sgaliev

Другие опасности. Проблемы свободы и непроизводящая техника


Важно, далее, осмысливая опасности новейших технологий учитывать, что здесь не существует четких рамок их применимости. Одну и ту же технологию, продукт можно использовать как в добротворческих, так и злокозненных устремлениях. Это обстоятельство не наблюдается в технологиях предшествующего типа.

Действительно. Коль скоро речь идет о производящих технологиях, особенно имеющих двойное применение, — военное и гражданское (например, атомная технология), — там всегда можно как-то разграничить использование данной технологии. Довольно четко устанавливается: эта технология предназначена для военных целей. Та — для гражданских. Данное изделие сугубо гражданское, а то служит целям убийства, войны. Как правило, спутать, где одно, где другое не просто. И процесс использования технологий, в том числе военных (особенно даже здесь) целях вполне контролируем на всех этапах процесса. Можно, таким образом, успешно обеспечивать нераспространение соответствующего оружия (скажем, массового поражения), технологии. Несложно проследить, где и как они используются, каково состояние их там или сям.

Между тем, с природоподобными и натуральными технологиями, в вещах произведенческих дело обстоит куда тоньше. Повторимся, здесь технология имеет заведомо двойственный характер. Ее назначение изначально размыто. Нет четких границ между гражданским и военным использованиями. И как следствие — неэффективность существующих методов и средств контроля. Соответственно, неспособность современного человека (саморазорванного, шизофреничного, буржуазно присваивающего действительность, с частнособственнической моралью) подобающе совладать с новейшей технологией.

Скажем, данная технологическая разработка имеет лечебное назначение. Но, в равной мере, она легко используема в античеловечных, антижизненных устремлениях. 3d-принтинг позволяет создавать как продукты для мирных, гражданских, гуманных целей, так, одновременно, и то, что вредоносно, несет опасность для жизни.

Отсюда, опять же, на человека, организующего соответствующий технологический процесс, возлагается высочайшая ответственность «за» и куда он направляет свои усилия, что и для кого созидает, готов ли держать ответ за впускаемые в мир вещи, способен ли противостоять новым возможным угрозам, удержится ли?.. А это, в свою очередь, упирается в то, какими содержанием и смыслами наполнен его духовно-практический мир, выдержит ли его моральность, воля запросы бытия и времени. Высвободился ли он из-под скрепов производяще-буржуазного мироотношения, готов ли осуществлять заботу на высоте событийности?.. Ибо любые природоподобные и естественные технологии являют двойное назначение. А «дистанция» между ними довольно размыта. Не только знания, но, в еще большей степени морально-волевая сторона, тем самым, подвергается слишком большим соблазнам-испытаниям. Вот почему, скажем и это еще раз, современный отчужденный человек с целым набором буржуазно-присваивающих черт, принципиально не способен, не готов к освоению технологий четвертой волны.

Следующая опасность состоит в доступности и дешевизне новейших технологий равно их продуктов. Они крайне дешевы по сравнению с затратами на производящие технологии, не говоря уже об их наукоемкости, трудовых, энерго-и материалозатратах. Скажем, создание ядерного оружия как технология «третьей волны» — вещь, достаточно общеизвестная. Однако, реализовать ее с полным циклом способны далеко не многие экономики современных стран. Существуют, вместе с тем, технологии, для реализации которых нужны коллективные усилия довольно многих народов... Кстати, эти же усилия, если не всего населения планеты, каждой страны, требуются для преодоления тех глобальных проблем, которые данные и аналогичные технологии третьей и четвертой волны вызывают к жизни...

Между тем, являющиеся легкодоступными и дешевыми, новейшие (непроизводящие) технологии, как правило, несложно создавать. Особенно — средства доставки, использования их смертоносных продуктов. Эти средства как и доставку можно изготовить даже в кустарных условиях.. Собственно, зачастую они и не нужны.

Поскольку непроизводящие технологии малозатратны, не требуют особых усилий, их может сооружать и пользоваться кто угодно, в любой стране, даже у себя дома. А потому, доступная всем, кому угодно, данная технология, опять же, чревата весьма многими «соблазнами». Причем, — очень даже негативного, деструктивного характера. Повторимся, весьма важно потому, каковы те, в чьих руках она, куда они нацелены, на что — доброе или зло. Вместе с тем, если даже они нацелены на добро, то какого качества последнее: ответствует ли бытию и подлинной человечности?..

И, как мы видим, положительного ответа на все эти вопросы, стоя на производящей основе найти просто невозможно. Как раз потому, нельзя не указать на еще одну опасность, связанную с высвобождением человека из производства, с замещением человека новейшей технологией, ненужностью его на производстве, предоставленностью его как бы самому себе.

Действительно, как он будет существовать, что делать, как распорядится, станет «праздновать выпавшую «свободу ничегонеделания», вследствие выхода, того хуже, выпадения из производства? Между тем, современная техника буквально повально теснит человека в производстве. «“Интернет-разум” сегодня практически стал заменять многих специалистов: от медиков до юристов, поваров и дизайнеров, ремонтников и т.д., и т.д. Не знаешь чего-то — написал запрос в строку Яндекса, и уже знаешь, вопрос минуты. При этом на данный момент уже создаются такие программы и такие компьютеры, которые в скором времени будут выдавать по запросу оптимальный вариант ответа, то есть не набор ссылок, а сразу конкретный совет, что делать человеку в том или ином случае, ведь сам пользователь компьютера заранее известен поисковой системе, включая его уровень образования, специализации (мы это заполняем в полях социальных сетей, а потом нас ловит — в сугубо капиталистических пока целях, — пресловутая “Биг Дата”, рекламирует свое и “таргетирует” нас)» [582].

Эксперты считают, что к 2030 году автономные технологии отберут у людей 50 млн. рабочих мест. А к 2040 году более половины всех рабочих мест в мире. Идет (причем, не только в развитых, но и развивающихся странах) сплошная и повсеместная роботизация. Даже Россия не составляет здесь исключения. И это — не случайность, не что-то, могшее не произойти, хоть кой-кому и может так показаться, но объективная и неизбежная тенденция, примета нашего времени.

Но, спросим еще раз, что же делать всем тем, к тому же, сотням миллионов, даже миллиардам людей в масштабах планеты, над кем нависает и уже пала опасность оказаться без работы, за бортом производства, полностью «лишним человеком»? Тем более, — со всех сторон отчужденным, оскопленным в плане человечности, не нужным ни производству, ни обществу.

Выше мы не раз указывали: выброшенные навсегда за пределы производства, массы людей буквально низведены до состояния мусора, «отходов». Они, опять же, из производственных нужд (причем, преимущественно негативного характера) будут содержаться-таки обществом, дабы не могли чинить, приносить вред (как всякие, оставленные без догляду, отходы, которые, не говоря уже о содержащихся в них вредоносных «веществах» и энергиях, уже одним своим присутствием несут все растущую опасность). А когда мусора много, сплошь да рядом, когда он уже теснит, отнимает у тебя самого средства к существованию, когда его нужно как-то сохранять, из последних сил содержать... Ведь именно отсюда, из нужды как-либо совладать с такого рода «мусором», как-либо его утилизовать, «нейтрализовать», и возникают разного рода депопуляторские политики.

Оно и понятно. Даже тех, кто, еще участвует в производстве, может пригодиться, нужно все меньше и меньше. А с остальным, высвобождающимся в массовом порядке «балластом» уже не справиться: его просто не прокормить. И на что, уже доведенное в человеческом смысле до полнейшего дебилизма, обезлички, «атомарной пыли», полностью выжитые из производства? На что они пригодны, что положительного могут явить? Куда тогда их деть, как с ними быть?.. Ведь эти, как говорит Максим Калашников, «регрессирующие от поколения к поколению, флеминги» лишь все ниже проваливаются, архаизируются. В их сознании и поведении «всплывают самые дикие реликты Темных веков».

Даже при лучшем исходе дела, когда, скажем, люди еще сохраняются на производстве и даже как-то подвергаются социализации, поддержанию, — как-никак, «человеческий капитал» же, — до чего, опять же, они отчуждены? Об этом мы выше не раз говорили. А потому, рассчитывать на то, что как данная масса, не говоря уже о полностью выведенных из производства («мусоре»), так, тем более прихватившие власть, «высшие касты», — разве способны они будут совладать с выпадающим «раздольем» (от труда)?.. Разве ничегонеделание, «праздно-беззаботное шатание», или же удовлетворение довольно ограниченного набора потреб похотливого организма и извращенной фантазии не наскучит? Не насытишься ли всем этим в ближайшей скорости? А что потом? Для чего жить, в чем смысл? Что делать, как распорядиться собой, предоставившейся «свободой от...»?

Или, как некогда уже было, высшие касты, пользуясь своим всесилием, устроят себе эдакую космизированную индустрию наслаждений и массового туризма с «разгуляем», поглощением все новых и новых экстримов?.. Эта, некогда сработавшая отчасти попытка решения проблемы занятости, вряд ли что даст теперь... Мы видели, что возможности раскрутки «вещно» потребительской стороны человека в плане занятости довольно быстро натыкается на непреодолимые пределы.

Кстати, одним из (причем, затмевающим другие) «пределов» обнаруживается (откуда ни возьмись) смерть. К тому же, — в разных, иной раз, даже неузнаваемых обличьях. Не случайно ведь, ценностный набор современной западной культуры вмещает ее в качестве важнейшей и подминающей остальные.

Так что, высвобождение (равное изгнанию) человека из производства, благодаря новейшей технике, замещение его роботами, информационными системами, непроизводящими техническими устройствами, оборачивается для современного буржуазного мира не столько желанной целью, к которой капитал так страстно некогда стремился, сколько очередной «головной болью». И для положительного преодоления (спасения) ее в данных условиях вряд ли найдется какое средство. Увы, наготове и используются лишь негативные (преимущественно, депопуляторские) инструменты.

Но совершенно иначе обстоит с, обретаемой людьми и обществом, миром в целом, свободой при утверждении (даже настрое на это) событийного человеческого бытия. Это уже обнаруживается в условиях социалистического строительства. Время его неуклонно высвобождается по мере высвобождения труда людей, практики вообще из уз естественноисторической необходимости и открывает «царство свободы». Причем, не мнимой, не либерастической, но подлинной.

Становящиеся событийное человеческое бытие, осваивающе-произведенческая практика всецело отмериваются свободным временем. Событийное время не делится на, противостоящие друг другу в прежних обществах, необходимое и свободное времена. Причем, время там принимается за «свободное», поскольку человек в данное время не работает, пребывает вне производства. Время и свобода, таким образом, увязаны внешне, бессодержательно, не по сути.

Между тем, в процессе событийного человеческого бытия любой созижденный продукт, осветляющее мир устремление людей отмерены свободным временем. И время становится свободным в силу высвобождения самой практики, творческой активности людей, на каком бы поприще они ни подвизались. И высвобождается практика (труд), другими словами, становится свободной, поскольку впервые в истории выражает подлинную самореализацию человека в единстве с бытием.

Заметим, речь о свободном времени, не просто как о некотором внешнем «вместилище» известных материальных процессов, наделяемых свойством свободы, которое также переносят на время. Такой «перенос», (к тому же, внешний), вообще-то, совершенно не правомерен. И время как внешнее вместилище вещей, не имея никакого отношения к свободе, просто никак не может считаться свободным. Свободное время, вместе с тем, неверно понимать, вслед за царящим обыкновением, как известный отрезок времени вообще, в течение которого люди осуществляют себя после (или вне) работы, соответственно, вне общественно необходимого времени. Обычно полагается, что в свободное время люди отправляют собственные личные нужды и устремления, — заняты собой, самообразованием, удовлетворением своих (внепроизводственных) потребностей, — отдыхают, препровождают досуг и т.п. Часто даже из данного времени вычеркивают ту его часть, которая уходит на потребление. То есть, меры по восстановлению людьми своих растраченных на работе сил, энергии, здоровья, и подготовку их для последующего применения. Все это вычеркивается, поскольку «относимо к работе», «производственной необходимости» и т.п.

Строго говоря, как внешнее вмещаемым в него вещам, время, не имея ни малейшего отношения к свободе, точно также индифферентно к необходимости. Впрочем, — оно безразлично, безучастно ко всему внешне объемлемому, материальному содержанию, — что, как и для чего с ним происходит. Нет нужды доказывать неправомерность того, что время называют «свободным» просто на основании, что, вроде бы, вещи, внешне вложенные в него, свободны, и эта их особенность внешне присваиваема также ему, ничего при этом здесь не меняя, никак не преломляясь.

Нужда тем более отпадает, приняв, что сама характеристика свободы вещей, с которых совершается означенный перенос, тоже довольно поверхностна касательно данных вещей. Они считаются свободными, так как «не участвуют» в общественно-необходимом производстве, отстоят от него. Самое большее в этом смысле о свободе здесь речь может идти лишь как о поверхностно и распространенно понимаемой «свободе от...» в либерастическом духе. К подлинной свободе все это имеет, вообще-то, довольно далекое касательство. Вообще, не случайно, что в царстве производства свобода принимается и реализуется людьми в либерастическом духе. Производство как таковое не позволяет постигать, тем более, осуществлять свободу в подлинном смысле. Если последняя и возможна, то в крайне ограниченных пределах, в редких для людей ситуациях, случаях.

Выше показано, как следует понимать свободу, в том числе, применительно к явлениям человеческой активности, творчества. Вместе с тем, очевидно, что и время, коль скоро оно свободное, или какое другое, действительно, должно обрести данное свойство от материальных процессов, предметов и отношений, которые выражает: оформляет, отмеривает, объемлет. К тому же, — не внешне, но внутренне. Да так, что их (как некоторой системы, целостности) движение есть его (времени) сущность. А оно, в свою очередь, выступает абстрактно-общим «подвижным образом» данной системы. Причем, подчеркнутые моменты имеют место так, что время (впрочем, и пространство) ничего не значит, невозможно, бессмысленно вне и без данной целостности материальных явлений и их отношений. Описывать время, не характеризуя данную целостность, образующие ее элементы и соотношения, просто невозможно. О времени, не говоря о них, почти нечего (помимо, бессознательно подсовываемых, уже заезженных элементарностей из области механики и эвклидовой геометрии) сказать.

Вот, в таком смысле свободное время, как время свободы, есть ситуация, состояние дел, атмосфера, где все настроено и направляет человека на свободное самоосуществление. Эта атмосфера, дух, веяние, в известном смысле абстрактно-обобщенный, еще не четко определенный первоначальный всеохватывающий образ, и есть то, о чем следует вести речь, говоря о времени, в нашем случае свободном времени событийного человеческого бытия. Так, между прочим, приходит «время разбрасывать камни» или же время их собирать. Так приходит то, что называют известной исторической эпохой, эрой, этапом, стадией и т.д...

Вместе с тем, свобода, объемлемая собственным временем, не имеет ничего общего с либеральными ее представлениями. Труд людей свободен не от чего-то, не в смысле творить «что хочу», не для чего-то и т.п. Хотя, что-то от всего этого действительно налицо. Так, он (труд) свободен от мешающего ему проявляться в качестве осваивающе-произведенческого, неотчужденного труда. Свободен — от ограничений его, ущемляющих, отторгающих от бытия и подлинной человечности. Точно также, можно фиксировать в нем моменты «для...». Но самое главное здесь то, что перед нами активность экзистенциального, человеко-мирного, человекобытийного сущего, утверждающегося миром с бытием, озабоченно, ответственно, с ясным сознанием своей призванности и того пути, который именно он должен пройти, проложить в действительности. Причем, призванность, озабоченная активность, конкретный жизненный путь человека возвышаются до со-присутствия бытия. В его созидательной деятельности как осваивающем процессе бытие непременно со-участвует. Так что, если человек свободен для..., то, прежде всего, для мира, для бытия, для исполнения подлинной человечности, для сохранения в вершимом событийности. Разумеется, здесь на виду и родина, и семейный очаг, и даже личная жизнь...

В своем месте говорено также: преодолевающее человеческое отчуждение, осваивающе-произведенческое мироотношение, с неотъемлемыми для него общественной собственностью, событийной моралью, свободой, социальным равенством, возможностями человека всесторонне и гармонично формироваться, утверждаться в мире и многими другими моментами, о коих выше шла речь, — насыщают человеческую жизнь принципиально новыми смыслами, ценностными ориентациями, волей. Они-то дают ему по-настоящему и с полной ответственностью распорядиться спасительными возможностями развертывания мира, самого себя, предоставляемыми научно-техническим прогрессом, новейшими технологиями. Кстати, мы уже знаем, технологии данные просто несовместимы с частнособственническими производственными отношениями. Они предполагают обобществление всей собственности, искоренение использующе-потребительских буржуазно-присваивающих подходов и отношений, где бы то ни было. Не потому ли эта техника несет лишь негативы в условиях капитализма, что ее продолжают пользовать, утилизуют частнособственнически, бесчеловечно!

Уже при социализме вполне достижимо такое положение, когда новейшая техника, роботизация и информатизация будет повсеместно высвобождать людей, предоставляя им возможности самотворчества, самодеятельного развертывания созидательных способностей и нужд, для создания еще более развитых технических средств. Вместе с тем, внедряемая техника, роботы будут использоваться на благо всех граждан, социалистического общества в целом, на преумножение факторов событийности и произведения. Уже то, что направленность и результаты работы новейших технологий переориентируются с принесения сверхприбылей кучке олигархов на всеобщее, общественное благо, на событийность, в корне меняет существо дела. Этим самым изначально отсекается тот негативный эффект от внедрения роботов и других средств, замещающих человека в непосредственном производстве, который наблюдается в современных капиталистических обществах.

Стало быть, то, что теперь видится здесь «кошмаром», даже с приходом событийного социализма работает на благо всех, постоянно улучшая и повышая жизненный уровень граждан. Главное — обеспечивая реальные возможности для самодеятельного созидания и развития человека, высвобождения его подлинно инновационной энергии и сил, влекущих рост и расцвет общества за счет внутренних, импансивных ресурсов.

Надо только представить, какие безграничные просторы созидательной деятельности, раскрепощению творческих возможностей и способностей людей, включая экономику, предоставляются обществу событийного человеческого бытия с передачей, по возможности, всей сферы непосредственной предметизации техническим средствам, роботам, природным технологиям. Вместе с тем, открываются возможности расширения, развития самой экономики. «Ведь главным отличием коммунистической модели развития, — совершенно верно пишет цитированный выше автор, — является отсутствие границ в расширении экономической сферы деятельности» [583]. Самое главное, — он позволяет впервые в истории по-настоящему созидать человека, создавать для него равные и необходимые (материальные и духовные) условия для подлинного развития, развертывания созидательных способностей, потребностей, возможностей в открытости бытия и события. «По сути уже сегодня те или иные машины, оборудование, могут заменить гигантское количество специалистов и не только чернорабочих, но и врачей, учителей, чиновников, судей, полицейских, и т.д. и т.п. Пусть и не на всех этапах. Но все же это высвободит гигантские ресурсы для развития общества (именно если иметь целью развитие, а не регресс, как сейчас, для которого свободное время тождественно лени и безделью), часы и дни, умы и силы, опять же, которые будут вкладываться в развитие научно-технического прогресса, а не транжириться попусту» [584].

В событийном человеческом бытии труд перестает быть жертвой, внешней нуждой человека в целях самообеспечения. Причем, именно в качестве животного. Ибо большее (как жертва, как превращающий человека в животное, отчуждающий) производящий труд, в принципе, не позволяет, становясь иначе невыгодным, бессмысленным для его организаторов, хозяев. Ведь отсюда и произрастают разного рода мальтусы с ужасами депопуляторских политик! Отсюда головокружительные контрасты между богатством небольшой кучки «избранников» и нищетой, разложением, скотским состоянием всей остальной массы обездоленных, расчеловеченных существ...

В событийной действительности, утверждаемой, в частности, благодаря новейшим технологиям, труд, повторимся в который раз, высокопроизводительный, человечный, вместе с тем произведенческий. К нему сегодня объективно устремляет новейшая непроизводящая техника. А, с другой стороны, высокая производительность труда является условием и результатом развертывания потребностей и возможностей самих, осваивающе-произведенчески созидающих жизнь, людей. Ведь, как мы неоднократно подчеркивали, прогресс истории, обществ, в том числе экономик, — их обогащение, преумножение, рост, — все это в наши дни и впредь главным образом упирается именно в развертывание созидательности, инновационности, внутренних ресурсов, заключенных в самом человеке. Технический прогресс здесь лишь результат, одно из направлений развертывания самой человеческой созидательности, которая, к тому же, что следует никак не упускать из виду, неимоверно преумножается, поскольку событийно, осваивающе-произведенчески разворачивается.

В событийной действительности, далее, нет и быть не может лишних людей, безработных. Вместе с тем, человек не может быть отчужден как либо (во всяком случае, в производящем смысле, когда человек буквально измельчен в «атомарную пыль», безликую поставку производства). Событийная действительность настолько многогранна, нуждается в таком приложении человеческих сил, энергии, что ее всегда будет хватать на всех и еще столько же останется.

И это тем более так, поскольку труд, как мы видели, становится первейшей жизненной потребностью людей, игрой, поэтическим творчеством, способом существования человека. Перед нами свободное самовыражение человека, его со-участное соприсутствие вещам, миру, бытию. Впервые труд, как он выражен на индивидуальном, личном плане и труд в его всеобщей данности гармонически совпадают. Точно также выражают гармонию рост производительных сил, технического и человечески-созидательного прогресса и тех общественных форм организации и присвоения результатов созидания, которые характерны событийному человеческому бытию. Вот почему человек всегда и везде найдет место, время и потребность приложения своих сил, способностей, потребностей.

Главное, над людьми перестанет тяготеть безделье (к тому же, как праздность, желание убежать от труда), непонимание того, куда приложить силы, чем заняться, бессмысленность существования. Так что социализму с коммунизмом нечего волноваться относительно того, как распорядиться своим свободным временем. Оно, будучи подлинным, само определит, настроит людей на созидательную активность. Коль скоро человек исполнен жизненных сил, воли, ему есть что явить миру, создать на собственном пути, когда он знает, что должен делать, а существование осмыслено высшим светом события, — общество, с другой стороны, гарантирует разумно-необходимые условия для его бытия, проявления потребностей, способностей и возможностей, — в этих условиях всевозможным жизнепроявлениям потребительства, животного поведения, праздношатания, пустого времяпрепровождения, в принципе, не останется места. Для каждого найдется достойное поприще для приложения своих сил и энергии.

Однако, следует не упускать: событийное человеческое бытие не предполагает, чтобы люди вершили что хотят, причем, без разбору и беспорядочно. Точнее, верно, они могут позволить себе вершить что угодно. Но это вершение всегда конкретно определенно. И определенность данная проистекает уже из особенностей свободы как осознанной необходимости. Другими словами, это означает, что свобода, как и необходимость, равно остальные вещи, не есть что-то сама себе равная, не подверженная никаким вариациям. Она, короче, вещь, всегда конкретная. И последнее непременно определяет границы (область, волость, власть) свободы, — то, в каких пределах (необходимости) она возможна и где (в необходимости) кончается, что люди могут себе позволить, а чего нет. Точно также свобода задается рамками (необходимостью) общества: тем, в чем оно нуждается, что здесь нужно делать, какие задачи решать, чего сторониться. Событийное человеческое бытие тоже социально упорядоченное, организованное, даже в куда большей степени, нежели все предшествующие общества. Правда, верно и то, что это общество предельно децентрализовано, демократизировано. Причем, так, чтобы здесь, в каждой децентрализованной, скажем так, «коммуне», связанной со всеми остальными сетевой коммуникацией, получило полномерное развертывание то, что называется открытостью, информированностью, демократией со-участия, экзистенциальной заботой каждого обо всем, что вершится. Причем, — не только внутри данной коммуны, но также в мире, везде и всюду [585]. Нужно, чтобы «законы были написаны на заборах» (Т. Кампанелла); чтобы каждый не только активно участвовал в общественно-мирных делах, но также видел плоды своей активности, равно остальных сограждан, социальных институтов, должностных лиц. Все это вполне осуществимо, имея в виду современные средства массовой информатизации, телекоммуникации, инфраструктуры, транспорт и т.д. А главное — самих, осваивающих мир, событийно сущих людей, активных вершителей своей жизни и подлинной истории.

Да, так обстоит с событийным человеческим бытием, где человек живет миром осваивающе. Сегодня же человек всецело во власти реалий безбытийности, капитализма, многопланово отчужденный, обреченный, коль скоро делам суждено идти заведенной логикой, на смерть.

Перед лицом означенных угроз с опасностями от новейших технологий и «свобод», выпадающих ему сегодня, возникает, в дополнение к сказанному о четвертом этапе НТР (8.2.1.1.-8.2.1.2.) необходимость разработки на международном уровне принципиально новой системы гуманитарной, политико-правовой, социальной, технологической безопасности. Ибо существующая уже не способна удовлетворить вновь возникшие реалии с переходом к постпроизводящим технологиям и беспрецедентно возросшим возможностям человеческой активности. В свою очередь, как понятно, система безопасности должна базироваться на подобающем спасительно-мировоззренческом основании. Точно также нужна принципиально иная философско-этическая подготовка, ценностная ориентация людей, вытекающая, вернее, конкретизирующая данное основание. Выше мы не раз обоих касались. Однако, можно хоть сто раз заявлять, какой должна быть соответствующая философия и мораль, — какими качествами обладать, почему они должны составлять «костяк» международной системы безопасности, почему именно их следует положить в основу перестройки современной системы образования и т.д., — от этого в реальной действительности, увы, ничего не меняется. Господствующие либерально-глобалистские установки, политика, как раз, прямо и недвусмысленно нацелены против этой самой мировоззренчески-методологической позиции, уж тем более, практики. Так что последние нуждаются не только в приобщении к себе и освоении, но также в защите и вооружении ради идеологического, духовно-практического противоборства либерализму и, исповедующим его, силам зла.

Ведь именно либеральная мироориентация, теория, практика, политика, как раз, и обессмысливают, разлагают подлинные духовность, мораль, межчеловеческие, семейные вообще, общественные отношения, культуру. Да и сам человек, «освобождаемый от самого себя», низводится разного рода формами квазичеловечности, отдающими скотством, тленом. И совершенно не случайно, что именно либеральная идеология с политикой лежат в основе депопуляторских устремлений по перекройке планетарного будущего, захватившей уже власть над миром, «закулисной» кучки самозванцев. Очень хорошо об этом говорится в публикации известного блогера, Александра Русина [586]. С ним перекликаются, не нуждающиеся в рекламе, авторы, Михаил Хазин и Александр Леонидов [587].

sgaliev

Глобально-либералистские угрозы и их преодоление


Пожалуй, самая большая опасность сегодня идет от либерального крена современного мира. Силы, власть предержащие, «закулисье», исповедующие либерализм (а в последнее время предпочитающие неолиберализм), не заинтересованы в действительном прогрессе истории. Нет нужды им во всяких там «прорывах» в подлинно информационные (и дальше) пределы, постпроизводящую технику, действительность. Вполне достаточны глобальные порядки с господством финансово-олигархического транснационального капитала в мире и функционирование информации в том качестве, как сейчас явлена. Они вполне устраивает проживаемую ими жизнь, преследуемые цели. А технику, какой бы она ни стала, как бы ни обновилась, они намерены эксплуатировать тоже по прежним меркам.

У них достаточно «тяжелый груз» от прошлого и настоящего, который «сковывает» и мысли, и желания относительно исторических перемен, ведущих куда-то там в «утопические призрачности» всеобщих, следовательно, «ничьих» свобод со справедливостями. К тому же — за счет экспроприации их неприкосновенных богатств и власти над миром вместе с, производными отсюда, правами, «вольготностями». И все, уверены они, — ради каких-то там призрачных несбыточностей, «очередного вселенского обмана»: наделения каждого счастьем, благами, «с плеча» невесть каких «пустых понятий» (бытия, человечности, равенства и т.п.). Известно ведь: земные ресурсы ограничены. Прогресс производительных сил не поспевает за прибылью населения, ростом потребностей людей, вдобавок, деградирующих от поколения к поколению. О каких тогда «всеобщих счастьях» с радостями да справедливостями с «равными правами» может идти речь? Кому дано право лишать нас заработанных (с божьей помощью) достатков, достижений? Кому позволено менять сложившийся миропорядок, который, ко всему прочему, «наиболее демократичный», свободный и справедливый! Какая там светлая «апостольская община» ждет впереди? Что за «религиозные бредни»? «Мы, как были зверьми, так зверьми и останемся, и даже еще больше озвереем, избавившись от “психологических комплексов”, коими нас “травмировала” цивилизация...» [Александр Леонидов. Ткань истории: приговор либерализму // http://economicsandwe.com/8637F4F7BA...0%9C%D1%8B%29; его же: Роды? и урo'ды // http://economicsandwe.com/338152AB10...0%9C%D1%8B%29]. Так что, «долой лишних едоков», «долой устои, плодящие их». «Да здравствует депопуляция» И наша, «избранников», общепланетарная всесильная «власть», либерально-фашистское рабство! Вот, примерно в таком духе мировой капитал, возглавляемый своим «элитарным закулисьем», сквозь либерастические очки смотрит на нынешние земные дела. Главное — активно и небезуспешно кроит мир по собственным лекалам. Разумеется, все обставляется, так сказать, «в наилучшем виде». Доходят даже до известной софистической констатации-трюка что будущее, навязываемое ими, хоть и скверно, но «ничего лучшего история не придумала».

Да, силы капитала, вооруженного либерализмом, переходящим в неолиберализм, в современной своей данности, властвуя над миром, олицетворяя прошлое и настоящее, накрепко цепляются за производящий способ бытия, ставший чуждым подлинной человечности, бытийности. Располагая для защиты собственных интересов неимоверной военной, экономической, политико-правовой, финансовой и информационной мощью, они никак не служат росту человечности в человеке. Напротив разлагая ее, проча в угнетаемых массах скотски-рабское начало, превращая человека в «атомарную пыль», в безропотную «глину», - им и удается обеспечить, прочить и удерживать свое господство на планете. Собственно, они, не только не желают, но также не способны, не знают как совершенствовать жизнь, наполнить ее достойными смыслами и светом бытия. Остается лишь тянуть к небытию, даже с «благими пожеланиями».

Как очевидно, перед нами безоговорочное зло. Отвращаясь от бытия, человечности, исторического созидания, гонимое лишь жаждой обогащения, власти и самовыживания пожиранием всех остальных, оно не может принять социальную справедливость, равенство, подлинную свободу, права людей на достойную жизнь. Эти начала общественной жизни и самоосуществления человека для данных сил мрака не просто «заблуждения», но в высшей степени «вредные», чуждые «вещи».

Хорошо образно описывает существо данного мироотношения Александр Леонидов, уподобляя его «психологии мышей и крыс». Последние «живут возле любой мельницы, подъедая зерно, но понятия не имеют — что такое мельница, откуда и зачем на нее возят хлеб, кто и когда ее построил, и что будет, если она перестанет работать. Крысы исходят из данности: вот некое строение, а в нем мешки со вкусной жратвой. Далее их фантазия не простирается...» [Там же]. Аналогичное видение выражает другой автор, сравнивая современный либерализм и его носителей с «кабаном на свалке» [См.: Виктор Евлогин. Смерть времени: киста либерализма // http://economicsandwe.com/9EA33E0FF5...D0%BC%D0%B8%D].

Если в сегодняшней действительности подлинно свободная активность людей работает на благо, расцвет человечности, соединение человека с миром, бытием, во имя утверждения на Земле, скажем так, «царствия небесного», то ничто такое, цепляющихся за производство, либерализм «хозяев» современного мира, «мельничных паразитов» не интересует. Им достаточен привычный деструктивный набор «вещей» буржуазно-потребительского достоинства, коим довольно легко манипулировать и кабалить народные массы.

Реально человечество уже созрело для успешного утверждения информационности и даже выхода в событийность преодолением тупиков производящего существования. Больше, для нередких политиков и влиятельных правительствующих лиц, державшихся либерального крена, проясняется, что либеральный путь, мироустрой полностью дискредитировал себя [См., например: В преддверии саммита «Группы двадцати» Владимир Путин ответил на вопросы представителей газеты The Financial Times: редактора Лайонела Барбера и главы московского бюро Генри Фоя // https://www.discred.ru/2019/06/28/in...-tekst-video/]. Но силы от прошлого, зла, вдохновляемые либерализмом, полностью погрязли в последних: всячески тянут мир в разверзшуюся пропасть инфернальности. Повторимся, ждать от них спасительности, высвобождения современной истории из кризисных коллизий, удержания от падения в бездну, бессмысленно. В теперешней кризисности они, по-прежнему, намерены лишь, крепко цепляясь за власть, извлекать себе «дивиденды» с наварами [Развернуто обо всем этом см.: Алиев Ш.Г. Либерализм как квинтэссенциальное выражение производяще-капиталистической действительности // http://filosofia.ru/76784/]. В частности, — посредством всевозможных фашистско-депопуляторских моделей мироустройства [См. об этом: Павленко В.Б. Указ. Соч.; Золотухин В.А. Указ. Соч.» Покровский Г.С. указ. Соч. и др.]. Если они и освобождают человека, то разве что от самого себя, от мира, от бытия, иначе говоря, в небытие.

В конечном итоге, их стараниями вырождается, уничтожается все живое, история, мир на планете. И вроде бы, несущая смерть, злотворная поступь производства, действующих от его имени сил неотвратима: с ними нет (по крайней мере, для многих) чем бороться, их не преодолеть. Тем не менее. Несмотря на убийственно-негативную мощь, беспрецедентную опасность для жизни всего и вся, исходящие от них сегодня, силы зла (во главе с либерализмом в качестве идеологии и политики) не только не потеряли влиятельную притягательность, но находят поддержку, даже популярность. В этом прескверно-своеобразный парадокс современности, между прочим....

Высокая человечность, «ростки» подлинного будущего, истории, силы света, — отстаиваемые в современных условиях главным образом марксизмом, — никак не могут мириться с этим. Оно и понятно. У сил света и подлинной истории, достойного человека и бытия, будущего принципиально противоположные устремления. Главное — спасительный путь. Они полны уверенности, и им достанет ресурсов превозмочь производящие тупики с либеральным креном. Надо только встряхнуться, в частности, от «шока» перенесенного поражения в холодной войне, извлечь опыт и, собравшись, развернуться.

sgaliev

Некоторые стратегические моменты преодоления либеральных опасностей


Как нетрудно понять из сказанного в предыдущем разделе, преодоление либеральных опасностей, вообще, антилиберастическая борьба, в современных условиях приобретает тоже глобальный, всеохватный характер. В этом смысле ее неправомерно усматривать в ряду со, скажем, теми же мерами по преодолению технологических опасностей, могущих иметь место вследствие нерационального, ненормального освоения технологий четвертой волны НТР. По сути, антилиберальная борьба, преодоление либерального мрака в целом выступает тем, что призвано осуществлять революционно-освободительное движение сегодня, утверждая подлинную историю, прорывая завалы производяще-буржуазной действительности на путях к, ответствующим зовам бытия и высокой человечности, реалиям. Разумеется, описать весь этот многогранный комплекс светоносных мер и дел, — к тому же, часто-густо нуждающихся в открытии, осмыслении, — довольно сложная задача. Вряд ли она может быть реализована силами единственного исследования. Для этого нужна весьма серьезная, основательная коллективная работа специалистов. Мы же в нашем исследовании, поскольку касаемся данной работы мимоходом, сможем указать лишь некоторые, и то, выборочно взятые, моменты, чем должно бы заняться ближайшим образом подлинное революционно-освободительное движение наших дней.


Необходимость антилиберастического объединения

Разбираясь с реалиями теперешнего и наступающего дней для определения своей стратегии и тактики по преодолению либерального натиска по всем фронтам, современному, во многом разрозненному антилиберальному движению предстоит прежде всего объединиться, соединить свои усилия, натиск. Причем, объединительным центром их призвана стать самая влиятельная, до конца последовательная, действенно противостоящая либерализму и одерживающая над ним верх, как теоретически, так и практически, сила. Этой светоносной силой, несомненно было и остается только и только коммунистическое движение, строящее свою работу под знаменем марксизма-ленинизма, обогащающее и развивающее себя освоением всего положительного опыта созидательности, накопленного мировым человечеством.

И, коль скоро объединенное антилиберально-буржуазное движение случится, победа будет неминуемой. Лишь так преодолим либерастически-глобалистский «вал» темных сил. Он наваливается сегодня отовсюду: с Запада и Востока, изнутри собственной страны и извне, в теории и на практике, в искусстве и экономике, в быту и на работе, изнутри и извне каждого человека... Одним словом, нет сегодня места, где нет либерастических топей с хлябями, затягивающих человека.

А потому, антилиберальный, антиинпериалистический, антиглобалистский светоносный «кулак» должен стать весьма «увесистым» и многоплановым. Ибо может объединить весьма многих: «левых» и «правых», «верующих» и «неверующих», «южан» и «северян», «золотых» и «не золотых», «пожилых» и «молодежь»... Да, социальная база весьма внушительна. Людям самых различных «отрядов», регионов есть какой счет предъявить силам мрака и бесчеловечности, ведомым либерализмом, мировым закулисьем, вообще, капиталом. И следует предпринять все возможное ради окончательной победы над этой заразой: дабы дух ее больше не проникал в неподготовленные умы и дела людей, народов, чтобы она не дурманила «доверчивые головы». Пора, наконец, чтобы последние «отрезвели», исполнились подлинным светом.

Дело ведь до того доходит уже, что люди повально, — не считаясь с географическими, культурными и политическими границами, — сплошь залиберализованы: умственно и духовно опустошенные, захваченные «вещно»-потреблятской «тягой», гипнозом сил зла. Даже в случаях, когда, скажем, человек на словах выступает против либерализма, готов «воевать» с капиталом, «олигархами», «открещивается» от проводимой последними политики, — тем не менее, на деле, в поступках и отношениях к вещам безотчетно (будучи морально и умственно оскоплен) ведет себя против того, за что, вроде, выступает. Причем, — с полным «коробом», присущих данному поведению, негативных «аксессуаров», не ведая никакой альтернативы.

Впрочем, что от него, совершенно выхолощенного, буквально разложенного, обесчеловеченного, ждать?.. Выше мы касались причин данного, в общем-то, ожидаемого явления: они довольно ясны. Заметим здесь, дух (и психология) буржуазности, «вещного» потребительства, вкупе с раздуховлением и омассовлением, очень крепки и хорошо коренятся! К тому же, — перенасыщенные жаждой наживы, когда люди, вдобавок, отчуждены производством, мобилизованы на его обеспечение. А господствующая политика государства и фирм тотально и целенаправленно «пакует» их незатейливым набором примитивнейших нужд, программирует на буквальное вырождение.

Стало быть, силам света предстоит неимоверно сложная объединительная работа по всем направлениям. Да, просвещением, а главное, конкретными делами: борясь и отстаивая социальную справедливость, права, свободы и интересы трудящихся на любом поприще и доступными средствами, показывая реально, на делах истинность и действенность своей позиции. Повторимся, поступать, вершить правду, справедливость следует везде и всюду: в большом и малом, на работе и дома, в семье и во дворе. Вплоть до мелочей, ибо именно здесь, как раз, сегодня живится, затем прорастает самое опасное зло современности...

Лишь так удастся «вытаскивать» людей из буржуазно-либеральной «трясины», из-под влияния сил мрака и деструктивности, привлекать на свою сторону. Предстоит всячески, — вплоть до «хождения в народ» (причем, на современном уровне) и во власть, — стараться локализовать буржуазно-либеральную, вообще, западнистскую деструктивность, не позволять последней безнаказанно и бесцеремонно заправлять судьбами современного мира.

Но это, среди прочего, означает: современные силы света призваны быть должным образом вооружены. Хватит бряцать «кремниевыми прикладами» «времен Очакова и покорения Крыма». Подобные инструменты (даже взятые из первой половины двадцатого столетия) нынче не срабатывают. Нужно серьезно перевооружиться практически и идеологически, учитывая радикальные сдвиги в истории, на практике, в сложившемся уже мире, жизни.

Объединяющемуся таким образом, антилиберальному фронту следует с самого начала определиться:

— какими конкретно «ростками» созидательности и света наличная действительность располагает;

— какие силы и чины изведут на свет и одействят, таящийся в недрах производства, современной буржуазной наличности, мир подлинной свободы, справедливости, равенства и братства людей под сенью высшей человечности, бытия;

— какое место среди данных чинов антилиберальным силам подобает занять, в чем они усматривают свой смысложизненный настрой, борясь против либерализма, какие бы формы он ни приобретал;

— каковы в этой связи их тактические и стратегические цели, задачи, что конкретно делать, в частности, ради преодоления либерастических угроз, от каких форм и средств борьбы, в силу их исчерпанности, избавиться.

Так, по крайней мере, определившись со своими бытийно-историческими призваниями и смыслами, с, подобающими предстоящим задачам, средствами, тактикой и стратегией, очистившись от догм, иллюзий и ставшего неистиной, объединившиеся, вышедшие на событийные пути, современные светоносные силы, несомненно, будут следовать верным курсом. Спасительная же борьба их по «всем фронтам» против сил мрака, несмотря на крайнюю сложность, не окажется «зряшней», «безрезультатной».



Осваивающе-произведенческая практика как определяющее начало, цель и основание антилиберастического движения

Разумеется, разбираясь с кругом, предстоящих решению задач переустройства политики, экономики, социальной и духовной жизни, нужно не упустить главное. Среди прочего, — укажем, в силу чрезвычайной значимости этого момента для нашего исследования, — оно здесь, как и решение насущных задач других сфер общественной жизни, изначально коренится в практической основе. Потому, преобразования предстоит начинать не только и не столько в них, но, в первую очередь, в практике. Современная историческая ситуация тем, как раз, характерна, что предполагает революционный переход от производящей практики к произведенческой. Вот, этот-то переход и предстоит обеспечить прежде всего, коль скоро дело заходит о коренных преобразованиях означенных сфер жизни, цивилизации вообще. Именно, упраздняя производящую практику произведенческой, всемерно обогащая последнюю, пестуя ее «ростки» в наличных условиях, антилиберальным силам удастся в корне подорвать либерастические устои жизни. Причем, — как в духовной, так и материальной областях, как внутри человека, так и вокруг него.

Лишь на этой основе и в связи с ней, затем, должно вершить преобразования остальных, производных от произведенческой практики, сфер общественно-мирной жизни. Конечно, они тоже суть практические моменты в известном смысле. И, собственно, преодолевая возникающие здесь проблемы, мы, одновременно, и совершаем перемены в самой практике. Тем не менее, нельзя не видеть, что данные моменты суть, в лучшем случае, лишь частные проявления практики как таковой. Потому нередко может так сложиться, что, происходящее в данном конкретном проявлении, как бы мало связано с тем, что наблюдается в другой такой же частной области. Случается и так, что оно лишь отдаленно, опосредствовано несет на себе, а то и вовсе не преломляет (будучи исключением) общее, свойственное всем явлениям данного класса. Вообще, двигаясь от частного к общему, получить необходимые и общезначимые выводы, положения, тем более, осуществлять закономерные преобразования весьма проблематично.

В этом смысле важно, устраивая практические вопросы в той либо иной конкретной области общественной жизни, не терять из виду общее, то есть практику в целом, в ее всеобщей данности. И, исходя из такого видения, держась его, — осмысливать и развязывать вопросы в частных областях. О том же, что понимать под всеобщим (в нашем случае, практики), почему следует «отталкиваться» от него относительно особенных, единичных моментов и дел, а также касательно других вещей, с коими это всеобщее связано, — мы говорили выше (См. Введение, а также раздел 4.2.). Точно также, — о том, как содержательно всеобщее предмета непросто постигается, как важно вести дела прежде всего на данном уровне обхождения с вещами и как опасно таким обхождением небрегать.

В общем-то, реализуя означенные задачи осмысления и обновления практики, правда, в доступном нам, — ограниченном, тем не менее, предваряющем серьезный подход к предмету, плане, — выполнено наше исследование. Существо практики представлено здесь во всеобщей (в означенном смысле) данности, по крайней мере, в наиболее важных своих особенностях. Самое же главное, мы, — показав, какой она должна быть обновленная, дабы спасти современный мир, удержать человека на «лезвии бритвы» событийности и на путях подлинно-исторического будущего, — установили, что именно осваивающе-произведенческая практика есть то самое содержательно всеобщее в практике, о чем говорим, зовем. Под углом зрения данной практической всеобщности же, очерчены (пусть и предельно общо и не все) пути и средства, выводящие из, поразившей современный мир, глобальной и абсурдно-губительной кризисности.

Только, настроенные на утверждение осваивающе-произведенческого способа человеческого бытия, избавившиеся от не вынесшего «критику времени» в теории и практике, внимая зовам бытия и истории, объединенные силы света и подлинно исторического прогресса обретут твердую почву под ногами. Спасительный путь утверждения событийного человеческого бытия, осуществляемый произведением, не окажется призрачным, «несбыточным». И пройти его, как и реализовать другие задачи борьбы за подлинное будущее, конечно же, невозможно без солидаризации в единый кулак добротворческих движений, их энергии, духа, борьбы.

Кстати, важнейшим аспектом реализации стратегии перевода производства на произведенческий путь для революционно-освободительных сил должны стать, — причем, независимо, обретут они власть или нет, — дальнейшее обновление, развитие практики (пусть и производящей), формирование ее адекватного понимания и реализации, решение остальных задач общественного строительства на основе подлинно практического подхода. В целом, как бы реально дела ни складывались на том либо ином конкретном поприще, успехи действительного обновления практики идут на руку нашему (революционно-освободительному) движению и объективно лишают силы сопротивления почвы под ногами, возможностей для «маневра».



О сотрудничестве в борьбе

В этом смысле революционно-освободительному движению в заботах подлинного утверждения практики, среди прочего, сегодня нет непременной нужды захватывать власть. На это, как известно, нацеливает сложившаяся теория социалистической революции, полагающая, что лишь благодаря захвату власти открываются возможности непосредственного строительства социалистического общества. Полагается при этом, что достигнутый уровень развития производства (производительных сил и производственных отношений) в качестве материальной основы должны быть достаточно развитыми для возведения нового здания социализма. Даже специально предупреждают-предостерегают, что социалистическую революцию не следует начинать до того, как соответствующая материальная основа не разовьется. Небрегающих же данным предостережением, всяко заклинают, клеймят, выражая сомнение в успешности предпринимаемой ими затеи. Как бы там ни было, в классической теории социалистического строительства, тем более, социалистической революции мало что говорится относительно судьбы материального фундамента, на чем намереваются утверждать социалистический миропорядок. Того меньше говорят о практике, способе существования, протекания как самой революции, так и процессов социалистического строительства. По умолчанию, тем не менее, принимается, этим способом существования («фундаментом») выступает производство. Об историческом месте, сути, особенностях, просторах, предоставляемых им человеческому развертыванию при этом совершенно не задумываются, довольствуясь лишь опытом сугубо экономического подхода. Предполагается, опять же, коль скоро революция в форме захвата буржуазной власти трудящимися во главе с рабочим классом разражается (в добавок, оказывается успешной), что материальный фундамент готов, созрел именно для социалистических преобразований.

Подчеркнем еще раз: он не может быть не чем иным, как производящим. То есть, производством. Таким образом, в конечном счете, теоретики и практики возводят социализм, как и капитализм, на наличной (сегодня, в производящей данности) практике, при общих для обеих систем структуре и качестве производительных сил. Соответствующие социальные, политические, правовые, другие надстроечные формы образуются и преобразуются в обеих системах на данной общей основе.

Что говорить, коль скоро базисные начала (производственные отношения) социализма формируются таким же образом. И, тем не менее, это все в целом называется социалистическим строительством. Не берется во внимание, что при таком созидании новой жизни, когда материальная, (также экономическая) основа сохраняется общей с капиталистической, реальные подлинно социалистические свершения в принципе невозможны. Достигаемые все же, — благодаря титаническим усилиям, огромным культурным, человеческим и прочим лишениям, — «успехи», страдают большими перекосами, изъянами. И всегда сохраняется угроза реставрации, переориентации жизни и дел в капиталистическом направлении, в буржуазном извращении социалистической сути вершимого, в подмене социалистического содержания и духа буржуазностью.

Здесь мало как помогают производственные отношения, организуемые на началах общественной собственности. Ведь сама данная собственность (стало быть, отношения) при наличных производительных силах как именно производящих, вообще, при господстве производства не может быть обеспечена в полной мере. На собственности, как ни крути, сохраняется момент частностизации, «вещефикации», «атомизации» дел и людей. Стоимостные, Товарно-денежные отношения, социально-политические, экономические ограничения не дают общественной собственности развернуться в полную силу. То же самое — с трудом людей. Лишь с приходом осваивающе-произведенческого способа человеческого бытия в мире достигается подлинное обобществление с освобождением собственности и труда. Вот почему в социалистическом обществе, базирующемся на началах производства, встречаются элементы отчуждения, известной несправедливости, социального неравенства, всевозможные частнособственнические, потребительские, «вещные» и иные поползновения в психологии и отношениях людей.

Эти и другие, скажем так, «несоциалистические проявления жизни» тем более многочисленны и трудно преодолимы, коль скоро социалистическое строительство начинается на неподготовленной основе. Например, это имело место у нас, да и многих других странах, где, по тем либо иным (часто случайным) причинам, левым силам выпадает в руки государственная власть.

Больше того, несоциалистические формы будут иметь место и в обществах, более подготовленных для этого объективно в виде так называемых «родимых пятен». От них просто никуда не деться. И все же, хлопот с отклоняющимися от социалистичности формами поведения людей, тем более, общественных механизмов, социально-политических, правовых структур, институтов, общностей и т.д. здесь куда меньше, нежели в первом случае.

Так вот, готовить такое состояние действительности, — уровень развития производительных сил, ведущий к подлинному прогрессу капиталистического общества, стало быть, к кануну событийного человеческого бытия, начальной стадией утверждения которого выступает социализм, — конечно же, надлежит. В том числе и прежде всего — левым силам, коль скоро они уже сложились, созрели. Где только можно и доступно, им с самого начала предстоит: обеспечивая развитие производительных сил, соответствующие преобразования в обществе, экономике, — в том числе, дальнейшее обобществление труда и собственности, — служить обновлению общества по линии растущей социализации, достижения социальной справедливости, повышения благосостояния трудящихся, всего народа. Левым силам, активничающим в условиях капиталистической действительности, ни в коем случае нет нужды отстраняться от всего этого. Им ничто не мешает действенно участвовать в обновленческих делах и заботах общества везде и всюду, включая властные структуры, работу в тех либо иных корпорациях, общественных институтах, публично. Была бы воля, умение, готовность. И, как понятно, для подключения, осуществления данной работы вовсе не обязательно завоевать власть, приобрести господство над остальными общественно-политическими силами, в том числе либеральными.

Да нужно непосредственно и ближайшим образом включаться в работу социализации и восходящего движения общества, причем, насколько и где это возможно. Дел и забот по обеспечению развития производительных сил (практики), научно-технического прогресса, общественных отношений, демократии, и подлинной свободы, подлинного человекообразования в данном направлении на всех хватит, никто не останется лишним.

И тут не просто возможно и уместно сотрудничество левых сил с капиталистами, пробуржуазными партиями и силами. Всемерное участие левых (особенно подлинных, марксистов) во всем, что обеспечивает прогресс практики как таковой, общества в целом — просто необходимо! Кстати, даже по сугубо объективным основаниям.

Достаточно сказать в данном отношении, что лишь марксистам под силу усматривать истину будущего, подлинно спасительные направления движения. Вооруженным диалектико-материалистической методологией, осваивающе-практическим мироотношением, им дано находить, указывать, направлять, предостерегать, даже подталкивать в истинно-спасительное русло истории буржуазную политику, силы, коль скоро последние впрямь намерены спасать мир, избавить его от неминуемых бед, складывайся дела самотеком, по буржуазно видимому. Тем более, следует оказывать всяческое сопротивление, означенным выше закулисным силам зла, которые утверждают на планете так называемый «новый мировой порядок»...

В целом, буржуазное сознание объективно, — из-за изначальной зацикленности на производстве, отпавшести от бытия, «вещно»-присваивающего мироотношения, саморазорванности, — барахтается в безвыходных противоречиях и тупиках. Страдающее в этом смысле, как сказали бы Ф. Гватари и Ж. Делез, «шизофреничностью», — оно принципиально не способно усмотреть настоящий спасительный путь, даже собственную выгоду. Потому буржуи в своей политике часто даже «стреляют себе в ногу» (а то и повыше), вплоть до самоубийственности. Если б, правда, они лишь устраняли таким образом самих себя, куда еще ни шло. Однако ведь, современная действительность как никогда раньше взаимосвязана и взаимозависима. Суицидная буржуазия потому тянет за собой в бездну и весь остальной мир. С другой стороны, вооруженный шизофреничной идеологией, верхом которой является, тем не менее, либерализм, идейно и духовно-практически опустошенный, современный капитал не только принципиально не способен сформировать людей и силы, которым по плечу решать задачи выведения человечества к подлинному свету и спасению из производящих инфернальностей. Ему даже не дано научить человека совладанию и ответствованию техническим достижениям четвертой волны НТР. Собственно, и технологии прежних волн капитализм использует извращенно, античеловечно, безбытийно, уродуя мир (включая самого себя). Именно здесь коренится причина торможения, в известном смысле даже стопорения дальнейшего научно-технического прогресса, о котором выше не раз говорилось. Собственно, либеральная политика, умонастрой, коим современное буржуазное сознание и практика живы, — это в каком-то смысле даже неминуемый удел его: исторически ограниченного, бессильного ответствовать современным зовам бытия, времени, истории. Так что, без помощи, направляющего участия левых сил во главе с подлинными марксистами-коммунистами современному капиталу, соответственно, миру вместе с ним, неминуемо грозит безоговорочная погибель. Это, между прочим, сознают и многие из рядов самого капитала. Почему и пополняют ряды левых сил, обращают свои надеющиеся взоры в сторону последних.

Потому, в сотрудническом, — того лучше, легальном, открытом, — участии левых сил заинтересованы и сами капиталисты. В субъективном смысле, оно для них — куда спокойнее, понятнее, не тревожит... Главное — служит известной спасительной «зацепкой» на вызволение из темени, куда они сами себя загоняют. Непослушных же, нерадивых, упрямых, злокозненных буржуев, правителей, движения революционно-освободительные силы, конечно, тоже не оставят в покое: будут постоянно указывать, доказывать им, что делать, куда идти (причем, в их же интересах). Левые силы в такой работе часто даже будут напоминать назойливых шмелей, гонящих «ленивцев», заставляющих последние шевелиться, не впадать в опасную дремоту, работать ради спасения, движения вперед...

Повторимся, сотрудничать с господствующими порядками, властью, в том числе пробуржуазными движениями, партиями в означенном плане, левым силам ничто не мешает. Напротив, очень даже нужно. В данной работе они, повторимся, призваны не просто сотрудничать. Но сотрудничать, трудиться так, чтобы утверждать начала подлинной практики, подвигать капиталистов, чтобы утверждались осваивающе-произведенческие начала, формы жизни и труда, высвобождающие и подлинно разворачивающие созидательность человека, его событийное существование. В конце концов, ведь во всем этом и капитал объективно заинтересован, будет иметь, скажем так, «выгоду».

Да, в этом разрезе нужно добиваться, чтобы современный капитал не тормозил научно-технический прогресс. А складывающиеся общественные порядки не извращали место и роль человека как момента практики. Нужно добиваться, так обустраивать дела внутри и вовне страны, между народами, чтобы каждое нововведение осветляло жизнь. Нужно постоянно заботиться, чтобы любые общественно-практические преобразования полнились присутствием бытия. Собственно, во всем этом, как и многом другом, состоит осуществление на деле практического подхода, реализация практики в делах и созидательной активности современных революционно-освободительных сил, борющихся против либерализма. В том числе — в его собственном стане, на его поле брани. Повторимся, в этом и коренной интерес любого человека, включая даже буржуа по здравом размышлении. Вместе с тем, в такой своей работе левые силы могут позволить себе идти на так называемые «компромисы». Важно только, чтобы последние не уводили борьбу в пустоту, в чужие станы. Компромисничать можно в формах борьбы, в выборе «спутников», «партнеров», места, времени. Даже – в осуществлении кой-каких не столь значимых тактических устремлений. Однако, решение важнейших тактических задач и целей, тем более стратегических, — ни в коем случае не допустимо..

sgaliev

Строительство социализма и событийное человекообразование


Изложенное только что позволяет понять (и об этом еще речь впереди), почему практический подход, работа по утверждению и развитию практики как таковой предполагает от современных революционно-освободительных сил не столько борьбу за власть, сколько борьбу за качественное обновление самой практики. И, прежде всего, ее сердцевины, производительных сил. А здесь — человека. Тем более человека, — поскольку он является, по большому счету, не только центром производительных сил, но также производственных, любых других общественных отношений и дел, ведущих к событийному человеческому бытию, реально начинающемуся, повторимся, социализмом.

И такой (событийный) социализм по сути не утверждаем на исключительно производящей основе. Его здесь лишь следует готовить. Если ему «повезет» объявиться в условиях производства, то с самого начала и главным образом он призван заняться именно качественным обновлением производства, преобразованием его в произведение.

И, конечно же, параллельно, шаг за шагом, вместе с преобразованиями производительных сил, предстоит обновлять, совершенствовать, очищать от частнособственнических наносов производственные и другие общественные отношения. А по мере очистительной и оздоровительной работы, — воздвигать постепенно надстроечные этажи социализма, событийного человеческого бытия. И, как должно быть понятно, повсюду данные преобразовательно-созидательные процессы непременно во главе угла держат человека, образование его в духе событийности.

Верно, до сих пор социализм на планете строился при сохранении без изменения наследуемых от прежних (капиталистических) порядков производительных сил, практики в целом, с доступной им, производительностью. Последняя, кстати, никогда не могла быть полностью раскрытой из-за, так либо иначе, но постоянно ограничивающей рыночной конъюнктуры, кризисов перепроизводства и т.п.

Понималось, конечно (впрочем, как и при капитализме): надо повышать производительность, развивая производство, в первую голову производительные силы, «совершенствовать» все это: «изобретать», «внедрять», даже «активизировать человеческий фактор» и проч. Тем не менее, до сущностных перемен в производительных силах (следовательно, в самой основе, сути производства) речь не шла.

Говорили даже о создании (так и не понятой) материально-технической базы социализма и коммунизма, отличной от таковой у капитализма. Но, разговоры, в принципе, не выходили за рамки общих фраз, теоретизирования, в лучшем случае, количественно-формального подхода к делу. Точно также обстояло с разговорами об интенсификации экономики, которая потому до исчерпания возможностей ширилась лишь экстенсивно.

И это все, как и другие вещи, не случайны. Повторимся, так складывалось, что реальный социализм (в нашей и других странах) вершился, по сути, на том же основании, что и капитализм: на экспансивном производстве, на тех же производительных силах. Даже экономическая модель хозяйствования («монетаризм») после смерти Сталина была перенята у капитализма.

Что говорить, коль скоро базисные начала (производственные отношения) социализма формируются таким же образом, в тех же, по сути, материальных условиях. И, тем не менее, это все в целом называется «социалистическим строительством». Не берется во внимание, что при таком созидании новой жизни, когда материальная, (также экономическая) основа сохраняется общей с капиталистической, реальные подлинно социалистические свершения в принципе невозможны. Достигаемые все же, — благодаря титаническим усилиям, огромным культурным, человеческим и прочим лишениям, — «успехи», страдают большими перекосами, изъянами. Всегда сохраняется угроза реставрации, переориентации жизни, дел в капиталистическом направлении, в буржуазном извращении социалистической сути вершимого, в подмене социалистического содержания и духа буржуазностью.

Здесь мало чего добивается властное (диктатурой пролетариата или общенародным государством) регулирование экономикой и обществом. Мало как помогают производственные отношения, организуемые на началах общественной собственности. Ведь сама данная собственность (стало быть, отношения) при наличных производительных силах и производительности как именно производящих, вообще, при господстве производства не может быть обеспечена в полной мере. Учреждаемая общественная собственность, как ни крути, сохраняет на себе момент частностизации, «вещефикации», «атомизации», присвоения дел и людей. Стоимостные, Товарно-денежные отношения, социально-политические, экономические ограничения не дают общественной собственности развернуться в полную силу. То же самое — с созидательным трудом людей. Лишь с приходом осваивающе-произведенческого способа человеческого бытия в мире достигается подлинное обобществление с освобождением собственности и труда.

Но ожидать всего этого от условий с господством производства, просто невозможно, бессмысленно. Вот почему в социалистическом обществе, базирующемся на началах производства, встречаются элементы отчуждения, известной несправедливости, социального неравенства, всевозможные частнособственнические, потребительски-присваивающие, «вещные» и иные поползновения в психологии и отношениях людей.

Понятно, учрежденный институт общественной собственности, соответственно, производственные отношения как-то смягчали частнособственнический дух производительных сил и других сторон социально-экономической жизни в плане обобществления, гуманизации. То есть, несколько декапитализировали, социализовали их функционирование и результаты, активность людей. Но, как очевидно из нашего осмысления практики (в частности, производства и произведения), этого очень даже недостаточно для утверждения подлинного социализма и коммунизма (событийного человеческого бытия).

Отсюда, кстати, довольно просто объяснить, почему в нашей стране так случилось, что общественнособственнические отношения в том виде, как сложились и функционировали вокруг наличных производительных сил с недостаточной производительностью, не могли развиваться, полностью высвободиться из-под частнособственнических напластований. Производительные силы (прежде всего человек здесь), к тому же, в данности, как они работают при капитализме и сложившемся у нас социализме, — тем более, когда перенята монетаристская экономическая модель Запада, — безоговорочно застопориваются, теряют возможность дальнейшего развития, прогресса.

Собственно, то же наблюдается и касательно современного капиталистического производства. Реально оно давно застопорилось. Потому-то, в ситуации безвыходности запускается модель финансово-спекулятивной экономики, чтобы затмить данный факт, выдавать желаемое за действительное, подменить действительный рост общественного богатства, экономики, производства фиктивными прибылями из воздуха, пирамид, финансовых накруток.

Повторимся еще раз. Производственные отношения при социализме, базирующемся на производстве, — как бы ни сказывались на обществе и человеке положительно, какие бы силы и энергию людей ни расковывали, — являют общественную собственность, вообще, свою общественность в довольно усеченном плане. О присутствии событийности здесь и говорить не приходится. И с самого начала их ограниченность предзадана возможностями наличных производительных сил (производящего характера). Надо так думать, когда Классики и программные документы коммунистов представляют коммунизм как общество, основанное на высокоразвитых производительных силах, последние Должны быть с самого начала непроизводящего типа. То есть, выбравшимися за пределы реализации практики производством.

Можно и так сказать. Производящая активность, настроенность людей, сознания, производящий характер функционирования производительных сил сужают, уплощают меры проявления именно общественной особенности производственных отношений в социалистическом, событийном смысле. Неоднократно указывалось, производство диктует частную собственность, капитализм. И, что бы там ни говорили, оно диктует последние именно состоянием и качеством производительных сил. Закон соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил тут никем не отменен. Точно также — обратное влияние производственных отношений на состояние и функционирование производительных сил.

Итак, вроде, возникает замкнутый круг: производственные отношения соответствуют наличным производительным силам, а последние, в свою очередь, ограничены состоянием производственных отношений. Вроде, обе стороны не ведут к социалистичности (во всяком случае, как бы хотелось, в чистом виде), обе опроизводствлены. Как выйти отсюда с целью социализации, обытийствления и тех и других, общества вообще? Как разрешить противоречие между явью и желанием, целями? Ответ, разумеется, как всегда, один. Дело упирается в человека!

Оно и понятно: как сказано парой абзацев выше, центром всех предметов, участвующих в нашей, скажем так, «диспозиции», выступает человек. На самом деле. Преследуемые цели людей, как и то, что они реально выражают, — везде во главе человек и только он. Вместе с тем, производственные отношения — это с самого начала отношения между людьми. Люди (человек) взаимоотносятся в производстве по поводу известных предметов так-то и так-то. С другой стороны, как известно, производительные силы на любом этапе своего движения включают в себя так называемый «субъективный фактор». Иначе говоря, перед нами то, что сегодня называют «человеческим фактором».

Роль последнего неуклонно возрастает по мере развития производительных сил. В современных условиях постиндустриализма, как при социализме, так и при капитализме, он приобретает беспрецедентную значимость. Точнее, — начинает главенствовать в производстве, в производительных силах, в решении всех социально-экономических и иных проблем общества. Не случайно ведь: именно на нем намереваются строить интенсивную, инновационную экономику.

Между тем, мы видели: как таковая последняя сегодня не срабатывает (во всяком случае, как бы хотелось, как ждали). Причем, ни в буржуазной, ни в социалистической реалиях. Точно также, стопорится НТП. Переход к новейшим технологиям четвертой волны пробуксовывает, вплоть до невозможности.

И все, — из-за качеств, особенностей человеческого фактора, «человеческого капитала». В обеих общественных системах он одинаково формируем насквозь производяще. Так что, коль скоро сегодня испытывают «трудности», «невозможности» решать насущные задачи экономики, политики, вообще, дальнейшего развития, - причину этих неудач следует искать, прежде всего, в особенностях человеческого фактора, сформированного на производящей основе. Причем, мало значимо, где его образуют: в условиях, так сказать, «победившего социализма», или в цитаделях капитализма. Верно. В обоих случаях перед нами производящий человек, с целым регистром «достоинств» «вещно»-присваивающего, безбытийного мироотношения, не раз оговоренных выше.

Пусть при этом социалистический производящий человек рядом своих черт выгодно выделяется перед буржуазным. Однако, в немалом числе проявлений он остается тем же. Потому, между прочим, нынешнему контрреволюционному режиму, сложившемуся у нас после августа91, удалось так просто и легко «возвратить» социалистического человека в лоно капитализма. Причем, — самой худшей пробы...

Мы неоднократно указывали: переход на осваивающе-произведенческие пути, преодоление производяще-присваивающего мироотношения — хоть оно объективно уже затребовано всем ходом дел, — одна из самых трудоемких задач, когда-либо выпадавших человеку. Во всяком случае, в их круг она уж точно входит. И тяжесть ее, главным образом, от бешеного сопротивления производяще-либерального мира. Ибо он, будучи пока неимоверно крепок, могуществен, полон волей к власти. И он настроен не просто сопротивляться, а на насильственное сохранение своих античеловечных и безбытийных устремлений, наличного положения вещей, где элитарно-банкстерский панамериканский глобалитет правит бал. Больше того. Как мы видели, он ведет активное наступление в целях насаждения своего «нового мирового порядка».

Но справиться с его сопротивлением и злотворными устремлениями, соответственно, преодолеть производство вообще произведением вполне доступно людям, осваивающе-произведенчески, событийно образованным, составляющим, как говорится, «костяк» современного революционно-освободительного движения. Вот почему, важнейшим стратегическим приоритетом данного движения является и будет приобретать всерастущую значимость событийное человекообразование.

На самом деле, людям, — причем, не только деятельным участникам движения, — предстоит осваивающе и событийно образовываться, образовывать. Что очевидно, для совладания с многоразличными задачами антилиберальной борьбы, созидания подлинно-исторических реалий, они уже должны быть. Где же их взять, как образовать?

Иначе не может быть: поначалу такие люди объявляются как бы самостоятельно, путем самообразования. А затем, — собравшись некоторой «критической массой», включаясь в активную жизнь, создавая подобающую систему образования. Причем, в узком и широком смысле.

Несомненно, чтобы сложиться и сформировать человека-устроителя осваивающе-произведенческой реальности, предстоит радикально преобразоваться и преобразовать, обновить наличную систему образования, перестроить ее на принципиально иной (постпроизводящей) практической (нравственной) и духовной (моральной) основе. А содержание и направленность — пронизать осваивающим мировоззрением, ценностной ориентацией. Эта разноплановая стратегическая задача и направление созидательной работы оговорена в книге «Образование событийного человеческого бытия (философские основания)», от которой мы постоянно отталкиваемся. Без, предлагаемого здесь, радикального обновления системы образования, — перестройки ее на постпроизводящей нравственной и моральной основе, соответственно, вос-питания людей осваивающе-произведенческим мировоззрением, духовностью, насыщения их событийным смысложизненным содержанием и направленностью мироориентации, — ничего в плане трансценденции производяще-безбытийной действительности в реалии подлинно-исторического человеческого бытия не выйдет.

По большому счету, исход антилиберальной борьбы и строительства нового мира, — все упирается в образование нового человека: кого создаем, кто он, как творит, как относится к действительности, что ждет, на что настроен, рассчитывает... Отсюда, снова-таки, обнажается не просто беспрецедентная значимость системы образования, но его (образования) первенство перед остальными аспектами человекореализации и строительства нового мира на сегодня.

И, снова-таки, в этом смысле чрезвычайно важно определиться с целями и задачами устраиваемой образовательной системы. Насыщена ли ее работа событийно-произведенческим содержанием и смыслами? Причем, как в широком (на уровне общества в целом), так и в узком плане.

Узкий план, в частности, предполагает знание того, чем и как конкретно наполнить и направить учебные дисциплины, занятия, программы и методы по части воспитания искомого человека. Нужно научить последнего осваивающе-произведенчески обходиться с современными реалиями: отношениями между собой и природой, межчеловеческими, мирными делами, техникой, производительными силами. По-настоящему образованный так, человек способен, преодолевая либерально-глобалистское сопротивление, буржуазность вообще, созидать, направлять творческую активность во благо всех людей, мира. Он будет иметь спасительно-осмысленную почву под ногами, вести к, достойному себя и бытия, будущему? Без подобающей в обозначенном смысле образованности современных людей, — Значит, от продуктивности и ответствования зовам бытия и времени системы образования, — ни одну из задач подлинно исторического движения и исцеления мира от вековечных «болячек» не решить. Никак не превозмочь инфернальные тупики и ловушки производящей действительности. Перспектива либерально- глобалистского крена с фашистско-кастовым мироустройством окажется неизбежной. Добьемся в области образования подобающего лада, настроим его работу на воспитание событийно живущих и произведенчески осваивающих действительность людей, тем самым, станем на подлинно спасительный путь, — тогда, как говорится, «И слава Богу!». Тогда, кстати, и замкнутый круг во взаимосцепке производительных сил и производственных отношений непременно разорвется, найдет свое разрешение.

А отсюда, в свою очередь, вытекает: в человеке, которого до сих пор система образования производит, — прихватителе, «атоме» подлежащем утилизации и утилизующем, манипулянте, — современный мир, коль скоро ищет спасения, не нуждается. Ибо именно от него как носителя и вершителя производяще-либеральных устремлений, — зло на планете. Нужен новый человек, причем, произведенчески созидающий себя и мир, историю. Борьба за него по всем направлениям — и до захвата власти, и после этого, коль скоро удастся, — главенствующий смысл и цель деятельности современных сил света и подлинной справедливости. Победив в этой борьбе, — победим и темные силы мрака, сколь бы «неприступны» и могущественны они ни были...

sgaliev

Строительство социализма и событийное человекообразование (продолжение)


Вот, в таком ключе (и в плане всего нашего исследования) главенствующая цель революционно-освободительной борьбы сегодня — это (повторимся, уже в который раз) человек: его означенное преобразование. Власть, экономические, политико-правовые, социальные и культурные реформы, — они должны быть подчинены именно данной (человеческой) цели.

Важно при этом понимать: вопрос идет не о том, что где-то там и как-то система образования в отрыве от «будней жизни», кулуарно будет «воспитывать» нам «инкубаторского» человека. Реальная и подлинная система образования ой как не замкнута узкими стенами школы, каких-либо культурных институтов. Все общество в целом, — от материальных оснований до социально-правовых, политических, идейно-психологических, аффективно-волевых проявлений людей, — вот реальная система образования. Причем, не на словах, но на деле. Без этого о победе над современными силами зла рассчитывать никак не приходится.

Созидая и утверждая осваивающе-произведенческую деятельность, — причем, и духовно, и практически, — люди, одновременно, будут созидать человека нового типа. Следовательно, общество, мир, человекобытийную действительность. Уже по мере строительства, формы, выражающие производяще-капиталистические порядки (включая систему образования), обслуживаемые либеральной идеологией, надстройкой, просто окажутся неуместными, станут отпадать. В своем кратком анализе информационной действительности [595] мы видели, что уже здесь это непременно происходит. Разумеется, не так-то просто оно вершится, но, в принципе, именно так.

Очень важно добиться признания, перехватить влияние, авторитетность, главенство в глазах всего народа. Тогда окажется возможным и решить вопросы власти. Но и до того, постоянно следует противопоставлять «болотной активности» сил мрака надежный заслон: «осушая», устраняя порождающие ее истоки, создавая условия недееспособности, ненужности. Причем, — на «практике»: реальными достижениями самостоятельной, черпающей силы из собственных ресурсов, подлинно народной политики внутри страны и за ее пределами.

Разумеется, нужны успехи и в «теории», идеологической работе. Коль скоро ее умело и плодотворно организовать, раскрепостить высокосознательную активность объединенного народа, — какая могучая созидательная энергия высвободится тогда!

И конечно, нужно уметь защищать свои достижения, успехи, самостоятельность, собственный путь. Классические средства на данном поприще уже недостаточны, если не устарели. Все это, опять же, требует весьма большого напряжения, ума, воли и самодетельной активности народа, его руководителей. Если последние честны, подлинно справедливы, бескорыстны, преисполнены высоким светом, — народ их поймет, признает...

И пора понять, одержание верха над силами (идеями с реалиями) зла должно совершаться не просто (по соображениям славно известной «революционной целесообразности»). В частности, — насильственным «избавлением» («вместе с носителями»), как бы этого кой-кому ни хотелось и чего, слава Богу, уже никогда не добиться. Победа в полном смысле желанна и достижима лишь через внутреннее перерождение темных сил. Добиться же этого, в свою очередь, можно и следует не столько, так сказать, «просветительством», в бесконечных спорах с дискуссиями, не в «теории». Времени для этого, кстати, уже не осталось. Победа достижима, главным образом, на путях материально-практических, социально-экономических, духовно-практических преобразований общественно-мирной жизни людей. Среди прочего, без достижения экономического (причем, изначально насыщенного постпроизводящими устремлениями) перевеса над погрязшими в производстве силами успех вряд ли будет обеспечен. И результаты НТП тут в помощь, поскольку объективно играют на перерождение производства.

Надо видеть при этом, результаты данные не только эксплуатируются в злокозненных целях, о чем шла речь. Распространяясь, так сказать, «по всем направлениям», капитал, пускается (даже порой против собственной воли) также по линии разумного, прогрессивного использования производительных сил, человеческого фактора. И данное обстоятельство, разумеется, никак не следует упускать из виду. Напротив, — учитывать его, всемерно помогать раскрутке научно-технического прогресса, соответственно, образования человека именно в данном направлении.

В делах борьбы и строительства следует поступать, как говорилось выше (10.2.2.2.), подобно грамотному врачу, пасторски. Установив квалифицированный диагноз, найдя явления нездоровости, «болячки», что уже мешает, несет зло, определившись с их причинами, — помогать «организму» освобождаться от всего этого. Да, где надо, предложить лекарства, хирургическое вмешательство даже. А где надо и можно, — лишь исправлять положение дел, восстановлением порядка, «исправлением вещей и имен». Так, устраняя беспорядок, ложные (и реальные) препятствия, факторы, которые мешают, угнетают органы, организм в целом нормально функционировать, самостоятельно развиваться, жить, — пасторски-врачебное лечение добивается успеха, исцеляет.

И начинать нужно с причин негативности, но не следствий. Причем, и с причинами тоже надо быть осторожным: далеко не все тут просто и однозначно. Есть возможность спутать причину с поводом. Есть причины, главные и второстепенные, невидимые, скрывающиеся за рядом других. Есть и такие, которые одновременно и здоровью организма служат. Нередко, одно и то же явление вызывается рядом причин. Случается, что среди множества сходных причин нет именно той самой, которая выступает подлинной «виновницей». А как часто в общественной жизни дела так складываются, что причина, вызвавшая известное следствие, вскорости сама оказывается следствием последнего. Сплошь да рядом, из-за взаимодействия, посылки и следствия меняются местами. Увы, и так случается, когда «виновница» наличных бед укрывается, трудно уловима располагаемыми специалистами «датчиками» и т.д. Здесь, одним словом, приходится быть очень внимательными, чуткими, осторожными, умудренными. Без осваивающе-произведенческого событийного подхода просто не обойтись...

Верно, во многом дела в обществе, как и организме, протекают ненормально именно из-за возникающих здесь «нездоровостей», перекосов, ошибочных решений, мер, акций. Устранив их, поскольку, как очевидно, все это несет уже зло, собственно, и обеспечиваемо нормальное существование, движение вперед, исцеление «больного организма». Эта общестратегическая установка, вместе с тем, служит и основанием для тактической, заботливой (пасторски-целительной) деятельности, политики касательно конкретного общества.

Так, сегодня (кстати, не только для нашего общества) стало очевидным, нет нужды держаться монетаристской или инновационной навыворот моделей экономик. Нет нужды, — к тому же, в целях капиталистической наживы и господства, — нагнетать экономику, гнать вал, надувать цифрами ВВП, другие финансовые пузыри. Разве нормально извлекать деньги из денег, так устраивать экономическую реальность, когда ростовщический и кредитный капиталы начинают вампирски царить над всей экономикой? А финансовые олигархи («банкстеры») прибирают к рукам глобальность и целеустремленно «очищают Землю от лишних ртов». Нет зачем, далее, строить экономику, производство, когда выпускается заведомо бесполезная продукция. Того хуже — опасная для жизни не только человека, но и природы. Незачем так планировать хозяйство страны, когда все подчинено каким-то процентам, цифрам, устраивающим, в лучшем случае, лишь производство (а обыкновенно корысть, алчность «хозяев»). Но никак не благо людей, общество, мир. Продукции должно быть лишь столько, там, сколько и где она нужна. И такой, — которая, опять же, полезна, экологична, не нарушает баланс между человеком, обществом и природой. Избавленная от своей «вещной» данности, она призвана служить подлинному развитию человека, обеспечению всем людям достаточных возможностей для раскрытия их потребностей и способностей, не говоря уже о преодолении нищеты, голодной смерти и других лишений.

Точно также, если очевидно, что дальнейшее экстенсивное развитие экономики невозможно, внешние резервы для развития исчерпаны, а тем временем, открываются невиданные возможности движения в интенсивном направлении, за счет подлинной инновации, — почему не направить ход дел именно туда?.. А коль скоро это кому-либо окажется «не выгодным», противоречит его корыстным и прочим античеловечным, безбытийным интересам, — почему его не нейтрализовать, лишив, в частности, тех «корыстей» и асоциальных поползновений, коими он страдает!..

И, разумеется, незачем плодить безнравственную экономику с политикой. Нет нужды намеренно нагнетать социальные противоречия, несправедливость, неравенство, господство одних над другими, безудержное обогащение небольшой кучки проходимцев-воров за счет обвального обнищания остального населения, что предполагается набором мер и рычагов так называемого «вашингтонского консенсуса»...

Несомненно и то, что пора покончить с разного рода формами отчуждения человека путем его «вещефикации», утилизации, манипулирования, превращения в средство обеспечения производства и т.п. Существует огромное множество кричащих недозволенностей не только касательно человека, но и системы образования, информатизации, морально-этической сферы, культуры, — собственно, всех сторон современной жизни. «Недозволенности» кричат, — поскольку продолжение дел в том плане, как это до сих пор велось, — неминуемо ведет к невосполнимым утратам, не просто пагубному, но гнуснейшему исходу для всего общества, мира, о чем замечательно говорит в своей небольшой публикации академик Авагян [596].

Потому-то данные «недозволенности» срочно пора изживать, преобразовывать. К тому же, начиная с причин, которые их вызывают, сохраняют. Первостепенное место в очереди подлежащих искоренению, разумеется, принадлежит «недозволенностям», обретшим глобально-негативный характер.

Но самое главное в данной заботливой работе то, что врачевание, исцеляющее спасение осуществляется всегда при неизменном участии, скажем так, «трансцендентных реалий»: «богов», матери-природы, бытия. Невозможно в принципе пасторствовать, исцелять мир без такого участия. Так, собственно, ближайшим образом высвечены сами выражения «целитель» («врач»), «пастор». Вообще, строить причем, произведенчески, общественно-мирную действительность, отталкиваясь от голой рациональности, к тому же, Нововременного (отпроизводственного) толка, будет совершенно неверно. И, надо заметить, ни одна подлинно философская система не предполагает подобную рациональность. Сродность данной системы с искусством и религией — порука тому. И осваивающе-произведенческое мироотношение не является исключением, напротив, надежной гарантией...

Важно еще, чтобы проводимые «оздоровляющие» меры не служили топтанию на месте, не обрекали общество на бессмысленное прозябание, как часто случается, коль скоро у «врачевателей» нет «точных лекал», понимания того что в данной наличности есть, главное, что нужно делать, во имя чего. Хоть нужно творить, устраивать дела в обществе и мире на основаниях целесообразности (как это, впрочем, имеет место и в самой матери-природе), тем не менее нужна и целеполагающая идея. Другими словами, некий «маяк», веха, нечто, вроде, прожектора, который как бы высветляет вершимое: отсекает, держит в тени ненужное, лишнее. Вместе с тем, — выводит из неведения все то, что ответствует, жизненно важно, служит движению вперед. Без таких идей-целей, образующих «идеологический костяк», как известно, мир подобен гнусному болоту.

sgaliev

Еще раз о борьбе за власть


Как нетрудно видеть из сказанного выше, почти весь обозначенный круг вопросов, равно многие другие, вполне доступны осмыслению и решению левым силам еще при господстве капиталистических порядков. Средств для этого, повторимся, хватает. Потому, во главу угла современной революционно-освободительной борьбы не обязательно ставить захват власти. Причем, — в качестве самой первой задачи. К тому же, — революционно (в том числе насильственно) реализуемой. Вообще, в современных условиях власть, скорей, следует добывать нереволюционными, «легальными путями». Главное — не столько формально, сколько содержательно, материально, не столько силой, сколько умом, умной политикой, могуществом спасительной истины. В таком ключе может вполне сложиться, что мир окажется качественно преобразованным, исцеленным при, вроде, той же власти. Но... Как это случилось, — даже и не заметили... А все потому главным образом, что преобразования жизни вершатся не привычно «шумными» (производящими) формами и средствами, но произведенческими (по мере их освоения). Стало быть, не удивительно, что «тихие», «бесшумные» перемены могут оставаться вне поля слышимости обычного сознания. К тому же, привыкшего под революционными преобразованиями понимать социальные потрясения, вооруженную борьбу, насильственные и беззаконные акции воюющих за власть сторон и проч. При этом, даже не важно, оказались ли эти тяжбы результативными, привели ли к коренному обновлению общества, мира...

Хотя, как мы не раз видели в последние годы, когда стали «модными» так называемые «цветные революции», захваты власти, насильственные государственные перевороты, вообще, «стихийные» революционные волнения, увенчивающиеся победой, с позволения сказать, «революционеров», делающих ставку на силу,- весьма зачастили в различных уголках планеты. Опыт подобных «революций», вроде, опровергает наши доводы о нежелательности революций насильственным путем, стихийным движением народа «снизу». Так ли это?

Мы полагаем, нет. Ибо при внимательном рассмотрении «революции» означенного типа, строго говоря, на революцию не походят. Ни к каким радикальным обновлениям общества «цветные революции» не ведут. Напротив, как правило, носят деструктивный характер, ибо насаждают реакционные режимы, марионеточные правительства, угодные метрополиям, США. Главное же при всем прочем, — они лишь кажутся стихийными, результатами выражения действительного протеста народа, его воли. А на деле являют весьма организованный, руководимый из единого центра (причем, извне), манипулятивно направляемый, заранее спланированный, процесс. Здесь поднятые массы выступают лишь инструментом, «завесой» достижения, по сути, чуждых им, интересов. Поскольку «революции» данного типа в целом деструктивны, разрушительны для наличного уровня и состояния общества, не затрагивают коренных интересов народа, выступают чем-то от «верхушечного переворота», — они объемлемы, скорей, понятием «контрреволюция». И, вообще, контрреволюции как таковые (в том числе «цветные») не выражая подлинные интересы народа, вершатся «верхушечно», далеко не широкими массами. Для их осуществления вполне достаточно небольшого отряда, общности людей, организованных и управляемых, «знающими свое дело», мейкерами.

Верно, правда, и данного рода «революции» способны привнести в жизнь общества немалый разор, хаос, деструкцию. Потому, даже их в последнее время пытаются организовывать тихо, бесшумно, без насилия, «за спиной» широких масс народа. Все же, «бесшумность» и «тишина», коими их закулисно протаскивают, не имеют ничего общего с таковыми от осваивающе-произведенческого осуществления социально-преобразовательных акций.

Тоже нужно сказать и о подлинных освободительных движениях, революциях, коль скоро они вершатся производящими путями. Тем более, — когда революции данные антикапиталистические, социалистические. Масштабы, радикальность и глубина их развертывания, объем вовлекаемых масс, заинтересованных и противоборствующих сторон, социальных, экономических, политических и т.д. сдвигов не имеют прецедента в истории. Они настолько емки, что накладываются на все и вся в жизни. Отсюда, связанные с ними, явления, устремления, последствия весьма разнообразны, разнонаправленно действуют. В том числе бедственно, неся немалые разрушения, коль скоро, вдобавок, вершатся стихийно, вооруженно. Современные, весьма тонко и сложно устроенные общественные системы могут просто не выдержать их стихийный размах, энергию. Тем более, — когда все это протекает в производяще-преобразующей данности.

Так что, процессы и результаты подобных революций, где бы ни раскручивались, будучи всеохватными, вместе с тем, плачевными, весьма дорого обойдутся народам, странам. Даже всей планете, имея в виду взаимосвязанность и взаимозависимость современного мира, яростное сопротивление либерально-буржуазных сил. Кстати, не из порой даже подсознательного приятия всего этого, сегодня так боятся слова «революция»? А революционеров уподобляют террористам, разрушителям порядка, нормальной жизни, всячески гонят. Да, не «в моде» нынче революции, особенно у власть предержащих, обслуживающих их структур и движений, в массовом, хорошо буржуазно «проветренном» сознании народа. Ибо не столь важно даже, что перехватывают их власть (это как-то поначалу не фиксируется, поскольку, как говорится, «сразу не болит»). Важно в первую голову, что «беспокоят», лишают людей «укатанной» жизни. Главное — весьма удобных порядков, где, к тому же, они при власти... Если и признается борьба за власть, вплоть до радикальных преобразований сложившихся устоев, — то лишь «не насильственными» (революцию обычно сводят к насилию) средствами, с сохранением «законности и власти», конституции, путем «постепенных реформ».

Вообще-то, аналогичные такому видению, подходы, дела в революционном обновлении наблюдаются далеко не только в наши дни. Во всяком случае, нередкие защитники наличного, сложившихся порядков, тоже, вроде бы, «не против» революционных перемен, тоже «за» радикальные изменения. Однако, они апеллируют к тому, что, мол, «народ» к этим переменам «не готов». Его надо предварительно подготовить. Потому, «давайте», говорят, заведомо сознавая неосуществимость предлагаемого, сначала «образуем», разовьем его сознание, готовность. А потом — и за остальные «преобразования» можно будет взяться.

Так, между прочим, уже рассуждали некоторые властные чиновники времен Екатерины II. Сама она тоже была, иной раз, не против освобождения крестьян, упразднения крепостничества. Вот, только, полагали (и царица), нужно сначала народ просветить, подготовить к этим новациям. Иначе ничего не выйдет: лишь страна развалится и т.п. Нетрудно заметить: перед нами — точно такая же риторика, как у нынешних власть предержащих. У людей, привыкших цепляться за сущее, дорожащих располагаемыми «удобствами», раскладом вещей, страшащихся непредсказуемых перемен, — всегда складываются подобные переживания и настрой. Даже — в среде самих революционеров, левых.

Как известно, противоборствуя и клеймя подобные предостережения с умонастроениями, — а их разделял даже Г.В. Плеханов в преддверии и по ходу Великой Октябрьской революции, — В.И. Ленин с большевиками твердо стояли на том, что поначалу революционных преобразований непременно следует захватить власть. А потом, — опираясь на нее (как диктатуру пролетариата, то есть революционного большинства народа), — властными рычагами осуществлять перестройку всего общества. Причем, начиная с материальных основ.

И, нужно сказать, такие установки в начале XX столетия, в пору Великого Октября были совершенно верны, и никакой альтернативы себе не терпели. При господстве индустриального производства, утверждающегося империализмом, человекопроизводство безоговорочно подчинено производству «вещей». Общество в целом, экономические, политические и иные социальные перемены вершатся преимущественно стихийно, объективно, как бы «за спиной людей», народа. Во всяком случае, контроль последних за объективным ходом дел довольно ограничен. Роль человеческого фактора, сознания народа в вершении исторических судеб недостаточно развиты. Объективно-Материальные условия, факторы (экономические, властные, политические) здесь безусловно главенствуют и задают тон, в том числе сознанию людей. Поскольку роль субъективного (человечески-деятельного) начала почти мало что значит, над людьми, отчуждая их, повсеместно царят разного рода «объективности», так называемые «надчеловеческие силы», структуры. И людям ничего не остается, как испытывать безусловную зависимость, подчиниться им. Потому-то вопросом первостепенной важности встает необходимость, во всяком случае, принимать непосредственное участие, включиться в функционирование этих «объективностей». Тем самым, — по возможности, завладев, направлять их активность, работу. Иначе в индустриальном этапе капиталистической истории просто невозможно: не совладать с данными надчеловеческими сущностями, структурами, царящими над человеком империалистически.

Поскольку в таких условиях вопрос о власти (как самой значимой надчеловеческой сущности, вместе с тем, ценности) приобретает первостепенное значение, — ибо располагая ею, открывается доступ к завладению и управлению не только субъектами, но и объектами стихийно вершащегося процесса, — цель всех политических движений, тем более, рассчитывающих на радикальное (революционное) преобразование наличных порядков, строя, является захват власти. Не случайно, в данных условиях главной и определяющей силой-фактором любой активности выступает то, что называется «воля к власти»... Потому-то теория социалистической революции в качестве ключевого момента объемлет вопрос о власти: захват последней, слом и формирование на ее обломках новой власти (диктатуры пролетариата), удержание последней и дальнейшее преобразование в общенародную социалистическую власть.

И важно здесь понять, что в описываемых условиях без революционного захвата (неважно, мирным или нет путями) власти, довольствуясь лишь легальными формами деятельности, апеллируя к реформам и проч., антибуржуазные, социальные революции в принципе, обречены на несбыточность. И не в том лишь тут дело, что господствующий класс, держащий и обеспечивающий свою власть, не уступит ее добровольно. Кстати, этого рода момент имеет место всегда, включая современные условия. Не осуществима антикапиталистическая, социалистическая революция без захвата власти трудящимися прежде всего, так как без захвата власти невозможно найти рычаги управления ходом дел в обществе в означенном только что смысле. Путем всякого рода реформ, парламентарной работой, внедрением даже во властно-исполнительские структуры этого тоже ни в коем случае не добиться.

А все потому, что система с самых низов и доверху работает, существует производяще. Реформирование общества, когда помимо производства человеку никакой способ человеческого существования в мире не известен, когда само реформирование тоже носит производящий характер, нацелено на совершенствование производства, в лучшем случае, — ничего, помимо производственных порядков, влечь не способно. Другими словами, в данном процессе мы будем лишь воспроизводить все те же формы жизни, все тот же строй, власть, собственность, распределение богатств, тот же социально-классовый расклад общества. Других реформ, реформ, выводящих последнее за пределы производства, в описываемых условиях просто не могло быть: люди этот «запредельный вывод» себе пока не усматривают. Производство, к тому же, жизнеспособное, располагающее резервами роста, застит им глаза. И ничего лучше капитализма, который, как полагают, можно бесконечно совершенствовать, реформируя, тем самым, продлевая его, для них не существует. Надо к сказанному заметить, что производящая реформа, будучи как таковая производящей активностью, не исцеляет предмет реформирования (общество), что характерно произведению, но лишь манипулятивно переделывает (подобно любой другой производящей активности) его. В этом смысле общественные реформы в плоскости производства, как производящие реформы изначально деструктивны. Стало быть, и сам реформизм как таковой — той же природы...

Точно также, силы, сумевшие-таки захватить буржуазную машину власти, намеревающиеся, тем самым, построить социализм, — коль скоро не усматривают для своей деятельности дальнейшую цель к означенной «запредельности» (причем, принципиально отличную от всего, что может явить капитализм), продолжающие, стало быть, в своем строительстве крепить производство, не настроенные на преодоление последнего, — рано или поздно обречены утерять обретенные завоевания. Созидаемый ими социализм неуклонно обуржуазнивается, скатывается назад. И революция завершается контрреволюционной реставрацией преодоленного вроде бы этапа в становлении общества. Причем, — в наихудшей данности.

Между тем, в современных (постиндустриальных) условиях, где-то проникнутых отдаленным светом произведения и событийности, дела серьезно меняются. Сегодня всякого рода вопросы о диктатурах, тем более, диктатуре пролетариата и проч., даже о классовой борьбе в традиционном смысле, — отдают известной абсурдность ю. Во всяком случае, нуждаются в существенной корректировке. Это все недвусмысленно подтверждается описанными выше особенностями постиндустриального становления. Постараемся обосновать высказанные соображения и ниже.

Объединенному революционно-освободительному движению наших дней, как замечено, вовсе нет нужды настаивать именно на насилии, «кровопролитиях» и проч. в деятельности по достижению своих целей и идеалов. Они, повторимся, вполне реализуемы мирно: без всяких там «кровопусканий», разрушений всего мира насилия «до основания» в один момент, «а затем...». Не случайно ведь, победы левых сил в современном мире, например, в той же Латинской Америке, да и Европе, достигались на путях легального (мирного) перехода власти в их руки. Правда, — столь же часто скорого перехвата правыми. Причем, — не без подрывной поддержки-руководства, даже насилия извне. Повторимся, сегодня вполне доступно так работать, когда при сохранении законности и власти, путем последовательных реформ достижимо весьма многое в освободительном процессе. Надо только, чтобы работа данная велась умело, последовательно, людьми, знающими: чего хотят, как нужно действовать, дабы исцелить страну, народ от настигших недугов, как вывести мир на спасительный путь из обступивших его тупиков наличного существования. Надо на социалистическую (да и всякую в современных условиях) революцию смотреть иначе, как она виделась преобразователями общества в условиях классического капитала. Нужно, короче, насытить революционное движение, работу осваивающе-произведенческим началом. В том числе в означенном выше смысле.

Но, с другой стороны, современным революционно-освободительным силам следует быть диалектичными: действовать всегда с учетом конкретно-исторической обстановки, с учетом реальной расстановки сил, реальных потреб и обстоятельств. Если, скажем, в обществе царит запрет на легальную деятельность левых партий, отсутствует реальная демократия, левые силы преследуются, подвергаются всяческим гонениям, — разве могут тогда они смириться с этим, не переходить на нелегальные формы борьбы, отстаивания своих идеалов и целей, вплоть до насильственного захвата власти? А что, коль скоро, опять же сложилась революционная ситуация, объективно власть имущие партии и правительство утратили дееспособность, авторитет, буквально парализованы, бездействуют или осуществляют явно преступную политику? Так ведь было, скажем, у нас, в 1917-м и не раз в прошедшие девяностые. Неужто в такой ситуации левым силам остается пассивно взирать на происходящее и не принимать активное участие в революционных свершениях, дабы возглавить стихийное народное движение, взять власть в свои руки? К тому же, когда она сама в них «падает»...

На самом деле. Если, далее, сложились объективные и субъективные предпосылки, — вызрела революционная ситуация, власть буквально зашаталась, падает, левые силы готовы, знают что и как делать, как ее подхватить и удержать, а трудящиеся массы активны выше обычного, готовы в своих выступлениях идти решительно и до конца, — почему не воспользоваться этим, не возглавить, опять же, стихийно складывающийся процесс и взять в свои руки, выпадающую из рук буржуазии, власть? И, вообще, почему бы по мере сил не готовить все это своей предшествующей работой? Тем более, — когда власть заведомо антинародна, антидемократична, действует в ущерб отечеству. Предательская, она ради гонки барышей горсткой олигархов, господствующего класса нещадно эксплуатирует население вплоть до его геноцида, изживания. Почему в таких условиях не ставить на насильственное свержение этой власти? Ведь, в любом случае, коль скоро реальная власть в руках и есть четкое понимание что делать, — разве не куда легче воплощать планы и цели, нежели в условиях полного безвластия? Хорошо обо всем этом написано в очень глубоких публикациях М. Долгова [см.: Долгих М. Моя революция // https://forum-msk.org/material/society/14995989.html; Его же: Это будет революция нового типа // https://forum-msk.org/material/society/14998687.html].

Конечно, социальная (особенно социалистическая) революция отнюдь не исчерпывается захватом власти. Она преследует весьма многие цели, призвана удовлетворить ряд коренных интересов народа, сил, ее осуществляющих. Опять же, здесь решение многообразных задач прямо упирается в вопрос о власти. Без захвата (в той либо иной форме) власти, — так во всяком случае, было до сих пор, — ни одно революционное устремление не реализуемо. Отсюда, завоевание власти (независимо, каким путем) очень важно. В том числе сегодня, ибо тогда куда проще строить новый мир.

Верно также, что обретением власти левыми, особенно в непростых условиях, еще не многое достигается. Ведь, власть, как пришла в руки, так и уйти может. Тем более, когда враги со всех сторон «не дремлют», готовы на любые козни. Уж сколько примеров на этот счет! Взять только «драчку», события в современной Венесуэле, в других странах Латинской Америки.

Так что, заполучив эту самую машину власти, нужно быть готовым: удержать ее, преобразить на новое служение, новые цели. Следует уметь сполна воспользоваться ею ради успехов в осуществлении намеченных задач и целей, в излечении общества от «болячек», в подготовке к новым свершениям. В том числе прыжку в постпроизводство.

Да, можно и власть захватить как-либо. Но, что, коль скоро общество, — и экономически, и политически, и социально, и, видимо, это самое главное, духовно, волей, — не готово распорядиться ею? Что тогда делать, коль скоро, обретшая власть, сила не ведает, как свалившимся «даром с небес»» подобающе распорядиться, во что употребить, куда идти, в чем подлинное движение вперед?.. Спросим и по-другому. Разве ведают современные власть имущие, — политики, руководители правительств, партий, движений, корпораций, ученые, — как выбраться из тех смертельных тупиков и завалов, которые они уготовили себе, производяще относясь к действительности, производяще строя жизнь? Ведь, какой бы ни была власть, как бы ни устраивалась, какую бы политику ни проводила, как бы ни тасовались производительные силы, на какие бы пути, в том числе устойчивого развития, ни уповали, как бы ни решались социальные вопросы, гуманизировали современную экономику, какие бы «толерантные» и мультикультурные политики ни осуществляли, пытались неолиберально консервировать наличные порядки, — это все ведь из басни о музыкантах на стульчаках дядюшки Крылова!.. Но вот, имей в руках обретшие власть, или даже располагающие ею, управители «Ариаднину нить», знай, что делать, — даже при господстве условий, явно незрелых для осуществления революционных преобразований, — сколь успешно ладили бы они с очередными задачами, с тем, как и куда идти, что делать!

Между тем, мы заметили: власть в современных условиях можно обрести и не захватывая ее. «Не захватывая» в том, обычном, понимании, как это до сих пор имело место. Разве захватывает человек как подлинный созидатель власть над природой, Когда вместе с ней сотворяет (продуцирует) подлинные произведения? Причем, Далеко не только искусства, но также из любого поприща сотворчества с матерью-природой. Разве властвует над исцеляемым человеком мастер-врач (лекарь)? Властвует ли в саду настоящий садовник, пастух в отаре, священнослужитель над паствой, приходом, настоящий учитель над учениками, такой же руководитель над сослуживцами? Где в дружной, любящей семье мы проявляем власть? Тем более, производящую. Мудрецы, великие учителя, пророки, водители народов, политики, снискивающие уважение, почтение, послушание, направляющие наш ум, сердце и волю, — неужто они властвуют над людьми? В дружном слаженном коллективе, — неужто здесь отношения строятся на основаниях власти? И везде тут нет односложного ответа. Везде власть как-то, быть может, присутствует, однако, в совершенно иной форме, нежели принято ее понимать повсюдно до сих пор.

И инаковость данная идет от осваивающе-произведенческого духа, Такого же духовно-практического отношения человека к другим людям, действительности, самому себе. Производяще живучий человек просто разучился так со-участно с бытием (матерью-природой) властвовать над вещами. Властвуя производяще, он навязывает свою волю и цели окружению, подобно тому, как «вещно», манипулятивно, утилизующе-произвольно действует в любом труде. Между тем, как очевидно из приведенных примеров, осваивающе-произведенческая активность, в том числе властная, совершенно иной природы: не навязываемая извне, со-участная, исцеляюще-сберегающая, создающая просторы роста, истовствованию вещей.

Потому, вооруженное истинными, осваивающе-произведенческими устремлениями, идеями, соответственно, действительным знанием что делать, революционно-освободительное движение даже без обретения реальной власти (повсюдно сегодня производящей по сути своей), располагая последней как бы виртуально, духовно, по возможности осваивающе, могло бы весьма многого добиться. Причем, — не только в победе над либерально-буржуазными порядками, но также на поприще преобразования мира на подлинно-исторических, событийных основаниях. Впрочем, оба момента теснейше связаны.

Вот почему, сегодня, — надеемся, нам удалось это показать, — самое главное в революционно-освободительной борьбе не столько завоевание власти (по крайней мере, в обычном смысле), сколько в духовно-практической работе по принципиальному преобразованию производяще-практического способа существования человека в осваивающе-произведенческий. И преобразовывать предстоит по всем фронтам, начиная, прежде всего, с «головы»: с сознания, образования в целом самих людей, народов. Именно здесь, в сознании, производство (по крайней мере, сегодня) коренится, продолжаясь в толщах материальности. Точно также, с сознания должно начаться произведение. С тем, — чтобы затем прорасти в материальность, практический, практически-духовный мир. Кстати, в таком преобразовании, когда следует начинать с человека, нуждается и сам капитал, коль скоро еще не утратил в себе ясность, трезвое видение дел. Антикапиталистическим, антиглобалистким созидательным силам потому следует и в данном плане осуществлять активную постпроизводяще-преобразовательную работу. При этом, — направляя последнюю в надлежащее русло, умело препятствуя заведомо ненормальным поползновениям, исцеляя и спасая, тем самым, мир.

Повторимся, такая созидательная работа реализуема, во всяком случае, при благоприятных условиях и без власти (в обычном, производящем понимании) в собственных руках. Тем более — в форме того, что называется «диктатура пролетариата»[b].

sgaliev

Дорогие друзья, я снова в строю!
Надеюсь, больше не пропадать!
Если честно, львиная доля моего пропащего времени была захвачена осмыслением проблемы диктатуры пролетариата,вообще, всего, связанного с этим. Думаю, кое в чем разобрался, а результаты попробую, если возможно, представить в отдельной теме.
В настоящем сообщении предлагаю Вашему вниманию вкратце свое понимание социализма. Полагаю также, и на эту тему тоже следует завести особый разговор. Между тем, видел: имеются темы на этот счет, - посмотрю, - возможно приму в них активное участие.
Настоящую же тему мы еще не заключили, хотя и уже недалеки от конца. Однако, к нему еще надо дойти.
Итак, вот пока мое видение социализма в кратчайшем изложении.


О социализме


По сути, социализм — это логический вывод, диалектически отрицающий результат движения капитализма в его классической данности. Вместе с тем, он выражает такой способ человеческого бытия в мире, который уже, — в силу исчерпания производящей практики, невозможности дальнейшего движения истории на ее основе, — выступает начальным этапом-ступенью утверждения практики осваивающе-произведенческой, благодаря которой мир обустраивается событийно (коммунистически). Производящая практика в лице капитализма на стадии индустриального общества выплеснулась множеством антагонистических противоречий, тупиков, завалов, выбраться из которых средствами, доступными капитализму, не способна. Отсюда, между прочим, историю настигает беспролазный глобальный кризис: капитализм в буквальном смысле вырождается, теряет положительно рациональный смысл, реальные возможности своего бытия. Как следствие, разражаются мировые войны, социалистические и национально-освободительные революции, антиимпериалистическая и антиколониальная борьба народов. Да, приходит Великий Октябрь. Открывается пора социалистической истории, призванной утверждать человека путями произведенческой практики как субстанции событийного человеческого бытия.

Исторический опыт показывает: социализм — не прямое и единственное следствие индустриального этапа истории. Последняя не разражается столь прямолинейно, осуществляясь, естественно, не по какому-то шаблону, единой схеме, однотипно везде и всюду. Так что, социализм, утвердившийся в нашей стране и других странах по завершении индустриализма, далеко не «случайность», не «ошибка истории», как это многим хотелось бы. Он (социализм) есть реально-историческое и непременное продолжение индустриализма, призванный завершить капитализм как таковой. Во всяком случае, устроители данного варианта истории предпринимают все доступное для подавления, устранения форм буржуазности, явивших свою неприглядность, негативы сполна, дабы на самом деле новое общество располагаемыми средствами служило народу, росту человечности и событийности в мире, формированию людей как высоко сознательных созидателей своей жизни. Социалистические дела обустраиваются так, чтобы оплодотворить производящий способ бытия людей (общий у него с капитализмом) семенами качественно новой созидательности. Произведенческие ростки, которыми, опять же, чревата производящая практика, обретают простор для восхождения, множения.

Важно, далее, понять, что хотя история на завершающих стадиях индустриализма (империализма, являющегося, согласно В.И. Ленину, «кануном социализма и пролетарских революций») вызрела для социализма, он не обязательно сразу и непременно замещает индустриальный капитализм. Вернее, он на самом деле замещает, однако, как постиндустриальный факт, явление, вызревающее до своей полноты далеко не Афиной Палладой, а как бы в итоге становления истории после индустриального капитализма. В этом смысле прямым вариантом движения после индустриальной истории является постиндустриализм как выражение еще сохранившихся у капитализма (кстати, благодаря НТП) реально-исторических возможностей. Он — даже более вероятен, нежели социализм, чему служит Целый ряд обстоятельств. Здесь и сохранение жизненных сил, живучести капитализма, начавшего, в силу «загнивания», спекулировать на достижениях НТП, экономики и социально-гуманитарных наук. Далеко не последнее место занимают имперские устремления, мифология, вера в незыблемость и единственность капиталистического миропорядка. Буржуазное сознание и ее власть настроены на бешенное сопротивление социалистическим переменам, нежелание угнетательски-паразитических классов расставаться с располагаемыми властью, богатствами, порядками, толкает их на самые крайние меры, лишь бы не лишиться своего господства, не «пропустить» социализм. Оно и понятно. Ведь все блага мира стекаются в их руки! Они могут человеческие, природные ресурсы, научно-технический прогресс безнаказанно и паразитически эксплуатировать для своих прибылей, увековечения собственного господства и действительности так, как все уже сложилось. Даже при социализме дух буржуазности настолько могуществен и укоренен в сознании, взаимоотношениях, активности людей, что, в конце концов, очень многие страны, ставшие на социалистический путь подобно России, не могут пройти его до конца, уступают контрреволюционному натиску. Видно, человечеству-таки, непременно следует перетерпеть, «переболев» капиталистическое постиндустриальное развитие, с тем, чтобы здесь постепенно, шаг за шагом, иной раз, даже против желания власть имущих, всем ходом дел по линии обобществления труда, собственности, демократизации власти и других сторон жизни, обеспечения прав и свобод, высокого жизненного уровня народа, развития социальной справедливости, человеко-бытийных отношений, буржуазный мир перерождался, перерастал в свою противоположность, социализм.

Верно, стало быть, что, хоть социализм и является реальной возможностью, итожащей индустриальный капитализм, но возможность данная, все же, такова, что может и не одействиться, даже преждевременна. Однако в итоге постиндустриальной истории социализм — наиреальнейшая перспектива, разворачивайся постиндустриализм в подлинном, главное, спасительном для человека и мира плане.

В этом смысле можно и так представить свершившуюся историю XXS столетия, где постиндустриальный капитализм, будучи прямым преемником индустриального общества, как бы выступает в двоякой данности. В одном случае, перед нами общество, прямо и непосредственно характеризующееся своей антикапиталистичностью. Оно устремлено обустраивать действительность, чтобы, искореняя, буржуазные элементы, созидать формы жизни, возвышающие человека, мир над системой капитализма. Это общество, коль скоро развивается нормально, подлинно, а именно преследуя цель событийного человеческого бытия (коммунизм), идет как бы по прямому, без извивов, цепляний за буржуазные «блестяшки» и «побрякушки». Тем более, — за антигуманные, безбытийные взаимоотношения, сознание и поведение людей, ценности, порождаемые производяще-буржуазной культурой. Общество делает все возможное ради реалий новой, событийной, подлинно человеческой и справедливой жизни. Его потому нельзя не считать социалистическим.

Вместе с тем, параллельно и противоборствуя ему, складывается, существует другой вариант жизни. Он пытается сохранить, продолжить все, чем по сути своей, характеризуется капитализм, буржуазность как таковая. Собственно, противоборство данных систем жизни, так либо иначе, выражает весьма многое в становлении постиндустриализма. Главное — в процессе его неуклонной социализации. Другими словами, постиндустриализм, — хотят того отдельные капиталисты, буржуазно настроенные люди, сообщества или нет, — прямо или опосредствовано, под влиянием сил социализма или нет, — но даже самим объективным ходом развертывания привносит в жизнь элементы демократизации, обобществления, социальной справедливости, свободы, равенства, событийности в общественную жизнь. Так либо иначе происходит известная конвергенция социализма и капитализма, которая, собственно, на итоговых этапах постиндустриального становления, а именно в информационном обществе, являет у постиндустриального капитализма весьма многое, что присваивает ему черты социализма.

Надо при этом оговориться. Речь о конвергенции идет не в смысле, как обычно это понимается. Полагают, что в данном процессе социализм, проскочивший в мир «по исторической случайности», тем не менее, в итоге своего существования будет неуклонно «поглощаться» капитализмом. Между тем, дело обстоит, как раз, принципиально противоположным образом. Сам капитализм, — даже если б социализма в реальности не было, — по мере своего прогресса, движения к исчерпанию, будет все более наполняться социалистическим содержанием, смыслами.

Так что капиталистически разворачивающийся постиндустриализм тоже, — иной раз, даже против воли, субъективных устремлений капиталистов, власть предержащих, разного рода монополий, — объективно движется в социалистическом направлении. Ибо именно данное направление в объективном плане самое оптимальное, всего более отвечает запросам жизни. Их весьма часто капиталисты не понимают, но, поняв, сами же потом пытаются воплощать. Вот почему, особенно на заключительных этапах постиндустриализма, когда сопровождающий его глобально-планетарный кризис предельно обостряется, вплоть до того, что человечество буквально поглощается инфернальной пропастью, социалистические элементы, без того прочащиеся с развертыванием постиндустриализма, предстают буржуазному сознанию, включая властное, единственно возможным и истинным, спасительным путем. Капиталисты, независимо от статуса и места в структуре власти, экономики, не против открыто и деятельно ратовать за социализм, вполне устраивающий их.

В силу вписываемости в капитализм социализма, дело даже доходит до того, что многие левые начинают отказываться от последнего. Они полагают, что он — достояние, момент, пусть и вершинный, завершающий, но капитализма. Капитализм и социализм, говорят они, «неотторжимы». Основные идеи, несомые социализмом, вполне реализуемы буржуазным обществом. Любой капиталист не может их не принять, если хочет выжить, сохраниться. С этим «открытием» среди некоторых левых и стал бытовать недвусмысленный девиз: «прощай, господин социализм, да здравствует коммунизм»...

Признавая, что в таком отношении к социализму присутствует известная мера истины, все же, полностью принять ее не следует. Верно, что социализм, хоть и выступает, вроде бы, антиподом капитализма, и в этом смысле не имеет с ним ничего общего. Но верно и то, что антиподом ведь какая-либо вещь может выступать относительно второй вещи и в качестве результата ее (второй вещи) развития, движения вверх. Другими словами, — когда некоторая вещь в своем диалектическом развитии преодолевает самое себя, переходит в свою противоположность. На самом деле. То, во что она перешла как противоположность исходному состоянию, становится чем-то отрицательным (антиподом) данному состоянию (чем вещь была поначалу). И, вроде, между обоими состояниями, — исходным и результатом, — нет ничего общего, они, вроде, исключают, отрицают друг друга. Однако, это не совсем так, ибо перед нами не простые отрицания, а отрицания одного и того же в себе самом. Потому результат как отрицание исходности есть не что иное, как свое отрицание этой исходности, то, во что последняя вылилась. Можно даже сказать так, что это отрицательное есть некоторый итог развития, совершенствования, высшим уровнем самодвижения изначальной вещи. Вот, так обстоит и в нашем случае с капитализмом и социализмом. Как бы последний ни отрицался капитализмом и как бы социализм ни противостоял капитализму, они в конечном счете суть одно, глубоко взаимосвязаны. Если б мы остановились на этом выводе, приведенный только что взгляд кой-каких левых на социализм, был бы несомненно верным.

Однако, этим видением дело не завершается, коль скоро речь идет о диалектическом движении, о развитии вещей как диалектически становящихся. Отсюда вытекает, что высшая точка в становлении какой-либо вещи, будучи ее завершением, отрицанием, противоположностью, как таковая уже выходит за пределы данной вещи в целом и того цикла, которым она (вещь) разворачивалась. Разумеется, выходя с одной стороны, она, со стороны другой, также и сохраняет общность с тем, откуда выросла. Потому, наше новообразование как отрицательное и совершенство известной вещи, вместе с тем, содержит в себе моменты другой, принципиально новой вещи, действительно, не имеющей ничего общего с исходной вещью. Одним словом, наше отрицательное (коим выступает социализм) является также и положительным, ибо полагает нечто новое, другое, нежели исходная вещь (в нашем случае, капитализм). Оно выступает своего рода связующим мостиком между старым и новым. Оно есть переход от старого к новому состоянию истории, общественно-мирного развития. Вот в таком смысле социализм, будучи вершиной капиталистического становления, есть также началом, зарождением новой общественно-мирной реальности. И этой реальностью выступает не что иное, как событийное человеческое бытие (коммунизм).

Стало быть, относиться к социализму как к «господину», с которым, действительно, следует проститься, нам никак нельзя. Напротив, нужно по-настоящему всмотреться в него, понять, и увидеть какими замечательными ростками он уже пророс, что еще несет, разворачиваясь за пределами узких капиталистических рамок.

Итак, можно утверждать: постиндустриализм — ступень капиталистического становления, воспоследствующая индустриальному способу производства. Так современность сложилась, что постиндустриальное производство являет общую основу, единую линию, протягиваемую поначалу и главным образом капитализмом. Вместе с тем и говоря другими словами, разрешающий противоречия, коллизии, исторические тупики индустриализма, постиндустриализм, в свою очередь, — чтобы не только совладать с доставшимся «наследством», но также двинуться дальше, — имеет перед собой, по крайней мере, два направления развертывания. Одно пошло утверждать постиндустриализм на капиталистических, скажем так, «кривых» путях, а другому — выпал социализм (который эти пути «выпрямляет»).

Нет нужды разворачивать характеристику постиндустриализма, поскольку выше и в других работах кое-что нами проделано. К тому же, данный предмет неплохо осмыслен в существующей литературе и, в целом, схвачен сознанием общественности. Подчеркнем лишь еще раз: постиндустриализм (как и обозначенные варианты его) объективно призван всем предшествующим ходом движения. И не будет преувеличением-натяжкой сказать, что призван он, дабы в истории, наконец, восторжествовала элементарная социальная справедливость. Опять-таки, у него достаточно реальных возможностей для воплощения последней. Но, действительность, вроде, обнаруживает нечто противоположное: нет вокруг ни реализованных возможностей с призваниями, ни справедливости. Общественная система крайне тяжело справляется как с внутренними, так и внешними деструктивными поползновениями. Несмотря на это, нельзя-таки, отказаться от только что сказанного, от признания положительных моментов. Многие реальные возможности, открываемые постиндустриальным становлением, — вершись оно в благоприятной ситуации, логике и нацеленности, — несомненно, приносили бы куда больший созидательный результат. Да, речь идет о ситуации и направлении движения, где преодолеваются: расколотость и безбытийность человеческого бытия, частно-эгоистическое мироотношение, тяготения. Обеспечивается гармония между собственностью и трудом, человеком и миром, общественным и частным. Научно-технический прогресс совершается, не впадая в тупики, служа человеку, миру. Вместе с преодолением присваивающего жизнепроявления, с обобществлением собственности утверждается осваивающе-произведенческое бытие человека в мире.

Все это, конечно, выражает вариант исторического движения, долженствующий, как понятно, быть названным социализмом. При этом, как будет ниже показано, поскольку постиндустриализм проходит в своем становлении две ступени, каждой из последних как капиталистически-деструктивно разворачивающимся, противостоит свой социалистический антипод. Можно потому вести речь также о двух этапах социалистического становления, как бы «исправляющих», обходящих коллизии с тупиками, зигзаги, топтания на месте, — которые непременно выпадают на путях капиталистически формирующегося постиндустриализма.

Да, реальная история постиндустриализма в преобладающем порядке реализуется капиталистическим разворотом. Социализм, особенно на первой постиндустриальной ступени выглядит даже какой-то случайностью, не долженствующей быть, «исторической ошибкой». Потому, между прочим, сказанное в предыдущих разделах о постиндустриализме, фиксирует именно его капиталистическую данность.

Нельзя не видеть, постиндустриализм по-капиталистически — это разного рода перипетии, претерпеваемые земной историей под влиянием современного запада, являющего капитал в наиболее выраженной (метропольной) представленности. Человечество, довольно быстро продвинувшись данным путем, заполучило весьма многие результаты, блага, успехи даже общечеловеческого ранга. Вместе с тем, капиталистически вершимый постиндустриализм вызвал к жизни и невиданные прежде беды, «болячки», страдания, отчужденные формы, усугубляя при сем унаследованное из предшествующей поры. Все они, как из рога изобилия, навалились на мир. Да так, что буржуазный путь нынче просто кричит своей тупиковостью, невозможностью дальнейшего движения им. Стало быть, — требованием безотлагательной социализации всех сторон жизни во имя спасения. Больше. Чего бы сегодня ни коснуться, — экономики, потребления, распределения, производительности труда, человека, общественных, политико-правовых отношений, международных, национальных, глобальных проблем, духовности, — все нынче, коль скоро тянется к жизни, так либо иначе, увязано (порой безотчетно) с социалистической перспективой.

Но, с другой стороны, не очень-то ясно, как понимать последнюю, какой модели держаться, каким образом ее реализовать, какие «рычаги потянуть», дабы выбраться к социализму и, не сходя с «лезвия бритвы» последнего, идти дальше... Данный круг вопросов весьма актуален, муссируется отнюдь не только узкими специалистами, исследователями, равно связывающими себя с означенной перспективой, представляющими левые движения. Социалистическая перспектива весьма насущна и для современных буржуазных идеологов, власть предержащих сил. Ибо, проводимая ими, бесчеловечная и безбытийная политика сегодня вплотную привела мир к краю гибельной катастрофы, множит ряды противников себе, настраивает народы на антикапиталистические шаги, вплоть до социализма, пусть и по-своему понимаемого.

Действительно, во имя спасения, выхода из глобальной кризисности сегодня востребованы радикально иные, нежели традиционно-буржуазные, средства, меры, пути движения. Запад, утверждающий постиндустриальные перемены на капиталистических путях, тоже сознает стоящие тупики. Потому, между прочим, уже давно, силясь выбраться из них, всяко изобретает антиутопические (увы, преимущественно депопуляторского толка) картинки типа «золотой миллиард», «бриллиантовый миллион», «новый мировой порядок», «новое средневековье» и проч. Придуман и насаждается также так называемый «западный социализм» (что тоже, «демократический социализм», «социальное общество» и проч.), основанный на «либерастической закваске». Дабы «облегчить тонущее судно», даже от либерализма хотят отделаться, от монетаризма, от глобализма, панамериканизма. Феномен трампизма в этом смысле не есть ли нагляднейший пример означенных попыток избежать «кораблекрушения»?..

Точно также пришла нужда отказаться от паразитирования и раскрутки капитала на извращенной модели инновационной экономики, где довольно успешно извлекались барыши на возгонке потребительства («потреблятства») всевозможными средствами современной информационной и коммуникационной техники. Перед трампистами, — если им действительно удастся вести свою линию, по крайней мере, как ее наметили на предвыборностях, — стоят весьма серьезные (представляется, даже невыполнимые) задачи в этом смысле. Причем, — не только в борьбе с «банкстерами», но и с «корпоратократией». Последняя основательно коррупционна, прониклась опытом паразитирования на государственном бюджете, — как считают некоторые авторы, заимствованном из нашей советской системы, — в военпроме, медицине, образовании, страховании и т.д. [442].

И, что, опять же, важно, цели всей данной борьбы, как и стремления вырваться из затягивающей бездны, как ни крути, социалистические, независимо даже от их понимания. Собственно, оно по-другому и не может быть, не воспринимается. Почему и изобретаются разного рода модели социализма, хоть и на либерально-буржуазный лад. В условиях, — когда нужны интенсивные средства роста экономики, развития общества за счет внутренних (человеческих) ресурсов, а НТП, информатизация и человекообразование застопорились без подобающего подлинно человечного и бытийного обхождения с ними, труд и собственность предельно обобществлены (пусть и в извращенной данности), а наличная культура, ценностная ориентация без радикального обновления безоговорочно деструктивны, — уже не позволительно продолжать жизнь по-прежнему. То есть, на частнособственнических, либерально-капиталистических устремлениях, психологии, ценностях, смыслах, порождаемых, как сказал бы К. Маркс, «отношениями вещной зависимости». К тому же, «социализмы», замешанные на всей этой «закваске», ничего не дадут в плане просветления, дальнейшего прогресса.

Несомненно, нужен и спасителен социализм, реализующийся (пусть поначалу в качестве цели, долженствующего быть, что утверждается постепенно) постпроизводственной, произведенчески-осваивающей практикой. Он осуществляет событийное человеческое бытие (коммунизм), утверждает произведенчески-общественную собственность, подлинно человечного человека. Лишь он способен пробудить творческие силы и энергетику людей, которым, действительно, станет по плечу и инновационная экономика, и интенсивный путь движения. Главное — обретение и удержание последнего в ответствующем бытию, достойном мира и человека, спасительном будущем.

Порукой же тому то, что в событийном социализме примат потребления (человекообразования, человеческого фактора) над непосредственным производством призван осуществляться не в отчужденно-извращенной данности, как это неизбежно при капиталистическом варианте (в том числе формирующихся в его русле «социализмов»), но в действительном и всеобъемлющем смысле, возрастая и развертываясь по мере социалистического становления постиндустриальности. Собственно, полнота, реальность социализма тем, как раз, и отмерена, насколько означенное доминирование, равно разотчуждение человека, его открытость бытию обеспечены. Социализм настолько полон, развернут, насколько наличное общество предоставляет всеобъемлющему раскрытию человеческих возможностей, способностей и потребностей простор, насколько оно высвобождает таящиеся в человеке силы и энергии созидательного творчества. Причем, и это чрезвычайно важно, — творчества, выбирающегося из оков производящести в постпроизводственносвть, к осваивающе-произведенческому мироотношению, к событийности.

Между тем, капиталу, капиталистическому варианту постиндустриального движения не найти в себе адекватного простора означенным бытийно-историческим, постпроизводящим, человекотворческим возможностям нормально реализоваться. Вместо этого, данным возможностям дозволены лишь уродливо-отчужденные проявления. Оттого-то заведомо не воплотимые, не одействимые, они, соответственно, не позволяют обществу, существующей системе (капиталистической) беспрепятственное движение, перспективу, рост. Равно, нет нужды даже помыслить об утверждении открытой бытию человечности. Вот почему, между прочим, расчеты и упования современного капитализма (с его «прирученными социализмами») на инновационные прорывы беспочвенны, бесперспективны.

Предельно обострившийся сегодня, глобальный кризис выступает как бы комплексным выражением-следствием тупиков, завершающих инновационные, спекулятивные, технологические и иные направления, как разысканные управителями неолиберального капитала, так еще сохранявшиеся резервами. Кой-какое оживление, благодаря данным «изобретениям» и возможностям (о чем выше шла речь), даже не позволило западному капиталу вернуть себе былые (скажем, в 50-е и 60-е годы) высоты, не говоря уже о динамизме. Больше, — вплотную подвело к непреодолимому барьеру, объявившемуся во всю ширь где-то с 2007 года, на четвертом этапе глобально-планетарного кризиса.

Так что, капиталистическое направление постиндустриального движения полностью явило свою несостоятельность. Лишь перерождаясь в социализм, формирующийся на событийных началах, — чем он (такой социализм) принципиально отличен от своих фиктивных «братьев», — насыщает постиндустриальное движение жизнеутверждающими смыслами, раскрывает способности потребности людей на воплощение реальных возможностей подлинно исторического прогресса, которые капитализму не доступны. Лишь он является подлинным диалектическим завершением буржуазной поры истории и переходом к реальному коммунизму.

крепыш

Сколько слов, а смысла нет!!! Досадно однако!

sgaliev

А до конца прочитал, дорогой?
Или сразу понял, что нету смысла-толку в этой "писанине"?
А между тем, как Тебя знаю, это, написанное, могло бы устроить. Вот, камуняк, - смотря на кого попадешь...
Впрочем, оно и не удивительно, что Ты не врубился, ибо "крепок" видать.
Кстати, и для тех, кто следит за тем, что пишу, может возникнуть недоумение. Если взять,скажем,написанное о социализме сообщения два тому, сравнить с написанным здесь, - должны возникнуть "неясенки". Сам это вижу. Но что ужо поделаешь? Переменился несколько мой взгляд. Потому, между прочим, и ушел в длинную паузу. До сих пор в ней карабкаюсь.
Все же, кажись, уже выбрался - будем разгребать "конюшни".
А к Тебе - настоятельная просьба: посмотри без вревзятёнов, пожалуйста!

sgaliev

Продолжим прояснение стратегических моментов революционно-освободительного движения.
Заканчивая сообщение 436, мы вышли на вопрос о диктатуре пролетариата. Очень важно прояснить его, разобраться, как с данным понятием быть в современных условиях. Целый ряд сообщений потому будет посвящено именно данному разбирательству.
Итак, начнем!


О диктатуре пролетариата


Не будем непосредственно разбираться с понятием «диктатура пролетариата». Оно так всеобъемлюще расписано основоположниками, особенно В.И. Лениным, что вряд ли можно сказать еще что-либо, не повторяя «зады». Все же, ниже именно о нем у нас и пойдет речь. Выше не раз констатировалось: диктатура пролетариата сегодня, согласно многим авторам, изжила, вернее, переросла себя. Точно также, «перерос» себя Носитель и субъект данной власти, пролетариат. Так ли это? Если да, то что отсюда вытекает? Как быть с диктатурой пролетариата, какова ее судьба в современных условиях? Неужто следует отказаться от данного понятия?.. Но сначала предстоит разобраться, хотя бы вкратце, с самим пролетариатом.


Пролетариат, индустриальный и постиндустриальный

Начнем с констатации, что диктатуру пролетариата основоположники научного коммунизма связывали с известным им, классическим пролетариатом, сложившимся в условиях индустриального капитализма. История свидетельствует, он полностью оправдывает, возлагаемые на него надежды как наиболее сознательный, до конца последовательный и революционный класс.

Среди всех классов и сословий, социальных общностей индустриальной поры пролетариат всего более подготовлен, заинтересован в социалистическом обновлении мира. Сплачивая вокруг себя другие угнетенные классы и общности, он способен завоевать власть, покончить с буржуазным обществом. Самим капитализмом, в борьбе за освобождение он учится, — и практически (экономически, политически, идеологически), и теоретически, — не только добиваться власти, утвердить свою диктатуру, но также удержать, воспользоваться ею для последующих социалистических преобразований. Таким пролетариат действительно был в эпоху индустриального капитализма. И основоположникам научного коммунизма больше просто не на кого было делать ставку, разрабатывая теорию социалистической революции.

Факт, что в пору индустриализма, особенно на классически-капиталистическом этапе пролетариат был самым революционным и способным преодолеть буржуазный строй классом, несомненен, подтверждается на практике. Но является ли рабочий класс и с утверждением постиндустриального общества, сегодня все также гегемоном в антикапиталистической борьбе за социализм? Так ли уж верно не раз высказываемое утверждение, отрицающее за ним все это? Если да, то каково место и роль пролетариата в сегодняшних реалиях? В частности, Российских. Представляют ли реалии РФ индустриальное общество? К тому же, классического толка, дабы признавать пролетариат действительно главенствующим в революционно-освободительном процессе. Или перед нами, как в плане общества, так и пролетариата, нечто весьма специфическое? Обстои дела так, — как тогда быть, что делать?

О состоянии дел с отечественным рабочим классом и диктатурой пролетариата, а также сложившихся у нас сегодня условиях, о перспективах дальнейшей демократизации общества, борьбы за права и свободы народа, социальную справедливость немало говорится в ряде отечественных публикаций. По нашему мнению, всего определенней взгляды на означенные предметы представлены в небольших статьях Л. Развожжаева [См.: Люстрация кремлёвской ОПГ как диктатура народовластия // https://forum-msk.org/material/politic/15585096.html; его же: Как удержать власть левым, пришедшим к власти демократическим путём на выборах? // https://forum-msk.org/material/politic/15595903.html]. В целом же, недостаток данных и других публикаций один и тот же. Они осмысливают интересующие предметы на производяще-присваивающей основе. Точно также — видят строительство социализма и коммунизма, сам последний, чем-то уже безоговорочным, догматически определившимся.

Проясняя поднятые вопросы, нельзя не признать: экономику Советского Союза накануне его контрреволюционного разгрома можно было отнести не просто к индустриальным, но, скорей, к развитым индустриальным экономикам. Больше, — ступившим на стадию постиндустриализма. Увы, этого не скажешь об экономике современной РФ. По признанию почти всех исследователей, она, с разваленной промышленностью, деградацией производительных сил, — причем, как в плане вещественного фактора, так и человеческого, — пала свыше сотни лет назад по уровню своего развития, состояния человечности. Если признавать буржуазность сложившегося общества, то в той, разве что, разновидности последнего, где оно всего более напоминает этап дикого капитализма, с вытекающими отсюда следствиями, характерными обществу первоначального накопления капитала, с явными элементами феодальной зависимости.

Из этого состояния наше общество, как видно, до сих пор не выбралось. Отсюда, свойственные ему черты грабительства, безудержной наживы, купи-продайства, коррупции, явного или прикрытого слияния богатства и власти, произвола чиновничества на всех уровнях. Налицо феодализация системы власти. Смыкание преступности с политикой и властью пронизывает все звенья экономики сверху донизу. Царит безудержная диктатура «вещного» богатства, лихоимства, мафиозности, сговора, по природе и проявлениям которых как-то даже трудно определить, что перед нами: феодальное или буржуазное общество. Потому, собственно, разговор идет об олигархическом (феодализированном), мафиозном обществе, с беспрецедентно монополизированными полномочиями президента. Власть последнего настолько всеобъемлюща, могущественна, что недоступна иным монархам. Как бы рангом пониже, вплоть до микроуровня эта власть копируется «безудержным разгулом» чиновников на местах.

К тому же, принимаемые властью законы, управление страной в целом выражают вседозволенную диктатуру крупного капитала, олигархической плутократии, людей так называемого «своего круга». Политика лицемерно вершится под прикрытием слащавых буржуазно-либеральных сказок о «благополучии», «благоденствии» общества, народа, всех людей, о предоставлении равных возможностей «раскрутке» каждого человека. Одновременно под прикрытием данных и аналогичных «сказок» вершится безудержная эксплуатация, сводящая положение трудящихся низов вплоть до уровня бесправных крепостных, рабов с мизерными зарплатами, влачением жизни за чертой бедности.

Вообще же, экономика, страна низведены до состояния стран так называемого «третьего мира». Одним словом, — полуколонии. Она поставлена на обеспечение природным (причем, не только вещественным, но и человеческим) сырьем метрополии. Поскольку промышленность, высоко технологизированные производства сплошь да рядом свернуты, экономика сведена к примитивной продаже наработанного в прошлом, к разбазариванию располагаемыми сырьевыми и человеческими ресурсами. Страна прочно сидит на нефтегазовой «игле», в строго отведенной ей «нише» сырьевой колонии...

Труд, занятых в «бизнесе» (причем и хозяев и работников), безоговорочно примитивен. Многочисленный отряд людей, с некогда высококвалифицированной подготовкой, деградирует. Профессионалы просто вытесняются из производства за ненадобностью. Доходит до того, что, когда там-сям возникает нужда, их уже невозможно найти [«Синие воротнички», ау! // https://newsland.com/user/4297816004...ki-au/5869982]. «Созидательный труд оплевывается и высмеивается, а наилучшим человеческим качеством провозглашается лишь одно — качество торговца-спекулянта» [И. Миник. Пролетариат в современной России // work-way.com]. Труд, не несущий «навары» и как можно большие, — такой труд для всякого быдла, черни, «жизненного мусора», как прямо изволил выразиться хозяин сбербанка страны. Нет никому дела, что культивируемый пришлыми хозяевами, труд все быстрей и неотвратимей истребляет страну, народ. Нужно вернуть ему подобающие меры, значимость, вырвать из захвативших и «удушающих лап». Но как, — кто знает? Кто об этом слышать хочет?..

Власть искусно создает и насаждает посредством средств массовой коммуникации и информационных технологий культ потребительства, дурного индивидуализма, асоциальности, других либеральных ценностей, деградирующих человеческое. Сознание граждан примитивизировано, опустошено до уровня животности. Царящая в отечестве обстановка, система образования в целом, формирует людей в грязно-торгашеском духе, западничества. «Честь и совесть, свобода и любовь, страна и земля, — все становится объектом купли-продажи. Скрытая пропаганда насилия, проституции, содомии и наркомании захлестнула экраны телевизоров в постоянной непрекращающейся битве за умы и сердца нашего народа, который продолжает вымирать в блеске экранных миражей» [там же].

Деградация культуры, души и духа, разворовывание народных богатств, страны, предательство, демографический коллапс, — в целом происходит под благодушное пение «осанны» власть предержащим. В целях подачи лжи за истину, прикрытия воцарившихся бесчеловечных порядков, своей неблаговидной прихватительской политики господствующая власть в дополнение к общеупотребительным стала использовать изощренные, специфические для современных российских условий, способы оболванивания трудящихся.

Так, с одной стороны, идет спекулятивное вознесение великих социальных достижений и побед Советского народа в годы социалистического строительства. Утверждающиеся бездушные порядки гнусно драпируются лозунгами, плакатами, советскими кинофильмами, портретами выдающихся отечественных деятелей из недавнего и т.д. Все это часто усыпляет бдительность трудящихся, создает видимость продолжения прежнего курса, заботы о народном благосостоянии, справедливого строя, отвлекает людей от борьбы за свои права и свободы, за лучшую жизнь, против буржуазии, либерастического растления. Живится ностальгия по советскому прошлому. С другой стороны, раскручиваются разного рода рекламы, «ток-шоу», «прямые линии», пресс конференции (в том числе в интернет) с видными властными деятелями, чиновниками, главой государства. Все это, особенно прямое общение с первым лицом страны (например, в виде вопросов и ответов, «дней президента») «создает у простых людей иллюзию, будто они влияют на внутреннюю и внешнюю политику государства» [Рафик Кулиев. Современный рабочий класс добывает себе средства существования исключительно путем продажи своей рабочей силы // https://forum-msk.org/material/news/15281682.html]. Вместе с тем, в таком патерналистском общении, когда, к тому же, президенту приходится самолично и напрямую решать разнообразные вопросы граждан, вплоть до мельчайших деталей жизни отдельного человека, не просто ли устроить показушник того, как «власть», лично «сам» («самый лучший», «самый добрый», вплоть до «отца родного») президент (на деле ни за что не отвечающий тиран, диктатор) выражает заботу о своем народе, о каждом подопечном... То же, что в подобных ситуациях очевидней всего явлена олигархически-деспотическая природа сложившейся системы власти, мало до кого доходит, мало кого трогает...

Продажная интеллигенция, СМИ стараются изо всех сил преподносить наличные порядки «в высшей степени демократическими», справедливыми, служащими человеку труда. И они преуспевают в этом. Часто нищие и голодные граждане считают буквально «благодетелями» тех, кто грабил и продолжает их грабить. Как благоговейно, с чувством трепетной преисполненности часто звучит сегодня слово «работодатель»! Или другое: «создатель рабочих мест»... Оно и понятно! Кто делает жизнь? Кому мы, простые люди, обязаны тем, что имеем? Причем, — не только доходы, но вообще, что-либо значить: ценить себя, быть «годными» для чего-либо. Да, везде и во всем мы обязаны «хозяевам» «создателям» не только рабочих мест, но и жизни нашей! Все из рук «кормильцев», «бизнесменов», нашей «элиты», «небожителей»...

Какой-нибудь скоморох, клоун, артист, богемная шелупонь, — всегда прежде знавшая свое место «при стенке», готовая к исполнению шутейско-проститутских «утех», — нынче погодовершитель, «благодетель», «законодатель нравов». И если б возвышающих человека, осветляющих, — нет же: все растлен, смакование очередной гнуси. Видишь повсюду на, набивших себе руку каналах «зомбоящика», шоу разного рода проходимцев, где вся эта низкопробная свора выпендряется, — просто омерзение пробирает! Приходит чувство, что человеческая мелкотравчатость, тупость, падеж, гадостность, не имеет границ, падать, развращаться можно долго и долго. И эта плесень на человеческом теле (а объявилась она не только у нас) учит всю страну, ставится в образцы, пример для подражания... Никакой альтернативы этому асоциальному обезьянству нет, не на кого глаз положить...

Как-то слышал, что новый председатель комиссии по вопросам культуры в ГД, Е. Ямпольская, вроде, решительно настроилась на слом данной, разрушающей человечность, духовный свет, пакости. Однако, как видно, ничего ей не удалось, да и вряд ли что она предпринимает. Одно дело ведь слова, а другое — дела! Видать, сама из того же теста. Хотя, по правде говоря, почти всегда с интересом слушал ее выступления, в частности, на Соловьевских ток-шоу. Так что, вполне возможно, ей просто не переломить сложившийся уклад, порядок. На это, между прочим, недавно жаловался по «Россия-24» сам министр культуры, В. Медынский...

Одновременно правящий класс своей хитрой политикой создал репрессивную государственную машину, судебно-полицейская система которой устроена так, что ворующие миллиарды отделываются разве что «домашним арестом». Лихоимство богачей, беспредел, беззаконие, уничтожение флоры и фауны, экологические преступления, выпуск недоброкачественной продукции, доходящие до буквальной травли народа, — высвобождаются из-под контроля, легализуются, берутся под защиту. В то же время, трудящиеся низы, их дети, сироты ютятся, замерзая в непригодных для жилья халупах, подворотнях, канализационных люках. А треть населения живет за чертой бедности, влача нищенское существование. За какой-либо мелкий проступок всяким там «нищебродам», «замкадышам» уготованы, разлагающие без остатка человечность, нары. «Новые дворяне», «крутые» же безнаказанно давят «простолюдинов» на дорогах. На предприятиях творится произвол и беззаконие. Попасть в больницу — равносильно краху семейного бюджета. И даже сама смерть стала непосильным бременем. Все это результат <сказок> и обмана буржуазии, результат молчаливого соглашательства нашего «терпеливого» и «всесносящего» народа [См. Миник, указ. Соч.].

Наша, скажем так, «скупая картина» состояния дел в отечестве в целом, так либо иначе, преломляется на особенностях, специфике рабочего класса здесь. Больше, он предстает куда непригляднее. Контрреволюционными сдвигами он по большей части оказался буквально деклассирован. А по части сознательности и организованности отброшен вплоть до докапиталистической поры. Так что, уповать сегодня на него, что он совершит революцию, установит свою диктатуру, к тому же, начнет что-то там социалистическое вершить, — даже не смешно!.. Да, деиндустриализованный, деградированный, отечественный рабочий в массе своей просто разложен, обесчеловечен, раздавлен.

Собственно, и нет его как класса вообще толком. Нет его даже на уровне тред-юнионистского сознания: не способен на создание собственных профсоюзов. К нему, даже народникам рано идти... Хорошо описывает состояние разложенности отечественного работника А. Фролов в своей книге [см.: Фролов А.К. Новорусский капитализм. Очерки экономики и политики — М.: ФИЛИН 2017. — 550 с.]. Да и другие авторы подмечают эту деградацию, указывая также, что во многом данный результат является следствием целенаправленной работы господствующей власти, осуществляющих ее политику, средств массовой коммуникации. Далеко потому не случайно, что промышленного, как-либо организованного рабочего власть буквально изгнала из центров. И оставшиеся, «служащие», — кто они, какие на фиг рабочие? Каким же, потреблятством, напрочь сманипулированностью, развращенностью, вплоть до лакейского холуйства перед буржуазностью, отдает сознание их!..