Сергей Граев

-- Скажи, ма, я всё ещё сплю? Или действительно
пролетели десять лет? – Я бормочу сонно и весьма
невнятно. Но она сразу поняла мои слова.
-- Ты не спишь, сынок… А спал ты, и впрямь,
очень долго.
-- Да… А ты немного постарела, мам. У тебя на
лице прибавилось морщинок.
-- Все мы постарели… Только вы с Ленатой – всё
такие же. Совсем не изменились.
-- М-м-м… Мы и не могли измениться…
-- Вот видишь! А мы не могли не постареть… Ну
ладно, ты как?.. Чувствуешь себя хорошо?
-- Вполне… Вот, уже и рукой пошевелить могу…
А несколько часов назад только и смог: открыть глаза.
Кстати, сновиденья ко мне приходят какие-то глупые,
сплошной кавардак…
-- Как ты сказал? Просыпался несколько часов тому
назад?.. Погоди. Но мне сказали, что ты до сих пор
просыпался только один раз, почти трое суток назад…
Вот тебе и «несколько часов»!
Я на это лишь присвистнул. Ну, сделал попытку
присвистнуть. Довольно неудачную попытку… Видно,
все навыки напрочь утеряны во время анабиоза. Не-
бось, потребуется даже заново учиться ходить.
-- Ма, а ты ходить-то меня заново учить будешь?
Мы вместе смеёмся… Нет, хватит! Трудновато
смеяться. Лёгкие побаливают.
-- Научим, коли разучился.
-- Всё, на сегодня – хватит, -- раздаётся басови-
тый мужской голос откуда-то сбоку.
Поворачиваю голову. На экране видеотелефона –
возмужавшая физиономия Хемала.
-- О!.. Привет, белобрысый!.. Ну, это – ва-а-аще!
Полный финиш! А здоров-то стал, ух! Слушай, я ведь
только лишь вчера видел тебя эдаким желторотым
юнцом, без году период.
-- Ха, ничего себе – «только вчера»!.. Для тебя





















это – вчера. А для меня – моя далёкая юность. Те-
перь я почти старик…
-- Ух, ух!.. Кончай важничать. Небось, двести лет
собираешься прожить! А значит, ты ещё в сущности
мальчишка, пусть даже на пару лет старше меня…
Биологически… Гм! Ну ладно, как дела в институте?
Кстати, кто ты теперь?
-- Б-18. Нынче так называются все доктора наук,
работающие в области ферромагнитного анабиоза.
-- О-о-о, уже доктор наук! Поздравляю!.. Гм! Гм!
Значит, Б-18, да?.. Интересно!.. Ну, а академики как
теперь именуются?
-- Буква «А» с номером. Номер – в зависимости
от специализации.
-- Ясно… Что ж! Надеюсь, ты скоро превратишься
в А-18.
-- Вряд ли, Яр! Для этого нужно быть семи пядей
во лбу… Ладно, больно уж мы разговорились! Хватит
тебе на сегодня. А не то – Техеб мне выговор влепит.
Я и так уже разок проштрафился.
-- Что, жив ещё Техеб?
-- А чего ему сделается? Хе!.. Сейчас, понимаешь
ли, физкультурой занимаются практически все. Даже
самые дряхлые. Никто не хочет умирать. Всем по кайфу
ОАР… Так что, у нашего А-18, может, ещё полжизни
впереди!
-- А что!? Может, и впрямь… Небось, и медицина
нынче творит чудеса? Как-никак, пятое тысячелетие
на дворе!
-- Ага… Точнее говоря – 15-ый год ОАР… Новое
летосчисление. Слава Ярону!.. Однако, хватит. Хватит
тебе разговаривать! Пора…
-- Ладно, секунду!.. Мам, как здоровье? В норме?..
-- А что мне сделается? – с улыбкой говорит мать,
вставая и направляясь к выходу. – Уж я-то физкульту-
рой занимаюсь почти всю жизнь, если ты не забыл.
-- Ну вот! А ты боялась, что рано помрёшь из-за





















своей вредной работы на Большом заводе. Ничего, ещё
поживём!.. Эй, родные мои! А про Ленату-то узнать
что-нибудь можно?
-- У неё – то же, что и у тебя, -- сообщает Хемал
напоследок. – Но, в отличие от тебя, уже прошла все
процедуры. Готовится отойти ко сну.
-- Может, дадите нам переговорить? Хоть немного!
-- Нет, приятель! В следующий раз!.. Ложись-ка по-
удобнее и полностью расслабься. Сейчас быстренько
тебя обработаем; и – баиньки… Процесс адаптации
должен протекать у вас одновременно. Через не-
сколько дней займётесь физкультурой, и прочее.
Кивнув на прощанье матери, начинаю выполнять
все указания этого Б-18. Хе!
Меня кормят… Прочие процедуры… Хемал с экрана
видеотелефона объясняет младшим научным сотрудни-
кам, что и как со мной делать… У них всё отработано
до мелочей, весь процесс. Похоже, кроме нас с Ленатой
в анабиозах успели побывать уже многие, пусть даже
и меньший срок.
Настроение прекрасное. Погода замечательная. В
окно виден кусочек голубого неба над крышей сосед-
него корпуса института.




Да, в родительском доме – серьёзные изменения!..
Чувствую себя словно в гостях.
Лишь моя комната осталась прежней. Такая же,
как перед анабиозом. Зайдя сюда, я даже усомнилась:
действительно ли провела в анабиозе 10 лет?.. Но,
приблизившись к окну (возле которого стою сейчас),
потеряла все иллюзии.
Непосредственно перед нашей десятиэтажкой ни-
чего не строили, чтоб не загромождать весь горизонт.





















А вот дальше выросли четыре гостиницы: узкие трид-
цатиэтажные башни-близнецы… Основные же ново-
стройки – в Посёлке: там громоздятся аж девять
небоскрёбов всех форм и размеров. Причём, самый
высокий, кажись, насчитывает не менее ста этажей.
Между северо-западным микрорайоном и Посёлком
появился широкий проспект. Давеча там прогулялась.
Теплобусы с троллейбусами так и снуют, так и снуют!
Кстати, троллейбусы и по нашей улице Родной теперь
ходят, 1-ый маршрут. Вон – один из них. Тормозит
на остановке.
Ой, а в городском центре-то теперь что творится!
Я поначалу не поняла, где я: то ли в родном Ешкеме,
то ли в каком-то «юэсовском» мегаполисе… Да и Еш-
кем нынче переименовали. Весь комплекс: городской
центр, наш северо-западный микрорайон, Посёлок и
прочие микрорайоны, -- всё это называется Яроно-
ленатом… Хи-хи… Яроноленат… Мне такое имя не
очень… Слишком длинное… Да и неловко становится,
если близкие постоянно вспоминают о нашем с
Яроном величии. Это мешает простому дружескому
общению. Стесняет.
За прошедшие десять лет выросло новое поколе-
ние фанатов, более настойчивых и бесшабашных. Уже
пришлось в этом убедиться… Невозможно спокойно
пройти по улице… И как бы мы ни маскировались –
всё равно узнают… Н-н-да… Ну ладно, довольно об
этом… О ленатомании, ярономании…
Беру с подоконника оставленный мной стакан с
агудоровым соком. Пью небольшими глотками…
Да, наш с Яроном возраст остался таким же, как
до анабиоза… Вот я иду сейчас в зал… Сажусь на
сверхсовременный диван. Гляжу на сестрёнку… Вроде,
лишь вчера она была на четыре года моложе меня. А
теперь – на шесть лет старше!.. Ей уже 34… Новика
признаётся, что и ей сей парадокс удивителен. Но –
не так, чтобы очень. Ведь все прошедшие годы она





















жила естественной жизнью, и давно успела привыкнуть
к нашей с Яроном неизменности.
Ребёнок у сестры уже не один. К сыну прибавилась
дочь… Хе! Ну, Занат – ладно: его я хотя бы видела
двухгодовалым карапузиком; теперь ему 12. А что
касается десятилетней Тавены, -- её воспринимаю как-
то отчуждённо. Такое ощущение, что эту девочку-
подростка Новика удочерила или просто пригласила
в гости откуда-то со стороны… Хе!..
Ребята нивкакую не хотят признавать, что их мама
значительно моложе Ленаты, которую и язык-то не
поворачивается называть тётей.
Я на минутку представляю себе: как называли бы
меня Новикины дети, если б анабиоз продлился не 10
лет, а лет 50.
-- Лената!.. – зовёт Занат, мой двенадцатилетний
племянник.
Н-н-н-н-да… Вроде, лишь вчера он ходил пешком
под стол…
-- Не хочешь ли посмотреть мой компьютер для
видеоигр?.. Я сам собрал системный блок, и прочее…
-- А, заманчиво!.. Давай, показывай.
Подхожу к столу. На нём – два стереоскопических
монитора и всякие приспособления, соединённые тол-
стыми разноцветными проводами. Большинство прово-
дов тянется к системному блоку под столом… Н-н-да…
Время, когда-то проведённое моей сестрой на Смагвад-
ском комбинате Стереоскопии, не прошло даром и для
её сына. Парнишка – спец в электронике.
Новика сказала, что и Тавена пошла той же доро-
гой… Всякий раз, когда они приезжают из Смагвада в
гости к нашим старикам, Занат с Тавеной забавляют
бабушку и дедушку всякими электронными штучками
собственного изготовления. Делает в основном брат,
но и сестрёнка помогает…
-- Тут есть много всяких вариантов, -- рассказыва-
ет племянник. – Гонки, погони, эстафеты… Движение





















с разными препятствиями, с пересадками, с манёврами…
-- Погоди, сынок!.. Лената ещё в целом не осве-
домлена; а ты уже полез в подробности. Не спеши.
-- А, да! – спохватывается племяш. – Короче, наши
с тобой машины могут двигаться по-всякому. Но ни в
коем случае не должны попасть в аварию… Виновник
ДТП будет пить агудоровый сок, пока не лопнет. Ага?
-- Занат, давай-ка лучше обойдёмся без крайностей,
ладно? – просит Новика.
-- Ладно, тогда – конфеты… Та-а-а-ак, садись вот
сюда, Лен!.. Будешь смотреть на экран этого монитора.
Вот – пульт с «баранкой», внизу – педали… Это – твоя
машина. А я перед своим монитором – твой соперник.
Для начала устроим гонки на обычных легковых тепло-
катах. Старайся не устраивать аварий. Всё ясно?.. Не
забывай о конфетах! Учти, что запивать их нельзя.
Это штрафные конфеты.
Улыбаясь, я киваю.
-- Постой, ты на двухэкранной стереоскопической
системе хоть раз играла?.. А?
-- Нет… В моё время гоночные машины соперников
рисовал компьютер.
-- Ага… А теперь всё будет в руках игроков… Ну
ладно! Раз уж это для тебя непривычно, то… поначалу
я дам тебе фору.
-- Вовсе не обязательно, Зан. Давай попробуем. Я
быстро научусь.
-- Ну, гляди!.. Не объешься штрафных конфет! Чтоб
мне потом за тебя не отвечать.
-- Не боись. Прорвёмся!
Хе!.. Та-а-ак… Начинаем играть…


Глубокая ночь… Гуляем с сестрой по ночному
Яроноленату, прихватив с собой из дома небольшую
магнитолу. Слушаем спокойную ритмичную музыку.
-- Ну что, сестрёнка? – обращается ко мне Новика,





















как к младшей по возрасту. – Штрафных конфет при-
шлось съесть много?
-- М-м-м… Да, изрядно… Я оказалась виновницей
четырнадцати аварий… За каждую из них слопала по
одной ореховой конфете.
-- Вкусно?
-- Ну… Ещё бы!.. Поначалу я даже не старалась
выигрывать.
-- Ха-ха!.. Конечно. Не на щелчки же играли.
-- Вот-вот… А потом вдруг вспомнила о своей
фигуре, и взялась всерьёз… Правда, толку от моих
стараний, откровенно говоря, было мало.
-- Неудивительно, Лен… Они в этом возрасте –
вундеркинды насчёт всевозможных игр. Я на днях по-
пробовала вспомнить детство, поиграть с Тавеной в
шайбочки. И представь: «продула» пять раз подряд.
Видно, потеряла все навыки за 20 с лишним лет.
-- Ну что ж… Абсолютно ясно. Во всяком деле
требуются регулярные тренировки… Можно и ходить
разучиться, если быть долго прикованным к постели.
Например, после анабиоза…


Утро… Светает…
Мы – среди небоскрёбов.
Чудеса, да и только! Неужели, тут недавно был По-
сёлок, маленький населённый пункт рядом с Ешкемом?
Городские постройки, деревья… Всё покамест в
сумерках…
В высотном здании напротив – светящиеся окна…
Чужие судьбы… Эх…
Сейчас мы с Новикой – на детской площадке, на
лавке под навесом. Сестра только что задремала. Руки
сложены на груди, голова опущена.
Магнитола стоит на железобетоне у наших ног…
Негромко звучит спокойная ритмичная музыка.
Н-н-н-да… Однако, чтой-то стало зябко.





















Чтой-то стало холодать. Не пора ли нам…
Дотрагиваюсь до Новикиного плеча.
-- Не спи, замёрзнешь!.. Пойдём-ка лучше домой.




Космопорт расположился к западу от Третанта, на
полпути между Книорой и Хирсимом. Ярон и Лената
мчатся туда на электропоезде.
Зимний предрассветный час… Пейзаж за окном всё
больше сельский. Там и тут встречаются одинокие фер-
мерские коттеджи с подсобным хозяйством, освещённые
фонарями дневного света. А вокруг – тёмные поля и
сады… Но впереди уже виднеется неяркое (как бы
туманное) свечение. Это возвышается над территорией
далёкого космопорта двухсотэтажное здание. Пока ещё
нельзя различить его отдельные этажи: светящиеся го-
ризонтальные полоски сливаются друг с другом. Кажет-
ся, что впереди – просто некий туманный столбик.
…Вот он, этот небоскрёбище, вблизи!.. Ужас!!..
Шагая по территории космопорта к подножью испо-
линского здания (хотя, занимаемая им площадь не так
уж велика), молодые с восторгом поглядывают вверх!..
И – с интересом озираются окрест.
Предприятие необычайно крупное. В его составе –
ремонтно-монтажные заводы, безотходный комбинат по
производству химического топлива и окислителя (для
ракетных двигателей), термоядерная электростанция,
аэропорт, рельсомагистральный вокзал и многое дру-
гое… Всюду снуют люди, облачённые в белые халаты
или голубые комбинезоны. Встречаются даже космо-
навты в форменных костюмах. Многие люди переме-
щаются на двухместных электрокатах, для которых там
и тут предусмотрены крытые стоянки и гаражи.
В здании космопорта Ярон с Ленатой без труда





















определяют по электронному информатору местонахо-
ждение главорга (главного организатора): 183-13. На
скоростном лифте друзья взлетают на 183-ий этаж.
И, поплутав по коридорам, отыскивают 13-ый кабинет.
Дверь оказывается открытой.
Главорг сидит в вертящемся кресле, повернувшись
боком к входной двери и вдобавок отвернувшись к
экрану видеотелефона (установленного на вертящейся
подставке). На экране – симпатичное женское лицо.
-- А как – сорок третий? – спрашивает собеседни-
ца. – Вышел на старт безо всяких неполадок?
-- Да, всё нормально, -- отвечает организатор.
-- Отлично… Я проверила двадцать седьмой. Его
ремонт уже практически завершён.
-- Что ж, пусть пока будет в запасе.
-- Хорошо… Даю сводку новых поступлений…
Женщина начинает перечислять: какие корабли по-
лучены прямиком из Акиремы, а какие – из Сефры
после дополнительного оснащения… Начальник молча
кивает головой…
За огромным окном (почти во всю стену) в ут-
ренних сумерках движется пятно радужного света: по
взлётной полосе разгоняется аэрокосмолёт. Наверное,
как раз 43-ий.
В кабинете довольно-таки уютно. Мебели немного.
Шесть пластиковых кресел с высокими регулируемыми
спинками. Журнальный столик. Небольшой книжный
шкаф. Одна стена сплошь занята радиоаппаратурой
(средствами связи, электронными хранилищами инфор-
мации, прочими экранами и приборными панелями со
множеством всяких кнопок и ручек); здесь же – за-
стеклённый стеллаж с кассетами, лазерными дисками
и компьютерными пластинками.
Письменного стола в кабинете нет. Вся документа-
ция содержится в памяти электронных хранилищ.
Две стены увешаны метровыми голографическими
снимками. (Эти картины примагничиваются; при же-





















лании можно легко и быстро их сменить.) Впечатление
такое, будто вдоль стен в помещении торчат некие
существа и прочие объекты. От этого кабинет кажется
загадочным. Одни только голографические копии людей
чего стоят! Почти невозможно отделаться от ощуще-
ния, что тут и там кто-то есть… Одна голограмма
изображает молодую женщину в полный рост и в
натуральную величину. Абсолютная копия реальности.
Едва её заметив, Ярон хотел было поздороваться. Но
вовремя сообразил, с кем (точнее, с чем) имеет дело.
Главный организатор наконец-то заканчивает обща-
ться со своей сотрудницей. Повернувшись к вошедшим,
он… делает вдруг страшно весёлую физиономию!
Ярон в удивлении и восторге вскидывает брови.
Лената тоже узнаёт хозяина кабинета, и радостно
улыбается.
Главорг космопорта быстро подступает к ним…
Мужчины крепко обнимаются, посмеиваясь и издавая
прочие нечленораздельные звуки.
Ярон наконец-то обретает дар речи:
-- Ну, хе-хе, эт ва-а-а-аще!.. Ну, ты даёшь, хе!..
Это ж надо!?.. Вовен – организатор Третантского
космопорта!.. Уж кого-кого, а тебя-то мы не ожидали
здесь увидеть, Вов!
Продолжая широко улыбаться, они крепко жмут
друг другу руки.
-- В Ешкеме я слыхал, что ты работаешь где-то
здесь, в южном полушарии. Ну, думаю, исполнились
его юношеские мечты… Кстати, я собирался отыскать
тебя сразу, как только мы с Ленатой побываем в
космосе. А ты – вот где, оказывается!
-- Да, на днях я сюда переведён с Акиремского
полуострова.
-- А, точно!.. Марис упоминал, что по видеотеле-
фону звонил тебе в Акирему.
-- Ну вот…
-- Та-а-а-ак… Значит, победил в конкурсе?

Сергей Граев

-- Скажи, ма, я всё ещё сплю? Или действительно
пролетели десять лет? – Я бормочу сонно и весьма
невнятно. Но она сразу поняла мои слова.
-- Ты не спишь, сынок… А спал ты, и впрямь,
очень долго.
-- Да… А ты немного постарела, мам. У тебя на
лице прибавилось морщинок.
-- Все мы постарели… Только вы с Ленатой – всё
такие же. Совсем не изменились.
-- М-м-м… Мы и не могли измениться…
-- Вот видишь! А мы не могли не постареть… Ну
ладно, ты как?.. Чувствуешь себя хорошо?
-- Вполне… Вот, уже и рукой пошевелить могу…
А несколько часов назад только и смог: открыть глаза.
Кстати, сновиденья ко мне приходят какие-то глупые,
сплошной кавардак…
-- Как ты сказал? Просыпался несколько часов тому
назад?.. Погоди. Но мне сказали, что ты до сих пор
просыпался только один раз, почти трое суток назад…
Вот тебе и «несколько часов»!
Я на это лишь присвистнул. Ну, сделал попытку
присвистнуть. Довольно неудачную попытку… Видно,
все навыки напрочь утеряны во время анабиоза. Не-
бось, потребуется даже заново учиться ходить.
-- Ма, а ты ходить-то меня заново учить будешь?
Мы вместе смеёмся… Нет, хватит! Трудновато
смеяться. Лёгкие побаливают.
-- Научим, коли разучился.
-- Всё, на сегодня – хватит, -- раздаётся басови-
тый мужской голос откуда-то сбоку.
Поворачиваю голову. На экране видеотелефона –
возмужавшая физиономия Хемала.
-- О!.. Привет, белобрысый!.. Ну, это – ва-а-аще!
Полный финиш! А здоров-то стал, ух! Слушай, я ведь
только лишь вчера видел тебя эдаким желторотым
юнцом, без году период.
-- Ха, ничего себе – «только вчера»!.. Для тебя





















это – вчера. А для меня – моя далёкая юность. Те-
перь я почти старик…
-- Ух, ух!.. Кончай важничать. Небось, двести лет
собираешься прожить! А значит, ты ещё в сущности
мальчишка, пусть даже на пару лет старше меня…
Биологически… Гм! Ну ладно, как дела в институте?
Кстати, кто ты теперь?
-- Б-18. Нынче так называются все доктора наук,
работающие в области ферромагнитного анабиоза.
-- О-о-о, уже доктор наук! Поздравляю!.. Гм! Гм!
Значит, Б-18, да?.. Интересно!.. Ну, а академики как
теперь именуются?
-- Буква «А» с номером. Номер – в зависимости
от специализации.
-- Ясно… Что ж! Надеюсь, ты скоро превратишься
в А-18.
-- Вряд ли, Яр! Для этого нужно быть семи пядей
во лбу… Ладно, больно уж мы разговорились! Хватит
тебе на сегодня. А не то – Техеб мне выговор влепит.
Я и так уже разок проштрафился.
-- Что, жив ещё Техеб?
-- А чего ему сделается? Хе!.. Сейчас, понимаешь
ли, физкультурой занимаются практически все. Даже
самые дряхлые. Никто не хочет умирать. Всем по кайфу
ОАР… Так что, у нашего А-18, может, ещё полжизни
впереди!
-- А что!? Может, и впрямь… Небось, и медицина
нынче творит чудеса? Как-никак, пятое тысячелетие
на дворе!
-- Ага… Точнее говоря – 15-ый год ОАР… Новое
летосчисление. Слава Ярону!.. Однако, хватит. Хватит
тебе разговаривать! Пора…
-- Ладно, секунду!.. Мам, как здоровье? В норме?..
-- А что мне сделается? – с улыбкой говорит мать,
вставая и направляясь к выходу. – Уж я-то физкульту-
рой занимаюсь почти всю жизнь, если ты не забыл.
-- Ну вот! А ты боялась, что рано помрёшь из-за





















своей вредной работы на Большом заводе. Ничего, ещё
поживём!.. Эй, родные мои! А про Ленату-то узнать
что-нибудь можно?
-- У неё – то же, что и у тебя, -- сообщает Хемал
напоследок. – Но, в отличие от тебя, уже прошла все
процедуры. Готовится отойти ко сну.
-- Может, дадите нам переговорить? Хоть немного!
-- Нет, приятель! В следующий раз!.. Ложись-ка по-
удобнее и полностью расслабься. Сейчас быстренько
тебя обработаем; и – баиньки… Процесс адаптации
должен протекать у вас одновременно. Через не-
сколько дней займётесь физкультурой, и прочее.
Кивнув на прощанье матери, начинаю выполнять
все указания этого Б-18. Хе!
Меня кормят… Прочие процедуры… Хемал с экрана
видеотелефона объясняет младшим научным сотрудни-
кам, что и как со мной делать… У них всё отработано
до мелочей, весь процесс. Похоже, кроме нас с Ленатой
в анабиозах успели побывать уже многие, пусть даже
и меньший срок.
Настроение прекрасное. Погода замечательная. В
окно виден кусочек голубого неба над крышей сосед-
него корпуса института.




Да, в родительском доме – серьёзные изменения!..
Чувствую себя словно в гостях.
Лишь моя комната осталась прежней. Такая же,
как перед анабиозом. Зайдя сюда, я даже усомнилась:
действительно ли провела в анабиозе 10 лет?.. Но,
приблизившись к окну (возле которого стою сейчас),
потеряла все иллюзии.
Непосредственно перед нашей десятиэтажкой ни-
чего не строили, чтоб не загромождать весь горизонт.





















А вот дальше выросли четыре гостиницы: узкие трид-
цатиэтажные башни-близнецы… Основные же ново-
стройки – в Посёлке: там громоздятся аж девять
небоскрёбов всех форм и размеров. Причём, самый
высокий, кажись, насчитывает не менее ста этажей.
Между северо-западным микрорайоном и Посёлком
появился широкий проспект. Давеча там прогулялась.
Теплобусы с троллейбусами так и снуют, так и снуют!
Кстати, троллейбусы и по нашей улице Родной теперь
ходят, 1-ый маршрут. Вон – один из них. Тормозит
на остановке.
Ой, а в городском центре-то теперь что творится!
Я поначалу не поняла, где я: то ли в родном Ешкеме,
то ли в каком-то «юэсовском» мегаполисе… Да и Еш-
кем нынче переименовали. Весь комплекс: городской
центр, наш северо-западный микрорайон, Посёлок и
прочие микрорайоны, -- всё это называется Яроно-
ленатом… Хи-хи… Яроноленат… Мне такое имя не
очень… Слишком длинное… Да и неловко становится,
если близкие постоянно вспоминают о нашем с
Яроном величии. Это мешает простому дружескому
общению. Стесняет.
За прошедшие десять лет выросло новое поколе-
ние фанатов, более настойчивых и бесшабашных. Уже
пришлось в этом убедиться… Невозможно спокойно
пройти по улице… И как бы мы ни маскировались –
всё равно узнают… Н-н-да… Ну ладно, довольно об
этом… О ленатомании, ярономании…
Беру с подоконника оставленный мной стакан с
агудоровым соком. Пью небольшими глотками…
Да, наш с Яроном возраст остался таким же, как
до анабиоза… Вот я иду сейчас в зал… Сажусь на
сверхсовременный диван. Гляжу на сестрёнку… Вроде,
лишь вчера она была на четыре года моложе меня. А
теперь – на шесть лет старше!.. Ей уже 34… Новика
признаётся, что и ей сей парадокс удивителен. Но –
не так, чтобы очень. Ведь все прошедшие годы она





















жила естественной жизнью, и давно успела привыкнуть
к нашей с Яроном неизменности.
Ребёнок у сестры уже не один. К сыну прибавилась
дочь… Хе! Ну, Занат – ладно: его я хотя бы видела
двухгодовалым карапузиком; теперь ему 12. А что
касается десятилетней Тавены, -- её воспринимаю как-
то отчуждённо. Такое ощущение, что эту девочку-
подростка Новика удочерила или просто пригласила
в гости откуда-то со стороны… Хе!..
Ребята нивкакую не хотят признавать, что их мама
значительно моложе Ленаты, которую и язык-то не
поворачивается называть тётей.
Я на минутку представляю себе: как называли бы
меня Новикины дети, если б анабиоз продлился не 10
лет, а лет 50.
-- Лената!.. – зовёт Занат, мой двенадцатилетний
племянник.
Н-н-н-н-да… Вроде, лишь вчера он ходил пешком
под стол…
-- Не хочешь ли посмотреть мой компьютер для
видеоигр?.. Я сам собрал системный блок, и прочее…
-- А, заманчиво!.. Давай, показывай.
Подхожу к столу. На нём – два стереоскопических
монитора и всякие приспособления, соединённые тол-
стыми разноцветными проводами. Большинство прово-
дов тянется к системному блоку под столом… Н-н-да…
Время, когда-то проведённое моей сестрой на Смагвад-
ском комбинате Стереоскопии, не прошло даром и для
её сына. Парнишка – спец в электронике.
Новика сказала, что и Тавена пошла той же доро-
гой… Всякий раз, когда они приезжают из Смагвада в
гости к нашим старикам, Занат с Тавеной забавляют
бабушку и дедушку всякими электронными штучками
собственного изготовления. Делает в основном брат,
но и сестрёнка помогает…
-- Тут есть много всяких вариантов, -- рассказыва-
ет племянник. – Гонки, погони, эстафеты… Движение





















с разными препятствиями, с пересадками, с манёврами…
-- Погоди, сынок!.. Лената ещё в целом не осве-
домлена; а ты уже полез в подробности. Не спеши.
-- А, да! – спохватывается племяш. – Короче, наши
с тобой машины могут двигаться по-всякому. Но ни в
коем случае не должны попасть в аварию… Виновник
ДТП будет пить агудоровый сок, пока не лопнет. Ага?
-- Занат, давай-ка лучше обойдёмся без крайностей,
ладно? – просит Новика.
-- Ладно, тогда – конфеты… Та-а-а-ак, садись вот
сюда, Лен!.. Будешь смотреть на экран этого монитора.
Вот – пульт с «баранкой», внизу – педали… Это – твоя
машина. А я перед своим монитором – твой соперник.
Для начала устроим гонки на обычных легковых тепло-
катах. Старайся не устраивать аварий. Всё ясно?.. Не
забывай о конфетах! Учти, что запивать их нельзя.
Это штрафные конфеты.
Улыбаясь, я киваю.
-- Постой, ты на двухэкранной стереоскопической
системе хоть раз играла?.. А?
-- Нет… В моё время гоночные машины соперников
рисовал компьютер.
-- Ага… А теперь всё будет в руках игроков… Ну
ладно! Раз уж это для тебя непривычно, то… поначалу
я дам тебе фору.
-- Вовсе не обязательно, Зан. Давай попробуем. Я
быстро научусь.
-- Ну, гляди!.. Не объешься штрафных конфет! Чтоб
мне потом за тебя не отвечать.
-- Не боись. Прорвёмся!
Хе!.. Та-а-ак… Начинаем играть…


Глубокая ночь… Гуляем с сестрой по ночному
Яроноленату, прихватив с собой из дома небольшую
магнитолу. Слушаем спокойную ритмичную музыку.
-- Ну что, сестрёнка? – обращается ко мне Новика,





















как к младшей по возрасту. – Штрафных конфет при-
шлось съесть много?
-- М-м-м… Да, изрядно… Я оказалась виновницей
четырнадцати аварий… За каждую из них слопала по
одной ореховой конфете.
-- Вкусно?
-- Ну… Ещё бы!.. Поначалу я даже не старалась
выигрывать.
-- Ха-ха!.. Конечно. Не на щелчки же играли.
-- Вот-вот… А потом вдруг вспомнила о своей
фигуре, и взялась всерьёз… Правда, толку от моих
стараний, откровенно говоря, было мало.
-- Неудивительно, Лен… Они в этом возрасте –
вундеркинды насчёт всевозможных игр. Я на днях по-
пробовала вспомнить детство, поиграть с Тавеной в
шайбочки. И представь: «продула» пять раз подряд.
Видно, потеряла все навыки за 20 с лишним лет.
-- Ну что ж… Абсолютно ясно. Во всяком деле
требуются регулярные тренировки… Можно и ходить
разучиться, если быть долго прикованным к постели.
Например, после анабиоза…


Утро… Светает…
Мы – среди небоскрёбов.
Чудеса, да и только! Неужели, тут недавно был По-
сёлок, маленький населённый пункт рядом с Ешкемом?
Городские постройки, деревья… Всё покамест в
сумерках…
В высотном здании напротив – светящиеся окна…
Чужие судьбы… Эх…
Сейчас мы с Новикой – на детской площадке, на
лавке под навесом. Сестра только что задремала. Руки
сложены на груди, голова опущена.
Магнитола стоит на железобетоне у наших ног…
Негромко звучит спокойная ритмичная музыка.
Н-н-н-да… Однако, чтой-то стало зябко.





















Чтой-то стало холодать. Не пора ли нам…
Дотрагиваюсь до Новикиного плеча.
-- Не спи, замёрзнешь!.. Пойдём-ка лучше домой.




Космопорт расположился к западу от Третанта, на
полпути между Книорой и Хирсимом. Ярон и Лената
мчатся туда на электропоезде.
Зимний предрассветный час… Пейзаж за окном всё
больше сельский. Там и тут встречаются одинокие фер-
мерские коттеджи с подсобным хозяйством, освещённые
фонарями дневного света. А вокруг – тёмные поля и
сады… Но впереди уже виднеется неяркое (как бы
туманное) свечение. Это возвышается над территорией
далёкого космопорта двухсотэтажное здание. Пока ещё
нельзя различить его отдельные этажи: светящиеся го-
ризонтальные полоски сливаются друг с другом. Кажет-
ся, что впереди – просто некий туманный столбик.
…Вот он, этот небоскрёбище, вблизи!.. Ужас!!..
Шагая по территории космопорта к подножью испо-
линского здания (хотя, занимаемая им площадь не так
уж велика), молодые с восторгом поглядывают вверх!..
И – с интересом озираются окрест.
Предприятие необычайно крупное. В его составе –
ремонтно-монтажные заводы, безотходный комбинат по
производству химического топлива и окислителя (для
ракетных двигателей), термоядерная электростанция,
аэропорт, рельсомагистральный вокзал и многое дру-
гое… Всюду снуют люди, облачённые в белые халаты
или голубые комбинезоны. Встречаются даже космо-
навты в форменных костюмах. Многие люди переме-
щаются на двухместных электрокатах, для которых там
и тут предусмотрены крытые стоянки и гаражи.
В здании космопорта Ярон с Ленатой без труда





















определяют по электронному информатору местонахо-
ждение главорга (главного организатора): 183-13. На
скоростном лифте друзья взлетают на 183-ий этаж.
И, поплутав по коридорам, отыскивают 13-ый кабинет.
Дверь оказывается открытой.
Главорг сидит в вертящемся кресле, повернувшись
боком к входной двери и вдобавок отвернувшись к
экрану видеотелефона (установленного на вертящейся
подставке). На экране – симпатичное женское лицо.
-- А как – сорок третий? – спрашивает собеседни-
ца. – Вышел на старт безо всяких неполадок?
-- Да, всё нормально, -- отвечает организатор.
-- Отлично… Я проверила двадцать седьмой. Его
ремонт уже практически завершён.
-- Что ж, пусть пока будет в запасе.
-- Хорошо… Даю сводку новых поступлений…
Женщина начинает перечислять: какие корабли по-
лучены прямиком из Акиремы, а какие – из Сефры
после дополнительного оснащения… Начальник молча
кивает головой…
За огромным окном (почти во всю стену) в ут-
ренних сумерках движется пятно радужного света: по
взлётной полосе разгоняется аэрокосмолёт. Наверное,
как раз 43-ий.
В кабинете довольно-таки уютно. Мебели немного.
Шесть пластиковых кресел с высокими регулируемыми
спинками. Журнальный столик. Небольшой книжный
шкаф. Одна стена сплошь занята радиоаппаратурой
(средствами связи, электронными хранилищами инфор-
мации, прочими экранами и приборными панелями со
множеством всяких кнопок и ручек); здесь же – за-
стеклённый стеллаж с кассетами, лазерными дисками
и компьютерными пластинками.
Письменного стола в кабинете нет. Вся документа-
ция содержится в памяти электронных хранилищ.
Две стены увешаны метровыми голографическими
снимками. (Эти картины примагничиваются; при же-





















лании можно легко и быстро их сменить.) Впечатление
такое, будто вдоль стен в помещении торчат некие
существа и прочие объекты. От этого кабинет кажется
загадочным. Одни только голографические копии людей
чего стоят! Почти невозможно отделаться от ощуще-
ния, что тут и там кто-то есть… Одна голограмма
изображает молодую женщину в полный рост и в
натуральную величину. Абсолютная копия реальности.
Едва её заметив, Ярон хотел было поздороваться. Но
вовремя сообразил, с кем (точнее, с чем) имеет дело.
Главный организатор наконец-то заканчивает обща-
ться со своей сотрудницей. Повернувшись к вошедшим,
он… делает вдруг страшно весёлую физиономию!
Ярон в удивлении и восторге вскидывает брови.
Лената тоже узнаёт хозяина кабинета, и радостно
улыбается.
Главорг космопорта быстро подступает к ним…
Мужчины крепко обнимаются, посмеиваясь и издавая
прочие нечленораздельные звуки.
Ярон наконец-то обретает дар речи:
-- Ну, хе-хе, эт ва-а-а-аще!.. Ну, ты даёшь, хе!..
Это ж надо!?.. Вовен – организатор Третантского
космопорта!.. Уж кого-кого, а тебя-то мы не ожидали
здесь увидеть, Вов!
Продолжая широко улыбаться, они крепко жмут
друг другу руки.
-- В Ешкеме я слыхал, что ты работаешь где-то
здесь, в южном полушарии. Ну, думаю, исполнились
его юношеские мечты… Кстати, я собирался отыскать
тебя сразу, как только мы с Ленатой побываем в
космосе. А ты – вот где, оказывается!
-- Да, на днях я сюда переведён с Акиремского
полуострова.
-- А, точно!.. Марис упоминал, что по видеотеле-
фону звонил тебе в Акирему.
-- Ну вот…
-- Та-а-а-ак… Значит, победил в конкурсе?





















-- Ага… На старом космодроме был организатором
отдела… Параллельно повышал своё образование. И
вот, как видишь – не зря.
-- Молодец!.. Ух! До чего же ты взрослый стал,
Вов!.. Слушай, у меня нет слов.
-- Да… А вы с Ленатой всё такие же молоденькие.
Хе! Фантастика!.. Из анабиоза-то давно?.. Никому ведь
ничего не было известно, за исключением того, что
вы «проснётесь» где-то во второй половине года. Я
уже замучился ждать.
-- Адаптация кончилась две недели назад.
-- Ясно… Хорошо… А теперь, значит, навострили
коньки в космос?
-- Ну, если можно, конечно.
-- Ещё как можно! Прямо сегодня устроим.
-- Вов, -- вмешивается Лената, -- а тебе, выходит,
уже 40 лет?..
-- Точно, 40. Совсем старик… А ты, Яр, проспал
нечто важное.
-- Чего это?
-- Ну, сколько мне стукнуло год назад?
-- Э… А-а-ах, ка-а-акая жалость!.. Э-э-э-э-эх, моё
любимое число!.. Н-да.
-- Не твоё, а н а ш е любимое число, -- поправ-
ляет Вовен. – И мои 39, и Мариса, и Сашока… В
общем, всех нас… Кроме тебя!.. Ты ведь нам теперь
не ровесник, к сожалению. Или, может, к счастью:
проживёшь…
-- Ничего, Вов, можно это дело исправить. Рано
или поздно все вы тоже проведёте в анабиозе лет
по 10. И мы опять станем ровесниками… Ну, а 39
лет-то вы как-нибудь отметили?
-- Само собой!.. Естественно, мы тогда собрались
всей компанией. Отправились на экватор… В Джал-
геме посетили вас с Ленатой: полюбовались на
«спящую» парочку величайших гемцев… А потом
четверо суток бесились в джунглях. Хе! Это финиш!





















Вытворяли чёрт-те что. Один парень снимал нас сте-
реоскопической видеокамерой. При случае покажу за-
пись… И ещё. Мы перед отъездом набрали в тамош-
нем питомнике стаю небольших говорунов. Прикинь!
-- О!.. Тридцать девять?.. Да?
-- Ну разумеется!.. Они сейчас у меня дома живут,
в вольере. Щебечут на все лады без умолку.
-- Та-а-ак. Значит, 20 самцов и 19 самок?
-- Ага. Всё точно, как в аптеке.
-- Нечтяк… Что ж! Надо в гости к тебе заскочить.
Ведь говоруны – мои любимые животные… А тебе,
помню, нравились зубастики.
-- У меня и зубастик есть… К вольере я его и
близко не подпускаю.
-- Да, с этим не шути!.. Н-н-ну, а разговаривать
попугайчиков не учил?
-- Нет… Ты же знаешь: для этого попугай должен
быть один, чтоб никто не отвлекал его от учёбы. А
у меня – целая стая.
-- Да-да, конечно…
Лената проводит ладошкой по Вовеновой щеке.
-- Да, совсем ты повзрослел, Вов! Окончательно
возмужал.
-- Я очень рад видеть тебя всё такою же юной! –
Он берёт её руку, целует и легонько пожимает. – Эх,
Яр! Я тебе всегда завидовал: такую красавицу ты
себе отхватил!
-- Что ж! Думаю, и ты не обделён судьбой. Скажи:
вон та голография на стене – изображение твоей
подруги?
-- Точно, угадал… М-м. Это дочка одного бывшего
юэсовского миллиардера. Ну, имя вам вряд ли знакомо.
Папаша не любил, чтоб его имя муссировалось средст-
вами массовой информации. А дочку зовут Ламикой…
М-м… Значит, говоришь, тебе нравится моя Ламика?
-- Весьма… Правда, Ленату я всё равно считаю
красивее; ты уж извини.





















-- Яр, о чём речь!?.. Лената – идеал красоты. Об
этом знает всё человечество. Её голограммы есть в
доме каждого гемца. По ней сходят с ума миллиарды
парней.
-- Да ну тебя! – отмахивается девушка. – Ты луч-
ше вот что скажи: «термояд» на межпланетных кораб-
лях уже применяется?
-- Да… Межпланетные ракеты-носители – все с тер-
моядерными «топками»… Твой квадрасинхрофазотрон
оказался гениальнейшим изобретением. В общем, мож-
но считать, что изобилие энергии на планете Гем и в
прилегающем космосе уже есть. Вот-вот освоим всю
Солнечную систему. Разве что, к звёздам пока рано
летать. Тут нужна очень значительная подготовка, серь-
ёзная и долгая. Короче, к звёздам махнём ещё не
скоро. Надеюсь, доживём до этих благословенных
времён, даже без помощи анабиоза. Или – с его по-
мощью. Тогда уж, пожалуй, я погружусь в анабиоз,
если и вы погрузитесь. Теперь ведь многие «спят».
Анабиотических кабин создано уже несколько тысяч…
-- Вов, а с Меркуром подтвердилось? – не уни-
мает Лената свою исследовательскую страсть.
-- О, ещё как!.. Ты и впрямь открыла неисчерпа-
емый склад сурьмы, олова, полупроводников… Всё –
в полном соответствии с Теорией ИУМ.
-- Вовен, друг! А не покажешь ли ты нам с Яроном
хоть какой-нибудь кусочек грунта?
-- О, как же я сразу не догадался!? – Он достаёт
из шкафа голубоватый мелкозернистый камень, тускло
поблёскивающий в свете люминесцентных ламп своими
неровными зазубренными боками. – Вот, любуйтесь!..
Можете и пощупать, и царапнуть. У нас нынче этого
добра – хоть завались!.. Во-о-о-от… Кстати, насчёт по-
лёта, который я вам обещал. Примерно через четыре
с половиной часа на орбиту стартует 56-ой. Малый
аэрокосмолёт, для транспортировки космических работ-
ников. Можете полететь на нём… Если будете хорошо





















себя чувствовать (физически и эмоционально), то
останетесь на орбитальной базе. А ежели нет – на
том же корабле спланируете обратно в наш космопорт.
-- Ура!.. – полушёпотом восклицает Лената, и даже
взвизгивает в предвкушении огромного удовольствия.
-- Давайте, родные! Спускайтесь пока на 134-ый
этаж, в физкультурный комплекс. Разомнитесь для
бодрости. А через три часа вас будут ждать в 56-ом
ангаре… Ну, счастливого пути!.. Перед полётом ещё
встретимся по видеотелефону.


56-ой ангар имеет больше полусотни метров в дли-
ну и столько же в ширину… Подумать только! Здесь
хранится м а л ы й аэрокосмолёт! Что уж говорить о
больших, грузовых и туристских!
Входя внутрь ангара, молодые забывают обо всём
на свете! Их внимание всецело поглощает корабль.
Под гигантским единым крылом – ракетный кор-
пус-фюзеляж, и два МВРМ: многоразовых воздушно-
реактивных модуля. При взлёте (со взлётно-посадо-
чной полосы) работают МВРМ. Благодаря огромной
подъёмной силе крыла, машина легко поднимается в стратосферу и разгоняется до звуковых скоростей.
В нижних слоях стратосферы МВРМ отсоединяются
и автоматически опускаются парашютами на специ-
альный полигон. (Оттуда вертолёты возвращают их
в космопорт.) Аэрокосмолёт продолжает разгоняться
уже ракетными двигателями, всё ещё используя подъ-
ёмную силу крыла в разряжённой атмосфере. А уже
в космическом вакууме дальнейший разгон происхо-
дит исключительно за счёт ракетных двигателей.
После выхода на орбиту остаётся ещё достаточно
топлива и окислителя для орбитальных манёвров.
При спуске на поверхность планеты вся огром-
ная площадь крыла используется для плавного тор-
можения. Таким образом, удаётся опустить с орбиты





















в десять раз больше полезного груза, чем было
поднято. Особенно удобно это при доставке грузов
с других планет. Хоть тех же металлов с Меркура...
Сейчас баки машины заполняются топливом и
окислителем.
Осмотрев всё снаружи, молодые забираются по ле-
сенке в салон корабля. Их встречают два члена экипа-
жа. В том числе – Никол, организатор полёта. Вовен
расписал его перед Яроном и Ленатой как отличного
навигатора, мастера на все руки и так далее. В не-
разумные времена Никол служил десантником в ВВС
ЮЭС. Потом выучился на лётчика и работал в граж-
данской авиации. Теперь – навигатор аэрокосмолё-
тов… Ну, а ещё он – страстный поклонник Ленаты…
По характеру – агрессивно-смело-заботливый.
-- Ну, сейчас мы вас, величайших знаменитостей,
угробим! Вопреки всем вашим заслугам и чрезвычай-
ной полезности для человечества, хо-хо…
Ух! Никол, здоровенный белобрысый парень атле-
тического сложенья (недаром, бывший «серый шлем»),
дружески похлопывает Ярона по плечу… На Ленату
смотрит лишь изредка, но всякий раз – с нескрывае-
мым восхищением и любовью.
-- Только не надо выбрасывать нас в открытый
космос, -- шутит создатель Проекта ОАР в ответ на
шутку навигатора… А потом чуть серьёзней добавля-
ет: -- Будем надеяться на лучшее… Будем надеяться…
Несколько минут молчания… Навигатор хлопочет
возле скафандров. Пассажиры изучают всё вокруг.
-- Н-н-ну, а как машина вообще?.. – осведомляет-
ся Ярон. – Летает хорошо?
-- Да пока ещё никто не жаловался… М-м-м-м-м…
Всё увидите сами… Давайте, ребята, пристёгивайтесь
вон к тем креслам. Я помогу… Вот. Во время полёта
мониторы (перед вами) покажут происходящее снару-
жи. Можно и в иллюминаторы поглядывать… А в
случае чего – катапультируемся вон в том спускаемом





















аппарате… Ну как, устраивает ли вас такая гарантия
безопасности?.. А?
-- Ну, если навигаторы не скатапультируются без
нас с тобой, Лен, то гарантии, кажись, вполне надёж-
ны. Как ты считаешь?
-- Ха-ха-ха-ха!.. – мощно захохотал Никол. – Хе!..
Весёлый ты парень, Яр!.. Молодец!.. Хе-хе!
-- Думаю, бояться нечего, -- с улыбкой произносит
Лената.
Из навигационной кабины высовывается Недев (вто-
рой пилот):
-- Эй!.. Я начинаю завидовать «серому шлему»! Хе!
Почему он с вами тут веселится без меня? А?.. Я
тоже ваш фанат, и хочу с вами общаться.
-- Да ладно, напарник, успокойся!.. Ещё успеешь!..
Давай, убирай трап и задраивай люки. Пора трогаться.
Устроив пассажиров, Никол уходит в кабину…
Недев, выполнив указания организатора полёта,
скрывается следом…
…Земная твердь за иллюминаторами и на экранах
мониторов стремительно уносится прочь из-под корпуса
машины… Аэрокосмолёт набирает скорость быстро. Но
перегрузки вполне терпимы.
Ослепительно сияющее в солнечных лучах море
розовато-белых облаков. Оно опускается всё ниже и
ниже, проваливаясь в неимоверную бездну простран-
ства. Небесная синева становится всё гуще и холоднее.
Вот и звёзды показались… Небо из тёмно-синего по-
степенно превращается в чёрную космическую бездну
с мириадами немигающих блёсток-звёзд… Внизу кар-
тина уже напоминает хорошо всем знакомые космиче-
ские фотоснимки поверхности Гема. Облачные вихри,
очертания морей, невероятное число подробностей на
суше… Планета теперь действительно выглядит как ог-
ромный шар. Он ровно сияет всеми своими красками
в лучах звезды по имени Солнех. По краям так кра-
сиво окаймлён голубой дымкой атмосферы, что… на





















это глядишь с трепетом, затаив дыхание.
«Ах-х-ха!» -- Примерно такой звук издают молодые,
когда реактивные двигатели аэрокосмолёта вдруг вы-
ключаются и всё оказывается в состоянии невесомости.
-- Старайтесь дышать глубже, -- советует Недев
(вылетевший из навигационной кабины). – Тогда без
труда справитесь с замиранием в животе… Ну, как
ощущения?
-- Ах, как хорошо-то! – выдыхает Лената, зависнув
в воздухе над своим креслом. Грудь её вздымается.
Губы тронула счастливая улыбка. В блестящих гла-
зах – неописуемый восторг.
-- Вот она, невесомость! – восклицает Ярон…
Он отстёгивается от кресла. И… достаёт из кар-
мана небольшую металлическую флягу с какой-то
жидкостью.
-- Ты что, собрался пить? – удивляется подру-
га. – Хе!.. Хочешь испытать, как проходит жидкость
по пищеводу в состоянии невесомости?
-- Ага. Сейчас будем проводить опыт.
-- А что это?
-- Чекниповый сок… Ай, палки-моталки!.. Горлыш-
ко фляги слишком узкое. Ничего не вытекает… Разве
что, вытряхнуть?.. Кстати, можно поглядеть, как шарики
жидкости летают в пространстве.
Действительно: шарики принимаются невесомо пла-
вать вокруг.
-- А-а-а-ап, -- начинает Лената ловить их ртом. –
Ап!.. А-а-а-а-а-а-ап!
Ярон пытается выпить кувыркающуюся в воздухе
огромную каплю сока… Но – поперхнулся и закашлял-
ся. И вдобавок, невыпитая часть жидкости расплылась
у него по физиономии.
-- Аккуратней! – восклицает подруга. – Разве так
можно?.. Дай, я стукну тебя по спине. Чтоб выбить
сок из дыхательного пути.
Она его ударяет. В результате парень, кувыркаясь,





















отлетает в сторону и попадает ногой в экран монитора.
К счастью, экран остаётся невредимым. И, опять-таки
к счастью, сама Лената, отлетевшая в противополож-
ную сторону, попадает прямо в объятья к Недеву.
Через пару секунд эта сцена вызывает всеобщий
хохот.
-- Эй, вы поосторожней! – предупреждает Никол. –
Не делайте резких движений!.. Если будете летать –
помните: вы ничего не весите, но масса ваша сохра-
нилась. Падать и ударяться станете ничуть не слабее,
чем в земных условиях… Гм… Впрочем, если в следу-
ющий раз Лената попадёт в объятья не к Недеву, а
ко мне, то… она вполне может позволить себе ещё
одну неосторожность.
-- Нет, ребята, так дело не пойдёт!.. – протестует
Ярон, наконец-то прокашлявшись. – Лен!.. Давай-ка
с тобой договоримся: от меня – ни на шаг!.. Вернее,
ни на… прыжок… или полёт…
-- Но ведь надо восстановить справедливость! Пусть
Никол тоже поймает меня разок.
-- Разок? Ну, если один разок, то пускай.
-- Слышал, Ник? Лови меня. Только руки не рас-
пускай.
-- Эй! – с лукавой улыбкой восклицает «серый
шлем». – Как же я тебя поймаю, если буду прятать
руки в карманы?
-- А ты меня просто схвати за талию, как Недев,
и сразу отпусти. Вот и всё.
-- Что ж, договорились!..
-- Ты готов?..
-- О, да!..
-- Ну, держи!.. Яр, отправь-ка меня к нему!..
Они весело предпринимают сей аттракцион, закон-
чившийся очередным взрывом смеха.
…Чего только не выделывают Ярон и Лената в
невесомости! Резвятся, словно дети малые… Да, всё
очень здорово, просто великолепно. За исключением





















одного: с непривычки их движенья и впрямь излишне
резки. Время от времени приходится-таки стукаться
об окружающие предметы. Хорошо хоть, что стены
тут сделаны предусмотрительно мягкими.
Все эти упражнения в невесомости, безусловно,
пойдут им на пользу. Ведь необходимо приобретать
навыки правильного поведения в космическом прост-
ранстве.
Члены экипажа весело наблюдают за естественной
сценой первого пребывания новичков в космосе. Дают
им ценные советы. Учат, как надо пить и есть, пере-
мещаться в нужном направлении…
Автопилот надёжно ведёт машину высоко над по-
верхностью гемского шара. Люди могут не беспокоить-
ся. Всё будет в порядке.


Побывав в космосе и проведя вечерок в обществе
Вовена, Ярон с Ленатой ещё раз едут на родину.
Потом – в Джалгему… Погружаются в анабиоз на
200 лет.
В этом есть глубокий смысл…
Иначе и быть не может...
Человечество весьма неохотно отпускает в далёкое
будущее парочку величайших и любимейших героев.












































Первые столетия ОАР…
Из года в год неуклонно сокращается количество
новых открытий и изобретений. Виной тому – не лень
или бездарность очередных поколений учёных и изо-
бретателей. Попросту не остаётся почти ничего су-
щественного, что ещё не открыто и не изобретено
разумом… Наиболее продуктивной в этом плане ока-
зывается эпоха так называемой научно-технической
революции, НТР. Длится она около одного столетия.
До НТР цивилизация развивается (посредством откры-
тий и изобретений) в нарастающем темпе. А после
Прогресс постепенно затормаживается и через несколь-
ко тысячелетий сходит на нет.
Дальше цивилизация может только разрастаться,
почти не совершенствуясь. Разве что, разнообразие
вещей и событий ещё некоторое время продолжает
увеличиваться (не дольше нескольких миллионов лет).
И наконец, после этого цивилизацию ожидает лишь
всё большее распространение в космосе и сотрудни-
чество с подобными ей.
Где-то в третьем или четвёртом столетии ОАР со-
здаются два из наиболее существенных видов вещей:
биороботы и звездолёты.





















Биороботы поначалу выполняют лишь самые моно-
тонные, грязные или опасные работы. Но со временем
начинают использоваться и в других сферах, напри-
мер – в качестве дежурных возле анабиотических ка-
бин (которых постепенно накапливаются миллиарды).
Ну, а про звездолёты, как и про межзвёздные
странствия, говорить пока рано.




Наш магнитоплан мчится по гигантскому скоплению
городов.
Восторженно смотрю в окно… Да, вот это – на-
стоящее будущее! С ума сойти!
Всюду – всевозможные геометрические фигуры зда-
ний и прочих сооружений. Всё переплетено различными
эстакадами, трубопроводами и непонятно чем.
Солнех закатился, и уже почти везде озарились
люминесцентным светом ряды стеклянных стен-окон.
Н-н-н-да… Будущий мир…
(Впрочем, сохранилось и много старинных городов.
Памятники архитектуры.)
Особенно впечатляет воздушное движение! Хе! По
небесным трассам, словно по обычным дорогам, мчатся
современные вертолёты, реактивные дельтапланы, ди-
сковидные аппараты и прочие машины. (В основном
всё это работает либо на водороде, либо на электри-
честве от термоядерных микроэлектростанций.) Тысячи
разноцветных сигнальных огней пересекают небосвод
вдоль и поперёк.
Пилоты, подобно шофёрам, соблюдают правила
движения, чтоб избегать столкновений и хаоса… На
высотных зданиях, специальных вышках и небольших
аэростатах установлены лазерные ориентаторы, указы-
вающие границы воздушных коридоров.





















То и дело откуда-то с космодромов стартуют аэро-
космолёты… Постоянный шум от их мощных ракетных
двигателей – единственное неудобство в мире сверх-
цивилизации.
Н-н-н-да…
Глядя на всё это, я время от времени переговари-
ваюсь со своим попутчиком, нынешним глобальным ор-
ганизатором… Подумать только! Этому Кислороду-42 –
сто одиннадцать лет от роду! А по внешнему виду
не дашь и шестидесяти… Такие вот чудеса!.. Вообще,
гемцы нынче живут в среднем по двести лет. Многие
дотягивают чуть ли не до двухсот пятидесяти. То ли
ещё будет после третьего столетия ОАР!
-- Слушай, прадед!.. – говорит, однако, он мне.
-- Э, сам ты – прадед! – отшучиваюсь я.
-- Нет!.. Не я, а ты… То, что я старше тебя
биологически, не имеет значения. Для общенья между
поколениями важен именно исторический возраст. Ну,
иначе говоря, физический.
-- Н-н-ну хорошо, убедил. Допустим, для тебя я –
прадед.
-- Да. Хотя, ежели сказать точнее, ты являешься
для меня даже не прадедом. Ты… э… шестипапа.
-- Как, как!?.. – только и выговариваю я сквозь
смех.
-- Шестипапа. Так малыши обзывают тех, кто стар-
ше их на шесть поколений. Однако, ты-то для нынеш-
них малышей – э… одиннадцатипапа. Или даже две-
надцатипапа. В зависимости от того, принять ли за
одно поколение двадцать лет или чуть меньше… Вот
так-то, шестипапочка!
-- Хе-хе, это что же получается? Значит, Лената
оказалась двенадцатимамочкой?
-- Точно!
-- Хо-хо... Ладно, обзывай меня, как хочешь… Ну,
так что же ты хотел мне сказать?.. А?
-- Когда? – удивляется он.





















-- Ну… когда обратился ко мне, как к прадеду.
-- А!.. э-э-э… Забыл… Забыл!.. Всё-таки, стар я…
Стар… А, вот!! Слушай! Мне нужен совет… Как ты
считаешь: оставаться ли мне глобальным организато-
ром, пока не окочурюсь? Или же лучше загодя лечь
в анабиоз? Пока ещё позволяет здоровье…
Он достаёт из кармана своей лёгкой просторной
куртки две небольшие прозрачные упаковки со свежими
чекнипами. Протягивает одну мне… Распечатываю...
Ах, какой чудесный аромат!.. Ну-ка…
Неторопливо расправляясь с сочным чекнипом, я
спрашиваю:
-- А в конкурсах ты побеждаешь уверенно?.. А?
-- В том-то и дело, Яр! Уж сколько раз ждал,
когда меня кто-нибудь опередит в конкурсе!.. Но вот
проходит ещё пять лет; и я снова – первый. Потом –
ещё. И ещё, и ещё… Видно, в этом виновато естест-
венное замедление прогресса цивилизации после НТР.
Теперь нет нужды интенсивно учиться, обновлять свои
знания через каждые пять лет. Я успеваю освоить все
новые технологии в процессе работы. И в результате…
молодые претенденты оказываются слабей. Ведь но-
вых знаний у меня столько же, а профессионального
опыта – гораздо больше.
-- Ну, а самому-то быть глоборгом ещё не надоело?
-- Вроде, нет пока… Работа интересная.
-- Знаешь ли, Кислород, в этом я тебе, пожалуй,
не советчик. Решай сам, родной.
-- Яр, а вот ты-то не жалеешь ли, что «смылся»
из своего времени в грядущее, оставив человечество
без опытного организатора?
-- Да уж не знаю… И, кстати, не такой уж я и
опытный. Сообразительный – пожалуй. А что касается
опыта… Ты обращаешься не по адресу. Тебе надо
говорить с твоими предшественниками, моими после-
дователями. Ты ведь седьмой по счёту?
-- Седьмой… Но проблема в том, что остальные





















экс-глоборги – тю-тю. Кто – в длительном анабиозе,
а кто – и в беспробудном сне.
-- Вообще-то, -- всё же решаюсь я дать совет, --
анабиоз тебе не помешал бы. Но только не спеши.
Ведь ты ещё здоровенный парень. Опасаться за свою
адаптационную способность тебе рановато… И кроме
того, скоро ведь гемцы займутся подготовкой первой
межзвёздной экспедиции. Верно?
-- Да, через несколько лет… В строительстве звез-
долёта, кстати, я хочу принять непосредственное учас-
тие. Тогда с поста глоборга, пожалуй, я уйду… А об
анабиозе подумаю после отправки экспедиции… Ну, в
общем, ладно. Лет 30 – 40 я ещё пободрствую.
-- Значит, так тому и быть, -- киваю я…
Смотрю в окно… Магнитоплан по-прежнему несётся
сквозь мегаполис. Сумерки сгустились… В вагоне вклю-
чены неяркие лампы дневного света. На оконном стек-
ле – отражение салона с пассажирами. И наши с Кис-
лородом отраженья. Всё это голубоватым призраком
мчится по городским «джунглям».
В небе, в просветах между бегущими фигурами
зданий, постепенно разгорается неподвижная ярчайшая
«звезда»: геостационарная орбитальная база… Далёкий
космический город… Н-да… Красиво!.. В других частях
небесного экватора сияют ещё два подобных объекта.
(Отсюда они не видны.)
Н-н-н-н-да… С тех пор, как был запущен первый в
Истории искусственный спутник (а чуть позже слетал
в космос первый человек), прошло два с половиной
столетия… Нынче освоена и заселена практически вся
Солнечная система…
-- Слушай, Яр, -- подаёт голос старый глоборг. –
Вот я смотрю на тебя и думаю: до чего ж интересная
у тебя жизнь!.. Рядовым шофёром был. Проект ОАР
создал. Глобальным организатором работал. Имеешь
отношение к открытию ферромагнитного анабиоза. Про-
вёл в анабиозах более двух столетий. Сейчас лицезре-





















ешь полное созреванье гемской сверхцивилизации. В
космос летаешь. И наверняка отправишься на звездо-
лёте к иным мирам… И ко всему этому следует при-
бавить: у тебя – подруга по имени Лената, со всеми
дополнительными (в связи с этим) приключениями…
-- Да уж… -- произношу я, любуясь ровным сиянием
орбитальной базы. – Прямо как фильм многосерийный.
Н-да… Самый главный фильм…
Тут вдруг я замечаю: вагон наш постепенно напол-
няется пассажирами. Все разглядывают меня: кто –
украдкой или искоса, а кто – и напрямую… Ну вот!
Опять началась ярономания, как и двести лет назад.
Только теперь это уже новые поколения любопытных.
Интересно! Все они с детства привыкли видеть нас
с Ленатой неподвижно лежащими (в кабинах анабиоза
и реанимации)… Представляю себе, что они сейчас
испытывают, видя меня живым, в полном смысле этого
слова!.. Наверное, если б два столетья тому назад
товарищ Эклен ожил бы и вышел из мавзолея на Зе-
лёную площадь Смагвада, то не произвёл бы на се-
верных коммунаров такого впечатления, как ожившие
Лената и Ярон – на нынешних разумных… Дорого бы
я заплатил, чтоб ощутить себя на их месте!..
Адаптация моя закончилась вчера. (Лената ещё
адаптируется.) Только сегодня я начал в полную силу
заниматься физкультурой. И разумеется, человечество
покамест не оповещено о нашем с подружкой выходе
из анабиоза. Однако, всё равно ощущаю нарастающий
с каждым часом шумок вокруг меня. Вот, уже и в по-
езде засекли. И наверняка кто-нибудь встретит в том
городе, куда еду… О-о-о-ох, уж мне эта величайшая
популярность!
Утром, когда вышел на улицу, чтобы пробежаться
и позаниматься в физкультурном городке всякими уп-
ражнениями, за мной увязались несколько современных
физкультурников. Точнее, физкультурниц… Я даже не
попытался от них удрать. Бесполезно.





















Боюсь, кабы сейчас от кого-нибудь не пришлось
убегать в пункте назначенья!.. С Кислородом-42 рас-
станусь на перроне. И сразу могут увязаться вслед
за мной фанаты… На чрезмерные домогательства и
физические действия, думаю, никто из них не решится.
Это был бы стопроцентный конфликт, угроза для ОАР.
Однако, иметь толпу преследователей позади себя –
тоже не охота; а предъявить им что-то в этом случае
было бы сложно…
За окном вдали плывут очередные жилые массивы:
много-много прямоугольников и прочих геометрических
фигур, сотканных из звёздочек светящихся окон. Ещё
дальше – три каких-то исполинских сооружения с кра-
сными сигнальными огнями посередине и наверху. Из-
за удалённости эти огни мерцают… А над всеми объек-
тами современной цивилизации – настоящие звёзды…
Гемцев нынче уже не пять миллиардов, а двадцать
три. Рождаемость практически не ограничивается. Ведь
и пищевые продукты (кроме фруктов и т. п.), и кисло-
род, и многое другое давно вырабатывается с помощью
электрических разрядов в той или иной химической
среде. А электричества на Геме (и во всей Солнечной
системе) – полное изобилие, уже два столетия. С тех
пор, как люди стали получать «термояд» на квадра-
синхрофазотронах, создаваемых по проекту Ленаты…
Ну, а места для жизни вполне достаточно и в космосе.
Значительная часть человечества сейчас полжизни про-
водит на других планетах и в космическом простран-
стве. Таким образом, при желании можно увеличить
число разумных и до ста миллиардов, и до двухсот,
и… э-э-э-э… М-м-м… Нет…
Нет! Здесь есть одно «но»!.. В космосе, конечно,
можно жить и прекрасно себя чувствовать; однако,
при этом желательно иметь и возможность свободно
прогуляться по голубой планете!.. Полюбоваться дев-
ственным лесом и безлюдной степью… В общем, нель-
зя превращать Гем в своего рода Музей Естественных





















Условий Обитания, где каждый «гемец»-космонавт смог
бы провести лишь несколько дней, из-за умопомрачи-
тельного числа своих собратьев, которым тоже надо
успеть тут побывать… Если б триллионы десантирова-
лись одновременно, то кишмя кишели бы! На каждом
дереве – по сорок человек, между деревьями – плю-
нуть некуда… Короче! Надо всё-таки ограничить наро-
донаселение примерно одной сотней миллиардов…


Так… Распрощавшись с Кислородом-42, я шагаю
по перрону. Ориентируюсь с помощью информационных
указателей, светящихся там и тут над головами про-
хожих. Ищу гараж электрокатов…
Всё вокруг ярко освещено… Устремляются вдаль
ряды люминесцентных светильников. Переливаются все-
ми цветами радуги какие-то панели… Даже тротуары
кое-где фосфоресцируют зелёным сиянием.
Присматриваюсь к людям… Одни спешат по своим
делам. Другие неторопливо прогуливаются…У всех –
радостные или спокойные лица. Нет решительно ни
одного угрюмого или расстроенного.
Те, кто прогуливается, поглядывают по сторонам.
Чего доброго, могут и меня заметить!.. Нет, об этом
лучше не думать. Надо стараться идти по наиболее
оживлённым местам, где почти никто ни на кого не
обращает вниманья.
Н-да… Заметно изменились люди за два столетия
ОАР!.. Хотя общество и постарело в связи с увеличе-
нием средней продолжительности жизни, -- разумные
кажутся, наоборот, молодыми. Медицина и весь образ
жизни в ОАР делают настоящие чудеса! Теперь с пер-
вого взгляда не определишь, кто пред тобой: пожилой
человек или молодой. (Особенно – издали.) Телосло-
жение у всех «молодое». Да и лица по-настоящему
старческие лишь у тех, кому за сто…
Так-так… Приближаюсь к длинной батарее разда-





















точных автоматов. Сверху на них – голографические
изображения фруктов, ягод, орехов… В каждом авто-
мате – свои дары природы. Та-а-а-ак. Пекты, цафки,
швани, чекнипы, дорзы, бервикесы, акнимбулы, шурги,
нислемы, кисвы… Стоп! Остановимся на кисвах… Жму
кнопку… Выскакивает круглая пластиковая коробка. Хо-
лодная. Вес – граммов двести. Снимаю крышку… Ах,
какой аромат!!.. Ягодки – как на подбор!.. Тут же –
пластмассовая ложечка. Беру, начинаю не спеша есть.
Отойдя в сторонку, где не очень светло, я ем и
наблюдаю за окружающими людьми.
Народ одевается очень красиво. Безвкусицы нынче
гораздо меньше, нежели было в неразумные времена.
Ведь сейчас никто не стремится выделиться с помощью
одежды или прочих внешних штучек. Одеваются так,
чтоб всё гармонично сочеталось и подчёркивало муж-
ское или женское телосложение. Нынче, ежели увидишь
широкие плечи, то будь уверен: пред тобой – именно
мужчина, а не женщина с наплечниками… Впрочем,
длинные причёски по сей день можно встретить и на
головах представителей сильного пола. Так же, как
брюки – на ногах представительниц прекрасного…
Там и тут вижу людей в атмосферных скафандрах.
В таком облачении принято трудиться при неблагопри-
ятных условиях, как то: жара, холод, загазованность,
запылённость, грязь, кровососущие летающие насеко-
мые и т. д.. Скафандр имеет системы терморегулиро-
вания и вентиляции. Шлемофон – сферической формы,
с задвигающимся (в двойную заднюю стенку) двойным
третьсферическим стеклом. На поясе спереди прикре-
плена термоядерная микроэлектростанция, правее –
футляр с видеотелефоном, левее – три маленьких
футляра (для фонаря и чего-либо ещё).
Та-а-ак, ладно… Опустевшую коробку из-под ягод
возвращаю тому же автомату… Хе! Обрадовавшись,
что вернулась тара, автомат замигал разноцветными
индикаторами и исполнил короткую весёлую мелодию.





















Оглядываюсь кругом.
Ну-ка, ну-ка… Так… Похоже, меня засекли.
Да, точно… Палки-моталки… Уставились, как на
инопланетянина! И видеокамеру выставили. Ух!.. Сни-
мают… Ну, снимайте, снимайте!
Иду мимо. Стараюсь сохранять спокойствие. Боко-
вым зрением замечаю: один из них подносит к лицу
видеотелефон. С кем-то переговаривается. Значит, ин-
формация распространяется дальше.
Трудно будет уйти. Фанаты оснащены средствами
связи. Да и в городе ориентируются лучше.
Ну уж нет, ребята! Вы плохо знаете Ярона.
Оглядываюсь, как бы невзначай… Точно. Шагают
следом.
Зайдя за угол, в несколько прыжков достигаю га-
ража электрокатов… Не успевают ворота спрятаться
в стену, как… я оказываюсь за рулём современной
«тачки». Запускаю мотор. Бросаю взгляд на приборную
панель… Ток -- в норме. Плавно жму педаль реостата.
Понеслось!
Лихо проезжаю мимо этих раззяв. Они опрометью
кидаются в гараж, к другим машинам.
Набираю бешеную скорость. Впереди – подъём…
Взлетая на эстакаду, поглядываю на экран заднего
вида… Далеко позади – габаритные фонари преследо-
вателей.
Что ж, надеюсь на своё мастерство и сообрази-
тельность… Врёшь, не возьмёшь!
Через несколько километров эстакада заносит меня
в ярко освещённые недра гигантского небоскрёба (при-
мерно на уровне пятого этажа). По сторонам (на плат-
формах нескольких этажей) мелькают какие-то магази-
ны, мастерские, гаражи, машины, множество людей…
Обойдя разгоняющийся по правому борту ярко-жёлтый
электробус, я вылетаю из небоскрёба.
Развилка!.. Не обращая вниманья на указатели, с
ходу направляюсь по левому ответвлению эстакады.





















С обеих сторон чередуются десятки узких зданий
с треугольными окнами.
Проскользнув меж нескольких поперечных эстакад
(вверху и внизу), моя эстакада постепенно снижается.
Вот, она уже переходит в наземную дорогу.
Пересекаю промышленный район. Ажурные сталь-
ные фермы, гигантские шарообразные резервуары, за-
водские постройки, ещё какие-то замысловатые конст-
рукции… Всё это освещено морем огней (оранжевых,
белых, жёлтых, голубых и т. д.). Там и тут видны люди
в комбинезонах и атмосферных скафандрах.
Впереди, кажется, огней почти нет.
Промчавшись ещё несколько сотен метров, нако-
нец-то попадаю в тёмные места. Слева – сплошная
стена какого-то леса или парка.
Остановив электрокат, выключаю мотор и габарит-
ные фонари. Ух, палки-моталки! Габариты следовало
выключить ещё на эстакаде!
Выскакиваю из машины. Не захлопнув дверь, бегу
прямиком в лес. Бегу, что есть духу… Ну вот! Есть
возможность лишний раз позаниматься физкультурой!
Боковым зрением замечаю свет. Ага! Это горящие
фары машин преследователей… Эх! Если б кустарник
был повыше и погуще! Я бы затаился где-нибудь. А
между голыми стволами схорониться трудно. Небось,
у них с собой фонари имеются. Ох, уж эти современ-
ные фонарики! Маленькие, но удаленькие!.. В общем,
надо удирать вплоть до того жилого массива, который
я видел слева вдалеке, когда пересекал промышлен-
ную зону… Зря пораньше не свернул с дороги!
Бегу, что есть силы.
Парк оказывается не особенно большим. Уже через
пару минут выбегаю к длинному многоэтажному зданию.
В светящихся трапециевидных окнах кое-где видны
жильцы… Всё спокойно… Хотя, нет! Что-то слишком
часто стал гаснуть свет в комнатах! Значит, сюда
уже поступила видеотелефонная информация от фана-
тов. Жильцы, выключая свет, наверняка смотрят в

Сергей Граев

-- Скажи, ма, я всё ещё сплю? Или действительно
пролетели десять лет? – Я бормочу сонно и весьма
невнятно. Но она сразу поняла мои слова.
-- Ты не спишь, сынок… А спал ты, и впрямь,
очень долго.
-- Да… А ты немного постарела, мам. У тебя на
лице прибавилось морщинок.
-- Все мы постарели… Только вы с Ленатой – всё
такие же. Совсем не изменились.
-- М-м-м… Мы и не могли измениться…
-- Вот видишь! А мы не могли не постареть… Ну
ладно, ты как?.. Чувствуешь себя хорошо?
-- Вполне… Вот, уже и рукой пошевелить могу…
А несколько часов назад только и смог: открыть глаза.
Кстати, сновиденья ко мне приходят какие-то глупые,
сплошной кавардак…
-- Как ты сказал? Просыпался несколько часов тому
назад?.. Погоди. Но мне сказали, что ты до сих пор
просыпался только один раз, почти трое суток назад…
Вот тебе и «несколько часов»!
Я на это лишь присвистнул. Ну, сделал попытку
присвистнуть. Довольно неудачную попытку… Видно,
все навыки напрочь утеряны во время анабиоза. Не-
бось, потребуется даже заново учиться ходить.
-- Ма, а ты ходить-то меня заново учить будешь?
Мы вместе смеёмся… Нет, хватит! Трудновато
смеяться. Лёгкие побаливают.
-- Научим, коли разучился.
-- Всё, на сегодня – хватит, -- раздаётся басови-
тый мужской голос откуда-то сбоку.
Поворачиваю голову. На экране видеотелефона –
возмужавшая физиономия Хемала.
-- О!.. Привет, белобрысый!.. Ну, это – ва-а-аще!
Полный финиш! А здоров-то стал, ух! Слушай, я ведь
только лишь вчера видел тебя эдаким желторотым
юнцом, без году период.
-- Ха, ничего себе – «только вчера»!.. Для тебя





















это – вчера. А для меня – моя далёкая юность. Те-
перь я почти старик…
-- Ух, ух!.. Кончай важничать. Небось, двести лет
собираешься прожить! А значит, ты ещё в сущности
мальчишка, пусть даже на пару лет старше меня…
Биологически… Гм! Ну ладно, как дела в институте?
Кстати, кто ты теперь?
-- Б-18. Нынче так называются все доктора наук,
работающие в области ферромагнитного анабиоза.
-- О-о-о, уже доктор наук! Поздравляю!.. Гм! Гм!
Значит, Б-18, да?.. Интересно!.. Ну, а академики как
теперь именуются?
-- Буква «А» с номером. Номер – в зависимости
от специализации.
-- Ясно… Что ж! Надеюсь, ты скоро превратишься
в А-18.
-- Вряд ли, Яр! Для этого нужно быть семи пядей
во лбу… Ладно, больно уж мы разговорились! Хватит
тебе на сегодня. А не то – Техеб мне выговор влепит.
Я и так уже разок проштрафился.
-- Что, жив ещё Техеб?
-- А чего ему сделается? Хе!.. Сейчас, понимаешь
ли, физкультурой занимаются практически все. Даже
самые дряхлые. Никто не хочет умирать. Всем по кайфу
ОАР… Так что, у нашего А-18, может, ещё полжизни
впереди!
-- А что!? Может, и впрямь… Небось, и медицина
нынче творит чудеса? Как-никак, пятое тысячелетие
на дворе!
-- Ага… Точнее говоря – 15-ый год ОАР… Новое
летосчисление. Слава Ярону!.. Однако, хватит. Хватит
тебе разговаривать! Пора…
-- Ладно, секунду!.. Мам, как здоровье? В норме?..
-- А что мне сделается? – с улыбкой говорит мать,
вставая и направляясь к выходу. – Уж я-то физкульту-
рой занимаюсь почти всю жизнь, если ты не забыл.
-- Ну вот! А ты боялась, что рано помрёшь из-за





















своей вредной работы на Большом заводе. Ничего, ещё
поживём!.. Эй, родные мои! А про Ленату-то узнать
что-нибудь можно?
-- У неё – то же, что и у тебя, -- сообщает Хемал
напоследок. – Но, в отличие от тебя, уже прошла все
процедуры. Готовится отойти ко сну.
-- Может, дадите нам переговорить? Хоть немного!
-- Нет, приятель! В следующий раз!.. Ложись-ка по-
удобнее и полностью расслабься. Сейчас быстренько
тебя обработаем; и – баиньки… Процесс адаптации
должен протекать у вас одновременно. Через не-
сколько дней займётесь физкультурой, и прочее.
Кивнув на прощанье матери, начинаю выполнять
все указания этого Б-18. Хе!
Меня кормят… Прочие процедуры… Хемал с экрана
видеотелефона объясняет младшим научным сотрудни-
кам, что и как со мной делать… У них всё отработано
до мелочей, весь процесс. Похоже, кроме нас с Ленатой
в анабиозах успели побывать уже многие, пусть даже
и меньший срок.
Настроение прекрасное. Погода замечательная. В
окно виден кусочек голубого неба над крышей сосед-
него корпуса института.




Да, в родительском доме – серьёзные изменения!..
Чувствую себя словно в гостях.
Лишь моя комната осталась прежней. Такая же,
как перед анабиозом. Зайдя сюда, я даже усомнилась:
действительно ли провела в анабиозе 10 лет?.. Но,
приблизившись к окну (возле которого стою сейчас),
потеряла все иллюзии.
Непосредственно перед нашей десятиэтажкой ни-
чего не строили, чтоб не загромождать весь горизонт.





















А вот дальше выросли четыре гостиницы: узкие трид-
цатиэтажные башни-близнецы… Основные же ново-
стройки – в Посёлке: там громоздятся аж девять
небоскрёбов всех форм и размеров. Причём, самый
высокий, кажись, насчитывает не менее ста этажей.
Между северо-западным микрорайоном и Посёлком
появился широкий проспект. Давеча там прогулялась.
Теплобусы с троллейбусами так и снуют, так и снуют!
Кстати, троллейбусы и по нашей улице Родной теперь
ходят, 1-ый маршрут. Вон – один из них. Тормозит
на остановке.
Ой, а в городском центре-то теперь что творится!
Я поначалу не поняла, где я: то ли в родном Ешкеме,
то ли в каком-то «юэсовском» мегаполисе… Да и Еш-
кем нынче переименовали. Весь комплекс: городской
центр, наш северо-западный микрорайон, Посёлок и
прочие микрорайоны, -- всё это называется Яроно-
ленатом… Хи-хи… Яроноленат… Мне такое имя не
очень… Слишком длинное… Да и неловко становится,
если близкие постоянно вспоминают о нашем с
Яроном величии. Это мешает простому дружескому
общению. Стесняет.
За прошедшие десять лет выросло новое поколе-
ние фанатов, более настойчивых и бесшабашных. Уже
пришлось в этом убедиться… Невозможно спокойно
пройти по улице… И как бы мы ни маскировались –
всё равно узнают… Н-н-да… Ну ладно, довольно об
этом… О ленатомании, ярономании…
Беру с подоконника оставленный мной стакан с
агудоровым соком. Пью небольшими глотками…
Да, наш с Яроном возраст остался таким же, как
до анабиоза… Вот я иду сейчас в зал… Сажусь на
сверхсовременный диван. Гляжу на сестрёнку… Вроде,
лишь вчера она была на четыре года моложе меня. А
теперь – на шесть лет старше!.. Ей уже 34… Новика
признаётся, что и ей сей парадокс удивителен. Но –
не так, чтобы очень. Ведь все прошедшие годы она





















жила естественной жизнью, и давно успела привыкнуть
к нашей с Яроном неизменности.
Ребёнок у сестры уже не один. К сыну прибавилась
дочь… Хе! Ну, Занат – ладно: его я хотя бы видела
двухгодовалым карапузиком; теперь ему 12. А что
касается десятилетней Тавены, -- её воспринимаю как-
то отчуждённо. Такое ощущение, что эту девочку-
подростка Новика удочерила или просто пригласила
в гости откуда-то со стороны… Хе!..
Ребята нивкакую не хотят признавать, что их мама
значительно моложе Ленаты, которую и язык-то не
поворачивается называть тётей.
Я на минутку представляю себе: как называли бы
меня Новикины дети, если б анабиоз продлился не 10
лет, а лет 50.
-- Лената!.. – зовёт Занат, мой двенадцатилетний
племянник.
Н-н-н-н-да… Вроде, лишь вчера он ходил пешком
под стол…
-- Не хочешь ли посмотреть мой компьютер для
видеоигр?.. Я сам собрал системный блок, и прочее…
-- А, заманчиво!.. Давай, показывай.
Подхожу к столу. На нём – два стереоскопических
монитора и всякие приспособления, соединённые тол-
стыми разноцветными проводами. Большинство прово-
дов тянется к системному блоку под столом… Н-н-да…
Время, когда-то проведённое моей сестрой на Смагвад-
ском комбинате Стереоскопии, не прошло даром и для
её сына. Парнишка – спец в электронике.
Новика сказала, что и Тавена пошла той же доро-
гой… Всякий раз, когда они приезжают из Смагвада в
гости к нашим старикам, Занат с Тавеной забавляют
бабушку и дедушку всякими электронными штучками
собственного изготовления. Делает в основном брат,
но и сестрёнка помогает…
-- Тут есть много всяких вариантов, -- рассказыва-
ет племянник. – Гонки, погони, эстафеты… Движение





















с разными препятствиями, с пересадками, с манёврами…
-- Погоди, сынок!.. Лената ещё в целом не осве-
домлена; а ты уже полез в подробности. Не спеши.
-- А, да! – спохватывается племяш. – Короче, наши
с тобой машины могут двигаться по-всякому. Но ни в
коем случае не должны попасть в аварию… Виновник
ДТП будет пить агудоровый сок, пока не лопнет. Ага?
-- Занат, давай-ка лучше обойдёмся без крайностей,
ладно? – просит Новика.
-- Ладно, тогда – конфеты… Та-а-а-ак, садись вот
сюда, Лен!.. Будешь смотреть на экран этого монитора.
Вот – пульт с «баранкой», внизу – педали… Это – твоя
машина. А я перед своим монитором – твой соперник.
Для начала устроим гонки на обычных легковых тепло-
катах. Старайся не устраивать аварий. Всё ясно?.. Не
забывай о конфетах! Учти, что запивать их нельзя.
Это штрафные конфеты.
Улыбаясь, я киваю.
-- Постой, ты на двухэкранной стереоскопической
системе хоть раз играла?.. А?
-- Нет… В моё время гоночные машины соперников
рисовал компьютер.
-- Ага… А теперь всё будет в руках игроков… Ну
ладно! Раз уж это для тебя непривычно, то… поначалу
я дам тебе фору.
-- Вовсе не обязательно, Зан. Давай попробуем. Я
быстро научусь.
-- Ну, гляди!.. Не объешься штрафных конфет! Чтоб
мне потом за тебя не отвечать.
-- Не боись. Прорвёмся!
Хе!.. Та-а-ак… Начинаем играть…


Глубокая ночь… Гуляем с сестрой по ночному
Яроноленату, прихватив с собой из дома небольшую
магнитолу. Слушаем спокойную ритмичную музыку.
-- Ну что, сестрёнка? – обращается ко мне Новика,





















как к младшей по возрасту. – Штрафных конфет при-
шлось съесть много?
-- М-м-м… Да, изрядно… Я оказалась виновницей
четырнадцати аварий… За каждую из них слопала по
одной ореховой конфете.
-- Вкусно?
-- Ну… Ещё бы!.. Поначалу я даже не старалась
выигрывать.
-- Ха-ха!.. Конечно. Не на щелчки же играли.
-- Вот-вот… А потом вдруг вспомнила о своей
фигуре, и взялась всерьёз… Правда, толку от моих
стараний, откровенно говоря, было мало.
-- Неудивительно, Лен… Они в этом возрасте –
вундеркинды насчёт всевозможных игр. Я на днях по-
пробовала вспомнить детство, поиграть с Тавеной в
шайбочки. И представь: «продула» пять раз подряд.
Видно, потеряла все навыки за 20 с лишним лет.
-- Ну что ж… Абсолютно ясно. Во всяком деле
требуются регулярные тренировки… Можно и ходить
разучиться, если быть долго прикованным к постели.
Например, после анабиоза…


Утро… Светает…
Мы – среди небоскрёбов.
Чудеса, да и только! Неужели, тут недавно был По-
сёлок, маленький населённый пункт рядом с Ешкемом?
Городские постройки, деревья… Всё покамест в
сумерках…
В высотном здании напротив – светящиеся окна…
Чужие судьбы… Эх…
Сейчас мы с Новикой – на детской площадке, на
лавке под навесом. Сестра только что задремала. Руки
сложены на груди, голова опущена.
Магнитола стоит на железобетоне у наших ног…
Негромко звучит спокойная ритмичная музыка.
Н-н-н-да… Однако, чтой-то стало зябко.





















Чтой-то стало холодать. Не пора ли нам…
Дотрагиваюсь до Новикиного плеча.
-- Не спи, замёрзнешь!.. Пойдём-ка лучше домой.




Космопорт расположился к западу от Третанта, на
полпути между Книорой и Хирсимом. Ярон и Лената
мчатся туда на электропоезде.
Зимний предрассветный час… Пейзаж за окном всё
больше сельский. Там и тут встречаются одинокие фер-
мерские коттеджи с подсобным хозяйством, освещённые
фонарями дневного света. А вокруг – тёмные поля и
сады… Но впереди уже виднеется неяркое (как бы
туманное) свечение. Это возвышается над территорией
далёкого космопорта двухсотэтажное здание. Пока ещё
нельзя различить его отдельные этажи: светящиеся го-
ризонтальные полоски сливаются друг с другом. Кажет-
ся, что впереди – просто некий туманный столбик.
…Вот он, этот небоскрёбище, вблизи!.. Ужас!!..
Шагая по территории космопорта к подножью испо-
линского здания (хотя, занимаемая им площадь не так
уж велика), молодые с восторгом поглядывают вверх!..
И – с интересом озираются окрест.
Предприятие необычайно крупное. В его составе –
ремонтно-монтажные заводы, безотходный комбинат по
производству химического топлива и окислителя (для
ракетных двигателей), термоядерная электростанция,
аэропорт, рельсомагистральный вокзал и многое дру-
гое… Всюду снуют люди, облачённые в белые халаты
или голубые комбинезоны. Встречаются даже космо-
навты в форменных костюмах. Многие люди переме-
щаются на двухместных электрокатах, для которых там
и тут предусмотрены крытые стоянки и гаражи.
В здании космопорта Ярон с Ленатой без труда





















определяют по электронному информатору местонахо-
ждение главорга (главного организатора): 183-13. На
скоростном лифте друзья взлетают на 183-ий этаж.
И, поплутав по коридорам, отыскивают 13-ый кабинет.
Дверь оказывается открытой.
Главорг сидит в вертящемся кресле, повернувшись
боком к входной двери и вдобавок отвернувшись к
экрану видеотелефона (установленного на вертящейся
подставке). На экране – симпатичное женское лицо.
-- А как – сорок третий? – спрашивает собеседни-
ца. – Вышел на старт безо всяких неполадок?
-- Да, всё нормально, -- отвечает организатор.
-- Отлично… Я проверила двадцать седьмой. Его
ремонт уже практически завершён.
-- Что ж, пусть пока будет в запасе.
-- Хорошо… Даю сводку новых поступлений…
Женщина начинает перечислять: какие корабли по-
лучены прямиком из Акиремы, а какие – из Сефры
после дополнительного оснащения… Начальник молча
кивает головой…
За огромным окном (почти во всю стену) в ут-
ренних сумерках движется пятно радужного света: по
взлётной полосе разгоняется аэрокосмолёт. Наверное,
как раз 43-ий.
В кабинете довольно-таки уютно. Мебели немного.
Шесть пластиковых кресел с высокими регулируемыми
спинками. Журнальный столик. Небольшой книжный
шкаф. Одна стена сплошь занята радиоаппаратурой
(средствами связи, электронными хранилищами инфор-
мации, прочими экранами и приборными панелями со
множеством всяких кнопок и ручек); здесь же – за-
стеклённый стеллаж с кассетами, лазерными дисками
и компьютерными пластинками.
Письменного стола в кабинете нет. Вся документа-
ция содержится в памяти электронных хранилищ.
Две стены увешаны метровыми голографическими
снимками. (Эти картины примагничиваются; при же-





















лании можно легко и быстро их сменить.) Впечатление
такое, будто вдоль стен в помещении торчат некие
существа и прочие объекты. От этого кабинет кажется
загадочным. Одни только голографические копии людей
чего стоят! Почти невозможно отделаться от ощуще-
ния, что тут и там кто-то есть… Одна голограмма
изображает молодую женщину в полный рост и в
натуральную величину. Абсолютная копия реальности.
Едва её заметив, Ярон хотел было поздороваться. Но
вовремя сообразил, с кем (точнее, с чем) имеет дело.
Главный организатор наконец-то заканчивает обща-
ться со своей сотрудницей. Повернувшись к вошедшим,
он… делает вдруг страшно весёлую физиономию!
Ярон в удивлении и восторге вскидывает брови.
Лената тоже узнаёт хозяина кабинета, и радостно
улыбается.
Главорг космопорта быстро подступает к ним…
Мужчины крепко обнимаются, посмеиваясь и издавая
прочие нечленораздельные звуки.
Ярон наконец-то обретает дар речи:
-- Ну, хе-хе, эт ва-а-а-аще!.. Ну, ты даёшь, хе!..
Это ж надо!?.. Вовен – организатор Третантского
космопорта!.. Уж кого-кого, а тебя-то мы не ожидали
здесь увидеть, Вов!
Продолжая широко улыбаться, они крепко жмут
друг другу руки.
-- В Ешкеме я слыхал, что ты работаешь где-то
здесь, в южном полушарии. Ну, думаю, исполнились
его юношеские мечты… Кстати, я собирался отыскать
тебя сразу, как только мы с Ленатой побываем в
космосе. А ты – вот где, оказывается!
-- Да, на днях я сюда переведён с Акиремского
полуострова.
-- А, точно!.. Марис упоминал, что по видеотеле-
фону звонил тебе в Акирему.
-- Ну вот…
-- Та-а-а-ак… Значит, победил в конкурсе?





















-- Ага… На старом космодроме был организатором
отдела… Параллельно повышал своё образование. И
вот, как видишь – не зря.
-- Молодец!.. Ух! До чего же ты взрослый стал,
Вов!.. Слушай, у меня нет слов.
-- Да… А вы с Ленатой всё такие же молоденькие.
Хе! Фантастика!.. Из анабиоза-то давно?.. Никому ведь
ничего не было известно, за исключением того, что
вы «проснётесь» где-то во второй половине года. Я
уже замучился ждать.
-- Адаптация кончилась две недели назад.
-- Ясно… Хорошо… А теперь, значит, навострили
коньки в космос?
-- Ну, если можно, конечно.
-- Ещё как можно! Прямо сегодня устроим.
-- Вов, -- вмешивается Лената, -- а тебе, выходит,
уже 40 лет?..
-- Точно, 40. Совсем старик… А ты, Яр, проспал
нечто важное.
-- Чего это?
-- Ну, сколько мне стукнуло год назад?
-- Э… А-а-ах, ка-а-акая жалость!.. Э-э-э-э-эх, моё
любимое число!.. Н-да.
-- Не твоё, а н а ш е любимое число, -- поправ-
ляет Вовен. – И мои 39, и Мариса, и Сашока… В
общем, всех нас… Кроме тебя!.. Ты ведь нам теперь
не ровесник, к сожалению. Или, может, к счастью:
проживёшь…
-- Ничего, Вов, можно это дело исправить. Рано
или поздно все вы тоже проведёте в анабиозе лет
по 10. И мы опять станем ровесниками… Ну, а 39
лет-то вы как-нибудь отметили?
-- Само собой!.. Естественно, мы тогда собрались
всей компанией. Отправились на экватор… В Джал-
геме посетили вас с Ленатой: полюбовались на
«спящую» парочку величайших гемцев… А потом
четверо суток бесились в джунглях. Хе! Это финиш!





















Вытворяли чёрт-те что. Один парень снимал нас сте-
реоскопической видеокамерой. При случае покажу за-
пись… И ещё. Мы перед отъездом набрали в тамош-
нем питомнике стаю небольших говорунов. Прикинь!
-- О!.. Тридцать девять?.. Да?
-- Ну разумеется!.. Они сейчас у меня дома живут,
в вольере. Щебечут на все лады без умолку.
-- Та-а-ак. Значит, 20 самцов и 19 самок?
-- Ага. Всё точно, как в аптеке.
-- Нечтяк… Что ж! Надо в гости к тебе заскочить.
Ведь говоруны – мои любимые животные… А тебе,
помню, нравились зубастики.
-- У меня и зубастик есть… К вольере я его и
близко не подпускаю.
-- Да, с этим не шути!.. Н-н-ну, а разговаривать
попугайчиков не учил?
-- Нет… Ты же знаешь: для этого попугай должен
быть один, чтоб никто не отвлекал его от учёбы. А
у меня – целая стая.
-- Да-да, конечно…
Лената проводит ладошкой по Вовеновой щеке.
-- Да, совсем ты повзрослел, Вов! Окончательно
возмужал.
-- Я очень рад видеть тебя всё такою же юной! –
Он берёт её руку, целует и легонько пожимает. – Эх,
Яр! Я тебе всегда завидовал: такую красавицу ты
себе отхватил!
-- Что ж! Думаю, и ты не обделён судьбой. Скажи:
вон та голография на стене – изображение твоей
подруги?
-- Точно, угадал… М-м. Это дочка одного бывшего
юэсовского миллиардера. Ну, имя вам вряд ли знакомо.
Папаша не любил, чтоб его имя муссировалось средст-
вами массовой информации. А дочку зовут Ламикой…
М-м… Значит, говоришь, тебе нравится моя Ламика?
-- Весьма… Правда, Ленату я всё равно считаю
красивее; ты уж извини.





















-- Яр, о чём речь!?.. Лената – идеал красоты. Об
этом знает всё человечество. Её голограммы есть в
доме каждого гемца. По ней сходят с ума миллиарды
парней.
-- Да ну тебя! – отмахивается девушка. – Ты луч-
ше вот что скажи: «термояд» на межпланетных кораб-
лях уже применяется?
-- Да… Межпланетные ракеты-носители – все с тер-
моядерными «топками»… Твой квадрасинхрофазотрон
оказался гениальнейшим изобретением. В общем, мож-
но считать, что изобилие энергии на планете Гем и в
прилегающем космосе уже есть. Вот-вот освоим всю
Солнечную систему. Разве что, к звёздам пока рано
летать. Тут нужна очень значительная подготовка, серь-
ёзная и долгая. Короче, к звёздам махнём ещё не
скоро. Надеюсь, доживём до этих благословенных
времён, даже без помощи анабиоза. Или – с его по-
мощью. Тогда уж, пожалуй, я погружусь в анабиоз,
если и вы погрузитесь. Теперь ведь многие «спят».
Анабиотических кабин создано уже несколько тысяч…
-- Вов, а с Меркуром подтвердилось? – не уни-
мает Лената свою исследовательскую страсть.
-- О, ещё как!.. Ты и впрямь открыла неисчерпа-
емый склад сурьмы, олова, полупроводников… Всё –
в полном соответствии с Теорией ИУМ.
-- Вовен, друг! А не покажешь ли ты нам с Яроном
хоть какой-нибудь кусочек грунта?
-- О, как же я сразу не догадался!? – Он достаёт
из шкафа голубоватый мелкозернистый камень, тускло
поблёскивающий в свете люминесцентных ламп своими
неровными зазубренными боками. – Вот, любуйтесь!..
Можете и пощупать, и царапнуть. У нас нынче этого
добра – хоть завались!.. Во-о-о-от… Кстати, насчёт по-
лёта, который я вам обещал. Примерно через четыре
с половиной часа на орбиту стартует 56-ой. Малый
аэрокосмолёт, для транспортировки космических работ-
ников. Можете полететь на нём… Если будете хорошо





















себя чувствовать (физически и эмоционально), то
останетесь на орбитальной базе. А ежели нет – на
том же корабле спланируете обратно в наш космопорт.
-- Ура!.. – полушёпотом восклицает Лената, и даже
взвизгивает в предвкушении огромного удовольствия.
-- Давайте, родные! Спускайтесь пока на 134-ый
этаж, в физкультурный комплекс. Разомнитесь для
бодрости. А через три часа вас будут ждать в 56-ом
ангаре… Ну, счастливого пути!.. Перед полётом ещё
встретимся по видеотелефону.


56-ой ангар имеет больше полусотни метров в дли-
ну и столько же в ширину… Подумать только! Здесь
хранится м а л ы й аэрокосмолёт! Что уж говорить о
больших, грузовых и туристских!
Входя внутрь ангара, молодые забывают обо всём
на свете! Их внимание всецело поглощает корабль.
Под гигантским единым крылом – ракетный кор-
пус-фюзеляж, и два МВРМ: многоразовых воздушно-
реактивных модуля. При взлёте (со взлётно-посадо-
чной полосы) работают МВРМ. Благодаря огромной
подъёмной силе крыла, машина легко поднимается в стратосферу и разгоняется до звуковых скоростей.
В нижних слоях стратосферы МВРМ отсоединяются
и автоматически опускаются парашютами на специ-
альный полигон. (Оттуда вертолёты возвращают их
в космопорт.) Аэрокосмолёт продолжает разгоняться
уже ракетными двигателями, всё ещё используя подъ-
ёмную силу крыла в разряжённой атмосфере. А уже
в космическом вакууме дальнейший разгон происхо-
дит исключительно за счёт ракетных двигателей.
После выхода на орбиту остаётся ещё достаточно
топлива и окислителя для орбитальных манёвров.
При спуске на поверхность планеты вся огром-
ная площадь крыла используется для плавного тор-
можения. Таким образом, удаётся опустить с орбиты





















в десять раз больше полезного груза, чем было
поднято. Особенно удобно это при доставке грузов
с других планет. Хоть тех же металлов с Меркура...
Сейчас баки машины заполняются топливом и
окислителем.
Осмотрев всё снаружи, молодые забираются по ле-
сенке в салон корабля. Их встречают два члена экипа-
жа. В том числе – Никол, организатор полёта. Вовен
расписал его перед Яроном и Ленатой как отличного
навигатора, мастера на все руки и так далее. В не-
разумные времена Никол служил десантником в ВВС
ЮЭС. Потом выучился на лётчика и работал в граж-
данской авиации. Теперь – навигатор аэрокосмолё-
тов… Ну, а ещё он – страстный поклонник Ленаты…
По характеру – агрессивно-смело-заботливый.
-- Ну, сейчас мы вас, величайших знаменитостей,
угробим! Вопреки всем вашим заслугам и чрезвычай-
ной полезности для человечества, хо-хо…
Ух! Никол, здоровенный белобрысый парень атле-
тического сложенья (недаром, бывший «серый шлем»),
дружески похлопывает Ярона по плечу… На Ленату
смотрит лишь изредка, но всякий раз – с нескрывае-
мым восхищением и любовью.
-- Только не надо выбрасывать нас в открытый
космос, -- шутит создатель Проекта ОАР в ответ на
шутку навигатора… А потом чуть серьёзней добавля-
ет: -- Будем надеяться на лучшее… Будем надеяться…
Несколько минут молчания… Навигатор хлопочет
возле скафандров. Пассажиры изучают всё вокруг.
-- Н-н-ну, а как машина вообще?.. – осведомляет-
ся Ярон. – Летает хорошо?
-- Да пока ещё никто не жаловался… М-м-м-м-м…
Всё увидите сами… Давайте, ребята, пристёгивайтесь
вон к тем креслам. Я помогу… Вот. Во время полёта
мониторы (перед вами) покажут происходящее снару-
жи. Можно и в иллюминаторы поглядывать… А в
случае чего – катапультируемся вон в том спускаемом





















аппарате… Ну как, устраивает ли вас такая гарантия
безопасности?.. А?
-- Ну, если навигаторы не скатапультируются без
нас с тобой, Лен, то гарантии, кажись, вполне надёж-
ны. Как ты считаешь?
-- Ха-ха-ха-ха!.. – мощно захохотал Никол. – Хе!..
Весёлый ты парень, Яр!.. Молодец!.. Хе-хе!
-- Думаю, бояться нечего, -- с улыбкой произносит
Лената.
Из навигационной кабины высовывается Недев (вто-
рой пилот):
-- Эй!.. Я начинаю завидовать «серому шлему»! Хе!
Почему он с вами тут веселится без меня? А?.. Я
тоже ваш фанат, и хочу с вами общаться.
-- Да ладно, напарник, успокойся!.. Ещё успеешь!..
Давай, убирай трап и задраивай люки. Пора трогаться.
Устроив пассажиров, Никол уходит в кабину…
Недев, выполнив указания организатора полёта,
скрывается следом…
…Земная твердь за иллюминаторами и на экранах
мониторов стремительно уносится прочь из-под корпуса
машины… Аэрокосмолёт набирает скорость быстро. Но
перегрузки вполне терпимы.
Ослепительно сияющее в солнечных лучах море
розовато-белых облаков. Оно опускается всё ниже и
ниже, проваливаясь в неимоверную бездну простран-
ства. Небесная синева становится всё гуще и холоднее.
Вот и звёзды показались… Небо из тёмно-синего по-
степенно превращается в чёрную космическую бездну
с мириадами немигающих блёсток-звёзд… Внизу кар-
тина уже напоминает хорошо всем знакомые космиче-
ские фотоснимки поверхности Гема. Облачные вихри,
очертания морей, невероятное число подробностей на
суше… Планета теперь действительно выглядит как ог-
ромный шар. Он ровно сияет всеми своими красками
в лучах звезды по имени Солнех. По краям так кра-
сиво окаймлён голубой дымкой атмосферы, что… на





















это глядишь с трепетом, затаив дыхание.
«Ах-х-ха!» -- Примерно такой звук издают молодые,
когда реактивные двигатели аэрокосмолёта вдруг вы-
ключаются и всё оказывается в состоянии невесомости.
-- Старайтесь дышать глубже, -- советует Недев
(вылетевший из навигационной кабины). – Тогда без
труда справитесь с замиранием в животе… Ну, как
ощущения?
-- Ах, как хорошо-то! – выдыхает Лената, зависнув
в воздухе над своим креслом. Грудь её вздымается.
Губы тронула счастливая улыбка. В блестящих гла-
зах – неописуемый восторг.
-- Вот она, невесомость! – восклицает Ярон…
Он отстёгивается от кресла. И… достаёт из кар-
мана небольшую металлическую флягу с какой-то
жидкостью.
-- Ты что, собрался пить? – удивляется подру-
га. – Хе!.. Хочешь испытать, как проходит жидкость
по пищеводу в состоянии невесомости?
-- Ага. Сейчас будем проводить опыт.
-- А что это?
-- Чекниповый сок… Ай, палки-моталки!.. Горлыш-
ко фляги слишком узкое. Ничего не вытекает… Разве
что, вытряхнуть?.. Кстати, можно поглядеть, как шарики
жидкости летают в пространстве.
Действительно: шарики принимаются невесомо пла-
вать вокруг.
-- А-а-а-ап, -- начинает Лената ловить их ртом. –
Ап!.. А-а-а-а-а-а-ап!
Ярон пытается выпить кувыркающуюся в воздухе
огромную каплю сока… Но – поперхнулся и закашлял-
ся. И вдобавок, невыпитая часть жидкости расплылась
у него по физиономии.
-- Аккуратней! – восклицает подруга. – Разве так
можно?.. Дай, я стукну тебя по спине. Чтоб выбить
сок из дыхательного пути.
Она его ударяет. В результате парень, кувыркаясь,





















отлетает в сторону и попадает ногой в экран монитора.
К счастью, экран остаётся невредимым. И, опять-таки
к счастью, сама Лената, отлетевшая в противополож-
ную сторону, попадает прямо в объятья к Недеву.
Через пару секунд эта сцена вызывает всеобщий
хохот.
-- Эй, вы поосторожней! – предупреждает Никол. –
Не делайте резких движений!.. Если будете летать –
помните: вы ничего не весите, но масса ваша сохра-
нилась. Падать и ударяться станете ничуть не слабее,
чем в земных условиях… Гм… Впрочем, если в следу-
ющий раз Лената попадёт в объятья не к Недеву, а
ко мне, то… она вполне может позволить себе ещё
одну неосторожность.
-- Нет, ребята, так дело не пойдёт!.. – протестует
Ярон, наконец-то прокашлявшись. – Лен!.. Давай-ка
с тобой договоримся: от меня – ни на шаг!.. Вернее,
ни на… прыжок… или полёт…
-- Но ведь надо восстановить справедливость! Пусть
Никол тоже поймает меня разок.
-- Разок? Ну, если один разок, то пускай.
-- Слышал, Ник? Лови меня. Только руки не рас-
пускай.
-- Эй! – с лукавой улыбкой восклицает «серый
шлем». – Как же я тебя поймаю, если буду прятать
руки в карманы?
-- А ты меня просто схвати за талию, как Недев,
и сразу отпусти. Вот и всё.
-- Что ж, договорились!..
-- Ты готов?..
-- О, да!..
-- Ну, держи!.. Яр, отправь-ка меня к нему!..
Они весело предпринимают сей аттракцион, закон-
чившийся очередным взрывом смеха.
…Чего только не выделывают Ярон и Лената в
невесомости! Резвятся, словно дети малые… Да, всё
очень здорово, просто великолепно. За исключением





















одного: с непривычки их движенья и впрямь излишне
резки. Время от времени приходится-таки стукаться
об окружающие предметы. Хорошо хоть, что стены
тут сделаны предусмотрительно мягкими.
Все эти упражнения в невесомости, безусловно,
пойдут им на пользу. Ведь необходимо приобретать
навыки правильного поведения в космическом прост-
ранстве.
Члены экипажа весело наблюдают за естественной
сценой первого пребывания новичков в космосе. Дают
им ценные советы. Учат, как надо пить и есть, пере-
мещаться в нужном направлении…
Автопилот надёжно ведёт машину высоко над по-
верхностью гемского шара. Люди могут не беспокоить-
ся. Всё будет в порядке.


Побывав в космосе и проведя вечерок в обществе
Вовена, Ярон с Ленатой ещё раз едут на родину.
Потом – в Джалгему… Погружаются в анабиоз на
200 лет.
В этом есть глубокий смысл…
Иначе и быть не может...
Человечество весьма неохотно отпускает в далёкое
будущее парочку величайших и любимейших героев.



































Первые столетия ОАР…
Из года в год неуклонно сокращается количество
новых открытий и изобретений. Виной тому – не лень
или бездарность очередных поколений учёных и изо-
бретателей. Попросту не остаётся почти ничего су-
щественного, что ещё не открыто и не изобретено
разумом… Наиболее продуктивной в этом плане ока-
зывается эпоха так называемой научно-технической
революции, НТР. Длится она около одного столетия.
До НТР цивилизация развивается (посредством откры-
тий и изобретений) в нарастающем темпе. А после
Прогресс постепенно затормаживается и через несколь-
ко тысячелетий сходит на нет.
Дальше цивилизация может только разрастаться,
почти не совершенствуясь. Разве что, разнообразие
вещей и событий ещё некоторое время продолжает
увеличиваться (не дольше нескольких миллионов лет).
И наконец, после этого цивилизацию ожидает лишь
всё большее распространение в космосе и сотрудни-
чество с подобными ей.
Где-то в третьем или четвёртом столетии ОАР со-
здаются два из наиболее существенных видов вещей:
биороботы и звездолёты.

Сергей Граев

-- Скажи, ма, я всё ещё сплю? Или действительно
пролетели десять лет? – Я бормочу сонно и весьма
невнятно. Но она сразу поняла мои слова.
-- Ты не спишь, сынок… А спал ты, и впрямь,
очень долго.
-- Да… А ты немного постарела, мам. У тебя на
лице прибавилось морщинок.
-- Все мы постарели… Только вы с Ленатой – всё
такие же. Совсем не изменились.
-- М-м-м… Мы и не могли измениться…
-- Вот видишь! А мы не могли не постареть… Ну
ладно, ты как?.. Чувствуешь себя хорошо?
-- Вполне… Вот, уже и рукой пошевелить могу…
А несколько часов назад только и смог: открыть глаза.
Кстати, сновиденья ко мне приходят какие-то глупые,
сплошной кавардак…
-- Как ты сказал? Просыпался несколько часов тому
назад?.. Погоди. Но мне сказали, что ты до сих пор
просыпался только один раз, почти трое суток назад…
Вот тебе и «несколько часов»!
Я на это лишь присвистнул. Ну, сделал попытку
присвистнуть. Довольно неудачную попытку… Видно,
все навыки напрочь утеряны во время анабиоза. Не-
бось, потребуется даже заново учиться ходить.
-- Ма, а ты ходить-то меня заново учить будешь?
Мы вместе смеёмся… Нет, хватит! Трудновато
смеяться. Лёгкие побаливают.
-- Научим, коли разучился.
-- Всё, на сегодня – хватит, -- раздаётся басови-
тый мужской голос откуда-то сбоку.
Поворачиваю голову. На экране видеотелефона –
возмужавшая физиономия Хемала.
-- О!.. Привет, белобрысый!.. Ну, это – ва-а-аще!
Полный финиш! А здоров-то стал, ух! Слушай, я ведь
только лишь вчера видел тебя эдаким желторотым
юнцом, без году период.
-- Ха, ничего себе – «только вчера»!.. Для тебя





















это – вчера. А для меня – моя далёкая юность. Те-
перь я почти старик…
-- Ух, ух!.. Кончай важничать. Небось, двести лет
собираешься прожить! А значит, ты ещё в сущности
мальчишка, пусть даже на пару лет старше меня…
Биологически… Гм! Ну ладно, как дела в институте?
Кстати, кто ты теперь?
-- Б-18. Нынче так называются все доктора наук,
работающие в области ферромагнитного анабиоза.
-- О-о-о, уже доктор наук! Поздравляю!.. Гм! Гм!
Значит, Б-18, да?.. Интересно!.. Ну, а академики как
теперь именуются?
-- Буква «А» с номером. Номер – в зависимости
от специализации.
-- Ясно… Что ж! Надеюсь, ты скоро превратишься
в А-18.
-- Вряд ли, Яр! Для этого нужно быть семи пядей
во лбу… Ладно, больно уж мы разговорились! Хватит
тебе на сегодня. А не то – Техеб мне выговор влепит.
Я и так уже разок проштрафился.
-- Что, жив ещё Техеб?
-- А чего ему сделается? Хе!.. Сейчас, понимаешь
ли, физкультурой занимаются практически все. Даже
самые дряхлые. Никто не хочет умирать. Всем по кайфу
ОАР… Так что, у нашего А-18, может, ещё полжизни
впереди!
-- А что!? Может, и впрямь… Небось, и медицина
нынче творит чудеса? Как-никак, пятое тысячелетие
на дворе!
-- Ага… Точнее говоря – 15-ый год ОАР… Новое
летосчисление. Слава Ярону!.. Однако, хватит. Хватит
тебе разговаривать! Пора…
-- Ладно, секунду!.. Мам, как здоровье? В норме?..
-- А что мне сделается? – с улыбкой говорит мать,
вставая и направляясь к выходу. – Уж я-то физкульту-
рой занимаюсь почти всю жизнь, если ты не забыл.
-- Ну вот! А ты боялась, что рано помрёшь из-за





















своей вредной работы на Большом заводе. Ничего, ещё
поживём!.. Эй, родные мои! А про Ленату-то узнать
что-нибудь можно?
-- У неё – то же, что и у тебя, -- сообщает Хемал
напоследок. – Но, в отличие от тебя, уже прошла все
процедуры. Готовится отойти ко сну.
-- Может, дадите нам переговорить? Хоть немного!
-- Нет, приятель! В следующий раз!.. Ложись-ка по-
удобнее и полностью расслабься. Сейчас быстренько
тебя обработаем; и – баиньки… Процесс адаптации
должен протекать у вас одновременно. Через не-
сколько дней займётесь физкультурой, и прочее.
Кивнув на прощанье матери, начинаю выполнять
все указания этого Б-18. Хе!
Меня кормят… Прочие процедуры… Хемал с экрана
видеотелефона объясняет младшим научным сотрудни-
кам, что и как со мной делать… У них всё отработано
до мелочей, весь процесс. Похоже, кроме нас с Ленатой
в анабиозах успели побывать уже многие, пусть даже
и меньший срок.
Настроение прекрасное. Погода замечательная. В
окно виден кусочек голубого неба над крышей сосед-
него корпуса института.




Да, в родительском доме – серьёзные изменения!..
Чувствую себя словно в гостях.
Лишь моя комната осталась прежней. Такая же,
как перед анабиозом. Зайдя сюда, я даже усомнилась:
действительно ли провела в анабиозе 10 лет?.. Но,
приблизившись к окну (возле которого стою сейчас),
потеряла все иллюзии.
Непосредственно перед нашей десятиэтажкой ни-
чего не строили, чтоб не загромождать весь горизонт.





















А вот дальше выросли четыре гостиницы: узкие трид-
цатиэтажные башни-близнецы… Основные же ново-
стройки – в Посёлке: там громоздятся аж девять
небоскрёбов всех форм и размеров. Причём, самый
высокий, кажись, насчитывает не менее ста этажей.
Между северо-западным микрорайоном и Посёлком
появился широкий проспект. Давеча там прогулялась.
Теплобусы с троллейбусами так и снуют, так и снуют!
Кстати, троллейбусы и по нашей улице Родной теперь
ходят, 1-ый маршрут. Вон – один из них. Тормозит
на остановке.
Ой, а в городском центре-то теперь что творится!
Я поначалу не поняла, где я: то ли в родном Ешкеме,
то ли в каком-то «юэсовском» мегаполисе… Да и Еш-
кем нынче переименовали. Весь комплекс: городской
центр, наш северо-западный микрорайон, Посёлок и
прочие микрорайоны, -- всё это называется Яроно-
ленатом… Хи-хи… Яроноленат… Мне такое имя не
очень… Слишком длинное… Да и неловко становится,
если близкие постоянно вспоминают о нашем с
Яроном величии. Это мешает простому дружескому
общению. Стесняет.
За прошедшие десять лет выросло новое поколе-
ние фанатов, более настойчивых и бесшабашных. Уже
пришлось в этом убедиться… Невозможно спокойно
пройти по улице… И как бы мы ни маскировались –
всё равно узнают… Н-н-да… Ну ладно, довольно об
этом… О ленатомании, ярономании…
Беру с подоконника оставленный мной стакан с
агудоровым соком. Пью небольшими глотками…
Да, наш с Яроном возраст остался таким же, как
до анабиоза… Вот я иду сейчас в зал… Сажусь на
сверхсовременный диван. Гляжу на сестрёнку… Вроде,
лишь вчера она была на четыре года моложе меня. А
теперь – на шесть лет старше!.. Ей уже 34… Новика
признаётся, что и ей сей парадокс удивителен. Но –
не так, чтобы очень. Ведь все прошедшие годы она





















жила естественной жизнью, и давно успела привыкнуть
к нашей с Яроном неизменности.
Ребёнок у сестры уже не один. К сыну прибавилась
дочь… Хе! Ну, Занат – ладно: его я хотя бы видела
двухгодовалым карапузиком; теперь ему 12. А что
касается десятилетней Тавены, -- её воспринимаю как-
то отчуждённо. Такое ощущение, что эту девочку-
подростка Новика удочерила или просто пригласила
в гости откуда-то со стороны… Хе!..
Ребята нивкакую не хотят признавать, что их мама
значительно моложе Ленаты, которую и язык-то не
поворачивается называть тётей.
Я на минутку представляю себе: как называли бы
меня Новикины дети, если б анабиоз продлился не 10
лет, а лет 50.
-- Лената!.. – зовёт Занат, мой двенадцатилетний
племянник.
Н-н-н-н-да… Вроде, лишь вчера он ходил пешком
под стол…
-- Не хочешь ли посмотреть мой компьютер для
видеоигр?.. Я сам собрал системный блок, и прочее…
-- А, заманчиво!.. Давай, показывай.
Подхожу к столу. На нём – два стереоскопических
монитора и всякие приспособления, соединённые тол-
стыми разноцветными проводами. Большинство прово-
дов тянется к системному блоку под столом… Н-н-да…
Время, когда-то проведённое моей сестрой на Смагвад-
ском комбинате Стереоскопии, не прошло даром и для
её сына. Парнишка – спец в электронике.
Новика сказала, что и Тавена пошла той же доро-
гой… Всякий раз, когда они приезжают из Смагвада в
гости к нашим старикам, Занат с Тавеной забавляют
бабушку и дедушку всякими электронными штучками
собственного изготовления. Делает в основном брат,
но и сестрёнка помогает…
-- Тут есть много всяких вариантов, -- рассказыва-
ет племянник. – Гонки, погони, эстафеты… Движение





















с разными препятствиями, с пересадками, с манёврами…
-- Погоди, сынок!.. Лената ещё в целом не осве-
домлена; а ты уже полез в подробности. Не спеши.
-- А, да! – спохватывается племяш. – Короче, наши
с тобой машины могут двигаться по-всякому. Но ни в
коем случае не должны попасть в аварию… Виновник
ДТП будет пить агудоровый сок, пока не лопнет. Ага?
-- Занат, давай-ка лучше обойдёмся без крайностей,
ладно? – просит Новика.
-- Ладно, тогда – конфеты… Та-а-а-ак, садись вот
сюда, Лен!.. Будешь смотреть на экран этого монитора.
Вот – пульт с «баранкой», внизу – педали… Это – твоя
машина. А я перед своим монитором – твой соперник.
Для начала устроим гонки на обычных легковых тепло-
катах. Старайся не устраивать аварий. Всё ясно?.. Не
забывай о конфетах! Учти, что запивать их нельзя.
Это штрафные конфеты.
Улыбаясь, я киваю.
-- Постой, ты на двухэкранной стереоскопической
системе хоть раз играла?.. А?
-- Нет… В моё время гоночные машины соперников
рисовал компьютер.
-- Ага… А теперь всё будет в руках игроков… Ну
ладно! Раз уж это для тебя непривычно, то… поначалу
я дам тебе фору.
-- Вовсе не обязательно, Зан. Давай попробуем. Я
быстро научусь.
-- Ну, гляди!.. Не объешься штрафных конфет! Чтоб
мне потом за тебя не отвечать.
-- Не боись. Прорвёмся!
Хе!.. Та-а-ак… Начинаем играть…


Глубокая ночь… Гуляем с сестрой по ночному
Яроноленату, прихватив с собой из дома небольшую
магнитолу. Слушаем спокойную ритмичную музыку.
-- Ну что, сестрёнка? – обращается ко мне Новика,





















как к младшей по возрасту. – Штрафных конфет при-
шлось съесть много?
-- М-м-м… Да, изрядно… Я оказалась виновницей
четырнадцати аварий… За каждую из них слопала по
одной ореховой конфете.
-- Вкусно?
-- Ну… Ещё бы!.. Поначалу я даже не старалась
выигрывать.
-- Ха-ха!.. Конечно. Не на щелчки же играли.
-- Вот-вот… А потом вдруг вспомнила о своей
фигуре, и взялась всерьёз… Правда, толку от моих
стараний, откровенно говоря, было мало.
-- Неудивительно, Лен… Они в этом возрасте –
вундеркинды насчёт всевозможных игр. Я на днях по-
пробовала вспомнить детство, поиграть с Тавеной в
шайбочки. И представь: «продула» пять раз подряд.
Видно, потеряла все навыки за 20 с лишним лет.
-- Ну что ж… Абсолютно ясно. Во всяком деле
требуются регулярные тренировки… Можно и ходить
разучиться, если быть долго прикованным к постели.
Например, после анабиоза…


Утро… Светает…
Мы – среди небоскрёбов.
Чудеса, да и только! Неужели, тут недавно был По-
сёлок, маленький населённый пункт рядом с Ешкемом?
Городские постройки, деревья… Всё покамест в
сумерках…
В высотном здании напротив – светящиеся окна…
Чужие судьбы… Эх…
Сейчас мы с Новикой – на детской площадке, на
лавке под навесом. Сестра только что задремала. Руки
сложены на груди, голова опущена.
Магнитола стоит на железобетоне у наших ног…
Негромко звучит спокойная ритмичная музыка.
Н-н-н-да… Однако, чтой-то стало зябко.





















Чтой-то стало холодать. Не пора ли нам…
Дотрагиваюсь до Новикиного плеча.
-- Не спи, замёрзнешь!.. Пойдём-ка лучше домой.




Космопорт расположился к западу от Третанта, на
полпути между Книорой и Хирсимом. Ярон и Лената
мчатся туда на электропоезде.
Зимний предрассветный час… Пейзаж за окном всё
больше сельский. Там и тут встречаются одинокие фер-
мерские коттеджи с подсобным хозяйством, освещённые
фонарями дневного света. А вокруг – тёмные поля и
сады… Но впереди уже виднеется неяркое (как бы
туманное) свечение. Это возвышается над территорией
далёкого космопорта двухсотэтажное здание. Пока ещё
нельзя различить его отдельные этажи: светящиеся го-
ризонтальные полоски сливаются друг с другом. Кажет-
ся, что впереди – просто некий туманный столбик.
…Вот он, этот небоскрёбище, вблизи!.. Ужас!!..
Шагая по территории космопорта к подножью испо-
линского здания (хотя, занимаемая им площадь не так
уж велика), молодые с восторгом поглядывают вверх!..
И – с интересом озираются окрест.
Предприятие необычайно крупное. В его составе –
ремонтно-монтажные заводы, безотходный комбинат по
производству химического топлива и окислителя (для
ракетных двигателей), термоядерная электростанция,
аэропорт, рельсомагистральный вокзал и многое дру-
гое… Всюду снуют люди, облачённые в белые халаты
или голубые комбинезоны. Встречаются даже космо-
навты в форменных костюмах. Многие люди переме-
щаются на двухместных электрокатах, для которых там
и тут предусмотрены крытые стоянки и гаражи.
В здании космопорта Ярон с Ленатой без труда





















определяют по электронному информатору местонахо-
ждение главорга (главного организатора): 183-13. На
скоростном лифте друзья взлетают на 183-ий этаж.
И, поплутав по коридорам, отыскивают 13-ый кабинет.
Дверь оказывается открытой.
Главорг сидит в вертящемся кресле, повернувшись
боком к входной двери и вдобавок отвернувшись к
экрану видеотелефона (установленного на вертящейся
подставке). На экране – симпатичное женское лицо.
-- А как – сорок третий? – спрашивает собеседни-
ца. – Вышел на старт безо всяких неполадок?
-- Да, всё нормально, -- отвечает организатор.
-- Отлично… Я проверила двадцать седьмой. Его
ремонт уже практически завершён.
-- Что ж, пусть пока будет в запасе.
-- Хорошо… Даю сводку новых поступлений…
Женщина начинает перечислять: какие корабли по-
лучены прямиком из Акиремы, а какие – из Сефры
после дополнительного оснащения… Начальник молча
кивает головой…
За огромным окном (почти во всю стену) в ут-
ренних сумерках движется пятно радужного света: по
взлётной полосе разгоняется аэрокосмолёт. Наверное,
как раз 43-ий.
В кабинете довольно-таки уютно. Мебели немного.
Шесть пластиковых кресел с высокими регулируемыми
спинками. Журнальный столик. Небольшой книжный
шкаф. Одна стена сплошь занята радиоаппаратурой
(средствами связи, электронными хранилищами инфор-
мации, прочими экранами и приборными панелями со
множеством всяких кнопок и ручек); здесь же – за-
стеклённый стеллаж с кассетами, лазерными дисками
и компьютерными пластинками.
Письменного стола в кабинете нет. Вся документа-
ция содержится в памяти электронных хранилищ.
Две стены увешаны метровыми голографическими
снимками. (Эти картины примагничиваются; при же-





















лании можно легко и быстро их сменить.) Впечатление
такое, будто вдоль стен в помещении торчат некие
существа и прочие объекты. От этого кабинет кажется
загадочным. Одни только голографические копии людей
чего стоят! Почти невозможно отделаться от ощуще-
ния, что тут и там кто-то есть… Одна голограмма
изображает молодую женщину в полный рост и в
натуральную величину. Абсолютная копия реальности.
Едва её заметив, Ярон хотел было поздороваться. Но
вовремя сообразил, с кем (точнее, с чем) имеет дело.
Главный организатор наконец-то заканчивает обща-
ться со своей сотрудницей. Повернувшись к вошедшим,
он… делает вдруг страшно весёлую физиономию!
Ярон в удивлении и восторге вскидывает брови.
Лената тоже узнаёт хозяина кабинета, и радостно
улыбается.
Главорг космопорта быстро подступает к ним…
Мужчины крепко обнимаются, посмеиваясь и издавая
прочие нечленораздельные звуки.
Ярон наконец-то обретает дар речи:
-- Ну, хе-хе, эт ва-а-а-аще!.. Ну, ты даёшь, хе!..
Это ж надо!?.. Вовен – организатор Третантского
космопорта!.. Уж кого-кого, а тебя-то мы не ожидали
здесь увидеть, Вов!
Продолжая широко улыбаться, они крепко жмут
друг другу руки.
-- В Ешкеме я слыхал, что ты работаешь где-то
здесь, в южном полушарии. Ну, думаю, исполнились
его юношеские мечты… Кстати, я собирался отыскать
тебя сразу, как только мы с Ленатой побываем в
космосе. А ты – вот где, оказывается!
-- Да, на днях я сюда переведён с Акиремского
полуострова.
-- А, точно!.. Марис упоминал, что по видеотеле-
фону звонил тебе в Акирему.
-- Ну вот…
-- Та-а-а-ак… Значит, победил в конкурсе?





















-- Ага… На старом космодроме был организатором
отдела… Параллельно повышал своё образование. И
вот, как видишь – не зря.
-- Молодец!.. Ух! До чего же ты взрослый стал,
Вов!.. Слушай, у меня нет слов.
-- Да… А вы с Ленатой всё такие же молоденькие.
Хе! Фантастика!.. Из анабиоза-то давно?.. Никому ведь
ничего не было известно, за исключением того, что
вы «проснётесь» где-то во второй половине года. Я
уже замучился ждать.
-- Адаптация кончилась две недели назад.
-- Ясно… Хорошо… А теперь, значит, навострили
коньки в космос?
-- Ну, если можно, конечно.
-- Ещё как можно! Прямо сегодня устроим.
-- Вов, -- вмешивается Лената, -- а тебе, выходит,
уже 40 лет?..
-- Точно, 40. Совсем старик… А ты, Яр, проспал
нечто важное.
-- Чего это?
-- Ну, сколько мне стукнуло год назад?
-- Э… А-а-ах, ка-а-акая жалость!.. Э-э-э-э-эх, моё
любимое число!.. Н-да.
-- Не твоё, а н а ш е любимое число, -- поправ-
ляет Вовен. – И мои 39, и Мариса, и Сашока… В
общем, всех нас… Кроме тебя!.. Ты ведь нам теперь
не ровесник, к сожалению. Или, может, к счастью:
проживёшь…
-- Ничего, Вов, можно это дело исправить. Рано
или поздно все вы тоже проведёте в анабиозе лет
по 10. И мы опять станем ровесниками… Ну, а 39
лет-то вы как-нибудь отметили?
-- Само собой!.. Естественно, мы тогда собрались
всей компанией. Отправились на экватор… В Джал-
геме посетили вас с Ленатой: полюбовались на
«спящую» парочку величайших гемцев… А потом
четверо суток бесились в джунглях. Хе! Это финиш!





















Вытворяли чёрт-те что. Один парень снимал нас сте-
реоскопической видеокамерой. При случае покажу за-
пись… И ещё. Мы перед отъездом набрали в тамош-
нем питомнике стаю небольших говорунов. Прикинь!
-- О!.. Тридцать девять?.. Да?
-- Ну разумеется!.. Они сейчас у меня дома живут,
в вольере. Щебечут на все лады без умолку.
-- Та-а-ак. Значит, 20 самцов и 19 самок?
-- Ага. Всё точно, как в аптеке.
-- Нечтяк… Что ж! Надо в гости к тебе заскочить.
Ведь говоруны – мои любимые животные… А тебе,
помню, нравились зубастики.
-- У меня и зубастик есть… К вольере я его и
близко не подпускаю.
-- Да, с этим не шути!.. Н-н-ну, а разговаривать
попугайчиков не учил?
-- Нет… Ты же знаешь: для этого попугай должен
быть один, чтоб никто не отвлекал его от учёбы. А
у меня – целая стая.
-- Да-да, конечно…
Лената проводит ладошкой по Вовеновой щеке.
-- Да, совсем ты повзрослел, Вов! Окончательно
возмужал.
-- Я очень рад видеть тебя всё такою же юной! –
Он берёт её руку, целует и легонько пожимает. – Эх,
Яр! Я тебе всегда завидовал: такую красавицу ты
себе отхватил!
-- Что ж! Думаю, и ты не обделён судьбой. Скажи:
вон та голография на стене – изображение твоей
подруги?
-- Точно, угадал… М-м. Это дочка одного бывшего
юэсовского миллиардера. Ну, имя вам вряд ли знакомо.
Папаша не любил, чтоб его имя муссировалось средст-
вами массовой информации. А дочку зовут Ламикой…
М-м… Значит, говоришь, тебе нравится моя Ламика?
-- Весьма… Правда, Ленату я всё равно считаю
красивее; ты уж извини.





















-- Яр, о чём речь!?.. Лената – идеал красоты. Об
этом знает всё человечество. Её голограммы есть в
доме каждого гемца. По ней сходят с ума миллиарды
парней.
-- Да ну тебя! – отмахивается девушка. – Ты луч-
ше вот что скажи: «термояд» на межпланетных кораб-
лях уже применяется?
-- Да… Межпланетные ракеты-носители – все с тер-
моядерными «топками»… Твой квадрасинхрофазотрон
оказался гениальнейшим изобретением. В общем, мож-
но считать, что изобилие энергии на планете Гем и в
прилегающем космосе уже есть. Вот-вот освоим всю
Солнечную систему. Разве что, к звёздам пока рано
летать. Тут нужна очень значительная подготовка, серь-
ёзная и долгая. Короче, к звёздам махнём ещё не
скоро. Надеюсь, доживём до этих благословенных
времён, даже без помощи анабиоза. Или – с его по-
мощью. Тогда уж, пожалуй, я погружусь в анабиоз,
если и вы погрузитесь. Теперь ведь многие «спят».
Анабиотических кабин создано уже несколько тысяч…
-- Вов, а с Меркуром подтвердилось? – не уни-
мает Лената свою исследовательскую страсть.
-- О, ещё как!.. Ты и впрямь открыла неисчерпа-
емый склад сурьмы, олова, полупроводников… Всё –
в полном соответствии с Теорией ИУМ.
-- Вовен, друг! А не покажешь ли ты нам с Яроном
хоть какой-нибудь кусочек грунта?
-- О, как же я сразу не догадался!? – Он достаёт
из шкафа голубоватый мелкозернистый камень, тускло
поблёскивающий в свете люминесцентных ламп своими
неровными зазубренными боками. – Вот, любуйтесь!..
Можете и пощупать, и царапнуть. У нас нынче этого
добра – хоть завались!.. Во-о-о-от… Кстати, насчёт по-
лёта, который я вам обещал. Примерно через четыре
с половиной часа на орбиту стартует 56-ой. Малый
аэрокосмолёт, для транспортировки космических работ-
ников. Можете полететь на нём… Если будете хорошо





















себя чувствовать (физически и эмоционально), то
останетесь на орбитальной базе. А ежели нет – на
том же корабле спланируете обратно в наш космопорт.
-- Ура!.. – полушёпотом восклицает Лената, и даже
взвизгивает в предвкушении огромного удовольствия.
-- Давайте, родные! Спускайтесь пока на 134-ый
этаж, в физкультурный комплекс. Разомнитесь для
бодрости. А через три часа вас будут ждать в 56-ом
ангаре… Ну, счастливого пути!.. Перед полётом ещё
встретимся по видеотелефону.


56-ой ангар имеет больше полусотни метров в дли-
ну и столько же в ширину… Подумать только! Здесь
хранится м а л ы й аэрокосмолёт! Что уж говорить о
больших, грузовых и туристских!
Входя внутрь ангара, молодые забывают обо всём
на свете! Их внимание всецело поглощает корабль.
Под гигантским единым крылом – ракетный кор-
пус-фюзеляж, и два МВРМ: многоразовых воздушно-
реактивных модуля. При взлёте (со взлётно-посадо-
чной полосы) работают МВРМ. Благодаря огромной
подъёмной силе крыла, машина легко поднимается в стратосферу и разгоняется до звуковых скоростей.
В нижних слоях стратосферы МВРМ отсоединяются
и автоматически опускаются парашютами на специ-
альный полигон. (Оттуда вертолёты возвращают их
в космопорт.) Аэрокосмолёт продолжает разгоняться
уже ракетными двигателями, всё ещё используя подъ-
ёмную силу крыла в разряжённой атмосфере. А уже
в космическом вакууме дальнейший разгон происхо-
дит исключительно за счёт ракетных двигателей.
После выхода на орбиту остаётся ещё достаточно
топлива и окислителя для орбитальных манёвров.
При спуске на поверхность планеты вся огром-
ная площадь крыла используется для плавного тор-
можения. Таким образом, удаётся опустить с орбиты





















в десять раз больше полезного груза, чем было
поднято. Особенно удобно это при доставке грузов
с других планет. Хоть тех же металлов с Меркура...
Сейчас баки машины заполняются топливом и
окислителем.
Осмотрев всё снаружи, молодые забираются по ле-
сенке в салон корабля. Их встречают два члена экипа-
жа. В том числе – Никол, организатор полёта. Вовен
расписал его перед Яроном и Ленатой как отличного
навигатора, мастера на все руки и так далее. В не-
разумные времена Никол служил десантником в ВВС
ЮЭС. Потом выучился на лётчика и работал в граж-
данской авиации. Теперь – навигатор аэрокосмолё-
тов… Ну, а ещё он – страстный поклонник Ленаты…
По характеру – агрессивно-смело-заботливый.
-- Ну, сейчас мы вас, величайших знаменитостей,
угробим! Вопреки всем вашим заслугам и чрезвычай-
ной полезности для человечества, хо-хо…
Ух! Никол, здоровенный белобрысый парень атле-
тического сложенья (недаром, бывший «серый шлем»),
дружески похлопывает Ярона по плечу… На Ленату
смотрит лишь изредка, но всякий раз – с нескрывае-
мым восхищением и любовью.
-- Только не надо выбрасывать нас в открытый
космос, -- шутит создатель Проекта ОАР в ответ на
шутку навигатора… А потом чуть серьёзней добавля-
ет: -- Будем надеяться на лучшее… Будем надеяться…
Несколько минут молчания… Навигатор хлопочет
возле скафандров. Пассажиры изучают всё вокруг.
-- Н-н-ну, а как машина вообще?.. – осведомляет-
ся Ярон. – Летает хорошо?
-- Да пока ещё никто не жаловался… М-м-м-м-м…
Всё увидите сами… Давайте, ребята, пристёгивайтесь
вон к тем креслам. Я помогу… Вот. Во время полёта
мониторы (перед вами) покажут происходящее снару-
жи. Можно и в иллюминаторы поглядывать… А в
случае чего – катапультируемся вон в том спускаемом





















аппарате… Ну как, устраивает ли вас такая гарантия
безопасности?.. А?
-- Ну, если навигаторы не скатапультируются без
нас с тобой, Лен, то гарантии, кажись, вполне надёж-
ны. Как ты считаешь?
-- Ха-ха-ха-ха!.. – мощно захохотал Никол. – Хе!..
Весёлый ты парень, Яр!.. Молодец!.. Хе-хе!
-- Думаю, бояться нечего, -- с улыбкой произносит
Лената.
Из навигационной кабины высовывается Недев (вто-
рой пилот):
-- Эй!.. Я начинаю завидовать «серому шлему»! Хе!
Почему он с вами тут веселится без меня? А?.. Я
тоже ваш фанат, и хочу с вами общаться.
-- Да ладно, напарник, успокойся!.. Ещё успеешь!..
Давай, убирай трап и задраивай люки. Пора трогаться.
Устроив пассажиров, Никол уходит в кабину…
Недев, выполнив указания организатора полёта,
скрывается следом…
…Земная твердь за иллюминаторами и на экранах
мониторов стремительно уносится прочь из-под корпуса
машины… Аэрокосмолёт набирает скорость быстро. Но
перегрузки вполне терпимы.
Ослепительно сияющее в солнечных лучах море
розовато-белых облаков. Оно опускается всё ниже и
ниже, проваливаясь в неимоверную бездну простран-
ства. Небесная синева становится всё гуще и холоднее.
Вот и звёзды показались… Небо из тёмно-синего по-
степенно превращается в чёрную космическую бездну
с мириадами немигающих блёсток-звёзд… Внизу кар-
тина уже напоминает хорошо всем знакомые космиче-
ские фотоснимки поверхности Гема. Облачные вихри,
очертания морей, невероятное число подробностей на
суше… Планета теперь действительно выглядит как ог-
ромный шар. Он ровно сияет всеми своими красками
в лучах звезды по имени Солнех. По краям так кра-
сиво окаймлён голубой дымкой атмосферы, что… на





















это глядишь с трепетом, затаив дыхание.
«Ах-х-ха!» -- Примерно такой звук издают молодые,
когда реактивные двигатели аэрокосмолёта вдруг вы-
ключаются и всё оказывается в состоянии невесомости.
-- Старайтесь дышать глубже, -- советует Недев
(вылетевший из навигационной кабины). – Тогда без
труда справитесь с замиранием в животе… Ну, как
ощущения?
-- Ах, как хорошо-то! – выдыхает Лената, зависнув
в воздухе над своим креслом. Грудь её вздымается.
Губы тронула счастливая улыбка. В блестящих гла-
зах – неописуемый восторг.
-- Вот она, невесомость! – восклицает Ярон…
Он отстёгивается от кресла. И… достаёт из кар-
мана небольшую металлическую флягу с какой-то
жидкостью.
-- Ты что, собрался пить? – удивляется подру-
га. – Хе!.. Хочешь испытать, как проходит жидкость
по пищеводу в состоянии невесомости?
-- Ага. Сейчас будем проводить опыт.
-- А что это?
-- Чекниповый сок… Ай, палки-моталки!.. Горлыш-
ко фляги слишком узкое. Ничего не вытекает… Разве
что, вытряхнуть?.. Кстати, можно поглядеть, как шарики
жидкости летают в пространстве.
Действительно: шарики принимаются невесомо пла-
вать вокруг.
-- А-а-а-ап, -- начинает Лената ловить их ртом. –
Ап!.. А-а-а-а-а-а-ап!
Ярон пытается выпить кувыркающуюся в воздухе
огромную каплю сока… Но – поперхнулся и закашлял-
ся. И вдобавок, невыпитая часть жидкости расплылась
у него по физиономии.
-- Аккуратней! – восклицает подруга. – Разве так
можно?.. Дай, я стукну тебя по спине. Чтоб выбить
сок из дыхательного пути.
Она его ударяет. В результате парень, кувыркаясь,





















отлетает в сторону и попадает ногой в экран монитора.
К счастью, экран остаётся невредимым. И, опять-таки
к счастью, сама Лената, отлетевшая в противополож-
ную сторону, попадает прямо в объятья к Недеву.
Через пару секунд эта сцена вызывает всеобщий
хохот.
-- Эй, вы поосторожней! – предупреждает Никол. –
Не делайте резких движений!.. Если будете летать –
помните: вы ничего не весите, но масса ваша сохра-
нилась. Падать и ударяться станете ничуть не слабее,
чем в земных условиях… Гм… Впрочем, если в следу-
ющий раз Лената попадёт в объятья не к Недеву, а
ко мне, то… она вполне может позволить себе ещё
одну неосторожность.
-- Нет, ребята, так дело не пойдёт!.. – протестует
Ярон, наконец-то прокашлявшись. – Лен!.. Давай-ка
с тобой договоримся: от меня – ни на шаг!.. Вернее,
ни на… прыжок… или полёт…
-- Но ведь надо восстановить справедливость! Пусть
Никол тоже поймает меня разок.
-- Разок? Ну, если один разок, то пускай.
-- Слышал, Ник? Лови меня. Только руки не рас-
пускай.
-- Эй! – с лукавой улыбкой восклицает «серый
шлем». – Как же я тебя поймаю, если буду прятать
руки в карманы?
-- А ты меня просто схвати за талию, как Недев,
и сразу отпусти. Вот и всё.
-- Что ж, договорились!..
-- Ты готов?..
-- О, да!..
-- Ну, держи!.. Яр, отправь-ка меня к нему!..
Они весело предпринимают сей аттракцион, закон-
чившийся очередным взрывом смеха.
…Чего только не выделывают Ярон и Лената в
невесомости! Резвятся, словно дети малые… Да, всё
очень здорово, просто великолепно. За исключением





















одного: с непривычки их движенья и впрямь излишне
резки. Время от времени приходится-таки стукаться
об окружающие предметы. Хорошо хоть, что стены
тут сделаны предусмотрительно мягкими.
Все эти упражнения в невесомости, безусловно,
пойдут им на пользу. Ведь необходимо приобретать
навыки правильного поведения в космическом прост-
ранстве.
Члены экипажа весело наблюдают за естественной
сценой первого пребывания новичков в космосе. Дают
им ценные советы. Учат, как надо пить и есть, пере-
мещаться в нужном направлении…
Автопилот надёжно ведёт машину высоко над по-
верхностью гемского шара. Люди могут не беспокоить-
ся. Всё будет в порядке.


Побывав в космосе и проведя вечерок в обществе
Вовена, Ярон с Ленатой ещё раз едут на родину.
Потом – в Джалгему… Погружаются в анабиоз на
200 лет.
В этом есть глубокий смысл…
Иначе и быть не может...
Человечество весьма неохотно отпускает в далёкое
будущее парочку величайших и любимейших героев.



































Первые столетия ОАР…
Из года в год неуклонно сокращается количество
новых открытий и изобретений. Виной тому – не лень
или бездарность очередных поколений учёных и изо-
бретателей. Попросту не остаётся почти ничего су-
щественного, что ещё не открыто и не изобретено
разумом… Наиболее продуктивной в этом плане ока-
зывается эпоха так называемой научно-технической
революции, НТР. Длится она около одного столетия.
До НТР цивилизация развивается (посредством откры-
тий и изобретений) в нарастающем темпе. А после
Прогресс постепенно затормаживается и через несколь-
ко тысячелетий сходит на нет.
Дальше цивилизация может только разрастаться,
почти не совершенствуясь. Разве что, разнообразие
вещей и событий ещё некоторое время продолжает
увеличиваться (не дольше нескольких миллионов лет).
И наконец, после этого цивилизацию ожидает лишь
всё большее распространение в космосе и сотрудни-
чество с подобными ей.
Где-то в третьем или четвёртом столетии ОАР со-
здаются два из наиболее существенных видов вещей:
биороботы и звездолёты.