14 февраля - годовщина XX съезда КПСС

[gsl2007]

Съезд состоялся 14—25 февраля 1956 года в зале заседаний Верховного Совета РСФСР в Москве.

Присутствовало 1349 делегатов с решающим голосом и 81 делегат с совещательным голосом, представлявших 6 795 896 членов партии и 419 609 кандидатов в члены партии.

На съезде присутствовали делегации коммунистических и рабочих партий 55 зарубежных стран.

Порядок дня:

Отчётный доклад ЦК КПСС. Докладчик — Н. С. Хрущёв.
Отчётный доклад Центральной ревизионной комиссии КПСС. Докладчик — П. Г. Москатов.
Директивы по 6-му пятилетнему плану развития народного хозяйства СССР на 1956—1960 годы. Докладчик Н. А. Булганин.
Выборы центральных органов партии. Докладчик — Н. С. Хрущёв.

На съезде произошел поворот в идеологической работе партии.

1. По инициативе Л. Кагановича включено положение о "мирном сосуществовании", которое в дальнейшем идеологический аппарат характеризовал как "ленинское". (На XIX съезде словосочетание "мирное сосуществование" было один раз вскользь использовано Маленковым в отчетном докладе).

2. По иницативе Микояна началась критика "культа личности Сталина". "Своеобразной подготовкой к критике Сталина стала речь на съезде А. И. Микояна, который резко раскритиковал сталинский Краткий курс истории ВКП(б), отрицательно оценил литературу по истории Октябрьской революции, Гражданской войны и советского государства." Не ясно авторство "постулата" "культ личности Сталина", возможно оно принадлежит именно Микояну.

С секретным докладом о культе личности перед ЦК по окончании съезда выступил Хрущев, хотя при подготовке к съезду такое выступление поручалось другим, менее высокопоставленным лицам.

Американская журналистка Энн Эплбаум (Anne Applebaum) в статье, опубликованной во влиятельной американской газете "Вашингтон Пост" 22 февраля 2006 года и посвященной 50-летию XX съезда КПСС, пишет: "Выступление Хрущева недолго оставалось секретом. Польские коммунисты сообщили о нем израильтянам, а от тех информация ушла на Запад."

Съезд резко критиковался многими коммунистами, начиная с приверженных сталинской линии маоистского Китая и ходжаистской Албании и кончая современными деятелями, например, генсеком ЦК КП Греции Папаригой, назвавшей в 2011 году съезд «Победой оппортунизма».

[gsl2007]

Материалы 20 съезда, Стенографический отчет, Госполитиздат, 1956, том 1

Отчетный доклад Хрущева

Задачи партии в области внешней политики:
Неуклонно проводить ленинскую политику мирного сосуществования (т. 1, стр. 41)
Враги коммунизма пытаются воспользоваться тем, что смерть вырвала из рядов КПСС Иосифа Виссарионовича Сталина.
Общая фраза о недопустимости культа личности отдельных деятелей, подробно о разоблачении банды Берии, о перегибах в работе чекистов.

Шепилов о новой идеологической стратегии США, “народном капитализме” т.1 стр. 202, 203, о новых формах развития социалистической революции в разных странах (стр. 206), о мирном пути развития социалистической революции, возможности того, что “рабочий класс во главе со своим коммунистическим авангардом, сплотив вокруг себя трудящихся, все прогрессивные силы, может в процессе революционной борьбы превратить парламент в орган подлинной демократии"

Брежнев Л.И. (Казахская ССР) сообщил о развитии системы экономического образования партийных кадров в подотчетной союзной республике.

Суслов (т.1 стр. 269): “Отчетный доклад ЦК полностью следует традициям ленинизма, когда не скрывает ни от партии, ни от народа имеющихся недостатков”
Стр. 271: “Что касается Советского Союза, то он по-прежнему руководствуется ленинской установкой на мирное сосуществование”. “Огромное значение имеют поставленные в отчетном докладе ЦК КПСС такие принципиальные вопросы современного международного развития, как вопросы о мирном сосуществовании, о возможности предотвращения войн, о формах перехода к социализму, об отношении к социал-демократическим партиям.” Далее, переходя к анализу этих принципиальных вопросов, Суслов начинает сразу со второго вопроса.
Стр. 277 общее утверждение: “Теория и практика культа личности, получившие распространение до XIX съезда”
Стр. 282: “Острие нашей пропаганды было направлено в прошлое, в историю, в ущерб вопросам современности. Исторический опыт не помогал правильному пониманию вопросов сегодняшнего дня. Плохо обстоит дело с пропагандой экономических знаний…Миллионы коммунистов в сети партийного просвещения изучали ошибочные взгляды народников, “экономистов", бундовцев и не изучали, как бороться с пережитками капитализма и разоблачать наших теперешних идейных противников на международной арене. Ненормальность такого положения понимают многие и рядовые коммунисты. Хорошо сказал об этом комбайнер Михайловской МТС Сталинградской области тов. Игнатов: “Вот уже тринадцатый год я изучаю в кружке историю партии. Тринадцатый раз нам толкуют пропагандисты о бунде. Да разве у нас нет дел поважнее, кроме критики бунда?”.
Таким образом, партийная пропаганда стала утрачивать боевой большевистский дух."

[Алекс 58]

ГОДОВЩИНА ХХ СЪЕЗДА: ХРУЩЕВ ВРАЛ КАЖДЫЕ ЧЕТЫРЕ МИНУТЫ
Ровно 50 лет назад в Москве открылся ХХ съезд КПСС. В историю он вошел «закрытым» докладом о культе личности, с которым в последний день работы партийного форума выступил Никита Хрущев. А через три с половиной десятилетия будет поставлена точка в героической и драматической летописи первого в мире государства рабочих и крестьян, строительству которого посвятил себя Сталин. Воистину прав был мудрец, утверждавший: «Не стреляй в свое прошлое из револьвера, иначе оно ответит тебе орудийными залпами».
В середине 30-годов молодому советскому государству удалось преодолеть ожесточеннее сопротивление троцкистов с их ориентацией на мировую революцию. Удалось завершить коллективизацию сельского хозяйства, преодолеть драматические последствия большого голода на Украине, в Поволжье и на Северном Кавказе. На село пошли сотни тысяч отечественных тракторов, комбайнов и автомобилей.
Почти ежедневно вводились в строй современные промышленные предприятия, СССР уверенно выходил на второе место в мире по своей экономическому потенциалу, оставляя позади Германию, Англию и Францию. В мир входило новое поколение молодых образованных людей.
Вскоре Сталин сообщил о начале работы над проектом новой Конституции. Утратило свое значение временное ограничение прав некоторых категорий граждан, им предоставили возможность участвовать в выборах органов власти. Избирательные права возвращают более двум миллионам граждан. Одновременно взят курс на разработку нового избирательного закона о тайном голосовании. В преддверии очередных отчетов и выборов в партии вождь и его ближайшие соратники считали, что формирование всех выборных руководящих звеньев должно впредь проходить на альтернативной основе.
Спустя четыре десятилетия злой демон так называемой перестройки Горбачев извратит дух и характер сталинских начинаний, скрытое сопротивление оказывалось даже в ближайшем сталинском окружении.
Чего стоил один только «кремлевский заговор» Енукидзе — Ягоды, ставший известным под названием «Клубок»? А необходимость жесткого подавления троцкистско-бухаринского блока? А подпольно-террористическая группировка высшего генералитета РККА? Пережитые шок и потрясение тогда, что называется, «зашкаливали», ведь в то время в обществе были два культа: Сталина и армии.
Им не нужны были альтернативные выборы…
Но когда работа над проектом Конституции, над новым Законом о выборах Советов, параллельно — выборами партийных органов на альтернативной основе вышла на «финишную прямую», группа представителей «широкого руководства» или так называемой «внутренней партии» на июльском (1937 г.) Пленуме ЦК заявила о наличии в своих регионах разветвленных подпольных организаций «кулацких и прочих вражеских элементов».
Инициаторами репрессий на местах стали первые секретари Западно-Сибирского крайкома и Московского МК Эйхе и Хрущев, их единомышленники.
Именно с их руки было положено начало необоснованным репрессиям. За их применение в массовых масштабах выступили те, кто не отличался высокой профессиональной подготовкой и широким кругозором, кто продолжал мечтать о «мировой революции». Им не нужна была ни новая Конституция, ни альтернативные выборы – ведь перед ними отчетливо маячила перспектива лишения высоких постов.
Почему Сталин, как считало его ближайшее окружение, в высшей степени прагматичный и трезвый политик, вынужден был временно отступить под напором местечковых творцов террора? Да потому, что в составе ЦК ВКП (б) у него не оказалось на тот момент устойчивого большинства. «Широкому руководству» ничего не стоило тогда сместить Сталина с поста руководителя партии и его сторонников.
И пошли в ход пресловутые «тройки», списки намеченных к ликвидации «врагов народа»- по первой, по второй категориям… Многие из «ударников» насилия Эйхе, Хрущов, Варейкис, Евдокимов, Постышев требовали от Москвы новых лимитов на внесудебные расправы. Вдобавок ко всему глава НКВД Ежов вошел в сговор с кланами зарвавшихся руководителей. Страна надолго могла погрузиться в атмосферу хаоса и страха.
Уже в январе 1938 года на Пленуме ЦК ВКП(б) выступил Маленков с докладом «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии, о формально-бюрократическом отношении исключенных из ВКП(б) и о мерах по устранению этих недостатков». Таким образом, была предпринята первая попытка положить конец практике необоснованных репрессий. К концу 1938 года волна насилия с назначением на пост наркома внутренних дел Лаврентия Берии пошла на спад. На протяжении двух последующих лет по его инициативе было реабилитировано более 200 тысяч необоснованно осужденных лиц. Дорогую цену довелось заплатить непосредственным организаторам репрессий Эйхе, Варейкису, Столяру, Мирзояну, Евдокимову. Большинство из них за грубейшие попрания норм социалистической законности приговорены к высшей мере наказания.
Вопреки расхожим мифам, именно с приходом в руководство НКВД Лаврентия Берия на свободу вышли сотни тысяч незаконно репрессированных.
Разгоравшийся пожар Второй мировой войны отложили на будущее политические реформы, но не заставили Сталина отказаться от них окончательно. Выступая в феврале 1946 года перед избирателями Сталинского избирательного округа Москвы, вождь, в частности, заявил: «Говорят, что победителей не судят, что их не следует критиковать и проверять. Это неверно».
Такова правда о репрессиях тридцатых годов, а не преподнесенная делегатам съезда их интерпретация, густо сдобренная Хрущевскими мифами о том, что, вопреки выводу Сталина, по мере продвижения общества к социализму сопротивление эксплуататорских классов якобы будет лишь ослабевать. Все последующее развитие событий в стране после смерти Сталина показало, что силы мирового империализма отнюдь не отказались от намерения ликвидировать СССР.
Как возникла идея вынести на рассмотрение съезда доклад о культе личности? Маленков высказался за обсуждение этого вопроса на Пленуме ЦК КПСС. Молотова также отличали прагматизм и взвешенность оценок. Работа над докладом приобрела стремительный характер в последние дни работы съезда. Первоначальный вариант готовил секретарь ЦК Поспелов, который не удовлетворил заказчика. Затем пришел черед главного редактора «Правды» Шепилова. По воспоминаниям последнего, он с трудом нашел в своем творении остатки своих мыслей. А сам доклад был роздан для беглого ознакомления членам Президиума ЦК в кратком перерыве после официального окончания съезда.
В процессе своего выступления Хрущев много раз отвлекался от основного текста, прибегал к импровизациям и откровенным фальсификациям, на которые был большим мастером. Так что основным автором бурного потока откровенной лжи стал именно Хрущев.
Давая оценку этому докладу, авторитетный американский историк Гровер Ферр в своем исследовании «Антисталинская подлость» насчитал в нем 61 случай грубейшего извращения и произвольного толкования известных исторических фактов. Иными словами, Никита Сергеевич в среднем лгал каждые четыре минуты.
Спустя три десятилетия, один из «архитекторов» горбачевской перестройки и доверенный агент влияния США Александр Яковлев, «примет» из хрущевских рук эстафету злобной антисталинской пропаганды. Уже после краха СССР и запрета КПСС, он цинично заметит: «Мы били Лениным по Сталину, а затем ниспровергали Ленина словами меньшевиков Плеханова, Мартова, Аксельрода, Дана и прочих».
В своем докладе Хрущев вменил Сталину расправу с испытанными кадрами партии, умолчав, правда, о причинах репрессий. Это было правдой, но только частичной. Жертвами произвола стали 58 тысяч коммунистов и кандидатов, которых руководители регионов подводили под ликвидацию по первой категории, причем именно тех, кого могли бы увидеть среди избранных на альтернативной основе депутатов, членов выборных партийных органов.
Не хватило смелости разоблачителю культа взять на себя личную ответственность. Зато нашел время зачитать жалостливое письмо Эйхе о пощаде, на совести которого в Западно-Сибирском крае 20000 тысяч жителей. К слову, сам Хрущев за два года в руководимой им Московской области «обезвредил» 45000 «врагов народа».
С ловкостью карточного шулера Хрущев попытался возложить на Сталина главную ответственность за провал Харьковской наступательной операции в мае 1942 года. Однако в своих воспоминаниях бывший начальник Генерального штаба маршал Советского Союза Александр Василевский напомнил, что инициатива осуществить операцию целиком принадлежала командованию Юго-Западного направления (командующий Тимошенко, член Военного совета Хрущев). Но уже на пятый день наступление советских войск захлебнулось, поскольку им в тыл нанесла мощный удар вражеская танковая армада со стороны Славянска и Краматорска. Анализируя причины и трагические последствия майского поражения, Сталин не поскупился на жесткие оценки действий этих лиц.
А чего только стоят басни дедушки Никиты о том, что Сталин планировал операции по глобусу. Талантливые представители советской полководческой школы Шапошников, Жуков, Василевский, Рокоссовский, Голованов, Антонов, Штеменко отмечали, что огромный стол в кабинете вождя всегда был завален картами с оперативной обстановкой на ключевых фронтах, в которых тот разбирался со знанием дела.
Давая оценку Сталинскому стилю руководства страной и партией, обвиняя его в отсутствии внутрипартийной демократии и отступлении от ленинских норм партийной жизни, Хрущев оставлял «за кадром» предвоенные, военные и послевоенные годы, когда со всей остротой стоял вопрос «Быть или не быть?» советскому государству, когда вчерашние союзники тайно разрабатывали идею новой смертоносной войны против СССР. И эффективность этих решений измерялась не количеством заседаний Президиума и Оргбюро ЦК, Пленумов ЦК и съездов, а оперативной организацией всех сил на отпор и разгром врага, когда в стране в обстановке совершеннейшей секретности в сжатые сроки создавалось атомное и термоядерное оружие, средства ПВО и ракетного вооружения.
Объективные историки и экономисты, оценивая хрущевский период руководства страной, назвали его этапом упущенных возможностей. Итоги первых послевоенных пятилеток давали все основания стране к 1970 году сравняться по ключевым показателям социально-экономического развития с США. Могла, но не смогла. Или не дали?
По этому поводу у ленинградской писательницы Елены Прудниковой есть честное признание: «Знаете, чем отличается сталинский социализм от последующего? При Сталине люди, стоявшие наверху, жгли свои сердца ради страны. Те, кто пришел после 26 июня 1953 года, жгли свою страну ради своих жизней. Те же слова, только расставлены в другом порядке, только и всего».
«Секретный» доклад Хрущева уже через несколько дней разошелся по всей Европе и далеко за ее пределами. Он больно ударил по международному авторитету СССР, по мировому коммунистическому движению. Утратили свои позиции в качестве крупнейших политических сил Коммунистические партии Франции, Италии и других капиталистических стран. Авантюрная политика Хрущева на долгие десятилетия надолго вбила клин в стратегический союз СССР и КНР, чем умело воспользовались США. В противном случае, как знать, в чью бы пользу закончилось к концу тех же 70-х годов соперничество двух мировых систем?
Вскоре в Венгрии десталинизаторы начали вешать своих оппонентов на столбах.
Зачем все это понадобилось неукротимому борцу с культом личности и его последствиями? Хрущева просто использовали «в темную»? Или решающую роль сыграли его глубокие троцкистские корни? Ведь не зря сразу же после ХХ съезда одним из первых шагов Хрущева стала реабилитация организаторов заговора генералов, членов троцкистско-бухаринской группировки, вина которых была установлена на открытых судебных процессах. Реабилитация же совершалась келейно, по закрытым представлениям Прокуратуры СССР. Вскоре после этого оттуда поперло такое, что не приведи Господь: дела недобитых головорезов ОУН — УПА, власовцев, «лесных братьев»…
В отличие от Хрущева, главные перестройщики Яковлев — Горбачев были куда откровеннее в своих подлых признаниях (правда, уже после 1991 года, когда дело было сделано) о том, что их главная цель была — взорвать Союз и советское общество изнутри. Как говорят в народе, Сталина на них уже не было.
Источник: http://www.politnavigator.net/godovs...re-minuty.html

[gsl2007]

Сообщение от Алекс 58

ГОДОВЩИНА ХХ СЪЕЗДА: ХРУЩЕВ ВРАЛ КАЖДЫЕ ЧЕТЫРЕ МИНУТЫ
Ровно 50 лет назад в Москве открылся ХХ съезд КПСС. В историю он вошел «закрытым» докладом о культе личности, с которым в последний день работы партийного форума выступил Никита Хрущев.
Источник: http://www.politnavigator.net/godovs...re-minuty.html

Доклад о культе личности был сделан ПОСЛЕ закрытия съезда на отдельном закрытом заседании.

К жизни и главным задачам Советской страны он не имел отношения.

Однако за него немедленно уцепились недовыполонные левые и, в особенности, правые уклонисты (сусло-брежневская "молодежь" под благословение кагановичей и микоянов).

[Алекс 58]

Сообщение от gsl2007

Доклад о культе личности был сделан ПОСЛЕ закрытия съезда на отдельном закрытом заседании.

К жизни и главным задачам Советской страны он не имел отношения.

Всё верно. Этого доклада в повестке дня не было, а поэтому рассмотрев все вопросы повестки дня и выбрав центральные органы партии, съезд должен завершить свою работу. Поэтому вопрос о преодолении культа личности Сталина и его последствий мог быть рассмотрен на пленуме ЦК. Рассмотрение же его на съезде и принятие соответствующей резолюции является по меньшей мере спорным.

[Алекс 58]

Косолапов Р.И.
Уверенно торить тропу в будущее:

Доклад “О решениях ХХ и XXII съездов КПСС по вопросу "О культе личности и его последствиях"” на Чрезвычайном XXXII съезде СКП–КПСС

21 июля 2001 года

Товарищи!
Начнем с исторической аналогии.
2 сентября 1945 года Сталин выступил с Обращением к народу по поводу признания Японией себя побежденной, а значит и успешного полного окончания второй мировой войны.
Сталин говорил не только о современности, но и напомнил о поражении русских войск в 1904 году, в период русско-японской войны. Это поражение, отметил он, “легло на нашу страну черным пятном. Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил” (Соч. Т. 15. С. 241).
Очевидно, тогда, в обстановке всеобщего ликования, траурно оттененного печалью о павших, вряд ли кто мог предсказать появление нового, куда более крупного и ядовитого “черного пятна”. Я имею в виду пресловутый доклад Хрущева “О культе личности и его последствиях” на закрытом заседании участников ХХ съезда КПСС и намеченную им “линию”. Этим советский народ, подрастающие поколения были фактически до окончания века отлучены от правды о наиболее продуктивном тридцатилетии нашего послеоктябрьского развития. Мы, коммунисты старшего поколения, знавшие истину или же догадывавшиеся об ее искажении, сорок пять лет ждали, когда, наконец, настанет ее час. Хотелось бы надеяться, что мы этого часа дождались.
В соответствии с поручением Рабочей группы по подготовке Чрезвычайного, XXXII съезда СКП–КПСС вношу следующий проект:

“О решениях ХХ и XXII съездов КПСС по вопросам “культа личности” и его последствий.

Заслушав и обсудив доклад тов. Шенина О.С. “О работе СКП–КПСС после XXXI съезда, положении в коммунистическом движении на территории СССР и задачах по сплочению марксистско-ленинских сил в борьбе за социализм и [c.648] возрождение Союзного Советского государства”, XXXII съезд СКП–КПСС подтверждает данные в нем оценки исторического пути советского народа в послеоктябрьский период (1917–1991 годы). В свете современного объективного исследования, вновь вскрывшихся фактов и последующих политических событий съезд квалифицирует то изображение периода истории, когда во главе ленинской партии находился И.В. Сталин, которое было навязано коммунистам и общественности хрущевской группировкой на ХХ–XXII съездах КПСС, как несостоятельное в научном и лицемерное в нравственном отношении, как враждебное интересам пролетариата физического и умственного труда, делу социального освобождения всех трудящихся, построения социализма и коммунизма.
XXXII съезд СКП–КПСС постановляет:
1. Постановления ХХ съезда по докладу Н.С. Хрущева “О культе личности и его последствиях” (25.02.56) и XXII съезда – о Мавзолее В.И Ленина (30.10.61), принятые в нарушение уставных норм КПСС и поведшие к субъективистской антикоммунистической дискредитации партии и ее марксистских руководителей, к многолетней клевете на научно-пролетарскую идеологию и советский социалистический строй с очевидно контрреволюционными результатами, – отменить.
2. Считать важнейшей задачей политического просвещения трудящихся масс всестороннее раскрытие правды о подвижнической, бескорыстно-самоотверженной деятельности Ленина, Сталина и их последователей, о драматических противоречиях и фактических трудностях борьбы за социализм, обусловленных как многогранностью и глубиной преобразований, так и жестоким, изощренным сопротивлением эксплуататорских элементов.
3. Признать вопросом вопросов нынешней политики коммунистов тщательное диалектико-материалистическое обоснование их стратегии и тактики, систематическую работу в гуще трудового народа, формирование в его сознании четких представлений о содержании предстоящего нового переходного периода от капитализма к социализму, о реалистических контурах возрождаемого общества”.

Поскольку документы, об отмене которых идет речь, основательно подзабыты, позволю себе прочесть их здесь, тем более, что они не велики по объему.
Вот постановление по хрущевскому докладу 25 февраля 1956 года:

“Заслушав доклад тов. Хрущева Н.С. о культе личности и его последствиях, ХХ съезд Коммунистической партии [c.649] Советского Союза одобряет положения доклада Центрального Комитета и поручает ЦК КПСС последовательно осуществлять мероприятия, обеспечивающие полное преодоление чуждого марксизму-ленинизму культа личности, ликвидацию его последствий во всех областях партийной, государственной и идеологической работы, строгое проведение норм партийной жизни и принципов коллективности партийного руководства, выработанных великим Лениным” (ХХ съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. Т. II. М., 1956. С. 498).

Обращает на себя внимание то, что доклад Хрущева только заслушивался, но не обсуждался. Прений по нему не открывали. Участникам заседания трудно было после всего услышанного посмотреть друг другу в глаза, заговорить. Никто не аплодировал. Резолюция голосовалась, можно сказать, “всухую”.
Лживо утверждение, будто это был “доклад Центрального Комитета”. По словам непосредственного составителя текста. Д.Т. Шепилова, “до съезда капитального обсуждения доклада не было”. Шепилов, получивший от Хрущева поручение на второй день съезда, 15 февраля и имевший от него “полный карт-бланш”, пользовался при написании только подготовленным ранее материалом П.Н. Поспелова. По предположению Шепилова, окончательно “компоновали доклад помощники Хрущева – Лебедев, Шуйский”. Причем от соавторства Шепилов решительно отказывался. “Это, – говорил он о Хрущеве, – целиком и полностью его и только его идея!” (И примкнувший к ним Шепилов: Правда о человеке, ученом, воине, политике. М., 1998. С. 125–126). Тем самым подтверждается и то, что в начале 70-х годов рассказывал мне бывший член Президиума ЦК Д.И. Чесноков: “Он (Хрущев. – Авт.) обманул ЦК”. Если к тому же учесть, что вопрос о “культе” был вытащен вне повестки дня, утвержденной ЦК и съездом, то налицо прямое произвольное нарушение того, во имя чего такое якобы предпринималось, – “норм партийной жизни и принципов коллективности партийного руководства, выработанных великим Лениным”.
Но и это еще не все.
Самая, пожалуй, большая, трудноразоблачимая аппаратная хитрость, на которую пошел Хрущев, состояла в том, что антисталинский доклад “состоялся на другой день… после официального закрытия съезда (подчеркнуто мной. – Авт.), в обстановке полусекретной, когда уже ушли все иностранные гости, в том числе руководители братских коммунистических партий, и были приглашены сотрудники идеологических отделов ЦК КПСС” (Свидетельство И.С. Черноуцана. [c.650] В кн.: Бурлацкий Ф.М. Вожди и советники. О Хрущеве, Андропове и не только о них… М., 1990. С. 88). К этому моменту были избраны новые ЦК и ЦРК. Иллюзию продолжения съезда создавало то, что доклад о “культе” произносился на утреннем заседании 25 февраля, а состав обоих руководящих органов счетная комиссия оглашала после перерыва. Но в этот день, поскольку голосование состоялось накануне, 24-го, зал являл собой пока что съезд и уже не съезд. Делегатские полномочия исчерпывались с появлением на свет другого Центрального Комитета и лишались постановляющей, партийно-законной силы. Если бы у самого Хрущева жестко спросили, докладом какого ЦК – прежнего или будущего – является то, что он изрекает, он, при всем своем нахрапе, наверняка бы смутился. Так и родилась прочитанная вам “висячая” резолюция, ущербная и с уставной, и с политической, и с моральной, и с научной точки зрения.
Что касается постановления XXII съезда о Мавзолее В.И. Ленина от 30 октября 1961 года, то оно принималось в другой, резко изменившейся обстановке, на фоне позорной вакханалии, подогретой гонениями на так называемую антипартийную группу 1957 года, то есть на былых соратников Сталина. Этот документ примечателен сегодня в той его части, где признается “нецелесообразным дальнейшее сохранение в Мавзолее саркофага с гробом И.В. Сталина, так как серьезные нарушения Сталиным ленинских заветов, злоупотребления властью, массовые репрессии против честных советских людей и другие действия в период культа личности делают невозможным оставление гроба с его телом в Мавзолее В.И. Ленина” (XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. Т. III. М., 1962. С. 362).
Полагаю, отменяя это постановление XXII съезда, мы не станем настаивать на возвращении сталинского саркофага в Мавзолей, а сделаем упор на другом: объявим недействительными содержащиеся там политические оценки. Это – во-первых. А во-вторых, мы морально осудим факт кощунственного обращения с прахом великого революционера и патриота, осудим само явление “гробокопательства”, которым ради возбуждения низменных гиенских инстинктов в последние годы цинично пользовались “демократы”.
Товарищи! Вам, конечно, известно постановление V съезда Единой коммунистической партии Грузии о партийной реабилитации Сталина (Гласность. 2001. № 3. С. 2). В принципе нельзя не согласиться с его идеей и направленностью. Справедливости ради следует только подчеркнуть, что задолго до этого съезда и его решений вопрос ставили сотни [c.651] честных и знающих коммунистов из всех республик Советского Союза, и среди них хотелось бы отметить ленинградку Нину Андрееву, москвичей Киру Корнеенкову, Татьяну Хабарову, Алексея Голинкова, днепропетровца Эдуарда Ояперва, одессита Гурама Цушбая. Выдвигался вопрос и перед XXXI съездом СКП–КПСС.
В то же время представляется целесообразным сделать одну оговорку. Лично мне в суждениях о реабилитации Сталина, в целом обоснованных, все же видится некоторая некорректность. Объясняется это тем, что кампания по реабилитации, затеянная еще в 1953 году Н.С. Хрущевым и А.И. Микояном, временами проводилась “чохом”, а, попав под эгиду А.Н. Яковлева, и вовсе превратилась в бесстыжее средство оболгания большевиков и советского строя. Согласно ельцинскому Закону от 18 октября 1991 года, реабилитировались лица, осужденные за контрреволюционные преступления, начиная с 25 октября (7 ноября) 1917-го. “Жертвами политических репрессий” стали часто изображаться полицаи и власовцы, “крутые” уголовники – от бандитов до фальшивомонетчиков. Данные о результатах кампании умышленно перепутываются и тщательно скрываются. Яковлев как-то заявил о полутора миллионах “реабилитированных” (Там же. С. 5). Стоит ли применять это запачканное слово к прямому морально-политическому преемнику Ленина, нашему вождю? О реабилитации когда-нибудь попросят сами “реабилитанты”, да кто им ее даст? Думается, вместо подобных формальных акций надо без устали доводить до людей слово самого Сталина и слово правды о Сталине. Здесь особенно уместен мудрый принцип Спинозы: не плакать, не смеяться, а понимать, – и практика дает тому все более весомые доказательства.
Недавно в журнале “Альтернативы” (2001. № 2) опубликована характерная статья обществоведа и публициста Б.Ф. Славина, возможно, знакомого делегатам по его работе в ИМЛе и “Правде”, а также по роли “переходящего” члена ЦК РПК, КПРФ, а затем и партии Святослава Федорова. Статья называется “Социализм или сталинизм?” и объявляет это противопоставление “гамлетовским вопросом для каждого сознательного представителя левого движения, сохранившего приверженность научным социалистическим идеалам” (С. 117).
Забавно, что новоиспеченный “Гамлет” не замечает собственного политического самоубийства, поскольку для мыслящего коммуниста стержневым моментом является не выдуманная Славиным фальшивая, буржуазно-интеллигентская альтернатива, а историческое противостояние социализма и капитализма. Кто подменяет этот момент каким-либо другим, тот вольно или не вольно по сути склоняется на сторону прокапиталистических сил. [c.652]
В развязанной хрущевцами критике “культа личности” Сталина превалирует два обвинения. Первое из них связывается с репрессивными акциями Советского государства, особенно во второй половине 30-х годов; второе вменяет Сталину ответственность за тяжкие поражения Красной Армии в битвах 1941–1942 годов.
В своем февральском докладе Хрущев приписал Сталину попытку “теоретически обосновать политику массовых репрессий под тем предлогом, что по мере нашего продвижения вперед к социализму классовая борьба должна якобы все более и более обостряться” (Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. С. 139). Хрущев сослался на доклад Сталина на февральско-мартовском (1937 года) Пленуме ЦК. Удивительно, но в течение 40 лет никто эту ссылку не проверил. Неужто и в самом деле, как говаривал Пушкин, “мы ленивы и не любопытны”. В действительности названного тезиса, который без конца тиражировался как “сталинский”, ни в докладе Сталина, ни в его заключительном слове нет. Верно то, что Сталин отмечал необходимость “разбить и отбросить прочь гнилую теорию о том, что с каждым нашим продвижением вперед классовая борьба у нас должна будто бы все более и более затухать, что по мере наших успехов классовый враг становится все более и более ручным”. Подчеркивал Сталин и то, что “если один конец классовой борьбы имеет свое действие в рамках СССР, то другой ее конец протягивается в пределы окружающих нас буржуазных государств” (Соч. Т. 14. С. 166). Но “теории обострения” во второй половине 30-х годов, то есть когда в СССР уже было обеспечено абсолютное преобладание социалистических форм хозяйства и принята Конституция победившего социализма, он не выдвигал, а выступал против “теории затухания”. Вы как политики, надеюсь, хорошо чувствуете этот нюанс.
Нам незачем выгораживать Сталина и изображать его этакой беспечной беззубой овечкой. На январском (1933 года) Пленуме ЦК и ЦКК, говоря об итогах первой пятилетки и необходимости всемерной защиты общественной собственности как священной и неприкосновенной основы нашего строя, он, и правда, выдвинул тезис: “Уничтожение классов достигается не путем потухания классовой борьбы, а путем ее усиления”, – и призвал “иметь в виду, что рост мощи Советского государства будет усиливать сопротивление последних остатков умирающих классов” (Соч. Т. 13. С. 211–212). Но действовал он конкретно-исторически. Усиление или ослабление классовой борьбы, – причем в меняющихся, подчас новых, не знакомых ранее формах, – зависело от степени упрочения Советской социалистической системы, от ее [c.653] устойчивости, а она, как показал опыт последних десятилетий ХХ века, никогда не была постоянной, неизменно гарантированной величиной. Сталин это хорошо понимал. Он был гибким диалектиком, в то время как Хрущеву в этом смысле, говоря по-русски, медведь на ухо наступил…
Любимой игрой оппортунистов и антисоветчиков всех мастей, в которой задействована ложь фантастических размеров, стала цифирь, якобы отображающая число репрессированных большевизмом. Рекорд тут поставил Юрий Карякин – 120 миллионов человек. Есть “свидетельства” и поскромнее – Александр Солженицын и Рой Медведев довольствуются показателем, меньшим примерно вдвое. При населении СССР перед войной 190–195 миллионов и это выглядит внушительно. Остаются недоуменные вопросы: кто воевал, кто трудился в тылу, кто остался в живых, кто восстанавливал народное хозяйство, откуда взялся народ, который до развала Советского Союза готов был взять 300-миллионную высоту?
В свете новейших изысканий (прежде всего В.Н. Земскова и И.В. Пыхалова) считаю своим долгом дать здесь объективную справку. Так, число приговоренных к высшей мере наказания в 1921–1953 годах (периоды окончания гражданской войны, нэпа, коллективизации, Великой Отечественной) близко к 800 тысяч. Части этих лиц смертная казнь заменялась заключением на сроки 10–15 лет. В 1934–1940 годах таких заключенных насчитывалось в лагерях от 4 до 7 тысяч (См.: Пыхалов И.В. Время Сталина: факты против мифов. Л., 2001. С. 19, 10).
Контингент пресловутого “архипелага ГУЛАГ” в марте 1953 года составлял 2,5 миллиона человек, несколько больше полутора процентов населения страны. Любопытно сопоставить эти данные с сегодняшним положением дел в США. На конец 1999 года в “цитадели прав человека” зафиксировано за два миллиона заключенных, вдвое меньше на 100 тысяч населения (около 0,75%), чем у нас при Сталине (См.: Там же. С.16). Но и страна другая, и эпоха не та. Одно дело – государство и общество, претерпевшее в течение полувека на своей территории драмы трех революций и двух мировых войн, едва залечившее раны последней из них, и совсем иное – государство и общество, сумевшее два века оставаться в стороне от разорительных вторжений, извлечь колоссальный экономический выигрыш от сражений на чужих континентах и занять уникально выгодные геополитические позиции.
Впрочем, приведенные российские данные по США поправляют сами американцы. И, что интересно, в сторону увеличения. Так, М. Соуса утверждает, “что количество заключенных в тюрьмы в США в 1996 г. составило 5,5 млн. человек”, – [c.654] оно “сегодня на 3 млн. больше, чем когда-либо было в СССР!” (Соуса М. ГУЛАГ: архивы против лжи. М., 2001. С.10).
До сих пор историки в долгу перед народом, не дав должную принципиальную оценку двух негативных явлений в советском прошлом – фактов массового доносительства в 30-х годах и фактов изменничества – в начале 40-х.
Явление доносительства было отмечено в известном, долго замалчивавшемся постановлении январского (1938 года) Пленума ЦК ВКП(б). В нем верно указывалось, “что многие наши парторганизации и их руководители до сих пор не сумели разглядеть и разоблачить искусно замаскированного врага, старающегося криками о бдительности замаскировать свою враждебность и сохраниться в рядах партии – это во-первых – и, во-вторых, стремящегося путем проведения мер репрессий – перебить наши большевистские кадры, посеять неуверенность и излишнюю подозрительность в наших рядах” (КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Ч.III. М., 1954. С. 312).
Кто, к примеру, побуждал упомянутую в документе заведующую отделом Ростовского обкома Шестову инспирировать исключение из партии 30 безвинных коммунистов пединститута? Какая сила заставила секретаря Киевского обкома Кудрявцева провоцировать половину городской парторганизации подать политически компрометирующие заявления на другую ее половину? “Демократская” журналистика вылепила, в частности, из Михаила Кольцова и Всеволода Мейерхольда – фигур, по-настоящему крупных и заслуженно популярных – кумиры святых великомучеников. Но у всего этого выпячивается и другая сторона. Кольцов, уличенный руководителем интербригад Андре Марти в связях с испанскими троцкистами, после второго допроса и месячной паузы стал давать показания на (назову только известные имена) подругу Маяковского Лили Брик, ее мужа Осипа и сестру (жену Арагона) Эльзу Триоле, на пушкиниста Зильберштейна, писателей Вишневского, Ставского, Пастернака, Эренбурга, Бабеля, Евгения Петрова, Кирсанова и Алексея Толстого, на кинорежиссера Кармена, артистов Сац, Берсенева и Гиацинтову, дипломатов Литвинова, Майского и Потемкина, на ряд военных, даже на свою жену Марию Остен (См.: Сопельняк Б. Смерть в рассрочку. М., 1998. С.149 и др.).
Похоже вел себя Мейерхольд. На допросах он говорил о своем “антисоветском влиянии” и о якобы близких настроениях Эйзенштейна, Охлопкова, Дикого, Гарина, Олеши, Пастернака, Шостаковича, Шебалина, Сейфуллиной, Кирсанова, Всеволода Иванова, Федина, Эренбурга и др. Правда, потом Всеволод Эмильевич от этих наветов отказался [c.655] (См.: Там же. С. 238 и др.), они не помешали перечисленным деятелям внести свой вклад в золотой фонд советской культуры. Но как вела себя прочая доносительская мошкара (имя ей – легион), мы и поныне почти не знаем. Без тщательного социологического изучения ее следов в архивах – этой стихийной отрыжки классовой борьбы и буржуазно-обывательской психологии – нам не уяснить всех причинно-следственных связей того, что столько лет приписывается “культу личности”. Пожалуй, отчасти прав историк В.Т. Логинов, которого никак нельзя причислить к “сталинистам”. “Террор 1937 года имеет свою логику, – рассуждал он. – Сталин вряд ли планировал репрессии в таких масштабах. Но террор – как снежный ком. Берут одного, он с испугу называет еще десять человек, значит, их тоже нужно брать, они тоже кого-то называют, цифры растут” (Караулов А.В. Вокруг Кремля. Книга политических диалогов. М., 1990. С. 59). Тут историкам, как говорится, еще пахать и пахать.
В декабре 1977 года мне довелось беседовать с В.М. Молотовым, которому тогда шел 88-й год. Вячеслав Михайлович по-прежнему искренне считал предвоенную кадровую чистку правильной в целом мерой, предотвратившей образование в стране “пятой колонны”. “Иначе мы потерпели бы поражение”, – сказал он. Подобное мнение в предсмертном интервью с горечью выразил со своей стороны Гитлер (См.: Война и мы. Кн. 2. М., 2001. С.84). Повторяли его и наши союзники. Если и при этих условиях, по некоторым сведениям, на германских фашистов работало до 1,5 миллиона предателей Родины (См.: Семиряга М.И. Коллаборационизм: Природа, типология и проявления в годы второй мировой войны. М., 2000. С. 782), можно представить себе, какой опасности мы избежали. Ваш покорный слуга не стал бы говорить об этих вещах, если бы осенью 1942 года не наблюдал в оккупированной маленькой Элисте формирование немецкой полиции и двух фронтовых эскадронов преимущественно из дезертиров кавалерийской дивизии полковника Хомутникова, если бы не видел двух городских голов – русского, по фамилии Труба, и калмыка Цуглынова, не был на похоронах сотен жертв четырехмесячного гитлеровского террора…
Полтора десятилетия “перестройки” и “реформ”, во многом мотивированных жупелом сталинизма, привели нас, дав соответствующий фактический материал, к необходимости новых выводов и обобщений. Самое важное из них состоит в том, что результатом хрущевско-горбачевских переворотов явилось не затухание или же прекращение, а, напротив, усиление и обострение классовой борьбы. Перевод ее на качественно новую ступень с реставрацией социального [c.656] антагонизма в его наиболее вульгарном и контрастном виде, когда преступной плутократии объективно противостоит коварно ограбленная и психологически зачумленная масса пролетаризуемого населения.
Для вас не открытие старое марксистское положение о трех основных формах классовой борьбы – экономической, политической и идеологической. Это положение Ленин конкретизировал определением пяти новых специфических форм классовой борьбы в эпоху диктатуры пролетариата. Таковыми явились а) подавление сопротивления эксплуататоров, б) гражданская война, в) нейтрализация мелкой буржуазии, первоначально крестьянства, г) использование на службе пролетариату профессионалов из буржуазии, д) воспитание новой дисциплины (См.: ПСС. Т. 39. С. 261–264). К началу 80-х годов в литературе считалось, что из этих форм сохраняется только последняя – воспитание новой дисциплины, да и то правящая партноменклатура всякий раз поеживалась при упоминании о ее классовой сущности.
Выплеск классовой борьбы во второй половине 80-х, заставший наши кадры врасплох, связан и с тем, что теоретическая работа на тему ее дальнейшей модификации фактически оказалась на нуле, а вместе с ней и трезвое понимание происходящего.
Еще в ноябрьском (1938 года) постановлении Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) “Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия”, подписанном Молотовым и Сталиным, вскрывались факты безответственного отношения к следственному производству и грубого нарушения установленных законом процессуальных правил. В нем указывалось на подрывную деятельность в органах НКВД и Прокуратуры чужеродных элементов, которые “сознательно извращали советские законы, совершали подлоги, фальсифицировали следственные документы, привлекая к уголовной ответственности и подвергая аресту по пустяковым основаниям и даже вовсе без всяких оснований, создавали с провокационной целью “дела” против невинных людей, а в то же время принимали все меры к тому, чтобы укрыть и спасти от разгрома своих соучастников по преступной антисоветской деятельности” (Соч. Т. 14. С. 286).
Как и в январском постановлении ЦК, в этом документе сталинское руководство приближалось к пониманию двойственности известных карательных мер и к видению новых зигзагов классового противостояния. Однако Сталин и его соратники еще не вывели из всего этого тезис о чужеродном (бело-националистическом и оппортунистическом) проникновении в правоохранительные структуры как еще одной, развившейся [c.657] уже после Ленина, форме классовой борьбы. Между тем, для них не были тайной идущие извне директивы о внедрении со стороны как белогвардейской эмиграции (в частности РОВС), так и троцкистских центров. Финал нам известен. Это – навешивание на Сталина и партию всех жертв войн, эпидемий и социальных конфликтов (в том числе погибших в схватке с фашизмом); это – “реабилитация” подчас заведомых негодяев и недругов трудящихся; это – рассеянный склероз и морально-политический паралич ЦК и КГБ в 1991 году.
Другой формой классовой борьбы, не отмеченной ранее, нельзя не признать чужеродное проникновение в мозговые структуры партии и государства, особенно Академии наук, со второй половины 50-х годов. Мало того, что после смерти Сталина партию ни разу не возглавил сопоставимый деятель, совмещающий способности дальновидного теоретика с широким кругозором и крупнейшего организатора производства и общественной жизни. Грамотные обществоведы вообще перестали фигурировать в высшем руководстве КПСС.
На последнем присталинском (XIX) съезде в Президиум ЦК было избрано пятеро таковых (О.В. Куусинен, И.В. Сталин, М.А. Суслов. Д.И. Чесноков, П.Ф. Юдин), однако в марте 1953 года они все (почивший Сталин не в счет) были оттуда удалены. Возвращение в этот орган Суслова (1956), а потом и Куусинена (1961) в сущности ничего не добавило. Суслов, умерший в январе 1982 года, не отличался новаторским типом мышления, Куусинен же, видимо, вспомнив свою социал-демократическую молодость, “отличился” умозрительным упразднением диктатуры пролетариата (См.: Бурлацкий… С. 37–39, 41–42), что тяжко потом сказалось на судьбах советской системы.
В 1972 году кандидатом в члены Политбюро (переименованный Президиум) был избран историк Б.Н. Пономарев, но он не улучшил погоду. Спустя полтора десятилетия, в 1987 году в этом качестве там появился могильщик большевизма А.Н. Яковлев, что символизировало “начало конца”. Почти сорок лет высшее руководство КПСС, отказавшись от самостоятельного стратегического анализа и планирования, довольствовалось популяризаторскими поделками референтов, консультантов и помощников, выдаваемыми за коллективную мудрость партии, и попирало свою обязанность вести страну согласно предписаниям достоверной передовой теории. Надо ли удивляться, что почти вся эта “умственная” челядь, выброшенная со Старой площади в августе-91, стала искать себе убежище не в протестующем “простонародье”, а в комфортабельном Фонде Горбачева? [c.658]
В качестве третьей из новейших форм классовой борьбы я назвал бы целеустремленное отщепление партии от рабочего класса, противопоставление рабочего класса партии, его дробление и разобщение вплоть до утраты им адекватного самосознания и своего общественного лица. Шахтерские забастовки 1989 года и поведение профсоюзов в дальнейшем – наглядный тому пример.
Вы видите, что рассмотрение сегодня решений XX–XXII съездов о “культе личности” окрашивается мрачными тонами буржуазно-бюрократической контрреволюции рубежа XX–XXI веков. Догадывались ли, знали ли мы о ее возможности задолго до того, как она на нас обрушилась? Несомненно. “Мы не знаем, – писал Ленин 6 октября 1917 года, то есть в канун успешного восстания, – победим ли мы завтра, или немного позже… Мы не знаем, как скоро после нашей победы придет революция на Западе. Мы не знаем, не будет ли еще временных периодов реакции и победы контрреволюции после нашей победы, – невозможного в этом ничего нет (подчеркнуто мной. – Авт.), – и потому мы построим, когда победим, “тройную линию окопов” против такой возможности” (ПСС. Т. 34. С. 374). Такой “тройной линии окопов” у партии, которая не пересмотрела поспешные хрущевские заявления об “окончательной” победе социализма (XXI съезд) и об отмене диктатуры пролетариата (XXII съезд), увы, не оказалось.
В июне 1925 года слушатели Свердловского университета спросили Сталина о возможности нашего перерождения в условиях временной стабилизации мировой капиталистической системы. Сталин ответил на этот вопрос утвердительно и указал на три опасности, существующие и вне связи со стабилизацией:
“а) опасность потери социалистической перспективы в деле строительства нашей страны и связанное с этим ликвидаторство;
б) опасность потери международной революционной перспективы и связанный с этим национализм;
в) опасность падения партийного руководства и связанная с этим возможность превращения партии в придаток государственного аппарата” (Соч. Т. 7. С. 164).
Смею утверждать, что все эти опасности были реализованы в 1985–1991 годах. Из-за нехватки времени я опускаю более подробный анализ, данный в Досье “Гласности”, и обращаю ваше внимание на № 10 за текущий год.
Теперь несколько слов о поведении Сталина в начале Великой Отечественной войны.
Знал ли Сталин о неизбежности и времени фашистского нападения на СССР? Да, знал. [c.659]
Верил ли он Гитлеру? Нет, не верил.
Принимал ли необходимые меры по укреплению обороноспособности страны? Да, принимал. 5 мая 1941 года на встрече с выпускниками военных академий Сталин по сути прямым текстом предупредил, что советским воинам надлежит похоронить миф о “непобедимости” германской армии (См.: Новое время. 1991. № 19. С. 37–38). Вместе с тем он считал, что Красная Армия в материально-техническом отношении будет в состоянии нанести поражение врагу только через полтора года. Это, кстати, поразительно подтвердилось на примере Сталинградской операции. 7 ноября 1941 года в осажденной Москве Сталин обещает решающий поворот через “несколько месяцев, еще полгода, может быть, годик” (Соч. Т. 15. С. 85), а через год, 19 ноября 1942-го начинается знаменитое наступление Донского фронта во главе с К.К. Рокоссовским.
Веет притворством за версту от попыток взвалить на Сталина вину за взлом фашистами нашей линии обороны на рассвете 22 июня 1941 года. Дело в том, что он в рамках своей компетенции “не занимался непосредственно оперативно-тактическими вопросами вооруженных сил, никогда не инспектировал войска, не проверял их боеготовность, полностью полагаясь в этом деле на наркомат обороны…”. Не его вина, что НКО (С.К. Тимошенко) не контролировал должным образом исполнение ускоренных мероприятий по повышению боеспособности войск на западной границе, в том числе распоряжения Генерального штаба (Г.К. Жуков) от 18-го и собственного приказа от 19 июня о приведении войск в боевую готовность. По мнению адмирала флота СССР Кузнецова Н.Г., поведение которого в момент агрессии явилось образцовым, “И.В. Сталин представлял боевую готовность наших вооруженных сил более высокой, чем она была на самом деле. Совершенно точно зная количество новейших самолетов, дислоцированных по его приказу на пограничных аэродромах, он считал, что в любую минуту по сигналу боевой тревоги они могут взлететь в воздух и дать надежный отпор врагу. И был просто ошеломлен известием, что наши самолеты не успели подняться в воздух, а погибли прямо на аэродромах” (См.: Война и мы. Кн. 1. М., 2000. С. 67–70). Преступной халатностью тогда “прославился” командующий Западным особым военным округом Д.Г. Павлов.
Хрущев оболгал Сталина, приписав ему пораженческое настроение после первых тяжелых неудач на фронтах (См.: Известия ЦК КПСС. 1989. № 3. С. 148–149). Имеются свидетельства, что 22 июня застало его больным острой формой ангины. В то же время, согласно тетради записи лиц, принятых Сталиным, 21-го у него побывало 11, 22-го – 15 лиц (кое-кто из них по 2–3 раза). [c.660]
Высказывалось мнение, что не Молотов, а Сталин должен был выступить по радио в первый день войны. Но это было бы неверно тактически. Сталинская речь 3 июля, то есть на двенадцатый день войны, явилась непревзойденным шедевром сердечного обращения к каждому соотечественнику, емкой программой достижения успеха в борьбе. Подобную разработку, как и принятую 29 июня директиву Совнаркома и ЦК партийным и советским организациям прифронтовых областей, не мог подготовить растерявшийся, подавленный человек.
Было, однако, еще одно, кардинальное обстоятельство, которое до сих пор ускользает (или же преднамеренно упускается) из поля зрения исследователей. Речь идет о классовой борьбе на международной арене, приобретшей после Октября характер противостояния двух систем.
Сталин неплохо разбирался в истории войн. И есть основания полагать, что перед его мысленным взором не раз вставала картина сражения при Каннах и на Перекопе, панорама маневрирования пространством в Отечественной войне 1812 года и начало первой мировой. Известно, что Россия не объявляла в 1914 году войну Германии. Войну объявила Германия, и притом под предлогом, что в России приступили к мобилизации. Сталина, по-видимому, очень сдерживал – признаков этого достаточно – именно данный прецедент.
Главное же состояло вот в чем. Больше, чем конъюнктурных военных неудач, Сталин опасался объединения крупнейших империалистических держав: Англия в это время воевала с Гитлером, захватившим всю континентальную Европу; США, не участвуя в войне, служили как бы ее заокеанским тылом, – альянса мирового капитала против Советского Союза. На сей счет у него было более, чем достаточно, “ума холодных наблюдений и сердца горестных замет” (Пушкин). Перед Сталиным маячил пример Польши, которая в 1938 году беспечно поучаствовала с Германией в разделе Чехословакии, а в 1939-м, отвергнув возможность советской помощи, сама стала жертвой недомыслия своих правителей. В докладе 6 ноября 1941 года Сталин упомянул и пример “Франции, правители которой, дав себя запугать призраком революции, с перепугу положили под ноги Гитлера свою родину, отказавшись от сопротивления. Немецко-фашистские стратеги думали, – подчеркнул Сталин, – что то же самое произойдет с Великобританией и США. Небезызвестный Гесс для того, собственно, и был направлен в Англию немецкими фашистами (май 1941 года. – Авт.), чтобы убедить английских политиков примкнуть ко всеобщему походу против СССР” (Соч. Т. 15. С. 73). Сталин вряд ли считал себя вправе выступить перед народом, не проведя глубокий внешнеполитический зондаж. 3 июля он смог уже уверенно доложить о предпосылках создания мощной антигитлеровской коалиции. [c.661]
Мао Цзэдун как-то сказал, что лягушка, сидящая на дне колодца, утверждает, что небо величиной с колодец. Так и практически все “критики” Сталина. Стратеги, в лучшем случае военные, а то и просто склочники, они не выходили на уровень геополитической, всемирно-исторической стратегии. Им было важно выиграть одно либо несколько сражений в армейском, фронтовом или межфронтовом диапазоне, – Сталин должен был выиграть, в том числе за счет постановки тыловой, народнохозяйственной и дипломатической работы, в целом всю войну. И не только ее. Задача высвечивалась намного шире. Следовало вывести новый строй из капиталистического окружения и вызываемой им международной изоляции, помочь ему утвердиться как мировой системе, создать гарантии его неустранимости и прогресса.
Смешно сейчас читать пахнущие троцкизмом заявления о том, будто “Сталин напирал на национальный фактор, считая его самодовлеющим” (Альтернативы. 2001. № 2. С. 122), вирши, в которых игнорируется реальный исторический процесс. По Ленину, “интернационализм на деле один и только один: беззаветная работа над развитием революционного движения и революционной борьбы в своей стране, поддержка (пропагандой, сочувствием, материально) такой же борьбы, такой же линии, и только ее одной, во всех без исключения странах”. Яснее вроде бы не скажешь. “Все остальное, – добавлял Ленин, – обман и маниловщина” (ПСС. Т. 31. С. 170). В отличие от Троцкого, который видел в Родине всего лишь материал для подтопки мировой революции, Сталин поступал как раз по Ленину. Он укреплял и расширял базу социалистической общественной системы в СССР, раздвигал горизонты мировой революции на территориях многих европейских и азиатских стран, включая сюда миллиардный Китай. Неужто так уж трудно, когда речь заходит о Сталине, отличить человеческий голос от лягушачьего кваканья?..
Признаться, мое первое знакомство с хрущевским докладом весной 1956 года оставило впечатление произвольно-эклектического набора фактов под соусом давней аппаратной интриги и сведения счетов. С тех пор это впечатление многократ усилилось. Его основательно укрепили бесчисленные мифы, которые охотно мультиплицировались буржуазно-ревизионистскими СМИ. Перечислим наиболее ходкие из них.
Миф первый: отношения со Сталиным Ленин якобы прервал своей запиской от 5 марта 1923 года. Такого эффекта Хрущев добился, процитировав этот документ и отказавшись его комментировать. Миф опровергается фактически и документально, о чем я писал в “Правде”. [c.662]
Миф второй: Ленин, возможно, был отравлен Сталиным. Во всяком случае, Сталин был готов по просьбе тяжело больного Ильича доставить ему яд. Автор этого мифа – Троцкий. Миф опровергается запиской Сталина в Политбюро от 21 марта, на которой, кстати, есть подпись читавшего ее Троцкого.
Миф третий: Сталин-де причастен к убийству С.М. Кирова. Любимая игрушка А.Н. Яковлева. Опровергнута рядом публикаций, среди которых наиболее фундированной и убедительной является работа А.А. Кирилиной “Рикошет, или Сколько человек было убито выстрелом в Смольном” (СПб, 1993).
Миф четвертый: Сталин был агентом царской охранки. В отдельных публикациях фигурировала даже “его” жандармская кличка – “Фикус”, в действительности принадлежавшая некоему Ерикову – Бакрадзе. Основной документ, содержащий этот “компромат”, датирован 12 июля 1913 года и вытащен на страницы “Московской правды” Г. Арутюновым и Ф. Волковым. По целому ряду несомненных признаков он аттестуется как фальшивка. В частности, в этом небольшом тексте семь раз упоминается свежий тогда псевдоним “Сталин”, хотя вся связанная со Сталиным жандармская переписка тех лет именует его по первоначальной фамилии Джугашвили.
Миф пятый: известный русский врач В.М. Бехтерев якобы, осмотрев Сталина, назвал его параноиком. Автор мифа – академик Н.П. Бехтерева, внучка знаменитости, сама опровергла его в печати (См.: Аргументы и факты. 1995. № 32. С. 2–3).
И так далее и тому подобное…
Спрашивается: не слишком ли много всего такого изливается и обрушивается на одного человека?
“Все необыкновенное мешает людям жить так, как им хочется”, – писал о восприятии Ленина обывателями Максим Горький. Ношу, которую 30 лет держал на своих плечах, свято чтя заветы Учителя, Сталин, “обыкновенной” не назовешь. На его жизненном счету две исторических “мелочи”: 1) создание устойчивого трудового товарищеского сообщества с лучшей в мире системой управления и динамикой роста; 2) победа над ударными отрядами мирового империализма на западе и на востоке с искусным маневром по временному привлечению на свою сторону других соперничающих империалистических держав. “Владимир Ленин был человеком, который так помешал людям жить привычной для них жизнью, как никто до него не умел сделать это. Ненависть мировой буржуазии к нему обнаженно и отвратительно ясна, ее синие, чумные пятна всюду блещут ярко. Отвратительная сама по себе, эта ненависть говорит нам о том, как велик и страшен в глазах мировой буржуазии [c.663] Владимир Ленин – вдохновитель и вождь пролетариев всех стран” (В.И. Ленин и А.М. Горький. Письма, воспоминания, документы. М., 1958. С. 240–241). Эти же чувства переносятся и на “наследника его силы” (Горький) – Сталина. Лицемеря по поводу ГУЛАГа и “слезинки ребенка”, хапуги и паразиты всяческого сорта прибирают к рукам все, что “плохо лежит”, пускают кровь там, где им заблагорассудится, понуждают народы России терять, как на войне, от необеспеченности существования и потери будущего по миллиону жизней в год. Однако прав был белорусский поэт Кондрат Крапива: “Каб сонца засланiць – вушэй аслiных мала”.
В заметках 1919 года о диктатуре пролетариата Ленин записал: “Борьба до конца или “отболтаться” (К. Каутский, мелкая буржуазия, “социалисты”)” (ПСС. Т. 39. С. 262). Именно в этом предложении выражается сейчас водораздел между коммунистами и оппортунистами.
Никто не скажет, что у Сталина не случалось ошибок, и порой серьезных. Но выявлять их надо в интересах “борьбы до конца”, а не ради самоедского или самооправдательного “отбалтывания”.
Первое, на что, мне кажется, следовало бы обратить внимание, – это необходимость иметь отлаженный механизм самоочищения и самообновления партии. До XVIII съезда ВКП(б) (1939) она как правящая партия применяла метод массовой чистки. Однако при чистке середины 30-х годов, как признал сам Сталин, “к сожалению, ошибок оказалось больше, чем можно было предположить” (Соч. Т. 14. С. 323). И чистки, перепутав их с репрессиями, вместо того, чтобы гуманизировать и совершенствовать их методику, отменили. Во время войны погибло свыше трех миллионов коммунистов – в два раза больше, чем было представлено на XVIII съезде. Чистки (очевидно, с поправками на изменившийся персональный состав партии и послевоенные социальные сдвиги) стали вновь необходимы. Но к подобной практике не вернулись, и это имело свои отрицательные последствия.
Второе – представляется поспешным вывод XIX съезда (1952), при мотивировании замены названия партии ВКП(б) на КПСС, о том, что “меньшевистская партия в СССР давно уже сошла со сцены…” (КПСС в резолюциях… С. 518). Разумеется, об организационно обособленном меньшевизме в начале 50-х годов не могло быть и речи. Но с дистанции десятилетий отлично видно, что меньшевистское идейно-политическое и, если угодно, нравственное течение в партии как в левом (троцкизм), так и в правом (социал-либерализм) его вариантах продолжало существовать. Временами оно находилось в полупридушенном состоянии, а временами – [c.664] крепло и наглело. Припомните: последний Пленум ЦК КПСС 25 июля 1991 года позволил Горбачеву “вмазать” партии в сущности социал-демократический проект Программы, ревизовать оценки спора “большевики – меньшевики”. Отбить этот идеологический гол в свои ворота ЦК уже не сумел.
По мнению ветеранов сталинского ЦК, еще в те поры в руководстве на правую ножку начинали хромать (выражение Шолохова) Берия и Маленков. Им неплохо подхрамывал эластичный Микоян. Как нельзя кстати для этой группочки рядом был выдвинут Сталиным Хрущев. Его эстафету через пару десятилетий и подхватил “наш Михаил Сергеевич”. Меньшевизм, отливающий всеми цветами радуги, жив и поныне.
Третье: Сталин, прежде всего в период первых пятилеток и войны, великолепно справился с выковкой для промышленности и армии командных кадров новейшей формации. Этому внешне противоречат данные о предвоенных репрессиях в офицерском корпусе. Но, во-первых, из примерно 19 тысяч уволенных из армии по политическим мотивам более 9 тысяч было возвращено в строй в 1938–1939 годах. Во-вторых, нехватка подготовленных командиров перед войной, которую “демократы” объясняют репрессиями, вызывалась резким увеличением в тот момент численности войск, их штатных потребностей куда больше, чем какими-либо другими причинами. В-третьих, безусловно болезненные процессы кадровых перемен имели – помимо ликвидации военно-троцкистского заговора – и другие положительные результаты. В составе генералитета число лиц с академическим образованием повысилось с 29% до 52% (См.: Пыхалов… С. 54). Это в немалой степени сказалось, – естественно, по мере приобретения опыта современной войны, – на общих итогах фронтовых операций, особенно 1943–1945 годов.
В чем Сталин не преуспел, – и об этом надо сказать со всей определенностью, – так в подготовке себе и своим соратникам достойной партийной смены. Если даже один из апологетов Хрущева считает что “этому чрезвычайно мужественному и активному политическому деятелю не хватало ни мужества, ни образования, ни знаний для того, чтобы стать еще и политическим мыслителем” (Бурлацкий… С. 191–192), то что должны сказать мы? Крупным, и притом самостоятельным, политическим мыслителем и организатором должен быть всякий, кто берется за рычаги (или же кому они доверяются) руководства Коммунистической партией и социалистическим государством. Это вытекает не из благих пожеланий, а из объективной природы данной партии и данного государства. Любители и карьеристы должны тут выбраковываться беспощадно. Иначе, как жестоко показала нам [c.665] жизнь, “культ личности” сменяется “культом” без личности, переходящим в свою очередь в культ наличности…
“Как-то в 1947 году, – вспоминал Микоян, – Сталин выдвинул предложение о том, чтобы каждый из нас подготовил из среды своих работников 5–6 человек, таких, которые могли бы заменить нас, когда ЦК сочтет нужным это сделать. Он это повторял несколько раз, настаивал” (Прибытков В. Аппарат. СПб, 1995. С. 81). Но, судя по всему, перспективность этого предложения и недооценивалась, и отпугивала, и саботировалась. В отличие от Ленина после Сталина, оказавшегося пленником бюрократии и ее жертвой, не осталось надежной молодой когорты, продвинутой на ключевые позиции, которая умело поведет дело дальше.
Вы, товарищи, конечно, отчетливо помните долгую возню “демократов” с “завещанием Ленина”, из которого выхватывалось всего два момента – предложение сместить Сталина с поста Генерального секретаря и “изменение всей нашей точки зрения на социализм”, истолковываемое в духе рыночного ревизионизма.
А оставил ли Сталин свое “завещание”? Конечно!
Это – общеметодологические и морально-политические установки работы “Марксизм и вопросы языкознания” (1950); это – “Экономические проблемы социализма в СССР” (1952); это – речь на XIX съезде КПСС, направляющая в общее русло эпохи перехода от капитализма к социализму во всемирном масштабе борьбу за демократию и борьбу за национальное освобождение.
Произошла трагедия. Те, кто наследовал его власть, не наследовал его дух. С ним же лично повели себя более, чем неблагородно. Впавший в бессознательное состояние старик в течение полусуток пролежал без медицинской помощи. Снятие его со всех постов произвели еще до кончины. Спустя некоторое время выяснились и другие подробности, подтверждающие, что уйти из жизни ему “помогли”…
Заканчивая свой доклад, хочу, товарищи, попросить вас не воспринять его как ностальгическое возвращение в прошлое, как попытку увести вас от жгучей повседневности. Наоборот, не разобравшись в поставленных вопросах, мы не сумеем как следует понимать друг друга, объясняться и достигать взаимопонимания с более молодыми, иначе говоря, уверенно торить тропу в будущее. Сталин и сегодня наше оружие, и его не допустимо доверять дуракам, невеждам и подлецам. Со Сталиным и надо обращаться, как с оружием, эффективным и опасным, обоюдоострым, требующим знания, честности и умения.
Поэтому и прошу вас поддержать вносимую резолюцию. [c.666]

источник: http://grachev62.narod.ru/stalin/t17/t17_404.htm

[Гость1]

Сообщение от gsl2007

К жизни и главным задачам Советской страны он не имел отношения.

Ага, не имел: изменилась внутренняя политика, были закрыты многие сталинские мегапроекты, по всей стране убирались памятники и бюсты тов. Сталину, вскоре и самого тов.Сталина вынесли из Мавзолея и захоронили у Кремлевской стены, шел массовый пересмотр приговоров , выненсенных по той же знаменитой 58-й статье.

[gsl2007]

Сообщение от Алекс 58

Косолапов Р.И.
Уверенно торить тропу в будущее:

Доклад “О решениях ХХ и XXII съездов КПСС по вопросу "О культе личности и его последствиях"” на Чрезвычайном XXXII съезде СКП–КПСС

21 июля 2001 года


1. Постановления ХХ съезда по докладу Н.С. Хрущева “О культе личности и его последствиях” (25.02.56) и XXII съезда – о Мавзолее В.И Ленина (30.10.61), принятые в нарушение уставных норм КПСС и поведшие к субъективистской антикоммунистической дискредитации партии и ее марксистских руководителей, к многолетней клевете на научно-пролетарскую идеологию!!! и советский социалистический строй с очевидно контрреволюционными результатами, – отменить.
[c.666]

источник: http://grachev62.narod.ru/stalin/t17/t17_404.htm

википедия пишет: «Смягчённый» вариант доклада был обнародован в качестве постановления Президиума ЦК КПСС от 30 июня 1956 года под названием «О преодолении культа личности и его последствий», в котором задавались рамки допустимой критики сталинизма.

еще пишут, что белогвардейцы, спасаясь от преследований большевиков, были вынуждены бежать заграницу.

на следующем съезде СКП-КПСС надо бы тоже - осудить. Бедняжек замордовали, что те убежали за границу

Думаю, что по "осуждении культа личности" чьи-то подпольные капиталы сильно шатнулись, оттого возникла такая бурная реакция.

Недаром Хрущев поднял руку на чекистов-бериевцев в 1952 или 1953 году, и в начале 1955 года этот вопрос все еще остро стоял, а потом и вовсе пошел своим путем до самого августа 1991. Гулаг - нешуточное дело. Чуждое коммунизму и нешуточное.

+ (в докладе Косолапова выше) хорошо сказано адмиралом СССР Кузнецовым "самолеты не успели подняться в воздух, а погибли прямо на аэродромах". Про какой год сказано? Про 1941 или 1991? Они должны были подняться? Про 1941 год известно, что им было приказано не подниматься. Директива №1 от 21 июня 1941 года, Тимошенко и нач. Генштаба до июля 1941 года Жуков приказали: "Не поддаваться на провокации. Рассредоточиться и замаскироваться на запасных аэродромах". Наверное и в 1991 году такой же секретный приказ издали. Но не на 20 съезде КПСС.

[gsl2007]

Сообщение от Гость1

Ага, не имел: изменилась внутренняя политика, были закрыты многие сталинские мегапроекты, по всей стране убирались памятники и бюсты тов. Сталину, вскоре и самого тов.Сталина вынесли из Мавзолея и захоронили у Кремлевской стены, шел массовый пересмотр приговоров , выненсенных по той же знаменитой 58-й статье.

Строились новые памятники Ленину и другим революционерам.
Если Сталин был царь, то тогда Хрущев не прав.
Если Сталин был коммунист, то тогда Хрущев, как коммунист, не только прав, но и был обязан сделать то, что сделал.

Это не имело никакого отношения к жизни в Советской стране. Чисто дворцовые шуры-муры.

[Леонид Ильич™]

Сообщение от Алекс 58

Этого доклада в повестке дня не было

Во-первых, ваши единомышленники никогда не отличались пунктуальным соблюдением бюрократических формальностей.

Во-вторых, у 20 съезда вообще не было повестки дня. Был "порядок дня".

В-третьих, в этом "порядке дня" не было большинства мероприятий, которые были проведены на съезде. Вот список:

1. Утверждение регламента съезда
2. Прения по отчетным докладам
3. Доклад мандатной комиссии
4. Заслушивание приветствий и оглашение приветственных писем, ответ съезда на приветствия
5. Образование комиссии по подготовке проекта резолюции по отчетному докладу ЦК КПСС
6. Принятие постановления по отчету ЦРК КПСС
7. Принятие постановления по отчетному докладу ЦК КПСС
8. Принятие постановления об изменениях в уставе КПСС
9. Доклад "О культе личности и его последствиях" и принятие постановления по этому вопросу
10. Принятие постановления о подготовке новой программе партии.

Сообщение от Алекс 58

рассмотрев все вопросы повестки дня и выбрав центральные органы партии, съезд должен завершить свою работу.

К моменту доклада "О культе личности и его последствиях" съезд не исчерпал повестку дня. Он не принял директивы съезда по 6 пятилетнему плану и не заслушал доклад счетной комиссии о результатах выборов ЦК и ЦРК КПСС. Это было сделано после доклада "О культе личности и его последствиях".

Кроме того, после доклада "О культе личности и его последствиях" съезд принял постановление о подготовке новой программе партии. Его также не было в "порядке дня" съезда.