gsl2007

Поскольку поступление фактического материала о жизни классов в СССР происходит медленно, обратимся пока к теоретической стороне вопроса классовых взаимоотношений в пролетарском государстве.

Один из крупнейших идеологов социализма А.А. Богданов в сборнике статей "Вопросы социализма" (начало 1920-х годов), говоря о факторах, влияющих на овладение пролетариатом организационным опытом, раскрывает диалектику классового сознания в пролетарском государстве (по Богданову, пролетарское государство - это буржуазное государство, в котором к власти пришел пролетариат, но буржуазные основы жизни, в том числе и парламентаризм как фактический способ народного представительства, еще мало затронуты и стоит задача строительства новых основ взамен существующих):

"[Прибавьте к этому] непрерывное, разъедающее и подтачивающее действие окружающей старой культуры, ее организационных форм и методов, выражаемых всей буржуазною наукой, искусством, нормами морали и права. Она незаметно подрывает новые методы дела и мысли при самом их зарождении, оттесняя их или придавая им оппортунистический, двойственный характер. Там, где в мироотношении человека складывается «мы, коллектив», она упорно подсказывает «я, самодовлеющая личность»; где он начинает улавливать «организованный социальный опыт», она вдалбливает ему «чистую, абсолютную истину»; где он начинает становиться на точку зрения «развития коллективной силы», она подсовывает ему «чистый моральный идеал»; когда он прислушивается к пульсу жизни своего класса, растущего для превращения во все человеческое общество, она внушает ему «общенациональные интересы» или «простые законы права и справедливости» и т. п. И он бессилен против этого нашептыванья, развращающего его практику и мышление, пока не знает природы идеологических сил, пока не видит путей овладеть ими."


Немного выше он дает иллюстрацию к этой мысли:

"Иллюстрации можно было бы приводить без конца. Ограничусь немногими.

Как известно, среди пролетариата даже наиболее передовых стран еще весьма распространено, – удерживается по традиции, – религиозное мировоззрение. Если бы рабочий знал и понимал, что всякая идеология есть организационная форма, и с этой точки зрения смотрел на религию, то, во-1х, ясно, что религиозные фетиши сразу теряли бы всю власть над ним; во-2х, он без особых усилий увидел бы, что ее организационный смысл относится к «авторитарной связи» людей, т. е. власти – подчинению; к этому сводятся и религиозные чувства: преклонение, покорность, слепая вера, – и религиозные схемы: отношение Бога и мира, духа и тела, жизни высшей и жизни низшей, опыта священно-таинственного и обыденного. И так как рабочий по природе своей враждебен авторитарной связи, стремится выйти из нее и преодолеть ее, потому что в ней обречен всегда на страдательную роль, то отказ от религиозного мировоззрения получался бы легко и просто, сам собою. А вместо того критика религии ведется в рабочей среде либо мучительно-окольным путем буржуазных просветителей, путем схоластического анализа религиозных символов, их отвлеченно-научного опровержения, либо путем вульгарной, опошляющей вопрос агитации на тему о поповских выдумках и т. п.

А фетиши национально-патриотические, которые внушаются рабочему классу буржуазным миром как высшие самоценности… Все знают их роковую роль в нынешней войне, все знают, каким непроницаемым туманом окутали они головы пролетарских масс в передовых странах. Какой путь к их преодолению мог бы быть прямее и легче, чем выяснение того, какие общественные силы, в каких рамках и для каких задач они организовали раньше и организуют теперь? И какими способами, какой ценой, с какой медленностью преодолеваются они в настоящее время?
А кроме того, насколько, чисто практически, было бы менее трудно пролетариям разобраться во всяких «правах языка», «правах малых наций», «культурных и политических самоопределениях», если бы все это являлось к ним не в виде отвлеченно-юридических схем, часто даже выводимых из «простых законов справедливости», а в виде реально-организационных форм, классовых или межклассовых?

Другая область. Факты показывают, что те из рабочих, которым удается, благодаря исключительной энергии, пробиться до высот современной науки, обыкновенно в той или иной степени утрачиваются для рабочего класса: либо просто переходят в буржуазную интеллигенцию, либо, в лучшем (а может быть, и худшем) случае, становятся представителями оппортунизма, классового компромисса. Чистая наука «обуржуазивает» их, пропитывая буржуазными способами мышления, лежащими в основе ее построения, и в то же время отрывая их от мира «материального» труда, основы жизни пролетарского коллектива. Можно себе представить, насколько полезна для рабочего класса эта хроническая утрата его выдающихся элементов. А между тем разве это непреложная необходимость? Если бы тот же рабочий, идущий в науку, знал и понимал, что она не голая «сама по себе истина», а система форм и методов организации коллективных человеческих усилий, если бы он воспринимал и в свою очередь исследовал ее в этом смысле и с этой точки зрения, она не отрывала бы его от трудового мира и скрытый в ней фетишизм старых способов мышления не имел бы власти над ним. Сколько лучших научно-организаторских сил сохранялось бы тогда для пролетариата!

Пролетарское искусство находится до сих пор в зародыше. Конечно, это зависит прежде всего от исторической молодости класса, от недостатка досуга, образования и пр. Однако глубокое непонимание жизненной роли искусства должно служить немалым дополнительным препятствием.

Представьте себе пролетария с призванием поэта, чуткую, остро реагирующую, творческую натуру, с жаждой ритма и гармонии. Вокруг кипит борьба. Может ли он всей силой своего юного чувства и порыва отдаться своему художественному инстинкту? «Искусство – только украшение жизни», – вдолбила ему буржуазная культура и продолжают долбить Потресовы и другие компетентные товарищи-ортодоксы. «Значит, я буду заниматься забавой, игрой, когда товарищи делают огромную, трудовую работу», – думает он; и радость творчества отравлена; и вот, вопреки себе, он идет на улицу, где оказывается, чаще всего, средним, истеричным агитатором. Насколько иначе и лучше относился бы он к своему призванию, если бы понимал, что, внимательно, зорко вглядываясь в жизнь и природу глазами, он во много раз успешнее мог бы работать для организации своего класса, чем повторяя на площадях обычные агитационные формулы.

А это вечное зло – оппортунизм парламентариев, профессионалистов, кооператоров, – он-то всего больше поддерживается культурной несамостоятельностью пролетариата, отсутствием у этих деятелей коллективистически-организационной точки зрения на свою работу. Они погрязают в цеховой ограниченности своих специальных отраслей.

На отношения классов, на весь общественный процесс они смотрят через очки своей специальности, вместо того чтобы ее рассматривать с точки зрения общественного процесса в его целом и своего класса, как развивающейся всеорганизующей его силы. Измельчание идей и методов при этом неизбежно.

Политика, профессиональное движение, кооперация, взятые оторванно, сами по себе, дают картину непрерывной цепи компромиссов. Для того, кто понимает организационную сущность каждой из этих функций, практический компромисс, достигнутый в борьбе с врагами или с массовой инертностью и выражающий максимум достижимого в данный момент, отнюдь не есть «измена принципу», хотя бы частичная, а просто необходимый организационный акт в их общей цепи, очередной этап единого организационного процесса, форма которого выражается «принципом». Но для нашего специалиста, которому чуждо такое понимание, «принцип» и «компромисс» оказываются противоположностями; реализуется же на практике только компромисс; принцип «подчиняется» ему; а человек, который привыкает «подчинять» принцип компромиссу, есть несомненный и безнадежный оппортунист.

Но и это не все. Деятельность нашего парламентария протекает в мире норм, созданных буржуазным миром: парламентарий вынужден на каждом шагу приспособляться к наличной конституции, исходить в своих предложениях из прежних законов, считаться в своих политических шагах с имеющимися прецедентами и пр. Профессионалист, кооператор принуждены постоянно учитывать в своей работе всю суть законодательных и административных установлений, касающихся сферы их деятельности, проводить свои задачи сквозь различные, часто весьма сложные и запутанные петли этой сети. И так как у него нет единого и цельного взгляда на все это, нет ясного непрерывно критического отношения ко всем этим нормам, как организационным приспособлениям буржуазного мира, то он, привыкая иметь дело с ними, бессознательно подпадает под их власть, начинает видеть в них самостоятельные силы и самодовлеющие ценности; а это значит – подчиняется фетишизму норм, тяготеющему над буржуазным сознанием, способу мышления буржуазных классов. И соответственно ослабляется власть зарождающегося пролетарского способа мышления, власть пролетарского идеала.

Так идеологические орудия разными путями господствуют над современным социалистом, не понимающим их природы. А в результате – масса лишних сопротивлений в творческой работе пролетариата, мучительное искание во мраке ощупью своих собственных организационных методов, полная стихийность культурного развития.

Отсюда – ненадежное подчинение культуре старого мира, т. е. его организационным формам и методам, во всех тех случаях, какие не встречались или не являлись достаточно обычными в предыдущих стихийных исканиях пролетариата. Страшный пример налицо: поведение рабочего класса в мировой войне. Смешно и вредно затемнять смысл этого урока ссылками на развращающее влияние буржуазных и мелкобуржуазных «Mitläuter’ов» и пролетариата, его «попутчиков» из всякой демократической интеллигенции. Если они «попутчики», то почему же не они пошли за рабочим классом на революционный путь, а он пошел за ними на путь глубокой националистической реакции?

Культурная несамостоятельность пролетариата в настоящее время есть факт основной и несомненный, который надо честно признать и из которого следует исходить в программе ближайшего будущего. Культура класса – это вся совокупность его организационных форм и методов. Если так, то какой злой иронией – или каким детским неразумием – представляются проекты немедленно навязать пролетариату дело самого радикального, невиданно сложного и трудного во всей истории организационного переустройства в мировом масштабе? И это тогда, когда так часто на наших глазах распадаются и рассыпаются – нередко даже не от внешних ударов – его собственные организации…

Итак, пока рабочий класс не владеет своими организационными орудиями, а, напротив, они владеют им, до тех пор он, очевидно, не может и не должен предпринимать попытки непосредственного решения мировой организационной задачи, попытки осуществить социализм. Это было бы авантюрой без малейшего шанса на успех, попыткой построить мировой дворец без знания законов архитектуры. Это был бы новый кровавый урок, вероятно, более жестокий, чем тот, который мы теперь переживаем.

А между тем мировая организационная задача поставлена ходом вещей, который, под угрозою полного крушения цивилизации, требует, чтобы эта задача была разрешена насколько возможно быстрее. И мы знаем, что классы буржуазные разрешить ее не в силах, ибо они, по всему воспитанию, по всей культуре, непригодны для этого.

Если так, то что же может и должен делать немедленно рабочий класс для решения задачи?

Дело ясное: направить свои усилия к овладению своими организационными орудиями и к планомерной их выработке в полном масштабе задачи. Это – его программа культуры."


При чтении Богданова следует учитывать момент его глубоких и достаточно принципиальных философских разногласий с Лениным. У Богданова они коренятся в том, что он до конца не освободился, внутренне или от зависимости от, мещанского цинизма и пошлости. Богданов жил в городе, в котором 90% мещан и буржуев, Ленин жил в городе, в котором 10% пролетариев. С такой невероятной силищей, когда она была организована для достижения результата, Ленин успешно вел народ (бывших генералов, академиков, капиталистов, попов, крестьян, извозчиков, рабочих) к переходу к строительству социализма.

Думаю, что интересный материал по обсуждаемой теме должен содержаться в трудах Коммунистической академии, ликвидированной в феврале 1936 года путем слияния с АН СССР. https://ru.wikipedia.org/wiki/Коммунистическая_академия Труды Коммунистической академии также пока недоступны в полном объеме для открытого ознакомления.

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход

jra

К предыдущему посту.
Бесмысленный набор слов вне реальности.
В 1926 году победил сталинский вариант социализма.
Вполне успешный.
К 1989 году перестал соответствовать им же построенной реальности.
И погибший.
От слабого ветерка.
Повторил судьбу Временного Правительства.

gsl2007

он назвал это социализмом и умер. мы живем и видим, что это не был вариант социализма. Общество всеобщей справедливости, основанное на разумном управлении способно себя защитить (не восстанавливая разумно и справедливо свергнутого - генеральских званий, безумных привилегий; не уничтожая разумно и справедливо созданного - советскую коллективную власть энтузиастов-спорщиков, Коминтерн).

принцип "каждому по труду"? - пятая часть от оплаты за аналогичный труд в капстранах низам, пятикратные блага за аналогичный труд в капстранах верхам. Это уже при "распитОм" социализме.

трудности, никто не спорит. но не надо приплетать сюда социализм.

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход

тин

Классовый фактор не оказал какого-либо существенного влияния на ход Второй мировой войны. Немецкие рабочие и крестьяне в составе вермахта покорно выполняли приказы нацистов и убивали советских крестьян и рабочих
Троцкизм и «два Отечества»

Вопрос об эволюции идеологии троцкизма, начавшейся фактически с момента, когда сам Лев Троцкий оказался вне Советской России, продолжившейся в период Второй мировой войны и далее, после ее окончания, — этот вопрос, казалось бы, уже ставший достоянием истории, вновь вошел в актуальную политику в связи с позиционированием ряда левацких организаций по отношению к национально-освободительной войне в Донбассе. Данные организации утверждают, что истинным коммунистическим движениям не следует поддерживать сопротивление в Донбассе, так как «якобы гражданская война на Украине» является на самом деле борьбой двух буржуазных государств — России и самой Украины. При этом тот факт, что Украина стремительно «бандеризируется», что Донбасс восстал против Киева после профашистского переворота — поразительным образом выносится за скобки как несущественный. Возникает вопрос, с каких это пор борьба с фашизмом стала несущественной для сторонников левой идеологии (ведь вроде исторически коммунисты всегда были антифашистами) и преподносится как некий буржуазный междусобойчик?

Чтобы разобраться с этим вопросом, надо всего лишь вспомнить, что коммунистические ряды никогда не были едины. И что оформившийся еще в 20-е годы прошлого века раскол между Сталиным и оппозицией привел к формированию двух «коммунистических колонн» — советской (доминирующей вплоть до крушения СССР и соцблока) и троцкистской, бывшей отчасти в тени, но оказавшейся после самоубийства КПСС фактически безальтернативной левой силой на Западе.

Но что из себя представляет троцкистская идеология? Как во времена самого Троцкого, так и у его идеологических последователей, чьи идеи для левацких движений в современной России являются актуальными и влиятельными?

В предыдущей статье о троцкизме, рассматривая основные ключевые моменты этой идеологии, мы разбирали работу Троцкого «Преданная революция». В ней Троцкий высказывает свое отношение к СССР, а также подробно расписывает свою позицию накануне Второй мировой войны (которая, конечно же, тогда ощущалась неизбежной).

В своей работе Троцкий настаивает на том, что, несмотря на все недостатки Советского Союза, связанные с политикой сталинской бюрократии, СССР необходимо защищать в грядущей войне. Да и не стал бы человек, которому приписывают авторство лозунга «Социалистическое отечество в опасности!», отвергать борьбу за СССР в грядущей войне, несмотря на свой политический проигрыш Сталину и соответствующие чувства к нему. Опять же, на тот момент Советский Союз являлся единственным в мире государством с каким-никаким, но социалистическим базисом.

Конечно, позиция Троцкого могла, как бы и должна была, поменяться со временем, учитывая, что «Преданная революция» была опубликована в 1937 году, а уже позже последовали и проигрыш республиканских сил Испании франкистам, и начало Второй мировой войны.

В связи с этим большую ценность представляет манифест «Империалистическая война и мировая пролетарская революция», принятый на экстренном съезде троцкистского Четвертого интернационала, который проходил в мае 1940 года.

«Экстренная конференция Четвертого Интернационала, Всемирной партии социалистической революции, созывается в переломный момент второй империалистической войны. Стадия зондирования почвы, приготовления и относительной бездеятельности армии осталась позади. Германия выпустила всю свою адскую ярость в своем крупном наступлении, на которое союзники ответили всеми своими разрушительными силами. Отныне жизнь Европы и всего человечества будет определена ходом этой долговременной империалистической войны и ее экономическими, а также политическими последствиями», — так начинается манифест.

В этом манифесте нас в первую очередь интересует, какова позиция троцкистов во Второй мировой войне в целом, и в чем же выражаются их намерения по защите Советского Союза. Манифест дает прямые ответы на оба этих вопроса: «Четвертый Интернационал сможет защитить СССР только методами революционной классовой борьбы. Мы должны научить рабочих правильно понимать классовый характер империализма, колониализма, рабочего движения — и все отношениями между ними, так же, как и внутренние противоречия каждого из них, помочь рабочим выбрать правильные практические решения в этой ситуации. Ведя неустанную борьбу против московской олигархии, Четвертый Интернационал решительно отвергает любые методы, которые помогут империализму против СССР».

На первый взгляд звучит довольно гладко, но дальше в манифесте идут следующие строки: «Защита СССР происходит из принципов приготовления к мировой пролетарской революции. Мы решительно отвергаем теорию построения социализма в одной стране, это дитя разума невежественного и реакционного Сталина. Только мировая революция сможет спасти СССР для социализма».

Правда, исторически сложилось, что СССР спас себя сам — благодаря Красной Армии, а не мировой революции, и даже не благодаря классовой борьбе. Глядя ретроспективно на события Второй мировой войны, можно с уверенностью сказать, что классовый фактор не оказал какого-либо существенного влияния на ход войны. Немецкие рабочие и крестьяне в составе вермахта покорно выполняли приказы нацистов и убивали своих, казалось бы, товарищей по классу — советских крестьян и рабочих. Так что расчет и прогноз оказались неверными, и участь СССР и мира была бы плачевной, если бы не «разум невежественный и реакционный». Но дальше — интересней: «Подготовка революционного свержения московской правящей касты — одна из главных задач Четвертого Интернационала. Задача не простая и не легкая. Она требует героизма и жертвенности. Однако эпоха великих потрясений, в которую вступило человечество, будет ударять кремлевскую олигархию удар за ударом, разрушит тоталитарный аппарат, поднимает сознательность рабочих масс и облегчит формирование советской секции Четвертого Интернационала. События будут развиваться в нашу пользу, если мы сможем этому поспособствовать!»

Вот так неожиданность! С одной стороны, отказ сотрудничать с «буржуями», с другой — требование героически и жертвенно способствовать перевороту в Советском Союзе. Чем чреват переворот в стране, напрягающей все свои силы в борьбе с могущественным нацистским врагом — представить нетрудно. С высокой долей вероятности (чтобы не сказать, безальтернативно!) при перевороте в СССР Третий рейх одержал бы победу.

Позиция троцкистов по «защите» СССР ясна, хоть и прикрыта громкой фразой. Но что с позицией по защите буржуазных государств, таких как Франция, Великобритания и других? Тут уже определенно донельзя: не стоит поддерживать буржуазию в деле борьбы с оккупантами!

«Но разве не должен рабочий класс в существующих условиях помочь демократическим режимам в их борьбе против немецкого фашизма!». Этот вопрос широко ставится в буржуазных кругах, для которых пролетариат всегда был вспомогательным инструментом для этих целей, или какой-то конкретной части буржуазии. Мы решительно отвергаем такую политику. В действительности, если и существует разница между политическими режимами буржуазного общества, то это лишь разница в комфорте между различными типами вагонов пассажирского поезда. Но когда поезд целиком несется в бездну, разница между разлагающимися демократиями и убийственным фашизмом исчезает перед лицом краха всей капиталистической системы. <…>

Победа британских или французских империалистов будет не менее страшной для человечества, нежели победа Гитлера и Муссолини. Буржазную демократию спасти невозможно. Помогая своей буржуазии против иностранного фашизма, рабочие могут лишь приблизить победу фашизма в своей стране».

Комментарии, как говорится, излишни… Немецкий нацизм явил всему миру столь беспрецедентную жестокость, что по сравнению с ней любая капиталистическая эксплуатация в любой из довоенных буржуазных стран кажется хоть и не идиллией, но вполне сносной жизнью. Конечно, несмотря на ставшие сразу же очевидыми зверства оккупантов в России и странах Восточной Европы, настоящее лицо фашизма обнаружилось лишь по итогам Второй мировой войны, и можно сказать, что никакое воображение не могло представить лагеря смерти с их газовыми камерами и печами. Но ведь обнаружилось же! Это объективная правда истории. А нас сейчас интересует источник нынешних левацких воззрений — насколько они новы? Обнаружилось также и то, что полномасштабного фашизма в тех же Великобритании и Франции не случилось — но не по причине пролетарской борьбы с ним (этот фактор повлиял совсем незначительно), а по совокупности самых разных политических и человеческих обстоятельств. Не в последнюю очередь — в связи с твердым военным противостоянием фашистской Германии со стороны СССР.

Оговорим, сказанное никак не отрицает, например, фактора французского Сопротивления и особой героической роли в нем коммунистов («партии расстрелянных») в военные годы и далее, при становлении послевоенной Франции. Но вот Англия вступила в войну с гитлеровской Германией, будучи буржуазным государством и без нажима «снизу», со стороны своих трудящихся. Может быть, левые должны были организовать, в полном соответствии с троцкистской «прописью», втыкание ножа в спину своему «неправильному государству»? К счастью, ничего подобного не произошло.

Логично спросить, не навет ли все это на троцкизм, почему делаются столь поспешные выводы? Ведь манифест был принят в 1940 году, миру еще не были явлены нацистские лагеря смерти и другие чудовищные преступления перед человечностью, не произошло осмысления немецкого нацизма, как чего-то принципиально нового и беспрецедентного в человеческой истории. Да, конечно, неправильно делать выводы на основании одного только Манифеста Четвертого Интернационала. Так что давайте рассмотрим дальнейшее течение троцкистской мысли.

Сам Троцкий послевоенную ситуацию осмыслить не мог по понятным причинам — он был ликвидирован в августе того же 1940 года Рамоном Меркадером. Но мы имеем возможность оценить, как изменилась в этом отношении троцкистская теория, взглянув на труды послевоенных значимых троцкистских теоретиков.
Одним из таких теоретиков является бельгийский троцкист Эрнест Эзра Мандель. Он был одним из видных и влиятельных деятелей Четвертого Интернационала.

Позиции троцкистов во время Второй мировой войны Мандель посвящает отдельную статью, которая так и называется — «Троцкисты и сопротивление во Второй мировой войне». Она является стенограммой исторической школы Четвертого Интернационала, проходившей в Лондоне в 1976 году.

В этом выступлении Мандель проясняет троцкистскую позицию во Второй мировой войне уже ретроспективно, с оглядкой на ход войны и ее окончание. В первую очередь он подчеркивает, что лозунги «защиты Отечества» свойственны именно империалистическим странам.

Он разделяет Вторую мировую войну на пять слагаемых:

1) Война между империалистами — немецкими, итальянскими и японскими против британских, американских и французских. Он подчеркивает, что этот аспект войны является лишь борьбой империалистов, в которую истинные марксисты не должны вмешиваться.

2) Борьба китайского народа против японских империалистов. Он называет Китай полуколонией, а борьбу китайского народа с японскими захватчиками — национально-освободительной.

3) Война СССР против империалистических захватчиков. Мандель подчеркивает, что борьба за защиту СССР была необходима, так как Советский Союз являлся на тот момент единственным социалистическим государством, хоть и с изъянами.

4) Национально-освободительная борьба в колониях, находящихся в Африке и Азии.

5) Национально-освободительная борьба в Европе. В первую очередь, в Греции и Югославии.

Мандель вообще восхищается Югославией. Ведь она смогла не только построить социалистическое государство после окончания Второй мировой войны, но и не попала в орбиту сталинского СССР: «Они поступали как революционеры — бюрократическо-центристские революционеры сталинского типа, если угодно, но они не были контрреволюционерами. Они уничтожили капитализм».

Но вопрос с Югославией мы пока оставим в стороне, так как он требует отдельного рассмотрения. Стоит просто поставить заметку на полях, что жизнеспособность Югославии пошла на спад сразу после смерти лидера страны Иосипа Броза Тито, а возникшие при этом центробежные процессы уже через десять лет привели к самым что ни на есть трагическим последствиям.

Мандель проясняет и позицию по Франции. Он подчеркивает, что тактические союзы с буржуазией допустимы, но недопустимы стратегические:

«Для угнетаемой нации не было принципиально отказываться от временного, тактического союза с „национальной буржуазией“ против империализма. Но есть условия: мы не создаем политических альянсов с буржуазией. Но чисто тактические соглашения с национальной буржуазией являются приемлемыми. Это вопрос тактики, а не самого принципа».

Здесь Мандель также проясняет небольшой нюанс. Он говорит, что если бы Франция стала полуколонией, то вопрос отпора иностранным захватчикам — это был бы уже другой разговор. Однако Франция осталась империалистической страной, которая и после войны продолжила эксплуатировать колонии.

В целом Мандель в своем выступлении, спустя многие годы после окончания войны, продолжает проводить ту же линию, что и в манифесте Четвертого Интернационала от мая 1940 года. Он доказывает правомочность позиции, указанной в манифесте, и по прошествии тридцати лет, в связи с чем можно сделать вывод, что среди подавляющего числа организаций, входящих в Четвертый Интернационал, тезис о недопустимости поддержки своего буржуазного государства, если оно империалистического (!) типа, при угрозе военной агрессии чужого государства-империалиста — остался неизменным.

Также стоит заметить, что немецкому нацизму не придается статуса чего-то совершенно нового, он все так же продолжает именоваться «империализмом». Полноценного осмысления природы и слагаемых фашизма, а также немецкого нацизма, в троцкистской среде не произошло. Это очень важно подчеркнуть. Поэтому-то до сих пор приравнивание любого проявления фашизма к простому империализму позволяет спокойно потушить любой антифашистский пафос под завесой слов о межимпериалистических разборках, до которых «правильному» марксисту не должно быть никакого дела.

Далее следует обратить внимание, как же изменилась позиция троцкистов уже после краха СССР и Варшавского договора. Ведь одно дело — яростная критика и борьба за «правильный» строй в самом Советском Союзе, как и борьба за свержение номенклатуры, а другое — новая реальность в мире, где СССР уже нет. По большому счету, с крахом СССР коммунистические движения ушли с политической сцены. Перестали быть субъектами мирового процесса. Такие государства, как оставшиеся в большой части социалистическими Китай, Вьетнам или Куба, с трудом очухиваются после крушения Советского Союза и сосредоточены на своих немалых проблемах, а никак не на экспорте коммунистической идеологии в другие страны.

На распад СССР Мандель отвечает статьей «Неудержимое падение Михаила Горбачева», написанной в 1992 году. Он констатирует, что крах СССР произошел, в том числе из-за предательства номенклатуры, что ранее и предсказывал Троцкий. Он добавляет, что в результате «политической революции» (так он называет уход Горбачева и приход к власти в РСФСР Ельцина), политическую инициативу в странах бывшего Советского Союза перехватили правые. Он также выражает скепсис, что приход к власти Ельцина приведет к реставрации капитализма: «Означает ли, что восстановление власти номенклатуры или реальная реставрация капитализма являются наиболее вероятными сценариями? Вовсе нет… Конечно, правительство Ельцина уже предприняло ряд шагов к реставрации капитализма. Однако дистанция между этими шагами и построением капитализма колоссальна».

Мандель отмечает, что наиболее вероятное развитие событий — «долгий период распада и хаос». При этом он выражает скромную надежду, что выращенный в СССР рабочий класс постепенно захватит власть в стране. Однако сейчас уже пора констатировать, что эта надежда не оправдалась, а вот перспектива распада и хаоса для России, увы, по-прежнему сохраняется.

Бросается в глаза, что Мандель в своей статье достаточно хладнокровно описывает распад СССР, точно патологоанатом, говорящий о причинах смерти безразличного ему пациента. Сам Троцкий, предполагаю, отнесся бы к краху Советского Союза, как к трагедии, несмотря на всю свою враждебность к одолевшему его в политической борьбе Сталину. Троцкий связывал с СССР надежды на мировую революцию, для которой Советский Союз мог бы послужить плацдармом, для него идеология была неразрывно связана с политической борьбой. Здесь же, на примере Манделя, мы видим оторванность теории от политической борьбы, что в итоге и выразилось в равнодушной констатации смерти Советского Союза. А ведь крах СССР — это не распад некоей, «еще одной», империи, крах Советского Союза породил совершенно новую реальность. Где вместо биполярного мира — вся инициатива у Соединенных Штатов и их союзников, сдерживать их в империалистических порывах больше некому, на повестке дня дальнейшая глобализация, а на идеологической арене всего два бойца, еще и в разном весе. Творцы этой самой глобализации (которую европейские левые когда-то окрестили ТИГ — Транснациональное Империалистическое Государство) и поборники национальных государств. Ну, а где сами левые-то?

Вызов новой мировой ситуации должен был внести коррективы в идеологию и методы ведения борьбы на левом фланге — для начала должно было произойти некое переосмысление произошедшего. Что ж, неотроцкисты сделали это. Конкретно, переосмысление дал французско-бразильский неотроцкист, видный идеолог Воссоединенного Четвертого Интернационала Михаэль Леви в своей брошюре «Отечество или Мать-Земля?», написанной в 1998 году.

Брошюра эта была опубликована в России «Открытым марксистским издательством» в переводе Кирилла Медведева — активиста «Российского социалистического движения» (РСД, являющегося российской секцией Воссоединенного Четвертого Интернационала) и лидера левацкой музыкальной группы «Аркадий Коц». Также Кирилл Медведев известен как участник «болотных акций» 2011–2012 годов.

В своей работе Леви отмечает, что с крахом СССР и Варшавского договора в мире происходит подъем националистических настроений. Он признает, что марксистская идеология доселе не придавала особого значения национальному фактору, и отмечает, что ряд стран стали социалистическими именно благодаря национально-освободительной борьбе, а не простому восстанию рабочего класса: «Во имя национального освобождения добивались независимости колонизированные народы, а некоторые из самых важных и радикальных революционных социалистических движений оказались способны добиться народной поддержки и триумфа — в Югославии, в Китае, на Кубе, в Никарагуа».

Леви отмечает, что рост националистических настроений в странах Восточной Европы непосредственно связан с распадом СССР и Варшавского блока. В этом он видит отчасти позитивный момент: такие страны, как ГДР, Венгрия, Польша, Прибалтика «освободились от советского угнетения». С другой стороны, получив возможность демократически определять свою судьбу, эти страны запятнали себя правым радикальным национализмом. Особенно Леви сокрушается по поводу вышеупомянутой Югославии: «единственной из «социалистических» стран Восточной Европы, которая смогла выйти из-под контроля Москвы и создать относительно равноправную федерацию народов. В итоге же антифашистская солидарность разных национальностей, укорененная в коммунистическом партизанском движении Второй мировой войны, сошла на нет, уступив место варварской «войне всех против всех».

Причинами роста национализма в странах Восточной Европы Леви называет следующие:

1) восстание против «великорусской гегемонии»;

2) при распаде старого режима общество стремится объединяться на основе принадлежности к одной культуре и одному языку;

3) дискредитированность интернационализма политикой СССР;

4) желание более богатых народов отсоединиться от более бедных (Леви здесь, к слову, приводит пример Прибалтики, что сейчас смотрится особенно комично);

5)«манипуляции национальными чувствами со стороны «неосталинистких и неолиберальных элит».

Национализм Западной Европы Леви делит на два основных типа:

1) прогрессивные движения за права национальных меньшинств (как пример — баски или ирландцы);

2) ксенофобские и расистские движения (антимигрантские и другие).

Причины возникновения национализма второго типа по Леви преимущественно экономические. Но, добавляет он, также причиной обращения европейцев к национализму является и дискредитация красных идей Советским Союзом и КПСС.

Леви констатирует, что интернационализм старого образца, связанный с Советским Союзом, мертв. Однако он отмечает возникновение другого, нового интернационализма, который проявил себя в 1960-е годы на волне леваческих волнений. В новый интернационализм Леви включает следующие компоненты:

1) остатки интернационалистической традиции;

2) борьба за экологию;

3) антирасистские движения;

4) феминизм («Если существует определенная связь между патриархатом и реакционным культом имперского отечества, то существует точно такая же связь между феминистской политикой и экологической защитой «Матери-Земли»);

5) солидарность с борьбой жителей третьего мира за освобождение от империализма;

6) борьба за права человека и сексуальных меньшинств.

Как можно заметить, здесь наблюдается уход от классической «классовой борьбы и солидарности трудящихся» — в списке, предложенном Леви, она осталась лишь на одной из шести позиций, да и то в качестве «остатков традиции». Зато появился полный джентльменский набор либеральной глобалистской повестки — защита ЛГБТ, экология, феминизм… Подобная повестка является респектабельной и вполне мейнстримной для империалистического государства под названием США, которые ее продвижению всячески способствуют и даже умудряются подвергать другие страны обструкции за ее неприятие.

Как относиться к такой позиции Михаэля Леви, крупнейшего идеолога неотроцкизма, говорящего фактически от имени всего современного троцкистского движения? Вопрос скорее риторический.

https://rossaprimavera.ru/article/26332ed0

gsl2007

Представление о размахе частного капитала в СССР до его реорганизации в 1936 году в советские предприятия можно получить по данным, представленным в книге И.С. Кондурушкин, «Частный капитал перед советским судом. Пути и методы накопления по судебным и ревизионным делам 1918 - 1926 гг.». М., Л.: Госиздат, 1927, стр. 206-220. книге даются сведения по состоянию до августа 1926 года с указанием на резкое увеличение частного финансового оборота при уменьшении численных показателей (число частных предприятий, выданных лицензий и так далее). Эта информация дает основание предполагать, что к моменту реорганизации частной промышленности, торговли и услуг в советские предприятия в начале-середине 1930-х годов обороты были в несколько раз выше.



В 1926 году, после многочисленных судебных хозяйственных процессов, после ряда ревизий РКИ, все основные методы и приемы частника не только изучены и устарели, но и побиваются растущей советской экономикой: развертывающейся социалистической промышленностью, политикой цен и регулированием рынка, т.-е. мерами экономическими и административными.

Уменьшаются взятки, хищения, проходит эпидемия растрат, но надолго останется основное условие для роста частного капитала: товарные, частнокапиталистические отношения между госпромышленностью и сельским хозяйством.

Только полный рост социалистических элементов и в этой области уничтожит существование частного капитала со всеми его особенностями.

В заключение мы коснемся некоторых цифровых данных о (роли частного капитала в торговле и промышленности, здесь же отметим лишь некоторые новые моменты в работе частника’, выявленные судебными материалами за последний период (1925—1926 гг.).

Если мы говорим, что привычные методы частника (хищничество, спекуляция, взятка) побиваются нашей экономикой, это, во-первых, не значит, что они добиты, и, во-вторых, что частник от них раз навсегда' отказался, закаялся. Он стал неизмеримо осторожнее по сравнению с 1921— 1924 годами, наглость его умеряется и Уголовным Кодексом и Нарымским заповедником, но там, где можно вернуться к излюбленным! его методам, частник к ним охотно возвращается.

Вместе с (растущей экономикой растет и ее правовое оформление—законодательство. Но право, Как идеологическое выражение экономических взаимоотношений, имеет и свои слабые стороны, заключающиеся в том, что оно не может детализировать отдельных случаев своего практического приложения. Всегда остается простор не только для его понимания, толкования, Которое не всегда: находится у нас в должных руках, но и для внешнего его соблюдения о обходом по существу, во вред нашей экономике.

И чем более усложняется экономика, тем более усложняется ,и писаное право, и тем более остается возможностей для таких обходов, которые и будет в дальнейшем всегда использовать частник.

Частник уже использует все льготы, которые последним законодательством предоставляются различным общественным организациям: кооперации вообще и инвалидной кооперации в частности, ВсероКомпому, деткомиссии, кустарной промышленности и т. д., создавая по-прежнему дутые кооперативы из ближайших родственников, братьев-сестер (но с разными фамилиями).

Возрождается старая история беспощадной: эксплоатации одиночек-кустарей—квартирников, как то было в деле Хрящиковз, где на московских предпринимателей Левинсона и Хенкина работала группа квартирников и девочек-подростков, наемных работниц по размотке суровья.

Здесь был чистейший вид эксплоатации без регистрации наемной силы, без уплаты соцстрахования, без расчетных книжек и т. д., о нарушением: ст. ст. 29, ;104, 105, 106, 135, 175, 176 Кодекса законов о труде. Но это нарушение закона (выявилось только на суде. Внешне же была сдельная работа с заработком 1 руб. 20 коп.—1 руб. 50 коп. В сутки, но при 12—16-часовой суточной работе. (Дело Хрящикова в Московской особой сессии, 1926 г.)

Такая же эксплоатация происходит в небольших частных предприятиях, куда набираются под видом: близких родствен- ников-иждивенцев деревенские подростки-девочки, темнота1 и беспомощность которых не позволяет им сразу найти на «тетеньку» управу в инспекции труда. Так, запертые на замок с 7 часов утра до 8 часов вечера деревенские девочки работали за гроши на свою «тетеньку», Иванову, владелицу чулочно-вязальной мастерской в Черкизове (Московская особая сессия, дело Ивановой, 1926 г.). Набираемые предпринимателем рабочие, действительные родственники из деревни, играют на предприятиях роль сыщиков и агитаторов за хозяина.

Предприниматель и вообще предпочитает принимать на работу «деревенское сырье», которое менее требовательно в условиях труда и менее расчетливо в приложении своей силы. Под видом учеников парням из деревни, молотобойцам, работающим, как волы, он платит по 1-му разряду. Пользуясь безработными кадрами, частник набирает на свое предприятие квалифицированных рабочих (слесарей), сажая их на черновую работу.

Частник не только не упускает возможности спекульнуть, «ужилить» из заработка рабочих, агитнуть против советской власти («налогами разоряют»), но и беспрерывно использует всякие способы развращения рабочих, вроде магарычей, допущения большого количества сверхурочных часов и т. д. Устанавливается, так сказать, спайка рабочих с хозяином- частником, за которого в случае его ареста рабочие «стоят горой».

В городской торговле частник, располагающий все же незначительными свободными средствами и стесненный в государственном кредите, изыскивает эти средства путем бронзовых векселей от крупных частных фирм, от кооперации, госорганов, всюду, где установит связи.

Бронзовые (дружеские, безденежные) векселя были обычным явлением в частной дореволюционной коммерции, в кредитных обществах.

Как особый вид взятки частником применяется, по соглашению с соответствующими служащими госорганов, заключение с госорганами дутого договора о поставке ему госорганом крупной партии каких-либо товаров, материалов, с крупной (в несколько десятков тысяч) неустойкой со стороны госоргана. При чем заранее обусловливается, что поставка под теми или иными предлогами выполнена не будет. Госорган платит частнику по дутому договору крупную неустойку, которая делится между частником и соответствующими сотрудниками госоргана.

Как одно из отражений плохого качества нашей фабрично-заводской продукции появляется старая тяга потребителя к заграничному «аглицкому» товару. Частник ловит эту тягу и применяет подделку под известные заграничные фирмы своей продукции.

Среди средних и мелких торговцев появляются «Коммерческие арапы», работающие под уже известную частную крупную фирму, с её согласия выступая на подрядах, поставках, в оптовых сделках с госорганами.

И наконец особенно развивается институт подставных владельцев предприятий с целью: укрыть полные доходы какого-нибудь частника-кита, орудующего в десятках мелких предприятий, или с целью укрытия своей фамилии, известной ГПУ или судебно-следственным органам— по процессам, по Нарыму или дореволюционному прошлому, при чем обычно выбираются в подставные владельцы глубокие старики, женщины, даже рабочие (в смысле отсидки).

Частный торговец несомненно теперь очень тщательно изучает рынок.

Время рвачества для него прошло, наступает время длительной борьбы за преобладание. Он изучает внешний и внутренний рынок, восстанавливает или вновь устанавливает торговые связи на периферии, изучает вкусы потребителя и старается занять наиболее слабо защищенные или совсем не занятые госторговлей и кооперацией позиции.

У нас недостаток выработки галантереи, вкусовых веществ (перец, горчица, хрен и т. д.), не используется сбор и утилизация отбросов (кости, тряпье), и частник занимает эти позиции, обращаясь и в легкую индустрию; с быстрым оборотом капитала.

Бросившись с 1925 года в рентабельную торговлю, частник и в ней идет по линии наименьшего сопротивления и занимает, как наиболее слабозащищенную позицию, деревню. По июньским (1926 г.) данным НКТ, госорганы в деревне имеют в 31 раз меньший аппарат, чем частная торговля.

Кооперация, занимая среднее положение между госорганами и частником, имеет в деревне 5,5 предприятия на 10 тысяч населения, тогда как частник имеет 31 предприятие на то же количество.

Несмотря на то, что частная торговля в деревне очень бедна капиталом (4/5 ее—палатки, развоз и разнос), тем не менее качество и ассортимент товаров частника лучше и шире, чем в кооперации; частник оказывает покупателю широкий кредит, хотя цены его значительно выше кооперативных и тем более госорганов. Тогда как кооперация работает главным образом на чужие средства, частник работает с своим капиталом от 100 до 1 500 рублей, получая кредит в частных оптовых фирмах.

Несмотря на трудность кредитования, на тяжесть налогов (% из общей суммы торговых расходов частника), частник охотно идет в деревенскую торговлю и закрепляется в ней.

Окрепший частный капитал, наконец, пытается освободиться от давления и опеки государства путем выделения в особо-замкнутое частно-капиталистическое хозяйство, частные скупщики орудуют в деревне, скупая сырье и кустарные изделия. Сырье поступает в частные мастерские, а затем продукция и кустарные изделия через крупных оптовиков поступает к мелким розничникам, подпадающим целиком под влияние частного оптовика.

Таким образом часть рынка уходит целиком от регулирования цен.

1. Удельный вес частной торговли.

В речи на II Всероссийском съезде политпросветов 17 октября 1921 года В. И. Ленин предупредил нас о предстоящей борьбе с капитализмом, которая будет более жестокая, чем борьба с Колчаком.

После этого предупреждения прошло пять лет. На арене советской экономики—в торговле и промышленности—действует открытый враг социалистического строительства— частный капиталист.

Но если наш статистический аппарат располагает цифрами о размерах роста социалистических и общественных элементов нашего хозяйства, то нужно сказать, что в отношении размера и роста частного капитала в торговле и промышленности и до сих пор нет абсолютно точных цифр. Наш аппарат до начала 1925/26 г. собирал от случая к случаю отрывочные и неполные сведения, на основании которых делались предположительные выводы.

Казалось бы, не приходится говорить о том, что необходимо знать точные силы противника, его дислокацию и вооружение, так как идет не «мирное житие», а война, однако изучались только свои силы без точного подсчета сил противника.

И поэтому цифры нашей статистики о частном капитале, неполные и гадательные, зачастую являлись вредными цифрами, что совсем не нужно для взявшего в свои руки власть класса.


С такой оговоркой мы сделаем беглый обзор некоторых цифр о размерах и росте частного торгового капитала, которые выявлены с 1923 года (год первой переписи частных предприятий) по 1927 год.
 
1923 год, с которого мы берем первые цифровые данные о частной торговле, для частника был уже годом сравнительной «стабилизации», когда рынок, особенно розничная торговля, оказался значительно занят частным капиталом. Государственный и кооперативный торговый аппарат только еще создавался, медленно и громоздко поворачиваясь.

Если оптовая торговля находилась в руках частника в размере 14% (госторговля—-77%, кооперация—8%), а оптово- розничная— 50%, то розница была захвачена частником в размере 83% (госторговля—7%, кооперация—10% в круглых цифрах).

В деревне частник являлся монополистом, где, торгуя вразнос и развоз, имел свыше 90 % всей торговой сети.

В частности по Москве к 1923 году насчитывалось лавочного типа торговых заведений: государственных 48, кооперативных 767, а частных 4185, т.е. государственная торговля составляла 0,9%, кооперативная—15% и частная—84%.

Как мы уже упоминали выше, с 1921 года спекулянт хлынул в крупные города и особенно в Москву и Ленинград.

В Ленинграде на 1 октября 1923 года числилось, частных торговых предприятий (в постоянных помещениях) 5976.

В Москве на то же число выдано шестимесячных патентов 19 008, из коих:

I разряда. . . . 2 308 IV разряда. . . 1614
II „ .... 7808 V „ ... 395
III „ .... 6883

По губернии на то же число выдано патентов 27 515, из коих:

I разряда .... 3 359 IV разряда ... 1 855
II „ .... 11290 V ... 415
III „ .... 10596

т.е. в двух городах СССР сосредоточено 52 499 частных торговых единиц из общего числа по Союзу в 374 257 (по 64 губерниям) торговых частных единиц.

При том положении, что розница почти целиком находилась в руках частника, он и являлся хозяином продажных цен на рынке, взвинчивая их в погоне за прибылью, способствуя раздвижению «ножниц» осенью 1923 года.

Нужно заметить, что в 1923 году почти не приходится говорить о частнопромышленной продукции. Поставщиком фабрично-заводской промышленности на рынок являлось, государство, у которого ее перехватывал частник на пути к потребителю. Частник орудовал с государственной продукцией. Но вследствие непомерных накидок продукцию эту в деревне могли приобретать лишь кулаки.
Вот, например, цены на сахарный песок:

Цены Комвнуторга Цены вольного рынка

Октябрь 1922 г.. . . 7 р. 10 к. пуд 19 р. 20 к.
Ноябрь 1922 . . . . 7 , 30 . „ 11 р. 50 к.
Июль 1923 . 9 „ „ „ 15 р. 40 к.
Август 1923 . . . 9 . . 22 . - .


ЦСУ вывело общую сумму частного накопления в 475 миллионов рублей, за 1923 год.

Цифра эта, как первый опыт учета частного капитала, была достаточно гадательна: не был учтен свой и заемный капиталы частника и размер его прибыли. Просто была взята цифра по подоходному обложению, по общей сумме всех ценностей, выброшенных в товарный оборот; смешано в кучу все - продукция сельского хозяйства, кустарная продукция и государственная, проходящая через частника.

Это был несомненно топорный подсчет, сделанный к тому же с запозданием, но ясно было одно, что частник уже успел занять в торговле серьезную позицию, что частник в торговле имеет накопление в 2—3 сотни миллионов рублей, в этой сумме и приходится исчислять частный капитал в 1923 году.


К 1 апреля 1924 года, вследствие резкого снижения цен на промтовары, зажима снабжения и кредитования частного капитала, вследствие увеличения налогового обложения, частная торговля подверглась сильному сокращению, потеряв более 100 000 торговых единиц. Если на 1 октября 1923 года по 177 административным единицам Союза насчитывалось 477 тысяч частных торговых единиц, то на 1 апреля 1924 года остается их 350 тысяч.

В то же время государственный торговый аппарат увеличивается на 98% и кооперация—на 40%.

Начиная со второго полугодия 1923/24 года, идут на убыль и относительные обороты частной торговли—на 35%, однако ввиду увеличения оборотов госторговли на 73%, кооперации на 99%, абсолютный оборот частной торговли вырос на 34%.

Небезынтересно отметить, что указанное сокращение торговой сети коснулось периферии. В Москве и Ленинграде, наоборот, и в 1924 году рост частных торговых предприятий продолжался.

Так, в Ленинграде на 1 октября 1924 года насчитывалось 6112 торговых заведений (лавочного типа), т.е. на 136 более, чем в 1923 г. По Москве общее число частных торговых единиц (по числу платных и бесплатных патентов) на 1 апреля 1924 года было 20 711 (против 19 008 в 1923 г.), и по Московской губернии—30 390 (против 27 515 в 1923 г.), т.е. в 1924 году частный торговый капитал продолжает расти по размерам своих оборотов, а в крупных городах и по количеству предприятий.


Сокращение частной торговой сети в первой половине 1924 года было временным.

В деревне, несмотря на рост госторговли и кооперации, обороты частного капитала увеличились на 8%, достигнув по селам и уездным городам суммы 2132,7 миллиона рублей годового оборота. При этом необходимо заметить, что в то время как кооперация работала заемными средствами, имея своих не более 3%, частный капитал в деревне работает на свои средства.

Общие обороты госторговли возросли на 300%, а кооперации—на 200%, но быстрота оборота частного капитала увеличилась в 13,7 раза, т.е. много выше, чем в госторговле и кооперации. Частный капитал орудует мелкими и чрезвычайно подвижными средствами.

Для сравнения торговых расходов государственной и кооперативной торговли с расходами в частных торговых предприятиях возьмем цифры выборочного обследования торговли конца 1924/25 гг.

в это время платит налогов в 6 раз больше, чем кооперация. Частник умудряется наживать и развертывать дело исключительно в силу гибкости своего торгового аппарата и меньших накладных расходов.

1925 год для частного торгового капитала в городе был годом наивысшего расцвета торговой спекуляции. Частный капитал в значительной мере уходит в подполье, прикрываясь в своих сделках, как выше указано, кооперативными и государственными торговыми фирмами.

При просмотре цифр по Москве и Ленинграду может создаться неправильное представление о падении частного торгового капитала, если судить по количеству частных торговых единиц. Так, по Ленинграду на 1 октября 1925 года состояло 5426 частных лавок (против 6112 в 1924 г.). По Москве и Московской губернии на 1 октября 1925 года состояло частных торговых единиц—23 669 (против 30 390 на 1 октября 1924 г.).

Но в то же время обороты частного опта за июль—сентябрь 1925 года достигли своего высшего предела: по покупке на московском рынке—92 миллиона рублей и в губернии: по покупке—122 миллиона рублей и по продаже—57 миллионов рублей.

Частный оптовик сбывает свои товары главным образом государству: госорганам 68%, кооперации 12% и 20% частным розничникам, т.е. частный оптовик орудует государственными средствами, как торговый посредник.

Проф. Устинов определяет, в майском докладе ВСНХ СССР, размер частного капитала по Москве в 40—45 миллионов рублей с оборотом в провинции в 200—250 миллионов рублей.

Госплан СССР в то же время констатирует «абсолютный и относительный рост оборотов частного капитала по Союзу во втором полугодии 1925 года, а также наличие значительных его накоплений, не находящих себе производственного приложения».

И наконец, постановление СТО от 28 июня 1926 года также констатирует абсолютный рост частного капитала, с усилением его спекулятивной деятельности на товарном и особенно на валютном рынке и с относительным значением частного капитала на кожевенном, сырьевом и мясном рынке. Т.е. к 1926 году частный торговый капитал стал серьезной и реальной величиной.

В 1926 году делаются попытки точнее определить размеры частого капитала. По анкете Кутлера (Институт экономич. исслед. НКФ) размеры частного капитала в торговле определены в 900 миллионов рублей с чистой прибылью в 400 миллионов, т.-е. по общему размеру частный капитал (и в торговле и в промышленности) достиг к 1926 году 1/14 довоенного капитала частных предприятий ).

Частный капитал все еще сосредоточивается главным образом в торговле, так как ее доходность (по Кутлеру) в два раза выше, чем довоенная. При этом частный капитал сохраняет тенденцию к накоплению, доводя ее в высших разрядах (4—5) до 30%, к чистым доходам (Госплан, август 1926 г.).

Что и в 1926 году еще нет точного учета размеров частного капитала, видно из того, что на апрельском совещании президиума ВСНХ СССР докладчик Гинсбург, по данным бюро об-ва взаимного кредита, исчисляет размер частного капитала в 350—400 миллионов рублей, тогда как комиссия ВСНХ определяет частный капитал в сумме 600— 700 миллионов рублей, т.-е. еще действуют гадательные цифры, которые приходится брать во взаимном кредите.

Поскольку частник располагает наличными средствами, способными к быстрому обороту, госорганы заключают с ним в 1926 году значительные сделки:

Чаеуправление отпускает частнику оптом . . 38,5% всего своего отпуска
Солесиндикат „ „ 15,8%
Кожсиндикат „ „ 12%

По мануфактуре частник совершает сделок (1-е полугодие 1926 г.) на сумму около 300 миллионов рублей (ВТС, тресты, акционерные об-ва и пр.).

Главный оборот частника приходится на мануфактуры (1/3 всех оборотов за полугодие).

Значительное место в этих операциях занимают товаро-комиссионные операции обществ взаимного кредита, свершаемые ими для частного оптовика.

Несмотря на развитие по Москве государственной и кооперативной торговой сети, частная розница достигает 33,5 % всего оборота московского рынка, причем по сравнению с кооперацией обороты частной торговли почти равны: 426 миллионов рублей кооперация и 420 миллионов рублей частная торговля (за 1-е полугодие 1926 г.).

Особенно заметна роль частной торговли на отдельных, товарных рынках по СССР: рынок тряпья и костей (данные НКТорга) целиком захвачен частным капиталом, пушной рынок—до 35%, кожсырье—22%, рыбный рынок—до 50% и мясной (в общем)—до 55% (1-е полугодие 1926 г.).

По Москве и Ленинграду охват частником мясного рынка еще значительнее: по крупному скоту от 43 до 52% и по мелкому от 68 до 89%.

На Украине частный торговый капитал имеет более значительные размеры, нежели в СССР, так как богатый юг издавна изобиловал спекулятивным торгашеским элементом.

По данным ВСНХ Украины, частная розница на Украине составляет 56% всего низового торгового оборота.

Число частных торговых единиц на Украине достигает 99 282, что составляет 87% всех украинских торговых предприятий, при чем наибольший рост идет по линии опта. Число частных предприятий на украинском селе увеличилось (по сравнению с 1925 г.) на 14 1/2%. Растет и удельный вес частной торговли в общем торговом обороте Украины, увеличившись за год на 6,7%. Весь оборот частной торговли на Украине за год возрос на 54%.

Металл и хлеб являются измерителями рынка, и частный капитал делает вылазки к этим двум выразителям экономической мощи СССР.

Выше мы приводили несколько примеров разбазариванья частнику металла и металлического лома. Такое хозяйствование привело к тому, что ныне резко ощущается дефицит металлического лома, а в Северо-Западной области кооперации и госторговле воспрещена оптовая и полуоптовая торговля металлотоваром. Розницей определен отпуск не свыше 80 килограммов.

На хлебном рынке частник определенно вступает в бой с госорганами, срывая конвенционные цены, платя на 20—30 коп. дороже за пуд пшеницы (Днепропетровск, 1926 г.).

В Феодосии частник снимает с привоза 60—70%. Частные мельницы (там же), платя крестьянину на 10—20 коп. за пуд дороже госорганов, получают пшеницу в кредит, иногда до осени.

В то время как Укрхлеб, Хлебопродукт и кооперация (вместе) заготовили в августе с/г. в Днепропетровщине 550 тысяч пудов, частники сорвали за то же время 360 тысяч пудов по ценам выше конвенционных на 20 коп. (1926 г.), т.-е. происходит определенный срыв государственной хлебозаготовки, с чем можно бороться разве только административными мерами. Но приходится учитывать, что частник имеет и значительные средства и кредит (т.-е. доверие) от крестьян.

В 1926 г. определенно выявляется дезорганизаторская роль частника, который использовав обострение голода на одном рынке, перебрасывается на другой, везде преследуя свою основную цель—извлечение из оборота чрезмерной прибыли.

Если за истекший 1925 год весь торговый оборот СССР исчислялся в 21 365 миллионов рублей, то из этой суммы на долю частного капитала пришлось 24,9%, т.-е. более пяти миллиардов рублей в год. Принимая весь удельный вес частной торговли за 1925/26 г. в 24% (контрольные цифры Госплана) и весь торговый оборот Союза в 31 миллиард червонных рублей, получим в 1926 г. участие частного торгового капитала в общем торговом обороте страны в сумме 7 440 миллионов рублей.



О частной арендной промышленности 1921—1922 годов не приходится говорить, так как тогда было исключительно рвачество, желание частника попросту получить в аренду предприятие и обокрасть его.

На 1 октября 1923 года (по Союзу) (в аренде находилось 681 предприятие с 14 349 рабочими, с годовой производительностью в 15 миллионов рублей.

Мелкая кустарная промышленность в 1922—1923 году (Гухман) дала лишь на 625 тысяч рублей.

Ничтожное значение частной промышленности за 1923 год по Москве видно из того, что МСНХ было зарегистрировано 149 предприятий с 2435 рабочими, т.-е. о частной промышленности 1923 года можно сказать, что ее значение и удельный вес в народном хозяйстве почти были равны нулю. . Частник не шел на риск (ремонт, затраты) и, имея небольшие средства, предпочитал их использовать в выгодной торговле.
1924—1925 годы.

Начиная с конца 1923 года и кончая 2-й половиной 1924— 1925 операционного года, все время идет уменьшение числа частных промышленных предприятий всех типов.

Приведем таблицу о числе выданных патентов по Москве и Московской губернии.

[таблица]


Частник брал в аренду предприятие или открывал свое без средств, думая извернуться на разных махинациях, запутывался, прогорал и попадал под суд или переходил на торговлю.

Однако приведенная таблица ни в коей мере не может послужить выводом для того, чтобы сказать, что частный капитал отказался от проникновения в промышленность.

Сокращалось общее количество предприятий, которые слишком неосторожно повели свое дело. Более сильные предприятия, с более осторожными и умелыми руководителями, сохранялись, так что общая стоимость выработанной продукции росла.

Так, по Москве за 1924/25 год по 2 800 учтенным МСНХ частным промышленным предприятиям валовая выработка определяется:

в работавших на своем сырье в 7338 650 руб.
, . „ чужом в 2 296250 „

По всем же частным предприятиям, в количестве 6200 заведений, общая стоимость валовой продукции определяется в 41752 600 рублей с общим количеством рабочих в 20 656 человек, причем чистый заработок по всем частновладельческим и кустарного типа предприятиям определяется в 10 252 600 рублей.

Наибольшее количество из этих предприятий занято: изготовлением одежды и туалета, художественных и научно-прикладных принадлежностей, т.-е. исключительно мелкие и кустарного типа предприятия по легкой индустрии.

Такой же характер имеет промышленность и на Украине, где в ремесленном производстве занято 620 000 человек с общим выпуском продукции на 500 миллионов рублей (1925 г.).

Однако и в промышленности у частника есть излюбленные области, которые он старается занять или как не занятые гос- промышленностью, или потому, что там легче связь с сырьевым крестьянским рынком. Частник еще пока не идет в тяжелую промышленность, где нужны большие затраты, большие оборотные средства. Он идет в рыбную, кожевенную, маслодельную, махорочную, пеньковую промышленность.

За 1-е полугодие 1925/26 года на Украине в крупной частной промышленности число предприятий выросло на 30%. Из 4037 предприятий, сдаваемых ВСНХ Украины в аренду, частником взято 2 694, т.-е. в области промышленности также имеется продвижение частника, хотя и несравненно более медленное, чем в торговле.

Причины этого роста, равно как и его дальнейшие возможности, заключаются прежде всего в тех значительных накоплениях частника, не находящих себе производственного применения, о которых говорит Госплан СССР.

Безработица, которую не поглощает государственная промышленность, создает для частника постоянный кадр рабочей силы.

По Москве на 15 апреля 1926 года числилось безработных 145 тысячи человек. Происходящее по учреждениям сокращение ежедневно пополняет ряды безработных 250 человеками, не считая наплыва из деревни.

Растущий вместе с покупательной способностью населения товарной голод, который будет прогрессировать при замедлении темпа роста продукции, что неизбежно произойдет при начинающемся переоборудовании фабрик и заводов, вызовет как вложение частником своих накоплений в эксплоатацию мелких предприятий, так и привлечение этих средств в капитальное переоборудование.

Кроме указанных причин, рост частной промышленности шел и за счет бесхозяйственности, неуменья использовать государственными средствами наличные предприятия, которые частник иногда без всяких средств берет в аренду и всеми правдами, а больше неправдами, ставит и делает доходными.

Некий Шварц Наум, имевший до революции банкирскую контору в Смоленске, в Псковской губернии—8 имений, общей площадью в 28000 десятин, 4 лесопильных завода, 12 винокуренных, 2 писчебумажных фабрики, соляной рудник, с общей стоимостью свыше 100 миллионов рублей,—и ныне, после революции, в том же Смоленске становится столпом частной промышленности, получая снова в аренду свои заводы: пивно-медовый и дрожжевой, с годовым оборотом в 2 миллиона рублей. Таким же столпом Шварц является и для местного бюджета, платя 50 % всех налогов.

Кстати сказать, этот Шварц в 1922—1924 годах работал лесозаготовителем-подрядчиком на Орлово-Витебской ж. д., где за ним остался «должок» по недостающей лесопродукции в 150 тысяч рублей. Шварц национализирован,—и Шварц снова возродился в промышленности, как феникс.

Роль частной промышленности остается и до сих пор незначительной.

В 1925 году валовая продукция всей промышленности (СССР) измерялась следующими цифрами:

госпромышленность ....... 90,4%
кооперативная 5,6%
частная 3,8%
концессионная 0,15%.

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход

gsl2007

и в чем смысл сей басни? что из бреда террористов-поздних народников Русвесны вас так взволновало? Поздние народники - это временные жители Швейцарии, перекачивающие еврейские деньги тайным "судьям" на родине для исполнения приговоров. Главное, чтобы система сохранялась, иначе теряется смысл в такой деятельности. Русвесна к этому идет.

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход

jra

Вы смешны.
Изображаете Бога, заявляя, что знаете, что такое истинный социализм.
А 250 млн жителей СССР и 1,5 млд китайцев, полные дураки.
Не могли понять, что такое социализм.
Ваш социализм химера, какой не было , нет и не будет.

тин

Суть это басни в том, что вы похоже по убеждению закоренелый троцкист.

gsl2007

об этом написано в приводимой вами статье?

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход

gsl2007

этому всех учили в советской школе, дорогой (дорогая).

от каждого по способностям - каждому по труду.

Сталин, совершенно так же, как и Троцкий, нисколько не беспокоился насчет того, есть классы или нет классов. Там были вопросы "поважнее" - оборонка, паритет, дружба важных национальностей и т.д.

Распределение "по труду" совершенно не исключает наличия классов. Разве можно сравнить редкостный труд скрипача за 100 тысяч долларов в месяц и достаточно примитивный труд оператора ЧПУ или машиниста тепловоза за 300-400 р. в месяц (при средней 140 р.). Согласитесь, что такое "распределение" - это карикатура на социализм. Здесь любой дурак поймет и согласится. Но так было. И таких "скрипачей" было очень много: в центральных партийных и государственных органах, а также особенно среди "простых крестьян", особенно в "глубинке", где до Бога высоко, до царя далеко, на Кавказе, в Средней Азии, в Сибири и так далее.

Это не троцкисты платили и делали, а государство.

Сам по себе вопрос (марксовых) классов в советском обществе практически не изучен, потому что поднимать тему классовых отношений в социалистическом обществе было чревато, в том числе при развитом социализме.

Однако, не зная броду, как же мы с вами будем поддерживать самое передовое в мире учение?

Напрасно вы отбрыкиваетесь от изучения этого очень важного вопроса. Как видите, в нынешней жизни происходит игра идеями, символами, принципами. Все это отрицательно сказывается на формировании человека. К чему приводит буржуазное воспитание мы видим на примере жестокостей американской и еврейской военщины на Ближнем Востоке, на моральном разложении и так далее. Все это в массовом порядке перекочевывает к нам, входит в нашу повседневную жизнь. Всему этому можно и нужно было своевременно поставить преграду. Не в виде забора, а путем воспитания СОЗНАТЕЛЬНОГО человека, чего у нас не делалось в советское время. Например, мы не осознавали наличие у нас антагонистических классов, а те, кто сознавал - подвергались критике и мерам воздействия.

Насчет одураченных китайцев и 250 млн. населения СССР - вы считаете, это невозможно?

Давайте хотя бы сейчас без истерики будем постигать непростую науку строительства социализма, хотя бы на таких "частных" вопросах, как изучение марксовых классов в социалистическом обществе. Они были, да они и должны были быть - в один день ничего не меняется. Даже за 70 лет, оказывается, не многое можно изменить, особенно если ничего не менять.

__________________
У коммунизма нет точки невозврата, но барыга тайной и обманом, феодал силой закрывают вход