Три угрозы мировой экономике

[neupkev]

Революции в Северной Африке на время отвлекли мир от обсуждения пороков финансовой системы. Но эти пороки никуда не делись, и если восстановление экономики не будет подорвано скачком цен на нефть сегодня, то в недалеком будущем оно, вероятно, закончится масштабным долговым кризисом. Эксперты настаивают: экономика и денежная система требуют перестройки

Михаил Оверченко
Ведомости
14.03.2011, 43 (2809)
Статья

Отзывы16 1

Довольно делать вид, что мы можем предсказать, как будет развиваться политическая ситуация [в Северной Африке и на Ближнем Востоке]: никто этого не знает«, — признается Билл Фаррен-Прайс, руководитель консалтинговой компании Petroleum Policy Intelligence. Пока мир обсуждал, какое из правительств, взявших на себя в ходе борьбы с кризисом долги банков и компаний, объявит дефолт первым, на Ближнем Востоке и в Северной Африке разразилась череда никем не ожидавшихся революций. Их первым экономическим результатом стал скачок цен на нефть.

Нефтяная угроза
С середины 2009 г. по конец ноября 2010 г. цена нефти Brent колебалась в диапазоне $70-90, который считался комфортным и для производителей, и для потребителей нефти. Но к концу февраля цена подскочила до $120 за баррель, затем стабилизировалась на уровне около $115.

Расходы на нефть составляют около 5% мирового ВВП, отмечает Гэвин Дэйвис, председатель совета директоров Fulcrum Asset Management: недавний рост цены на 20% означает, что они вырастут на 1 процентный пункт ВВП, а спрос на прочие товары и услуги соответственно сократится. По оценке Morgan Stanley, устойчивое повышение в США цен на бензин на $1 равносильно повышению налогов на $120-130 млрд, что соответствует 1,1% располагаемого дохода американцев. Средние цены на бензин в США уже превышают $3,5 за галлон, а уровень в $4 считается критическим.

К счастью, нынешняя ситуация на нефтяном рынке отличается от той, что была в 2008 г. Даже если вся ливийская нефть (2% мировой добычи) будет потеряна для рынка, страны ОПЕК способны восполнить ее нехватку. Если три года назад, когда глобализованная мировая экономика неслась вперед на всех парах, предложение не поспевало за спросом, то перед началом ближневосточного кризиса ОПЕК, по данным Международного энергетического агентства (IEA), располагала свободными мощностями на 4,7 млн баррелей в день.

Саудовская Аравия в последнее время, несмотря на нежелание ОПЕК в целом вмешиваться в ситуацию на рынке, уже увеличила добычу. Если ей и другим странам придется полностью заместить поставки Ливии, у ОПЕК останутся свободные мощности примерно еще на 3 млн баррелей в день.

Но распространение кризиса на другие страны может привести к скачку цен. Страхуясь от этого, участники рынка, по данным Комиссии по срочной биржевой торговле США, открыли позиции по рекордному количеству опционов с ценой нефти в декабре выше $150. Если ближневосточный кризис нарушит добычу в Саудовской Аравии, цены могут скакнуть еще выше. «Это наихудший сценарий для нефтяного рынка, — говорит Майкл Уиттнер, начальник отдела анализа нефтяного рынка Societe Generale в Нью-Йорке. — После этого можно будет называть любую абсурдно высокую цену, которая вам только придет в голову».

«Уже с ценой в $100 мы на опасной территории, — полагает профессор экономики Нью-Йоркского университета Нуриэль Рубини. — Уровень в $140, не говоря уж о $200, сильно отразится на спросе, окажет негативное влияние на экономический рост в развитых экономиках, скажется и на развивающихся, мир войдет в новую рецессию — и цена нефти резко упадет».

Долговая угроза
Порожденная кризисом угроза суверенных дефолтов тоже остается актуальной. История свидетельствует, что за банковским кризисом следует кризис государственного долга, отмечает профессор Гарвардского университета Кеннет Рогофф, составивший базу данных финансовых кризисов с XIII в. Он полагает, что так будет и на этот раз, хоть и не берется сказать, когда это произойдет: «Хороший кардиолог может определить болезнь и риски, но очень сложно сказать, когда случится удар».

США с их долгом в 93,2% ВВП в 2010 финансовом году (ф. г., закончился в сентябре) и 102,6% в 2011 ф. г. (оценка правительства) и бюджетным дефицитом в 10,5% ВВП (2010 г.) находятся в неустойчивом положении и есть всего пять, может быть, 10 лет, чтобы существенно скорректировать бюджетную политику, считает Рогофф. «[Долговые] показатели Греции просто невероятны. У Португалии они очень высоки, Ирландия выглядит как [обанкротившаяся недавно] Исландия. Венгрия, Украина, Румыния, страны Балтии, в особенности Латвия, — все они очень уязвимы. Они получают значительную помощь от МВФ, но это не может продолжаться бесконечно», — указывает Рогофф.

Долговую проблему просто переместили, частный долг превратили в государственный, объясняет профессор Политехнического института Нью-Йоркского университета Нассим Талеб, при этом ситуация в США хуже, чем в Европе: у Греции есть Германия и МВФ, которые могут заставить ее проводить более ответственную бюджетную политику, а у США никого нет.

«В 2008 г. обанкротилась финансовая система, в следующий раз обанкротятся правительства. Но прежде они напечатают кучу денег, — уверен Марк Фабер, управляющий инвесткомпании Marc Faber и издатель инвестиционного бюллетеня Gloom, Boom & Doom. — В хорошие времена правительства западных стран не формировали бюджетных профицитов, в плохие времена у них большие дефициты, и они очень много наобещали своим гражданам, породив проблему непрофинансированных социальных обязательств. По мере старения населения правительства потеряют способность выполнять свои обещания. Поэтому они печатают деньги, решение проблемы откладывается, но раньше или позже она обострится».

Правительства всегда использовали инфляцию, чтобы обесценить госдолг и облегчить его погашение, указывает Дэвид Фуллер, издатель инвестиционного бюллетеня Fullermoney. Фабер и Талеб считают, что в долгосрочной перспективе США ждет повышенная инфляция. В Великобритании, кстати, у которой госдолг составляет 76,7% ВВП, она уже превышает 4%.

Но этот вариант недоступен странам, входящим в еврозону, так как их монетарную политику определяет Европейский центробанк и отдельные страны не могут печатать деньги по своему желанию, указывает Рубини. Выход для периферийных стран, таких как Греция и Ирландия, — в реструктуризации долга, уверен он. В странах, где или госсектор, или банки обременены слишком высоким долгом, его реструктуризация и сокращение необходимы, рассуждает Рубини; отношение госдолга к ВВП у Греции могло достичь около 150% за три года, а Россия и Аргентина объявляли дефолт при долге уже в 50% ВВП. «Но лучше не объявлять дефолт, а сделать все в более рыночно-дружелюбной манере — например, реструктурировать долг, поменять старые долговые обязательства на новые, понизить процентные ставки, продлить сроки погашения», — полагает Рубини.

Пока же ни правительства европейских стран, ни тем более США не задумываются о реструктуризации долгов. США, напротив, до сих пор их накапливали, а Федеральная резервная система (ФРС) провела два раунда так называемого количественного смягчения (QE) — вливания средств в экономику через выкуп активов, в том числе государственных долговых обязательств — казначейских бондов. Во время первого раунда были выкуплены активы на $1,7 трлн, в том числе казначейские облигации на $300 млрд, а с ноября 2010 г. по июнь 2011 г. ФРС выкупает казначейские бонды еще на $600 млрд.

Но правильно ли лечить долговой кризис наращиванием долга, спрашивает Билл Гросс, управляющий директор PIMCO, крупнейшей компании мира по управлению фондами облигаций. Успех QE зависит от трех факторов, указывает он. Во-первых, первоначальный уровень госдолга должен быть достаточно низок; Рогофф и Кармен Рейнхарт в книге «На этот раз все по-другому» (This Time Is Different) указывают, что контрпродуктивным госстимулирование становится при уровне госдолга в 80-90% ВВП. Во-вторых, это способность страны печатать деньги и их эквивалент, принимаемые во всем мире. И в-третьих, это вера кредиторов в то, что будущий рост экономики позволит решить проблему чрезмерного долга и бюджетного дефицита.

Оба раунда QE проводились при благоприятных первом и втором факторах, отмечает Гросс. У США на конец 2008 ф. г., до антикризисных вливаний, госдолг был 69,4% ВВП. Доллар США имеет статус главной международной резервной валюты, а казначейские облигации — главный мировой безрисковый инструмент. Но вот с третьим фактором есть серьезные проблемы. «Степень успешности перехода от государственного к частному долговому финансированию, который еще далеко не завершен, в конечном итоге определит перспективы реального роста экономики и возможного сокращения астрономического бюджетного дефицита и уровня госдолга. Если 30 июня 2011 г., когда завершится второй раунд QE, сектор частного долгового финансирования не встанет твердо на ноги и не будет способен выпускать долг по низким ставкам и с узкими спрэдами, стимулируя создание достаточного для сокращения безработицы количества рабочих мест и вернув веру в платежеспособность и стабильность доллара США, тогда количественное смягчение можно будет признать грандиозным фиаско», — считает он.

Денежная угроза
Сегодня в кризисе оказалась не только система государственных финансов, но и сама финансовая система. Гигантская денежная эмиссия, длящаяся уже не первый год и охватившая не одну страну, обесценивает бумажные деньги, необходима реформа мировой денежной системы, считают эксперты. Предыдущие глобальные кризисы приводили к таким реформам. В Великую депрессию отказались от золотого стандарта, а в кризис начала 1970-х гг. — от действовавших с 1944 г. Бреттон-Вудских соглашений, предполагавших фиксированные валютные курсы и привязку доллара к золоту (первыми из них вышли США, которым нужно было печатать деньги, чтобы финансировать бюджетный дефицит, выросший, в частности, из-за войны во Вьетнаме). «Финансовый сектор стал настолько большим, что перестал приносить пользу, эффективно перераспределять капитал между людьми, сберегающими деньги, и предпринимателями, которым эти деньги нужны, и превратился в гигантское казино», — говорит Фабер. Благодаря доступности инфраструктуры финансовая система стала по-настоящему глобальной и одновременно более виртуальной, отмечает начальник аналитического отдела казначейства Сбербанка Николай Кащеев.

В качестве альтернативы бумажным деньгам в последнее десятилетие все активнее предлагается золото. «История чисто бумажных денег (т. е. не обеспеченных никаким материальным активом) — это история государственного принуждения, история нарушения государством своих обязательств и прав частной собственности, — пишет Тим Прайс, директор по инвестициям британской PFP Wealth Management. — В истории человечества драгоценные металлы неизменно предпочитались прочим альтернативам — по причине своей редкости, долговечности, делимости и красоты».

Золото, цена которого растет уже 10 лет, стало альтернативным монетарным активом, признал в конце прошлого года президент Всемирного банка Роберт Зеллик. Поиск инвесторами альтернативы слабеющим валютам развитых экономик говорит о необходимости реформ, которые могли бы обеспечить экономический рост и сбалансировать глобальную экономику. Мир движется к созданию новой системы, в которой доллар будет лишь одной из основных резервных валют с гибкими обменными курсами, сказал Зеллик.

Слова Зеллика и других экспертов о возможности возврата в той или иной мягкой форме к золотому стандарту — это попытка нащупать путь рематериализации риска и денег, полагает Кащеев: «Иначе в условиях сверхразвития глобальной финансовой инфраструктуры деньги имеют все шансы обратиться в фишки для казино, которые, однако, обязательны к приему в мире материальных вещей. Деньгам необходимо вернуть стоимость. Доходы должны опережать потребление в реальном выражении, что должно отразиться в снижении кредита и росте сбережений». Чтобы стимулировать сбережения, процентные ставки в развитых странах должны вырасти и хотя бы немного превышать инфляцию, указывает Гросс. При таких ставках на Западе, как сейчас, сбережения фактически бессмысленны. Для выхода из кризиса потребуется решение минимум трех проблем, говорит Кащеев: «Нужно значительно более жесткое регулирование финансовой сферы; изменение мировой денежно-валютной системы — от хаоса множественных эмиссионных центров с их беспорядочными бумажно-электронными эмиссиями в сторону более весомых валют, учитывающих новые глобальные реалии; а также появление нового объекта для массовых инвестиций и создание множества рабочих мест в так называемых постиндустриальных экономиках». В такой системе национальные эмиссионные центры должны руководствоваться не только эгоистическими интересами своих стран, но и интересами всей глобальной экономики, отмечает Кащеев, признавая, что это очень сложно реализовать. Например, США и Китай могли бы договориться о взаимных принципах привязки своих валют друг к другу и/или новому ориентиру, которым могло бы выступить и золото.

Быстрый поиск: Morgan Stanley, Майкл Уиттнер, Societe Generale, Нуриэль Рубини, Кеннет Рогофф


Читайте далее: http://www.vedomosti.ru/newspaper/ar...#ixzz3HB9CWivg