Альтернативная философия. Логический аспект.

[МИБ]

В теие "Альтернативные материалы от "Коммуники"" мы отметили мысль Ленина, что игнорирование логического аспекта диалектики равносильно игнорированию диалектики вообще. Так же, как игнорирование формальной лоеики в науке равносильно игнорированию самой науки.

Есть гносеологический аспект. Но есть еще и онтологический. Поясню. И поскольку это требуется, с цитированием.

Маркс проводит, в частности, последовательное различие между вещами и общественными отношениями, опосредованными вещами. Или в философии – между природой и мышлением, опосредованном природой.

Однако, это различие в марксизме не является столь абсолютным, как это было в догегелевской философии.

Как пишет Ленин в “Философских тетрадях ” в разделе “К вопросу о диалектике”

“…философский идеализм есть одностороннее, преувеличенное,… развитие (раздувание, распухание) одной из черточек, сторон, граней познания в абсолют, оторванный от материи, от природы, обожествленный “

Попытаемся вникнуть в проблему субстанции в марксизме. Ленин пишет:

“Материя есть первичное. Ощущение, мысль, сознание есть высший продукт особым образом организованной материи. Таковы взгляды материализма вообще и Маркса – Энгельса в частности” (Ленин).

Эти взгляды оказываются верными лишь в случае, когда понятие материи несет только гносеологическую функцию. При наличии у материи и субстанциальной функции по отношению к идее, оказалось бы, что общее породило свое частное, существуя отдельно от своего частного, и не тождественно ему.

Попытки придать понятию материи еще и субстанциальную функцию ведут к смешению материализма с идеализмом. На этот факт неоднократно обращал внимание В.И.Ленин:

“Что мысль и материя действительны”, то есть существуют, это верно. Но называть мысль материальной – значит сделать ошибочный шаг к смешению материализма и идеализма” (Ленин).

К такому же смешению приводит очевидно и попытка рассматривать материю идеальной.

В.И.Ленин, однако, не раскрывает до конца причину смешения материализма и идеализма:

“Что в понятие материи надо включить и мысли, как повторяет Дицген в “Экскурсиях” (стр.214 цит.кн.), это путаница, ибо при таком включении теряет смысл гносеологическое противопоставление материи духу, материализма идеализму, на каковом противопоставлении Дицген сам настаивает. Что это противопоставление не должно быть “чрезмерным”, преувеличенным, метафизическим, это бесспорно (и в подчеркивании этого состоит большая заслуга диалектического материалиста Дицгена). Пределы абсолютной необходимости и абсолютной истинности этого относительного противопоставления суть именно те пределы, которые определяют направление гносеологических исследований. За этими пределами оперировать с противоположностью материи и духа, физического и психического, как с абсолютной противоположностью, было бы громадной ошибкой” (Ленин, т.18, с.259).

Как видим, В.И.Ленин ограничил причину смешения материализма и идеализма объяснением выхода у Дицгена понятия материи за рамки гносеологии. Дальше вопрос он не исследовал, но заложил такую возможность в направлении поиска общего для материи и идеи, в направлении поиска субстанции всего, отмечая при этом мысль Гегеля, что

“Она” (die Substanz) “есть бытие во всяком бытии”… (Ленин, т.29, с.142).

Материю, следовательно, он не наделяет функцией субстанции всего. Еще более убедительно эта мысль выглядит в поставленной им задаче:

“надо углубить познание материи до познания (до понятия) субстанции, чтобы найти причины явлений” (Ленин, т.29, с.142).

Не является материя всеобщей субстанцией и у Ф.Энгельса, так как, во-первых, он не использует ее как субстанцию в определении материализма и, во-вторых, понимает только как общее явлений, исключая идею:

“Вещество, материя есть не что иное, как совокупность веществ, из которой абстрагировано это понятие; движение как таковое есть не что иное, как совокупность всех чувственно воспринимаемых форм движения; такие слова как “материя” и “движение”, суть не более, как сокращения, в которых мы охватываем, сообразно их общим свойствам, множество различных чувственно воспринимаемых вещей. Поэтому материю и движение можно познать лишь путем изучения отдельных веществ и отдельных форм движения; и поскольку мы познаем последнее, постольку мы познаем также и материю и движение как таковые” (Маркс-Энгельс, т.20, с.550).

Ф.Энгельс определил материю как общее, но не дал конкретного определения специфики этого общего, отличающей его от другого общего – идеи. Впервые такое определение сделал В.И.Ленин, увидевший, что специфика эта состоит “в “простом” повторении: то или другое берется за первичное” (Ленин, т.18, с.149).

“Материя есть философская категория для обозначения объективной реальности, которая дана человеку в ощущениях его, которая копируется, фотографируется, отображается нашими ощущениями, существуя независимо от них” (там же, с.131).

Этим определением В.И.Ленин окончательно ниспроверг материю с пьедестала всеобщей субстанции.

Несовместимость всеобщей субстанциональной функции с гносеологической функцией в понятии материи приводит также еще к одному выводу: познание всеобщей субстанции должно происходить не за счет углубления познания материи и не в рамках материи, а за счет познания общего для материи и идеи.

И что же? Советская философия восполнила этот пробел с субстанцией? Ничуть, пишет Г.П.Афанасьев.

Учение о всеобщей субстанции в советской философии нашло отражение лишь в том, что в качестве всеобщей субстанции в ней была признана ниспровергнутая с этого места материя, да в том, что это учение называлось как главная часть многих домарксистских философских систем. При этом учение о субстанции даже и не относится к философскому, а только к естественнонаучному, так как его сущностью является учение об устройстве субстанции и мира, а не учение об отношении мышления к бытию

Таким образом, ИМХО, классики порой сравнительно вольно пользовались категориями “субстанция”, “материя”, “сознание”. Только из контекста можно вычленить, о чем идет речь – о материи, как вещественном субстрате (онтология) или о материи в отношении к сознанию (гносеология). Сами они эти вопросы оставили нам на “засыпку”. С чем мы благополучно справились – “засыпались”.

Еще раз подчеркну, что марксизм остался на позициях декартовского дуализма. И Ленин, при изучении Гегеля, это осознал (повторю):

“надо углубить познание материи до познания (до понятия) субстанции, чтобы найти причины явлений” (Ленин, т.29, с.142).

[МИБ]

Итак, мы видим, что Ленин, следуя рекомендациям Энгельса, берется за изучение диалектики по Гегелю. И приходит к выводам, противоположным выводам М.В.Попова. Суть мысли Ленина можно выразить так. Марксизм, с подачи путаника Фейербаха, воспринял гегелевскую систему в качестве диалектического метода. В то время как сам диалектический метод, его логический аспект, остался за бортом марксизма, обрел не логическую форму, а форму "живого", интуитивного созерцания. Но "живое чозерцание", как форма религиозно-художественного мышления, необходимо есть дуализм. Для достижения философского, диалектического монизма категорию "материя" необходимо возвести в ранг субстанции. Как это сделать - Ленин не знает.

Наши "марксисты" считают, вопреки Ленину, что Гегель прост, как грабли. И третируют его, забывая слова Энгельса.

Фридрих Энгельс в 1886 году писал:

...гегелевская система охватила несравненно более широкую область, чем какая бы то ни была прежняя система, и развила в этой области еще и поныне поражающее богатство мыслей. Феноменология духа (которую можно было бы назвать параллелью эмбриологии и палеонтологии духа, отображением индивидуального сознания на различных ступенях его развития, рассматриваемых как сокращенное воспроизведение ступеней, исторически пройденных человеческим сознанием), логика, философия природы, философия духа, разработанная в её отдельных исторических подразделениях: философия истории, права, религии, история философии, эстетика и т. д., — в каждой из этих различных исторических областей Гегель старается найти и указать проходящую через нее нить развития. А так как он обладал не только творческим гением, но и энциклопедической учёностью, то его выступление везде составило эпоху. Само собой понятно, что нужды «системы» довольно часто заставляли его здесь прибегать к тем насильственным конструкциям, по поводу которых до сих пор подымают такой ужасный крик его ничтожные противники. Но эти конструкции служат только рамками, лесами возводимого им здания. Кто не задерживается излишне на них, а глубже проникает в грандиозное здание, тот находит там бесчисленные сокровища, до настоящего времени сохранившие свою полную ценность.

Что же касается собственно логики, то сошлюсь на мнение немецкого философа XX века Николая Гартмана: заслуга гегелевской логики состоит в том, что

в ней содержится величайший категориальный анализ из всех, коими мы располагаем... Исчерпать её в философском отношении до сих пор не удалось даже и в малой степени.

Ленин понимает все это. Понимает, что наслелие Гегеля еще пребывает для марксизма за семью печатями. Вот почему, определяя содержание и программу работы редакции журнала “Под знаменем марксизма”, В. И. Ленин одной из важнейших его задач считает следующую: объединение его сотрудников в своего рода “общество материалистических друзей гегелевской диалектики”, организация ее систематического изучения с точки зрения диалектико-материалистического метода Маркса. Без глубокого освоения всего богатства диалектики Гегеля (в ее “рациональном виде”) и Маркса трудно успешно решать не только теоретические вопросы, но и проблемы практически-политического характера, где, особенно в периоды революций, “требуется максимальная гибкость”.

Следует сказать, что долгие годы данные четкие ленинские “ориентировки” были преданы забвению. Как это ни печально, но оказалось пророческим предупреждение Ленина о том, что деятельность по изучению, материалистическому истолкованию и пропаганде гегелевской диалектики будет связана с ошибками. Однако вместе с ошибками, неизбежными ввиду чрезвычайной трудности этой работы, вскоре “была выброшена за борт” и сама эта работа “заодно” с Гегелем, философия которого была объявлена “аристократической реакцией на французскую революцию”, а “друзей гегелевской диалектики” ждали тяжелые испытания.

Лишь с недавних пор, особенно в связи с необходимостью исследования механизмов формирования нового диалектического мышления (которым “всем надо овладеть”), ленинские рекомендации о путях разработки и источниках приращения содержания диалектики начали реализовываться. Все полнее осознается то обстоятельство, что реальная диалектика современного социального развития — тот классический образец, с которого как “высшего уровня целостности” нужно и прежде всего в наши дни “писать портрет диалектики” как учения о развитии и вместе с тем логики и теории познания, как метода исследования и могучего орудия революционного действия. Но такой “портрет” создать невозможно, не овладев и не превратив в собственное достояние “дело Гегеля и Маркса” (и, добавим, самого Ленина) в области диалектики.

В саязи со сказанным я считаю целесообразным предварительно изложить общее представление о филослфии Гегеля. Это представление не имеет ничего общего с представлениями вульгарного диамата, зато хорошо согласуется как с представлениями Энгельса и Ленина, так и с текстами самого Гегеля.

[МИБ]

Перед Вами – черновик популярной статьи, написанной по заказу одной из газет с яркой теософической направленностью. Поэтому в ней следует отметить пару особенностей, вызванных ее спецификой:

1. Несколько завышенный уровень употребления терминов теософии и религии, а также (иногда) краткие пояснения их с позиций философии Гегеля.

2. Использование, в ряде случаев, собственно гегелевской терминологии. Например, я говорю о «внешнем познавании» вместо «познание посредством комбинаторной логики».

В статье практически нет диалектики, ибо, как показывает опыт, редко кто читает диалектические пассажи, еще реже – старается их понять.

Править я почти ничего не стал. Кое-что добавлено, но последовательность заготовок, написанных ещё в прошлом тысячелетии, в значительной мере сохранена. Если будет проявлен какой-то интерес, появятся какие-то вопросы, то тогда, конечно, придется этим заняться. Общее же направление мысли достаточно понятно, невзирая на многочисленные «ляпы».

ВВЕДЕНИЕ

27 августа 2000 года исполнится 230 лет со дня рождения великого немецкого философа Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, философа, обладавшего нечеловеческой силой мышления. Почти два столетия его работы будоражат пытливые умы людей, ищущих Истину. Творчеству Гегеля посвящено много исследований, так что предлагаемая статья не может претендовать на какой-то слишком уж самобытный анализ его учения, а призвана только несколько оживить интерес к нему.

Необходимость же такого оживления усматривается в следующем. В наше время мы наблюдаем значительный рост интереса общества к источникам религиозных воззрений, излагаемых как в форме традиционной христианской литературы, так и в работах теософов различных школ – Е.П.Блаватская, Рерихи и т.п. Эти воззрения представляют собой продукт довольно древней формы мышления – мышления в представлениях. В этой форме нет ясного различия между категориями конечного и бесконечного, так как категории – продукт более поздней формы, формы рассудка. Рассудок впервые вычленил из содержания мышления конечное и бесконечное, и это, безусловно, было гигантским скачком в усовершенствовании мышления. Однако цена этого развития оказалась также высока: из-за сложности оперирования бесконечными понятиями рассудочное мышление было вынуждено отказаться от исследования предметов духовной природы. Прогресс науки – это прогресс в овладении конечным понятием, овладении законами мышления в таких понятиях – формальной логикой.

Теософия нередко требует от науки оправдания своих взглядов, критикует ее за консерватизм мышления. Критика теософией и религией науки – это критика менее развитой формой мышления более развитой. Такая критика не понимает, что она, как капризный ребенок, требует невозможного. И эта невозможность была доказана не теософией, кстати, а наукой. Именно наука установила факт невозможности выразить бесконечное в конечных понятиях.

Однако, устремление Духа не останавливается на размытых представлениях, которые можно излагать и так и этак, не останавливается оно и на рассудочном мышлении. Дух стремится познать то, что еще оставалось ощущаемым, но не познанным – бесконечное. Разум движется дальше по пути познания, и его критика науки – это критика более развитой формой менее развитой.

Попытки мышления познать логику бесконечных понятий до познания конечного – бессодержательны. Диалектическая логика, логика бесконечных понятий содержит в себе логику конечную, формальную, как свой собственный неотделимый от себя момент. Этот момент должен был развиться до определенной ступени, чтобы он смог стать основой более высокого воззрения мышления на действительность, на Природу и Духа.

Взгляд на философию Гегеля, как на туманную перефразировку древних мифов абсолютно неверен. Когда Е.П.Блаватская говорит «Бог», она вкладывает в это понятие по сравнению с гегелевским «Бог» столько же смысла, сколько вкладывает ребенок в сравнении с умудренным старцем. В религии, теософии представления о духовных сущностях развиты лишь до уровня науки, у Гегеля же они развиваются от уровня науки.

Можно говорить, что современная наука излишне кичится своими знаниями об атоме, в то время как о них знал еще Демокрит. Но говорить так – значит абсолютно не понимать ни философских идей Демокрита, ни квантовой механики, лежащей вне философии, имеющей свой собственный предмет и метод. Значит, не понимать ни философии, ни науки, быть вне той и другой сферы, т.е. находиться в плену собственных представлений, не дорасти ни до того, ни до другого.

Также различны понимание Духа у философов древности и современности. Логос Библии и Абсолютная Идея – в себе одно и то же, но для нас, для мышления они разнятся так же, как атомы Демокрита от атомов Фейнмана. Любой мало-мальски грамотный человек способен напрячь мышление и понять Демокрита, но для понимания атома Фейнмана нужно долго и серьезно учиться и размышлять. Также и постижение взглядов древних на природу духовного требует от изучающего меньше усилий, но и результат такого изучения навряд ли может стать предметом гордости Духа. Современное же понятие идеального требует серьезных усилий развитого мышления. Наш мир дает нам такую возможность – развить мышление, – и не в последнюю очередь это развитие реализуется через науку.

Ни науку, ни философию нельзя упрекнуть в неуважении к предшественникам. Но они сами заслужили бы неуважение, если бы не двигали свой предмет дальше достигнутых ими рубежей. Души древних мыслителей, наверное, со скорбью взирают на нас, когда мы тщимся высказать как последнее откровение, высказанные ими взгляды. Понимание идей древности – безусловно необходимое, но совершенно недостаточное условие роста конкретного человеческого духа. Развивать дух – значит преобразовывать его в себе, двигаться дальше в познавании мироздания, осваивать достижения мировой культуры и науки, а не сетовать на скромность внимания с их стороны к своей более чем скромной персоне.

Работы Блаватской и Рерихов обладают бессмертным значением, так как они со всей остротой поставили вопрос о нашей духовной лени, корыстолюбии, лицемерии и равнодушии. Но мы, вместо того, чтобы принять эти упреки и исправиться, все также бездумно, равнодушно и лицемерно повторяем теперь их мысли, надеясь в глубине души на вознаграждение в будущих жизнях.

Таким образом, эта статья написана не для адептов упрощенного взгляда на природу духовного – они могут без труда найти удовлетворение и вне философии, – а для тех, кого уже не устраивает понимание идеального не только в форме представления, но и в форме рассудка. Поэтому здесь основной упор сделан на разъяснение диалектического метода, его содержание – деятельность бесконечного понятия, и лишь в качестве примера приведены взгляды Гегеля на религию.

Можно было бы ограничить изложение разговором о философии, не вторгаясь в саму философию. Это соответствовало бы существующим традициям подменять познание Духа разговорами о нем, ставя в центр этого разговора свое отношение к своему мнению о Духе. Но в этом случае Гегель и его учение выступили бы только в качестве предлога к беседе, и в равной мере можно было бы поговорить и об Иванове или Петрове. Излагать философское учение, пребывая вне его, – задача невыполнимая. Поэтому нам придется немного заглянуть внутрь лаборатории философской мысли, если мы ищем познания, а не псевдонаучного времяпрепровождения.

Никто не спорит, что восприятие живописи или музыки зависит и от воспитания, и от вкуса, и от его развития. В философии также восприятие взглядов того или иного мыслителя зависит и от формы их изложения, и от формы мышления изучающего эти взгляды. Нет смысла настаивать на понимании гегелевской философии, если человек, его мышление по той или иной причине не склонно воспринять его. Но если человек чувствует, что здесь что-то есть, нужно предупредить его, что путь от чувства до разумного понимания долог, часто – это годы и десятилетия. Излагаемые здесь мысли трудны для понимания, но это не должно становиться поводом для отчаяния. «Перечти, переждав!».

Материал статьи сосредоточен на популярном, если можно так выразиться в отношении Гегеля, обсуждении тех узловых проблем, над которыми он работал, и тех решений, которые он нашел и предложил последующим поколениям. При таком подходе неизбежны издержки в виде неточностей, недоговоренностей, опускании не слишком важных промежуточных моментов, что делает изложение иногда несколько непоследовательным, а иной раз – просто разорванным.

Язык, которым пользовался Гегель, не содержит каких-то новых слов, изложение ведется с использованием всем знакомых понятий, но они часто обретают иное, более глубокое содержание, и мышление, не в силах побороть свою инерцию, быстро оказывается вне этого содержания. Часто кажется, что все понятно, потом что-то происходит – и вот перед нами какой-то набор слов, тарабарщина, – гегелевщина, одним словом. Привычка двигаться в неизменном содержании, в фиксированных определениях не всегда является нашим союзником. Эта привычка воспитывается в нас, въедается в наше мышление и с возрастом становится непреодолимой. В этом отношении молодежи легче и в этом отношении на нее можно возлагать большие надежды.

Все же нужно отметить и специфику языка философии. Как и всякая наука, философия выработала свой жаргон, с помощью которого излагает свой предмет. Здесь как раз самое место остановиться на некоторых понятиях, которыми пользовались и пользуются философы – Гегель здесь не исключение.

Часто в философской литературе появляются выражения вроде «в-себе», «для-себя», «инобытие» и т.п. Слегка поясним их содержание на примере.

Я сейчас сижу и пишу эту статью. В моем мышлении материал уже как-то сгруппирован, но он также и связан с другими ассоциациями, мыслями и т.д. Он еще не имеет формы законченного текстового линейного выражения – буква за буквой, страница за страницей. Статья еще только во мне, материал я несу лишь в себе, он еще не стал материалом для другого. Это – в-себе-бытие материала.

Но постепенно он переносится на бумагу, становится чем-то другим для меня. Я вижу, как многое я не предвидел, приступая к работе. В статье материал в-себе становится материалом для-меня. Собственно, то, что мне казалось понятным, теперь стало действительно таковым. Те истины, которые были в-себе, развернулись в тексте, выразились и стали истинами для-себя.

Мое мышление обрело двойную форму: то, что в голове, и то, что на бумаге, субъективное, сохранив себя, перешло в объективное. На бумаге отчужденная от меня мысль, мысль в инобытии, мысль для-другого. Читатель же, прочтя это, сделает этот материал своим, освоит, превратит его из формы инобытия, в форму в-себе бытия, сохранив его объективность, переведет его в объективное.

Вообще, всякий материальный предмет и всякая идеальная сущность когда-то возникают, проходят ряд ступеней своего развития и, завершив его, исчезают. В период, когда нечто уже возникло, но еще не развито, оно обладает лишь в-себе-бытием. Так, например, ребенок – в-себе-бытие мыслящего разума.

Развиваясь, нечто пытается завоевать себе место под солнцем, взаимодействуя с другими нечто, тесня их, ограничивая их собой, заставляя считаться с собой. Оно есть бытие-для-другого.

Тем самым, оно полагает себя в этом другом, другие объекты несут на себе влияние этого нечто, результат его воздействия на них. Эти следы взаимодействия нечто и другого, лежащие в другом, есть инобытие этого нечто.

Другие объекты не остаются равнодушными к такой экспансии. Они, в свою очередь, воздействуют на наше нечто свойственным им образом, отражают его воздействие на себя, формируют его, изменяют. Наш объект несет в себе отражение своей деятельности, направленной во вне или, как выражаются философы, рефлектирует в себя. Это рефлектированное в-себе-бытие есть для-себя-бытие. В нашем примере – это развитый мыслящий разум, знающее себя знание, сознание.

Одна из главных категорий гегелевской философии – противоречие. Обыденное сознание понимает его как наличие противоположностей, каждая из которых ложна, а истина лежит где-то в середине. В золотой середине. Этот взгляд, безусловно, оправдан практикой, но нужно сразу предостеречь читателя от такого взгляда на диалектическое противоречие. В противоречии, действительно, есть две стороны, но они логически связаны. Каждая из сторон является логическим основанием истинности другой стороны и, в то же время, и ее логическим следствием. Прекрасный пример противоречия в этом смысле дал Бертран Рассел в своем знаменитом парадоксе (более известна его популярная форма: брадобрей бреет тех и только тех, кто не бреет себя сам. Должен ли этот брадобрей брить себя? Если да, то нет, и следовательно, да…).

Узловой момент системы Гегеля – диалектика. Она относится к традиционной формальной логике так же, как математический анализ относится к школьной арифметике. Диалектика сохраняет формальную логику в себе, как и анализ сохраняет в себе арифметику. В анализе изучаются новые числовые формы – бесконечные последовательности, ряды, функции. Основная конструкция анализа – переменная величина.

Диалектика также имеет дело с более широким, по сравнению с формальной логикой, содержанием. Во-первых, она исследует бесконечные понятия, в отличие от конечных в обычной логике. Во-вторых, само содержание не является фиксированной величиной, а изменяется.

Формальная логика отражает в мышлении причинно-следственные связи явлений в категории логического следования. Диалектическая логика заменяет рассмотрение причинно-следственных связей рассмотрением взаимодействия, отражаемого в категории отрицания отрицания. Взаимодействие изменяет свои моменты, переводит свои субъекты из одной формы в другую. Это же отражается и в понятии, логике. Понятие меняет свое содержание, следуя за своим субъектом, становясь в процессе развития другим. Объективное взаимодействие процессов отражается в субъективном взаимодействии соответствующих им понятий.

Замечательное изложение диалектической логики мы находим в «Капитале» Маркса, одного из крупнейших последователей Гегеля.

Основные вопросы, занимавшие Гегеля – что такое мышление и как оно постигает истину. В первой части статьи обсуждается взгляд на мышление как на развивающуюся во времени систему ориентации человека во внешнем и внутреннем мире. Эта система в процессе эволюции проходит разные фазы развития, переходит из одного состояния в другое, мало похожее на предыдущее, изменяется от низших своих форм к высшим.

Наиболее прогрессивной и продуктивной формой мышления в настоящее время является рассудочная форма. В своем чистом виде она представлена в захватывающих дух построениях математики и в захватывающих воображение успехах физики и кибернетики. Конечно, нам не всем дано овладеть в совершенстве этой формой. Ее представители – хорошо обученная и тренированная каста. Как спортсмены в своей области. Мы понимаем их достижения, болеем за них, восхищаемся, но сами добиться таких результатов не в состоянии.

Эта форма мышления возникла не вчера, и наука уже в значительной мере поняла ее достоинства и недостатки. Преодоление недостатков рассудочного мышления с сохранением его положительного содержания приводит к иной форме, форме разумного мышления. Мышление в этой форме чуждо и непривычно нам. Как дикарь удивляется мудрости и красоте картины, излагаемой образованным европейцем, но не в силах воспроизвести ее в себе сам, так как он еще не владеет формально-логическим подходом к действительности, так и мы всматриваемся в диалектику с недоумением и удивлением.

Теперь уточним: в первой части речь пойдет, в основном, о развитии самосознания и дается беглое сопоставление разных форм мышления. Материал этой части ассоциирован с «Феноменологией духа» – первым крупным произведением нашего героя.

Во второй части речь идет, в основном, о постижении истины. Хотя мы сплошь и рядом демонстрируем к ней отношение, выраженное Понтием Пилатом, – «Что есть истина?!», – т.е. считаем этот вопрос пустячным, не достойным интереса порядочного человека, но кого из нас он не волновал, прежде чем мы стали порядочными? Точнее, мы и становимся порядочнее в процессе решения этого вопроса.

Это – сложнейший и важнейший вопрос познания. А познание, пока что, единственное оружие Человечества. Никто не станет отрицать, что важно знать, в какой упаковке чай «Дилма» настоящий, а в какой – подделка. Насколько важнее знать, какую выбрать общественную стратегию!

Нужно знать, что есть истина. И нужно знать, как ее достичь. Средства, предлагаемые рассудочным мышлением, явно недостаточны. Точнее, истина есть предмет другого рода, нежели предметы, исследуемые рассудком. Именно это понимание лежит в основе перехода от рассудка к разуму. Именно оно порождает диалектику.

Открытия, сделанные на этом, мистическом, с нашей точки зрения, пути – бессмертная заслуга Гегеля.

Итак, вторая часть статьи посвящена, в основном, изложению того обстоятельства, что рассудок не способен постичь истину. Для этого нужна другая логика и другое отношение к понятию (это одно и то же: логика – отношение к понятию). Меняется само знание о понятии. Понятие имеет момент бесконечности. Следствия этого факта настолько же значительны, как и трудны для понимания.

Вторая часть – не доказательство, а рассказательство об отношениях рассудка и разума к понятию, о логике. Этот материал как-то ассоциирован с «Наукой логики».

В течение всего изложения будут встречаться понятия, отражающие отношение мышления к религии. Сам Гегель, будучи глубоко религиозным человеком, готовившим себя к пасторской деятельности, выразился так: «Религия – одно из самых важных дел нашей жизни». Философское исследование религиозного содержания представлено в его «Философии религии», и третья часть статьи в основном стремится дать представление о результатах этого исследования.

Человеческое познание природного и божественного начинается с чувственного восприятия внешних вещей, но оно уверено, что это восприятие – еще не истина, познание углубляется в свой предмет, снимает его форму непосредственности, и таким образом, двигаясь внутрь предмета, постепенно обнаруживает его сущность. Эта сущность оказывается деятельным в себе субъектом (и своим объектом деятельности), цель которой – самопознание. Гегель назвал лежащую в основе вещей и явлений самоопределяющуюся к познанию себя субстанцию Абсолютной Идеей. Эта Идея, последовательно отчуждаясь от себя в себе, создает из самой себя все более самостоятельные формы, воспринимаемые нами как ряд последовательных уплотнений природных сущностей, от Идеи до поля, затем – до вещества. Идея самоопределяется к объективности. Но Идея во всех этих формах остается Идеей. Подчеркнем, что Идея строит мир не из какой-то, вне ее лежащей материи, а из самой себя.

В процессе этого формообразования Идея предстает себе как конечный Дух, носителем которого является человек. В человеке Идея осознает себя, сначала слабо, в форме первобытных верований, затем это осознание доопределяется, проходя ряд религиозных учений, и достигает своего завершения в Абсолютной Религии – Христианстве. На этом самопознание Идеи в форме представления, в форме чистой веры завершается, и дальнейшее самоопределение Бога состоит в переходе к истинному познанию себя, познанию в понятиях. «Бог существенно есть в мышлении».

Познание – истинное познание, способное реально, а не в воображении приблизить нас к духовному, – есть познание в понятиях. И хотя часто встречается точка зрения, отрицающая роль понятия в познании, и особенно в познании идеального, тем не менее и Откровения и Теософия существуют для нас лишь в форме последовательности слов, в языке, в понятиях. Может быть и есть такие формы сознания, которые могут узнавать что-то от других вне понятия, воспитывать религиозное отношение без символов такого отношения, но нужно со всей категоричностью признать, что мы не таковы, что только через общение, чтение и размышление мы знаем то, что знаем. Невыразимое же ощущение истинного, ощущение, которому мы не можем придать никакой формы определенности, бесформенное ощущение не является превосходной духовной ценностью, пока оно не развито до понятия, до чего-то такого, что я, как мыслящий Дух, знаю. Кто, кроме животных, удовлетворится бесформенным ощущением цвета, глядя на картину?

Понятие понятия, поэтому, необыкновенно важно для философии.

«Отношение определений бога друг к другу – предмет трудный для себя и тем более для тех, кому неведома природа понятия. Если не знать хотя бы что-то о понятии понятия, если не иметь об этом хотя бы какого-то представления, нельзя ничего понять в существе бога как духа вообще…».

Это познание трудно, как когда-то было трудно христианство, оно требует от своих сторонников и своеобразных форм бытия – Общины. Гегель не гадает о будущем устройстве Общин, но описывает Общину христианскую.

Очерченный круг вопросов составляет третью часть статьи.

И еще одно замечание. Гегель творил не на пустом месте. Но, наверное, в статье нецелесообразно отмечать, где мысль была высказана впервые Аристотелем или Платоном, Декартом или Лейбницем, Кантом или Фихте. Также нецелесообразно вводить критику системы Гегеля, когда места не хватает даже для перечисления того положительного, что принесла его философия. Конечно же, его система представляет собой практически нетронутое поле деятельности, и, значит, доступна для конструктивной критики, но мы здесь этим заниматься не будем.

В дальнейшем при цитировании Гегеля не будут даваться ссылки ни на него, ни на работу, ни на страницу. Его мысли будут заключены в кавычки без комментариев. А иной раз и без кавычек, – просто вплетены в текст.

[МИБ]

ЧАСТЬ 1. МЫШЛЕНИЕ

1. Стихия Духа

Мы с изумлением смотрим на деяния гигантов, покоривших и подаривших нам природную стихию, совершивших земные подвиги. Имена Колумба, Гагарина, Пирри, Пикара и многих-многих других вызывают в нас бурю чувств, мы соучаствуем в душе в их подвигах, мы восхищаемся их отвагой и настойчивостью, завидуем им.

Мы с недоумением смотрим на деяния гигантов, покоряющих и дарящих нам стихию Духа, приглашающих нас следовать за собой. Наше недоумение, даже страх объясняются просто: оттуда нет возврата.

В отличие от покорения природы, где всякое новое достижение позволяет нам надеяться на улучшение нашего быта, материальных условий существования и, следовательно, сохранить себя такими, какими мы есть, в стихии Духа происходит нечто противоположное: мыслитель, взаимодействуя с духовной субстанцией, прежде всего изменяет себя самого, теряет свое старое «Я», становится другим человеком. Мудрец преобразует в большей степени себя, чем природу. Человек, погрузившийся хотя бы раз в эту стихию, выходит из нее уже не тем, кем он вошел туда. Мы не понимаем сути этого преображения, но чувствуем его кожей, а вместе с тем чувствуем и страх потерять себя. При этом мы не задаем себе вопроса: а есть ли что терять?

Нам становится не по себе, когда, общаясь с человеком, мы обнаруживаем, что все то, что есть в нас, есть и в нем, но эта нормальность, целостность его существа – лишь его внешнее. Человек как человек, чего ему еще надо? Почему за этой внешней жизнью в нем угадывается что-то действительно важное, главное для него, без чего все мы прекрасно обходимся? Почему он не полагает свою суть в том же, в чем и мы – в карьере, власти, материальном благополучии? Что он там нашел? Что!?

Эти вопросы тревожат нас, неизвестность и непонятность пугают, заставляют спешно покинуть такое общество и в дальнейшем держаться подальше от таких людей.

Наши интересы сугубо материальны, для их удовлетворения нет нужды в философии. «Считается даже, и справедливо считается, что философия является помехой для удовлетворения этих интересов. Философия, таким образом, всецело предоставлена свободной потребности субъекта. Ничто не побуждает последнего заниматься ею. Потребность в философии там, где она имеется, должна, напротив, выдержать напор всякого рода заподазриваний и отсоветований. Она существует лишь как некая внутренняя необходимость, которая сильнее субъекта, которая не дает ему покоя и неустанно побуждает его дух двигаться дальше, «дабы он превозмог» и добыл устремлению разума достойное его удовлетворение. Таким образом, не поощряемое никаким авторитетом, не поощряемое даже религиозным авторитетом, объявленное, напротив, чем-то излишним, опасным или, по крайней мере, сомнительной роскошью занятие этой наукой тем более свободно, чем более его источником является лишь интерес к предмету и истине».

Мыслитель – одинок. Немногочисленные ученики и сотрудники – его Община. Но и в этой Общине он пребывает лишь внешне. В нее он несет бисер мысли, но добывает его в одиноких глубинах Духа. В этих глубинах он работает, в них находит покой, борется с одному ему ведомыми опасностями и там нередко находит свою гибель. Георг Кантор и Фридрих Шеллинг – печальные тому свидетельства. Проблемы познания, в поединок с которыми они вступили, сломили их, и Дух медленно и мучительно угасал в еще крепком теле, ожидая физической смерти.

Мыслитель различает Разум и Рассудок (собственно, эта статья посвящена такому различию). Деятельность разума непонятна нашему рассудку: принцип рассудка – абстрактное тождество, мышление в изолированности и абсолютной противопоставленности определений. Для разума – это лишь один из моментов его деятельности.

Таинственность и непонятность разумного обычно называют мистикой, особенно в отношении к религиозному сознанию. В этом смысле деятельность разумного мышления есть мистика.

А нужно ли нам разумное мышление? Обыденное сознание считает, что и так все ясно, и охотно и смело судит и рядит о философии и ее предметах. Считается, что наличие головы и жизненного опыта достаточно, чтобы построить правильный взгляд на мир (хотя все признают, что наличие ноги и кожи еще недостаточно, чтобы сшить хорошие сапоги).

Но нет. Правильный взгляд строится мышлением в мышлении же. И чем организованнее, опытнее мышление, чем оно образованнее, тем больше шансов построить этот самый «правильный» взгляд.

Мыслить надо учиться. Георг Вильгельм Фридрих Гегель подошел к философской деятельности в тридцать лет. До этого свои незаурядные способности он использовал для самообразования.

[МИБ]

2. От Веры – к Разуму

После окончания Тюбингенского теологического института в 1793 г. Гегеля ожидала карьера пастора. Пастором он не стал, но интерес к вопросам религии, веры пронес через всю жизнь и им пронизано все его творчество. Что же послужило основой для отказа от сана священника? Неудовлетворенность формой религии, формой чистой веры. Позже он напишет: «…вера становится истиной только через духовное развитие».

В чем смысл этого развития? Христос говорит: «Из тела того, кто верует в меня, будут изливаться потоки живой воды» (Иоанн,7,38). Далее Гегель пишет: «Эти слова тотчас же разъясняются в стихе 39 в том смысле, что, однако, не вера как таковая в чувственно существовавшую во времени личность Христа приводит к такому результату, что эта вера еще не есть истина… Христос сказал это о духе, который получат верующие в него, получат, так как святого духа еще не было, ибо еще не свершилось преображение Иисуса. Непосредственным предметом веры является еще не преображенный образ Христа, личность Христа, которую мы себе представляем в этом образе. Присутствуя среди своих учеников, Христос открыл им сам, собственными устами свою извечную природу и извечное предназначение (примирить бога с самим собой и людей с ним), средства спасения и нравственное учение; вера учеников в него включает все это откровение. Несмотря на это, их вера, которой отнюдь не недоставало сильнейшей уверенности, оказывается лишь началом и основой, условием дальнейшего, чем-то еще несовершенным, верующие так еще не обладают духом, должны еще получить его, т.е. истину, его, который явится позднее той веры, что ведет ко всякой истине». Наверное, Гегель согласился бы с такой формулировкой: вера – не столько состояние души, сколько деятельность Духа.

После института Гегель поступил домашним учителем в дворянскую семью Штейгеров в Берне. Круг его интересов очень широк, он ведет переписку со своими институтскими однокашниками – Гельдерлином, Шеллингом, который в то время был руководителем в философских занятиях Гегеля несмотря на свою молодость (Шеллинг был на пять лет моложе), изучает наследие французского Просвещения, продолжает осмысливать свое отношение к религии. В этот период возникли его первые работы: «Жизнь Иисуса», «Позитивность христианской религии».

Позже он напишет: «Религия есть та форма сознания, в которой истина доступна всем людям, какова бы не была степень их образования; научное же познание истины есть особая форма ее осознания, работу над которой готовы брать на себя лишь немногие». И в другом месте: «Единственное, к чему я вообще стремился и стремлюсь в своих философских изысканиях, – это научное познание истины. Такое познание является наиболее трудным путем, но только этот путь может представлять интерес и ценность для духа, если этот последний, однажды вступив на путь мысли, не впал в суетность, а сохранил неустрашимую волю к истине».

В январе 1801 г. с одобрения и при поддержке Шеллинга Гегель переехал в Иену, где после защиты диссертации перед ним открылся путь к научной, педагогической и литературной деятельности. Вместе с Шеллингом он стал издавать «Критический журнал» и читать лекции в Иенском университете. Здесь он впервые зарекомендовал себя в качестве глубокого оригинального мыслителя. Здесь он написал свое основное сочинение – «Феноменология духа». Эта работа была напечатана в 1807 г.

3. Ступени познания и формы сознания

«Феноменологии духа» Гегель проанализировал развитие человеческого познания от низшей ступени – непосредственного чувственного восприятия, – до высшей – полного, абсолютного знания.

Проследим на примере это движение от восприятия к знанию.

Пример 1. Формы познания

а) Непосредственное знание. Его результат – восприятие

Человек впервые сталкивается с незнакомой вещью. Ему говорят: «Это – компьютер». Человек внешне ощущает предмет, формирует в сознании комплекс этих ощущений – восприятие, вешает на него словесное ощущение-ярлычок – «компьютер». Здесь предмет – вне человека, он существует безразлично к нему, для человека – это просто внешнее бытие. В то же время, это уже и бытие в сознании в форме восприятия, так же внешнее остальному содержанию сознания – другим восприятиям, представлениям, мыслям и т.п. Это восприятие еще никак не связано с остальным содержанием.

Сейчас «компьютер» имеет в сознании форму непосредственного бытия – самую простую и неразвитую форму, форму чистого единства с собой, в которой отсутствуют какие бы то ни было различия.

б) Представление. Первичное познание

Человек может не удовлетвориться этим знанием. Он может пожелать получить знание о компьютере более глубокое, более истинное. И результатом его настойчивости может оказаться демонстрация возможностей компьютера. Теперь он сможет выделить экран монитора, заметить, что там что-то происходит, обратить внимание на клавиатуру, мышь, принтер. Человек создает в себе, в своем сознании представление о компьютере, как о целом, различающемся в себе, состоящем из частей, каким-то образом взаимодействующих между собой. Он обретает имена этих частей: системный блок, монитор, интерфейсная карта, DOS и т.д. Эти части носят пока еще характер восприятий, но эти восприятия утеряли уже свою самостоятельность, они существуют как части целого.

Итак, познание вещи «компьютер» перевело его бытие в сознании в форме непосредственного бытия, в форму, имеющую внутри различия, в определенную комбинацию связанных друг с другом частных восприятий, – в представление. Это – форма развитого бытия. Однако, представление здесь еще произвольно в том отношении, что мы можем представить компьютер и без DOS’а, и без микропроцессора и без того или другого, так как в нашем сознании пока что нет внутренней необходимой связи частей в целом. Представление о вещи, пока что, обладает характером случайного существования: хочу – представлю так, а хочу – этак.

в) Рассудочное знание. Почти наука

На этом знакомство с компьютером может закончиться, а может – продолжиться. Мы можем пожелать научиться работать на нем. И тогда нам придется многое прочитать, испробовать, осмыслить. Нам придется освоить жаргон, на котором общаются специалисты, привести новые понятия, слова, в связь с уже имеющимся внутри нас материалом, осознать условия, при которых возможна работа машины. Мы во все большей и большей мере разлагаем наше представление, связываем получающиеся части друг с другом и другим содержанием сознания, приводим в аналогичные отношения и слова, являющиеся именами этих частей – формулируем суждения и умозаключения, затем – или вместе с этим – формируем систему суждений о компьютере. В этой системе суждений форма представления, как она была раньше, основательнейшим образом переработана мышлением, это уже система рассудочных суждений о предмете, в которой содержится необходимость именно такой, а не иной связи частей целого. Предмет обретает в нашем сознании форму развитого существования, в которой положены (осознаны) как моменты его необходимости, так и случайности. Это, несомненно, более глубокое, более истинное понимание компьютера, чем раньше.

Наш предмет – компьютер – обрел в сознании новую форму существования, он перешел в сферу сущности, в сферу, где царят понятия причины и следствия. Мы не довольствуемся голым представлением, мы хотим знать не просто связь моментов представлений (А связано с В), мы хотим знать их причинно-следственную связь и выразить ее в соответствующей форме – в форме логической, рассудочной системы суждений (из А следует В. Нет А – нет и В. Для существования В необходимо А). Основное содержание нашего предмета – понятия и связь этих понятий. Представления и, тем более, восприятия отошли на задний план нашего знания.

г) Еще не Разум, но, безусловно, – Наука

Но человек может не удовлетвориться и этим знанием. Продолжая анализ устройства и функционирования ЭВМ, анализ общественно значимых целей и технологических и научных возможностей общества, осмысливая и синтезируя эти содержания, специалист может построить в своем сознании (пока еще в сознании) такую машину, какой еще нет, но которая, с точки зрения разработчика, наиболее полно – идеально! – соответствует своему назначению, своему понятию. Такая идея есть истина понятия ЭВМ.

Деятельность конструктора стоит на грани рассудка и разума, на той грани, где сфера сущности переходит в сферу понятия, и предмет переходит из своей рассудочной, формально-логической формы в мышлении в форму бесконечного понятия, диалектическую форму. (Не совсем точно. Прошу прощения!).

д) Процесс познания – процесс формирования истины

Позже мы подробнее обсудим различие между этими формами, а сейчас обратим внимание еще на одно обстоятельство. Предмет, как он был дан в форме восприятия, конечно же истинен.

И в форме идеи предмет тоже истинен

Но эти две истины существенно различны. Их соединяет лишь процесс движения: последняя истина есть результат развития первой. Вообще, истина осуществляется лишь в процессе своего движения, лишь вместе со своим становлением. Как писал Гегель: «Голый результат есть труп». Истина есть становление себя собой. Перестав становиться, изменяться, она перестает быть истиной, обретает статус промежуточного результата.

е) Истина – результат деятельности сознания

Процесс движения истины тесно связан с деятельностью сознания. Деятельность же эта заключается во все более глубоком проникновении в свой предмет (именно в свой, в предмет в форме мышления), в снятии одних форм, как неистинных, и полагании их в основу других, более развитых. Человек, только что познакомившийся с компьютером, практически ничего не подразумевает под этим словом. Наоборот, конструктор видит в этом слове колоссальное содержание. Оно светится в понятии огромным количеством положенных и развитых определений, тонких различений и взаимообусловленностей. Это – развитое понятие.

ж) Полагание и снятие

Полагание и снятие – очень часто встречающиеся в философии Гегеля понятия. Каков их смысл?

Объект в процессе своего взаимодействия с другим может отдать себя частично или полностью другому. Снять себя и положить себя в другом. Как мышление в высказывании. Как раб в господине. Но, с другой стороны, внешние объекты сопротивляются внедрению нашего объекта в себя, отражают его давление, возвращают его воздействие на себя. Они снимают в себе его воздействия и полагают их снова в него. Как забота господина положена в рабе. Как истинность и смысл высказывания вновь полагается в мышлении.

Более прозрачный пример. Рабочий на производстве служит потребительной стоимостью, которая, в процессе потребления, создает стоимость. Это – процесс снятия рабочим своей рабочей силы и полагания ее в продукт производства. Вернувшись домой, рабочий становится просто рабочей силой, стоимостью, которая требует своего восстановления. Он использует для этого потребительные стоимости, созданные другими: пищу, газету, телевизор, диван, пиво. Теперь он полагает себя посредством потребления другого, снятия другого.

В производстве он полагает себя в другом, снимая себя. В потреблении он полагает себя, снимая другое.

Мышление же есть существенно взаимодействие себя с собой. Поэтому, полагая в себе нечто иное себя самого, оно одновременно и снимает в себе нечто другое самого себя же. Например, снимает неистинность знания в полагании знания более адекватного, истинного. Важно, что снятие не означает уничтожения. Это акт в отношении другого (типа жертвы), за которым следует полагание («воздаяние»).

В любом случае следует иметь ввиду, что категории «полагание» и «снятие» – парные: если что-то снимается, то что-то и полагается, и наоборот.

з) Пример – это еще не теория, не система

В приведенном примере с компьютером изложено представление о процессе познания. Здесь нет еще специфического жаргона (или почти нет), не различаются моменты познания в себе, в познании. (Хотя они различены в представлении о познании компьютера, но различены вместе с конкретным материалом, в котором они существуют как в другом, как несущественные). Не указаны их взаимоотношения, их необходимость и истинность.

[МИБ]

Формы мышления

а) Человек рождается дважды: как животное и как Дух

Всякий может вспомнить из своей практики примеры движения познания, подобные описанным выше. Познание – это процесс, в который мы вовлечены с первого дня своего существования. До своего рождения мы проходим путь эмбрионального развития, повторяя в общих чертах эволюцию животного мира от клетки до человека, но рождаемся мы просто маленькими, беспомощными, беззащитными человеческими детенышами. Рождается не человек, рождается животное. Человек, как мышление, в этом животном еще только должен родиться. Он должен овладеть той культурой, тем мышлением, которое было создано социумом вне и независимо от него. Общество «вынашивает» человека – воспитывает, обучает. Человек – продукт общества. И формы познания, которыми овладеет рождающийся, растущий Дух – это, в основном, господствующие формы познания окружающего его общества.

б) Разные люди – разные формы мышления

Что же это за формы? Мы с ними уже слегка познакомились: чувственные восприятия, представления, рассудок, разум. Гегелю принадлежит заслуга их систематизации, рассмотрение их как последовательности форм сознания, сменяющих исторически друг друга в эволюционном процессе развития человечества. Человек в своем духовном развитии также повторяет этот путь в сжатом виде.

Он, конечно, может и не пройти весь путь, а застрять где-нибудь на середине. Это сравнимо с животным миром. Эволюция живого прошла путь от простейших до человека. Но рождаются конкретные представители этого царства – мышонок или лягушка. Каждое животное проходит в эмбриональном состоянии разные фазы и на какой остановилось, то и родилось. В своем духовном многообразии человечество также представляет собой классы, отряды, виды и подвиды разных форм сознания, и ступеней внутри одной и той же формы. В зависимости от воспитания и среды формируются и «хищники», и «паразиты», и «травоядные»… Что внизу, то и вверху…

Однако, как бы ни была содержательна и интересна эта систематика, она ничуть не убеждает, если она не имеет своим стержнем хорошей идеи, хорошего метода. Метод – это характер мышления, образ его поведения, обусловленный его формой. Как поведение животного зависит от его формы (рожденный ползать – летать не может!), так и метод мышления теснейшим образом связан с его формой.

Метод – еще одна бессмертная заслуга Георга Гегеля.

Для предварительного понимания метода приведем три формы изложения материала, три метода мышления.

Пример 2. Методы мышления

1). Мышление в представлениях

Цитата из книги «Материалистическая диалектика», т.3. «В процессе групповых действий вырабатываются представления индивида о себе и окружающих его сочленах группы. Появляются «я», «он», «мы». Наряду с самовыделением осознается сходство «себя» и «его», а также «их» всех: «я», «он», «они» – в группе «мы». И на этой основе, уже чисто психологической, сопереживание животного переходит в сострадание человека, формируются нравственные чувства и осознается принадлежность к группе, тесная групповая взаимосвязь».

а) Это – метод внешнего описания

В предыдущем абзаце описывается возникновение самосознания. Однако, обратим внимание на форму. Чувствуется, что у автора на эту тему сложилось ясное представление. Он различает в нем многие моменты, дает им имена и передает свое представление посредством этих имен. Он располагает слова в соответствии с находимыми в нем моментами этого представления. Слова играют роль кода для передачи информации о представлении. Если теперь читатель подставит свои представления вместо этих слов, он получит что-то похожее на оригинал. Обратим внимание: здесь язык играет лишь роль передатчика информации. Он сам не участвует в познании (или почти не участвует). То, что передается, может быть передано и иначе, например, музыкой, красками.

Можно составить себе о предмете и другое представление. Оно также будет иметь право на существование.

Из цитаты не видно, почему происходит то или другое, почему «осознается сходство» или «переходит в сострадание» и т.д. Такая форма познания, познание в представлениях, имеет своим методом исключительно внешний метод, метод внешнего описания. Однако и само представление, как мы видели, имеет для познания ограниченную ценность ввиду своего еще внешнего отношения к мышлению. Так что истина, как совпадение формы и содержания, здесь вполне достигается.

б) Ранние теории познания – формы мышления в представлениях.

Познание в представлениях – одна из наиболее исторически ранних форм, и в то же время, наименее развитых. Недостатки этой формы и ее метода были выявлены еще в древности. Результатом их устранения стала рассудочная форма мышления и, соответственно, формально-логический метод мышления.

2) Рассудочное мышление

а) Пока что – форма мышления в представлениях

Экономика содержит два цикла. Один – цикл производства (в конечном счете, производство средств потребления). Произведенный продукт поступает на рынок, где обменивается на деньги. Деньги тратятся на приобретение средств производства и рабочей силы. Приобретенные товары вступают в процесс производства, в котором к стоимости средств производства присоединяется стоимость конкретного труда рабочего. В результате на рынок выбрасывается большая стоимость, чем она была на входе в производство.

Второй цикл – цикл рабочей силы. Она обменивает себя, как товар, на деньги, которые, в свою очередь, обмениваются на товары потребления, на свое восстановление.

В двух последних абзацах стиль изложения совпадает со стилем изложения в предыдущем примере. Но здесь он служит лишь для напоминания всем известных истин. Это – введение в проблему. Теперь сама проблема: что произойдет, если на рынок будут выброшены дешевые зарубежные товары потребления?

б) Рассудок использует необходимую связь понятий

Рабочая сила приобретает зарубежный товар. Следовательно, она, во-первых, не покупает свой, и, следовательно, свой оказывается в избытке, т.е. имеем перепроизводство, следовательно, производство необходимо сворачивать, следовательно, количество занятой в производстве рабочей силы должно быть уменьшено, следовательно, рабочая сила должна быть уволена, следовательно, в целом должны наблюдаться спад производства и рост безработицы. А. во-вторых, рабочая сила авансировала своей зарплатой зарубежный капитал, следовательно, дополнительно авансировала его производство, следовательно, это производство начинает расширяться, следовательно, оно требует привлечения дополнительной рабочей силы, следовательно, уменьшается безработица, следовательно, растет благосостояние граждан зарубежных стран.

Следовательно, приобретая в больших масштабах товары потребления за рубежом, мы подрываем основы своей экономики и в той же мере поднимаем чужую.

в) Причинно-следственная связь – основа рассудка

В этом примере мы обнаруживаем не только имена отдельных представлений, не только чисто историческое описание того, как оно строится, но и фиксацию взаимодействия этих моментов в категориях причинно-следственных связей. При этом заметим, что эти элементы, хотя и скрытно, уже имеют форму определения в определенной науке (экономике), а значит, в большей мере соотносятся друг с другом, опосредованы, чем с породившем их представлении. Отметим также большое влияние формально-логического момента в этом отрывке.

Этот пример являет собой образец рассудочного мышления, рассудочной формы познания. Оно основано на понимании причинно-следственной связи и требует такой связи и в мыслях. Нам недостаточно знать «как», мы желаем знать «почему». Формальная логика отражает как раз эти причинно-следственные связи в мыслях. При этом причина мыслится как нечто сравнительно устойчивое, неизменное, и, тем самым, вызывающая устойчивые, неизменные следствия. Даже взаимодействие мыслится как пара направленных навстречу друг другу причинно-следственных связей.

г) Определение – причина логического следования

Отличительной чертой рассудочного мышления выступают определения. Они отражают представление о причине (в логике это называют «достаточным основанием»). Дальнейшее движение мысли должно быть логическим следствием этих определений. Содержания понятий в ходе рассуждения не меняются, движение мысли контролируется формальной логикой. Уже не всякое представление считается истинным, а лишь такое, которое отвечает требованиям логики.

Это – формально-логический, или рассудочный метод мышления.

3). Разумное мышление

а) Пока что – форма мышления в представлениях

Животные поддерживают свою жизнь посредством непосредственного (с известными оговорками) потребления продуктов, преднаходимых в природе. Чем лучше приспособлено животное, тем легче ему поддерживать свое существование (это, собственно, тавтология). Чем хуже – тем труднее. У плохо приспособленного животного больше проблем с природой, чем у приспособленного хорошо. Внутреннее стремление к решению этих проблем – потребность. У неприспособленных животных потребности острее и разнообразнее. При определенном дисбалансе потребности удовлетворить уже нельзя (обратите внимание на медленность движения мысли, на постепенный перенос центра тяжести от одного момента представления к другому; некоторая непрерывность мысли).

б) Появляется рассудочный метод

Либо вымирать, либо отказаться от непосредственности отношения с природой (от мышления в форме представления переходим к рассудочной форме). Иначе: либо отрицать себя, либо отрицать природу. Такое, вобщем-то слабое существо, как наш дикий предок, оказался перед выбором. Мы ничего не знаем о тех, кто выбрал первый путь, – они исчезли. Мы же – потомки второго пути.

в) Появляется диалектический метод.

Отрицать непосредственное отношение с природой – значит встать в отношение с ее другим, т.е. в отношение с собой. (Появился новый, диалектический момент – отношение субъекта с собой). Отрицать непосредственное отношение себя с природой – значит положить отношение себя с собой. Но дикий предок – еще часть природы. Значит он, отрицая непосредственное отношение с природой, отрицает и непосредственное отношение с собой, и именно в вопросах удовлетворения своих материальных потребностей. Конечно, это парадоксально, но наша обезьяна так и поступает: она в своей материальной, природной деятельности противоречит себе – она полагает свою деятельность по добыче пищи не на пользу себе, а на пользу тому, столь же отверженному природой существу, как она, на пользу ближнему, своему зеркальному отражению, другому самого себя. Поскольку ближний – такой же, как и она, он поступает также. Тем самым, лишаясь единства отношения с собой, полагая свою деятельность для другого, наш предок получил возможность удовлетворить свои разнообразные потребности. Удовлетворяя одну большую потребность, потребность всех, он удовлетворяет много своих маленьких частичной деятельностью каждого. (Вспомните сказку: один крокодил не может почистить себе зубы. А два – смогли бы).

в1) Опосредование – отношение к себе через другое себя

Итак, я отказался от непосредственного отношения с собой, от непосредственного тождества. Я полагаю свою деятельность для другого. Другой преднаходит результат моей деятельности как продукт потребления. В свою очередь, и он поступает также по отношению ко мне. И я нахожу его деятельность как продукт для меня. Тем самым, моя деятельность принесла мне продукт, но не непосредственно, а посредством другого. Я полагаю свою деятельность в продукт, получаю же продукт другой деятельности. Потребляемый продукт не есть продукт моей деятельности. Благодаря моему постоянному отчуждению от себя как деятельности, я постоянно возвращаюсь к себе, как потребитель. Мое отчуждение есть непременное условие моего существования, мое раздвоение, противоречие во мне (действовать для другого, чтобы жить самому) – есть единственный способ сохранить мою единичность, целостность. Результат моей деятельности противостоит мне в продукте потребления. Я – не животное, не единство деятельности и результата, добычи и потребления. Я – как раз наоборот, – полная разорванность. Я поставил свое бытие в зависимость от своего другого, от общества, в нем суть и смысл моей деятельности, в нем источник моего существования. Оно – среда моего обитания. Его я должен беречь и лелеять, – его, другого человека!

Итак, Я есть Я является сложным отношением опосредования: Я есть Ты, поэтому Ты есть Я, поэтому Я есть Я посредством Тебя. Я есть, пока есть Ты. Не будет Тебя, не будет и Меня. Мы существуем посредством друг друга. Мы опосредуем друг друга. Мы исчезаем вне этого процесса взаимного опосредования.

Позже мы увидим, что опосредование – неотъемлемый элемент разумного познания.

в2) Отрицание определенного содержания порождает (полагает) также определенное содержание

Отрицание человеком его природной части, сути, всецелое отрицание, приводит к тому, что противостоит природе. Отрицание реального приводит к идеальному, к чистому разуму. Как единство природы и разума, отрицание человеком себя есть полагание разума в природную деятельность, и полагание природной части в разумную деятельность. Разумная природная деятельность есть труд. Труд создает природу, но человеческую, рукотворную природу, среду, удовлетворяющую потребностям человека наиболее полно. (Нечего и говорить, что не все, что хорошо для человека, хорошо для природы. И наоборот.).

Человек есть единство противоположностей – природы, полагающей его, и разума, противополагающегося природе. Человек – природный разум. Отрицание – разумная Природа, результат труда. В определенном аспекте именно эту рукотворную Природу мы называем объективным мышлением, общественным сознанием.

в3) Взамодействие с другим приводит к самоотрицанию объекта и к его самопротивопоставлению себя себе

Я поставил свое бытие в зависимость от своего другого, от того, что отрицает меня, от своей деятельности, которая есть также и моя деятельность, во мне. Она есть во мне и она есть другое меня, я есть противостояние в себе, и на какой момент этого противостояния не встань – деятельность или потребление – я есть также в себе и не-я. Я всегда противостою чему-то внешнему во мне, что столь же богато содержанием, как и я, но в чем я содержания не вижу, ибо как только я делаю это «я» своим содержанием, я ухожу из своего момента наблюдения к этому внешнему, становлюсь им, и «я» снова противостоит мне там, откуда я только что вышел к нему.

в4) Самосознание – результат самосохранения путем самоотрицания

Сознание, возможно, развилось бы больше у слонов, китов или дельфинов. Но самосознание, «я» – это результат самоотчуждения в себе. «Я» нет и у стадных животных, так как они в очень малой степени есть «для-другого», и у насекомых (муравьев, пчел), так как они всецело «для-другого», и в то же время они ничто для этого другого. Их отношения друг с другом несимметричны.

в5) Мысль – вибрация в канале противоречия.

Обратите внимание на движение мысли. Она колеблется между противоположностями, вибрирует в канале противоречия. Внутреннее противоречие – волновод мысли.

[МИБ]

Первые итоги

В этих трех фрагментах приведены три основных формы познания.

а) «Восточное» мышление

Первая – наиболее древняя, хотя и наиболее простая, но и наиболее развитая в деталях использования и выражения. Она используется ныне преимущественно в обыденной трудовой деятельности, религии и искусстве. Это внешнее описание в закодированном виде внутреннего представления.

б) «Западное» мышление

Вторая – современная форма научного знания. Оно разлагает представления на отдельные мысли, определяет их и движется в этих определениях. Она выделяет единичное, особенное и всеобщее содержание предмета познания, фиксирует его и рассматривает различные формы этого содержания и их взаимодействия. Само содержание в ходе познания не меняется. Это – формально-логический метод познания.

в) Диалектическое мышление

Третья форма – форма содержательного познания. Само содержание предмета не остается неподвижным, а также изменчиво, как и форма. Этим достигается соответствие формы и содержания, т.е. истина. Это – диалектический метод познания.

Заметим, что диалектика существеннейшим образом использует возможности и двух других форм, но они являются лишь моментами этого метода.

г) Диалектика – будущая форма мышления.

Разработка диалектического метода и систематическое его использование в процессе познания – основная заслуга Георга Гегеля. Конечно нам, людям далеким от проблем познания, такой метод чужд, мы ему не учились и им не владеем, поэтому форма изложения материала в «Феноменологии духа», в частности, – а в «Науке Логики» в особенности, необыкновенно трудна для нашего восприятия, понимания. Работы Гегеля с полным правом занимают первое место в мировой литературе по сложности изложения. Но эта сложность – не следствие косноязычия автора, запутанности изложения, это – следствие нашей неспособности отрешиться от воспитанных в нас предрассудков мышления. Не автор сделал материал сложным, сложным его делает сам читатель.

Сравните с теорией относительности А.Эйнштейна. Мы ее не все понимаем, но все хотя бы уважаем.

Общий итог первой части. Мы рассмотрели (на примере компьютера, Пример 1), как возникает и изменяется содержание знания предмета в мышлении. Мы рассмотрели методы, посредством которых выражается это знание (Пример 2). Мы не доказали, но догадываемся, что то или иное содержание знания должно иметь ту или иную форму. Невозможно выразить предмет мышления, существующий, скажем, в форме представления, в рассудочной форме, форме конечного понятия. И наоборот, выразив предмет мышления, существующий в форме рассудка, посредством простого внешнего описания, мы редуцируем его до уровня представления.

Метод есть тот инструмент, посредством которого формируется новое содержание знания из исходного. Форма выражения знания необходимо включает в себя этот определенный методом результат деятельности мышления. Поэтому метод конструирования содержания мышления и метод описания этого содержания связаны так неразрывно.

Эволюция знания в мышлении есть результат эволюции методов конструирования этого знания. Так можно сформулировать основной вывод «Феноменологии духа». Наиболее совершенный метод конструирования, известный на сегодня, – научный метод познания. Но каков путь эволюции? К какому, более совершенному, методу ведет он нас? Очевидно, он должен быть расширением научного метода на объекты, недоступные научному познанию. Такой метод Гегель назвал диалектическим.

В дальнейшем нас будут интересовать основы диалектического метода конструирования знания, а также той формы, в которой этот метод представляет свой результат, т.е. основы диалектической логики. Конкретно: мы поговорим о соотношении конечного и бесконечного понятий и той специфике, которая присуща бесконечному.

[МИБ]

4. «Феноменология духа»

Еще раз резюмируем содержание этой работы. Я расскажу о ней своими словами в своих терминах. Несмотря на значительные расхождения с оригиналом в деталях, я сохраню основную идею автора – идею эволюции мышления.

Гегель рассматривает мышление в процессе его исторического развития, эволюционно. Это – одна из самых ранних теорий эволюции. Ее результат можно было бы назвать «периодической системой форм мышления».

Его теория эволюции мышления утверждает, что мышление человечества в своем развитии прошло три основные фазы: мышление в восприятиях, мышление в представлениях и мышление в понятиях. Каждая предыдущая фаза порождает последующую. То же справедливо и в отношении развития индивидуального сознания.

Далее. Каждая из этих фаз содержит в себе конечную и бесконечную формы.

Мышление развивается поступательно по спирали.

1. Мышление в конечных восприятиях.
2. Мышление в бесконечных восприятиях.
3. Мышление в конечных представлениях.
4. Мышление в бесконечных представлениях.
5. Мышление в конечных понятиях.
6. Мышление в бесконечных понятиях.

Тем самым, мышление отдельного человека в современную эпоху может последовательно пройти (но не обязательно проходит) через пять глубоко индивидуальных и глубоко различных форм (рас, по выражению Е.П.Блаватской). Мы стоим на пороге 6-й расы – перед мышлением в бесконечных понятиях.

[МИБ]

Философия отличается от балабольства прежде всего тем, что это - сугубо эмпирическая наука. И Гегель, как эмпирик, никогда не терял материалистической почвы под ногами. Читая критику гегелевской философии нельзя не поразиться, насколько мало она касается именно этой философии. Господствующая пару столетий назад философская теринология оказала Гегелю медвежью услугу. Стремясь быть понятым своей эпохой, говоря на ее языке, его философия, благодаря таким понятиям, как "мировой дух" или "абсолютная идея", наоборот, снискали ему славу темного мистика или интуициониста, трактующего о каком-то сверхъестественном мире, в котором с трудом угадываются смутные контуры мира сего. Поэтому, прежде, чем продолжать поверхностное знакомство с гегелевской доктриной, немного подробнее остановимся на его "Феноменологии духа", которую он называл "путешествием за открытиями", а классики охарактеризовали как "исток и тайна гегелевской диалектики".

Мы немного лучше познакомимся с тем, что Гегель называет "мировой дух". Это понятие введено у него много позже "Феноменологии", насколько я помню. Я же буду использовать термин "объективное мышление". Кроме того, я исправил ряд логических, на мой взгляд, неточностей. Это вызвано тем, что, во-первых, доказатедьство некоторых переходов у Гегеля не выдерживает критики, а во-вторых, не согласуется с современными экспериментальными данными, которые призвана объяснить "Феноменология духа".

[cherry]

Сообщение от МИБ

Мы немного лучше познакомимся с тем, что Гегель называет "мировой дух".

Энгельс, кстати, тоже : . дух - знания и опыт, накопленные человечеством.

Его единстенной ошибкой, и, увы, как сейчас всё более и более отчётливо выясняется , фатальной для его диалектического материализма был отрыв духовного от материального:
Материя-де первична - сознание вторично.
Вариант:
(Общественное) бытие определяет (общественное) сознание.

И, хотя основоположники осознавали сугубую относительность этого противопоставления
( так как сознание, в свою очередь, формирует бытие : идеи правят Миром - Маркс),
их последователи этот момент заметали всё дальше под ковёр, как это было выгодно и удобно гос-парт-бюрократии, казённым парт-полит-просветам и профессуре СССР.

В результате совокупными усилиями "диамат", "истмат" и "марксизм-ленинизм" превратили в религию , уничтожили Сталина и его дело и подготовили гибель КПСС и СССР.