Иосиф Виссарионович СТАЛИН

[кикимора]

Сообщение от Галочка

Каждый человек имеет право на своё собственное мнение.
Фанатизм-это заболевание.

Почему в теме о Сталине гости форума должны читать только то, что пишут сталинисты? Сталин что, был святым?
Он что, не делал ошибок?
Так пусть пишут все люди , кто хочет высказать об этом человеке своё мнение, а вы, сталинисты,докажите обратное,если сумеете- без выпендрёжа и оскорблений других людей. Или слабо?

Пока выпендреж в тему поступает только вот от таких, как вы. От вас не исходит ни единого достоверного и годного для дискуссии аргумента, одни лозунги либерастного розлива, повторяющие их уже клевету, давным-давно всем набившую оскомину своей беспардонной тупостью
Если хотите участвовать в полемике "без выпендрежа", то. будьте добры, как-то опровергните то огромное количество фактов и аргументов в теме, свидетельствующих о поистине мессианской, спасительной роли Иосифа Висарионовича в судьбе нашей страны и нашего народа.
Впрочем, вам это действительно слабо.

[Сергей Советский]

Сообщение от Галочка

Не было сталинизма при Брежневе и жили отлично! Долой сталинизм и,да здравствует настоящий коммунизм!-,где люди не убивают друг друга, а живут в мире и согласии!

Именно при Леониде Ильиче Брежневе была сделана первая попытка реабилитации как выдающейся личности Иосифа Виссарионовича Сталина, так и его политики. Так что не стоит так утверждать.

Сообщение от Галочка

Это общество -общество будущего с новым лидером, по-настоящему любящим свой народ!

Именно таким подлинным лидером, безконечно любящим свой Советский народ, и был И.В.Сталин.

[кикимора]

Из воспоминаний «Авиация и вся жизнь» генерала авиации, начальника ЦАГИ Ивана Федоровича Петрова: «Сталин поставил задачу о выпуске 20 самолетов в день. Неожиданно он обратился ко мне с вопросом: «Что такое Советская власть?» Растерявшись, я начат было отвечать, как нас когда-то учили в академии. «Ничего ты не знаешь, — махнул рукой Сталин. — Если возникает какая-то проблема, которая не противоречит законам физики, механики и химии, а ее решение необходимо родине, то она будет решена — вот что такое Советская власть»

[yhtyht77]

Я в первый раз заинтересовался темой предпринимательства в сталинские времена, когда просматривал многотомное издание документов НКВД периода Великой Отечественной войны. Там был представлен рапорт старшего майора (было такое звание) НКВД о состоянии дел на заводе, выпускающем артиллерийские снаряды.

Рапорт чисто статистический, столь-то тысяч готовых снарядов на складах, столько-то тысяч – в процессе производства, материалов для производства снарядов – столько-то, на такой-то период работы. Все понятно, рутинно, но неожиданным было то, кому принадлежит фабрика – производственной артели! А потому как речь шла о выпуске десятков тысяч снарядов, мощном производстве!

http://pension.maininfo.biz/post_1355907032.html

[Аврора]

Сталин затянул гайки в стране поняв,что демократия и лозунг: Вся власть советам! (эсэровский лозунг кстати) вреден.

[Алексей Л]

Сообщение от Аврора

Сталин затянул гайки в стране поняв,что демократия и лозунг: Вся власть советам! (эсэровский лозунг кстати) вреден.

Попробуйте сначала чуточку осмыслить что же Вы хотите написать, а уж потом начинайте мучать клавиатуру.....

[Makedonsky1977]

Сообщение от Галочка

Почему в теме о Сталине гости форума должны читать только то, что пишут сталинисты? Сталин что, был святым?
Он что, не делал ошибок?

Ошибки и святые делают. Святыми становятся не по божьему промыслу, а по-людскому. Люди делают человека святым по его делам. Тот, кто всю свою жизнь расходует для того, чтобы сделать лучше жизнь других - тот святой не потому, что на небе так решили, а потому что так люди решили, которым он несёт благо. И пусть он хоть 1 000 ошибок сделает это ничуть не умалит его святости. Ведь и ошибки эти он делает на пути не к своему благу, а на пути к благу общества.
Всё что можно было плохого написать о И.В. Сталине уже написано нашими врагами за 60 лет. Пришло время развеивать этот мусор с его имени и с имени нашей Советской Родины.

[Пермский 1977]

Сообщение от Галочка

А с чего вы взяли, что это бред? Конкретно можно? Или , кроме слова "бред" других доказательств нет?

Я же вам привел материал по комсомольским бригадам. Что вам еще нужно?

http://www.kprf.org/showpost-p_36954...ount_2571.html

[Пермский 1977]

ПРИШИБЕЕВЩИНА В ПЕРМСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКЕ

Высшие сорта лжи готовятся из полуправды.

Леонид Леонов

История не терпит многословья,
Трудна её народная стезя.
Её страницы, залитые кровью,
Нельзя любить бездумною любовью
И не любить без памяти нельзя.
Ярослав Смеляков

В Пермском крае несколько лет назад появился новый воспалённый очаг нездорового возбуждения активности небезызвестного «Мемориала» – место дислокации ИТК-36, в которой до конца 1980-х гг.содержались осуждённые по политическим мотивам (по свидетельству бывшего политзаключённого В. Овсиенко, за семь лет существования колонии – с 1980-го по 1987-й гг. – их там прошло ровно57 человек). Этот очаг, поддерживаемый вездесущей «заграницей», весьма претенциозно величается Международным гражданским форумом «Пилорама-2012». Туда, на место бывшей пилорамы, ежегодно съезжаются бывшие политузники и чем-то очень-очень заинтересованные «правозащитники» и даже их отпрыски. Понятно, какие речи там звучат и с какой целью затевается всё это дорогостоящее мероприятие: оно сулит немалый материальный навар и организаторам, и участникам, а также антироссийские дивиденды забугорным политикам, не упускающим ни одной возможности подцепить Россию на долларовый крючок и напакостить русскому народу, перекраивая и перекрашивая историю по своему вкусу. И тут съехавшимися гостями напрягаются все наличные силы, чтобы уравнять СССР с гитлеровской Германией, а советский социализм отождествить с германским национал-социализмом.
Надо заметить, что этим антироссийским и антирусским сборищам противостоят молодые нравственно здоровые силы, выезжающие непосредственно на место, однако возможности их несравнимы с заправилами этого международного политического шабаша.
Новый скандальный всплеск вызвал материал журналистки регионального издания «АиФ-Прикамье» Ольги Волгиной, опубликовавшей в этой газете интервью с бывшим контролёром (по-старому – надзирателем) Владимиром Кургузовым, который дал ряд определений, мягко говоря, несколько отличных от точки зрения «правозащитников».
Вступать в бесплодную полемику с воспоминателями – политсидельцами ИТК-36 особого желания нет, потому что две противостоящие стороны никогда к согласию не придут. Тем более что одна сторона исправно кормится за счёт политических спекуляций последователей бывших «воинов УПА» и других «борцов против режима».
Но мне хотелось бы выразить признательность редакции «АИФ-Прикамье» за смелое вторжение в ставшую запретной область новейшей истории материалом Ольги Волгиной, вызвавшим злобный ответный визг, который свидетельствует не об истине, а об очень слабой аргументации постоянно раздуваемой темы «страданий политузников», неправедно преследуемых государством в советский период.
О, как организованно, почти синхронно набросились «правдолюбцы» на автора и редакцию! Любая стая из природной фауны позавидовала бы… И в этой навязываемой извне схватке равнодушное отмалчивание тех, кому есть что сказать для отражения организованных атак, равносильно пассивному предательству.
Деталей, подробностей содержания осуждённых конкретно в ИТК-36 не касаюсь, поскольку лично с этим подразделением ИТУ по службе контактов не имел.
Но все так называемые правозащитники, не считаясь ни с фактами, ни со здравым смыслом, кощунственно нагло пытаются поставить на одну доску фашистские концлагеря и советские исправительно-трудовые учреждения – лагеря и колонии. В. Овсиенко, например, утверждает, что ИТК-36 и «Освенцим, Бухенвальд, Заксенхаузен – одного ряда объекты». Следовательно, по его надломленной логике, хирурга и бандита тоже следует отнести к одному «ряду», поскольку инструмент их профессиональной деятельности – нож. Или отождествить буйвола и тигра, ибо у них много общих признаков: тот и другой – млекопитающие, четыре конечности, голова, глаза, уши, хвост, оба покрыты кожей, шерстью и т.д.
Во всех откликах-нападках бурно нагнетается густо концентрированное недовольство ограничениями, предусмотренными лагерным режимом: письма, посылки, шоколад и пр. А чего же вы желали бы, милые «борцы с режимом»? Вы подобно древесным червям точили днище государственного корабля, пакостили ему – всяк по-своему, в меру своей фантазии и возможности, не считаясь с десятками (и даже сотнями!) миллионов советских людей, которые отстояли страну и советский строй в небывалом побоище со всей Европой, попавшей под злодейский диктат гитлеровской Германии, а потом большинством (более 70%) проголосовали за сохранение СССР на референдуме 1991 г. Разве не так? И сидели-то вы не за убеждения, как пытается утверждать в своей атакующей инвективе Иван Ковалёв, а наверняка за их реализацию в виде крупной или мелкой подрывной возни (иначе кому бы и узнать о платонических антисоветских убеждениях?). Ради исторической точности надо вникнуть в суть каждого подобного уголовного дела, потому что расхожий приём: «бабушка сказала, что дедушка сидел ни за что», – ни о чём не говорит и далеко не всегда имеет под собой реальную основу.
Упомянутые и многие иные режимные ограничения осуществлялись на законной основе, что жёстко контролировалось прокуратурой и органами власти. Отрицать последнее может только невежда либо лжец.
Пожалуй, деятельность ни одного государственного ведомства не была регламентирована нормативными документами столь подробно, как вся внутренняя жизнь советской пенитенциарной системы. И действие этих документов распространялось на все без исключения исправительно-трудовые учреждения. Для ИТК-36 могли быть разработаны, конечно, и определённые дополнительные инструкции (что вполне естественно), но основной «несущий» каркас условий содержания был один на всех.
Спекулятивная суть «правозащитной» возни видна хотя бы по тому, как её поборники в упор не замечают сотен нынешних узников, обоснованность осуждения которых к лишению свободы, мягко говоря, более чем сомнительна (конкретика – тема для другой статьи). Они вдохновенно заняты копанием в слежавшемся белье давно ушедших лет – причём делается это в тёмных и, по всей видимости, корыстных, хорошо оплачиваемых целях. Если привести профессионально близкую мне аналогию, то вместо обсуждения истории болезни и лечения недавно поступившего больного врачебный консилиум будет усердно и крикливо доискиваться, кто повинен в возникновении абсцесса после неосторожной инъекции двадцатилетней давности.
Никому не желаю ни зла, ни тем более физических страданий, но тем, кто заведомо лживо и нагло ставит знак равенства между исправительно-трудовыми учреждениями советских лет и Бухенвальдом, пожалуй, неплохо было бы – для просветления мозгов – насладиться пребыванием на этом «прославленном» (и даже воспетом в песнях) или подобном ему объекте. Они наверняка стали бы гораздо более осмотрительными и ответственными в своих суждениях и выпадах.
Поднятая газетой тема стоит написания целой монографии, но в газетной статье придётся ограничиться лишь отдельными фактами.
Итак – аргументы и факты.
Тот же В. Овсиенко утверждает, что в гулаговские времена люди в лагерях «мёрли как мухи». Хлёстко сказано – с заплечным размахом! Смачный плевок! Однако – банально, пошло и подло. И вот почему.
В 1956 г. автор этих строк после окончания медицинского училища был направлен на работу в Усольский ИТЛ (исправительно-трудовой лагерь), а конкретно – на лагпункт спецстрогого режима Перша, расположенный в тайге, примерно в 160 км от Соликамска. Это было «штрафное» подразделение (примерно на 500 человек), в которое по специальному постановлению руководства управления переводились злостные нарушители из большинства лесозаготовительных («неворовских») лагпунктов, а посему в нём процветали симуляция и аггравация (т.е. преувеличение тяжести) заболеваний, а также членовредительство в самых изуверских формах (отрубали себе пальцы, глотали проволочные «якоря», вскрывали вены, пришивали к коже пуговицы, вводили под кожу заведомо инфицированные иглы, чтобы вызвать воспаление – абсцесс, флегмону, вдыхали сахарную пыль, засыпали глаза накрошенным порошком химического карандашного стержня и т.д. и т.п.). Но за три года моей работы на этом лагпункте не было допущено ни одной эридемической вспышки инфекционных заболеваний (кроме сезонных – гриппа и ОРВИ, которое тогда именовалось аденовирусной инфекцией), от болезни не умер ни один (!) заключённый. Правда, некий Бударов (кличка «Корзубый») сумел добыть флакон эфира и ночью вынюхал его под одеялом – да так усердно, что утром был обнаружен надзорсоставом во время проверки без признаков жизни. И ещё – в 1958 году трое погибли от пулевых ранений во время массового бунта, спровоцированного побеговой группой в составе 13 человек, имевших цель через подкоп выйти за охраняемый забор, уничтожить караульный наряд, захватить взводный оружейный арсенал и освободить зону (при этом в момент обезвреживания преступников ножевые ранения получили два офицера).
Аналогичный уровень смертности был и в других известных мне подразделениях (лесных лагпунктах), которых в Усольлаге насчитывалось 45 или 48.
С первых дней, контролируя работу пищеблока, я ловил себя на мысли: нам бы так питаться в недавние студенческие времена… В распоряжении интендантской службы имелись продукты, условия хранения которых я обязан был контролировать: картофель (вначале свежий, а ближе к весне – сушёный), крупы, макаронные изделия, капуста, солёная (вымачиваемая перед приготовлением) треска, мясо либо – при отсутствии свежего – говяжья тушёнка (советского или китайского производства), сухое молоко. Конечно, лесоповал всегда хорошо разогревал аппетит, и там, при выполнении нормы, предусматривался дополнительный паёк. Да, это был не санаторий, а спецстрогий режим, но истощённых от голода, в состоянии кахексии просто не могло быть – разве что кроме ситуаций, когда не в меру азартный картёжник проигрывал своё питание на месяц вперёд, а то и больше (но обычно это достаточно быстро становилось известно оперативно-режимной службе, и картёжный произвол жёстко пресекался воспитательными либо административными мерами). Хлеб тогда ещё ставился на кон в картёжной игре, а она, как бы с ней ни боролись, ни пытались искоренить, всегда была и, видимо, будет неотъемлемым атрибутом существования уголовного мира в любых местах содержания спецконтингента.
(В. Овсиенко пытается клюнуть советскую действительность фразой: «Что на свободе некоторые люди питались ещё хуже – не возражаю». А знает ли он, как питаются не некоторые, а многомиллионные массы людей сегодня, когда старики роются в мусорных ящиках, а рядом, в подземных переходах и на тротуарах попрошайничают и воруют миллионы малолетних беспризорников, чего прежде не бывало ни в какие времена (не считая первых лет разрухи после Гражданской войны?) И не видит ли в этом частично «заслугу» свою и своих единомышленников? Ведь последствия военного лихолетья на благосостоянии народа сказывались ещё очень долго, но ситуация последовательно и неотвратимо год от года улучшалась. А как в современные его «сидению» годы окопавшиеся во власти кроты организовывали проблемы с питанием и снабжением городов и сельских жителей, большегрузными автомашинами сваливая в овраги умопомрачительные количества доброкачественных мясных и иных продуктов, включая редкие деликатесы, а также когда 34 табачные фабрики были одномоментно остановлены «на ремонт», и в Перми протестующие люди стали перекрывать улицы – все эти «новации» будущей свободолюбивой «демократуры» мы ещё не забыли.)
В зоне всемерно поощрялась художественная самодеятельность, в просмотре концертов участвовали многие офицеры (в частности, начальники отрядов) и младший начсостав (надзиратели). Но особыми праздниками для осуждённых были дни, когда «артистам» разрешали выступить в поселковом клубе перед сотрудниками и гражданским населением. Участники самодеятельности и их окружение такое доверие ценили очень высоко. Понятно, что делалось это под охраной и – прошу обратить внимание! – под честное слово наиболее авторитетных заключённых, с которыми очень считалась основная уголовная масса. Этот феномен для многих наших современников просто непостижим, потому что оподление разных контингентов постсоветского народонаселения давно подошло к критической точке морально-нравственного разложения и сказанное может вызвать недоумение. Однако вот конкретный пример. В Чёлвинском отделении Усольского ИТЛ летом 1952 года перевозили по реке заключённых на вновь построенный лагпункт. В результате некоторых организационных нестыковок в конце дня на большом плоту отправляли вниз по течению последнюю партию (около 20 человек) в сопровождении вольнонаёмного начальника медчасти – ныне покойного П.Н. Березина – инвалида по поводу ампутации правой ноги. Конвоя для этого этапа не оказалось в связи с какими-то форс-мажорными обстоятельствами, и с троих «воров в законе» администрацией было взято слово, что доставка пройдёт без осложнений. Так и получилось: люди прибыли на лагпункт, а спустя два дня двое из давших честное слово совершили побег из новой зоны – из-под автоматов, использовав допущенное несовершенство в охранной системе.
Скажите, воинствующие господа «Мемориал» (синонимы – «Многоврал», «Аномал», «Ненормал», «Аморал»), могло подобное происходить в обстановке пыток, издевательств, всевозможных необоснованных ущемлений, которые вы смакуете из года в год?
Все современные журналисты, которые берутся живописать лагерную жизнь, ста- рательно обходят многие жизнесберегающие моменты в организации условий труда и быта заключённых. Допускаю, что просто их не знают. Вот несколько примеров.
Ежегодно под контролем администрации медицинская служба (как правило, в лице фельдшера) проводила всеобщую вакцинацию спецконтингента (за исключением тех, у кого были выявлены медицинские противопоказания) вакциной НИИСИ – против семи наиболее опасных инфекционных заболеваний. При этом к уклоняющимся без уважите- льных причин применялись и меры принуждения – в форме категоричного требования, но до этого дело доходило редко – хватало медицинской аргументации.
В зимний и весенний периоды во время развода на работу на выходе из зоны (в так называемом отстойнике) медбрат – из числа наиболее надёжных и определённым образом подготовленных заключённых – выдавал поливитамины (обычно по три драже). Понятно, что для этого принуждения не требовалось.
И ещё один весьма выразительный штрих. В процедурном кабинете амбулатории всегда стояла открытая 10-литровая банка рыбьего жира (трескового или витаминизированного китового) с мензуркой на проволочном кольце, и каждый (!) желающий мог зайти и выпить это совсем не лишнее общеукрепляющее средство. Был такой субъект Жашковский, который пропускал и по три-четыре мензурки (этим благом пользовались не все заключённые – тут дело вкуса…). Я получал ежемесячно по 5-6 таких банок, в зависимости от переходящего остатка, и перебоев в снабжении практически не было. Кстати, в то «сталинско-гулаговское» время интендантское и медицинское снабжение обеспечивалось по линии и из резервов Уральского военного округа.
Заключённые-долгосрочники (по жизни на воле холостяки) обыкновенно заводили почтовую переписку с различного рода «заочницами». Разумеется, цензор и оперативные работники отслеживали проходившую информацию – думаю, это всем понятно. И не столь уж редко такие женщины запасались соответствующими справками от местных органов власти и, по предварительному разрешению, приезжали на свидания как жёны, надеясь устроить свою судьбу, личную жизнь. Администрация чаще всего не придиралась к сомнительным справкам, даже имея сведения об их характере, и разрешала такие свидания – лишь бы не было передачи запрещённых режимом предметов.
А как же вот эти конкретные детали согласуются с дежурными «правозащитными» воплями об издевательствах, пытках, голодоморе, честной «Мемориал»? (Небось, неприятно всё это читать, ибо разваливается, рушится ваш карточный домик, построенный на «забугорную» долларовую зелень?)
Между прочим, на лагпункте Перша отбывал срок наказания известный поэт М. Танич, но под другой фамилией (у них часто невозможно понять, где родовая фамилия и где псевдоним). Он впоследствии несколько раз выступал перед телекамерой как преследуемый властью политузник, рассказывая о кошмарных условиях содержания и бесчинствах 80-и находившихся вместе с ним «воров в законе». При этом, как все подобные «правозащитники», безудержно лгал. Освободился он незадолго до начала моей работы, поэтому весь внутренний уклад на этом лагпункте оставался без изменений, включая практически весь личный состав сотрудников, и не имел ничего общего с его красочными баснями. Во-первых, зона была изначально «сучьей» (прошу извинить за неблагозвучный термин, ибо «суками» назывались бывшие «воры в законе», нарушившие воровские традиции («законы») и отлучённые от воровского сообщества). Во-вторых, количество «воров в законе» даже в зонах их сосредоточения могло быть представлено только единицами (это в уголовном мире всегда был «штучный товар»), и скопище из 80-и особей этого «разряда» совершенно немыслимо. Его мог придумать только заядлый враль, вошедший в раж и стремящийся поразить публику эпатирующими деталями. В-третьих, а как же «политузник» мог затесаться среди уголовников – отпетых нарушителей режима, если во всём управлении политических зон не было и в помине? Пришлось опровергать россказни поэта в газете «Завтра», но он на опровержение, естественно, не отозвался.
И надо обратить внимание на следующий момент. В подавляющей массе заключённые (в дальнейшем – осуждённые) не были антисоветчиками. Обоснованные, справедливые требования администрации они воспринимали, понятное дело, без энтузиазма, но с вынужденным пониманием, и для деловых, служебных взаимоотношений, достаточно обеспечивающих и гарантирующих нормальное, стабильное сосуществование, требовалось одно – главное! – условие: справедливость, основанная на Законе, во всех действиях всех звеньев администрации. Там, где коллектив сотрудников это понимал, жизнь по многу лет обходилась без эксцессов, сохранялась спокойная рабочая обстановка.
Не всегда заканчивались наши взаимоотношения с окончанием срока наказания. Так, в кисловодском кинотеатре ко мне однажды подошёл бывший осуждённый Н. Аманатиди, отбывавший 10-летний срок за убийство, которого мы в Мошевской больнице излечили от туберкулёза, и он потом около двух лет работал в лечебно-трудовых мастерских. Это был очень счастливый человек – он недавно женился (в 41 год), тут же познакомил с женой и на завтра пригласил в гости, постоянно оглядываясь на жену (видно, это для него было чем-то очень важно). И я принял приглашение и с интересом встретился бы с ним, если бы в тот же вечер меня не обворовали карманники. Осуждённый Гиенко после отбытия 15-летнего срока за убийство жены уехал к матери в Ташкент и писал оттуда интересные письма (к которым уж наверняка его никто не принуждал). Моего бывшего начальника – легендарного начальника лагпункта в 1960-е годы, ныне покойного М.Ф. Лошака – по отбытии наказания великовозрастные питомцы приглашали в гости в Москву, в Белоруссию (Солигорск). Подобных фактов не перечесть. Но могли ли они иметь место после пыток, издевательств, унижений и иных бесчеловечных мерзостей, господа из «Мемориала» и «Пилорамы»?
Поэтому многогранная и многослойная ложь доброхотных «правозащитников», окутывающая пенитенциарную систему, легко опрокидывается при более пристальном взгляде внутрь этой важной многопрофильной государственной проблемы.
Да, эта сложная, противоречивая тема очень удобна для политических спекуляций, промывания мозгов легковерных обывателей, не представляющих её сути, и всевозможные инсинуации используются в полной мере, на всю катушку, доходя до крайних степеней бесстыдства и какого-то злобно-наивного идиотизма.
В последние годы моей службы (это была осень 1991 года) активно взбивал «правозащитную» пену некий Абрамкин, который договорился (в «Московском комсомольце») до того, что государство имеет и выполняет программу уничтожения осуждённых посредством заражения туберкулёзом. И ведь ВСЕ молчали, включая руководящие инстанции МВД и пенитенциарной системы! Подобные наскоки безнаказанно продолжались довольно длительное время. Безнаказанность привела к тому, что он со своими присными назначил день массовых выступлений осуждённых, неповиновения администрации и т.п. на 13 ноября (все детали этой выходки уже подзабылись). И, насколько помнится, «МК», «Комсомольская правда» взахлёб опубликовали этот провокационный призыв – прямое подстрекательство к бунту! Приведу один факт – в порядке иллюстрации.
Что такое бунт в закрытой зоне, где содержатся сотни, а иногда и тысячи осуждённых преступников, для которых насилие – это или образ жизни, или многочисленные эпизоды биографии? Такой бунт произошёл в ИТК-15 (Соликамск) в конце 1970-х годов. Поводом послужили послабления в режиме содержания осуждённых (в частности, одно из таковых – сверхнормативная демонстрация кинофильмов в качестве поощрения за хорошую работу, что не предусматривалось главным нормативным документом – Правилами внутреннего распорядка ИТУ), а потом – вынужденная отмена этих «вольностей». Сложившиеся противоречия и возникшее противостояние использовали в своих преступных целях влиятельная «отрицаловка» и часть бригадиров. Результат: зона была буквально разгромлена, вырезан чуть не весь актив самодеятельных организаций осуждённых. Ситуацию сумел стабилизировать, хотя и с опозданием (ИТК-15 не была ему подчинена), начальник Усольского УЛИТУ полковник Ф.И. Воробьёв. Для подавления бунта пролом в охранном заборе был сделан с помощью танка; естественно, применялось и огнестрельное оружие на поражение (число жертв сейчас точно указать не могу).
Вот что такое отступление от требований законных нормативных документов, по поводу которых «правозащитниками» постоянно поднимается вой и скулёж, подхватывае- мые целыми косяками «бывших» – по мановению какой-то «центральной» направляющей руки. Вы таких результатов хотите, господа, чтобы посадить дополнительную кляксу на и без того далеко не безупречное лицо нашей страны?
Теперь – по поводу «программы уничтожения» с помощью туберкулёза…
В 1967 г. в Мошевской межобластной туберкулёзной больнице Усольского УЛИТУ (на 600 коек) было открыто отделение лёгочной хирургии, в 1985 г. оно переведено во вновь построенный – по специально разработанному проекту – корпус. С 1972 года активно функционировали (до самой «перестройки») лечебно-трудовые мастерские, где в порядке трудотерапии работали десятки выздоравливающих осуждённых. Во фтизиотерапевтических отделениях приём противотуберкулёзных препаратов осуществлялся под контролем медперсонала (что недостижимо в стационарах системы Минздрава). Врачами больницы регулярно, по графику, проводилась контрольно-консультативная работа в лесных подразделениях. Результат: впечатляющее снижение заболеваемости и смертности от туберкулёза. Пример: в течение 10 лет – с 1984 по 1993 гг. заболеваемость в лесных подразделениях обслуживаемого региона снизилась в 2,5 раза, внутрибольничная смертность – в 11 (!) раз, летальность – в 13,6 (!) раза.
Более 20 лет руководство научно-практической деятельностью врачебного коллектива Мошевской туберкулёзной больницы осуществлял зав. кафедрой туберкулёза, а затем – ректор Пермской Государственной медицинской академии профессор В.А. Черкасов. Он регулярно выезжал в больницу, читал врачебному составу лекции, оперировал больных в особо сложных случаях.
С 1974 по 1990 гг. на базе больницы – в тайге! – проведено 7 научно-практических конференций и совещаний-семинаров областного и межобластного масштаба, в том числе 2 – всесоюзного уровня. Более того, в 1990 г. по итогам Всесоюзной фтизиохирургической конференции «Актуальные вопросы хирургии лёгочного туберкулёза» (научное руководство на всех этапах её подготовки и проведения осуществлял профессор В.А. Черкасов) руководством больницы был издан сборник материалов. В конференции принимал участие руководитель хирургического отдела Центрального института туберкулёза МЗ СССР доктор мед. наук В.Н. Наумов.
У меня вопрос, господа «правозащитники»: всё это делалось тоже для совершенствования пыток и издевательств над осуждёнными?! (Здесь кавычки употреблены потому, что истинные правозащитники занимаются судьбами сотен и даже тысяч нынешних заключённых по политическим мотивам – таких как Ю. Шутов, бывший депутат Госдумы В. Кузнецов, историк и писатель-патриот А. Брагин, недавно сведённый уголовным преследованием в могилу историк и писатель Ю. Петухов – всех перечислить невозможно).
И вот что интересно: когда на инвективы упомянутого Абрамкина, а также Ваксберга, Никитинского, Ерёменко, Ганелина (на травле системы ИТУ тогда зарабатывали многие акулы беспринципно-грязного пера) я попытался ответить и направил доказательный материал в шесть редакций люто «демократических» и жутко «независимых» центральных газет, не получил ни одного ответа – естественно, о публикации не могло быть и речи. Таков, увы, «демократический» плюрализм мнений.
Усольское УЛИТУ имело лесозаготовительную производственную направленность, и выполнение плана было столь же важной задачей, как и исполнение наказаний, поэтому у начальника управления забот хватало и без туберкулёза. Тем не менее генерал В.И. Сныцерев провёл два крупных совещания с участием врачебного состава больницы и медчастей, а также заместителей начальников колоний по режиму и оперработе. При этом были приняты к исполнению разработанные в Мошевской больнице конкретные мероприятия по борьбе с туберкулёзом (что, как указано выше, и дало свои результаты).
И ещё одна деталь. В 1980 г. с помощью начальника управления В.И. Сныцерева для больницы был закуплен лазерный скальпель – при том, что завод-изготовитель (Ульяновская область) мог изготовить в год только 300 аппаратов, значительная часть которых шла на экспорт. Интересно то, что лазерный скальпель впервые в Прикамье появился именно в больнице для осуждённых, когда этих установок не имела ещё ни одна пермская клиника, не говоря уж о больницах.
Может быть, и это делалось исключительно для издевательств, пыток и даже уничтожения больных осуждённых?
Деятельность пенитенциарной системы – исключительно сложная, психологичес- ки отягощённая сфера, объективно вытесняемая из общественного сознания, в обыденной жизни она не вызывает положительных эмоций и ассоциаций. Но при этом она – лакомый кусочек для сонмища политических спекулянтов и словоблудов, сшибающих политические дивиденды и стоящих в очередь к некоторым давно засвеченным заморским кормушкам. Они готовы погреть руки на любой болезненной стороне общественной и государственной жизни – был бы навар погуще. И там всякое лыко идёт в строку, любой плевок годится в «пищу», лишь бы под ним зеленела «капуста» (на худой конец, и рубли).
Вот читаю отклик на материал Ольги Волковой некоей Любови Соколовой (уж тут любовь так любовь!..): «”АиФ” дурно попахивал, теперь – откровенно воняет». Сильно врезано! А главное – выдан на-гора весьма откровенный сгусток самой чёрной злобы. Тонкости обоняния и лексической изысканности автора любая подворотня позавидует, любой бомжатник будет рукоплескать.
Позвольте, госпожа Соколова, и мне быть откровенным (хотя к газете «АиФ-Прикамье» я никогда не имел ни малейшего отношения). Вы совершенно голословно обвиняете редакцию в непрофессионализме (слишком это избитый, затёртый, примитивный приём для серьёзной полемики), а сами в заголовок выносите словеса из лексикона тёти Моти с коммунальной кухни – или из угла котельной, где прикорнула на ночь компания бомжей. И это язык профессионала?! Других средств выражения мысли в вашем арсенале не нашлось? Или их испепелила неуправляемая злоба?
Госпожу Соколову удивляет то, что газета «по каким-то причинам предоставила печатную площадь» бывшему начальнику надзирателей и бывшей «поварихе». Конечно, в русской разговорной речи употребляется это слово. Но ведь и мадам Соколову можно, следуя её примеру, при желании назвать журналюхой. Так стоит ли швыряться подобными словесными булыжниками? Нельзя ли повежливее, потактичнее, поскольку, как следует из материала, гражданка Кукушкина ни перед кем и ни в чём не провинилась и вольна высказывать своё мнение по любому вопросу?
В унисон Соколовой выхаркнула и директор(иха?) «Пилорамы-2012» Нина Соловей (да уж – куда как певчая птичка…): «Давать интервью вертухаям, брать это интервью и всё это опубликовывать – верх мерзости, и гореть им вместе с этой газетёнкой в аду…» У меня даже дух захватывает от явленного профессионализма: в десятке слов одного предложения – «это», «всё это», «с этой»… Вершина стилистики! Да плюс ещё солженицынское изобретение – «вертухай», которое либерально-демократический пророк (и по совместительству – заурядный лагерный агент оперативной службы, а иными словами – платный стукач) с потолка вставил в свои неудобочитаемые опусы-«кирпичи», ибо до их появления – да и десятилетия спустя, параллельно их существованию – в пенитенциарном мире это мертворождённое созвучие за непригодностью и ненадобностью не употреблялось (заключённые, если уж хотели, оскорбляли другими ругательствами).
И вот в словесных выбросах этих двух архипрофессионалок, как в капле воды отражаются убогонькая озлобленность и патологическая антисоветская зацикленность, свидетельствующие о явном дефиците логики и здравого смысла.
Позвольте узнать, две госпожи, а кто лишил права троих, в данном случае, граждан нашей свободной – согласно Конституции! – ультрадемократической страны брать, давать и публиковать интервью в любой газете и на любую тему? Уж не возжелали ли вы и в нашу жизнь вмонтировать европейские свободы, когда людей сажают в тюрьмы за одно только вслух выраженное сомнение в цифрах мифа о некоем холокосте? (Некоем – потому, что не делает чести обособление и изобретение специального термина для одного народа, когда другие (например, белорусы) в процентном соотношении пострадали несравнимо больше.) Вы что же, берёте на себя роль известного унтера Пришибеева в журналистике и вознамерились окриками диктовать кому, что и где писать и публиковать?! Что же касается унижающего выпада – употребления словечка «газетёнка», то сей бумеранг бьёт не по известной и популярной газете, а по его автору, свидетельствуя о его дворовых повадках и скромном уровне культуры, – таковы уж этические представления «пилорамщиков»… Только кто дал им право оскорблять, обзывая «вертухаем», человека, честно выполнившего свой служебный и гражданский долг в государственном учреждении – при том, что ведь ему никем не предъявлены какие-либо конкретные претензии?!
Вы, госпожа Соколова, очевидно, перегревшись на солнышке, задаёте вопрос «бывшей поварихе», почему она «не восстала против режима», имея нескольких детей. Такой вопрос бьёт в точку – однако по его автору, ибо характеризует его как ненасытного шкурника, готового при нехватке привычного корма восстать – то есть зажечь дом, чтобы изжарить себе яичницу. А вам не приходит в голову, что нормальные, нравственно здоровые люди, осознающие себя членами большой коллективистской семьи, иначе воспринимают материальные плюсы и минусы своего бытия и не кидаются «восставать», если что-то вдруг не заладилось с «кормушкой», как у вас? «Повстанческий» подход – прерогатива «мемориалов» всех мастей, которые кормятся из интересных заморских источников.
Что вы знаете об этой службе, о ежедневном законном противостоянии наступа- ющему преступному сообществу, которое активно выискивает любую слабинку, любой промах в действиях практически каждого сотрудника, использует в своих целях любую оплошность и готово создать, спровоцировать осложнения, конечный результат которых может оказаться непредсказуемым? Вы априори презираете представителя этой службы – и даже не понимаете, мня себя крупным профессионалом, что журналисту, прежде чем бухнуть в колокола, следует всё-таки заглянуть в святцы. И что вы уподобляетесь тому премилому созданию, которое, с бранью подрывая корни дуба, не видит растущих на нём желудей, хотя сытно ими кормится?! Вы не способны заглянуть дальше собственного носа и понять (хотя бы ради того, чтобы не шлёпнуться в лужу), что уйди сегодня со службы все контролеры-надзиратели (да и вообще сотрудники уголовно-исполнительной системы) – и вы захлебнётесь в крови и слезах, столкнувшись в упор со страшным криминальным монстром, почувствовавшим безнаказанную свободу расправы над любым встречным человеком. В 1953 г., после неоправданной и непродуманной амнистии, наводившей страх и ужас на население СССР, мы и умозрительно, и физически (как говорится, на ощупь) поняли и осознали, что он несёт в нашу нормальную гражданскую жизнь.
Да, служба контролёра (надзирателя) непрестижна, на неё, как правило, идут не по призванию, а по стечению обстоятельств или простой житейской необходимости. И немалая заслуга в этом «профессионалов», подобных вам, госпожа Соколова, которые берутся судить о людях и проблемах, исходя не из принципов объективности, а следуя своим несдержанным и отнюдь не возвышенным эмоциям – на уровне дебилов, потому что видят только внешние атрибуты и руководствуются только привычным и постоянно растравляемым стонотством и измышлениями «жертв».
Да, недостатков в пенитенциарных учреждениях всегда много, и коллективы, как общее неукоснительное правило, мобилизованы на их устранение. Однако природа этих учреждений такова, что достижение идеала невозможно ввиду объективно заложенного в них активного и неустранимого противостояния, противодействия, которое не может быть конструктивным, созидательным и всегда содержит в себе элементы разрушения.
Ваши разглагольствования о рабстве – примитивная до неприличия демагогия, дежурное, бездоказательное жонглирование словами, не имеющими смыслового отношения к делу, яркое свидетельство заёмного мышления под влиянием активно – и даже агрессивно! – насаждаемых стереотипов. Человек долга, реально и ответственно воспринимающий жизнь страны и народа и не отделяющий себя ни от страны, ни от своего народа, каким, несомненно, является интервьюируемый ветеран уголовно-исполнительной системы В. Кургузов, – для вас раб. А вот прощелыга, бесконечно роющийся ради своих тёмных целей в выгребной яме новейшей истории в поисках лакомого кусочка поживы, – это, стало быть, свободный индивидуум. Изумительная логика – находка для врага.
Впадая в запретительное неистовство, госпожа Соколова вообще сошла с рельсов и начала колотить по шпалам унтер-пришибеевской дубинкой, усмотрев в опубликованном в «АиФ-Прикамье» материале аж «вопиющий непрофессионализм», адресованный главному редактору. Ярлык готов – куда изволите приклеивать? И она уже требует для М.Б.Масленниковой исключения из Союза журналистов… Широко шагает мадам – не- нароком можно поскользнуться и связочки растянуть либо порвать. А вот интересно – кто ей поручил роль надзирателя в журналистике? И прежде всего, если уж затрагиваете вопросы этики, госпожа Соколова, то «чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?» Ибо в вашем опусе этику замещает плохо контролируемая злоба.
Во всём грозном журналистском жужжании, к которому активно подключилась «заграница» и даже телеведущий М. Осокин (Ren-TV) вставил своё негодование, слишком явно просматривается попытка продолжить на российской почве вселенский эксперимент массового оболванивания «холокостными» изысками задемократизированной Европы: там деградация общественного сознания и холокостный диктат дошли до того, что людей сажают в тюрьмы даже за случайно обронённое несогласие с мифом о «холокосте» (подробности опускаю – это отдельная и очень непростая тема), а в Прикамье теперь, выходит, никому «не должно сметь своё суждение иметь» о деятельности советской пенитенциарной системы и, в частности, ИТК-36, поскольку активисты «Пилорамы» уже агрессивно и прочно застолбили навязываемую всем точку зрения. Лихо! Любого человека, нарушившего внедрённое в общественное сознание «табу», уже дуроломно подвергают остракизму. И как же тут быть с профессионализмом, с этикой, господа ревнители профессионализма и этики?
Газета «АиФ-Прикамье» публикацией материала Ольги Волгиной сделала хороший, нужный, прорывной почин, необходимость в котором давно назрела, и пора поговорить по затронутым вопросам начистоту – с полным осознанием права каждого на свою точку зрения и свободу её излагать без оглядки на то, «что будет говорить княгиня Марья Алексевна». Причём слово должно быть предоставлено не только кем-то избранным, отобранным и тенденциозно назначенным служителям пера, претендующим на обладание только им ведомой и абсолютно непререкаемой истиной в последней инстанции, а всем, кто чувствует за собой моральное право сказать своё слово по этой нестареющей, постоянно освежаемой проблеме, ставшей одним из инструментов разрушения страны и разменной монетой в многоходовых политических игрищах.
В. Ковалёв,
заслуженный врач России, полковник внутренней службы в отставке



































[кикимора]