|
Местный
Регистрация: 30.03.2010
Сообщений: 785
Репутация: 150
|
Цитата:
|
На этом форуме есть особая ветка "Путин и Медведев - представители маниакального либерализма". Там данный признак фашизма затрагивается в отдельном ракурсе.
|
Все-таки, в том, что касается понятий, их свойств, их черт, я привык разбираться не на особых ветках форума, а в специальной тематической литературе...
Вот чтобы прояснить немного вопрос о терминах предлагаю почитать:
Цитата:
Немецкий исследователь фашизма Бернд Клайнхайнс в очередной попытке объяснить этот социально-исторический феномен приходит к неутешительному выводу: «Все теории о фашизме – и это опять дает каждому множество вариантов – имеют свои силы и слабости. Каждый охватывает определенный аспект фашизма, до сих пор никто не может достаточно в целом объяснять фашизм»1. Ему вторит и известный правый мыслитель А. Меллер: «В современной истории нет другого феномена, контуры которого были бы столь же расплывчатыми, как контуры фашизма»2.
Можно ли про фашизм четко утверждать, что он рожден и абсолютно связан с национализмом?3 Фашизм включает в себя частично концепцию национализма, так как все современные общества образованы и живут на базе национального государства и суверенитета. Поэтому фашизм не вполне «национальное» явление. Его изначальный этатизм противостоит национализму априори, пытается его подчинить: «принцип приоритета государства над народом и нацией проявляется в идейной оппозиции государства «обществу»4. Однако либеральные исследователи (Гриффин, Умланд) сегодня всеми силами привязывают, по-видимому, из желания очернить, национализм к фашизму. Дается определение термина фашизма, как «палингенетического ультранационализма»5. Их намерение понятно – некоторые стороны фашистского мировоззрения тесно связаны с реакционными воззрениями нынешних либералов и консерваторов в отношении нации и всего «национального». За идеократической привязкой фашизма с национализмом, они лелеют новый корпоративный фашизм элит и меньшинств, который через экономическую глобализацию, космополитизацию стремится разрушить и поработить в своих частных интересах крупные институты общества, такие как нации, государства, классы. То есть превратить все остальное человечество в тупое безликое, аморфное, разобщенное индивидуализмом, управляемое стадо. Таков замысел данной инсинуации. Идеологической официозной профессуре всегда было выгодно подстраиваться под элиты, государство, правительство, богатые корпорации и сваливать их ответственность на нацию, народ, общество, массы, большинство. В свою очередь сами «ультраправые» (Эвола) хотят не без оснований окончательно развести фашизм с национализмом, национал-социализмом, нацизмом6. Подобная тенденция четкого разграничения идеологических терминов прослеживается с 60-х гг. прошлого столетия. «Чем более детальному исследованию подвергали фашизм, национал-социализм, большевизм, тем боль¬ше обнаруживалось отличий. Поэтому некоторые авторы даже поставили под во¬прос само понятие фашизма. Исследователи большевизма, со своей стороны, на¬чали все жестче разделять сталинский, до- и послесталинский периоды развития советского государства»7. Впрочем, из этого принципа классификации одни исследователи пытаются извлечь позитивные аспекты альтернативного ригористскому официозу идеологического свободомыслия, другие ищут источники для дальнейшей дискредитации разных социально-исторических феноменов в пользу современных идеологических стереотипов. В русле всеобщего идеологического пересмотра мы последуем за первыми.
И рассмотрим фашизм, несмотря на его фундаментальную оппозицию государство – народ (общество), как явление элитарное – корпоративное с одной стороны, либо массовое – конфессионально-иерархическое с другой, так как государство, народ, общество суть корпорации – самые крупные. «Разве не удивительно, что с первого дня собрания на площади Святой Гробницы звучит слово «корпорация», которая в ходе революции должна обозначать одно из законодательных и социальных творений, лежащих в основе режима?»8 – этот принцип дуче провозгласил как основополагающий в своей доктрине. Он есть идея автаркии групп, т.е. самобытного развития и утверждения разного рода корпораций: от элит, меньшинств, до государства, наций и социального большинства. Алгоритм фашизма – любая группа стремится к самосохранению, развитию и доминированию. Можно провести пока нечеткую грань между реакционным корпоративным фашизмом элит – феноменом империализма, как его рассматривали «коммунисты», и тем, что предлагают нам либералы под соусом «ультранационализма». Вместо таких иезуитских формул, как «автохтонный палингенетический ультранационализм» - проще и объективнее будет использовать термин «массовый» или «социализированный фашизм» и противопоставить его фашизму реакции и элит.
Фашизм в первую очередь является стремлением к монополизму власти со стороны одной корпорации, военной диктатуры, хунты, партии. По преимуществу его становление и правление связано с кризисом власти в государстве, в крушении бывшего порядка, потере обществом ориентации в своих интересах, угрозой существованию общества и государства. А главное, как подтверждает история, это компромисс экономической элиты с агрессивной корпорацией власти. Он может обладать признаками социальной, национальной, религиозной строгости (не абсолютной нетерпимости), вообще идеологической строгостью, связанной, прежде всего с отрицанием конкуренции во власти. Фашизм характеризуется авторитарной формой правления в государстве.
Фашизм в классической советской версии, без обобщений – реакционный консерватизм корпораций: партий, государственной власти, олигархии, с сильным этатизмом или авторитаризмом (культом личности): «Крайним выражением политической реакции является фашизм – террористическая диктатура наиболее реакционных и агрессивных кругов финансовой олигархии»9. Он, начиная с 20-х гг. прошлого столетия, является исторической формой позиционирования против коммунизма. Фашизм появляется так первоначально как встречное движение против коммунизма и марксизма, в особенности против социалистической революции в России и ее угрожающем расширении в Западную Европу10. Но также он за общественный порядок, хотя бы внешний. И именно итальянский фашизм создал у многих либеральных европейских лидеров убеждение, будто эта власть проводит любопытные социальные реформы и способна составить умеренно-революционную альтернативу коммунистической угрозе11.
Дополнительно выдвигается тезис о революционном характере фашизма: «фашизм, слишком легко определимый как контрреволюция, на самом деле не контрреволюция, а революция, конкурирующая [коммунистической], утверждающей что только она и достойна этого звания… Для фашистов, коммунизм — не разрушительная атака на установленный порядок, а конкурент в борьбе за источник силы»12. Очень сложно определить, в какой момент он революционный, а в какой контрреволюционный. Попробуем разобраться со всем этим.
Приход фашизма очень часто открыто и негласно поддерживают массы. С чем это связано? Фашизм может быть народным, «массовым» на определенном периоде развития. То есть быть установленным большинством (Поход на Рим). Но это происходит в силу исторического момента – уникального события: кризиса власти. По-видимому, это связано, прежде всего, с традиционной верой социального и национального большинства в свое государство как в опору, как в единственный остающийся в хаосе, пусть и слабый, действующий по инерции институт власти. Люди, видевшие, что они проигрывают в рыночной экономике, рассматривали правительство как положительную силу, позволяющую им участвовать в дележе экономических плодов капитализма13. Все стремятся воспользоваться государственным механизмом в трудную минуту. Люди родились в государстве, в своей стране, воспитывались в ней – «тот, кто хочет осудить и окончательно искоренить фашизм, в то же время вынужден осудить идеи и принципы, присущие не только фашизму, но игравшие значительную роль во многих предшествующих системах. Пришлось бы признать «фашистскими» большинство государств, существовавших с древнейших времен, в основе которых лежал принцип авторитета и иерархии и которые не допускали ничего подобного абсолютной демократии, либерализму или социализму»14. Невозможно отказаться от некоего единого принципа безопасности и своей собственной исторической национальной идентичности, которым является государство. Но вот злоупотребить этим принципом в частных интересах можно. Энтузиазм масс сплачивал общество в трудные времена, ради порядка, ради выхода из кризиса. Но на смену общему порядку приходил порядок специфический, частный, авторитарный, даже тоталитарный. Иррационализм дальнейшей системы состоит в том, что она постоянно апеллирует к важности этого исторического события и его участников (постоянная ссылка на историю – историческая стагнация, а не перспектива). Но не создает механизма ротации, смены власти посредством тех народных массовых сил, которые установили и поддержали новую власть. Новая власть отрывается от масс, оставляя за собой то первичное право, данное когда-то массами, говорить от имени большинства. Но действует она уже в пользу чисто секулярных, элитарных, конфессиональных и корпоративных интересов. Таким может быть не только фашизм, но и олигархия, монархия, диархия, конфессия и прочие реакционные, как элитаристские, так и массовые движения. «Для всех реакционных идеологий типичен элитаризм, в силу его глубинной аристократичности. В ходе истории все аристократические и милитаристские элитаризмы держались на презрении к слабому»15.
Фашизм был и массовым и национальным явлением, и авторитарной борьбой элит. Его главный недостаток – отрицание демократии и злоупотребление общими и национальными интересами. Вследствие чего он легко перерастает в культ личности, в консервативную реакцию. Надежды масс не оправдываются. История это наглядно подтверждает. Даже если авторитарные режимы и приводили к выходу из кризиса, как это было в Чили, Испании, Греции, Южной Корее, то после они сильно коррумпировались и приводили общество к стагнации. Фашистские, да и коммунистические режимы, в конце концов, привели общество к колоссальным катастрофам, хотя и не без помощи извне.
Вообще же если посмотреть на структуру феномена, а не на идеологический подтекст, то фашизм представляет собой военизированный уклад государственной и социальной жизни: «фашистское государство попыталось мобилизовать весь народ, при помощи массовых организаций, постоянного потока пропаганды, тщательно продуманных политических ритуалов, с целью эмоционально привязать людей к эпической трансформации страны в динамическую, современную, производительную военную машину… это делалось в духе, далеком от консервативной реакции, в истинно революционном духе»16. В той или иной степени он присутствует в любой стране, в любом государстве и обществе. Он может быть и ограниченным институтами и корпорациями, может быть и тотальным для всего общества. Все силовые структуры по сути своей фашистские. Фашизм как режим начинается, когда нормы военного порядка, организации и конформизма привносятся в социальную и политическую сферу светского общества. Для фашизма, естественно, характерна авторитарная форма правления (вождизм): жесткая иерархическая конфессиональная структура (партия, хунта). Наиважнейшим вопросом существования фашизма является вектор его интересов: корпоративный или общенациональный (не националистический). Если доминируют общенациональные интересы решения острых социальных проблем, то наличие фашизма – в данном случае социализированного, особенно в условиях тяжелейших общественных кризисов – оправдано, имеет реальную поддержку масс, большинства. Но корпоративный фашизм в свою очередь является наиболее реакционной, антиобщественной формой режима – тиранией, особенно в условиях давления империалистической реакции. Доминируют интересы военщины и военных корпораций. Общественный энтузиазм навязывается исподволь. В светских институтах фашизм обретает технократическое содержание. Вводятся в обыденную жизнь основные аспекты военного положения, такие как, например, цензура, слежка, политические репрессии. Национальными и социальными интересами прикрываются интересы корпораций. Всё на службе у Реакции, даже демократия в виде провозглашенной, но неисполняемой формальной договоренности. Если фашизм служит капиталистическим и империалистическим интересам, он не может служить чаяниям рабочих17.
Как выглядит фашизм в рамках империалистической реакции, более менее понятно – очевидная контрреволюция. Насколько революционен палингенез – «миф о национальном возрождении путем массовой мобилизации и необходимых для его достижения радикальных преобразований»18, который автор этой концепции фашизма Р. Гриффин приписывает всем «профашистским» режимам, как чисто националистическое явление? Если рассматривать его шире националистического контекста, хотя в нем и не без этого, как явление общественное, даже цивилизационное, что было с общеевропейским Ренессансом, то, безусловно, палингенез – процесс революционный. То есть это восстановление, возрождение/новое рождение здоровой традиции в противовес закосневшей реакционной традиции – возврат к развитию общества. Здоровая традиция дает толчок к развитию нового, преодолевает стагнацию реакции. Иными словами палингенез становится отправным пунктом для нового позитивного мышления, энтузиазма, действия. Именно в этом плане палингенез – революционный феномен. Его следует определить как необходимый источник социализированного фашизма, чуждый корпоративному реакционному фашизму.
Социализированный фашизм, содержащий в себе элементы социально значимого стереотипа нации, отчасти идеалистического (патриотизм), отчасти шовинистического характера (что характерно для эпохи империализма), стремится, прежде всего, к сплоченности. В условиях кризиса он консолидирует массы, наводит порядок, восстанавливает государственные институты и традиционные моральные ценности. Фашистские меры необходимы в тяжелых условиях политической жизни государства («военный коммунизм», военное положение) и они всегда применялись, если страна находилась в хаосе и анархии. Его важным признаком является централизация управления, стремление к этатизму. Социализированный фашизм не что иное, как жесткая государственная политика протекционизма и патернализма общенациональных интересов при политическом или экономическом кризисе ради сохранения целостности страны, общества, государства, нации. Фашистские меры способны уничтожать организованную преступность – исторический факт. Достаточно почитать замечательный роман М. Пьюзо «Сицилиец», где он подробно осветил данный аспект фашизма. Этого невозможно было добиться даже при коммунистических режимах, а уж тем более при либерализме – пособнике организованной криминальной формы террора над обществом. Но в стабильном, безопасном от внешних и прочих угроз общественном существовании возможны реакционные перегибы фашизма: когда фашистские меры используются уже для произвола отдельных личностей и корпораций. От этого предостерегают и «новые правые»: «Меры, допустимые на некоторое время в чрезвычайных условиях нельзя увековечивать как закон. Это положение необходимо соблюдать и в авторитарном Государстве правых во избежание «диктаторского» произвола, и его нельзя подменять этическими узами, необходимо неограниченными и гибкими, связывающими непосредственную ответственность с одной стороны (сверху) и доверие и преданность с другой»19.
На сегодняшний день термин «фашизм», «фашистский» всего лишь оскорбительный ярлык социально-политической полемики, сродни «шовинизму» и пр. Ни одно движение или партия не позиционируют себя как фашистские. В рамках политической борьбы стороны используют какие-либо признаки идей у оппонентов, напоминающие профашистские, чтобы обобщать и отождествлять с ними всю целостную идеологию или политическую программу противников (pars pro toto)20. И затем заклинают общественное мнение, электорат этим тотемом-пугалом: «Бойтесь наших оппонентов, бойтесь фашизма, «Вы хотите, чтобы вернулся Джонс?»21. Не обращайте внимание на то, что с вами делают ужасные реалии вашей жизни. Бойтесь призраков, не бойтесь реальных страданий».
Безграмотным «антифашистам», лепящим термин «фашизм» ко всему, что им не нравится, следует понять, что фашизм неотделим от идеи государства. Вне идеи государства фашизм не существует. В то же время элемент «ур»-фашизма22 всегда был и будет внутренней конфессионально-иерархической частью любого государственного и корпоративного аппарата. Духовно преодолеть фашизм – значит понять ту часть «вечной истины», которую он сумел усвоить и выразить; а поняв, показать, что эта частица находит свое настоящее место в мировоззрении иного порядка23.
Давайте выключим фашизм – как лампочку? С социальными явлениями (феноменами) так невозможно: кто-то будет всю жизнь «молиться» на иерархию, на государство и монарха, высшего иерарха. Нельзя недооценивать исторический опыт человечества и отражение в нем человеческой природы как таковой. Уже после войны И.А. Ильин писал следующее: «Фашизм есть явление сложное, многостороннее и, исторически говоря, далеко еще не изжитое. В нём есть здоровое и больное, старое и новое, государственно-охранительное и разрушительное. Поэтому в оценке его нужны спокойствие и справедливость. Но опасности его необходимо продумать до конца»24.
«Ярлыки типа «фашизм», «фашист», «фашистский» пытаются прилепить к различным лицам, организациям, ситуациям, в результате чего сами эти слова утрачивают своё конкретное значение. В современном обществе, где любого, занимающегося политикой, могут обозвать фашистом, это слово уже почти ничего не значит. Само это слово используется для выражения недовольства, причем почти по любому поводу. Именно таким образом содержание политических понятий выветривается, и они отмирают. Совсем не случайно само занятие довольно широким сектором теорий фашизма, их классификация и исторический анализ стали самостоятельной областью современных идеологических исследований»25. Если же разбрасываться ярлыками, что любят делать разбойники пера и мошенники печати, то можно наделить отрицательными свойствами любое понятие. Как вам такие изыски: «рыночный фашизм», «демократический фашизм», «либеральный фашизм», «фашизм прав человека»?.. Таким вот образом демонизированное, признанное общественностью негативным понятие девальвируется само и девальвирует другие: они все становятся расплывчатыми и затертыми. И получается, что в фашизме не остается ничего по сути. И ужасного тоже! Серьезные критики и исследователи, поэтому отказались от публицистического охаивания ради научного изучения фашизма. Ненаучные коннотации этого слова («зло», «античеловечность» и т.д.) не играют роли26.
Интересную в этом плане интерпретацию послевоенного фашизма предлагает А. Тарасов в своей статье «Много фашизмов. Весьма нехороших и разных». Тарасов делает неутешительный вывод, сходный с советской версией – «Фашизмов много, и чем дальше, тем они все менее отличимы от «обычного капитализма»27. Он говорит о том, что послевоенный фашизм становится «зависимым»: не более чем политическим методом западных демократий (!), которые его устанавливали в странах «третьего мира» для борьбы с левыми. «Поскольку «зависимый» фашизм зависел от «демократической метрополии», то часто при фашистских режимах соблюдался в той или иной степени «демократический декорум»: существовали парламент, многопартийная система, проводились «выборы»27. Как это похоже на нынешнюю «управляемую демократию» в России! И далее автор еще более интегрирует фашизм в ткань современности: «Зависимый» фашизм перебрасывал мостик к праволиберальным режимам, движениям и доктринам, «размывая» понятие фашизма и делая его «более приемлемым» для либералов»27… В конце его трактовки создается странное ощущение, что фашизм повсюду, он всем нужен, без него никак нельзя при «господине Купоне».
В русле нынешней какофонии исследований и мнений о фашизме нередко говорится и о том, что «фашизм сумел востребовать религиозно-философские идеи самого высокого порядка, идеи, по сути «лишние» и для марксизма и для либерализма, с их апелляцией к материализму и позитивизму»28. По-видимому, здесь следует искать действительно революционное в фашизме – его настойчивое противостояние материализму консерваторов, буржуазных либералов и коммунистов: «фашисты были радикально против индивидуалистского и материалистического духа, этоса капитализма, особенно международного капитализма»29.
Исходя из этимологии и символизма fascio, в нем с очевидностью можно узреть некий метафизический феномен, в виде онтологического принципа и процесса объединения, солидаризации. «Мы уже давно маршируем по направлению к магическому нулевому пункту, переступить через который сможет лишь тот, кто обладает другими, невидимыми источниками силы»30. Идет отказ от навязчивости современной буржуазно-либеральной цивилизации и сплочение вокруг источников воли и силы – «элементарных центров силы»31. Другой вопрос – как, кем и для чего (по Ницше)32 он осуществляется. Антифашизм тогда может рассматриваться амбивалентно: с одной стороны он – процесс разобщения, индивидуализации, с другой обратно направленный фашизм – солидаризация против враждебной реакционной солидарности, против ее для чего. Но готовность к жертве и отказу схожа с фашистской и налицо с обеих сторон. Долговременная вероятность выживания каждого из нас равна нулю33. Материализм обесценивается непреложными реальными истинами жизни. «Слабость всех либеральных систем состоит в том, что они не могут дать человеку осознание смысла жизни. Мы живем в таком мире, где все возможно, но уже не осталось ничего, что было бы важно»34. Зачем жить? – Пессимизм. Жить – для чего: ответное предложение фашизма.
Фашистский стиль оказался практически единственным, схожим с религиями в провозглашении требований высоких нравственных ценностей нематериального, непотребительского характера: «…ритуальный стиль политики фашизма (и нацизма) внушил чувство энтузиазма, которое не способна была создать ни одна обычная партия, дав ощущение коллективной эйфории, принадлежности и единства. Фашизм сработал как религия-заменитель. Миллионы были завербованы этой религией вовсе не в силу каких-то определенных логических причин, но в силу созданного в них субьективного ощущения приподнятости из хаотического, пугающего периода истории в новую эру, благодаря вдохновленности чувством гармонии и цели»35. Эрнст Юнгер призывал к восстанию против бездушной механистической потребительской машины: «Мы возлагаем наши надежды на молодых, которые страдают от жара потому, что в их душах - зелёный гной отвращения. Мы видим, что носители этих душ, как больные, плетутся вдоль рядов кормушек. Мы возлагаем свои надежды на бунт против господства уюта, для чего требуется оружие разрушения, направленное против мира форм, чтобы жизненное пространство для новой иерархии было выметено подчистую»36. Ныне эстафету борьбы с буржуазной цивилизацией продолжают те, кем она жертвует во имя материалистического утилитаризма, те, кто готов пожертвовать собой и этой цивилизацией за идеалы величия человеческого духа и достоинства. «Все эти юноши, все эти девушки хотят отдать свою жизнь во имя чего-нибудь. Реклама заставляет их приобретать тряпки и машины, которые им вовсе не нужны. Поколения за поколениями люди работают на ненавистных работах только для того, чтобы иметь возможность купить то, что им не нужно. На долю нашего поколения не досталось великой войны или великой депрессии, поэтому мы должны сами объявить войну, и война эта будет духовной. Мы начнем революцию, направленную против культуры…Мы должны научить людей свободе, поработив их, и показать им, что такое мужество, испугав их»37. В упомянутом контексте «идей высокого порядка» фашистом по сути, без исторической экстраполяции, в сегодняшней действительности можно считать человека, который борется в первую очередь за идею сохранения государства, как основополагающего легитимного института формирующего общество, в противоположность идеям исчезновения и девальвации института государства, таким как глобализация экономики, транснационализм, космополитизация, свободный капитал вместо государства, доминирование международных правительственных организаций.
Фашизм по разнообразию и противоречивости своих признаков представляет собой терминатор среди идеологических феноменов. Он совмещает в себе порой поляризованные признаки социогенетических и биогенетических теорий, реакционность и революционность. С позиции пересмотра (ревизии) – лейтмотива данного очерка – подытожим этот раздел сентенцией одного из ведущих мыслителей «новой правой» Ю. Эволы. «С точки зрения правых фашистская доктрина государства в своих основных чертах, безусловно, заслуживает положительной оценки. Мы оказываемся на орбите здоровой традиционной политической мысли, поэтому сектантская, односторонне очернительская полемика антифашистов должна быть окончательно отвергнута. … важно понять в чем состояли основные недостатки фашистской системы и какие ошибки были допущены в практической деятельности»38.
1 Клайнханс Б. Фашизм. – http://www.shoa.de/content/view/143/96/
2 Меллер А. Фашистский стиль. – www.nationalism.org
3 Широко известен факт расхождения итальянских националистов с фашистами, «голубых рубашек» и «чернорубашечников», именно по идеологическим соображениям.
4 Evola J. Il fascismo visto dalla Destra (con note sul III Reich). Settimo Sigillo: Roma, 1989, ч.1, гл. 13. (Перевод с итальянского Виктории Ванюшкиной) – www.nationalism.org
5 Умланд. А. Концептуальные и контекстуальные проблемы интерпретации современного русского ультранационализма//Вопросы философии. – 2006. - №12. – С.68.
6 «К тому же стоит отметить, что сами немецкие нацисты не признавали определение «фашизм» как подходящее для нацистской идеологии». См. Умланд. А. Концептуальные и контекстуальные проблемы интерпретации современного русского ультранационализма//Вопросы философии. – 2006. - №12. – С.68.
7 Люкс Л. Большевизм, фашизм, национал-социализм – родственные феномены? Заметки к одной дискуссии// Форум новейшей восточноевропейской истории и культуры – Русское издание. – 2004. - №1. – http://www1.ku-eichstaett.de/ZIMOS/f...haltruss1.html
8 Муссолини Б. Доктрина фашизма./Пер. с итальянского В. Н. Новикова/Б. Муссолини. – Париж: Изд-во «Возрождение» – «Lа renaissance», 1938. – OCR Кудрявцев Г.Г.
9 Брегель Э.Я. Политическая экономия капитализма. – М.: Изд-во «Международные отношения», 1968. – С.324.
10 Клайнханс Б. Фашизм. – http://www.shoa.de/content/view/143/96/. См. также Тарасов. А. «Много фашизмов. Весьма нехороших, но разных».//«Новая модель» - 2003, № 2.
11 Эко У. Вечный фашизм//«Пять эссе на темы этики». – СПб.: Симпозиум, 2000. – С. 49-80.
12 Weber E. «Revolution? Counter-revolution? What revolution», в Walter Laqueur (ed.), Fascism: A Reader’s Guide, (Penguin, Harmondsworth, 1976), p. 509.
13 Туроу Л. Будущее капитализма. Как сегодняшние экономические силы формируют завтрашний мир. – 1996. Глава 13. – http://www.netda.ru/
14 Evola J. Il fascismo visto dalla Destra (con note sul III Reich). Settimo Sigillo: Roma, 1989, ч.1, гл. 13. (Перевод с итальянского Виктории Ванюшкиной) – www.nationalism.org
15 Эко У. Вечный фашизм//«Пять эссе на темы этики». – СПб.: Симпозиум, 2000. – С. 49-80.
16 Гриффин Р. Отрицание марксистами и либералами революционных регалий фашизма.//«Revolutions and the Revolutionary Tradition in the West 1956-1991». – Routledge, London, 2000// Константин Л. Метлов – metlov@fzu.cz
17 Рюле О. Борьба с фашизмом начинается с борьбы против большевизма//Living Marxism, vol.4, № 8, 1939. – http://www.avtonom.org/lib/theory/leftcom/ruhle1.html
18 Гриффин Р. Отрицание марксистами и либералами революционных регалий фашизма.//«Revolutions and the Revolutionary Tradition in the West 1956-1991». – Routledge, London, 2000// Константин Л. Метлов – metlov@fzu.cz
19 Evola J. Il fascismo visto dalla Destra (con note sul III Reich). Settimo Sigillo: Roma, 1989, ч.2, гл. 2. (Перевод с итальянского Виктории Ванюшкиной) – www.nationalism.org
20 часть за целое (лат.) – логический оператор аргументации в формальной логике – один из так называемых «advocatus diaboli»: когда незначительный признак явления раздувают до обобщения и отождествления со всем явлением.
21 Оруэлл Дж. Скотный двор/Дж. Оруэлл. – М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. – С.365.
22 Эко У. Вечный фашизм//«Пять эссе на темы этики». – СПб.: Симпозиум, 2000. – С. 49-80.
23 Мальчевский Н. Каждому – своё. О немецкой философии в период национал-социализма. – http://russamos.narod.ru/03-last-3.htm
24 Ильин И.А. Собрание сочинений. Т.2, кн.1. – М.,1993. – С.86.
25 Меллер А. Фашистский стиль. – www.nationalism.org
26 Умланд. А. Концептуальные и контекстуальные проблемы интерпретации современного русского ультранационализма//Вопросы философии. – 2006. - №12. – С.68.
27 Тарасов А. Много фашизмов. Весьма нехороших, но разных.//«Новая модель». – 2003. - №2.
28 Мальчевский Н. Каждому – своё. О немецкой философии в период национал-социализма. – http://russamos.narod.ru/03-last-3.htm
29 Гриффин Р. Отрицание марксистами и либералами революционных регалий фашизма.//«Revolutions and the Revolutionary Tradition in the West 1956-1991». – Routledge, London, 2000// Константин Л. Метлов – metlov@fzu.cz
30 Меллер А. Фашистский стиль. – www.nationalism.org (Эрнст Юнгер)
31 Паланик Ч. Бойцовский клуб. – М.: «Издательство АСТ», 2004. – С.295.
32 Рачинский Г. Предисловие к русскому изданию//Ницше Ф. Воля к власти. – М.: Изд-во Эксмо; Харьков: Изд-во Фолио, 2003. – С.376.
33 Ницше Ф. К генеалогии морали. – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. – С.255-256, 266-268.
34 Рормомзер Г. Кризис либерализма. – М., 1996. – С.273.
35 Гриффин Р. Отрицание марксистами и либералами революционных регалий фашизма.//«Revolutions and the Revolutionary Tradition in the West 1956-1991». – Routledge, London, 2000// Константин Л. Метлов – metlov@fzu.cz
36 Меллер А. Фашистский стиль. – www.nationalism.org
37 Паланик Ч. Бойцовский клуб. – М.: «Издательство АСТ», 2004. – С.253.
38 Evola J. Il fascismo visto dalla Destra (con note sul III Reich). Settimo Sigillo: Roma, 1989, ч.1, гл. 1. (Перевод с итальянского Виктории Ванюшкиной) – www.nationalism.org
|
|
15.07.2010, 16:04
Похожие темы
