sgaliev

Я бы ее не так устрашал.
К тому же, Сурок говорит не о ней, а о каком-то бог весть откуда выдуманном (историк нашелся, егомать) "глубинном народе". Хорошо его высмеял у Соловья Проханов, между прочим...

Хотел бы несколько дополнить сказанное мной в предыдущем сообщении после ознакомления с отзывами на эту публикацию.

Она, действительно, никчемна. И, собственно, в основном речь в ней лишь о том, что автор просто напросто говорит нам, что, вот, ребята, процесс страно-государствостроительства закончился. Мы (то есть путя) создали само то. Теперь будем жить так, как уже устаканилось. Больше всякие там перемены не нужны, ибо все, шо надо, мы ужо и имеем. Так шо, давайте, будем жить дружно. И обзовем эту дружную жистянку путинизмом...
Вообще, как-то мне всегда омерзителен этот сурок, правда. Это же он тут у нас (на Донбассе) рулит и всяку хрень учреждает-не пущает. Это он стоит за кулисой и правит, держимордит... Кой-какиеязыки утверждают даже, что не без его влияния и участия были уничтожены все толковые и дельные харизматичные самовыдвиженцы наши, вплоть до Захара...

Да бог с ним, с этим сурком!

Не знаю, как он там соответствует и что устраняет, какое зверство. Но то, что и на его счету известные заслуги с прослугами имеются, несомненно. Вообще, не нравится мне, когда какой-то народ, народишко выдвигается во главу, когда ему присваиваются все перлы и богосвязанность. Были всякие тут, в истории, много нашалили! Может, хватит держаться такого подхода к жизни. Мне лично по нраву другое: "Мамы всякие важны, мамы всякие нужны!"
Так и с народами. Даже евреи умные это уже стали понимать. А русским и подавно пора бы...


Ну-да, ну-да! Давайте, оставим это! Я только знаю из личного опыта, что русские просрали величайшее в мире достояние! И это им история никогда не простит! Да и, впрямь, какие-то они не самостоятельные!

Кстати "демократия" - власть народа, а демос - народ. Так шо, ведь и они за власть народа, за народ. Сурок же в своей статье ни единым словом о демократии не оговаривается. А все, как-то мимоходом.пешеходом... Да ерунда все это собачья. Уповают на народ, к народу тянутся, также, как и к патриотизьмам, всякие там, о которых уже Салтыков хорошо говорит...

И что же, - хотите сказать, что этим всем бедна русь расхристанная?


Ну, Вы снова, дорогой, в своем амплуа: пытаетесь эстетическими категориями мерить наш чудесный мир. Сурок это делает что-то, вроде, антропологическими мерками вкупе с какой-то за уши притянутой мистикой, а Вы...

Пора бы ужо и подняться выше, к понятиям и мерам более конкретным, глубоким.

loktev1954

Все хотят изменений, но держатся за устаревшее старое, держатся за зверство, которое мучит и убивает их. Все проблемы кончается когда воспитается всеобщая человечность, доброта. Когда откажутся от всех видов зверства, ибо пустив в себя один вид зверства мы притянем и остальные. А зверство это не только болезненные, но и сладкие излишества.
И вот на пути к человечности надо отказаться не только от дискомфорта, но и от сверхкомфорта, не только от сверхболи, но и от сверхсладости, наслаждения.
Хотите душевности - обуздайте телесность.

Мы считаем материальное благом. Как только мы переведем материальное из блага в необходимость - не из-за чего станет воевать и переедать, оздоровятся и тело, и душа, и общество.

sgaliev

Прекрасная публикация Александра Леонидова!
https://economicsandwe.com/D5B83658B...D0%9C%D1%8B%29

Автор в несколько иной форме, нежели я, показывает, как современный человек, соответственно, цивилизация деградирует, вымирает, обесчеловечивается. И все - под влиянием того, чем существует, чем занято. А именно - производства, производящего способа существования.
Несмотря на беспрецедентные блага, коими он себя окружает, благодаря производству, он, тем не менее, вымирает. Именно производство укорачивает, обезьянит его разум. Именно оно разоряет человека чувственно и эмоционально.
Между тем, в условиях традиционных обществ, где люди не производили, добывали хлеб насущный иначе, были теснейше связаны с природой, были вынуждены разносторонне осуществлять себя в целях сохранения, выживания, - в этих условиях, в каком-то смысле необходимых, человек, тем не менее, утверждался и развивался полнокровно, разносторонне. Ему особо-то и грамота с современной техникой, тем более, маскультом, индустрией потребления были не нужны, дабы оставаться человеком, глубиться в человечности и связи с бытием.
Возврат к такому человеку, к человеку, который со-творчествует с бытием, как это наблюдается в традиционном (докапиталистическом обществе), цель современного человека, коль скоро он не хочет полностью деградировать, изжиться, всяко формируемый современным производством. Постпроизводство, другими словами, осваивающе-произведенческий способ существования, - вот, что высвободит человека из неминуемой смерти от производства и восстановит на высшем уровне все те замечательные качества человечности, которые он являл в условиях традиционности. Здесь он тоже осуществлял себя произведенчески, но в неразвитой форме.

loktev1954

Зверство устарело и ведёт к концу света. Будущая человечность без труда решит все проблемы и создаст Светлое Будущее.

Светлое Будущее это когда вместо равновесия отниманий придёт равновесие дарений и соответствующий носитель стремления дарить, настоящий человек в настоящем обществе, когда возникнет тёплая взаимность, так не принимаемая сейчас.

Для этого должен быть революционный, но бескровный переход на новую ступень эволюции Человек Душевный в котором вместо силового свержения старого будет перевоспитание на новое. Переход неизбежен, но неизвестен результат.

Перевоспитание происходит:
1. даром, при стечении обстоятельств.
2. долгие годы взаимодарением, взаимопомощь в быту
3. мгновенно по технологиям Крымской весны.

Сейчас задача найти легко доступные взаимные душевные радости способные в быту пересилить личные телесные удовольствия.
Дело в том, что нормальное удовольствие усиливается разумом до неприличных размеров и затмевает чувства. Значит надо найти способы ослабить телесности и усилить душевность.

Светлое Будущее можно приближать и сейчас. Было бы желание. Когда придёт Жареный Петух желание появится, но возможности воспитания Светлого Будущего иссякнут.

P.S.

Человек это обитатель душевного мира.
Зверь это обитатель материального мира. В материальном мире возможно только зверство и всеобщая гибель.
Человек переводя внимание на телесное звереет, перестаёт быть человеком конфликтует, воюет и устремляется к концу света.
Зверь обретший чувства становится человеком, обитателем душевного мира, устремленным в Светлое Будущее.

sgaliev

Кое-что об обществе (к критике наших «критиков»)



Встретил на msk.org любопытную публикацию [https://forum-msk.org/material/society/15396801.html].

Автор пытается понять, почему наш народ сегодня бездействует, безмолвствует, а революций нет. Партий и вождей, нужных тоже не встретить. И причины тому сводит к одной. Да, закавыка в том, что в стране у нас нет общества. Отсюда название статьи: «Пока не будет общества – в России ничего политического не будет».

Все просто! А мы тут беснуемся, ходим, ищем, грыземся, обвиняя друг друга в «смертных грехах»: предательствах, малодушии, «незнании теории», неумении работать с массами. Вменяем также «дефицит идей» с «ушами» слышать зовы времени.

А вослед автору в комментах звучит хор голосов, «валящих все» на коммунистов. Причем, – бывших и сегодняшних.

Между прочим, в контрреволюционной истории нашего отечества давно эпидемизовалась даже какая-то болезнь-обыкновение, поразившая всех, начиная с верхушки власть предержащих, кончая очередным проходимцем. Захваченные ею, собственные беды, неудачи, поражения, неумения от примитива и безголовости что-либо путное созидать, идти вперед, – в том числе растить, множить отечество, богатства народа, но не преступно разрушать, уступать, – огульно и хопом валят на коммунистов («серого»). Разграбили, развалили и предали страну. А это, видите ли, некогда, очень давно еще «проклятый камуняка» (Ленин), заложил под здание страны «атомную бомбу» Да, во всех смертных грехах нынешнего, идиотствующего во власти и на низах, люда виноваты коммунисты. Сии «козлы отпущения», хоть сегодня и не у власти, тем не менее, «умудряются» гробить страну, сеять зло. Чтобы «очиститься», «ангельским волком» прикинуться, переложить «грехи» со своей больной головы, идиотам достаточно вспомнить, что у «серой жертвы» где-то да когда-то родственники в комсомолах, того хуже в партиях ходили. И сам этот, пред глазами, «ягненочек» злокозненный носил там партбилет...

Везде виной коммунисты. Вот, вроде бы, какие никакие «родственнички» по левому движению удосужились, например, в лице автора осмысливаемой публикашки, додуть, что нынешние коммунисты против общества. Больше, не признают последнее. Оттого-то, разумеется, ничего не «клеится» с успехами в революционной борьбе, вообще, с освободительными идеями, с доверием народа. Последний за коммунистами не идет. Ибо, припечатывается, зовы их с рецептами безжизненны, бессмыслены. Лишь отталкивают, «пустая фраза» и проч.



Видение общества нашими критиками



Тем временем, вникая, как автор представляет общество, и отсюда обрушивается на коммунистов, – больше, пыжится на своих видениях общества строить образ революционно-освободительного процесса, – нельзя не поразиться нелепостью и примитивностью его и аналогичных подходов. Правда, аж недоумеваешь относительно явленного видения общества. Оно, в лучшем случае, не идет дальше просветительско-позитивистских толкований, бытующих в буржуазной социально-политической и философско-исторической среде где-то со второй половины XVIII столетия.

Принципиальные коррективы, вносимые прогрессивной философской мыслью, прежде всего, марксизмом в науки социально-гуманитарного комплекса, надо полагать, безвестны данному и подобным авторам. И если б только им!.. Величайшее завоевание историко-философской, культурной и научной мысли, диалектико-материалистическое понимание истории, в том числе марксистская философия истории, учение о человеке, его бытийно-исторической сути, – все это, возможно, наш автор и подобные «проходили» некогда в родном отечестве. Но, как видно, так прошли, что в мозгах не просто свищет ветер, но царит полнейший примитив. Опять же, – благодаря весьма эффективной манипуляции небезызвестных факторов (прежде всего, политико-идеологического) современной жизни.

Нынче ведь у нас с некоторых пор (кстати, не без того также, чтобы выйдя «из подполья») зацарила буржуазная система жизни, соответствующие умонастрой, идеология. Образовательные программы, «учебнички», «викушки» с «энциклопедиями» да справочниками, вкупе с остальными средствами массового зомбирования, – все именно буржуазное видение (хуже, осуществление) дел насаждает. В добавок, – примитивно опошленное, имея в виду танатический и идиотически-абсурдящий крен. Он сегодня захватил целиком умонастроения и переживания людей закатной поры буржуазной цивилизации. Причем, – далеко не только на уровне обывательщины.

Смотришь порой публикации, комментарии, дискуссии, – в частности на нашем форуме (и не только), истинность сказанного лишь прочится. Больше. Довольно непросто выдержать всесносящий поток манипулятивности, примитивной извращенности и безбашенного клипа, лишенный подлинных жизненных привязок, «зацепок».

Это с очевидностью обнаруживает наш автор в подходе к обществу. Мало что значащие Особенности последнего, регистрируемые автором, в принципе, могут быть применены и к любому собранию живого, начиная даже с растений. Главная черта насаждаемых повсеместно, включая авторскую голову, примитивных толкований человеческого общества в том, что последнее преподносится как публичность. Другими словами, полагают, что изначально существуют отдельные человеческие существа (индивиды, «атомы»). И они, по тем или иным причинам (внешнего характера, вплоть до выгоды, желания избежать тотального взаимоистребления), объединяют усилия для совместного обеспечения своих жизненных интересов, задач. В том числе – обозначенных автором. При этом каждый отдельный представитель общества всенепременно обладает собственным, «неприкасаемым» и неотъемлемым континуумом («прайвеси»). Конституируется, что он (со своей «неотъемлемой и священной собственностью») стоит во главе угла, первичен по отношению к такому образованию, как общество. Ибо он «самодостаточен», «свободен», и может обойтись без «общества». Он способен справиться с обеспечением своих нужд, «хлопот» без соучастия других, таких же «самодостаточных атомов» («Робинзонов»). Правда в совместной (публичной) жизни обеспечивать нужды и интересы удобней, полезней, выгодней. В каком-то смысле сама природа человека тянется к общению с себе подобными. В том числе помогать, утверждать добро, приносить пользу другим. Больше, – общество нужно, дабы укрощать посредством принятых здесь законов, институтов злокозненные поползновения. Ими человек по своему естеству (природе) не только не обделен, но преимущественно (если не полностью) исчерпывается. Так, возникают разного рода «договорные» теории общества как публичности.

Схематически дело обстоит примерно так, как, если бы дикобразы решили объединиться в общество. Близко подходить друг к другу, из-за колючек, им недоступно. А отодвигаться слишком – тоже невозможно. Вот, и приходится держаться на известном расстоянии друг от друга и как-либо пытаться со-существовать: «что-то» да делать, преследовать собственные интересы, используя друг друга в качестве средства. Среди прочего, – благодаря специально создаваемому, вторичному «инструменту», общество...

Правда, из такого толкования, главное, реализации означенных представлений, как и должно быть, ничего не выходит по части серьезного и подлинного разбирательства с социальными явлениями, обществом в целом. А если что удается дедуктивно зафиксировать, то лишь звериные («естественные») законы сосуществования людей и обустройства жизни: «борьба за место под солнцем», «сильный побивает слабого», «естественный отбор», «воля к власти», «вещное» обогащение, счастье на несчастьи других и т.д. Тоже естественным и неизбежным итогом работы данных «законов» и, вообще, складывающихся взаимоотношений людей-атомов вытекает гореизвестное: «война всех против всех», «Человек человеку волк», если уже не «крыса»... Не случайно ведь, почти все современные социологические эксперименты по изучению отношений и поведения людей в обществе строятся на крысах.

И, что важно, «крысиность» обнаруживается не просто и не только в смысле жестокости совместно живущих человеческих существ, сколько в смысле интеллектуальном, умственном, этическом, духовно-деструктивном. Довольно глубокий абрис социально-психологических черт сосуществования людей современной буржуазной цивилизации, так «окрысившихся» благодаря интеллектуальной деградации, проводит в своей небольшой работе Александр Леонидов (Филиппов) [Александр Леонидов. Современный человек в ловушке безумия // https://economicsandwe.com/D5B83658B...0%9C%D1%8B%29]. Замечательность данной публикации в том, что свои выводы Леонидов получает не с позиций договорных представлений общества, заведомо сводящих человека по природе к животному, больше, «атомарной пыли». Анализ в означенной работе строится с позиций серьезной теории, вызревшей до адекватного осмысления социально-материальных реалий. Потому, между прочим, – способной обнаружить степень полнейшей деградации и бесчеловечности человека в условиях ненормального протекания жизни и истории с господством безбытийно-буржуазных порядков, вытекающих, в свою очередь, из соответствующих материально-практических (производящих) обстоятельств. И не сказать, что А. Леонидов дает марксистское осмысление дел. Он, вообще, не считает себя марксистом. Тем не менее, как, впрочем, и другие авторы [см., например, только что попавшее под руку: Дмитрий Николаев. Украденная надежда // https://economicsandwe.com/43DEF18BC...0%9C%D1%8B%29],, многое, что обнаруживает, описывает, из чего исходит, констатируя деградацию и смертельную болезнь современной буржуазной действительности, человека, – все это, по крайней мере, неплохо выражает марксистский подход.

Собственно, неутешительный диагноз своей действительности (человеку и обществу) устанавливает также буржуазно-исследовательская мысль. С развертыванием капиталистического миропорядка, – с нарастанием здесь кризисных явлений, тем более, с прогрессом закатного уклона, – буржуазно устроенное сознание (главным образом, в лице идеологов, мыслителей) не может не фиксировать всерастущую «трещину» в сложившемся укладе жизни. Ведь коллизии, «неутряски» сыплются, настигают со всех сторон. Сознание вынуждено разобрать: почему, помимо умащивания пути к «аду», – где в растущей мере множатся бедность, нищета, болезни, другие ужасы, – ничего из, навещающих людей, «благих намерений», добротворческих устремлений не утверждается? Почему не удается обустроить жизнь каждого члена общества и само последнее в целом на основаниях справедливости, блага, преодоления зла и т.п.? И, отвечая на данные равно аналогичные вопросы, адепты буржуазного мира неминуемо впадают в гореизвестный порочный круг.

Обнаруживается: люди бедны и глупы, болеют и страдают, испытывают гнет и несправедливость, не способны сложить жизнь на гуманных основаниях, лишь злокозничают, – ибо «дурно общество», коим живут. Обращаясь же к обществу, ища тут причины его «дурности», они, увы, фиксируют противоположное. Виной тому люди, объединением коих данное общество выступает.

Отсюда, кстати, следует: ими (этими «зловредными атомами» в виде людей) нужно манипулировать. То есть, не оставлять ничего в их жизни, какой бы сферы (вплоть до глубоко интимной) это ни касалось, без «тотального мониторинга». Складывается и множество других мифов, кривотолков и практик. Не будем воспроизводить их. Благо, в соответствующих разделах темы и других наших работах об этом уже говорено.

Заметим лишь, что нередким попыткам выбраться из порочного круга, помимо собственной воли буржуазного сознания, напрашивается вывод о совершенно иной природе и роли общества, нежели в господствующих представлениях. Так, исподволь буржуазное сознание подводит к идее, что именно общественное начало, коль скоро его истинно понимать, выражает наиболее значимое и основательное в человеке. Именно с него следует осмысливать суть и подлинное назначение человека. И неверно ставить вопрос так, что общество выступает чем-то второстепенным в плане бытия человека.



Марксистский подход



Напротив, общество составляет внутренний, главенствующий и неотторжимый момент любого человеческого бытия. Общественное изначально, первично и необходимо образует человеческую природу, составляет ее центр, стержень. Ибо, что бы ни виделось, в частности, буржуазно-либерастическими подходами, человек «не есть абстракт, присущий отдельному человеческому существу» (подобно некоторому животному). В своей сущности с самого начала «человек есть совокупность всех общественных отношений» [К. Маркс. Тезисы о Фейербахе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд. – Т. 3. – С. 4]. Надо лишь истинно и глубоко понимать, утверждать эту замечательную идею.

В целях краткости, мы не станем эксплицировать марксистское видение общества. В другом месте, да и в нашей теме выше об этом не мало сказано. Отметим потому лишь некоторые моменты. Выраженная в приведенном тезисе Маркса, идея, среди прочего, означает, что, какими бы свойствами ни наделяла мать-природа человеческое существо, чем бы его ни отличать от животного в данном отношении, человеком оно становится лишь в обществе, пройдя общественное формирование. Другого пути обретения человечности, минуя общество, не существует. И этот путь становления человека одновременно выступает процессом вызревания общества. Ибо человек становится человеком, общественно вызревая. Само же становление (процесс вызревания) есть не что иное, как способ существования общественно-исторических, человеческих реалий, практика.

Что человек обязан многим, чем располагает обществу, – это положение, надо сказать, сегодня снискивает всеобщее признание. Однако, вопрос упирается в то, как понимать общество, как оно образует человека, насколько полно совпадают понятия «человек» и «общество». Ведь в известном смысле «договорные» трактовки не исключают факт общественного воздействия на человека. Однако, лишь марксизм наиболее точно и глубоко схватывает существо дела. Человек здесь по сути есть общество. А оно в своей непосредственной данности явлено собственными творцами, носителями и представителями, единичными людьми. Последние при этом выступают тем либо иным индивидом, личностью, гражданином, общинником и т.д. Как должно быть понятно, отдельный человек – далеко не просто какой-то «атом», «Робинзон», какая-либо часть, элемент и проч. общества как целостности. Каждый человек, будучи носителем и выразителем своего общества, всегда несет собой последнее сполна. «Человек, – говорит Маркс, – есть существо родовое, не только в том смысле, что и практически и теоретически он делает своим предметом род — как свой собственный, так и прочих вещей, но и в том смысле — и это есть лишь другое выражение того же самого, — что он относится к самому себе как к наличному живому роду, относится к самому себе как к существу универсальному и потому свободному» [К. Маркс. Экономическо-философские рукописи 1844 года // Соч. – Т. 42. – С. 93]. «Как само общество производит человека как человека, так и он производит общество» [Там же. – С. 119].

В этом смысле, прибегая к аналогиям, отдельного человека в обществе будет верно сравнивать (тем более превращать, как это имеет место в буржуазной действительности) не с «атомом», но с «монадой» Лейбница. Примерно так, как сущность обнаруживается в явлениях, каждое явление выражает сущность,– отдельный человек выступает представителем и носителем своего общества, сущностно предопределенный последним.

Отсюда необходимо следует: отдельный человек, кем и где бы ни был, – личностью, экзистенцией, индивидом, представителем какого-либо сословия, веры, этноса, чина и т.п., – ни в коем случае не должен главенствовать над обществом, не противопоставлять свои собственные нужды интересам последнего, как это предполагается буржуазно-либеральными видениями. Не индивиды (к тому же, в качестве «атомов»), на буржуазный лад, задают общество, но, напротив. Понятно также, почему любой человек, тем более «выдающийся» призван служить своему обществу. «Служить»– не декларативно, внешне, не «посильным трудом», как бы «помогая» ему, но внутренне, не отделяя свои заботы от интересов общего, общественного целого. Он должен также, сознавая свою укорененность в жизнь народа, общества, постигать нужды, законы развития последнего, образовываться в умении предвидеть будущее, управлять социально-историческим движением. На это все способен лишь человек, отрешившийся от преследования собственных «шкурных» интересов и «положивший свою жизнь на алтарь Отечества» [Н.М. Бережной. Гегель и Маркс о родовой сущности человека // Карл Маркс и современная философия. Сборник материалов научной конференции к 180-летию со дня рождения К. Маркса].

При всей значимости общественного начала в человеческом становлении, верно и то, что общественное в человеке, будучи первым, изначальным, есть первая суть человеческая. Для подлинного марксиста, своей общественной данностью человек лишь начинается. Но ничуть не завершается. Другими словами, человеку мало быть лишь общественным сущим, мало обнаруживать себя в качестве общественного сущего. В своей практической реализации, включая в общество и природу, – по крайней мере, пределами, где человек существует последней, благодаря ей и в ней, по ее веяниям и устремлениям, – человек также и мировое сущее. Он таков и в том смысле, что в лице общественно существующего человека бесконечная мать-природа (бытие), по крайней мере, в той части, где проросла человеком, вызревает и разворачивается самосознательно, рефлективно, как бы сказал Гегель, «для-себя». Человек потому, по большому счету, – это мир человека, человек в мире. Больше. Он есть сущее, призванное жить, существовать со-бытийно и событийно [См. об этом, например: третий раздел книги «Философские основания образования событийного человеческого бытия»]. Отныне бытие, соприсутствуя человеку, творит с человеком. И последний в подлинном смысле реализуется, ответствуя зовам и примерам бытия, утверждая новые лики мира в со-творчестве с бытием. Собственно, потому он и живет, творит событийно.

Разумеется. Далеко не каждое общество, не каждый человек способен на такую жизнь. Чтобы общество стало миром, а человек мировым сущим, общественному человеку предстоит вызреть, подняться на уровень подлинно исторического творчества. Движение истории, где человек реализуется в мире событийно, собственно, и есть коммунистическое общество. Потому-то последнее можно именовать событийным человеческим бытием. Специфическим же способом существования коммунистического человека в мире выступает наиболее развитая разновидность практики, осваивающе-произведенческая деятельность, творчество.

sgaliev

О практической природе общества



И здесь мы обнаруживаем, Что общество, как и иные сущностные уровни развертывания человека невозможны, ничего не значат вне движения, коим только и существуют. Да, это движение есть не что иное, как практика, специфический способ бытия человека в мире. «Практическое созидание предметного мира, переработка неорганической природы, говорит Маркс,– есть самоутверждение человека как сознательного — родового существа, т.е. такого существа, которое относится к роду как к своей собственной сущности, или к самому себе как к родовому существу. Поэтому именно в переработке предметного мира человек впервые действительно утверждает себя как родовое существо. Это производство есть его деятельная родовая жизнь. Благодаря этому производству природа оказывается его произведением и его действительностью» [К. Маркс. Экономическо-философские рукописи 1844 года // там же. – С. 94].

Как нетрудно понять, практически-деятельная природа общества, соответственно, общественная (надо понимать, также мирная, событийная) содержательность практики выражают неразрывную целостность, единство. Одна сторона невозможна без другой. Невозможно зафиксировать практическую деятельность вне протекания ею общества (точно также мира, событийности, времени). Следует утверждать и противоположное. А это, в свою очередь, означает, что сущность человека не просто общественная (или мирная, событийная), Она одновременно и деятельная, деятельно-практическая. Вот почему, так определившийся человек есть не только продукт общества (мира и т.д.), но также его творец, созидатель. «Он есть одновременно и автор, и действующее лицо своей собственной драмы» [Н.М. Бережной. Указ. Соч.].

Собственно, так и должно быть. Достаточно еще учесть следующий момент. Практически-деятельная сторона выражает движение как общества, так и мира, событийности, выступающих тем, что называется «материей». Между тем, уже из общих диалектико-материалистических установок вытекает неразрывность, целостность движущейся материи и материального движения, принципиальная невозможность первой стороны без второй. Об этом, как и многом другом, более подробно мы говорим в книге «Практика: общий охват извне».

Не задерживаясь больше на вопросе о практической природе сущностей человека, также как о природе самой практики, заметим лишь: Соединение данных сущностей с практикой, подведение под данные сущности практики позволяет понимать их как всегда конкретно-историчных, переменчивых, становящихся. В этом смысле, нет никакого общества вообще. Бессмысленно рассуждать об обществе самом по себе. Общество всегда исторически конкретно. О нем нужно вести особенный (применительно именно к данному времени, отрезку и состоянию исторического движения) разговор, отталкиваясь, прежде всего, от своеобразия специфического способа бытия человека в мире, коим данное общество реализуется.

Попытки буржуазных авторов, в том числе наших критиков рассуждать об «обществе вообще» всегда остаются пустым звуком. Ибо тогда упускается его (общества) жизненная конкретика: порядки, формы активности, цели, особенности созидания людьми самих себя и средств существования, связь их с бытием, внешним и внутренним окружением. Причем,– именно в данном месте, в данное время. Как нетрудно понять, перечисленные и другие факторы суть обнаружениями практики, которой вот, это общество существует. И коль скоро говорят об «обществе вообще», без конкретно-практической его заземленности, очень просто манипулировать людьми (особенно угнетенными, малосведущими, не способными самостоятельно разбираться в соответствующих социальных процессах). В таком случае удается легко подменять реальные проблемы, причины нежелательных явлений надуманными, никак не связанными реально с происходящими событиями и делами. Точно также легко навязать людям заведомо ложные решения, видения, стало быть, порядки. Этим самым господствующим классам, власть предержащим очень удобно лишать народ, угнетаемые массы способности и силы бороться с условиями, обрекающими их на эксплуатацию, нищету и деградацию.

Требование конкретно-практического подхода к социальным явлениям, как и самому обществу, среди прочего, означает, что и сама практика как способ существования социально-материальных явлений должна быть взята конкретно. Не может быть же так, что любое социальное явление, процесс существует (причем, специфицируясь) одним и тем же движением, способом существования. Уже из соотношения материи и движения на общедиалектическом уровне очевидно, что у каждого материального образования свое, специфицированное, выражающее лишь его способ существования, движение. Точно также обстоит (соответственно, должно понимать) соотношение социальных явлений, общества в целом с реализующим их способом существования, практикой. Она, стало быть, тоже конкретна, выступает, различно, в силу чего и имеет место спецификация, «заземление», многообразных социальных явлений, процессов, отношений, дел. Даже, вроде бы полностью схожие поступки людей, общественные движения, дела, тем не менее, различны своим содержанием, смыслами, жизненной конкретикой, именно из-за протекания выражающим лишь их, способом существования, практикой.

Стало быть, не только к общественным явлениям, как и обществу следует подходить конкретно-исторически. Так следует относиться, мыслить и практику, которой явления общественной материи существуют. Это, среди прочего, предполагает следующее. Осмысливая способ существования (практику) соответствующего общества, прежде, нежели затевать обыкновенный разговор о производительных силах, производственных отношениях, труде, технике, целях, предметах и т.д., принимаемых обычно моментами целостности, системы практической деятельности, надо знать, какую именно разновидность последней все это являет. И дело не обстоит так, что сами производительные силы с другими элементами предопределят своеобразие практики как системы, пусть даже нечто (но только нечто) верное в такой установке схвачено.

На самом деле. Осмысливая производительные силы (с набором образующих их структурных единиц) производственные отношения (тоже многосоставные), а также другие элементы, мы уже погружены в производство (производящую практику) как некоторую предметную систему. И внутри нее (как заведомо замкнутой) сопоставляем, соотносим, объясняем ход дел. Разумеется, в этом случае, фиксируемые спецификации, связи и отношения описывают именно данный предмет (производящую практику), причем, изнутри. На другие, соседние с ним, предметы обретенный опыт не должен распространяться. Конечно, этот, полученный из внутрисистемного подхода, опыт с риском остаться без истины можно как-либо экстраполировать, переносить на другие, аналогичные предметы, даже обобщать. В конце концов, ведь походит же исследуемая система практики, равно, общество, основанное на ней, многим другим, соседним. Очевидно же, что производяще и похоже на вот, это английское общество, существует и общество французское, голландское и многие другие. Потому, чтобы, скажем, понять капитализм, Марксу совершенно не было нужды исследовать все страны и народы, где, вроде, этот феномен распространен. Достаточно сосредоточить взор на классическом, характерном проявлении капиталистического способа производства. А затем, – по возможности, находить факты, явления, процессы, подтверждающие, вместе с тем, уточняющие, дополняющие даже классический опыт.

Тем не менее, в подобных экстраполяциях возможны и риски. Их между прочим, предупреждал и предостерегал сам Маркс, порой едко иронизируя над буржуазными экономистами, учеными, которые пытались везде в истории усматривать лишь формы буржуазности.

И, все же, от соблазна универсализовать соответствующие («диалектические», «общесоциологические», «социально-исторические») законы, повсюду в исторических и общественных делах регистрировать однотипные связи, отношения, описывать жизнь общества по одному и тому же трафарету, – не избавился и сам марксизм. Особенно в лице марксистов. Так, сложилось обыкновение присваивать различным общественным образованиям, формациям в истории единственный тип движения (практику). А именно: производство. Отсюда, различные общественно-экономические формации представляются совпадающими, даже образующими магистрально-преемственную линию движения, тем, что в основе их лежит производство. Последнее различается в каждом конкретном случае лишь собственными способами (способами производства). Они, в свою очередь, изнутри определяются особенностями соотношения производительных сил и производственных отношений. Так либо иначе, но в теории и на практике складывалось, что, благодаря осмыслению особенностей и соотношений элементов внутри производства, мы стали везде и всюду в истории усматривать лишь производство. И никакой другой способ человеческого труда, творчества, практики, помимо производства (практики как производства), не стали находить. Производство было (даже не без патетики) объявлено «вечной и естественной необходимостью», которой человек добывает хлеб насущный, строит свою жизнь.

Как бы ни был ценен и верен системно-диалектический путь осмысления производства, используемый обычно при осмыслении общества и практики, он, тем не менее, не безграничен, не безупречен, не единственен в делах системного анализа явлений, в частности, общественных. Во всяком случае, – в том виде, как использовался при получении вывода об универсальности производства, распространения его на весь процесс истории. Как нам представляется, системный анализ предметов не может быть ограничен лишь осмыслением структурных элементов и их соотношения внутри данной системы. Этот анализ должен быть дополнен осмыслением исследуемого предмета, скажем так, в мегасистемном аспекте. В частности, – принимая во внимание, что сам предмет выступает элементом, подсистемой другой, более емкой, общей системы.

На самом деле. Нетрудно видеть в нашем случае с производством, Что последнее (производящая практика), с образующими его элементами, как некоторая системная целостность, само предстает элементом другой, более емкой системы. Так как внутри последней наш предмет уже выступает известным элементом, структурной единицей, обретенный опыт его внутрисистемного анализа, как бы ни был ценен, вряд ли подойдет применительно к системе, куда он входит неким элементом (подсистемой), будучи также специфицирован, определен ею.

Но, спрашивается тогда, разве существует в мире человека такая система практической деятельности, которая бы была более общей к, образованной производительными силами, производственными и другими отношениями, структурами, целями, средствами, результатами и проч., системе? Причем, так, – чтобы последняя могла выступить частным случаем, разновидностью общего для нее предмета (практики). И ответ здесь однозначный. Да, такая практическая система (практика), конечно же, должна быть, существует. И, очевидно, это система, где человек творит, будучи соотнесен с бытием, со всеми остальными универсальными бытийно-историческими формами, структурами и т.д. Они-то, собственно, образуют мудрость, поле философско-мировоззренческих, смысложизненных исканий. Фундамент и стены дома, где человек, как бы сказал М. Хайдеггер, «у самого себя», созижден из этих «кирпичиков». Их называют онтологическими понятиями, категориями.

Между тем, как нетрудно понять, на уровне, где система нашей практики устроена такими предметами, как производственные и другие отношения, труд, производительные силы и т.д., – налицо категории, предметы социально-исторического плана. Они, что ни говорить, выражают практику лишь как сугубо человеческое, общественное явление. Ими общество (человек) предстает обычно даже оторванным от природы, в известном смысле противостоящим ей. В лучшем случае, – относящимся к ней буржуазно-прихватительски, грабительски и проч., со всеми глобально-тяжкими последствиями, которые современный мир, увы, обречен претерпевать. В частности, – в виде так называемых глобальных проблем. Последние множатся геометрически и, уже лавиной рушат мир отовсюду...

sgaliev

Эх, ЛОктев, Локтев! Все-то Вы душу с телом не устаканите! Нет на Вас Вересаева (его небольшие новеллы. Как-то попались в руки - с таким удовольствием, причем, радостным, смешливым прочитал... Есть у нас и другие похожие авторы, но почему-то именно он запомнился...
Конечно, человек - широк, бесконечен по своим проявлениям, тем более, возможностям. И не следует его как-то корнать, оскоплять, загонять в известные шоры... Главное во всем этом, - чтобы предоставить ему безудержный простор для роста и размаха. Причем, - "размаха" всеобъемлющего, полнокровного, чтобы мелкотравчатостям там места не оставалось бы, в них бы нужда просто отпала!..
А для этого надо человеку дать простор и врьемя. Единство пространства, времени, еще и смысла, - вот что есть условие активно-творческого движения. Его-то человеку и след дать.
И, конечно, те формы творческой активности, которые нам нынче известны и которые мы никак не высвободим из обоймы производства, - все они бессильны человека вызволить для самого себя, для мира, бытия.

, А когда все это принималось, дорогой? Если было такое время, то почему оно исчезло, почему люди стали темными, свет душевность и способность дара утратили? Что-таки, след сделать, предпринять, дабы вернуть все это человеку?. Или Вы все рассчитываете, что оно все само собой придет, вдруг, нежданно-негаданно?
Здрасте, пожалуйста! "Переход неизбежен, но результат не известен!"... Это что же, тяни-толкаем будем дела строить?
А главное - кто будет революшены вершить, какие силы, люди? Как мы будем воспитывать? \Кто будет? Где таких людей возьмете? К тому же, чему и как будете учить? При этом надо же понимать, что кота баснями не кормят: сколь ни держи ученика за партой, калякая ему про райские и иные кущи, ежели в реальной жистянке дела не пойдут на само то, - вряд ли что вообще получится из затеи воспитания.
Вон, путя хочет понастроить клубов, сараев культуры в каждом закоулке страны великой. А что с того: что он будет с ними делать, кто туда будет ходить, что там будут делать?: Все танцульки, дискотеки да просмотры пиндосных фильмов, киносъемки для порносайтов плодить? А в промежутке - все то же, да все ниже опускающееся в отношениях людей...

Что же, будем ждать это самое стечение обстоятельств! А что, оно революцией предусмотрено, что ли?

Да нет, дорогой! Долгие годы дарение не может длиться: оно, знаете ли, надоедать начинает. Ежели б было взаимодарение - это еще куда ни шло. Но ведь для дарения, тем более, взаимодарения человеку нужно довольно высоко подняться, согласитесь. А иной раз, между тем, мы нынче пребываем на такой ступени, что и хотелось бы подарить чего, да, поди же, нет чего: сами нищи, аки соколы...
Что до "Крымской весны", - заметили, как быстро она улетучилась из людей. Крымчанам нынче живется очень даже не по весеннему по милости москвабадной власти, между прочим...
И, вообще, Весны в нашей жизни, - как же они скоротечны, как недолго в нас сидят. Вот, между прочим, побываешь как-либо в теянтре, - получишь катарсиса от спектакля, - и насколько его хватает? А ровно до того, как войдешь в подъезд своего дома, если не еще короче...


Не оскопляйте, дорогой, человека! Это замечательно, что у него душа в теле, а тело - душу имеет. Вопрос состоит в том, чтобы обоим началам обеспечить простор. Причем, - простор человечного и бытийного (Божеского) роста, расцвета. Для этого надо поменять способ существования человека в мире, возвысить его,как сказал, на более емкие пространственно-временно-смысловые уровни бытия.

loktev1954

Увы, меня не хотят понять, а потому полноценно опровергнуть.

Итак, есть личные переживания, а есть коллективные.
1. Личные переживания обосабливают от других,
2. А Усиленные разумом, излишним вниманием извращают потребление: сверхсладость потребления вызывает сверхжеланность потребляемого, то есть ведёт к перееданию и всемирной войне за сверхвкусные продукты.
3. Взаимные добрые чувства(не ощущения) отводят телесное потребление и связанные с ним перепотребление и войны на второй план.

Душевное значит общее. Душа это поле действия взаимных добрых чувств. Она снаружи как аура в религии.
Личной души как и общего тела не бывает.
Чувств к самому себе не бывает - они взаимны, общи с со-чувствующими. К самому себе это ощущения и их производные.

Соединения на основе эгоизма, телесности(а тем более излишней телесности) не полные. Это шайки по интересам(корыстным): партии, заводы, государства...

Соединения на основе взаимных добрых чувств это настоящие семьи настоящих людей, это будущее настоящее общество.

Так вот, если современное зверство не нравится и начинать строить другой вид зверства, то результат будет похожим. А непохожим будет именно человечность, основанная на доброй взаимности, которую я называю душевностью не за содержание, а за красоту звучания.

Отвечать не надо. Мы говорим на разных языках.

loktev1954

Решение всех материальных проблем в воспитании человечности. Настоящие люди в настоящем обществе не будут злоупотреблять, конфликтовать и воевать.
А современные предлюди в современной предчеловеческой шайке никогда и ни при каких условиях не решат никаких проблем.

sgaliev

Кое что об обществе (критика наших критиков) (продолжение)


Об историческом месте производящей практики и производящего общества

Прервав описание данной практики (это мы сделали в другом месте [см.: https://cloud.mail.ru]), дадим ей имя, вернее, повторим. Оно сегодня у всех на языцех. Верно, это производство, производящая практика с рядом своих исторически-конкретных формообразований. И человек, – что, как и где бы ни вершит, поступает (скорей, действует), относится, – вот, уже лет 400-500 кряду, живет, фабрикуя себя и мир. Существуя производяще, – доиндустриально, индустриально, постиндустриально, и проч., – мы весьма многое насоздали, немалого достигли. Но производство же, как очевидно, исчерпав себя, обрекает современный мир, жизнь вообще на погибель, если не прекратить дальнейшее существование, историю им. Это, между прочим, подмечает уже Маркс, осмысливая, в частности, производящее отчуждение. «Конечно, труд производит чудесные вещи для богачей, но он же производит обнищание рабочего. Он создает дворцы, но также и трущобы для рабочих. Он творит красоту, но также и уродует рабочего. Он заменяет ручной труд машиной, но при этом отбрасывает часть рабочих назад к варварскому труду, а другую часть рабочих превращает в машину. Он производит ум, но также и слабоумие, кретинизм как удел рабочих» [Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года // там же. – С. 91].

Сославшись на проведенный нами анализ [см.: https://cloud.mail.ru/public/4bX9/tQpSn9a1Y]существа того, как и почему, согласно Марксу, производящая практика отчуждает человека, почему, стало быть, она ограничена для всеобъемлющего развертывания человека, в том числе обществом (не говоря уже о закатной стадии последнего), покажем в двух словах, о чем тут речь.

Маркс устанавливает, что при господстве производящей практики, когда труд людей совершается производяще, в общественной жизни неизбежно царит капиталистическая частная собственность. И люди относятся к действительности, самим себе присваивающе. Вообще, для того, чтобы человек был присваивателем и частным собственником, вовсе не обязательно быть владельцем фабрик, заводов с пароходами. Частный собственник уже потому таков, независимо от экономических соображений, что мыслит, поступает, относится к действительности, к себе самому частнособственнически, присваивающе.

Надо, все же, различать частных собственников актуальных и потенциальных. В отличие от актуальных, очевидных собственников («владельцев газет, пароходов»), потенциальные – это те, которые, хоть ничем непосредственно не владеют, помимо, разве что, собственного тела с входящими аксессуарами, кой-каких предметов личного потребления, тем не менее, живут обретением реальной частной собственностью, мыслят, поступают и относятся к действительности частнособственнически, присваивающе. Надо также различать производящую частную собственность от не таковой. Последняя свойственна человеку докапиталистической истории. К числу важнейших особенностей производящей частной собственности следует отнести, вытекающие из производства, «вещность», капиталистичность. Отсюда данную собственность, как правило, называют капиталистической частной собственностью. Общество же, основанное на ней, капиталистическим (буржуазным) обществом. И это название следует сохранить за любым устройством общественной жизни, как бы при этом кое-кто ни пытался вуалировать, всяко прятать капиталистическое нутро отстаиваемых им социальных систем, поскольку здесь царит, всяко защищена капиталистическая частная собственность.

Так как человек выступает, мыслит, переживает, ценит себя, свое окружение как частный собственник, присваиватель, он, уже потому, не может не частностить вещи, себя самого. Относиться к вещам присваивающе, среди прочего, означает обходиться (творить, сознавать) с ними внешне, безбытийно, не по их внутренним мерам. Еще точнее, – прикреплять, навязывать вещам свойства, которые присущи им не изнутри, не по их собственной природе, но лишь человеческим произволом присуждены, приписаны (присвоены).

Так, камню в земной толще вовсе нет нужды стать, скажем, инструментом удара или веса. А то, просто лежать в связке строящейся стены, плотины и проч. Тем не менее, человек присваивает ему эти свойства, совершенно не считаясь с его внутренним, естественным предназначением. Точно также один человек присваивает другого человека, его возможности, способности, особенности. Да и к самому себе мы, будучи производяще-присваивающими сущими, так же относимся.

Вот, при таком отношении, поступлении человека в действительности, непременно возникает отчуждение. Где налицо частнособственнические присваивающие отношения, поведение людей, там непременно и отчуждение. Оно выражает, свидетельствует нечто неестественное, ненормальное, противоречивое, нарушающее подлинную человечность и утверждающее безбытийность. Это наиболее явственно в производящем обществе, соответственно, капиталистических, присваивающих отношениях человека к действительности.

К каким, согласно Марксу, результатам в плане отчуждения ведет господство частной собственности, присваивающей деятельности? Причем, – в условиях производящего общества, практики. То есть, когда частная собственность, и сам присваивающий труд человека обретают производяще-капиталистический характер. Укажем хотя бы некоторые моменты.

Как показывает мыслитель в «Экономическо-философских рукописях 1844 года», по законам движения частной собственности происходит поляризация труда и капитала как присвоенного и накопленного немногими чужого труда, продуктов последнего. Накопление и концентрация капитала, наращивая производимую продукцию, не столько облегчает положение и условия жизни трудящегося, лишенного реальной собственности, сколько усугубляет его нищету. Трудящиеся (рабочие) становятся тем беднее, чем больше богатства производят. Создание предметов, воплощение в них труда (что называется «овеществлением труда») неизбежно отрешает трудящегося от подлинной человечности, полноты бытия, лишает его счастья жизни. Другими словами, труд и его результаты выхолащивают из производяще работающего человека человечность, бытийные привязки.

Оно и понятно. Ведь сам труд как производящая активность человека при господстве капиталистической собственности, осуществляется не иначе, как: присваивающе, «вещно», технико-инструменталистски, манипулятивно, потребительски, путем воздействующего навязывания материалу чуждых мер. И самому человеку производящий труд чужд, поскольку внешен, безличен, безбытиен, «овещняет» и частностит своего носителя (автора и адресат). Труд, далее, не принадлежит трудящемуся, ибо вершится, обеспечивая интересы других, если, вообще, не понятно кого и чего. Он, к тому же, расцениваясь как затраты усилий, энергии на фабрикацию товаров для чужого (частного) «вещного» обогащения, выступает внешней необходимостью, жертвой человеком себя. Производящий труд, по Марксу, не может не быть для осуществляющего его чем-то внешним, «не принадлежащим к его сущности». И не случайно, что здесь человек в труде «не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не развивает свободно свою физическую и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свои духовные силы» [Там же]. Потому, работающий производяще, человек «только вне труда чувствует себя самим собой, а в процессе труда он чувствует себя оторванным от самого себя. У себя он тогда, когда он не работает; а когда он работает, он уже не у себя. В силу этого труд его не добровольный, а вынужденный; это — принудительный труд. Это не удовлетворение потребности в труде, а только средство для удовлетворения всяких других потребностей, но не потребности в труде. Отчужденность труда ясно сказывается в том, что, как только прекращается физическое или иное принуждение к труду, от труда бегут, как от чумы [там же. – 91-92].

В процессе и результатах своего труда (к тому же, частичного, примитивного, изнуряющего, безличного, безадресного) непосредственный производитель лишь закабален, принужден делать нечто непонятное, до бессмысленности чуждое, отнимающее у него свободу, потребность самовыражения, творческий интерес. Продукт труда (даже, коль скоро он не частичный продукт частичного труда) не может не стать чужим для рабочего предметом. Ведь он всецело принадлежит не ему, а другому, эксплуатирующему трудящегося, вещно-потребительски используя (присваивая) его рабочую силу.

С другой стороны, Не только трудящийся, но и сам эксплуататор оказываются, «овещняясь», отчуждающе присвоены «прихотями» движения изготовленных «вещей» («товарный фетишизм»). Так что при производяще-присваивающем воплощении труда в предмет, вообще, капитализирующем труде не могут не отчуждаться и сам последний, и все участники производства (общества), в том числе капиталисты.

Но всего более отчужден, разумеется, непосредственный производитель (рабочий). Потому он «чувствует себя не счастливым, а несчастным», не развивает свободно свои физические и духовные силы, а подавляет их, изнуряет свое тело и разрушает свой дух. В процессе труда он принадлежит не себе, а собственнику капитала. Он сам себе кует цепи [Там же. – С. 90-91].

Из отчужденной связи трудящегося и труда, а также созданных предметов как чего-то властвующего над человеком, по Марксу, проистекает отчуждение отдельного человека от общества, превращение общественной жизни человека в простое условие и элементарное средство поддержания его физического существования (откуда, кстати, примитивные представления общества). В мире, где господствует капиталистическое присвоение, частная собственность, человек располагает ущемленными, возможностями самоутверждения. Даже, коль скоро он не утратил самосознание, последнее ущербно, оскоплено до одномерности, «вещной» утилизованности, «спакетизованности». Так отчужденные люди, причем, не подозревающие о своем таком состоянии, образуют преобладающую массу примитивизованного населения современных обществ.

В процессе созидания предметного мира, переработки неорганической природы человек, отчуждаясь как трудом, так и результатами созидания, по мысли Маркса, уподобляется животному, которое производит лишь то, в чем непосредственно нуждается: производит односторонне, сообразно мерке и потребности своего вида. О собственно человеческом созидании, творчестве по законам красоты, универсальных потребностей, ответствуя зовам бытия, ему даже мечтать не приходится. «Отнимая у человека предмет его производства, отчужденный труд отнимает у него, свойственную его роду, подлинно человеческую жизнь» [Там же. – С. 94].

Наконец, прямым следствием отчуждения производящего человека от продукта его труда, его родовой (общественной) сущности, является отчуждение человека от человека, противостояние одного человека другому. В «капитале» и других работах показано, что это противостояние, как и сами люди, выступают в «вещной», атомизированной данности, когда их связывает лишь состояние публичности и взаимные утилитарно-потребительские, присваивающие устремления.

В «Экономическо-философских рукописях» Маркс четко формулирует еще один весьма важный вывод, подмечая существенную причинно-следственную связь между отчужденным трудом и частнокапиталистической собственностью. Последняя не только решающая причина всякого отчуждения и, прежде всего, отчужденного труда. Она в то же время «есть продукт, результат, необходимое следствие отчужденного труда, внешнего отношения рабочего к природе и к самому себе» [Там же. – С. 97]. Под «внешним отношением» здесь нужно понимать означенные выше, восприятие и осуществление людьми труда в описываемых условиях.

Отсюда мыслитель делает вполне логичный вывод. Лишь упразднив частную собственность, вообще, присваивающе-производящее отношение к действительности, прекращается отчужденный труд. Вместе с этим преодолевается отчуждение человека от его родовой (общественной) сущности, взаимное отчуждение людей. В то же время, превозмогая отчуждение, мы устраним условия, порождающие частную собственность, присваивающее мироотношение.

Чрезвычайно значима также установка Маркса на существование различных форм отчуждения, связанных с соответствующими формами деятельности людей. В этой связи заслуживает несомненного внимания мысль, что «экономическое отчуждение есть отчуждение действительной жизни»; оно обусловливает и охватывает отчуждение в сфере сознания, например религиозное отчуждение, «и его устранение, следовательно, является первейшей предпосылкой устранения этой вторичной формы» [Там же. – С. 117].

Факт всестороннего отчуждения человека и способа его существования в условиях производства а также разворачивающиеся и обретающие необратимость процессы глобальной кризисности современной общественной жизни, мира вообще, падение человека в бездну инфернальности, – все это не просто недвусмысленно зовет, но кричит, требует безотлагательно и в корне преобразовать наличную действительность, царящие здесь порядки вместе с лежащим в их фундаменте способом существования. И, конечно же, ограничиться тут, какими-либо «рецептами» (пусть даже благими) по «укрощению», ограничению, «разумному осуществлению» («устойчиво развивая») производства, как сегодня многие предлагают, избежать подстерегающую планетарную катастрофу, причем, в весьма недалекой перспективе невозможно. С производством современному человеку, – коль скоро он намерен жить дальше, продолжить историю, не загубить будущее, – непременно следует покончить, начав жить и строить мир непроизводяще, иным практическим движением. О последнем как осваивающе-произведенческой практике мы также говорили выше и в других работах.


Еще раз о других разновидностях практики и конкретно-историческом подходе


И, вот, поднявшись на, означенный выше, онтологический, бытийно-исторический уровень осмысления способа человеческого бытия в мире (практики), легко заметить, что, помимо производства, это движение существует, может существовать и иными своими данностями. Повторимся, как и все в мире, практика тоже, предмет всегда конкретный, определенный. Потому-то и разнообразен. И что важно для нашего разговора об обществе, – обеспечивает предметно-субстратным образованиям, кои оформляет, способом существования коих выступает, оговоренную конкретику, своеобразие, неповторимость. Больше того. Под углом зрения практики бытийно-исторического плана сами конкретные ее формообразования, – производство ли, произведение с собственными разновидностями, – тоже обретают большее понимание, определенность: свое пространство и время, историческое место, смысл, назначение и т.д.

Подчеркнем еще раз, если мы не видим практическую подоплеку соответствующих явлений, – в нашем случае, не восходим до понимания общества и образующих его явлений в их специфически-практической данности, – мы, в принципе, о них ничего серьезного не ведаем. Разумеется, надо фиксировать, изучать эмпирическую конкретику соответствующих предметов общества: фактографировать, измерять, описывать, больше, строить гипотезы, догадки, объяснения, дедукции и проч. Однако, не отталкиваясь от принципа практики, вне привязки к нему данные фиксации окажутся во многом беспочвенными. Напомним, лишь практика критерий истины. Лишь на конкретно-практической основе можно и должно истинно судить о различных особенностях осмысляемых предметов, в том числе общества, образующих его элементов. Иначе предметы останутся непонятыми. Ладить с ними истинно и адекватно окажется невозможным. Они просто утонут в бесконечной чехарде истолкований и суесловий.

Не зная данное общество по кроящейся в практике истине, – стало быть, законов его движения, особенностей вершащихся здесь процессов, явлений, как и почему все это происходит, – мы не в состоянии сколь-нибудь положительно (не говоря уже об успешности) совладать с ходом дел здесь. Тем более, – целесообразно преобразовывать, переустраивать социальные явления, институты, культуру, дух, души, психологию людей. Как можно рассчитывать на обновление, осветление, революционное преобразование мира, когда не понятны истинно движущие силы, внутренние механизмы, коими общество процессирует, чем живут люди, к чему устремлены, что заставляет их поступать и жить так, но не иначе? Коль скоро даже попытаться как-либо влиять на сознание людей, тем более, желать быть услышанными и понятыми, – у нас мало что (если не ничего) не выйдет. И, на самом деле, народ «не услышит», не пойдет за нами. Наши усилия «как-либо» революционизировать действительность окажутся тщетными.

Не то ли сегодня наблюдается сплошь да рядом, когда какая-либо кучка людей, объявляя себя, вдруг, «путеводной партией», и так и этак пыжится, тщится звать народ, поднимать его, а из этого напрочь ничего не выходит. Разве что на слом, разрушение, на стихийные и бессмысленные движения можно поднять иной раз людей («навальнят», «школоту», «шахтеров»). Ито, – по каким-то неведомым законам (скорей, физики, лемурности, нежели общества)...

Мы установили, сущность человека не ограничена лишь общественностью, как бы значимой она ни была и какое бы место в становлении человека ни занимала. Верно, что любой человек прежде всего начинается, обретая свою сущность в качестве общества. В этом смысле общество выступает первой, больше, никогда не утрачиваемой, сутью человека. Затем, по мере своего развития, очеловечивания, – причем, и со стороны отдельности, и в плане общественности, – человек обретает сущность второго порядка, каковой выступает мирскость. Трансцендируя же обе данные сути, человек восходит к сущности третьего порядка. Ею выступает событийность. Обо всем этом выше и в других работах мы уже говорили. В том числе о временности как тоже особом сущностном порядке в процессе развертывания человека. Заметим только, что связующим моментом и тем, что реализует данные сущности, переход одной в другую по восходящести, вместе с тем, способом существования человека везде тут, – причем, трансформирующимся соответственно оформляемой сущности, – выступает практика.

Верно, правда, очерченного понимания человеческой реализации держится далеко не всякий, считающий себя марксистом. Многим, так и не вышедшим за пределы догматического марксизма, это просто недоступно. Тем более, общественно-мирное и событийное видение человека в перспективе практики не только не дано, но также неприемлемо буржуазному сознанию. К тому же, – напрочь захваченному либерастическим позитивистски-прагматическим дурманом. Потому, данное сознание обречено постоянно вращаться в означенном «колесе». Порочный круг видений буржуазных авторов общества и человека с неизбежностью воспроизводится на различные лады и поныне, подкрепляемый дешевыми либерастическими доводами. Рассуждения и сетования нашего автора – именно из этой области, не более.