Россия-24 Левый поворот, или....

[В. Иванова]

В Москве завершила работу научно-практической конференции «Россия-2024: или левый поворот, или национальная катастрофа?».

В рамках форму левых интеллектуалов работала секция «Современное общество: классовая борьба и лево-патриотические силы».

Обухов Сергей Павлович
Член Президиума, секретарь ЦК КПРФ, д.полит.наук
На протяжении последних десятилетий социальная структура нашего общества постоянно менялась. Рабочий класс оказался под ударом. Число промышленных рабочих уменьшилось почти вдвое по сравнению с концом 1980-х из-за масштабной деиндустриализации. По остальным наемным работникам больно ударила неолиберальная политика, приведшая к росту временной и неустойчивой занятости, к ослаблению профсоюзов и классового сознания.

Миллионы людей были вынуждены стать самозанятыми или мелкими предпринимателями. Какой в этих условиях может быть социальная база лево-патриотических сил? Как может быть организован и политически представлен рабочий класс? Возможны ли более широкие социальные коалиции и какие социальные силы могут в них участвовать? «Красные директора», «национальная буржуазия», городской средний класс, интеллигенция — как и на каких условиях лево-патриотическим силам работать с этими слоями?

Вот перечень проблем, которые перед участниками секции поставил оргкомитет. И в ходе дискуссии участники обсуждения попытались приблизится к большему пониманию этих проблем, а значит и к перспективе их теоретического решения.

С вводным докладом на секции Форума выступил доктор политических наук, член Президиума, секретарь ЦК КПРФ Сергей Обухов.

На секции с обсуждением поднятых проблем выступили Владимир Федоткин, доктор экономических наук, член ЦК КПРФ, член ЦС «Русского лада», Борис Кагарлицкий, редактор сайта «Рабкор», Алексей Сахнин, журналист, координатор «Левого фронта», Александр Батов, секретарь ЦК РКРП-КПСС и ЦК «Рот фронт», Юрий Дашков, председатель межрегионального профсоюза работников общественного транспорта, Михаил Матвеев, доктор исторических наук, депутат Самарской губернской Думы.

С.П.Обухов
Социально-классовая структура современного российского общества и возможная база поддержки левых сил: рабочий класс, средние слои, прекариат?


Российское общество между «травмой» и депрессией.

Как описать социальную структуру: атака на классовую теорию..

Теория прекариата: новый класс или новые формы занятости традиционных классов и слоев?

«Посткапитализм» и Россия как глобальная периферия.

Социальная структура российского общества: классы, слои, прослойки отряды и их электоральное поведение.

Крупная буржуазия.

Средние слои.

Пролетарский, полупролетарский «социальный расплав», трудящиеся, маргинализованные слои населения.

Масштабы прекаризации рабочего класса и промежуточных слоев.

Электоральное поведение различных социальных групп.

Видео см. по ссылке: https://www.youtube.com/watch?v=oco8QAEwZGE



В наследство от классиков марксизма-ленинизма нам досталась теоретическая концепция, согласно которой основными классами во вновь преобразованном капиталистическом обществе стали пролетариат (рабочий класс), буржуазия, крестьянство.

Реальная жизнь все активнее требует от левых ответить на вопрос, имеющий не только теоретическое, но и практическое значение – так какова же социальная структура современных обществ, в том числе и российского? Какие изменения происходят в ней, в каком направлении и в чем это выражается?

Российское общество между «травмой» и депрессией
Не стоит также забывать, что после начала перестройки прошло уже 35 лет, а за путинское двадцатилетие у родившихся в 2000 уже появились свои дети. Кстати, в 2024 среди избирателей будет 40 процентов, которые впервые проголосовали в 1999-2000, в момент прихода Путина к власти, и только его видели президентом. А современное постсоветское российское общество стало за это время свидетелями и регресса, и архаизации, и турбулентности. Или как описывает это известный советский и российский ученый, член-корреспондент РАН Жан Тощенко – мы имеет «общество травмы», где развиваются процессы деформации, стагнации, непредвиденности, непредсказуемости и неопределенности во всех сферах общественной жизни и особенно в экономике и социальной сфере. А директор по политическому анализу Института социального маркетинга (ИНСОМАР) Виктор Потуремский, прибегая к психологическим аналогиям в оценке ситуации в российском обществе, утверждает, что российскому обществу свойственны эмоциональные черты больного клинической депрессией, которые особенно ярко проявляются при коммуникации граждан с властями. Это кстати, на заметку нашим пропагандистам и агитаторам.

Наверное, «травма», «клиническая депрессия» - это хорошие образы, но не дефиниции для описания новой реальности. Нам нужна не только терминологическая красота, но и реальный инструмент для определения с кем работать, на какие социальные слои и отряды рабочего класса делать большую ставку и как с ними работать в условиях деконцентрации производства, противоречивых процессов как в области архаизации жизни, так и роботизации и умирания многих традиционных профессий.

Как описать социальную структуру: атака на классовую теорию
Да, общественные процессы идут теперь очень быстро. И вот уже нашими оппонентами классовая концепция объявляется негодной для описания реальности.

С одной стороны, ведутся поиска «нового революционного субъекта». С другой, под видом отрицания сохранения эксплуатации человека человеком в «пост-постиндустриальном» мире соответствующим образом интерпретируются технологические открытия новой эпохи, совершенствование информационных технологий и робототехники, представляя их как «прорыв» и «новую промышленную революцию» в обществе.

На классовую марксистскую теорию ополчились и сторонники социально-профессиональной стратификации по Питириму Сорокину, и адепты «социально-культурного контекста, и поклонники всевозможных теорий типа «революции менеджеров» М.Бёрнгема. В ходу и кейнсианские «классовые трансформации», и описания «нового класса» по лекалам Джиласа и «номенклатуры» Восленского...

Один из последних «писков» научной моды и объяснения социально-классовых изменений – это концепции креативного класса, которую связывают с именем американского социолога Ричарда Флориды. По его мнению, креативный класс - это совокупность людей, занятых в научной и технической сфере, архитектуре, образовании, искусстве, музыке, индустрии развлечений, а также в бизнесе, финансах, праве. В общем, чем больше представителей нетрадиционной сексуальной ориентации, богемы и иммигрантов с одной стороны, тем якобы больше творческих личностей , якобы обеспечивающих прогресс и развитие. Понятно, что эта концепция не отвечает на вопрос, а какие другие, некреативные классы? Как они существуют.

Ну, и самый популярный сегодня подход – это всевозможные теории «среднего класса». Кстати, в свое время у Сталина была даже специальная работа «Отябрьская революция и вопрос о средних слоях». Заметим, речь о слоях, а не о классе. И вопрос о средних слоях был представлен «как один из основных вопросов рабочей революции». И здесь, кстати, расшифровывается его понимание: «Средние слои, т. е. крестьянство, мелкий городской трудовой люд». Именно их надо было повернуть в сторону целей и задач борьбы передового, хотя и не многочисленного тогда, рабочего класса. Кстати, по Сталину, Октябрьская революция первой из всех революций мира, выдвинула на первый план вопрос о средних слоях… и победоносно разрешила его вопреки всем «теориям» и причитаниям героев II Интернационала.

Да теория «среднего класса» стала очень популярной ныне у российских обществоведов. Она активно развивается в Институте социологии РАН командой академика Горшкова. Но при глубоком исследовании вдруг выясняется, даже при всей привлекательности такого подхода к анализу социальной структуры общества, что эта общность слишком неоднородна. Поэтому ученые заговорили о «сплюснутом среднем классе». А один из активных исследователей социальной структуры Наталья Тихонова пришла к выводу, что современное «российское общество стало обществом массового нижнего среднего класса» наряду с верхним средним и средним слоями, и в то же время, подчеркивая, что в России сложилась неустойчивая социальная структура с «плавающим» социальным статусом.

Отметим, что про «социальный расплав» и «плавающий социальный статус» мы читаем в работах Г.А. Зюганова еще с 1990-2000-х годов. Получается, что академический институт, несмотря на все свои замечательные широмасштабные стратификационные исследования, пока не дал новых концептуальных выводов, и не пошел дальше, чем обобщения, давно отраженные в документах ЦК КПРФ?

В этой связи небольшая ремарка об экзистенциальном кризисе российской власти.

Сравним две цитаты двух руководителей спецслужб и в последствии руководителей страны. Я имею в виду В.В.Путина и Ю.В.Андропова.

«Если говорить откровенно, мы ещё до сих пор не изучили в должной мере общества, в котором живём и трудимся». Это нашумевшее заявление Ю.В.Андропова от июля 1983 года.

И подобное же заявление В.В.Путина от ноября 2018 года. «Надо понимать, что там, в реальной жизни происходит, не на бумажках, а в реальной жизни».

Выходит, спустя 35 лет перед высшим руководством страны стоят те же проблемы непонимания, что и перед прародителем нынешней российской социально-экономической и политической системы Юрием Андроповым.

Кстати, российские исследователи вновь стали чаще говорить не о среднем классе, а просто - о средних слоях. Сталина прочитали, наконец, что ли?

Теория прекариата: новый класс или новые формы занятости традиционных классов и слоев?
Ну и завершая этот краткий обзор, отмечу еще одну популярную концепцию – теорию прекариата. Как отмечает член-корреспонден РАН Жан Тощенко, все больше исследователей обращают внимание на то, что в мире, в большинстве стран сложилась социально-классовая структура нового типа, для описания и анализа которой старые понятия не работают. Наиболее отчетливо эту изменившуюся реальность и потребность в ее осмыслении сформулировал и осуществил Г. Стэндинг, который один из первых не только заметил специфику и характерные особенности новых слоев, но и констатировал их постоянное увеличение, их распространение практически во всех странах мира, назвав этот феномен прекариатом. Да, каждый из исследователей по-разному трактует сущностные и содержательные признаки прекариата, но все сходятся на том, что он представляет собой новое, объективное и все четче проявляющее себя явление, с которым невозможно не считаться.

Ж.Т.Тощенко даже позволил себе утверждение и посвятил целую монографию для доказательства, что наличие такого разнообразия новых деформированных социальных слоев (общностей, групп) говорит не о некоторых издержках развития, а об устойчивой тенденции по формированию нового социального класса – прекариата.

Справедлива критика Тощенко концепции Стэндинга, разбившего социальную структуру на четыре слоя. Причем основания выделения каждого слоя различны: здесь и форма занятости, в одном случае, в другом - доход и влияние на политику, в третьем – причисление к классам маргинализованных слоев. По Стэндингу на вершине классовой пирамиды располагается элита – незначительный слой «абсурдно богатых граждан, способных навязать свои решения любому правительству». Затем следует «салариат», т.е. живущий на зарплату (от англ. salary – зарплата), который характеризуется стабильной занятостью и полным рабочим днем. Далее следуют «профессионалы-техники», обладающие определенными знаниями и опытом, которые позволяют выступать на рынке в качестве независимых работников, не обременяющих себя «стандартными трудовыми отношениями». Четвертая группа – это классический пролетариат, ядро старого рабочего класса, который переживает упадок и потерю чувства солидарности. И под этими четырьмя классами располагается быстро растущий новый класс – прекариат, который состоит из множества необеспеченных людей, живущих неопределенной, негарантированной жизнью, работающих на случайных и постоянно меняющихся местах без всяких перспектив профессионального роста.

Ж.Т.Тощенко дает собственное определение прекариата: прекариат – это формирующийся класс, который, с одной стороны, олицетворяет социальные слои, обладающие профессиональными знаниями, квалификацией, опытом и стремящиеся построить рациональные взаимосвязи с обществом и государством, с другой стороны – это быстро растущий слой работников нестабильного социального положения с неопределенной, флексибильной (гибкой) степенью занятости, с неустойчивыми формами распределения прибавочного продукта и произвольной оплатой труда. Они полностью или частично лишены доступа к социально-правовым гарантиям и к средствам социальной защиты и, как следствие, не видят удовлетворяющих их перспектив гражданской (публичной) и личной (приватной) жизни.

Интересный взгляд у Жана Терентьевича. Но здесь мне ближе точка зрения создателя ЦИПКР С.И.Васильцова и исследователя А.Н.Васильцовой о том, что следует говорить не о прекариате как новом классе или процессе нового классообразования, а о прекариатстве, как все более распространяющихся формах занятости на производстве из-за современной децентрализации и деконцентрации. Например, во времена Маркса была очевидна концентрация производства, а сейчас в развитии производительные сил, нередко, наблюдается обратный процесс, деконцентрация физического присутствия рабочих рук на одном производстве.

На мой взгляд, правильнее говорить о прекаризации рабочего класса (весьма разнородного), городских средних слоев, мелкой и средней буржуазии и пр. Ныне все от работника госокорпораций до слесаря в управляющей организации, от олигарха до госчиновника не имеют надежной защиты от внезапной потери статуса или места работы, сидят на временных контрактах. И что из-за этих всеобщих временных контрактов всех будем относить к прекариату?

А как быть с различными формами «заемного труда», охватывающего различные профессиональные группы. Я не говорю про аренду футболистов. А сезонные мобильные отряды механизаторов, передаваемых от одного латифундиста к другому? Ну а про все разрастающиеся маргинализованные слои населения, которые зачем-то включают в состав прекариата мы уже говорили.

Кстати, тот же Ж.Т.Тощенко справедливо описывает различные формы занятости в современной децентрализующейся экономике. Это стандартная занятость, нестандартная не на предприятии, неполная, сверхурочная, временная – сезонная и фрагментарная, случайная, вторичная, неформальная, самозанятость, безработица, фриланс, заемный труд…



Все эти новые формы занятости не отменяют ключевых марксистских критериев классобразования. «Ловушка» всевозможных стратификационных теорий о «постиндустриальном обществе» заключается в том, что она рассматривает общество на основе технического уровня развития средств производства и форм занятости, а не на основе производственных отношений.

Отношение к собственности: владеет или нет средствами производства, в том числе средствами производства информации? А если владеет, то, каким объемом этой собственности? Фрилансер может на основе купленного или разработанного им сами программного продукта производить определенный информационный продукт. А может использовать интеллектуальную (информационную и пр.) собственность нанимателя. В одном случае он действует как наемный рабочий, а в другом как мелкий собственник. И от того занимается ли он работой неформально, сверхурочно, сезонно или фрагментарно его отношение к собственности не меняется. Важно другое: выступает ли он в качестве продающего свою рабочую силу или продает свой товар, произведенный на его же оборудовании. И по своему месту в общественном хозяйственном укладе этот фрилансер может отличаться: может ли он присваивать труд других людей или сам является эксплуатируемым. Грабит или не грабит «ближнего»? Вот ключевой вопрос производственных отношений.

Да, учет формы, характера занятости важны для облегчения или осложнения работы революционной партии по внесению классового сознания в ряды эксплуатируемых. Да, они важны для понимания, какой из отрядов «совокупного рабочего класса» (при всей звучащей от коллег по левому флангу критике расширительной трактовке этого марксового термина) - более передовой или более отсталый. А также анализа – кто из отрядов, слоев наиболее эксплуатируемый, или, наоборот, облагодетельствованный возможностями влиться в ряды «рабочей аристократии», подкармливаемой эксплуататорами.

«Посткапитализм» и Россия как глобальная периферия
Сейчас модным стали рассуждения о «посткапитализме», новых технологических укладах, «цифровизации». Понятно, что вопросы социальной структуры необходимо рассматривать и в связи с этими процессами в обществе. Особенно в условиях насмешек наших оппонентов над классическими марксистскими определениями - «могильщик», «загнивание» и «теорией империализма как последней стадии капитализма». Мол, классики несколько поспешили с вынесением смертного приговора капитализму…

Напомню, в «Капитале» у Маркса выведена одна из ключевых закономерностей: в процессе капиталистического накопления норма прибыли (и ссудный процент как основная форма прибыли) будет неумолимо понижаться. И это неизбежно приведет к «смерти» капитализма.

И вот спустя сто лет после ленинского «Империализма, как высшей стадии капитализма» наступило не просто неумолимое понижение нормы прибыли – в банковской сфере уже несколько лет фиксируются отрицательные ставки.

Уже Яков Ротшильд, президент и основной акционер инвестиционного фонда RIT Capital Partners, предупреждает, что в ближайшие годы главной целью бизнеса будет не приращение капитала, а его сохранение. Но Ротшильду, видимо, недосуг перечитать «Капитал», в котором классик формулирует закон – тенденцию нормы прибыли к понижению.

Сегодня традиционное расширенное воспроизводство капитала стало фактически невозможным после того, как капитализм охватил весь мир и некапиталистическая периферия, служившая резервуаром для сброса производимых капиталистической системой излишков товара, исчезла.

Эквивалентный рыночный обмен полностью и окончательно превратился в фикцию в момент отмены золотого стандарта, то есть с того момента, как эмитент фиатных денег (необеспеченных физическим товаром или продуктом) получил возможность производить стоимостные эквиваленты реальных товаров по близкой к нулю себестоимости.

На этом этапе капиталистическая система рыночного более или менее эквивалентного обмена производимыми товарами фактически оказалась подменена системой изъятия и последующего распределения. То есть системой, по природе своей имеющей гораздо больше общего с азиатским способом производства восточных деспотий, нежели с «классическим» капитализмом. Деньги из средства обмена между принципиально равными субъектами рынка превратились в орудие, с одной стороны, добровольно-принудительной конфискации производимого продукта, а с другой стороны, его фактически внерыночного распределения по принципу вознаграждения за лояльность и соблюдение предписываемых системой новых норм поведения.

Кстати, в системе олигархической власти, одним из главных рычагов стала возможность карать и награждать подданных по своему произволу за счет монополии на эмиссию фиатных денег, перераспределяя собственность. То есть внеэкономически изымая ее у одних и внеэкономически же награждая ею других.

Эта транснациональная олигархия нашла себе опору в лице паразитарного люмпенства и части так называемых европейских левых. Фактически именно часть западных «левых» в спектре от «старых» социал-демократов до порожденных Франкфуртской школой «новых левых», «фрейдомарксистов» и «зеленых» стали посредниками в смычке групповых (постклассовых) интересов узкой транснациональной мировой финансовой олигархии и массового паразитарного люмпенства против гражданского коллектива экономически самодостаточных производителей. Под ними понимаются как неолигархических предпринимателей реального сектора экономики, так и наемных работников умственного и физического труда.

По этим вопросам много ценных публикаций у талантливого молодого исследователя Сергея Строева.

Именно деклассированная, люмпенизированная масса во все более расчеловечиваемом, атомизированном обществе становится опорой для нового глобального проекта расчеловечивания, обрушения в «темные века» и формирования глобальной распределительной системы.

После знаковых заявлений не кого-нибудь, а одного из ведущих идеологов капиталократической, олигархической глобализации – Жака Аттали – о необходимости построения глобальной мировой системы распределения и установления контроля над финансовым капиталом уже сложно усомниться в том, что реальный свободный рыночный обмен, а вместе с ним и реальный «классический» капитализм безвозвратно ушли в прошлое.

Итак, капитализм стал планетарным явлением. Поэтому совокупный капитал уже увеличиваться не может. Началось жестокое время «черного передела» остатков капитала. Уже определены первые санкционные жертвы, на очереди обладатели 13 трлн долларов вкладов в офшорах, «неправильные» капиталисты из России, арабского мира и пр.

Еще раз подчеркну: «самовозрастание» капитала закончилось. Началось его «убывание». А ведь классики марксизма даже не представляли себе, что ссудный процент может опуститься ниже нуля. Могут возразить: отрицательные ссудные ставки пока лишь в цитадели капиталократии – у стран «золотого миллиарда», и странам периферии не дают их опускать… Но это временно, пока идет переток капиталов с периферии в центр.

Да, изворотливость капитализма, капиталократии – этих хозяев печатного станка «фантиков» – не знает границ. Уничтожив мировую систему социализма, Капитал приступает к уничтожению самого себя. Вспомним фактическую отмену «священного права частной собственности», происшедшую в ходе кризисов последних лет. Она проявилась и как экспроприация вкладов на Кипре у «неправильных» капиталистов, и как отказ банков от тайны вкладов под угрозами санкций от Минфина и Госдепа США. Капиталократия стремится сохранить власть над человечеством, теперь уже для руководства выстраиваемой ею глобальной распределительной системой, где виртуальные деньги – это не средство обмена, а основа ценности всего – и материального, и духовного.

Ради своего выживания капиталократия, исчерпав глобально-территориальные пределы экспансии после краха мировой системы социализма, пытается сделать рыночными вроде бы совсем не рыночные сферы, в том числе духовное производство. Можно напомнить, что ещё Энгельс в 1894 году в комментариях к третьему тому «Капитала» предупреждал, что после окончательного завоевания мирового рынка капитализму будет очень трудно найти новый базис для экономической экспансии. Но Капитал нашел направления новой экспансии, превращая в рыночные ранее совсем не рыночные сферы...

Основа капиталократии есть виртуализация финансов, их отвязка как от золотого эквивалента, так и от реального производства. Произвольно производимые капиталократией или транснациональной международной олигархией виртуальные знаки навязываются в качестве универсального эквивалента не только стоимости, но и ценности вообще. Идет превращение этих виртуальных знаков из механизма обслуживания обмена в механизм присвоения и управления. Функционирование капиталократии как системы требует разрушения нерыночных ценностей, приватизации (с опорой на неограниченность частного источника финансов) функций государства, разрушения суверенитета национальных государств. Параллельно через установление тотального финансового контроля над СМИ идет монополизация информационного пространства и формирования «нужного общественного мнения». Мы видим, как происходит вытеснение политики политтехнологией и превращение политических теорий в утилитарные инструменты управления, в бренды, а политических субъектов – в фирмы, «торгующие» этими политическими брендами.

Приватизация транснациональными монополиями и олигархией государственных функций и «общественного мнения» помогает им установить контроль над сферой общественного воспитания. Цель навязывания новых систем образования не только формирование «квалифицированного потребителя», как, например, указывалось в программе Всемирного банка для России по реформе образования, но и разрушение структур личности, способности к самостоятельному мышлению, построению картины мира, принятию самостоятельных решений. Идет принуждение масс к бесконечному возрастанию потребления, навязывание моделей ненужного, престижного и даже вредного для здоровья, воспроизводства человека потребления.

Особо не скрывается цель всех этих общественных трансформаций: власть над людьми должна распространяться на их сознание.

Да, современные «хозяева денег» осознают, что существовавшая в течение нескольких веков капиталистическая модель экономики и общества себя изжила. И в «плановом порядке» готовят человечество к переходу к другой модели, где они могли бы оставаться хозяевами, но уже не денег, а всего мира как совокупности природных ресурсов, материальных производительных сил и всех людей, их сознания. Уже открыто говорят о пришествии «нового рабовладения» или «нового феодализма».

Ради сохранения умирающей капиталистической системы даже в условиях «убывания капитала», перехода воспроизводства капитала в зону отрицательных значений система господства «производителей денег» готовит человечество к обрушению в «темные века». Нарастающая архаизация огромных мировых пространств, уничтожение модернизационных режимов на Ближнем и Среднем Востоке, всевозможные «цветные революции», попытки «откола» от «золотого миллиарда» ненадежных стран Южной Европы, закачка миллионов беженцев в Европу – вот зримые проявления в политическом процессе этих тенденций.

Даже российский визионер, небезызвестный протоиерей Всеволод Чаплин рисует такие картины судьбы расчеловеченного человечества, если победит нынешний глобальный проект:

«Через сто лет человечества не будет. По крайней мере в том виде, в каком мы его знаем. Будет ли человеком программа – «скан сознания»? Будет ли человеком мозг, омываемый естественной или искусственной кровью, меняющий тела-клоны? Будет ли человеком существо, отученное пользоваться речью и/или не имеющее на это право? Будет ли человеком индивид, психологически зависящий от тотального контроля?

Все эти ситуации лишат человека остатков свободы, и так весьма условной. Лишат и ответственности – ведь возникнут существа, гарантированно зависимые и гарантированно управляемые…»

Уже из уст религиозного деятеля мы слышим о том, что «успех» капитализма – наибольшая ложь нашего времени. О том, что «невидимая рука рынка» – это рука с окровавленным ножом, спрятанная за спиной. О том, что под лозунгами «свободы» скрывается попытка построить невиданную в истории мировую диктатуру.

Обобщенно говоря, идет осознание того, что все вышеперечисленные характеристики - это элементы гигантского проекта по трансформации обреченного капитализма. Противостоять этой грядущей сверхэксплуатации и расчеловечиванию в угоду транснациональных корпораций, ставших глобальными квази-государствами, насаждаемому ими «новому рабству» или «новому феодализму» для большинства и увековечивания почти бессмертных «царей горы», возвышающимся над морем хаоса, можно лишь в том случае, если понимаешь, в чем состоят планы нынешних «хозяев денег».

Причем эти планы обрушения значительной части человечества в «темные века» ради сохранения власти «хозяев денег, печатных денежных станков», капиталократии информационно обволакиваются, например, культивированием интереса к художественной литературе по темам фэнтези – сплошь о феодальных мирах с фантастическими способностями людей и столь же фантастическими существами. Идет стремительное наращивание технологий по уводу большинства в мир виртуальных грез...

В современном мире альтернативы нет: либо переход к социализму и коммунизму, либо выпадение в глобальную распределительную систему в форме нового средневековья и даже нового рабовладения. На эти проекты указывают современные события в мире. Социализм – спасение от этого страшного будущего, уготованного человечеству хозяевами денег в условиях фактической смерти капитализма – прекращения самовозрастания капитала.

К чему все вышеперечисленные пространные замечания? Просто мы обязаны также и с этой точки зрения смотреть на промежуточные слои в современном обществе. И даже на мелкую и среднюю национальную буржуазию, которая в условиях формирующейся глобальной финансовой олигархией всеобщей распределительной системы идет «под нож». Те, традиционные буржуазные слои, что не имеет доступа к печатанию фиатных денег в условиях отрицательного ссудного процента, схлопывания расширенного воспроизводства капитала обречены на «зачистку» вместе со средними слоями. На примере России это, кстати, было сделано уже дважды – с советскими средними слоями в начале гайдаровских реформ 1991-1993 гг. и средними слоями и малым и средним бизнесом в период дефолта 1998 года. Сейчас на очереди санкционное «раздербанивание» активов той части буржуазии, которая не пошла на поклон глобальным ТНК и финансовым корпорациям.

В связи с этим ключевой вопрос: а возможно ли пролетариату, эксплуатируемым, коммунистам искать в вышеназванных слоях попутчиков и союзников в противостоянии глобальному капиталократическому проекту расчеловечивания человечества?

Но мы должны понимать, опираясь на марксистскую методологию, что как писали Маркс и Энгельс «средние сословия: мелкий промышленник, мелкий торговец, ремесленник и крестьянин — все они борются с буржуазией для того, чтобы спасти своё существование от гибели, как средних сословий. Они, следовательно, не революционны, а консервативны». Да, наверное, нам, левым здесь тоже надо искать попутчиков, осознавая, что они именно попутчики.

Кстати, методологический пример нам показывала КПСС, разработавшая теорию некапиталистического пути развития для стран мировой периферии, и рекрутировавшая союзников для антиимпериалистической борьбы даже в рядах подавляемой Западом слабой национальной буржуазии.

Хочу обратить внимание на работу франко-египетского экономического историка, представителя мир-системной школы Валлерстайна Самира Амина. К сожалению, он как и Валлерстайн недавно скончался. Но их наследие требует дальнейшего осмысления. В 2017 году, например, у Амира вышла работа к 200-летию Маркса – «Bicentenary of Marx». Он, как неомарксист и одновременно мир-системщик, показывает, что Россия – обычная часть глобализированного мира, обычная полупериферия (Второй мир). Она живёт примерно так, как все страны своего ранга – как та же, например, Мексика.

Амин переосмысливает Маркса. Он считает, что сильный левый поворот в нашем мире произойдёт, как и предсказывал Ленин, снова в самом слабом звене глобального капитализма. И главные кандидаты на такой поворот – Россия и Китай. Они, как и сто лет назад, самые уязвимые. Кстати, Амин считает, что левый поворот сейчас совершается одновременно с буржуазной революцией, т.е. с попыткой полупериферии войти в Первый Мир. Кстати, в России именно так случилось в феврале 1917 года.

Да, сильный левый поворот может произойти и без буржуазной революции, но такой левый режим не будет устойчивым – и нынешний латиноамериканский пример в Венесуэле или Боливии это хорошо показывает.

Амин приводит общие, родовые черты полупериферии. Это обязательно экспортная экономика. Обязательно дешёвый труд внутри страны. Запрет в стране радикально правых и радикально левых, а также профсоюзов. Высокая неполная занятость и самозанятость. Маргинализация низов. Малый и неразвитый внутренний рынок. Дефицит капитала. Высокая поляризация общества. Верхний слой живёт по европейским стандартам. СМИ – аналог духовенства (чтобы читать проповеди).

Также Амин даёт ещё одно название для таких стран «окраин» глобального капитализма – страны-субподрядчики. Также Самир Амин предостерегает внутренние передовые силы стран-субподрядчиков о том, чтобы те не надеялись на помощь Запада. Запад в такой полупериферии может сменить только один режим на другой, более удобный для себя. Запад заинтересован в существовании такой модели глобализма – глобальный центр и окраины.

Собственно, и без предупреждения Амина, мы видим, что демократия глобальному Западу на российской полупериферии не нужна. Мы воочию видим, что опять актуализирует ключевые положения знаменитой сталинской речи на закрытии XIX КПСС. «Буржуазия продаёт права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придётся поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперёд, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации. Его некому больше поднять».

И еще: «Знамя буржуазно-демократических свобод выброшено за борт. Это знамя придётся поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперёд, если хотите собрать вокруг себя большинство народа».

Собственно, здесь методологические указания на собирание тех промежуточных и общедемократически и национально ориентированных слоев вокруг передовых отрядов трудящихся в нашу эпоху глобализма и расчеловечивания.

Итак, для целей практической борьбы нам важно понимать с точки зрения методологии – какой из отрядов совокупного рабочего класса, какие социальные слои в нынешнем обществе самые передовые, чтобы делать на них ставку. Кто из них самый заинтересованный не в сохранении статус-кво или регрессе, а в преобразованиях. Какие слои и отряды реально готовы противостоять в эпоху смерти классического капитализма попыткам капиталократии организовать человечеству новую фашизацию, сверхэксплуатацию и обрушение в новую дикость, средневековье и глобальную распределительную систему. В то же время еще раз отмечу, что нельзя нам терять и временных попутчиков, которые могут сыграть ключевую роль в нашей борьбе, хотя, в случае нашего успеха, они неизбежно станут нашими классовыми противниками.

Социальная структура российского общества: классы, слои, прослойки отряды
Итак, какова же ориентировочно социальная структура в нынешнем российском обществе после 35 лет «перестроек» и «реформ», социальной деградации и сохранения анклавов современных производств и остатков научно-технического потенциала СССР.

Напомню, избирателей в Российской Федерации в возрасте от 18 лет – более 110 млн. по данным Центризбиркома. Экономически активного населения, естественно, меньше.

Социальный расплав, в который было ввергнуто российское «общество травмы» в эпоху перестройки и реформ, в том числе и путинских, все же выкристаллизовывал и формирует островки социальной стабильности.

1. Крупная буржуазия
В работах Г.А.Зюганова не раз отмечалось, что у нас уже выкристаллизовался слой крупной буржуазии. Да, компрадорской. Да, нередко, паразитарной, не производственной. Это, зачастую, приказчики транснациональных корпораций и смотрящие за их активами.

Ситуацию с классом буржуазии и высшей бюрократией, которая благодаря своему властному положению реально играет роль распорядителя не только государственной, но и формально частной собственности, анализировать проще.

Какой физический объем этого класса в современной России? Косвенно можно его вычленить по статистике доходов. Число россиян, сумма состояния каждого которых превышает $5 млн, увеличилось в 2017 году по сравнению с 2016 годом на 27%, до 38,12 тыс. человек, свидетельствуют данные ежегодного исследования «Отчет о богатстве» (The Wealth Report), проводимого консалтинговой компанией Knight Frank (Найт Фрэнк). В общей сложности они владели $1,2 трлн, что эквивалентно 73,5% российского ВВП в прошлом году. Ультрабогатых людей с капиталом свыше $50 млн в стране также стало на 27% больше - 2 тыс. 620 человек.

По данным Knight Frank, у 58% из самых обеспеченных россиян есть второй паспорт или двойное гражданство. При этом 45% рассматривают возможность выезда за рубеж на постоянное проживание. Число запросов из России на покупку дорогой недвижимости за рубежом увеличилось на 35% в 2017 году.

По числу мультимиллионерских яхт Россия занимает 2-е место в мире (168), уступая США. Но по их средней длине (59 метров) опережает Штаты (52 метра), хотя первенство по этому показателю за Саудовской Аравией (68 метров).

Оценить численность класса крупной буржуации вместе с членами семей можно в 150-160 тыс. человек. Наверное, с учетом «обслуги» - это до 1 млн. человек.

Эти данные подтверждаются еще одним международным исследованием о социальных слоях, выигравших от развала СССР и вхождения в периферию глобального империализма.

Кстати, Россия здесь мировой чемпион –0,1% жителей России (от 40 млн. российских семей это примерно 40 тыс. семей, или 150 тыс. человек) – улучшили свое благосостоянию благодаря развалу СССР на 2562% . А в более узкой группе правящих 4 тыс. семей Россия обходит вообще всех, всех, всех: рост благосостояния у высших 4 тыс. российских семей более, чем на 8239%).

Россия в этом перечне стран единственная, у которой нижние 50% населения проиграли от глобализации и развала СССР. Их благосостояние за последние 35 лет в среднем упало на 26%.

2. Средние слои
Но если с нуворишами и компрадорами, этими 0,01% процента россиян все понятно, то дальше мрак и ужас государственной статистики..

Для понимания численности верхнее-средних страт в современном российском обществе отметим следующее:

В целом, 10% россиян сильно выиграли от глобализации и развала СССР. Даже по числу обладателей загранпаспортов можно это увидеть. Загранпаспорта есть у 25-27% россиян. Хотя регулярно, не менее раза в год, ездят зарубеж около 10%. Кстати, в СССР 5 млн. ежегодно ездили по загранпаспортам.

Близкие данные и по числу владельцев новых иномарок. Их около 20%, пусть и с залезанием в долг). Такой же примерно процент, кто существенно улучшил жилищные условия.

Бывший ельцинский министр Ясин – сейчас глава по научной работе ВШЭ – тоже года три-четыре назад делал вычисления, и приходил к выводу, что 20% россиян выиграли от «реформ». Собственно, эти 20 % постоянно фигурируют в социсследованиях по базе поддержки либералов, как системных, так и несистемных.

Итак, средние слои – средняя и мелкая буржуазия, государственная бюрократия – распорядители госсобственностью, менеджеры, специалисты и др. – 10-20%.

Все же попробуем оценить численность средней и мелкой буржуазии в современной Российской Федерации.

Согласно исследованию динамики числа коммерческих организаций (их львиную долю традиционно занимает малый и средний бизнес) и индивидуальных предпринимателей (ИП), проведенному аналитиками «СКБ Контур» c января по декабрь 2019 года, число первых снизилось на 12,4%, до 3,08 млн, а вторых — увеличилось на 2%, до 4,06 млн.

Итак, число коммерческих организаций 3,08 млн. Если принять среднее число предприятий на одного предпринимателя равным 2, то для юридических лиц число собственников составит 1,5-1,6 млн. чел. К ним следует добавить около 4 млн действующих индивидуальных предпринимателей. Получается всего 5,6 млн чел.

Понятно, что это весьма условное определение численности . Например, индивидуальный предприниматель на предприятии с числом занятых менее 3-х лиц (а таких подавляющее большинство) весьма условно может быть назван «буржуем». Иногда их доходы немногим превышают доходы наемных работников. Но, он собственник средств производства.

3. Пролетарский, полупролетарский «социальный расплав».
Полупролетарский, пролетарский «социальный расплав», трудящиеся, маргинализованные слои населения по разным оценкам – до 80% занятых.

Кстати, более 80% трудоспособного населения России не имеют навыков и компетенций для работы на современных рынках. Такой вывод содержится в исследовании Boston Consulting Group.

Структура занятости в России соответствует уровню сырьевой колонии, констатирует BCG: 35% населения заняты низкоквалифицированным трудом, который относится к категории "умение" (повторяющиеся типовые или механические задачи, базовый физический труд).

У ИПН РАН в докладе «Трансформация структуры экономики: механизмы и управление» близкие данные:

Самые массовые группы избирателей

водители и машинисты – 6,9 млн. чел., или 9,5% занятых в экономике;
продавцы – 4,9 млн. (6,8%);
неквалифицированные рабочие – 7 млн. (9,6%).
В сумме: 18,8 млн. чел (25,9%). Каждый четвертый занятый – это рабочий низкой квалификации или представитель традиционных рабочих профессий

Кстати, в Германии таких 18,8%, в Чехии – 18,5% (с мигрантами), а в России – каждый четвертый.

В Российской Федерации к этим отрядам рабочего класса нужно приплюсовать еще 11,9 млн. трудовых мигрантов из стран СНГ, понижающих стоимость отечественной рабочей силы в самых массовых сегментах трудящихся.

В итоге эти низкоквалифицированные группы трудящихся составляют 29,7 млн. чел., т.е. более 40% занятых. Напомним, исследование BCG делает вывод, что 35% населения России заняты низкоквалифицированным трудом,

Вряд ли эти отряды рабочего класса и трудящихся можно назвать передовыми, способными быть носителями идей кардинального преобразования общества. Хотя, как представители умирающих и замещаемых профессий они должны быть консервативными противниками глобальной распределительной системы, которая объективно выталкивает их в еще более нижний слой пост-постиндустриального общества.

Высококвалифицированным трудом, относящимся к категории «знание» (интеллектуальная работа, творческие и нерутинные задачи), заняты лишь 17% населения. Это в 1,5 раза ниже, чем в Японии или США, в 1,7 раза меньше, чем в Германии; вдвое ниже показателя Сингапура и в 2,6 раза - Великобритании.

В России отсутствует критическая масса спроса на знания. Так, разница в оплате труда водителя и врача в России составляет всего лишь 20% (для сравнения: в Германии - 174%, в США - 261%, в Бразилии - 172%). В глобальном рейтинге конкурентоспособности с точки зрения человеческого капитала GNCI 2017 (Global Talent Competitiveness Index), по критерию привлекательности для талантов Россия занимает лишь 107-е место из 118.

Доля технологически инновационных компаний в стране - менее 1%, и они не оказывают вливания на рынок труда, констатирует BCG.

Например, для создания массовой инженерной школы нужно минимум 15 лет. У власти и бизнеса не видно никакого желания вкладывать деньги даже в инфраструктуру, не говоря уже о «человеческом капитале». Ну, а про путинское обещание о создании 25 млн. высокотехнологичных рабочих мест уже забыли. Если бы эту задачу решила современная крупная буржуазия и отражающая ее интересы государственная бюрократия, то они подготовила бы себе очевидного могильщика в лице передовых отрядов пролетариата.

Кстати, на 10 тысячи работников в России приходится лишь от 1 до 3 промышленных роботов (разная статистика) против 531 в Южной Корее, 176 в США и 49 - в Китае.

Вот такой «международный приговор» социальной структуре российского общества. На этом фоне все рассуждения либеральных российских властей о модернизации и всевозможных инновациях выглядят блефом.

Эксперты рисуют уже такую будущую структуру населения мегаполисов эпохи автоматизации, роботизации, прекаризации и уберизации.

Главный товар, который продают в пост-пост-индустриальном мире «потреблямса» – эмоции и время. «Время проведено приятно и время сэкономлено».

Самый нижний слой – деклассированные и неработающие получатели пособий

Нижний слой: уволенные кассиры, водители, рабочие – перейдут (если повезет) в «прислугу» (курьеры, мойщики, выгульщики собак и пр.) или будут заняты в «экономике ерунды» (это определение антрополога Дэвида Грэбера)

Средний слой: сохранившиеся традиционные профессии и постоянную квалифицированную работу, а также «развлекальщики» (торговцы эмоциями).

Ну и высший слой – хозяева «печатного станка» фиатных денег и глобальной распределительной системы и, как следствие» всех глобальных ресурсов как материальных, так и нематериальных

Теоретически автоматизация должна была позволить людям меньше работать – например, в промышленности и сельском хозяйстве. В реальности свободного времени не прибавилось. Сокращения в этих отраслях были компенсированы «раздутым управленческим сектором и созданием новых секторов, таких как финансовые услуги или телефонный маркетинг, а также расширением других – от корпоративного права до связей с общественностью».

Социологи решили проверить аргументы Грэбера. При опросах, проведенных в Великобритании и Нидерландах, респондентам задали вопрос: «Приносит ли ваша работа реальную пользу?». Около трети ответили отрицательно.

Итак, работник будущего – «технокочевник-прекариат», как говорил Жак Аттали. Работа 50-60 часов в неделю, вечная учёба ещё 10-20 часов в неделю. В собственности только гаджеты и биопротезы, а остальное – в шеринге (шеринг - это право временного пользования на возмездной основе, ни владеть, ни распоряжаться средством производства или предметом нельзя). При этом социальных гарантий у такого технокочевника – рабочего, мелкого собственника и т.п. - не будет никаких: бесплатных медицины, образования, пенсии. «Что потопал, то и полопал».

Источник: https://t.me/redzion/17705.:

Если ещё полвека назад описывали, как в будущем мы будем трудиться 15-20 лет, то теперь говорят, радуйся, если у тебя будет хоть такой вечный труд (https://t.me/redzion/17705). Ведь у получателей пособий или «базового дохода», а также работников «второго уровня» от выгульщиков собак до занятых в «экономике ерунды» и такого не будет…

Но вернемся в родную российскую действительность.

Росстат сообщает, что численность рабочей силы в РФ - 76 млн. человек. А занятых – 72 млн. чел.

Исследователь ЦИПКР Н.В.Фокина так агрегирует официальные данные Росстата по видам занятий.

График

Структура занятых по группам занятий



Ну, а дальше еще интереснее. Росстат дает классификацию занятых без малых предприятий, самозанятых, силовиков, оборонщиков и прочее. И здесь численность работников списочного состава в экономике – 30 246 488 (2016 г.). Наверное, оговорка, что в этот списочный состав работников входят все организации и предприятия всех форм собственности (кроме субъектов малого предпринимательства) и всех видов экономической деятельности (кроме государственного управления и обеспечения военной безопасности; социального страхования; деятельности: религиозных организаций, домашних хозяйств, экстерриториальных организаций) важна. Приблизительно не учтено 4-5 млн. занятых. А где еще 38 млн. человек?

Напомню про вопрос вице-премьера правительства России О. Голодец, заявившей в апреле 2013 г. на ХIV Международной конференции «Модернизация экономики общества», что 38 млн людей трудоспособного возраста работают в непрозрачных условиях, что «наш рынок труда практически нелегитимен, и лишь небольшая часть функционирует по нормальным правилам». Из 76 млн трудоспособного населения такое количество россиян непонятно где заняты, чем заняты, как заняты, в результате чего условия жизни, их доходы не отражаются в официальных статистических данных.

Но, прежде чем заниматься и выяснять, кто эти 38 млн., представим, что из себя представляют 30 млн. работников, обследованных Росстатом. Из них 2,8 млн. руководителей, 11 млн. специалистов, 2,6 млн. служащих и 14 млн. рабочих (или 45% от занятых). Это официальные данные на 2016 год. Более свежих нет.

Итак, ключевая цифра – в структуре занятых в Российской Федерации рабочие – 45%. Из агрегированных данных по структуре занятых Н.В,Фокиной вытекает примерно такие же данные, если за рабочих признать только половину работников сферы обслуживания, торговли и охраны собственности и граждан, т.е. не причислять к рабочим, например, 2 млн. охранников.

Известный исследователь проблем рабочего класса, доктор исторических наук В.В.Трушков приводил такие данные своих расчетов на 2013 год: квалифицированные рабочие – 21 018 тыс. чел.; неквалифицированные – 8363 тыс. чел.; рабочие ЖКХ, рекламных служб, телестудий и т.п. - 510 тыс. чел. Итого - 29 891 тысяча.

Первый секретарь ЦК РКРП В.А. Тюлькин в своей лекции в Университете Рабочих корреспондентов Фонда Рабочей академии в феврале 2017 приводил такое оценочное суждение о численности рабочих в современной Российской Федерации: от 25 до 38 млн человек.

Опираясь на официальные данные обследований Росстата 2016 года по 30 млн. занятых экстраполируем эти данные на всех занятых и получим суммарно из 72 млн. чел. общего количества занятых: рабочих - 27 млн. человек (28 млн. человек в 2015 году).

Итак, в современной Российской Федерации – 27 млн. рабочих.

Исследователь из ЦИПРК Н.В.Фокина исходя из данных обследований и статистики Росстата, рассчитала долю рабочих в ключевых отраслях экономики (табл.1).

Доля рабочих по отраслям (от списочного состава)

численность рабочих, тыс. чел доля рабочих2016, % численность рабочих, тыс.чел, 2013 доля рабочих, %, 2013 дельта, тыс.чел
сельское хозяйство, охота и лесное хозяйство
776

73

861

74 -102,9
рыболовство, рыбоводство 19 52 23 58 -3,1
добыча полезных ископаемых, обрабатывающие производства, производство и распределение электроэнергии, газа и воды 5446 67 5902 69 -490,2
добыча полезных ископаемых

674 71 684 72 4,6
добыча топливно-энергетических полезных ископаемых 473 69 469 70 21,5
добыча полезных ископаемых, кроме топливно- энергетических 200 76 215 77 -16,9
обрабатывающие производства

3702 68 4097 69 -460,4
производство пищевых продуктов, включая напитки, и табака 604 71 643 71 -50,9
текстильное и швейное производство 84 77 98 78 -17,5
производство кожи, изделий из кожи и производство обуви 23 81 26 82 -3,2
обработка древесины и производство изделий из дерева 90 79 91 79 -2,0
целлюлозно-бумажное производство; издательская и полиграфическая деятельность 94 55 111 54 -34,9
производство кокса и нефтепродуктов 80 62 87 67 -1,1
химическое производство 223 63 231 66 -1,0
производство резиновых и пластмассовых изделий 95 71 104 71 -13,4
производство прочих неметаллических минеральных продуктов 249 74 326 76 -94,5
металлургическое производство и производство готовых металлических изделий 558 74 605 75 -58,6
производство машин и оборудования (без производства оружия и боеприпасов) 305 66 390 67 -116,2
производство электрооборудования, электронного и оптического оборудования 360 58 389 60 -20,8
производство транспортных средств и оборудования 638 68 709 70 -71,6
прочие производства 76 71 88 71 -17,9
производство прочих материалов и веществ, не включенных в другие группировки 224 64 198 64 43,2
производство и распределение электроэнергии, газа и воды

1071 64 1120 65 -34,4
строительство 685 69 899 71 -287,0
оптовая и розничная торговля; ремонт автотранспортных средств, мотоциклов, бытовых изделий и предметов личного пользования 1209 48 1110 48 183,0
гостиницы и рестораны 175 56 185 65 26,3
транспорт и связь 1759 59 1930 61 -175,6
образование и здравоохранение, финансовые услуги, прочее

3642 25 3860 26 -563,9
всего 13711 45 14770 47 1059
Как видим, самая высокая доля рабочих среди занятых наблюдается в более экстенсивных отраслях – сельском и лесном хозяйстве (73%), добыче полезных ископаемых (71%), особенно, нетопливных (76%).

А вот минимальная доля рабочих – в отраслях сферы услуг и третичной сферы (торговля (48%), образование, медицина, финансовые и прочие услуги (25%)).

В обрабатывающих производствах доля рабочих составляет в среднем 68%, выше всего – в текстильном и швейном производстве (77%), производстве кожи и изделий из нее (81%), обработке древесины (79%), металлургии и промышленности строительных материалов (по 74%).

Еще раз отметим, что в среднем в стране доля рабочих среди занятых составляет 45%.

Если анализировать численность в абсолютных значениях различных отрядов рабочего класса современной России, то самый большой отряд рабочего класса – это рабочие обрабатывающей промышленности (3,7 млн. по обследованному Росстату кругу предприятий). Здесь, кстати, и самое большое сокращение за три года – на полмиллиона человек.

Далее – рабочие транспортники и связисты (1,8 млн. чел.), рабочие добывающих отраслей (1,3 млн.), рабочие, занятые в оптовой и розничной торговле, бытовом ремонте (1,2 млн.), рабочие-энергетики и газовики (1,1 млн.), сельхозрабочие, лесники и охотники (0,8 млн.), рабочие-строители (0,8 млн., сокращение на 0,3 млн. человек), рабочие пищевой и легкой промышленности (0,7 млн.). Ну и в разделе «прочие» и рабочие предприятий и организаций образования, здравоохранения и финансовых услуг – 3,6 млн. чел.

Региональная структура современного рабочего класса России также весьма интересна (табл.2)

Доля рабочих среди занятых по регионам

Регион доля рабочих от списочного состава, % 2016 доля рабочих от списочного состава, %, 2013
Hенецкий АО 60 60
Кемеровская область 55 56
Белгородская область 55 54
Ханты-Мансийский АО 55 55
Ямало-Hенецкий АО 54 58
Липецкая область 54 56
Брянская область 53 53
Республика Мордовия 53 54
Амурская область 52 54
Чукотский АО 52 50
Челябинская область 52 53
Новгородская область 52 53
Орловская область 52 51
Кировская область 52 52
Ленинградская область 52 54
Тульская область 51 51
Вологодская область 51 53
Тамбовская область 51 52
Архангельская область 51 51
Республика Коми 51 52
Владимирская область 51 52
Смоленская область 51 51
Удмуртская Республика 51 51
Курская область 51 51
Тверская область 50 53
Курганская область 50 50
Рязанская область 50 51
Архангельская область (кроме Hенецкого АО) 50 50
Республика Татарстан 50 51
Псковская область 50 52
Республика Хакасия 50 52
Еврейская автономная область 50 49
Оренбургская область 49 51
Иркутская область 49 50
Красноярский край 49 51
Мурманская область 49 50
Алтайский край 49 52
Республика Башкортостан 49 50
Свердловская область 49 51
Республика Марий Эл 49 50
Забайкальский край 49 50
Чувашская Республика 49 51
Пермский край 48 50
Ярославская область 48 49
Волгоградская область 48 48
Ульяновская область 48 50
Пензенская область 48 49
Самарская область 48 52
Костромская область 47 48
Республика Карелия 47 49
Калужская область 47 49
Омская область 47 47
Ивановская область 46 48
Республика Саха 46 46
Hижегородская область 46 48
Ростовская область 46 46
Приморский край 46 49
Саратовская область 46 47
Республика Крым 45 Нет данных
Хабаровский край 45 44
Магаданская область 45 49
Ставропольский край 45 46
Московская область 44 47
Калининградская область 44 47
Тюменская область (кроме округов) 44 44
Республика Бурятия 44 46
Воронежская область 44 46
Краснодарский край 44 45
Сахалинская область 43 44
Республика Адыгея 43 43
Томская область 42 45
Севастополь 42 Нет данных
Новосибирская область 42 44
Астраханская область 42 42
Камчатский край 41 42
Карачаево-Черкесская Республика 40 39
Республика Тыва 38 41
Республика Калмыкия 36 38
Кабардино-Балкарская Республика 35 37
Республика Алтай 34 41
Санкт-Петербург 34 36
Республика Северная Осетия- Алания 33 36
Чеченская Республика 30 30
Республика Дагестан 30 31
Москва 29 27
Республика Ингушетия 26 28
В региональном плане наибольшая доля рабочих в списочном составе работников наблюдается в нефтегазодобывающих регионах, регионах с металлургической специализацией, а также некоторых машиностроительных регионах.

Минимальная – в слаборазвитых республиках Юга Сибири и Северного Кавказа, регионах с крупными агломерациями – Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирской области.

По расчетам Н.В.Фокиной с 2013 года число рабочих в среднесписочной численности сократилось почти на 2 млн. человек, а общая их доля среди работников – на 2% (с 47% до 45%).

При этом наибольшее сокращение доля рабочих среди занятых наблюдается как в развитых, так и в депрессивных регионах: Алтае (6,8%), Самарской области (4,2%), Магаданской области (3,5%), Ямало-Ненецком округе (3%), Северной Осетии, Тыве, Приморском крае (на 3%).

Число рабочих в общей структуре занятых (по спискам) увеличилось в Белгородской, Курганской, Еврейской автономной областях (по 0,6%), Хабаровском крае (на 1,1%) и Карачаево-Черкесии (на 1,4%). Наиболее заметно доля рабочих в общей структуре возросла в Москве и Чукотском автономном округе (на 2%).

Среди отраслей наибольший спад абсолютной численности рабочих наблюдается в обрабатывающей промышленности (практически полмиллиона человек сокращение). Причем основной спад численности рабочих пришелся на машиностроение (практически 50% уменьшения числа рабочих), строительстве (300 тысяч человек), а также отраслях сферы услуг (560 тысяч человек), сельском и лесном хозяйстве (100 тысяч человек).

Число рабочих в абсолютном измерении возросло на 3% в добыче топливно-энергетических полезных ископаемых, на 7% - в торговле, на 8% - в гостиничном и ресторанном бизнесе. Причем в последней сфере при росте занятых сократилось на 10% общее число рабочих.

Попробуем вычленить наиболее передовые с точки зрения соединения со средствами производства отряды рабочего класса в современной России.

Общее место – в наступающую эпоху всеобщей цифровизации самый передовой отряд работники (рабочие и специалисты) IT-сферы.



Но таких работников в 2017 г. лишь около 1,06% (0,69% в 2010 г.) среди занятых. В любом случае, это 0,7-1,0 млн. трудящихся.

Могут ли работники IT-сферы выполнить ту же передовую социально-политическую роль, что пролетариат крупных промышленных предприятий Москвы и Санкт-Петербурга в начале ХХ века? Понятно, что подобных условий для самоорганизации специалистов данной сферы нет. Их труд, зачастую обособлен от больших коллективов, а то и удаленно организован.

Правда, в силу использования широкого спектра коммуникативных технологий есть побочный эффект: возможность самоорганизации вокруг движений одной цели. Отсюда и популярность в мегаполисах агитационно-пропагандистских политических проектов типа Навального или различных локальных протестных групп, формирующихся по территориальному принципу или по «болевым проблемам». Благодаря современным телекоммуникациям возможна виртуальная концентрация не только трудовых способностей, но и политического и социально-экономического протеста.

Как уже отмечалось, при всей распыленности рабочего класса современных профессий в рамках деконцентрации производства и высокой автоматизации многих процессов, сохраняются и большие отряды традиционного рабочего класса.

По расчетам Н.В.Фокиной, в среднем каждый рабочий в современной Российской Федерации производит добавленной стоимости в ВВП на 2 млн. руб. Конечно, наибольший вклад в условиях нынешней российской «экономики трубы» – в экспортоориентированных отраслях. Больше всего вклад рабочих в добавленную стоимость в ВВП в ТЭК (один рабочий производит ее на 12 млн. руб), химической промышленности (3,4 млн. руб). Меньше – в добыче других полезных ресурсов (2,4), металлургии (1,5), пищевой промышленности (1,5) и электроэнергетике (2). Наименьший он в машиностроении (0,9), легкой и обувной (0,4), лесной и лесоперерабатывающей (1,0) промышленности. .

В среднем по стране рабочие предприятий получают на 15% меньше других работников (табл.3). В добывающей промышленности зарплата составляет 85% от средней зарплаты занятых, в обрабатывающей – 88%, в электроэнергетике – 79%. Значительно меньше средней помимо электроэнергетики она в целлюлозно-бумажной промышленности (82%), химической промышленности и добыче топливно-энергетических полезных ископаемых (83%), пищевой промышленности (85%) – т.е. в тех отраслях (кроме целлюлозно-бумажной), которые являются передовыми в экономике. Более приближен уровень зарплат рабочих к среднему уровню в машиностроении (89%), металлургии и деревообработке (91%), легкой и кожевенно-обувной (92%) и добывающей промышленности (кроме добычи топливно-энергетических полезных ископаемых) (92%).

Таблица

Доля зарплаты рабочих от средней по отрасли (2016)

доля зарплаты рабочих от средней по отрасли, %
добыча полезных ископаемых, кроме топливно-энергетических 92,2
Легкая и кожевенно-обувная 91,7
Металлургия 91,1
Машиностроение 88,6
Обрабатывающие производства 87,8
Лесная, деревообрабатывающая и целлюлозно-бумажная 86,5
Пищевая 84,7
Добыча полезных ископаемых 84,6
добыча топливно-энергетических полезных ископаемых 82,8
Химическая 82,7
Электроэнергетика 78,5
Прочие производства 88,9
Наибольший разрыв между зарплатой рабочего и средней зарплатой в регионе наблюдается в Тыве, Ингушетии, Чечне, Алтае, других слаборазвитых республиках (она на 30-40% ниже). Из регионов, обладающих значительным промышленным потенциалом и вносящим значительный вклад в ВВП, наибольший разрыв отмечается в Москве (35%), регионах, специализирующихся на добыче топливных полезных ископаемых (Ханты-Мансийский округ (29%), Ямало-Ненецкий округ (25%), Тюменская область (22%), Сахалинская область (19%), добывающей промышленности (Чукотский, Ненецкий АО, Магаданская область (28-29%).

Практически не наблюдается различия в уровне оплаты труда рабочих и остальных занятых в среднем в Мордовии, Ивановской области, Еврейской автономной области, Карелии, Амурской, Вологодской, Белгородской областях.

С другой стороны, в крупнейших ресурсодобывающих регионах зарплата рабочих превышает среднюю зарплату по стране (Ямало-Ненецкий, Ханты-Мансийский, Ненецкий, Чукотский автономные округа, Тюменская, Сахалинская, Магаданская, Мурманская области, Камчатский край, республики Якутия и Коми – от 11% до 89%). Кроме того, это Москва и Санкт-Петербург (превышение на 24% и 6% соответственно). Кроме того, в этих же регионах рабочие получают больше, чем среднестатистический рабочий в стране (на 30-130%). Лучше оплачивается труд рабочих также в Хабаровском, Красноярском, Приморском краях, Амурской, Московской, Томской, Архангельской областях, Карелии и Еврейской автономной области (на 10-23%).

В трех четвертях регионов рабочие получают меньше, чем в среднем рабочие по стране. В большинстве республик Северного Кавказа она составляет только 40% от среднероссийского уровня, в республиках Поволжья (Марий Эл, Мордовия, Удмуртия), Тамбовской, Брянской, Ульяновской, Орловской, Курганской, Кировской, Костромской, Саратовской, Владимирской, Ивановской, Смоленской – 50-60%.

Наибольшая разница также наблюдается в республиках Северного Кавказа, Тыве и Алтае (на 53-35%), а также регионах, имеющих развитую машиностроительную специализацию (Ульяновская, Брянская, Орловская, Кировская, Владимирская, Смоленская, Рязанская и др. области) (на 20-30%).

Кстати, эти «машиностроительные» регионы традиционно отличаются высоким уровнем поддержки левой оппозиции и КПРФ.

В связи с успехом протестного голосования на выборах в Москве в сентябре 2019 года любопытно сопоставить это не только с данными о неожиданном статистическом росте численности рабочих в чиновничье-мелкобуржуазно-пенсионерской Москве. Оказывается, Москва по-прежнему демонстрирует падение уровня жизни по сравнению с другими городами России (кроме Петербурга). Так, жители Москвы в сентябре 2019 года потратили на 9,2% меньше, чем аналогичном периоде прошлого года, а жители Петербурга - на 5,1% меньше, по данным РОМИР. В остальных городах России полностью противоположная тенденция по сравнению с Москвой и Петербургом. В остальных городах-миллиониках расходы жителей за год выросли на 6,8%. В полумиллионниках расходы жителей за этот период выросли на 16,5%. В стотысячниках за год расходы их жителей выросли на максимальную величину по всей стране - на 18,6%.

Пока социологи и экономисты так не занялись исследованиями того, что же такого произошло в Москве и Петербурге, из-за чего там возникли такие неблагоприятные тенденции в сфере падения реальных доходов населения и потребительских расходов.

По версии экспертов @proeconomics существенное падение реальных доходов в Москве объясняется тем, что в их доле значительно бОльшую роль, по сравнению с остальной Россией, занимают доходы от предпринимательской деятельности, вкладов в банках и доходов от собственности (сдача квартир, участков и пр. в аренду). А эти три составляющие доходов как раз и падают при нашей затянувшейся стагнации. Тогда как в регионах рост доходов пошел за счет роста зарплат в бюджетной сфере и добывающей промышленности (https://t.me/proeconomics/3234).

Понятно, что крайне нужны современные исследования социально-экономического положения современного рабочего класса, определение отраслей, где наибольшая степень эксплуатации, выявление зон возможных сильных протестных настроений и формирования там «профсоюзной и политической инфранструктуры» для работы с такими отрядами рабочего класса. Но это не входит в цель данного исследования.

4.Масштабы прекаризации рабочего класса и промежуточных слоев
Оценим масштабы прекаризации и деградации в ключевых социальных группах.

Итак, в России не платит налоги 18% занятого населения, государству невидимы до четверти получаемых доходов, а общая сумма недополученных средств составляет 3 трлн рублей. Приблизительно те же цифры констатировались год назад: в столицах не платят налоги до четверти занятых, в регионах - порядка 12%, а в целом по стране в «сером секторе» так или иначе задействованы 18% населения.

Численность работающих россиян, по данным ФНС, на 22% меньше, чем по сведениям Росстата. Платят налоги 58,9 млн человек, следует из статистики налоговой службы. Еще раз напомню, что Росстат оценивает число работающих в 72,3 млн человек.

Наверное, основная причина расхождения — в теневой занятости, т.е. неофициально заняты 13 млн россиян. Хотя цифра в 18 млн, видимо, включает еше тех кто неофициально подрабатывает.

Неформальная занятость – это одно из проявлений прекаризации различных слоев населения – от рабочих и служащих, до андеркласса, маргинализованных слоев.

Средняя зарплата в России, по данным ФНС, кстати, на 25% ниже, чем по данным Росстата.

Среднемесячная номинальная начисленная зарплата в 2018 году составляла 39,2 тыс. руб., или 3,5 прожиточных минимума, сообщал Росстат. Налогооблагаемая зарплата в среднем составила 31,1 тыс. руб., или 2,8 прожиточных минимума.

Еще одно проявление прекаризации – отходничество, как на рубеже 19 и 20 веков, которое тщательно исследовал В.И. Ленин.Сегодня по этой теме интересные соображения опуубликованы на портале @redzion.

Казалось бы, в начале 21 века возникновение сегодня отходничества – временной работы в большом городе без окончательного переселения в него – является архаизированным повторением царской России. В начале ХХ века 15-20% крестьянского населения уходило на временные заработки в города (это примерно 10 млн. трудоспособных мужчин-крестьян).

Сегодня доля отходников, по-видимому, выше. У Фонда «Хамовники» такая оценка их численности: «Треть всех семей в провинции живёт за счет отхожих промыслов».

Но это не единственное отличие современных отходников от царских. Вот ещё одно: «Преимущественными направлениями отхода для жителей европейских регионов повсеместно являются Москва с Подмосковьем. Из всех опрошенных нами отходников более чем 2/3 - и до 3/4 работали или работают в московском регионе».

Т.е. 60-70% отходников сегодня сосредоточены в одной агломерации. Тогда как сто лет назад география отходничества была гораздо шире. На Москву и Петербург приходилось до 40-50% отходников из европейской части России, остальные рассредоточивались по губернским городам и фабричным центрам (типа Орехово-Зуево).

Возможно, что такое увеличение отходничества сегодня связано с возникновением свободы передвижения по стране. В царское же время крестьянину, чтобы уйти из деревни, нужно было получить временный паспорт (сроком до 1 года). Убегать из деревни на работу в город без паспорта было рискованно.

Небывало огромен слой в социальной структуре так называемых «силовиков»



Силовики и «охранники в современной России – это 11,3% от экономически активного населения, 6,4% от электората.

Понятно, что прекаризация «силовиков» весьма специфическая. И она связана с извлечением «силовой ренты» из экономики. Не будем здесь приводить растущую статистику коррупционных преступлений среди «силовиков». А вот прекаризация охранников («служащих по охране собственности и граждан») – это всеми наблюдаемый процесс. Благо форма занятости (сутки через трое) дает возможности для всяческих подработок и проявлению в других социально-профессиональных ролях.

Это лишь некоторые штрихи, характеризующие процессы прекаризации ключевых слоев современного российского общества.

Говоря о прекаризации как проявлении непривычных форм занятости для различных классов и групп, мы отдаем отчет, что налицо два разнонаправленных процесса в социальной структуре.

С одной стороны, архаизации, т.е. воспроизводство самых диких форм занятости ХIX века. Во-вторых, современную трансформацию социальной структуры, формирование островков информационного общества, общества нового технологического уклада. Да, да, именно того общества, о котором много говорилось ещё в решениях КПСС – общества (а не в понимании буржуазных идеологов, которых грамотно критикуют представители КПРФ), в котором главной производящей силой становится наука. Процесс этот был предвиден К.Марксом, который писал о «превращении процесса производства из простого процесса труда в научный процесс, ставящий себе на службу силы природы».

В этой связи, хочу опереться на оценки доктора исторических наук С.И.Васильцова. Он справедливо отмечает, что многое, что определяло особенности империализма индустриальной эпохи, начинает быстро изменяться.

«Громадный рост промышленности и замечательно быстрый процесс сосредоточения производства во все более крупных предприятиях являются одной из наиболее характерных особенностей капитализма», – так писал Ленин. И промышленный рост поныне остается главной особенностью империализма. Но сами его формы изменились. Сосредоточения производства на все более крупных предприятиях – нет, оно падает. Централизация промышленности сменяется её децентрализацией. Громадные «великие стройки» заменяются небольшими, но крайне эффективными предприятиями, работающими на базе микроэлектроники. Они управляются не тысячами, а десятком-другим работников очень высокой квалификации.

На место процессов концентрации рабочей силы на предприятиях-гигантах приходят процессы деконцентрации, подчеркивает С.И.Васильцов. Начинается и отток трудящихся, особенно квалифицированных, из городов. Скажем, основная масса нынешних предпринимателей на селе –недавние жители ведущих городов.

С.И.Васильцов делает интересный прогноз: непривычные явления в быстро меняющемся обществе не будут иссякать. Новое рождает новое. Непривычное – непривычное... В итоге, огромные социальные группы оказываются вдруг сидящими «между двух стульев». Эти рабочие руки всё меньше кому-либо нужны. И пригодны разве что для самых примитивных работ. Но и включиться в новые процессы они не в состоянии.

Отсюда – их зависание в социально-экономической неопределенности. Предсказанный классиками марксизма-ленинизма процесс загнивания империализма разворачивается в полную силу. Появляются обширные, уже глобальные, зоны маргинализации. Причем зоны интернационализированные, перешагивающие через границы.

Такие дегенеративные изменения в истории империализма известны. Некогда они породили фашизм. Сегодня это глобальные реальности нового типа. Их последствия чрезвычайно опасны, предупреждает С.И.Васильцов.

На свой лад это же происходит и в России. Скажем, сегодняшний наплыв мигрантов в города. Он только в малой мере носит социально-экономический характер. Речь идет о преимущественно искусственном явлении. Многое говорит за то, что перед нами новейшая разновидность стратегии «управляемого хаоса», любимого оружия империалистических стран. И прежде всего – США.

Уже Ленин говорил о том, что «главная социальная (не военная) опора буржуазии» – это «слой обуржуазившихся рабочих или рабочей аристократии, вполне мещанских по образу жизни, по размерам заработков, по всему своему миросозерцанию». Сегодня же к ним прибавились (все заметнее превосходя численно) и маргинальные, разлагающиеся слои населения, в том числе пришлого. Эти социальные новообразования практически ничего не создают, но активно потребляют сделанное чужими руками. Маргиналитет на нынешней стадии империализма делается чуть ли не ведущей социальной прослойкой, подчеркивает С.И.Васильцов.

Закачка в группу ведущих мировых держав инородных и инокультурных маргинальных масс провоцирует почти всеобщий – уже не столько экономический, а культурный, психологический, даже цивилизационный кризис.

Поэтому при всей важности исследований процессов прекаризации классов и слоев в современной социальной структуре общества, не менее важно и понимание процессов маргинализации и масштабов их разрастания. Именно маргинализованные слои – это основная база поддержки капиталлократии, стремящихся фашизировать современное общество и сохранить свое господство над материальными и нематериальными ресурсами планеты.

Отсюда следует несколько парадоксальный вывод: левым силам следует опираться на:

ультрапрогрессивные слои занятых (типа работников наемного труда, создающих высокие и цифровые технологии, и левую производственную интеллигенцию),
сохраняющиеся традиционные отряды рабочего класса
«выпадающие» из производства слои, которые «цепляются» за него, чтобы сохранить хоть что-то
всевозможный социальный «расплав» сторонников сохранения традиционных ценностей.
Последующая дифференциация на тех, с какими слоями придется размежеваться после прихода к власти и при реализации нового проекта «СССР2.0», а с какими идти дальше будет иметь смысл только после нашей общей победы.

Электоральное поведение различных социальных групп
Ну и в заключение, некоторые оценки электорального поведения современных групп. ЦИПКР в конце 2019 года провел очередное всероссийское мониторинговое исследование, которое позволяет оценить некоторые особенности массового сознания ключевых социальных групп российского общества.

РАБОЧИЙ КЛАСС образца 2019 г. наиболее подходящей характеристикой состояния общества называет «говорильню» (46%), хаотизацию (38%) и застой (8%). Только 7% рабочих считают, что в обществе есть стремление к порядку. Развитие же не ощущает никто из них. Острота ощущения нарастания деструкции в обществе у рабочих выше, чем в среднем
Среди острейших проблем рабочие назвали низкие доходы («работающая нищета») и, как следствие – трудность оплаты все время растущих цен, налогов, тарифов. Социально-экономическая проблематика для рабочих ожидаемо оказалась наиболее близкой, чем другим слоям в кризисном обществе.

Четыре пятых рабочих не ощущают наличие социальной справедливости в российской жизни. Это также чуть выше средних показателей.

Естественно, рабочие активнее других не поддерживают пенсионную реформу, т.е. вполне реальную перспективу смерти на рабочем месте.

При этом заметная часть особенно бедствующего рабочего класса (42%) готова терпеть властные эксперименты над страной ради стабильности Но все же 40% рабочих считают, что «все сгнило» и менять надо всю систему. Это в полтора раза выше, чем в среднем по электорату. Дойдут ли левые со своей пропагандой до этого «горючего», но еще не осознавшего свои цели и задачи борьбы рабочего человека?

Кстати, рабочие четко осознают, что стране необходим парламент, без которого все скатится к диктатуре (48%). Еще 43% их выступают за расширение полномочий парламента и его роли в жизни страны, считая нынешние представительные органы в РФ слишком слабыми и неспособными на реальное влияние.

НАЕМНЫЕ РАБОТНИКИ СФЕРЫ ОБСЛУЖИВАНИЯ И РЕМОНТА – одна из самых массовых социальных групп в электорате.
Как людей, все время взаимодействующих с множеством других граждан, их можно назвать этакими социальными психологами, которые чувствуют общественные настроения. Поэтому среди них преобладает мнение, что в стране сейчас «говорильня» и хаотизация. Позитивных явлений они не наблюдают. В этом их настроения сходны с настроениями рабочих.

Наемных работников сферы обслуживания и ремонта беспокоит безработица (известно, что «текучка» в отрасли очень большая) и некачественная медицина. Социальной справедливости в жизни страны работники сферы обслуживания не видят. Но на низкие зарплаты они жалуются не больше других.

Пенсионную реформу они не поддерживают.

Эта группа предпочитает не копать глубоко в причинно-следственных связях – они не одобряют политику власти, но выходом считают лишь смену правительства Медведева, а не ремонт всей системы. В этом отличие от более радикальных настроений у рабочих.

Относительно парламента среди работников сферы услуг преобладают два мнения – он не нужен, и он нужен в усиленном виде.

Что касается КПРФ, то они отметили не в исследовании только клише («партия советского прошлого» и «партия Зюганова»), но и конструктив – поддержку требований национализации.

Нюанс – среди работников обслуживания весьма заметна доля тех, кто твердо желает КПРФ победы на выборах и возвращения к власти. Депрессивная их часть полагает, что лучше пусть все остается как есть.

Также ведомая, депрессивная часть предпочитает быть с «ЕР»: «надо быть с сильным». Относительно ЛДПР мнения такие же, как у всех, основанные на риторике партии (см. выше).

У наемных работников сферы обслуживания и ремонта самые разнонаправленные предпочтения насчет будущего президента. Наиболее распространенные ответы – запрос на «новое лицо», а также выбор Шойгу и Грудинина. Медведева как преемника здесь мало кто отметил. Т.е. подход группы здесь – осторожные новации.

Неработающие ПЕНСИОНЕРЫ – самая массовая группа участников опроса, и самая разношерстная, т.к. здесь представлены бывшие работники всех сфер хозяйствования – от чиновников до слесарей. Поэтому и состояние их массового сознания самое противоречивое.
Пенсионеры не склонны более остро ощущать хаотизацию и разрушительные тенденции в современном российском обществе. Они отмечают некоторую «говорильню» и застой, а часть из них увидела даже «стремление к порядку». В целом, текущая ситуация их устраивает – жилье, образование и рабочие места они получили еще в СССР, под пенсионную реформу не попали и имеют много поблажек от власти...

Проблему они отмечают по сути одну – недостаток доходов, низкие пенсии. Как следствие – трудности с трудоустройством, т.к. зарплата была бы неплохим дополнением к пенсии. Все остальные проблемы обходят большинство пенсионеров стороной. Даже пенсионную реформу они не склонны полагать адом, т.к. уже получили пенсию до того. Однако социальную справедливость они все же не ощущают.

Пенсионеры традиционно, и в силу вышеперечисленного, лояльно относятся к власти. Выше средней их доля среди считающих, что власть «все делает правильно». Самые нетерпимые к нынешней политсистеме пенсионеры выступают лишь за смену правительства Медведева и не жаждет ремонта системы. Немалая часть готова терпеть «ради стабильности». Исходя из результатов опроса, нынешние пенсионеры явно не будут базой протестных настроений, если таковые назреют.

Относительно роли и полномочий парламента пенсионеры не сформулировали четкой позиции. Их мнение размазано более-менее равномерно по всем вариантам восприятия народного представительства.

Что касается восприятия КПРФ, то у них чаще других преобладает увязка партии с Геннадием Зюгановым. Как ни странно – не так много пенсионеров считают Партию «защитницей советского прошлого». Но среди них отмечается высокая доля тех, кто в курсе конструктива – программы, национализации и т.п.

Есть и мизер, как и среди всех групп, полагающий, что Партия не нужна стране. Напротив, многие пенсионеры хотят вернуть коммунистам влияние образца конца 1990-х годов.

При этом немало пенсионеров поддерживают «ЕР» («телевизионный народ») и партию Жириновского. Среди поддерживающих пожизненное президентство Путина – именно часть пенсионеров и чиновники. Это – проявление разношерстности данной группы.

Архаичность группы заключается в том, что в ней не изжиты архетипы «военного вождя», «мужика в погонах, которого хвалят по телевизору» - среди преемников они готовы поддержать Шойгу.

В целом, хотя пенсионеры и склонны прощать власти многое, внутри ядерного электората КПРФ они присутствуют обширнее других. При таком явлении они, видимо, считают Компартию неким «сторожевым псом», «предохранителем» власти, который не дает ей расслабиться и пуститься во все тяжкие. Но базой революции они явно не будут.

Класс ОФИСНЫХ работников (специалистов разной квалификации, «клерков») – один из самых массовых. Основная их часть не видит позитива в современной российской жизни, отмечая говорильню, хаотизацию и застой.
Любопытная деталь – клерков устраивает уровень их доходов, при этом все равно жалуются на цены и поборы. Т.к. многие клерки работают в бизнесе – они часто отмечают коррупцию. Еще одна проблема этой группы населения – плохая медицина.

Удивительная особенность – практически только клерки твердо ощущают в стране социальную справедливость. Также среди них выше доля симпатизантов пенсионной реформы…

Специалисты-клерки не питают иллюзий относительно политики Путина, но предпочитают закрывать на нее глаза «ради стабильности», «пока капает маржа».

Относительно парламента среди офисных работников самые разнонаправленные мнения – половина их считает, что он вообще не нужен, половина – что он необходим даже в существующим виде.

К КПРФ у специалистов-клерков равнодушное отношение. Выше средних значений ответы, что это «партия советского прошлого». В остальном мнение «размазано» равномерно по всем вариантам ответов. При этом немалая часть клерков выступает за усиление КПРФ как в конце 90-х годов, считая её, как и пенсионеры неким «страховщиком» их нестабильной жизни, важной частью системы сдержек и противовесов.

Бизнес-натура клерков вынуждает их «быть рядом с сильным» и «партией Путина» - высока их доля среди симпатизантов «Едино России».

Относительно ЛДПР мнения такие же, как у всех – основаны на впечатлениях от риторики: «не боятся говорить» и «крику много, толку мало».

В вопросе транзита власти большая доля клерков выступает за «новое лицо», некоторая часть – за Медведева («даст спокойно заниматься бизнесом, как в конце нулевых»). Генерал Шойгу их не впечатляет.

В целом специалисты-клерки – потенциально лишь ситуативный электорат КПРФ, который склонен голосовать за партию только в случае совсем неприличного давления власти. В остальном они склонны «тянуть резину пока терпимо».

Обобщая отношение к КПРФ, как самой массовой левой партии в современном российском обществе, то можно на основе социологических данных отметить, что рабочий класс склонен воспринимать её во многом в русле устоявшихся мифов: «партия советского прошлого» и «партия Зюганова». При этом именно среди рабочего класса наиболее высока доля тех, кто в курсе конструктива и смыслов – программы КПРФ, понимания необходимости национализации и возвращения общенародной собственности. Такой взгляд на образе КПРФ у рабочих и нанятых работников сферы обслуживания в 1,5 -2,5 раза выше средних показателей. Есть этот запрос, и он пока не реализован КПРФ.

Кстати, анализ протестной активности КПРФ в ходе акции 14 декабря 2019 года, показал, что наиболее радикальные требования высказали 16 региональных отделений. Но именно в этих регионах выше среднероссийская доля рабочего класса. И в этих регионах сосредоточен каждый четвертый российский рабочий.

И ключевой вопрос о готовности голосовать за КПРФ, которая позиционирует себя как партия рабочего класса и трудящихся слоев.

Итак, твердо за КПРФ только 5% промышленных рабочих. В то же время за партию постоянно голосует 21% наемных работников сферы обслуживания и ремонта. Тогда как среди пенсионеров лишь 14% твердых сторонников КПРФ. Понятно, что пенсионеров больше, это самая большая электоральная группа, в том числе и в ядре электората КПРФ. Вторая здесь – наемные работники сферы обслуживания и ремонта.

А вот потенциально готовы голосовать за КПРФ – 35% рабочих, 39% ИТР, 46% наемных работников сферы обслуживания, более 45% представителей социальной и гуманитарной интеллигенции…

Как активизировать эти огромные слои рабочего класса и трудящихся – это большая задача для КПРФ и левых сил.

Электоральное поведение различных социальных групп – это свидетельство как уровня их стихийного сознания, так и результатов работы революционной партии по внесении в них классового сознания. Как видим, потенциал электоральной поддержки КПРФ и левых довольно высок. Но это только потенциал. Требуется тяжелейшая агитационно-пропагандистская и организационно-политическая работа по выстраиванию каналов коммуникации с рабочим классов, его передовыми и традиционными отрядами, полупролетарскими, трудящимися слоями, всем социальным расплавом современного российского общества.

* * *

Пока КПРФ и ученые, сотрудничающие с партией, до конца не определили то звено, тот отряд рабочего класса и трудящихся, потянув и, притянув который к себе, можно вытащить всю цепь проблем и добиться кардинального сдвига в поддержке партии и добиться левого поворота. Но определенное понимание здесь уже кристаллизуется.

[капитан]

Истинно коммунистическая статья. Смешались кони,люди. Все о каких то рабочих забота. А они просят? Работают и никакие коммунисты им не нужны. Сами привязываются к рабочим. Вы вон больных защищайте,помогайте,а не к здоровым рабочим пристраивайтесь. Один раз уже накололи,хватит.

[В. Иванова]

Сообщение от капитан

Истинно коммунистическая статья. Смешались кони,люди. Все о каких то рабочих забота. А они просят? Работают и никакие коммунисты им не нужны. Сами привязываются к рабочим. Вы вон больных защищайте,помогайте,а не к здоровым рабочим пристраивайтесь. Один раз уже накололи,хватит.

А капитан чего к рабочим пристраивается,от их имени говорит?

[капитан]

Сообщение от В. Иванова

А капитан чего к рабочим пристраивается,от их имени говорит?

Абсолютно не пристраиваюсь. Рабочие также нужны,как и предприниматели. В СССР предпринимателем (херовым) было государство и также нанимало рабочих. Как это не понимают коммунисты не понятно. Хотя понятно. Не буду называть.

[В. Иванова]

Сообщение от капитан

Абсолютно не пристраиваюсь. Рабочие также нужны,как и предприниматели. В СССР предпринимателем (херовым) было государство и также нанимало рабочих. Как это не понимают коммунисты не понятно. Хотя понятно. Не буду называть.

Да это так и в материале об этом говорится. Но почему Вы высказались от имени рабочих?