Сергей Граев

-- Ха! Шутник… Не говори ерунды…
Шутки – в сторону!.. Планеты сплющиваются. Боль-
ше всего – Акшок-2. Вот, на его поверхности начинают
повсеместно возникать трещины коры, совсем уж гран-
диозные. Но это происходит под водой и потому не
отличается особенной зрелищностью. Хотя, на экране
радиовизора интересно понаблюдать и за этими про-
цессами.
Все сегодняшние события совершаются в полной
тишине безвоздушного пространства.
-- Звук подобных катаклизмов лучше не слышать, --
замечает старик.
-- Н-да, Яр… Подобный грохот – не для наших
ушей… Хорошо, что в космическом пространстве нет
воздуха.
-- Однако, Лен, сюда скоро доберутся метеориты.
-- Ага…
Так… Похоже, скорость взаимного падения планет
постепенно снижается. Да, точно! Эти два сплющенных
шара начинают отпружинивать друг от друга. Что ж!
Так и должно быть.
-- Смотри! – восклицает женщина. – Сейчас нач-
нётся оттолкновение! Нам предстоит увидеть самое
главное: процесс разрушения планет!
Да, действительно. Они уже начинают расходиться
в противоположные стороны. Отталкиваются вследствие
разности давления во внутренних и всё более внешних
слоях планеты.
Хотя всё окрест заволокли сплошные газопылевые
облака, всё же на экране радиовизора хорошо видно:
две массы вещества медленно расползаются в разные
стороны.
-- Всем экипажам! – объявляет вдруг чёткий муж-
ской голос. – Рекомендуем покинуть районы космоса,
находящиеся на одной линии с отталкивающимися пла-
нетами! В этих направленьях ожидаются чрезвычайно
интенсивные метеоритные дожди! Прочие районы тоже





















будут прошиты метеоритами, хотя и в меньшей степени.
Ясно? Повторяю!..
Как только он заканчивает повторять, в каюту
Ярона и Ленаты входит в магнитных ботинках Талем.
-- Это кто же говорил? – вопрошает старушка.
-- Это?.. Организатор колонии, Регон. (Гемец, ко-
нечно.) Он у нас очень строгий. В личной жизни –
страшно тщеславный. С детства мечтает с вами по-
знакомиться. Прямо-таки жаждет.
-- Что ж, за миллион золотых мы бы могли с ним
пообщаться десять минут… -- рассеянно шутит созда-
тель Проекта ОАР.
-- За миллион чего?.. – не понимает земляк.
-- А?.. А, нет. Я просто так… Шутка.
-- Само собой, познакомимся, -- говорит Первоот-
крывательница Вселенной. – С организатором колонии
будем общаться в обязательном порядке.
-- Да-да… Ну, вас пока всё устраивает? Наша на-
блюдательная позиция, и прочее…
-- Всё отлично! Мы с Яроном довольны.
-- Угу, -- подтверждает Ярон.
Кивнув, Талем опять их покидает… А они во все
глаза смотрят на экран радиовизора.
Теперь отчётливо просматривается выпуклый объ-
ект, выпячивающийся из планетной массы Акабоса-2.
Это – ядро. Оно выходит наружу.
-- Гляди, Яр! На наших глазах рождается новая
планета!.. Фантастика!
-- Вижу!!.. С ума сойти!!..
…Час за часом перед наблюдателями разворачива-
ется потрясающая картина. Два планетных ядра (вернее,
их остатки) разлетаются в противоположные стороны. А
за ними следом нехотя движутся… разваливающиеся на
сотни частей основные массы той и другой планеты!..
Собственно, обеих планет уже не существует. Они рас-
пались на сотни и тысячи огненных частей. Эти части
прямо на глазах разбухают из-за падения гравитацион-





















ного давления. И округляются. Превращаются в огром-
ные раскалённые шары. Впрочем, размеры их самые
разные… Так или иначе, но все эти катаклизмы поис-
тине грандиозны!.. Создаётся ощущение: пространство
здесь буквально разрывается от неимоверно мощных
перемещений умопомрачительных масс материи.
В иллюминаторы видно, как шары сверхплотной
плазмы выходят из газопылевых облаков (заполнивших
район катастрофы). Они уже не так ярко светятся;
поэтому химические светофильтры не мешают как сле-
дует их разглядеть. Много-много красновато-огненных
шаров на фоне звёздного неба!.. А из перемигиваю-
щихся зарницами газопылевых облаков появляются
всё новые и новые шары.
-- Да, подруга!.. Вот они, планетоиды!
-- Н-да… Фантастика!.. Теперь, когда я увидела их
собственными глазами, мне и помереть не жалко… Да…
-- Да ты что! Девк! Наоборот, нам теперь – жить
и жить!.. Наблюдать последствия Великого Столкнове-
ния… Слушай, девк! А ведь один из этих планетоидов
может стать спутником Тэры.
-- Вполне возможно… А то, что в Тэру влипнут
несколько десятков подобных штуковин – это точно.
Гарантирую.
-- Внимание, всем экипажам! Корабли на траверзе
можно подвести на расстоянье двухсот тысяч километ-
ров до ближайшего объекта. Метеоритов в этих направ-
лениях почти не ожидается. А на гелиоцентрическую
орбиту погибших планет рекомендуется не заходить
совсем! Очень опасно! Метеоритные дожди!..
-- Ясно, так и сделаем, -- говорит Талем, появив-
шись на экране видеотелефона. – Ну как, ребята?..
Подойдём поближе?
-- Разумеется! – восклицает Лената, подплывая к
аппарату для разговора с земляком. – Вблизи – куда
интересней!
-- Ладненько… М-м… Лен! А ты по видеотелефону





















выглядишь довольно молодою!.. Странно…
-- Спасибо, приятель…
-- М-м-м… За что?..
-- За комплимент… Хе! Что с тобой?..
-- Комплемент?.. А при чём здесь набор иммунных
белков?.. Не могу понять.
-- Хе!.. Тал!.. Я говорю не о комплементе, а о
комплименте.
-- А что это?.. Откровенно говоря, я в вашей
древнегемской терминологии усвоил далеко не всё.
-- Ну, когда хотят сказать женщине о ней самой
что-нибудь приятное, пусть даже и не соответствующее
действительности…
-- Интересно… Однако, я в данном случае всего
лишь констатировал факт.
-- Что ж, хорошо. Я рада… Буду стремиться почаще
общаться со всеми посредством видеотелефона.
-- М-м-м… Ну, продолжайте наблюдения, друзья…
А я подведу корабль поближе. И сосредоточу всё своё
вниманье на метеоритах.
Экран гаснет.
Старики продолжают любоваться через иллюмина-
тор удивительнейшей картиной.
Два грандиозных роя шаров сверхплотной плазмы,
постепенно покрывающихся какими-то расплывчатыми
полупрозрачными оболочками, величественно распол-
заются в противоположные стороны… При этом, само
собой, планетоиды (как и всё остальное) продолжают
в целом двигаться туда же, куда двигались Акабос-2 и
Акшок-2, то бишь – вокруг звезды Лаэ… Остальные
перемещения всех этих объектов (и расползание двух
роёв планетоидов в противоположные стороны, и всё
остальное) являются дополнительными. И вот из-за
этих-то дополнительных движений планетоиды ждёт
различная судьба. Одни отправятся прочь от звезды
по раскручивающейся спиральной траектории (гелио-
центрической). Другим придётся падать на звезду по





















скручивающейся спирали. И, наверное, третьи останутся
на гелиоцентрической орбите погибших планет, дабы
основать пояс астероидов.
Снова подаёт голос Регон. Сообщает: есть случаи,
когда метеориты разгоняются тяготением планетоидов
и обстреливают пространство на траверзе. В чей-то
космолёт уже врезался почти килограммовый камушек,
оставив заметную вмятину на металлическом корпусе.
Если дело и дальше так пойдёт, то шальные метеориты
могут натворить и больше бед. А посему, желательно
всё-таки отойти ото всей этой армады планетоидов
хотя бы на полмиллиона километров…
Без особого восторга навигаторы космолётов… сле-
дуют последнему призыву организатора колонии. Многие
выражают недовольство: мол, Регон и сам не знает,
на какое же всё-таки расстояние можно приблизиться.
(Даёт противоречивые рекомендации.)
Корабль Ярона и Ленаты тоже восстанавливает
дистанцию.
Древнейшие гемцы не прекращают наблюдений.
Такое можно увидеть лишь один раз в жизни! И
далеко не каждому…




В последнее время я живу преимущественно в ко-
лонии на околосолнечной орбите.
Колония – алюминиево-стальной космический мега-
полис – ослепительно сияет в солнечных лучах. Бле-
щет всеми цветами спектра.
В основном это – конструкция из разнокалиберных
цилиндров. Большинство – диаметром свыше трёхсот
метров. Все они имеют в качестве одной из двух
торцевых стен громадный боразоновый иллюминатор,
обращённый к солнеху. Причём, каждый цилиндр окру-





















жён кольцом из токопроводящих обмоток, что позволяет
ему вращаться вокруг оси (подобно ротору в электро-
моторе). Механизм искусственного тяготения.
Странный это город… Хе! Здания воздвигнуты на
внутренних поверхностях цилиндров. Крыши наиболее
высоких строений почти соприкасаются с крышами по-
строек, находящихся напротив. Так же располагаются
деревья, дороги, бассейны, производственные сооруже-
ния и всё остальное.
Колонисты и туристы проводят здесь немало вре-
мени. Отдыхают, работают, занимаются физкультурой,
гуляют с детьми… Но всё же, больше времени тратят
(особенно – туристы) на путешествия по системе Лаэ.
Тем более – теперь, после Столкновения.
Я, находясь в колонии, больше всего люблю гулять
по этим странным цилиндрическим улицам. А ведь и
впрямь, весьма непривычно видеть над головой ту же
«землю», что и под ногами. Посмотришь эдак вверх, и
подумаешь: «Почва-то – вон она. А я, значит, бегаю
по небу кверху тормашками!»… Хотя, для мальчишек –
без разницы: небо или земля. Поднимаясь на крыши
домов, где тяготенье гораздо слабее, они без труда
перепрыгивают с одной крыши на противоположную,
и обратно. Или свободно летают в невесомости близ
оси цилиндра. Взрослые даже сделали специальные
приспособленья, чтобы дети могли подстраховаться и
избежать падения мимо крыши «верхнего» дома. Раз-
биться от такой промашки можно запросто, если учесть
скорость вращения цилиндра (со всеми находящимися
на его внутренней поверхности объектами).
Прохаживаюсь по кольцу. Совершаю нечто вроде
кругосветного путешествия… Действительно: цилиндры
эти выполняют функцию планет, но только – как бы
изнутри… Маленькие цилиндрические планеты, вывер-
нутые наизнанку.
Фантастика!
А ещё интересней – переходить с «планеты» на





















«планету» (из цилиндра в цилиндр). Этим я как бы
доказываю себе множественность миров. Ведь во мно-
гих цилиндрах живут исключительно представители
той или иной цивилизации. Получается, например,
ценранский мир, со своими разумными, животными,
растениями, машинами, постройками… Там я не без
интереса разглядываю инопланетян в наиболее есте-
ственной для них обстановке…
А вообще, в космической колонии всё-таки тесно.
Не особенно развернёшься. Не очень-то разгуляешься.
Воистину, голубая планета гораздо лучше, нежели этот
замкнутый мирок. Пусть он даже совмещает в себе
достоинства аж четырёх цивилизаций… Ладно, ничего
не попишешь. Колонисты уже прожили тут два столетия;
и придётся потерпеть ещё примерно столько же. Покуда
на Тэру не обрушатся планетоиды, а потом – не уля-
гутся страсти-катаклизмы. Ну, и вообще, покуда в си-
стеме Лаэ всё не утихнет…
Н-н-н-н-да… Вот отбушуют стихии, и – на Тэру!..
Впрочем, лично я ещё собираюсь погулять по чужим
голубым планетам: Рело, Ценру, Кифэ. Ну и – смотря
куда ещё занесёт меня судьба…
Временами я просто сижу где-нибудь в укромном
уголке и глазею по сторонам…Всё освещается солне-
хом сбоку: дома, деревья, физкультурно-игровые кон-
струкции, разумные существа, машины, всякие мелкие
предметы… В этом боковом освещеньи что-то есть.
Некое настроение… Светило весь день торчит в супер-
иллюминаторе, как бы над горизонтом. Получается, что
весь здешний день – утро!.. Или вечер… В общем,
утровечер какой-то… Ну, а день, собственно говоря,
в колонии отсутствует… Зато бывает ночь, самая
что ни на есть настоящая. Весь город (вся система
цилиндров) ежесуточно к концу «дня» поворачивается
в пространстве на определённый угол; и светило исче-
зает из иллюминатора. Причём, поворачиваться город
может в любом направлении. Таким образом, едва





















солнех скрылся из виду, -- перед глазами наблюдате-
лей появляются звёзды. Всякий раз новые. Созвездия
любого неба: северного, южного или какого там ещё…
Только жаль, что изнутри цилиндров нельзя видеть
звёзды мерцающими, как сквозь атмосферу.
Итак, в космическом городе-колонии, сверкающем
на солнехе обилием металлических корпусов и моно-
кристаллических боразоновых иллюминаторов, бывают
два времени суток: утровечер и ночь…


На Тэру наведываются многие. Вот и я сюда час-
тенько залетаю. Как-никак, хочется иногда простора,
свободы передвижения, естественного атмосферного
воздуха… И вообще! Одни только природные красоты
на голубой планете чего стоят!.. И неизвестно, сохра-
нится ли всё это после встречи Тэры с планетоидами…
Да… Покамест Тэра – это почти идиллия. Тишь
да гладь. Ну, если не считать бурных сцен из жизни
динозавров…
По ночам, когда многие динозавры выходят из сво-
их убежищ, чтобы поесть растительности или закусить
друг другом, я тоже ненадолго выбегаю из-под навеса
(на территории бывшей тэрской колонии). Я выбегаю
полюбоваться падающими «звёздами»… Да, они уже
появились в ночном небе Тэры, эти первые отголоски
разразившихся неподалёку космических катастроф. На
Геме в своё время мне редко удавалось увидеть мете-
ор. А что касается Тэры, то здесь их нынче чересчур
много. И дело пахнет тем, что один из камушков
запросто может тюкнуть по макушке, ежели «зевать
на аэролёт». Посему, я взираю на метеоры уже не
столько с восхищением, сколько – с опаской… Впро-
чем, это не делает их менее красивыми!.. Вот именно:
удовольствие красивое, но небезопасное. Короче, я
выбегаю из-под навеса быстро-быстро; и, постоявши
пару минут под звёздно-метеорным небом, быстренько





















возвращаюсь в безопасное место… Отсюда, из-под на-
веса, видны долетающие до земли крупные метеориты.
Они, как правило, падают шумно. На лету оглушительно
свистят и шипят, разбрасывают искры. О почву ударя-
ются с глухим стуком… Часто поджигают лес… Кибер-
пожарные – специальные летательные аппараты –
тушат лес с воздуха.
Вообще-то, метеориты имеют свойство появляться
целыми роями. Метеоритные дожди… Так вот. Умело
выбирая время между ними, вполне можно гулять под
звёздно-метеорным небом в относительной безопасно-
сти. Но, опять же, недолго… Риск всё равно есть.
Н-да… Через пару столетий с небес на Тэру по-
сыплются и штуковины покрупнее: планетоиды!..
Сидя ночью под навесом какого-нибудь строения,
я прислушиваюсь к завываниям динозавров, ошалело
бегающих под заставшим их врасплох метеоритным
дождём… При этом о чём-нибудь думаю, мечтаю или
предаюсь воспоминаниям. Больше всего душа трепе-
щет, когда мечтаю о вечной жизни.
А ведь и впрямь: неплохо было бы сделать че-
ловеческий организм таким же вечным, как протоны,
гравитоны и фотоны. На худой конец, сделать вечным
человеческий мозг.
Но… зачастую столь сложные системы чрезвычай-
но нестабильны… Могут быть стабильными, но тогда
абсолютно не смогут функционировать (в анабиозе).
Возникает ужасная дилемма: либо – вечный сон, ли-
бо – короткая жизнь и неминуемая смерть… Можно
разделить жизнь на отрезки, и между ними подолгу
находиться в анабиозе… Но, как долго в анабиозах
ни валяйся, -- биологическую жизнь не продлишь…
Можно только сократить. Ведь длительные анабиозы
плохо отражаются на здоровье. Я уже сейчас чувствую,
что до двухсот вряд ли дотяну.
Н-да… Мне – уже три четверти века.
























Регон (организатор колонии) входит в мою каюту
(на гемском космолёте)… Я сижу перед зеркалом. По-
правляю свою внешность, которая, откровенно говоря,
несколько потрепалась за три четверти века.
-- Ну красивая, красивая! – вроде как успокаивает
он. – Всё великолепно!
-- Да уж, тебе-то хорошо шутить!.. Ты, вон, совсем
молодой. На девять миллионов лет моложе меня. А я –
древнейшая развалина.
-- Лен, ты преувеличиваешь, правда! – издевается
он. Наверняка издевается, ух-х-х!
-- Ладно, с чем пожаловал?
-- Погоди, я ещё вот что хочу сказать. В наше
время есть немало способов обновить тело. Давай, мы
заменим тебе всё, кроме головного мозга.
-- А на кого я тогда буду похожа?.. Сама не своя!
-- Ну и что? Подумаешь – чужое лицо! Со своим
лицом походила – теперь с чужим погуляй. Хе! Кстати,
если хочешь, то и рост тебе сделаем другой. Напри-
мер, как у кивских девушек. Хе!
-- Нет, вот этого – не надо. Мне трёхметровый
рост не подойдёт. А лысую голову (с огромным носом
и красноватыми глазками и непонятными ушами) лучше
прилепи себе. Ясно?
-- Гм!.. – Он еле сдерживает смех. – Какая ты
привередливая! Гм!
-- Да и фигуры нынешних гемок мне как-то не дюже
очень…
-- Ну, всё-таки, будешь молодая. Проживёшь ещё
несколько столетий. Разве плохо?
-- Ну, а ощущать я что-нибудь смогу?.. А?
-- Пальчиками, что ли? Или чем тебе там ещё хо-
чется ощущать?
-- Всем. И пальчиками, и этим тоже. Смогу?





















-- Ну, о чём разговор! Правда, качество ощущений
немножко…
-- Вот-вот, качество, -- перебиваю я. – Слушай,
Регон! Я здесь – уже больше полутора лет… У меня
было время поговорить со специалистами. И я пришла
к выводу: лучше не гоняться за количеством лет, за
продолжительностью жизни. Если вы даже дадите мне
новую юность, то она останется в сущности чисто
внешней… И к тому же, парень, я сомневаюсь в
этичности подобных трансплантаций. Засовывать мозги
старух в несчастные черепа молодых покойниц…
-- Ну, я ж не говорю, что такие операции – в
порядке вещей. Это единичные случаи. Крайне редко
попадаются пригодные для этого доноры-покойники…
А что касается этичности, то… Сама посуди: разве
этично уничтожать живую плоть, которую можно было
бы спасти?.. Ну, мы ж ведь не собираемся хватать
живых-здоровых доноров на улицах, или специально их
выращивать. В ОАР никто этого не делает. Это стало
бы концом ОАР.
-- Несомненно, -- подтверждаю я.
-- Ну вот… Гм, гм… А впрочем, если хочешь –
прилепим тебе синтетическое тело. Какое угодно, на
твой вкус. Хоть…
-- Нет. Обойдусь пока без синтетического.
-- А ты не спеши с ответом. Подумай хорошенько.
Ведь тогда проживёшь аж целое тысячелетие. Правда,
чувственность от этого проиграет ещё больше.
-- Вот-вот, ещё больше…
-- И всё же, поразмысли на досуге.
-- Ладно, я подумаю. Но – не сейчас, а лет через
…дцать…
-- Само собой. Куда торопиться? Вот когда почув-
ствуешь, что конец близок, и – пожалуйста. Дадим
тебе возможность мыслить и чувствовать ещё почти
тысячелетие. Разве что, без особенных ощущений. Но
уж тут – как ни крути.





















-- Да, приятель. Тогда уже выбирать не придётся.
-- Кстати, и Ярона твоего омолодим. Воссоздадим,
так сказать, в наилучшем виде… А знаешь ли, что
случилось на Геме три миллиона лет тому назад?.. Хе!
Один старик-бульдозерист попросил вживить его мозги
в бульдозер!.. Представляешь?.. Человек-бульдозер!..
Ради любимой работы стал похожим на кибер-машину.
-- Не-е-ет... Я бы на такое не пошла… По-моему,
человекоподобное тело удобней… Ладно! Ты с чем
пожаловал-то?.. А?
-- Я-то?.. Да вот, хотел предложить вам с Яроном
прогуляться… Ты о прибытии очередного ценранского
звездолёта знаешь?
-- Да. А он сейчас где? В колонии?
-- Нет, покамест крутится в районе планетоидов.
-- Ясно… Ну и?
-- Ну вот. Ценране доставили с собой информацию
об одной из свежеоткрытых голубых планет. Найдены
следы ещё одной цивилизации, сгоревшей в термоядер-
ном аду… Пожар произошёл 165 миллионов лет тому
назад. Так что, тамошняя природа давно очистилась
от радиации. Уже появились новые пресмыкающиеся.
-- Ясно… Да, я сегодня же поговорю об этом со
своим парнем. Мы полетим с тобой.
-- Отлично!.. А я пока ухожу. Надо посидеть на
видеотелефоне. Побеседовать кое-о-чём с релитами,
находящимися на орбитальной базе.
Проводив его взглядом, я ещё некоторое время
смотрюсь в зеркало.
Н-да… Старею… Старею…
Да, тяжёлый случай…
Нет, не хочу сейчас грустить! Надо чем-то раз-
веселиться.
Поднимаюсь… Подхожу к застеклённому стеллажу.
Так… Ищу глазами что-нибудь интересненькое.
Вот! Послушаю-ка запись одного из древнейших
сновидений Ярона, описанных им когда-то в личном





















дневнике… Хе! Сей сон столь же смешной, сколь и…
сумбурно-бессмысленный. Посмеюсь от души.


Я, Марис, Генак, Вовен, Сашок и Кивен гуляли по
городу. Увидели в окне на первом этаже (прямо возле
тротуара) красивую голую женщину. Я ненавязчиво по-
стучал в окно 39 раз. Голая женщина в ужасе исчезла.
Из форточки донёсся недовольный старческий голос:
«Вы что? Совсем офонарели? Ну и молодёжь пошла!
Сеанс голографии не дают спокойно посмотреть. Ух!
Испугали бедную голограмму. А мне – теперь искать:
на какую кассету (из тех триллионов, что на полке
стоят) она перемагнитилась?» -- «А чего тут искать,
отец!? – устранив оконное стекло обломком белого
кирпича, добродушно крикнул внутрь комнаты Кивен. –
Она наложилась на все записи сразу, и теперь будет
постоянно преследовать тебя в подсознании.» В ответ
на его реплику… из комнаты вылез лазерный луч и
принялся разыскивать нас на улице. «Эй, батя! – вос-
кликнул Кивен из-за угла соседнего дома, куда мы все
уже спрятались. – Разве ты не знаешь, что бытовую
лазерную видеотехнику использовать в военных целях
запрещено!?»… Затем мы начали гулять по газону,
ища приключений. Вовен нагнулся, чтобы застегнуть
ботинок. К нему сзади подкрался Марис и отвесил
хорошего пинка… «Ты, подтишочник!» -- рассердился
Вовен. Зацепил Мариса ногой и повалил на землю.
Они стали возиться в траве… Я был в доску пьяный.
Меня одолевали навязчивые идеи и галлюцинации. При
виде этой возни в траве мне представились эдакие
продолговатые пылесосы с закорюченными хвостами и
круглыми присосками вместо ртов. Потом всё стало на
свои места. В траве возились Марис и Вовен, пытаясь
символически лишить друг друга органов воспроизвод-
ства. Это удалось Марису. Вовен взвыл. И принялся
Мариса щекотать. Ой! Ай! Ух! Ох! Нервные окончания





















свитера и то дыбом встали; а хозяину – хоть бы
юхроб с бервикесами!.. Потеряв всякое терпение, Во-
вен погнался за Сашоком, чтобы отыграться на нём.
Кивен и Сашок плечом к плечу приняли стойку раздолбэ.
Вовен быстренько присоединился к ним… Мимо шёл
начальник отдела по борьбе с техникой безопасности.
«Эй, почему вы гуляете по газону рядом с проезжей
частью!? – закричал он на нас. – По газону гулять
нельзя! Гуляйте по проезжей части!» Мы перебрались
на дорогу. Начали (от нечего делать) ловить машины.
Но машины повернули назад и стали объезжать нас
по соседним улицам… Возле наших ног из канализа-
ционного люка вдруг вылезла огромная многоножка на
длинных ногах. И побежала в кусты. Марис свалился
в непродолжительный обморок. А меня вырвало. Ну, а
поскольку я был пьяный, винные пары заспиртовали
многоножку в доску. Она стала на всех кидаться. При
этом разделилась на шесть частей, чтобы можно было
кидаться на всех одновременно. У каждой из этих
«колбасок» оказалось по шесть ног. Нет, у шестой
было восемь. Вот она-то за мной и погналась. Но…
догнать не смогла. На соседней улице я отдышался,
нагнулся, сорвал тактус в форме пистолета, очистил
от кожуры и иголок. Положил на солнышко подсохнуть.
Потом проверил патроны. 39 штук. Взял пистолет и
пошёл выручать товарищей… Марис сидел на транс-
форматорной будке. Вокруг бегала «колбаска» на шести
ногах. Увидев меня, Марис обрадовался и стал показы-
вать на меня пальцем. «Колбаска» побежала прямиком
ко мне. Я выстрелил. Попал в пузо. Заряд освежителя
воздуха взорвался у неё внутри. Благовонные молекулы
обволокли её, и через минуту съели, оставив лишь
лапки, которые ещё долго прыгали на одном месте.
Марис слез и принялся меня благодарить. Но в этот
момент моя восьмилапая «колбаска» подбежала к нему
сзади и начала карабкаться вверх. Поняв, в чём дело,
он взревел паровозом и рванул с места. Скрылся за





















горизонтом… Через некоторое время я увидел его под-
бегающим с противоположной стороны. «Стряхни! –
попросил он. – Вот ведь – новости! Пробежал через
всю Экваториальную Империю и ЮЭС, обогнул планету
с юга (видишь, челюсть ледникового пенгима к штанине
прицепилась), через северный полюс вернулся из круго-
светного путешествия снова сюда; а эта бяка всё сидит
на плече и заглядывает мне в глаза!»… Хе!.. Недолго
думая, я стряхнул её на землю и пристрелил. Освежа-
ющие молекулы опять сделали своё дело (съели её);
и лапки запрыгали на одном месте… Потом мы увидели
Генака. Он стрелял в пролетающих мимо птиц гипноти-
ческими взглядами, и запоминал то место, куда с неба
падала очередная палка птичьей колбасы. «Ого! – вос-
кликнул я. – Ген! А ведь ты – круче сказочного Урха!
Тот метал в птиц маленькие молнии и ловил на свой
щит готовое жаркое; а ты – взглядами стреляешь!»
Тут вдруг к нам подошли Вовен, Сашок и Кивен со
своими «колбасками», которые были на поводках и в
намордниках. Ихние «колбаски», чувствуя своё родство,
ластились друг к другу, и даже пытались состыковаться.
Но это продолжалось недолго. Откуда ни возьмись,
появилась «колбаска» Генака. Она была всё ещё ди-
кой. Набросилась на трёх ручных «колбасок» и по
очереди их загрызла. Кивен, Сашок и Вовен с криком
бросились на неё и столкнулись лбами. У каждого на
лбу тут же образовалось по две шишки. Шесть рук
стали потирать шесть шишек. «Шишки тереть нель-
зя, -- сказал Марис, -- их надо либо вдавить обратно,
либо…» Он не договорил. Мимо нас пробежала злая
Генакова «колбаска». Я стал в неё стрелять, но всё
время промахивался. В конце концов, она скрылась в
канализационном люке. Тьфу! Я выстрелил несколько
раз в люк. Затем мы накрыли его чугунной крышкой.
И продолжили искать на свою голову приключения…
Неожиданно чугунная крышка выстрелилась вверх!! Ух!!
(Улетела в баню.) Снизу вырывался бешеный фонтан





















каких-то газов. Мы принюхались. Это был освежитель
воздуха. Под его напором из канализации начали вы-
носиться насекомые-мутанты с ужасными мордами. Они
посыпались на наши головы. Мы быстренько убежали
в другой конец города… Здесь мы снова встретили
начальника отдела по борьбе с техникой безопасности.
«Эй, чего вы оттуда убежали?» -- спросил он. «Там –
насекомые-мутанты!» -- ответил Кивен. «А откуда же
они взялись?» -- «Из канализации!» -- «А почему?» --
«Да мы, товарищ начальник, загнали туда шестиногую
«посю» и несколько раз выстрелили освежающими
зарядами!» -- «Ага! Значит, вы сами всё это учинили.
Давайте, возвращайтесь туда!» -- «Не пойдём!»… Он
стал нас прогонять; а мы от него припустились бежать.
Он – за нами… Мы стали так бегать трусцой по всему
городу: шесть человек, позади которых – на некотором
отдалении – седьмой. Ненавязчивое преследование.
Так мы и бегали всё оставшееся время…




Ярон и Лената медленно продвигаются по гребню
кратера.
Под ногами – множество метеоритов всех разме-
ров. Камни перемешаны с песком и пылью. Поминутно
оступаясь или спотыкаясь, космонавты бредут по этой
безжизненной почве. Если б не камни, то идти было
бы очень легко. Сила гравитации планетоида в четыре
с лишним раза уступает гемской.
Долго ковылять по этим россыпям метеоритов им не
пришлось. Уже через триста метров дорогу преградила
глубокая расселина. Склоны её слишком круты, чтобы
спускаться. Друзья останавливаются в нерешительно-
сти. Озираются кругом.
Кратер велик. Насчитывает около ста пятидесяти





















километров в диаметре. Кометному никак не уступает.
Вот только жаль, что он (как и вся поверхность пла-
нетоида, кроме кольцевых гребней кратеров) заполнен
замёрзшей океанической водой с погибших планет.
Не будь этих льдов, можно было б непосредственно
изучать множество интереснейших «цирков» и прочих
объектов… Прежде всего, впечатляют ударно-волновые
кратеры, возникшие при падениях особо грандиозных
каменных гор на ещё не затвердевшую силикатную кору
планетоида. Это – как если бы в жидкую глину с раз-
маху бросили увесистый камешек. Образовались бы
две концентрические волны. Так вот. В здешних мас-
штабах это – чудовищно протяжённые кольцевые вол-
ны-горы, которые целиком можно рассмотреть лишь из
космоса, с большой высоты.
Хотя космонавты четырёх цивилизаций видели соб-
ственными глазами само Столкновение и его первые
последствия, всё же трудновато себе вообразить силу
и масштабы бушевавшей тут стихии… Так или иначе,
всё было снято стереоскопическими телекамерами и
записано на современное видео. Как оказалось (к ве-
личайшему удовольствию Ленаты и Ярона), колонисты
держали в непосредственной близости от Великого
Столкновения тысячи телевизионных зондов. Эти юркие
космические аппараты были предусмотрительно защи-
щены от метеоритов прочными оболочками, сводящими
на нет даже гибельные для кораблей удары. Объективы
телекамер, словно хитрые сыщики, выглядывали из
узких щелей. И лишь немногим метеоритам удавалось
их достать… Оно конечно, большинство телезондов
всё равно погибло. Некоторые не смогли разглядеть
ничего путного сквозь газово-пылевые облака, заполо-
нившие место катастрофы. Но всё же, представители
четырёх цивилизаций записали огромное количество
видеофайлов. Пожалуй, если бы одному человеку при-
шлось просмотреть все эти уникальные фильмы, то
ему не хватило бы всей жизни. Разве что, постараться





















выбрать самое интересное? Сейчас специалисты как
раз и занимаются таким отбором.
Ярон и Лената поглядывают то на кольцевой гре-
бень вокруг стопятидесятикилометрового кратера, то –
на ровное поле самого кратера (заполненного замёрз-
шей океанической водой), то – на ровное поле снаружи
(замёрзший сферический океан, из которого, по сути,
и торчат все эти кольцевые горы).
Не менее захватывающее зрелище можно видеть
в небесах, на востоке и на западе. Там открывается
взору целый ряд планетоидов!
Сегмент ближайшего планетоида выглядывает из-за
восточного горизонта. Расстояние – триста тысяч ки-
лометров… Над ним (немного наискосок) торчит сле-
дующий планетоид (терминатором – книзу, с небольшим
наклоном). Этот полукруг – вдвое меньше, ведь он
удалён уже на шестьсот тысяч километров… Дальше –
полукружок ещё меньше… И так – целый ряд их.
Полукруги, «звёзды» и «звёздочки». Исполинская дуга
из шаров, охватывающая звезду Лаэ по гелиоцентри-
ческой орбите.
В противоположной стороне – на западе – про-
должение сией грандиознейшей дуги…
В целом всё это протянулось на 400 миллионов
километров.
Дальше и «выше» восточного конца вереницы пла-
нетоидов, в умопомрачительной глубине пространства,
видно туманное облако. Это светлое пятно отнюдь не
сплошное. Оно составлено десятками тысяч космиче-
ских тел, в основном – небольших… Со временем
сие скопление растянется по орбите погибших планет.
И, замкнувшись в кольцо, превратится в великолепный
пояс астероидов.
Внезапно послышался сигнал опасности. Местный
кибер-диспетчер объявляет монотонным голосом:
-- Туристам и колонистам, находящимся на 194-ом
планетоиде, внимание! В квадрате 31-67 – метеоритная





















метеоритная опасность! Поперечник объекта превыша-
ет 30 метров. Время падения – через две минуты
после условного сигнала.
Отрывисто пропиликал условный сигнал.
-- Хорошо, что это – не в нашем квадрате, -- го-
ворит Лената. – А то слишком уж далеко от корабля
мы ушли. За две минуты вернуться не успели бы.
-- Да, любовь моя! Что-то мы с тобой замечтались.
Ну-ка, живо – обратно!.. Давай. Я – следом.
Они быстро (но не торопясь) начинают двигаться
в обратном направлении. Шагают летящей походкой.
Приминают ботинками скафандров пыль. Иногда спо-
тыкаются о камни.
Два или три раза они отчётливо ощутили сотрясения
почвы под ногами… При желании можно заметить во
многих местах этой безжизненной пустыни облачка из
пыли и водяного пара. Это врезаются в землю метео-
риты величиной до нескольких сантиметров… А в двух
местах – большие пылевые облака. Очевидно, как раз
туда упали крупные булыжники, от которых только что
тряслась почва под ногами старых друзей.
-- Ярон, Лената! – слышится в наушниках шлемо-
фонов женский голос. – Вам лучше покинуть западное
полушарие нашего планетоида. Начинается сильный
метеоритный дождь. Возвращайтесь на станцию или
улетайте. Как поняли? Эй!
-- Хорошо, Аквеси! – отвечает Лената. – Мы уже
идём обратно к космолёту… Скажи: как дела на стан-
ции? За минувшие сутки ничего не случилось?.. И не
прилетела ли к вам Акфети?
-- На станции всё в порядке… А Акфети – это
релитская наблюдательница со 192-го? Ля!.. Мне стало
известно, что она по уши втюрилась в одного релитского
туриста. Теперь её оттуда не скоро вытащишь.
-- Да, пожалуй… Ну ладно, Аквеси, не стану тебя
задерживать. Пока!
-- Всего доброго! Удачи вам!





















Вот, наконец, космолёт выглядывает из-за скалы.
Путешественники приближаются к нему вплотную…
По лестнице поднимаются в шлюзовую камеру…
Затем – в скафандровом отсеке – освобождаются
от скафандров…
Вот – навигационная кабина… Перед пультами –
пара кресел. Лената и Ярон не спеша устраиваются
в них. Автоматически пристёгиваются.
-- Бортовой кибер, доложи о готовности корабля к
полёту! – приказывает старушка.
-- Всё нормалёк.
-- Отлично. Поехали!
-- Есть! Даю старт.
-- Дюже резво не гони, -- замечает старик. – Мы
хотим подробно изучить поверхности планетоидов, со
193-го по 180-ый.
-- Ясно. Четырнадцать. Рекомендую скорость пере-
лётов между планетоидами порядка ста километров в
секунду. Тогда уложимся в три дня.
-- Три дня? – переспрашивает Лената с улыбкой…
И – с оттенком иронии: -- Яр, ты – как? Не соску-
чишься ли со мной за это время?
-- Девк, с тобой не соскучишься!.. Хе-хе!.. Разве
мы с тобой вдвоём когда-нибудь скучали?
-- Впрочем, я бы предложила вот что. Можно взять
с собой Акфети и её парня.
-- Что ж, неплохая идея… До 192-го прогуляемся
вдвоём, а после – с релитами. Кстати, можно будет
за ними понаблюдать. Кажется, релитская молодёжь
не так апатична, как старшие…




Быстренько облачившись в скафандр, я через шлюз
выхожу в открытый космос. Мой напарник-ценранин на

Сергей Граев

всякий случай остаётся внутри корабля.
Вот он, боковой вибродвигатель. Освещаю фонарём.
Ага… Неисправность довольно-таки серьёзна. Тре-
буется хоть и недолгий, но стационарный ремонт (при
нормальном атмосферном давлении снаружи).
Ай, чёрт побери! Больно! Похоже, меня зацепил
метеорит. А ещё через несколько секунд по корпусу
космолёта дробью стрельнули ещё несколько камеш-
ков, мгновенно превратившиеся в пыль.
Да! Тут довольно-таки опасно.
Оглядываюсь на Юпит-2. Белёсый серп Стехтрака-2
(его спутника, крупнейшего в системе Лаэ) – в полумил-
лионе километров отсюда…
-- Ну как, Яр? – спрашивает Канс по радио. –
Серьёзная авария?
-- Вообще-то, да… Похоже, придётся завернуть на
Стехтрак-2.
-- Стационарный ремонт?
-- Точно.
-- Надолго?
-- Э-э-э… М-м-м… Часов на пять.
-- Понятно… И на дорогу – около часа… Что ж,
Яр! Возвращайся внутрь. Надо торопиться.
Взглянув ещё раз на повреждённый движок, плыву
к шлюзовой камере… Вплываю. Ай!!.. Метеорит, гад,
напоследок ударил меня по заднице!.. Подгоняет!..


Мы совершили посадку на космодроме туристской
базы. Ценранин пошёл подыскивать место для нашего
корабля в герметичном ремонтном ангаре… А я пока
любуюсь местным пейзажем.
Раннее утро. Из-за туманного горизонта медленно
выползает крохотное солнышко, совершенно красное…
Небо – светло-розовое. Ни единого облачка… Под
небесным куполом от горизонта до горизонта простира-
ется розовато-желтовато-белая ледяная равнина. Кое-





















где заметны следы падения крупных метеоритов.
Это, конечно, хорошо, что атмосферное давленье
тут близко к гемскому. Но вот порадовать заглянувших
сюда космических странников свежим глотком кислоро-
да, увы, Стехтрак-2 не может. Здешний воздух почти
целиком состоит из азота. Да и температура – полторы
сотни градусов мороза… И всё-таки, жаль, если в резуль-
тате встречи с планетоидами Стехтрак-2 погибнет…
Колупаю ботинком скафандра толстый слой замёрз-
шей углекислоты (на твёрдом покрытии космодрома)…
При посадке наш корабль полностью растопил «сухой
лёд» на площади в несколько соток. А лёгкий азотный
ветерок тут же поволок в сторону образовавшееся
облако углекислого газа. Низко стелясь по «сухому
льду», оно уползло на юг… Да, на юг. Ведь если
я смотрю на восток (где сейчас восходит маленький
красный солнех), то слева от меня – север (где рас-
положены постройки турбазы), а справа – юг…
А вот и Канс возвращается. Энергично шагает в
своём ценранском скафандре по «сухому льду», слегка
спотыкаясь о выступающие наросты. (Сила тяжести на
Стехтраке-2 -- в два раза слабее гемской.) Спрыгивает
ко мне, на обнажённую твердь космодрома.
-- Всё в порядке. Я договорился. Там есть место
для большого грузового космолёта… Нас впустят. Но
до вечера надо успеть отремонтироваться. Прилетит
грузовик.
-- Отлично! – замечаю я. И направляюсь вслед за
напарником в шлюзовую камеру.
-- Бу-бу-у-у-у-ух-х-х!!! – О, Вселенная!! Что это так
громыхнуло!!? Наш корабль аж весь затрясся!
В испуге выскакиваем обратно, на твёрдое покрытие
космодрома.
Ещё, что ль, какая-то нештатная ситуация?
С турбазой, вроде, всё в порядке! Не вижу ничего
подозрительного. Ни огня, ни дыма, ни разрушений…
Мирно светятся во всех постройках выпуклые прямоуго-





















льные иллюминаторы. Но откуда-то доносится нараста-
ющий с каждой секундой ровный высокочастотный шум.
Канс трогает меня за плечо и указывает в небо.
А-а-а!.. Всё, ничего страшного… Попросту ещё один
космолёт идёт на посадку. Перешёл звуковой барьер.
Э, да ведь он – не один!.. Немного в стороне
от его ослепительной радужной «звезды»… медленно
ползёт и разгорается ещё одна «звезда»… И ещё, и
ещё… Сколько же их!?..
-- Кифские туристы, -- констатирует мой друг.
-- Надеюсь, -- замечаю я, -- что им не понадобит-
ся в ремонтном…
Мои слова прервал ещё один ужасающий взрыв:
-- Бу-бу-у-у-у-ух-х-х!!!
-- Если они будут так низко переходить звуковой
барьер, -- говорю я, -- то организатор турбазы…
-- Бу-бу-у-у-у-ух-х-х!!!
-- Организатор турбазы…
-- Бу-бу-у-у-у-ух-х-х!!!
-- Орга…
-- Бу-бу-у-у-у-ух-х-х!!!
-- Тьфу, заколебали!
-- Бу-бу-у-у-у-ух-х-х!!!
О, Вселенная!.. Меня от этой канонады уже всего
растормошило. Если б не шлемофон скафандра, то я
бы оглох.
Взрывы перестают греметь, когда первый кифский
космолёт уже приземляется. Гигантское облако угле-
кислого газа, низко стелясь, ползёт на юг.
Ещё через минуту оттуда выбираются несколько
кифцев в скафандрах… Потоптавшись и поглазев на
нас с расстояния в двести метров, эти трёхметровые
великаны не спеша направляются по «сухому льду»
к постройкам турбазы… Из корабля выпрыгивают ещё
несколько туристов. Принимаются бегать друг за другом
и кидаться кусочками замёрзшей углекислоты.
-- Я запрошу их на аварийной радиоволне, -- по-





















даёт голос мой напарник.
-- Зачем?
-- Надо узнать: не требуется ли какому-то из их
кораблей особо срочный ремонт в ангаре?
-- А, конечно. Я и сам об этом давеча подумал.
В наушниках шлемофона раздаётся тревожный сиг-
нал. Его слышат навигаторы, спасатели и ремонтники,
находящиеся на Стехтраке-2 и в его окрестностях.
-- Внимание! Вызываю кивских навигаторов, совер-
шающих сейчас посадку на Стехтрак!
-- Навигаторы туристских кораблей – на связи!..
-- Наш космолёт, приземлившийся незадолго до вас,
нуждается в стационарном ремонте. А в герметичном
ангаре – только одно свободное место. Не требуется
ли особо срочный ремонт кому-либо из вас?
-- Нет! У нас – полный порядок!
-- И у нас – тоже!
-- Ха-ха-ха-ха! Разве что, глупую голову кой-кому
из наших подремонтировать! Ха-ха!
-- Нет, нет! Не требуется!
-- Ремонтируйтесь спокойно!
-- Ясно! – подытоживает Канс. – Конец аварийной
связи!
Обращаясь ко мне (уже на обычной рабочей радио-
волне), он зовёт:
-- Идём в шлюз, Яр! Надо торопиться.
Оторвав взгляд от посадки второго космолёта киф-
цев, иду на зов друга… Предстоит серьёзная работа…


Мы уже почти закончили ремонт. Кансу осталось
одному работы примерно на час.
Я гуляю по гигантскому ремонтному ангару. Любу-
юсь разными космолётами… И глазею через выпуклые
прямоугольные иллюминаторы на окружающую террито-
рию… Красиво!
Н-н-да… Надеюсь, что Стехтрак-2 не погибнет при





















прохождении планетоидов мимо Юпита-2!.. Надеюсь…
Перед отлётом ещё почитаю свой личный дневник.
Не расстаюсь с ним никогда, куда бы я ни полетел…
Для меня эта вещь самая ценная…


13.08.3982, 10.00.
Странно. Очень странно… Что происходит? Уже
два промежутка времени между очередными записями
в моём личном дневнике близки к полугодовым. Между
прошлой и позапрошлой записями – вообще: ровно
полгода без одного дня. А ведь я совсем не рассчиты-
вал. Просто какая-то случайность. И я не обратил бы
на это никакого вниманья, если б не другое. Дело в
том, что с середины 3978-го года отмечаю свой рост
на ребре двери в свою комнату. Так вот, между тремя
последними отметками – тоже полугодовые промежутки.
Вероятно, это некая подсознательная закономерность.
М-да. За полгода было многое. Как всегда… Ну
что ж, начну выкладывать всё по порядку.
Новый год встретил нормально. Это был первый в
моей жизни новогодний праздник, который я отмечал
в одиночку. Мамка и дядя Толек гостили у родных, в
областном центре. Я приготовил себе торт с кремом
и чай. Ну, и прочая еда… Провёл новогоднюю ночь с
ёлой. И, разумеется, с восьмицикличным переключате-
лем электрических гирлянд. Не зря же его мастерил!
Поэтому и не поехал к родне в гости… Ночью смотрел
телевизор. «Синий фонарик». После – эстрадная про-
грамма… Какой я дурак! Надо было её полностью на
магнитофон записать. Потом можно было бы стереть,
если что не нужно. А я записал лишь две композиции.
А то, что мне особенно понравилось, записал даже не
полностью. Проклятье! А впоследствии нечаянно стёр
ещё почти половину, вместе с песней Задушевного
«Скоквы привередливые». Палки-моталки! Какой же я
болван! Дурак!.. М-да… А впрочем, уж какой-никакой,





















но это – всё же я! Ярон! К себе надо хоть какое-то
уважение иметь. И быть уверенным в себе. Тогда всего
достигнешь, для чего мне этих качеств не хватает…
Ну вот. Опять отступил от темы. Мне бы писать что-
нибудь из одних лишь отступлений… Хотя, если по-
думать, то можно прийти к выводу: отступления эти
нужны, поскольку в них раскрывается не ход событий,
а характер, что не менее важно. Ну ладно, поговорим
о деле. Во время «Синего фонарика» я ходил глянуть:
куда это идут люди? Много людей. Смотрю из окон:
все куда-то идут. И со стороны двора, и со стороны
улицы… Я вышел, поглядел. Оказалось, идут к ёле.
Собралось там несколько сот или тысяч, с дудками.
Весело. Потом кто-то поджёг большой термит. Зелёное
пламя. Светло, почти как днём. Я ещё минут пять сто-
ял, ждал, когда потухнет термит. Затем пошёл домой.
Было холодно… Немного погодя – завёл маг. Прямо
в форточку поставил колонку и крутил на теплобусную
остановку «Ультрафиолет»… Потом ничего особенного
больше не произошло. На этом я кончаю о Новом годе.
В прошлом году начал писать рассказ «Машина не-
видимости». Вроде как писателем заделался.
Недавно скончался двоюродный дед. Последние
несколько дней жизни лежал дома, маялся. И помер.
Похоронили. Я не ездил. Не люблю похорон. Слишком
мрачно. Вся жизнь от этого кажется мрачной. А у меня
ведь ещё вся жизнь впереди… Я умру в пятом тысяче-
летии. Пусть моё тело отправят ракетой на Солнех.
Ну ладно, поехали дальше. Ещё я занимался фо-
тографией. Продолжал создавать наглядную память о
прошлом. Снимал всё такое. Довольно много наснимал.
Кроме того, занимался радиотехникой. Цветомузыку на
тиристорах сделал. Получилось не очень. Высокие и
средние частоты есть, а низких нет совсем… Хорошо
бы сделать цветомузыку на мощных транзисторах… Де-
тали чаще беру у отца. Реже – покупаю или нахожу в
собственном хранилище. Впрочем, последнее – не так





















уж редко… Хотел недавно смонтировать по одной схеме
усилитель. Собрал все детали. Осталось только лишь
трансформаторы соорудить; но на этом дело заглохло.
Я и цветомузыку всё никак не могу по-человечески
доделать только потому, что нет экрана из матового
стекла. Но ничего. Достану экран, сделаю низкие час-
тоты; и всё будет нечтяк.
Отец мой переехал со своими на новую квартиру.
Дали им двухкомнатную такую. Обжились ничего. Там
квартал молодой, много девок. Жаль, что я с ними
не живу.
Так… Та-а-ак… Что значит – «так»? Это значит,
что я думаю. Сосредоточиваюсь на том, про что ещё
не написал.
Та-а-ак… Само собой разумеется, на протяжении
всего этого времени я ещё и учился в школе. Оценки
удовлетворительные. Экзамены за восьмой класс сдал
нормально.




Этот двухместный релитский корабль прекрасен!..
Просто класс.
Мы с Акфети сидим в удобных навигаторских кре-
слах с пультами управления. Кресло и пульт – как
одно целое… Вокруг нас – прозрачный «фонарь» ка-
бины: эллиптический параболоид из монокристалла
боразона… Словно в открытом космосе! Впереди –
звёзды, по бокам – звёзды, наверху – звёзды, внизу
(по сторонам от креслопультов и между ними) – тоже
звёзды. Кругом всё открыто; и мы словно парим на
креслопультах непосредственно в бездне мирового
пространства.
Вибродвижение позволяет нам стартовать и ма-
неврировать без перегрузок. При этом креслопульты





















поворачиваются в пространстве, хоть на 180 градусов…
Так что, в любом случае тяжесть прижимает нас к
амортизаторам… Когда тормозим (совершая посадку на
космическое тело и пр.), -- мы лежим в креслах и
смотрим на экраны, где хорошо видно: куда мы са-
димся… Экраны современных мониторов – получше
любых иллюминаторов. Можно было бы вообще об-
ходиться одними лишь мониторами.
Сейчас космолёт ведёт Акфети… Лихо закладывает
крутой вираж. Креслопульты поворачиваются в нужном
направлении. Плавно покачиваемся на амортизаторах.
Да, держим курс теперь на этот пятисоткилометровый
силикатный шарик, окутанный облаком испарений.
-- Акабосский планетоид… -- произношу я задумчи-
во. – До чего же необычны они, эти объекты!.. Вроде
комет. Но только – чудовищно огромные… С поверх-
ности в неимоверном количестве испаряется морская
вода… Хорошо, что все эти пятисоткилометровые
шары пройдут мимо Тэры. Любой из них способен
устроить на голубой планете страшную катастрофу.
-- Да, Лен! Ты права.
Туманный серп планетоида приближается… Наш
боразоновый эллиптический параболоид уже пронзает
газопылевое облако. Мчимся по криволинейной траек-
тории вокруг шара, туманно светящегося на солнехе…
Стихия буйствует вовсю. Горько-солёная вода бурлит,
стреляет ошмётками солей. А кое-где на поверхности
видны целые солевые острова. Расцветки – от светло-
зелёной до голубоватой и жёлтой…
-- Впечатляющее зрелище!.. Правда, Лен?
-- Конечно… -- соглашаюсь я, переводя взгляд на
свою подругу.
М-м-м… Н-н-да… Хороша моя Акфети!.. Личико –
настоящее чудо природы. Невероятно красивое!.. Да и
не только лицо. Мне очень нравятся её жесты, голос,
манера поведения…
Завидую её красоте светлой завистью. Гляжу на





















Акфети с великим восхищением при каждом удобном
случае. Да, только лишь при удобном случае приходит-
ся на неё глазеть. Подружка моя чересчур стесняется
откровенного и беззастенчивого разглядыванья. Вовсе
не хочу ставить её в неловкое положение.
-- Ну что, Лената? – произносит она серебристым
голосом. – Пора возвращаться в колонию?
До меня не сразу доходит смысл её слов. Мелоди-
чный голос вызывает во мне ещё большее восхищение
и сладкую истому.
-- Да, конечно, -- отвечаю почти механически. –
Побывали на Тэре. Осмотрели планетоид. И – домой.
-- Хорошо. Выходим из газово-пылевого облака…
Да. Она является ещё и отличным навигатором, эта
релитка… Жаль, что её парень ненадолго отпускает
от себя свою любовь. Иначе мы с ней полетели бы
куда-нибудь далеко-далеко. К примеру, на Флутон…
По пути домой (в космический город-колонию) меня
преследуют мысли о погибшем отце Акфети… Хотелось
бы узнать подробности… Надеюсь, что ей не причинит
особых душевных страданий воспоминание об этом.
-- А не расскажешь ли, что произошло… с твоим
отцом?.. А?
-- С отцом?.. – Она задумалась… В глазах появи-
лась печаль. – Попал в космическую катастрофу… В
той системе, где я родилась… Вот… Признаться, я
даже сочинила по этому поводу стихи… Да...
-- Ой, а прочти, пожалуйста!.. А?
-- Мои стихи несовершенные.
-- Ну и что?.. Неважно. Я ведь тоже не поэтесса.
Но, как ты знаешь, всю жизнь стараюсь писать...
-- Хорошо, слушай… Погоди-ка, сейчас…

Бесконечно мирозданье.
Краткий миг мы в нём живём.
И никто не вспоминает
Об умерших, ни о ком.





















Вряд ли скажет информатор,
Что, к примеру, жил Освег.
Первоклассный навигатор
И бесстрашный человек.
Я, Акфети, дочь Освега,
Не могу не вспоминать,
Как меня любил он нежно,
Как учил меня летать.
Всё у нас прекрасно было.
Хорошо с ним было жить.
И меня чуть не убила
Весть о том, что он погиб…
Папа должен был доставить
Образцы далёких руд.
Он не мог себе представить,
Что под ним взорвётся грунт!
Нет, Освег не растерялся.
Сразу – аварийный взлёт!
На орбиту он поднялся…
Не совсем!.. Ведь космолёт
Повредило взрывом этим.
И машина лишь смогла
Облететь вокруг планеты
Пару раз. И – вниз пошла.
На востоке розовело
Небо утренней зарёй.
Космолёт на эту землю
Падал огненной стрелой…

-- Извини, Лената… Возьми управленье на себя.
Пойду… Надо проплакаться… А то не успокоюсь…
-- Прости меня… -- произношу виновато.
Беру управление в свои руки.
Моя подруга-релитка отстёгивается от кресла… Ста-
раясь не смотреть мне в глаза, невесомо вылетает из
нашей прозрачной кабины. Чёрт! Всё-таки, заставила я
её всплакнуть. А могла бы не донимать её излишними





















расспросами… Хотя, пожалуй…
Ну вот, только этого не хватало! На меня вдруг
накатили воспоминания о моих собственных родителях,
о Новике и других близких, которых я оставила умирать
в далёком прошлом... Всё, попала. Пилотировать тоже
не могу.
-- Бортовой кибер! – зову я, утирая обеими руками
слёзы.
-- Слушаю!
-- Возьми управление.
-- Понял. Принял. Летим в колонию.
Так, теперь порядок. Отстегнувшись от кресла, на-
правляюсь вслед своей подруге. Будем плакать на пару.
Напоследок бросаю взгляд сквозь «фонарь». Всюду
блестят точки звёзд.
Релитский корабль мчится на бешеной скорости.




Лената и Ярон решили погрузиться в очередной
анабиоз, чтобы дождаться величайших катаклизмов на
Тэре (в связи с приближением к ней вереницы гигант-
ских планетоидов).
Перед анабиозом друзья отправляются к Внере,
где произойдёт ещё одно космическое событие. Дело
в том, что миновавшие Тэру пятисоткилометровые
«кометы» уже пришли туда. По расчётам, один из
шаров должен рухнуть на Внеру.


В районе ожидаемой катастрофы собрались мил-
лионы кораблей. Самые разные: гемские, релитские,
кифские, ценранские…
Ярон и Лената – на большом релитском космолёте.
Нынче они в основном сидят возле иллюминатора. Тем





















более – сейчас, когда шар вот-вот рухнет… Похоже,
катастрофа будет грандиозная. Шарик уже давно «клю-
нул» на гравитацию планеты, и сейчас спускается по
скручивающейся спиральной траектории.
Вот, они сближаются: окутанный тяжёлыми облаками
серп Внеры и погруженный в газопылевое облако соб-
ственных испарений туманный серпик пятисоткиломет-
рового планетоида… Вся эта система из космических
тел и светящихся облаков излучает радужное сияние
(особенно яркое из-за близости звезды Лаэ).
-- Смотри, Яр! Сейчас он коснётся облаков.
-- Да… Представляю себе, каким будет удар! Ведь
там атмосферное давление – 100 гемских атмосфер!
-- И не говори, девк. С ума сойти!.. И…
-- Э, э, ты чего это!? – со смехом восклицает
старик. – Спятила, что ли? Где тут – «девк»?.. Хе!
-- О-ой… Ярончик, мальчик мой, прошу прощения!
Оговорилась.
-- Да-а-а-а, ну ты даёшь!.. Это ж надо! Родного
парня – девкой обозвать!.. Что ж. Видать, ты к своей
Акфети за несколько лет привыкла сильнее, чем ко
мне – за 9 миллионов лет.
-- Да ладно тебе! Ну, малость ошиблась… С кем
не бывает?
-- Малость? Это – малость!?
После шутливой перепалки они начинают (по обык-
новению) шумно возиться, раззадоривая и поддразнивая
друг дружку. На смех и прочий шум… появляется один
из навигаторов-релитов. Высунувшись из своей кабины,
изумлённо взирает на забавы гемцев. Силится понять:
что всё это значит?.. И, склонив голову набок, прячется
обратно.
-- Нет, я просто удивляюсь: здорово же ты снюха-
лась с этой релиткой! А я, значит, отныне – уже на
втором плане?
-- Нет, старенький. Ошибаешься. Мне уже ни к кому
не привязаться сильнее, чем к тебе. Недаром ведь с





















тобой вдвоём опять погружаемся в анабиоз.
-- Вообще-то, верно… Н-да. А впрочем, даже жаль
вас с Акфети разлучать. Она ведь не захочет тоже
погрузиться?
-- Нет, конечно! У неё есть парень, и вообще… Ну,
а у меня есть ты. – Женщина взлохмачивает седые
вихры на затылке любимого.
-- Вот и отлично, что мы продолжаем быть друг
у дружки… Ладно, Лен… Давай-ка продолжим наши
наблюдения… Гляди! Они уже соприкоснулись своими
оболочками!
Да, точно… В месте прикосновения пятисоткило-
метрового шара к Внере появилась чётко различимая
ударная волна… Нет, уже не одна… Сразу несколько.
Расползаются в стороны концентрическими кольцами.
Ударные волны в чудовищно плотной атмосфере. Тя-
жёлые облака мощно заколыхались.
-- Туда лучше не попадать, -- замечает Ярон.
-- Хи-хи-хи-хи… Это стало твоей любимой фразой,
приятель… Не удивлюсь, ежели после анабиоза ты
скажешь: «На Тэру лучше не попадать».
-- Разумеется, обязательно скажу. Ведь масштабы
тамошних катаклизмов окажутся вообще умопомрачи-
тельными.
Так. Шарик уже катится по планете. Бороздит
атмосферу, вызывая в ней мощнейшие сотрясения,
перемещения и вихри. Газово-пылевые облака вокруг
него разрастаются и кучеряво клубятся. Да, стихия
просто ужасающая! Хорошо, что из безвоздушного
пространства не слышны все эти убийственные для
человеческого организма звуки. Хотя, автоматические
атмосферные зонды всё же передают по радио этот
звук, и разумные всё-таки слышат его. Слышат сей
сплошной и всеразрушающий взрывоподобный грохот…
Однако, интересна не столько звуковая информация,
сколько – визуальная (передаваемая атмосферными
и наземными зондами, телевизионными наблюдатель-





















ными станциями)...


Ах, как завораживающе сияет Внера-2,
Что зовут вечернею и утренней звездою!
Не беда, что нет на ней воды и не растёт трава.
Облака составлены тут серной кислотою.
Углекислый воздух под давленьем в сотню атмосфер –
Вперемешку с хлороводородом и аргоном.
Зной – потлыщи градусов, как и у всех подобных Внер.
Невозможно жить, по всем физическим законам.
А сегодня приключилась тут ещё одна напасть.
«Капля» от разрушенной планеты подвернулась.
Силикатный шар в полтыщи километров! Просто страсть!
По спирали приземлился – аж земля прогнулась.
Вызывая в атмосфере целый ряд ударных волн,
Этот адский шарик прокатился по планете.
И тут всею своей массой в сто квадриллионов тонн
Проломил дыру в коре планеты, как в газете.
Выплеснулся огненный расплав: железо, никель, цинк.
Грунт калийный весь вокруг покрылся этой лавой.
Посреди равнины горно-складчатый ландшафт возник.
В общем, стала в этом месте Внера-2 корявой.
Силикатный шарик сразу начал снизу плавиться.
Проседая всё сильней, сравнялся он с горами.
Как и вся поверхность Внеры-2, теперь скрывается
Всё под непроглядными сплошными облаками.
Шито-крыто всё, как будто не было вторжения.
Разве что, планета стала медленей вращаться.
Будут облака скрывать любое изменение,
С чем бы ни пришлось планете этой повстречаться.
Приближаются уж планетоиды и покрупней.
Правда, с голубой планетой встретятся сначала.
Хрупкой Тэре с её жизнью будет явно тяжелей.
Сильно измениться ей судьба предначертала.























В колонии могут погрузиться в анабиоз хоть все
разумные сразу. Техника вполне позволяет. Хоть тыся-
чу лет способна работать в полностью автоматическом
режиме. Но, конечно, в грядущее отправляются отнюдь
не все. Во всяком случае, не сразу. Каждое следующее
поколение, состарившись, может погружаться в анабиоз;
и там анабиозники проснутся все вместе. Молодые же,
во всех поколениях, живут именно в своё родное время.
Дабы было, с чем сравнивать будущий мир.
Да… Ярон и Лената снова спят.
Хорошо, что покамест это не вечный сон.
Они до сих пор живы…

























































Раннее утро. Огромный оранжевый диск звезды Лаэ
медленно восходит над горизонтом.
Свежо. Лёгкий ветерок шуршит зеленью деревьев
и травы. Негромко голосят где-то летающие ящерки
и прочая живность.
На берегу Голубого озера случайно встретились
два динозавра: сорокаметровый и «осколочная граната».
Оба растительноядные. Поэтому не обращают друг на
друга особенного внимания. Сорокаметровый ковыряет
своей необыкновенно длинной шеей (с наконечником в
виде головы) в пышной кроне столбоцвета. «Осколочная
граната» топчется на своих толстых ногах неподалёку.
Обгладывает невысокий кустарник и время от времени
с опаской поглядывает на величайшего гиганта.
Аппетит у них просто зверский, потому что как
следует выспаться не удалось. Всю ночь где-то непо-
далёку тоскливо рычало чудовище, ходячая пасть…
Эти двое растительноядных, как и вся сколь-нибудь
заметная для опаснейшего хищника живность, нервозно
прислушивались к зловещему рычанию.
Ну, а сейчас настроение отменное. Изумительная
погода. Небосвод голубой-голубой. И вообще.
Сорокаметровый плавно выгибает свою неимоверно





















длинную шею, выискивая в кроне столбоцвета зелень
повкуснее. Съев самые лакомые кусочки прямо перед
собой, принимается методично выедать их с правой
стороны дерева. Затем – сзади. И наконец – с левой
стороны. При этом его шея всё больше обвивается
вокруг столбоцвета; и скоро ему становится неудобно
есть. Догадывается развернуть шею. Вот, теперь –
совсем другое дело… Ткнувшись снова прямо перед
собой, сорокаметровый не без удивления обнаружи-
вает: с этой стороны, как и с других сторон, самое
вкусное уже съедено.
Недолго думая, гигант подступает к следующему
растению. Это дерево расположено ближе к тому месту,
где завтракает «граната». Последняя, видя такое дело,
резво отбегает на своих коротеньких опорах прочь,
восстанавливая таким образом дистанцию… Оно коне-
чно, сорокаметрового бояться нечего. И всё-таки, уж
больно велик сей колосс! От такого всё равно следует
держаться на некотором отдалении. А то ещё раздавит
ненароком.
Над поверхностью озера появляется голова плоско-
мордого. Внимательно озирается вокруг. Небось, тоже
слышал ночью рёв ходячей пасти. Но нет, на суше
сейчас не оказывается ничего опасного. Эти два бол-
вана – не в счёт. Значит, можно вылезать. Что он и
делает. Выбирается из воды, ежесекундно оглядываясь.
Шаг за шагом углубляется в лесную чащу… Тоже пошёл
завтракать.
Немного погодя… мимо жующих сочную зелень ди-
нозавров пробегают несколько шустрых насекомоядных
зверьков (лохматых, с острыми мордочками). Двое из
них между делом останавливаются. Глазеют на гиган-
тов. И, негромко покричав, скрываются в кустарнике.
Побежали догонять своих собратьев.
Сорокаметровый и «осколочная граната» продолжа-
ют с наслажденьем хрустеть и шелестеть аппетитной
листвой. Потом малый динозавр неожиданно куда-то





















уходит. А большой, не обратив на это серьёзного вни-
манья, всё жуёт и жуёт. И поглядывает на лучезарный
диск восходящего утреннего светила.
Где-то позади, на западе, возникает какой-то не-
понятный отдалённый шум.
Покуда сей шум был далёк, сорокаметровый им не
интересовался… Но теперь это уже довольно близко.
Можно даже различить отдельные звуки, составляющие
сей странный тревожный шум. Это похоже на вой, рёв,
крики и прочие голоса животных… И вот когда среди
множества звуков гигант узнаёт голос, которым сам
иногда орёт в минуты панического ужаса, -- тут он
настораживается. Прекращает есть. И замирает как
вкопанный.
Поднимает длиннющую шею вверх. Маленькая голо-
ва оказывается на высоте примерно семнадцати метров.
Торопливо озирается… На востоке – восход солнеха;
ничего страшного нет. Оглядываясь кругом, он повернул
голову на запад, и… остолбенел.
Нечто ужасающе громадное заполонило небеса!!!
О н о белое, круглое, совершенно ни на что не
похожее… А всего страшней то, что оно… стремительно
приближается! Прямо на глазах разрастается вширь,
всё больше занимая небосвод.
И вдруг какая-то интуиция подсказывает динозав-
ру, в чём тут дело. Он вдруг осознаёт: э т о -- не
какое-нибудь там безвредное небесное явление вроде
солнеха или облаков. Нет! На него сверху п а д а е т
нечто умопомрачительно исполинское! В маленькой го-
лове гиганта проскальзывает мысль: его, словно жал-
кую песчинку, сейчас зажмут между собой две земли,
верхняя и нижняя!
Объятый паническим страхом, сорокаметровый за-
орал во всё горло. Заорал, что есть мочи.
Он смотрит на э т о , вытянув шею вверх. Дико
вопит. И не знает, куда деваться.
Тем временем, шум в западной части леса прибли-





















жается вплотную. Вот и первые животные выскакивают
на берег озера. В основном, конечно, динозавры…
Сейчас в этой толпе равны все: «осколочные гранаты»
и ходячие пасти, плоскомордые и сорокаметровые,
длиннопалые и разная мелочь. Все в смертельном
ужасе бегут сломя голову на восток, к солнеху. Мчатся,
круша и сметая всё на своём пути, давя друг друга
и не обращая ни малейшего вниманья на своих за-
клятых врагов.
Вот, уже целые толпы динозавров ломятся сквозь
первобытный лес. А по берегу Голубого озера несётся
теперь такая сокрушительная лавина, что тот бедняга
сорокаметровый перестаёт орать и кидается куда-то
в сторону, уже ничего не видя перед собой.
Небо заполонили летающие ящеры всех форм и
размеров. Тоже уносят ноги.
Они убегают, эти безмозглые твари массой до
пятидесяти тонн. Но куда побежишь, если на голубую
планету диаметром в 7985 километров обрушивается
космическое тело диаметром в 3310 километров!?..
Планетоид, уже вторгшись в воздушную оболочку
Тэры, вот-вот коснётся твёрдой поверхности…
Есть!!.. Вспышка ослепительного света озаряет шар
снизу. Всё освещается очень ярко. Чудовищным ударом
взламываются гранитная кора Тэры и базальтовая обо-
лочка планетоида. Пятисоткилометровые плиты толщиной
свыше тридцати пяти километров краями окунаются в
ослепительно-огненную магму; а противоположные края
их медленно подымаются над верхними слоями атмо-
сферы. Неистово клубятся газопылевые облака. Там и
тут – град камней. Гибнут и рассеиваются в космическом
пространстве динозавры, деревья и всё остальное, что
находилось на перекосившихся плитах-обломках тэрской
коры. Кое-где прокатываются смертоносные волны огне-
дышащей магмы и раскалённых ядовитых газов.
Постепенно всё это заливается мириадами тонн
океанической воды с планетоида…





















Из двух космических тел получилось необычное
образование. Сросток из двух шаров поперечниками
в 7985 и в 3310 километров… На фоне космоса, за-
свеченного «кометными» испарениями планетоида, два
приставленных друг к другу серпа выглядят весьма
странно. И красиво. Один серп своим рожком зацепил
рожок другого серпа, вдвое меньшего. Словно взял его
за руку. Довольно забавная и трогательная картина
(только – не с точки зрения тех динозавров).
Кстати, вот ещё что. Вокруг Тэры, соединившейся
с первым планетоидом в единую фигуру, уже крутится
второй. Очевидно, не успеет первый полностью вытечь
(начиная с внешних слоёв) под гранитную кору голубой
планеты, как совершит посадку второй шарик.
Вон их сколько, этих шаров! Исполинской дугой
выстроились вдоль гелиоцентрической орбиты! Правда,
теперь они составляют не ровную дугу, а, скорее,
ломаную. Малость разбрелись по сторонам, пока сто-
летиями двигались к звезде Лаэ по скручивающейся
спиральной траектории… Благодаря этому разброду,
Тэрой будут притянуты не все, а лишь 53… Останет-
ся ещё 351. Из них некоторые рухнут впоследствии
на Внеру-2, а большинство – на Лаэ. Возможно, до-
станется и Меркуру-2… А один планетоид разумные
решили зафиксировать на околотэрской орбите, под-
правляя траекторию термоядерными взрывами.
У голубой планеты появится естественный спутник!
(Ну, или п о ч т и естественный.) И притом – такой
огромный!.. Зрелище будет изумительное.
Разумные (особенно – агрессивные) сейчас вовсю
снимают фильмы о разрушениях и прочих катаклизмах.
Благо, момент подвернулся весьма подходящий… Из-
вестно, что фильмы для нежных создавать довольно
легко. Здесь не требуется никаких жертв, никакого
вреда Выживанию. А вот фильмы для агрессивных
и смелых снимать непросто. Ведь трудно создать
ощущение реальной агрессии или экстремальной об-

Сергей Граев

всякий случай остаётся внутри корабля.
Вот он, боковой вибродвигатель. Освещаю фонарём.
Ага… Неисправность довольно-таки серьёзна. Тре-
буется хоть и недолгий, но стационарный ремонт (при
нормальном атмосферном давлении снаружи).
Ай, чёрт побери! Больно! Похоже, меня зацепил
метеорит. А ещё через несколько секунд по корпусу
космолёта дробью стрельнули ещё несколько камеш-
ков, мгновенно превратившиеся в пыль.
Да! Тут довольно-таки опасно.
Оглядываюсь на Юпит-2. Белёсый серп Стехтрака-2
(его спутника, крупнейшего в системе Лаэ) – в полумил-
лионе километров отсюда…
-- Ну как, Яр? – спрашивает Канс по радио. –
Серьёзная авария?
-- Вообще-то, да… Похоже, придётся завернуть на
Стехтрак-2.
-- Стационарный ремонт?
-- Точно.
-- Надолго?
-- Э-э-э… М-м-м… Часов на пять.
-- Понятно… И на дорогу – около часа… Что ж,
Яр! Возвращайся внутрь. Надо торопиться.
Взглянув ещё раз на повреждённый движок, плыву
к шлюзовой камере… Вплываю. Ай!!.. Метеорит, гад,
напоследок ударил меня по заднице!.. Подгоняет!..


Мы совершили посадку на космодроме туристской
базы. Ценранин пошёл подыскивать место для нашего
корабля в герметичном ремонтном ангаре… А я пока
любуюсь местным пейзажем.
Раннее утро. Из-за туманного горизонта медленно
выползает крохотное солнышко, совершенно красное…
Небо – светло-розовое. Ни единого облачка… Под
небесным куполом от горизонта до горизонта простира-
ется розовато-желтовато-белая ледяная равнина. Кое-





















где заметны следы падения крупных метеоритов.
Это, конечно, хорошо, что атмосферное давленье
тут близко к гемскому. Но вот порадовать заглянувших
сюда космических странников свежим глотком кислоро-
да, увы, Стехтрак-2 не может. Здешний воздух почти
целиком состоит из азота. Да и температура – полторы
сотни градусов мороза… И всё-таки, жаль, если в резуль-
тате встречи с планетоидами Стехтрак-2 погибнет…
Колупаю ботинком скафандра толстый слой замёрз-
шей углекислоты (на твёрдом покрытии космодрома)…
При посадке наш корабль полностью растопил «сухой
лёд» на площади в несколько соток. А лёгкий азотный
ветерок тут же поволок в сторону образовавшееся
облако углекислого газа. Низко стелясь по «сухому
льду», оно уползло на юг… Да, на юг. Ведь если
я смотрю на восток (где сейчас восходит маленький
красный солнех), то слева от меня – север (где рас-
положены постройки турбазы), а справа – юг…
А вот и Канс возвращается. Энергично шагает в
своём ценранском скафандре по «сухому льду», слегка
спотыкаясь о выступающие наросты. (Сила тяжести на
Стехтраке-2 -- в два раза слабее гемской.) Спрыгивает
ко мне, на обнажённую твердь космодрома.
-- Всё в порядке. Я договорился. Там есть место
для большого грузового космолёта… Нас впустят. Но
до вечера надо успеть отремонтироваться. Прилетит
грузовик.
-- Отлично! – замечаю я. И направляюсь вслед за
напарником в шлюзовую камеру.
-- Бу-бу-у-у-у-ух-х-х!!! – О, Вселенная!! Что это так
громыхнуло!!? Наш корабль аж весь затрясся!
В испуге выскакиваем обратно, на твёрдое покрытие
космодрома.
Ещё, что ль, какая-то нештатная ситуация?
С турбазой, вроде, всё в порядке! Не вижу ничего
подозрительного. Ни огня, ни дыма, ни разрушений…
Мирно светятся во всех постройках выпуклые прямоуго-





















льные иллюминаторы. Но откуда-то доносится нараста-
ющий с каждой секундой ровный высокочастотный шум.
Канс трогает меня за плечо и указывает в небо.
А-а-а!.. Всё, ничего страшного… Попросту ещё один
космолёт идёт на посадку. Перешёл звуковой барьер.
Э, да ведь он – не один!.. Немного в стороне
от его ослепительной радужной «звезды»… медленно
ползёт и разгорается ещё одна «звезда»… И ещё, и
ещё… Сколько же их!?..
-- Кифские туристы, -- констатирует мой друг.
-- Надеюсь, -- замечаю я, -- что им не понадобит-
ся в ремонтном…
Мои слова прервал ещё один ужасающий взрыв:
-- Бу-бу-у-у-у-ух-х-х!!!
-- Если они будут так низко переходить звуковой
барьер, -- говорю я, -- то организатор турбазы…
-- Бу-бу-у-у-у-ух-х-х!!!
-- Организатор турбазы…
-- Бу-бу-у-у-у-ух-х-х!!!
-- Орга…
-- Бу-бу-у-у-у-ух-х-х!!!
-- Тьфу, заколебали!
-- Бу-бу-у-у-у-ух-х-х!!!
О, Вселенная!.. Меня от этой канонады уже всего
растормошило. Если б не шлемофон скафандра, то я
бы оглох.
Взрывы перестают греметь, когда первый кифский
космолёт уже приземляется. Гигантское облако угле-
кислого газа, низко стелясь, ползёт на юг.
Ещё через минуту оттуда выбираются несколько
кифцев в скафандрах… Потоптавшись и поглазев на
нас с расстояния в двести метров, эти трёхметровые
великаны не спеша направляются по «сухому льду»
к постройкам турбазы… Из корабля выпрыгивают ещё
несколько туристов. Принимаются бегать друг за другом
и кидаться кусочками замёрзшей углекислоты.
-- Я запрошу их на аварийной радиоволне, -- по-





















даёт голос мой напарник.
-- Зачем?
-- Надо узнать: не требуется ли какому-то из их
кораблей особо срочный ремонт в ангаре?
-- А, конечно. Я и сам об этом давеча подумал.
В наушниках шлемофона раздаётся тревожный сиг-
нал. Его слышат навигаторы, спасатели и ремонтники,
находящиеся на Стехтраке-2 и в его окрестностях.
-- Внимание! Вызываю кивских навигаторов, совер-
шающих сейчас посадку на Стехтрак!
-- Навигаторы туристских кораблей – на связи!..
-- Наш космолёт, приземлившийся незадолго до вас,
нуждается в стационарном ремонте. А в герметичном
ангаре – только одно свободное место. Не требуется
ли особо срочный ремонт кому-либо из вас?
-- Нет! У нас – полный порядок!
-- И у нас – тоже!
-- Ха-ха-ха-ха! Разве что, глупую голову кой-кому
из наших подремонтировать! Ха-ха!
-- Нет, нет! Не требуется!
-- Ремонтируйтесь спокойно!
-- Ясно! – подытоживает Канс. – Конец аварийной
связи!
Обращаясь ко мне (уже на обычной рабочей радио-
волне), он зовёт:
-- Идём в шлюз, Яр! Надо торопиться.
Оторвав взгляд от посадки второго космолёта киф-
цев, иду на зов друга… Предстоит серьёзная работа…


Мы уже почти закончили ремонт. Кансу осталось
одному работы примерно на час.
Я гуляю по гигантскому ремонтному ангару. Любу-
юсь разными космолётами… И глазею через выпуклые
прямоугольные иллюминаторы на окружающую террито-
рию… Красиво!
Н-н-да… Надеюсь, что Стехтрак-2 не погибнет при





















прохождении планетоидов мимо Юпита-2!.. Надеюсь…
Перед отлётом ещё почитаю свой личный дневник.
Не расстаюсь с ним никогда, куда бы я ни полетел…
Для меня эта вещь самая ценная…


13.08.3982, 10.00.
Странно. Очень странно… Что происходит? Уже
два промежутка времени между очередными записями
в моём личном дневнике близки к полугодовым. Между
прошлой и позапрошлой записями – вообще: ровно
полгода без одного дня. А ведь я совсем не рассчиты-
вал. Просто какая-то случайность. И я не обратил бы
на это никакого вниманья, если б не другое. Дело в
том, что с середины 3978-го года отмечаю свой рост
на ребре двери в свою комнату. Так вот, между тремя
последними отметками – тоже полугодовые промежутки.
Вероятно, это некая подсознательная закономерность.
М-да. За полгода было многое. Как всегда… Ну
что ж, начну выкладывать всё по порядку.
Новый год встретил нормально. Это был первый в
моей жизни новогодний праздник, который я отмечал
в одиночку. Мамка и дядя Толек гостили у родных, в
областном центре. Я приготовил себе торт с кремом
и чай. Ну, и прочая еда… Провёл новогоднюю ночь с
ёлой. И, разумеется, с восьмицикличным переключате-
лем электрических гирлянд. Не зря же его мастерил!
Поэтому и не поехал к родне в гости… Ночью смотрел
телевизор. «Синий фонарик». После – эстрадная про-
грамма… Какой я дурак! Надо было её полностью на
магнитофон записать. Потом можно было бы стереть,
если что не нужно. А я записал лишь две композиции.
А то, что мне особенно понравилось, записал даже не
полностью. Проклятье! А впоследствии нечаянно стёр
ещё почти половину, вместе с песней Задушевного
«Скоквы привередливые». Палки-моталки! Какой же я
болван! Дурак!.. М-да… А впрочем, уж какой-никакой,





















но это – всё же я! Ярон! К себе надо хоть какое-то
уважение иметь. И быть уверенным в себе. Тогда всего
достигнешь, для чего мне этих качеств не хватает…
Ну вот. Опять отступил от темы. Мне бы писать что-
нибудь из одних лишь отступлений… Хотя, если по-
думать, то можно прийти к выводу: отступления эти
нужны, поскольку в них раскрывается не ход событий,
а характер, что не менее важно. Ну ладно, поговорим
о деле. Во время «Синего фонарика» я ходил глянуть:
куда это идут люди? Много людей. Смотрю из окон:
все куда-то идут. И со стороны двора, и со стороны
улицы… Я вышел, поглядел. Оказалось, идут к ёле.
Собралось там несколько сот или тысяч, с дудками.
Весело. Потом кто-то поджёг большой термит. Зелёное
пламя. Светло, почти как днём. Я ещё минут пять сто-
ял, ждал, когда потухнет термит. Затем пошёл домой.
Было холодно… Немного погодя – завёл маг. Прямо
в форточку поставил колонку и крутил на теплобусную
остановку «Ультрафиолет»… Потом ничего особенного
больше не произошло. На этом я кончаю о Новом годе.
В прошлом году начал писать рассказ «Машина не-
видимости». Вроде как писателем заделался.
Недавно скончался двоюродный дед. Последние
несколько дней жизни лежал дома, маялся. И помер.
Похоронили. Я не ездил. Не люблю похорон. Слишком
мрачно. Вся жизнь от этого кажется мрачной. А у меня
ведь ещё вся жизнь впереди… Я умру в пятом тысяче-
летии. Пусть моё тело отправят ракетой на Солнех.
Ну ладно, поехали дальше. Ещё я занимался фо-
тографией. Продолжал создавать наглядную память о
прошлом. Снимал всё такое. Довольно много наснимал.
Кроме того, занимался радиотехникой. Цветомузыку на
тиристорах сделал. Получилось не очень. Высокие и
средние частоты есть, а низких нет совсем… Хорошо
бы сделать цветомузыку на мощных транзисторах… Де-
тали чаще беру у отца. Реже – покупаю или нахожу в
собственном хранилище. Впрочем, последнее – не так





















уж редко… Хотел недавно смонтировать по одной схеме
усилитель. Собрал все детали. Осталось только лишь
трансформаторы соорудить; но на этом дело заглохло.
Я и цветомузыку всё никак не могу по-человечески
доделать только потому, что нет экрана из матового
стекла. Но ничего. Достану экран, сделаю низкие час-
тоты; и всё будет нечтяк.
Отец мой переехал со своими на новую квартиру.
Дали им двухкомнатную такую. Обжились ничего. Там
квартал молодой, много девок. Жаль, что я с ними
не живу.
Так… Та-а-ак… Что значит – «так»? Это значит,
что я думаю. Сосредоточиваюсь на том, про что ещё
не написал.
Та-а-ак… Само собой разумеется, на протяжении
всего этого времени я ещё и учился в школе. Оценки
удовлетворительные. Экзамены за восьмой класс сдал
нормально.




Этот двухместный релитский корабль прекрасен!..
Просто класс.
Мы с Акфети сидим в удобных навигаторских кре-
слах с пультами управления. Кресло и пульт – как
одно целое… Вокруг нас – прозрачный «фонарь» ка-
бины: эллиптический параболоид из монокристалла
боразона… Словно в открытом космосе! Впереди –
звёзды, по бокам – звёзды, наверху – звёзды, внизу
(по сторонам от креслопультов и между ними) – тоже
звёзды. Кругом всё открыто; и мы словно парим на
креслопультах непосредственно в бездне мирового
пространства.
Вибродвижение позволяет нам стартовать и ма-
неврировать без перегрузок. При этом креслопульты





















поворачиваются в пространстве, хоть на 180 градусов…
Так что, в любом случае тяжесть прижимает нас к
амортизаторам… Когда тормозим (совершая посадку на
космическое тело и пр.), -- мы лежим в креслах и
смотрим на экраны, где хорошо видно: куда мы са-
димся… Экраны современных мониторов – получше
любых иллюминаторов. Можно было бы вообще об-
ходиться одними лишь мониторами.
Сейчас космолёт ведёт Акфети… Лихо закладывает
крутой вираж. Креслопульты поворачиваются в нужном
направлении. Плавно покачиваемся на амортизаторах.
Да, держим курс теперь на этот пятисоткилометровый
силикатный шарик, окутанный облаком испарений.
-- Акабосский планетоид… -- произношу я задумчи-
во. – До чего же необычны они, эти объекты!.. Вроде
комет. Но только – чудовищно огромные… С поверх-
ности в неимоверном количестве испаряется морская
вода… Хорошо, что все эти пятисоткилометровые
шары пройдут мимо Тэры. Любой из них способен
устроить на голубой планете страшную катастрофу.
-- Да, Лен! Ты права.
Туманный серп планетоида приближается… Наш
боразоновый эллиптический параболоид уже пронзает
газопылевое облако. Мчимся по криволинейной траек-
тории вокруг шара, туманно светящегося на солнехе…
Стихия буйствует вовсю. Горько-солёная вода бурлит,
стреляет ошмётками солей. А кое-где на поверхности
видны целые солевые острова. Расцветки – от светло-
зелёной до голубоватой и жёлтой…
-- Впечатляющее зрелище!.. Правда, Лен?
-- Конечно… -- соглашаюсь я, переводя взгляд на
свою подругу.
М-м-м… Н-н-да… Хороша моя Акфети!.. Личико –
настоящее чудо природы. Невероятно красивое!.. Да и
не только лицо. Мне очень нравятся её жесты, голос,
манера поведения…
Завидую её красоте светлой завистью. Гляжу на





















Акфети с великим восхищением при каждом удобном
случае. Да, только лишь при удобном случае приходит-
ся на неё глазеть. Подружка моя чересчур стесняется
откровенного и беззастенчивого разглядыванья. Вовсе
не хочу ставить её в неловкое положение.
-- Ну что, Лената? – произносит она серебристым
голосом. – Пора возвращаться в колонию?
До меня не сразу доходит смысл её слов. Мелоди-
чный голос вызывает во мне ещё большее восхищение
и сладкую истому.
-- Да, конечно, -- отвечаю почти механически. –
Побывали на Тэре. Осмотрели планетоид. И – домой.
-- Хорошо. Выходим из газово-пылевого облака…
Да. Она является ещё и отличным навигатором, эта
релитка… Жаль, что её парень ненадолго отпускает
от себя свою любовь. Иначе мы с ней полетели бы
куда-нибудь далеко-далеко. К примеру, на Флутон…
По пути домой (в космический город-колонию) меня
преследуют мысли о погибшем отце Акфети… Хотелось
бы узнать подробности… Надеюсь, что ей не причинит
особых душевных страданий воспоминание об этом.
-- А не расскажешь ли, что произошло… с твоим
отцом?.. А?
-- С отцом?.. – Она задумалась… В глазах появи-
лась печаль. – Попал в космическую катастрофу… В
той системе, где я родилась… Вот… Признаться, я
даже сочинила по этому поводу стихи… Да...
-- Ой, а прочти, пожалуйста!.. А?
-- Мои стихи несовершенные.
-- Ну и что?.. Неважно. Я ведь тоже не поэтесса.
Но, как ты знаешь, всю жизнь стараюсь писать...
-- Хорошо, слушай… Погоди-ка, сейчас…

Бесконечно мирозданье.
Краткий миг мы в нём живём.
И никто не вспоминает
Об умерших, ни о ком.





















Вряд ли скажет информатор,
Что, к примеру, жил Освег.
Первоклассный навигатор
И бесстрашный человек.
Я, Акфети, дочь Освега,
Не могу не вспоминать,
Как меня любил он нежно,
Как учил меня летать.
Всё у нас прекрасно было.
Хорошо с ним было жить.
И меня чуть не убила
Весть о том, что он погиб…
Папа должен был доставить
Образцы далёких руд.
Он не мог себе представить,
Что под ним взорвётся грунт!
Нет, Освег не растерялся.
Сразу – аварийный взлёт!
На орбиту он поднялся…
Не совсем!.. Ведь космолёт
Повредило взрывом этим.
И машина лишь смогла
Облететь вокруг планеты
Пару раз. И – вниз пошла.
На востоке розовело
Небо утренней зарёй.
Космолёт на эту землю
Падал огненной стрелой…

-- Извини, Лената… Возьми управленье на себя.
Пойду… Надо проплакаться… А то не успокоюсь…
-- Прости меня… -- произношу виновато.
Беру управление в свои руки.
Моя подруга-релитка отстёгивается от кресла… Ста-
раясь не смотреть мне в глаза, невесомо вылетает из
нашей прозрачной кабины. Чёрт! Всё-таки, заставила я
её всплакнуть. А могла бы не донимать её излишними





















расспросами… Хотя, пожалуй…
Ну вот, только этого не хватало! На меня вдруг
накатили воспоминания о моих собственных родителях,
о Новике и других близких, которых я оставила умирать
в далёком прошлом... Всё, попала. Пилотировать тоже
не могу.
-- Бортовой кибер! – зову я, утирая обеими руками
слёзы.
-- Слушаю!
-- Возьми управление.
-- Понял. Принял. Летим в колонию.
Так, теперь порядок. Отстегнувшись от кресла, на-
правляюсь вслед своей подруге. Будем плакать на пару.
Напоследок бросаю взгляд сквозь «фонарь». Всюду
блестят точки звёзд.
Релитский корабль мчится на бешеной скорости.




Лената и Ярон решили погрузиться в очередной
анабиоз, чтобы дождаться величайших катаклизмов на
Тэре (в связи с приближением к ней вереницы гигант-
ских планетоидов).
Перед анабиозом друзья отправляются к Внере,
где произойдёт ещё одно космическое событие. Дело
в том, что миновавшие Тэру пятисоткилометровые
«кометы» уже пришли туда. По расчётам, один из
шаров должен рухнуть на Внеру.


В районе ожидаемой катастрофы собрались мил-
лионы кораблей. Самые разные: гемские, релитские,
кифские, ценранские…
Ярон и Лената – на большом релитском космолёте.
Нынче они в основном сидят возле иллюминатора. Тем





















более – сейчас, когда шар вот-вот рухнет… Похоже,
катастрофа будет грандиозная. Шарик уже давно «клю-
нул» на гравитацию планеты, и сейчас спускается по
скручивающейся спиральной траектории.
Вот, они сближаются: окутанный тяжёлыми облаками
серп Внеры и погруженный в газопылевое облако соб-
ственных испарений туманный серпик пятисоткиломет-
рового планетоида… Вся эта система из космических
тел и светящихся облаков излучает радужное сияние
(особенно яркое из-за близости звезды Лаэ).
-- Смотри, Яр! Сейчас он коснётся облаков.
-- Да… Представляю себе, каким будет удар! Ведь
там атмосферное давление – 100 гемских атмосфер!
-- И не говори, девк. С ума сойти!.. И…
-- Э, э, ты чего это!? – со смехом восклицает
старик. – Спятила, что ли? Где тут – «девк»?.. Хе!
-- О-ой… Ярончик, мальчик мой, прошу прощения!
Оговорилась.
-- Да-а-а-а, ну ты даёшь!.. Это ж надо! Родного
парня – девкой обозвать!.. Что ж. Видать, ты к своей
Акфети за несколько лет привыкла сильнее, чем ко
мне – за 9 миллионов лет.
-- Да ладно тебе! Ну, малость ошиблась… С кем
не бывает?
-- Малость? Это – малость!?
После шутливой перепалки они начинают (по обык-
новению) шумно возиться, раззадоривая и поддразнивая
друг дружку. На смех и прочий шум… появляется один
из навигаторов-релитов. Высунувшись из своей кабины,
изумлённо взирает на забавы гемцев. Силится понять:
что всё это значит?.. И, склонив голову набок, прячется
обратно.
-- Нет, я просто удивляюсь: здорово же ты снюха-
лась с этой релиткой! А я, значит, отныне – уже на
втором плане?
-- Нет, старенький. Ошибаешься. Мне уже ни к кому
не привязаться сильнее, чем к тебе. Недаром ведь с





















тобой вдвоём опять погружаемся в анабиоз.
-- Вообще-то, верно… Н-да. А впрочем, даже жаль
вас с Акфети разлучать. Она ведь не захочет тоже
погрузиться?
-- Нет, конечно! У неё есть парень, и вообще… Ну,
а у меня есть ты. – Женщина взлохмачивает седые
вихры на затылке любимого.
-- Вот и отлично, что мы продолжаем быть друг
у дружки… Ладно, Лен… Давай-ка продолжим наши
наблюдения… Гляди! Они уже соприкоснулись своими
оболочками!
Да, точно… В месте прикосновения пятисоткило-
метрового шара к Внере появилась чётко различимая
ударная волна… Нет, уже не одна… Сразу несколько.
Расползаются в стороны концентрическими кольцами.
Ударные волны в чудовищно плотной атмосфере. Тя-
жёлые облака мощно заколыхались.
-- Туда лучше не попадать, -- замечает Ярон.
-- Хи-хи-хи-хи… Это стало твоей любимой фразой,
приятель… Не удивлюсь, ежели после анабиоза ты
скажешь: «На Тэру лучше не попадать».
-- Разумеется, обязательно скажу. Ведь масштабы
тамошних катаклизмов окажутся вообще умопомрачи-
тельными.
Так. Шарик уже катится по планете. Бороздит
атмосферу, вызывая в ней мощнейшие сотрясения,
перемещения и вихри. Газово-пылевые облака вокруг
него разрастаются и кучеряво клубятся. Да, стихия
просто ужасающая! Хорошо, что из безвоздушного
пространства не слышны все эти убийственные для
человеческого организма звуки. Хотя, автоматические
атмосферные зонды всё же передают по радио этот
звук, и разумные всё-таки слышат его. Слышат сей
сплошной и всеразрушающий взрывоподобный грохот…
Однако, интересна не столько звуковая информация,
сколько – визуальная (передаваемая атмосферными
и наземными зондами, телевизионными наблюдатель-





















ными станциями)...


Ах, как завораживающе сияет Внера-2,
Что зовут вечернею и утренней звездою!
Не беда, что нет на ней воды и не растёт трава.
Облака составлены тут серной кислотою.
Углекислый воздух под давленьем в сотню атмосфер –
Вперемешку с хлороводородом и аргоном.
Зной – потлыщи градусов, как и у всех подобных Внер.
Невозможно жить, по всем физическим законам.
А сегодня приключилась тут ещё одна напасть.
«Капля» от разрушенной планеты подвернулась.
Силикатный шар в полтыщи километров! Просто страсть!
По спирали приземлился – аж земля прогнулась.
Вызывая в атмосфере целый ряд ударных волн,
Этот адский шарик прокатился по планете.
И тут всею своей массой в сто квадриллионов тонн
Проломил дыру в коре планеты, как в газете.
Выплеснулся огненный расплав: железо, никель, цинк.
Грунт калийный весь вокруг покрылся этой лавой.
Посреди равнины горно-складчатый ландшафт возник.
В общем, стала в этом месте Внера-2 корявой.
Силикатный шарик сразу начал снизу плавиться.
Проседая всё сильней, сравнялся он с горами.
Как и вся поверхность Внеры-2, теперь скрывается
Всё под непроглядными сплошными облаками.
Шито-крыто всё, как будто не было вторжения.
Разве что, планета стала медленей вращаться.
Будут облака скрывать любое изменение,
С чем бы ни пришлось планете этой повстречаться.
Приближаются уж планетоиды и покрупней.
Правда, с голубой планетой встретятся сначала.
Хрупкой Тэре с её жизнью будет явно тяжелей.
Сильно измениться ей судьба предначертала.























В колонии могут погрузиться в анабиоз хоть все
разумные сразу. Техника вполне позволяет. Хоть тыся-
чу лет способна работать в полностью автоматическом
режиме. Но, конечно, в грядущее отправляются отнюдь
не все. Во всяком случае, не сразу. Каждое следующее
поколение, состарившись, может погружаться в анабиоз;
и там анабиозники проснутся все вместе. Молодые же,
во всех поколениях, живут именно в своё родное время.
Дабы было, с чем сравнивать будущий мир.
Да… Ярон и Лената снова спят.
Хорошо, что покамест это не вечный сон.
Они до сих пор живы…

























































Раннее утро. Огромный оранжевый диск звезды Лаэ
медленно восходит над горизонтом.
Свежо. Лёгкий ветерок шуршит зеленью деревьев
и травы. Негромко голосят где-то летающие ящерки
и прочая живность.
На берегу Голубого озера случайно встретились
два динозавра: сорокаметровый и «осколочная граната».
Оба растительноядные. Поэтому не обращают друг на
друга особенного внимания. Сорокаметровый ковыряет
своей необыкновенно длинной шеей (с наконечником в
виде головы) в пышной кроне столбоцвета. «Осколочная
граната» топчется на своих толстых ногах неподалёку.
Обгладывает невысокий кустарник и время от времени
с опаской поглядывает на величайшего гиганта.
Аппетит у них просто зверский, потому что как
следует выспаться не удалось. Всю ночь где-то непо-
далёку тоскливо рычало чудовище, ходячая пасть…
Эти двое растительноядных, как и вся сколь-нибудь
заметная для опаснейшего хищника живность, нервозно
прислушивались к зловещему рычанию.
Ну, а сейчас настроение отменное. Изумительная
погода. Небосвод голубой-голубой. И вообще.
Сорокаметровый плавно выгибает свою неимоверно





















длинную шею, выискивая в кроне столбоцвета зелень
повкуснее. Съев самые лакомые кусочки прямо перед
собой, принимается методично выедать их с правой
стороны дерева. Затем – сзади. И наконец – с левой
стороны. При этом его шея всё больше обвивается
вокруг столбоцвета; и скоро ему становится неудобно
есть. Догадывается развернуть шею. Вот, теперь –
совсем другое дело… Ткнувшись снова прямо перед
собой, сорокаметровый не без удивления обнаружи-
вает: с этой стороны, как и с других сторон, самое
вкусное уже съедено.
Недолго думая, гигант подступает к следующему
растению. Это дерево расположено ближе к тому месту,
где завтракает «граната». Последняя, видя такое дело,
резво отбегает на своих коротеньких опорах прочь,
восстанавливая таким образом дистанцию… Оно коне-
чно, сорокаметрового бояться нечего. И всё-таки, уж
больно велик сей колосс! От такого всё равно следует
держаться на некотором отдалении. А то ещё раздавит
ненароком.
Над поверхностью озера появляется голова плоско-
мордого. Внимательно озирается вокруг. Небось, тоже
слышал ночью рёв ходячей пасти. Но нет, на суше
сейчас не оказывается ничего опасного. Эти два бол-
вана – не в счёт. Значит, можно вылезать. Что он и
делает. Выбирается из воды, ежесекундно оглядываясь.
Шаг за шагом углубляется в лесную чащу… Тоже пошёл
завтракать.
Немного погодя… мимо жующих сочную зелень ди-
нозавров пробегают несколько шустрых насекомоядных
зверьков (лохматых, с острыми мордочками). Двое из
них между делом останавливаются. Глазеют на гиган-
тов. И, негромко покричав, скрываются в кустарнике.
Побежали догонять своих собратьев.
Сорокаметровый и «осколочная граната» продолжа-
ют с наслажденьем хрустеть и шелестеть аппетитной
листвой. Потом малый динозавр неожиданно куда-то





















уходит. А большой, не обратив на это серьёзного вни-
манья, всё жуёт и жуёт. И поглядывает на лучезарный
диск восходящего утреннего светила.
Где-то позади, на западе, возникает какой-то не-
понятный отдалённый шум.
Покуда сей шум был далёк, сорокаметровый им не
интересовался… Но теперь это уже довольно близко.
Можно даже различить отдельные звуки, составляющие
сей странный тревожный шум. Это похоже на вой, рёв,
крики и прочие голоса животных… И вот когда среди
множества звуков гигант узнаёт голос, которым сам
иногда орёт в минуты панического ужаса, -- тут он
настораживается. Прекращает есть. И замирает как
вкопанный.
Поднимает длиннющую шею вверх. Маленькая голо-
ва оказывается на высоте примерно семнадцати метров.
Торопливо озирается… На востоке – восход солнеха;
ничего страшного нет. Оглядываясь кругом, он повернул
голову на запад, и… остолбенел.
Нечто ужасающе громадное заполонило небеса!!!
О н о белое, круглое, совершенно ни на что не
похожее… А всего страшней то, что оно… стремительно
приближается! Прямо на глазах разрастается вширь,
всё больше занимая небосвод.
И вдруг какая-то интуиция подсказывает динозав-
ру, в чём тут дело. Он вдруг осознаёт: э т о -- не
какое-нибудь там безвредное небесное явление вроде
солнеха или облаков. Нет! На него сверху п а д а е т
нечто умопомрачительно исполинское! В маленькой го-
лове гиганта проскальзывает мысль: его, словно жал-
кую песчинку, сейчас зажмут между собой две земли,
верхняя и нижняя!
Объятый паническим страхом, сорокаметровый за-
орал во всё горло. Заорал, что есть мочи.
Он смотрит на э т о , вытянув шею вверх. Дико
вопит. И не знает, куда деваться.
Тем временем, шум в западной части леса прибли-





















жается вплотную. Вот и первые животные выскакивают
на берег озера. В основном, конечно, динозавры…
Сейчас в этой толпе равны все: «осколочные гранаты»
и ходячие пасти, плоскомордые и сорокаметровые,
длиннопалые и разная мелочь. Все в смертельном
ужасе бегут сломя голову на восток, к солнеху. Мчатся,
круша и сметая всё на своём пути, давя друг друга
и не обращая ни малейшего вниманья на своих за-
клятых врагов.
Вот, уже целые толпы динозавров ломятся сквозь
первобытный лес. А по берегу Голубого озера несётся
теперь такая сокрушительная лавина, что тот бедняга
сорокаметровый перестаёт орать и кидается куда-то
в сторону, уже ничего не видя перед собой.
Небо заполонили летающие ящеры всех форм и
размеров. Тоже уносят ноги.
Они убегают, эти безмозглые твари массой до
пятидесяти тонн. Но куда побежишь, если на голубую
планету диаметром в 7985 километров обрушивается
космическое тело диаметром в 3310 километров!?..
Планетоид, уже вторгшись в воздушную оболочку
Тэры, вот-вот коснётся твёрдой поверхности…
Есть!!.. Вспышка ослепительного света озаряет шар
снизу. Всё освещается очень ярко. Чудовищным ударом
взламываются гранитная кора Тэры и базальтовая обо-
лочка планетоида. Пятисоткилометровые плиты толщиной
свыше тридцати пяти километров краями окунаются в
ослепительно-огненную магму; а противоположные края
их медленно подымаются над верхними слоями атмо-
сферы. Неистово клубятся газопылевые облака. Там и
тут – град камней. Гибнут и рассеиваются в космическом
пространстве динозавры, деревья и всё остальное, что
находилось на перекосившихся плитах-обломках тэрской
коры. Кое-где прокатываются смертоносные волны огне-
дышащей магмы и раскалённых ядовитых газов.
Постепенно всё это заливается мириадами тонн
океанической воды с планетоида…





















Из двух космических тел получилось необычное
образование. Сросток из двух шаров поперечниками
в 7985 и в 3310 километров… На фоне космоса, за-
свеченного «кометными» испарениями планетоида, два
приставленных друг к другу серпа выглядят весьма
странно. И красиво. Один серп своим рожком зацепил
рожок другого серпа, вдвое меньшего. Словно взял его
за руку. Довольно забавная и трогательная картина
(только – не с точки зрения тех динозавров).
Кстати, вот ещё что. Вокруг Тэры, соединившейся
с первым планетоидом в единую фигуру, уже крутится
второй. Очевидно, не успеет первый полностью вытечь
(начиная с внешних слоёв) под гранитную кору голубой
планеты, как совершит посадку второй шарик.
Вон их сколько, этих шаров! Исполинской дугой
выстроились вдоль гелиоцентрической орбиты! Правда,
теперь они составляют не ровную дугу, а, скорее,
ломаную. Малость разбрелись по сторонам, пока сто-
летиями двигались к звезде Лаэ по скручивающейся
спиральной траектории… Благодаря этому разброду,
Тэрой будут притянуты не все, а лишь 53… Останет-
ся ещё 351. Из них некоторые рухнут впоследствии
на Внеру-2, а большинство – на Лаэ. Возможно, до-
станется и Меркуру-2… А один планетоид разумные
решили зафиксировать на околотэрской орбите, под-
правляя траекторию термоядерными взрывами.
У голубой планеты появится естественный спутник!
(Ну, или п о ч т и естественный.) И притом – такой
огромный!.. Зрелище будет изумительное.
Разумные (особенно – агрессивные) сейчас вовсю
снимают фильмы о разрушениях и прочих катаклизмах.
Благо, момент подвернулся весьма подходящий… Из-
вестно, что фильмы для нежных создавать довольно
легко. Здесь не требуется никаких жертв, никакого
вреда Выживанию. А вот фильмы для агрессивных
и смелых снимать непросто. Ведь трудно создать
ощущение реальной агрессии или экстремальной об-