Любовь, смерть, бессмертие и осваивающий человек

[sgaliev]

Смерть и бессмертие в диалектике


Продолжая разговор об отношении к бессмертию и смерти в различных социально-исторических условиях и подходах, укажем, что для осваивающе-произведенческого видения между данными понятиями, поскольку они выражают подлинно человеческое существование, имеется достаточно тесная связь. Потому бессмертие столь же реально, как и смерть.

В этом плане общепризнанное и безапелляционное присвоение человеку черты смертности нуждается в серьезной корректировке, поскольку человек (коль скоро подлинно живет) также бессмертен. Заключение, отнимающее у человека бессмертие, не верно, ибо, повторяем, человек не только смертен, но также и бессмертен.

Данный факт очевиден даже из элементарных соображений. Так, обезопасив, избавив себя от возможности помереть («исчезнуть») от определенной болезни, тех либо иных социальных коллизий, бед, климатических невзгод (холода, наводнений, жары и проч.), — научившись ладить со всем этим, — мы обеспечиваем себе относительную «вечность», бессмертие. Во всяком случае, если последнее и не достигается «автоматом» (например, в условиях неразвитых обществ, где царит социально-экономическое и иные отчуждения), не обеспечивается безоговорочно, то, по крайней мере, реальные возможности складываются, накапливаются. Если мы не обеспечиваем себе всеобъемлющего бессмертия, то, по крайней мере, от преодоленных болезней и невзгод, — точно гарантированы.

С другой стороны, мы ведь всегда в состоянии, — опираясь на достижения науки, техники, прогресс культуры, общества, быта, — продлевать свою жизнь: совершенствовать лечение, удлинять время человеческой активности, отодвигать старость, стало быть, смерть. Вместе с тем, нет же такого принципиального препятствия-преграды, по достижении чего мы не сможем увеличить сроки существования человека. С каждым прогрессом науки, техники, практики, культуры, условиями жизни наши возможности в данном плане непременно растут, множатся. И, как знать, сколько будет существовать человек спустя 10-20 лет, еще позднее. В этом смысле, поскольку преград человеческому долголетию не существует, — пусть даже естественные органы наши не способны работать свыше отпущенного, разве не удастся их обновить, заменить хотя бы на искусственные, — мы можем также заключить, что он, по сути, бессмертен. Во всяком случае, — вечен. А коль скоро последнее достигаемо, то разве нельзя будет заполнить его подобающим содержанием и смыслами, дабы превратить в бессмертие?..

В конце концов, достигнет же человек такого уровня развития своих способностей, умений, когда и впрямь может посчитать, что решил вопрос о своем бессмертии.

Самое же главное здесь в том, что проблему бессмертия можно решить куда успешней и скорей. Достаточно человечеству обустроить общественную жизнь на осваивающе-произведенческих основаниях, предполагающих событийное человеческое бытие. Здесь преодолевается социальное неравенство, отчуждение, эксплуатация, будут созданы условия для всемерного развертывания человеческих сущностных сил. Люди раскроют свою свободную созидательную активность всеобъемлюще, со-творчествуя с бытием. Труд превращается в первейшую жизненную потребность служения обществу, его благу и процветанию. Продлевая свою жизнь, человек одновременно станет продлевать и множить свои созидательные силы, способности. Он сможет вносить в процветание и благополучие мира так много, что всего этого вполне хватит для воздвижения себе «нерукотворных памятников».

Человеческий род, ближайшим образом обнаруживающийся ноосферой, навсегда вберет его в себя, если даже актуальности не достанет сил продлить ему существование. Вполне потому оправдана наша уверенность, что в недалеком будущем человечество весьма потеснит смерть, если не преодолеет. По крайней мере, — в качестве животно-деструктивного исчезновения.

Аналогично, кстати, бессмертна (вернее, смертно-бессмертна) и культура, практика, история. Пусть не в прямом смысле (хотя, почему бы и нет?), но в смысле опосредствованном. Вот, в этом смысле, признаем же мы, что человеческая жизнь конечна и, одновременно бесконечна. То же самое с практикой, историей, культурой.

Говорим же мы, что человек такое сущее, которое способно творить по меркам любого вида, универсально, даже по мерам, которых нет в непосредственной природе. Но, с другой стороны, известно ведь, любой человек, любая культура, уровень (этап) практики непременно конкретно-историчны, ограничены своим же состоянием развития. И как таковые, пребывающие на данном уровне, они (вместе с ними человек), разумеется, никак не способны существовать, творить по любым меркам, быть абсолютно универсальными. Тем не менее, в принципе, в перспективе (для человека не ограниченной), кроме тех возможностей, которые достижимы здесь, ничто не мешает ему идти дальше, подниматься выше, выходить за пределы, к возможностям, способностям и потребностям творчества, новым, до сих пор недоступным.

Рассуждая аналогично относительно смерти и бессмертия, мы имеем полное основание заключить, что человек одновременно смертен и бессмертен. Он столь же бессмертен, сколь смертен, в конечном счете, в принципе...

Именно в этом, с другой стороны, состоит диалектика. Здесь противоположные стороны (у нас смерть и бессмертие) некоторой, скажем так, «диалектической пары» существуют, взаимообусловливая и отрицая друг друга. Своеобразие таких реалий как «бесконечность», «вечность», «безграничность», «бесчисленность», «беспредельность» и т.п., — да и, вообще, любой категории, существующей лишь «в паре» со своей противоположностью («форма», «внешнее», «целое»), — в том, что сами по себе, самостоятельно они невозможны, не существуют. Нет где-то бесконечности самой по себе, без конечного. Нет вечности (безвременья) самой по себе, без времени, состоящего из мгновений. Нет безграничного без границ. Нет самодостаточной формы без содержания. Нет внутреннего самого по себе. Нет бесчисленности без чисел. Нет чистой сущности без бесконечных явлений... Все они, как говорят, «транзитивны», возможны только и только в связи со своими противоположностями, как бы восполняющими и одновременно исключающими их.

Точно также нет смерти без бессмертия и наоборот. В ком-то и как-то они связаны взаимополагающе и исключающе. Самого по себе, в чистом виде бессмертия нет и быть не может. Оно возможно лишь благодаря и через смерть, как ни парадоксально это звучит. Собственно, разве ведали б мы смерть, без ведома бессмертия, по тому же парадоксу?..

Вообще и по большому счету, нет ничего такого, что могло бы быть само по себе. Разве что Бог, бытие, мать-природа, материя (это четыре названия одного и того же) таковы. Но как же при сем они трудны для осмысления, если вовсе недоступны ему. Не потому ли так много наименований одному и тому же, никак при этом не опонятливаемому?..

Кстати, касательно понятий, которые начинаются с приставок «бес» («без»), «не», — уже этим самым они выражают, что как бы несамостоятельны, предполагают нечто такое, отрицанием (транзитивностью) чего только и обретают свою значимость.

Итак, коль скоро человек будет существовать, творить истинно, не самоуничтожаясь, восходя, прогрессу его возможностей в плане продления жизни нет конца. Кроме того. Он найдет в себе силы, ум, дабы заполнять существование подлинно значимым содержанием, смыслами, подобающими высокой человечности и бытию. Достаточно для этого начать жить осваивающе-произведенчески, событийно. Иначе ведь бессмертие (а у нас о нем речь) просто бессмысленно. И оно, как будет показано ниже, не может быть сведено к вечности в смысле неуничтожимости, непрекращаемости жизни.

Надо также, говоря о бессмертии, не забывать, что человек — далеко не просто некоторое существо, заключенное «между шляпой и башмаками» (У. Уитмен). Он также «мир человека, государство, общество», — все, что творит, чем утверждает себя. В этом смысле он, конечно же, бессмертен. И, надо понимать бессмертие не только социально-исторически, гуманитарно-этически, но также универсально-бытийственно, в конечном счете. Следует при этом не терять из виду относительность данного понятия на каждом конкретном отрезке человеко-бытийного становления.

Еще один общедиалектический момент. Мы (как и все вокруг) во многом развиваемся, — индивидуально ли, общественно-исторически ли, — на противоречивом основании. По сути, противоречие служит, причиной нашей конечности, ограниченности, стало быть, преходящести. Беды, коллизии, и т.п. (в итоге, «смерти»), испытываемые конечными вещами, — от этого самого противоречия как его выражения, свидетельства. Отсюда и смерть человеческая, — единичного ли человека, общества, — это обнаружение, результат, свидетельство данного противоречия. Не было б его, — и смерти мы не знали, не были бы, подобно вещам, конечны. Надо только понимать, не единственно беды, слабости с другими негативами обнаруживают противоречие. Оно выражено и, так сказать, «положительностями», тем, что сохраняет устойчивость (скажем так, ведет к бессмертию).

Собственно, в самом общем виде противоречие — это взаимное полагание и взаимное отрицание положительного и отрицательного сторон одной и той же вещи (в нашем случае, человека). К тому же, — в одно и то же время, в одном и том же месте и в одном и том же плане. Можно и так сказать применительно к человеку: противоречие есть связь смертного и бессмертного в означенных отношениях.

Все, в силу своего внутреннего противоречия, конечное (ограниченное, ущербное, слабое, несамостоятельное и т.п.) преходяще, исчезает или возникает. Но не бесследно, а двигаясь, переходя в иное состояние. Причем, — удерживая положительные (сохраняющие, продолжающие, не дающие вещи полностью распасться) моменты. Тем самым, поскольку имеет место движение (по крайней мере, внутреннее, то, что называется самодвижением), — оно, в конечном счете, от, действующего внутри вещи, противоречия. Отсутствуй противоречие, - стало быть, вещи непротиворечивы внутри себя, — очень трудно объяснить, почему они конечны, преходящи («смертны»). Больше, движутся, развиваются. Придется искать причины самодвижения (а в нашем случае «смертности») за пределами самих вещей, в неких случайностях. Вот, примерно как и почему противоречие выступает источником движения, В том числе развития, поскольку последнее есть частный случай движения, включая такую вещь как человек. А он существует и отдельным человеческим существом, и обществом. Он же история, человеческие события и дела.

Каждое противоречие не только разрушает вещь, но также подвигает ее дальше, — удерживая положительности, прибавляясь ими, — на такую ступень, где бы она уже не страдала данным, стало быть, преодоленным противоречием. Собственно, «положительности» потому и называются так, что выражают данный сохраняющий (бессмертящий) переход. Совершив последний, вещь «разрешает», разрушившее ее, противоречие. Тем самым, для последнего вещь, обновившись, прибавившись новыми положительностями, качествами, становится неуязвимой, неподсильной. Тем самым, «смерть» в прежней данности (от прежних противоречий) ей не грозит. Будем, говоря все это, не забывать, что мы все время имеем в виду человека.

Итак, перед нами новая вещь, и ей не грозят прежние противоречия (смерти). Однако, суть заключается в том, что, преобразовавшись, вновь сложившись, вещь (как, собственно, все в мире) не свободна от противоречия. Причем, — тоже нового, соответствующего обновленной вещи. И оно-то снова подвигает, смертя своими негативами, нашу новообразованную вещь к дальнейшему прехождению, обретению таких качеств (положительностей), которые бы делали ее неприступной, неуязвимой («бессмертной») данному противоречию.

Галька на морском берегу приобретает, благодаря постоянному прехождению, такие формы (округлость, крепость, лежание на мало доступном воздействию извне месте и проч.), которые делали бы ее менее подверженной разрушению, уязвимости. По этому же принципу происходит совершенствование организмов на ступенях эволюции живого. Везде и всюду наблюдается подобный механизм развития. Так вещи движутся все дальше и выше, все сложней и совершенней, по линии самосохранения, восхождения, «овечнения».

Почему «самосохранения» и «восхождения»? А потому, скажем еще раз, что, вновь возникающие вещи на соответствующих ступенях, будут настолько развиты, сложны, устойчивы, положительны, что пройденные (разрешенные) противоречия и выражающие их беды, которые некогда двигали (разрушали) «предшественников» вещи на нашей ступени, будут уже несостоятельны повлиять на нее. Теперешняя вещь не подвержена этим самым, пройденным противоречиям, ибо, как говорится, «разрешила» («сняла», «обессмертившись») их по ходу восхождения к себе, какой стала.

По большому счету, это восхождение по ступеням усложнения, самосохранения (можно сказать, «обессмерчивания») и выступает развитием вещи. Надо понимать, что развитие не есть то, что вещь себе позволяет или кто-то навязывает ей этот процесс. Оно (во всяком случае, по ходу сущностного движения) есть результат работы в вещах означенного внутреннего противоречия. Совершающееся, благодаря последнему, Самодвижение вещи, собственно, и оборачивается развитием.

Итак, Не «зарываясь» дальше в «материю» противоречия как источника движения и развития, мы можем заключить: наш сущностный переход на более высшую ступень (кстати, по линии очеловечивания), возникшую разрешением противоречий прежней ступени, стало быть, преодоления последней, означает, что они (противоречия), следовательно, беды, связанные с ними, не будут больше беспокоить, не смогут впредь ограничивать наше существование. Тем самым, укрепив располагаемые положительности, став неуязвимыми для разрешенных противоречий и, вытекающих из них бед, мы по отношению к ним обретаем, скажем так, «иммунитет». То есть, неуничтожимость, устойчивость, вечность (бессмертие). Освободившись (разрешив, преодолев) от одних противоречий и перейдя на более высшую сущностную ступень, мы разворачиваемся, страдаем новыми противоречиями, выражающими нашу теперешнюю суть. Потому, опять становимся, хоть и по-новому, но уязвимыми, ущербными, преходящими, смертными. Но, снова-таки, мы, испытывая свою конечность (с вытекающими отсюда следствиями), будем вынуждены прекратиться в качестве обладающих данной сущностью, перейдем на более высокую ступень и так далее. И, вообще-то, никогда невозможно достичь такого состояния в нашем восходящем сущностном движении, где бы мы освободились полностью от своих внутренних противоречий. Последние, каждый раз по-новому выражая суть, обновляясь, постоянно будут сопровождать наш рост, двигая все дальше и выше, обесконечивая (бессмертя) в отношение пройденного пути, встречавшихся тут противоречий. Соответственно, - оконечивая (смертя) в отношение предстоящего движения. Короче говоря, в плане преодоленных («разрешенных») противоречий на соответствующем этапе сущностного развертывания мы обретаем недосягаемость для смерти, вечность. Противоречие же, коим данная ступень развертывания выражена, делает нас, как мы есть здесь, конечными, ущербными, смертными.

Верно и то, что, преодолев сущностное движение, — у вещей не может быть бесконечно много сущностей, — мы, рано или поздно, высвобождаемся из противоречивого самодвижения, достигаем такого состояния, где выступаем во всеобщности (идеальности, бесконечности, роде). Это-то состояние мы, как раз, обретаем, преодолев себя физически, своей единичной смертью обеспечивая существование целого, родового, субстанциального, которое, как отмечалось выше, живет, продолжается нашей смертью и жизнью в качестве отдельных существ. Собственно, это удел любого из людей, — будь он простой, обыкновенный, ничем не проявивший себя, или, напротив, «Великий»... Правда, «великий» (уже на уровне индивидуальности, тем более, личности, экзистенции, человеческого бытия) обретает и другую жизнь: собственное бессмертие, чего не скажешь о простом, обыкновенном представителе и носителе рода (индивиде)...

Верно здесь также, что личное бессмертие человеку обеспечивает далеко не любая ступень общечеловеческой истории, но лишь созревшая для этого в своем развертывании от в-себе-бытия к для-себя-бытию.

Известно ведь, на самых ранних этапах становления человека как родового сущего отдельный представитель рода еще не мог обособиться, выделиться в качестве некоторой самости. У него нет даже собственного «Я», индивидуального сознания... Точно также он не сознает, не дает себе отчета о своем роде. Лишь позднее у первобытного человека формируется тотемическое, анимистическое и проч. Мироотношение, где, опять же, род предстает какими- то отчужденными, сверхъестественными сущностями. Как таковой он возведен на недосягаемую для обыкновенного человека «божественную» высоту. Оторванный, тем самым, от своего рода, человек, хоть потом и обретает собственное сознание, но оно изначально извращенно являет как своего носителя, так и его род, родовую сущность.

В таком сознании смерть с бессмертием тоже принимаются извращенно, в форме всевозможных религиозно — иллюзорных видений. Лишь освободившись от последних, — опустив «святое семейство» с «небес» на «землю», осознав в нем себя, собственную сущность, свою принадлежность ей, вместе с тем, обособленность, самость, а сущность отпускает его на самостояние, — взаимоотношения сущности и непосредственных представителей ее начинают пребывать в гармонии, снимая отчуждение. Тем самым, человек как родовое сущее развит до для-себя-бытия.

С этого момента, можно сказать, человеческое бессмертие выступает как бы двояко: и по сути, в роде, и в отдельности. Уходя в ноосферу, заслужив этот уход в ноосферу, умерший человек не просто растворяется здесь, не просто пребывает в виде тех либо иных следов, но также сохраняется своей индивидуальностью (например, теми же аватарами, симулякрами). Во всяком случае, по тем данным («следам»), которыми он здесь обнаруживаем, всегда можно составить вполне конкретный образ данного человека, «оживить его», «воскресить». Разработанные сегодня облачные технологии, бигдата, вполне способны на это: воссоздать симулякр, цифровой образ. А соединенные непосредственно с душой, духом и телом непосредственного носителя их, искусственный интеллект, облачные технологии, надо надеяться, смогут и овечнить актуально живущего человека. Больше. Сегодня искусственный двойник реального человека обретает уже большую значимость, нежели последний...

Мы вновь и вновь приходим к выводу: реально-физического бессмертия в безоговорочном смысле, к тому же, как обыкновенно хочется отдельному человеку, — во всяком случае, такому, как пока есть и известными классической рациональности, — не добиться. Причем, какими бы техническими средствами он ни располагал. Для одних (их всегда меньшинство) «невозможно», да и нет нужды в этом, поскольку они уже, скажем так, «исполнились» бессмертием (духовным, даже духовно-практическим, виртуальным, интерсубъективным, ноосферным) своими «нерукотворными памятниками». Для других («не исполнившихся») — в силу невыносимости бессмертия, не готовности их к нему.

Означенный и доступный всем людям, вариант (обессмерчивания в роде a la Hegel), выходит, единственен и вполне удобоварим. Больше. Перед нами, вроде, по признанию многих, непреложный «закон природы». Он, как известно, гласит: род (вид, общность, общество) живет, насыщаясь, прирастая, даже вечнясь, жизненными свершениями, приобретениями своих отдельных конечных носителей и представителей. В такой («идеальной», виртуальной) форме род, общество, к тому же, сохраняет (бессмертит по возможности) данных единичных носителей. Так бессмертясь, последние обычно умирают.

[sgaliev]

Смерть, бессмертие и умирание


Но, как бы там ни обстояло, человек, все же, не биологическое существо! И связь между смертью и бессмертием не сводима к механико-диалектической и даже органической (популяционно-особной) схеме, вроде общей для всего движущегося, независимо, живое оно или нет. Взгляд сквозь призму категории противоречия открывает лишь, действительно, абстрактную схему, которая получает специфическую конкретизацию на уровне движения живого (в той же популяционно-особной диалектике). А применительно к человеческой «материи» противоречивая картина достаточно поверхностна. Так что, вроде очевидный вывод, что смерть и бессмертие — категории универсальные, охватывают не только человеческую жизнь, но и все сущее, включая неживую материю, очень даже неверен. Ибо не оправдано смешивать понятия, выражающие движение вообще (уничтожение, возникновение, прекращение, «удержание», «снятие» «отрицание», «положительное», конечное, бесконечное и проч.) с смертью и бессмертием. Последние понятия, с образующими их языковое поле, - «умирание», «овечнение», «страдание», «сохранение», «интерсубъективизация», «оживление», «воскресение» и т.д., - приложимы исключительно к человеческому существованию. И то, — всякому ли?..

Повторимся еще раз: животные (тем более, неживые сущие) не смертны и бессмертны, они не умирают. Для подкрепления нашего утверждения, снова обратимся к умиранию. Действительно, что значит «умирание»? К тому же, достойное.

Приглядевшись, можно заметить: в животном мире, где царит означенный закон
продолжения рода за счет особей, перестав жить, каждое отдельное существо бесследно уходит, не удерживается в роде (популяции). Нет в последнем того, что называется «виртуальной реальностью», «интерсубъективностью» вплоть до ноосферы и проч. Это все свойственно индивидуально-родовой взаимосвязи в истории, выражающей смертно-бессмертную природу человека. Хотя, в силу действия означенного закона на уровне живого, наблюдается нечто от накопления информации, продолжения материи и энергии, негэнтропийного, диалектического движения и т.д., полагать, что «животное умирает» (того пуще, обессмерчивается), строго говоря, не подходит. Разве что — в поэтических сравнениях, преувеличениях. И уходит-то животное из жизни в основном как-то незаметно, как говорится, «в одиночку», продолжая круговорот природных процессов.

Увы, нечто похожее и в человеческой действительности встречаемо, в силу многих факторов ненормального существования обществ, людей. И с этими «ненормальностями» мириться, — к тому же, когда они напрочь изжили себя, человечество переросло их, — ни в коем случае не допустимо...

По большому счету, в человеческой истории, жизни, состоящих из, обладающих сознанием, субъектностью, людей, последние, тем более, выдающиеся (индивидуальности, личности, экзистенции) не заслуживают животный уход из жизни. Покидая актуальное пребывание в мире, они, повторимся, создав себе «памятники нерукотворные», умирают (у-мир-ают). То есть у-миро-творяются. Подчеркнутые выражения, как нетрудно заметить, содержат довольно значимый и емкий круг смыслов, которые не мешало бы эксплицировать. Мы, однако, не станем заниматься этим, оговорившись, что в, означенном выше месте [Алиев Ш.Г. В.А. Роменец о Смерти как факторе смысложизненного самоопределения человека // там же], попытались несколько «покопаться» тут. Сейчас же подтвердим, что человеческое умирание, к тому же, уводящее в бессмертие, не являет простой естественный процесс круговорота вещей природы (что имеет место с животными). Ушедшие путем умирания из актуальной жизни (человеческого бытия), благодаря своему созидательному вкладу, не выпадают из мира, общества, культуры, стало быть, бытия. Но, Заботливо сохраняются, можно сказать, «родифицируются». И родификация (захоронение) осуществляется не только телесно-физически, — на кладбище, в мавзолеях, храмах, пантеонах и т.п., — но также в сфере духа (интерсубъективности, виртуальности, незабвенности, актуальной вечности). Все данные локализации являются ближайшими обнаружениями, формообразованиями общечеловеческого, родового начала человеческого бытия. Сам процесс духовно-физического захоронения (хоронения), при этом непрерывно обставляем соответствующими традициями, ритуалами, символами увековечения, воздаяния, памяти. Так, претерпевающий смерть, умирающий обобществляется, ородняем, омиряем. Самое же главное — имеет место, обеспечивается, сплошь продолжающееся (бессмертное) участие, — причем, непрерывно «оживляемое» на путях общения, привлечения к у-частию, — незабвенно «захороненных» в актуальной вечности, на практике.

Кстати, наличие означенных духовно-практических «захоронений», исторической памяти, традиций, обрядов, предметов и символов, прежде всего, свидетельствует, что перед нами именно человеческая реальность, мир людей, культура, человек как родовое сущее. До всего этого животные не возвышаются, опять же, не умиротворяясь. Исключительно человек, — хорошо потрудившись, исполнив смысл своей жизни, оставив достойное и нетленное, «всегда нужное», наследие, «добрые дела» (лишь так возводятся «нерукотворные памятники»), — уходит из актуальной действительности, умирая. Другими словами, умиротворенно, со спокойным сердцем, погружаясь (в-мирая) в актуальную (родовую) вечность. Ведь он (человек, особенно современный, буржуазный) часто весьма отстранен, отделен от мира!..

Разумеется, одновременно с данным процессом в-мирания вершится благодарная работа по приятию, сохранению, родификации, умиротворению его со стороны окружения (общества, мира). Тем самым, он может стать «бессмертным», оживляемый в виртуальности (виртуализованный), покоясь духовно для человеческого бытия, человечества, мира. И данное обессмерчивающее «становление» часто начинается уже прижизненно.

Человек, исполнивший себя, свои замыслы, реализовавшийся сполна в благодарном мире, проживший достаточно долго, до глубокой старости, умиротворяется (умирает) вполне спокойно: с чувством исполненного долга. Даже — ждущий, довольный вершащимся. Так он себя принимает («упокоивает»), умирая. Так его принимают, соборуя и помня, и не умершие, не «упокоившиеся». Выражение «умирание» преимущественно такой (положительный) смысл и передает. Здесь перед нами положительное отношение (и умирающего, и провожающе-принимающего окружения) к смерти, ее положительное, жизнеутверждающее измерение.

Дополняя только что сказанное, нельзя не заметить, нормальный, творчески живущий человек, вдобавок, полный еще сил, созидательных возможностей, уход из жизни, не расценивает чем-то желанным. Как бы он ни творил, чего бы ни достиг, как бы ни увековечил себя в жизни, как бы ни был доволен собой и проделанным, — для него, коль скоро хватает сил, жизни «никогда не будет достаточно», он не готов покинуть ее. Жизненная активность полного еще творческих сил человека не пресыщается жизнью.

Пресыщением страдают (именно страдают) обыкновенно бездельники, которые, по сути, ничего и не сделали в жизни, ничего не творят в положительном, жизнеутверждающем смысле. Они только тем заняты всегда, что прожигают (разлагают) жизнь, причем, настолько, что «уже устали». Но заменить такой деструктивно-уничтожительный образ поведения им нечем, — нет сил, умений. Они не способны на это в принципе. А потому-то их удел без остатка описываемый нами деструктивный страх смерти.

Да, тем, кто ничего в жизни не совершил, не пожил как следует, бессмысленно ее протранжирил, — им смерть страшна, мучительна. Ибо где-то там, в подсознании, сквозит, что жизнь не прожита, что она даже не начата. Ничего не сделано путного. И человеком то по-настоящему не успел стать! О реальных перспективах попасть в актуально-родовую вечность человеческого бытия (положительную виртуальность, куда там бессмертие) для него и речи даже нет, какие бы иллюзии на этот счет ни строил.

Между тем, сколько вокруг таких уходов, сколько людей, не реализовавшихся, бездарно и бессмысленно исчезающих в небытийную вечность. Стало быть, — испытывающих к смерти лишь негатив, животный страх!.. И, тем не менее, как же страстно они жаждут бессмертия, не ведая (да и нужно ли оно) при сем, совладают ли с ним...

Конечно, нередко покидают жизнь в нестерпимых муках, страданиях и те из людей, которые, хоть даже обеспечили себе бытие в незабвенности заслугами («нерукотворными памятниками»), еще полны сил, энергии для новых деяний, потому горят желанием «пожить». Реальная физическая жизнь для них притягательна и по многим другим, даже личностного характера причинам. Однако, ни сами они, ни общество, окружение не готовы, не способны справиться, перебороть настигшую их болезнь, избавить от мук, страданий, излечить. И здесь перед нами, действительно, серьезная трагедия умирания. Хорошо о ней и связанных социальных, психологических, медицинских проблемах говорит известный советский ученый, профессор В.А. Роменец [См., например: Роменец В.А. Грезы. О жизни и смерти / Роменец В.А. Жизнь и смерть: постижение разумом и верой. — 2-е изд. — С. 206 — 228]. В частности, он подчеркивает, что общество, близкое окружение, по крайней мере, призвано всеми доступными средствами облегчить уход умирающего: окружить его со-участием, сердечным теплом, чутким вниманием, поддержкой, заботой, одновременно приуготовляя его к заслуженному бессмертию (в незабвенности рода).

Между тем, как же многие умирают, да и живут всегда, а в наше время особенно, не только как существа, но даже по-скотски, растительно. Увы, они не выбираются из данного состояния, но погрязают в нем все глубже. Что еще хуже, — в этом им усердно помогает и наличное общество, в частности, родное отечество вместе с учреждениями и соответствующими функционерами, подвизающимися здесь и превратившими медицину, охрану здоровья в «сферу оказания услуг». Можно приводить бесконечное множество фактов, как попавший в сегодняшнюю отечественную больницу (а надо полагать, где господствует частнособственническое присвоение, это встречается сплошь да рядом, причем, без ссылок на всякого рода ковид-эпидемии), еще вполне жизнеспособный, могущий легко выздороветь человек, окажи ему надлежащую помощь, просто хиреет и подыхает как последняя скотина (кстати, у всех на глазах), кинутая без какого бы то ни было догляду. А все потому, — что ему нечем «заплатить»... Но оставим эту сторону (уж слишком печальную) дела, и переключимся на завершение разговора о месте умирания в смертно-бессмертной диалектике.

Из характеристики умирания, снова вытекает утверждаемое нами: смерть и бессмертие очень даже близки. Ведь, по сути, обеспечивая нормальный процесс умирания человека, мы одновременно и обессмерчиваем его. Умирание ведет, стало быть, не только к смерти, но также к обессмерчиванию, коль скоро оно (умирание) вершится, обставлено, осуществляемо в подлинном смысле, по большому счету. «Счет» же данный, что ни говори, заслуживается жизнеутверждающим бегом (деяний, свершений) человеческой жизни. Заслуживается он и готовностью, способностью мира (общества) принять, воздать, сохранить умершего по его подлинным заслугам.

Тут вполне возможны ситуации, когда человек, умерев, не обессмертится, но претерпит смерть. Правда, тогда покидание умирающим актуальности, отпуск его должны проходить, быть обеспечены окружением тоже так, что он, преисполненный (пусть даже субъективно) жизнью, будет встречать смерть как нечто «естественное», долженствующее. И близкие проводят его подобающе, с миром...

Выходит, и борясь со смертью, и двигаясь к ней путями умирания, люди также пекутся о бессмертии. А, с другой стороны, последнее в процессе и результате подлинного умирания сопряжено с одухотворенной смертью. Умирая, претерпевая смерть таким образом, человек обессмерчивается, с одной стороны, в своей родовой сущности. Причем, как бы потенциально, по общей диалектике вещей. А с другой и главной стороны — коль скоро «наработает» (преодолевая смерть, сознательно увековечиваясь) особые заслуги, лично. Он тогда обретает олицетворенное бессмертие в духе (виртуале, интерсубъективности, культуре, вплоть до исторической незабвенности, вечного поминания и присутствия в родовой сути человечества). Тем самым, он перестает присутствовать в мире (претерпевая смерть) в качестве некоторой, единично локализованной в физическом теле, жизни. Зато присутствует здесь идеально, духовно, даже духовно-практически.

Правда, со стороны третьей, обретши родовую жизнь, вернее, актуально-родовую вечность, он в современных условиях, благодаря достижениям НТП, в частности, облачным технологиям, электронно-цифровым средствам, обретает возможность присутствовать в мире (в виртуальной и дополнительной реальностях, прежде всего) бесчисленными аватарами, симулякрами, цифровыми образами. Причем, — на вкус и цвет «ожививших» его.

И, что примечательно, обессмерчивание человека путями умирания не может не проходить через смерть. Больше. Бессмертие не возможно иначе, как через смерть, умирание. Не умирая, человек не может достичь бессмертия, не возвысится до него. Другого пути к бессмертию, помимо умирания, не существует. Если-таки, его предполагают, верят в него, ищут, то лишь потому, что не понимают подлинного существа человека, умирания. Рассчитывают, далее, какими-либо религиозно-мистическими средствами и путями заполучить это самое бессмертие. Например, прямо «вознесясь на небо», непрерывно (бесконечно) живя и проч. К тому же, в качестве некоего «атома», «Робинзона»...

Умирание имеет место даже в случае, когда человек удосуживается бессмертия (славы, почета, всеобщего признания, увековечения в памятниках) при жизни. Он достигает этого через известное перерождение, омирение, вмирание (тем самым, прекращение прежней жизни), ведущих к переходу (скачком) на более высшую духовно-практическую ступень. Имеет место умирание и в случае трансгуманного обновления, превращения человека в так называемого «ультрачеловека», «сверхчеловека». Ибо в данных случаях мы имеем дело с феноменом качественного обновления, скачка из прежнего в новое качество, где скачком, как раз, выступает смерть. Не меняет сути сказанного и симукляризация человека той же системой так называемого сингулярного искусственного интеллекта или создание гибрида «человек-машина»...

Итак, взгляд, что животным тоже свойственно умирание неверен. Умирает, испытывая смерть и бессмертие, лишь человек. Причем, — в мире, обществе, и отнюдь не каждый. Смерть — далеко не просто физическое явление, чистая биология, прекращающая жизнь существа, как обычно представляется. Если б дело обстояло так, человек ничем бы не отличался от обыкновенного животного, издыхал бы как оно. И, в общем-то, тоже не испытывал смерть (равно бессмертие), будучи моментом биосферы. Между тем, он социальное, мировое, живущее с бытием сущее. И в этом смысле также и бессмертен. Вернее, смертно-бессмертен, поскольку не исчезает, не издыхает, но умирает. А бессмертия достигает через смерть.

В нормальном, человечном и бытийствующем обществе, мире смерть и бессмертие суть предметы, взаимосвязанные посредством умирания. Последнее при этом не должно представляться чем-то односторонним, касающимся лишь претерпевающего смерть. В умирании, как очевидно, со-участвует также окружение человека, весь мир, принимающий его в себя навеки. Так и должно быть, имея в виду, что в подлинном смысле смерть (тем более, бессмертие), феномены социо-культурные, духовно-практические. Уже потому, уход из общественной, культурной жизни, переживание ухода и сопровождающие данный процесс, события, дела далеко не ограничиваются лишь этим (скажем, Иваном Ильичем Л.Н. Толстого) человеком. Тем более, — в качестве некоторого потреблянта, индивидуума, сведенного в своей «вещности» до «атомарной пыли», «Робинзона». Смерть и бессмертие, равно, сопровождающие их, процессы, дела, задевают, вовлекают, заставляют переживать, со-участвовать окружение человека. И чем шире и емче он живет, чем значим он для окружения, общества в целом, для мира, тем больше последнее принимает участие в его умирании, уходе, захоронении и сохранении. Ведь не только «под каждой могильной плитой лежит мир человека». Последний также уходит, его отпускают, готовят, соборуют, сохраняют, держат в соответствующей незабвенности все остальные. Вот, в этом смысле, можно утверждать: такая (одухотворенная) смерть, ведущая к бессмертию, — а другой она не должна быть, — несомненно, отсутствует у братьев наших меньших. Им не ведомо умирание, стало быть, смерть. Тем более, — бессмертие. Ибо умирание (у-мир-ание) это — исключительно удел человека в силу специфического способа его бытия в мире. Точно так же с бессмертием. Оно, как и смерть, продукт, результат совместных усилий, деяний людей, общества, мира...

Но и в благополучном обществе, надо думать, будут встречаться отклонения, «ненормальности» в делах умирания, стало быть, смерти и бессмертия. Ибо люди в любом социуме живут различно. Каждый проходит собственный жизненный путь, осложненный своими перипетиями, случайностями, «грехами» с «падениями» со «взлетами». Потому, могут происходить и неумирающие уходы из жизни, вплоть даже до самоубийств, гибельно-трагических обрывов жизни и проч. Но, подчеркнем, в нормальном (событийном) обществе складываются наиболее благоприятные обстоятельства, чтобы люди не только подлинно человечески проживали свою жизнь, но также по-человечески, ответствуя бытию и своей родовой сущности, одухотворенно умирали. Стало быть, обретали смерть, совпадающую с бессмертием в зависимости от наполнения жизни созидательными делами, достижениями, заслугами. Соответственно, — признаниями, воздаяниями.

Этого не скажешь об обществе и людях, безбытийно (отпавши от бытия, отчужденно, присваивающе, производяще, безродно) живущих. Здесь человек в основном не умирает, но исчезает (выпадает) из жизни. Потому царит сплошь негативное (животное) приятие смерти. Положительное (одухотворенное) отношение, ведущее к обессмерчиванию, — весьма редкая случайность. Отсюда также всевозможные варианты, попытки добиваться бессмертия путем негативного (например, посредством некоего «чуда», или достижениями НТП) преодоления смерти. Оно и понятно: человек не может жить не устремленный к бессмертию, точно также, избавившись от смерти, как бы при этом ни понимать то и другое.

Далее, важно понять, если смерть выглядит чем-то от непреложности, неизбежности, — тем, от чего никуда не денешься при всем желании, какие бы меры не принял, — то бессмертие выступает преимущественно духовно-практической потребностью, нуждой, стремлением, наполняющим и крепящим смысл человеческого существования. Ибо, кто бы ни был человек, как бы ни осмысливал свою жизнь, — он, оставаясь самим собой (человеком), — не может быть лишен бессмертной перспективы. Другое дело, опять же, как она выглядит, куда ведет, чем реально заканчивается для доискивающегося.

[sgaliev]

Смерть, бессмертие и социальные условия


Сразу оговоримся, на предполагаемых заголовком вопросах мы остановимся тоже лишь общо. Не будем разбираться в конкретике: в истории, в том, как соотносятся означенные предметы в пространственно-временной перспективе, в связи с социально-экономическими реалиями, практико-культурными переменами и т.д. «Разборки» данные, нуждаясь в особых разысканиях, увели бы нас весьма далеко от преследуемых целей и задач. К тому же, выше мы, так либо иначе, затрагивали предстоящее осмыслению. Потому, теперь даже нам будет непросто избежать повторов, пересказов.

Мы обнаружили, что умирание, одухотворенная смерть по сути своей ведут к обессмерчиванию человека, бессмертию. Подлинная смерть, — а она не может быть не одухотворенной, — обеспечивает бессмертие, еще точнее, она же есть залог бессмертия. Но, подчеркнем еще раз: это все налицо, если умирание и смерть вершатся подлинно человечно, по-настоящему. Другими словами, в форме одухотворенности, созидательности, человеко-бытийной исполненности. Тогда, бесспорно, бессмертие (как и смерть) неотъемлемо от человека, кто бы он ни был. А общество, мир, сложившиеся здесь объективные порядки, не только способствуют, но также предзадают все это.

Конечно, смерть и бессмертие неотъемлемы от человека, в принципе, вообще. В жизненной конкретике, между тем, дела могут обстоять существенно иначе. Другими словами, возможны и существуют времена, объективные порядки, — социально-исторические, политические, культурные, общественно-психологические, морально-нравственные, медицинские, бытовые, — где людям не дано нормально (духовно, исполненно, подлинно человеческим вариантом) умереть, обрести смерть, тем более, обессмертиться. Они живут отчужденно, неподлинно, отпавши от человечности и бытия. Уход из жизни их тогда во многом подобен тому, как перестают жить животные, вообще, распадаются, исчезают нечеловеческие вещи. Что говорить, коль скоро сам человек с приходом Нового времени уподоблен животным, «вещам», даже тому, что называется «атомарная пыль»...

Так что, нормальное, человеческое умирание, человеческая смерть для огромного множества людей оказываются просто недоступными, «слишком большой удачей», «роскошью». При господстве условий отпадения человека от себя самого и от бытия, — что выражается явлениями отчуждения, — как далеко не любой человек даже умирает, испытывает смерть (скажем, животно подыхает, если не хуже), так и с бессмертием. Далеко не каждый удосуживается бессмертия. Разительный пример сказанному являет современная действительность, воспитанная закатным этапом производящего способа человеческого бытия в мире и пораженная, невесть откуда свалившейся ковит-пандемией. Сколько бесчеловечности, духовного разложения, опустошения и беспрецедентной несправедливости в хлябях, где барахтается современный человек! Какими только опасностями мир не захлестнут в своей кризисной агонии! А что за чудовищные меры спасения при этом предлагаются, предпринимаются?..

Несомненно, смерть и бессмертие обставлены, обеспечены нашим социально-культурным окружением, миром, здесь люди их заслуживают, удостаиваются, или, напротив, лишены. И, хоть человек (кто и как бы ни был), в принципе, смертен и бессмертен, каждый в зависимости от объективных условий умирает, удостаивается, претерпевает смерть, а также бессмертие по-своему. Одно верно: не «в одиночку», вопреки тому, как многим кажется, в силу их индивидуалистического, изначально извращенного и отпавшего от бытия видения, отношения к действительности. В этом смысле, если где-либо, затерявшись в джунглях безбытийности, бесчеловечности, даже выброшенный за ненужностью подобно мусору, кто-либо из нас уходит в небытие, — это вовсе не значит, что его уход никак не связан с нами, — с тем, что мы сейчас делаем, живем. Ибо это мы в современном, взаимозависимом мире, своей духовной опустошенностью, разбытийвленностью, потреблятской развращенностью и куриномозглой безоглядностью, обрекаем ближнего на такое небытие, стало быть, бесчеловечный уход из жизни.

Конкретный характер, особенности проявления смерти и бессмертия зависят от множества привходящих обстоятельств. Но прежде всего, — от состояния человеческой практики, от, предоставляемых последней, уровня человечности и бытийности, знаний, умений, техники, от образованного на ее основе общества, в конце концов, мира. Львиная же доля здесь принадлежит активной жизненной позиции, жизненному пути, проходимому людьми как одновременно субъектами и объектами обоих процессов. А это, опять же, результат, вместе с тем, условие, коими располагает соответствующая разновидность специфического способа бытия человека в мире (практика). Поскольку о специфике, роли практики в существовании и становлении человека нами развернуто расписано в другом месте [См., например: Алиев Ш.Г. Практика: общий подход извне // https://cloud.mail.ru/public/552r/eVpqg1DsY], мы о ее месте в смертно-бессмертной диалектике ведем разговор лишь вскользь. Как знать, не зря ли?..

Да, часто случается: какие бы усилия человек ни прикладывал, как бы ни тщился жить подобающе, «как следует» (коль скоро знает это), старания его оказываются тщетными по причинам, не от него зависящим. В этом смысле люди не застрахованы не только не умирать (пусть даже знают «рецепт»), но, не выпадать из жизни подобно животному. И, повторяем, такое может иметь место даже в условиях подлинного человеческого бытия. Причем, не только в силу разного рода привходящих обстоятельств, случайностей.

И все же, независимо от складывающихся в обществе дел (особенно касательно бессмертия), от факта, что человек, уже потому что человек, смертен, никуда не деться. Столь безоговорочную связь человека с бессмертием, между тем, не приходится находить. Его общество не может обеспечить, каким бы ни было. Бессмертие, хоть безусловно связанно с человеком, что ни говори, но достается как бы избирательно. Другими словами, далеко не каждому оно присваиваемо, далеко не каждый из нас так уж, прямо и непосредственно бессмертен, заслуживает. Свойственное человеку в принципе, бессмертие не предполагает свою, скажем так, «поголовную» и безоговорочную присущность людям, к тому же, тут, сейчас и сполна. Во всяком случае, так дела обстоят в доныне протекшей истории, так обстоит сегодня.

Надо думать, будущее тоже не составит исключения. Вряд ли и тогда бессмертие достанется человеку, так сказать, «автоматически», «даром»: его придется заслуживать, как, впрочем, было всегда.

Другое дело, надо надеяться, будущее избавит человечество от, царящих в протекшей истории, социального неравенства, угнетения, нищеты, разложения, отчуждения, — стало быть, неподлинного человеческого бытия. Как раз, в силу последних и ряда других деструктивных факторов, преобладающая масса трудящегося народа, населения, по сути, лишается реальных возможностей заслуживать бессмертия, равно по-человечески (одухотворенно) встречать смерть.

Именно по означенным только что причинам, люди до сих пор в основном покидают жизнь животнообразно. Потому смертность свою человек являет по большей части отнюдь не в однозначном смысле (исключительно благодаря и в процессе одухотворенного умирания). Увы, обычно ему не остается уходить «в мир иной» не иначе, как по-животному, если не еще хуже.

Какова смерть, таково и бессмертие. Животная смерть с последним не связана: между животной смертью и бессмертием — абсолютная дистанция. Вею умирание, считай, сводится на нет, человек бесследно прекращается, исчезает. Многие люди уходят («отправляются» обществом) из жизни далеко не подлинно человечески, но животно, если не хуже... И само умирание тогда выступает в форме распадения человеческого, деструкции, провала в забытие. Тем и страшна такая смерть, тем и непригляден, ужасен страх такой смерти. Ведь она сначала низводит человека до животности, простой «вещности», чтобы, затем, «промучив», превратить в никчемный прах.

Тогда ничем таким, что от него сохраняемо в продолжающемся роде, человек не откладывается, никак не обессмерчивается, никакого значения для продолжения рода не имеет. А если и имеет, то, подобно любой другой живой или неживой вещи, сущему (во все том же роде), ничем не выделяясь из их числа.

Но так не должно быть. Человек ведь принципиально иной, нежели остальные сущие. Инаковость уже коренится в самом главном, откуда произрастают остальные специфические моменты человеческого бытия. И, несомненно, к главенствующим началам следует отнести подлинно понимаемую смертно-бессмертную данность человека, обусловленную его специфическим способом существования в мире (практикой). Между тем, протекшая и нынешняя история скрадывает, если не полностью вытравливает не только данное понимание, но также, производные отсюда, черты, разнящие человека от остальных сущих. Этого, разумеется, нельзя допустить, ибо иначе теряется сам человек.

По крайней мере, давно пришло время, чтобы устранить причины, ведущие к такой нивелировке человека, его смертно-бессмертной сути. Ничто не должно прочить бесчеловечное существование, лишать специфическую связь человека с жизнью. Недопустим его ненормальный уход из жизни, отнимающий возможности бессмертия. Того хуже, подменяющий последнее иллюзиями. Все это так, имея в виду, что современное человечество созрело уже покончить с неподлинным бытием человека и вытекающими отсюда следствиями.

Нужно, изъясняясь определенней, избавиться от отчуждающих и обесчеловечивающих социальных условий, царящих до сих пор повсюду, от животнящей, «вещефицирующей» жизни людей. Точно также — оздоровить культуру, дух, мировоззренчески-ценностную осмысленность существования человека. Наконец, и самое главное, — предстоит выправить то, откуда они (равно все остальное в человеческом бытии) произрастают. А именно: практику. Она-то, в конечном счете, выступая производяще-техническим присвоением человеком себя и действительности, сегодня подавляет и изгоняет подлинную человечность с бытийностью, низводит человеческое бытие до «вещно»-животной, потреблятской жизненности. И не стоит удивляться, почему здесь коренятся смертельно-бессмертные злосчастья человека. Как иначе может быть, коль скоро он живет ненормально! То есть, отпавши от подлинной человечности и бытия, обращенный лицом к животному (даже «вещному») уходу из жизни...

Верно, лишь человеку свойственно бессмертие. Причем так, что он одновременно и смертен. И если смерть в известном смысле от естественности человеческого бытия, от его прошлого и настоящего, от его конечности, энтропии, разложения, вещности (к тому же, вырождающейся в «вещность»), то бессмертие от вечности, от должного, негэнтропийного, созидательности... От того, — что человек может обрести, если только хочет и способен оставаться человеком. А последний не просто живет, но живет человечески! И, собственно, в зависимости что и как понимать эту самую человеческую жизнь, как «жить по-человечески», прежде всего и главным образом наполняется содержанием, смыслом понятие бессмертия. Вообще-то, и смерти, коль скоро она одухотворенная. Хорошо об этом говорит известный отечественный мыслитель, И.А. Ильин [Иван Ильин. О смерти и бессмертии. Письмо первое. О смерти // https://www.mgarsky-monastery.org/kolokol/3617].

Между тем, человеческое в жизни — вещь, далеко не константная, но весьма подвижная. Часто она просто неуловима, особенно для видения, напрочь отпавшего от бытия (безбытийного). Таковым является наш современник, буржуазный человек, — ученый ли, мыслитель, политик, художник, моралист, не говоря уже о массовом обывателе. Для него хоть бессмертие всего более желательная «вещь», тем не менее, пожалуй, самое невыносимое, недоступное, извращенно понимаемое. Потому-то он (будучи, в принципе, безбытийником) склонен (часто того не замечая) подменять бессмертие всевозможными суррогатами, эрзацами, опять же, «вещного» порядка. А от реального бессмертия — бежать, коль скоро оно выпадает. Бессмертие даже воспринимается в качестве некоторого проклятия, наказания людей (Агосфер, Свифтовские Джонструльдбруги, Сизиф и проч.).

Но в любом случае, независимо, как видится бессмертие и смерть, всегда и везде человек предстает единством смертности и бессмертности. Здесь первая сторона (в случае животной смерти) выражает пассивность, тяготение вниз, конец, деградацию, а вторая — восхождение, борьбу за себя и мир, за соприсутствие бытию, бесконечное.. Если смерть приходит обычно, помимо воли и стараний человека, — к тому же, будучи животной, «утаскивая» последнего в, скажем так, «животную юдоль», — то бессмертие обретается именно напряжением усилий, стараниями оставаться человеком. Борьба за человечность, за свободу, за восхождение на новую ступень человечности и соприсутствия бытию, в общем-то, равносильна борьбе за бессмертие.

Вторая разновидность смерти (одухотворенная смерть) как раз и служит такому самоосуществлению человека. Она-то и находится, как мы показали, во внутренне-диалектической связи с бессмертием.

Во многом свобода и человечность по их подлинности созвучны бессмертию и одухотворенной смерти, борясь, достигая их, человек непременно оказывается лицом к смерти, больше, часто претерпевает последнюю (причем, не только духовную). То же самое следует сказать о подлинных носителях свободы и человечности: личности, экзистенции, человеческом бытии. Если они действительно таковы, то на их жизненном пути непременно встречались смертельные преграды, им приходилось заново рождаться «в духе» [См.: Евангелие от Иоанна, глава 3, 3-11]. Правда, сколько при этом неудач случалось! Ведь отнюдь не все, кто пытается родиться личностями, экзистенциями, достигают этого. А еще большее число их может претерпеть физическую смерть...

Став действительно личностью, того больше, человеческим бытием, человек, тем самым, актуально овечняется. Вообще, личность, экзистенция, человеческое бытие выводят человека на уровень универсальности, если угодно вселенскости, преодолевая атомарную данность человека как индивида (в производстве)..

Как нетрудно понять, одухотворенная, духовно-практическая смерть сама на бессмертие тянет: «...Смертию смерть поправ». Оно и понятно, ведь она внутренне содержит в себе бессмертие, предполагает его. Выше мы это не раз видели. Хорошо это показывает также И.А. Ильин в своем первом письме о смерти [См. Иван Ильин. Указ соч.]

Своеобразие бессмертия в том, что никак не сводимо к какой-либо вещности. Оно, скорей всего, феномен духовный, духовно-практический. Именно потому бессмертие достигается через духовную, духовно-практическую смерть. Как пока свидетельствует история, человек физически (телесно) безоговорочно смертен. Но именно в плане духовном, испытав соответствующую смерть, он может достичь бессмертия. Опять же, — может. Ибо бессмертие далеко не обязательный удел каждого из людей, даже умершего духовно. Смерть же именно такова. Бессмертящая смерть (попирающая смерть), к тому же, слишком большое испытание-груз для неподготовленного.

Чтобы быть бессмертным, человеку, далее, недостаточно, осуществив комплекс мер (скажем, построив себе некий «нерукотворный памятник», написав картину или какую другую вещь), на этом успокоиться раз навсегда, поскольку созданный результат уже «засветившись», будет самостоятельно оставаться каким есть, присутствуя в бытии неустранимо, напоминать о себе и т.д. Необходимо, чтобы к нему «народная тропа не зарастала», поддерживать памятник, не давать ему разрушаться. В этом смысле смерть не только в направление деградации, энтропии, но и ведущая к восхождению (во всяком случае, по большей части своей), вещь индивидуальная, приходящая как бы итогом: объективно, естественно. Между тем, бессмертие — нечто, осуществляемое совместными усилиями людей, общественно, исторически.

Вот почему, недостаточно, чтобы я, создав что-либо, — пусть даже «супер исключительное», к тому же, физически-вещественное, — уже тем самым и обессмертился. Этого мало! Нужно еще, чтобы остальные люди, мир приняли созданное мной: хранили, берегли, воздавали, почитали, пользовались, распредмечивали в деяниях, творчестве. И это вполне нормально, возможно, ибо, по большому счету, они суть продолжения меня, я в них и они во мне, существующие со мной в едином мире, роде.

Главное же здесь в том, чтобы бессмертящий меня творческий процесс с результатами моего освоения мира (вообще, поприще, где я подвизаюсь) было не столько физически-вещественным (из области налично-сущего), сколько духовно-практическим. Речь Именно о духовно-практическом, но не практически-духовном. Существо данных понятий, в частности, как уровней творчества, освоения человеком мира осмыслено нами в других работах. В том числе «Практика: общий подход извне», на которую не раз ссылались (см.: 4.2 и 4.3). Написано об этом и на страницах темы «Коммунизм, смысл жизни, время»[См.: ]

Выражаясь буквально одной фразой, в лице духовно-практического (освоения) Перед нами поворотный момент в истории (того либо иного поприща): то, что вдохновляет, организует, настраивает человека на новые свершения. Еще точнее. Духовно-практический опыт, созидательность начинает восхождение человека на новую ступень бытия, истории, человечности.

Практически духовное же (освоение) в каком-то смысле отражает (мимесис) сложившуюся жизнь, как бы итожит, обобщает пройденный отрезок движения человека, истории. Конечно, он тоже много что значит для пополнения духовной сокровищницы человечества, на диалектических путях человекостановления в соответствующей области. Тем не менее, именно за духовно-практическим созиданием, что бы там ни говорить, прежде всего, следует оставить приоритет по части восхождения в новые реалии, качественного обновления наличного.

Порой даже трудно определить, какой род созидательности являет соответствующий творец (художник, политический деятель, мыслитель). Часто в его творчестве сочетается тот и другой моменты. Тем более, что духовное освоение мира как таковое, будучи итогом практически-духовного движения и началом движения духовно-практического, как бы единит в себе где-то первую и вторую ступени (уровни) творчества. Видимо, принадлежность созидателя определенному уровню освоения действительности свидетельствует: то, как его творчество преломляется в культурно-историческом наследии современников и последующих поколений людей, как он своими идеями влияет, вдохновляет, ведет за собой других, как, руководствуясь его идеями, замыслами, люди объединяются, преображают действительность, меняют лики мира.

[sgaliev]

Бытие, небытие и вечность в смертельно-бессмертном процессе


Ближайшее понятие, которым после человека и общества конкретизуется бессмертие (да и одухотворенная смерть), это бытие. Здесь нет нужды пускаться в разъяснения, как его и, тесно связанные с ним, понятия («Бог», «Мать-природа», «Материя», «Ничто», «небытие») понимать. В ряде других мест [См., например: Алиев Ш.Г. Практика: общий подход извне // https://cloud.mail.ru/public/UEJW/WZxd2pMJy; его же: атеистическая религия // https://proza.ru/2019/11/10/13] это сделано нами в достаточной мере. Из сказанного там, очевидно, что любой человек, хоть и не располагает рациональным понятием, логически осмысленными представлениями бытия, все же, какой-то, хотя бы неположительный, отрицательный опыт (чем бытие не является), у него есть. Больше того, имеются и некие смутные переживания, «проблески» бытия. Эти «проблески», сведения в основном лежат в области неосознаваемого даже, подсознательного, где-то и воли, понимания.

Тем не менее, они служат уже активности, формированию отношения человека к вещам, выступают основанием, почему нужно держаться бытия а не небытия, к чему стремиться и не стремиться, что хорошо, что плохо. Иначе бы люди были совершенно дезориентированы, не могли совершать даже элементарные поступки, не говоря уже о серьезных делах, отношениях. Вообще, без присутствия бытия они ни на что не способны, в том числе не могут сохранить себя в качестве людей.

Бессмертие, стало быть, невозможно, будучи насыщено небытийностью. Тем более, безбытийностью. Нужно различать данные выражения. Не пускаясь в пространные разъяснения, отталкиваясь, к тому же, от сказанного о небытии в другом месте [См.: Там же], укажем лишь следующее. Небытие означает, выражаясь одной фразой, отпадение явлений человеческой жизни от былой бытийной насыщенности в силу деградации, исчерпанности, негативизации их (по тем либо иным причинам преимущественно объективного характера).

Безбытийность (отпадение от бытия, разбытийствление) же это способ жизни, существования производящего человека, когда он сознательно отвращается от бытия, противоборствует даже ему (атеизм, богоборчество, нигилизм, либерализм). Правда, часто это все тоже происходит по объективным основаниям (скажем, отчуждению). Однако, у производящего человека, так либо иначе, всегда (особенно в современных условиях) имеется возможность обратиться лицом к бытию, понять истинное положение вещей, свое предназначение в мире. Но он намеренно не хочет это делать, строя всевозможные безбытийные оправдания.

Невозможное без бытия, бессмертие, — как и вечность, бесконечность (кстати, во всех смыслах), — несомненно, важнейший атрибут бытия, ближайшим образом в высших его формообразованиях. Поскольку человек, живущий безбытийно, отпавши от бытия, не может рассчитывать на бессмертие, последнее только тогда возможно, когда бытийственно, выражает бытие. И чем больше бытия в жизни, чем полней она выступает осознанным бытием, тем ближе к бессмертию. Человеческая жизнь, всецело выражающая бытие, заведомо бессмертна. Как уже знают древние даосы, следующие «естественному ходу вещей (пути Дао)», постоянно «возобновляли себя, не умирая» [Википедия // Указ. соч. — Там же].

Если и возможно бытийствование без жизни, то, надо думать, это, когда живущий бытийно, заслуживает для себя по смерти вечность. Как известно, бытийно живущий человек, особенно исполнивший себя, — реализовавший свои идеалы и цели, отдавший все лучшее в жизни служению миру, преумноживший его и человечности возможности, тем самым, не отпадая от бытия, овечнившийся, — расстается с жизнью куда легче, нежели так называемый «безбытийник». Иначе не может быть уже потому, что он после смерти не исчезает безоговорочно, но удерживаясь в незабвенности человеческого рода, впадает в вечность. И не просто «вечность», но актуальную, положительную вечность, выражающую бессмертие. Кстати, не является ли данная вечность как бы принадлежностью и самой жизни? Миру она принадлежит, значит, и жизни тоже. Во всяком случае, — в принципе, если не сейчас вполне, то где-то там, впереди точно. А главное — совпадая с бессмертием..

Покидая жизнь исполнившись, умерши, человек не выпадает из вечности, — причем, актуальной, положительной, жизненной, — не теряет бытийственность. Другими словами, сохраняется актуальной связью вещей мира, в незабвенности человеческого рода. Ибо, так пребывающее, удерживается в бытии, в круге вещей, образующих мир человека. Как таковое, став по большому счету реалией, без чего люди не обойдутся, оно не обделяемо их благодарной, сохраняющей и оберегающей, стало быть, обессмерчивающей заботой. Ему удается преодолеть время и пространство, стать подлинно бессмертным, поскольку, повторяем, исполнилось, не теряет свою практически-человеческую значимость. А отсюда — и соприсутствие, покров бытия, не поглощается безбытийностью, небытием.

Означенная вечность, имея нечто, напоминающее о себе в дочеловеческой природе, как нетрудно понять, исключительно человеческая привилегия, неся возможность бессмертия. Собственно, так и должно быть. Ведь и бессмертие только человеку дано, как и бытие, Бог, мать-природа, все вокруг. А еще точнее, «все вокруг» видит себя глазами такого человека, которому, постольку, оно (все вокруг) дано. Вот, между прочим, также потому, в положительную вечность может уйти, также сохраняться здесь после смерти, по-новому «живя», лишь человек, при условии своей полнокровной, с бытием реализации. И единственно для человека, - не только для данного, в конечном счете, для человечества и, возможно, для наших космических братьев по разуму, - стало быть, для бытия такая вечность и есть, имеет смысл. Она-то во многом отливается бессмертием.

Правда, что значит, полнокровно и с бытием жить? Как исполниться в означенном смысле? Ведь далеко не каждый человек, пусть и бытийствующий, обретает вечность. А сказанное о полноте бытия, об исполненности, — оно все ведь отдает лишь схемой, формой. Где взять жизненную конкретику для содержательного наполнения формы, схемы? Положительная вечность же — далеко не удел любого бытийно осуществляющего себя человека. А с другой стороны, бытийно живущий ведь утверждается в мире далеко не по каким-то готовым стандартам. Он, к тому же, будучи событийным человеческим бытием, прокладывает в жизни собственные пути, свой вклад вносит в окружение, неповторим. Разве можно тогда расписать ему, что и как вести себя? Нет. Он, осваивающе относясь к действительности с соответствующими следствиями, как говорится, дозрел до того, чтобы «стать господином» осуществляемых дел, мыслей и поступков! Разве что некие общие моменты, ориентиры, установки, общезначимые заботы он разделяет с остальными, такими же как сам, «ассоциированными индивидами»...

И, все же, Вполне возможно, имея в виду степени бытийствования, соответственно, вечности, часто бытийствующий, даже событийствующий, выступающий событийным человеческим бытием, человек не «заработал» вечности, бессмертия. В любом обществе, мире, в том числе событийном, людей столько, и их жизненные пути столь расходятся, что далеко не каждому (причем, по ряду причин) уготовлены означенные перспективы. Тем более, — что в условиях событийного человеческого бытия «калиточка», ведущая в «бессмертный сад», окажется расположенной, главное доступной далеко не также, — точнее, выше, — как это некогда бывало. О человека здесь куда большее ожидается, он на куда большее способен. Стало быть, груз свободы и ответственности, «страха господня» его не сравнимы с тем, что приходилось нести восходящему по ступеням бессмертия в прежней истории.

Как мы видим, бессмертие тесно связано с вечностью. И последняя занимает ведущее место в круге предметных определений бессмертия. Часто подмывает отождествлять оба данных понятия в виду их совместимости в ряде случаев.. На самом же деле это будет не совсем верно. Причем, имея в виду актуальную (положительную) вечность. Ибо, чтобы человек был действительно бессмертным, недостаточно одной лишь вечности. Тем более, любой. Вечность, разве что, вместилище для бессмертия, условие. В ней бессмертие разворачивается. И то, — не во всякой.

На самом деле. Внимательно присмотревшись, легко обнаружить: подобно всему, в мире, коим живет человек, вечность тоже разнолика. Имеется множество ее разновидностей. В интересующем нас плане для бытийно существующего человека легко выделить как минимум три варианта видения и приобщения к ней. Один из них доступен людям при жизни, а две — по смерти.

Лишь одна из последних («актуальная», «положительная») как бы обща для бытия и небытия. Как мы видели, по уходе из жизни люди заслуживают ее, эту положительную вечность, у-мир-ая, умиротворяясь. она, будучи активом бытия, не прекращает действенное участие в человеко-бытийном строительстве. В частности, — новых ликов мира, жизни, бытия. В со-бытийном и событийном созидании люди не только сохраняются такой вечностью, коль скоро достойно оставляют наличную жизнь, но приуготовляют для себя ее, еще живя.

Больше. Посредством данной вечности люди способны приобщиться к бессмертию при жизни. Причем, тоже в активе бытия. Оно пока, в силу неразвитости средств виртуализации, приближения последней к актуальной реальности, не вполне жизненно, в этом смысле виртуально. Между тем, ожидающее его, с перспективой дальнейшей актуализации виртуальной реальности, благодаря научно-техническому прогрессу, весьма обнадеживает...

Актуальная посмертная вечность, повторимся, весьма близка бессмертию. Но не совпадает с ней, к тому же, полностью. Можно быть актуально вечным, но не бессмертным. Бессмертность, мы считаем, наполнена куда большей конкретикой, содержанием и смыслами, нежели вечность, ибо его следует постоянно удерживать, сохранять, подобающе потребляя (распредмечивая, используя в работе актуальной жизни). Между тем, это не всегда так бывает. Например, многие, реально обессмертившие себя трудами и заслугами, не находят встречного признания, погружаются в забвение.

Во втором роде посмертной вечности бессмертие никак не уместимо. Она представляет собой что-то, выражаясь языком бухгалтерии, навроде «замороженных» или «отложенных» в бесконечность, «активов», даже пассивов, «убытков» бытийного становления. Человека по смерти здесь ждет состояние праха, забвения. Эта пассивная («убыточная») вечность часто и неправомерно связываема с небытием. Но и бытийно живущий человек может впасть в нее иногда. Например, коль скоро «сорвался»: по тем либо иным причинам, не выдержал бремя свободы и ответственности за несомое, не нашел свой жизненный путь, призвание, в конечном итоге, деструктивно отпал от бытия...

В принципе, любой человек, не удосужившийся положительной вечности, стать бессмертным, по смерти впадает в данную вечность. Хоть она с бессмертием прямо не связана, возможность, так сказать, «воскрешения», пребывающие в данной вечности, «останки», как полагают некоторые авторы (например, русские космисты, трансгуманисты, приверженцы цифровых технологий и так называемых «big Data»), сохраняют. Об этом, как и о возможности вечности при жизни, равно о вечности безбытийной, о самом небытии, ниже.

Сейчас же отметим, что обретение вечности в посмертии и даже при жизни далеко не досужий разговор, не какая-то идеалистическая мистика, домысел. Любое свое начинание мать-природа утверждает, строит, как понятно, не с «чистого листа», не с нуля. Она пользуется всегда обретенной прежде информацией, куммулируемым в процессе становления, материальным, энергетическим, информационным, смысловым достоянием. Следовательно, каждая новация, каждый очередной шаг в природном развитии предполагает сохранение, удержание наработанных реалий, ступеней восходящего становления как сам себя конструирующего процесса. В этом, собственно, суть диалектического движения, предполагающего, чтобы поступательно-восходящее развитие все свое несло с собой, ничего не оставляло вне захваченности данным потоком. Лишь посредством опоры на достигнутый и непреходящий опыт предшествующего движения мать-природа беспрестанно порождает (сотворяет) все новое и новое, выступает качественно бесконечным многообразием своих проявлений. Иначе она как непрерывное становление просто невозможна, немыслима. Вот, этот-то непреходящий опыт, информация, материальная организация, связи, отношения, структуры, формы, — которые, будучи ступенями роста природных феноменов, подспорьями, условиями дальнейшего обновления, — удерживаются, сохраняются, накапливаются природой, бытием. Другими словами, овечняются, становятся непреходящим, вещно-вечным активом бытия. Повторимся, именно этот актив выступает основанием, условием и средством дальнейшего развертывания соответствующей материальной системы, предметной области. Особенно сказанное очевидно на примере высших этажей становления природно-материальных систем. Но очевидней всего в общественно-практической, исторической данности.

Очень хорошо идею, причем, материалистически звучащую, в целом совпадающую с только что выраженным нами, — что люди в посмертии не просто исчезают, но сохраняются, обретают вечность, — проводит в ряде своих публикаций известный отечественный писатель и общественный деятель Ю.И. Мухин. Так, В статье «Как жить?» он пишет: «Природа создает из всех нас свой ум, свой мозг. В том мозгу Природы пассивная часть умерших людей, не создавших при жизни в теле нужной напряженности своих душ, будет как бы заживо погребена и будет выполнять функции глубокой памяти ума Природы. А та часть умерших людей, которая создала при жизни в теле напряженность своей души достаточную для преодоления рубежа естественного отбора, пройдет естественный отбор и будет продолжать жить активной жизнью и там», выполняя функции активной части мозга Природы. И это и есть смысл нашей жизни на земле — стать частичкой ума Природы» [Мухин Ю.И. Как жить // https://forum-msk.org/material/society/12291641.html].

Понятно, о пассивной вечности (особенно касательно человека) нужно вести речь как о посмертной. То есть, как результате регресса, утраты вещами, — включая человека (в добавок, не только бытийного), — жизни, активного взаимодействия с реалиями мира. Выпавшее из данного взаимодействия, ушедшее деструктивно из жизни (безбытийной или даже бытийной, вследствие распада последней), обретает статус «праха». Другими словами, перед нами разложенные элементы, прежде органически объединенные живой (бытийно или безбытийно, неважно) вещью. Но, прекратившись в бытии или небытии, вроде, должна же последняя (в нашем случае, человек) обрести состояние вечности (вещности). Ведь, результат деградации (прах), никуда не девается из вечного бытия. Больше. Представляет некоторую связь, целостность образующих ее элементов. Стало быть, перед нами снова бытие. Вернее, обнаружение, проявление бытия, его вечности.

Но с другой стороны, из данного видения и, вообще, общедиалектического подхода с очевидностью вытекает и то, что вещи как таковые не могут быть вечными в какой бы то ни было данности. Причем, и в пространственном и временном планах. Они, самое большее — носители, моменты вечности (бесконечности). Правда, одна вещь, по названию «человек», хоть и не вечна (бесконечна) вот, тут, сейчас, однако, стремится к тому, чтобы стать таковой. Потому, в принципе, таковая.

По-настоящему Вечно (бесконечно) лишь бытие. Оно и понятно, ведь какая угодно вещь, уже потому, что вещь, нечто, имеет свои границы, за которыми прекращается. Вещь подвержена возникновению и исчезновению. Отсюда, она с неизбежностью обречена на прехождение, невечность, конечность. Даже вечность пассивного свойства не присуща ни одной вещи. Причем, — ни во времени, ни в пространстве. Лишь бытие (оно же Бог, материя, мать-природа) может быть расцениваемо такой вечностью, поскольку вмещает абсолютно все вещно-конечное многообразие сущего..

Верно при сем и то, что атрибутом вечности бытие располагает, будучи одновременно и невечным, пребывающим диалектическим единством вечного (бесконечного) и преходящего, беспрестанным отталкивающим себя от самого себя, отрицательным единством. Среди прочего, вот почему оно недоступно фиксации, регистрации в форме какой-либо пространственно-временной данности, чтойности.

Таким образом, мы должны проконстатировать, что пассивная вечность, выявленная нами, в каком-то смысле, особенно, когда речь заходит о сущих вне мира,, не касающихся человека, есть нечто весьма призрачное, проблематичное. Не случайно отсюда в обычном словоупотреблении «вечность» (о ее разновидностях не говорят) фигурирует в качестве оценочной, психологической категории, термина, выражающего гипертрофированные, иносказательно-нетерпеливые переживания продолжения некоторого большого или значимого отрезка времени. Говорят в этом смысле о человеке, которого никак не дождутся, устали ждать, что он «канул в вечность», что «целая вечность» прошла, а его так и нет. Об умершем человеке говорят, что он «отошел в вечность». О ком-либо могут сказать, что он «вечно все путает», «вечно спешит», или «вечно опаздывает» (в смысле всегда) и проч.

И все же, касательно реалий мира, самого человека пассивная вечность вполне оправдана и имеет смысл. Особенно в смысле посмертия людей, которые не успели, не сумели, не нашлись как по-настоящему осуществиться в мире... Как говорится, «кладбище ждет всех нас», кем бы мы ни были... А лежащий в могилах прах, готов к воскрешению, превратившегося в него, некогда живого человека, по замыслам мудрого, Николая Федоровича Федорова. Впрочем, к этому готов и «массив следов» («данных»), в общедоступной виртуальной реальности, по которому адепты цифровых и облачных технологий рассчитывают привести заново в мир кого угодно из усопших...

Кстати, смерть, — не единит ли она бытие и небытие в состоянии вечности? В общем-то, да. Но, — как только что мы заметили. Активная, прямо связанная с бытием, «прибыльная» (положительная) вечность, принципиально иная, нежели вечность «пассивная», «убыточная», служащая, разве что, поддержанию круговорота вещества в природе. Хотя, тут далеко не так все просто. Ведь в природе все из чего-то состоит, везде и всюду царит становление бытия и ничто. Существование здесь небытия (соответственно, пассивной вечности) — вещь довольно условная, относительная. Собственно, это касается и активной вечности. Ведь та и другая имеют реальный смысл, значимость применительно к проявлениям человеческого бытия. За его пределами вопрос об их подлинности, наличии, как бы сказал великий Энгельс, «вопрос открытый»...

Если, несмотря на существенную разницу, активная и пассивная вечности наступают с прекращением человеческой жизни, то третий род вечности, — для живого, событийно существующего человека. Здесь он пребывает прижизненно, не претерпевая смерть.

Надо понимать, данный род вечности имеет не только временную природу (в качестве чего-то нескончаемого во времени), как может показаться из сказанного. Она проявляется также пространственно. Другими словами, прижизненная вечность простерта не только во времени, но и в пространстве. Кстати, не простерта ли она также в смыслах, отношениях?..

Пространственно выраженная, вечность должна как бы проходить в разрезе через все вещи сразу, всех их касаясь, отражая, обнимая, со всеми ними связанная, взаимодействуя, преломляя в себе. Причем, — в одно и то же мгновение. Если иметь в виду, что каждая вещь, — а человек, человеческое бытие с самого начала таковы, — пребывает в так называемой универсальной взаимосвязи и взаимодействии, что она обретает свою реальность, будучи взвешена «на весах» всей целокупности вещей, сказанное должно быть очевидно. Правда, очевидна тут и относительность такой «взвешенности», вечности вообще. Однако, как будет показано ниже, вечность такого рода применительно к подлинно (экзистенциально, событийно) живущему человеку имеет большое значение.

Человек, осваивающий мир, не живет иначе, как проникнутый влиянием всего богатства своего окружения. Он вбирает в себя каждую вещь, в любой вещи усматривает соприсутствие других вещей. Например, в капле воды он находит целый мир. Вместе с тем, он сам живет полнотой, единением вещей своего окружения, в каждой из них преломлен, преломляя ее в себе. Мир потому человеческий мир, что дела здесь обстоят именно так. И свою заботу о действительности (практическую деятельность) осваивающе-экзистирующий человек способен проявлять, будучи как раз взаимопроникающе связан с вещами вокруг.

Однако, верно здесь и то, что жить, осуществлять себя означенным образом в строгом смысле конкретный человек, будучи конечным сущим, не способен. Круг вещей коими он живет и где отражен, всегда как-либо ограничен. Мир человека непременно имеет границы. Но (и в этом вся суть), человек есть такое (родовое) сущее, вещь, которая никогда не довольствуется наличным, сущим, уже готовым. Он постоянно раздвигает пределы своего бытия, постоянно вовлекает в орбиту заботы все новые и новые сферы и горизонты бытия. И в данном процессе роста, возвышения (кстати, и нисхождения) он ничем не ограничен, помимо той развитости, которую представляет на соответствующем этапе собственного становления. И продолжая развитие, восходя, преодолевая достигнутое, он беспрестанно ширит и множит себя, мир, формы и связи со-присутствия бытию. А последнее не только не мешает, не только как-либо противодействует этому, но, напротив, всяко по-могает, вдохновляет, зовет. Ведь человек, по большому счету, подобающий помощник бытия, бытийного созидания.

Вот, таким образом он обесконечивает (стало быть, обессмерчивает) себя. Так постоянно трансцендирует конечное состояние, где обретается на достигнутом этапе своего становления, так строит и продлевает время с пространством. Потому, если человек (в данном месте, моменте) не способен всецело и абсолютно вобрать свое предметно-вещное окружение, стало быть, жить всем многообразием вещного богатства вокруг, то к этому он постоянно устремлен. И, повторимся, нет пределов, «потолков», которые бы как-либо мешали ему двигаться дальше и выше по линии восхождения, полноты бытия, мира, саморазвертывания. Возникающие «пределы», только и только от ограничений, заблуждений, ложных путей, видений, куда он может впасть. Причем, — часто даже роковым, инфернальным образом. Не несет ли современность, где бесчинствует производяще-присваивающий человек, именно эту опасность?..

[sgaliev]

Смерть, бессмертие и перспективы современного массового человека


Мы прояснили, как понимать смерть и бессмертие. Установили, что чисто физическое (телесное, актуальное) бессмертие, в добавок, когда человек сохраняется в собственном теле, вещь достаточно проблематичная. Не раз указывалось также, что для современного человека, тем более, человека будущего куда ближе и реалистичен план виртуального, духовно-практического, социально-исторического, этико-идеального, наконец, ноосферного бессмертия. Другими словами, бессмертия в роде. Прогресс человеческих возможностей в данной области предоставляет весьма обнадеживающие перспективы. К тому же, — предполагающие растущее слияние виртуальных реалий с реальностью актуальной. Наблюдающиеся достижения в современной науке и технике, в развитии информационных систем, способностей искусственного интеллекта, интерактивных технологий, генной инженерии, медицины и т.д., в данном плане более чем убедительны. Вообще-то, и в направление «растяжки» физического существования (в частности, через то же клонирование, трансгуманизацию, кодирование генов и т.д.) жизни намечаются достаточно серьезные успехи. Весьма обнадеживают также подвижки в области цифровизации, технологии обработки большого массива данных (big Data), возможности так называемых «стартабов», «облачных технологий». А как далеко раздвигаются горизонты существования и возможностей человека («трансгумана», «хомо супера», «киборга» и проч.), благодаря непосредственному подключению его мозга, организма к универсальному «сингулярному искусственному интеллекту», или глобальному информационному пространству (ноосфере) [См. об этом: https://www.youtube.com/watch?v=8Utn-DT-jZo]...

Можно допустить, конечно, что именно в области, предоставляемой современными средствами информатизации, электронной техники и коммуникации, точно также генной инженерии (ближайшим образом, через клонирование и трансгуманизацию) удастся восстановиться, возродиться, «не умереть». Причем, — почти физически, а в перспективе, как знать, и действительно. Подобные идеи, как известно, вынашивали отечественные космисты (Э. Циолковский, В. Вернадский, Н. Федоров и др.), а сейчас подхватили трансгуманисты.

Например, Э.К. Циолковский полагал, что в не очень отдаленной перспективе человек научится принимать любую, удобную для своей активности и отвечающую наличной ситуации, телесно-физическую форму. А для навигации во вселенной будет удобней всего пребывать «лучистой энергией».

Кстати, как знать, можно ли тогда будет считать его человеком? Или, поставим по-другому вопрос: останется ли он, столь качественно преобразившись, человеком?.. Мы считаем, здесь должен быть положительный ответ. Это очевидно из того обстоятельства, что результаты качественных трансформаций человека, хоть и вершатся смертельными скачками, тем не менее, не теряют своей преемственной связи. Человек, благодаря сознанию, разуму, способен удерживать, соприсутствовать собственным прежним качественным состояниям. В этом смысле, между прочим, он не только движется вперед, по линии восхождения, но также назад, по линии нисхождения и актуализации, удержания в памяти своих прежних состояний, вплоть до так называемой «неживой материи». И чем выше он поднимается, тем ниже и спускается. Не есть ли «сверхчеловек» (гипотетический, а то и реальный) таким человеком, который настолько глубоко проник в бытие и проникся им, что и сверху, и снизу со-присутствует ему, как и наоборот. Именно в таком смысле, мы считаем, осмысливает человека и сверхчеловека Жиль Делез в своей небольшой работе «О смерти человека и о сверхчеловеке»: Что такое сверхчеловек? «...Согласно формуле Рембо (Rimbaud), сверхчеловек — это человек, на¬деленный даже свойствами животных (некий код, который мо¬жет улавливать фрагменты других кодов, как в новых схемах бокового или обратного развития). Это человек, наделенный даже свойствами камня, или неорганического вещества (где господствует силициум). Это человек, наделенный сущностью языка («той бесформенной областью без слов и смыслов, в которой язык может обрести свою свободу» — даже от того, что он должен нечто говорить). Как сказал бы Фуко, сверхчеловек — это гораздо меньше, чем исчезновение существующих людей, и намного больше, чем просто изменение понятия: это явление новой формы — ни Бог, ни человек, — относительно которой можно надеяться, что она будет не хуже, чем две предшествующие» [Жиль Делез. О смерти человека и о сверхчеловеке // http://rumagic.com/ru_zar/sci_philos...lez/8/j8.html].

Видный представитель Русского космизма, Николай Федорович Федоров, считал, что, достигши (куда скорей нежели перевоплощаться) соответствующего этапа развития НТП, мы научимся воскрешать человека. Причем, — телесно. Для возврата заново к жизни, доказывает Мыслитель, развитой науке «достаточно волоска», «кусочка ногтя» от усопшего некогда. И, надо признать, в этом нет особой мистики. Вот, собираются же ученые воскресить ископаемых мамонта, динозавра и т.д. по оставшимся от них кусочкам. Разве с человеком больше проблем? Или их хватает?..

Сегодня уже выращивают целые органы из одной лишь человеческой клетки. Работая с так называемыми «стволовыми клетками», можно совершать чудеса жизнестроительства. Точно также успешными темпами развивается клонирование организмов. Медицина, генная инженерия, вообще, наука с техникой по разным направлениям уверенно близятся к «реальному решению проблемы бессмертия» путем неограниченного удлинения физической жизни людей. Одно «вживление» человеческого мозга, даже организма в целом в искусственный интеллект, располагающим всей мировой информационной системой, — это же не только обесконечивает жизнь соответствующего человека, но также превращает его в того самого «хомоультра», о котором сегодня говорят как о вполне реализуемой задаче ближайшего дня.

Так что, по многим направлениям «добыча» бессмертия, вроде, становится достоянием массы. Вообще, ученые-специалисты полны решимости, раскрыть к 2054 году «секрет» бессмертия. И... Каждый из людей обретет-таки, может статься, физическую вечность. А вместе с ней — и мощь всесторонней самореализации, которая окажется просто несопоставимой с тем, чем располагает обыкновенный («Богом данный») человек, тем более, наш, отпавший от бытия, одномеризованный потреблятством, современник.

Но кто эти «счастливчики», которым, вроде, выпадает вечная жизнь? Что являет из себя в массе своей человек, порождаемый современным миром? Так ли уж он обессмертится? Так ли уж «во благо» пойдут силы, коль скоро их обретет?

Выражаясь буквально парой фраз, можно ответить следующим образом. С самого начала данный человек существует, сознает и строит взаимоотношения с окружением производяще-присваивающе, отпавши от бытия. Это значит: отчужденный от себя самого и подлинного творчества, Причем, на полностью исчерпавшейся возможностями существования, производящей эры человечества. Эта исчерпанность выражена уже тем, что все в наличной системе мироустройства не просто обесчеловечивает человека, но полностью его «изгоняет», нацелено на смерть (Ф. Ницше, М. Фуко, структурализм и т.д.). «Смерти человека» требует культура, экономика, политика, - одним словом все, чем и как живет современный человек. С другой стороны, так называемые «потолки» существования, свидетельством-выражением коих выступают современные глобальные проблемы, преграждают дальнейшее движение по всем направлениям жизни. Тем не менее, испытывая со всех сторон наваливающиеся беды, «беспросветности», люди, как никогда прежде в истории полны решимости «выжить». Больше: не только не исчезнуть, но обрести бессмертие со всеми «благостями», связываемыми с ним.

Совершенно не принадлежа самому себе, ведя ненормальный (бесчеловечный) образ жизни, современный массовый человек выступает средством, инструментом (манипулянтом) осуществления устремлений стоящих над ним (больше, даже над странами, государствами) международных социально-политических структур, институтов, власти. Наконец и в итоге, — производства. И каждый человек ко всему, куда дотягиваются утилитарно-потребляющие руки, относится таким же образом. В силу остановки, начавшегося распада производящего способа существования человека, тем самым, самой системы общества, возведенной на производящей основе, все, образующие его звенья, как и социальные общности, люди сегодня полностью дезориентированы, лишены целей, смысла, будущего. Они просто барахтаются в пределах наличного мига: «лишь бы выжить».

Как же выживать, куда, — все это, равно подлинные нужды человека, истории, времени, людям в подлинном смысле безвестны. Отсюда, самое большее, чем они пробавляются, это животный эгоизм, звериные инстинкты и механизмы самосохранения, выраженные «самопожиранием» (самопотреблением, «потреблятством») кого и что только доступно ради выживания. При этом данные «механизмы», инстинкты, программы облекаются в «благопристойные уборы». И, часто даже не совсем сознаваемые, выдаются за «общечеловеческие», «культурные», непререкаемые, соответственно, «самые истинные и гуманные».

Одержимый таким образом, обыкновенный представитель и носитель данной психологии с физиологией, возведенных в ранг идеологии, культуры, активничает. Он мобилизован и эксплуатируем ради воплощения, по сути, изничтожающих его, звериных интересов, устремлений. Те же из людей, хотя бы на уровне безотчетности понимающих, куда их влекут, мобилизовали, если и находят силы сопротивляться, — тоже лишены ориентиров. Для них далеко нет ясной картины, для чего жить, что делать. Ведь само «делание», вообще, производящее творчество (труд), безбытийные изначально, утратили былое призвание, не только изжили себя, но ведут к ликвидации человека. Собственно, — и самого мира. Разражающиеся мировые войны, превращение войны в перманентный момент международной политики, нагнетание напряженности, гонка вооружений, экспансивная политика мировых держав, вместе с глобальными тупиками в остальных направлениях, - лишь об этом свидетельствуют!..

В конечном счете, современным обществом (попирающим подлинную человечность) формируемому, — низведенному по сути до животности, утилитарно-потребляемой «вещи», «атомарной пыли», Отлученному от истины, подлинного бытия, — человеку единственно уготовлена ориентация на ложные, губительные цели и ценности. Его мировоззрение, мораль, религия, смысложизненные установки, — все (прямо или скрыто, озверяя, «вещефицируя», выхолащивая, а то и истребляя) изживают человечность в человеке. Царящая повсюдно атмосфера, дух, настрой не только устремляют на самоизничтожение, погибель подстерегает со всех сторон. Смерть же, будучи отчужденной, сведена (при лучшем раскладе) к издыханию индивида, уподобленного животному, «вещи».

И если-таки, данный оживотненный, «вещефицированный» индивид, тем не менее, говорит о смерти, бессмертии, больше, устремлен к последнему, — то ведь, надо понимать, что он может сказать, какими смыслами с тяготениями наполняет их. Надо, вместе с тем, не терять из виду, что и как на самом деле, по своей подлинности смерть и бессмертие выступают, взаимосвязаны в описываемых условиях, какие перспективы в их взаимоотношениях предстоят в существовании подлинно человечно живущих людей.

Но, что ни говорить, вот, существуя означенным образом, наш массовый человек, как бы вопреки всему, тянется к бессмертию. Мироориентация многих современных людей, особенно от науки, исполнена довольно основательным оптимизмом на предмет именно физического бессмертия. К нему, в силу также поверхностного понимания, влечет, так сказать, положительный (даже «прагматически-утилитарный») опыт, в частности, медицины, трансгуманизации, киборгизации человека, интеллекта, а также редактирования генов, клонирования.

Примечательно и то, что, пользуясь современными технологиями, достижениями науки, растворяться в виртуальности, раскручивать себя здесь оказываются способны не просто и не столько выдающиеся представители человечества. Впрочем, последние издавна, даже прижизненно восходили в виртуальность, общечеловеческую незабвенность. И восхождение свое они обеспечивали собственными и далеко не малыми заслугами, трудами. Между тем, на вхождение в «виртуал» сегодня претендуют и «удостаиваются» также обыкновенные («массовые») люди. Причем, — без особых трудов, хлопот. Виртуальная же реальность как проявление духа, родовой сути человека, одновременно «действительность», вполне «конкурентоспособная» реальности актуальной, сегодня становится массовым достоянием. Человек массы не только прорывается сюда, но, считай, «задает погоду». Причем, — как на компенсаторно-иллюзорном, так и на конструктивно-созидательном уровнях (об этом ниже).

вот, в этой связи и возникают далеко не праздные, даже недоуменные вопросы. Повторим первый еще раз: так ли уж достигает данный («массовый») человек бессмертия, способен, заслуживает ли увековечиться? Коль скоро «да!», совладает ли с доставшимся «трофеем»? Что, вообще, это все означает? Среди прочего, ведь, имей, поднятые вопросы положительный ответ, — бессмертие становится общим достоянием (по крайней мере, производящего человека), теряет проблемность, снимается с повестки. А вместе с ним — почти все жизненные скрепы, коими держится с давних пор человек...

Что же, допустим, наука впрямь доищется означенной «вечной жизни», даст сколь угодно долго жить массовому человеку. Справится ли он с выпавшим «даром»? С другой стороны, не ошибаемся ли мы, разъединив выше «вечность» и «бессмертие»? Так ли уж достаточно для обеспечения того и другого успехов НТП, медицины? Может, опять же, ы ошиблись в своем соотношении бессмертия с бытием, с человечностью? Что, коль скоро производящий человек, перестав быть смертным, в «бессмертные Боги» запишется? Ведь он изначально живет данной установкой, приняв себя «мерой всех вещей». Или-таки, «трудно быть Богом!», как это испытывал на собственной шкуре один небезызвестный персонаж братьев Стругацких?..

Действительно, очень даже любопытной, и престранной предстанет жизнь, к тому же, нашего рядового (массового) современника, коль скоро заветная цель-мечта «вечной жизни», исключающей смерть, будет достигнута стараниями науки и техники. Кстати, одаривая людей бессмертием таким образом, не предвосхищаем, даже воплощаем ли мы вековечную идею «царства небесного на Земле»? Или «Царство небесное», провозвещаемое известными религиями, «из другого теста»?..

Поневоле захватываешься подобными вопросами-забеганиями, оказавшись уже под впечатлением растущего кома публикаций на эту тему, особенно из серии «Научная фантастика». Авторы здесь, экстраполируя привычно-наличное положение вещей в будущее, поднимают весьма непростые проблемы, между прочим. Хоть с их идеями (в основном, от буржуазности, индивидуализма, вообще, присваивающего мироотношения) трудно согласиться, тем не менее, многое подмечено верно.

Как, например, показывает один из таких авторов, Еван Ник в своей книге «Подарок бессмертия», современным людям (а для автора всем), заполучившим «дар» бессмертия, общества-то, истории, вроде, не нужно. И искать смыслы бытия, и детей рожать, и работать (тем более, на кого-то). Нет нужды в любви, вере, чести, совести, в друзьях, — в каких-либо серьезных заботах-хлопотах. Нет необходимости надеяться, иметь известные общечеловеческие ценности. Нет добра, нет зла. Что же тогда людям делать со своим «даром бессмертия», куда им, — ни к чему не привязанным, никуда не стремящимся, никому не нужным, ни для чего не существующим, — девать выпавшую «вечность»?

Люди просто теряются, не знают что делать, как ладить с свалившимся на их голову «счастьем»-перспективой. Потому, под его «грузом» довольно быстро деградируют, деморализуются. С такими, обессмертившимися соседями, присваивающими «динозаврами», взятыми из сегодняшней обычности, — «все более мельчающими, ограниченными, примитивящимися, ущербными» в своей бессмертности, — герою из «Пяти ложек эликсира» братьев Стругацких просто тошно пребывать...

Поневоле тогда приходишь к мысли: бессмертие — что-то от «наказания для людей». Не случайно же, от него многие обыкновенно бегут. Впрочем. Как и от свободы. Да, и подлинной человечности, даже от любви такой...

С другой стороны, прослеживая вместе с авторами, судьбы современных, обессмертившихся «счастливчиков», помимо воли неутешительно заключаешь, заполучаемое «бессмертие» мало, что деградирует, не способно удержать в жизни. «Счастливчики», тяготясь им, так или иначе, покидают жизнь. Выходит: 1) безоговорочно смертны они, лишенные вечной перспективы, или, 2) заполучив последнюю, «обессмерчиваются», — результат один. В обоих вариантах человек исчезает, раздуховляясь, «мельчась», становясь аморальным, ущербным, бессмысленно существующим, отпадающим от подлинной человечности и бытия.

Но, может, никакого бессмертия и нет? А есть лишь нечто от подмены, от путаницы, от выдавания желаемого за действительное, от ложного понимания бессмертия. Да, за бессмертие принимают то, что не является действительно им. Точнее, сулимую наукой, возможность непрерывно (вечно) жить подменяют бессмертием.

Не потому ли, между прочим, нередко случается, что человек (как личность, даже, снискавший известные заслуги), тем не менее, исчезает из мира, еще пребывая физически живым. Верно, вечность обрел, но только не бессмертие. Но, правда и то, что от просто голой вечности тоже вскорости «завоет волком» и пустится в «сансарический круговорот».

Не спасает тут и «сценарий», которым сегодня многие ложно-оптимистически самоуспокаиваются, уповая на научно-технический прогресс, держась при этом буржуазно-либерастических воззрений. Как уверены такие технократствующие ученые, в ближайшей скорости (к 2045 году) сложится мироустройство, где человек, подключенный к системе, развившегося до так называемой «сингулярности», всемирного искусственного интеллекта, не только получит вечность (по крайней мере, пока будет функционировать данная система), но также и бессмертие.

Весьма определенно об этом говорит на Ютубе известный дизайнер, Владимир пирожков [См.: «Великий Оптимизатор» будет готов к 2050 году // https://www.youtube.com/watch?v=8Utn-DT-jZo. См. также: Оцифрованный человек: два взгляда на Новый Мир. Игорь Шнуренко, Александр Лимонов // https://www.youtube.com/watch?v=IfSXWKSsSjY]. Вооруженный интеллектом-разумом, несопоставимо «превосходящим человеческий мозг» (сингулярность), вжившись в искусственный интеллект, человек найдет силы, способности, умения, потребности насытить обретенную вечность делами, свершениями, смыслами. Они наполнят его существование соответствующими устремлениями, целями, волей к бессмертной жизни.

Что же, весьма внушительный и значимый прогноз-реальность! Однако, поневоле напрашивается сомнение. Будут ли эти цели и устремления человечными, человеческими, коль скоро намеченное сбудется? Останется ли наш современник самим собой, «вживленный» в систему глобального искусственного интеллекта, киборгировавшись, став трансгуманом «хомо супером» и т.п.? Не окажемся ли мы в своих упованиях, того хуже, практических делах перед лицом подмены симулякрами, аватарами реального человека? Действительно ли сложится этот сингулярный глобально-планетарный, соответственно, самодостаточный мозг?.. Вряд ли на эти и другие вопросы имеется однозначно положительный ответ. Ниже мы попробуем разобраться.
[

[sgaliev]

Смертно-бессмертная перспектива современного массового человека
(продолжение)

Пока же, вернемся к нашему человеку повседневности и проконстатируем еще раз, что со всех сторон сегодня его подстерегает конец, исчезновение. К тому же, вряд ли смерть. В одном случае (безоговорочной смертности, вернее, конечности) это происходит как бы само собой, естественно. В другом же — по неумению людей совладать с выпадающим (если сбудется такое) «грузом бессмертия»: неготовности, незнанию, каково оно, быть подлинно бессмертным, как распорядиться бессмертным существованием, что делать даже с тем, чтобы обрести подлинную, достойную человека, смерть.

Из-за не готовности к бессмертию (к тому же, ложно понимая), столкнувшись по какой-либо случайности с последним как чем-то принципиально неожиданным, противоположным его представлениям, буржуазный человек, — кстати, не только сегодняшний и массовый, — не сможет удержаться им: непременно «покатит» на исчезновение. Но, как ни парадоксально, именно такого человека всего сильней пугает кончина, влечет «бессмертие». Именно он полон веры в достижимости последнего. А все потому, что отождествляет ложно понимаемые «вечность» и «бессмертие». Главное же — не способен быть, подобно любому человеку, без комплекса бессмертия. Верно, без чувства, идеи, веры в бессмертие (не важно, как его понимает) человек, особенно современный, отпавший от самого себя и бытия, просто не может жить. Его существование теряет всякий смысл.

Не отсюда ли, даже несколько парадоксально выглядящее. Сам массовый человек сегодня в подлинном смысле не стяжает никаких «дивидендов» на реальное, даже виртуальное бессмертие, не «зарабатывает его». Напротив: сам и буржуазной действительностью деградируемый, прямо обращен лицом к смерти, которая, в лучшем случае, предстает животно-деструктивно. Но, вот же, с какой-то неизъяснимой силой люди (кстати, кто бы ни были) жаждут преодолеть собственную конечность, овечниться, обессмертиться. Причем, — если и не «сейчас,» непосредственно, то, хотя бы, потом, — благодаря все тем же наработкам науки, техники, медицины. На последние уповают, расчитывают, верят.

Так, стоя прямо и открыто лицом к погибели, культурно, духом, идеологией, всей системой буржуазной жизни одержимый крахом, всецело захваченный успехами НТП, наш современник полон решимости и веры в бессмертие. Несмотря на то, что на уровне физической отдельности (тем более, массовой) реальное бессмертие не достижимо, а сознание и духовные дела людей буквально интенционируют к смерти, вдобавок, господствуют ложные представления бессмертия (собственно, и смерти), — отказаться от последнего они не могут позволить себе. И, повторим еще раз, не имеет значения, что предмет устремлений ложный, иллюзорный, ничего общего не имеющий с подлинным бессмертием. Для человека (тем более, массового) не столь важно, что обманывается. Да и не ведает он сей обман. Больше, если б даже, вдруг, узрел ошибочность представлений, тщетность своих потуг, он, тем не менее, не отказался бы от них. Ведь других у него нет, а без идеи (хотя бы иллюзорной) бессмертия невозможно жить...

Таков уж массовый безбытийник, вообще, человек особенно теперешней истории. В самом же лучшем случае, если для него возможно (реально) бессмертие, то в означенном выше смысле. А именно: бессмертие на уровне рода, общности. Другими словами, обычные люди обессмерчиваются, — за ними остается, даже помимо их воли и сознания, данная возможность, — мало чем отличаясь от того, как продолжается в популяции животное. Впрочем, так было всегда в истории, где лишь отдельные, исключительные представители человечества удосуживаются подлинного увековечения и бессмертия...

С другой стороны, наш атомизированный, «овещненный» современник «оптом» и в розницу изощренно утилизуем производством закатной поры. Среди прочего, это вершится путем явной или скрытой политики истребления («сокращения»): в крематориях, газовых камерах, ядерной энергией, химическими, биологическими, пандемическими, информационными, электронными, экологическими, социально-психологическими, экономическими, «устойчивого развития» и др. средствами. Все это, равно другое, практикуемо сегодня войнами против человечности и бытия. Войны, опять же, весьма разнообразятся. С приходом XX столетия перерастают в мировую, становящуюся, в свою очередь, перманентной. Так что, даже до обыкновенной, животно-деструктивной смерти наш массовый современник не дотягивает. Оно и понятно: «вещи», к тому же, низводимые повседневно и всяко до «атомарной пыли», уже не умирают. Разве что «зачищаемы», «дезактивируемы», «дезинфицируются» от них...

И все же, претерпевая такое самоотношение, — ибо, разве не сами они означенным образом относятся к себе, не своими ли руками «зачищаются», — люди не перестают устремляться к «бессмертию». Просто поразительно, как можно уповать на последнее, коль скоро ты не только всецело «вещефицирован», «атомизирован», но уже симуклирован сегодня!.. К тому же, царящее отчуждение напрочь извращает все вокруг. Оно распорошивает людей и общество, придает последнему характер «публичности», некоего фантома. А отдельного человека и родовую жизни абсолютно разобщает. При таком положении дел, конечно же, так сказать, «родовое бессмертие» (за счет смертей образующих его индивидов) на реальном, конкретном человеке никак не отражается. По крайней мере, данный человек имеет мало что от такого (родового) бессмертия, последнее ничего не значит для него. Тем не менее, факт налицо: люди неослабно захвачены бессмертием! И факт данный подтверждает не только «смертность» (скорее, исчезновение) человека, но также и его бессмертность. Без чувства, веры, идеи бессмертия никакой человек невозможен по большому счету.

Собственно, ближайшим образом для обыкновенного человека бессмертие ведь выступает борьбой со «смертью» (исчезновением), убеганием от последней. Человек тянется к бессмертию, поскольку знает «смерть», не желает ее. И бессмертие наполняется лишь негативными смыслами понятия «смерть». И то, — смерти ли как не простой кончины, ухода из жизни..

Несомненно, бессмертие в своей истине, предполагающее вечность, соприсутствие бытию, подлинную свободу, ответствование зовам бытия и времени, — крайне серьезная вещь, тяжелое бремя. Особенно для не ведающих, что оно такое, держащихся иллюзий, ложных представлений, не котовых к встрече и несению его. Соприкоснувшегося с ним человека, бессмертие весьма многим озабочивает, накладывает груз безмерной ответственности, для многих массовых людей (например, от современности) просто невыносимых. Точно также тяжелы подлинная человечность, событийность, бытие, свобода, осваивающая созидательность. В этом смысле Бессмертие весьма радикально меняет жизнь, выпадая (к тому же, «даром», присваивающе добытое) обыкновенных людей. Причем, как на индивидуальном, так и общественном планах. Дело, не может не доходить до того, что жизнь, которую знают, ведут обычно люди (тем более, наш массовый современник), не ведая никакой другой, совершенно обесценивается, теряет векторы, сводится на нет, будучи продолженной в бессмертности. В доныне тянущейся истории это безусловно касается любого из людей, обреченных существовать и творить, отпавши от бытия, отчужденно, присваивающе. Тем более, — производяще, буржуазно.

Во всяком случае, дабы продолжаться действительно (положительно) вечно, событийно, удерживаясь на «лезвии бритвы» человечности, следовательно, совладать с «грузом» бессмертия, человеку данных реалий предстоит принципиально преобразиться. И прежде всего, духовно-практически. Причем, — настолько, что вряд ли потянет, будучи обычным продуктом господствующих сегодня порядков. А иначе ведь не заполучит столь желанное бессмертие, сам себя ничтожа. В частности и в том числе, «бессмертием», иллюзорным, ложным, к коему устремлен.

Кстати, факт неспособности человека наших дней (и не только) совладать с бессмертием, в том числе ложно понимаемым, служит доводом, что, он просто не в состоянии существовать бессмертно в физическом смысле. Бессмертие для него слишком обременительно, невыносимо. Даже соприсутствие бессмертному Богу в его величии, как известно, человек, деградировав, извратившись, тем более, отпавши от бытия, не способен выдержать. Потому ведь Он говорил с Моисеем из-за «неопалимой купины», дабы не сжечь «погрязшего в грехах»...

Так что, человек, уже давно сложившись, для актуально-физической бессмертности (даже ложно представляемой) принципиально не готов. И не только, скажем так, «медицински», возможностями науки и техники. Но, главным образом, социально-исторически, практически, морально, человечно, безбытийно. Но тем более не готов в означенных планах массовый человек, формируемый условиями производства, живущий буржуазно, присваивающе. Он, ко всему прочему на современном этапе закатной поры производящей истории, настолько отпал от подлинной человечности и бытия, настолько извращен результатами отчуждения, что и бессмертие-то понимает столь же извращенно, примитивно.

Об этом мы еще будем возможность иметь разговор. Сейчас же нельзя не заметить, повторившись, следующее. Чтобы выдержать реальное бессмертие, человеку предстоит вырваться за пределы неподлинного существования, стало быть практики, жизни, духовной атмосферы, иллюзий и ложных видений своего назначения. Прежде всего, сказанное предполагает: дабы обеспечить людям реальное бессмертие, преобразование производяще-присваивающего общества, мира. Ведь именно они, будучи ненормальными, безбытийными, эксплуататорскими, массово порождают отчужденных людей, лишенных будущего и прошлого, подсознательно тянущихся к смерти. А сознательно (вернее, «ложным сознанием», как бы сказал Маркс) жаждущих «бессмертия».

Буржуазный мир сегодня настолько извращен, обесчеловечен, что уже подменяет человеку реальное бессмертие эрзацным, информационно-техническим, аватарным. И это касается не только физического бессмертия (возможность которого больше чем призрачна), но также бессмертия в духе, виртуального.

На самом деле. Здесь человеческий род (память, историческая континуальность, духовность), где только обретается данное бессмертие, подменяются виртуальностью от информационно-цифровойй техники. И это касается как виртуальной реальности компенсаторной, так и конструктивной.

Само вхождение сюда, так сказать, «заслуживание», «заселение», пребывание тоже вершится если не сплошь, то преимущественно техническими же средствами. Достаточно человеку научиться элементарной компьютерной грамоте, совладать с современной информационно-коммуникативной техникой, коммуникативно оперировать информацией, уметь вести себя в онлайн пространстве, пользоваться предоставляемыми им возможностями самореализации. Активничание на порталах, форумах, своих страничках, выкладывание здесь селфи, Фото, тиражирование другой информации, вплоть до собственных наработок, предполагающих элементарное творчество, самореклама, общение на данном уровне и посредством лайков с подобными себе, — чаще всего в форме анонимных ников, перевоплощений, симулякров и т.п. в социальных сетях мировой паутины интернет и проч., стяжание таким образом признания, даже влияния, — все это мало как возвышается над обыкновенными манипулятивно-формальными техническими средствами самовыражения и утверждения. Однако, всего этого вполне достаточно, чтобы «комфортно обитать» в виртуальной реальности, быть здесь как у себя дома. Причем, вот где иллюзия, — «даже вечно!»...

В складывающейся, таким образом, культуре (пусть и виртуальной) само-и жизни примитивизации, упрощения и легкодоступности всего и вся, позволяющей испытывать чувство «вечной жизни», былые представления, кумиры с ценностями низвергаются, нигилируются, охаиваются, хоти все в наличности кричит их присутствием. Если создаются новые идеи, притягательные «маяки», то, в конечном счете, контркультурной, антигуманной, деструктивной, человеко-смертной направленности.

И не удивительно, что бессмертие не может не принять в такой культуре, соответственно, обществе уродливые видения. Оно не может не подменяться разного рода эрзацами, типа технократической (механической) «вечности», жизни симулякров, аватар. Вот, в качестве таковых, как раз, ложно понимаемое бессмертие, на самом деле ничуть не являющееся таковым, присваивается массовым человеком. Сколько в связи с этим жизненных трагедий происходит, сколько людей, особенно несовершеннолетних подростков в расчете на свое «вечное и бессмертное существование» в виртуальности, обманываясь, кончают жизнь самоубийством! Да, весьма просто многие оставляют реальную жизнь, ложно уповая на обретение симулякрального бессмертия, выдавая его за «подлинную реальность». Немало жизней прекратилось убеганием в информационно-компьютерный, социальных сетей виртуал...

Но пойдем дальше. Человек, захватившийся бессмертием, установкой на вечную жизнь, стремящийся не пропасть в лете времен, призван, сказали мы, осуществлять себя духовно-практически в означенном смысле далеко не просто. Для этого недостаточно быть «нормальным» (тем более, массовым) человеком, соблюдающим господствующие ценности, традиции и проч. Мало быть «законопослушным», озабоченным, как многие, к тому же, в современности. Да, недостаточно обыкновенного жизнепроявления, даже в качестве той же личности, экзистенции, человеческого бытия. Все это еще не позволяет «прыжок» в актуальное (подлинное) бессмертие. Пусть даже виртуальной данности.

Причин, на самом деле, множество, и кое-что из существенных мы обозначили и укажем ниже. Пока же отметим, что причины эти могут со временем меняться, пополняться новыми. Видимо, «кирпичики» кой-каких заслуженных «памятников» могут оказаться из «материала», не позволяющего сооружениям из них «простоять долго». Достаточно в данном отношении сейчас указать, что способность творить, особенно в интеллектуальной области, — писать книги, стихи, музыку, картины, играть, петь, даже изобретать, создавать научные идеи, открытия, хорошо управлять большой фирмой и проч., так, как, скажем, некогда это делали «великие» из прошлого, — благодаря достижениям средств современной виртуальности, становится общедоступным, популярным. Умеющая «лишь жарить котлеты», на наших глазах преспокойненько выступает в роли президента... А сколько губернаторов назначаются в нашей стране из «обыкновенных кремлевских охранников»!..

Больше. Не только массовый человек на многое из означенного способен, но, даже ничуть не уступая, со всем этим начинает вполне справляться искусственный интеллект. Сегодня уже не отличишь писательский текст, текст журналиста, композитора от того, что «накропал» робот. И все это ведь лишь начало, далеко не развито и совершенно! Дело доходит до того, что роботы вскорости смогут заменить собой весьма многих людей на работе, повторяем, особенно из сферы так называемого интеллектуального труда, «креаклов». Труд данный, некогда бывший вотчиной-привилегией «избранных», даже великих, массифицируется, демократизируется, стандартизуется, объективируется. Он уже ничего «необыкновенного» в себе не несет, как это бывало прежде, когда тот же Пушкин, Л. Толстой, Гердерлин, Моцарт, Фидий, создавали свои великие произведения, согласно Платону, «при посредстве муз».

Как бы там ни было, сегодня людей, подобных «великим», — писателей, композиторов, живописцев, актеров, управленцев, «законодателей мод», ученых, банковских служащих и т.п., коим научно-технический прогресс открывает перспективу «неумирания», даже бессмертия, — может быть слишком много. Уже обыкновенный школьник способен с головой уйти в интернет виртуальность, создать свой аватар, выступать в самых различных личинах где и как угодно, оставлять, тем самым, «неизгладимые следы» себя в «мировой паутине». И всех их последняя, стало быть, безразмерная «историческая память», «интерсубъективность», виртуальность, может, и способна уместить. Однако, вряд ли удержит надлежаще.

Короче и Предельно упрощая, когда тут окажется ну, уж очень много, допустим, однотипных художников, инженеров, сутенеров от политики, права, искусства, — не станется ли, что они как-то, скажем так, «зааннигилируют»? Да, начнут «мельчать», отдавать заурядностью, обыкновением, ничем исключительным. Издавна Известно ведь: в обществе не может быть крайне много (до сплошности) героев, которых увековечивают. Главное — действительно помнят, чтят, равняются на них, держат в интерсубъективности...

Понятно, близкие, так либо иначе, помнят, воздают, хранят о них память. Но, все же, — до поры до времени. Обычно «хранение» данного рода сравнительно не долго живет. А ежели хранимое — «пустышка», да и «хранители» не ушли далеко?..

С другой стороны, буржуазные личности, даже экзистенции нередко вершат незрелые, ограниченные, влоть до деструктивности формы жизни. Отсюда, они просто не дорастают до способности, потребности быть бессмертными, преодолевать смерть, сооружая себе «нерукотворные памятники». Если как-то и «прорываются» (скажем, «кривыми путями») в общечеловеческий континуум, то не долго тут удерживаются...

Конечно, главное условие «увековечения», даже умиротворенного обессмерчивания человека после смерти, оставаясь тем же, в общем-то, хорошо известно протекшей истории. Оно в том, что «претендент» исключителен, необыкновенен, славен свершениями, сделал очень многое для своего народа, общества («рода»). Служа, он принес немало перемен, добра, жизненности, тепла, заботы. Увековечивающие себя, люди совершают геройские поступки, необыкновенное, неподсильное остальным. Эти, как правило, общепризнанные своей выдающестью, ставшие даже символами, индивидуальности, личности («великие»), заслужили память о себе, в общем-то, похожими по форме, может и разнящимися содержательно, делами: храм построил, делился богатством, опекал бедных да сирот, пророчествовал, книги писал, музыку сочинял, дорог настроил, был хорошим полководцем и т.п. Некоторые из «великих» вплетают в «букет» собственных заслуг не только, что «никогда не перегораживал воды теченье», но также братьев «своих меньших ниразу не бил по голове»...

Если без шуток, так и должно быть, другого пока что не дано. Причем, — и для тех, кто обессмерчивается в виртуальности, и тех, кто увековечивается, так сказать, «наяву». Ведь выпало жить. Самый «драгоценный дар», жизнь конечна. «Сроки» не ясны. В распоряжении же — единственно реальный путь продления ее, ибо остальные призрачны.

Потому, нормальный человек именно здесь осуществится. Причем, — с полной отдачей, с исчерпанием возможностей всего замечательного, чем он сам и окружающая действительность располагают, ждут. Такой человек не может не настроиться на реализацию полноты собственных (как внешних, так и внутренних) сил, способностей и потребностей. Только они неустранимо «запечатлеют» его деятельное присутствие в нетленной вечности жизни. Вспомним сказанное: это достигается, прежде всего, на путях полноты обытийствления человеческих дел, поступков и помыслов. Чем больше бытия здесь, тем ближе вечность. Ибо лишь бытие подлинно вечно, бесконечно.

Пусть «запечатление» в вечности достижимо лишь на уровне «рода», социально-исторического, духовно-практического. Другими словами, в «идеальности», виртуальности, в «общенародной памяти», как говорит поэт, «воздвижением» величественных нерукотворных сооружений бытия и т.д. Коль скоро не дано обессмерченно увековечиться иначе, в том числе физически (к тому же, всеобъемлюще), почему, хотя бы, не достигать этого на ином, в известном ракурсе даже более значимом, уровне: этом самом социально-историческом, духовно-практическом, идеальном, виртуальном! Мы, между тем, заметили (и ниже пойдет еще речь), виртуальная реальность, благодаря НТП, нацелена на успешное срастание с реальностью актуальной.

Следует заметить еще одно. Дело в том, что располагаемые и использованные предшественниками средства с результатами самоовечнения в новых, в частности, событийных условиях могут (и очень часто) не приводить к ожидаемым эффектам. Придется «величать» себя, заслуживать признание, бессмертие как-то иначе. И кто его знает, как именно... Во всяком случае, от вековечной проблемы, «Быть или не быть», «как быть», тут никуда не уйдешь, придется решать на собственный страх и риск: где это «великое», как его утвердить.

Сказанное только что, конечно, не нарушает извечную «схему». Не все, но Кое-кто из людей заслуживает «великости», совершив (осмотрительно-внимательно проникаясь реалиями жизни) верный выбор, найдя в себе силы, волю, ум и покров бытия, проложить свой путь, изводящий из сокрытости и одействляющий судьбоносные для мира новации. Ему тогда «посчастливится» обрести бессмертие в духовности, в той же культуре, в вечных и всегда значимых для рода делах. И, чем больше человек оставляет подобных «добрых дел», уходя, чем последние значительней, учительны и исполнены мудрости, светясь благом, истиной, красотой и подлинной заботой, — тем будет он живей, величествен, символичен, и почитаем. Тем дольше, даже навеки сохранится историей, останется «на слуху», в сердцах, перед духовным взором людей. Так можно надеяться на пребывание в «учителях жизни», в пророках, гениях. Так становишься примером для воздаяния хвалы, почитания, благодарного тепла...

Что-то на эту тему хрестоматийно «поется» в песнях о соколе, буревестнике и Данко смелом... Не с легкой ли руки «звучащего» там, отмеченные нами условия с достоинствами как-то отдают чем-то от заученности, приевшейся пустопорожности, точнее, «опустевших мехов» смысла?..

И, все же, Этим достоинствам и условиям ответствуют почти все (не очень-то многие в массе человечества) «Великие», которых помнит история, культура, род человеческий. Именно на данных «тропах» люди «взбираются на высоты», даже обретают прижизненное бессмертие, будучи «восхищаемы на небо» живыми, в теле (царь Енох, пророк Илия) как гласит «Библия».

Есть тут и те, которые из мифов, сказаний, — хоть и не существовали реально, но, тем не менее, часто воздействуют на нас из интерсубъективности (особенно подкрепленной современными средст вами электронно-информационной, теле-коммуникативной технологии) живее и действеннее многих реальных.

Увы, имеются также запечатленные своими злокозненностями. Хватает и тех, кто затесался по довольно банальным, конъюнктурным соображениям... Будем тешиться, таковые не долго задерживаются в бессмертии, актуальной вечности, ноосфере. Правда, при желании, далеком от подлинного добротворчества, их можно достаточно надолго «закрепить» там.

Прервем здесь осмысление перспектив на бессмертие массового представителя наших дней, перенеся его в нижеследующие разделы.

[sgaliev]

Критика иллюзорных путей бессмертия


Сказанное дает заключить, что свое подлинное бессмертие современный человек может обрести лишь в плане общности: как род, общество, история, ноосфера. Мы говорим «может обрести», поскольку далеко не всегда возможность актуализуется. Ведь, чтобы как-либо сохраниться в роде, человеку далеко не достаточно просто уйти, исчезнуть, подобно животному. Для сохранения человеку предстоит, как минимум, умереть. Между тем, далеко не каждый из современных людей умирает... И к личному бессмертию он не готов.

Но, все же, может, это не так? Попробуем в этой связи разобраться с, хотя бы с некоторыми вариантами «бессмертия», открывшимися сегодня благодаря, прежде всего, научно-техническому прогрессу. Будем при этом предельно кратки: разбираться с предстоящими осмыслению взглядами весьма общо, стараясь обходить конкретику, выражаемую соответствующим автором. Сначала задержимся на подходах, преломляющих успехи в классической науке, предполагающей технологии второй и даже третьей волны, а также, адекватную им, культуру, образ мышления и отношения к действительности.

Выше не раз указывалось, что НТП весьма многое позволяет: раздвигает человеческие возможности до фантастических пределов, в том числе по части жизнеобеспечения. На самом деле. Ведь прогресс науки, техники, культуры, улучшение социальных условий, устройство подлинно здоровой, человечной действительности, ответствующей зовам бытия, непременно влечет к продлению жизни на уровне отдельного человека. Больше. Вполне допустимо, что современная и будущая наука, техника, медицина позволят человеку впрямь добиться непрекращающегося существования на уровне отдельных людей посредством того же редактирования генов [См. об этом, например: Названы сроки появления бессмертного человека // https://lenta.ru/news/2018/05/03/cell/]. Хотя, как считают специалисты, такой оптимизм далеко не бесспорен. Весьма интересен и поучителен в этом смысле свежий материал по вопросам бессмертия и геронтологии, размещенный на «День ТВ» [См.: Может ли человек достичь бессмертия? // https://www.youtube.com/watch?v=b9Nb5OQfdlU]. Мы, все же, склонны держаться своего мнения, что «не мытьем, так катаньем» НТП найдет ключ к «растяжению» человеческой жизни по своему усмотрению.


Воскресительно-клонирующий вариант


Порукой тому, например, могут служить успехи генной инженерии с медициной, а также информационно-коммуникативных технологий, гигантских информационных сетей, открывающихся перспектив виртуализации жизни в современных условиях и впредь. Многие оптимисты, особенно в науке, уверены, что все это, вместе (да и порознь) взятое, в состоянии обеспечить не только виртуальное бессмертие, но оживить, развить ,физически обессмертить человека, отвести от него смерть! Неужто, вопрошают риторически, невозможно воссоздать человека из того же «волоска», других останков, опираясь на достижения развитой науки и техники?

Относительно «оживления» (не касаясь технологии), вообще-то, особо беспокоиться нет нужды. Ибо, буде оно возможно, одно нельзя не заметить. Человек далеко не просто живое (телесное) существо, что, разумеется, весьма многое значит. Он также, и не главным ли образом, практическое, духовное, духовно-практическое сущее, суть которого заключена в обществе, мире, в связи с бытием. Потому, возвращение к жизни некогда усопшего человека вызовет массу проблем из данных сфер. Их, увы, воссоздать, возродить в человеке на основе вещественных данных («волосок», «ноготок») никак не удастся. И, как знать, не пришлось бы из-за них отказаться от данной, вроде, «умной задумки»?..

Положим, мы вернули усопшему (пусть даже, не очень давно) жизнь. И не важно: из «волоска» ли она восстановлена, а то — из клеточки какой. Тогда ведь придется сильно «поднапрячься», дабы «поднять его» (вернее, восстановленно-ожившее тело) на наш, далеко не просто телесный (характерный воскрешенному) уровень. «Жизнь», как известно, начинается с обыкновенной физиологии, если не еще раньше. До психики, не говоря уже о сознании, тут еще слишком далеко!..

Не допустимо же полагать, что информация, дух, со-присутствие бытию, бытие-в-мире, коими усопший располагал до ухода в небытие, — тоже с ним покоятся, захороненные, и вместе с воскресшим телом объявляются. Так что, нам пришлось бы заново формировать в воскресшем теле человека, его дух, сознание, волю, культуру, мирное и бытийное самоопределение... Тем более — личность, того, кем он был. Это дело автоматически, как ни крути, не воссоздается с воскресением (восстановлением) тела. Даже «Сыну человеческому» такое мероприятие (воскресение Лазаря) не удалось в полной мере, как известно...

«Воскресение» из «волоска», ко всему прочему, предполагает куда большие хлопоты, особенно в наше, весьма неблагоприятное (по многим социально-правовым, этико-духовным, даже экономическим причинам) время. Ведь, скажем, придется и «инкубатор» для ношения возвращающегося на свет соорудить, и «молоком матери» кормить, и баюкать его, и в садики со школами посылать... Да, пришлось бы многому и много учить, воспитывать, растить, весьма выложившись. А можем ли себе позволить, умеем ли мы это? Тем более, вырастить настоящую личность, экзистенцию, человеческое бытие. Являемся ли мы сами таковыми? Мы ведь не знаем, как оно все достается, растится в наше-то, слишком мягко выражаясь, весьма непростое время.

В дополнение ко всему, сможем ли мы гарантировать воскресшему бессмертие, — что он опять не вернется туда, откуда был «вырван»? Если нет, сто, вообще-то, стоило ль за дело браться!.. Ведь тайна бессмертия не постигнута нами. И, вообще, постижима ли вконец, имея в виду вечную тайну самого человека. Мы (тем более современный массовый человек) не ведаем, что значит быть бессмертным. Как удостоверяют наши фантасты, герои их разысканий не способны сладить со свалившимся «даром» бессмертия, вынуждены распрощаться с ним...

Стало быть, Если нам и что удастся на стезях классической науки и техники, то не факт, что в результате «теловосстановительных работ» (по Федорову ли, по генной инженерии, клонированием ли) мы получим, скажем, того же «Достоевского» или «Аристотеля». Вот, обо всем этом, быть может, значимом самого «оживления», «воскресители» с «продолжителями» человеков как-то и не задумываются обычно. Не понимают они главного: человек — далеко не просто физиология, как бы сложна и значима ни была. Человек прежде всего и главным образом духовно-практическое, социальное, мировое, с бытием живущее сущее, выпадающее за пределы компетенций всяких там «инженеров» и медиков. Потому, никакие «ноготки» с «волосиками» не позволят нам его воссоздать. Хотя, оживить тело, может-таки, и удастся. Однако, отсюда до человека так еще далеко!..

Так что, хлопот с «воскрешениями» не наберешься! Тут самому бы человеком стать, остаться. Не лучше ли тогда своего родить да воспитать обыкновенно, отказавшись от «волосяных людей»? Памятуя, в добавок, подмеченное еще Платоном, что тем самым мы увековечиваемся в наследниках. Особенно, когда это вершим с любовью.

Выходит, не так-то оно просто, «воскресение» с генными инжинирингами да «клонированиями». Как бы не больше бед от них иметь, нежели пользы! Весьма любопытна была бы книга о житии воскресшего Лазаря в этом плане...

Но, может, наработки клонирования и космистские идеи воскресения не лишены оснований, не так уж безнадежны? Достаточно подкрепить их достижениями в естественных и гуманитарных науках из последующего. Так, наработки в области современных информационных технологий, big Data, возможности «облачных машин», искусственного интеллекта по конструированию человеческих симулякров, аватар (о чем ниже), — разве они не смогли бы «одухотворить» воскрешенного? Тем более — имея в виду перспективу, совершенствование данных технологий.

Вряд ли стоит питать на такую перспективу надежды. Повторимся, человек — далеко не простое тело, пусть и оживленное. Человеческое тело, в конечном счете — это тело общественного, мирового, связанного с бытием, человека. Потому, чувства, переживания, аффекты, испытываемые им, далеко не просто чисто телесные проявления некоторого био-физиологического (даже химического, как кой-кому хочется представить дело) существа. И, вообще, весьма трудно указать, где здесь чисто телесное. И где начинается душевно-духовное начала.

Вместе с тем, информация, коей рассчитывают «напичкать» чистый мозг, тело, не есть нечто, подобное некоторой жидкости, киселю, чем можно наполнить сосуд. Тело для этого должно быть научено, должно уметь декодировать «вливаемую» в него информацию. Лишь информированному, подготовленному (прошедшему «школу», сложившему в себе аппараты обработки информации и т.п.) доступна соответствующая информация. Лишь так последняя обнаруживается, начинает работать.

Как же устроены «аппараты» обработки и получения информации, как их сложить, пока еще «за семью замками» для науки. И, видимо, иначе, чем на предметно-практическом опыте, они не умещаемы в нашем мозге. Да и мозг, — разве он просто находится в голове, разве не все наше тело с окружением на практике есть мозг?..

Фантастические же «картинки», где «девственно чистая голова» подключена к специальному устройству, который делится информацией, одновременно формирует в этой «голове» считывающие «механизмы», тем самым перестраивая, заново образуя ее, да так, что (мозг) впитывает в себя информацию, словно губка, в этом смысле отдает, разве что, сказкой, заманчивой мечтой. Во всяком случае, — что-то из уж очень отдаленного и, кто его знает, возможного ли, будущего.

[sgaliev]

Это сообщение будет воспроизводить предыдущее. причем, - серьезно исправив и дополнив его. Надо бы просто заменить предыдущее. Но, как вижу, эта возможность отсутствует. Потому...
Критика иллюзорных представлений смерти и бессмертия


Сказанное дает заключить, что свое подлинное бессмертие современный человек может обрести лишь в плане общности: как род, общество, история, ноосфера. Мы говорим «может обрести», поскольку далеко не всегда возможность актуализуется. Ведь, чтобы как-либо сохраниться в роде, человеку далеко не достаточно просто уйти, исчезнуть, подобно животному. Для сохранения человеку предстоит, как минимум, умереть. Между тем, далеко не каждый из современных людей умирает... И к личному бессмертию он не готов.

Но, все же, может, это не так? Попробуем в этой связи разобраться с, хотя бы с некоторыми вариантами «бессмертия», открывшимися сегодня благодаря, прежде всего, научно-техническому прогрессу. Будем при этом предельно кратки: разбираться с предстоящими осмыслению взглядами весьма общо, стараясь обходить конкретику, выражаемую соответствующим автором. Сначала задержимся на подходах, преломляющих успехи в классической науке, предполагающей технологии второй и даже третьей волны, а также, адекватную им, культуру, образ мышления и отношения к действительности.

Выше не раз указывалось, НТП весьма многое позволяет, раздвигая человеческие возможности до фантастических пределов, в том числе по части жизнеобеспечения, ее овечнения. На самом деле. Ведь прогресс науки, техники, культуры, улучшение социальных условий, устройство подлинно здоровой, человечной действительности, ответствующей зовам бытия, непременно влечет к продлению жизни на уровне отдельного человека. Больше. Вполне допустимо: современная и будущая наука, техника, медицина позволят человеку впрямь добиться непрекращающегося существования на уровне отдельных людей посредством того же редактирования генов [См. об этом, например: Названы сроки появления бессмертного человека // https://lenta.ru/news/2018/05/03/cell/]. Больше, выражаются даже опасения, социально-этического, культурного характера относительно открывающихся возможностей (вплоть до фашизма) евгенического подхода к человеку, вообще, редактирования генов, продолжения человеческого рода средствами генной инженерии [См.: Евгеника возвращается. Ученые готовы редактировать геном русских людей // https://www.youtube.com/watch?v=KVc-VXyJGfs; Ольга Четверикова. Новый фашизм — навстречу смерти человечества // http://www.km.ru/v-rossii/2017/01/16...chetverikovoi].

Другие специалисты выражают известный пессимизм касательно продления человеческой жизни, отталкиваясь от био-физиологических моментов. Весьма интересен и поучителен в этом смысле свежий материал по вопросам бессмертия и геронтологии, размещенный на «День ТВ» [См.: Может ли человек достичь бессмертия? // https://www.youtube.com/watch?v=b9Nb5OQfdlU]. Мы, все же, склонны держаться своего мнения, что «не мытьем, так катаньем» НТП найдет ключ к «растяжению» и умножению человеческой жизни по своему усмотрению. Однако, так ли это нужно, будут люди (в том числе общество) готовы к такой «растяжке-умножению», — вот в чем главный вопрос! Неплохо обо всем этом говорится в публикации В. Олехновича, «Клонировать человека уже можно, но пока нельзя. Почему и надо ли?» [https://tech.onliner.by/2018/04/11/k...nie-cheloveka].


Воскресительно-клонирующий вариант


Действительно, успехи генной инженерии с медициной, а также информационно-коммуникативных технологий, гигантских информационных сетей, открывающихся перспектив виртуализации жизни в современных условиях и впредь, серьезно обнадеживают относительно достижения вечной жизни путем «воскресения». Многие оптимисты, особенно в науке, уверены, что все это, вместе (да и порознь) взятое, в состоянии обеспечить не только виртуальное бессмертие, но оживить, развить, физически обессмертить человека, отвести от него смерть! Неужто, вопрошают риторически, невозможно воссоздать («оживить») человека из того же «волоска», других останков, опираясь на достижения развитой науки и техники?

При этом, вполне возможно, что слишком давно захороненные останки под воздействием природных факторов утратили генетический код тела и существа, которому принадлежали. Например, динозавров в этом смысле вряд ли можно воскресить, поскольку останки просто окаменели, «высохли». Здесь «нет и капельки органики с генетическим материалом» [В. Олехнович Клонировать человека уже можно, но пока нельзя. Почему и надо ли?» // https://tech.onliner.by/2018/04/11/k...nie-cheloveka]. Стало быть, нет генов, клеток с неповрежденными ядрами, которые можно было бы репродуктивно клонировать пересадкой в другой носитель. То есть невозможна пересадка ядра клетки от донора «в избавленную от ядра цитоплазму яйцеклетки своего будущего носителя» [Там же] Но ведь живые, сохранившиеся гены, клетки с неповрежденными ядрами вполне пересаживаемы таким образом, и можно получить жизненосный вибрион. И, как показывает опыт с овечкой Долли, вибрион, в теле своей суррогатной матери дает ожидаемый результат. Родившись, Долли прожила целых шесть лет до своего умертвления...

Тем временем, как указывалось, многие исследователи полны уверенности в разработке до 2045 года специальной технологии, с помощью которой возможности по оживлению человека окажутся вполне реальными. Американцы в этом смысле возлагают большие надежды на стартап Humai. А что, если, впрямь, на базе создаваемой исследователем Джошем Боканегра, уникальной технологии, основанной на искусственном интеллекте, удастся безопасно заморозить мозг только что умершего человека? А затем, с помощью данной же технологии разморозить его и вместить в подогнанное под него искусственно выращенное тело. «Как пишет британская газета Daily Express, автор проекта уверен в том, что удачная реализация его идеи позволит в несколько десятков раз снизить смертность в мире» [См.: Павел Горохов. В США намерены воскрешать мертвых к 2045 году, // https://www.ridus.ru/news/208868].

Относительно «оживления» (не касаясь технологии), вообще-то, особо беспокоиться нет нужды. Ибо, буде оно возможно, хотя бы одно нельзя не заметить. Человек ведь далеко не просто живое (телесное) существо, что, разумеется, весьма многое значит. Он также, и не главным ли образом, практическое, духовное, духовно-практическое сущее. Его суть заключена в обществе, мире, в связи с бытием. Потому, возвращение к жизни некогда усопшего человека вызовет массу проблем из данных сфер. Их, увы, воссоздать, возродить в человеке на основе вещественных данных («волосок», «ноготок», будь они даже пригодны для этого) жизнь, вряд ли удастся. И, как знать, не пришлось бы, из-за проблем мировоззренческого, бытийно-исторического характера, отказаться от данной, вроде, «умной задумки»?..

Положим, мы вернули путем клонирования усопшему (пусть даже, не очень давно) жизнь. И не совсем важно, из «ноготка» ли мы оживили, из «клеточки». Или просто «расхолодили» его, некогда замороженный мозг. Тогда ведь придется сильно «поднапрячься», дабы «поднять его» (вернее, восстановленно-ожившее тело, мозг) на наш, далеко не просто телесный (характерный воскрешенному) уровень. А именно: по бытию, по миру, обществу, микроклимату и т.д. «Жизнь», как известно, начинается с обыкновенной физиологии, если не еще раньше. До психики, не говоря уже о сознании, тут еще слишком далеко! Но уже до всего этого нужно, по крайней мере, иметь специфический усопшему, мир, культуру, условия, предоставляемые бытием...

Не допустимо же полагать, что информация, дух, со-присутствие бытию, бытие-в-мире, коими усопший располагал до ухода в небытие, — тоже с ним покоятся, захороненные, и вместе с воскресшим телом объявляются. Так что, нам никуда не деться, без формирования заново в воскресшем теле человека, его духа, сознания, воли, культуры, мирного и бытийного самоопределения... Тем более — личности, того, кем он был. Это дело автоматически, как ни крути, не воссоздается с воскресением (восстановлением) тела. Даже «Сыну человеческому» такое мероприятие (воскресение Лазаря) не удалось в полной мере, как известно. А ведь прошло всего-то четыре дня по смерти воскрешенного...

Конечно, если по уходе из жизни человека, которого мы решаемся оживить, проходит немного времени, неразрешимые проблемы не возникнут. Возвращенный к жизни человек, сможет незаметно вписаться в ритмику и меры новой «текучки». Но, коль скоро речь идет о вековых расстояниях, — к тому же, Где время ускоряет свой темп, — возникнут подчас непреодолимые трудности по адаптации его к современным реалиям...

«Воскресение» (например, путем репродуктивного клонирования) из «волоска», ко всему прочему, предполагает куда большие хлопоты, особенно в наше, весьма неблагоприятное (по многим социально-правовым, этико-духовным, даже экономическим причинам) время. Ведь, скажем, придется и «инкубатор» для ношения возвращающегося на свет соорудить, и «молоком матери вскармливать», и баюкать его, и в садики со школами посылать. С родителями и правами вновь вошедшего в мир определиться, с его социальным статусом...

Да, пришлось бы многому и много учить, воспитывать, растить, весьма выложившись. А можем ли себе позволить, умеем ли мы это, готовы ли? Тем более, вырастить настоящую личность, экзистенцию, человеческое бытие. Являемся ли мы сами таковыми? Мы ведь не знаем, как оно все достается, растится в наше-то, слишком мягко выражаясь, весьма непростое время. Здесь и сами мы сегодня, — так ли уж подлинно живем: не отчуждены ли от своей человечности, от бытия, не одержимы ли духом деструкции?..

В дополнение ко всему, сможем ли мы гарантировать воскресшему бессмертие, — что он опять не вернется туда, откуда был «вырван»? Если нет, сто, вообще-то, стоило ль за дело браться!.. Ведь тайна бессмертия не постигнута нами. И, вообще, постижима ли вконец, имея в виду вечную тайну самого человека. Мы (тем более, современный массовый человек) не ведаем, что значит быть бессмертным. Как удостоверяют наши фантасты, герои их разысканий не способны сладить со свалившимся «даром» бессмертия, вынуждены распрощаться с ним...

Стало быть, Если нам и что удастся на стезях классической науки и техники, то не факт, что в результате «теловосстановительных работ» (по Федорову ли, по генной инженерии, клонированием ли) мы получим, скажем, того же «Достоевского» или «Аристотеля». Вот, обо всем этом, быть может, значимом самого «оживления», «воскресители» с «продолжителями» человеков как-то и не задумываются обычно. Не понимают они главного (повторим это): человек — далеко не просто физиология, как бы сложна и значима ни была. Человек прежде всего и главным образом духовно-практическое, социальное, мировое, с бытием живущее сущее, выпадающее за пределы компетенций всяких там «инженеров» и медиков. Потому, никакие «ноготки» с «волосиками», вплоть до «охлажденных мозгов» не позволят нам его воссоздать. Хотя, оживить тело, может-таки, и удастся. Однако, отсюда до человека так еще далеко!..

Так что, хлопот с «воскрешениями» не наберешься! Тут самому бы человеком стать, остаться. Не лучше ли тогда своего родить да воспитать обыкновенно, отказавшись от «волосяных людей»? Памятуя, в добавок, подмеченное еще Платоном, что тем самым мы увековечиваемся в наследниках. Особенно, когда это вершим с любовью.

Выходит, не так-то оно просто, «воскресение» с генными инжинирингами да «клонированиями». Как бы не больше бед от них иметь, нежели пользы! Весьма любопытна была бы книга о житии воскресшего Лазаря в этом плане...

Но, может, наработки клонирования и космистские идеи воскресения не лишены оснований, не так уж безнадежны? Достаточно подкрепить их достижениями в естественных и гуманитарных науках из последующего. Так, наработки в области современных информационных технологий, big Data, возможности «облачных машин», искусственного интеллекта по конструированию человеческих симулякров, аватар (о чем ниже), — разве они не смогли бы «одухотворить» воскрешенного? Тем более — имея в виду перспективу, совершенствование данных технологий.

Верно. Не перевелись еще в наше время такие исследователи-ученые, которые, что бы мы ни говорили, стоят на своем. И, действительно, основываются на достижениях современной информационно-электронной техники.

Бывший отечественный ученый, работающий сегодня в США, А. Болонкин держится версии информационно-компьютерного обеспечения бессмертия. «Умирая, человек, полагает он, уносит с собой в могилу почти все, что создал его мозг за десятилетия. Информационно-компьютерная техника, удваивающая свои возможности каждые два-три года, скоро позволит перенести всю оцифрованную душу (информацию) человека на микрочип. А уж приделать к нему органы восприятия (глаза и уши) и исполнительные органы (руки и ноги), как говорится, дело техники» [Савелий Кашницкий. Ученые: бессмертие возможно // http://svae.by/showthread.php?t=1647].

Что можно сказать относительно данного варианта? Если предельно коротко, лишь одно. А именно, довольно глубокомысленно звучащее в речах сцены на кладбище из «Гамлета»... Увы, даже убитые файлы не просто восстановить. Видимо, то же самое с симулякрами человека. Однако, вряд ли из черепов да других косточек ушедшего «в мир иной», можно извлечь какую другую информацию, помимо почерпнутой участниками сцены из означенной трагедии.

Вряд ли стоит питать на означенную перспективу надежды в расчете на информационную технологию. Напомним еще раз: человек — далеко не простое тело, пусть и оживленное. Человеческое тело, в конечном счете — это тело общественного, мирового, связанного с бытием, человека. Потому, чувства, переживания, аффекты, испытываемые им, далеко не просто чисто телесные проявления некоторого био-физиологического (даже химического, как кой-кому хочется представить дело) существа. И, вообще, весьма трудно указать, где здесь чисто телесное. И где начинается душевно-духовное начала. В этом смысле элементарное чувство, которое я как человек испытываю, с самого начала пронизано присутствием в нем (чувстве) общества, мира, всего моего человеческого опыта. Выпавшее же отсюда, впавшее в небытие всего этого, оно просто уподобляется многообразию вещей естественного окружения. В лучшем случае, сохраняет возможность быть оживленным на биологическом уровне. В черепах, ногтях, зубах, других человеческих останках, конечно же, нет ни единого грана от человека. Последнего, нашедшим, придется вдохнуть сюда. Причем, — считай. С нуля...

Вместе с тем, информация, коей рассчитывают «напичкать» чистый мозг, тело, не есть нечто, подобное некоторой жидкости, киселю, чем можно наполнить сосуд. Тело для этого надлежит научить. Оно должно уметь декодировать «вливаемую» информацию. Лишь информированному, подготовленному (прошедшему «школу», сложившему в себе аппараты обработки информации и т.п.) доступна соответствующая информация. Лишь так последняя обнаруживается, начинает работать.

Как же устроены «аппараты» обработки и получения информации, как их сложить, — пока еще «за семью замками» для науки. И, видимо, иначе, чем на предметно-практическом опыте, они не умещаемы в нашем мозге. Да и мозг, — разве он просто находится в голове, разве не все наше тело с окружением на практике есть мозг?..

Фантастические же «картинки», где «девственно чистая голова» подключена к специальному устройству, который «делится информацией», одновременно формирует в этой «голове» считывающие «механизмы», тем самым перестраивая, заново образуя ее, да так, что (мозг) впитывает в себя информацию, словно губка, в этом смысле отдает, разве что, сказкой, заманчивой мечтой. Во всяком случае, — что-то из уж очень отдаленного и, кто его знает, возможного ли, будущего.

Кстати, нужно ли воскрешать, возвращать к жизни, тем более всех усопших, даже из ближайших поколений, родственников живущих? А то и «великих». Ибо, кто его знает, как им удастся явить, сохранить, тем более преумножать свою «великость», былой статус. Ведь Аристотель — Аристотель в свое время! Каким он станет сегодня, в современных условиях, — это крайне не простой вопрос!.. И зависит он далеко не только от его собственных способностей и качеств. Не в меньшей степени здесь проглядывает и роль самой действительности, микроклимата, ближайшего и отдаленного окружения, где формировалась созидательная работа данного «великана». Опять же, каким все это должно быть, способна ли будет современная действительность его воссоздать... В переплете всех этих «оговорок», обстоятельств, не проглядывает ли значение и роль «пухлого кошелька», несправедливости? От них никуда не денешься, коль скоро царят частнокапиталистические отношения. Итак, все (и как всегда) будет решать сила «толстой сумы»!..

С другой и более важной стороны, сегодня ведь со всей остротой встала проблема перенаселения планеты, избыточности людей. Причем, — не столько в смысле количества, сколько экономики, экологии, геополитики, культуры, даже психологии... Так, если Земля и способна в территориальном плане уместить на себе всех людей, — по крайней мере, пока что и немного впредь, — то ведь экономики (ресурсов, энергии) планетарной на это не хватит. Тем более, — имея в виду развращающе формируемые, к тому же, неуклонно растущие потребительские запросы людей.

Самое главное — современный прогресс науки и техники, производящего существования вообще, определенно явили отсутствие нужды в человеке, его незатребованность. Действительно, производство сегодня, — все более автоматизируясь, роботизируясь, приобщаясь к информационно-цифровым, конвергентным технологиям, — куда быстрей вымещает человека из себя. Человек на производстве оказывается лишним, замещаемый новыми технологиями. Вытесняемый производством, он просто обретает статус чего-то от своего рода ненужности, содержащейся за производством, вплоть до каких-либо благотворительных побуждений, наподобие питомцев из числа «братьев меньших».

С другой стороны. Ведь именно из факта чрезмерной заселенности планеты и не нужности его производству, собственно, и формируются бесчеловечные антиутопии «нового мирового порядка», всяко протаскиваемые и насаждаемые современными власть имущими.

Потому, коль скоро возникает нужда потребность в «воскрешении», предстоит хорошо подумать, кого именно воскрешать, а кого нет, кому предоставлять жизнь, какие права, статусы. И, опять, перед нами тут серьезная гуманитарная, социально-этическая, правовая, психологическая проблема, требующая от наличного общества серьезных перемен по части его собственной гуманитаризации, обытийствления, подлинного обобществления и омирения.

[sgaliev]

Вариант продления жизни путем «растягивания»


Явные и не таковые «хлопоты», связанные с «воскресительными» попытками «оседлания» бессмертия, очевидно, обходимы на иных путях. Так, можно позаботиться не столько о «воскресениях», сколько о сохранениях, продлениях-растяжках, редактировании-исправлении того, что имеется.

Многие надеются, именно на этих путях преодолеть смерть и утвердиться в «вечной жизни». Распространена уверенность, подогреваемая успехами науки и ее пропагандистами, что «подарить» человеку (даже любому) «бессмертную жизнь» посредством редактирования генома, клонирования, дополняемыми киборгированием, трансгуманизацией, представляет реально решаемую задачу. Как видится, каждый шаг вперед в области новых технологий одновременно расширяет и возможности решения проблем бессмертия. На этой основе формируются даже явно антигуманные, фашистского уклона попытки воспользоваться достижениями НТП для обеспечения узконациональных, мафиозно-корпоративных и прочих корыстно-эгоистических устремлений. Так, Цель трансгуманистов, служащих сегодня реализации подправленного варианта «нового мирового порядка», как пишет О.Н. Четверикова, «преодолеть человеческую природу» как она есть для достижения качественно высшего состояния: с «новым телом» и «новым интеллектом». И достичь данную цель рассчитывают «либо путём внесения большого числа изменений в самого человека, либо в результате создания искусственного существа. Для этого разрабатываются различные варианты “эволюции» [Ольга Четверикова. Новый фашизм — навстречу смерти человечества // http://www.km.ru/v-rossii/2017/01/16...chetverikovoi]. Здесь ведущее место принадлежит созданию генно-модифицированного человека. Другими словами, предполагается переформировать человека, изменив его геном, восполнив путем вакцинирования другими генами. Как следствие, «новый человек» должен будет обладать иммунитетом к набору куда больших нежели обычный человек, болезней. Больше. Из соображений прагматики, не мешало бы сделать его устойчивым к температурным перепадам, даже радиации. Как знать, не «научат»
ли его также «жить под водой», «летать», даже уменьшиться в размерах, — это же так важно, дабы не «перенаселить планету»...

В целом же, научные разработки по достижению бессмертия движутся, с одной стороны, в информационно-технологическом плане. А с другой — на основе достижений медицины, генной инженерии, через разгадку тайн старения и его преодоления. Соответственно, преследуется поддержка вечной молодости человека и даже посмертное оживление посредством, например, крионики, клонирования, редактирования генома человека и других технологий.

Так, ученые из проекта «Genome», полагают, что вскорости будут созданы клетки, неуязвимые для «практически всех известных вирусов, а также прионным и раковым заболеваниям» [Названы сроки появления бессмертного человека // Там же]. Это убеждение специалистов базируется на опытах с кишечной палочкой. Как заявили ученые, в геном данного микроорганизма внесли 321 изменений, благодаря чему, он стал невосприимчив к вирусам. Конечно, редактирование генома более сложных организмов потребует больше правок. «”Перепрограммирование каждого белка в человеческом гене, например, потребует 400 тысяч изменений, — полагает профессор Гарвардского университета Джорд Черч. По его словам, из 20 тысяч человеческих генов необходимо удалить лишние кодоны (единицы генетического кода)» [Там же]. Он вместе с другими учеными также уверен, что человеческие гены можно будет запрограммировать таким образом, «чтобы люди стали невосприимчивыми к радиации, старению и холоду, а также раку» [Там же].

Весьма значимую роль в обеспечении бессмертия отводят глобализации, интеграции и стиранию культурных, национальных, геополитических и проч. (мультикультурализм) границ, тотальной информатизации жизни и сознания людей, появлению гигантских информационных сетей, интернет, новейших коммуникационных технологий, искусственного интеллекта (особенно достигающего сингулярной мощности). Выше приводился аргументируемый прогноз ученых, что, благодаря сращению с ним человека, к 2045 году сложится такой «великий оптимизатор», другими словами, «сверхчеловек» («homo ultra», трансхуман и проч.), которому станет по плечу не только решение почти всех земных проблем, но также обретение вечности, бессмертия. Вообще, что НТП изобретет, создаст такие кибернетические и конвергентные средства, технологии, которые принесут человеку «реальное бессмертие», сегодня говорят на все лады весьма многие, особенно представители трансгуманизма.

Так, один из их числа, Рэймонд Курцвейл, известный сбываемостью прогнозов, уже предначертал целый комплекс последовательных этапов, которые безоговорочно обеспечат человеку не только бессмертие, но и полнейшую космизацию к концу XXI столетия. «2025 — носимая электроника начнет вытесняться имплантируемой. Мы научимся эффективно бороться с процессами старения и будем постоянно продлевать свою жизнь с помощью нанороботов и других технологий, которым пока даже нет названия. 2026 — благодаря научному прогрессу, за единицу времени мы будем продлевать свою жизнь на больше времени, чем прошло... 2028 — солнечная энергия станет настолько дешевой и распространенной, что будет удовлетворять всю суммарную энергетическую потребность человечества. 2029 — ИИ не только сможет полностью пройти тест Тьюринга, но сделает это лучше многих реальных собеседников. Это будет достигнуто благодаря компьютерной симуляции человеческого мозга. 2031 — 3D-принтеры для печати человеческих органов будут использоваться в больницах любого уровня. 2032 — нанороботы проведут детальное сканирование человеческого мозга, что позволит понять детали его работы... 2036 — используя подход к биологии, как к программированию, человечеству впервые удастся запрограммировать клетки для лечения болезней. 2037 — гигантский прорыв в понимании тайны человеческого мозга. Будут определены сотни различных субрегионов со специализированными функциями. Некоторые из алгоритмов, которые кодируют развитие этих регионов, будут расшифрованы и включены в нейронные сети компьютеров. 2038 — появление роботизированных людей, продуктов трансгуманистичных технологий. Они будут оборудованы дополнительным интеллектом, например, ориентированным на конкретную узкую сферу знаний, полностью охватить которую человеческий мозг не способен. 2042 — первая потенциальная реализация бессмертия — благодаря армии нанороботов, которая будет дополнять иммунную систему и "вычищать" болезни. 2043 — человеческое тело сможет принимать любую форму, благодаря большому количеству нанороботов. Внутренние органы будут заменять кибернетическими устройствами гораздо лучшего качества... 2044 — небиологический интеллект станет в миллиарды раз более разумным, чем биологический. 2079-2099 — человечество заполоняет всю Вселенную и наступает технологическая сингулярность. Это момент, когда технический прогресс станет настолько быстрым и сложным, что окажется недоступным для понимания людей нашего времени, но будет понятен для людей будущего. Ведь они будут в миллиарды раз умнее нас с вами [Цит. Всеволод Некрасов. Сколько времени осталось до бессмертия? Технологический прогноз до 2099 года // https://www.epravda.com.ua/rus/publi.../05/2/591474/].

Впечатляющая картина и динамика с результатом. И, как знать, не прав ли выдающийся исследователь. Смущает здесь, правда, кое-что. Самого человеческого, бытийного подхода тут нет, какая-то голая и бесчеловечная техника. А результат, — заполнивший всю вселенную «интеллект», обеспечивающий некую «сингулярность», — кто он, коль скоро между ним и обыкновенным человеком лежит миллиардократная пропасть? Ведь описанное, Богоравное существо (если так можно сказать), не имеет ничего общего с нами, теперешними. Нужны ли ему будут наши (человеческие) смыслы, наши искания, заботы, тревоги, страсти? Чем он будет жить, куда устремлен, в чем нуждаться?..

А ведь, ко всему прочему и не главное ли, — надо не терять из виду, как он будет работать. Не технико-производяще ли? То есть: «вещно», инструментально, манипулятивно, на основе коммуникативной информации, производяще-метафизической рациональности, индивидуализма, низводящего человека до «атомарной пыли», безбытийности и проч. Во всяком случае, именно обо всем этом ни один автор, включая Курцвейла, даже не заикается...

С другой стороны. Будь данный универсально развившийся разум в триллионы раз мощней чем современный человек, — это ведь не предел роста! Значит, перед ним остается, как и прежде, бесконечная перспектива неосвоенного, предполагающего все то же убегание, отсвоение, тайну. Точно также остается в силе понимание, что он будет знать, располагать, будучи, пусть и сверхчеловеком, но только ставшим (из прошлого и немного настоящего). А как же с будущим тогда? Многознайство ведь уму не научит, что, между прочим, знали издревле. И вряд ли окажутся неправы...

Самое, пожалуй, главное: возможно разум, интеллект данного мультиверсального киберсущества будет несоизмеримо велик. Но ведь о «сердце» курцвейлы ничего не говорят! А коль скоро рекут, - ведь все то же, производяще-безбытийное, буржуазное!..

Но раз так, — останется человек (если только останется) тем же и в очень и даже не очень отдаленном будущем: с теми же («человеческими») хлопотами, проблемами, тайнами, «непонятками», борениями с тупиками. Известно же: чем больше знают и умеют, тем больше проблем и трудностей встречают и вынуждены преодолевать... В их числе — смерть с бессмертием. Правда, разве мешает все это («беды», хлопоты, «радости») оставаться тем, кто ты есть, если только «оставаться» еще можно, поскольку, хотя бы, «не спилен сук», на котором сидишь?..

А если-таки ничего подобного не останется, ибо человек (и человеческое) беспредельно измельчает, симуклированный и испорошенный в «атомарную пыль», — ничего не поделаешь: не останется человека и человеческого в том мультиверсно-сингулярном порядке. Собственно, и последнего-то не станет: о каком «порядке» можно вести речь, когда исчезает человек, когда его нет!..

Да, «растяжители-редакторы» делают сильные заявки относительно будущего человека, даже уже претворяют их. Всеобъемлющий цифровой мониторинг и управление не только поведением, но также переживаниями, мыслями людей, программирование всех сфер социальной жизни, подчинение жизни народов и стран пятерке «хозяйчиков» господствующих в мире облачных технологий, «умные города», глобальная цифровизация, диссоциация человека, сведение его к аватарам и подмена последними реальных людей, — все это ведь убедительные вехи-направления, куда и как устремляет задекларированная цель «обессмерчивания человека». Однако, как же от всего этого тянет жутью, ужасом. И не только за себя лично, но за все человеческое, за весь человеческий мир, так безоглядно, но довольно ввергаемый в крах.

Так что, в растягивающе-редакторских вариантах, как и в «воскресительных» попытках, относительно бессмертия возникают, мягко говоря, далеко не просто решаемые и в раз долаемые вопросы. Они связаны, с одной стороны, с тем, кто и как решает эти вопросы: насколько он созрел, компетентен (социально-практически, морально-онтологически) решать. А со стороны другой, — тут сохраняются и извечные «загадки», выражающие тайну человека, зеркальной тайне бесконечного и вечного бытия... Тут же дыбится непроходимый частокол всевозможных социально-культурных, мировоззренческих проблем, опасностей, которых мы даже не касаемся. Очевидно, в руках современного человека оказались весьма мощные «инструменты». От них он вполне способен и даже склонен пока что самоистребиться, если не научится подобающе и ответственно ими располагать. И научиться-то, — становится все сложней, поскольку нужную «школу» довольно умело укрывают...

Даже не входя в эти проблемы и вопросы, достаточно просто спросить: чью жизнь следует «растягивать-продлевать», мощить? Какого угодно ли человека? Того, кто «заплатит»? Кто у власти, толстосум, ученый, артист, сутенер, преступник иной породы?.. Или — даруем вечность всем без остатка?.. Все будут бессмертны?.. Ох, ну и страшен же будет их мир, — даже не успев сложиться! Ведь, несмотря на видимое многообразие, — и наличие тут, вроде, персон почитаемых, престижных, располагающих даже «капиталом» признания, достаточно, — «претенденты на растяжку» очень даже подобны. Причем, именно в производяще-деструктивном плане, уготавливающем всему и вся уничтожение!..

По любому, предстоящий «растяжке», современный человек, в массе своей царящим способом существования и общественной системой превращен в «кнопкодава», одномерного клерка, «рыночного человека», мультикультуралиста, дивидуума, безыдейного клипомана и проч. Он всецело отчужден от подлинной человечности и бытия, превращен в «атомарную пыль». Она-то, доведенная сегодня до кондиции человеческого симулякра, как раз приемлема, пригодна (в качестве «сырья», «подпитки») для утилизации информационно-электронной технологией, искусственными нейросистемами, облачными машинами и проч. Данный фабрикат, пригодный лишь для данной электронно-технологической переработки, сам по себе обращенный лицом к погибели (вряд ли смерти), — разве готов он, жаждущий, тем не менее, «остаться живым», — к жизни вечной? Тем более, бессмертной, в подлинном смысле. Мы уже знаем, нет. Не справится ему с обретаемой вечностью: не в самое ли краткое время просто все вокруг разрушит, соответственно, сам истребится. Именно этим же он преимущественно и по наклонной занят сегодня!

Но, с другой стороны, облачные машины, ИИ, «информационные сверхразумы», «нейросистемы» и проч., могут существовать, развиваться лишь потребляя энергию, информацию (дух) именно такого человека, таящиеся в нем творчески-разрушительные силы. По крайней мере, пока что, другого «ресурса» просто нет. Прежние машины (орудия) подпитывались в основном механической, тепловой, электрической, тягловой и т.п. энергетикой. Информационно-кибернетические же сооружения («вампиры») нуждаются в подпитке программно-информационным материалом, таящимся в человеке. По сути, данные чудовища, в конечном итоге, являются копиями своего создателя (человека). И именно потому, они охотно «включают» в себя последнего (правда, доведенного, например, цифровизацией, до нужной кондиции) в качестве, так либо иначе, составной своей детали, элемента. Так что заветные упования трансгуманистов вполне реализуемы. Впрямь, можно получить так называемые «хомосуперы», вплоть до сингулярных ИИ и проч., куда человек уже окажется просто вписан.

Но, коль скоро образующиеся таким путем киборгические системы, сингулярные ИИ действительно сложатся, да означенным курцвейлом сценарием, — разве не станут они такими же носителями деструкции и безбытийности, «насыщенные» информационно, програмно, умом потребляемой «пищей». Опять же, давно известно: как и что поешь, — так и поешь, поживешь. Одним словом, никакой осваивающей созидательности, человечности ожидать от них не приходится.

На самом деле. Если они и превзойдут своего создателя, то не по умению создавать, не по характеру и качеству созидательности, но лишь по величине, силе, мощи, скорости и т.п. создаваемых предметов. Можно сработать сверхмощный искусственный интеллект, способный функционировать быстрей, продуктивней, даже разнонаправленно в одно и то же время, в разных измерениях. Он будет считать («думать») быстрей, сложней, мгновенно обрабатывать несчислимый набор фактажа и данных. Можно научить его неимоверным скоростям, орудовать множеством рук, ног, других органов. Ему не составит труда летать, плавать, рыть Землю. Причем, даже одновременно. Он будет способен даже самообучаться, совершенствоваться, создавать другие ИИ, даже заменять, восполнять пришедший (почему-либо) в негодность человеческий материал, коим питается.

Тем не менее, тип творчества, который эта человеко-машинная система совершает, непременно будет тем же, что ему изначально задан, сообщен. Даже — не запрограммирован, поскольку он из области метапрограммного, до всяких программ, изначально существует. Потому, повторимся, если любые информационно-кибернетические системы, в какой бы форме ни выступали, будут превосходить человека (их творца), то лишь по силе, скорости и масштабности разрушения. И, разумеется, полагать, что они создадут какой-то сверхчеловеческий мир, реальность, — просто бессмысленно. Ибо, они, в конечном счете, заточены на разрушение, будучи производяще активными, как и сам их создатель. Другими словами, они обречены на исчезновение (даже не на смерть).

Конечно, пока останутся возможности экспансивного движения, просторы развиваться экстенсивно (скажем так, внутри сложившегося дискурса, наконец, эпистемы) путем эксплуатации внешних способностей и возможностей человека, эта сингулярная система окажется способной поддерживать некоторый прогресс, порядок в общественной жизни, более менее, нормализовать, даже гармонизировать дела в ее различных звеньях. «Система» позволит как-то раскручиваться и самому человеку. Однако, все это довольно быстро прекратится. Мультиверсная сингулярная киборгическая махина пойдет в ускоренный разнос. После уже не останется никакого порядка, даже самих киборгов.

Собственно, так всегда случается в становлении производящих систем. Они развиваются, прогрессируют как бы эксплуатируя тот либо иной фактор-ресурс из окружения. Им выступает то разделение труда, специализация работников, причем, наемных, то движущая сила пара, углеводородов, электричества, машин, денег... С приходом постиндустриализма производство движется преимущественно силой информации. Здесь же и наконец, последним ресурсом, за который производство берется (эксплуатируя, пожирая его), — это сам человек: его дух, творчески-созидательные способности, свобода.

Но как человек берется? Что в нем усматривается в качестве главного, могущего послужить энергетикой, силой, движителем прогресса, так называемым «человеческим капиталом»? Способно ли, вообще, производящее (к тому же, буржуазное) сознание адекватно понимать, формировать, обеспечивать человека? За что в последнем современному производству следует «хвататься» ради действительного расцвета человечности, утверждения событийности? Или ему, как говорится, «Не до жиру, быть бы живу»?..

Все это и становится камнем преткновения для современных производяще-буржуазных систем, их идеологов, включая трансгуманистических. Здесь-то и скрыта «кощеева игла» их существования. Они производяще-присваивающе, частнособственнически ориентированы. Стало быть, гонятся за узкими конъюнктурными, корпоративными интересами, — за прибылями, наживой, «властью» (Ницше), живя лишь для себя, узурпировав статус «мировой элиты», мирового правительства и проч. Их никак не интересует подлинное видение и протекание исторических дел. Нужно, выгодно (и так обставляет производство) лишь подгонять последние под собственные примитивно-эгоистические потребы. Надо понимать, и сами они неимоверно деградированы, примитивны в своих «хотениях» и устремлениях. По сути, им не дано позволить себе ничего, сверх робинзонатического кожаного мешка, куда заточены со всеми потрохами и небольшой душой.

Вот почему, между прочим, они просто не способны, не могут себе позволить истинно осмысливать и утверждать человека, освободить его от всего, что мешает по-настоящему жить в мире. Отсюда же не заинтересованость их в общественно-производственных целях обращаться к подлинно-созидательным способностям, возможностям человека. Ведь иначе, среди прочего, это бы прекратило их существование, сломало бы «мировой порядок», в устройстве которого им принадлежит активнейшая роль. Ведь царящий порядок неимоверно выгоден: лишь здесь транснациональные властители мира сего позволяют себе «раскручиваться», достигать свои узкокорыстные, бесчеловечные цели. Здесь они решают задачи по удержанию собственного господства, неуязвимости, «вечного пребывания у власти», пользуясь всеми благами мира.

Подчеркнем, они не только не хотят, но также не могут, не способны открывать для себя, (лавное, для развития общества, мира) человека в его подлинности. Ибо зашорены прихватительскими влечениями. Ничего другого, к тому же, истинного, отнимающего у них нажитое (власть, богатства, возможность беспредельничать в мире), они не могут видеть, не позволят себе. Тем более — всем остальным, подвластным. Потому-то, их уделом является позитивистски-прагматистское, инструменталистское, сведенное к бихевиоризму и растворенное в соках постмодерна, видение, формирование и использование человека. Такое приятие последнего (распорошенного в атомарную пыль) даже не дотягивает до представлений просветителей XVII столетия. Однако, их это мало волнует. Главное, что «человек», которого держатся («вывели»), вполне доступен симуклированию, сведению к аватарам. Он «прозрачен» для бигдата и управляем облачными технологиями. Больше, — вполне вписываем в (как бы сказал «человек из подполья» Достоевского, «органным штифтиком») структуру всевозможных информационно-кибернетических устройств, разновидность которых представляет универсальная сингулярная система искусственного интеллекта. К ней-то, как раз, устремляют трансгуманисты, в частности, в лице Курцвейла.

[sgaliev]

Критика продления жизни путем "растяжения" (Продолжение)

Но, с другой стороны, облачные машины, ИИ, «информационные сверхразумы», «нейросистемы» и проч., могут существовать, развиваться, лишь потребляя энергию, информацию (дух) именно такого человека, таящиеся в нем творчески-разрушительные силы. По крайней мере, пока что, другого «ресурса» просто нет. Впрочем, нет и машин, нуждающихся в том. Данные машины придут лишь с упразднением производства, с приходом осваивающе-произведенческой практики, соответственно, человека, общества, мира. И как знать, не превратятся ли кой-какие из них в людей?!..

Прежние (до постиндустриализма, вообще, на предыдущих этапах истории) машины (орудия) подпитывались в основном механической, тепловой, электрической, тягловой и т.п. энергетикой. Информационно-кибернетические же сооружения нуждаются в подпитке программно-информационным материалом, таящимся в человеке. По сути, данные чудовища («вампиры»), в конечном итоге, являются копиями своего создателя (человека). И именно потому, они способны включать в себя (непосредственно или косвенно) последнего в качестве, так либо иначе, составной своей детали, элемента. Правда, пока что это происходит путем доведения человека, например, цифровизацией (да и всей системой производства) до «нужной кондиции". Вплоть до симулякра, аватара человека...

Да, дело обстоит именно так. Речь не идет о том, что эти машины сегодня потребляют энергетику человека вообще. В том числе человека по его подлинности, истине: связанной с бытием, человечностью. Машины данные заточены, стало быть, способны «переваривать» информацию и энергетику именно такого (доведенного до аватара) «человека», которого знают «растяжители». Этим человеком является как раз тот самый оскопленный, расчеловеченный, полностью «вещефицированный», манипулируемый, распорошенный в атомарную пыль, «абстракт» (симулякр, аватар) человека, которого они способны видеть. Его, к тому же, им подсовывает объективно-реальная буржуазная действительность закатной поры.

Но, коль скоро образующиеся таким путем киборгические системы, сингулярные ИИ действительно складываются, да означенным курцвейлом сценарием, — разве не станут они такими же носителями деструкции и безбытийности, «насыщенные» информационно, программно, «умом» потребляемой «пищей». Давно ведь известно: как и что поешь, — так и поешь, поживешь. Стало быть, что с потребляемого (кстати, как еще потребляемого, — это тоже немаловажный вопрос) «человека» взять: какую продуктивную информацию, творческую энергетику? Чем из всего этого данный «человек» способен насытить программы и алгоритмы, по которым создаются кибернетические системы? Чем этот «человек» сможет, — после, как эти системы сложатся, начнут реально работать, — восполнять их информацию, дата? Какие созидательные импульсы они смогут черпать из него для дальнейшей своей самообразовательной, главное, миропреобразующей деятельности?..

Подобные, весьма серьезные, вместе риторические вопросы можно множить долго. Но очевидно, что машины (кстати, уже потому, что искусственные) не способны добывать информацию иначе, чем научены, чем умеют. А научить их, главное, привносить новую (к тому же, принципиально новую) информацию способен исключительно человек, коим они вос-питываются. Из самих себя черпать информацию искусственные машины, сколь бы ни были интеллектуальны и сингулярны, не способны. А, если и черпают, то лишь все то же и все по тому же (алгоритму, дискурсу, парадигме и проч.), заложенным в исходную программу. Даже, коль скоро эти системы окажутся способны на перепрограммирование, самопрограммирование, — то в смысле, что создаваемые программы (соответственно, виды работ) будут не более, чем «дочерними» программами существующей («метапрограммы»).

Однако, коль скоро системы действительно научатся, подобно человеку, с бытием, практически созидать мир, — тогда ведь они перестанут быть машинами. Станут, как сказано, «как один из нас»... И, действительно, к ним, — вписанным в мир, общество, — придется относиться только и только как к людям, по-человечески. И точно также спрашивать, вменять, накладывать на них обязанности, свободы, моральность, сознательность... Они станут, стало быть, в обществе, в мире, событийно жить. Одним словом, осваивающе созидать со-вместно, ассоциированно, ноосферно событийное человеческое бытие. И ничего другого от них ожидать не приходится. Не придется также ждать, что они будут сильнее, мощнее и проч. людей. Ибо сами будут человеком, в такой своей данности. А любой отдельно взятый человек, будучи ассоциированным со-участным представителем-носителем единого со всеми мира, располагающим в любой точке ноосферно-родовыми силами, энергетикой, окажется вполне способным соразмериться возможностями, потребностями с кем (и с чем) угодно.

В событийном человеческом бытии общественная, мирная и событийная природа человека не будет являть некий «пустой звук». Она действительно выражает мощь и суть человека (причем, как отдельно взятого, так и вообще), в принципе, соразмерных бытию. Каждый отдельный человек будет выражать всю полноту своей родовой сути и, наоборот, родовая сущность человека будет прямо присутствовать, сопровождать каждого отдельного ее носителя. Этому, кстати, и призваны послужить информационно-кибернетические системы, которые на самом деле и в подлинном смысле обретут сингулярность. Причем, не превращая человека (кто бы он ни был) в свой «придаток», тем более часть, «шестеренку». Настоящий событийный человек принципиально не может быть встроен в «тело» ИИ (как это видится современным трансгуманистам и другим провозвестникам будущего человека) в качестве некоего «штифтика» (Достоевский). Напротив, любые искусственные системы должны быть вписаны, служа только и только в качестве мощного технического средства, инструмента созидательной деятельности событийного человеческого бытия. Каждый из людей может и способен будет орудовать данной системой по мере надобности в своих конкретных целях и интересах...

Лишь так должно быть. Именно при положении дел, когда мощные сингулярные системы искусственного интеллекта будут на службе у человека, когда любой из людей окажется силен воспользоваться его производительностью, возможностями, и на своем месте, поприще, каким бы оно ни было, будет творить осваивающе-произведенчески и откровенно. Результаты деятельности (произведения) же будут открыты всему роду человеческому, всему миру. Иначе не может быть. Тогда любое данное произведение (повторимся, что бы оно ни являло, только не «вещь», не дурную поделку производства), — вплоть до детского рисунка, приемов рыболовства, археологических находок, опыта ухаживания за лесом, разведения цветов, пчел, строительства дорог, космографии, — все это созидательно ценное, будет сполна служить миру, роду человеческому, будет пополнять копилку всеобщей и общедоступной продуктивной информации. Усваивая, потребляя, стало быть, развивая которую руками мозгом людей при посредстве техники, мир будет полниться новациями, раздвигать свои меры. В таком ключе здесь (в мире), сколько бы людей его не населяло, никто не может оказаться лишним, не нужным. Каждый найдет себе чем заняться, и каждый труд (повторимся, осваивающе-произведенческий, откровенный) будет нужен, значим, учтен, потребляем. Каждый человек будет иметь необходимые разумные условия для своего потребления, то есть полнокровного образования, саморазвертывания... И хорошо это, коль скоро лишь небольшое число людей будет занято в делах созидания предметов телесного обеспечения. Всех остальных людей ждет поприще обеспечения, роста и развития духовного, духовно-практического. Надо только этому научиться, развить его у себя (школа в помощь). Надо создать условия, — социально-политические, экономические, правовые, культурные, подлинно человеческие, — где все это возможно!..

Возвратившись, однако, к нашим «растяжителям», нельзя не согласиться, заветные трансгуманистические упования вполне реализуемы. Впрямь, можно получить так называемые «хомосуперы», вплоть до сингулярных ИИ и проч., куда «человек» уже окажется просто вписан. Повторяем, вопрос лишь, что это за человек, Так ли уж избавит мир от бед и коллизий, коими уже страдает? Так ли уж сверхчеловечнай, к тому же, сингулярной станет полученная гибридная система? Так ли она избавит себя (тем более, человека) от смерти, обретет ли бессмертие мир благодаря и вместе с ней?..

Вряд ли. Если могущественные трансхуманы, хомо суперы и превзойдут своего создателя, то не по умению создавать, не по характеру и качеству созидательности, но лишь по величине, силе, мощи, скорости и т.п. создаваемых предметов. Можно сработать сверхмощный искусственный интеллект, способный функционировать нежели простой человек быстрей, продуктивней, даже разнонаправленно в одно и то же время, в разных измерениях. Он будет считать («думать») быстрей, сложней, мгновенно обрабатывать несчислимый набор фактажа и данных. Можно научить его неимоверным скоростям, орудовать множеством рук, ног, других органов. Ему не составит труда летать, плавать, рыть Землю. Причем, даже одновременно. Он будет способен даже самообучаться, совершенствоваться, создавать другие ИИ, даже заменять, восполнять пришедший (почему-либо) в негодность человеческий материал, духом коего питается.

Тем не менее, тип творчества, который эта человеко-машинная система совершает, непременно будет тем же, что ей изначально задан, сообщен. Даже — не запрограммирован, поскольку он (тип творчества) из области метапрограммного, до всяких программ, изначально (для данной системы) существует. Потому, в условиях производства, соответственно, человеческого материала, во всяком случае, доступного нашим «растяжителям», непреложно следующее положение дел. Если любые информационно-кибернетические системы, в какой бы форме ни выступали (в том числе сингулярной), будут превосходить человека (их творца), то лишь по силе, скорости, числу, масштабности. И главным образом — разрушения, деструкции. Разумеется, полагать, что данные сооружения создадут какой-то сверхчеловеческий мир, реальность благоденствия, — просто бессмысленно. Ибо, они, в конечном счете, рассчитаны, предназначены, не способны ни на что другое, кроме воспроизводства (копирования, тиражирования, вариации) имеющегося. Причем, в принципе. Уже этим самым они обречены, в конечном счете, на разрушение, поскольку ничего нового, движущего вверх, за пределы наличного, в принципе, не способны создать.

Они разрушительны по природе своей также, будучи производяще активными, как и сам их создатель. К тому же, — когда последний представляет закатную пору производящего мира, культуры, истории. У такого человека, тем более аватара последнего, коим вос-питывается, живится современная информационно-кибернетическая система, ИИ, облачные технологии,, нет в духе ничего живительного: никакой идеи, замысла, образа. Его творческие усилия ограничены вопросами потребления и удовлетворения элементарных «вещно»-животных запросов. В этом смысле он просто напросто разрушитель. И искусственные технологические системы, черпающие информацию с энергетикой из него, всей этой разрушительностью и пронизаны. Вырабатывать какие-либо созидательные идеи, цели, которые бы вывели человечество, историю из тупиков, куда провалились, данные киборги, хомосуперы и проч. Ни в коем случае не способны. Вот почему они обречены на исчезновение (даже не на смерть). Вместе с встроенным в них фабрикатом человека.