«Никаких денег — никакой собственности» — таков был главный лозунг молодых коммунаров

[станислав]

http://lj.rossia.org/users/hvil/16625.html#cutid1
Из книги В.И. Смирнов "Мы - егорьевцы" М.: Энциклопедия сел и деревень. 1999 г.

Чайка (ныне не существует)
Поселок Чайка был расположен в 25 км к северо-востоку от Егорьевска, на большой дороге, идущей в Шатуру, в 6 км от д. Низкое и в 4 км от д. Большое Гридино.
Поселок Чайка основан был крестьянами д. Низкое в 1928 г. в пустоши Белой, на месте бывшей д. Белое Раменье, которая существовала в конце XVII— начале XVIII в. Тогда здесь стояло 4 крестьянских двора помещика Петра Сергеевича Владыкина. После революции 1917 г. и до конца 1920-х гг. некоторые крестьяне деревень бредили новыми идеями. Жить по-старому не хотелось, а по-новому — не знали как. Где-то в уезде появлялись совхозы, сельхозартели, коммуны, кооперативы,товарищества и еще невесть что. Притом они то возникали, то распадались.
В д. Низкое в середине 1920-х гг. насчитывалось 129 хозяйств и 753 жителя. Деревня большая. Жить было тесно. И вот в апреле 1928 г. группа из 17 молодых семей, из них 6 бедняцких и 10 середняцких, договорились создать на новом месте сельхозартель, назвав ее коммуной «Чайка», и показать образец «новой сициалистической жизни», где все будет общим — и труд, и его результаты. «Никаких денег — никакой собственности» — таков был главный лозунг молодых коммунаров. В их группе был один член ВКП(б) и 7 комсомольцев.

На этот неведомый и отважный поиск новой жизни пустились 5 семей Луниных — глава рода Иван Иванович и его дети Михаил, Андрей, Иван, Петр. Самому старшему было за 50 лет, а младшему — Петру — 19. Вместе с Луниными такими же энтузиастами оказались братья Пироговы — Петр, Иван и старик Павел. Но главными затейщиками были два брата Новосельцевых — один из них, Федор Васильевич, был партийным, участвовал в Гражданской войне. Поддерживал его и брат Иван Васильевич, хотя ему уже был 41 год. К Луниным, Пироговым, Новосельцевым примкнули Блазнин, Фролов, Патрикеев, Алексашкин, Волков. Всего перебрались на новое место 74 «едока», как было принято выражаться. Из них трудоспособных 18 мужчин и 19 женщин. Нетрудоспособных — 3 мужчины и 1 женщина. С ними было 38 детей в возрасте до 16 лет. Председателем коммуны избрали Михаила Ивановича Лунина как самого рассудительного, к тому же представителя большого клана Луниных. На новое место приехали сначала мужчины, а через год и все семьи вместе с детьми. Все горели желанием как можно скорей начать новую жизнь. Земли былой пустоши давно поросли лесом, кустарем, чертополохом. На этой целине и начали обживать свое жилье молодые коммунары: расчищали землю под пашню, огороды, сады, ставили скотные дворы. Поскольку все они были строителями, бондарями, то быстро поставили два деревянных, типа бараков, жилых дома — каждой семье по комнате. В домах — общая кухня. Поставили скотный и конный дворы. Выстроили баню. Возвели различные хозяйственные постройки, выкопали колодец, устроили пруд. Завезли 9 лошадей, 30 коров, 17 телок, привезли плуги, бороны, телеги, сани, лошадиную сбрую. И работа на новом месте закипела. Никто не чурался никакой работы. Заведующим фермой назначили Ивана Васильевича Пирогова, Федор Васильевич Новосельцев, поскольку он был самым старшим, ведал садом, Павел Васильевич Пирогов ухаживал за пасекой. Остальные участвовали в любой работе — пахали, сеяли, убирали урожай. Вместе с мужчинами работали женщины и дети. В первый год засеяли 45 га зерновых, 6 га овса, 2 га гречи, посадили картофель, овощи, посеяли клевер.
Часто в коммуну наведывались представители районной советской и партийной власти. Они помогли в городе «выбить» ссуду на 20 тыс. руб. для приобретения сельхозинвентаря — сеялки, молотилки, жнейки, для устройства силосной ямы. И главное — не забывали снабжать коммуну хлесткими лозунгами, вроде «Даешь коммуну во всем мире!».
В первый год урожай собрали небогатый, но достаточный для пропитания. Для хранения зерна заложили зернохранилище. Мал еще был надой молока от коров. Коммуна должна была в счет погашения долгов и госпоставок ежегодно сдавать по 25 тыс. литров молока, 42,5 пуда мяса. Но выполняли план пока еще на 50—60%. В следующие годы завели свиноферму, увеличили количество коров, вырастили своих крепких лошадей.
Первое время с неустройствами быта мирились. А их оказалось немало: не было вблизи магазинов, не на что было купить обувь, одежду, сахар, керосин, мыло. Хлеб пекли сами, а где взять детям учебники? Продавали свои личные вещи, оставшуюся продукцию, ягоды, грибы, собранные в лесу. Председатель коммуны возил по очереди коммунаров на рынок и в магазины, где можно было купить необходимую одежду, обувь, продукты питания. В коммуне стало ясно, что без денег, рынка не проживешь. У некоторых коммунаров появились «потребительские настроения». Кое-кто стал отпрашиваться из коммуны на временные заработки, а те, кого отпускали «временно», в коммуну не вернулись (Фролов, И. В. Новосельцев). Естественно, их исключили из коммуны. А тут еще неминуемо появились склоки на кухне, где женщины готовили общие обеды. Образовались как бы замкнутые семейные кланы — Лунины, Новосельцевы, Пироговы. Пришлось мирить коммунаров приезжим из егорьевских властей и убеждать их «стойко переносить» тяготы новой жизни.
В 1932 г. сменили председателя коммуны. Вместо Михаила Лунина избрали партийного Федора Новосельцева. Потребовалось изменить курс коммуны — отказаться от некоторых жесткостей и пойти на обыкновенное полуколхозное хозяйство. У каждого появился свой заработок, продукты питания, каждый мог работать частично на себя, иметь свои деньги. Дела стали улучшаться. Успешно управились с уборкой урожая, сдали вовремя госпоставки. И тут к ним чаще стали наведываться районные власти — советские, партийные. Они просили помочь отстающим колхозам убрать урожай, сдать за них мясо, зерно. Руководитель коммуны был коммунист и, конечно же, не мог не выполнить партийные указания. В коммуне возроптали, а идти было некуда — везде колхозы. А там ничуть не лучше, даже, пожалуй, хуже. И работа там тоже не спорилась. Коммунары, стиснув зубы, переносили все эти «указания» молча. Вскоре по очередному «указанию» у коммунаров взяли несколько хороших лошадей и передали их колхозу «Волна революции» в д. Большое Гридино. Там они пали. Так постепенно коммуна начала как бы причисляться к Большегридинскому колхозу. Туда же коммунары ездили в магазины, туда ходили их дети учиться в школу. В конце 1930-х гг. коммуна «Чайка» стала чем-то вроде бригадного отделения колхоза «Волна революции». Настроение у многих искателей «новой жизни» заметно упало. Некоторые стали искать повода для ухода из коммуны. Перед самой Великой Отечественной войной коммуну покинул бывший первый ее председатель Михаил Иванович Лунин, он перебрался в фабричный поселок Шувое. Молодежь старалась уйти на учебу и перебиралась в город. Но костяк «первопроходцев» еще сохранялся. Ни у кого из них, по-видимому, не было сомнений, что выбранный путь в новую жизнь правильный. Здесь они не были обременены старым деревенским укладом, «разгульными праздниками», «религиозными обрядами», деревенскими обычаями, традициями. И дух веры в правоту новых идей коммунары заботливо поддерживали.
Серьезный удар по коммуне нанесла Великая Отечественная война. В 1941 г. взрослых, крепких мужчин взяли в армию. Часть из них оказалась на передовой линии фронта. Вскоре в «Чайку» пришли похоронки — погиб подо Ржевом Петр Иванович Лунин, Михаил и Иван Лунины попали в немецкий плен. Погиб Сергей Блазнин.
Оставшиеся без мужей женщины, осиротевшие дети стойко переносили тяготы жизни, не унывали, работали с утра до вечера не жалея сил. Зарабатывали на себя, помогали фронту, государству.
В послевоенный период поселение Чайка оказалось в самом худшем положении. О здешних жителях никто не заботился. Не было света, радио, газет, не было близко магазина, не было хлеба, керосина, спичек. О них просто забыли, и семьи, оставшиеся в Чайке, кормились и жили кое-как.
В послевоенное время, в 1947 г. семьи Блазниных, Пироговых завербовались и переехали в Калининградскую область, бывшую Восточную Пруссию.
Распалась семья председателя коммуны Новосельцева — сначала умерла его жена, потом дочь. Хоронили их здесь же, в «Чайке», а в конце 1940-х гг. умер и сам председатель коммуны — Федор Васильевич. Он завещал похоронить его рядом с женой и дочерью здесь же, в «Чайке». К 1955 г. в «Чайке» осталась одна семья Луниных — Пелагея Ивановна и ее сын Владимир Иванович, вернувшийся сюда из армии. Вскоре Владимир устроился на работу на комбинат «Вождь пролетариата», а в поселке осталась одна его мать. Податься ей было некуда. Лишь в 1958 г. она последней покинула бывшую коммуну и
уехала к детям.
Ныне живы еще дети первых коммунаров, которые родились и провели свое детство в «Чайке». Раиса Петровна Качанова, урожденная Лунина, родилась и выросла в «Чайке» и до замужества помогала там в семье и на полях. Сейчас на пенсии, живет в доме завода «Комсомолец». Владимир Иванович Лунин родился в 1931 г., провел детство в коммуне, помогал во всем отцу и оттуда взят в армию. Ныне тоже на пенсии, живет в 4-м микрорайоне г. Егорьевска. Юлия Кукушкина, младшая дочь первого председателя коммуны, родилась в Егорьевске, но с рассказами отца впитала в себя дух коммуны. Много лет работала в кинотеатре «Комета», ныне тоже на пенсии. Собираясь вместе, они вспоминают былые годы — «трудные и светлые», и никто из них, кажется, не жалеет о том, что они прикоснулись к новой жизни, которая оказалась не таким уж заманчивым раем.
Теперь от всего пос. Чайка остались лишь заросший яблоневый сад, поросший ряской пруд, колодец с чистой родниковой водой, поля, поросшие лесом и кустарником, и на шоссе, ведущем в Большое Гридино, стоит автобусная остановка, называемая и до сих пор «Чайка». Это единственное, что напоминает о первой коммуне в районе, о коммунарах, рассеянных по земле.