Мешок для Сальвадора Альенде

[ELEKTRO]

Мешок для Сальвадора Альенде

В начале апреля 1973 года началась операция по свержению социалистического правительства в Чили.
40 лет назад, в первых числах апреля 1973 года, активисты фашистской организации «Патриа и либертад» расклеили на стенах домов Сантьяго листовки «Операция САКО проводится в жизнь!». По-испански «сако» - мешок, в действительности, это была аббревиатура с английского: «Система организованного гражданского действия». Именно так Соединенные Штаты объявили войну правительству Сальвадора Альенде.
Между тем до 4 марта 1973 года в Вашингтоне возглавляли большие надежды на конституционное свержение Альенде в результате победы на парламентских выборах проамериканских партий Фрея и Харпы, которым ставилась задача получить две трети мест. Однако блок партий «Народного единства» неожиданно усилил свои позиции, склонив на свою сторону на 7% голосов больше, чем на президентских выборах. И хотя политическое преимущество в парламенте было еще за управляемой из США оппозицией - 56,61 процента голосов, было очевидно, что сторонники олигархии неуклонно теряют своих сторонников.
Вообще-то, считая Чили своей сырьевой колонией, США всячески препятствовали победе доктора Альенде еще на президентских выборах в ноябре 1970 года, но после прихода его к власти Вашингтон решил показать всей Латинской Америке, что марксисты способны принести своим народам только страдания. Но в Чили, вопреки всем усилиям Белого дома, идеи социализма дали крепкие ростки. Именно поэтому представитель Госдепа Джон Кримминс, бывший посол США в Доминиканской Республике, встретившись с посланниками Альенде сразу же после парламентских выборов, недвусмысленно сказал в конце встречи: «Мы не дадим вам выиграть время».
Политика Сальвадора Альенде уникальна тем, что социализм в Чили победил мирным путем в условиях почти стопроцентной манипуляции общественным мнением со стороны проамериканские СМИ.
Испокон веков буржуазия считала, что историю делают личности, поэтому важно найти такого креативного лидера, который, с одной стороны, на словах проповедовал человеческие ценности, но на деле жестко защищал интересы монополий. Этот ценный кадр, конечно, был найден. Им стал лидер Национальной фаланги Эдуардо Фрей Монтальв - человек, который на многие годы стал главным политическим оппонентом Альенде. Фрей был интересен, как политик, умеющий говорить и обещать. Он красноречиво выступал с позиций христианского гуманизма и призывал построить «коммунитарное» общество, в котором бы успешно сотрудничали буржуазия и рабочий класс.
В свое время и Альенде, и Фрей прошли школу протестного студенческого движения. В 1957 году Фрей, возглавив христианско-демократическую партию, начинает игры с недовольными массами, взяв за основу энциклику римских пап, и одновременно предложив идею социального мира сверхбогачам, которая заключалась в том, чтобы иногда бросать кость голодным массам.
А Альенде в 1954 году побывал в Советском Союзе. Ему хотелось понять внутренне устройство повседневной жизни советских людей и проанализировать принципиальные различия с капиталистическим образом жизни. И главное - определится с вопросом, что важнее: товарное перепроизводство и излишнее потребление, доступное лишь для части общества, или относительно равное распределение благ, но для всех? Ответ он искал в СССР, знакомившись с советским законодательством, и, прежде всего, с системами здравоохранения и образования.
Сравнение было явно не пользу чилийского общества, несмотря на то, что в СССР только закончилась тяжелейшая война. В Чили было слишком много семей, для которых платная медицина была недоступна, как и достойное образование для детей. Какое дело было этим людям до витрин, полных товарами, шикарных ресторанов, роскошных автомобилей и красивых домов, если они жили в трущобах и питались скудно, а их дети не могли лечиться. Именно поэтому бедняки хотели перемен, а монополии - стремились любой ценой сохранить статус-кво.
«Народное хозяйство Чили существует главным образом на доходы от горнорудного производства. Экспорт минералов (медь, железо, селитра и сера) дает 83% получаемой страной валюты, причем 61% составляет экспорт меди. Крупные горнорудные предприятия Чили - во власти иностранных монополий, в основном американских, на долю которых приходится около 88% добычи меди в стране», - написал Альенде в статье «Борьба народа Чили за национальную независимость», которую опубликовала газета «Правда» во время этой поездки.
В 1958 году у Альенде были все шансы стать президентом Чили, но буржуазные политтехнологи смогли оттянуть от него голоса за счет включения в борьбу демагога попа-расстриги Антонио Саморано, который обещал сделать всех бедняков богатыми, а женщин - счастливыми. Но главное - Фрей неожиданно выдвинул практически такие же лозунги, что и Сальвадор Альенде, что тоже разрушило единство левых сил. В итоге победил Хорхе Алессандри, богатый делец, тесно связанный с американскими монополиями. Он позиционировал себя, как «друг народа», создав беспартийную гражданскую платформу. Альенде критически оценивал обещания Хорхе, хотя бы потому, что «волк не может быть другом овечьей отары».
Альенде остался вторым.
На следующих президентских выборах его противники создали самую настоящую индустрию страха. В католическом университете даже вышла книга «Победил Альенде», в которой описывался дантов ад в случае его избрания президентом. Главным лозунгом противников левых сил стал слоган «Выберем Эдуардо Фрея, иначе кровь и страдания». Антикоммунисты из Венгрии и Кубы рассказывали студентам о страшных массовых репрессиях в их странах, по сравнению с которыми концлагерь в Писагуа и полицейские преследования чилийских политзаключенных (в частности, арест поэта Пабло Неруда), казались верхом правосудия и справедливости.
Лишь 4 сентября 1970 году Сальвадору Альенде удалось победить хитрого и красноречивого Эдуардо Фрея. Сразу же после объявления результатов, новый президент дал интервью журналу «Эрсилья», в котором, в частности, ответил:
- Какие реформы в истории человечества больше всего вызывают Ваше одобрение?
- Реформы первобытного христианства и социализма.
- За какую идею, по-вашему, стоит умереть?
- За ту, без которой не стоит жить.
В это время посол США Корри потребовал от Фрея не отдавать власть. «Эдуардо, не будьте тряпкой, - кричал он на еще действующего президента Чили, - наденьте штаны». Однако умный Фрей не подчинился, поскольку ему бы пришлось кровью залить Чили, а затем уйти, дабы предоставить место новому американскому ставленнику, не запятнанному государственным террором. Он сыграл «слабовольного парня» и предпочел парламентскую оппозицию - «делайте свою черную работу сами». Гнев Корри был понятен - плакали деньги Госдепа в размере 200 миллионов долларов, выделенные для недопущения Альенде к власти.
3 ноября 1970 года в чилийском конгрессе Фрей торжественно передал власть новому президенту. После церемонии вступления во власть, Сальвадор Альенде ответил на вопросы мексиканского журналиста Хулио Шерер Гарсия.
- Говорят, что Вы особенно преклоняетесь перед Хо Ши Мином, Мао Цзэ-дуном, Че Геварой и Кастро.
- Я преклоняюсь перед Христом, Ласаро Карденасом, Боливаром, О'Хиггинсом, Морелосом, Мирандой, Лениным.
- Но у Вас дома портреты Хо, Мао, Че и Кастро?
- Да, это фотографии с дарственными надписями. Что поделаешь, я ведь не мог достать фото Христа с его автографом.
Первое, что сделал Альенде, став президентом Чили, - это предоставил всем детям ежедневные бесплатные пол-литра молока, заморозил стоимость услуг ЖКХ и развернул масштабное жилищное строительство, а также ввел бесплатное медицинское обслуживание в больницах и в медпунктах.
Надеяться на то, что парламент поддержит национализацию, не приходилось, но оказывается, что за десятилетия проамериканского правления так и не был отменен закон № 520, принятый еще в 1932 году эфемерной социалистической республикой, которая просуществовала всего 12 дней. В нем говорилось о том, что «могут быть поставлены под контроль государства предприятия, производящие и продающие предметы первой необходимости». В других случаях просто скупались акции с тем, чтобы получить контрольный пакет. Таким образом, были национализированы большинство банковских групп и предприятий химической, цементной, сталеплавильной промышленности, а также электростанций.
В июле 1971 года Альенде удалось убедить конгресс в принятии конституционной поправки, провозглашавший, что «государству принадлежит полное, исключительное и неотъемлемое право на все рудники, залежи гуано, металлоносные пески, соляные копи, месторождения угля, нефти и газа и другие полезные ископаемые...». В итоге через год правительство установило контроль над 85% экспортных и более 50% импортных операций.
Всё это вызвало бурю негодования в США, так как успешный пример Альенде мог привести к потере Вашингтоном всей Южной Америки. Нью-йоркская газета «Нэшнл обсервер» откровенно написала, что президента Альенде просто убьют. Речь шла об огромных деньгах, о которых чилийский лидер поведал с трибуны ООН. Находясь в президентском дворце и имея доступ к финансовым отчетам компаний, он вычислил реальную сумму доходов американских монополий. Оказывается, это было более 4 миллиардов долларов, тогда как первоначальные капиталовложения не превышали 30 миллионов долларов». Становилось понятно, что благополучие западных стран, прежде всего США, во многом зиждется на кабальной эксплуатации третьих стран.
Американцы не остались в долгу и применили излюбленный прием удушения неугодных стран. Они снизили цену меди с 68 до 48 центов за 1 фунт на мировом рынке цветных металлов. Проблема состояла в том, что в Чили не было развито сельское хозяйство. Земли, которые находись в пользовании 2.7 тыс. семей крупных землевладельцев, практически были выведены из сельскохозяйственного оборота. Дополнительные трудности возникли после землетрясения 17 июля 1971 года. Но самым тяжелым наследием прошлого правления был внешний долг - 4 миллиарда 226 миллионов долларов, который необходимо было обслуживать.
В декабре 1972 года Альенде третий раз приезжает в Советский Союз. Он вновь сверяет часы с Москвой и вновь видит, что жизнь простых людей в СССР значительно лучше чем в Латинской Америке, и это притом, что приходится содержать самые сильные в мире вооруженные силы.
Летом 1973 года в Чили практически началась гражданская война, но Альенде по-прежнему надеялся, что армия останется лояльной к правительству, как это было 29 июня того же года, когда 2-й бронетанковый полк под командованием майора Роберто Супер предпринял попытку захвата «Ла-Монеды».
Однако 11 сентября 1973 года военная хунта во главе с генералом Аугусто Пиночетом, командующим ВМС адмиралом Хосе Мерино, командующим ВВС генералом Густаво Ли совершила военный переворот. Альенде был убит и тайно захоронен в кладбище в городе Винья-дель-Мар. В 1990 году его тело было эксгумировано для перезахоронения в Сантьяго. Комиссия из семи чилийских патологоанатомов и пяти международных судмедэкспертов поставило точку в споре о его смерти. Сальвадор Альенде застрелился из автомата Калашникова, который он держал зажатым между ног. Остальные тридцать пуль вошли уже в бездыханное тело после того, как путчисты захватили дворец.
Он умер за идею, без которой не было смыла жить.
Александр Ситников
Источник: svpressa.ru - newsland.com

[Сергей Советский]

САЛЬВАДОР АЛЬЕНДЕ, 11 СЕНТЯБРЯ 1973 ГОДА...

Чили: тысяча и один день

Он должен был стать однажды президентом Чили. «Эта плоть — для бронзы», — сказал он о себе как-то полушутя одному из политических противников. Три раза подряд он проигрывал президентские выборы. В одном из интервью его спросили о том, какую бы эпитафию ему хотелось бы иметь на собственной могиле. Он ответил: «Здесь покоится Сальвадор Альенде, будущий президент Республики Чили».

АЛЬЕНДЕ было непросто стать лидером левых сил — со студенческих лет его считали «пихе», это слово значит в Чили нечто среднее между «пижоном» и «стилягой». Ему нравилась красивая и дорогая одежда, хорошая кухня, виски Чивас Ригал, он был неравнодушен к женщинам... У Альенде не было ничего общего с плакатным образом революционера-аскета, творящего историю из кельи собственных идеологических догм. Больше всего в жизни он любил саму жизнь и знал, что жизнь должна быть прекрасной во всех своих проявлениях.

Его требования к эстетике были частью этики, где не было ничего от позерства или рисовки. Трудно сказать, насколько близки к «научному марксизму» были его убеждения. Наверное, по духу он был все же скорее социалистом-утопистом. Знавшие его лично говорят, что его главными чертами являлись чувство собственного достоинства и преданность друзьям и идеям.

На одной из пресс-конференций ему задали вопрос, за какую идею стоит умереть. Он сказал: «За ту, без которой не стоит жить».

Слово «народ», которое он часто употреблял, было для него наполнено высшим, почти религиозным смыслом, за которым стояли глаза и лица тех, к которым от относился с бесконечным уважением и бесконечной нежностью, и он чувствовал, что его личная миссия — стать инструментом, орудием в достижении миллионами обездоленных соотечественников права на образование, культуру, человеческую жизнь. Власть, которую он искал и к которой всю жизнь стремился, была для него средством для достижения его самой большой мечты — построения в Чили общества, основанного на справедливости и уважении к ближнему.

Когда он стал президентом, многие обвиняли его в «буржуазности» и «реформизме», требуя ускорить революционный процесс и порвать с «буржуазной конституцией». Его кодекс чести не допускал возможности нарушения им конституции, соблюдать и защищать которую он поклялся, принося присягу президента. Когда в Сантьяго просвистели первые пули, многие из вчерашних «революционеров» бросились по иностранным посольствам просить политического убежища. Альенде был сделан из другого теста.

В последние месяцы его правительства в стране царил хаос. Рассекреченные и опубликованные в позапрошлом году архивы ЦРУ подтвердили все, что и так было известно. Спецслужбы США финансировали забастовки, парализовавшие чилийскую экономику, и организовали серию терактов и убийств в стране. Для дестабилизации положения в стране США передавали деньги как ультраправым, так и ультралевым. И в Чили находились собственные Усамы... Так что пусть никого не удивляют спустя 30 лет документы о подготовке нападений США на Югославию, Афганистан и Ирак и пусть никого не коробит от старого и избитого термина «империализм». Даже североамериканский посол войны Колин Пауэлл сказал в связи с ролью его страны в чилийских событиях, что «Соединенным Штатам в этой истории совершенно нечем гордиться». Все разговоры о «вмешательстве Советского Союза» оказались ложью. Сегодня в нашем распоряжении есть архивы документов КГБ и советской военной разведки с анализом чилийской ситуации и рекомендациями для ЦК. Советского вмешательства не было. Более того, Советский Союз отказал Чили в кредите, с просьбой о котором обратилось к нему правительство Альенде в условиях падения мировых цен на медь (в те годы — главного источника доходов для чилийского государства) и усиливавшегося экономического давления со стороны США. В последние годы десятки продажных журналистов в надежде на хорошее вознаграждение от пиночетовских фондов перелопатили тонны документации, но увы... Советский Союз в начале 70-х был слишком занят улучшением отношений с Соединенными Штатами, и чилийский эксперимент, столь мало вписывающийся в советские представления о «правильных» социалистических революциях, вовсе не являлся для СССР приоритетной темой. Кроме того, все аналитические отделы советских спецслужб совпадали в выводах об обреченности правительства Народного Единства, т.к. в Чили не существовало никаких реальных механизмов по защите ее «демократической революции». К сожалению, они оказались правы.

Тысяча дней правления Альенде останутся в памяти многих, как самое трудное и счастливое время их жизни. Множество детей из бедных семей впервые получили доступ к университетскому образованию, главное богатство страны — медь — было возвращено стране декретом о национализации, и все это сопровождалось невиданным ранее всплеском культурной жизни и ростом национального самосознания... Впервые в мире в Чили строилось социалистическое общество, сторонники которого победили на свободных демократических выборах, и происходило это без каких бы то ни было репрессий против инакомыслящих и без стремления установить «диктатуру пролетариата».

Правительство Альенде было одной из немногих в истории попыток объединения очень различных между собой сил — от марксистов-ленинцев до левых христиан и социал-демократов. В правительственном блоке Народного Единства было все, что угодно, кроме единства. Если компартия выступала за взвешенность и постепенность каждого шага, прекрасно понимая, что реальных рычагов власти у правительства куда меньше, чем кажется, руководство родной партии Альенде — Социалистической, одним из создателей которой являлся он сам, требовало от правительства и президента ускорения и радикализации революционного процесса. Выступавшие с зажигательными речами лидеры социалистов отталкивали от процесса благополучные средние слои и провоцировали военных. Вышедшее по идейным разногласиям из правительства Левое Революционное Движение (МИР) занималось самозахватом предприятий и поместий, пытаясь таким образом оказать на Альенде давление и заставить его отойти от конституционного пути реформ. Улицы и площади Сантьяго превращались в поле битв между ультраправыми боевиками и студентами — сторонниками правительства. В результате саботажа с одной стороны и некомпетентностью правительственных чиновников — с другой страна переживала постоянные трудности со снабжением продуктами и повсюду выстраивались очереди.

Чилийская олигархия и транснациональные корпорации, впервые ощутив реальную угрозу своим вечным привилегиям, в отличие от сторонников правительства проявили завидное единство и умело пользовались каждой из ошибок Народного Единства.

Тем не менее популярность его правительства росла. На президентских выборах в сентябре 1970 года Альенде получил 36,6% голосов. Через два с половиной года, в марте 1973 года, на выборах в парламент за представителей партий Народного Единства было отдано 43,9% голосов. Планы оппозиции на мирное, парламентское свержение Альенде провалились, и была сделана ставка на военный путч.

Однако к середине 1973 года ситуация в стране сильно изменилась. Три года саботажа и провокаций, вмешательство ЦРУ и разногласия внутри партий Народного Единства привели к нарастанию в Чили атмосферы хаоса, и правительство все больше теряло контроль над ситуацией. Его социальная база начала сужаться, а давление на него изнутри и извне усиливалось. Политические руководства партий Народного Единства не могли договориться между собой и в то же время не позволяли Альенде действовать по собственной инициативе. Для выхода из этой ситуации стал необходим поиск компромисса со второй политической силой страны — правоцентристской Христианско-Демократической партией. Христианские демократы, возглавлявшиеся в те годы Патрисио Эйлвином, попытались с позиции силы навязать соглашение, подразумевавшее свертывание правительством программы социальных преобразований. Принять это условие значило бы капитуляцию и отказ от целей Народного Единства. Его неприятие значило открыть двери военному вмешательству. В этой ситуации Альенде, несмотря на сопротивление значительной части сторонников и прежде всего — руководства собственной Социалистической партии, принимает трудное решение. Он готовит проведение общенационального плебисцита на вотум доверия своему правительству и в случае поражения собирается подать в отставку и созвать досрочные президентские выборы. Днем публичного заявления об этом решении выбирается вторник, 11 сентября 1973 года.

Поражение правительства Народного Единства на этом плебисците было наиболее вероятным исходом, но, учитывая реалии того времени, это было единственным выходом, позволявшим сорвать переворот и тем самым спасти тысячи жизней и в то же время не отказываться от своих убежденй, идя на поводу у христианской демократии. Ставший президентом для и ради своего народа, Альенде не мог и не хотел играть чужими жизнями.

4 сентября 1973 года перед президентским дворцом Ла-Монеда состоялась самая большая из демонстраций в поддержку правительства. На ней было более миллиона человек. Народ пришел проститься со своим президентом.

Наверное, он не раз представлял себе этот серый мартовский день 11 сентября. Низкая облачность осложняла приближавшуюся бомбардировку президентского дворца. В эфире — военные марши и первые декреты хунты. «Учитывая глубочайший социальный и моральный кризис, переживаемый страной, господин президент Чили должен немедленно передать свои высокие полномочия представителям вооруженных сил и карабинеров... Армия, военно-морской флот, военно-воздушные силы и корпус карабинеров полны решимости...». Помощи не будет. Он, демократически избранный президент Республики Чили, первый в мире демократически избранный президент-социалист, спокоен и сосредоточен.

Место президента — в президентском дворце. Вместе с ним — несколько десятков ближайших соратников, молодые ребята-добровольцы из личной охраны «ГАП» — «групо де амигос персоналес», президентская гвардия и группа следователей из МВД.

Еще восемь человек из ГАП, старшему из которых нет и тридцати, занимают позиции в здании напротив — в министерстве финансов. У них — легкое оружие и ни у одного из них — никакой военной подготовки. Против них — танки и авиация. Когда прозвучат первые выстрелы, двое из этих восьми бросят оружие и впадут в состояние безвольного оцепенения, которое будет прервано лишь контрольными выстрелами штурмующих. Остальные шестеро будут сражаться, стреляя по наступающим войскам из окон, а генералы-путчисты годами будут рассказывать миру басни о том, что с ними воевали тысячи вооруженных кубинцев.

В эти минуты, укрывшись в одном из дальних гарнизонов, Пиночет отдает своим писклявым, старушечьим голосом приказы.

Альенде отказывается от предложенного ему пуленепробиваемого жилета, потому что жилетов для других нет.

В президентский дворец, над которым поднят президентский флаг, прорвавшись через патрули и заслоны, продолжают прибывать люди. На своем маленьком 600-м ФИАТе подъезжает похожий на подростка бывший министр правительства Анибаль Пальма, находит Альенде в его кабинете и говорит ему:

— Президент, я услышал по радио, вы сказали, что все трудящиеся должны находиться на своих рабочих местах. Поскольку я сейчас безработный, я приехал сюда попросить, чтобы мое рабочее место было здесь, рядом с вами...

— Анибаль, я знал, что вы придете, — обнимая его, отвечает Альенде.

Подходит министр образования Эдгардо Энрикес и сообщает президенту, что больше трехсот сотрудниц его министерства прибыли на работу, в нескольких десятков метров от дворца, и отказываются возвращаться домой.

— Они говорят, что решили остаться, чтобы выразить вам свою верность, президент.

С трудом справившись с эмоциями, Альенде отвечает:

— Уходите с ними, дон Эдгардо, объясните им, что я очень благодарю их, но они не должны рисковать...

Проходя через коридоры Ла-Монеды, Энрикес видит журналиста Аугусто Оливареса, сидящего на корточках, неуклюже пытаясь собрать автомат. Он подходит и вздыхает — Плохи наши дела... Когда журналист сам собирает автомат, это значит, его некому защитить...

Один из руководителей социалистов Эрнан дель Канто прибывает в Ла-Монеду по поручению своей партии. Альенде отказывается принять его. Дождавшись подходящего момента, дель Канто сам подходит к нему:

— Президент, я пришел от имени руководства партии, чтобы спросить вас о том, что нам делать, где мы должны быть?

— Не понимаю, — отвечает Альенде.

Дель Канто, запинаясь, повторяет вопрос. Альенде раздраженно перебивает его:

— Я знаю, где мое место и что должен делать я. Никогда раньше вас не интересовало мое мнение, почему вы просите его именно сейчас? Вы, так много выступавшие и призывавшие, должны сами знать, что вам делать. О том, что является моим долгом, я знал с самого начала.

Звонит телефон. На линии — адмирал Патрисио Карвахаль, требующий немедленно соединить его с президентом. Альенде подводят к телефону. Молча и спокойно, склонившись над телефоном, он выслушивает предложение о самолете в случае сдачи. Когда Карвахаль заканчивает, Альенде резко, как сжатая пружина, выпрямляется и кричит в трубку:

— Что вы себе позволяете, продажные твари!.. Засуньте ваш самолет себе в ж...! Вы разговариваете с президентом Чили! И президент, избранный народом, не сдается!..

Перед президентом — три его военных адьютанта, представляющие три рода вооруженных сил — армию, флот и авиацию. Их должности — символ подчинения военных гражданской власти. После нескольких секунд молчания один из них решается:

— Президент, мы могли бы говорить с вами?..

— Я вас слушаю, — отвечает Альенде, глядя в глаза говорящему.

— Президент, позвольте передать вам обращение нашего ведомства. Военно-воздушные силы подготовили для вас ДС-6, чтобы вылететь, куда вы прикажете. Разумеется, вместе с семьей... и теми, кого посчитаете нужным взять.

— Президент, — вмешивается адьютант от флота, — если вы проанализируете ситуацию, вы согласитесь, что бесполезно сопротивляться самолетам, танкам и пушкам. Нет смысла, президент...

— Президент, — добавляет адьютант от армии, — думаю, что важно, чтобы вы учитывали, что вооруженные силы едины. Это совместная акция. И зная это, вы должны понять, что любая попытка сопротивления бессмысленна.

— И есть еще одна информация, которую мне только что сообщили, президент, — вставляет адьютант от авиации, — готовится бомбардировка Ла-Монеды.

— Это все? — спрашивает Альенде.

Ответ — молчание. Президент продолжает:

— Нет, господа, я не сдамся. Так что скажите своему командованию, что я не уйду отсюда и не сдамся. Это мой ответ. Живым я отсюда не выйду, даже если будут бомбить Ла-Монеду. И последняя пуля будет сюда, — он указывает дулом автомата на свой рот.

Опять напряженная тишина.

— Нет, президент, не может быть... — пытается что-то возразить один из них. Альенде жестом прерывает его.

Военный адьютант спрашивает:

— Что нам прикажете делать, президент?

— Уходите отсюда, я не могу вам здесь гарантировать безопасность. Возвращайтесь в свои ведомства. Это приказ.

На прощание Альенде пожимает им руки и обнимает одного из них.

Он был свободным человеком и любил жизнь больше всего на свете. Принятое им решение делало его еще более свободным. Предложение путчистов глубоко оскорбило его. Принять его — значило предать самого себя и народ, поверивший в его проект демократического социализма. Принять это предложение — значило бы передать свой моральный авторитет тем, у кого его никогда не было.

9:15 утра. Он садится в свое кресло и просит связать его с радио. Он прокашливается, чтобы очистить голос, и начинает говорить с тем глубоким чувством покоя, которое возможно только после преодоления страха смерти. Ему 65 лет, и это его последняя речь:

«Друзья мои, это моя последняя возможность обратиться к вам. Военно-воздушные силы бомбили радиостанции. «Порталес» и «Корпорасьон». В моих словах нет горечи, в них есть только разочарование, и они станут моральной карой тем, кто нарушил свою клятву... солдат Чили, командующим родами войск, самозваному адмиралу Мерино, сеньору Мендосе — генералу-холую, который еще вчера клялся в верности правительству, а сегодня назначил себя Генеральным Командующим Карабинеров. Перед лицом всего этого мне остается сказать трудящимся одно — я не уйду в отставку. Оказавшись на этом перекрестке истории, я заплачу жизнью за верность народа. И я уверен, что семена, которые мы заронили в достойное сознание тысяч и тысяч чилийцев, уже нельзя будет уничтожить.

У них есть сила. Они могут уничтожить нас. Но ни сила, ни преступления не смогут остановить социальные процессы. История принадлежит нам, и ее делают народы.

Трудящиеся моей родины! Я благодарю вас за верность, которую вы всегда проявляли, за доверие, оказанное вами человеку, который был лишь выразителем глубоких чаяний справедливости и который, поклявшись уважать конституцию и закон, сдержал свое слово. В этот решающий момент, последний, когда я могу обратиться к вам, я хочу, чтобы вы научились на этом уроке. Иностранный капитал, империализм в союзе с реакцией создали условия, при которых вооруженные силы нарушили традицию, которой учил их Шнайдер и которую поддерживал команданте Арайя, жертвы той же группы общества, которая отсиживается сегодня по домам и ждет, как чужие руки передадут ей власть, чтобы и дальше защищать свои доходы и привилегии.

Я обращаюсь прежде всего к простой женщине нашей земли, к крестьянке, которая верила в нас, к рабочей, которая трудилась больше, к чилийской матери, знавшей о нашей заботе о ее детях.

Я обращаюсь к вам, специалисты моей родины, специалисты-патриоты, тем, кто продолжал работать вопреки саботажу предательских профсоюзов, классовых профсоюзов, защищавших привилегии, которые в капиталистическом обществе есть лишь для немногих.

Я обращаюсь к молодежи, к тем, кто с песней отдавал свой задор и дух борьбы.

Я обращаюсь к чилийцу — к рабочему, крестьянину, интеллигенту, к тем, кого еще будут преследовать... потому, что в нашей стране уже давно действует фашизм, организовывавший террористические покушения, взрывавший мосты, перерезавший железнодорожное сообщение, разрушавший нефтепроводы и газопроводы при пособническом молчании тех, чей долг был вмешаться и положить этому конец. История осудит их.

Радиостанцию «Магальянес» наверняка тоже заставят замолчать, и спокойный металл моего голоса не дойдет до вас. Не важно. Вы все равно будете слышать его. Я всегда буду рядом с вами. По крайней мере память обо мне будет памятью о человеке достойном, сумевшем ответить верностью на верность трудящихся.

Народ должен защищаться, но не должен приносить себя в жертву. Народ не должен позволить уничтожить себя, но не должен допустить, чтобы его унижали.

Трудящиеся моей родины, я верю в Чили и ее судьбу. Другие люди переживут этот мрачный и горький час, когда к власти рвется предательство. Знайте же, что недалек тот день, когда вновь откроется широкая дорога, по которой пройдет свободный человек, чтобы строить лучшее общество.

Да здравствует Чили! Да здравствует народ! Да здравствуют трудящиеся!

Таковы мои последние слова. И я уверен — моя жертва не будет напрасной. Я уверен, что она станет, по крайней мере, моральным уроком и наказанием вероломству, трусости и предательству».

Когда он замолкает, во дворце царит тишина.

— Казалось, он всю жизнь готовился к этому моменту. Он был самым цельным из всех нас и полностью контролировал ситуацию. Он оставался президентом Чили, — вспоминал впоследствии инспектор Сеоане.

— Я сидел напротив него. Когда я его слушал, у меня стоял ком в горле, я думал: «Какой великий, великий этот человек». Я чувствовал такое восхищение, что хотелось плакать. Президент прощался, и в этом прощании была вся его цельность и последовательность. На наших глазах он превращался в героя. Когда он закончил, мы все встали, и наступила долгая и плотная тишина. Потом мы все вместе с ним вышли из его кабинета, — вспоминает доктор Артуро Хирон.

Президент принимает решение о том, что с ним останутся только те, кто хочет. Он предоставляет свободу действия президентской гвардии, состоявшей из карабинеров. В этот момент ему не нужны оплачиваемые защитники, уже не важны ни должности, ни чины, честь остаться с ним во дворце — вопрос личной совести и чувства долга каждого. Карабинеры уходят, но президент приказывает им оставить оружие защитникам дворца. Потом Пиночет расскажет об «арсеналах, найденных в Ла-Монеде».

С таким же предложением он обращается и к специальной следственной бригаде из министерства внутренних дел, отвечавшей за его безопасность. Из семнадцати шестнадцать решают остаться.

— Я остался, потому что это был мой долг. Я поклялся защищать закон, если нужно — даже ценой собственной жизни. Как бы я смотрел в глаза своим детям, если бы не сделал этого? — заявил впоследствии следователь Давид Гарридо.

— Нет, мы не были героями. Мы не стремились принести себя в жертву ради политического идеала. Мы были государственными служащими, и нам было очень страшно, но мы понимали, что, если бы мы покинули свой пост, это значило бы, что мы оказались никуда не годными полицейскими, — вспоминает командир бригады Хуан Сеоане.

Начинается атака дворца. Танки и вертолеты начинают в упор расстреливать Ла-Монеду

— Мне выдали автомат. Помню, что я взял его в руки и стал рассматривать, не зная, что с ним делать. Он был очень тяжелым, и я не имел ни малейшего понятия, как с ним обращаться. Так что, покрутив его в руках, я оставил автомат на полу, — вспоминает доктор Артуро Хирон, бывший министр здравоохранения.

В какой-то момент Альенде исчезает из поля зрения защитников Ла-Монеды. Артуро Хирон отправляется на поиски и находит его в одном из офисов возле президентского кабинета лежащим на полу и стреляющим из автомата в окно.

Доктор Хирон кричит ему что-то, требуя, чтобы он прекратил стрельбу и перебрался в более безопасное место, но президент не слышит. Артуро Хирон вспоминает:

— Тогда я подполз к нему сзади и, схватив за ноги, стал оттаскивать его назад, в глубь кабинета. Сначала он попытался вырваться и обматерил меня, но затем, узнав меня, сказал: А, это ты, Хирончик... Видишь, все оказалось куда серьезнее, чем мы думали...

Альенде собирает всех в одном из салонов. После краткого анализа происходящего переворота он заявляет:

— Остаться здесь толжны только те, кто хочет и может участвовать в бою. Все, кто по какой либо причине не может, — должны немедленно покинуть Ла-Монеду. Единственные, кто обязан остаться — это члены моей личной охраны. Ясно? Я не хочу мучеников. Слушайте внимательно, я не хо-чу му-че-ни-ков! Сейчас я попрошу о прекращении огня на несколько минут, и вам дадут выйти.

Все смотрят на него и друг на друга. Никто не шевелится.

Альенде решает постараться убедить хотя бы женщин. Во дворце их девять, среди них — его обе дочери: Исабель и Беатрис, которая находится на восьмом месяце беременности. У Беатрис с отцом с раннего детства совершенно особые отношения. Они всегда были настолько близки — и это расставание ей кажется невозможным.

— Пожалуйста, не осложняйте мое положение, — убеждает-просит-приказывает Альенде, — вы должны уйти, и должны сделать это прямо сейчас, до того как начнется бомбежка. Мы связались с команданте Бадиолой из министерства обороны, и я сейчас попрошу о прекращении огня, чтобы вы могли выйти.

— Там, снаружи, нас убьют, президент. Послушайте стрельбу, послушайте... И между тем, чтобы умереть на улице или умереть в Ла-Монеде, я хочу остаться с вами, президент, — говорит журналистка Вероника Аумада, которой двадцать пять лет, но ее длинные черные волосы делают ее моложе своего возраста.

— Нет, вы не умрете, ни снаружи, ни внутри. Вы будете жить. И вы, Вероника, помните, что вы должны написать обо всем этом. Это ваш долг. Они должны выполнить свое обещание о прекращении огня. Вы выйдете отсюда, и там вас будет ждать джип,.. — президент говорит это очень серьезно, тоном, не допускающим возражений.

Президент просит доктора Хирона помочь ему убедить Беатрис. Он был когда-то ее преподавателем на медицинском факультете, и она всегда очень уважала его. Артуро Хирон пытается найти все возможные и невозможные аргументы:

— Послушай, Тати (уменьшительное от Беатрис), ты здесь станешь больше помехой, чем помощью. Подумай хоть чуть-чуть, и ты согласишься. Ты на восьмом месяце... ты должна беречь своего сына... что тебе здесь делать? Сейчас нас будут бомбить, сюда будут падать настоящие бомбы. Мы не сможем уберечь тебя. Пожалуйста, уходи. Уходи с остальными женщинами. Твоему отцу нужно, чтобы ты ушла.

Беатрис продолжает молча смотреть на него.

Подходит Альенде:

— Тати, на этот раз я не прошу тебя. Я тебе приказываю. Ты должна уйти, и прямо сейчас. Ты мешаешь мне делать то, что я должен. Если ты хочешь помочь мне, ты должна уйти, и немедленно. Мне необходимо знать, что ты и твоя сестра вне опасности! Это мое поручение тебе — вытащить отсюда твою сестру и выйти отсюда вместе с этим человечком, который внутри тебя. Понимаешь?..

Они долго молча смотрят друг на друга. Потом он осторожно обнимает ее, обнять ее крепче не позволяет живот Беатрис. На ухо он шепчет ей еще одно задание: «Нужно рассказать миру о том, что произошло здесь. Ты должна помочь в этом, дочь». Времени не остается. Женщины бегом спускаются по лестнице и выходят.

Беатрис, любимая дочь президента, никогда так и не оправилась от этого дня и покончила с собой в 1976 году на Кубе.

Чтобы вытащить из Ла-Монеды Марсию, ассистента замминистра внутренних дел, был придуман повод — отправить ее в гараж за машиной одного из следователей. В этот момент над дворцом пронесся первый самолет и упала первая ракета. Было 11:52. Все бросились на пол. От новых и новых ракет, разрывашихся в разных точках дворца, все здание содрогалось и не позволяло удержаться на ногах. Журналист Хоркера был совершенно бледный, не в состоянии ни думать, ни действовать. Альенде подполз к нему и потрепал по плечу:

— Нам не страшно, правда? — сказал президент своему старому близкому другу.

— Страшно... нет, президент... я просто немного испугался... и вот-вот наложу в штаны от испуга, — заплетающимся языком пытается пошутить тот.

Следователь Давид Гарридо в коридоре второго этажа слышит гул приближающегося на бреющем полете самолета. Он вспоминает:

— В каком-то детском фильме о войне говорилось, что, когда бомбардировщик пролетает над тобой, нужно сосчитать до трех. Мы услышали свист бомбы упавшей прямо над нами. Взрывная волна отбросила нас на середину лестничного проема. Когда я попытался встать, я чуть не упал назад. Я посмотрел на свои ботинки и увидел, что они остались без каблуков. Взрывная волна оторвала их.

Воздушная атака ведется без перерыва. Летчики ВВС безупречно выполняют миссию, десятки ракет попадают в цель, заставляя защитников Ла-Монеды метаться по коридорам пылающего дворца в поисках глотка свежего воздуха и спасаясь от падающих сверху конструкций. Адский грохот разрывов, пыль и дым не позволяют ориентироваться в постоянно сужающемся пространстве. Потом удается найти одну чудом уцелевшую лесницу, и все садятся на нее в ожидании смерти чуда, что начинает казаться уже одним и тем же.

— Это настоящая бойня, — говорит кто-то.

— Что будем делать?

— Мы сгорим здесь все...

— Что делать, президент?...

Альенде подползает к столу для торжественных приемов и ложится под него, приглашая жестом следовать за ним. Под столом дышать немного легче. Там он убеждает еще трех из присутствующих покинуть дворец. Его последняя миссия — в спасении жизней близких. С белым флагом они пробираются к выходу, но их встречают пулями. Они возвращаются.

Один из присутствующих направляется на кухню в поисках воды, открывает дверь и видит сидящего на корточках с автоматом между ног умирающего Аугусто Оливареса. Известный журналист, друг и советник президента, директор отдела прессы Национального телевидения Аугусто Оливарес покончил с собой. Альенде подходит в молчании и не может справиться со слезами.

— Пожалуйста, почтим его память минутой молчания, — глухим голосом просит президент.

На Ла-Монеду пикируют новые самолеты. Дышать становится совершенно невозможно. Альенде принимает решение:

— Все. Теперь сдаемся. Все выходим. Предупредите всех, что все сейчас выходим. Оставьте здесь все оружие... Будет выходить по одному... Сначала выходит...

— А вы, президент?

— Я выйду последним, не волнуйтесь.

Когда все начинают спускаться по лестнице, Альенде возвращается в свой рабочий кабинет, потому что «должен взять некоторые документы». Последние из выходивших слышат его крик: «Альенде не сдается!» — и после этого звучит короткая автоматная очередь.

Сентябрь не везде осень. В Чили это весна. Но не любая весна — радость и цветение. Здесь это время боли и памяти, которые время не лечит.

Каждый год 11 сентября мы, чилийцы и нечилийцы, живущие в этой стране, идем на центральное кладбище Сантьяго. Сначала — к мемориалу «Пропавшим без вести» и казненным, а потом — к могиле Сальвадора Альенде. Нас немного, всего несколько тысяч, потому что все эти тридцать лет из этой страны целенаправленно и постоянно вытравливалась память об этом. Потому что диктатура здесь смогла контролировать не только мысли, но и чувства миллионов чилийцев, разучившихся за эти 30 лет смотреть себе в сердце и другому — в глаза. Потому что человеку, кроме высоких чувств и мыслей, присущ еще и животный страх, и 18 лет диктатуры в Чили оказались образцовым уроком страха, который большинство жителей этой страны, к сожалению, очень хорошо усвоило. Потому что чилийский флаг над Ла-Монедой, подожженный и сожженный ракетами путчистов, — не метафора, а реальность этой страны, которая не смогла больше стать той, что была до 11 сентября.

Многие из участников этих событий стали совершенно другими. Некоторые специалисты по зажигательным революционным речам, обвинявшие Альенде в буржуазном реформизме и 11 сентября спасшие свои драгоценные жизни в иностранных посольствах, стали сегодня представителями и администраторами транснациональных корпораций в Чили и в дни подобных годовщин не прочь порассуждать с высоких трибун об ошибках Народного Единства и покаяться в грехах собственной юности. Некоторые другие, скопив стартовый капитал на мировых кампаниях солидарности с Чили, завели собственный бизнес и оставили темы прошлого в прошлом. Другие, некогда юные министры правительства Альенде вернулись к политической власти в составе нынешнего правительства Чили и пытаются убедить нас в возможности неолиберализма «с человеческим лицом», устало смирившись с «невозможностью невозможного». Пожалуйста, сами возьмите эти два последних слова в кавычки.

Поэтому давайте вспомним в эти сентябрьские дни о президенте Чили Сальвадоре Альенде, жизнь которого вышла за рамки любого времени и смерть которого стала доказательством собственной невозможности. Потому что здесь, в Чили, как сказал Сарамаго, мертвые живы и живые мертвы. И первые весенние цветы, падающие сегодня на могилу Альенде и других наших павших, всегда росли и растут вдоль той самой странной дороги, по которой пройдет свободный человек, чтобы строить лучшее общество.

Олег ЯСИНСКИЙ.
Сентябрь 2003 года.
Сантьяго, Чили.

http://www.sovross.ru/old/2003/101/101_3_4.htm

[Сергей Советский]

САЛЬВАДОР АЛЬЕНДЕ – пример, который будет жить

Размышления товарища Фиделя

Он родился сто лет назад, 26 июня 1908 года, в Вальпараисо, на юге Чили. Его отец, происходивший из средних слоев, адвокат и нотариус, был членом чилийской Радикальной партии. Когда я родился, Альенде было 18 лет...

В годы, когда он учился в старших классах, старый итальянский анархист Хуан Демарчи знакомит его с книгами Маркса. Он заканчивает обучение с отличием. Ему нравится спорт, и он им занимается. Он поступает добровольцем на военную службу в полк «Кирасиров» в Винья-дель-Мар. Затем просит перевести его в полк «Копьеносцев» в Такну – чилийский анклав на сухом и полупустынном севере, позже возвращенный Перу. Он увольняется из армии офицером запаса. В то время он уже был человеком с социалистическими и марксистскими идеями, отнюдь не малодушным и бесхарактерным. Он словно догадывался, что однажды ему придется сражаться насмерть, защищая убеждения, которые уже начинали складываться в его голове.
Он решает обучаться благородной специальности медика в Чилийском университете. Организует группу товарищей, которые периодически собираются, чтобы читать и обсуждать вопросы марксизма. В 1929 году он создает группу «Авансе». В 1930 году его выбирают вице-президентом Федерации студентов Чили, и он активно участвует в борьбе против диктатуры Карлоса Ибаньеса.
Соединенные Штаты уже переживали большую экономическую депрессию, сопровождавшуюся биржевым кризисом, который разразился в 1929 году. Куба все упорнее боролась против тирании Мачадо. Убили Мелью. Кубинские рабочие и студенты боролись против репрессий. Коммунисты во главе с Мартинесом Вильеной начали всеобщую забастовку. «Нам нужен залп, чтоб мошенников сразить и дело революций завершить…» – провозгласил он во взволнованном стихотворении. Гитерас, последовательный борец с империализмом, пытается свергнуть тиранию силой оружия. Происходит падение Мачадо, не способного устоять перед напором нации, и вспыхивает революция, которую Соединенные Штаты подавляют за несколько месяцев железной рукой в шелковой перчатке, их абсолютное господство длится вплоть до 1959 года.
В течение этого периода Сальвадор Альенде в стране, где империализм жесточайшим образом подчинил себе ее трудящихся и ее культуру и завладел ее природными богатствами, ведет последовательную борьбу, в ходе которой он никогда не отклонялся от своего безупречного революционного поведения.
В 1933 году он заканчивает медицинский факультет. Участвует в создании Социалистической партии Чили. В 1935 году он уже является руководителем Чилийской медицинской ассоциации. Почти полгода он проводит в тюрьме. Поощряет усилия в целях создания Народного фронта, и в 1936 году его избирают заместителем генерального секретаря Социалистической партии.
В сентябре 1939 года он становится министром здравоохранения в правительстве Народного фронта. Он публикует книгу о социальной медицине. Организует первую Выставку жилья. В 1941 году участвует в ежегодном собрании Американской медицинской ассоциации в Соединенных Штатах. В 1942 году его избирают генеральным секретарем Социалистической партии Чили. В 1947 году он голосует в сенате против закона «О постоянной защите демократии», названного «проклятым законом» в силу его репрессивного характера. В 1949 году он избирается президентом Медицинской коллегии.
В 1952 году Народный фронт выдвигает его кандидатом на пост президента. Тогда ему было 44 года. Он проигрывает. Представляет в сенате законопроект о национализации медной промышленности. В 1954 году посещает Францию, Италию, Советский Союз и Народную Китайскую Республику.
Четыре года спустя, в 1958 году, его выдвигают кандидатом на пост президента Республики от Фронта «Народное действие», образованного Народным социалистическим союзом, Социалистической партией Чили и Коммунистической партией. Он проигрывает на выборах консерватору Хорхе Алессандри.
В 1959 году Альенде присутствует на вступлении в должность президента Венесуэлы Ромуло Бетанкура, который считался до тех пор революционным левым деятелем.
В тот же год он едет в Гавану и встречается с Че Геварой и со мной. В 1960 году он поддерживает шахтеров, бастовавших в течение более трех месяцев.
Вместе с Че на встрече Организации американских государств, проходившей в 1961 году в Пунта-дель-Эсте, Уругвай, он обличает демагогический характер «Союза ради прогресса».
Вновь выдвинутый кандидатом в президенты, он терпит поражение в 1964 году, уступив Эдуардо Фрею Монтальве – христианскому демократу, который опирался на все ресурсы господствующих классов и который, согласно данным, фигурирующим в рассекреченных документах сената Соединенных Штатов, получил для своей кампании деньги от ЦРУ. Во время его правления империализм попытался создать то, что получило название «Свободная революция», в качестве идеологического ответа на Кубинскую революцию. Именно она заложила основы фашистской тирании. Однако на этих выборах Альенде получает более миллиона голосов.
В 1966 году он возглавил делегацию, участвовавшую в Трехконтинентальной конференции в Гаване. Он посещает Советский Союз во время празднования 50-й годовщины Октябрьской революции. В следующем – 1968 году совершает поездку в Корейскую Народно-Демократическую Республику и в Демократическую Республику Вьетнам, где имеет удовольствие познакомиться и побеседовать с выдающимся руководителем этой страны Хо Ши Мином. В эту поездку включается также посещение Камбоджи и Лаоса, где активно идут революционные процессы.
После смерти Че он лично сопровождает на Таити трех кубинцев – участников партизанской борьбы в Боливии, уцелевших после гибели Героического партизана и находившихся на чилийской территории.
Народное единство – политическая коалиция, объединявшая коммунистов, социалистов, членов Радикальной партии, Движение единого народного действия (МАПУ), Национальную демократическую партию (ПАДЕНА) и Независимое народное действие, – выдвигает его 22 января 1970 года своим кандидатом, и он одерживает победу на выборах 4 сентября этого года.
Это действительно классический пример борьбы за установление социализма мирным путем.

После его победы на выборах правительство Соединенных Штатов во главе с Ричардом Никсоном немедленно начинает действовать. 22 октября совершается покушение на командующего чилийской армией генерала Рене Шнейдера – он умирает три дня спустя, – потому что он не уступил требованию империалистов устроить государственный переворот. Попытка помешать приходу Народного единства к власти терпит неудачу.
3 ноября 1970 года Альенде на законных основаниях со всем достоинством вступает в должность президента Чили. Будучи в правительстве, он начинает свое героическое сражение за изменения, противодействуя фашизму. Ему было уже 62 года. Я имел честь разделять с ним с момента победы Кубинской революции 14 лет антиимпериалистической борьбы.
На муниципальных выборах в марте 1971 года Народное единство получает абсолютное большинство голосов – 50,86 процента. 11 июля президент Альенде принимает закон о национализации медной промышленности – идея, которую он предложил сенату 19 годами ранее. Закон был принят конгрессом единогласно. Никто не осмелился возражать против него.
В 1972 он обличает в Генеральной Ассамблее Организации Объединенных Наций международную агрессию, ведущуюся против его страны. Делегаты стоя устроили ему овацию в течение долгих минут. В тот же год он посещает Советский Союз, Мексику, Колумбию и Кубу.
В марте 1973 года после парламентских выборов Народное единство получает 45 процентов голосов и увеличивает свое представительство в парламенте.
Меры в целях смещения президента, продвигаемые американцами в обеих палатах, не имеют успеха.
Империализм и правые усиливают беспощадную борьбу против правительства Народного единства и начинают проводить в стране террористические действия.

В период 1971 – 1973 годов я написал ему шесть конфиденциальных писем, от руки, мелким шрифтом и тонким пером, в них я с величайшей осмотрительностью рассматривал важные для него темы.
21 мая 1971 года я писал:
«…Мы восхищаемся твоими исключительными усилиями и твоей безграничной энергией, чтобы защищать и укреплять победу.
Отсюда можно видеть, что народная власть завоевывает сторонников, несмотря на свою трудную и сложную миссию.
Выборы 4 апреля стали блестящей и воодушевляющей победой.
Главную роль сыграли твои отвага и решимость, твоя умственная и физическая энергия, чтобы продвигать вперед революционный процесс.
Наверняка вас ждут большие и разнообразные трудности, и с ними придется бороться в условиях, которые никак нельзя назвать идеальными, но справедливую политику, опирающуюся на массы и проводимую со всей решительностью, нельзя победить…»
11 сентября 1971 года я ему писал:
«Податель этого письма едет, чтобы обсудить с тобой детали визита.
Поначалу, рассматривая возможность прямого рейса на самолете «Кубана де Авиасьон», мы проанализировали, не стоит ли приземлиться в Арике и начать поездку с севера. Затем возникают два новых момента: интерес, выраженный тебе Веласко Альварадо в отношении возможного контакта во время моей поездки туда, и возможность иметь советский самолет ИЛ-62 с большей дальностью полета. Этот последний позволяет при желании прибыть прямым рейсом в Сантьяго.
Прилагается план поездки и мероприятий, чтобы ты добавил, отменил и ввел изменения, какие сочтешь нужными.
Я попытался думать исключительно о том, что может представлять политический интерес, не особенно заботясь о темпе и об интенсивности работы, но абсолютно все остается на твое рассмотрение и с учетом твоих соображений.
Мы очень радовались чрезвычайным успехам твоей поездки в Эквадор, Колумбию и Перу. Когда у нас на Кубе будет возможность состязаться с эквадорцами, колумбийцами и перуанцами в огромной любви и теплоте, с какими они тебя принимали?»
В той поездке, план которой я передал президенту Альенде, я чудом остался в живых. Я проехал десятки километров среди огромных толп, стоявших вдоль дороги. Чтобы обеспечить мое убийство во время этой поездки, Центральное разведывательное управление Соединенных Штатов организовало три операции. На пресс-конференции, о которой было объявлено заранее, одна телекамера телеканала Венесуэлы была оснащена автоматическим оружием, и ею снимали кубинские наемники, проникшие в Чили с венесуэльскими документами. Но за долгое время, что длилось интервью и все камеры были обращены в мою сторону, тем, кому нужно было всего-навсего нажать на спусковой крючок, не хватило мужества. Они не хотели рисковать своей жизнью. Кроме того, они преследовали меня по всему Чили, но я больше уже не находился так близко к ним и не был таким уязвимым. Только спустя много лет я смог узнать подробности этой трусливой акции. Спецслужбы Соединенных Штатов зашли дальше того, что мы могли себе представить.
Я написал Сальвадору 4 февраля 1972 года:
«Военная делегация была здесь встречена всеми с особым вниманием. Революционные вооруженные силы посвятили практически все время в эти дни ее приему. Встречи протекали дружески и по-человечески тепло. Программа была насыщенной и разнообразной. Я считаю, что поездка была положительной и полезной, что существует возможность и стоит далее развивать эти двусторонние связи.
Я переговорил с Ариэлем насчет твоего приезда. Я прекрасно понимаю, что напряженная работа и характер политической борьбы этих последних недель не позволили тебе определить его примерную дату, как мы намечали. Несомненно, что мы не учли этих обстоятельств. С моей стороны, в тот день, накануне моего возвращения, когда мы ужинали уже глубокой ночью у тебя дома, ввиду нехватки времени и спешки, я тешил себя мыслью, что довольно скоро мы вновь встретимся на Кубе, где у нас будет возможность долго поговорить. Однако я надеюсь, что ты сможешь подумать о приезде до мая. Упоминаю этот месяц, потому что самое позднее в середине мая я должен буду отправиться в поездку, которую уже невозможно откладывать, в Алжир, Гвинею, Болгарию, в другие страны и в СССР. Этот длительный визит займет у меня довольно много времени.
Я очень благодарен тебе за высказывания по поводу сложившейся ситуации. Здесь все мы с каждым днем все больше узнаем, интересуемся и волнуемся за процесс, идущий в Чили, мы очень внимательно следим за новостями, которые приходят оттуда. Сейчас мы можем лучше понять пыл и страсть, которые должна была вызвать на первых порах кубинская революция. Можно было бы сказать, что мы переживаем свой собственный опыт – только наоборот.
В твоем письме я ощущаю прекрасное расположение духа, спокойствие и мужество, с какими ты готов бороться с трудностями. Это самое главное в любом революционном процессе, особенно когда он развивается в таких чрезвычайно сложных и трудных условиях, как в Чили. Я вернулся под глубоким впечатлением от моральных, культурных и человеческих качеств чилийского народа и от его примечательного патриотического и революционного призвания. Тебе выпала на долю особая честь быть его руководителем в этот решающий момент в истории Чили и Америки – это кульминация целой жизни, полной борьбы, – как сказал ты на стадионе, – посвященной делу революции и социализма. Непреодолимых препятствий не существует. Кто-то сказал, что в революции движутся вперед с «отвагой, отвагой и еще раз отвагой». Я уверен в глубокой правоте, заключающейся в этой аксиоме».
Я снова написал президенту Альенде 6 сентября 1972 года:
«С Беатрис я отправил тебе послание, касающееся разных тем. После того, как она уехала, и в связи с новостями, поступавшими на прошлой неделе, мы решили направить товарища Османи, чтобы подтвердить тебе нашу готовность помогать в любом плане, а ты, в свою очередь, мог бы передать через него свою оценку ситуации и свои соображения, связанные с планируемой поездкой сюда и в другие страны. Предлогом для поездки Османи будет инспекция кубинского посольства, хотя этому не будет дано какой бы то ни было огласки. Мы хотим, чтобы его пребывание там было крайне коротким и незаметным.
Пункты, переданные тобой через Беатрис, уже приводятся в исполнение…
Хотя мы понимаем нынешние трудности чилийского процесса, мы верим, что вы найдете способ их преодолеть.
Можешь полностью рассчитывать на наше сотрудничество. Братский революционный привет тебе от всех нас».

30 июня 1973 года мы послали официальное приглашение президенту Сальвадору Альенде и партиям блока Народного единства на празднование 20-й годовщины штурма казармы «Монкада».
В отдельно приложенном письме я ему пишу:
«Сальвадор!
Предыдущее – это официальное, формальное приглашение на празднование 20-й годовщины. Было бы замечательно, если бы ты смог прибыть на Кубу к этой дате. Можешь представить себе, какую радость, удовольствие и честь значил бы этот приезд для кубинцев. Тем не менее знаю, что это зависит более всего от твоей работы и ситуации в твоей стране. Поэтому оставим это на твое усмотрение.
Мы все еще находимся под впечатлением большой революционной победы 29-го числа и твоей личной блестящей роли в этих событиях. Естественно, что многие трудности и препятствия сохранятся, но я уверен, что это первое успешно выдержанное испытание очень воодушевит вас и укрепит доверие народа. На международной арене событиям было придано большое значение, и они оцениваются как крупная победа.
Действуя так, как действовал ты 29-го числа, чилийская революция выйдет с победой из любого испытания, каким бы тяжелым оно ни было. Еще раз повторяю, что мы, кубинцы, рядом с тобой и что ты можешь рассчитывать на своих верных и всегдашних друзей».
29 июля 1973 года я посылаю ему последнее письмо:
«Дорогой Сальвадор!
Под предлогом того, что надо обсудить с тобой вопросы, касающиеся встречи Движения неприсоединившихся стран, к тебе едут Карлос и Пинейро. Настоящая цель поездки – узнать у тебя про обстановку и заверить тебя, как всегда, в нашей готовности сотрудничать в борьбе с трудностями и опасностями, препятствующими и угрожающими процессу. Их пребывание будет очень коротким, поскольку здесь их ждет много дел, но мы решили, не без ущерба для их работы, чтобы они все же приехали.
Я вижу, что сейчас вы заняты щекотливым вопросом – диалогом с христианскими демократами в разгар таких серьезных событий, как жестокое убийство твоего военно-морского адъютанта и новая забастовка владельцев грузовиков. Я представляю огромное напряжение, существующее в связи с этим, и твое желание выиграть время, улучшить соотношение сил в случае, если разразится борьба, и при возможности найти русло, в котором можно было бы продолжать революционный процесс без гражданской войны и в то же время избавиться от своей исторической ответственности за то, что может произойти. Это похвальные намерения. Но в случае если другая сторона, чьи подлинные замыслы мы не в состоянии оценивать отсюда, будет упорствовать в вероломной и безответственной политике, требуя заплатить за Народное единство и Революцию цену, которую невозможно заплатить, что вполне вероятно, ни на секунду не забывай об огромной силе чилийского рабочего класса и энергичной поддержке, которую он оказывал тебе во все трудные моменты; он может, откликнувшись на твой призыв «Революция в опасности!», парализовать мятежников, сохранить присоединившимися колеблющихся, навязать свои условия и разом решить, если это будет необходимо, судьбу Чили. Враг должен знать, что он подготовлен и готов действовать. Его сила и боеспособность могут склонить весы в столице в твою пользу, даже если другие обстоятельства были бы неблагоприятными.
Твое решение твердо и с честью защитить процесс даже ценой собственной жизни, которое, как все знают, ты способен выполнить, привлекут на твою сторону все силы, способные сражаться, и всех достойных мужчин и женщин Чили. Твоя отвага, твое спокойствие и твоя смелость в этот момент, исторический для твоей родины, и особенно героически осуществляемое тобой твердое и решительное руководство являются ключом к ситуации.
Дай знать Карлосу и Мануэлю, в чем можем помочь мы, твои верные кубинские друзья.
Еще раз напоминаю тебе о любви и безграничном доверии нашего народа».
Это я написал за полтора месяца до переворота. Посланниками были Карлос Рафаэль Родригес и Мануэль Пинейро.

Пиночет беседовал с Карлосом Рафаэлем. Он делал вид, что лоялен и тверд, так же как был лоялен и тверд генерал Карлос Пратс – главнокомандующий армией в течение части срока правления Народного единства, достойный военный, которого олигархи и империализм довели до полного кризиса, что заставило его подать в отставку; позже, после фашистского переворота 1973 года, он был убит в Аргентине агентами Национального директората разведки (ДИНА).
Я не доверял Пиночету с тех пор, как прочел книги по геополитике, которые он мне подарил во время моего визита в Чили, и наблюдал за его стилем, его заявлениями и методами, которые он применял как командующий армией, когда провокации правых заставляли президента Альенде объявлять осадное положение в Сантьяго-де-Чили. Я помнил о том, о чем предупреждал Маркс в статье «18 брюмера Луи Бонапарта».
Куда бы я ни приезжал, многие армейские начальники военных округов и их штабов хотели встретиться со мной и проявляли заметный интерес к темам нашей освободительной войны и опыту Карибского кризиса 1962 года. Встречи длились часами, по ночам – в единственное свободное для меня время. Я соглашался помочь Альенде, убеждая их, что социализм – не враг военных институтов. Пиночет как военачальник не был исключением. Альенде считал эти встречи полезными.
11 сентября 1973 года он героически гибнет, защищая дворец «Ла-Монеда». Он сражался, как лев, до последнего вздоха.
Революционеры, сопротивлявшиеся там фашистскому нападению, рассказывали невероятные вещи о последних минутах. Версии не всегда совпадали, потому что сражения велись в разных точках дворца. Кроме того, некоторые из его самых близких сподвижников погибли или были убиты после тяжелого и неравного боя.
Различие в свидетельствах заключалось в том, что одни утверждали, будто последними выстрелами он застрелил себя, чтобы не попасть в плен, а другие – что он погиб от вражеского огня. Дворец горел, атакуемый танками и самолетами, чтобы завершить переворот, считавшийся делом легким, при котором не будет сопротивления. Нет никакого противоречия между обеими формами выполнить свой долг. В наших войнах за независимость случалось не раз, когда славные бойцы, видя, что защищаться уже невозможно, лишали себя жизни, чтобы не попасть в плен.
Можно сказать еще многое о том, что мы были готовы сделать ради Альенде, кое-кто про это уже написал. Задача этих строк иная.
Сегодня исполняется век со дня его рождения. Его пример будет жить.

Фидель Кастро Рус.
26 июня 2008 года.

http://www.sovross.ru/modules.php?na...ticle&sid=3348

[Гость1]

Только многие товарищи почему-то забывают, что правительство Альенде наделало массу ошибок в управлении экономикой, попутно прижимая мелкого собственника, в результате чего рыбацкие суда перестали выходить в море , а грузовики и автобусы- возить грузы и пассажиров, вот и сложилась социальная база для поддержки Пиночета. .

[Сергей Советский]

Сообщение от Гость1

Только многие товарищи почему-то забывают, что правительство Альенде наделало массу ошибок в управлении экономикой, попутно прижимая мелкого собственника

Гость 1, как и всегда, просто лжет, пытаясь очернить очевидные успехи экономической политики социалистического правительства каждого очередного государства, о котором пишет. Правительство Сальвадора Альенде не "наделало массу ошибок в управлении экономикой", а просто вынуждено было в рамках крайнего временного цейтнота и неоднородного политического состава коалиции Народного Единства лавировать в политической, экономической, социальной сфере, не могло жестко и однозначно проводить социалистическую политику.
Экономическая политика велась (особенно по нынешним меркам!) во многом правильная, левая, но с учетом интересов социальных групп, составлявших народную базу структур коалиции. Естественно, правительство Сальвадора Альенде не "прижимало мелкого собственника" (как изволит лгать Гость 1), а, к сожалению, наоборот, чрезмерно потакало интересам мелкобуржуазных элементов, даже вело переговоры с представлявшей именно эти круги партией христианских демократов. Из-за этого оно подвергалось нападкам как со стороны право-фашистских реакционных сил, так и радикальных левых сил (включаю Компартию Чили во главе с легендарным Луисом Корваланом).

Сообщение от Гость1

в результате чего рыбацкие суда перестали выходить в море , а грузовики и автобусы- возить грузы и пассажиров, вот и сложилась социальная база для поддержки Пиночета. .

Бессмысленное вранье, рассчитанное на тех, кто не знает политической истории.

Это в Чили-то "рыбацкие суда перестали выходить в море"?! Когда?!

Социальной базой пиночетовского бесчеловечного путча были старые классы крупных землевладельцев-латифундистов, а также подконтрольной США местной крупной буржуазии (медной, к примеру). Но состоялся он только потому, что были в массовом порядке обмануты неграмотные солдаты, невольно ставшие инструментом террора путчистов против чилийского народа.

[Гость1]

Сергей Советский, вы историю правительства Альенде и обстановку в Чили в последние месяцы его правления поизучайте, про массовые демонстрации и забаствоки. Про забастовки водителей грузовиков и рыбаков в 1972-73 годах сообщалось даже в советских газетах и телевидению. В Чили был большое слой мелких собственников- тех самых владельцев -водителей грузовиков и автобусов, рыбаков-владельцев небольших рыбацких судов . Недовольство мелкого собственника вызывало то, что Альенде надо было где-то брать средства на выполнение предвыборных обещаний, для чего вышеперечисленные мелкие собственники обкладывались новыми налогами и т.п. Экономические трудности, в виде той же нарастающей инфляции, сторонников правителству Альенде также не добавляли.

[делец]

Сообщение от Гость1

Сергей Советский, вы историю правительства Альенде и обстановку в Чили в последние месяцы его правления поизучайте, про массовые демонстрации и забаствоки. Про забастовки водителей грузовиков и рыбаков в 1972-73 годах сообщалось даже в советских газетах и телевидению. В Чили был большое слой мелких собственников- тех самых владельцев -водителей грузовиков и автобусов, рыбаков-владельцев небольших рыбацких судов . Недовольство мелкого собственника вызывало то, что Альенде надо было где-то брать средства на выполнение предвыборных обещаний, для чего вышеперечисленные мелкие собственники обкладывались новыми налогами и т.п. Экономические трудности, в виде той же нарастающей инфляции, сторонников правителству Альенде также не добавляли.

Ну собственно чего удивляться, была устроена блокада и вложены большие средства в подавление правительства Альенде.

[старый я]

Сообщение от делец

Ну собственно чего удивляться, была устроена блокада и вложены большие средства в подавление правительства Альенде.

Точно так же как и в Ливии амерам мешал Каддафи.

[Сергей Советский]

Сообщение от Гость1

Сергей Советский, вы историю правительства Альенде и обстановку в Чили в последние месяцы его правления поизучайте, про массовые демонстрации и забаствоки.

Не беспокойтесь, мы историю знаем неплохо.
В последние месяцы правления правительства во главе с Сальвадором Альенде уже была запущена спецоперация по его свержению, поддержанная финансовым ресурсом США и их спецслужбами. Именно поэтому и возникали демонстрации с забастовками, именно поэтому усиливался раздрай среди организаций-членов Народного Единства.
К сожалению, этому способствовала и недостаточно последовательная политика самого Альенде, вынужденного лавировать между интересами различных групп, на которые он опирался. Не оказал значительной поддержки Альенде и Советский Союз, поддерживавший преимущественно Компартию Чили.
Однако, несмотря на это, первый опыт социалистического строительства в странах Южной Америки является героическим примером сопротивления агрессии североамериканской империи. Опираясь на него, учитывая его ошибки, строят сейчас Социализм XXI века такие страны-соседи Чили, как Венесуэла, Боливия, Эквадор, Никарагуа.

[titan]

Сообщение от старый я

Точно так же как и в Ливии амерам мешал Каддафи.

Старый ты же канавы копал, коровники крыл, что ты колхозник про Чили можешь знать, летал туда? Даже твоя КВ радиостанция не имела право на связь с Буржуями. Какой язык кроме матерного в колхозе учил?