sgaliev

Если мы люди, то являемся разумными существами. потому, когда видим, видим также и умом. во всяком случае, к тому, что видим, можем так либо иначе, подключить наш разум (ум). Что из этого выйдет, - другой вопрос. Ведь бывают же такие ситуации видения (чувствования - осязания, слышания и т.д.), которые настолько неконкретны, неопределенны, что подключение к ним "головы" (ума) мало что дает.
А с другой стороны, понять предметы сами по себе, - вне нашего видения,разумения, - нам никогда не дано. Здесь срабатывает так называемый "антропный принцип", что то же самое и более верно понимаемое, - практический подход. Мы всегда видим вещи сквозь призму наших хотений, стремлений, возможностей, невозможностей, условий нашего существования, целей и задач, которые решаем. Одним словом, мы всегда принимаем вещи не сами по себе, но сквозь призму того, что нам от них практически нужно. И хорошо, если практика эта зрелая, нормальная, развитая, правильно нами понимаемая и реализуемая. какова практика - таковы и вещи для нас. Мы не знаем, что есть вещи-в-себе, и никогда не узнаем. Знаем лишь вещи для нас. Но в том-то штука состоит, что, благодаря своей практике, мы выходим за рамки нашей голой и дурной субъективности, ибо практика позволяет нам вещи видеть, воспринимать, создавать также с учетом вне нас существующей жизни (бытия). На эту тему, как вижу в нижеследующем сообщении многоуважаемый Vox Verus довольно хорошо говорит. Думается, и я в предыдущих сообщениях кое-что сказал-таки.
Мне кажется, Ваши вопросы касательно разума не мешало бы уточнить, чтобы можно было их правильно понять.

Состояние гипноза - это состояние человека с полуотключенным сознанием (соответственно, практикой). Потому-то здесь мы принимаем вещи, реалии под влиянием более активного сознания гипнотизера: что он навязывает, то и видим, принимаем. И даже в том случае, когда к нам информация доходит от вещей помимо гипнотизера, она ущербна, ограничена, причем, той ограниченностью, которая характерна нашему полуотключенному сознанию.
Повторюсь, под гипнозом ли, вне ли, с полностью ясной головой ли, - мы никогда не увидим какой-либо предмет так, как он есть безотносительно к нам, сам по себе. Мы видим лишь то, что можем видеть, что наши органы, сознание нам доставляют. А они, в свою очередь, практически обусловлены,нацелены, настроены... Потому, везде и всюду, в конечном счете, разговор о качестве нашего видения, наших знаний и т.п., упирается в качество самой практики. Чем качественней, развитей, нормальней она, чем больше раскрывает человечность, чем больше присутствует в ней бытие, чем верней мы ее понимаем и реализуем, - тем полней и истинней наши знания, видения вещей.

sgaliev

Совершенно верно!

А от какого же мира? Разве существуют иные миры, кроме "мира сего"?.
Вам бы тут не мешало уточниться!


Вот, чистейший производящий подход! Именно он и пагубен, как для мира, так и для человека!


Вроде, все верно! но, опять же, вопрос упирается в то, что понимать под этим самым "человеком" и под этой самой "революционной практикой". Если и то, и другое - из области производства - отдают производством, - ничего уже не получится. Наш социализм, который случился как беспрецедентное историческое исключение, - разве он не подтверждает это?..

Но почему "иллюзия"? Разве не естественно-исторически вершится процесс человеческого движения?


Но ведь, согласитесь, пока ни у кого из людей как прошлого, так и современности, нет иного опыта. и этот опыт, действительно, показывает, что общество развивается естественно-исторически!
и дальше Вы это самое подтверждаете. Потому, упущу эти места в целях сокращения текста.

Но вот, как по мне, говорите несколько странные вещи:


Ну, насчет "побочности", - как сказать... Но оставим это, ибо,на самом деле, смена формаций происходила вне ведома людей.
Но ведь утверждать, что люди боролись за свободу, будет очень даже большой натяжкой. Зачем свобода, коль скоро есть угнетение (как сами говорите)? Нужно высвобождаться из-под угнетенности, разве не так? Или Вы именно это и имели в виду, говоря о свободе?
Если так, то, выходит, зря пристаю к Вам. Хотя, и за свободу тоже боролись. Только не столько угнетенные классы, сколько все. У Гегеля где-то есть, что история - прогресс свободы... Но, как бы там ни было, полагать, что свобода - главный приоритет борьбы людей в истории, конечно же, будет натяжкой...


А между тем, только что выше говорите, что люди за свободу боролись. Теперь, выходит, за "юридическое равенство" и (поди же ты!) за права человека. Вот только о каких таких правах речь? Зачем мне права, коль скоро меня угнетают, лишают куска хлеба, недают жить? Разве предоставление так называемых "прав человека" снимает с меня угнетение и эксплуатацию? Разве хваленные Западные общества, где с правами человека полный ништяк, свободны от угнетения и эксплуатации? Разве пресловутые "права человека" не есть нечто от либерастической отрыжки Пиндостанов?.. Разве, наконец, трудящиеся, стачкуя, организовывая свои движения о правах человека рекут?..
То же самое с "юридическим равенством". Что оно значит, коль скоро нет материального равенства?!.. Ведь именно за это самое материальное равенство люди и боролись прежде всего!

Хотел бы я знать, какие такие права распределялись в глухой Симбирской деревушке, где барин боговал над своими крепостными как волк в овчарне. Права там лишь отымались. И отнимались прежде всего и главным образом через лишения экономические. Права - дело, вообще-то, довольно второстепенное. Сначала нужно хлеб насущный раздобыть: вспахать пашню, посеять, вырастить. собрать хлеб, обмолотить, в амбары засыпать... при этом подневольные все это делают для барина по его усмотрению, а потом, опять же, с его соизволения - как-то и для себя.
Короче, в феодальном, тем более в глубоко рабовладельческом обществе, особенно в восточных, там о правах очень даже мало знают. Да, вот, традиции, обычаи, заведенные порядки, - это еще куда не шло. А права... Эта божья роса стала приходить лишь с Нового времени, с либерализмом...


То-то же и оно! Кстати, откуда это у Вас "справедливость" взялась? Вроде, выше она не фигурировала, за нее угнетенные классы не воевали. И, тем не менее, вдруг, справедливость выскочила! А может, она всегда и была, за нее и боролись? Может, далее, она-то и превыше каких-то прав, от которых сыт не будешь. Имеешь их, но что толку, коль скоро свобода и право - это, как бы сказал Франклин, "отчеканенный доллар!"...

Не поэтому, дорогой, а всегда это дело главенствующим моментом проходит через всю историю борьбы людей за лучшую жизнь.


А не существует других путей распределения? Или социалистическое и коммунистическое распределение - это и есть то, о чем Вы говорите?..
Если да, то ведь это очень большой обман. согласитесь!

Пропущу два абзаца, ибо с ними можно согласиться.
А вот, ваши упреки в сторону марксистов, что они бездействуют, - эти упреки как-то несерьезны. Если Вы полагаете, что нужно идти по путям, намеченным утопическими социалистами, то, что же, идите себе. Только причем тогда тут марксисты:? Они этими путями идти ну никак не хотят, ибо пути эти, как показала история, мало чего стоят...
Коммунисты (марксисты) ничуть не рассчитывают на самопроизвольный приход коммунизма. Напротив, они призваны весьма активно работать по части вхождения в него. Кстати, в том числе и обозначенными Вами средствами: перевоспитанием, преобразованием человека, человеческого фактора...

sgaliev

Нет нужды напоминать, что факт своей смертности, конечности человек открывает не путем каких-либо умозаключений, созерцаний. Смертность, недолговечность открывается, как, впрочем, все, на практике. Если осознание своей временности человеку, — или какому другому практически-разумному сущему, — не доступно, не дано, то время не входит в определение его существования. И, надо заметить, непрактическое сущее не существует, а, можно сказать, естествует, реализуется нечеловечески. Лишь сущее, — осуществляющее себя практически, в мире, причем, личностно, экзистенциально, — способно существовать. И, существуя, — открывать свою временность, быть во времени. В качестве такого сущего нам известен лишь человек. Во всяком случае, на Земле нет никого и ничего, могущее с ним в данном отношении сравниться. Верно и то, что практика практике рознь. Вполне допустима возможность сущих, осуществляющихся практически иначе, нежели мы. Но верно здесь и то, что, как бы ни была глубокой разница, непременно должно иметь место и много общего. Во всяком случае, на сущностном уровне. Но оставим этот небезынтересный разговор.
Разумеется, время открывается человеку, помимо означенного фактора, также рядом других моментов его деятельного отношения к вещам. Организация труда, — скажем, планирование, распределение, учет, исполнение тех либо иных работ, операций, требующих соблюдения последовательности, чередности, выдержки, «своего времени» (срока) и т.д., — не может обойтись без открытия и осмысленного использования времени. Точно также необходимость считаться и опираться на располагаемые условия, — световой день, естественные циклы, ритмы и сезоны природы, — все это, опять же ставит человека лицом ко времени. И, тем не менее, означенному выше, фактору конечности существования принадлежит приоритет в обретении времени, временности.
Из сказанного не правомерно понимать дело так, что время открывается человеку следствием «негативов» (в частности, конечности) его существования. Нет нужды, соответственно, наделять время преимущественно негативными смыслами того свойства, что его должно преодолеть, выскочить как содержательно насыщенного материалом стояния человека лицом к смерти и т.п. Еще, между прочим, нужно хорошенько подумать, так ли уж негативно то, что человек конечен, смертен. Не следует при этом терять из виду, что именно своей конечности человек обязан тем, что является человеком!..
В добавок, не только в том дело, что время обрекает людей на исчезновение, и им постольку надо противоборствовать, чтобы «не пропасть» вовсе. Время имеет место, наполняется не в меньшей мере (если не большей) положительным, жизнеутверждающим, созидательно-историческим значением.
Действительно. Время есть то, в течение чего людям предстоит реализоваться, воплотить свои значимые дела. Личности, экзистенции предоставляется прожить жизнь. И не просто прожить, а осуществиться! Например, — оставляя в ней свой неизгладимый творчески-созидательный след, творя самоотдачей полезное как можно большему числу людей, человечеству, миру, бытию. Утверждающий себя и мир, человек обретает возможность наполнить содержание вершимого высокими и глубокими смыслами, отдавая себя, свои умения, способности и дарования жизни... Стоит вспомнить в данной связи знаменитые слова замечательного Советского писателя, Николая Островского: «Самое дорогое у человека — это жизнь. И надо ее прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за зря растраченное время и, чтобы, умирая, ты мог сказать, что вся жизнь и все силы были отданы самому замечательному на свете, борьбе за освобождение и возвышение человечества».
Не следует забывать, что своим присутствием в мире, существованием, человечностью, наконец, человек обязан именно времени. Ведь последнее не только обусловливает «уход», но и «приход» его в мир...
Вообще, время обладает весьма многими характеристиками. В принципе, в нем возможно все. Ибо оно есть мера движения, абстрактно-общая форма присутствия любого сущего, «подвижный образ бытия», как бы сказал Платон.
Из временной природы потому извлекаемы весьма многие моменты человеческого существования. Укажем лишь некоторые из них.
Прежде всего, следует заметить: хотя время — это время знаемое и имеющее место лишь через человека, оно, все же, БОЛЬШЕ, чем время одного лишь человеческого сущего, что бы из себя последнее ни представляло. И это так, коль скоро человек живет, поступает осваивающе-произведенчески, где со-творчествуют человек и бытие. Потому-то, время как мера такого со-творчества непременно выражает и отбытийные моменты. Так что, непосредственно-реальное (личное) время — далеко не просто что-то от переживаний, ощущений и т.п. человека (как многие представляют). И, хоть несомое им бытийное присутствие трудно уловимо, тем не менее, оно непременно имеется.
Как таковое время, конечно же, не есть некое субъективное изобретение. Не есть, тем более, нечто лишь объективное. Подлинное время, вообще, Как верно указывает М. Хайдеггер, не субъективно и не объективно: неизмеримо больше того и другого и вместе взятых. Оно существует раньше всякого субъекта и объекта как категорий производяще-метафизического мироустройства. Именно здесь время начинает разделяться на субъективное и объективное.
Как в плане личном, частном, так и в плане родовом, историческом, человек, поскольку выражает известное время, всегда конкретен, определенен во времени, непременно как-то неповторим, уникален. Другими словами, человек — сущее ИСТОРИЧЕСКОЕ, меняющееся со временем и меняющее время. Прежде всего — непосредственно-реальное.
С самого начала, это значит, что время (как временность и историческое время, историчность) для человека (личности, экзистенции, человеческого бытия) есть то, чему он призван соответствовать. Он живет, идет по жизни в ногу со временем, воплощая веяния и запросы последнего. Ведь время — это, в первую очередь, век (эпоха, поприще, мера и форма) самореализации человека. Причем, — не только в качестве результата, но также условия и протекания данной самореализации. А человек — сущее (точнее, сущее имеющее лицо), живущее веком в такой данности последнего. То есть, не всяким временем, а прежде всего временем (веком, поприщем, мерой, формой) своим, собственным для данного человека, общества, рода, страны, мира. Как такой носитель времени (лицо века) человек не может не выражать свой век, соответствуя ему. И, как понятно, речь идет не о столетиях или каком-либо конкретно отмеренном отрезке времени, к тому же, как абстрактной хронологии. «Век» — это и есть то самое поприще (эпоха, мера), которое увековечивает человека как личность, экзистенцию, человеческое бытие, возвышает до присутствия здесь бытия, события.
Человек, стало быть, существует внутри своего времени, несет, олицетворяет его. В нем время реализуется, осуществляет себя. Человек потому, можно сказать, «дитя века» («лицо века»), светящееся всеми заботами, возможностями, опасениями, недомоганиями и устремлениями господствующего времени.
Вместе с тем, время есть, как отмечалось, то, что творит, насыщает смыслами, содержанием сам человек в качестве субъекта своей жизни и истории. Время — зеркало человека. Говорят отсюда не только об эпохе Возрождения, о Новом времени и, Средневековье; говорят также о Шекспире и его времени, о Толстом и его времени и т.д. Так что, человек не живет чужим временем и в том смысле, что сам творит свое время. Весьма важно при сем, чтобы человек действительно вершил свое время, по-своему, неповторимо его специфицируя.
Понимание человека как временного сущего позволяет видеть, что это сущее, единящее настоящее, прошлое и будущее. Живя настоящим, человек одновременно пребывает в прошлом и будущем. В этом смысле он экстазирует (экс-стазирует), трансцендирует свое настоящее. Потому, о нем можно сказать как о сущем экс-статическом. Человек, тем самым, характеризуется экстатической целостностью временных модусов: прошлого, настоящего и будущего. Причем, в зависимости от многих обстоятельств (прежде всего, характера исторического процесса), соотношение означенных временных модусов, в частности, на предмет главенства, доминирования, далеко не однозначно.
Действительно. Он пребывает, живет своим прошлым и будущим не одинаково. Если прошлое пока он живет, существует, хоть уже и исчезло, ушло в своем непосредственно-реальном воплощении, наличествовании, тем не менее, сохраняется, живет в нем в своей распредмеченно-идеальной, духовной данности. Причем, быть может, в куда емкой и многоплановой представленности, нежели пребывало некогда. Оно, тем самым наделяется статусом того, чего уже в полном смысле нет, но, все же, сохраняется, живет в человеческом духе, памяти человека. И живет постольку, поскольку сам его (прошлого) носитель (человек) не прекратился, активно живет. Сохраняется, живет прошлое при этом не просто как некая память, балласт, отработанный материал, нечто преодоленное, легшее уже в отходы, отстой и проч. Оно живет активно, подчас даже куда более действенно и значимо, чем выказывалось в своей настоящести. Оно влияет на все дела и поступки живущих людей, предопределяет их активность, взаимоотношения, в конце концов, и будущее, то, как они себя понимают, что из себя представляют, как осмысливают наличную действительность, будущее. Замечательно на этот счет говорит Маркс в «Восемнадцатом Брюмера». «Традиции всех прошлых поколений, как кошмар, тяготеют над умами живых». И люди вершат свою современную историю, общественную жизнь, революционные преобразования всегда, переодевшись в «костюмы прошлого». Вообще, в до сих пор протекшей истории в этом смысле прошлое, обретя означенный статус, безоговорочно довлеет надо всем, что вершат люди в своем настоящем и касательно будущего. Они живут, как бы с повернутой назад, головой, постоянно оглядываясь на прошлое, воссоздавая его как можно. В традиционных обществах (где, кстати, царит натурально-личная практика), даже вплоть до прихода Нового времени, люди во многом просто порабощены прошлым, живут под его знаком. Оно выступает главенствующим модусом, подчиняющим себе настоящее и будущее. Особенно это явственно на самых первых этапах истории. Здесь будущее, по сути, сводится к воспроизведению прошлого. Отсюда и вековечное, десятки, если не больше, воспроизведение одного и того же положения вещей...
Этому всему, среди прочего, соответствуют и представления времени как циклически движущегося, воспроизводящего рано или поздно в своем движении все те же формы жизни. Данное видение, в свою очередь, является следствием почти полной вписанности жизнедеятельности людей, ритмов и темпов их жизни в циклически-сезонные ритмы самой природы.
По мере развития, особенно с приходом производства, тем более с утверждением осваивающе-произведенческого способа человеческого бытия люди шаг за шагом выбираются из-под диктата прошлого. С утверждением производяще-буржуазного мироотношения уже утверждается так сказать, «презентистское» мироотношение. Здесь главенствующий статус приобретает модус настоящего времени, «миг» («мгновение»), «сегодня». Жить «сегодняшним днем» для буржуазного сознания, пользоваться и довольствоваться тем, что есть, под рукой, — очевиднейшая реалия. Отныне к «мигу» между прошлым и будущим сводится вся жизнь. Зовут «ловить мгновение», не терять время и проч., не уповать на призрачное будущее, тем более прошлое. Счастье и смысл жизни лови сейчас, вот, тут... Не перекладывай на завтра — делай сегодня, не думай, не заботься ни о чем, кроме дня сегодняшнего...
Такое мироотношение актуализуется всепоглощающе и в связи с тем, что приход производства размыкает замкнутое время традиционного человека, выпрямляет его в бесконечную прямую. Отныне время предстает тем, что называется абстрактной хронологией. Это пустое, бескачественное количество, равномерно и изотропно текущее из неоткуда в никуда. Оно может быть отмерено в любом своем месте числом, математически выражено. В нем могут быть размещены какие угодно вещи, дела, оно всеядно, полностью нейтральное ко всему, оставаясь при этом своеобразной «линейкой» для их отмеривания, сопоставления и т.п.
Этим временем, собственно, начинают жить все в производящих условиях. Оно входит и в науку, в физические представления о мироздании и т.п.
Характерной особенностью данной модели времени является то, что здесь все точки («теперь») уходящей в бесконечность прямой, полностью равноценны. Потому, движение (течение) времени оказывается просто выразить как мало что значащее соотношение последовательно сменяющих друг друга «уже не теперь», «теперь» и «еще не теперь». Именно это, кстати, позволяет допустить, что в качестве главенствующего модуса может выступить не только настоящее, но также и будущее. Ведь последнее, по сути, ничем не отличается от того же настоящего и прошлого. Так что, какая разница, будущим ли мы живем, настоящим ли, — лишь бы дела делались, да все по-прежнему...
Так или иначе, но постепенно, сначала в области гуманитарных наук, культуры, там, где речь идет о собственно человеческом, особенно с приходом XX столетия и переводом производства на постиндустриальные рельсы, стали утверждаться представления человека, где последний уже сориентирован не столько на настоящее, тем более, прошлое, но именно будущее. Особенно здесь преуспели мыслители из так называемой философской антропологии.
Кстати, к смещению акцентов на будущее, к пониманию будущего как главенствующего модуса в человеческой экстатической структуре подводят и представления (особенно утопические, футурологические) жизни, истории ряда мыслителей из XIX столетия. Во всяком случае, социалистически-коммунистическая мысль, искания в этом отношении как раз тем и характеризуются, что апеллируют к будущему. И здесь, разумеется, Маркс стоит на голову выше всех них как по части понимания времени, его практической природы, качественного многообразия, так и качественной специфики того будущего, коим человек устремлен, призван жить. На страницах того же «Восемнадцатого Брюмера» Маркс четко сформулировал отношение коммунистов к истории, ко времени, к тому, как нужно решать социально-практические проблемы, в том числе революционного преобразования мира, не столько опираясь на прошлое, сколько воспитываясь энергетикой будущего, в частности, «предоставив мертвым хоронить своих мертвецов»...
Мы не станем разбираться с многообразием имеющихся представлений и подходов. Проконстатируем лишь, что в современных условиях уже прочно устоялось осмысливать человеческую жизнь, равно жизнь общества, истории, как бы предзаданных из будущего. Сегодня человек представляет такую экстатическую целостность времени, где он из будущего смотрит на свое прошлое и настоящее, задавая им тон, смыслы, значимость.
Но как же присутствует будущее во временной экстатической целостности человеческого бытия? То ли самое наблюдается здесь, что и с прошлым?
Не совсем так. Конечно, кой-какие элементы будущего в качестве экстраполяций из настоящего, даже «ростков будущего» содержатся в нашем настоящем. Причем, — доступные осознанию, рефлексии. Но по сути и большей части своей, будущее присутствует в настоящем незримо, не поддаваясь рефлексии, как-то таинственно, даже сверхъестественно. Особенно это касается такого будущего, которое выражает качественное обновление, коренное преобразование наличности, ее революционную ломку. И речь идет не только о движениях, процессах на уровне общественного, общего, но также личностного становления. В поры движения, когда оно как бы накапливается, течет эволюционно, мы, разумеется, вполне способны прогнозировать многое из своего будущего. Хотя, и в данном случае вполне возможны повороты, переделки, неожиданности, которые совершаются вдруг, непредвиденно, независимо от нас. В этом смысле, как раз, будущее всегда несет на себе элемент таинственности. Но, как бы там ни было, оно — результат нашего, — как личности, экзистенции, человеческого бытия, народа (если вести речь на уровне общественном, историческом), — сознательного творчества. Другими словами, будущее есть то, что люди сами творят, воплощают, продвигаясь к нему и в нем, вместе с тем, под знаком чего перекраивают свое настоящее и прошлое.
Во многом будущее выражает то, что в диалектике существования и сущности человеческого становления восходит к сущности. Следовательно, мы имеем основание заключить, что аналогично тому, как существование творит свою сущность, так и наше будущее никто не творит, помимо нас самих.
И, все-т аки, мы творим свое будущее, не ведая его, не сознавая, не рефлектируя. Если оно и присутствует (по большей части своей) в нашем настоящем, то исключительно таинственно, совершенно не так, как прошлое, доступное осмыслению, рефлексии. Хотя, верно и то, что и прошлое сохраняется, пребывает в нашем активе далеко не просто. Есть многое в нем от того, что тоже, как говорится, «не ведомо нашим мудрецам». И в нем сохраняется элемент тайны, сверхъестественности. Может, в том, как раз, что и будущее, и прошлое, — первое больше, второе не очень, — несут на себе элемент сверхъестественности, тайны, означает присутствие в них бытийного начала. Может, в этом смысле в этой своей таинственности будущее и прошлое как бы перекликаются, выражая нечто единое?..
Поскольку будущее (да и прошлое) в качестве того, чего реально нет, но как-то, неизъяснимым образом присутствует в нашем настоящем, выступают чем-то от сверхъестественной реальности, тайны, — поскольку перед нами реалии, которых непосредственно не найти, но, тем не менее, соприсутствуют нам, неизъяснимые располагаемыми человеком рациональными средствами в настоящем, — человеческая жизнь всегда, в любом своем реальном состоянии есть что-то таинственное. Даже в своем настоящем мы даны себе, отчетны далеко не сполна. И в настоящем в нашей жизни сохраняется сверхъестественность, таинственное начало. Вообще, человек всегда простерт взаимосвязанными, взаимоопределяющими моментами естественного и сверхъестественного. Именно в этом смысле человек как, прежде всего, временное сущее выступает тайной. Он никогда не выразим, никогда не постигаем в том, что есть, был будет (в прошлом, будущем и настоящем).
Но, что бы ни говорилось, всего таинственней человек в своем будущем. Причем, — несмотря на то, что именно в нем, неведомом, мы (во всяком случае, уже давно) усматриваем свою сущность, из него ценим свое настоящее и прошлое, историю, жизнь. Прошлое и настоящее человека в таком разрезе всегда меньше того, чем он может быть, чем еще не стал, но, к чему устремлен и из чего (из этой тайны) предопределяет себя в настоящем и прошлом. При столь основательной роли будущего в человеческом существовании правомерно заключить, что даже в ситуациях, где, вроде, прошлому принадлежит приоритет в экстатически-целостном временном единстве человеческого существования, это прошлое выступает в роли будущего, как если бы последнее.
Так что, прошлое (как и настоящее) человека не только предзадано будущим, больше того: даже сохраняемо, оберегаемо. Весьма многозначительно в этом смысле звучат слова известного Дагестанского поэта, Расула Гамзатова: «В выстрелившего в прошлое из пистолета, будущее выстрелит из пушки».
У каждого человека свой век, каждый по-своему длится, временится, в том числе означенными модусами. Между тем, люди часто являют не свое (например, чужое) время. В том числе, прошлое и будущее. Нередко люди живут и творят не только подлинное время, но также время [T]неподлинное[/T]. В плане сказанного возникает насущная задача, чтобы вершимое людьми, равно с ними, отвечало запросам их времени (причем, в обозначенных смыслах). Важно, в частности, дабы жизнь и дела не несли на себе довление иллюзий прошлого, в конечном счете, пережитого, действительно ушедшего, снятого. Ибо, если люди осуществляют такое прошлое, значит, дела их не отвечают запросам подлинно настоящего и будущего времени. Следовательно, время такое в целом перестает соответствовать человечности, поскольку последняя уже выросла из него. Вот почему плохо, когда человек «убегает» не просто в прошлое, а в пережитое (преодоленное, иссякшее созидательностью, иллюзию ушедших поколений и т.п.), прошлое. Убежавший обращается к данному прошлому, сам понимая не соответствие последнего духу подлинной временности. Ведь он возвращается к означенному времени вновь, уже поднявшись за пределы него. И случай не осознания данного обстоятельства не реабилитирует его поведения.
Поскольку Пережитое прошлое, утрачивает подлинно человеческую значимость и актуальность, формы, стереотипы, стандарты жизни, сложившиеся внутри них, коль скоро уже преодолены, часто в настоящем превращаются в негативность, тормоз движения, оковы, в нечто уже бесчеловечное, зло. Так, смотрящие из прошлого на дела настоящие и будущие (тем более, поступающие по меркам прошлого), помимо своего желания даже, объективно ставят палки в колеса дальнейшему возвышению истории.
Но часто случается и так, что мы, теряем свое подлинное будущее, его нет перед нами, наша сущность как бы «опустела». Мы тогда либо топчемся на одном и том же месте, тем самым, непрерывно деградируя, разлагаясь, либо пытаемся воспользоваться нашим прошлым для самооправдания себя теперешних, утративших смысл с перспективой. Весьма интересную и поучительную картину такого обращения и, соответственно, соотношения модусов во временной структуре наличной русской действительности описывает Максим Калашников в недавней публикации на msk.org [Максим Калашников. Марш бессмертного полка: второй слой политтехнологии
// https://forum-msk.org/material/politic/14625821.html].
В этом смысле не так уж и просто: оказаться ли без прошлого, либо без будущего. А то — и без настоящего... Все же, еще хуже, когда мы, недостойные, предавшие свое прошлое, тем не менее, «вытаскиваем» его, цепляемся, эксплуатируем, — лишь бы самооправдаться. Причем, — даже не отдавая себе в этом отчет, как это низко по отношению к прошлым поколениям, сложившим головы за прекрасное будущее своего народа, страны, а мы это будущее и красоту просто бездарно, гнусно просрали! Больше, пытаемся теперь из этого прошлого извлекать дивиденды, оправдаться...
Сказанное вовсе не означает, что человеку заказано жить, устремляясь к прошлому или же забегая вперед. Очевидно, это не столько допустимо, сколько необходимо, непреложно. Вопрос лишь в том, чтобы при этих «забеганиях» человек не потерял связь со своим подлинным временем, не перестал воплощать время (век), которое призван являть, которому служит, вместе с тем, которое более и точнее всего выражает, проявляет его субъектность. Надо при этом понимать, прошлое далеко не сводимо исключительно к пережитому. Прошлое таит в себе бездну поприщ, вариантов, возможностей, которые не только не «проиграны» уже, но просто остались «Клондайком» для человеческой самореализации в настоящем и будущем. Потому действительное прошлое не только не выступает «грузом на ногах» современности, но в несоизмеримой степени — подспорьем, источником, энергетикой росту человека, для подобающего обхождения последнего со своим окружением. Нужно только быть достойным такого прошлого.
Точно также настоящее и будущее может принимать различные облики. Можно вести речь, помимо подлинного будущего, о будущем неподлинном, иллюзорном, являющем, скажем, маниловщину, или просто падение в Инферно. Вряд ли забегание в такого рода будущее несет на себе момент конструктивности в человеческом самоосуществлении.
Вряд ли, с другой стороны, концентрация внимания на гореизвестном «миге» («сегодняшнем дне», «после нас — хоть потоп!») настоящего отвечает духу подлинной человечности... Хотя, с другой стороны, нетрудно найти такие состояния в человеческой истории, что и эскапизму (убегание в пережитое), и «маниловщине», и любому другому временному позиционированию, в том числе из неподлинного настоящего (презентизм), найдется свое место.
Итак, У каждого человеческого существования свое время, причем, как выказывающееся в его лице и делах, так и творимое им самим субъектно. Человек призван чутко улавливать и осуществлять оба данных момента временности. Если он живет чуждым временем, не своевременно, его постигает большая трагедия. Вместе с тем, поскольку человек есть временное сущее, он живет осмысленно: задается вопросами счастья, любви, блага, справедливости, истины... Короче, он живет всеми теми роковыми смысложизненными предметами, по поводу которых вопрошает бытие (мудрость).
Время заставляет людей задумываться над тем, зачем и куда они тратят свои силы, к чему устремлены, во имя чего. Ибо времени мало, оно не безгранично, его не хватает. Время не вернешь, оно безвозвратно проходит. Одновременно оно — величайший дар-достояние человека. Потому, его суждено прожить не зря, не впустую. Живя между началом и концом своего существования осознанно, человек стремится сделать все, чтобы как-нибудь «выйти», «вырваться» из данных ограниченных пределов, преодолеть смерть, наполнить жизнь положительными делами, сохраниться в таком жизнеутверждении. Дабы как-то «перебороть» время: не исчезнуть во времени, чтоб как-нибудь выскочить из необратимо текущего «потока» его, — человек предпринимает неимоверные усилия, поиски. Состязание со временем, борьба за время, поиск «утраченного времени» или, наоборот, времени нового, стремление выйти в безвременье, обретение господства над временем, попытки «остановить время», — все это определяющие смысложизненные мотивы, цели, деяния и черты человеческого существования в протекшей истории. С другой стороны, устремления человека осуществить себя в действительности, раскрыть свои способности и возможности ради расширения и множения самой действительности, реализация заботливого обхождения со всем сущим в мире, следование зовам бытия в делах миротворчества и самоутверждения, — эти положительно окрашенные моменты тоже пробуждены к жизни, имеют место вследствие временности человеческого существования. Как понятно, и положительно, и в плане негативном, время наполняет смыслами, работой, устремлениями каждого человека. Отклики на человеческую временность, — вот, в конечном счете, что представляют собой различные религиозные, философские, культурные искания в протекшей истории. Вот, что делает человеческую жизнь имеющей смысл.
На этом мы прервем анализ временной природы человека. Прервем, сознавая, что затронули лишь самую малость данной, крайне глубокой и серьезной, темы. Не мешало бы, конечно, развернуть обозначенные черты существа дела и, хотя бы коснуться других особенностей временного самообнаружения человека. В частности, охарактеризовать временную основу такого модуса человека как «историчность». Следовало бы также проанализировать реализацию времени человеком в качестве различных категорий: на индивидуально, личностном, экзистенциальном и человеко-бытийном уровнях. Однако, оставив все это на другое специальное расследование, перейдем к осмыслению следующего аспекта, который, к тому же, предуготовлен всем предыдущим ходом погружения в интересующий предмет.

sgaliev

Хорошо сказано!
То ли у Маршака, толи у Роберта Бернса (в переводе Маршака), то ли еще откуда запомнилось стишие:
Есть время и есть время!
Времени много, и времени мало.
Оно зависит от того,
Каким содержанием заполнишь его...

Да, верно! Время - одно из первых определений, с коих мы начинаем постижение вещи, вхождение в нее. Но, с другой стороны, оно и последнее при "расставании" с вещью... А вообще, все зависит от того, как полно и насколько полно, сознательно Ты понимаешь,принимаешь, выражаешь время...


Что это такое, "остальные? О чем вы: об измерениях или о пространствах? И, вообще, чего закрывать глаза? Тут воображение, ум абстрактный и вдумчивый нужен...


Но, поскольку, окромя этой лжи, больше ничего не остается, приходится ею жить как истиной. Тогда, выходит, не все ли равно - ложь вокруг, или истина? Тем более, - когда от этого и насытиться можно, и насладиться, и пожить, и...


Во имя чего? Какого смысла? Переборивающий, подымается, вроде, выше. Куда мы подымемся, переборов существование?


Человек строящийся Эти Ваши слова не мешало бы растолковать, дорогой!

voxverus

Потому барин и господствовал над своими крепостными, что он имел на это законное право!
Права у крестьян не "отымались"; их просто у них не было.
Вы составили "самусебяопровергающую" фразу: если права - дело второстепенное, то откуда берутся "подневольные, которые все делают для барина"?!
Нет! Сначала надо надеть на человека юридическое ярмо, и лишь после этого его можно направить его по воле господина либо на барское поле, либо на рытье Беломорканалов!
Именно поэтому эти общества и являются таковыми!

С точки зрения марксизма, право есть продукт экономических отношений; но с точки зрения истории и элементарной логики - экономические отношения являются отражением правового положения индивидов.

Сначала люди распределяют между собой средства производства и производственные роли на основе Права /собственности, сословных привилегий, силы и проч./, и лишь после этого начинается сама экономическая деятельность!!!

loktev1954

Смысл жизни перебороть существование?

Серое существование это душевная пустота, опустошенность.
Полная, наполненная жизнь это душевная наполненность.

Жизнь выше смысла. Душевность выше физического понимания. Жизнь нельзя понять, можно только прочувствовать.

Тела-разумы личные. Чувства взаимные. Существование лично. Жизнь только у слитых чувствами в единое душевное соединение.

Сейчас нет живущих, нет настоящих людей за редким исключением.

Тела-разумы, эти носители человека, обитают в материальном физическом мире. Человек же обитает только в душевном мире и, обращая внимание на физические боль или сладость, он этим переходит в материальный мир, а значит выходит из душевного и перестаёт быть человеком.

Тела-разумы(предчеловеки) рабски работают за средства потребления, за продление и улучшение телесного существования.
Человек трудится, творчески горит, Живёт. Жизнь это процесс творения, а результат деятельности, продукт это отход производства. В этом смысле увидеть чье-то творение это сопережить...

Верующий человек связан, просветляется, взаимодействует с Богом независимо от того есть Бог или нет. Примерно то же и со Светлым Будущим.

__________________
Счастье лучше благополучия.

sgaliev

Хотел бы я знать, в каком таком праве (во всяком случае, русском) "право первой ночи" фиксировано. На селе, между прочим, к барину относились как к отцу, главе семьи, царил патернализм. Другими словами, взаимоотношения людей, общины регулировались не собственно правом (да оно было еще в зачатках тут), но нравственными, религиозными взаимоотношениями, царящими обычаями, традициями.
И, вообще, если в средневековом обществе и было какое право, то ведь оно носило всегда узкологальный (сословный, классовый, статусный, корпоративный, гильдийный) характер. Это лишь с приходом буржуазного общества право универсализуется, складывается формальное равенство людей перед законом, единое для всех право и проч.
И, вообще, говоря о праве, нам бы не мешало сначала четко определиться с тем, что понимать под правом. Не влезая в словари-учебники, так как сам понимаю, скажу, что право - это система норм, регламентаций, законов, регулирующих взаимоотношения и поведение людей вобществе, которые (нормы, правила, законызафиксированы, формализованы, и за соблюдением их людьми, а также за их поведением призваны контролировать и санкционировать соответствующие общественные институты (суд, прокуратура, нотариат, следственные органы, адвокатура, исправничество и проч.). Главный носитель, хранитель и защитник права - государство. можно еще короче и точнее, определеннее сказать: право - это воля господствующего класса, возведенная в закон. Многие полагают, что это выражение принадлежит Марксу. Между тем, это не совсем так. Маркс перенимает это глубокое и умное положение у буржуазных исследователей.
Право возникает всегда постольку, поскольку в общественной жизни появляются предметы, которые слишком важны для людей (собственность (средства производства), наследство, семейные, гражданские, уголовные и проч. дела), складывающиеся отношения по поводу которых, далеко не однозначны, порождают коллизии, не протекают без соответствующего вмешательства, регулирования со стороны общества в целом в лице специальных институтов. Данные отношения носят заведомо несправедливый характер, и чтобы удержать противоборствующих этой несправедливости, чтобы обеспечить неравенство людей в осуществлении своих "прав", деятельностей касательно означенных предметов и формируется право. Просто до сих пор существовавшие средства регулирования (мораль, религия) уже недостаточны, бессильны..
Право существует далеко не всегда в истории человечества. В первобытном обществе не было никакого права. Взаимоотношения людей вполне и нормально регулировались на этической, религиозной основе. И жизнь людей здесь (являющая первобытный коммунизм) в целом сохраняла справедливость относительно означенных предметов. Разумеется, "справедливость" здесь царит не потому, что люди такие умные, добрые и проч., но просто потому, что иначе было невозможно.
Право возникает (как и государство) с приходом частной собственности, классов, неравенства, несправедливости, угнетения одних классов, народов другими. Здесь уже одних обычаев, традиций, этических норм регуляции становится недостаточно. Народ по-прежнему не у-прав-ляем. Ибо кто добровольно захочет, чтобы какие-то "сволочи", "хапуги" их оббирали, притесняли?.. Стало быть, правоприходит с тем. чтобы удерживать угнетаемые массы в подчинении, повиновении. Разумеется. приходит оно и для решения других вопросов, но, чтобы там ни говорилось, угнетательская суть права в классово-антагонистическом обществе очевидна.
И если для поддержания и существования морально-нравственных норм, императивов нет нужды в создании специализированных общественных институтов (как это имеет место издревле и поныне), то правовые законы, кодексы и уложения не могут осуществляться без этих самых институтов, поскольку уж дюже много противоречий общество насоздавало, много несправедливости здесь!.. Вот, потому-то, право всегда есть право сильного, право господствующего класса. Кстати, другого права не бывает...
В коммунистическом обществе право как таковое (классовое, угнетательское, буржуазное, производящее) снимается. Во всяком случае многие предметы, требующие сейчас своего правового регулирования, в этом не будут нуждаться. Разумеется, останутся ( возможно и возникнут) сферы, которые в правовом регулировании, все же, будут нуждаться. Опять же, - защищая интересы одних против интересов других. Если б это было не так, ни в каком праве не было бы нужды. В конце концов, и в коммунистическом мире явлениям несправедливости быть. Однако, они будут совершенно иной природы, нежели порождаемые антагонистическим обществом...

Итак, для возникновения права нужно, чтобы имелись соответствующие предметы, вокруг которых люди строят свои отношения, причем, частнособственнического характера. Данные предметы, разумеется, далеко не просто естественно существуют, в массе своей они искусственны, созданы человеческими руками и головой. Если их нет, нет нужды и в соответствующих отношениях, следовательно, правах, в судьях, адвокатах, исправниках, силовых органах, которые эти отношения поддерживают...
Не безынтересно также и то, что всякое предметное отношение так устроено, что в нем какие-либо права людей относительно данных предметов сопровождаются обязанностями людей, занимающих противоположную сторону в данных отношениях. потому, всякое отношение - это взаимный обмен обязанностей и прав. Если нет обязанностей, нет и прав, если имеются права, имеются и обязанности. При этом важно и то, что обязанности и права так соотнесены, что один и тот же человек (сторона отношения) является носителем и прав, и обязанностей. когда же дела так обставляют, что у одних лишь права, а у других - лишь обязанности, то это выступает свидетельством ненормального права, его заведомо эксплуататорский характер. Другими словами, реализуется песенка про вершки и корешки, где "медведь" всегда обставлен "Машей"..
Из этого довольно длинного разговора следует, что право на голом месте не возникает. Чтобы оно возникло, имело место, нужно, чтоб сложились довольно большие дела, нужно, чтоб общество до права созрело (как, впрочем, и переросло его). Право, таким образом, выступает следствием этих дел. А они, особенно в до сих пор протекшей и сегодняшней истории преимущественно экономические социально-политические. Отсюда вывод: полагать, что право предшествует всяким там экономикам, что право первичней. что право - царь всему, - это довольно недалекая иллюзия... Так что, право - следствие довольно многих вещей. И уж дюже не самодостаточная вещь.
В этой связи надо заметить, что оно всегда предполагает авторитеты, догмы, уже сложившиеся обычаи, традиции, силу и проч.
Скажем, что это такое так называемые "права человека"? А все просто! Приняли, что человек изначально, от матушки природы свободен. должен иметь жилище, возможность передвигаться и проч. (все такое, с чем в странах-"жертвах" несколько "плохо лежит"). Ну, а раз так, то эти его "от природы" данные вещи, и обзовем "неотъемлемыми правами", и "жертвы" будем ими попинать.
Точно также с ювенальным правом. У детей нашли, видите ли, права (причем, конечно же, "естественные", ну и, давай. потом, хероьтенью заниматься по разведению пидарасизма...
Нет, я не люблю право, не люблю!.. Хотя и признаю, что в несправедливом обществе оно-таки, должно иметь место, дабы волки не пожрали окончательно всех козлят...


Видите ли, если рассуждать в таком же духе и продолжить Ваши мысли, надо заключить: чтобы кому-то предъявлять "права", до того должны иметь место эти самые, "субъекты" и "объекты" права. Точно также - нужда в рытье каналов, в обработке пашни, неуемная половая страстишка барина и девки ядреные, дабы барин мог по-барствовать...
До всякого права, повторюсь, нужны условия для него. На голом месте право не возникает. Не будет же всякий хватать всякого другого вдруг, неожиданно, надевать на него ярмо и... Хотя, это тоже бывало, особенно в пору первоначального накопления капитализма, в пору дикого капитализма у нас. А все потому, что царит диктатура господствующего класса. Последний, захватив власть, все себе позволил. Следовательно, (по праву сильного) присвоил себе "привилегию" ни перед чем не останавливаться по части угнетения низов и проч.
Но, как бы там ни было, право - лишь нечто производное. И возникает, утверждается оно лишь постольку, поскольку традиционных форм регулирования жизни оказывается недостаточно, о чем говорилось выше.


Кстати, даже само понятие "индивид", человек как индивидуум существует не всегда. Индивидуум приходит в мир лишь с Нового времени, когда воцаряется производство. И каждому общественному строю соответствует свое право. Между прочим, это, опять же, говорит в пользу того, что право - лишь инструмент удержания низов в повиновении "верхам", воля господствующего класса, возведенная в закон. То есть, зафиксированная, легитимизированная, поддерживаемая всяко силой государства и других институтов.



Данным высказыванием Вы впадаете в ту же самую "ловушку", в которой меня уличили. Согласитесь, чтобы "распределять" что-то, нужно его иметь. А чтобы иметь, - насоздавать это дело... Распределение, потребление, обмен, отношения собственности и проч., - все это в экономике функционирует, комплексно. Лишь логически можно выделять что сначала, что потом. а в реале все это работает везде и всюду одновременно, сразу. А право - инструмент обеспечения порядка во время, когда буржуй выдавливает соки из трудяги...
Производственные отношения, конечно же фиксируются и закрепляются правом. Но в том-то и дело, что они стихийно формируются до всякой правовой регистрации. Формируются - как бы помимо воли самих людей. Это лишь задним числом, когда капитализм вызреет, приходят всякие юристы на производство и. давай, все фиксировать, записывать, обставлять. И, конечно же, когда законы приняты, регламентированы порядки обмена распределения, потребления и собственности,- тогда новое производство, бизнес открывается на основе этого, уже сложившегося, права. Но ведь в начале-то, когда капитализм еще лишь утверждается, - какое там право существовало?! Да, только не буржуазное. Буржуазные производственные отношения (поскольку в целом являются частнособственническими) могут формироваться в недрах старого общества. Вызрев, став на ноги, они потом и облекаются в правовые уборы. костюмчики... Так что, праву, тем более, как сознанию, ничего не остается, как скромненько сидеть себе на своем шестке в области надстроечных явлений.

loktev1954

Может ли элита управлять государством, миром? Нет!!! Вся история доказывает это. Только не элита! Единственная надежда на кухарку. Она ещё не запачкана, ещё не погрязла как элита и может вывести на чистую воду.

__________________
Счастье лучше благополучия.

sgaliev

Слово "элита", как по мне, самое бессмысленное и дурное.

Беда ведь в том, что как только она дорывается до власти, так тут же себя "элитит". Причем - аж бегом. Видно, ежели чел себя заэлитил, смотрит, соответственно, на остальных с "элитарной" высоты, - гнать его в три шеи и без оглядки нужно...
"кухарка" - оно, конечно, неплохо! Тем не менее, нужно и ее учить управлять обществом, государством. А то ведь привыкли уже: одних и тех же,как чехлы менять с кресла на кресло И не важно, что совершенно "элитарий" некомпетентен. Задо в "команду" вхож, "свой" до доски. Вот, что новообразованное наше правительство может принести стране, на что оно пригодно?!..

loktev1954

Зверь, перешедший из подвластных во власть придержащие остаётся зверем. А вот человек может остаться человеком в зависимости от того насколько он утвердился в человечности, насколько его не может отвлечь зверская шкала ценностей.

__________________
Счастье лучше благополучия.