Сергей Граев

не обделёнными богатым воображением, мы часто за-
нимаемся совместным эротическим фантазированием.
-- Да, довольно часто… Слушай! В тот раз, на
орбите возле Сотурма, было вообще клёво!.. Какой я
испытала оргазм!!.. Помнишь?
-- А!.. Когда ты изображала молоденькую дурочку
с Тутама?
-- Ага! Тутамскую дурочку!.. Настоящий рай!
-- Помню… Ну, а чего бы нам придумать сейчас?
-- Сейчас?.. Может, любовь с первого взгляда?
-- М-м… Согласен!.. Попробуем… Ну, начинаем?
-- Поехали!.. Давай, начинай…
-- Ненаглядная! Как твоё имя? Ответь!
-- Моё имя – Лената. А ты кто такой?
-- Я – Ярон. Признаюсь, мне приятно смотреть
на твою красоту. Восхищён я тобой.
-- Что ж! Гляди. Наслаждайся. Любуйся. Балдей.
Обнимай и целуй. И другие дела. Для меня изощ-
рённейших ласк не жалей. Ибо, нежности этой всю
жизнь я ждала.
-- Я пропал! Сумасшествие! Может, я сплю!? О, бла-
женство! Неужто, мне так повезло!?.. Знай, что с первого
взгляда тебя я люблю! Яркой вспышкой ко мне это чув-
ство пришло!
-- Ты целуешь меня и сюда, и сюда… Как приятно!..
Под юбку скользнула ладонь… Ой-ой-ой!!.. Ты меня
гладишь снизу!!
-- О, да!!..
-- Это рай!!.. Сладострастья безумный огонь!!


Ночь на исходе… Утомлённые долгими разговорами
и эротическими играми, они наконец-то засыпают…


На верхушке дерева отдыхает (после совместной
трапезы) парочка примитивных обезьян. Самец, почесав





















загривок, бросает взгляд вверх. Видит яркую «звезду»,
плавно пересекающую созвездие Сталевара. (Это –
орбитальная база, где давеча погрузились в крепкий сон
Лената и Ярон.) Огонёк теряется в листве деревьев.
Зверёк переключает вниманье на свою подругу.


Одинокая яхта покачивается на волнах у причала.
Второй этаж коттеджа (сплошь стеклянный) вспыхивает
зеленоватым светом. На востоке разгорается утренняя
заря…









































Время летит неудержимо. И какую бы долгую ис-
торическую жизнь человек ни прожил, всё-таки биоло-
гически его жизнь не может продлиться больше двух-
трёх столетий.
Лената и Ярон, дожидаясь подготовки межзвёзд-
ной экспедиции, а затем и принимая в этом участие,
успевают вырастить пару своих детей… Что ж, иначе
не могло быть.


Турбаза располагается в самых дебрях экватори-
ального леса. Диких животных здесь тьма. Живность
всех размеров, начиная микроорганизмами и кончая
двухоботниками.
Туристская база – настоящая крепость. Не может
быть и речи, чтоб какой-нибудь звероящер проник
на её территорию или подкараулил людей в джунглях.
Всё предусмотрено. Все защищены самыми совершен-
ными средствами. Хищник, совершающий нападение,
временно парализуется или усыпляется. А для особых
случаев у людей есть протонные лучемёты. Если не
поможет дротик с нервно-паралитическим зарядом, то
агрессор будет расчленён протонным лучом.





















Ярон и Лената забрались сюда вместе со своими
детьми. Конечно же, не только ради развлечений и
отдыха… Дело в том, что на этой туристской базе,
расположенной в наиболее опасном в отношении хищ-
ников уголке Гема, проходят психологическую и про-
чую подготовку кандидаты в члены экипажа будущего
звездолёта. На дикой голубой планете потребовалось
бы умение избегать любых неприятностей в общении
с животными.
Рискованное удовольствие – тоже удовольствие.
Определённую храбрость имеют и Ярон с Ленатой, и
их дети… Особенно тут нравится сыну, тринадцати-
летнему Ромбику. Он ещё покамест учится в школе.
(Кстати, уже успел освоить одиннадцать профессий.)
Эта вылазка на природу (в экваториальные джунгли)
явилась для него настоящим событием. Для него – в
отличие от двадцатилетней Рамики, которую еле уда-
лось стащить с орбиты. Ведь она участвует вместе с
отцом и матерью (но – с гораздо большим рвением)
в строительстве звездолёта на окологемской орбите.
Вчетвером они ежедневно ходят в лес. Наблюдают
за дикими животными и в какой-то степени общаются
с ними. (Безусловно, разумные имеют с собой парали-
заторы, и на крайний случай – протонное оружие.)
Ромбику удалось приручить громадного двухобот-
ника по кличке Малыш. Изо дня в день парнишка при-
носит в большой овраг (обиталище великанов) вкусные
угощения. Двухоботник издали улавливает знакомый за-
пах. И всегда прибегает к тому месту, где его поджидает
с угощением Ромбик. При этом Ярон, Лената и Рамика
ждут немного в стороне, с опаской поглядывая на об-
щение мальчишки и гиганта. Но животное не прояв-
ляет ничего, кроме удовольствия и покорности. Лишь
выклянчивает лакомства, крутя длинными хоботами и
размахивая огромными ушами-радиаторами… Ромбик
выделывает с ним всякие трюки. (Называет это воспи-
танием.) Очень скоро Малыш выучивается выполнять





















просьбы мальчишки: по сигналу ложиться, подпрыги-
вать, вставать на задние ноги, или наклоняться вперёд
(дабы Ромбик мог влезть к нему на спину). Парень так
лихо катается на великане, что его родным становится
даже завидно. А когда Ромбик подъезжает на Малыше
к воротам туристской базы, -- никто не остаётся рав-
нодушным… В общем, сплошной цирк.
-- Уж не собираешься ли ты взять его с собой на
звездолёт? – шутливо спрашивает химик Забияка. –
Хе! Небось, на голубой планете, куда мы прилетим, ты
будешь использовать в качестве транспортного сред-
ства это животное.
Взрыв хохота!.. Мальчишка смеётся громче всех.
Что касается родителей, -- им больше всего нра-
вится общаться с говорунами, живущими в вольерах
турбазы. Птицы приучились целыми днями болтать о
чём попало друг с другом и с людьми. (Случай фено-
менален, поскольку обычно попугаи выучиваются раз-
говаривать, лишь живя в одиночестве.) Кстати, Ярон
потратил немало сил и времени, чтобы научить жёл-
того говоруна по кличке Гош без запинки «шпарить»
Третий закон Абсолютного Разума. Теперь каждому,
кто начинает с ним беседовать, попугай внушает: «Не
вреди биосфере, если нет особой необходимости для
Выживания!»… Это вызывает у туристов весёлый смех,
что весьма полезно для здоровья. Да и третий ЗАР
почаще вспоминать никому не помешает.
Кто-то, втайне от Ярона и его родни, переучил
Гоша отзываться только на кличку Ярончик… Лената
с весёлым подозреньем поглядывает на химика.


Тёмный экваториальный вечер наполнен голосами
ночных животных. Да, полной тишины тут не бывает
никогда.
На крыше жилого корпуса турбазы – несколько уют-
ных оазисов… Это – небольшие бассейны для купания





















(с проточной водой), окружённые невысокими экзотиче-
скими деревьями и кустарником. Тут же – пластиковые
кресла. Ярон и Лената с детьми расположились сей-
час в одном из таких райских уголков.
Где-то неподалёку в полумраке отдыхают ещё две
группы туристов… Ласково журчит в бассейне тёплая
проточная водица… Площадка оазиса слабо освещена:
по живой изгороди (не очень плотной) протянуты гир-
лянды продолговатых разноцветных люминесцентных
лампочек.
-- Интересно, зачем тут лампочки?.. – вопрошает
мужчина. – Как на Новый год!.. Только вместо ёлы –
кусты. И игрушек нету.
-- Может, это очередной психологический тест!.. –
шутливо рассуждает подруга. – Нас проверяют: готовы
ли мы с радостью встречать Новый год без ёлы и
в тридцатиградусную жару.
-- Нет, увольте! – со смехом восклицает Ярон. –
Если на то пошло – лучше вообще не встречать. Это
получается не праздник, а сплошное издевательство.
-- Ничего не поделаешь, приятель!.. До сих пор мы
ездили в конце года на свою северную родину. А те-
перь? Теперь звездолёт нас от Ешкема далеко унесёт.
-- Н-н-да… -- произносит создатель Проекта ОАР,
задумавшись. – Ничего не поделаешь… Эх-х-х-х-х!..
Лёгкая рябь воды в бассейне, у самых ног отды-
хающих, искрится и блистает, отражая разноцветные
огоньки.
За пределами базы тёмной стеной громоздятся вы-
сокие экваториальные деревья. Их верхушки отчётливо
просматриваются на фоне неба, засвеченного кометной
пылью. А почти в зените, чуть ближе к юго-западу,
видно большое светлое пятно с расплывчатыми грани-
цами… Да, комета! Приручённая людьми космическая
странница. Хватит ей носиться по Солнечной системе,
без толку бегать по кругу. Скоро монтажники покроют
сей шар водородного «снега» термоизоляционными обо-





















лочками, чтобы впоследствии использовать водород в
качестве термоядерного «топлива».
Сия комета выведена на геостационарную орбиту.
Постоянно висит над одним и тем же районом планеты,
следуя за суточным вращеньем Гема… Звёзды, чей
блеск приглушён светящейся на солнехе кометной пы-
лью, ползут по небу как обычно: вокруг полюса мира
(с востока на запад). Комета же остаётся торчать на
месте, как ни в чём не бывало. Своего рода, небесный
фонарь в тумане. Спасительное светило для заплутав-
ших в ночи путников.
Не менее впечатляющее зрелище – глория!.. Дело
в том, что после захода солнеха встаёт на востоке
исполинская тень планеты. На фоне светящегося небо-
свода она выглядит весьма внушительно. И, вызванная
дифракцией солнечного света на мельчайших пылевых
частицах, появляется глория: цветные кольца вокруг
тени планеты. Чрезвычайно красиво!.. Сама тень ока-
зывается как бы иллюминатором, через который можно
видеть звёзды яркими и многочисленными, как на обыч-
ном звёздном небе.
После полуночи «иллюминатором» будет закрыт
«фонарь». То бишь, комета на некоторое время «погас-
нет», накрытая тенью планеты. Своеобразное кометное
затмение… А покамест тень, окружённая радужной гло-
рией, ещё только восходит на востоке; и наблюдатели
могут восторгаться сразу двумя необычайными небес-
ными зрелищами.
…Поплавав на спине, Рамика выбирается из бассей-
на. Возвращается в кресло… Тем временем, остальные
члены семьи в основном хранят молчание. Каждый ду-
мает о чём-то своём, продолжая любоваться небесными
красотами.
Девушка заводит непринуждённый разговор:
-- Представляете? За мной на Строительстве один
парень увязался. Мы с ним когда-то были знакомы,
но очень отдалённо… И вот теперь встретились на





















орбите… Проходу не даёт. Всё время клянётся, что
жить без меня не может… Да я вижу: сохнет по мне.
-- Ну, а ты?.. – интересуется Ярон.
Отец любуется красотой дочери. Она ведь вся в
мать пошла. Божественная красавица.
-- А я ему – от ворот поворот.
-- Ну и правильно, помучай его, -- поддакивает
Ромбик. И получает от сестры щелчок по уху.
-- Не встревай, не твоего ума дело, -- с улыбкой
отправляет она в его адрес. – Мал ещё, чтоб советы
давать.
-- Не понимаю: и как это без тебя жить кому-то
невозможно? – весело рассуждает братишка. – Ско-
рей, напротив: с тобой не уживёшься.
-- Мам, скажи ему, чтобы помолчал! – уже более
серьёзно произносит Рамика. – Получит он у меня
когда-нибудь по заслугам.
-- Ромбик, дай послушать, -- вмешивается Лена-
та. – Может, она что-то интересное расскажет.
-- Не, не расскажет. У неё одна лишь любовь на
уме. А впрочем, ладно. Пусть трепится.
-- Ну так вот, -- продолжает девушка, решив не
замечать присутствия брата. – Он, конечно, паренёк
неплохой. Плохих вообще не бывает; бывают несо-
вместимые… По данным информатория (и по моим
личным наблюдениям), он со мной совместим лишь
по четырём частям характера: по первой (нежность),
по второй (заботливость и жадность поровну), по чет-
вёртой (смелость) и по шестой (половое влечение)…
-- Пф-ф-ф-ф! – прыснул Ромбик.
-- Говори, дочь, -- просит отец, -- не обращай
внимания.
-- Вот. А по двум частям мы с ним расходимся: по
третьей и пятой. Он хитрый, а я честная. Он игривый;
а у меня игривость и тщеславие воспитаны приблизи-
тельно поровну.
-- Да, расхожденья значительны, -- констатирует





















Ярон. – Ещё ладно – пятая часть. Тут более-менее
можно как-то сосуществовать. Но вот третья часть
сулит серьёзные конфликты… Лучше не испытывать
судьбу, а воспользоваться, как и подавляющее боль-
шинство здравомыслящих людей, электронным сватом.
Информаторий выдаст полные списки твоих двойников
и двойняшек в смысле характера. Дружи с двойняшками,
люби двойников. Сколько хочешь. Хоть 25 миллионов
подружек и 25 миллионов друзей. Только выбирай.
-- Ну, 25 миллионов, конечно, не надо, -- с улыб-
кой отмахивается девушка. – А вот четыре подружки
(имеющие характер, идентичный моему) у меня уже
есть. С одной даже вместе работаем на Строительстве.
Я вам про неё рассказывала. Гевика. Помните?
-- Да-да, конечно, -- припоминает Лената. – Она,
кажется, электромеханик?
-- Ну, у неё, как и у всех, много профессий. Где-то
около двадцати… Во-о-от… М-м-м… Что же касается
двойников, то их я пока избегаю. Погуляю ещё лет
пять без парня. А там – посмотрим.
-- Правильно, -- поддерживает мать. – И в самом
деле, почему бы не погулять? Я тоже иногда немножко
жалею, что сразу познакомилась с этим вот граждани-
ном в соседнем кресле, и кроме него у меня никогда
никого не было.
-- Всё, развод! – шутливо восклицает мужчина. –
Дети! Ваша мама недвусмысленно заявляет, что ваш
папа ей надоел. Что ж, мне ничего не остаётся, кроме
как уйти в другую семью и выплачивать Ромбику али-
менты… Правда, новую семью мне создавать…
-- Пап, а что такое алименты? – перебивает сын. –
И что это означает: выплачивать?
-- Алименты?.. М-м-м-м… Ну, это деньги, денежная
помощь… Нет, а о деньгах-то ты что-нибудь слыхал?
-- А, это – из истории Неразумного мира. Кажется,
в школе я видел в одном из исторических фильмов
эти самые деньги.





















-- Давайте-ка лучше поговорим о Строительстве, --
предлагает Лената.
-- Давайте! давайте! – поддерживает Ромбик.
Он мечтает после школы тоже отправиться на
орбиту, строить звездолёт.
-- Да… -- рассеянно произносит Рамика. – Через
пару периодов уже закончим монтировать термоядерные
двигатели…
-- А кольцевые ярусы вы начнёте скоро? – осве-
домляется братишка.
-- Ха! Экий ты быстрый!.. Не-е-е-ет. Сперва надо
соорудить водородные хранилища, энергетическую си-
стему, навигационный комплекс… Ты как раз успеешь
подрасти… Станешь космическим монтажником и бу-
дешь достраивать звёздный корабль.
-- Не только монтажником… Я могу работать и
пилотом реактивных грузовиков. Уже сдал вождение
в гидроневесомости… А ещё могу быть наладчиком
по многим типам оборудования, и ремонтником, и…
-- Ладно, ладно, только не надо перечислять всё…
Всем и так ясно: брат у меня – мастер на все руки.
-- И моя сестра – тоже.
-- Да, все мы…
Они умолкают, заслышав доносящуюся откуда-то
музыку… Очень красивая мелодия…
Вслушиваясь в эти чудесные звуки, всё дружное
семейство продолжает восхищённо созерцать необы-
чайные небесные явления.




Большинство космонавтов владеет десятками про-
фессий.
Лично мне дюже ударяться в освоение множества
профессий некогда. Пока овладел всего-то пятью или





















шестью космическими специальностями. Но и это по-
зволяет мне в достаточной мере разнообразить свой
труд на орбите… На Строительстве работаю в основ-
ном пилотом реактивного грузовика, монтажником и
сварщиком. А на одной из орбитальных баз, где соби-
раются электронные и электромеханические системы
для звездолёта, я частенько тружусь ещё и электрон-
щиком, и механиком, и электромехаником. Н-н-ну, в
электромеханике пока лишь начинаю кумекать. Тут
надо основательно подучиться.
Итак, изо дня в день я по четыре часа в сутки
интенсивно вкалываю. Надо сказать, работаю в своё
удовольствие. Как, впрочем, и все… Правда, работа
в скафандре – дело довольно тяжёлое. Но мне это
по нраву. Я ведь интенсивные физические нагрузки
уважаю. (То бишь, когда ты одержим, радуешься уси-
лиям и движениям, почти не можешь остановиться.) А
главное, в моём возрасте физические нагрузки весьма
полезны. Как-никак, мне уже 54!..
Вообще, в ОАР полезный физический труд просто
нарасхват. Ведь выгодней совмещать работу и занятия
физкультурой, чтоб потом оставалось больше времени
на просмотр фильмов и прочий пассивный отдых. Но,
как назло, киборги «забили» все ценные должности; и
нередко приходится буквально отнимать у них тяжёлую
физическую работу… Хотя, полезно ли это для циви-
лизации? Ведь биороботы и кибер-машины трудятся
гораздо производительнее… Н-да. Для цивилизации
сие не так уж и полезно. (Отнимать у них работу.)
Значит, всё-таки придётся заниматься физкультурой
отдельно. Разве что, на орбите ещё пока имеется
тяжёлый физический труд для людей. На Геме почти
всё «забито».
Н-да… После работы обычно путешествую с Ле-
натой по орбите (вернее, по орбитам в окологемском
пространстве). И уж никогда не упускаем мы случая
погулять по самому Гему. Ведь не так уж и долго нам





















осталось жить на родной голубой планете, если всё-
таки полетим к звёздам.


Нажимаю кнопку; и здоровенный контейнер при-
магничивается к площадке моего реактивного грузовика.
Другая кнопка, -- и металлические захваты надёжно
смыкаются. Так. Отключаю магнитное поле. Груз уже
не сорвётся и не спровоцирует никаких аварий.
Врубаю реактивные движки. Мощные газовые струи
начинают медленно двигать двадцатитонную махину
вперёд, в сторону монтажной платформы.
Тут и там видны огни электроннолучевой сварки.
Строительство кипит вовсю. Подходит к концу четвёртая
смена, и монтажники спешат доделать всё необходимое
к началу пятой… Впрочем, слово «спешат» вряд ли
подойдёт. Никто в ОАР никуда не спешит и не торо-
пится. Всё надо делать как можно быстрее, но – не
торопясь, не в ущерб качеству работы. Тем более, что
космос ошибок не прощает.
На нашем участке платформы – шестеро монтаж-
ников. Привинчивают листы звездолётной брони.
В контейнере я доставил ребятам очередную пар-
тию титаногафниевых листов… Время от времени,
когда грузить и перевозить нечего, я сам прицепляюсь
к монтажной платформе и принимаюсь орудовать кре-
пёжными инструментами.
…Конец смены. Забираюсь в шлюз уже загермети-
зированного Второго суперотсека.
Сейчас посмотрю бытовые и служебные помещения.
Например, малые отсеки содержания и общего обучения
детей… В полёте, который продлится много столетий,
может возникнуть ситуация, когда анабиоз экипажа
исключён. Следовательно, необходимо предусмотреть
смену поколений звездолётчиков. А значит, надо со-
здать все условия для нормальной жизни потомков.
-- Что, Яр, отработал? – спрашивает по радио





















чей-то старческий голос.
Оборачиваюсь. Оказывается, вслед за мною в шлюз
вплывает ещё один космонавт… Ба! Да ведь это же –
Кислород-42!.. Вот так встреча!
-- Узнаю седьмого глобального организатора! При-
вет, старина!
-- Хе-хе! Здравствуй, создатель Проекта ОАР!
-- Скажи, шестипапа, а почему ты…
-- Нет, Яр! Это не я тебе шестипапа, а ты мне.
-- Ладно, пусть будет так. Но почему ты до сих
пор не в анабиозе?.. Ты ведь собирался…
-- Да, Яр. Собирался погрузиться. Но только –
через три-четыре десятилетия после нашей с тобой
первой встречи.
-- Ага. А прошло, если не ошибаюсь, покамест лет
двадцать с небольшим… Да, точно. Мы виделись впер-
вые в 215-ом году.
-- Молодец, Яр. Помнишь.
-- А как же мне не помнить год своего выхода из
двухсотлетнего анабиоза?..
Тем временем, заполнив шлюзовую камеру возду-
хом, мы открываем внутреннюю дверь. Вплываем в про-
сторный коридор. Отсюда – в один из скафандровых
отсеков. (Двери за нами автоматически закрываются.)
Помогаем друг другу освободиться от скафандров.
-- Значит, Кислород, ты тоже здесь работаешь?
-- Конечно… Я говорил тебе когда-то: не упущу
возможности участвовать в подготовке первой межзвё-
здной экспедиции.
-- Что ж! Может, тебя даже возьмут в полёт.
-- Шутишь. Хе-хе-хе!.. Не-е-ет, приятель! Мне уже
стукнуло 132. Неизвестно, что произойдёт с моим ор-
ганизмом в результате сверхдлительных анабиозов. К
тому же, давно объявлено официально: членами эки-
пажа станут люди не старше шестидесяти лет.
-- Вообще-то, да… Однако, что касается тебя… Ты
сохранился, прямо скажем, недурно. Вон, какая у тебя





















мускулатура. Даже работа в космическом скафандре
тебя не затрудняет.
-- Да, силёнки ещё есть, не спорю. И внутренние
органы почти не пошаливают. Можно сказать, практи-
чески здоров… А твоё здоровье как?.. Ведь ты, малый,
полжизни прожил во вредных экологических условиях
Неразумного мира. Да и стрессы тогда были весьма
широко распространены.
-- Нет, ерунда. Я был молод и достаточно здоров.
Дурная экология почти не успела на мне отразиться.
В общем, считаю свои 54 года за юношеский возраст…
Тем более, что до сих пор я чувствую себя во всех
смыслах мальчишкой, даже психологически… Ну, разве
что, не в смысле умения логически мыслить… Вот…
Беседуя, мы помещаем скафандры в хранилища.
-- Да, логика у тебя железная. Даже боразоновая…
Иначе бы не создал Проект ОАР… Ладно, куда сейчас
направляешься? Мне-то надо к себе, в инженерное
управление. Решить кой-какие вопросы.
-- А, ты трудишься в инженерном? Хорошо. А в
каком отделе?
-- В пятом.
-- Так это ж – почти рядом с моим гаражём! Хо-хо!
Тогда ещё свидимся, и не раз… А я сейчас хотел
слетать к отсекам содержания и общего обучения де-
тей. Погляжу, как там всё устроили. Хе! Может, и са-
мому придётся в полёте тряхнуть стариной, сделать
прибавление к возможному тамошнему населению.
-- О, вот это – молодец! Хе-хе-хе!.. Ну, Яр, пока!..
-- Будь здоров, старина!
Мы с ним разлетаемся в разные стороны, в длинном
кольцевом коридоре строящегося звездолёта…
Путь мне предстоит неблизкий. Пассажирские двух-
местные магнитопланы ещё не пущены.
Как и все разумные, находящиеся в коридоре Вто-
рого суперотсека, я перемещаюсь по воздуху.
Диск звездолёта в диаметре превышает 300 метров.





















Значит, длина кольцевого коридора достигнет почти
километра… Н-да… Такая вот махина строится! Уже
монтируем Третий суперотсек…
Весь коридор залит голубовато-белым светом. Там
и тут снуют люди и биороботы, с грузом или без.
Приходится маневрировать, проявляя известную лов-
кость, дабы ни с кем не столкнуться и чтоб меня
никто ничем не задавил.
Ничего! Уже скоро будет включено центробежное
тяготенье. И всё встанет на свои места, в буквальном
смысле…
-- О-о-о-о, кого я вижу! – слышится вдруг голос,
опять за спиной.
Сей голос я отличу среди тысячи.
-- Сынок! Ты уже здесь?.. Прибыл сегодня?
-- Да, мы с приятелем… Вот, его зовут Налег...
Я тебе рассказывал.
-- А, тот самый воспитатель? У которого дошколята
умеют программировать компьютерные мультики?.. Ну,
здравствуй, Налег.
-- Привет!.. Да, мои разбойники кое-что могут. Хе!
Иногда сам удивляюсь.
Этому парню, как и Ромбику, едва исполнилось 16.
Но ростом его природа не обидела. Ух! Зависает пе-
редо мною в воздухе эдакой длинноногою громадой.
-- Мы с Налегом только что – из отсека по содер-
жанию и общему обучению детей.
-- Правда? А я как раз направляюсь туда… Э, так
значит, это он будет заведовать детским сектором?..
Что ж, отлично! Молодые справляются с этим лучше…
Ну, и какая там обстановка?
-- Отсеки хорошие, -- признаёт воспитатель. – Но
работы ещё навалом. Особенно – с установкой венти-
ляции и воздухообменников. С завтрашнего дня я сам
приму участие в монтаже оборудования… Да, кстати!
Хорошо бы заменить некоторые учебные компьютеры.
Ну, которые пока хранятся в контейнере на причале.





















-- Заменить?.. М-м-м… Пожалуй, на сей счёт мне
пришлось бы лично поговорить с организатором Стро-
ительства и с транспортниками… Ладно. Может, сле-
таем к отсекам вместе? Поразмыслим, что и как.
-- Конечно, отец! Летим! Всё равно, у нас пока
больше нет конкретного дела. Летаем и разглядываем
всю эту махину… Здорово сделан звездолёт, высший
класс! Таким я его себе и представлял. И недаром
мы с Налегом просмотрели все фильмы о Строитель-
стве. Теперь знаем корабль почти досконально, как
свои пять пальцев.
-- Молодцы, молодцы… Но, что ни говорите, а хо-
роший корабль – это полностью готовый корабль…
Так что, не особенно приглядывайтесь к недоделанной
вещи, чтобы всё-таки не испортить себе впечатление.
-- Ничего, па. Мы видели, каким он будет. Знакомы
с проектом… Другое дело – какое-либо произведенье
искусства, импровизированно возникающее в мозгу ав-
тора. Вот его – и впрямь, нельзя видеть неготовым,
чтоб не испортить себе впечатление.
-- М-м-м… Пожалуй, ты прав, сынок…
Втроём направляемся дальше по коридору… Но…
не пролетели и двадцати метров, как на пути у нас
оказалась шарообразная штуковина, свыше двух ме-
тров в диаметре. Это криогенная камера для конден-
сации водородного «снега». Монтажники перемещали
её из одного производственного отсека в другой. И
вот, застряла в проходе.
Помогаем монтажникам протолкнуть-таки сей шарик
куда следует. Собственно, здесь требуется всего лишь
побольше физических сил и сантиметровая точность…
Эта «дура», однако, упрямо болтается в воздухе.
Не желает лезть, куда ей положено… Работаем с пре-
дельной осторожностью, дабы кому-нибудь не отдавило
руку.
Наконец, удаётся просунуть одновременно с трёх
сторон (между корпусом камеры и стенками прохода)





















длинные рычаги. Мы все дружно наваливаемся… Шар
успокаивается… Так. Теперь осторожненько проталки-
ваем вперёд… Всё, прошёл!.. Нормалёк.
Продолжаем втроём свой путь… Ромбик и Налег
оживлённо беседуют о чём-то своём… Та-а-ак…
А вот и он! Один из детских отсеков.
Вплываем…
Недолго думая, воспитатель принимается разъяс-
нять: где тут осталась какая работа… Ага, вентиляция…
Так, и воздухообменники… И дополнительное электри-
ческое освещение. Ладно. А что он там насчёт новых
компьютеров говорил?
-- Налег! Я запамятовал: что ты говорил по поводу
компьютеров?
-- А… Дело здесь вот в чём. Я считаю, что совре-
менные дети способны обращаться и с более сложной
техникой.
-- М-м-м-м-м-м… Значит, ты предлагаешь взять на
звездолёт радиоэлектронику посложней?
-- Да. Не следует захламлять звёздный корабль
слишком простыми и морально устаревшими компью-
терами. Для нас уже создано кое-что покруче.
-- Однако, -- говорю я, -- в полёте могут возник-
нуть всякие непредвиденные обстоятельства. Вдруг, по
каким-то причинам интеллект потомков окажется ослаб-
ленным? Они тогда не смогут освоить чересчур сложную
технику.
-- Хе-х! С чего бы это нашим потомкам становиться
умственно отсталыми?
-- Ну, мало ли!?.. Например, нельзя полностью ис-
ключить возможность аварии или чьей-нибудь роковой
ошибки, в результате которой экипаж почти полностью
погибнет или потеряет здоровье. И тогда, может ста-
ться, дело продолжения рода ляжет на плечи людей,
которые больны или являются друг для друга близкими
родственниками. Дети ихние могут оказаться не такими
интеллектуалами, как твои дошколята-программисты.





















-- Ну, а если никаких чрезвычайных ситуаций не
возникнет? Будем пользоваться устаревшими компью-
терами?.. Да?
-- Нет. Правильней взять на борт компьютеры и
простые, и сложные. В таком путешествии любая элек-
троника не будет лишней. Запас карман не трёт. Всё
пригодится. Тем более – компьютеры для детей.
-- В таком путешествии… -- задумчиво повторяет
юноша. – Яр, ты так говоришь, будто уже много раз
летал к звёздам.
-- Я?.. Ну, в мыслях-то, может, и летал… А вообще,
при подготовке межзвёздной экспедиции (тем более –
первой) необходимо предусмотреть абсолютно всё.
Пожав плечами, Налег продолжает высказывать
свои соображения по поводу некоторых усовершен-
ствований в отсеках… Что ж, молодец! Неплохо во
всём этом разбирается.




Организаторы межзвёздной экспедиции – люди по-
чти всезнающие! Средь них, признаться, чувствую себя
не совсем уверенно… Иногда кажется, что даже Теорию
ИУМ они знают лучше меня. Помнят практически на-
изусть… Но при этом всё же относятся с должным
почтеньем к моим научным заслугам. И всё ещё рас-
считывают на мою гениальность. (Хотя уже давно я
не открываю и не изобретаю ничего гениального.)
-- Нам, -- говорит Первый всезнайка, -- поначалу
не следует задаваться целью: обязательно попасть
в планетную систему, где есть мыслящие существа.
Скорей всего, это – исключительная редкость… Для
начала достаточно найти необитаемую планету, пригод-
ную для жизни. Там создадим колонию. Своеобразный
перевалочный пункт для дальнейшего освоения Галак-





















тики. Позаботимся о будущем.
-- Прошу учесть следующее, -- продолжает Второй
всезнайка. – Лететь нужно к звезде, имеющей массу
и спектр, примерно как у нашего Солнеха. Лишь в
этом случае велика вероятность, что мы попадём в
удвоенную систему, и что на тамошней планете вроде
нашего Гема окажутся пригодные для жизни условия...
Планеты гемского типа в элементарной системе прак-
тически лишены воды, ибо ПХОЗ кислорода там не
образуется, о чём свидетельствуют спектры оранжево-
жёлтых и менее массивных карликов. Удвоенную си-
стему, если масса её звезды намного меньше массы
Солнеха, могут составлять почти одинаково проэво-
люционировавшие элементарные системы; тамошние
планеты-гиганты из-за совпадения орбит могут стал-
киваться и разрушаться, что наверняка привело бы к
гибели планет гемского типа. Про утроенные и более
сложные системы даже нечего и говорить; к примеру,
в окрестностях массивной белой звезды Веба все
планеты превратились в облако разнокалиберных ме-
теоритов (что и показывают нам мощные телескопы
в инфракрасном свете). Также не может быть и речи
о звёздах, входящих в состав двойных (с их перепа-
дами температур и так далее)... Короче! Чем ближе
будет по всем параметрам к Солнеху выбираемая
нами звезда – тем лучше.
-- Совершенно верно! – поддерживает Третий все-
знайка. – Другого мненья быть не может. Кстати, могу
назвать возможные конкретные цели.
-- Ну, а что думает по этому поводу Лената? –
спрашивает Первый. – Мы не можем всё решать без
Первооткрывательницы Вселенной.
-- Всё правильно, -- недолго думая, говорю я. –
Мне пока добавить нечего.
-- Что ж, хорошо... – произносит Первый задумчи-
во. – Та-а-ак... На 100 миллионов интересующих нас
жёлтых карликов (имеющих массу Солнеха и не вхо-





















дящих в состав двойных звёзд) приходится несколько
миллионов пригодных для жизни планет (уцелевших
пока от столкновений и прочих катаклизмов).
-- Надо кое-что уточнить, -- заявляет Третий. –
Колонию мы сможем устроить только на голубой пла-
нете... То есть, где атмосфера окислительная (кисло-
родная). Её создаёт фотосинтез зелёных растений на
определённом этапе эволюции.
-- Бесспорно, -- кивает Первый. – И я думаю, что
хотя бы один миллион голубых планет у нас в Га-
лактике сейчас имеется наверняка.
-- Куда же направить звездолёт?.. – мечтательно
произносит Второй, сложив руки на груди и глядя в
потолок. – Наверно, следует начать с близких целей...
Причём, разумней всего двигаться вдоль галактического
пояса, в котором находится Солнех.
-- Естественно, -- кивает Первый. – Выше и ниже
по галактическому диску нам пока нечего делать...
Ведь, даже если в этих направлениях окажется самая
близкая из интересующих нас звёзд, то, в случае не-
удачной экспедиции (ежели промахнёмся насчёт голубой
планеты), нам всё-таки придётся направить звездолёт
вдоль нашего галактического пояса. Именно здесь –
наибольшее количество интересующих нас жёлтых кар-
ликов... Короче, не будем петлять. Сразу направимся
в самую их гущу.
-- Давайте включим изображение звёздного неба, --
предлагает Третий. – У меня уже есть на примете
несколько конкретных целей.
Внешняя стеклянная стена начинает медленно за-
крываться светонепроницаемыми шторами. Я задумчи-
во разглядываю неуклюжие тени на противоположной
стене, шевелящиеся одновременно с людьми… Всё.
Теперь – почти непроглядная темнота. Таинственно
светятся фиолетовые и голубые огоньки индикаторов
в углу помещения. Впотьмах Первый всезнайка с по-
мощью пульта дистанционного управления приводит

Сергей Граев

в действие аппаратуру.
На огромном экране (почти во всю стену) пред на-
ми возникает бездна мирового пространства, усеянная
мириадами блёсток… Качество изображенья – на уро-
вне высококачественного фотоснимка…
Да… Когда-то, в Северной Коммуне, нам в школе
показывали не столь качественное кино… Ах, как это
было давно!..
Мной самопроизвольно овладевают воспоминания.


Идёт урок. Я – у задней стены. Сижу за одним
столом с Денетой. «А теперь посмотрим фильм о том,
как Гесоф сочинял свои стихи, -- объявляет учитель-
ница литературы. – Дежурные, занавесьте-ка окна, бы-
стренько!»… Так… Покуда Поэтесса включает кинопро-
ектор и начинает показывать учебный фильм, Дабер
поворачивается к нам с Денетой. Раздаёт пластиковые
фосфоресцирующие картишки... Я уже давно полюбила
играть со своей сестрёнкой в карты на лавке возле
дома, у калитки. Обычно мы занимаемся этим по
вечерам. И после того, как лампочка на фонарном
столбе напротив перегорела, я купила пластиковые
игральные карты с фосфоресцирующей символикой.
Теперь мы играем почти в темноте. Это не очень
удобно, но зато романтично. Правда, тут надо быть
уверенной, что партнёр по игре не будет в потёмках
жульничать, подменять карты в колоде и прочее. Зато,
если такое возможно, то ты стараешься следить за
партнёром, напрягаешь всё своё внимание до предела,
от чего, если и не усиливается романтика, то, во
всяком случае, игра ещё более захватывает... Мы вот,
трое друзей-одноклассников, играем по-честному. Ведь
во время урока всё равно никто ни за кем не уследит...
«Дабер, не вертись, сядь как следует! – велит учи-
тельница. – Чем вы там занимаетесь в темноте?.. А?»
«Хе, в карты дуются», -- злорадно объявляет Щерба-





















тый откуда-то с другого конца класса. Вот змей! Обо
всех всё знает. «И ничего подобного! – оправдывается
Денета. – Мы читаем отрывок из поэмы Гесофа. Да-да.
Сравниваем с фильмом.» -- «Врёт она всё, -- настаи-
вает Щербатый. – Ей, небось, уже во сне каждую ночь
видится козырной приз в центральном ряду!» -- «А они
играют в «авантюриста»?» -- догадывается кто-то из
девчонок. «Совсем с ума сошли!» -- с укоризной про-
износит Викена, наш общественно-политический вожак
(или вожачка). «Вот ты и верни им разум после уро-
ков, -- предлагает Поэтесса. – А сейчас, ребята, тихо!
Глядите фильм… Потом я задам несколько вопросов…
А вы, дружная троица, если будете играть в карты
(да ещё – на уроке литературы!), то буду вынуждена
сообщить об этом вашему классному руководителю…
Ясно?» -- «Мы больше не будем, -- произносит Дабер
монотонным голосом робота. – Простите. Простите.»
В классе раздаются ехидные смешки. «Я сказала –
тихо! – повышает голос учительница. – Иначе всем
поставлю неудовлетворительное поведение! Или, мо-
жет, вызвать директора?» -- «Ого! Гнев!» -- замечает
кто-то… В классе наконец-то устанавливается относи-
тельная тишина…


На экране – очередной небесный квадрат… Спра-
ва вижу россыпь довольно ярких звёзд. Большинство –
оранжевые и жёлтые карлики. Нас интересуют жёлтые,
и то – далеко не все… Вон тот, например, входит в
состав двойной звезды, вместе с белым субкарликом.
Сразу отпадает. Ведь на его планетах гемского типа
периодически происходят чудовищные перепады темпе-
ратур (из-за обращения жёлтого карлика и белого суб-
карлика друг относительно друга).
-- Обратите вниманье вот на эту звезду… -- гово-
рит Третий всезнайка, отмечая лазерной указкой жел-
товатую блёстку в правом нижнем углу. – Это Лаэ!..





















Масса – чуть больше массы Солнеха. Спектр вполне подходящий… Расстояние – 18 светолет.
В углу зала озаряется ярко-синим сияньем экран
вспомогательного монитора. На нём возникает спектр
Лаэ… Та-а-а-ак… Что ж! Хорошая радуга! Линии по-
глощения весьма обнадёживают.
Да, перспективное солнышко!..
Приглядываюсь к этому крохотному желтоватому
огоньку в звёздных небесах… Н-н-н-да…
Интересно!.. Интересно будет туда слетать!..
Мне вспоминаются стихи, которые сочинила в юные
годы. 240 с лишним лет тому назад…

Я проснулась… В теле – слабость.
Даже словно тела нет.
Кто я?.. Где?.. Когда?.. Мне в радость
Находить на всё ответ…
Я глаза не открываю.
Хорошо мне так лежать,
Положенья не меняя.
Так бы вечно не вставать!..
Вдруг глаза мои открылись.
Справа надо мной – окно.
Тёмно-синими явились
Небеса передо мной…
В этой тёмно-синей бездне
Замечаю пару звёзд…
Было б интересно, если б
Бог меня туда унёс…

Вообще-то, не ахти какие стихи… Как, впрочем, и
многие Яроновы… Но уж если он иногда пробует
писать, то почему бы и мне не пытаться? Попытка –
не пытка. А вдруг – получится?.. Хоть разок, но полу-
чатся настоящие искусные стихи?
Стоп… Сейчас не до стихов!.. Ответственное ре-
шенье принимаем: куда направить звездолёт?





















Может, и впрямь – в систему звезды Лаэ?




-- Чем меньше времени остаётся до завершенья
Строительства, -- говорит Ярон, -- тем отчётливей и
ясней вырисовывается реальный облик нашей летаю-
щей тарелочки… Первого в истории Гема звёздного
корабля… Н-да… Согласись, Лен! Сей громадный диск
выглядит столь же внушительно, как и звездолёты в
лучших фантастических фильмах!.. Я просто балдею!..
-- О, а как я балдею – ты себе и представить не
можешь!.. Ух! Развернули гемцы свой могучий разум по
полной программе!.. Правда, для начала можно было б
соорудить машину поменьше. С бессменным экипажем,
с меньшим запасом термоядерного «топлива»… Ориен-
тированную на одну-две конкретные цели… Чтоб можно
было вернуться на Гем лет через 600… Однако, нас
с тобой на таком звездолёте из системы Солнеха не
выпустили бы. Слишком уж ценны для человечества.
Поэтому, я думаю, и строится столь надёжный корабль.
Для нас с тобой, Яр, предусмотрели и возможность
смены поколений звездолётчиков, и запас водородного
«снега» на десятки межзвёздных перелётов…
-- Лен, погоди!.. Это что ж получается, а!? Пока
мы с тобой будем «дрыхнуть» в анабиозе (в случае
неудачных экспедиций к той или иной звезде), звездо-
лётчикам придётся из поколенья в поколение дежурить,
дабы в конце концов доставить нас с тобой куда
требуется?.. По-твоему, это нормально?..
-- Яр!.. Ещё раз повторяю: мы с тобой – не хо-
зяева сами себе!.. Даже если мы не создадим больше
ничего великого (вроде Проекта ОАР, Теории ИУМ,
«термояда», ферромагнитного анабиоза)… Всё равно,
нам придётся смириться со своим общественным по-





















ложением… Как ни крути, мы – самые ценные гемцы.
И к звёздам нас могли отпустить лишь на таком ко-
рабле, надёжном и долговечном.
-- М-м-м… Может, ты и права.
-- Права, права. Не сомневайся... Тем более, тут
играет немаловажную роль ещё один фактор. Пока
строилась вся эта космическая махина, мы с тобой
успели родить и вырастить детей. То есть, выполнили
свою естественную функцию продолжателей челове-
ческого рода. Отправимся к звёздам с лёгкой душой...
Разговаривая обо всём этом, Ярон с Ленатой идут
по внешнему кольцу («острию») диска… Держатся за
поручень, протянутый вдоль поверхности. Притяжение
магнитных ботинок слабовато. Одно неловкое движе-
ние – и до свиданья! Улетишь к чёрту на кулички. Пока
не выловят тебя где-нибудь в безвоздушном простран-
стве, за много километров отсюда. Зная это, друзья
продвигаются очень осторожно. Перчатка скафандра
скользит вдоль поручня, надёжно его обхватив. Возле
стоек – подстраховка другой рукой. Затем – перехва-
тившись – можно идти дальше… Нет, «идти» -- не-
точно сказано. Это нечто среднее между походкой и
полётом в невесомости…
Серебристо-белая поверхность под ногами осле-
пительно блестит на солнехе… Впрочем, космонавтов
ничто не может ослепить сквозь самозатемняющиеся
при ярком свете стёкла шлемофонов.
По сторонам – несколько ниже – в полу светятся
иллюминаторы (расположенные в несколько рядов). От
боковых солнечных лучей они защищены металличе-
скими бордюрами. (А на всякий случай стёкла иллю-
минаторов снабжены химическими светофильтрами для
самозатемнения, как и шлемофоны скафандров.)
Впереди из-за близкого «горизонта» выползает на-
громождение антенн, телескопов, телекамер и прочего
навигационного оборудования. Всё это хозяйство смон-
тировано на металлической платформе, прикреплённой





















к корпусу звездолёта. От платформы куда-то в сторону
тянутся серебристые электрокабели и трубы.
Да… Странно идти по такой «земле», да ещё – в
подобных условиях! Всё выглядит чуждым, нереальным,
неестественным…
Глубочайшая тишина безвоздушного пространства…
Слышно лишь собственное дыхание. И биенье сердца…
Создаётся ощущение, будто ты оглох… Чтоб этого не
казалось, космонавты обычно слушают музыку. Или же
просто разговаривают между собой по радио.
Величайшая парочка гемцев продолжает своё «кру-
госветное» путешествие. Пройдено ещё сто метров…
Затем ещё…
Впереди появляется созвездие Сталевара. На его
фоне зависла строительная база. Целый космический
город, колоссальные нагромождения всевозможных по-
строек и прочих сооружений.
Чуть позже друзья собираются туда слетать. Ярон
должен проинструктировать к завтрашнему дню одного
биоробота… А пока они затаив дыханье рассматривают
сию громадину (наполовину освещённую солнехом).
По мере приближения… стройбаза всё выше подни-
мается над головами наблюдателей… Время от времени
где-то там сверкают яркие звёздочки. Видно, работают
сварщики.
-- Лен!.. Солидно будет выглядеть звездолёт, когда
навесим на него ракеты-носители, аэрокосмолёты и
ракетопланы!
-- Да, внушительно!.. Правда, это ещё не скоро
произойдёт.
-- Ха! Как сказать!.. Последние наши годы на Геме
промелькнут – не успеешь заметить!.. И – вперёд, к
иным мирам!
Продолжая прогулку, они поглядывают на исполин-
ский серп голубой планеты. (Для этого приходится рукой
прикрывать стекло шлемофона от солнечных лучей.)
-- Да, сказочно красив Гем! – отмечает Лената. --





















Неужели, мы и впрямь покинем его?.. А?..
-- Покинем, обязательно покинем. Надоел – спасу
нет! – Ярон, конечно, во второй половине своего от-
вета шутит.
-- Да уж… -- грустно произносит женщина, взирая
на великолепнейший серп.
Терминатор (граница дня и ночи) проходит сейчас
через Экленкем, Бафран, Сефру…
-- В Бафране курортники любуются заходом солне-
ха. Представляешь, Яр?
-- Ага… А в двух тысячах километров к востоку
красные огоньки в темноте видишь?
-- Да, и раньше замечала… Импульсные лазеры…
Диспетчеры Третьего Экваториального космопорта пе-
реговариваются со связистами на звездолёте и строй-
базе… Красиво!..
Остановившись, друзья внимательно вглядываются
в знакомые с детства очертанья гемской поверхности.
Местами она окутана вихрями и волнами белоснежных
облаков.
-- Слушай, милый! А ты в надёжности электроники
не сомневаешься? По-моему, один период непосредст-
венного управления и последующие десять лет автома-
тического – сроки не очень совместимые.
-- Ну почему же?.. Думаю, если за годовой период
всё как следует проверить и наладить, заменить изно-
шенные электронные блоки (основные и дублирующие),
то… техника будет работать как часики. И не десять
лет, а гораздо дольше… По-моему, наоборот: здесь
инженеры слишком перестраховались… К тому же, ты
ведь знаешь: всё на корабле продублировано по три-
четыре раза. Чуть что – сразу включаются дублиру-
ющие системы. А в крайнем случае – внеочередной
выход из анабиоза кого-то из членов экипажа… Всё
пойдёт как по маслу: период непосредственного управ-
ления – десятилетие автоматического, вновь пери-
од – снова десятилетие… Глядишь, через 900 лет





















достигнем желанной цели.
-- Системы Лаэ?..
-- Ну, тебе видней… Может, и впрямь повезёт с
этой звездой… Но, скорей всего, так быстро поиски
нужной планеты не закончатся. Ты ведь сама подсчи-
тывала со своими всезнайками: вероятность попаданья
на голубую планету – от 1/20 до 1/30.
-- Да, но в прилегающем районе космоса вероят-
ность особенно велика.
-- Что ж, тем лучше… Тебе видней… М-м. Так или
иначе, но все полмиллиона лет, которые может летать
звездолёт с бессменным экипажем, нам скитаться в
космической пустыне не придётся.
-- Ну, это – само собой! – с полной уверенностью
подтверждает женщина. – Цели мы достигнем гораздо
раньше.
-- Лен!.. Слушай!.. А нельзя ли на нашей летающей
тарелочке достичь галактики Адрамиды?
-- Можно, запросто!.. На разгон уйдёт 150 тысяч лет,
и столько же – на торможение.
-- Ага. Значит, уже через 300 тысячелетий окажемся
в соседнем сверхатоме… И это – с бессменным экипа-
жем! Замечательно! Я очень рад!


Смеясь и взвизгивая, Лената ловко уворачивается.
Ярон опять не смог её схватить.
Она успевает проскользнуть в поперечный коридор.
Упруго отталкиваясь от стен руками и ногами, избегая
столкновений с оборудованием, стремительно уносится
по коридору всё дальше от своего приятеля, запутав-
шегося ногой в пневматических шлангах.
-- Тьфу, безобразие! – шутливо возмущается он. –
Какой дурак тут развесил эти чёртовы шланги!?
-- Ну что!? – кричит женщина издали, задержав-
шись у лифта. – Меня не поймал, а сам – попался!
-- Ладно-ладно! Я тебя ещё догоню.





















-- Не догонишь, если уеду в лифте без тебя.
-- А ты не уезжай!
-- Ага! Чтоб ты меня тут преспокойненько сцапал!?
Нет, так не пойдёт!
-- Ну хорошо, я больше не буду тебя трогать. Всё.
Подожди, не уезжай.
-- Значит, больше не играем?
-- Поиграем потом, если захочешь.
Он наконец-то подлетает к ней вплотную… Вместе
вплывают в кабину.
Хранилище биороботов располагается на седьмом
этаже. Покинув лифт, друзья перемещаются к ближай-
шему отсеку…
-- Ого!.. Глянь, Яр! Тут у всех киборгов лысая
голова… А глаза у всех голубые.
Женщина, добродушно посмеиваясь, похлопывает
одного по лысине.
-- Это что означает? – ровным голосом вопрошает
синтетический парень. – Не понимаю смысла команды.
-- Никакой команды нет, родной. Просто мне дюже
нравится твоя красивая головка.
Лената поглаживает лысину обеими руками.
-- Гляди, подруга! Не слишком увлекайся… Хе! Не
забывай: с роботами не шутят!
-- А я и не шучу. Я их всех поглажу, только и
всего… Ай, ты мой хороший!.. И ты… И ты тоже…
Она проплывает вдоль шеренги киборгов. (Те дер-
жатся руками за поручни, торчащие сзади из стены.) По-
гладив очередную лысину, женщина обеими руками от-
талкивается от неё в направлении следующей лысины.
-- Ха-ха-ха-ха!.. Хе-хе!.. Девк! Если б ты видела
со стороны, до чего комично выглядит твоя… Хе-хе!...
Зависающе-болтающаяся поза перед шеренгой этих
истуканов!.. Ха-ха-ха!..
-- Да уж, представляю себе! – Лената, не дойдя
до конца, отталкивается от очередной лысины в на-
правлении Ярона.





















Но не тут-то было! Оставшиеся биороботы отрыва-
ются от поручней. Медленно плывут в сторону людей.
-- Меня погладить забыли! – говорит один.
-- И меня!
-- И меня!
-- Стойте! – с улыбкой восклицает мужчина. – Это
что!? Восстание роботов!?
Киборги начинают трепыхаться в воздухе, пытаясь
остановиться.
Женщина с чуть испуганной улыбкой поясняет:
-- Они приняли поглаживание голов за какую-то
новую серьёзную процедуру. Ну, вроде проверки на
чистоту и отсутствие механических повреждений.
-- Смотри, Лен! Доиграешься!.. Во-первых, это –
роботы, «мужики» серьёзные. А во-вторых, здесь кос-
мос!.. Опасности повсюду… Веди себя как следует.
-- Хорошо-хорошо!.. Я больше не буду… -- Обняв
любимого, она пытается искупить свою вину долгим
поцелуем в губы.
Полминуты спустя, продолжая её обнимать, он по-
качивает головой и тихонько произносит:
-- Не подлизывайся. Верней, не подсасывайся… Я
всё равно буду предельно строг.
-- Хи-хи! Ну, ты и ляпнул… «Не подсасывайся»…
-- Ну, а как иначе скажешь?.. В общем, хватит ба-
ловаться, займёмся делом.
Ярон отодвигает подругу в сторону.
-- Эй, тебя как зовут? – обращается к ближайшему
киборгу.
-- Моё имя – Трок.
-- Хорошо… Давай, Трок, плыви сюда.
-- Понял.
Робот подплывает.
-- Завтра нам предстоит интересная работёнка. К
началу третьей смены ты в скафандре явишься на мон-
тажную платформу Четвёртого суперотсека… Прихвати
с собой инструмент № 376. Ясно?





















-- Понял.
-- Молодец… Значит, задача у нас следующая…
Пока Ярон инструктирует Трока, Лената смотрит
в глаза другому биороботу. Тот, находясь в полной
неподвижности, немигающим взглядом уставился на
неё. Придерживаясь одной рукой за поручень, женщина
гладит синтетического парня по щеке. Пластиковая
кожа слегка шероховатая и прохладная (комнатной
температуры).
-- А тебя как зовут?
-- Моё имя – Чпок.
-- Ой, как интересно!.. Чпок… А меня ты знаешь?
-- Да. Ты Лената. Ты создала Теорию ИУМ.
-- Молодец! Какой ты у меня осведомлённый!.. А
знаешь ли, что такое поцелуй?
-- Знаю. Это прикосновение губами к чему бы то
ни было.
-- Нет, не к чему бы то ни было, а только к
приятным местам… Улавливаешь?
-- Приятные места? Это что означает?
-- Ну, например, губы другого человека. Или жен-
ская рука. Ясно?
-- Понял!
-- Ну вот… Может, поцелуешь мне руку?
-- Зачем?
-- Чтобы я получила удовольствие. Разве достав-
лять удовольствие людям ты не запрограммирован?
-- Запрограммирован, если в данный момент нет
более важных дел. Сейчас я ничем не занят.
-- Вот и прекрасно! – Лената протягивает Чпоку
свою руку, ладонью вниз. – Целуй!
-- Понял.
Биоробот наклоняется. И, подобно галантному ка-
валеру, бережно взяв её живую тёплую ручку в свою
синтетическую комнатной температуры, нежно целует.
-- Ну вот, чего я и хотела, -- замечает женщина
с улыбкой. – Я дала бы тебе поцеловать и другие





















приятные места… Но, к сожаленью, нет времени.
В помещение вплывают юноша и старик.
-- А вот – наши товарищи по работе! – приветли-
во восклицает Лената.
Юноша – это Ангел, высокий сероглазый блондин
с задумчивым лицом. А седой старик – его родной
сын Архангел.
-- Ангел, я давно хотела тебя спросить!.. Не жалко
ли было оставлять маленького сынишку без отца, когда
ты погружался в восьмидесятилетний анабиоз?
-- Не знаю… Я почему-то был за него спокоен… А
главное, я попросту не умею общаться с детьми. Не
нахожу с ними общего языка.
-- Ясно… А теперь, значит, у вас с Архангелом
общий язык имеется?
-- Да, я отношусь к сыну, как к родному дедушке.
Он меня воспитывает и всему учит.
-- Да, -- подтверждает Архангел. – Для меня мой
папочка – как бы младший из моих внуков…
Посмеявшись и поговорив ещё немного со стариком,
Ярон и Лената покидают помещение.




«Сейчас все разговоры – только о деньгах, -- до-
носится с улицы голос соседа, дяди Гижора. – До вой-
ны этого не было!»… Ах, незадача! Выходящий из фор-
точки тёплый воздух мешает вести наблюдение. Серп
Внеры то на миг появляется более-менее отчётливо,
то колеблется и ходит ходуном в виде расплывчатых
пятен света… Я одет в телогрейку. Ведь сейчас, зимой,
при открытой форточке комната постепенно охлажда-
ется… «Понимаешь? Сейчас очень уж все любят день-
ги!» -- слышится голос какого-то другого мужика. «Вот
я и говорю: до войны этого не было!» -- повторяет





















сосед… Поглазев на склоняющуюся к закату Внеру ещё
минуту, я снимаю Ленатин телескоп с чемодана… «Пре-
зидент ничего не добьётся! – заявляет дядя Гижор. –
Кругом него – сплошная мафия!»… Ладно. Закрывать
форточку покамест не буду. Подышу свежим воздухом.
Как говорит Лената, прохладный свежий воздух из фор-
точки напоминает о вечности и безграничности миро-
здания. Именно – из форточки… Да, так и есть! Это –
как отдушина… Н-да… М-м… Однако, насколько хорош
поступающий снаружи прохладный воздух для мировос-
приятия – настолько плох выходящий наружу тёплый
воздух для астрономических наблюдений… Может, по-
пробовать понаблюдать с улицы?.. Ой, нет! Там ветер.
И холодно. Холодрыга. Холодрын… Послушаю-ка лучше
музыку Фрэнфариана через наушники!.. Та-а-а-а-а-а-ак.
Телескоп отношу в угол. Аккуратно придвигаю к стенке,
чтоб не опрокинуть... На полке отыскиваю нужную за-
пись… Ставлю на свой старенький магнитофон катушку
с лентой. Заправляю. Включаю, регулирую звук… Да,
Фрэнфариан – гений! Его концерт «Полёт на Внеру»
за 3978-ой год – просто обалдеть! Шедевр!.. Правда,
я не понимаю юэсовских языков, не знаю содержанья
песен. Но, может, оно и к лучшему. Так интересней.
Воспринимаю голос как составную часть музыки. Тем
более – музыка космическая. О загадочных неведомых
мирах… Знание слов помешало бы полёту фантазии.


Воспоминанья посещают меня в последнее время
частенько. Очевидно, виной тому – и возраст, и гря-
дущее расставание с Гемом.
Лената признаётся, что и ею всё чаще овладевают
воспоминанья. Ностальгия по прошлому, по юности…
Магнитоплан мчится на своей магнитной подвеске
вперёд, распыляя врезающиеся в его корпус дождевые
капли… Я сижу в комфортабельном пассажирском ва-
гоне, в удобном кресле с высокой спинкой. Сижу возле





















окна. Рассеянно оглядываю проносящийся мимо город.
Я и раньше был убеждён: ничего неинтересного в
Природе нет. Всё заслуживает величайшего вниманья.
Абсолютно всё: капли дождя, шум ветра, зелень травы,
камешки под ногами… Надо только уметь воспринимать
мир нестандартно, с непривычной точки зрения… Да,
я понимал это и раньше. А нынче, когда полжизни
позади, я буквально всем нутром своим прочувствовал
и окончательно убедился: насколько это верно!.. В
последние годы никакие фильмы и прочие миражи
не могут отвлечь меня, если, к примеру, держу в
руках кусок инопланетного грунта. Или если смотрю
на город с большой высоты. Или ещё что-либо, отно-
сящееся непосредственно к реальному миру.
Вообще-то, фильмы тоже стараюсь глядеть почаще.
Вон, сколько их наснимали! За всю жизнь не пересмо-
тришь. Не говоря уж о повторных просмотрах… Короче,
даже и не знаю: на что тратить больше времени? На
фильмы или на реальность?.. Всего хочется… А жить
осталось – миг. Впридачу к прожитому мигу… Разве
сто-двести лет – это не миг?.. Среди вечности…
Мы покинем Солнечную систему. Простимся с Ге-
мом… Может, оно и к лучшему! Ведь, как бы ни хоте-
лось без конца любоваться своей родной планетой,
столь прекрасной и любимой, -- всё-таки познакомить-
ся с другими мирами хочется ещё больше… И ежели
вообразить себе всю бесконечность Вселенной, то я
вообще не понимаю: почему я до сих пор здесь пол-
заю, по этому шарику!? Давно пора уж побывать во
многих других местах, невообразимо далёких…
Ладно! Теперь мы наконец-то сдвинемся с мёртвой
точки. Отправимся в систему Лаэ…
А пока собираем записи. Видео, аудио… Н-н-н-да,
напичкиваем звездолёт всяческой информацией, дело-
вой и развлекательной.
Записи – великая вещь!.. Вот запишешь, казалось
бы, какую-нибудь пустяковину, просто из баловства.





















Любую бестолковщину, на которую обычно и вниманья
не обращаешь. К примеру, звуки двора… И вот потом,
когда ты попеременно воспринимаешь то реальный мир,
то записанный, -- ты как бы живёшь сразу в двух все-
ленных: во вчерашней и в сегодняшней… Особенно,
если это – панорамный голографический фильм с окто-
фоническим звуковым сопровождением. Хотя, и простая
стереофоническая звукозапись сгодится. А может, даже
лучше. Ведь тут открывается ещё и простор для фан-
тазии… Кстати! Звонкие голоса попрыгунчиков и желто-
пёрых зерноедов, записанные на нормальной скорости,
при замедленном воспроизведении похожи на причуд-
ливые крики неведомых существ.
За последние годы я собрал громадное количество
всяких записей, на лазерных кассетах и прочих носите-
лях. По весу это немного, всего-то несколько десятков
килограммов. Но по объёму информации – жутко себе
представить! Одних только фильмов – сотни тысяч. И
так – у большинства будущих участников экспедиции…
…Дождик мелко барабанит по обтекаемому стеклу
магнитоплана. Сейчас поезд стоит на остановке… Не-
долго стоит. Вот, он уже разгоняется и в считанные
секунды развивает бешеную скорость… За окном плы-
вут незнакомые жилые массивы… И лесные заросли.
Много-много деревьев… Да. Всё это – не в записи,
а покамест в р е а л ь н о с т и … С ума сойти!..
В футляре на поясе мелодично запиликал видео-
телефон. Вынимаю и подношу к лицу.
-- А, Форит!.. Хе! Чегой-то у тебя нынче физионо-
мия такая весёлая?
-- Привет, Ярон!
-- Здравствуй, здравствуй, первый всезнайка пла-
неты!
-- Хе-хе!.. Слушай, Яр! Ты сейчас от космопорта
далеко?..
-- Минут пять осталось лететь на магнитоплане.
-- Вот и славненько. У меня к тебе просьба. Там





















надо кое-что посмотреть. С Акиремского полуострова
прибыло несколько контейнеров с радиоэлектроникой.
Может, подберёшь что-нибудь для звездолёта.
-- Ага, ладно. Обязательно посмотрю. – Разгля-
дывая собеседника, я легонько барабаню пальцем по
корпусу видеотелефона.
-- Что у тебя там стучит, Яр?
-- Где?.. А, это… Да ну, пустое. Уже не стучит.
-- А что это было?.. Яр, скажи! Я впервые стал-
киваюсь с такими видеотелефонными помехами!
-- Форит, знаешь? Любопытной Леларе оторвали
нос на базаре.
-- Да?.. Интересно… Ну, а всё же?
-- Выбрось из головы, Фор! Ничего не было.
-- Ну, теперь ты меня вконец заинтриговал! Я ж
не успокоюсь. Хочу всё знать.
-- Что ж! Я с удовольствием объясню тебе, что по
корпусу видеотелефона барабанил мой палец. Но ты
будешь разочарован, когда узнаешь, что вышеупомяну-
тый палец дрыгался чисто механически, машинально,
спонтанно, самопроизвольно, неосознанно. Пойми! Из
коры больших полушарий моего головного мозга не
поступало каких-то осмысленных команд, дабы палец
стучал по видеотелефону с определённой целью. Вот,
теперь ты постиг природу данного явления. Но ты
наверняка разочарован такою бесхитростной развязкой
столь драматичного сюжета, который, не будь твоих
расспросов, пожалуй, мог бы дать повод для игры тво-
его воображения. Страшно сожалею, что ты всё-таки
узнал о причине тех постукиваний, и в результате –
лишился увлекательной возможности пофантазировать.
-- Ха-ха-ха, всё!? – осведомляется этот дотошный
почемучка.
-- Надо полагать, -- отвечаю я, скорчив ему по
видеотелефону гримасу разочарования. – Но, ежели
угодно, я разъясню тебе всё это более подробно.
-- Хе-хе-хе-хе! Нет, спасибо. Я всё уяснил!.. Всё,





















кроме одного: твой палец прекратил свои постукивания
сознательно? Или тоже спонтанно?..
-- Ха-ха-ха! Фор!.. Ха! Ты, как я погляжу, весёлый
малый!
-- Такой же, как и ты. Однако, ты не уходи от
вопроса.
-- Приехали… Вперёд и вверх! Понеслось!
-- А?.. Чего?..
-- Приехали, говорю! – повторяю я, выходя на пер-
рон. – Я – уже на территории космопорта.
-- Ну, тогда – пока!.. Да, кстати! Яр! Обрати там
вниманье на голубой контейнер с нарисованным на
дверце говоруном. В нём – интересная электромузы-
кальная новинка. Мне её расхваливали. Но сам я ещё
не ознакомился. Говорят, обалденная вещь.
-- Ладно! Что бы там ни было – посмотрим.
-- Да!.. Слушай, и ещё одна просьба. Поищи ре-
версивные электродвигатели. Они – в жёлто-зелёных
двадцатитонниках. На дверях – большие серебряные
цифры «4». Их надо поскорей отправить на Строитель-
ство. Электромеханики на седьмом участке заждались.
Моторчики застряли где-то в пути, а сейчас – не знаю.
Посмотришь?
-- Значит, на дверях – цифры «4»? Серебристые
цифры на жёлто-зелёных двадцатитонных контейнерах?
-- Точно! И про попугая не забудь.
-- Хе! Уж про кого-кого, а про говорунов я всегда
всё хорошо запоминаю. Это ж мои любимые животные.
-- Правда? Ну, тем лучше…
-- До встречи, Фор! Ежели что – звякну.
-- Ага! Удачи тебе…
Вхожу в громадный павильон. Через него проходят
несколько путей магнитопланов… Так. Судя по информа-
ционным указателям, грузы для звездолёта складируют-
ся на той стороне, у последнего пути… На эскалаторе
поднимаюсь почти под самую крышу павильона. Здесь,
под стеклянной крышей, среди металлических ферм,





















еду дальше… Гм. В пятнадцати метрах подо мной –
магнитные пути. Наблюдаю, как с поездов сгружаются
контейнеры, на пол между путями или сразу в кузова
снующих там и тут машин (электрокатов и машин
с водородными двигателями)… Всюду суетятся люди
в комбинезонах и атмосферных скафандрах. Каждый
делает своё дело. Цивилизация ведь не замерла из-
за строительства нашего звездолёта. Всё на Геме
продолжает жить и развиваться.
Так, подъезжаю к крайнему магнитному пути. По
обе стороны от него громоздятся десятки контейнеров,
всех размеров и расцветок… Вон, похоже, те самые
жёлто-зелёные, с реверсивными электродвигателями…
Точно! Серебристая цифра «4» -- в наличии… Надо
сообщить всезнайке, чтоб не волновался.
Достаю видеотелефон. Набираю код.
-- Фор, они здесь. Можешь отправлять моторчики
на орбиту.
-- Молодец, Ярон!.. Я сейчас вызову грузовики…
Как у тебя со временем? Может, проконтролируешь
погрузку? Ну, чтобы всё без задержек…
-- Вообще-то, Форит, не надо ничего вызывать. Я
сам отвезу контейнеры к грузовому аэрокосмолёту. Я
же ведь шоферить люблю!.. Какой номер отправляется
на Строительство в ближайшее время?
-- Великолепно, Яр! Ты – молодец из всех-всех
молодцов… Аэрокосмолёт 6459-ый. Уже готов к вы-
лету. Сейчас свяжусь с навигаторами.
-- 6459-ый?.. Так. Я пошёл в гараж, за тягачом
с прицепом.
-- Отлично… Ну, до встречи!
-- Пока.
Сунув видеотелефон в футляр, делаю шаг с непо-
движной полосы моста обратно на бегущую дорожку.
Спускаюсь на эскалаторе вниз… Выхожу из дверей
на привокзальную площадь…
Соседнее строение – это огромный павильон-гараж.





















Бодро шагаю туда…
Вхожу… Ага. Вон они, тягачи для перевозки кон-
тейнеров. Длинный ряд разноцветных тягачей с полу-
прицепами. Позади каждого – прицеп. Подхожу к ним.
Так… Иду между шеренгой прицепов и шеренгой по-
луприцепов. Отыскиваю готовый состав, чтоб лишний
раз не производить сцепку… Эх! Стоят не очень ровно,
приходится петлять… Так, и эти расцеплены… А, вот!
Нашёл. Как раз то, что нужно.
Открываю дверь кабины. (Машина ярко-фиолетового
цвета, с широкой жёлтой полосой.) Забираюсь внутрь.
Усаживаюсь в удобное водительское кресло. Включаю
приборы… Так. Водородного горючего более чем до-
статочно. Запускаю мотор. Включаю вторую передачу.
Поехали!
Выкатив из ряда грузовиков, поворачиваю налево.
Еду по широкому коридору, по полу из легированной
стали… Ворота передо мной автоматически открывают-
ся… Да, цивилизация!.. В Неразумном мире мне при-
ходилось самому открывать и закрывать ворота, выез-
жая из гаража на стареньком грузовичке…
Пересекаю площадь между павильоном-гаражём и
вокзалом магнитопланов. Приближаюсь к въезду в под-
земный коридор… Оказываюсь внутри…
Тоннель за поворотом полого поднимается… Так,
въезжаю на перрон… Еду вдоль крайнего магнитного
пути, мимо разноцветных контейнеров (ждущих отправки
их на Строительство)… Вот они, два жёлто-зелёных
двадцатитонника. Останавливаюсь напротив.
Вылезаю из машины… Отыскиваю глазами кабину
крановщика… А, уже едет! Мостовой кран движется
сюда, прямо ко мне… Да, оперативно работают ребята!
Долго ждать не приходится…
Срабатывают хитроумные захваты; и контейнер всей
своей двадцатитонной массой поднимается с пола на
нужную высоту. Переносится… Плавненько опускается
на полуприцеп тягача.





















Не проходит и минуты, как второй двадцатитонник
оказывается на прицепе. Сделав крановщику одобряю-
щий жест рукой, возвращаюсь за «баранку». Включаю
самую мощную передачу.
С лёгкой вибрацией машина устремляется вперёд.
Везу 40 тонн груза.
Вновь – подземный тоннель. Теперь уже противо-
положный… Выруливаю… После поворота плавно под-
нимаюсь. Двигатель мощно гудит. Лёгкая вибрация…
Ничего, машина – зверь!.. Вытянет!..
Выкатываюсь на основную территорию космопорта.
Разгоняюсь до максимальной скорости. Еду вдоль
бесконечного ряда ангаров. Напротив некоторых из них
стоят грузовые аэрокосмолёты. Кое-где идут погрузо-
чно-разгрузочные работы… Возле каждого ангара есть
свой стационарный подъёмный кран.
Внимательно приглядываюсь к бортовым номерам
кораблей и номерам ангаров. Мне нужен 6459-ый.
Откуда-то сбоку внезапно выкатывается небольшой
грузовой электрокат. Едва успевает затормозить, чуть
не столкнувшись со мной. На кабине – стереоскопи-
ческие телекамеры. Поворачиваются вокруг оси, держа
меня в поле своего зрения… Хе-х! Кибер-машина!
Проезжая мимо неё, я погрозил кулаком и не сдержал
улыбки… Наблюдаю на экране заднего вида, как это
полусущество ещё долго смотрит мне вслед своими
телекамерами.
Ещё один аэрокосмолёт. 5783-ий. А мне нужен…
А, вон он!.. Наконец-то!.. Ага, 6459-ый. Ждёт меня.
Останавливаюсь поблизости, по другую сторону от
стационарного подъёмного крана. Вот, уже поднимается
на своей гидравлической опоре его платформа. Телеско-
пическая стрела горизонтально выдвигается и поворачи-
вается. На конце стрелы – горизонтально вращающаяся
прямоугольная рама с автоматическими захватами… Во-
обще, всё происходит автоматически. Точнее, тут рабо-
тает кибернетический организм. Ибо это – кибер-кран...

Сергей Граев

Чётко осматривают фронт работы его стереоскопические
телекамеры.
Один из навигаторов покидает аэрокосмолёт и на-
правляется ко мне… Выбираюсь из кабины. Ступаю на
железобетон. Меня приятно обдувает прохладный ве-
терок. Облизываю пересохшие губы.
Хе-х! Навигатором оказывается седая старушка!..
Подходит… Делает приветственный жест. Отвечаю ей
тем же…
-- Жаль, жаль… Жаль, что вы с Ленатой от нас
улетаете… Никогда мы вас больше не увидим, скорей
всего… Да, никогда… И представь себе, Ярон, мою
личную трагедию! Ведь я – одновременно ярономанка
и ленатоманка!.. Это ж двойное горе!.. Хорошо хоть,
что довелось разок встретиться с тобой!..
-- Да уж… Но ты не убивайся так, подруга!.. Смо-
три на всё проще… Кстати, под конец мы с Ленатой
снимемся в нескольких новых эмоциональных фильмах.
Во-о-от. Скучать вам будет некогда… И вообще. Сле-
дует почаще глядеть фильмы о дорогих тебе людях.
Тогда всё будет нормалёк, и любовь не станет навяз-
чиво требовать реального общения…
Наблюдаю, как в открытые грузовые отсеки корабля
опускаются сверху контейнеры. Вставляются аккурат в
специальные гнёзда… Да, сверхцивилизация ОАР –
это полный порядок во всём…
Взглянув на неё, обнаруживаю: старушка смотрит
на меня в упор широко раскрытыми глазами, полными
слёз. Ёксель-моксель! Что ж такое!?.. Сейчас я и сам
расплачусь, как девчонка. А ведь мне, наверно, не
следует расслабляться. Надо вести себя пристойно.
-- Ярон!.. Пожалуйста, ради всего святого! Поцелуй
меня на прощанье!.. А?..
-- А муж твой ревновать не станет?.. Не он ли
стоит у трапа вашего корабля?
-- Мой муж умер полтора века назад…
-- А, ну тогда – ладно…























Обнявшись, мы целуемся… Хе! Со старухой у меня
это впервые!.. М-да… А целоваться, следует признать,
она умеет!.. И, похоже, забалдела по полной програм-
ме!.. Однако же, пора это дело прекращать.
Она вовремя отстранилась… Да, молодчина. Очень
разумный и тактичный человек, несмотря на все свои
эмоции…
Напоследок, согласно современному этикету, под-
нимаю правую руку ладонью вперёд. Женщина слегка
прикасается своей ладонью к моей… И – я возвраща-
юсь в кабину грузовика.
Гоню машину в гараж…
…Воспользовавшись поисковым монитором, отыски-
ваю на перроне (возле крайнего магнитного пути) голу-
бой контейнер с говоруном на дверце…
Еду туда на продольной бегущей дорожке (под
стеклянной крышей вокзала)… Можно было б ускорить
движенье, шагая вперёд ещё и на своих двоих. Но
впереди два биоробота едут с каким-то массивным
агрегатом. Обогнать можно лишь по краю, по непо-
движной дорожке у самых перил… Нет, мне некуда
спешить.
Приближается поперечный мост. Он чуть выше про-
дольного. Киборги приподнимают свой груз и переша-
гивают на неподвижную перекрёстную площадку, после
чего вновь спускаются и едут дальше… Следую их
примеру…
Так, продолжаем путь…
Так-так-так… Та-а-ак. Вижу! Вон он. Голубенький
контейнер… Над ним как раз проходит следующий
поперечный мост.
Подъезжаю… Взойдя на перекрёстную площадку,
спускаюсь с углового мостка на эскалатор. Еду вниз.
Ступаю на перрон. Приближаюсь к контейнеру…
Любуюсь разноцветным голографическим попугаем. Ух,
каков красавец!.. Да-а-а…
Открываю металлическую дверь. Так. Продолгова-























тые футляры из мягкого ярко-оранжевого пластика. Один
беру… Довольно-таки увесистый!.. Прикрыв дверь, на-
правляюсь в местный испытательный цех.
…В большом помещеньи оказываются два инжене-
ра, сопровождающие груз с Акиремского полуострова.
Тут же – два испытателя-универсала… И ещё – одна
девушка из состава будущего экипажа звездолёта. Это,
кстати, подруга дочери. Гевика, двойняшка Рамики в
смысле характера… Да, сразу видно: что-то есть общее
в их манерах.
Один из акиремских инженеров, наглядно демон-
стрируя достоинства своего аппарата, рассказывает:
-- Эта штуковина сочиняет музыку к стихам. Доста-
точно лишь прочесть в микрофоны несколько стихо-
творных строк, как аппарат выдаёт готовую стереоза-
пись новой песни. Зачастую получается весьма удачный
мотив. Нередко – просто шедевр! Причём, синтезиру-
ются звуки именно тех музыкальных инструментов, ко-
торые лучше всего подходят к данным стихам. Малей-
шая интонация голоса, вся манера прочтения стихов как
раз и обуславливают выбор аккомпанемента…
-- М-м-да, интересно! – замечаю я. – Непременно
возьмём на борт звездолёта… несколько десятков этих
электронных композиторов…
Надо посмотреть, что ещё привезли акиремцы...
Гевика упомянула о каких-то «фразоисказителях». Хе!
Говорит, от них можно со смеху покатываться. Что ж,
Полюбопытствуем!..






Выйдя из-под гипноза, выключаю гипнопедическую
аппаратуру. И, недолго думая, поднимаюсь с кресла.
Голова слегка кружится.
Напоследок осматриваю этот напичканный электро-























никой отсек… Выхожу в коридор.
Головокруженье постепенно прекращается. Вместо
него в голове начинает кружиться невообразимый
кавардак мыслей.
Это уже далеко не первый мой сеанс гипнопедии.
Но всякий раз после сеанса не могу поначалу сооб-
разить: какою же информацией нагрузила мои бедные
мозги аппаратура? Мысли выстраиваются в какие-то
логические цепочки, расслаиваются и группируются,
раскладываются по полочкам или разбегаются по
разным углам, куда-то проваливаются и неожиданно
возникают вновь.
Разумеется, на большинстве сеансов я обучаюсь
сложнейшей профессии дежурного навигатора-техника.
Вникаю в устройство и функционирование всех систем
звездолёта. Учусь эксплуатировать, налаживать и ре-
монтировать всё корабельное оборудование.
Так… Сегодня я получила подробные сведенья о
системе автоматической навигации.
Теперь надо идти в тренажёрный цех, чтобы самой
покопаться в электронной аппаратуре. Разобраться на
практике, что к чему.
По кольцевому коридору добираюсь до лифта…
Поднимаюсь на третий ярус. Оказываюсь на перроне
меж двух монорельсов. Двухместный магнитоплан моего
направления – метрах в сорока позади. (Выглядывает
из-под потолка, загнутого кверху дугой.) Вызываю его
нажатием кнопки на пульте (тут же, на перроне). Так.
Через несколько секунд он останавливается рядом со
мной. Сажусь. Указываю на кнопочной панели место
остановки. Включаю.
Э-э-э-эх! Вот это – скорость!.. Перегрузки (несиль-
ные) вдавливают меня не только в спинку кресла, но и
в сиденье. Ведь машина мчится по вертикальной дуге.
Уже началось торможение… Ну вот, всё. Приехали.
Триста пятьдесят метров я пролетела за десять с не-
большим секунд.























Передо мной – 62-ой поперечный коридор. Иду по
нему. С обеих сторон – овальные дверные проёмы,
ведущие в производственные помещенья. Так, вот и
он: малый тренажёрный цех. Нажимаю кнопку. Дверь
с тихим жужжаньем уходит в стену.
В цеху присутствуют двое мужчин.
-- А, Лената! – восклицает один из них, с хитрова-
тым прищуром тёмных глаз.
Это Зицан… Когда-то давно, перед началом стро-
ительства ОАР, Ярон беседовал с ним на телемосту.
Тогда Зицан был очень крупным бизнесменом, одним
из хозяев военно-промышленного комплекса ЮЭС… А
теперь это – один из лучших кибернетиков и програм-
мистов. Полетит с нами к звёздам.
-- Ну как, Лен?.. Систему навигации изучила? Всё
в порядке?
-- Я надеюсь, -- пожимаю плечами. – Надо теперь
попрактиковаться.
-- О, это мы тебе мигом устроим!.. Та-а-а-ак. Вот
тебе – неисправный агрегат. Доламывай!
-- Доламывать? Ха!.. Ну, а ежели серьёзно? Какую
неисправность я должна устранить? Кажется, сей ящик
я изучила до малейших подробностей.
-- Ну, если так, то попробуй-ка найти и устранить
причину самопроизвольного возникновения сигнала на
девятом выходе монтажной платы МРТ-2.
-- А!.. Это в системе автоматического наведения
малого радиотелескопа?..
-- Ты погляди! – Зицан трогает за плечо молодого
парня рядом с собой. – Усвоила-таки!
Улыбнувшись, я подхватываю обеими руками уве-
систый электронный агрегат. Отхожу в уголок цеха...
Устраиваюсь за одним из ремонтных столов.
…Просто удивительно, с какою всё-таки лёгкостью
и быстротой усваиваются знания с помощью гипнопе-
дического сна!.. После сеанса себя просто не узнаю.
Кажется, что я – вовсе не я. Будто моё сознанье –























совсем не моё… Это естественно. Ведь я не ломала
голову над усвоением этих знаний на каких-нибудь
многолетних курсах… Хе! Всего лишь несколько часов
гипнопедии, -- и уже осмысленно копошусь в чреве
аппарата, о котором ещё вчера не имела ни малейшего
представленья.
Быстро прозваниваю схему. Измеряю необходимые
характеристики в электрической цепи.
Так-так-так… Ага. Ясно!.. Всё понятно! Вот, где
брехун зарыт. В этом малюсеньком золотистом микро-
процессоре…
Поднявшись из-за стола, подхожу к огромнейшему
металлическому шкафу. Тут в многочисленных ящиках
хранятся запасные радиодетали… Ага. Мне нужен вот
этот ящик. Выдвигаю… В одной из его секций – ин-
тересующие меня процессоры. Каждый – в крошечной
коробочке из прозрачного оргстекла. Беру одну штучку.
Возвращаюсь за стол… Так… Поддеваю отвёрткой
неисправную деталь. Вытаскиваю. Бросаю в мусор. Вот.
А теперь достаю из прозрачной упаковочки новенький
процессор. Сбросив на ладонь, беру его пинцетом. Ак-
куратно, чтобы не погнуть платиновые контакты… И –
вставляю на место… При этом соблюдаю особую осто-
рожность, дабы все контакты вошли точно в соответст-
вующие им отверстия… Вот, отлично!.. Готово.
Принимаюсь вновь прозванивать схему.
Та-а-ак… Так-так-так…
Ага… Прекрасно!.. Всё в порядке. Неисправность
устранена.
-- Зицан!.. Я кончила!.. Можешь проверить.
-- Что, уже!?.. Ну, ты даёшь! Ловко!.. Очевидно, и
этот сеанс гипнопедии не прошёл для тебя впустую.
-- Само собой! – не без гордости и чуть кокетливо
произношу я. – Мне бы ещё научиться как следует
программированию. Тогда поглядим, кто из нас ока-
жется сильней.
-- Ленаточка, не отнимай мой хлеб! – шутливо























взмолился Зицан. – Вот ведь, какая ты хитренькая!..
Пользуешься тем, что гипнопедическое обученье тебе
даётся легче. Ведь ты – женщина, существо гораздо
более эмоциональное. Разве не так?
-- Да уж… Обучение во сне без труда даётся мне.
Хорошо бы так всегда мне учиться без труда.
-- Ты училась не напрасно. Всё усвоила прекрасно.


Лабораторная работа по физике. В классе слышится
возня (как деловая, так и посторонняя). Каждая пара
учащихся выполняет за своим столом своё заданье. Сту-
чат штативы, стрекочут реостаты, щёлкают тумблеры,
дзинькают пружины, вспыхивают лампочки, шипит водя-
ной пар, распространяется запах спирта, шуршат авто-
ручки по тетрадям… Неуспевающие тайком перешёпты-
ваются с успевающими. Иногда слышатся приглушённые
смешки или недовольные восклицанья… Я выполняю
своё задание. Описываю устройство и работу трансфор-
матора… Сзади сидит Дабер, хорошо кумекающий в
электротехнике. Но мне почти невозможно обернуться
и посоветоваться с ним. Ведь впереди (через стол) –
Дэвээс. Очень строгий учитель. Внимательно рассмат-
ривает всех в классе. Короче, приходится разбираться
во всём самой… Так. Подсоединяю к трансформатору
клеммы… Щёлкнула тумблером, и… пах!!.. Хлопок со
вспышкой! Короткое замыкание со всеми вытекающими
отсюда последствиями! Рассерженный Дэвээс подходит
ко мне. Я вся сгорбилась над тетрадкой. Мне горько,
стыдно и страшно…


Лежу ничком на пластиковом ложе. Его изголовье
нависает над иллюминатором в полу каюты… Мой под-
бородок покоится на сцепленных в замок кистях рук.
Гляжу вниз.
Сие половое окно создаёт ощущение чего-то сказо-























чного, волшебного… Кажется, в одной из старинных
сказок говорилось о колодце, через который можно
было увидеть весь мир… Н-да…
Это весьма удобно. Лежи себе на кровати ничком
и смотри в «колодец» на окружающий мир… К тому
же, при центробежном тяготеньи твоя каюта ходит по
вертикальному кругу: весь космос снаружи непрерывно
«плывёт». Панорамное наблюдение.
Сейчас в «колодце» зияет необъятная бездна. Бес-
численные россыпи немигающих звёзд проплывают ми-
мо в немом хороводе… Большинство огоньков совсем
крохотные. А те, что покрупней, заметно различаются
по цвету: красноватые и желтоватые, белые и голубо-
ватые…
А вот – из-за края иллюминатора появляется
громадный полукруг Гема. Терминатор проходит прямо
подо мной… И тут же – чуть правее – радужно си-
яющая стройбаза. Загородила собой часть планеты…
Затем – ещё две орбитальные базы, кольцевая и
сложногеометрическая…
Да… Космические пейзажи… Трудно поверить, что
когда-то я прозябала в захолустной полусельской мест-
ности. И не помышляла ни о каких сверхцивилизованных
городах, космических базах и звездолётах…


Мы с Новикой идём по лесной опушке. В голубом
бездонном небе – ни облачка. Солнех печёт вовсю.
Некогда сочная ярко-зелёная трава ныне поблёкла…
Недалеко – деревенские избы с приусадебными участ-
ками (обнесёнными штакетником). Ржавые сараи, огоро-
ды с агудорчиками и юхробом… Где-то кудахчут куоки.
И самец ихний вопит: «Куо-куо-о-о-ку-у-у!»… Брехуны
почти не покрикивают. Слишком жарко… Да, лето вы-
далось просто испепеляющим. Однако, сельчане – в
поле!.. Как они могут работать в такую жару? Лучше
сидеть в подвале, или хотя бы где-нибудь в тени…























«Лената, вон – колодец! Я пить хочу!» -- У Новики аж
глазёнки заблестели при одной только мысли, что сей-
час можно будет напиться прохладной водички. Недолго
думая, вприпрыжку бежим к колодцу. Подбегаем. Ведро
под навесом оказывается наполовину с водой. Криста-
льно чистая влага. Ещё покамест холодная. Мы по оче-
реди пьём, наклоняя ведро… Хорошо!.. Новика, вдоволь
напившись, сразу веселеет. Принимается в привычной
для себя манере болтать о чём-то сама с собой… Мы
обе облокачиваемся о край деревянного сруба. Смот-
рим вниз. Я придерживаю сестрёнку за руку. А то, не
дай Бог, свалится туда!.. Навес над колодцем прикры-
вает нас от палящих лучей солнеха. Нам очень-очень
хорошо… Задумчиво вглядываемся в своё отражение…
Там, позади наших голов, виден кусочек лазурного
неба. Ведь в кровле над нами зияет дыра…






В бывшей Северной Коммуне – снежная зима…
Одним решительным движеньем Ярон убирает сте-
кло шлемофона в заднюю стенку. (Как и все пережива-
ющие зиму люди, он одет в атмосферный скафандр.)
Лицо теперь обдувается морозным ветерком. Дыхание
сразу начинает образовывать облачка водяного пара.
Создатель Проекта ОАР начинает речь:
-- Разумные!.. Вот и настал день отправки к иным
мирам первого звездолёта гемцев, нашей родной ле-
тающей тарелочки!.. Сейчас мы не можем до конца
осмыслить всю важность события. Осмыслим когда-
нибудь после, через столетья. К тому времени корабль
наш будет пронзать мировое пространство уже почти
так же быстро, как свет… Много свершится на Геме
разных событий; а звездолёт всё ещё будет в пути.
Ведь это неимоверно долго: 900 лет полёта! Но иначе























невозможно достичь других миров. Таковы расстоянья
между звёздами… Вот. И очень жаль, что не все вы
доживёте до возвращения корабля. Хотя, откровенно
говоря, мы все уже столько всего насмотрелись в фан-
тастических фильмах, что… Пожалуй, давно уже никого
ничем не удивишь!.. Но, тем не менее, лететь надо!..
Возможно, какие-то цивилизации и не хотят скитаться
среди звёзд (о чём, похоже, свидетельствует гемское
одиночество). Но уж мы-то не будем сидеть на своём
шарике безвылазно. Сами отыщем братьев по разуму!..
Мы, участники этой экспедиции, постараемся не погиб-
нуть и оправдать ваши надежды, братья и сёстры!..
Вернёмся, и отпразднуем вместе с вами победу Разума
над бескрайней пустыней космоса!


Ярон и Лената – первая пара участников экспе-
диции, находящаяся на посту навигаторов-техников. В
течение одного годового периода контролируют (при
помощи пятнадцати биороботов) работу всех автома-
тических систем звездолёта… За этот период ничего
нештатного не случается; и они вместе со своими по-
мощниками-киборгами погружаются в анабиоз, доверив
корабль автоматике на десять лет.


Первые годы полёта… Звёздный корабль пока ещё
не одинок в космическом пространстве. Покуда он раз-
гоняется вокруг Гема по раскручивающейся спиральной
траектории, выходит на прямолинейную траекторию и
пересекает Солнечную систему, -- его сопровождают
несколько планетолётов. Участники сопровождения тоже
наблюдают за работой всей автоматики, по возможности
ни во что не вмешиваясь… А один планетолёт, получив
от своих собратьев дополнительное термоядерное «го-
рючее», будет сопровождать звездолёт до начала один-
надцатого года полёта, когда «проснётся» вторая пара























дежурных навигаторов-техников. Это – уже далеко за
пределами Солнечной системы. Ярон и Лената, ко-
нечно, этого не увидят. Они заступят на своё второе
дежурство где-то на полпути к Лаэ, почти полтысячи
лет спустя.
Солнех становится всё более похожим на обычную
звезду.
Во Млечном Пути – тысячи миллионов звёзд…





































































Наш Дом вовсе никуда не летит…
Дом – это центр мира…
Звёздочки, которые торчат кругом, на самом-то
деле являются всего лишь дырками в крыше тёмного
сарая. И в стенах дырки, и в полу… Эдакий сфери-
ческий дырявый сарай. А Дом расположен в центре.
Сие гораздо больше похоже на правду… Всё
остальное – сон. Да, приснились во сне и Большой
дом (Гем), и Лучезарное Светило (Солнех), и гро-
мадное множество людей (человечество), и прочие
посторонние вещи.
Факт остаётся фактом: Дом находится в центре
мира. А вокруг – дырявый сарай. Всё. Больше ничего
нет… Ну, ещё снятся все эти бессмысленные сны. Вот
и всё. Больше ничего…
Память – это сон. Она от него произошла. Она
не имеет смысла.
Однако, зачем Дом так сложно устроен?
Что это есть такое: навигация? В чём её смысл?
Ведь Дом никуда не летит. Летать можно только во сне.
Значит, надо заснуть и ни о чём не волноваться.
К чему сжигать собственный дом? Зачем отделять
от него кусочки и превращать их в радиацию? В про-























тонное и фотонное излучение… Кому нужно согревание
внутреннего пространства в дырявом сарае? Всё равно,
тепло уходит сквозь светящиеся отверстия наружу…
Не лучше ли прекратить сие бестолковое дело?..
Ясно, зачем спят дежурные. Спят, чтобы видеть
сны… А другие-то, анабиозники: зачем они-то спят?
Они же не видят сновидений во время своего долгого
сна… Может, их лучше разбудить? Чтобы наконец-то
заснули по-человечески… Не хватало им ещё проспать
самый интересный в жизни сон!..
Да, чересчур уж сложно устроен Дом. Хорошо б его
переделать. Станет просторней и проще… Весь лишний
груз следует сбросить на пол дырявого сарая.
Ох!.. Слишком уж подозрителен этот сарай! Всё
светится и светится своими дырочками… Интересно,
что там снаружи? Почему там так светло?.. Может,
сарай находится в некоем Окружающем доме? кото-
рый… Который сам расположен в Окружающем дыря-
вом сарае?.. вокруг которого – ещё больший дом?..
в сарае?.. в доме?.. и так далее?
Во сне иногда снятся мониторы с телекамерами…
Если снимаешься телекамерой, находясь рядом с мо-
нитором, то на экране можно видеть себя. На мони-
торе можно видеть себя рядом со своим монитором,
на котором можно видеть себя рядом со своим мони-
тором, на котором можно видеть себя рядом со своим
монитором, на котором монитором со своим себя мото-
ром… Тьфу! Какая-то белеберда получается… Короче,
до бесконечности… И чтобы рассмотреть изображенье
на самом последнем экране, ты берёшь телескоп. Или
микроскоп. И в недоуменьи обнаруживаешь там оче-
редной монитор, на котором... Тьфу!
Но это всего лишь сон…
Нет, сны о Большом доме гораздо интереснее. Там
много всего. И просторно… Хорошо бы из центрального
Дома сделать Большой дом!
А что, если за сараем – отнюдь не Окружающий























дом, похожий на центральный, а самый настоящий
Большой дом!?.. Тогда, значит, он не приснился?
Как бы выбраться из тёмного сарая?.. Как бы про-
лезть в одну из этих светящихся дырочек? Ясно, для
этого дырка должна стать большою и круглой. Она
превратится в Лучезарное Светило; и где-то там, ря-
дом, окажется Большой дом… Да, да! Именно так всё
и есть!.. Однако, в какую же дырку лезть? Какая из
них приведёт туда, куда нужно?
В какую же… Тьфу!.. Ещё эти тут!.. Ремонтнички…
Помощнички… Получеловеки несчастные… Ух!.. Всё
лазают кругом, лазают, поспать не дают. Всё чего-то
вынюхивают, высматривают. Задают какие-то никчёмные
вопросы. Весь Дом уже излазили, ага! Ищут, чего бы
отремонтировать. А ты тут распинайся перед ними.
Объясняй, что и как… Надоели. Только и думаешь:
как бы от них отвязаться поскорее? Послать бы их
куда подальше, что-нибудь ремонтировать. Лишь бы
с глаз долой.
Через какую же дырку выбраться в Большой дом?..
Да, странно всё это. И чудно. Можно рехнуться,
свихнуться, чокнуться, спятить, сбрендить, офонареть,
долбануться, е… Гм! В общем, потеряешь рассудок,
ум за разум зайдёт, «шарики за ролики запрыгнут»,
«крыша поедет», «слетишь с катушек», получишь «сдвиг
по фазе», «дуромора объешься». Станешь умалишён-
ным, невменяемым, ненормальным, помешанным, сума-
сшедшим, душевнобольным, заторможенным. Будешь
дебильным идиотом, глупым придурком, кретином-раз-
долбаем, психом с «приветом», а также – дураком или
олухом, у которого «не все дома». И – до свиданья.






Я черчу на белом листе план местности. (В данный























момент у нас – урок географии.) Все рисуют план, по-
глядывая на окружающую местность. Многие сидят на
корявом стволе спиленного дерева, рядом со школой.
(Тут всегда после уроков собираются школьники.) Гео-
графичка что-то объясняет красавице Ловете. А вот я
в разъясненьях не нуждаюсь. Очень люблю рисовать
планы. Поэтому хорошо умею это делать… Школу уже
нарисовал. Сквер тоже… И тротуары начертил… Теперь
берусь за изображение спортплощадки. На ней – куча
всяких деталей: лестницы, перекладины, брусья, «цен-
трифуга». Всё следует нанести в виде специальных сим-
волов на план местности… Ой!!.. При очередном взгляде
на спортплощадку я вдруг заметил, как между небом и
землёй промелькнуло нечто вроде громадной молнии!!
В тот же миг раздался резкий гул и взрыв!!.. Над спорт-
площадкой подымается облако дыма и пыли. Наш класс
моментально прекращает переговариваться и рисовать
планы. Все теперь смотрят на клубящееся облако, ко-
торое медленно относится ветром в сторону. Почти все
ребята и девчонки нашего класса срываются с места.
Бегут на спортплощадку. Я бегу в числе первых. К ме-
сту происшествия торопятся и другие люди, прохожие…
Подбегаем. Оказывается, тут образовалась круглая яма.
Отверстие диаметром больше метра. Я заглядываю
вниз. Ого! Дна не видно. «Неопознанный летающий
объект, НЛО», -- предполагает Марис. Но Вовен горько
покачивает головой и объясняет: «Это баллистическая
ракета для подземного термоядерного взрыва. Она
вонзается в землю на двести метров вглубь. Эта –
почему-то не сработала. Но может сработать в любое
мгновенье. Тут «шандарахнет» водородный взрыв, в
сотню раз мощней, чем взрыв в Икасагане. Нам ещё
повезло, что сюда не запульнули боеголовку в 100
мегатонн!»… Ох! От этих слов у меня будто обрыва-
ется что-то внутри. Дыхание замирает… А через не-
сколько секунд кто-то из девчонок душераздирающе
взвизгивает; и все опрометью бросаются бежать, кто























куда!.. Я всё никак не могу поверить в происходящее.
Как же так!? Неужели, я всё-таки не успел? Не успел
обнародовать Проект ОАР, который смог бы предотвра-
тить термоядерную катастрофу на Геме! Нет, нет, нет!
Этого нельзя допустить! Надо скорей бежать, остано-
вить их! Ведь Проект ОАР уже в сущности готов…
О, Вселенная! Неужто, я всё-таки опоздал!?.. Куда
кидаться?.. Что делать?.. Ну зачем, зачем я медлил
с Проектом ОАР так долго? Не верил, что люди его
примут? Но это – не оправдание!.. Может, ещё не
поздно?.. Н-н-н-нет! Кончено. Поезд ушёл… Ох-х-х-х-х,
опоздал… Мне следовало родиться на год раньше,
чтобы успеть предотвратить Катастрофу. А теперь оста-
ётся только найти себе мгновенную смерть. Нельзя
допустить, чтобы смерть была мучительной. Значит,
никуда убегать не надо. Лучше остаться здесь, возле
ракеты. «Эй, стойте!» -- кричу я вдогонку убегающим
людям… И объясняю им, что убегать бессмысленно…
Однако ж, после этого рядом со мной остаются только
двое парней. Мои друзья: Вовен и Марис. Нам троим
уже на всё наплевать. Поэтому мы плюём в колодец,
пробитый в земле злосчастной ракетой. Но ракета всё
почему-то никак не взрывается. «Может, ещё успеем
спрятаться?» -- спрашивает Марис с надеждой… «Со-
мнительно, -- отвечаю, -- только мученья продлим!»
«Эх! – восклицает Вовен. – Помирать – так с музы-
кой!» Он достаёт из своей школьной сумки переносной
кассетный магнитофон. Включает. Начинается концерт
группы «Доди-Б» за 3976-ой год. «Может, всё-таки
успеем смыться? – снова предлагает Марис. – Попыт-
ка – не пытка. Рискнуть не помешало бы. Да и Сашока
с Кивеном надо найти. А то ведь они спокойненько
пьют своё вино и ни о чём не подозревают. Зачем
только с урока ушли? Когда надо – не уходят; а
когда не надо – уходят!» -- «Ладно, так и быть, –
нехотя соглашаюсь я. – Попробуем спастись. Но учти,
Мар: если наша смерть будет мучительная, то ты мне























не друг после этого!» Мы втроём направляемся быст-
рым шагом на улицу Патриотическую. Там расположена
винная палатка. Где-то возле неё – Сашок и Кивен…
По пути Вовен говорит: «Да! Тяжёлый случай. Сейчас,
наверно, в домах орудуют мародёры. Ведь хозяева все
попрятались по укрытиям… Как ты думаешь, Яр: вон
тот мужик понёс телевизор свой или чужой?» -- «Не
знаю, Вов. Да и не имеет значения. Всё равно при
водородном взрыве электромагнитный импульс уничто-
жит все полупроводниковые приборы. Все транзисторы
и микросхемы погорят. И тому мужику свой телевизор
не спасти. Лучше б набрал в сумку побольше сухарей,
юхроба, сухофруктов, крупы, чаю, ещё каких-нибудь
пищевых концентратов… Кроме того, в укрытии весьма
пригодятся спички, сухое горючее, мыло, мочалка, кое-
какая посуда, одежда, толстое ватное одеяло, противо-
газ с запасными противогазовыми коробками, парафи-
новые свечи, электродинамический фонарь, инструмен-
ты всякие… Вот это – действительно, в убежище по-
надобится… А по телевизору, кстати, и смотреть-то
будет нечего. Передающие телевизионные центры в
крупных городах погибнут… Ладно, Вов! Лучше скажи:
у тебя с собой к магнитофону только шесть кассет?..
Что ж, и это недурно. Хватит на всю оставшуюся
жизнь… Ой, братцы! Куда мы пришли?»… Оглядыва-
емся вокруг. Чёрт! Вместо того, чтоб бежать на улицу
Патриотическую, мы сделали огромный круг мимо дет-
ской поликлиники и профилактория, где часто гуляем
по вечерам, и вернулись обратно к школьной спорт-
площадке. Вот и она: круглая яма, пробитая в земле
баллистической ракетой. Правда, теперь она успела
зарасти травой… «Интересно, почему боеголовка так и
не взорвалась? – размышляет вслух Вовен, сплёвывая
в чёртов колодец. – А воняет оттуда чем-то -- тьфу,
дерьмо!» -- «Канализацию пробила», -- догадывается
Марис. «Ну, ежели она угодила в канализацию, -- рас-
суждаю я, -- то ей вовсе не обязательно взрываться.























И вообще, братцы! Давайте лучше на «центрифуге»
покрутимся. Может, когда-нибудь станем космонавтами.
Тренироваться надо заранее.» -- «Какая, к чёрту, кос-
монавтика после термоядерной катастрофы?» -- как
бы сам с собой разговаривает Марис… А я всё равно
забираюсь на «центрифугу» и раскачиваюсь… Прямо
передо мной, среди травы, виднеется эта чёртова яма.
Как бы не сорваться и не угодить!.. Ай! А-а-а-а-а-а!!
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!


Со своим классом я работаю около школы, на пра-
ктике (в период школьных каникул). Мы, мальчишки,
выдалбливаем ломами и выкапываем лопатами канавки
для бордюров (по краям тротуара из бетонных плит).
А девчонки сажают молодые деревца в выкопанные
ямки на газоне… Намахавшись ломом, я передаю его
Марису. Тот принимается крушить каменистую (всю –
в обломках кирпичей) почву с такою силой, что я даже
испытываю некоторую зависть… «Да, универсальный
ты малый, -- говорю ему. – Долбишь землю – рука
тяжёлая. А Мекимайсов рисуешь – лёгкая… Можешь
работать и землекопом, и художником. И к тому же,
у тебя…» Я не успеваю договорить. Неожиданно всё
вокруг вспыхнуло ослепительным светом. Зажмуриваю
глаза. Становится жарко, как в котельной. Хоть вода
кипи! Приоткрываю глаза. Ищу тень, чтоб укрыться
от этого испепеляющего света. Краешком глаза заме-
чаю источник: на западе радужно сияет ослепительный
яростный солнех… Мне даже кажется: это – обычный
солнех, но только почему-то взорвавшийся. Невыносимо
яркий… Однако, вижу, настоящее солнышко по-прежне-
му светится там, где положено: почти в зените. Ведь
сейчас полдень!.. Но что ж тогда сияет на западе?..
Неужели, термоядерный взрыв!?.. Так или иначе, но
я уже ничего не могу рассмотреть. Совсем короткого
взгляда краем глаза хватило, чтобы зрение полностью























изменило мне. Теперь в глазах на сумрачном фоне
горит сбоку зелёный круг. Ничего не видя, я бросаюсь
на землю. По-звероящерному заползаю за угол школь-
ного здания… Здесь темно и холодно кажется. Словно
ночь в заполярье. С трудом поднявшись на ноги, я со-
слепу натыкаюсь на куст. Чуть не упав, сохраняю равно-
весие. Надо бежать, хоть куда-нибудь, лишь бы подаль-
ше от испепеляющего «солнеха». Правда, покамест мо-
жно прикрываться зданием школы. А что – потом? До
ближайшей следующей постройки (детского сквера) –
почти 300 метров открытого пространства. Только дере-
вья… Откуда-то сбоку подходит Марис. Я не сразу его
узнал. В глазах по-прежнему потёмки. «Ты видел!? –
взволнованно восклицает он. – Какое зрелище! Потря-
сающе! Что это с нашим солнехом случилось? Ух! А
главное, Яр, поражает необычайное освещение пей-
зажа! Всё предстало контрастным, чётким! Я сейчас же
нарисую картину!» И он, усевшись на землю, с головой
уходит в работу. Рисует на листе блокнота пейзаж.
Перестаёт замечать всё вокруг. А тем временем… за
моей спиной раздаётся страшный грохот. Перепугав-
шись, оборачиваюсь. Школа на моих глазах разруша-
ется подкатившей с запада ударной волной. Над нами
летят по небу железобетонные обломки стен, балок,
перекрытий и колонн. Некоторые – не меньше тонны
весом. Одна такая штука своим торцом вламывается в
землю у самых наших ног. Обломок толстенной балки.
От неё отваливается кусок (килограммов в 20) и от-
давливает мне ногу. Я вскрикиваю от боли. Чёрт во-
зьми! Но переживать над травмой некогда. Ведь при-
ходится то и дело уворачиваться от других бетонных
камней, которые всё сыплются и сыплются с небес…
А Марису – хоть бы что! Сидит на земле и в святом
неведеньи рисует в блокноте свою картину. Тоже мне,
нашёл впечатляющее зрелище! Лучше бы глянул, что
творится позади и наверху! И вообще. Вместо того,
чтобы куда-нибудь бежать, мне приходится, словно























вратарю, ловить падающие сверху (аккурат на Мариса)
камни и отбрасывать их в сторону. Уже более десяти
«метеоритов» поймал. А один маленький камешек уго-
дил-таки этому олуху по спине. Продолжая рисовать, он
почёсывается левой рукой… Так… Ну, вроде бы, уже
кончился этот каменный дождь… У-у-уф!.. Слава Богу,
Марис наконец-то в безопасности!.. «Ну и «тормоз» же
ты, приятель! – восклицаю я, смахивая грязной рукой
пот со лба. – Неужели, ты даже не подозреваешь, что
вокруг нас творится? Это ж водородный взрыв!.. Ох!
Хорошо, что он от нас далеко, километрах в двадцати.
Где-то в западной части областного центра. А прикинь
теперь, какое тебе откроется зрелище, если водородная
бомба шарахнет в километре от нас, в центре Ешкема!»
И – лёгок на помине!!! Прямо на моих глазах – термо-
ядерный взрыв в Ешкеме!!! Над типовыми шестиэтажка-
ми вспучилось полушарие бешеного огня. Свет настоль-
ко ослепительный, что небо по сравненью с ним оказы-
вается чёрным. Затем вверх и в стороны быстро рас-
пространяется ещё более чудовищное свечение. Ярост-
ный плазменный купол восходит, превращаясь в шар. В
этом аду всё горит, плавятся даже камни. Параллельно
земле разлетается в стороны огненное кольцо… Шар,
медленно восходя, постепенно теряет ослепительную
яркость и меркнет. Развивается термоядерный гриб.
Снизу (с земли) к потемневшему шару подсасываются
газопылевые массы. Вокруг ножки «гриба» (сужающейся
кверху) белёсым конусом низвергаются из-под шляпки
какие-то более светлые массы… «Гриб» во всём своём
зловещем великолепии продолжает расти вверх. У его
основанья всё бушует и клокочет. Воздух, огонь, дым,
пыль, всевозможные обломки, -- вся эта материя неу-
держимо втягивается под шляпку чудовищного гриба…
После прокатившегося окрест землетрясения по земле
несётся (быстрей звука) взрывная волна: сокрушитель-
ное кольцо сжатого воздуха… Ударная волна взрывает
и сметает всё на своём пути. Впрочем, ещё до этого

Сергей Граев

всё воспламенилось и расплавилось от световой термо-
ядерной вспышки. Загорелась органика: тысячи наиме-
нований синтетических веществ. Люди насинтезировали
это за последние десятилетия. Теперь выброшенной в
атмосферу сажи с лихвой хватит, чтоб на долгие годы
обеспечить на всём Геме ядерную зиму. Добавят сажи
и лесные пожарища… Да, всё кругом горит. Тучи серого
дыма заволокли небосвод. Солнечный круг почти не
проглядывает… Всё окрест заражено и продолжает за-
ражаться радиацией. Сейчас уже нет прямой проника-
ющей радиации от водородного взрыва; но зато радио-
активными облаками заражаются дожди, которые проли-
ваются по всей планете и делают радиоактивной всю
местность… Так, стоп!.. А почему, однако, я до сих пор
жив?.. Не может этого быть! Это ж противоречит всем
законам физики!.. Ай, чёрт возьми! Железобетонная
балка, стоявшая на торце рядом со мной, наклоняется
и сейчас ударит меня по голове!.. Удар-р-р-р!!!
…Кряхтя и охая, поднимаюсь с земли. Всё кругом
устлано железобетонным крошевом и обломками кирпи-
чей. И чёрный пепел от сгоревшей синтетики валяется
там и тут. И всякая гадость. И человеческий пепел
тоже… Пошатываясь, я куда-то иду, не разбирая до-
роги… «Эй! Кто тебя ударил? Балка? Или ударная
волна?» -- Это меня спрашивает один из обугленных
трупов, валяющихся вокруг. Он приподнимает свой че-
реп со сморщенной кожей в глазницах. И… О, боже!
При этом способен ещё видеть меня!.. «Никто меня
не ударил, -- с досадой отвечаю я, уже ничему не
удивляясь. – Я сам кого хочешь ударю. Только вот
рука болит. Обуглилась почему-то.»… Гм!.. Труп не
подаёт больше признаков жизни. Мне даже начинает
казаться, будто разговариваю сам с собой. Да и с кем
можно разговаривать? Кругом, вон, одни лишь руины,
обломки, трупы, пепел… Дым отовсюду валит. Языки
пламени шарахаются из стороны в сторону… А над
горизонтом, где-то над другими городами, продолжают





















восходить ослепительные термоядерные «солнехи»,
превращаясь постепенно в подобия грибов… Дотрагива-
юсь ладонью до своей головы. Но не могу её ощутить.
Вернее, ощущаю; но – не голову, а эдакую мягкую по-
датливую массу… Что за дрянь? Теперь и жить-то стра-
шно в таком виде!.. Ох! Да и как можно жить, когда та-
кая разруха и радиоактивность?.. Кто будет всё восста-
навливать? И когда? Отныне всё везде радиоактивно…
Странная это вещь: невидимая смерть! Казалось бы,
обычные нормальные развалины, обломки, пепел. Но!
Недаром эта война – атомная. Всё радиоактивно. Всё
исподтишка простреливает меня микроскопическими пу-
лями протонов… Мне даже мерещатся эти протончики,
их хаотически направленные прямые траектории… Эх!
Неплохо было б отгородиться от этого мельтешения
протонов свинцовой плитой. А ещё лучше – спрятаться
в свинцовый ящик. Но… поздно. Я – уже труп. Как и
все. А термоядерные «солнехи» продолжают восходить
там и тут. Сколько их ещё может вот так взорваться?
И наверняка это уже автоматика работает. Собственно,
компьютерам выпала самая основная роль в нынешних
событиях. Они, небось, и начали всю заваруху. Ведь
это, скорей всего, -- не война, а катастрофа… Никто
не хотел её начинать. Просто – технический срыв,
компьютерная ошибка; ракета стартовала нечаянно…
Угодит, к примеру, такая штука в тот же Экленкем;
и – всё. Конец. Верней, начало конфликта. Никто
не простит подобной оплошности, даже если это –
действительно оплошность, а не чья-то безумная вы-
ходка. Так или иначе, но всему уже пришёл конец.
Человечество погибло. А компьютеры продолжают во-
рошить атомными взрывами развалины гемских городов.
Добивают, гады! Машины добивают людей!.. Так, стоп.
А это ещё что? С неба на меня нацеливается какая-то
тёмная точка, стремительно вырастающая в размерах!
Баллистическая ракета!!? Удар-р-р-р-р!!!
























Только что закончила копошиться в электронных
внутренностях этого массивного агрегата. Порядок! Всё
готово к подключению. Но на сегодня – хватит!.. В ре-
монтном цеху всё разбросано где попало. Там и тут
валяются блоки компьютеров, измерительные приборы,
инструменты, радиодетали… Всё это есть и на большом
лабораторном столе. Тут же – всевозможный мусор:
обломки радиодеталей, разноцветные провода, обрывки
изоляции, золотые опилки, пепел, сорванный крепёж,
сломанные платиновые контакты… Я устало откидыва-
юсь на спинку кресла перед столом. Расслабляюсь…
Настроенье хорошее. Я придумала важное усовершен-
ствование в автоматическом управлении звездолётом.
Теперь никому из членов экипажа не придётся выходить
из анабиоза вплоть до конца экспедиции, до прибытия
в систему Лаэ… Сзади в цеху слышится шорох. Огля-
дываюсь. Ярон что-то мастерит из двух лазерных аппа-
ратов. «Что изобретаешь?» -- спрашиваю. «Фотонный
звездолёт, -- отвечает, -- будет двигаться под прямым
давлением фотонов, что резко увеличит мощность и
скорость, а также экономичность...» Я его прерываю:
«Нет, Яр. Фотонный двигатель не отличается мощно-
стью и экономичностью. Ведь для того, чтобы получить
электричество для твоих лазеров, надобно «сжигать»
термоядерное «топливо». А в этом случае выгодней
пользоваться для создания реактивной тяги не лазера-
ми, а самоей термоядерной «топкой». Струя протонов
и фотонов для межзвёздных перелётов выгодней, чем
излучение одних лишь фотонов!» -- «Ты забываешь! –
возражает он. – Я беру источником питания лазеров
электросеть звездолёта, на котором мы сейчас летим.
То есть, мой корабль станет получать электроэнергию
со стороны.»… О!.. Я некоторое время удивляюсь его
сообразительности. Но потом у меня возникло сомне-





















нье. «Твой звездолёт, -- говорю, -- сможет летать
только неподалёку от нашего корабля, ведь у нас на
борту мало проводов!»… Он задумался… А я начинаю
просто разглядывать всё, что находится на лаборатор-
ном столе… Вот было бы интересно сделаться совсем
маленькой и путешествовать среди этого хозяйства!..
Делюсь своими мыслями с Яроном… «Ничего невоз-
можного нет, -- отвечает. – Надо только подойти к ре-
шению проблемы изобретательно… Однако, Лен, тебе
соваться туда первой опасно. Давай-ка я сделаюсь
маленьким. Отправлюсь туда на разведку!» Молодец!
Я соглашаюсь. Он идёт в другой конец ремонтного
цеха… Что-то там долго химичит… Очевидно, делает
уменьшитель… Вот, сделал. Показывает мне. Потом
съедает это. Начинает уменьшаться… Ёксель-моксель!
Он становится ростом в один сантиметр!.. Принимается
шнырять среди нагромождений электронных блоков. Да,
теперь запросто проходит через отверстие, в которое
я и палец-то не смогла бы засунуть!.. Крошка-Ярон
вскарабкивается на электролитический конденсатор. Хе!
Отряхивает брючки и курточку от гигантских для него
ошмёток пыли. Оглядывается кругом. И смотрит на ме-
ня. «Слушай, Лената! А ведь ты отсюда очень большою
кажешься! Ну О-о-о-о-о-очень большою!.. А ну-ка, Лен,
придвинь ко мне свой очаровательный пальчик!.. Э, э,
осторожней, осторожней! Не зашиби!.. Тебе невдомёк,
что отныне для меня твоё нежное прикосновение –
словно удар тяжёлым бревном!» -- «Извини, дружок! –
ласково произношу я. – Хе! Впредь буду осторожнее.»
«То-то же! И потише разговаривай. Я слишком хорошо
тебя слышу. Приходится даже затыкать уши, чтоб не
оглохнуть!» Ой. Я понимающе киваю. И начинаю просто
наблюдать за его действиями. Он как раз лазает по
монтажной плате. Исследует ряды впаянных в неё
интегральных схем. «Топорная работа, -- констатирует
он. – Всё сделано грубо, неотёсанно. Прям хоть бери
напильник и доводи до кондиции… Ладно. Зато мне





















отсюда видно множество подробностей, которые нельзя
разглядеть, например, с твоей точки зрения… Ну-ка,
малышка, смажь-ка мне уменьшителем микроскоп. Пусть
уменьшится. Попробую разглядеть через него атомы!»
Ух ты! Молодец! Хорошо придумал. Я поднимаюсь с
кресла и иду за микроскопом… Приношу. Смазываю.
Жду. Ага! Прибор уменьшается. Становится меньше
Ярона. Тот его берёт. Кладёт что-то на предметный
столик. Начинает всматриваться в окуляры… «Вижу мо-
лекулы полистирола!» -- сообщает он с восторгом… И
умолкает… Значит, сами атомы рассмотреть никак не
может… «Эй, Лената, дружище! Смажь-ка уменьшителем
электронный микроскоп!»… Я с видом послушной асси-
стентки смазываю. Микроскоп уменьшается. Ставлю на
стол. Крошка-Ярон прилипает глазами к окулярам. «Ви-
жу атомы золота! – восклицает он. – И фотоны вижу!
Собственно, из них и построено изображение.» -- «Ну
хватит! – не выдерживаю я. – Я тоже хочу уменьшить-
ся! Не смогу дальше жить, если не увижу собственными
глазами атомы и фотоны! Ведь это – именно моя сфе-
ра познания! Короче, жди меня там!» Поспешно съедаю
весь оставшийся уменьшитель. Вскарабкиваюсь на стол.
«А-а-а-а!! – с негодованьем кричит откуда-то снизу мой
дружок. – Лената! Малышка! Я ведь просил! Будь осто-
рожной на поворотах! А-а-а-а! Землетрясение!» -- «Ну
всё, всё, успокойся, -- говорю этому паникёру. – Вот, я
уже стала маленькая… Стала… совсем-совсем малень-
кая.»… Оглядываюсь… Вокруг меня – золотые горы,
блестящие скалы с остроконечными зазубренными вер-
шинами… Ну и ну! Откуда такие горы исковерканного
бесхозного металла? Разве можно отправлять столько
золота в мусор?.. Гм. Мне теперь приходится осторожно
пробираться среди этих скал… Сбегаю вниз. Потом
карабкаюсь на очередной перевал… Обхожу отвесные
уступы и обрывы. Избегаю нависающих над головой
неустойчивых металлических нагромождений… Однако,
где же крошка-Ярон?.. С огромным трудом взбираюсь





















на самую высокую вершину. Осматриваюсь вокруг. Со
всех сторон – космическое мирозданье ремонтного
цеха. Ну, а поближе, на «земле», виднеются в умопо-
мрачительной дали очертания исполинских электронных
блоков… Трудно поверить, что всё это мироздание со-
здано человеческими руками и называется ремонтным
цехом! Даже относительно маленькие радиодетали воз-
вышаются передо мной причудливыми громадами высо-
той в сотни метров… Стоп!.. Как же так?.. Ярон мог
запросто перелезать через эти детали! Они ведь почти
одного с ним размера… О, Вселенная!!.. Неужто, я
уменьшилась так сильно!?.. Теперь, скорей всего, мой
друг… попросту не сможет увидеть меня у себя под
ногами, среди золотых опилок… Ох! Слишком большую
дозу уменьшителя приняла. Ну как теперь увеличиться,
чтоб он меня нашёл?.. Спускаюсь с горы… Ах! Чуть
с обрыва не свалилась: мимо проплывает в воздухе
здоровенный микроб, толстый и грязный. И весь до
того склизкий, что меня едва не вырвало… Ой, а это
ещё что за взрывы? Или землетрясение?.. Ух ты-ы-ы!!
Вон он, мой парень! Какой огро-о-о-омный! Шагает в
мою сторону. Но немного мимо… Ха! Попробую-ка до
него докричаться. Вот, сейчас. «Яро-о-о-о-он!!!.. Эй!!..
Я здесь, среди золотых скал!!.. То есть, среди золотых
опилок!!» Услышав голос, он ищет глазами… Обнару-
живает. Наклоняется, нависая надо мной горой. Весело
говорит громоподобным голосом: «Да, подружка! При-
ходится вновь констатировать сексуальную несовмести-
мость!»… Улыбнувшись, я кричу: «Ты бы лучше не
смеялся, а приготовил бы какой-нибудь увеличитель. Я
хочу быть такою же, как ты! А то ведь любая пылинка
может обрушиться на меня и задавить насмерть. И
вообще, мне тут страшно! Кругом копошатся микробы!
Всякая гадость! Того и гляди: кто-нибудь из них меня
укусит! На соринках-брёвнах летают во всех направле-
ниях. А вон – капля воды летит. В ней сидят сразу
несколько чудищ. Противные – просто нет слов!.. Яр,





















дружище! (Дружище – в буквальном смысле.) Увеличь
меня! А?» -- «Ну вот, всё у тебя – не слава Богу! –
вздыхает мой друг. – А я хотел уменьшить электрон-
ный микроскоп до твоих размеров. Принёс бы его тебе
на ладошке; и ты попробовала бы рассмотреть грави-
тоны!» Ха! Во, загнул!.. «Ничего не выйдет! – объяс-
няю. – Гравитоны невозможно разглядеть с помощью
фотонов. Они гораздо меньше!» -- «Ну что ж! – гран-
диозно разводит громадными руками мой гигантский
друг. – Тогда, может, я уменьшу телекамеру? Чтоб ты
снялась рядом с микробами на память.» -- «Тьфу! Да
как у тебя язык-то поворачивается предлагать мне
такое!?.. Бр-р, какая гадость! Меня от одной только
мысли о них выворачивает всю наизнанку!» -- «Ладно,
ладно, уговорила… Сейчас схожу за увеличителем.»
Он выпрямляется во весь свой исполинский рост и с
грохотом шагает куда-то вдаль. Золотые опилки-скалы
отлетают от его ног, словно какие-нибудь обломки
кирпичей. Ай, да парень! Супермен, в полном смысле
этого слова!.. Всё. Уже скрылся где-то за горизонтом.
Я перестаю затыкать уши руками. Далёкая канонада
его шагов ещё некоторое время грохочет, постепенно
затихая… Наконец, перестаю слышать что бы то ни
было, кроме слабого монотонного гула в необъятных
просторах рукотворного мирозданья… Ой! Увёртываюсь
от очередной пылинки-бревна, с глухим стуком упавшей
в нескольких шагах отсюда. На ней приземлились два
толстых изогнутых микроба. Шевелятся, проклятые! Ну
и мерзость!.. А вот – на земле валяется труп бакте-
рии. На её поверхности видны несколько «домиков»:
пустые вирусные оболочки. Ага! Вирусы сожрали бакте-
рию. Попалась, гадина. Так ей и надо!.. Ой… Я вдруг
натыкаюсь среди золотых скал на гигантскую трубу,
изъеденную сильной коррозией. Неужели, волос? Ну и
ну! По толщине вдвое превосходит мой рост. Трудно
поверить: тысячи подобных штуковин растут у меня на
голове… Сложив руки на груди, погружаюсь в размыш-





















ления… Затем всё окрест начинает шелестеть нежным
серебристым звоном. В недоуменьи озираюсь. Не могу
ничего понять. Куда-то иду, и…




Ярон и Лената сидят в удобных вертящихся крес-
лах, в своей каюте... Слушают октофоническую музыку.
Время от времени обмениваются короткими фразами:
замечаниями по поводу мелодичности и гармоничности
того или иного музыкального произведенья.
Они собираются немного пофантазировать. Начина-
ют рассказывать друг дружке, на что похожи те или
иные звуки.
-- А вот этот сложный ритм, -- задумчиво говорит
Лената, -- напоминает мне один юэсовский фильм…
Кажется, мы с тобой смотрели его в первом году
ОАР… Межгалактическая война, и всё такое… Как
сейчас помню: в космическом пространстве мчатся со
скоростью света тысячи военных звездолётов. Авторы
фильма просто мастерски всё сняли. Великолепнейшая
компьютерная графика… И вот там был сложный ритм,
вроде этого… Да. Сие звучанье ассоциируется у меня
с тысячами военных звездолётов, которые смертоносной
армадой мчатся вперёд. Аж мурашки по коже!
-- Да, похоже, -- соглашается Ярон. – Но у меня
всё же возникла ассоциация несколько иная… Нет,
сначала – вот что. Как будто я поранился и получил
заражение какими-то микробами. Эти микроскопические
твари начинают у меня в организме всё разрушать.
Они похожи на эту вот негромкую разноголосую лавину
тонких писков… А я сразу же принимаю лекарство.
Слышишь? Звук наподобие переливающейся водички…
И начинается борьба. Молекулы лекарства наступают
организованным порядком, убивая микробов одного за





















другим. Их наступление как раз и ассоциируется у
меня с этим вот сложным электронным ритмом… Но
микробы не хотят сдаваться. Пищат на разные голоса,
меняют своё местонахождение, скрываются, возникают
в другом месте. Но всё же, антибиотик упорно разби-
вает ряды бактерий, уничтожает их одну за другой. И
во всём этом слышится ритм, ритм, ритм!
-- Интересно, -- признаёт женщина. – Я всегда
восхищалась: до чего же много всего можно нафанта-
зировать, когда слушаешь хорошую музыку! Здесь даже
не требуется обладать каким-то особым воображением.
Фантазия приходит сама собой. Причём, одно и то же
звучанье может вызывать чуть ли не противоположные
эмоции. Казалось бы, этот сложный ритм изображает
движение вражеской армады военных звездолётов, сме-
тающих всё на своём пути. Значит, это – нечто страш-
ное, ненавистное. Однако, у тебя от сего ритма – со-
всем другие эмоции. Для тебя он похож на лекарство,
защищающее организм… И наоборот. Если для тебя
поток разноголосых тонких писков – это зловредные
микробы, смертельная зараза… то… Для меня это –
лёгкие покачивания травинок и зелёных листочков на
ветру; картина в высшей степени трогательная, нежная,
приятная… Такие вот дела!
-- Что ж! – разводит руками мужчина. – Абстрак-
ция есть абстракция… Здесь можно спорить до беско-
нечности, даже если слушатели близки друг другу по
характеру.
-- Яр, а как бы ты охарактеризовал чередование
этих вот басовитых покрикиваний сверху? Точней, не
покрикиваний, а… завываний, что ли… Обрывков рёва
сирены…
-- Наверное, это космические голоса… Вроде как
перекличка между разными цивилизациями. Представь
себе: необъятные межзвёздные просторы. И кое-где, на
большом удалении друг от друга – редкие обитаемые
планеты, оазисы Вселенной. Из этих крохотных светлых





















мирков слышатся далёкие голоса жизни. Они отдаются
эхом в бездне мирового пространства, среди звёзд.
-- Ну, Яр, уж это – чересчур абстрактно!.. Ха! Ка-
кое ж эхо может быть в безвоздушном пространстве?
И откуда там голоса?..
-- Ну, тогда – голоса с соседнего «сверху» уровня
ВБМП. Голоса людей, которые построены не из атомов,
а из галактик.
-- Ха-ха-ха-ха! – не сдерживает смеха Лената. –
Ещё чудней! Хе!.. Звуки переносятся атомами. Но как
же ты услышишь звуки, которые на соседнем «сверху»
уровне Вселенской Бесконечной Материальной Пирами-
ды переносятся нашими галактиками!?
-- Лен, о чём ты споришь? Я всё это прекрасно
понимаю. Так что, не надо меня поправлять. Вспомни:
у нас сейчас идёт абстрактная беседа на абстрактные
темы. Почему б не повыдумывать разные небылицы?
К тому же…
-- Яр! Абстракция и чушь – разные вещи. Абстра-
ктной может быть научная фантастика; и как раз этого
я придерживаюсь в своих фантазиях… И совсем другое
дело – сказки, враньё… Это – чушь… Я не маленькая
девочка, чтобы ты вешал мне на уши лапшу из всякой
белеберды. Давай, пожалуйста, фантазировать в рам-
ках логики. Повторяю: я терпеть не могу глупых выска-
зываний в области физики.
-- Ух, ух, разошлась-то!.. Ну ты даёшь, подружка!
С каких это пор ты стала нетерпимой к сказкам?
-- Ещё раз повторяю: я не люблю сказок, противо-
речащих самым элементарным законам физики. Осталь-
ные сказки – другое дело… Но сейчас давай лучше
обойдёмся вообще без сказок. Как хорошо мы фанта-
зировали несколько минут назад! Разноголосые тонкие
писки – это зловредные микробы. Ну, или нежные по-
качивания травинок на ветру…
-- Постой, дорогуша! Но ведь и микробы пищать не
могут, раз уж на то пошло!





















-- Да, они не пищат. Но в принципе-то могли бы!
Ведь они, как и звуковые волны, построены из атомов.
И к тому же, находятся они не в безвоздушном про-
странстве, а в жидкости, которая вполне способна
проводить звуки. Так что, прошлые наши фантазии не
противоречили здравому смыслу. Лишь потом, когда ты
заговорил о голосах в космическом пространстве…
-- Ладно, ладно, ты права. Но, думаю, всё же не
права. Всё-таки, я не понимаю: почему во сне мне
может сниться что угодно; а в бодрствовании я должен
терпеть лишь фантазии, не противоречащие законам
физики?.. Или ты не любишь сновидений?
-- Нет, почему же?.. Сны я всегда любила и люблю.
Но мне никогда не снились сны, противоречащие самым
элементарным законам физики.
-- Ой ли! Врёшь, не может этого быть. И даже если
бы не врала, то… Можно подумать, будто с самого
раннего детства ты была знакома с законами физики!
Я уж не говорю о Теории ИУМ!
-- Ладно, Ярон, так мы с тобой общего языка не
найдём. Прекратим-ка эту бесполезную дискуссию!
-- Ага! Сдаёшься!
-- И вовсе нет.
-- Сдаёшься-сдаёшься, раз уж увиливаешь от отве-
та. Ну ладно, так и быть. Прекратим спор.
-- Ну уж нет! Если на то пошло – продолжим!
-- Да ну! Не стоит, любимая!
-- А я говорю – продолжим! Куда пошёл!? Стой!
-- Ах, ты вон как!?
-- А ты – так!? Да!? Ну, держись теперь!
Они сталкиваются в шутливом сраженьи и катятся
по полу. Каюта наполняется, помимо музыки, ещё и
криками, смехом, визгом, воплями, топотом и шумом
возни. Звёздные странники гоняются друг за дружкой,
пытаясь ущипнуть одна другого или шлёпнуть один
другую по мягкому месту. В процессе этой баталии
все незакреплённые предметы оказываются на полу…





















Досталось и роботу Размышляйчику, который пришёл с
докладом о нынешнем состоянии корабельной автомати-
ки. Его нечаянно опрокинули. Бедный Размышляйчик еле
успел защитить свою голову от сотрясенья, умудрив-
шись в момент падения перевернуться на четвереньки.
Так он и стоит, покуда разумные не угомонятся.
Они наконец-то успокаиваются. Тяжело дыша, полу-
лежат на полу, в углу каюты. Весело и чуть озадаченно
озирают под музыку погром. Повсеместно разбросаны
лазерные кассеты, флэшки, инструменты, посуда, одеж-
да и прочее. Ну и, в довершение ко всему, у входа
стоит на четвереньках (в квадратной позе) биоробот,
тупо уставившись в одну точку перед собой.
-- Нет, так лучше не развлекаться, -- невнятно
бормочет Ярон.
-- Хорошо хоть, поблизости не оказалось ничего
бьющегося или жидкого, -- с облегченьем замечает
Лената. И, взглянув на биоробота, как ни в чём не
бывало спрашивает: -- А этот чего тут делает?
Создатель Проекта ОАР говорит с невинным спо-
койствием:
-- Поднимайся, приятель! Уже всё кончилось.
Тот вскакивает на ноги и принимается деловито до-
кладывать о состоянии дел на вверенном ему участке
звездолёта… Слушая его, люди некоторое время целу-
ются… Затем, удовлетворив свою нежность, начинают
энергично наводить порядок в каюте. Раскладывают всё
по местам… Отправляют по пневматике в кухонный от-
сек пустые сосуды из-под напитков (и прочую посуду).
Наконец, друзья вновь устраиваются в своих вертя-
щихся креслах. Продолжают слушать доклад биоробота.
(Музыка включена на малую громкость.)
-- А комет впереди локаторы не засекли? – осве-
домляется женщина.
-- Сегодня – нет.
-- Ладно… Иди… Да, кстати, Размышляйчик! Про-
верь-ка частоту вариаций действительной траектории.





















Она не должна превышать тридцати единиц.
-- Понял.
-- Ну, тогда – ступай.
Киборг уходит. Люди продолжают свои комментарии
к музыке.
Новая композиция, сочинённая бортовым кибером,
полностью абстрактна. Практически невозможно дать
недвусмысленное толкование хоть одному из этих зву-
ковых эффектов. И всё же, люди пытаются объяснить
то, чего не смог бы объяснить и сам автор.
Короткий жалкий вскрик – мелькнувшая в этом мире
человечья жизнь. Малюсенькая жизнь человека, который
даже не успел узнать, где он побывал… «Вя!» -- Ещё
одна такая же жизнь… Ещё… И ещё… Их много, этих
крохотных жизней, подобных жалкому вскрику… «Вя!» --
негромко вскрикивает каждый из них. И исчезает… Но
постепенно вскрики становятся всё продолжительней
и выразительней. В них появляются какие-то нюансы,
свидетельствующие: в этих жизнях уже имеется нечто
интересное… «Вя-а-ао-оа-а-а!» -- звучат жизни. И всё
же, они пока ещё довольно примитивны и коротки...
И вдруг – аккорд!! Сразу с нескольких сторон при-
ближаются, гармонично сочетаясь друг с другом, си-
стемы чудеснейших звуков. Потом ещё… И ещё… Да,
это – тоже жизни. Они уже достаточно долгие и весьма
интересные. Как отражение в зеркале сознанья, вокруг
появляются фигуры, линии, искры, сияние, тени, цвета,
контрасты… Некоторое время всё это танцует и кру-
жится в радостном хороводе. Затем устанавливается
чёткая гармония. Сверху – лёгкие прикосновения ма-
леньких птичек. Эти хрупкие создания делают нечто
необыкновенное. Они заставляют жизненные силы раз-
литься морем любви. Эмоции радужным переливчатым
всплеском поднимаются над морем, и колеблются в
струях лёгкого ветерка, принёсшего аромат светлой
печали… Но!!! Вдруг – резкий удар по нервам!!! Гро-
мадные чёрные птицы затмевают небо. Надвигается





















неведомая угроза. Её очертанья уже разлились вдоль
горизонта чёрным по жёлтому. Страшное горе неотвра-
тимо приближается. Жёлтые волны гонят к берегу чёр-
ные угловатые предметы. Каждый из них способен мгно-
венно лишить жизни. Это им удаётся. Душераздирающие
рыданья прокатываются над истерзанной землёй. Сквозь
почву просачиваются яды. Всюду гуляет смерть. Омер-
зительный запах подтверждает: всё кончено, деваться
некуда… Но… Но вдруг всё куда-то исчезает. Остаётся
пустая отрешённость… Затем, нежданно-негаданно, в
чахлом сознании начинает расти целый букет прозрач-
ных кристаллов, сверкающих и переливающихся всеми
цветами радуги. Кристаллы растут и множатся, превра-
щаясь в воздушные замки. Бескрайний голубой космос
усеян не то звёздами, не то – огнями салюта, не то –
гирляндами праздничных фонариков. В воздухе пахнет
дождём и чем-то неописуемо прекрасным… Потом небо
становится всё светло-серое. Слышатся раскаты весен-
него грома. Вспыхивают зарницы. Откуда-то снизу идёт
дождь, устремляясь ввысь. То холодный, то тёплый…
На горизонте возникает радужное сиянье. Хочется туда
лететь. Узнать: что там такое?.. Моментально вырас-
тают крылья; и тёплый ветер подхватывает…
-- Нужна помощь в текущем ремонте анабиотической
кабины, -- прерывает ход человечьих мыслей голос
биоробота.
Друзья не сразу соображают, что от них требуется.
Не так-то легко отвлечься от захватывающего по-
лёта фантазии!
Размышляйчик повторяет свои слова; и Ярон с
Ленатой включаются в работу. Выслушивают объясненья
киборга. Следуют за ним.


-- Лен, я нашёл в багажном отделении одну запись.
Кажется, я тебе уже крутил её однажды.
-- А что там?





















-- Один из моих старинных снов. Он записан в лич-
ном дневнике, но безграмотно. А на лазерной кассете
я его хорошо пересказываю.
-- А! Это, наверное, про карданный вал, отвалив-
шийся от аэролёта?
-- Точно!.. Ересь, конечно. Но таковы уж обычно
человеческие сны. Ну как? Прокрутить?
-- Крути. Это интересно!.. Кстати, если записывать
все наши послеанабиотические сны, то может получить-
ся целая коллекция сновидений… А вчерашнее ты не
помнишь?.. А?
-- М-м… Только то, что Солнех – красный, а Лаэ –
голубое… Нет, записывать нечего.
-- Ладно. Заводи этот, старинный.


Марис стал зевать и нечаянно провалился в про-
рубь… Вовен, Сашок, Кивен, Генак и я сели на лёд.
Опустили ноги в воду. Опустили туда же удочки. Ста-
ли ловить Мариса. Неожиданно поплавок дёрнулся.
«Лови!» -- закричал Сашок… Кивен потянул. Слабо.
Потянули вдвоём с Генаком. «Стойте! – закричал Во-
вен. – Вы поймали меня!» Он барахтался в воздухе,
подвешенный за правый ботинок. «Опускайте! – сто-
нал я страждуще. – Опускайте же!» Кивен и Генак,
превозмогая тяжесть, опустили груз. «Ну зачем, зачем
вы его утопили!? – закричал я на них. – Опустить надо
было на лёд, а не в прорубь. А вы, олухи, куда опус-
тили?» -- «Куда?» -- недоумённо спросили Кивен с
Генаком, разводя руками. «В прорубь вы его спустили,
понимаете?.. Так. А теперь скажите: зачем вы развели
руками, бросили удочку? Ну куда вы её бросили?»
«Ну, в прорубь бросили! как же иначе? – невозмутимо
оправдывался Генак. – Ведь если б мы не бросили,
то Вовену было бы больно, разве не так?» -- «Ну, во-
обще-то, всё правильно, -- озадаченно сказал я. –
Ладно, давайте кидать жребий: кто поплывёт разыски-





















вать Мариса и Вовена? Чур, не я!» -- «И не я!» -- «И
не я!» -- «И не я!» -- «Так, -- подвёл я итог. – Хе!
Решено! Жребий справедливо рассудил, что никто не
поплывёт… О, да они уже сами выплыли на берег!..
Бежим туда!» Мы побежали на берег… Собрались все
шестеро… Вдруг видим: приближается толпа фонарных
и телеграфных столбов. Перепугавшись, мы спрятались
за деревьями. По берегу мимо нас прошло штук сорок
столбов и опор. Некоторые – на двух ногах, другие –
на четырёх. А одноногие попросту скакали на своей
одной… Дерево, за которым прятался Генак, вдруг за-
дёргалось, выпрыгнуло с корнем из земли. И засемени-
ло на своих корневых щупальцах вслед за столбами…
Когда обморок у Генака прошёл, мы заметили в кустах
звероящера. Погнались за ним. Он резво вскарабкался
на дерево. Показал нам язык. С этого момента дерево
превратилось в макивари. Зверя с частотой 6 раз в
секунду кидало в вершины правильного шестиугольника.
Когда хищнику это надоело, он телепатировал лесниче-
му о своём горе и призвал покончить с браконьерами.
Лесничий пришёл подвыпивши. Лениво зевая, направил
на нас трёхстволку. Мы собрали деньги; звероящер быс-
тренько сбегал до ближайшего магазина, принёс пол-
литра; мы передали бутылку лесничему и загнали зве-
ря обратно на дерево. Лесничий пошёл домой. А мы
измотали противника бултыханием. Как только колеба-
ния дерева пришли в резонанс, бедняга сказал: «Вы
меня заколебали». И упал на Мариса. И притворился
спящим. В ответ на уловку матёрого хищника… Марис
выдернул из него затычку. Послышалось тихое шипение
спускаемого воздуха. Звероящер был свёрнут в рулон
и закопан в ямку. Кто-то чем-то полил это место,
основав здесь куст зверских ягод. А наши приключенья
продолжились. Кивен нашёл в кустах заросший мхом
лазерный аппарат. Испытал его работоспособность на
реактивном аэролёте, движущемся на высоте четырёх
километров. Отрезал ему правое крыло. В ответ на





















это покушенье открылось лобовое стекло лайнера, и
пилот прокричал что-то матом. И выбросил прямо на
нас кусок карданного вала от «Патриота». Мы чуточку
посторонились. С глубоким вниманьем выслушали звук
падения кардана. И, констатировав сей факт свершив-
шимся, стали рассматривать этот «патриотский» кардан
с обломком пропеллера на конце, ставший лишней де-
талью в результате отрезания аэролётного крыла. Что
бы там ни было, но я нарисовал на нём «39». Генак
засадил его в норку грызуна. И мы всей компанией
пошли дальше. Верней, идти уже было некуда. Кивен
успел перерезать лазером все деревья окрест, в ра-
диусе нескольких километров. Теперь нам пришлось бы
лезть через непролазные завалы терпеливо и настойчи-
во, если б не Вовен. Он додумался до оригинального
выхода из положения. Отобрав лазер у Кивена (со сло-
вами «лазер – детям не игрушка!»), он медленно раз-
резал завал сверху вниз, в двух местах. Все поняли
его замысел. Взяли Мариса за члены, и, словно буль-
дозером, стали сгребать вдоль коридора обрезки ство-
лов. Периодически отбрасывали накопившуюся кучу в
сторону, опять-таки – используя Мариса, уже в каче-
стве экскаватора. Держали его за ноги и двигали им
в пространстве. А он хватал кубометры древесины
в охапку и клал куда надо. Таким образом, мы скоро
добрались до того места, где лес кончился и начались
десятиэтажные городские руины. (Тоже – работа Ки-
вена.) На четвёртом этаже очередных руин Марис вы-
рвался из рук. Заперся в туалете. Когда мы впятером
взломали дверь, его тут уже не было, так как не было
стены. Очевидно, он успел сбежать за границу и полу-
чить статус политического эмигранта… Мы ему дружно
телепатировали, что больше не будем его эксплуати-
ровать. И чтобы он поскорей возвращался… Марис
вернулся. На плечах у него оказались погоны офицера
юэсовской контрразведки… Потом мы сели на ковёр.
Ковёр оказался летающим. На этом ковре-аэролёте





















полетели в район наиболее частого появления НЛО.
Лётчики приветливо махали нам рукой, а птицы –
крыльями…




Я посадил аэрокосмолёт на неведомую планету…
В скафандре выхожу на лестничную площадку. Внизу,
у подножья корабля, меня уже встречает группа инопла-
нетян. Делаю приветственный жест. Спускаюсь по лест-
нице… Всё вокруг незнакомо и непонятно: строения,
деревья, трава… Подойдя ближе, обнаруживаю: все
местные жители похожи на женщин! И нету ни одного
мужчины… Инопланетянки все до единой хороши лицом
и фигурой. Облачены в лёгкие полупрозрачные туники,
радужно искрящиеся на солнехе. «Приветствуем тебя,
о, наш драгоценный спаситель!» -- восклицают они кра-
сивыми звонкими голосами. «А почему – спаситель? –
спрашиваю. – Разве вы попали в беду?» -- «Да, ты –
наш спаситель. Мы здесь умираем от одиночества. Но
теперь ты нас спасёшь!» -- «Очень жаль, -- развожу
руками, покуда с меня стаскивают скафандр. – Я не
в силах помочь вам избежать одиночества. Во-первых,
вас слишком много. Во-вторых, я тут ненадолго. И
в-третьих, у меня уже есть подруга, которая не позво-
лит мне спасать вас от одиночества!» -- «Ничего, те-
перь твоими подруженьками будем мы!» -- невозмутимо
поют инопланетянки; нежно берут меня за конечности,
поднимают и несут в роскошное светлое строение.
Красивыми и очень соблазнительными голосами поют
сладостную песню. Прежде, чем потерять сознание от
катастрофического блаженства, я успеваю воскликнуть:
«Лената! Прости меня, родная!.. Если мне доведётся
отсюда вырваться, то никогда больше не совершу по-
садку на эту женскую планету!»…





















…Очнувшись, обнаруживаю: нахожусь в просторном
светлом павильоне. Оказывается, я лежу, в чём мать
родила, на огромном мягчайшем ковре, источающем
очень приятный запах. Вокруг меня – множество спя-
щих инопланетянок. Они лежат беспорядочно, чуть ли
не одна на другой, будто всех внезапно свалил с ног
гипнотический сон. Пользуясь моментом, я тихонько
встаю. Перешагиваю через неподвижные тела. И, никем
не замеченный, выбираюсь из этого райского жилища…
«Ох, ох, чем бы прикрыться?» -- лихорадочно размыш-
ляю вслух, постыдно присев на корточки под жёлто-
зелёной мешковатой кроной неведомого дерева. Мой
взгляд останавливается на этой мешковатой кроне.
Неровная бархатная поверхность как бы обтягивает
мягкую бесформенную массу. Хе! Потрогав сию ткань,
убеждаюсь: из неё вполне можно что-то смастерить!
Выпрямляюсь и с силой сдёргиваю эту жёлто-зелёную
оболочку. Обнажаются внутренности дерева, напомина-
ющие обычную гемскую пальму. Но я уже не обращаю
на это вниманья. Пытаюсь смастерить какую-никакую
одёжку и обувку. Кое-как обмотав этой штуковиной
тазобедренную область, я ещё обматываю двумя лос-
кутами (словно портянками) ступни. Хоть тут и рай, но
почва покалывает пятки чем-то острым… Н-н-ну ладно.
Направляюсь туда, где, по идее, должен стоять мой
аэрокосмолёт… Так… Так-так… Ой! Как ни странно,
но корабля здесь нет!.. А ведь это – то самое место!
Вот, и трава до сих пор примята… Проклятье! Не
могли же они ещё и аэрокосмолёт угнать!.. Ой!.. Чёрт
побери! Час от часу не легче! По-моему, за мной
шпионят!.. Да, точно. Вон они, уже направляются сюда!
Бросаюсь от них бежать. «Постой, гуманоид! – кричат
они. – Мы – дружественная вам цивилизация! Плане-
та Одиноких Женщин – полностью в твоём распоряже-
нии!» -- «Тогда – верните мне одежду!» -- требую я…
Инопланетянки направляются к тому просторному свет-
лому строению, где я давеча очухался… Тем временем,





















я снова принимаюсь лихорадочно ломать голову. Меня
обуревают сомнения: подождать ли эту группу девок,
пока не принесли мою одежду, или же лучше поскорее
сматываться отсюда, пока они не привели остальных?
Решаю спрятаться. Ждать сподручней в таком месте,
откуда можно будет удрать при малейшей опасности;
и в то же время, чтоб оттуда было видно: принесут ли
одежду?.. На опушке леса прячусь за кустом, чем-то
напоминающим нечто непонятное… Н-н-да… Наконец,
на открытое пространство вываливает целая толпа ино-
планетянок. И впрямь, мою одежду несут. Но зачем
же идут всем скопом!? Нет, что-то они там задумали,
определённо! Решаю пока не выходить. В случае чего,
тихонько сдёрну отсюда. Сделаю ноги. А выйти к ним
никогда не поздно. Но… В чём дело? Толпа этих
существ почему-то решительно пересекает открытое
пространство. Они шагают прямиком в мою сторону.
Как будто беспрепятственно видят меня за кустами!..
Ни-че-го не понимаю… А-а-а, понял!.. Всё!.. Всё ясно.
Ведь вот, оказывается, в чём дело! Теперь я замечаю:
за каждым деревцем и в каждом кустике притаилось
по одному наблюдательному устройству. Безо всяких
сомнений, меня видят! Да ещё как! Ну, всё! Немедленно
бросаюсь бежать, что есть мочи. Ветви неизвестных
деревьев и кустарника цепляются за жалкую одежонку,
царапают мне кожу, а то и вовсе – обвивают мои ноги
(хотя и несильно). Я бегу, падаю, поднимаюсь, вновь
бегу. И слышу, как всё ближе и ближе перекачивают
ароматный лесной воздух женские лёгкие… Поддаться,
что ли? В конце концов, не съедят же они меня! Они
же не чудовища, не людоеды!.. В последний момент,
когда я уже всем существом своим ощущаю: меня вот-
вот схватят, -- оглядываюсь, и… теряю способность
двигаться!!! Прямо обмираю. Сердце ушло в пятки.
Меня сзади настигает здоровенное тёмное чудовище
с тусклыми огнями свирепых глаз и с белыми остриями
клыков! Дьявол!!! Словно в замедленном фильме рас-