Сергеев-историк

"Передо мной был уже не тот Сталин, которого я видел в октябре 1941 года, но полное отсутствие людей в кабинете и тишина невольно воскресили в памяти октябрь 41-го, прорыв немцев под Вязьмой, так его тогда ошеломивший. В прошлом году было видно, что Сталин ищет какое-то решение, что ему явно нужны люди, способные помочь разобраться в военной обстановке, чем он еще, видимо, тогда полностью не владел, хотя твердость и решительность не покидали его и в те минуты, когда многим казалось, что все вокруг рушится.

Сейчас это был уже другой Сталин. Это был Верховный Главнокомандующий, который решительно вмешивался, когда нужно, в практические военные вопросы, подводя под них и теоретическую базу, как это было, например, с организацией артиллерийского наступления, с созданием мощных резервов, способных влиять на ход войны, и ряда других вопросов.

Постоянно бывая в Ставке, я не раз слышал высказывания Сталина о способах ведения войны. Надо сказать, что Сталин хорошо знал историю выдающихся походов и войн, как древних, времен Юлия Цезаря и Александра Македонского, так и более поздних, например Александра Невского и Дмитрия Донского, и сравнительно близких, связанных с именами Суворова, Кутузова, а также Наполеона. Я не раз слышал, как он излагал хорошо известные нам, военачальникам, исторические факты и при этом главным в ходе такого рассказа являлся анализ успехов и неудач в ходе тех или иных боевых кампаний.

Особое место Сталин отводил военной доктрине Наполеона, главным образом потому, что Наполеон важнейшее значение придавал артиллерии. Выражение «артиллерия — бог войны» я слышал от Сталина все чаще и чаще. И это были не только слова. Некоторые товарищи говорят, что из всех родов войск Сталин отдавал предпочтение авиации. Да, Сталин придавал авиации большое значение, но артиллерия была у него, если можно так выразиться, в не меньшем почете. В этом легко убеждают не только количественные, но и качественные изменения, какие буквально на наших глазах произошли в артиллерии за время войны. Чем больше возрастало сопротивление противника, тем чаще Сталин говорил о значимости артиллерии, причем говорилось не о значимости вообще, а о практическом применении этого рода войск. Быстро реагируя на опыт боевых операций и внимательно прислушиваясь к дельным соображениям и предложениям, Верховный Главнокомандующий пришел к ряду выводов, которые были затем положены в основу нового Боевого устава пехоты, утвержденного в 1942 году.

В частности, Верховный считал, что артиллерийская подготовка, то есть артиллерийский обстрел противника перед тем, как наша пехота пойдет в атаку, независимо от того, длится ли это полчаса, час или же два часа и прекращается с переходом в атаку наших войск, — дело отжившее и должно быть отброшено.И разъяснял почему. Противник имеет глубокоэшелонированную оборону и больше не воюет, как он выражался, «цепочкой», что было нередко во время нашего контрнаступления под Москвой. Чтобы прорвать такую оборону, артподготовки совершенно недостаточно, ибо артиллерия не может подавить противника и его огневые средства на всю глубину обороны. Не артиллерийская подготовка, а артиллерийское наступление — вот что нам нужно сейчас.

Что это значит? Это значит, что артиллерия должна наступать вместе с пехотой, это значит, пехота должна наступать не тогда, когда кончится артподготовка, а вместе с артиллерией, которая, сопровождая пехоту, должна подавлять все огневые средства противника, пока его оборона не будет взломана на всю глубину. Сталин говорил:

— Заставить пехоту наступать без поддержки артиллерии, без ее сопровождения, это будет не наступление, это будет преступление, преступление против войск, которые вынуждены нести бессмысленные жертвы, и преступление против Родины.

Верховный имел твердую точку зрения относительно того, как должны организовываться подготовка и прорыв обороны противника. Он считал, что прорыв подготовленной обороны должен осуществляться не растянутыми в цепочку дивизиями, а сосредоточенными на одном направлении ударными группами, состоящими из нескольких дивизий. В масштабах же всего фронта необходимо сосредоточение группы армий, эшелонированных таким образом, чтобы в образовавшийся или наметившийся прорыв могли быть введены свежие войска для развития успеха. Решающее же значение при прорыве, по его мнению, имела артиллерия, которая, как и пехота, должна быть сосредоточена на каком-либо определенном участке прорыва обороны противника вместе с пехотой. Так следует организовывать ту или иную армейскую или фронтовую операцию для достижения полного успеха. Только объединенные действия пехоты с массой артиллерии могут решить успех наступления.

Осуществимо ли все это? Хватит ли для этого на том или ином фронте войск и артиллерии? Да, хватит. Беспредельно насыщать тот или иной фронт живой силой и техникой, конечно, невозможно, но сгруппировать силы и средства фронта на одном из участков намеченного прорыва за счет снятия их с пассивных, то есть не ведущих активных действий, участков можно. И нужно. Так поставлены были Сталиным в начале 1942 года вопросы ведения войны в новых создавшихся условиях."
Голованов А.Е. Дальняя бомбардировочная…Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945.-М.:ЗАО Центрполиграф,2008.-С.224-227

Сергеев-историк

"В дальнейшем тактика наступательных операций наших войск все время совершенствовалась, но в основе ее всегда лежали два фактора. Во-первых, сосредоточение на участках прорыва максимально возможного количества сил и средств, их эшелонирование; во-вторых, артиллерийское наступление, включающее в себя артподготовку и последующее сопровождение пехоты огнем и колесами, иными словами, смена огневых позиций при преодолении обороны противника на всю ее глубину. Плотность же артиллерии при прорыве подготовленной обороны противника была доведена до нескольких сот стволов на один километр фронта.

Излагая эти принципиально новые в ту пору положения, я не касаюсь здесь других вопросов организации наступательных операций, как то: обязательного участия в них авиации, танков и т. д. Я позволил себе остановиться на внесенных Ставкой Верховного Главнокомандования коренных изменениях в тактику артиллерии потому, что в военной мемуарной литературе об этом говорится мало.

Так, Н. Н. Воронов в своей книге «На службе военной» много рассказывает об общевойсковых операциях, в которых довелось ему участвовать, но не упоминает о проведенных тогда Сталиным принципиальных коренных изменениях в тактике применения артиллерии в ходе войны, хотя одним из главных исполнителей (но не инициатором) этих новшеств был сам Николай Николаевич — командующий артиллерией Красной Армии.

Надо сказать, что Сталин быстро разбирался в причинах неудач тех или иных боевых операций. Так, например, в мае в связи с неудачами, которые потерпели наши войска на Керченском перешейке, он дал весьма точный анализ причин, не встретивший никаких возражений со стороны знатоков военного дела, и по заслугам наказал виновных.

Известно, что наши неудачи на Керченском перешейке явились результатом отсутствия глубокоэшелонированной обороны. Дивизии были выдвинуты вплотную к противнику, а вторые и третьи эшелоны не созданы. Несмотря на то что участок обороны каждой из дивизий составлял всего два километра, наша оборона была прорвана и противник сразу вышел на оперативный простор. Если бы у нас были своевременно созданы вторые и третьи эшелоны и имелись бы армейские и фронтовые резервы, развернутые на подготовленных в глубине обороны рубежах, противник не смог бы достичь успехов: у нас было достаточно войск, чтобы отразить попытку противника овладеть перешейком. Кроме того, в ходе боев отсутствовало единое твердое руководство войсками со стороны командования фронтом, что усугубило создавшееся положение. Для всех нас неудача на Керченском перешейке послужила предметным уроком".
Голованов А.Е. Дальняя бомбардировочная…Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945.-М.:ЗАО Центрполиграф,2008.-С.227-228

Сергеев-историк

"...Сейчас, глядя на Сталина и дожидаясь, когда он обернется ко мне, я думал, что теперь вряд ли его можно ошеломить, застать врасплох; однако случилось что-то весьма неприятное, неожиданное, и он, видимо, размышляет о том, как выйти из этого положения.

— Вот что, — наконец произнес он, обращаясь ко мне. — Связь с Малиновским(в то время командующим Южным фронтом. — А. Г.) у нас потеряна. Немец повернул на юг. Я думаю, не получив успеха под Воронежем, он пойдет сейчас на Сталинград. Кавказ ему ничего не даст, он там не решит исхода войны. Ключи от Москвы он хочет найти в Сталинграде. Я думаю, там, на том направлении, будет решаться сейчас судьба войны...

Так вот о чем думал Верховный! Дело в том, что в ходе боевых действий на воронежском направлении противник, не сумев прорваться оттуда в тыл Москвы, как уже отмечалось выше, перенес направление главного удара на юго-восток и, сосредоточив здесь много войск, 21 июля почти одновременно переправил свои передовые части на левый берег Дона в районах Цимлянской, Николаевской и, развивая наступление, устремился на Северный Кавказ.

Относительно того, на каком направлении будут развиваться решающие события войны, существовали самые различные мнения. В частности, некоторые предполагали, что противник пойдет на Кавказ с целью отрезать Баку с его нефтеносными районами. Но, как увидим дальше, именно Сталин верно определил направление главного удара верховного командования немецкой армии, и это послужило Ставке отправной точкой для проведения соответствующих мероприятий.

— Я прошу вас направить все имеющиеся сейчас силы на уничтожение переправ противника в районе станицы Константиновской и сообщить мне, когда вылетят самолеты, — приказал Сталин.

Через два часа я доложил Верховному, что самолеты в воздухе и идут на выполнение поставленной задачи."
Голованов А.Е. Дальняя бомбардировочная…Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945.-М.:ЗАО Центрполиграф,2008.-С.228-229

Сергеев-историк

"Первым партизаном, с которым мне довелось познакомиться у Сталина, был Д. В. Емлютин — командир одного из крупных отрядов, действовавших в Брянских лесах.

Вскоре после встречи с Емлютиным я побывал у К. Е. Ворошилова, у которого находился и П. К. Пономаренко. Были обсуждены в общих чертах вопросы, связанные с использованием авиации в партизанском движении, а также определен порядок совместной работы. Климент Ефремович просил перебросить два самолета с грузом соли в отряд Емлютина, где началась цинга. В ту же ночь задание было выполнено, и, честно говоря, этому, с моей точки зрения, незначительному факту я не придал особого значения.

Будучи у Верховного и доложив об очередных результатах боевой работы АДД, я ждал указаний.

— А больше никаких полетов не было? — спросил Верховный.

— Нет, товарищ Сталин, не было.

— А вы ничего не забыли?

Быстро перебрав мысленно все, что было доложено, я уверенно ответил:

— Нет, товарищ Сталин, ничего не забыл.

— А к Емлютину вылетали?

— Да, товарищ Сталин, туда летало два «Дугласа», отвезли соль. У Емлютина в отряде цинга. Товарищ Ворошилов просил забросить к ним соль, что мы и сделали.

— А почему же вы нам об этом ничего не сказали? Мы же условились с вами, что вы будете нам рассказывать все, что касается вопросов обеспечения партизан.

— Я считал это мелочью и сам уже забыл об этом.

— На войне мелочей нет, а память у вас, как мы знаем, хорошая. Не следует забывать о таких вещах. Мы вам претензий не предъявляем. Раз в отряде такое дело, соль нужно было забросить, но мы хотим обо всем этом знать от вас. Могут быть и такие случаи, когда вас о чем-то будут просить, а мы вам не посоветуем выполнять эти просьбы. [244]

Походив немного по кабинету, Верховный продолжал:

— Ну, к примеру, допустим, кто-либо из партизан попросит вас регулярно доставлять продовольствие на весь отряд. Будет ли это правильным?

Еще не понимая, к чему клонится разговор, я молчал.

— Надо сказать, что всегда правильным это не будет. Почему? Потому что, если отряд, имея вооружение и боеприпасы, не может добыть себе продовольствие, — это не боевой отряд. Правилом может быть доставка в отряд боеприпасов и вооружения для ведения боевых операций. Доставка же продовольствия должна быть исключением и может быть допущена только тогда, когда население уже не может больше помочь партизанам и у них действительно нет возможности добыть пищу из-за отсутствия в этом районе продовольствия и у немцев. Партизанские отряды, которые могут существовать только на продовольственном обеспечении, доставляемом из Красной Армии, нам не нужны. Их нужно вливать в другие боевые отряды или вывозить и вливать в состав частей Красной Армии...

Теперь мне стало ясно, что Сталин, узнав от кого-то о доставке соли в отряд Емлютина, ждал от меня доклада об этом и, не услышав его, видимо, был обеспокоен тем, понимаю ли я задачи, стоящие перед партизанами.

— Передо мной, товарищ Сталин, никто не ставил вопросов о снабжении партизанских отрядов только продовольствием.

— Я в этом не сомневаюсь, но хотелось бы, чтобы и вы четко представляли себе задачи нашего партизанского движения, и, когда вы рассказываете нам о вашей работе для партизан, пожалуйста, ничего не забывайте."
Голованов А.Е. Дальняя бомбардировочная…Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945.-М.:ЗАО Центрполиграф,2008.-С.265-266

Сергеев-историк

"Верховный Главнокомандующий, который нередко поднимал дух утех или иных военачальников в 1941-м и 1942 годах, сейчас, наоборот, охлаждал пыл тех, у кого наши крупные победы несколько вскружили головы. Сталин говорил: недобитый враг — самый опасный враг, а мы его еще не победили. Мы можем и должны радоваться нашим успехам, но преуменьшать силы врага мы не имеем права. Трудностей впереди у нас еще много.

Вспоминая эти слова Сталина, скажу, что мне лично никогда не приходилось встречать человека, который в такой степени умел бы не только держать себя в руках и управлять своими чувствами, вливать в людей твердую уверенность в свои силы, в себя в самое тяжелое время, но и умел бы сдерживаться сам и сдерживать людей от проявления длительной радости или торжества после достигнутых успехов и нацелить их на преодоление дальнейших трудностей. Непросто было достигнуть этого в 1941-м и 1942 годах, но, я бы сказал, еще труднее это было делать тогда, когда, казалось бы, все идет в лучшем виде и беспокоиться не за что.

Сталин сразу же нацеливал людей на преодоление дальнейших трудностей, на ликвидацию так называемых «узких мест». Это у него получалось как бы само собой — дальнейшим, совершенно очевидным, необходимым шагом. Поэтому достигнутые успехи вскоре как-то сами по себе превращались в повседневное явление, и люди уже боролись за достижение новых рубежей. Это умение управлять людьми особенно было видно у Верховного в делах военных, фронтовых.

Ни один человек не сможет сказать, что он слышал от него такие слова, как: я решил, я приказал, я предложил. Таких слов в его лексиконе не существовало. Однако каждому, кто соприкасался с Верховным, было хорошо известно, что без его ведома, без его согласия никто, нигде, никогда, никаких операций не проводил. Что касается советов, то у каждого их есть великое множество и каждый приписывает себе результаты такого совета, если, конечно, они положительные, а если результат не положителен, никто о своих советах вспоминать, понятно, не будет. Советы давать куда проще, чем претворять их в жизнь.

Многое, очень многое исходило от самого Сталина. Обычно это начиналось со слов: «Вот тут товарищи предлагают...» И дальше шло изложение сути дела. Были и просто прямые указания по таким важнейшим вопросам, как прорыв подготовленной обороны противника или артиллерийское наступление. Об этом я уже говорил.

За 1943 год мне лично известны два случая посещения Сталиным фронтов — Западного и Калининского. Эти посещения в августе были связаны с тем, что не получалось дальнейшего продвижения этих фронтов на запад, так как оборона противника была хорошо подготовленной, развитой и все время усовершенствовалась, представляя собой весьма труднопреодолимое препятствие. Однако никаких объявлений войскам, что у них был Верховный Главнокомандующий, не было."
Голованов А.Е. Дальняя бомбардировочная…Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945.-М.:ЗАО Центрполиграф,2008.-С.401-402

Сергеев-историк

О 1944г:
"Считал бы нужным остановиться еще на одном, мне кажется, немаловажном моменте. Планируемые и проводимые операции фронтов до этого, как правило, были известны лишь тем командующим, которые их выполняли. Другие же командующие обычно не были в достаточной степени об этом осведомлены. Более того, даже предварительная подготовка фронтовых операций велась весьма узким кругом лиц из руководства фронта. Это, конечно, имело свои положительные результаты, пресекалась в какой-то степени возможная утечка информации о готовящейся операции, однако такое положение вызывало и определенные недостатки, я бы даже сказал, имело и прямо отрицательные последствия. Нетрудно себе представить, в каком положении находился тот или иной командующий фронтом, проводящий операцию и не могущий представить себе общую обстановку на всех фронтах, что имело, конечно, для него огромное значение. Командующий фронтом — это не тактик, то есть человек, видящий перед собой поле боя и решающий задачи, если можно так выразиться, в пределах практической видимости. Командуя фронтом, человек может только тогда обоснованно принимать решения или дать то или иное предложение по поставленной перед ним задаче, когда он знает общее положение на фронтах, о проводимых там операциях и последующих наметках.
...

И вот при подготовке наступательной операции в Белоруссии командующие фронтов, которые должны были принимать в ней участие, получили заблаговременно полную информацию о замыслах Ставки и месте каждого из них в проведении предстоящих боев. Я не могу утверждать категорически, но, насколько мне известно, таких объемных информации раньше не делалось. И дальнейший ход операции показал, как сумели использовать полученную информацию командующие фронтов в своей деятельности и какие это дало результаты.

Здесь мне вновь хочется подчеркнуть «удельный вес» собственно командующих фронтами. Дело в том, что в изданной мемуарной литературе как-то не особенно чувствуется присутствие этих командующих на своих фронтах, где в то время находились представители Ставки Верховного Главнокомандования. А так как эти представители до второй половины 1944 года, как правило, были на фронтах, выполняющих важные боевые задачи, то командующие этих фронтов являлись вроде бы лишь участниками принимаемых решений. Лишь после проведения Белорусской операции такое представительство было в основе своей ликвидировано и командующие фронтами уже сами, непосредственно общались с руководством, минуя иные инстанции, хотя я должен сказать, что за время всей войны мне не довелось встречаться на фронтах с кем-либо из представителей Верховного Главнокомандования, которые принимали бы те или иные решения без предварительного обсуждения их с командующим фронтом с последующим докладом решения высшему руководству. Речь идет, конечно, о принятии каких-либо ответственных, серьезных решений."
Голованов А.Е. Дальняя бомбардировочная…Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945.-М.:ЗАО Центрполиграф,2008.-С.448-450

Сергеев-историк

"И не только с командующими фронтами имел непосредственную связь Верховный. Он в любое время мог связаться с любым человеком и, независимо от докладов, вел разговоры, можно сказать, напрямую с непосредственными исполнителями того или иного дела, мероприятия. Это очень хорошо знали мы все. Тем более такие разговоры бывали обязательно с теми товарищами, которые имели свое мнение, отличающееся от вносимого предложения. Каждому было известно, что в любое время можно обратиться к Верховному, если ты не согласен с проводимыми мероприятиями старших товарищей, зная, что каких-либо последствий от этого быть не может.

Примеров этому много. Вот один из них. Командующий армией А. В. Горбатовбыл не согласен с тем, как использовалась его армия командующим фронтом К. К. Рокоссовским. Он написал по этому поводу рапорт, который и был направлен высшему командованию. Хотя решение Рокоссовского по использованию армии и было утверждено, оба они дружно работали в ходе Белорусской операции.

Было как-то само собой понятно, что каждый имеет право отстаивать свое мнение, свою точку зрения, не видя в этом каких-либо неблаговидных намерений. Нередко, я бы усилил это, сказав — весьма нередко, обращавшиеся получали положительные решения по своим предложениям, и это совсем не являлось причиной нарушения нормальных отношений со своими, выше их стоящими по служебной лестнице, товарищами. Какое огромное преимущество имеет любой человек, стоящий в руководстве того или иного дела, когда докладывающий товарищ знает, что за неточным докладом того или иного вопроса может последовать немедленная проверка или по телефону, или вызовом того лица, о деятельности которого докладывается."
Голованов А.Е. Дальняя бомбардировочная…Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945.-М.:ЗАО Центрполиграф,2008.-С.452

Сергеев-историк

Молчат местные офицеры.
Ну я попробую, хоть и непрофессинал в этом.
На мой взгляд, действительный полководец-Главнокомандующий, а не номинальный(каким был Николай II) должен:

1. Знать свои войска и их возможности.
2. Получать и использовать всю развединформацию о противнике.
3. Брать на себя единоличную ответственность за военные планы и принимаемые решения.
4. Осуществлять постоянный контроль за выполнением своих приказов и за изменением ситации.
5. Лично распоряжаться резервами.
6. Быстро реагировать на неожиданные изменения ситуции.
7. Лично решать кадровые вопросы: назначать, смещать, наказывать, награждать...
8. Разбираться во всех военных премудростях, чтобы не быть ведомым своими штабными...

Офицер запаса

Я не знаю,какой Сталин был полководец,непосредственно войсками и операциями он не руководил.Но общее руководство он осуществлял отлично,утверждал планы генштаба не "с фонаря".Да Победа при отличных генералах с тупым руководителем просто невозможна!

Глухарёв Игорь Абрамович

Начиная с конца 80-х, начала 90-х прошлого века, дерьмократы значительно почистили архивы и многие документы, связанные с полководческой деятельностью И.В. Сталина были полностью уничтожены. Именно в этих архивных документах были доказательства стратегического гения Сталина. Опять же, если упираться на воспоминания советских маршалов и генералов, то практически все признают в один голос, что И.В. Сталин внёс значительный вклад в разгром гитлеровских войск. А их ценнейшие свидетельства и являются прямым доказательством полководческого гения И.В. Сталина. А в теперешних архивах никакой нужной информации найти не удастся!