армейских офицеров. Однако командующий Черноморской армией генерал Джордж Милн утверждал, что командование оккупационными силами в Турции перешло к британцам. Следовательно, оккупация проходит под командованием британцев. Генерал Милн приказал британским солдатам занять османское военное министерство и почтово-телеграфное управление. Генерал д'Эспере убедил французского верховного комиссара Дефранса опротестовать эту акцию и напомнить британскому верховному комиссару, что по соглашению между союзниками от 3 декабря 1918 года командование войсками Антанты в европейской части Османской империи лежит на главнокомандующем войсками Антанты, то есть, на генерале д'Эспере. Французский генерал понимал, что союзническое командование ускользает к британцам и что французов просто использовали для проведения британской политики без какой-либо выгоды для французов.

У британцев были претензии к генералу д'Эспере с начала марта 1920 года. Генерал вывел 122-й французский дивизион и еще два батальона из состава корпуса Антанты, которым командовал генерал Уилсон, и взял этот дивизион под свое командование. Он очень сильно не хочет, чтобы французские солдаты находились под контролем иностранного командующего, даже если это союзник. Д'Эспере проинструктировал все французские войска, что в случае кризиса они должны подчиняться только ему. Далее он опубликовал в турецких газетах заявление о том, что Верховный совет Антанты «принял французскую точку зрения и разрешил туркам остаться в Константинополе.» Адмиралу Калторпу не понравилось отношение французов: «Французы стремятся создать впечатление, что они одни среди держав Антанты выступают в защиту мусульманских интересов и стремятся удержать Константинополь в руках турок и избежать раздела Османской империи.

Генерал д'Эспере был отозван 5 апреля, и его место занял генерал Найрал де Бургонь (1862-1949). Д'Эспере был официально освобожден от командования войсками Антанты на Востоке в декабре 1920 года. Одновременно генерала Милна сменил генерал Чарльз Харингтон (1872-1940), который принял командование британской армией в Черноморском регионе. Маршал Уилсон пообещал французам от имени генерала Харингтона, что при генерале Харингтоне между британским и французским командованием трений не будет. Как видим, несмотря на проблемы британцы стремились сохранить имидж союзнической солидарности.

Британские официальные лица опровергали (!) эту линию, утверждая, что британо-французских разногласий не существует и обе страны находятся в полном согласии относительно своих целей и действий в Турции. Подобные истории - это результат турецкой лжи и интриг. Всегда помните, что в принципе цель турок - посеять проблемы между союзниками, подлизаться к вам, а затем подвести вас. Именно таким образом они избежали заслуженного возмездия в прошлом, и они надеются таким же образом облегчить приговор, который будет вынесен им в их мирном договоре, воспользовавшись взаимной завистью среди европейцев. Один из сотрудников французского посольства недавно признался турку, который является источником информации для автора, что «не все хорошо между британцами и французами в Турции, даже не считая Сирию» ... Практически каждый британский офицер управления и разведки во внутренних районах Анатолии с глазу на глаз расскажет вам одну и ту же похожую историю: по всей Турции французы работают против нас. Антибританская пропаганда приняла повсеместный характер. Французы открыто заигрывают с националистическим движением, направленным на сохранение политической и территориальной целостности Турции, чему мы негласно препятствуем. Они заявили о своей политике, а мы нет. Они дружелюбны к туркам и пользуются их благосклонностью, а мы нет. Их должностные лица располагаются в наших контролируемых районах - там, где французы не имеют права находиться - пируют и общаются с турецкими офицерами-националистами. (Из доклада командира американского военного корабля «Чаттануга» госсекретарю США, 20 декабря 1919 года)

Вечером 16 марта 1920 года офицер британской разведки капитан Джон Г. Беннетт явился в турецкий парламент и арестовал депутатов Рауф Бея и Кара Васиф Бея. 18 марта парламент в знак протеста самораспустился, после чего депутаты-националисты убыли в добровольное изгнание в Анкару. Высокая Порта могла только бессильно протестовать против оккупации и поведения британских солдат. Османское правительство протестовало против расстрела турецких солдат и ареста Тевфик-паши и его жены, имперской принцессы, поскольку это являлось посягательством на суверенитет султана и его семьи. Правительство протестовало против ареста депутатов Рауфа и Кара Васифа и Чюрюксулу Махмуд-паши (1865 г.- 1930), ведь члены парламента пользовались иммунитетом. Когда генерала Милна спросили, почему был арестован Махмуд-паша, то генерал объяснил британскому верховному комиссару, что тот «занимался организацией сопротивления условиям мира, и было желательно уничтожить данную организацию ... Я не допущу подобных действий, пока существует состояние войны, это политический вопрос.»

Один французский житель Стамбула так описывал аресты:

Английские офицеры в сопровождении индийцев с ружьями с примкнутым штыком вторгались по ночам в дома честных людей, чьим единственным «преступлением» по большей части была любовь к своей стране [Турции] и выражение сочувствия Франции, своей второй родине ... Они не пощадили ни имперского принца Ибрагима Тевфика Эффенди с его женой, ни генералов, ни писателей, ни депутатов и сенаторов, ни даже женщин. 

Кроме того, улицы Стамбула были заполнены греками и армянами в британской форме. Они были наняты британским командованием в качестве полиции, отвечающей за общественную безопасность и разведку.

Верховный комиссар от США адмирал Бристоль так комментировал суровость британских действий.

Аресты, произведенные британскими войсками, производились довольно необычным образом, хотя обстоятельства могли это оправдать. Например, в случае с турецким генералом, бывшим начальником генерального штаба Джавад-пашой, его взяли в ночной рубашке и связали руки.

Д-ра Есат-пашу из Национального Конгресса, члена секретной организации сопротивления «Каракол», также вытащили из дома в пижаме и избили по пути. Адмиралу Бристолю сообщили, что многие националисты в Стамбуле укрылись на итальянских линкорах и будут перевезены в Анатолию через итальянскую зону [район Антальи на юго-западе Турции] . В доме бывшего военного министра Джемаль-паши (Мерсинли, 1873-1941) было оказано сопротивление, когда британские солдаты пришли его арестовывать; двое британских и пятеро турецких солдат были ранены.

Хотя верховные комиссары выражают удовлетворение оккупацией, мне известно, что в некоторых кругах Антанты сомневаются в ее мудрости ... Кажется, что в целом здесь полагали, что главными инициаторами этого хода были Лондон и Париж, при этом мнение местных агентов игнорировалось. (От адмирала Бристоля госсекретарю США, 16 марта 1920 года)

«Индийская делегация в поддержку халифата» (общество индийских мусульман, стремившееся к независимости от британского правления) отправила из Лондона телеграмму президенту США Вильсону, протестуя против «насильственной оккупации Антантой резиденции Халифата и использования мусульманских войск против повелителя правоверных (амира аль-муминин)».

Великий визирь Салих Хулуси-паша (1864-1939) был вынужден уйти в отставку 2 апреля 1920 года, поскольку он со своим кабинетом не поддавался британскому давлению и не желал публично осуждать националистическое движение.23 Впоследствии, когда к власти пришел Дамад Ферид, давление на националистов возобновилось в полную силу. Новый великий визирь принял британское «предложение» отречься от националистов. Одним из способов, избранных Дамад Феридом для утверждения своей власти, было наказание людей, содержащихся под стражей за предполагаемые зверства против армянского населения. Стремясь доказать британцам свою полезность, Ферид-паша приказал повесить губернатора Урфы (юго-восток Турции) Нусрет-бея (р. 1875). Нусрет-бей был признан виновным в массовой депортации армян.24

В период с ноября 1918 г. по март 1920 г. основными функциями оккупационных сил Антанты были установление контроля над полицией, паспортный контроль, контроль над прессой и создание смешанных трибуналов. Предложение о создании временного трибунала по гражданским делам и коммерческому арбитражу между иностранцами и османскими подданными поступило от итальянцев в июне 1919 года. Лорд Керзон ответил:

Отношение любой предварительной договоренности, которая теперь может быть достигнута, к постоянной судебной системе, которая будет предусмотрена в мирном договоре с Турцией, с необходимостью должно быть настолько деликатным, что этот вопрос надлежит рассматривать на уровне мирных делегаций в Париже.15

Потенциальная судебная система, вводимая Антантой, поставила под сомнение законность (или незаконность) ее присутствия в городе в данное время. Согласно международному праву, судебная система на территории противника может устанавливаться только законно санкционированными оккупационными силами. В дальнейшем, если будут сформированы трибуналы, которые будут выносить приговоры не только иностранным подданным, но и османам, то верховным комиссарам придется исполнять постановления силой, если османы откажутся им подчиняться.26

В то же время верховные комиссары отказались признать юрисдикцию турецких судов над подданными держав Антанты... Французское предложение состоит в том, чтобы суд состоял из четырех судей, по одному от каждой державы Антанты, и одного от Турции для исполнения местного законодательства. Их решения должны быть окончательными, их юрисдикция распространяется на все гражданские и коммерческие дела между иностранцами и османами и их приговоры должны исполняться силами Антанты. (Письмо Бальфура Калторпу, 26 июля 1919 года)

К августу 1919 года британцы согласились создать смешанные трибуналы..28 Британский верховный комиссар постановил, что османское правительство должно дать согласие на создание трибуналов Антанты.

Турки отклонили это предложение. Даже если бы они согласились, то этого все равно было бы недостаточно, потому что такой суд рассматривал бы только гражданские и коммерческие дела. Уголовные дела должны были находиться в ведении полиции Антанты, у которой не было юридических процедур по вынесению приговора уголовным преступникам. Кроме того, в существующей системе не было механизма борьбы с крупной (коньюнктурной) и мелкой спекуляцией и с мошенничеством с паспортами..29

Легитимность трибуналов Антанты оставалась неясной. В условиях перемирия не было предусмотрено положения, дающего Антанте право оккупации Стамбула. Статья VII конвенции гласила, что Антанта имеет право оккупировать любой стратегический пункт в случае угрозы ее безопасности (это правило не действовало для районов, оккупированных греческой армией). Но в самом Стамбуле не существовало угрозы безопасности Антанты.

Дилемма имела две стороны. Антанта не имела юридического основания создавать трибуналы, потому что ее статус оккупанта не имел формальной основы. Единственная альтернативная судебная система - консульские суды - перестала функционировать из-за одностороннего отказа турок от капитуляции. Несмотря на состояние перемирия, британцы не могли согласиться с юрисдикцией османских судов над британскими подданными, потому что состояние войны между Турцией и Великобританией все еще продолжалось. К тому же согласно международному праву при военном положении гражданские дела не могли рассматриваться в судах, если не было состояния оккупации. Согласно рекомендациям судебного ведомства Великобритании, данным министерству иностранных дел, единственным приемлемым порядком действий было давление на правительство Османской империи с тем, чтобы оно дало согласие на учреждение трибуналов Антанты, которые будут рассматривать как гражданские, так и уголовные дела. Пронационалистический кабинет Али Рыза-паши упорно сопротивлялся этому давлению. Потребность в учреждении судебной системы могла быть одной из причин де-юре оккупации Стамбула. Орган Исламского информационного бюро в Париже «Эхо ислама» сеял среди французов недовольство оккупацией. 20 апреля 1920 г. вышла его редакционная статья.

Курсом на Константинобралтар ? Константинополь уже находится под властью Великобритании. Армия генерала Милна осуществляет его военную оккупацию.
В каком положении оказался генерал Франш д'Эспере, главнокомандующий армиями Антанты на Востоке, которому подчиняется генерал Милн? Английские газеты пытаются сбить с толку французскую прессу заметками, которые нельзя назвать иначе как смехотворными. Нас уверяют, что «союзники решили обеспечить выполнение мирного договора путем оккупации Константинополя, поскольку националисты продолжают политику сопротивления и грубых нарушений». «Дейли Телеграф» добавляет: «Оккупация будет временной и не подорвет власть султана ...» Временной. Как в Каире? Мы постоянно говорим, что Британии в этом вопросе наплевать на всю Европу и на Францию в частности. Неужели мы окажемся достаточно слепыми и согласимся, чтобы Дарданеллы стали новым Гибралтаром?»

Антанте пришлось столкнуться с новыми проблемами, связанными с созданием административного аппарата, от выбора председателя Контрольных комиссий до военного командующего Стамбула. Генерал Милн хотел назначить председателем каждой контрольной комиссии британского офицера. Французы и итальянцы возражали. Они не только требовали, чтобы соответствующие национальные члены этих комиссий имели равное право голоса, но и отказывались подчиняться британскому офицеру. Верховные комиссары согласились с тем, что контроль над военным министерством Османской империи, адмиралтейством, почтовыми и телеграфными службами должен осуществляться Антантой.11 Тем не менее, ведущим лицом в группе контролирующих должностных лиц Антанты оказался британец. Полковник Шаттлворт (1876–1948) был назначен руководить военным министерством Османской империи и получил внушительный титул «полковник-комендант». Еще два полковника представляли французские и итальянские войска в управлении контроля (Two other colonels represented the French and Italian Forces in the control oflice). Майор Чарльз Тейлор был назначен контролером Османского генерального штаба.52 Два британских военных корабля стояли в Золотом Роге для отпора потенциальному вооруженному сопротивлению оккупации. Британцы пошли на уступку, разделив председательство в Контрольных комиссиях со своими союзниками, раз уж Комиссия военного министерства находилась под британским председательством.

С самого начала между французским и британским правительствами существовали разногласия относительно распределения полномочий между верховными комиссарами и военными командирами. Французское правительство хотело ограничить полномочия верховных комиссаров надзором за условиями перемирия, а военный командующий напрямую контактировал бы с османским правительством. Британское правительство утверждало, что военный командующий должен заниматься исключительно военными вопросами и не должен иметь никаких политических полномочий. Но оно противоречило само себе, одновременно утверждая, что вся власть должна принадлежать военному командованию, поскольку оккупация Стамбула являлась военной операцией.

Как только французы согласились отозвать генерала д'Эспере, англичане почувствовали себя обязанными пойти на некоторые уступки французам. Последние хотели упразднить верховное командование и передать власть местному командованию Антанты. Также французы хотели, чтобы администрация Стамбула находилась в руках гражданских лиц. Военное командование должно было находиться под общим контролем верховных комиссаров. Маршал Уилсон согласился с тем, что пока главнокомандующим в Стамбуле был британец, то не имело значения, как называлось его командование, и что по вопросам, выходящим за сферу обычных военных мер по обеспечению безопасности солдат Антанты, действия военного командующего должны были согласовываться с верховными комиссарами. Генерал Милн не собирался признавать над собой гражданскую власть и выступал против своего начальника штаба.33

Генерал Милн сам сообщил о своем намерении действовать независимо от верховных комиссаров и принятие им роли (!) военного диктатора бесспорно подтверждает всеобщее подозрение о наших конечных планах в отношении Константинополя.34

Французское правительство признало необходимость единого командования греческой армией (100 000 человек),35 британскими войсками (30 000 человек), французскими войсками (18 000 человек) и итальянскими войсками (2 000 человек).

(Греческая армия в Анатолии не подчинялась Антанте. Если у греческой армии и были советники Антанты, то они не сопровождали войска. В мае 1919 года Верховный совет Антанты решил ограничить греческую оккупацию провинцией Измир и городом Айвалык. Однако греческая армия продвинулась дальше на восток. В октябре 1919 года генерал Милн провел черту, в которую вошла территория, занятая к тому времени греками. Но греки не планировали останавливаться на этой черте. См. М. Мурат Хатипоглу, «К 101-й годовщине турецко-греческих отношений» (1821-1922 гг.)(Анкара: Институт изучения турецкой культуры,1988 г.), стр. 92)

К июню 1920 года французское правительство было готово признать британское доминирование в Стамбуле, но при определенных условиях. Если на суше командование отдавалось британцам, то на море командование должно было быть французским.

Если это предложение будет сочтено нереальным, тогда при верховном командовании британского генерала командование Константинополем должно быть отдано французскому генералу. Французское правительство также настаивало на том, чтобы председательство в трех контрольных комиссиях было разделено поровну между союзниками.(от британского посла во Франции лорда Дерби лорду Керзону, 7 ноября 1920 года)

7 ноября 1920 года командование восточными армиями Антанты было упразднено и преобразовано в командование оккупационными силами в Константинополе. И в довершение, французское правительство согласилось с тем, чтобы председатель Военной комиссии находился на этой должности два года на ротационной основе, а также с тем, чтобы генерал Харингтон немедленно принял это командование. Французы также согласились, чтобы полиция подчинялась той державе, которая осуществляла военное командование.37 Итальянцы летом 1920 г., когда председательство в Военной комиссии и командование восточными силами Антанты были объединены, предложили продлить срок полномочий действующего председателя до шести лет. Вероятно, итальянцы поддержали британцев, потому что они ожидали уступок по Фиуме и Далмации на мирной конференции. Итальянцы считали, что гражданская полиция (то есть, специальные подразделения, Special Elements) должна подчиняться тому, в чьих руках было военное командование.38 В результате массивной переписки между Парижем, Лондоном, Стамбулом и Римом к осени 1920 года был создан сложный механизм контроля и организации. (См. административные схемы ниже)

Одной из основных причин, по которой Антанта оккупировала Стамбул, состояла в принуждении турок ратифицировать Севрский мирный договор. К ноябрю 1920 года британский верховный комиссар сэр Хорас Рамболд (1869-1941) попросил Лондон подготовить для него верительные грамоты, поскольку он рассчитывал стать дуайеном дипломатического корпуса в Стамбуле после ратификации [Севрского] договора и перехода верховных комиссаров в ранг послов. Рамболд хотел опередить своего итальянского коллегу маркиза Эудженио Камилло Гаррони (итальянский верховный комиссар с сентября 1920 года по 22 октября 1923 года), верительные грамоты которого, как полагал Рамболд, были готовы к представлению.


Административные схемы







Пояснение к административным схемам

Трудности, с которыми столкнулись комиссии по финансам, разоружению, жандармерии и цензуре, пытаясь выполнять свои задачи по контролю, обсуждаются во всех частях данного исследования. В целом административный механизм Антанты оказался действенным. Вместе с тем в организации имелись определенные слабые места, а именно: паспортные бюро, специальные подразделения и полицейский контроль. Французские и итальянские паспортные бюро находились в ведении только своих соответствующих верховных комиссий, а британский паспортный контроль был подотчетен командующему Черноморской армией генералу Харингтону. Из-за отсутствия централизованного контроля было относительно легко получать фальшивые документы и паспорта во французских и итальянских органах, после того, как их политика перешла в благоприятное для турок русло. Французы и итальянцы открыто помогали многим туркам сбежать в Анатолию, либо делая вид, что ничего не замечают, либо прямо предоставив тем фальшивые паспорта.

Отдел специальных подразделений (Special Elements) создавал еще одну проблему. В его задачу входил сбор разведывательной информации, причем данная комиссия находилась под управлением военного командования оккупационных сил Антанты. У англичан не было ни времени, ни желания обучать людей, которых они наняли для работы в это подразделение. Кроме того, нехватка собственного персонала вынудила их нанять в отдел специальных подразделений коренных греков и армян. Это отрицательно повлияло на нормальный сбор разведданных, потому что большинство этих информаторов - представители меньшинств, действовавших мстительно в отношении турок, доносивших на них без разбора. Напротив, соответствующие подразделения военной разведки Антанты действовали более профессионально. Тем не менее, специальные подразделения оставались отдельной частью бюрократии Антанты. В 1921 году агент отдела специальных подразделений, видимо, поставил в замешательство генерала Харингтона, «раскрыв» несуществующий заговор с целью его убийства.

Еще одним слабым местом администрации была полицейская комиссия Антанты. Комиссия должна была контролировать местную полицию. Но комиссия пользовалась содействием директора турецкой полиции только пока у власти был Дамад Ферид-паша. Дамад всегда назначал такого начальника полиции, который был готов к сотрудничеству. В другое время сотрудничество со стороны турецкой полиции было минимальным.
Отсюда следует, что единственной сферой, в которой комиссии Антанты по контролю и организации показывали эффективную работу, была гражданская администрация. Продовольственное снабжение, санитарные и медицинские службы, карантинный контроль и работа с беженцами были на высоком уровне. В противном случае, учитывая ситуацию с беженцами и обанкротившийся муниципалитет, и городу и Антанте пришлось бы столкнуться с эпидемиями.

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход

gsl2007

Оппозиционное турецкое националистическое пантюркистское правительство в Анкаре, имевшее власть над успешным Кавказским фронтом, с момента своего создания в марте-апреле 1920 года судорожно искало средств для отражения наступления активно настроенной стотысячной греческой армии премьера Венизелоса.

Кемалю предстояло еще два тяжелых года, прежде чем случилось третье чудо (после чуда №2 - "чуда на Висле") - греки, имея неплохие, но пассивные позиции, вдруг без видимой причины обмякли и ретировались из Измира и вообще из Турции в августе-сентябре 1922 года, уже при другом греческом премьере.

Среди первых же публичных контактов кемалистов, относящихся еще к концу 1919 года, оказалась Москва, приветствовавшая “национально-освободительное” движение и предоставившая финансовую помощь размером несколько миллионов золотых рублей. Правда туркам-националистам пришлось весной 1920 года уступить Красной Армии Баку, Батум и Ереван.

Одновременно Мустафа Кемаль-паша установил тайное сотрудничество с Врангелем во время нахождения последнего в конце 1919 года в Константинополе после размолвки с Деникиным.

Об этом свидетельствует документ, опубликованный в работе махрового антисоветчика Пайпса “Дипломатические отношения правительства Врангеля в Крыму, 1920”, Cahiers du Monde Russe Année 1963 4-4 pp. 401-435



Вполне возможно, что часть советских миллионов, полученных Мустафой Кемалем весной-летом 1920 года, пригодились Врангелю в британской зоне Константинополя после ноября 1920 года. Куда-то ведь надо было девать белогвардейские склады с оружием и боеприпасами, чтобы не оставлять красным.

Одновременно выясняется, что Врангель вел фактически с июня 1920 года, а не только осенью 1920 года, как он пишет Струве, секретную подготовку к эвакуации из Крыма под легендой о “подготовке десанта в Одессу”, что могло оказать влияние на решения заинтересованных лиц.

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход

gsl2007

Известный польский историк-антикоммунист Анджей Новак в одном из интервью польскому интернет-изданию анализирует страх польских националистов быть преданными западными союзниками.

"В значительной части западных элит [в 1920 году] делался упор на ... подход ...: «Россия была нашим союзником, на востоке Европы следует считаться только с ней. А если Польша мешает России, даже если та стала “красной”, следует пожертвовать Польшей, ведь чем мы ей обязаны? Ничем!»

— Имело ли смысл, если взглянуть с перспективы того времени, вкладываться в такое большое неизвестное, каким была восставшая из небытия Польша?

— Британским государственным деятелям того времени, как особенно видно по их личным записям и переписке, было свойственно особое, связанное с колониальным опытом, сочетание невежества и высокомерия. Они не хотели ничего знать об этой «варварской» стране, простирающейся на восток от Германии, считая, что «это не имеет смысла». Одновременно они полагали, что тут лучше всего зарекомендуют себя методы, отработанные в Египте или Южной Африке. Так, например, писал в начале своего пребывания в Польше получивший впоследствии известность автор произведения «Восемнадцатая решающая битва в истории мира: под Варшавой в 1920 году» лорд Эдгар Винсент д’Абернон (Edgar Vincent d’Abernon). В начале августа 1920 года он заключил, что поляков следует «египетизировать», а над польской голытьбой поставить английских или французских надзирателей, которые смогут навести порядок в этом восточноевропейском бардаке. Министр Радослав Сикорский (Radosław Sikorski), видимо, наслушался таких лекций от своих коллег из Оксфорда, раз в итоге пришел к формуле «негритянства» польского общества.

В 1919 это еще более резко сформулировал член британского имперского кабинета, южноафриканский премьер Ян Смэтс (Jan Smuts), который назвал поляков «прирожденными рабами». Такие расистские стереотипы приходилось преодолевать британским политикам, которые знакомились с Польшей ближе, как мой «положительный герой»: британский посол в Варшаве Хорас Рамболд (Horace Rumbold) — проницательный критик политики умиротворения в отношении Ленина в 1920 году и в отношении Гитлера после 1933. Только длительное и активное пребывание Польши в салонах общеевропейской политики и в европейских СМИ сможет изменить такой подход, символом которого можно назвать место действия «Короля Убю»: «В Польше, то есть нигде».

— Сыграл ли в 1920 году свою роль случай, вопрос того, кто был в Великобритании премьером?

— Случай — это самая интересная вещь в истории. Здесь стечение обстоятельств заключалось в том, что совершеннейший невежда в европейских (а особенно восточноевропейских) делах Дэвид Ллойд Джордж получил отличные профессиональные аргументы, подкрепляющие его инстинктивную нелюбовь к Польше, в виде официальных меморандумов и карт, которые тщательно готовил в 1917-1920- х годах молодой сотрудник внешнеполитического ведомства Льюис Немьер, то есть Людвиг Бернштейн Немировский (Ludwik Bernstein-Niemirowski). Он происходил из ассимилированной еврейской семьи из Восточной Галиции. В Львовском университете он столкнулся с проявлениями антисемитизма, и не только отказался от всего польского, но и стал его врагом. Он учился в Оксфорде и, получив британское гражданство, начал очень профессионально, зная этническую, социальную и религиозную обстановку в Польше, бороться с польскими интересами. Именно он провел то, что мы знаем сейчас под названием линии Керзона. Это бы не имело никакого значения, если бы изыскания рядового сотрудника не клал на стол Ллойд Джорджу его ближайший советник, его «серый кардинал» Филип Керр (Philip Kerr). Он был шотландским аристократом, который, в свою очередь, оставил веру своих родителей — католичество. Его отношение к Польше было отчасти связано с ненавистью к этой религии, а свои советы на эту тему он нашептывал прямо на ухо премьеру. Но даже все эти совпадения не имели бы решающего значения, если бы они не вписывались в свойственное британской элите того времени понимание интересов империи. Важной была Россия, а Польши практически не существовало." https://inosmi.ru/world/20150904/230070239.html

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход

gsl2007

Британский премьер либерал Д. Ллойд Джордж в своих мемуарах вспоминает о позиции одного из влиятельных членов британского военного кабинета - консерватора Смэтса:

Он (Смэтс, в транскрипции Ротштейна - Смутс) говорил [в октябре 1918 года] о неизбежном разложении в Центральной Европе. В его предостерегающих словах по этому поводу чувствуются незаурядная проницательность и дальновидность:

«Есть серьезная опасность, что плохая, но более или менее упорядоченная довоенная европейская политическая система сменится диким хаосом, беспорядочной войной осколков бывших государств — тем, что мы видим сейчас в широком масштабе на примере России... Что будет, если Австрия, как это сейчас уже очень вероятно, распадется на куски и станет «Балканами» в более широком масштабе? После нарождения «независимой» Польши мы будем иметь целую цепь враждующих между собой фрагментарных государств по всей Европе, от Финляндии на севере до Турции на юге. Никакая Лига наций не сможет предотвратить в будущем дикую свистопляску этих так называемых свободных наций...»

В области экономики, но пока еще не в военной области, мы уже видели в послевоенной Европе ту дикую свистопляску новых держав, о которой говорил нам тогда Смутс; но нельзя сказать, что малые государства, которые получили свою свободу по Версальскому договору, виновны в этом больше других. Самые серьезные беспорядки возникли на почве соперничества, недоверия и стычек между более крупными державами Европы и Азии.

Итак, Смутс хотел, чтобы мы заключили возможно более выгодный для нас мир, не требуя от Германии капитуляции.

«Народ очень упорно кричит о справедливости, но при этом надо всегда иметь в виду два решающих соображения. Первое — бедствия, связанные с продолжением войны, очень скоро перекроют все блага, которые могут быть получены от более или менее полной победы и восстановления «справедливости». Второе — Британская империя не должна добиваться такой справедливости, за которую она должна будет заплатить своим будущим. ..»

Последнее замечание Смутса звучит несколько цинично, но Смутс, несомненно, имел в виду совет Екклезиаста:

«не будь слишком справедлив... Зачем губить самого себя?»

Д. Ллойд Джордж "Военные мемуары" (перевод и предисловие Ф.А. Ротштейна), т. VI, Госсоцэкгиз, Москва, 1937, стр. 164-165
=======
Под справедливостью в данном случае понимается выполнение "14 пунктов американского президента Вильсона" в части самоопределения малых наций Европы из состава Австро-Венгерской и Османской империй.

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход

Леонид Ильич™

Он либерал лишь номинально. Он проводил в качестве премьер-министра не либеральную, а скорее консервативную политику, значительно увеличил роль государства в экономике. Это привело к расколу в либеральной партии, разочарованию в ней избирателей и полной утрате партией своих позиций. До Ллойд-Джорджа в Великобритании было 6 либеральных премьер-министров, а после него ни одного.

__________________
_________________
Антисемитизм — это социализм дураков и невежд. (Август Бебель, 1893 г.)

gsl2007

Да, полностью согласен. Определение "либерал" только путает, но факты остаются фактами - он был на пайке именно в Либеральной партии.

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход