В. Иванова

Гвардии подполковник Иван Степанович Любимов, Герой Советского Союза (22.01.1944 г.). Лишился ступни левой ноги в боях за Крым в 1941 г. В июле 1942 г. снова сел за штурвал боевого истребителя. К сентябрю 1943 совершил 109 боевых вылетов, провел 21 воздушный бой, лично сбив 8 самолетов противника.

Вспоминает бывший авиамеханик 32-го истребительного авиаполка П. П. Макаров:

"В конце августа лётчики нашей 5-й эскадрильи начали осваивать новую технику - истребители Як-1. В основном это были молодые ребята, недавно окончившие лётные училища. Командовал ими капитан Иван Степанович Любимов. В его эскадрилье я начал работать ещё перед войной.

24 июня 1941 года Любимов в ночном бою сбил свой первый самолёт, который ставил мины на фарватере в Севастопольской бухте. За первые 3 месяца войны наша эскадрилья уничтожила 36 самолётов врага, 6 из них было на счёту самого командира. Один "Мессер" Любимов сбил на моих глазах.

Это было в сентябре 1941 года над аэродромом Тайгалы, на севере Крыма. Аэродром находился уже в прифронтовой зоне, и немецкие лётчики стали подкарауливать наши самолёты, возвращающиеся с боевого задания с почти пустыми баками и израсходованным боекомплектом. В тот день над нами кружило, маскируясь солнцем, два Ме-109. Командир эскадрильи решил проучить охотников за "лёгкой добычей". Он взлетел со своим заместителем Михаилом Авдеевым".

Дальше, рассказ продолжит непосредственный участник этого боя, один из самых известных черноморских асов - Герой Советского Союза Михаил Васильевич Авдеев:

"Ме-109 подходили к аэродрому на большой высоте и скорости, вполне достаточной для ведения боя. Используя своё преимушество, они могли атаковать нас сходу, но мы были намного ниже, поэтому они нас просто не заметили.

Над аэродромом вражеские истребители встали в вираж. Мы незаметно подобрались к ним снизу. Ближе к Любимову оказался ведомый немецкой пары. На полных оборотах мой командир подтянулся к брюху Ме-109 и дал длинную очередь. Выйдя из атаки в сторону и вверх, Любимов, не теряя времени, погнался за ведущим, ничего пока не подозревавшим о положении своего напарника.

Однако лётчик подбитой машины оказался упорным бойцом. Дымя мотором, он довернул в хвост самолёту Любимова и, не видя меня, тщательно целился, рассчитывая, очевидно, лишь на одну атаку. Но я находился сзади и опередил его, дав длинную очередь. "Мессер" загорелся. В тот же миг, лётчик, атакуемый Любимовым, резко бросил машину в пикирование - очевидно, ведомый успел предупредить его об опасности.

Я подошёл к горящему истребителю. На моих глазах вражеский пилот сбросил фонарь, "задрал" вверх нос самолёта и, резко толкнув вперёд ручку управления, по инерции вылетел из кабины. Он торопливо раскрыл парашют и, снижаясь, опасливо поглядывал в мою сторону, боясь, что я его расстреляю в воздухе, как это часто делали немецкие лётчики.

"Мессер" упал примерно в 3-х километрах от аэродрома, недалеко от него приземлился и пилот. Сбросив парашют, он побежал по полю в сторону, противоположную аэродрому. Я спикировал и прямо перед ним положил пулемётную очередь. Немец метнулся в стог соломы и затаился. Увидев машину с людьми, несущуюся с аэродрома к месту падения самолёта, мы пошли на посадку, надеясь, что лётчика скоро поймают".

О том, что произошло на земле, вспоминает П. П. Макаров:

"С насыпи капонира было видно, как немецкого пилота сносило на скошенное поле со скирдами соломы. Вместе с аэродромной охраной я поехал туда на полуторке, чтобы не дать пилоту уйти к линии фронта. Но мы нашли лишь парашют. Вскоре подъехал и Любимов. Он сказал, что видел, как немецкий лётчик залёг после приземления в борозде. Мы продолжали поиски, тщательно проверяя каждую скирду. Но немец как в землю ушёл !

Кто - то из механиков подобрал со сбитого "Мессера" толстое лобовое стекло с перекрестием для прицела. Все заинтересовались находкой. Было известно, что на Ме-109 переднее стекло не пробивается пулей, но нам самим хотелось это проверить. Мы поставили стекло у ближайшей скирды и выстрелили по нему из пистолета. Оно даже не треснуло.

И тут, к ещё большему нашему удивлению, верх скирды зашевелился. Испуганно подняв руки, из соломы во весь рост поднялся верзила немец. И как только он сумел спрятаться в этой скирде ! Ведь мы её проверяли металлическим прутом. У пленного оказался именной пистолет, Железный крест, полученный за участие в захвате греческого острова Крит, и записная книжка с дарственной надписью: "Да пошлёт бог счастья !".

Ему и вправду повезло: в его части уже погибла треть личного состава. На допросе пленный рассказал, что взлетел с аэродрома Чаплинка, северо - западнее Перекопа. От него мы узнали, как организована ПВО этого аэродрома и где расположены склады горючего. На следующее утро наша авиация нанесла по Чаплинке внезапный удар, приурочив его ко времени завтрака. Противник был застигнут врасплох. Наши штурмовики подавили зенитные батареи, а бомбардировщики уничтожили склады горючего и находившиеся на стоянках самолёты. Налёт прошёл успешно..."

Вернувшись немного назад, к хронике тех событий, следует добавить, что после допроса немецкий пилот попросил вручить сбившему его лётчику своё личное оружие. Просьбу удовлетворили. Так Ивану Степановичу достался трофейный пистолет, ставший впоследствии музейным экспонатом.

Приведённый эпизод был сравнительно лёгкой победой командира эскадрильи капитана И. С. Любимова. Впереди его ждали тяжкие испытания. Вернёмся к воспоминаниям П. П. Макарова:

"В конце сентября 1941 года противник овладел Левобережьем Днепра в районе Каховки. Отсяда им был нанесён сильный удар по нашим войскам, оборонявшим Крым. Возобновились ожесточённые бои за Перекоп. По 5 - 6 раз в день наши лётчики поднимались в небо. Возвратившись с одного из заданий, Любимов рассказал о переправе немцев под Каховкой. Там 5 понтонных и свайных мостов обеспечивали переправу вражеских дивизий через Днепр. Бомбить эти переправы было трудно: уже на дальних подступах противник открывал плотный зенитный огонь, десятки истребителей встречали у линии фронта даже небольшие группы советских самолётов.

Без потерь не обходился ни один лётный день. 9 октября 1941 года был подбит самолёт командира эскадрильи Любимова. Вместе со своим заместителем Михаилом Васильевичем Авдеевым он прикрывал девятку Пе-2, вылетевших на бомбардировку аэродрома в тылу врага. Их сопровождала также группа истребителей ЛаГГ-3, но при пересечении линии фронта эта группа была связана боем с "Мессерами". Сопровождать "Пешки" пошла только пара "Яка" - Любимов и Авдеев.

Наши лётчики успешно выполнили задание. На обратном пути их атаковала большая группа Mе-109. Силы были неравными: на каждый наш "Як" приходилось по 5 "Мессеров". В ожесточённом бою вражеским снарядом был повреждён мотор самолёта Любимова, а сам он тяжело ранен. Осколки искромсали правую ногу, пули стегнули по рукам и вскользь - по голове, кровь заливала глаза. Пара "Мессеров" бросилась его добивать. Любимов развернулся и пошёл в лобовую. Немецкие пилоты струсили и отвернули. Истекающий кровью комэск продолжал прикрывать бомбардировщиков до тех пор, пока они не дотянули до своей территории.

Внизу был Сиваш, а за ним ровная крымская степь. Превозмогая боль, Иван Степанович произвёл вынужденную посадку южнее речки Ишуни. С трудом выбравшись из кабины, он лёг под плоскость и задрал вверх правую ногу, чтобу уменьшить кровотечение.

Однако немцы не оставили раненого в покое. Нарастающий шум моторов перерос в вой пикирующих "Мессеров". Дёрнуло и будто огнём обожгло левую, ещё здоровую ногу - это снарядом отрубило голень. От ужаса и боли он закричал. Вражеские самолёты пошли на второй круг. Любимов заполз под защиту мотора, откуда лилось грячее масло, смешиваясь с кровью. Расстрел продолжался 20 минут. Он плохо помнит, когда и почему "Мессеры" удалились: то ли патроны кончились; то ли посчитали, что прикончили свою жертву. Перед тем как впасть в забытие, он ещё успел перетянуть жгутами и закутать в кожанное пальто искалеченные ноги...

Очнулся он ночью. Поблизости ни огонька, ни жилища. Любимов несколько раз выстрелил из пистолета. Ночная тишина взорвалась и вновь сомкнулась над ним. Но вот послышался цокот копыт и скрип колёс. К самолёту подъехала арба. Спасителем Любимова стал местный подросток Петя Зосимович - он вёз 2 мешка овса в деревню, где находилась санчасть. Поднять, потерявшего много крови, лётчика наверх мальчонка не сумел - не хватило сил. Пришлось ему ехать за подмогой...

Потом Любимова доставили в севастопольский госпиталь. Ранение оказалось серьёзным. Перед отправкой в тыл я побывал у Ивана Степановича. Капитан передал мне свой шлем и планшет, сказав: "Сохрани ! Я ещё вернусь !". Однако надежды, что он будет снова летать, было мало.

...В конце октября 1941 года положение на фронте ещё больше осложнилось. Противник прорвал Ишуньские позиции и захватил весь степной Крым с отличной аэродромной сетью. 30 октября началась героическая оборона Севастополя. У нас осталось всего 82 самолёта и 2 грунтовых аэродрома, точнее, 2 посадочные площадки: одна на окраине Севастополя - Куликово поле, другая - на мысу Херсонес.

Остатки нашей эскадрильи вошли в состав 8-го истребительного авиаполка. В канун нового 1942 года Красная Армия отбила наступление противника на Севастополь, и в январе - марте удалось потеснить врага на рубеж, с которого он начал готовить второе наступление. Я написал об этом в госпиталь Любимову. Он сообщил, что поправляется, учится ходить и надеется скоро вернуться...

К середине июня противник стиснул кольцо вокруг Севастополя. Теперь линия фронта проходила в 8 километрах от аэродрома. Наши истребители взлетали на виду у неприятеля, часто под артиллерийским обстрелом.

В конце июня линия фронта настолько приблизилась к аэродрому, что по лётчикам уже стали стрелять немецкие снайперы из винтовок с оптическим прицелом. В таких условиях последние самолёты нашего полка покинули Херсонес и перебазировались на Северный Кавказ. Как - то, я получил приказ командира полка срочно явиться в штаб. Войдя в помещение, я не сразу обратил внимание на офицера с тростью в руке. А он вдруг повернулся ко мне лицом, подошёл, слегка припадая на левую ногу:

- Ну вот мы и встретились, Павел !

- Иван Степанович ! - изумился я. - Снова к нам ?

- А как же ! Я обещал вернуться - и вернулся !..

Все в полку были, конечно же, рады возвращению Любимова. Пришёл он не на штабную работу, а чтобы снова летать..."
Гвардии подполковник И. С. Любимов благодарит техника
за сконструированные им ручные тормоза и управление на
американском истребителе "Аэрокобра". Июль 1943 года.


В родную часть он вернулся с орденом Ленина на груди, полученным за крымские бои, и протезами вместо ног. Но как управлять самолётом с протезом ? Не так - то легко и здоровому лётчику после большого перерыва получить допуск на боевой вылет. Иван Степанович не жалел себя. Он добился того, что стал ежедневно ходить пешком не менее 10 километров. На ночь присыпал стрептоцидом стёртую в кровь тонкую кожицу едва зарубцевавшейся раны. Вскоре начал заново осваивать велосипед. Не раз подводил его протез, срываясь с педалей. Но, поднявшись с земли, Любимов снова садился за руль. В конце концов он научился управлять велосипедом достаточно хорошо. Это был первый шаг к возвращению в небо.

Следующий экзамен - полёт на учебном самолёте. Любимов также успешно его выдержал. Сначала с инструктором, а затем и самостоятельно. И вот настал день, когда он сел за штурвал боевого истребителя. Это было в июле 1942 года. Злость, желание отомстить своим врагам превозмогали боль, когда он накручивал километры на велосипеде. Ещё спасибо механикам полевой мастерской - педали управления в истребителе они приспособили "под Любимова".

После долгого перерыва он вновь начал летать, продолжив счёт своих воздушных побед.

Вскоре Любимов был назначен командиром 32-го истребительного авиаполка. Работы и него на земле прибавилось, но его истребитель не застаивался в капонире. После возвращения из госпиталя, он уничтожил в воздушных боях ещё 4 вражеских самолёта. Один из них - на глазах всего наземного состава полка, над Геленжиком. О своих встречах с Любимовым вспоминает Герой Советского Союза генерал - майор авиации К. Д. Денисов:

"Сколько раз я смотрел в глаза этому доброму по натуре, но исключительно мужественному воину и всегда поражался его храбрости и беззаветной преданности Родине. Бывало, прихрамывая, с палочкой в руке подходил он к самолёту. Наденет парашют, палочку оставит технику и - в воздух. Бесполезным занятием были попытки уговорить его не летать. Он со своими Гвардейцами участвовал в воздушных сражениях на Кубани, над Новороссийском. В исключительно трудном поединке завалил Ме-109 с намалёванным на борту ягуаром, ненавистным ему зверем ещё по воздушным боям под Перекопом.

Когда после посадки он открывал дверь своей "Аэрокобры", все видели его неизменно улыбающееся лицо и слышали привычные слова: "Всё хорошо !"

В гневе его никогда не видели, распоряжения он отдавал спокойно и без особого внешнего волнения воспринимал подчас далеко не приятные доклады.

Самым тяжёлым испытанием стало для него ранение под Перекопом, а потом операция. Врачи отняли ступню левой ноги, грозились отрезать и раненую правую. Но Любимов, хотя и с трудом, но отстоял её. Залечили ему и левую. Сделали протез, и началась борьба с самим сабой. Тренировки и тренировки ! Научился ходить на протезе, забросил костыли, а вот палочка осталась надолго. Он её нарёк "стэком", своего рода тросточкой, которой пользуются для фасона богатые джентельмены.

По прибытии из госпиталя, Любимов был отправлен в Абашу, где находился на переформировании 32-й авиаполк. Там он убедил врачей, что может летать, и добился назначения штурманом этой части, которой командовал подполковник Н. З. Павлов - авторитетный руководитель и прекрасный воздушный боец. Погибнет он позже, под Туапсе, но ещё при нём Любимов успеет сделать более 10 боевых вылетов. Он же и заменит своего павшего командира..."

В сентябре 1942 года Иван Любимов был назначен командиром 32-го авиаполка, а в мае 1943 года полк стал 11-м Гвардейским. Много замечательных воздушных бойцов воспитал за это время Иван Степанович. И при каждой возможности выходил в воздух сам...

22 сентября 1943 года эскадрилья Пе-2 40-го бомбардировочного авиаполка под прикрытием 12 истребителей 11-го ГвИАП вылетела на бомбоудар по плавсредствам в порту Тамань. Девятку пикировщиков вёл комэск капитан А. К. Кондрашин, группу истребителей - сам командир 11-го Гвардейского полка подполковник Иван Степанович Любимов. Истребители рассредоточились по высоте в группах непосредственного прикрытия и ударной; группы возглавляли прославленные мастера воздушного боя Дмитрий Стариков, Владимир Снесарев, Владимир Наржимский.

Лётчики - Гвардейцы беззаветно любили своего командира. Любимов был им примером во всем. И в первую очередь в том, чего больше всего не хватало им, молодым и горячим. "Нельзя увлекаться боем до безрассудства, - наставлял их Иван Степанович. - Лётчик должен всё видеть, всё понимать, до конца сохранять ясную голову".

Сами по себе слова значат не много. Важно, кто говорит. А говорил человек, каждый боевой вылет которого являлся подвигом. И не было ни одного из его подчинённых, кто бы не слышал о его славных делах, не рассказывал бы о них с восторгом и восхищением.

При подходе пикировщиков к цели группа была встречена четвёркой Mе-109. За ними вдали "паслись" FW-190. Пара "Мессеров" пошла в атаку на левое звено Пе-2. Снесарев кинулся на выручку, открыл заградительный огонь. "Мессеры" отвернули. Им на смену пришла вторая пара. Снесарев спикировал на ведущего, ударил из пушки. "Мессершмитт" вспыхнул и завертелся, падая...

Яростно забили зенитки противника. Комэск Кондрашин перевёл машину в почти отвесное пикирование, вслед ему заскользили его боевые друзья. Удар был разящим. В порту полыхнули взрывы: часть барж была нагружена горючим. Один из пикировщиков получил повреждения, к нему устремилась пара "Фоккеров". Навстречу - Любимов и Наржимский. Первым успел Любимов, который, сблизившись с ведущим до предела, ударил из всего бортового оружия. "Фоккер" взорвался. Наржимский круто взмыл вверх, нацелился и тремя очередями зажёг второй.

Появилось ещё 4 "Фоккера". Бросились на тот же подбитый Пе-2, он уже снизился до 500 метров. Стариков и Тащиев бросили машины в пике. Перехватили атаку немцев в самый последний момент. Меткой пушечной очередью с ходу Дмитрий Стариков буквально развалил один из "Фоккеров".

Итогом этого блестящего боя было 3 сбитых FW-190 и 1 Mе-109. Все наши пикировщики и истребители благополучно вернулись на свой аэродром.

В октябре 1943 года Гвардии подполковник И. С. Любимов принял командование 4-й авиационной дивизией, а 22 января 1944 года удостоился звания Героя Советского Союза. К этому времени линия фронта вновь подошла к Крыму. Полки перебазировались севернее и приняли участие в боевых вылетах на Керчь, Феодосию, а затем и на Севастополь...

В боях за освобождение Крыма весной 1944 года И. С. Любимов проявил высокое лётное мастерство и подлинное бесстрашие. На его боевом счету было 10 воздушных побед, одержанных лично и в группе с товарищами. За это время он вырос от рядового лётчика - истребителя, командира эскадрильи до Генерала, командира дивизии.

После окончания войны Иван Степанович продолжил службу в авиации Военно - Морского Флота. Преподавая в академии, он передавал своё мастерство и опыт пилотам младшего поколения.

__________________
#Своих не бросаем#

В. Иванова

Старший лейтенант Илья Антонович Маликов, Герой Советского Союза (15.05.1946 г.). Летчик 128-го бап лейтенант Маликов был тяжело ранен в бою, но сумел дотянуть до аэродрома и посадить машину. Ему ампутировали ногу до колена. С протезом он сперва летал на По-2, а затем снова освоил бомбардировщик Пе-2 и закончил войну под Берлином. Он выполнил 86 боевых вылетов.

Герой Советского Союза, старший лейтенант Илья Антонович Маликов.
Двадцать девятого апреля звено самолетов поднялось в воздух. За штурвалом одного из бомбардировщиков сидел старший лейтенант Илья Маликов, к этому времени уже два года воевавший, имея вместо правой ноги протез. Левая нога была основательно покалечена.
В августе 1942 года, делая в этот день четвертый боевой вылет, командир звена 128-го авиаполка 241-й дивизии бомбардировочной авиации старший лейтенант Маликов был тяжело ранен. Вражеский снаряд угодил в мотор и кабину, раздробив осколками обе ноги. Истекая кровью, пилот сумел сбросить бомбы точно на цель, довел машину до своей территории.

Когда его привезли в госпиталь, то хирург вынес строгий приговор - ампутировать обе ноги.Но все-таки решено было попробовать спасти одну ногу, хотя и была серьезная опасность поражения ее газовой гангреной. Слава богу, молодой, крепкий организм выдюжил. И через несколько месяцев лечения в тыловом госпитале Илья предстал перед очами строгой медицинской комиссии. Ее решение было единодушным: «Списать. Для авиации непригоден».

Но Маликов не сдался, и начал упорно тренироваться. Последовательность и твердость в итоге привели к тому, что он стал не только ходить, но даже и бегать. Сильная воля, решительность в достижении задуманного поразили весь персонал лазарета. А когда ему предоставили отпуск по болезни с поездкой домой, то Илья вместо родительского причала отправился к командиру своего родного полка майору Сучкову. После долгих просьб тот разрешил ему летать сначала на У-2, а потом и на боевом Пе-2. Закончил Илья Маликов войну в Берлине.


В первый же день войны Илья Антонович совершил свой первый боевой вылет, а в первые недели боев и многие другие. А потом — экстренный вызов на дальний аэродром. Надо было срочно освоить новый бомбардировщик «Петляков-2». Учились не покладая рук: время требовало. Вернулся на фронт в 128-й полк 241-й бомбардировочной дивизии. Размещалась она тогда под Москвой. Сражался в небе на подступах к столице на Калининском фронте.

Особенно много боевых вылетов в глубокий тыл врага совершил летом 1942 года. Вот некоторые из них.

В бою за город Ржев на четвертом уже за день вылете на бомбежку артиллерийских позиций врага самолет лейтенанта Маликова И. А. был подбит прямым попаданием вражеского зенитного снаряда в правый мотор и кабину, а сам он — тяжело ранен осколками разорвавшегося снаряда в правую ногу ниже колена и обе руки. На какое-то мгновение он потерял сознание, вылетев из своего кресла. Очнувшись, Илья заметил, как стремительно приближается земля. Секунда промедления — и все. С невероятным трудом, с помощью штурмана, Маликов вырвал «петлякова» из крутого пике и довел самолет на свою территорию, посадив его на брюхо на еще зеленом картофельном поле. От удара машин о землю он снова потерял сознание. Стрелок и штурман с трудом вытащили своего командира и передали в руки подбежавшим санитарам (оказалось, что они сели в расположении медсанбата). Срочная ампутация ноги. Затем семь месяцев лечения в госпитале на Урале. И протез, пока еще с костылями.

Неистребимая жажда снова летать и по-прежнему воевать заставляли его мучительно, со слезами на глазах тренироваться в ходьбе на протезе. Научился, бросил костыли. Но врачи вынесли приговор: «К полетам не пригоден, к службе в армии тоже».

Вместо полного списания Маликов добился возврата на фронт в свою часть, в родные полк и дивизию. Упросил командира полка допустить к полетам. Сначала попробовал на самолете ПО-2. получилось. Через несколько полетов, осмелев, совершил даже «мертвую петлю». Был бесконечно рад, что снова летает. Совершил более ста вылетов, выполняя различные задания: доставлял донесения в штаб дивизии, перевозил почту, летал за медикаментами, перебрасывал авиамехаников к месту вынужденной посадки бомбардировщиков. Дел было немало. Приходилось летать днем и ночью, в любую погоду. Хотелось побыстрее пересесть на «петлякова». Вернувшись с очередного задания, обратился к командиру полка: «Нельзя ли мне, товарищ подполковник, попробовать на «петлякове»? Воронков видимо ждал этого: «Ну что ж, давай попробуем. Но сначала съезди после госпиталя к родителям в Ногинск».

Вернувшись через неделю в полк, Маликов начал тренироваться. Вскоре, хотя не без труда, вновь вернулась уверенность и прежнее мастерство в управлении машиной. И он вернулся в свой прежний экипаж.

Наконец наступил день, о котором Маликов мечтал еще на госпитальной койке: ему разрешили пойти на выполнение боевого задания. Произошло это в районе Курской дуги, в канун исторической битвы. К этому времени Илья Антонович уже был удостоен высоких наград Родины: его грудь украшали орден Ленина и Боевого Красного Знамени. Экипаж Маликова наносил удары по танковым колоннам и пехоте противника в районах Поныри, Кашара, Подсоборовка с 5 по 12 июля 1943 года. А с 15-июля подавлял вражеские узлы сопротивления и огневые точки, уничтожал отходящие автоколонны фашистских войск. Вслед за битвой на Курской дуге принял участие в боях на Центральном фронте, на Севско-Бахмачском направлении, бомбил переправы немцев через Десну, помогал удерживать плацдарм наших войск на правом берегу Днепра.

В начале октября 1943 года, когда Центральный фронт был преобразован в Белорусский, боевые действия дивизия перенесла на территорию Белоруссии. В один из вылетов Маликов бомбил важный железнодорожный узел немцев — Гомель. Было уничтожено 2 автомашины, 26 вагонов, взорван склад боеприпасов, пассажирское здание, депо. При возврате домой был подбит прямым попаданием зенитки в левый мотор. В маневре сбил пламя. Дотянул на одном моторе до своей территории под прикрытием своих истребителей и с убранными шасси посадил машину на болото возле артиллерийских позиций.

В 1944 году бомбил Бобруйский и Могилевский котлы. На реке Березине давил вражеские зенитные батареи, прикрывающие переправу. В очередном боевом вылете в направлении Минска самолет командира звена Маликова снова был подбит, но он вместе со своими экипажами до конца выполнил свое задание. Отбомбившись, отстал от строя и буквально чудом дотянул до своего аэродрома.

Позже были бои в Польше. И вот уже Германия. Из воспоминаний командира 241-й бомбардировочной авиадивизии полковника Федорова Алексея Григорьевича о боевых действиях летчика Маликова:

«…Над Одером стлался густой туман. Летчики авиации возвращались с задания презлющие.

Еще бы: нельзя разглядеть, уточнить, куда летят бомбы и какой толк от такой пикировки при тумане. Небо не просветлялось и ничего утешительного не обещали синоптики на ближайшие дни. А наши разведчики сообщали нам тревожные вести: фашисты передвигались крупными силами. Нужно было немедленно действовать. Но как? И И. А. Маликов собрал свой экипаж Пе-2 на совет. Вспомнили, как в начале войны они прошли незаметно от врага на бреющем полете. Правда, тогда не было столь густого тумана. А сейчас взлетать даже рискованно. Но заманчиво…

Решили лететь. После взлета пикировщик Маликова нырнул в густой туман и быстро исчез».

А спустя несколько дней командир дивизии А. Федоров записал в своем дневнике:

«Лихой пилот этот Маликов! Надо же придумать! На бреющем «чешет» колонны врага. Устроил ему «баню» за такую самодеятельность, но, честно говоря, побольше бы такой самодеятельности. Теперь многие летчики летают по его примеру. Для таких полетов точнейший глаз нужен, железные нервы. Разведка докладывает — паника у фашистов страшная. Летная биография у Маликова — особенная. Блестяще «обрабатывал» железнодорожный узел в Лодзи, переправу через Вислу. Снайпер бомбового удара».

Где только не бывал отважный летчик. Летал в сложных метеорологических условиях, не раз подвергался смертельным опасностям, наносил массированные удары по железнодорожным узлам, взрывал вражеские эшелоны с боеприпасами и военной техникой, уничтожал вражеские переправы и зенитные батареи противника, бомбил аэродромы. Несколько раз выходил из невероятно трудных положений, спасая себя и свой экипаж. Но боевые задания выполнял всегда

Последняя декада апреля 1945 года. Сражение за Берлин в полном разгаре. Город Франкфурт-на-Одере в 75 километрах от Берлина — крупный военно-промышленный центр с металлургическими и оборонными предприятиями, в том числе авиамоторным заводом «Адлер», узел шести железных дорог, шести магистральных шоссе и автострады. Соединения 16-ой воздушной армии, в том числе 241-ой авиадивизии и полк Маликова получили задание уничтожить этот серьезный барьер к Берлину, расчистить путь наземным войскам. Низкая облачность и плохая видимость исключали возможность массированных налетов на крепость. Приходилось действовать в одиночку. Снайперские экипажи вылетали один за другим. На этом боевом задании самолет Маликова подвергся нападению четырех немецких «фоккеров» (истребителей «Фокке-Вульф-190»). Одному из них удалось зажечь машину Маликова, вывести из строя мотор. Глубоким скольжением летчик сбил пламя. И тут же на помощь пришли наши «ястребки» (истребители Ла-5). Они смело вступили в бой, отогнали «фоккеров» и надежно прикрыли поврежденный самолет, возвращающийся домой на одном моторе.

По приказу маршала Г. К. Жукова свой последний, 196-й, боевой вылет старший лейтенант Маликов совершил на столицу немецкого рейх — Берлин. Вот как об этом рассказал К. Платонов в пятом номере журнала «Октябрь» за 1970 год: «29-го апреля я оказался по делам службы в одном из окраинных районов Берлина. На улице Адлергофского аэродрома ко мне подошел старик и обратился на ломаном русском языке:

— Мы, немецкие коммунисты, находившиеся в подполье, знали, что у Гитлера, недалеко от рейхсканцелярии, где он сейчас находится, есть подземный ангар, и взлет самолета оттуда может быть произведен с Зигес-Аллее, Тиргартена или Унтер-дер-Линден.

— Мы получили сведения, — продолжал старый немец, — что вчера оттуда поднялся самолет «Шторх», но на нем улетел не Гитлер, который, однако, в любую минуту может улететь. Мы просим донести эти сведения до маршала Жукова, чтобы он приказал как можно скорее разбомбит Зигес-Аллее и Унтер-дер-Линден.

Мой собеседник был очень взволнован и часто повторял: «Очень просим скорее», «Не надо, чтобы он убегал».

Как известно, Гитлеру вылететь из Берлина не пришлось. За два часа до наступления темноты, 29-го апреля 1945 года, бомбежку, исключавшую возможность взлета самолета «фюрера» (да и всей верхушки гитлеровской Германии), через несколько дней я своими глазами смог убедиться в ее эффективности, в числе других выполнял и И. А. Маликов, летчик самолета Пе-2, которого я как председатель армейской врачебно-летной комиссии допустил к полетам, хотя вместо правой ноги у него был протез. И. А. Маликов рассказал мне в конце того же 1945 года, что это был его последний боевой вылет и потому он запомнил срочность этого задания».

К сказанному следует добавить, что вслед за бомбами экипаж и группа Маликова сбросили листовки с призывом к немецким солдатам: «Дальнейшее сопротивление бессмысленно. Судьба Берлина предрешена. Бросайте оружие, сдавайтесь в плен». С протезом правой ноги Маликов совершил 86 боевых вылетов.

Боевые заслуги, мужество и отвагу летчика Родина оценила по достоинству.

За совершенные в годы Великой Отечественной войны подвиги Илья Антонович Маликов был награжден двумя орденами Ленина, орденами Красного Знамени, Отечественной войны первой степени, медалями «За победу над Германией», «За взятие Варшавы», «За взятие Берлина», польской медалью «Варшава 1939–1935 гг.» и многими другими.

С 1964 года И. А. Маликов жил в Невинномысске, работал на азотно-туковом заводе заместителем управляющего базы снабжения «Ставрополькрайснаб», уполномоченным базы «Вторцветмет». Илья Антонович всегда охотно выступал со своими воспоминаниями о войне перед молодежью города. В 1977 году он ушел на пенсию, но связи с молодежью и трудовыми коллективами не терял, всегда был их желанным гостем. И у горожан он оставил светлую и самую добрую память о себе как о воине-герое, как добром и отзывчивом человеке.

Илья Антонович ушел из жизни 18 мая 1990 года.

__________________
#Своих не бросаем#

В. Иванова

Капитан Иван Григорьевич Драченко, Герой Советского Союза (26.10.1944 г.). В середине августа 1943 г. в бессознательном состоянии попал в плен.. В лагере военнопленных советский врач сделал ему сложную операцию, но правый глаз спасти не удалось. Во время следования в специальный лагерь он бежал из плена и снова сел за штурвал Ил-2.

Фронтовой летчик-штурмовик 140-го авиационного штурмового полка младший лейтенант Иван Григорьевич Драченко.
Потеряв в воздушном бою правый глаз, он после выписки из госпиталя продолжал отважно сражаться. Он был не менее отважен и не менее результативен, чем легендарный японский летчик Сабуро Оскаи, вернувшийся в строй после ранения глаза. Своим подвигом он потряс весь мир авиации. Сам император Японии Хирохито вручил ему высшую награду Страны восходящего солнца. В Советском Союзе не менее знаменитым стал Драченко. Он был удостоен звания Героя Советского Союза, с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда», а также стал полным кавалером солдатского ордена Славы.

Имя этого лётчика - штурмовика овеяно легендой. Он - полный кавалер орденов Славы, Герой Советского Союза. Что и говорить - редкий "набор" боевых наград !

Иван Драченко родился 15 ноября 1922 в селе Большая Севастьяновка, ныне Христиновского района Черкасской области ( Украина ), в семье крестьянина. Потом вместе с родителями юноша выехал в Ленинградскую область. Окончил среднюю школу и Ленинградский аэроклуб. Ещё в школе увлёкся спортом: плаванием, лыжами, стрельбой. Физкультура закалила его организм и волю и, кто знает, возможно, сыграла определённую роль в выборе профессии военного лётчика.

Трагически сложилась военная биография лётчика - штурмовика Ивана Драченко. В бою под Мерефой в его самолёт угодил снаряд. Тяжело раненный лётчик, в бессознательном состоянии, был взят в плен. Его пытали, допрашивали, переманивали, пытаясь перетянуть на свою сторону. И когда он решительно сказал: "Нет !", гитлеровцы, после бесплотных уговоров, в госпитале сделали ему укол, усыпили и вырезали правый глаз. Враги надеялись, что никогда больше не поднимется в воздух советский пилот. Но Иван Драченко добился своего - он бежал из плена и добраться до своих. После долгого лечения, добился права вернуться в строй.

...Мы приехали на аэродром, когда Иван Драченко отправлялся в разведку. Уверенной походкой шёл он к стоящему самолёту. Во всех его движениях ощущалось то неподдельное спокойствие, которое люди обычно проявляют, когда делают привычное и хорошо знакомое дело. И мы поняли, почему этот совсем ещё молодой годами лётчик, преследуемый однажды 12 "Фокке - Вульфами", сумел всё же разведать порученный ему участок и почему в других вылетах он вышел победителем из поединков с "Мессершмиттом" и "Рамой".

На борту его самолёта изображён орёл в полёте, держащий в клюве небольшую бомбу. Сверху крупными буквами написано: "За Родину !", внизу - "Смерть немецким оккупантам !" Да, этот лётчик чем-то напоминает орла, изображённого на борту его самолёта. Он совершил более 100 боевых вылетов на штурмовку живой силы и боевой техники противника, был много раз ранен в бою, не однажды смотрел смерти в лицо.

Драченко забрался на плоскость "Ильюшина", деловито заглянул в кабину, привычным движением приладил парашют, надел шлем и скрылся за горбатым колпаком кабины.

- Пошёл в район, где "Мессера" ползают, - заметил стоявший рядом офицер - сегодня он уже второй раз туда идёт.

В голосе офицера, товарища Драченко по работе, прозвучала та же уверенность, которая слышалась в словах командира части, когда он приказал выслать разведчика на ответственное задание.

Младший лейтенант вернулся через час. Коротко доложил об обнаруженной им колонне танков и автомашин, о расположении артпозиций, о погоде и воздушной обстановке. Он не уходил из землянки до тех пор, пока командир не снарядил группу штурмовиков по следам разведчика.

Вечером, когда мы разговорились с Драченко о его работе, он вдруг оживился и стал рассказывать о своём товарище разведчике Мельникове.

- А вы его видели ?

- Нет ещё, собираемся повидать.

- Обязательно встретьтесь с ним, - горячо заговорил лётчик. - У него 90 вылетов только на разведку. А парню всего 21 год. Увидите его, передайте привет от меня. Ведь это друг...

...Гвардии лейтенанта Бориса Мельникова, как и Драченко, искренне удивила наша просьба рассказать о своей работе. Когда же мы передали ему привет от Драченко, он радостно улыбнулся, поблагодарил и сказал задумчиво:

- Это лётчик - что надо. Я за каждым его вылетом слежу.

И тогда мы поняли, что хотя оба разведчика работают в разных подразделениях, они внимательно наблюдают за работой друг друга и, может быть, даже негласно соревнуются между собой. Но главное было в том, что эти 2 разведчика связаны невидимыми нитями той глубокой дружбы, которая складывается у людей одинаково храбрых и верных своему долгу, одинаково самоотверженно делающих своё дело.

М. Е. Резников.

__________________
#Своих не бросаем#

Аврора

Поручик Прокофьев-Северский. В 1915 г. тяжело ранен в ногу. После ампутации и госпиталя обратился с прошением к царю за разрешением снова летать. Был вызван на прием к Императору. Николай II после беседы и осмотра протеза лично дал разрешение. 57 боевых вылетов,13 побед. Награжден Золотым оружием (звания Героя Российской Империи не было) и орденом Святого Георгия. В Гражданской участия не принимал,эмигрировал в США. Продолжил летать. Испытывал истребители,которые поставлялись в СССР по ленд-лизу. В том числе Аэрокобру на которой воевал А.Покрышкин. А также тяжелые истребители-бомбардировщики Тандерболт. В США был знаменит еще и как талантливый авиаконструктор. Имел приемы у Президента США. Умер в 1974 году,так и не побывав после 1918 года на родине.Кто о нем знал в Советское время? Никто.

Алексей Л

Для "особо одаренных" - Тема про ГЕРОЕВ СОВЕТСКОГО СОЮЗА.

А.Лексей

Уважаемый Алексей Л., тема лишь называется про Героев Советского Союза, однако (см. правила темы в 1-м посте) не только награждённых, не только в Советском Союзе, но и от Коловрата и Пересвета до наших дней. Суть темы легко почувствовать, посмотрев ВСЕ сообщения в теме ... В частности, Прокофьев-Северский не антисоветчик, а отечественный герой войны. Аврора решилО выехать в плюсовую репутацию на этом ...

Аврора

Аха А.Лексей,въехал я на этом сообщении в плюсовую репутацию. Уже целых 15 баллов у меня. А было 68. Все верно Антон заметил. Поручик Прокофьев- Северский не Герой Советского Союза и тут в этом ряду ему не место...((

Ярослав Стебко

ну тада и я вам добавлю. не расстраивайтесь что так мало.

DONK

За время ВОВ советскими лётчиками было совершено более 300 таранов. Аврора, ни кто не забывал поручика Прокофьева-Северского, просто на фоне этого героизма советских людей в Великой Отечественной войне его желание летать выглядело как то не на "Героя Советского Союза". Увы, но героические деяния в период первой мировой не идут в сравнение с этим. Это легко поймёт любой кто решит поискать материалы. Героизм это самоотверженность и самопожертвование, а не просто воинская доблесть (которой у русского народа всегда было в достатке).

Аврора

DОNK,тот же Нестеров совершил таран в ПМВ. Погиб. Ну и причем 300 таранов в ВОВ. Слава героям. Одно могу сказать,что ни Нестеров при таране не кричал: За царя! Ни те 300 ребят (кстати вроде и женщины были) не с криком : За Карла Маркса! в лобовую шли. Тогда и тогда воевали за родину,а не за вождей и общественный строй.