Иванов И. И.

,................................................

Олег Павловский

.

Ясен хрен, что "гость" или "свояк", это позорное пятно на нашей (я не боюсь этого слова) коммунистической деятельности.
Вот назвались бы, скажем, Иван Петрович или Петр Иваныч...
Так ведь опять чего-нибудь, да наврут?
А вот это скорее всего.

Как-то скучновато мне стало и разводить вас, ребятишки, по кочкам, живите себе...

Опять про "инженера механика" ? Ну, ты же и достал... засранец необразованный.

.

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

Олег Павловский

Ну, что ж, знать время пришло коротких и увлекательных рассказов о былом,
как мог бы сказать тов. капитан Глеб Жеглов,… а мог бы и не сказать…
Это были мои «золотые пятидесятые», сталинские еще годы.

Ну зачем, почему я об этом вспомнил?
Да… так…. Вроде, и Путин рос в ленинградском дворе. Я тоже, кстати, но лет с 13…
Да, наверняка примерно все тоже самое, и двор, и ребята, и драки, и песни о «матросе с палубы британской канонерки», такое было время.
С Путиным мы не пересекались, я жил на Выборгской стороне. Нынче и не услышишь – Петроградская или Выборгская сторона. Читайте, ребята, это и моя и ваша история. Вы что же думали, вся история России, это крейсер «Варяг» и штурм Зимнего?
Да нет, не совсем так…

Моя Россия началась с войны, к нам домой приходили мужчины, многие на костылях.
Но это и не важно, главное – живой.
Я узнал войну немного позже, она оказалась немного другой, что ли? Но выбирать не приходилось….


Ребята, не думайте, что война так уж похожа на картинки, которые вам рисуют. Чаще всего, это просто работа такая, с которой ты можешь и не вернуться. Так ведь ты всегда можешь не вернуться, даже из поездки на метро? Вот и подумай о том, что если ты не любил людей, то тебе и терять нечего, и не с чем будет расставаться.
Я коротко говорю.


.

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

Свой_взгляд

У тебя я не дождусь! Кишка у тебя тонка даже на оскорбления, чихал я на них!
Зря я сдал свой паспорт СССР, но военный билет у меня остался. А потому эта моя ошибка не имеет значения. Обманутый человек не несет ответственности, за действия спровоцированные обманщиком.
А ты сам выходить из морока не только не хочешь, но и пытаешься сохранить обман.
Мне на это наплевать, ты все равно ничего не изменишь.
Твоя тема превратилась в помойку, с чем тебя и поздравляю!

__________________
Приглашаю на мою страницу. Проза РУ.
https://proza.ru/avtor/likhachiev58

Олег Павловский

Ну, понятно. Мама у тебя гейша, папа у тебя Мойша, а ты даже не еврей и не японец, и ни в чем не виноват!

А ты, часом, не инженер-механик? Приятно было бы узнать!

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

Олег Павловский

.

Совершенно ненужная тема с магнитофоном, но и ее пришлось немного разжевать. Большинство людей плохо себе представляют, что такое художественное6 конструирование, а это всего лишь череда неудач.

О «Проблемах дизайна» неплохо написал Дж.Нельсон. Может быть, Нельсон – первый, кто сказал об Америке – кто вы? Люди, считающие себя цивилизованными, или племя каннибалов?
Читатели знают или еще помнят кое-что о зверствах американцев во Вьетнаме, но мало кто знает о бомбардировках в Лаосе и Камбодже, в результате которых погибло 9 миллионов индокитайцев…

Хотел написать о Путине, а приходится писать обо всем. А все – это любовь к миру, в котором мы живем. Читатели меня рано или поздно поймут. Прошу меня простить, я вынужден повторить фразу В.Сосноры, великого поэта, – нет в мире никаких «процессов», ни литературных, ни каких… Все определяют Гении.

.

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

Олег Павловский

.

Рассказать о Путине, не рассказав о России – мартышкин труд. Путин – это Россия, хотя и некотором я бы сказал понимание, с позиций контрразведки. Не горюйте, товарищи, мы и о Сталине поговорим, вы главное не торопитесь. А пока – пусть лучше стихи....




.

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

Олег Павловский

.
О дизайне все равно придется сказать.
Когда-то я хотел написать книгу о живописи. Мастер сказал, что это было бы замечательно, но в 90-егоды я отказался от этой затеи. Понятное дело, такое творилось – жуть. Нельзя давать инструменты обезьянам, это еще хуже чем дать обезьяне боевую гранату.
В литературе работают те же три карты – тройка, семерка и туз, они только называются иначе: это информация, энергетика и «видение». Это дается очень немногим, и не все способны воспользоваться своим даром. О литературе и о поэзии говорить безопасно, здесь дров не наломаешь. Короче, можно начинать.

Что такое "видение"? Объяснить не всегда получается, к сожалению. Наталья Петровна Бехтерева говорила, что мозг человека "не думает" (у него и без того много работы), а мысли человек черпает, по-видимому, из какого-то другого источника. Я не один раз в этом убеждался еще в молодости. Но тогда литература, любая, была малодоступна, дефицит, что поделаешь?
Это случилось за неделю до 22 июня в 2012 году. Как будто и без причины я вдруг вспомнил кабинет военного дела, где преподавал мой дед, вспомнил все и пулемет ДП на столе, в 50-е этот пулемет еще не был снят с вооружения. Пулемет и пулемет, что особенного? Но я вдруг "увидел" человека и все, что его окружало. Теперь я думаю, что этот случай был на войне, а как я это увидел, Бог весть...



.

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

Олег Павловский

.




ТЫ НЕ УЙДЕШЬ, ПАПА?
__________________________________________________ ______



I

Пулемет лежал на полу с покореженным немецким осколком диском, –
вот поэтому его и не забрали отступавшие в спешке солдаты отдельного
саперного батальона танковой бригады полковника Рыбникова.
Кольцов тоже лежал на полу с окровавленной головой, без орденов и
документов, и, конечно, без сапог. Врагу не оставляли ничего, даже папиросы.
Но хоронить Кольцова было уже некогда…


Старая помещичья усадьба как будто вросла в землю еще при царизме, ее
кирпичные стены кое-где были увиты диким виноградом и хмелем.
А в угловой комнате лежал Кольцов, и вдруг очнулся, – незнакомая девочка
лет шести или семи с жестяным чайником в руках мыла его лицо и почему-то
улыбалась.

Кольцов сел, ощупывая раненую голову. Кровь уже запеклась, но ссадина от
осколка – может быть, кирпича – была порядочная.

– Папа, ты не уйдешь? –спросила девочка.
– Нет, – на всякий случай сказал Кольцов, – куда я пойду без сапог?

Кольцов оглянулся по сторонам. Голландская или вообще печка была разбита
немецким снарялом, осколки кирпичей и изразцов усеивали пол.

– Папа, я хочу есть, сказала девочка.
– Сейчас, – ответил Кольцов…

Топчан, на котором они спали в прошлую ночь с ординарцем Головановым
тоже был усыпан кирпичным крошевом. Из-под брезента свисавшего с топчана
Кольцов вытащил тяжелый мешок с пулеметными дисками и тощий сидор
с сухарями. В вещмешке было немного сахара и пачка папирос.

– Папиросы из кармана прихватить не забыл, подлец, а патроны, значит, оставил! –
подумал Кольцов, не зная, сердится ему или радоваться.

Он пододвинул к окну стол, дал девочке сахару и сухарей, а сам занялся
пулеметом. Один патрон перекосило, но в остальном, как будто, все было
в порядке. Кольцов приладил новый диск, а по дороге за мостом, что
в сотне шагов от окна усадьбы уже пылили немецкие мотоциклисты…

. . . . . . .

Мост должны были заминировать, и заминировали, – один мотоцикл
подбросило взрывом, и он лежал вверх колесами у самого настила моста.
Остальные замешкались. Тогда Кольцов выпустил по немцам длинную
очередь, потом еще одну. Немцы бросились к своим мотоциклам.

– Покурим, – сказал Кольцов и поднял с полу раздавленный спичечный
коробок, – Где твоя мама? – спросил он девочку.
– Мама спит, – сказала девочка, – а ты больше не будешь спать?
– Да пока – нет…


II

Берег был заминирован, поэтому около моста валялись уже четыре подбитых
мотоцикла, а к берегу Кольцов немецких саперов не подпускал, –
он стрелял поочередно из двух окон, корявые ветви дикого винограда свисавшие
со стен старого дома мешали немцам прицелится. Тогда немцы начали стрельбу из
минометов без особого, впрочем, успеха – дом был старый и крепкий, а пушек
у немцев не было. Снаряд, который разнес вдребезги печку и ранил Кольцова
был, вероятно, выпущен из танка, который сразу же и подбили наши бойцы.

– Спалили, и ладно, – подумал Кольцов, – а патронов до темноты наверно
не хватит, – как тогда будем отсюда выбираться?

Тем временем немцы подогнали бронетранспортер с пулеметом.
Кольцов усадил девочку между окнами и велел ей не высовываться,
и не мешать.

– Папа, ты никуда не уйдешь? – спросила девочка.
– Рано еще, – сказал Кольцов.

И в этот момент пуля пробила на нем гимнастерку в том месте, где недавно
были его ордена…

– Надо перевязаться – сказал Кольцов и, почти теряя сознание, стал рвать
зубами гимнастерку на полосы, а потом и грязную плащ-палатку, прижимая
ее к полу босой ногой.

– Папа, ты от меня никуда не уходи! – сказала девочка.
– Да не уйду я, не уйду... – ответил Кольцов…

. . . . . . .

А дорогу уже утюжили тяжелые танки подполковника Рыбникова.
Шел второй год войны...


. . . . . .
_____________________________________________

Вспомнил? Бывает.... Через неделю дата начала войны.



.

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?

Олег Павловский

Всю жизнь я мечтал возвыситься, но пока на горизонте не появился «гостюнчик 1», я мечтал, конечно, но не так, чтобы очень… Больше всего на свете я люблю пить водку и деньги воровать, а вот «гостюшку» не очень люблю, скучный он какой-то, и водку пить «правильно» совсем не умеет. Правильно водку пьют (культурные товарищи), держа зубами стакан, а ручки – чтобы за спиной! Вот это класс! И чтобы ни в коем случае не закусывать, а то кайфа не будет! Вот так-то, учись, сынок… хоть ты и не гость, но много вас развелось...

.

__________________
– Палач! Ты помнишь Нюрнберг?