Antosh

ПАМЯТНИКИ В ЛУЖЕ

Для начала хочу рассказать читателям одну историю. Лет десять назад в самом начале осени я зашел в одну из московских школ, где первый год работал мой однокурсник. Надо добавить, что я тогда тоже только-только пришел в школу, а до окончания пединститута нам обоим было еще довольно далеко. Большая часть наших знакомых решили так или иначе поучаствовать в становлении молодого российского бизнеса, а мы… Одним словом, захожу я в класс, а там полным ходом идет уборка. Цветы со стен сняты, все шкафы нараспашку, пол залит водой, а между луж на полу грудой валяются какие-то книжки. Конечно, я возмутился: мол, какой пример!

- Так это же мусор! – отвечает мне мой приятель, ? Памятники человеческой глупости и подлости. Вот сейчас с кабинетом закончу, и на свалку их…

Я, понятное дело, еще больше заинтересовался обреченными на скорую смерть «памятниками». Нагнулся над стопкой, разбираю: Ленин, Ленин, Калинин, Тольятти…

- А Макаренко-то как сюда попал?!

- Ну, здесь я, пожалуй, погорячился, ? сдался приятель. – Положи его, вон, на парту. А остальное, и вправду – мусор. Можешь даже не мучиться.

- И это? – показываю я ему издалека потертый коричневый томик с золотой надписью «Педагогические сочинения» и цифрой «I».

- Что ты еще раскопал? Крупская?! Ну уж нет! Она-то здесь точно не останется.

- За что ж такая немилость? Она же, вроде, крупный педагог, много чего сделала в свое время.

Чем именно знаменита Надежда Константиновна, я, каюсь, и сам тогда знал довольно плохо. В институте эту тему мы прошли как-то стыдливо и скомканно. Что-то серьезное держалось в памяти еще из собственного пионерского детства.

- Крупный? Сделала? Кто нынче во все это верит? Жене вождя по чину положено иметь заслуги. Вот ее и прославляли. За компанию.

- Можно взять, если тебе не нужно?

- Какой разговор! А ты не коммунист часом? Нет? Зачем тогда берешь всякий тоталитарный бред с полу?

- Ну не век же он на полу валялся. И потом, интересно…

- Да что там может быть интересного?!

Я наугад раскрыл книгу и принялся читать вслух. Через пару минут мой приятель слез с подоконника, положил тряпку и стал слушать.



ЗОЛОТЫЕ СНЫ ЭМИГРАЦИИ



«…Итак, в 1909 году более 200 человек учащихся доведены до самоубийства!.. Естественно, возникает вопрос: какую роль здесь играет школа? Одна маленькая цифра весьма красноречиво говорит о роли школы в этом отношении. В то время, как в мае месяце – во время экзаменационной страды – число самоубийств равнялось 21, в июле, когда школьная жизнь замирает, число самоубийств ничтожно - их всего два…

Вообще отчет не выясняет никаких причин, ? из него лишь видно, что дети так несчастны, что достаточно часто совершенно ничтожного повода, чтобы чаша оказалась переполненной, что ничто не привязывает их к жизни, что, окруженные родителями, учителями, товарищами, они страшно одиноки, что окружающие совершенно не интересуются внутренним миром ребенка, да и сам он не может, не умет ни с кем сблизиться, весь уходит в себя и бродит дикарем, «бесприютен и сир», чувствует себя ненужным, лишним, всем чужим… Школа не только не вносит мира в душу ребенка, а, напротив, усугубляет его душевное состояние».

В принципе, в этом отрывке из статьи 1911 года «Самоубийства среди учащихся и трудовая школа» нет ничего особенно оригинального. Негативные факты естественным образом ложатся в основу революционной пропаганды и призывов к свержению существующего строя. Но в том-то и дело, что ничего этого в статье нет. Ни призывов, ни пропаганды. Есть только боль за уродуемые жестокой системой (не столько политической, сколько педагогической) детские жизни.



«Школа искусственно отрывает ученика от людей. Все время поглощает приготовление уроков; на общение с людьми вне школы времени почти нет… Разве за весьма редким исключением, станет говорить ученик с учителем о своих задушевных мыслях, о своих сомнениях, станет искать у него нравственной поддержки?» ? эти мысли пламенного социал-демократа парадоксально перекликаются не только с сегодняшним днем, но и с чуть более ранними «Сумерками Просвещения» субъективнейшего идеалиста Василия Розанова.



«Школу надо постараться связать и с яслями, и с детской площадкой, и с музеем, и с библиотекой, и с мастерской учебных пособий, с фермой, с кооперативом, с общественной столовой. Надо устроить так, чтобы учащиеся во всех этих учреждениях могли находить применение своим силам и знаниям…

Тот, кто прочтет эти беглые заметки, скажет, может быть, все это праздная болтовня, вздор, благие пожелания, утопия… Но настанет время, когда будет возможность создать такую школу, какая нужна подрастающему поколению. И надо будет уметь ее создать, а для этого нужен опыт, нужно чтобы мысль заранее работала в этом направлении, чтобы ясно было, как браться за дело».

Автор, явно не предполагает, что «возможность» выпадет лично ему, да и не так уж нескоро. Перелистав еще несколько страниц, можно наткнуться на беглую и весьма нелицеприятную зарисовку швейцарской школы образца 1908 года.



«Я никогда не представляла себе, что муштровка и дрессировка могли бы где-либо так систематически, скажу прямо, так бесчеловечно проводиться… Присутствуя в различных классах на самых различных уроках, я ни разу не слыхала, чтобы кто-либо из учительниц или учителей предложил детям вопрос на который надо было ответить по-своему. Все вопросы ставятся так, что на них надо ответить или словами учительницы, или словами книжки».

- Знаешь, что-то это совсем непохоже на «тоталитарный бред», - сказал я тогда приятелю.



МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ

Хотя судить о деятельности человека, разумеется, следует не по прожектам и критике, а по плодам. И вот перед нами 8 пунктов составленной Надеждой Крупской школьной муниципальной программы большевиков.

1. Всеобщее, обязательное и бесплатное за счет государства светское обучение, связанное с разнообразным производительным трудом.

2. Устройство возможно большего числа бесплатных яслей…

3. Убежища для бесприютных детей и школы для ненормальных, для глухих и слепых.

4. Организация специальных профессиональных курсов при фабриках и заводах…

5. Бесплатная раздача всем школьникам горячего завтрака, учебных пособий, одежды, обуви.

6. Школьные колонии, площадки для детских игр, библиотеки, музеи и народные дома.

7. Обязательный врачебный надзор за школьными помещениями.

8. Выборность учителей всем населением и автономия школы.

Все это было опубликовано в «Правде» 12 мая 1917 года (то есть почти за полгода до октябрьской революции). И все это, за исключением восьмого, ну и, может быть, пятого пункта, к чести большевиков, было так или иначе выполнено. Через 7, через 10, через 30 лет, но сделано! Воплощено в жизнь.

Стоит ли говорить, что помимо привлечения симпатий населения на сторону партии и своего мужа Крупская пыталась реализовать в этих тезисах и свои педагогические взгляды. Возможно, они были не так уж новы, но в основательности и ясности им не откажешь. Как не откажешь Крупской в горячем желании воплотить их в жизнь.

А начинать в 20-х надо было буквально с нуля. В промышленности и торговле большевики долгое время ратовали лишь за возврат к довоенному уровню 1913 года, просвещение же изначально устраивалось так, чтобы за короткий срок превзойти количественные и качественные образовательные показатели Российской Империи в десятки, а то и в сотни раз.



«Образована комиссия, которая должна научно обосновать методы обучения ребенка чтению и письму, базируясь на достижениях рефлексологии. До сих пор обучение грамоте не имеет освещения с этой точки зрения,» – пишет Крупская в 3 номере «Учительской газеты». На дворе 1924 год, в стране миллионы неграмотных и голодных, какая рефлексология?..



«Необходима помощь широких слоев учительства... Надо, чтобы учителя понаблюдали, как дети, выросшие в известной среде, ? в городе, в промышленном районе, в деревне, ? воспринимают те или иные статьи новых учебников; кажутся ли они им трудными, какие статьи являются любимыми, какие вопросы дети задают в связи с тем или другим рассказом, стихом».

Впервые в истории русского образования государство с газетных страниц обращается к своим рядовым сотрудникам за советом, за помощью. Учительству, по массе своей настроенному далеко не оптимистично, было трудно переоценить этот жест. Но любые жесты должны подкрепляться делами. Все 20-е годы бюджетные расходы СССР на образование лавинообразно росли.

И все-таки дело подвигалось очень медленно. «По Европейской части РСФСР лишь 47 процентов всех ребят возраста от 8 до 12 лет грамотны, ? констатирует Крупская в 17 номере «Учительской газеты» за 1928 год. – Один факт, что девочки не ходят в деревнях в школу, говорит о том, какая громадная работа должна быть развернута среди взрослого населения, особенно женского. Еще Лев Толстой писал, что у грамотной матери не бывает безграмотных детей, а мы это забываем!»

В работах Крупской напрасно искать дидактику или методические рецепты. Они сильны другим, твердым осознанием тех или иных неотложных задач, стоящих не только перед образованием, но и перед всей страной. Что, как и почему нужно делать в первую очередь? Это задачи не столько для учителя, сколько для менеджера, управляющего образованием, как процессом.



«Учительство больше, чем кто-либо заинтересовано в поднятии библиотечного дела на селе. Учитель не может работать, не пользуясь библиотекой, не следя за тем, как идет стройка социализма в нашей стране, не следя за тем, что делается в области науки... –пишет Надежда Константиновна в 125 номере «За коммунистическое просвещение».

В 1935 году, когда мелкой считается сельская библиотека, в которой «меньше тысячи книг», на первый план выходят незаметные прежде проблемы. Опять-таки важно не спустить их на самотек, не снизить темп, не проглядеть момент, когда они станут головной болью для вновь вышедших на работу кадров. Крупская всю жизнь, как умела, ориентировала эти кадры не на жалобы, а на созидание. Даже там, где оно первоначально казалось невозможным.

Можно написать еще и о том, как в 30-е годы Крупскую постепенно отстраняли от реального управления образованием. В этом, кстати, не стоит видеть злую волю лишь одного Сталина. Менялись запросы времени, приходили на работу новые кадры, да и старость брала свое.



ПОСМЕРТНО ЗАБЫТАЯ



«…Вам или вашим детям уже никогда не придется задумываться, скольких трудов стоило в 20-30-х годах ХХ века победить безграмотность, беспризорность, всеобщее невежество…» ? такие рассуждения можно было встретить на страницах газет еще лет 15 назад. Двумя-тремя абзацами ниже обычно помещались имена тех, кому «выпало решать эти трудные задачи в те далекие, тяжелые, но счастливые годы». Н.К. Крупская всегда шла через запятую третьей или даже второй в списке. Но что и как именно она делала, старались лишний раз не упоминать. «Выдающийся государственный и партийный деятель, верный друг и соратник В.И. Ленина, занимавшийся важнейшими вопросами советской педагогики» должен был стоять выше всякой конкретной действительности.

Недоступность для критического осмысления, а, попросту говоря, лень размышлять над сутью деятельности Крупской привела к тому, что она стала мифом. Фамилией и фотографией, к которым можно было прицепить что угодно. Сначала пустые восхваления, а потом и грязные инсинуации на тему «Ленин в Польше». А когда и то, и другое окончательно приелось, Надежду Константиновну завернули в забвение и сдали в архив, туда, где уже много лет пылились 11 неразрезанных томов ее наскоро изданных сочинений. О судьбе немногих, оставшихся в свободном доступе книг мы уже говорили. Между прочим, их до сих пор продолжают выбрасывать, не читая. Сегодняшнее массовое сознание кое-как со скрипом еще воспринимает Крупскую, как жену Ленина, похороненную недалеко от Мавзолея, но раздраженно отмахивается, когда речь заходит о ее государственной деятельности.

Но ведь факты доказывают иное. Крупская так или иначе руководила народным образованием СССР около 22 лет (больше, чем в XVIII веке провела на троне императрица Елизавета Петровна). До последних дней оставаясь членом ЦК ВКП(б), она 10 лет с 1920 года бессменно заведовала базовым «пиар-агентством» правящей партии, Главполитпросветом, а после его закрытия ? Библиотечным управлением Наркомпроса. Надежда Константиновна стояла у истоков не только пионерской организации, но и комсомола, женского движения, учительских профсоюзов, движений за социализацию инвалидов и за просвещение всех народов страны на родном языке, многих существующих и поныне газет и журналов России. Ее прямой заслугой стала социальная направленность советского просвещения, оставившая нам в наследство десятки тысяч детских садов, библиотек, домов детского творчества, лагерей отдыха, пришкольных участков. И хотя ее заветные идеи трудовой средней школы так и не были воплощены в жизнь, СССР стал первым государством мира с широко развитой сетью учреждений профессионального образования.

Она была не только первым в истории России доктором педнаук, но и бессменным и безропотным заместителем трех наркомов просвещения, каждый из которых размышлял о школе, знал школу, занимался школой неизмеримо меньше нее. Она была! Одного этого достаточно, чтобы потомки проявили к ней интерес или уважение.

Артем Ермаков

Взято с http://forum.17marta.ru/index.php?topic=1430.0