Библиотека КПРФ - классики марксизма - Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин.

[АнтонЛ]

Товарищи, КПРФ - коммунистическая партия Российской Федерации.
Наша партия -наследница партии Ленина. Она руководствуется марксизмом.
Необходимо иметь в своем арсенале такую библиотеку, которая бы отвечала запросам - прочитать, скопировать.

Читаем, но не комментируем.
Все претензии, предложения и комментарии - в личку, но не в тему, чтобы не засорять.
С коммунистическим приветом, АнтонЛ.

[АнтонЛ]

"“Морали в политике нет, а есть только целесообразность”,"Если я знаю, что знаю мало, я добьюсь того, чтобы знать больше""•Равнодушие есть молчаливая поддержка того, кто силен, того, кто господствует".В.И.Ленин
В.И.Ленин -
Влади́мир Ильи́ч Улья́нов (псевдоним Ле́нин; 10 (22) апреля 1870, Симбирск — 21 января 1924, усадьба Горки, Московская губерния) — российский и советский политический и государственный деятель мирового масштаба, революционер, создатель Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков), один из организаторов и руководителей Октябрьской революции 1917 года в России, председатель Совета Народных Комиссаров (правительства) РСФСР, создатель первого в мировой истории социалистического государства.
Марксист, публицист, основоположник марксизма-ленинизма, идеолог и создатель Третьего (Коммунистического) интернационала, основатель Советского государства. Сфера основных политико-публицистических работ — теория и практика осуществления социалистической революции, построения социализма и коммунизма, политэкономия социализма.

[АнтонЛ]

В. И. ЛЕНИН
ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ
ИЗДАНИЕ ПЯТОЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
МОСКВА• 1967

ИНСТИТУТ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА ПРИ ЦК КПСС
В. И. ЛЕНИН
ТОМ
1
1893-1894
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
МОСКВА• 1967

3K2
1-1-2 67

VII
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
По постановлению Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС выпускает полное собрание Со-чинений В. И. Ленина в 55 томах.
Первое издание Сочинений В. И. Ленина было выпущено по постановлению IX съезда партии в период с 1920 по 1926 год в количестве 20 томов. Всего вышло 26 книг (6 томов состояли из 2 частей), в которых напечатано свыше 1500 произведений В. И. Ленина. Первое издание Сочинений В. И. Ленина было далеко не полным; в него не были включены многие ленинские статьи из газет «Искра», «Пролетарий», «Правда», опубликованные без подписей или под псевдонимами, так как принадлежность их Ле¬нину тогда еще не была установлена; не вошли также и другие работы и письма Лени¬на.
Второе и одинаковое с ним по содержанию третье издания Сочинений были выпу-щены по постановлению II съезда Советов СССР и XIII съезда партии в период с 1925 по 1932 год. Каждое из этих изданий состоит из 30 томов. В них вошло свыше 2700 произведений В. И. Ленина. Но второе и третье издания Сочинений также были не пол¬ными.
Четвертое издание Сочинений В. И. Ленина вышло по постановлению ЦК партии в 1941, 1946—1950 годах. Оно состоит из 35 томов (в том числе два тома писем). В его состав вошло 2927 произведений. По сравнению

VIII ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
с третьим изданием в него включено много новых документов (из них 62 опубликованы впервые). При подготовке четвертого издания текст всех произведений В. И. Ленина был заново сверен с первоисточниками, благодаря чему устранены отдельные ошибки и неточности в расшифровке рукописей В. И. Ленина и опечатки, имевшиеся в преды¬дущих изданиях. Многие произведения напечатаны в четвертом издании по новым, бо¬лее точным и полным источникам, например, по рукописям вместо печатного текста, по стенограммам вместо кратких газетных отчетов. Ко всему изданию выпущен спра¬вочный том в двух частях, включающий предметный, алфавитный и ряд других указа¬телей.
Однако в четвертое издание не вошел ряд документов и многие подготовительные материалы, как опубликованные в свое время, так и неопубликованные. Выполняя по-желания подписчиков четвертого издания, Институт марксизма-ленинизма выпускает к этому изданию 10 дополнительных томов.
В полное собрание Сочинений В. И. Ленина, являющееся пятым изданием ленин-ских трудов, входят все материалы, напечатанные в третьем и четвертом изданиях, что составляет более 3000 документов. В собрание Сочинений в хронологической последо-вательности включаются гениальные ленинские труды: «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?», «Развитие капитализма в России», «Что делать?», «Шаг вперед, два шага назад», «Две тактики социал-демократии в демократи-ческой революции», «Материализм и эмпириокритицизм», «Империализм, как высшая стадия капитализма», «Государство и революция», «Очередные задачи Советской вла-сти», «Пролетарская революция и ренегат Каутский», «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», «О продовольственном налоге», «О кооперации» и другие. В это издание входят статьи В. И. Ленина, печатавшиеся в газетах «Искра», «Вперед», «Пролетарий», «Социал-Демократ», «Правда», в большевистских журналах и сборниках, а также ста¬тьи и интервью, опубликованные в разных

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ IX
органах русской и иностранной печати; войдут также доклады и речи В. И. Ленина на партийных съездах, конференциях, съездах Советов, конгрессах Коминтерна, выступ-ления на заседаниях руководящих центров партии, на массовых собраниях и митингах; листовки, заявления, обращения, программные документы, проекты резолюций, декре-ты, приветствия, автором которых был В. И. Ленин, письма, телеграммы, записки, за-писи разговоров по прямому проводу, анкеты и другие материалы.
Наряду с законченными произведениями в полное собрание Сочинений включаются подготовительные материалы: планы, конспекты, наброски, заметки поправки к доку¬ментам, написанным другими авторами а также замечания и пометки В. И. Ленина на книгах, брошюрах и статьях других авторов, выписки из книг, журналов и газет.
В полное собрание Сочинений входят «Философские тетради», «Тетради по импе-риализму» с подготовительными материалами к книге «Империализм, как высшая ста-дия капитализма» и тетрадь «Марксизм о государстве», содержащая подготовительные материалы к книге «Государство и революция».
В виде дополнительных книг к настоящему изданию будут выпущены подготови-тельные материалы к книге В. И. Ленина «Развитие капитализма в России», «Материа-лы по аграрному вопросу», конспект В. И. Ленина, сделанный им при изучении четы-рех томов переписки К. Маркса с Ф. Энгельсом, изданной в 1913 году на немецком языке.
По сравнению с предыдущими изданиями тома пятого издания дополняются новыми материалами, относящимися к периоду «Искры» — письмами В. И. Ленина Г. В. Пле¬ханову, Г. М. Кржижановскому, С. И. и И. И. Радченко, В. Д. Бонч-Бруевичу, значи¬тельным числом новых ленинских документов, относящихся к кануну и периоду пер¬вой русской революции, в том числе некоторыми материалами III съезда партии.
Ряд документов, впервые включенных в Сочинения, характеризует деятельность В. И. Ленина в годы реакции

Χ ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
и в период нового революционного подъема рабочего движения. Это главным образом письма Г. В. Плеханову, В. А. Карпинскому, Ф. А. Ротштейну, Л. Тышке и другим. В них отражается борьба В. И. Ленина против ликвидаторов за сохранение и укрепление партии, борьба против идейных шатаний и отступлений от марксизма.
В полное собрание Сочинений В. И. Ленина входят многочисленные новые материа¬лы по аграрному и национальному вопросам: письма, планы, пометки на прочитанных книгах, выписки из книг с замечаниями, статистические сводки и т. п.; многие из них публикуются впервые.
В настоящее издание включен ряд новых документов, относящихся к первой миро-вой войне: план ненаписанной брошюры «Европейская война и европейский социа-лизм», материалы Циммервальдской конференции, значительное число писем. Все эти документы отражают борьбу В. И. Ленина против империалистической войны, против социал-шовинизма и центризма, за интернациональное сплочение рабочих.
В Сочинения впервые включено много документов о Февральской буржуазно-демократической и Октябрьской социалистической революциях: материалы к выступ-лению на собрании большевиков во дворце Кшесинской в ночь с 3 на 4 апреля 1917 го¬да, незаконченная автобиография, конспект резолюции об экономических мерах борь¬бы с разрухой, письма и др.
Огромное значение представляют новые документы, впервые включаемые в Сочи-нения, относящиеся к советскому периоду. Значительное количество этих документов отражает деятельность В. И. Ленина по руководству народным хозяйством страны, раз-работку им основных положений управления хозяйственным строительством. В полное собрание Сочинений включены, например, планы известной работы «Очередные зада¬чи Советской власти», в которой В. И. Ленин разработал программу социалистического строительства, разъяснил значение производительности труда, социалистического со¬ревнования. В этих и других произведениях

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ XI
В. И. Ленин всесторонне разработал принцип демократического централизма в руково¬дстве хозяйственным строительством. В ряде документов В. И. Ленин дает указания о необходимости изучения местного опыта, его популяризации и распространения, на¬глядно показывает, какими приемами достигается улучшение работы.
Много новых документов посвящено работе советского государственного аппарата. Они отражают борьбу В. И. Ленина против бюрократизма, за удешевление и упроще-ние аппарата, усиление его связи с народом и привлечение самых широких слоев тру-дящихся к управлению государством, за строгое соблюдение советских законов. В Со-чинения входит «Проект третьего пункта общеполитической части программы (для программной комиссии VIII съезда партии)», в котором В. И. Ленин ярко показал сущ-ность пролетарской, подлинно народной советской демократии, ее коренное отличие от демократии буржуазной.
Новые документы периода иностранной военной интервенции и гражданской войны характеризуют гигантскую деятельность В. И. Ленина, как председателя Совета Рабо¬чей и Крестьянской Обороны, его неустанную заботу об укреплении Красной Армии, о мобилизации сил для разгрома интервентов и внутренней контрреволюции, его руково¬дство разработкой военно-стратегических планов и директив.
Ряд впервые включенных в Сочинения документов содержит обоснование В. И. Ле-ниным принципов мирного сосуществования государств с различным общественно-политическим строем, его руководство внешней политикой Советского государства, последовательную борьбу за мир, за укрепление деловых связей со всеми странами.
Большое место в полном собрании Сочинений занимают материалы о международ-ном рабочем движении. В настоящее издание впервые включаются: план статьи «О за-дачах III Интернационала», план доклада на II конгрессе Коминтерна о международном положении и основных задачах Коммунистического Интернационала,

XII ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
документы, связанные с работой III конгресса Коминтерна, «Замечания к тезисам о едином фронте» и другие.
В полное собрание Сочинений В. И. Ленина входят важнейшие документы, продик-тованные Лениным в декабре 1922 — январе 1923 года: «Письмо к съезду», известное под названием «Завещания», письма «О придании законодательных функций Госпла-ну» и «К вопросу о национальностях или об «автономизации»». Эти документы при-мыкают к последним работам В. И. Ленина, имеющим программное значение: «Стра-нички из дневника», «О кооперации», «О нашей революции», «Как нам реорганизовать Раб крин», «Лучше меньше, да лучше».
Документы, впервые включаемые в полное собрание Сочинений В. И. Ленина, по объему составляют около 20 томов. Напечатанные в Ленинских сборниках, в журналах и газетах они сравнительно мало были известны читателям. Включение этих докумен-тов в Сочинения делает их более доступными для изучения широкими массами.
Все ленинские документы в новом издании располагаются в хронологическом по-рядке.
Исключения допускаются лишь в тех случаях, когда это вызывается необходимо-стью сохранить цельность и органическую связь между произведениями, написанными в разное время. Внутри томов все материалы располагаются по датам их написания (речи и доклады — по датам выступления); документы, даты написания которых не ус-тановлены, — по датам их опубликования. Планы и конспекты ленинских работ, на-пример, планы статьи «О праве наций на самоопределение», планы работы «Империа-лизм и раскол социализма», даются в томах, где помещены эти работы, в особом разде-ле тома под общим названием «Подготовительные материалы».
Переписка (письма, телеграммы, предписания, распоряжения, записки и т. п.) собра-на в особые тома и публикуется в конце всего издания. Отдельный том составят письма В. И. Ленина к родным.
В некоторых томах полного собрания Сочинений В. И. Ленина даются приложения, в которые вклю-

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ ХШ
чаются: заявления, прошения и другие материалы биографического характера.
Для полного собрания Сочинений текст произведений В. И. Ленина заново сверяется с первоисточниками: ленинскими рукописями, изданиями работ Ленина, лично им под¬готовленными к печати, статьями в газетах и журналах, опубликованными при его жизни, отредактированными им стенограммами и т. п. Работы, написанные В. И. Лени¬ным на иностранных языках, печатаются на языке оригинала и в переводах на русский язык.
Полное собрание Сочинений сопровождается научно-справочным аппаратом, кото-рый должен помочь читателям в изучении трудов В. И. Ленина: общим предисловием ко всему изданию; предисловием к каждому тому с краткой характеристикой историче¬ской обстановки, в которой были написаны произведения, вошедшие в том, а также с изложением содержащихся в этих произведениях основных идей В. И. Ленина в их раз¬витии. В справочный материал входят также даты жизни и деятельности В. И. Ленина, относящиеся к периоду, охватываемому томом; примечания к историческим событиям, отдельным фактам, органам печати и т. п.; именной указатель с краткими биографиче¬скими справками об упоминаемых лицах и указатель литературы, цитируемой и упо¬минаемой В. И. Лениным.
Подстрочные примечания содержат переводы иностранного текста, библиографиче-ские ссылки к произведениям В. И. Ленина, которые упоминаются или цитируются в тексте, и варианты наиболее важных разночтений.
Редакционные, заголовки работ В. И. Ленина отмечены в содержании томов звез-дочкой.
Произведения В. И. Ленина содержат неоценимое идейное богатство, представляют поистине неисчерпаемый источник знаний о законах общественного развития, о путях строительства коммунизма. В трудах

XIV ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
В. И. Ленина — организатора и вождя Коммунистической партии Советского Союза, основателя Советского социалистического государства — получило дальнейшее разви-тие великое учение марксизма в новых исторических условиях — в эпоху империализ-ма и пролетарских революций, в эпоху перехода от капитализма к коммунизму. В рабо¬тах В. И. Ленина нашли дальнейшее развитие все три составные части марксизма — философия, политическая экономия, теория научного коммунизма. В. И. Ленин обога¬тил марксизм новыми выводами и положениями, творчески развил его применительно к новой исторической эпохе, в соответствии с новыми задачами, вставшими перед ра¬бочим классом и его партией в этот период. В своих бессмертных трудах В. И. Ленин дал ответы на все коренные вопросы, которые поставила перед международным проле¬тариатом новая историческая эпоха.
В. И. Ленин создал цельное учение о партии, ее руководящей роли, ее организаци-онных, политических и идеологических основах, стратегии и тактике, ее политике; обосновал интернациональный принцип построения пролетарской партии. Он постоян¬но подчеркивал, что без руководства марксистской партии нового типа, вооруженной передовой революционной теорией, рабочий класс не сможет выполнить свою истори¬ческую миссию строителя нового, коммунистического общества.
Произведения В. И. Ленина показывают его неустанную борьбу за единство, моно-литность и чистоту рядов партии, за неразрывную связь партии с массами, за строжай-шую партийную дисциплину, последовательное осуществление норм партийной жизни и принципов партийного руководства, главным из которых является коллективность.
В. И. Ленин первый дал глубокий марксистский анализ империализма, как послед-ней стадии капитализма, раскрыл его неразрешимые противоречия. Он показал, что развитие капитализма на этой стадии приобретает в высшей степени неравномерный, скачкообразный характер, и сделал всемирно-исторического значения вывод о том, что в эпоху империализма возможна победа

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ XV
социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, стране. Этот гениальный вывод нашел наглядное подтверждение в Великой Октябрьской социали¬стической революции и в построении социализма в СССР, в строительстве социализма в странах народной демократии.
Обобщая опыт Великой Октябрьской социалистической революции и раскрывая ее международное значение, В. И. Ленин показал, что ее коренные закономерности и чер-ты являются общими для социалистической революции во всех странах. Большевизм, писал Ленин, дал теорию, программу и тактику для мирового коммунистического дви-жения. «Большевизм годится как образец тактики для всех» (Сочинения, 4 изд., том 28, стр. 270).
В. И. Ленин развил марксистскую теорию государства, теорию диктатуры пролета-риата. Он обосновал, что вопрос о диктатуре пролетариата является главным в учении Маркса. Марксист лишь тот, — разъяснял Ленин, — кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В. И. Ленин подчеркивал, что диктатура пролетариата является высшим типом демократии, подлинной народной де-мократией. В. И. Ленин открыл в Советах, рожденных революционным творчеством рабочего класса России, государственную форму диктатуры пролетариата; при этом он предвидел неизбежность разнообразия политических форм пролетарской диктатуры в зависимости от конкретных исторических условий разных стран, что нашло блестящее подтверждение в режиме народной демократии.
В. И. Ленин разработал программу социалистического строительства в СССР, дал основные указания о путях построения коммунистического общества. Ленинская про-грамма предусматривала социалистическую индустриализацию страны, всемерное раз-витие тяжелой промышленности, электрификацию всего народного хозяйства, преобра¬зование сельского хозяйства на социалистических началах, проведение культурной ре¬волюции. Осуществление ленинской программы привело к

XVI ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ
построению социализма в нашей стране, к превращению СССР в могучую социалисти¬ческую индустриальную и колхозную державу.
В своих трудах В. И. Ленин разработал вопрос о руководящей роли пролетариата, о союзе пролетариата с крестьянством как решающей силе общественного развития. Со-юз рабочего класса и крестьянства при руководящей роли рабочего класса он называл самой чудесной силой в мире, которая способна под руководством Коммунистической партии перестроить общество на новых, социалистических началах.
Великий вклад В. И. Ленин внес в разработку национального вопроса. В своих рабо¬тах он отстаивал право наций на самоопределение, вплоть до отделения и самостоя¬тельного государственного существования. Он постоянно подчеркивал необходимость последовательного проведения принципов пролетарского интернационализма, тесней¬шего союза рабочих и крестьян всех национальностей в борьбе за свое освобождение от социального и национального гнета, необходимость непримиримой борьбы против буржуазного национализма и шовинизма.
В. И. Ленин вел и учил вести непримиримую борьбу против буржуазной идеологии, против ревизионистов, оппортунистов — агентов буржуазии в рабочем движении. В. И. Ленин считал оппортунизм главным врагом внутри рабочего движения. Произведения В. И. Ленина отражают его борьбу против «легальных марксистов», «экономистов», меньшевиков, троцкистов, буржуазных националистов, анархистов. Эта борьба имеет громадное международное значение. Через все труды В. И. Ленина проходит также красной нитью его борьба против догматизма, против превращения марксизма в собра¬ние застывших положений и формул, оторванных от жизни, от практики.
* * *
Выход в свет полного собрания Сочинений В. И. Ленина — большое событие в идейной жизни

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПОЛНОМУ СОБРАНИЮ СОЧИНЕНИЙ XVII
Коммунистической партии Советского Союза. Это издание поможет миллионам совет-ских людей еще глубже овладеть бессмертными творениями ленинского гения и ус-пешнее бороться за их осуществление.
Во всей своей деятельности по строительству коммунистического общества наша партия, ее Центральный Комитет руководствуются великими идеями ленинизма, неус-танно борются за претворение их в жизнь и творчески развивают марксистско-ленинское учение. Всеми своими успехами партия обязана верности ленинизму.
Марксизм-ленинизм творчески развивается коммунистическими и рабочими пар-тиями всех стран. Он обогащается опытом строительства коммунизма в СССР, строи-тельства социализма в странах социалистического содружества, опытом борьбы трудя-щихся в странах, где еще господствует капитализм, опытом национально-освободительного движения.
Марксизм-ленинизм есть интернациональное учение. Его благородные идеи, указы-вающие путь всему человечеству к светлому будущему, все шире распространяются среди трудящихся масс всего мира, оказывают все большее влияние на ход мировой истории. Победное шествие марксизма-ленинизма не могут остановить никакие силы. Полное торжество великих марксистско-ленинских идей неотвратимо.
Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС

χνπΐ
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ТОМУ
В первый том входят произведения, написанные В. И. Лениным в 1893—1894 годах, — в начальный период его революционной деятельности.
90-е годы ознаменовались для России быстрым развитием промышленности и рос-том рабочего класса, общим подъемом рабочего движения. Высокая концентрация крупной промышленности способствовала сплочению и организованности рабочих. Значительно усиливается стачечная борьба. В среду рабочих стали проникать идеи марксизма.
С именем Ленина связано начало нового этапа в рабочем движении России. В своих произведениях 1893— 1894 годов В. И. Ленин дал глубокий марксистский анализ об-щественно-экономического строя страны конца XIX века, определил основные задачи революционной борьбы рабочего класса и социал-демократии России. Ленин поставил перед российскими социал-демократами задачу создания марксистской партии. Твор-чески подходя к революционной теории марксизма, Ленин первым среди марксистов разрабатывает вопрос об особенностях предстоящей в России буржуазно-демократической революции, ее движущих силах и перерастании в революцию социа-листическую.
В произведениях, вошедших в том, основной удар В. И. Ленин направляет против философских и экономических взглядов народников, их политической платформы и тактики, являвшихся в тот период главным

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ТОМУ XIX
идейным препятствием на пути распространения марксизма и социал-демократического движения в России. В этих работах Ленин выступает также против извращения марксизма в буржуазном духе представителями «легального марксизма».
Первый том содержит четыре произведения В. И. Ленина: «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни (По поводу книги В. Е. Постникова — «Южно-русское крестьянское хозяйство»)», «По поводу так называемого вопроса о рынках», «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? (Ответ на статьи «Рус¬ского Богатства» против марксистов)», «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве (Отражение марксизма в буржуазной литературе)».
Статья «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни», которой открыва-ется том, — первая из сохранившихся литературных работ В. И. Ленина, написанная им еще в самарский период его деятельности, весной 1893 года. Эта статья показывает, с каким умением, самостоятельностью, глубиной и последовательностью молодой Ле-нин применял марксистскую теорию к изучению крестьянской жизни. Используя зем-ские статистические данные, приводимые в книге Постникова «Южно-русское кресть-янское хозяйство», и критикуя автора книги за непоследовательность и методологиче-ские ошибки, Ленин дает марксистскую характеристику положения деревни, вскрывает процессы и формы развития капитализма в сельском хозяйстве, разбивает народниче¬ский миф о якобы нетронутом капитализмом «общинном» крестьянстве. Он доказыва¬ет, что, вопреки народническим теориям, капитализм в России развивается с неудер¬жимой силой, что крестьянство в действительности раскололось на непримиримые классы: сельскую буржуазию и сельский пролетариат, растущие за счет размываемого при капитализме среднего крестьянства. На основе богатейшего материала Ленин вскрывает мелкобуржуазный характер крестьянской общины, нелепость и вредность народнических представлений о крестьянской общине как

XX ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ТОМУ
основе социализма. Он доказывает, что в крестьянстве прочно укоренились буржуаз-ные экономические отношения.
Статья «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни» была написана для легальной печати. В одном из писем того периода В. И. Ленин подчеркивает, что изло-женные в ней положения служат для него основанием гораздо более важных и гораздо дальше идущих выводов, чем это сделано в самой статье.
К статье «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни» примыкают по своему содержанию пометки, вычисления и подчеркивания В. И. Ленина в книге В. Е. Постникова, которые печатаются в настоящем томе в разделе: «Подготовительные ма-териалы». Некоторые из этих ленинских вычислений печатаются впервые.
В работе «По поводу так называемого вопроса о рынках», написанной осенью 1893 года, В. И. Ленин дал образец творческого применения экономической теории К. Мар-кса к изучению хозяйственных порядков в России. На основе глубокого знания «Капи-тала» Маркса, применяя диалектический метод, Ленин показал, как в результате роста общественного разделения труда натуральное хозяйство мелких производителей посте-пенно превращается в товарное, а товарное, в свою очередь, в капиталистическое, как это разделение труда неизбежно приводит к классовому расслоению производителей и росту внутреннего рынка. Таким образом, Ленин опроверг ходячие народнические тео-рии о том, что развитие капитализма в России якобы не имеет под собой почвы, и дока¬зал, что капитализм уже стал «основным фоном хозяйственной жизни России» (см. на¬стоящий том, стр. 105). Одновременно он подверг критике утверждения Г. Б. Красина, которые впоследствии отстаивались «легальными марксистами», что капиталистиче¬ское производство необходимо требует внешних рынков для реализации прибавочной стоимости и что производство средств производства не связано с производством пред¬метов потребления. Ленин показал, что подобные воззрения ничем по существу не от¬личаются

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ТОМУ XXI
от народнических взглядов по вопросу о рынках, и подчеркнул ту мысль, что марксис-ты должны заботиться не о рынках для буржуазии, а о развитии классовой борьбы про-летариата против буржуазии.

[АнтонЛ]

В работе «По поводу так называемого вопроса о рынках» Ленин развил положение Маркса о соотношении двух подразделений общественного производства, определив преимущественный рост первого подразделения, как экономический закон расширен-ного воспроизводства. На основе марксовой схемы воспроизводства он показал те из-менения в расширенном воспроизводстве, которые происходят в результате техниче-ского прогресса.
Центральное место в первом томе занимает выдающийся труд В. И. Ленина «Что та-кое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?», написанный весной — летом 1894 года.
В конце 1893 года журнал «Русское Богатство», вокруг которого группировались либеральные народники, и другие народнические журналы объявили поход против марксизма. В них печатались статьи, сознательно искажавшие марксистское учение об обществе, о революции, о социализме; народники грубо искажали взгляды русских марксистов. Не имея своих печатных органов в России, марксисты не могли дать дос-тойную отповедь народникам в открытой печати. Большую роль в разгроме народниче¬ства сыграла книга Ленина, которая издавалась нелегально. В этом подлинном манифе¬сте революционного марксизма, его программном документе, дана глубокая характери¬стика научного мировоззрения, диалектического и исторического материализма, эко¬номического учения Маркса и всесторонняя критика философских, экономических и политических взглядов либеральных народников, их программы и тактики. В. И. Ленин показал, что политическая программа этих фальшивых «друзей народа» выражает ин¬тересы кулачества; он разоблачил либеральных народников как типичных реформато¬ров, которые, выступая против революционной борьбы с царским самодержавием, изо¬бражали его стоящим над классами и способным улучшить положение народа.

XXII ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ТОМУ
В. И. Ленин вскрыл несостоятельность и ошибочность народнических теорий об осо-бом, внекапиталистическом пути развития России и показал, как либеральные народ-ники умышленно затушевывали факты капиталистической эксплуатации в деревне.
В своем произведении В. И. Ленин разоблачил теоретиков народничества как пред-ставителей антинаучного, субъективного метода в социологии, как идеалистов, отри-цающих объективный характер законов общественного развития и решающую роль на-родных масс в истории. Народники полагали, что можно произвольно направлять ход истории согласно желаниям отдельных «выдающихся» личностей. Ленин разбил эти субъективистские взгляды и противопоставил им материалистическое понимание об-щественной жизни; он раскрыл содержание марксистского учения об обществе и пока-зал, что ход истории обусловливается объективными законами развития, что главной движущей силой общественного развития является народ, классы, борьба которых оп-ределяет развитие общества.
В труде «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» В. И. Ленин впервые поставил перед российскими социал-демократами задачу создания марксистской рабочей партии и выдвинул идею революционного союза рабочего клас¬са и крестьянства как главного средства свержения царизма, помещиков и буржуазии и создания коммунистического общества.
Подчеркивая великую историческую роль рабочего класса России, В. И. Ленин пи-сал: «На класс рабочих и обращают социал-демократы все свое внимание и всю свою деятельность. Когда передовые представители его усвоят идеи научного социализма, идею об исторической роли русского рабочего, когда эти идеи получат широкое рас-пространение и среди рабочих создадутся прочные организации, преобразующие тепе-решнюю разрозненную экономическую войну рабочих в сознательную классовую борьбу, — тогда русский РАБОЧИЙ, поднявшись во главе всех демократических эле-ментов, свалит абсолютизм и поведет

ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ТОМУ XXIII
РУССКИЙ ПРОЛЕТАРИАТ (рядом с пролетариатом ВСЕХ СТРАН) прямой дорогой открытой политической борьбы к ПОБЕДОНОСНОЙ КОММУНИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ» (стр 311—312).
Первый том заканчивается работой «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве (Отражение марксизма в буржуазной литературе)», кото-рая была написана Лениным в конце 1894— начале 1895 года. По словам Ленина, она во многих отношениях является конспектом его позднейших экономических работ, особенно «Развития капитализма в России». В этом произведении В. И. Ленин показал, что народники являются представителями интересов мелкого производителя, что ис¬точник народничества — преобладание класса мелких производителей в пореформен¬ной капиталистической России. Продолжая критику народнических воззрений, данную в предшествующих произведениях, Ленин в работе «Экономическое содержание на¬родничества и критика его в книге г. Струве» показал чисто буржуазный характер эко¬номических требований либеральных народников, утопичность и реакционность их по¬литической программы, идеалистическую сущность их социологических взглядов.
Резко критикуя народническую систему взглядов, Ленин в то же время обращает внимание читателей на положительные, в глазах марксиста, черты и стороны народни-чества 60—70-х годов, как революционно-демократического течения в стране, пережи-вавшей канун буржуазной революции.
Вместе с тем в этом произведении В. И. Ленин подверг критике извращения мар-ксизма в буржуазном духе представителем «легального марксизма» П. Струве. Ленин разоблачил попытки «легальных марксистов» выхолостить революционное содержание марксизма и показал, что в основе взглядов «легальных марксистов» лежит буржуаз¬ный объективизм, означающий оправдание капитализма и затушевывание классовых противоречий. В струвизме, «легальном марксизме», Ленин увидел зародыш междуна¬родного ревизионизма. В связи

XXIV ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ТОМУ
с критикой буржуазного объективизма В. И. Ленин обосновал принцип партийности общественной науки, философии. «... Материализм, — указывал Ленин, — включает в себя, так сказать, партийность, обязывая при всякой оценке события прямо и открыто становиться на точку зрения определенной общественной группы...» (стр. 419).
В. И. Ленин показал, что так называемый объективизм в науке в условиях буржуаз-ного общества является прикрытием классовых корыстных интересов господствующих эксплуататорских классов. Марксистская наука, открыто и неразрывно связанная с ра-бочим классом, служит делу революционного преобразования общества, заинтересова-на в раскрытии законов общественного развития. Поэтому ее партийность совпадает с научностью.
Уже в ранний период своей революционной деятельности Ленин дал образец прин-ципиальной критики различных лжесоциалистических и ревизионистских теорий, обра¬зец беззаветной борьбы за интересы рабочего класса. Произведения В. И. Ленина про¬никнуты творческим пониманием марксизма и мастерским применением его к анализу экономического и политического положения России, к определению задач, вставших перед российским рабочим движением.
Они учат международный пролетариат, коммунистические и рабочие партии всех стран уменью разоблачать многочисленных современных «друзей народа» и ревизио-нистов, пытающихся использовать рабочее движение в интересах буржуазии.
В приложениях к первому тому впервые в Сочинениях В. И. Ленина даются «Про-шения В. И. Ульянова (Ленина) 1887—1893 гг.». Эти документы являются дополни-тельным материалом к биографии В. И. Ленина. Два прошения: в Самарский окружной суд от 5 января 1893 года и председателю Самарского окружного суда от 16 августа 1893 года — печатаются впервые.
Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС


В. И. Ленин 1890—1891

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
ПО ПОВОДУ КНИГИ В. Е. ПОСТНИКОВА — «ЮЖНО-РУССКОЕ КРЕСТЬЯНСКОЕ ХОЗЯЙСТВО»
Написано весной 1893 г. Печатается по рукописи
Впервые напечатано в 1923 г.
в сборнике «К двадцатипятилетию
первого съезда партии (1898—1923)»


Первая страница рукописи В. И. Ленина «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни» — 1893 г.
Уменьшено

Вышедшая в третьем году книга В. Е. Постникова «Южно-русское крестьянское хо-зяйство» (Москва, 1891 г. Стр. XXXII + 391) представляет из себя чрезвычайно под-робное и обстоятельное описание крестьянского хозяйства в губерниях Таврической, Херсонской и Екатеринославской, преимущественно же в материковых (северных) уез¬дах Таврической губернии. Описание это основано, во-первых, — и главным образом — на земско-статистических исследованиях трех указанных губерний; во-вторых, на личных наблюдениях автора, произведенных им отчасти по долгу службы , отчасти с специальной целью изучения крестьянского хозяйства в 1887—1890 гг.
Попытка свести земско-статистические исследования по целому району в одно целое и изложить результаты их в систематической форме сама по себе представляет громад-ныи интерес, так как земская статистика дает громадный и детальнейший материал об экономическом положении крестьянства, но дает в такой форме, что для публики эти исследования пропадают почти бесследно: земско-статистические сборники представ¬ляют из себя целые томы таблиц (обыкновенно каждому уезду посвящен отдельный том), одна сводка которых в достаточно крупные и ясные рубрики требует
Автор служил чиновником по устройству казенных земель в Таврической губернии.

В. И. ЛЕНИН
специальных занятий. Необходимость сводки данных земской статистики и обработки их чувствуется уже давно. В последнее время с этой целью предпринято издание «Ито-гов земской статистики». План этого издания таков: берется известный частный вопрос, характеризующий крестьянское хозяйство, и особое исследование посвящается сводке всех данных по этому вопросу, имеющихся в земской статистике; соединяются вместе данные, относящиеся и к черноземному югу России и к нечерноземному северу, к гу¬берниям исключительно земледельческим и к губерниям промысловым. По этому пла¬ну составлены два вышедшие тома «Итогов»; первый посвящен «крестьянской общи¬не» (В. В.), второй — «крестьянским вненадельным арендам» (Н. Карышев) . Позволи¬тельно усомниться в правильности такого приема сводки: приходится, во-первых, сво¬дить вместе данные, относящиеся к различным хозяйственным районам с различными экономическими условиями (при этом отдельная характеристика каждого района пред¬ставляет громадные трудности вследствие неоконченности земских исследований и пропусков многих уездов: трудности эти сказались уже во 2-ом томе «Итогов»; попыт¬ка Карышева распределить имеющиеся в земской статистике данные к различным оп¬ределенным районам — не удалась); во-вторых, описывать отдельно известную сторо¬ну крестьянского хозяйства, не касаясь других сторон, — совершенно невозможно; от¬рывать известный вопрос приходится искусственно, и цельность представления теряет¬ся. Крестьянские вненадельные аренды отрываются от аренды надельных земель, от общих данных об экономической группировке крестьян, о величине посевной площади; они рассматриваются только как часть крестьянского хозяйства, тогда как они пред¬ставляют собой часто особый способ ведения частновладельческого хозяйства. Поэто¬му свод данных земской статистики по известному району с однородными хозяйствен¬ными условиями был бы, мне кажется, предпочтительнее.
Излагая мимоходом свои мысли о более правильном приеме сводки земско-статистических исследований,

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 5
мысли, на которые наводит сравнение «Итогов» с книгой Постникова, я должен, одна-ко, оговориться, что Постников, собственно, не задавался целями сводки: он отодвигает на задний план цифирный материал и все внимание обращает на полноту и выпуклость описания.
В своем описании автор почти с равным вниманием останавливается на вопросах характера экономического, административно-юридического (формы землевладения) и технического (межевой вопрос; система хозяйства; урожаи), но вопросы первого рода он намеревался выдвинуть на первый план.
«Должен признаться, — говорит г. Постников в Предисловии, — что я меньше оста-навливаю внимания на технике крестьянского хозяйства, чем это можно было сделать, но поступаю так потому, что условия экономического характера, на мой взгляд, играют более важную роль в крестьянском хозяйстве, чем техника. В нашей печати... обыкно¬венно игнорируют экономическую сторону... Очень мало внимания посвящается иссле¬дованию коренных экономических вопросов, какими являются для нашего крестьян¬ского хозяйства вопросы аграрный и межевой. Настоящая книга более отводит места выяснению именно этих вопросов и в особенности вопроса аграрного» (Предисловие, с. IX).
Вполне разделяя взгляд автора на сравнительную важность экономических и техни-ческих вопросов, я и намерен посвятить свою статью изложению лишь той части труда г. Постникова, в которой крестьянское хозяйство подвергается политико-экономическому исследованию .
Главные пункты этого исследования автор характеризует в предисловии следующим образом:
Такое изложение мне представляется нелишним, потому что книга г. Постникова, представляющая из себя одно из наиболее выдающихся явлений в нашей экономической литературе последних лет, оста-лась почти незамеченной. Отчасти, может быть, объясняется это тем, что автор, хотя и признает боль-шую важность экономических вопросов, но излагает их слишком отрывочно и загромождает изложение подробностями других вопросов.

В. И. ЛЕНИН
«Являющееся в последнее время большое употребление машин в крестьянском зем-леделии и заметное расширение размеров хозяйства у зажиточной части крестьянства дают нашей аграрной жизни новую фазу, развитию которой, без сомнения, дадут новый толчок тяжелые хозяйственные условия настоящего года. Производительность кресть¬янского труда и рабочая способность семьи значительно повышаются с увеличением размеров хозяйства и употреблением машин, что до сих пор упускалось из виду при определении площади, какую может обработать крестьянская семья...
Употребление машин в крестьянском хозяйстве вызывает существенные бытовые изменения: сокращая в земледелии запрос на рабочие руки и делая еще более чувстви-тельной для крестьян существующую у нас перенаселенность земледелия, оно способ-ствует увеличению числа семей, которые, становясь лишними для села, должны искать заработка на стороне и фактически становиться безземельными. Введение крупных машин в крестьянское хозяйство вместе с тем поднимает, крестьянское благосостояние, при наличных приемах земледелия и его экстенсивности, на такую высоту, о которой до сих пор нельзя было и думать. В этом обстоятельстве лежит залог силы новых хо-зяйственных движений в крестьянской жизни. Отметить и выяснить эти движения в южно-русском крестьянстве составляет ближайшую задачу настоящей книги» (Преди-словие, с. X).
Прежде чем перейти к изложению того, в чем состоят, по мнению автора, эти новые хозяйственные движения, я должен сделать еще две оговорки.
Во-первых, выше было замечено, что Постников сообщает данные о губерниях Хер-сонской, Екатеринославской и Таврической, но достаточной подробностью отличаются только данные, относящиеся к последней губернии и притом не ко всей: автор не дает данных о Крыме, поставленном в несколько отличные хозяйственные условия, и огра¬ничивается исключительно тремя северными материковыми уездами Таврической

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 7
губернии — Бердянским, Мелитопольским и Днепровским. Я ограничусь данными только по этим трем уездам.
Во-вторых, Таврическая губерния населена кроме русских также немцами и болга-рами, число которых, впрочем, невелико сравнительно с русским населением: в Днеп-ровском уезде 113 дворов немецких колонистов из 19586 дворов уезда, т. е. всего 0,6%. В Мелитопольском уезде немцев и болгар (1874 + 285 = ) 2159 дворов из 34978, т. е. 6,1%. Наконец, в Бердянском уезде 7224 двора из 28794, т. е. 25%. Всего по трем уез-дам колонистов 9496 дворов из 83358, т. е. около /9. След., в общем число колонистов очень незначительно, а в уезде Днепровском и совсем ничтожно. Автор описывает ко-лонистское хозяйство подробно, отделяя всегда его от русского. Все эти описания я опускаю, ограничиваясь исключительно хозяйством русских крестьян. Правда, цифир-ные данные соединяют вместе русских и немцев, но присоединение последних, по не-значительности их, не может изменить общих соотношений, так что вполне можно на основании этих данных характеризовать русское крестьянское хозяйство. Русское насе-ление Таврической губернии, заселившее этот край в последние 30 лет, отличается от крестьянства других русских губерний только своей большей зажиточностью. Общин-ное землевладение является в этой местности, по словам автора, «типичным и устойчи-вым» ; одним словом, за выделением колонистов, крестьянское хозяйство в Тавриче-ской губернии не представляет никаких коренных отличий от общего типа русского крестьянского хозяйства.
II
«В настоящее время, — говорит Постников, — всякое сколько-нибудь значительное южно-русское село (и то же, вероятно, можно сказать о большинстве местностей Рос-сии) представляет столько разнообразия
Только 5 селений имеют подворное землевладение.

В. И. ЛЕНИН
в экономическом положении отдельных групп своего населения, что крайне трудно го-ворить о благосостоянии отдельных селений, как целых единиц, и рисовать это благо-состояние средними цифрами. Такие средние цифры указывают некоторые общие оп-ределяющие условия экономического быта крестьянства, но они не дают никакого по-нятия о всем разнообразии экономических явлений в действительности» (с. 106). Несколько ниже Постников выражается с еще большей определенностью: «Разнообразие экономического благосостояния, — говорит он, — весьма сильно за-трудняет вопрос об общей зажиточности населения. Лица, бегло проезжающие чрез большие селения Таврической губернии, обыкновенно выносят заключения о большой зажиточности местных крестьян; но можно ли назвать село зажиточным, если в нем по-ловина крестьян состоит из богатеев, а другая постоянно бедствует? И какими призна-ками следует определять относительно большую или меньшую зажиточность того и другого селения? Очевидно, что средние цифры, характеризующие обстановку населе-ния всего села или района, недостаточны для заключения о крестьянском достатке. О последнем можно судить лишь по совокупности многих данных, расчленяя население на группы» (с. 154).
Может показаться, что в этом констатировании дифференциации в среде крестьян-ства нет ничего нового: о ней упоминается почти в каждом сочинении, посвященном крестьянскому хозяйству вообще. Но дело в том, что обыкновенно, упоминая об этом факте, не придают ему значения, считают его несущественным или даже случайным, находят возможным говорить о типе крестьянского хозяйства, характеризуя этот тип средними цифрами, обсуждают значение разных практических мероприятий по отно-шению ко всему крестьянству. В книге Постникова виден протест против таких взгля-дов. Он указывает (и не раз) на «огромное разнообразие экономического положения отдельных дворов внутри общины» (с. 323) и вооружается против «стремле-

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ
ния рассматривать крестьянский мир как нечто цельное и однородное, каким он и до сих пор еще представляется нашей городской интеллигенции» (с. 351). «Земско-статистические исследования последнего десятилетия, — говорит он, — выяснили, что наша сельская община вовсе не представляет такой однородной единицы, какою она казалась нашим публицистам в 70-х годах, и что в последние десятилетия в ней проис-ходила дифференциация населения на группы с весьма различной степенью экономи-ческого достатка» (с. 323).
Свое мнение Постников подтверждает массой данных, разбросанных по всей книге, и мы должны теперь заняться систематической сводкой всех этих данных, чтобы про-верить правильность этого мнения, чтобы решить вопрос, кто прав — «городская ли интеллигенция», рассматривающая крестьянство как нечто однородное, или Постников, утверждающий, что разнородность огромная? и затем насколько глубока эта разнород¬ность? препятствует ли она общей характеристике крестьянского хозяйства со стороны политико-экономической, на основании одних только средних данных? способна ли она изменить действие и влияние практических мероприятий по отношению к различ¬ным разрядам крестьянства?

Прежде чем приводить цифры, дающие материал для разрешения этих вопросов, следует заметить, что все данные этого рода взяты Постниковым из земско-статистических сборников по Таврической губ. Первоначально земская статистика ог-раничивалась при переписях данными пообщинными, не собирая данных о каждом крестьянском дворе. Скоро, однако, заметили различия в имущественном положении этих дворов и предприняли подворные переписи — это было первым шагом на пути к более глубокому изучению экономического положения крестьян. Следующим шагом было введение комбинационных таблиц: исходя из убеждения, что имущественные различия крестьян внутри общины глубже различий разных юридических разрядов крестьян, статистики стали группировать все

10 В. И. ЛЕНИН
показатели экономического положения крестьян до известным имущественным разли-чиям, напр., разбивая крестьян на группы по числу десятин посева, по числу рабочего скота, по количеству надельной пашни на двор и т. д.
Таврическая земская статистика группирует крестьян по числу десятин посева. По-стников полагает, что такая группировка «представляется удачной» (с. XII), так как «в условиях хозяйства Таврических уездов размер посева является наиболее существен-ным признаком крестьянского благосостояния» (с. XII). «В южном степном крае, — говорит Постников, — развитие всякого рода неземледельческих промыслов у крестьян пока относительно ничтожно, и главным занятием огромного большинства сельского населения является в настоящее время земледелие, основанное на посеве хлебов». «По показанию земской статистики, в северных уездах Таврической губернии исключи¬тельно занимаются промыслами 7,6% коренного сельского населения и кроме того 16,3% населения имеет при собственном земледелии подсобные промыслы» (с. 108). В самом деле, группировка по размерам посева даже и для других местностей России представляется гораздо более правильной, чем другие принятые земскими статистика¬ми основания группировки, напр., по числу десятин надельной земли или надельной пашни на двор: с одной стороны, количество надельной земли не указывает прямо на состоятельность двора, потому что размер надела определяется числом ревизских5 или наличных душ мужского пола в семье и находится только в косвенной зависимости от состоятельности хозяина, потому, наконец, что крестьянин, может быть, не пользуется надельной землей, сдает ее, и при отсутствии инвентаря и не может ею пользоваться. С другой стороны, если главное занятие населения — земледелие, то определение посев¬ной площади необходимо для учета производства, для определения количества хлеба, потребляемого крестьянином, покупаемого им и поступающего в продажу, ибо без вы¬яснения этих вопросов весьма важная сторона крестьянского хозяйства оста-

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ

11

нется неосвещенной, будет неясен характер его земледельческого хозяйства, значение его сравнительно с заработками и т. д. Наконец, необходимо положить в основание группировки именно посевную площадь, чтобы иметь возможность сравнивать хозяй-ство двора с так называемыми нормами крестьянского землевладения и земледелия, с нормой продовольственной (Nahrungsfläche) и рабочей (Arbeitsfläche). Одним словом, группировка по посеву представляется не только удачной, но наилучшей и безусловно необходимой.
По размерам посева таврические статистики разделяют крестьян на 6 групп: 1) не сеющих; 2) засевающих до 5 дес; 3) — от 5 до 10 дес; 4) от 10 до 25 д.; 5) от 25 до 50 д. и 6) — более 50 дес. на двор. По трем уездам соотношение этих групп по числу дворов следующее:
Уезды

Проценты дворов

Бердянский Мелитопольский Днепровский

Приходится на
1 двор в среднем
десятин посева по
всем 3 уездам

0 % %
6 7,5 9 —
12 11,5 11 3,5
22 21 20 8
38 39 41,8 16,4
19 16,6 15,1 34,5
3 4.4 3.1 75
Не сеющих Сеющих до 5 д.
» 5—10 »
» 10—25 »
» 25—50 »
» более 50 »
Общие соотношения (эти %% даны о всем населении, включая и немцев) мало изме-няются с выключением немцев: так, всего автор считает в Таврических уездах 40% ма-лосеющих (до 10 д.), 40% среднесеющих (от 10 до 25 д.) и 20% многосеющих. Исклю-чение же немцев понижает последнюю цифру до 11в (16,7%, т. е. всего на 3,3% ниже), повышая соответственно число малосеющих.
Определяя степень разнородности этих групп, начнем с землевладения и землеполь-зования.

12

В. И. ЛЕНИН

Постников дает такую таблицу (суммы трех указанных в ней разрядов земли автор не исчислял (с. 145)):

Группы кре-стьян Приходится на двор в среднем десятин пашни

Уезд Бердянский Уезд Мелитополь¬ский Уезд Днепров-ский

надельной купчей арендованной всего надельной купчей арендованной всего надельной купчей арендованной всего
Не сеющие 6,8 3,1 0,09 10 8,7 0,7 — 9,4 6,4 0,9 0,1 7,4
Засев, до 5 д. 6,9 0,7 0,4 8,0 7,1 0,2 0,4 7,7 5,5 0,04 0,6 6,1
» 5—10 » 9 — 1,1 10,1 9 0,2 1,4 10,6 8,7 0,05 1,6 10,3
» 10—25 » 14,1 0,6 4 18,7 12,8 0,3 4,5 17,6 12,5 0,6 5,8 18,9
» 25—50 » 27,6 2,1 9,8 48,4 39,5 23,5 1,5 13,4 38,4 16,6 2,3 17,4 36,3
» более 50 » 36,7 31,3
116,4 36,2 21,3 42,5 100 17,4 30 44 91,4
По уезду 14,8 1,6 5 21,4 14,1 1,4 6,7 22,2 11,2 1,7 7,0 19,9
«Эти цифры показывают, — говорит Постников, — как более зажиточная группа крестьян в Таврических уездах не только пользуется большим наделом, что может про-исходить вследствие большого состава семей, но в то же время она является и наиболее покупающей землю и наиболее ее арендующей» (с. 146).
По поводу этого следует только заметить, мне кажется, что возрастание надела от низшей группы к высшей не может быть вполне объяснено увеличением состава семей. Постников дает следующую

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ

13

таблицу о составе семей по группам для трех уездов:
Приходится на 1 семью в среднем

Бердянски й уезд Me лито по л
уезд ьский Днепровский
уезд
душ об. пола работников душ. работн. душ работн.
У не сеющих 4,5 0,9 4,1 0,9 4,6 1
» засев, до 5 д. 4,9 1Д 4,6 1 4,9 1,1
» » 5—10 » 5,6 1,2 5,3 1,2 5,4 1,2
» » 10—25 » 7,1 1,6 6,8 1,5 6,3 1,4
» » 25—50 » 8,2 1,8 8,6 1,9 8,2 1,9
» » более 50 » 10,6 2,3 10,8 2,3 10,1 2,3

По уездам

6,6

1,5

6,5

1,5

6,2

1,4

Из таблицы видно, что количество надельной земли на двор повышается от низшей группы к высшей гораздо быстрее, чем число душ обоего пола и работников. Иллюст-рируем это, принимая цифры для низшей группы по Днепровскому уезду за 100:

надельн. земли работн. душ об. пола
У не сеющих 100 100 100
» засев, до 5 д. 86 ПО 106
» » 5—10 » 136 120 117
» » 10—25 » 195 140 137
» » 25—50 » 259 190 178
» » более 50 » 272 230 219
Ясно, что определителем величины надела является, кроме состава семьи, и состоя-тельность двора.
Рассматривая данные о количестве купчей земли в различных группах, мы видим, что покупают землю почти исключительно высшие группы, с посевом выше 25 дес, и — главным образом — совершенно крупные посевщики, с посевом в 75 дес. на двор. Следовательно, данные о купчей земле вполне подтверждают мнение Постникова о разнородности групп крестьянства. Такое, например, сведение, которое дает автор на с. 147, говоря, что «крестьянами Таврических уездов куплено

14

В. И. ЛЕНИН

96146 дес. земли», — совершенно не характеризует явления: почти вся эта земля нахо-дится в руках незначительного меньшинства, наиболее обеспеченного уже надельной землей, крестьян «зажиточных», как говорит Постников, а таких не более х/ь населения.
То же самое приходится сказать и об аренде. Вышеприведенная таблица содержит общую цифру арендованной земли, надельной и вненадельной. Оказывается, что раз-мер аренды с полной правильностью возрастает по мере большего обеспечения кресть-ян, что, следовательно, чем обеспеченнее крестьянин своей землей, тем более арендует он земли, лишая таким образом беднейшие группы необходимой для них земельной площади.
Следует заметить, что это явление — общее для всей России. Проф. Карышев, под-водя итоги крестьянским вненадельным арендам по всей России, где только имеются земско-статистические исследования, формулирует прямую зависимость между разме-ром аренды и обеспеченностью арендатора как общий закон .
Впрочем, Постников дает еще более детальные цифры о распределении аренды (вненадельных и надельных земель вместе), которые я и привожу :

Уезд Берлинский

Уезд Мелитопольский Уезд Днепровский



У сеющих до 5 д. 18,7 2,1 11 14,4 3 5,50 25 2,4 15,25
» » 5—10 » 33,6 3,2 9,20 34,8 4,1 5,52 42 3,9 12
» » 10—25 » 57 7 7,65 59,3 7,5 5,74 69 8,5 4,75
» » 25—50 » 60,6 16,1 6,80 80,5 16,9 6,33 88 20 3,75
» » более 50 » 78,5 62 4,20 83,8 47,6 3,93 91 48,6 3,55
По уездам 44,8 11,1 5,80 50 12,4 4,86 56,2 12,4 4,23
Мы видим и здесь, что средние цифры совершенно не в состоянии характеризовать явления: говоря, на-
«Итоги экономического исследования России по данным земской статистики». Т. П. Н. Карышев. Крестьянские вненадельные аренды. Дерпт. 1892. Стр. 122, 133 и др.

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 15
пример, что в Днепровском уезде к аренде прибегает 56% крестьян, мы сообщаем очень неполное представление об этой аренде, потому что в тех группах, которые имеют (как ниже будет показано) недостаточно своей земли, % арендаторов гораздо ниже — толь¬ко 25% в 1-ой группе, между тем как высшая группа, вполне обеспеченная своей зем¬лей, почти вся прибегает к аренде (91%). Разница в количестве арендованных десятин на 1 арендующий двор еще значительнее: высший разряд арендует в 30—15—24 раза более низшего. Очевидно, что это изменяет и самый характер аренды, потому что в высшем разряде это уже коммерческое предприятие, а в низшем — может быть, опера¬ция, вызванная горькой нуждой. Последнее предположение подтверждается данными об арендной плате: оказывается, что низшие группы дороже платят за землю, иногда даже вчетверо дороже сравнительно с высшим разрядом (в Днепровском уезде). На¬помнить следует по этому поводу, что и возрастание арендной платы по мере пониже¬ния размеров аренды не составляет особенности нашего юга: труд Карышева доказыва¬ет общую применимость этого закона.
«Арендой земель в Таврических уездах, — говорит Постников по поводу этих дан-ных, — по преимуществу занимаются крестьяне зажиточные, имеющие достаточное количество надельной и собственной пашни; в особенности это следует сказать об аренде вненадельных земель, т. е. земель владельческих и казны, находящихся на более дальних расстояниях от селений. В сущности это и весьма естественно: для аренды бо-лее дальних земель нужно иметь достаточное количество рабочего скота, а крестьяне менее зажиточные не имеют его здесь в нужном размере и для обработки своих надель-ных земель» (с. 148).
Не следует думать, что подобное распределение аренды зависит от съема земли в одиночку. Дело нисколько не изменяется при съеме земли обществом, не изменяется по той простой причине, что распределение земли делается по тем же основаниям, т. е. «по деньгам».

16 В. И. ЛЕНИН
«По окладным книгам Управления государственными имуществами, — говорит По-стников, — в 1890 г. из 133852 дес. казенных земель трех уездов, сдававшихся в аренду по контрактам, в пользовании крестьянских обществ состояло 84756 дес. удобной зем-ли, т. е. около 63% всей площади. Но земля, арендуемая крестьянскими обществами, находилась в пользовании сравнительно небольшого числа домохозяев и притом пре-имущественно зажиточных. Подворная перепись земства указывает этот факт довольно рельефно» (с. 150)*: [см. таблицу на стр. 17. Ред.]
«Таким образом, — заключает Постников, — в Днепровском уезде у зажиточной группы крестьян находилось в пользовании более l^ всей арендованной пашни, в Бер-дянском уезде — более 21% а в Мелитопольском, где всего более арендуется казенной земли, даже более 4А арендованной площади. У беднейшей же группы крестьян (засе-вающих до 10 дес.) находилось во всех уездах всего 1938 дес, или около 4% арендован-ных земель» (с. 150). Автор дает затем целый ряд примеров неравномерного распреде-ления снятой обществами земли, но приводить их излишне.
По поводу выводов Постникова о зависимости аренды от достатка арендаторов крайне интересно отметить противоположное мнение земских статистиков.
В начале книги Постников поместил свою статью: «О земско-статистических рабо-тах в губерниях Таврической, Херсонской и Екатеринославской» (с. XI— XXXII). Здесь он рассматривает, между прочим, изданную Таврическим земством в 1889 году «Па¬мятную книжку Таврической губернии», в которой были подведены краткие итоги все¬му исследованию. Разбирая тот отдел этой книги, который посвящен аренде, Постников говорит:
«В наших многоземельных южных и восточных губерниях земская статистика обна-ружила довольно видный процент зажиточного крестьянства, которое, сверх
Последнего столбца этой таблицы (итоги по 3-м уездам) Постников не дает. К таблице6 он замечает, что «по условиям аренды крестьяне имеют право распахивать только 11ъ часть арендованной земли».

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ

17


Группы крестьян Уезд Бердянский Уезд Мелитополь-ский Уезд Днепров-ский По трем уездам

Число На аренд, двор Число На аренд, двор Число На аренд, двор Число в% На

аренд, дворов аренд, дес.
аренд, дворов аренд, дес.
аренд, дворов аренд, дес.
аренд, дворов аренд, дес.
аренд, двор
Сеющие до 5 д. 39 66 1,7 24 383 16 20 62 3,1 83 511 1 6,1
» 5—10 » 227 400 1,8 159 776 4,8 58 251 4,3 444 1427 3 3,2
» 10—25 » 687 2 642 3,8 707 4 569 6,4 338 1500 4,4 1732 8711 20 5,0
» 25—50 » 387 3 755 9,7 672 8 564 12,7 186 1056 5,7 1245 13 375 30 10,7
» более 50 » 113 3194 28,3 440 15 365 34,9 79 1724 21,8 632 20 283 46 32,1
Сумма 1453 10 057 7 2 002 29 657 14,8 681 4 593 6,7 4 136 44 307 100 10,7

18 В. И. ЛЕНИН
собственного значительного надела, довольно много еще арендует земли на стороне. Хозяйство здесь преследует не только удовлетворение собственных потребностей се-мьи, но еще и получение некоторого излишка, дохода, благодаря которому крестьяне улучшают свои постройки, заводят машины, прикупают землю. Желание довольно ес-тественное и ничего греховного в себе не заключающее, так как никаких кулацких эле-ментов в нем еще не выражается». [Кулацких элементов здесь действительно нет, но элементы эксплуатации, без сомнения, есть: арендуя землю в размере, далеко превы-шающем потребность, зажиточные крестьяне отбивают у бедных землю, нужную тем на продовольствие; расширяя размеры хозяйства, они нуждаются в добавочных рабо-чих силах и прибегают к найму.] «Но некоторые из земских статистиков, видимо счи-тая такие проявления в крестьянской жизни чем-то незаконным, стараются умалить их и доказать, что крестьянская аренда главным образом руководится нуждою в продо-вольствии и что если крестьяне достаточные и арендуют много земли, то % этих арен-даторов все-таки постоянно уменьшается с увеличением размеров надела» (с. XVII) — составитель «Памятной книжки» г. Вернер, чтобы доказать такую мысль, группировал по величине надела крестьян всей Таврической губернии, имеющих 1—2 работников и 2—3 штуки рабочего скота. Оказалось, что «с размером надела правильно понижается процент арендующих дворов и менее правильно размер арендуемой на двор земли» (с. XVIII). Постников совершенно справедливо говорит, что подобный прием совсем не доказателен, так как часть крестьян (только те, кто имеет 2—3 штуки рабочего скота) выделена произвольно, причем устранено именно зажиточное крестьянство, и кроме того — соединять вместе материковые уезды Таврической губернии и Крым — невоз-можно, ибо условия аренды в них не одинаковы: в Крыму /г— Ц населения — беззе-мельные (так наз. десятинщики), в северных уездах — только 3—4%. В Крыму почти всегда легко найти землю для аренды; в северных уездах — иногда невозможно. Инте-ресно отметить,

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 19
что у земских статистиков других губерний замечались такие же попытки (конечно, одинаково неудачные) затушевать такие «незаконные» проявления крестьянской жиз-ни, как аренда с целью получения дохода. (См. Карышева, назв. соч.)
Если, таким образом, распределение вненадельной аренды у крестьян констатирует существование между отдельными крестьянскими хозяйствами различий не только ко-личественных (много арендует, мало арендует), но и качественных (арендует из нужды в продовольствии; арендует с коммерческой целью), — то еще более приходится ска-зать это об аренде надельной земли.
«Всей надельной земли, — говорит Постников, — снимаемой крестьянами в аренду у крестьян же, зарегистрировано в 3-х Таврических уездах подворною переписью 1884—1886 гг. — 256716 дес, что составляет здесь 1Ц всей крестьянской надельной пашни, и сюда еще не вошла та площадь, которую крестьяне сдают внаймы разночин-цам, проживающим в селениях, а также писарям, учителям, духовным и др. лицам, не входящим в состав крестьянства и не подлежавшим опросу при подворной переписи. Вся эта масса земель арендуется почти всецело крестьянами зажиточных групп, что по-казывают следующие цифры. Переписью зарегистрировано число десятин надельной пашни, снимаемой у соседей домохозяевами:
Засевающими до 10 дес. на двор 16 594 дес. т.е. 6%
»от 10 до 25 » » » 89 526 » » 35
»свыше 25 » » » 150 596 » » 59
Всего 256 716 дес. 100%
Наибольшее же количество этой сдаваемой земли, как и самое число сдатчиков зе-мель, принадлежит к группе несеющих, бесхозяйных и малосеющих крестьян. Таким образом, значительная часть крестьян Таврических уездов (приблизительно около 1/з всего населения) частью по нежеланию, но в большинстве случаев по неимению нуж-ного для ведения хозяйства скота и инвентаря,

20

В. И. ЛЕНИН

не эксплуатирует всей своей надельной земли, сдает ее в аренду и тем увеличивает зем¬лепользование другой более зажиточной половины крестьян. Большинство сдатчиков земель принадлежит, несомненно, к числу расстроенных, падающих домохозяев» (с. 136—137).
Подтверждением сказанного служит следующая табличка «по 2-м уездам Тавр. губ. (по Мелитопольскому уезду земская статистика не дает сведений), показывающая от-носительное число домохозяев, сдающих наделы, и процент сдаваемой ими надельной пашни» (с. 135):

Уезд Бердянский

Уезд Днепровский



д. » » » »
Не сеющие Засев. до 5 » 5—10 » 10—25 » 25—50 » более 50
По уездам


домохозяев, сдающих надельную землю сдаваемой надельной земли домохозяев, сдающих надельную землю сдаваемой надельной земли
73 97 80 97,1
65 54 30 38,4
46 23,6 23 17,2
21,5 8,3 16 8,1
9 2,7 7 2,9
12,7 6,3 7 13,8
32,7
11,2
14,9
25,7

От землевладения и землепользования крестьян перейдем к распределению инвента-ря. О количестве рабочего скота по группам Постников дает такие данные — по всем трем уездам вместе:

У не сеющих
» засев, до 5 д.
» » 5—10 »
» » 10—25 »
» » 25—50 »
» » более 50 »
Всего


Приходится на 1 d> зор % дворов, не
в среонем имеющих
В сего рабоч. прочего всего рабоч.
лошадей волов скота скота
— — 0,3 0,8 1,1 80,5
6 467 3 082 1,0 1,4 2,4 48,3
25 152 8 924 1,9 2,3 4,2 12,5
80 517 24 943 3,2 4,1 7,3 1,4
62 823 19 030 5,8 8,1 13,9 0,1
21003 11648 10.5 19.5 30 0.03
67 627
3,1
7,6
4,5
195 962

[АнтонЛ]

Сами по себе эти цифры не характеризуют разрядов — это будет сделано ниже, при описании техники земледелия и при группировке экономических разрядов крестьян. Здесь отметим только, что различие групп крестьян по количеству имеющегося у них рабочего скота так глубоко, что у высших групп мы видим гораздо больше скота, чем может потребоваться на нужды семьи, а у низших — так мало (особенно рабочего ско-та), что самостоятельное ведение хозяйства становится невозможным.
Совершенно однородны данные о распределении мертвого инвентаря. «Подворная перепись, зарегистрировавшая крестьянский инвентарь в плугах и буккерах, дает сле-дующие цифры для всего населения уездов» (с. 214):
% дворов

не имеющих пахотных орудий имеющих только буккер имеющих плуг и др.
Уезд Берлинский 33 10 57
» Мелитопольский 37,8 28,2 34
» Днепровский 39,3 7 53,7
Эта таблица показывает, какая громадная группа крестьян лишена возможности вес-ти самостоятельное хозяйство. Как обстоит дело в высших группах, это видно из сле-дующих данных о количестве инвентаря, приходящегося на двор в различных группах по посеву:

У засев. 5—10 д. » » 10—25 » » » 25—50 » » » более 50 »


Приходится инвентаря на двор
Уезд Бердянский Уезд Me лито -польский Уезд Днепров-ский
Перевозоч-ного (бри-чек и пр.) Пахотного (плугов и буккеров) Перевозоч- „ Пахотного ного Перево-зочного Пахотного
0,8 0,5 0,8 0,4 0,8 0,5
1,2 1,3 1,2 1 1 1
2,1 2 2 1,6 1,7 1,5
3,4 3,3 3,2 2,8 2,7 2,4

По количеству инвентаря высшая группа превосходит низшую (группу с посевом до 5 дес. автор совсем

22 В. И. ЛЕНИН
отбросил) в 4—6 раз; по числу же работников она превышает ту же группу в 23/п раза, т. е. менее чем вдвое. Уже отсюда следует, что высшая группа должна прибегать к най-му рабочих, между тем как в низшей половина дворов лишена пахотного инвентаря (N. В. Эта «низшая» группа — третья снизу) и, следовательно, возможности самостоя-тельного хозяйничанья.
Естественно, что вышеуказанные различия в количестве земли и инвентаря обуслов¬ливают собой и различия в размере посевной площади. Количество десятин посева, приходящееся на каждый двор 6-ти групп, было приведено выше. Общее количество посевной площади крестьянства Таврической губернии распределяется между группа¬ми следующим образом:
Десятин
В /О
посева У сеющих до 5 д. 34 070 2,4 ^
Ll2% посева у 40% населения » » 5—10 » 140 426 9,7 J
» » 10—25 » 540 093 37,6 38% » » 40% »
» » 25—50 » 494 095 34,3 """ι
Г50% » » 20% » » » более 50 » 230 583 16 -J
Всего 1 439 267 100 %
Цифры эти говорят сами за себя. Следует только добавить, что средней посевной площадью, при которой семья может жить только земледелием, Постников считает (с. 272) — 16—18 дес. посева на двор.
III
В предыдущей главе были сведены данные, характеризующие степень имуществен-ного обеспечения крестьян и размеры их хозяйства в разных группах. Теперь следует свести данные, определяющие характер хозяйства крестьян различных групп, способ и систему ведения хозяйства.
См. выше — таблицу о составе семей по группам. " — Nota bene — заметьте. Ред.

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ

23

Остановимся прежде всего на том положении Постникова, что «производительность крестьянского труда и рабочая способность семьи значительно повышаются с увеличе¬нием размеров хозяйства и употреблением машин» (с. X). Автор доказывает это поло¬жение, исчисляя, сколько приходится работников и рабочего скота на данную посевную площадь в разных экономических группах. При этом пользоваться данными о составе семей невозможно, так как «низшие экономические группы часть своих работников от¬пускают на сторону в батраки, а высшие группы принанимают к себе батраков» (с. 114). Таврическая земская статистика не дает числа нанимаемых и отпускаемых ра¬бочих, и Постников вычисляет приблизительно это количество, исходя из данных зем¬ской статистики о количестве дворов, нанимавших работников, и из расчета, сколько необходимо работников на данный размер пахотной площади. Постников признает, что эти вычисленные данные не могут претендовать на полную точность, но он думает, что его расчет может значительно изменить состав семьи только в 2-х высших группах, по¬тому что в остальных число наймитов небольшое. Сравнивая вышеприведенные дан¬ные о составе семей с нижеследующей таблицей, читатель может проверить правиль¬ность этого взгляда:
По трем уездам Таврической губернии
Приходится на 1 двор

У не сеющих нанималось 239 Работников отпускалось
1077 Разность — 838 душ в ce- , работников мье
(с наймитами) 4,3 0,9
» засев. до 5 д. 247 1484 — 1237 4,8 1,0
» » 5—10 » 465 4 292 — 3 827 5,2 1,0
» » 10—25 » 2 846 3 389 — 543 6,8 1,6
» » 25—50 » 6 041 — + 6 041 8,9 2,4
» » более 50 » 8 241 — + 8 241 13,3 5

Всего

18 079

10 242

+ 7 837

24 В. И. ЛЕНИН
Сравнивая этот последний столбец с данными о составе семей, мы видим, что Пост-ников несколько уменьшил число рабочих в низших группах и увеличил — в высших. Так как цель его — доказать, что с увеличением размеров хозяйства уменьшается число рабочих на данную посевную площадь, то, следовательно, приблизительные выкладки автора могли скорее ослабить, чем усилить это уменьшение.
После этого предварительного расчета, Постников дает такую таблицу соотношений посевной площади с количеством работников, рабочего скота, затем населения вообще в разных группах крестьян (с. 117):

У сеющих до 5 д. » » 5—10 » » » 10—25 » » » 25—50 » » » более 50 »


Приходимся на 100 дес. посева
Посева на пару душ работников голов
рабоч. скота дворов (с наймитами) рабоч. скота
7,1 дес. 28,7 136 28,5 28,2
8,2 » 12,9 67 12,6 25
10,2 » 6,1 41,2 9,3 20
12,5 » 2,9 25,5 7 16,6
14,5 » 1.3 18 6,8 14

Всего 10,9 дес. 5,4 36,6 9 18,3
«Таким образом, с увеличением размера хозяйства и запашки у крестьян расход по содержанию рабочих сил, людей и скота, этот главнейший расход в сельском хозяйст-ве, прогрессивно уменьшается и у многосеющих крестьян делается почти в 2 раза ме-нее на десятину посева, чем у групп с малой распашкой» (с. 117).
То положение, что расход на работников и рабочий скот является преобладающим в сельском хозяйстве, автор подтверждает ниже на примере подробного бюджета одного меннонитского7 хозяйства: из всего расхода 24,3% составляет расход для хозяйства; 23,6% — расход на рабочий скот и 52,1% — на работников (с. 284).

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ

25

Своему заключению о повышении производительности труда по мере повышения размеров хозяйства Постников придает большое значение (что видно и из приведенной выше цитаты, помещенной им в предисловии), и нельзя не признать его действитель-ную важность — во-первых, по изучению экономического быта нашего крестьянства и характера хозяйства в различных группах; во-вторых, по общему вопросу о соотноше-нии мелкой и крупной культуры. Этот последний вопрос сильно запутан многими авто¬рами, и главной причиной путаницы было то, что сравнивались хозяйства неоднород¬ные, поставленные в различные общественные условия, отличающиеся по самому типу ведения хозяйства; сравнивались, напр., хозяйства, в которых доход извлекается по¬средством производства сельскохозяйственных продуктов, с хозяйствами, в которых доход извлекается эксплуатацией нужды других хозяйств в земле (напр., хозяйства кре¬стьянское и помещичье в эпоху, непосредственно следующую за реформой 1861 г.8). Постников совершенно свободен от этой ошибки и не забывает основного правила сравнения: чтобы сравниваемые явления были однородны.
Подробнее доказывая свое положение относительно Таврических уездов, автор при-водит данные, во-первых, по каждому уезду отдельно; во-вторых, отдельно для русско-го населения, именно самой многочисленной его группы — бывш, государственных крестьян (с. 273—274):
Приходится десятин посева на пару рабочего скота

по уездам вообще в группе бывш, крестьян госуд.
Берд. Мелит. Днепр. Берд Мелит. Днепр.
У сеющих до 5 д. 8,9 8,7 4,3 — — —
» » 5—10 » 8,9 8,7 6,8 8,9 9,1 6,8
» » 10—25 » 10,2 10,6 9,7 10,3 10,9 9,6
» » 25—50 » 11,6 12,4 12,3 12,3 12,8 11,9
» » более 50 » 13,5 13,8 15,7 13,7 14,3 15

В среднем

10,7

11,3

10,1 — —

26 В. И. ЛЕНИН
Вывод тот же: «в хозяйстве малого размера относительное число рабочего скота на данную площадь посева превышает в 1 l^—2 раза это же число в «полном» крестьян-ском хозяйстве. Тот же закон подворная перепись обнаруживает и для всех других, бо-лее мелких групп: бывш, помещ. крестьян, арендаторов и пр., и во всех, даже самых не¬больших районах местности, ограниченных размером одной волости и даже одного се¬ления» (с. 274).
Соотношение между размерами посева и расходами хозяйства оказывается не в пользу мелких хозяйств также и по отношению к другого рода расходу: содержанию мертвого инвентаря и продуктивного скота.
Мы выше видели, с какой быстротой возрастает число и того и другого на 1 двор от низшей группы к высшей. Если расчислить этот инвентарь на данную площадь посева, то получим уменьшение его от низшей группы к высшей (с. 318):
Приходится на 100 dec. посева

Продукт, скота плугов и буккеров бричек
У сеющих до 5 д. 42 головы 4,7 10
» » 5—10 » 28,8 » 5,9 9
» » 10—25 » 24,9 » 6,5 7
» » 25—50 » 23,7 » 4,8 5,7
» » более 50 » 25,8 » 3,8 4,3
По трем уездам: 25,5 головы 5,4 6,5
«Эта таблица показывает, что с возрастанием посева на двор наиболее крупный ин-вентарь (орудия обработки и перевозки) прогрессивно уменьшается в числе на данную площадь посева, а потому в хозяйстве высших групп расход по содержанию орудий об¬работки почвы и перевозки должен быть на десятину отно-

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 27
сительно менее. Группа с посевом до 10 дес. на двор представляет некоторое исключе-ние: она имеет сравнительно менее орудий обработки, чем следующая группа с посе-вом 16 дес. на двор, но лишь потому, что в ней многие работают не собственным ин-вентарем, а наемным, что отнюдь не сокращает расходов на инвентарь» (с. 318).
«Земская статистика, — говорит Постников, — с неоспоримою ясностью показыва-ет, что чем более размер крестьянского хозяйства, тем менее на данную площадь па-хотной земли содержится инвентаря, рабочих людей и рабочего скота» (с. 162).
«В предыдущих главах было уже показано, — замечает Постников ниже, — что в Таврических уездах это явление имеет место по всем группам крестьян и всем районам местности. Это явление обнаруживается в крестьянском хозяйстве, по данным земской статистики, и в других губерниях, где земледелие также является главной отраслью крестьянского хозяйства. Таким образом, явление это имеет широкое распространение и принимает вид закона, получающего большое экономическое значение, так как этим законом в значительной мере уничтожается экономический смысл мелкого земледель-ческого хозяйства» (с. 313).
Последнее замечание Постникова несколько преждевременно: чтобы доказать неиз-бежность вытеснения мелких хозяйств крупными, недостаточно установить большую выгодность последних (большую дешевизну продукта); необходимо еще установить преобладание денежного (точнее: товарного) хозяйства над натуральным, потому что при натуральном хозяйстве, когда продукт идет на собственное потребление произво-дителя, а не на рынок, дешевый продукт не встретится с дорогим на рынке, а потому и не в состоянии будет его вытеснить. Об этом, впрочем, подробнее будет речь ниже.
Чтобы доказать применимость вышеустановленного закона ко всей России, Постни-ков берет те уезды, по которым земская статистика детально провела

28 В. И. ЛЕНИН
экономическую группировку населения, и вычисляет размер пахотной площади, при-ходящейся на пару рабочего скота и на работника в различных группах. Вывод получа-ется прежний: «что при малом размере крестьянского хозяйства пахотная площадь должна оплачивать содержание рабочих сил в 1V2—2 раза более, чем при хозяйстве бо¬лее достаточного размера» (с. 316). Это верно как для Пермской губернии (с. 314), так и для Воронежской, как для Саратовской, так и для Черниговской (с. 315), так что Пост¬ников, несомненно, доказал распространимость этого закона на всю Россию.
Перейдем теперь к вопросу о «доходах и расходах» (гл. IX) разных групп крестьян-ских хозяйств и об отношении их к рынку :
«В каждом хозяйстве, — говорит Постников, — представляющем собою самостоя-тельную единицу, площадь территории состоит из следующих 4-х частей: одна часть производит пищу для прокормления рабочей семьи и работников, живущих в хозяйст-ве; это — в узком смысле — пищевая площадь хозяйства; другая часть доставляет корм скоту, работающему в хозяйстве, и может быть названа кормовою площадью. Третья часть состоит из усадебной земли, дорог, прудов и пр. и той части посевной площади, которая дает семена для посева; ее можно назвать хозяйственной площадью, так как она служит без различия всему хозяйству. Наконец, четвертая часть производит зерно и растения, подлежащие, в сыром или переработанном виде, сбыту из хозяйства на ры-нок. Это — торговая или рыночная площадь хозяйства. Разделение территории на че-тыре указанные части определяется в каждом частном хозяйстве не родом культиви-руемых растений, а ближайшей целью их возделывания.
Денежный доход хозяйства определяется торговой частью его территории, и чем бо-лее эта последняя площадь и выше относительная ценность получаемых с нее продук-тов, тем более запрос, предъявляемый рынку сельскими хозяевами, и то количество труда, которое страна может держать вне земледелия в районе своего

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 29
рынка, тем выше является государственное (податное) и культурное значение для стра-ны ее сельского хозяйства, а также выше и чистый доход самого хозяина и его ресурсы для производства сельскохозяйственных затрат и улучшений» (с. 257).
Это рассуждение Постникова было бы совершенно верно, если бы сделать к нему одну, довольно существенную поправку: автор говорит о значении торговой площади хозяйства для страны вообще, тогда как, очевидно, речь может идти только о такой стране, в которой денежное хозяйство является преобладающим, в которой большая часть продуктов принимает форму товаров. Забывать это условие, считать его подра-зумевающимся само собою, опускать точное исследование, насколько оно приложимо к данной стране, — значило бы впадать в ошибку вульгарной политической экономии.
Выделение из всего хозяйства его рыночной площади — очень важно. Для внутрен-него рынка имеет значение совсем не доход производителя вообще (которым, т. е. до-ходом, определяется благосостояние этого производителя), а исключительно денежный его доход. Обладание денежными средствами совсем не определяется благосостоянием производителя: крестьянин, получающий с своего участка вполне достаточное на соб-ственное потребление количество продуктов, но ведущий натуральное хозяйство, — пользуется благосостоянием, но не обладает денежными средствами; крестьянин полу-разоренный, получающий с участка только небольшую часть нужного ему хлеба и до-бывающий остальное количество хлеба (хотя бы в меньшем количестве и худшего ка-чества) случайными «заработками», — не пользуется благосостоянием, но обладает де-нежными средствами. Ясно отсюда, что всякое рассуждение о значении крестьянских хозяйств и их доходности для рынка, не основанное на учете денежной части дохода, не может иметь никакой цены.
Для определения того, как велики четыре указанные части посевной площади в хо-зяйстве крестьян разных

30

В. И. ЛЕНИН

групп, Постников исчисляет предварительно годовое потребление хлеба, принимая круглым счетом 2 четверти хлебного зерна на душу (с. 259), что составит /з дес. на ду-шу в составе посевной площади. Затем определяет кормовую площадь в 1V2 дес. на ка-ждую лошадь, а посевную площадь — в 6% пахотной территории и получает следую-щие данные (с. 319):

хозяйствен-ную

Приходится 100 dec. посева на площадь
пищевую кормовую торговую

Получается денежного дохода
на 1 дес. на посева 1 двор
(рубли)


У сеющих до 5 д. 6 90,7 42,3 — 39
» » 5—10 » 6 44,7 37,5 + 11,8 3,77 30
» » 10—25 » 6 27,5 30 36,5 11,68 191
» » 25—50 » 6 17 25 52 16,64 574
» » более 50 » 6 12 21 61 19,52 1500
«Показанная разница в денежных доходах хозяйства у отдельных групп, — говорит Постников, — достаточно иллюстрирует значение величины хозяйства, но в действи-тельности эта разница между доходностью посевов в группах должна быть еще больше, так как у высших групп следует предполагать большие урожаи на десятине и высшую ценность сбываемого хлеба.
В этом учете доходности мы ввели в вычисление не всю площадь хозяйства, а только пахотную, потому что не имеем у себя точных данных потребления отдельными вида¬ми скота прочих угодий в крестьянских хозяйствах Таврических уездов; но так как де¬нежный доход южно-русского крестьянина, исключительно занимающегося земледели¬ем, определяется почти всецело посевной площадью, то приведенные цифры довольно точно
Для определения денежного дохода Постников поступал так: принимал, что вся торговая площадь находится под самым дорогим хлебом — пшеницей и, зная средний урожай ее и цены, вычислял полу-чаемое с этой площади количество ценностей.

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 31
обрисовывают различие в денежном доходе от хозяйства у различных групп крестьян. Эти цифры показывают, как сильно изменяется этот доход с размерами посева. Семья, имеющая 75 дес. посева, получает в год денежной выручки до 1500 рублей, семья с по-севом 34V2 dec. имеет в год 574 руб., а с посевом в 1б7з дес. только 191 руб. Семья, за-севающая 8 дес, получает только 30 руб., т. е. такую сумму, которая недостаточна для покрытия денежных расходов по хозяйству без сторонних промыслов. Конечно, приве-денные цифры еще не показывают ренты от хозяйства, и для получения последней нужно вычесть из них все денежные расходы по хозяйству в налогах, инвентаре, по-стройках, на покупку одежды, обуви и т. д. Но расходы эти возрастают не пропорцио-нально увеличению размеров хозяйства. Расходы по содержанию семьи возрастают пропорционально численности семьи, а увеличение состава последней, как видно из таблицы, идет гораздо медленнее, чем увеличение площади посева в группах. Что каса-ется всех хозяйственных расходов (уплаты земельного налога и арендной платы, ре-монта построек и инвентаря), то они возрастают в хозяйстве во всяком случае не более чем пропорционально размерам хозяйства, между тем как валовой денежный доход от хозяйства, как показывает предыдущая таблица, возрастает более чем пропорционально размерам посева. Притом же все эти хозяйственные расходы весьма невелики сравни¬тельно с главным расходом хозяйства по содержанию рабочих сил. Таким образом, мы можем формулировать то явление, что рента от земледелия в крестьянском хозяйстве прогрессивно уменьшается на десятину по мере уменьшения его размеров» (с. 320).
Из данных Постникова мы видим таким образом, что по отношению к рынку земле-дельческое хозяйство крестьян в различных группах является существенно различным: высшие группы (с посевом более 25 дес. на двор) ведут уже коммерческое хозяйство; целью производства хлеба является получение дохода. Наоборот, в низших группах земледелие не покрывает

32 В. И. ЛЕНИН
необходимых нужд семьи (это относится к посевщикам, обрабатывающим до 10 дес. на двор); если подсчитать с точностью все расходы по хозяйству, то наверное окажется, что хозяйство в таких группах ведется в убыток.
Крайне интересно также воспользоваться теми данными, которые приводит Постни-ков, для разрешения вопроса о том, в каком отношении стоит раскол крестьянства на разнородные группы к размеру предъявляемого рынку спроса? Мы знаем, что размер этого спроса зависит от величины торговой площади, а эта последняя возрастает с уве-личением размеров хозяйства; но ведь параллельно с этим увеличением размеров хо-зяйства в высших группах идет уменьшение этих размеров в низших группах. По коли¬честву дворов низшие группы вдвое многочисленнее высших групп: первых 40% в Таврических уездах, вторых — только 20%. Не получается ли в общем и целом, что вышеуказанный хозяйственный раскол уменьшает размер предъявляемого рынку спро-са? Собственно говоря, мы вправе ответить на этот вопрос отрицательно уже на осно-вании априорных соображений: дело в том, что в низших группах размер хозяйства так мал, что все нужды семьи не могут быть покрыты земледелием; чтобы не умереть с го-лоду, представителям этих низших групп придется нести на рынок свою рабочую силу, продажа которой даст им известные денежные средства и уравновесит таким образом (до известной степени) то уменьшение спроса, которое произойдет от уменьшения раз-меров хозяйства. Но данные Постникова позволяют дать на поставленный вопрос более точный ответ.
Возьмем какое-нибудь количество посевной площади, например, 1600 дес. и пред-ставим себе двоякое распределение ее: во-первых, между однородным экономически крестьянством и, во-вторых, между крестьянами, расколовшимися на разнородные группы, какие мы видим в Таврических уездах, в настоящее время. В 1-ом случае, по-лагая на среднее крестьянское хозяйство 16 дес. посева (как это и обстоит на деле

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 33
в Таврических уездах), получим 100 хозяйств, вполне покрывающих свои нужды зем-леделием. Предъявляемый рынку спрос будет равняться 191 χ 100= 19 100 руб.— Вто-рой случай: 1600 дес. посева распределены между прежними 100 дворами иначе, имен-но так, как распределяется в действительности посевная площадь между крестьянами Таврических уездов: 8 дворов совсем не имеют посева; 12 засевают по 4 дес; 20 по 8; 40 по 16; 17 по 34 и 3 по 75 (всего посева получается 1583 дес, т. е. немного даже менее 1600 дес). При таком распределении весьма значительная часть крестьян (40%) не бу¬дет в состоянии получить с своей земли достаточно дохода на покрытие всех нужд. Размер предъявляемого рынку денежного спроса, считая только хозяйства с посевом более 5 дес на двор, будет следующий: 20 • 30 + 40 • 191 + 17 • 574 + 3 • 1500 = 21 350 руб. Мы видим таким образом, что несмотря на опущение целых 20 дворов [несомнен¬но, получающих тоже денежный доход, только не от продажи своих продуктов], не¬смотря на сокращение посевной площади до 1535 дес. — общий размер предъявляемо¬го рынку денежного спроса повысился9.
Было уже сказано, что крестьяне низших экономических групп вынуждены прода-вать свою рабочую силу; наоборот, представители высших групп должны покупать ее, так как собственных рабочих уже недостаточно для обработки их крупной посевной площади. Мы должны теперь поподробнее остановиться на этом важном явлении. По-стников как будто не причисляет это явление к «новым хозяйственным движениям в крестьянской жизни» (по крайней мере, не упоминает о нем в предисловии, где резю-мирует результаты труда), но оно заслуживает гораздо большего внимания, чем введе-ние машин или расширение запашки у зажиточных крестьян.
«Более зажиточное крестьянство в Таврических уездах, — говорит автор, — вообще пользуется в значительной мере наемными работниками и ведет свое хозяйство на та-кой площади, которая далеко превышает рабочую способность самих семейств. Так, в 3-х уездах

34 В. И. ЛЕНИН
на 100 семей держат наемных работников, по всем разрядам крестьян:
Не имеющие посева 3,8%
Засевающие до 5 дес 2,5
» 5—10 » 2,6
» 10—25 » 8,7
» 25—50 » 34,7
» более 50 » 64,1
Всего 12,9%
Эти цифры показывают, что наемных работников держат преимущественно хозяева зажиточные, с более значительными посевами» (с. 144).
Сравнивая вышеприведенные данные о составе семей по группам без наймитов (по трем уездам отдельно) и с наймитами (по трем уездам вместе), мы видим, что хозяева, засевающие от 25 до 50 дес. на двор, увеличивают число рабочих сил в своем хозяйстве посредством найма — приблизительно на 1/з (с 1,8—1,9 работника на семью до 2,4), а хозяева с посевом более 50 дес. на двор увеличивают число рабочих почти вдвое (с 2,3 до 5); даже более чем вдвое по расчету автора, который считает, что они должны нани-мать до 8241 работника (с. 115), имея своих 7129 человек. Что низшие группы должны отпускать рабочих на сторону в весьма значительном количестве — это явствует уже из того, что земледельческое хозяйство не в состоянии дать им необходимое на собствен¬ное содержание количество продуктов. К сожалению, точных данных о количестве от¬пускаемых на сторону работников мы не имеем. Косвенным показателем этого количе¬ства может служить число домохозяев, сдающих свои наделы: выше было приведено заявление Постникова, что в Таврических уездах около 1/з населения не эксплуатирует вполне своей надельной земли.
IV
Из приведенных выше данных видно, что Постников вполне доказал свое положение об «огромном разнообразии» в экономическом положении отдельных дворов.

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 35
Это разнообразие простирается не только на степень имущественного обеспечения кре-стьян и размеры их посевов, но даже на характер хозяйства в разных группах. Мало этого. Оказывается, что термины: «разнообразие», «дифференциация» недостаточны для полной характеристики явления. Если один крестьянин имеет 1 штуку рабочего скота, а другой — 10, мы называем это дифференциацией, но если один арендует де-сятки десятин земли сверх обеспечивающего его надела с единственной целью извлечь доход из ее эксплуатации и тем лишает другого крестьянина возможности арендовать землю, в которой он нуждается для прокормления своей семьи, — то мы имеем пред собой, очевидно, нечто гораздо большее; мы должны назвать такое явление «рознью» (с. 323), «борьбой экономических интересов» (с. XXXII). Употребляя эти термины, По-стников недостаточно оценивает всю их важность; он не замечает также, что и эти по-следние термины оказываются недостаточными. Аренда надельной земли у обеднев-шей группы населения, наем в батраки крестьянина, переставшего вести свое хозяйст-во, — это уже не только рознь, это — прямая эксплуатация.
Признавая глубокую экономическую рознь в современном крестьянстве, мы не мо-жем уже ограничиться одним разделением крестьян на несколько слоев по степени имущественного обеспечения. Такое разделение было бы достаточно, если бы все вы-шеуказанное разнообразие сводилось к различиям количественным. Но это не так. Если у одной части крестьян целью земледелия является коммерческая выгода и результатом — крупный денежный доход, а у другой — земледелие не покрывает даже необходи¬мых потребностей семьи, если высшие группы крестьян основывают свое улучшенное хозяйство на разорении низших, если зажиточное крестьянство в значительной степени пользуется наемным трудом, а бедное вынуждается прибегать к продаже своей рабочей силы, — то это уже, несомненно, качественные различия, и нашей задачей теперь должно быть группировать крестьянство по различиям в самом характере их хозяйства (разумея под

36 В. И. ЛЕНИН
характером хозяйства особенности не техники, а экономики).
Постников слишком мало обратил внимания на эти последние различия; поэтому хо¬тя он и признает необходимость «более общего расчленения населения на группы» (с. ПО) и пытается сделать такое расчленение, но попытка его, как мы сейчас увидим, не может быть признана вполне удачной.
«Для более общего расчленения населения на экономические группы, — говорит Постников, — мы воспользуемся другим признаком, который хотя по местностям и не представляет однородного экономического значения, но более согласуется с делением на группы, какое делают у себя сами крестьяне и которое также отмечено по всем уез-дам и земскими статистиками. Деление это делается по степени самостоятельности до-мохозяев в способах ведения хозяйства, в зависимости от количества рабочего скота во дворе» (с. ПО).
«В настоящее время крестьянство южно-русского района можно разбить, по степени хозяйственной самостоятельности домохозяев и в то же время по способам их хозяйст-вования, на три следующие главные группы:
1) Домохозяев тягловых или имеющих тягло, т. е. полный плуг или заменяющее
его орудие для пахоты, и обходящихся в полевых работах собственным скотом, без
найма скота и без супряги10. При плужном или буккерном тягле эти домохозяева имеют
у себя 3—2 пары или более рабочего скота и, соответственно тому, во дворе 3-х взрос¬
лых работников или, по крайней мере, 2-х взрослых работников и одного полурабочего.
2) Полутягловых или супряжников, т. е. домохозяев, спрягающихся между собою
для полевых работ, по неимению достаточного числа скота для самостоятельной за¬
пряжки. У таких хозяев во дворе держится одна или 1 /г пары и даже в некоторых слу¬
чаях 2 пары рабочего скота и, соответственно тому, один или два взрослых работника.
При тяжелой почве и при необходимости работать на плуге (или заменяющем его бук¬
кере) с 3 парами скота такие домохозяева обязательно спрягаются, если имеют и 2 пары
рабочего скота.

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 37
3) Домохозяев бестяглых или «пеших», вовсе не имеющих скота, или имеющих одну рабочую скотину (большею частью лошадь, так как волы обыкновенно держатся парами и ходят лишь в парной упряжи). Они работают наймом чужого скота или сдают свои земли внаймы из части урожая и вовсе не имеют посева.
Такая группировка по коренному в крестьянской жизни хозяйственному признаку, каким в данном случае является количество рабочего скота и способ запряжки, делает-ся обыкновенно самими крестьянами. Но в ней есть большие вариации как в пределах каждой отдельной поименованной выше группы, так и в расчленении между собой са-мых групп» (с. 121).
Численный состав этих групп в % к общему числу дворов следующий (с. 125):
I II III
Работавших _ г _ г ,,
, Работавших суп- Работавших Не имевших по-
собств. „
рягои наймом скота сева
скотом
Уезд Берлинский 37 44,6 11,7 6,7
» Мелитопольский 32,7 46,8 13 7,5
» Днепровский 43 34,8 13,2 9
Рядом с этой таблицей автор дает группировку дворов по количеству содержимого в них рабочего скота, чтобы определить состав тягла в описываемых уездах:
Число дворов в % общего их числа

4 и более шт. Имеющих во дворе рабочего скота
2—3 шт. 1 штуку Не имеющих рабоч.скота
Уезд Бердянский 36,2 41,6 7,2 15
» Мелитопольский 34,4 44,7 5,3 15,6
» Днепровский 44,3 36,6 5Д 14

38 В. И. ЛЕНИН
Следовательно, в Таврических уездах полное тягло требует наличности не менее 4-х штук рабочего скота во дворе.
Такая группировка Постникова не может быть признана вполне удачной прежде все¬го потому, что в пределах каждой из этих 3-х групп замечаются сильные различия:
«В группе тягловых домохозяев, — говорит автор, — мы встречаем в южной России большое разнообразие: наряду с большим тяглом у зажиточных крестьян существует и тягло малое у более бедных. Первое в свою очередь делится на тягло полное (6—8 штук рабочего скота) и неполное (4—6 штук)... Категория «пеших» домохозяев пред-ставляет также много разнообразия в степени достатка» (с. 124).
Другое неудобство принимаемого Постниковым расчленения состоит в том, что в земской статистике группировка населения произведена, как уже было указано выше, не по количеству рабочего скота, а по размерам посева. Чтобы иметь возможность вы-ражать точно имущественное положение разных групп, приходится поэтому взять группировку по размерам посева.
По этому признаку Постников делит население точно так же на три группы: на до-мохозяев малосеющих — с посевом до 10 дес. и без посева; среднесеющих — с посе¬вом 10—25 дес, и многосеющих — с посевом выше 25 дес. на двор. Первую группу ав¬тор называет «бедной», вторую — средней, третью — зажиточной.
О численном составе этих групп Постников говорит:
«В общем у таврических крестьян (без колонистов) многосеющие составляют около 7б части всего числа дворов, имеющие средние посевы — около 40% и несколько более 40% дают дворы малосеющие с несеющими. В целом же населении Таврических уездов (с колонистами) к многосеющим принадлежит /s часть населения, или около 20%, к среднесеющим — 40% и к малосеющим с несеющими — около 40%» (с. 112).
Следовательно, присоединение немцев крайне незначительно изменяет состав групп, так что пользование

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 39
общими данными о всем уезде не составит неправильности.
Наша задача теперь должна состоять в том, чтобы охарактеризовать по возможности точнее экономическое положение каждой из этих групп в отдельности и постараться выяснить таким образом размеры и причины экономической розни в крестьянстве.
Постников не поставил себе такой задачи; поэтому приводимые им данные отлича-ются большой разбросанностью, а общие отзывы о группах — недостаточной опреде-ленностью.
Начнем с низшей группы — бедной, к которой относится в Таврических уездах /5 населения.
Насколько эта группа в действительности бедна, об этом лучше всего судить по ко-личеству рабочего скота (главное орудие производства в сельском хозяйстве). По трем уездам Таврической губернии из всего количества рабочего скота — 263589 штук — у низшей группы находится (с. 117) — 43625 штук, т. е. всего 17%, в 2V3 раза менее среднего. Данные о % дворов, не имеющих рабочего скота, были приведены выше (80% — 48% — 12% по 3-м подразделениям низшей группы). Постников на основании этих данных сделал вывод, что «% домохозяев, не имеющих у себя собственного скота, зна¬чителен только в группах без посева и с посевом до 10 дес. на двор» (с. 135). Количест¬во посева у этой группы находится в соответствии с количеством скота: на собственной земле засевается 146114 дес. из всего количества 962933 дес. (по 3-м уездам), т. е. 15%. Прибавление арендованной земли увеличивает посев до 174496 дес, но так как при этом увеличивается посев и в других группах и увеличивается в большем размере, чем в низшей группе, то в результате получается, что посев низшей группы составляет лишь 12% всего посева, т. е. 1% посева приходится на более чем 1% населения. Если припомнить, что нормальным (т. е. покрывающим все нужды семьи) посевом автор считает именно средний посев тавричанина, то легко видеть, насколько обделена эта группа с посевом в 31/з раза менее среднего.

40 В. И. ЛЕНИН
Очень естественно, что при таких условиях земледельческое хозяйство этой группы находится в крайне печальном положении: мы видели выше, что 33—39% населения в Таврических уездах — следовательно, подавляющее большинство низшей группы — совсем не имеют пахотных орудий. Неимение инвентаря заставляет крестьян бросать землю, сдавать наделы в аренду: Постников считает, что число таких сдатчиков (с хо-зяйством, несомненно, уже совершенно расстроенным) составляет около 1/з населения, т. е. опять-таки значительное большинство бедной группы. Заметим мимоходом, что это явление «продажи» наделов (употребляя обычное крестьянское выражение) конста-тировано земской статистикой повсюду и в весьма значительных размерах. Пресса, от-метившая этот факт, успела уже изобрести и средство против него — неотчуждаемость наделов. Постников совершенно справедливо возражает против действительности по-добных мер, обличающих в авторах чисто чиновничью веру в могущество предписаний начальства. «Несомненно, — говорит он, — что одно запрещение сдачи земель в арен¬ду не уничтожит этого явления, корни которого лежат слишком глубоко в настоящем экономическом строе крестьянского быта. Крестьянин, у которого нет инвентаря и средств для собственного хозяйства, фактически не может пользоваться своим наделом и должен отдавать его в наем другим крестьянам со средствами для ведения хозяйства. Прямое запрещение сдачи земель заставит производить эту сдачу тайно, без контроля и, вероятно, на худших условиях для сдающего землю, чем теперь, потому что сдаю¬щий землю вынужден ее сдавать. Затем, для оплаты казенных недоимок на крестьянах, наделы их чаще станут сдаваться чрез сельскую расправу11, а такая сдача для бедных крестьян менее всего будет выгодна» (с. 140).
Полный упадок хозяйства замечается у всей бедной группы:
«В сущности, — говорит Постников, — несеющие домохозяева и малосеющие, об-рабатывающие свою землю наймом чужого скота, не представляют большой раз-

ницы в своем хозяйственном положении. Первые сдают в аренду односельцам всю свою землю, вторые — только часть ее, но как те, так и другие либо служат батрака-ми у своих односельчан, либо промышляют сторонними и большею частью земледель-ческими лее заработками, проживая в собственной усадьбе. Поэтому обе категории крестьян — несеющих и малосеющих — молено рассматривать вместе; и те и другие принадлежат к домохозяевам, теряющим свое хозяйство, в большинстве случаев разо-рившимся или разоряющимся, не имеющим нужного для ведения хозяйства скота и ин-вентаря» (с. 135).
«Если дворы бесхозяйные и не сеющие в большинстве случаев представляют собою разорившиеся хозяйства, — говорит Постников несколько ниже, — то малосеющие, сдающие внаймы свою землю, представляют собой кандидатов в первые. Всякий зна-чительный неурожай или случайное несчастье, как пожар, пропажа лошадей и т. п., ка-ждый раз выбивают из этой группы часть домохозяев в разряд бесхозяйных и батраков. Домохозяин, лишившийся почему-либо рабочего скота, делает первый шаг к упадку. Обработка земли наймом чужого скота представляет много случайного, беспорядочно-го и обыкновенно вынуждает к уменьшению запашки. Такому мужику отказывают в кредите местные сельские ссудосберегательные кассы и односельчане [в примечании: «в Таврических уездах очень многочисленны ссудосберегательные товарищества в больших селениях, действующие с помощью ссуд из государственного банка, но поль-зуются займами из них лишь зажиточные и достаточные домохозяева»]; заем он полу-чает обыкновенно на более тяжелых условиях, чем крестьяне «заможние». «Как ему дать, — говорят крестьяне, — когда с него нечего взять». Раз запутавшись в долгах, он при первом несчастье теряет и землю, в особенности если за ним числится еще и казен-ная недоимка» (с. 139).
До какой степени глубок упадок земледельческого хозяйства у крестьян бедной группы, это лучше всего видно из того, что автор отказывается даже ответить

42 В. И. ЛЕНИН
на вопрос, как именно ведется у них это хозяйство. У хозяйств, засевающих менее 10 дес. на двор, говорит он, — «земледелие стоит в условиях слишком случайных, что¬бы оно могло быть охарактеризовано определенными приемами» (с. 278).
Приведенные характеристики хозяйства крестьян низшей группы, несмотря на свою многочисленность, совершенно недостаточны: они — исключительно отрицательные, тогда как должна же быть и положительная характеристика. Мы слышали до сих пор только о том, что относить крестьян этой группы к самостоятельным хозяевам-земледельцам не доводится, потому что земледелие у них в полном упадке, потому что посевная площадь крайне недостаточна, потому, наконец, что земледелие ведется у них случайно: «Придерживаться какого-либо порядка в посевах, — замечают статистики в описании Бахмутского уезда, — могут лишь состоятельные и зажиточные хозяева, не нуждающиеся в семенах, а бедняки сеют, что у них окажется налицо, где и как попало» (с. 278). Однако существование всей той массы крестьянства, которую включает низ-шая группа (в 3-х Таврических уездах свыше 30 тыс. дворов и более 200 тысяч душ обоего пола), не может быть случайным. Если они кормятся не от своего собственного хозяйства, то чем же живут они? Главным образом продажей своей рабочей силы. Мы видели выше, что Постников говорил про крестьян этой группы, что существуют они батрачеством и сторонними заработками. При почти полном отсутствии промыслов на юге, эти заработки — большею частью земледельческие и сводятся, следовательно, к найму на сельскохозяйственные работы. Чтобы подробнее доказать, что именно прода-жа труда является главной чертой хозяйства крестьян низшей группы, обратимся к рас-смотрению этой группы по тем разрядам, на которые делит ее земская статистика. О домохозяевах не сеющих нечего и говорить: это полные батраки. Во 2-ом разряде мы имеем уже посевщиков с посевом до 5 дес. на двор (в среднем 3,5 дес). Из приведенно-го выше разделения посевной площади на хозяйственную, кормовую, пище-

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 43
вую и торговую видно, что такой посев совершенно недостаточен. «Первая группа с посевом до 5 дес. на двор, — говорит Постников, — не имеет в своих посевах рыноч-ной, торговой площади; ее существование возможно лишь при сторонних заработках, добываемых батрачеством и др. способами» (с. 319). Остается последний разряд — хо-зяев с посевом 5—10 дес. на двор. Спрашивается, в каком отношении у крестьян этой группы стоит самостоятельное земледельческое хозяйство к так называемым «заработ-кам»? Для точного ответа на этот вопрос необходимо было бы иметь несколько типич-ных крестьянских бюджетов, относящихся к хозяевам этой группы. Постников вполне признает необходимость и важность данных о бюджетах, но указывает, что «собирание таких данных весьма затруднительно, а во многих случаях для статистиков и просто невозможно» (с. 107). С последним замечанием согласиться очень трудно: московские статистики собрали несколько чрезвычайно интересных и подробных бюджетов (см. «Сборник стат. свед. по Моск. губ.». Отдел хозяйственной статистики. Тт. VI и VII); по некоторым уездам Воронежской губернии, как указывает сам же автор, данные о бюд¬жетах собраны даже подворно.
Очень жаль, что собственные данные Постникова о бюджетах крайне недостаточны: он приводит 7 бюджетов немецких колонистов и только один бюджет русского кресть-янина, причем все бюджеты относятся к крупным посевщикам (minimum — у русского — 39V2 дес. посева), т. е. к такой группе, хозяйство которой можно достаточно ясно представить себе на основании имеющихся в земской статистике данных. Выражая со-жаление, что ему «не удалось собрать при поездке большее количество крестьянских бюджетов», Постников говорит, что «точное определение этих бюджетов — дело во-обще нелегкое. Тавричане дают свои хозяйственные показания довольно открыто, но точных цифр своего дохода и расхода они большею частью и сами не знают. Еще более верно припоминают крестьяне общую цифру своего расхода, или крупнейшие

44 В. И. ЛЕНИН
приходы и расходы, но мелочные цифры почти всегда ускользают из их памяти» (с. 288). Лучше бы, однако, собрать несколько бюджетов, хотя и без мелочных подроб¬ностей, чем собирать, как это сделал автор, «до 90 описаний с оценкой» хозяйственной обстановки, которая достаточно выясняется земскими подворными переписями.
За отсутствием бюджетов в нашем распоряжении оказываются только двоякие дан-ные для определения характера хозяйства рассматриваемой группы: во-первых, расче-ты Постникова о количестве посева на двор, необходимом на прокормление средней семьи; во-вторых, данные о разделении посевной площади на 4 части, и о среднем ко-личестве денежных расходов (на семью в год) у местных крестьян.
На основании подробных расчетов о количестве десятин посева, необходимом на продовольствие семьи, на посев и на корм скоту, Постников делает такой окончатель-ный вывод:
«Крестьянская семья среднего состава и достатка, живущая исключительно земледе-лием и сводящая свой баланс без дефицита, при средних урожаях должна иметь в своей посевной площади — 4 дес. на продовольствие 6V2 душ семьи, 4!/г дес. для корма 3-х рабочих лошадей, 1V2 дес. для сбора посевных семян и 6—8 дес. для продажи зерна на рынок, всего 16—18 десятин посева. ... Средний тавричанин имеет около 18 дес. посева на двор, но 40% населения 3-х Таврических уездов имеет посева у себя ниже 10 дес. на двор, и если оно все-таки занимается земледелием, то лишь потому, что часть своего дохода добывает сторонними заработками и отдачей внаймы своей земли. Хозяйствен¬ное положение этой части населения — ненормальное, шаткое, потому что в большин¬стве случаев она не может иметь у себя запасов на черный год» (с. 272).
Так как средний размер посева на двор в рассматриваемой группе — 8 дес. т. е. ме-нее половины необходимого (17 дес), то мы вправе заключить, что крестьяне этой группы большую часть дохода получают от «заработков», т. е. от продажи своего тру¬да.

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 45
Другой расчет: по вышеприведенным данным Постникова о распределении посевной площади, из 8 дес. посева — 0,48 дес. пойдет на семена; 3 дес. на корм скоту (в этой группе на двор приходится 2, а не 3 штуки рабочего скота); 3,576 дес. — на продоволь¬ствие семьи (состав ее тоже ниже среднего — около 5½ душ, а не 6½), так что на тор¬говую площадь останется менее 1 дес. (0,944), доход с которой автор исчисляет в 30 руб. Но сумма необходимых денежных расходов для тавричанина гораздо выше. Со¬брать данные о количестве денежных расходов гораздо легче, чем о бюджетах, говорит автор, потому что крестьяне нередко сами производят расчеты на эту тему. По этим расчетам оказывается, что:
«Для семьи среднего состава, т. е. состоящей из мужа-работника, жены и 4-х детей и подростков, если она ведет хозяйство на собственной земле, примерно 20 десятинах, не прибегая к аренде, сумма необходимых денежных расходов в году тавричанами опре-деляется в 200—250 руб. Сумма в 150—180 руб. считается минимумом того денежного расхода, который должна иметь малая семья, если она при этом будет во всем ограни-чивать себя. Годовой доход ниже этой цифры считается уже невозможным, ибо работ-ник с женою добывает в этой местности батрачеством, при готовом продовольствии и помещении, 120 руб. в год, причем не несет никаких расходов по содержанию скота, инвентаря и пр. и может еще получать «верхи» от земли, сдаваемой им внаймы своим односельцам» (с. 289). Так как рассматриваемая группа ниже средней, то мы возьмем минимальный, а не средний денежный расход и даже низшую цифру minimum'a, — 150 руб., которые должны быть добыты «заработками». При этом расчете, собственное хо-зяйство дает крестьянину рассматриваемой группы (30 + 87,5 =) 117,5 руб., а продажа своего труда — 120 руб. Следовательно, опять-таки мы получаем, что самостоятельным земледельческим хозяйством крестьяне этой группы могут покрыть
* 3V2 дес. пищевой площади дадут по 25 руб. ценностей на 1 дес. (25 х 3,5 = 87,5) — расчет Постнико¬ва, с. 272.

46 В. И. ЛЕНИН
*
только меньшую половину своих минимальных расходов .
Таким образом, рассмотрение характера хозяйства во всех подразделениях низшей группы приводит к тому несомненному выводу, что хотя большинство крестьян и име-ет небольшие посевы, тем не менее преобладающим источником средств к жизни явля-ется у них продажа своей рабочей силы. Все крестьяне этой группы — более наемные рабочие, чем хозяева-земледельцы.
Постников не поставил этого вопроса о характере хозяйства крестьян низшей груп-пы и не выяснил отношения заработков к своему хозяйству — это составляет крупный недостаток его труда. В силу этого осталось у него недостаточно выясненным то стран-ное на первый взгляд явление, что крестьяне низшей группы, имея слишком мало своей земли, забрасывают ее, сдают внаймы; в силу этого остался несвязанным с общим ха¬рактером хозяйства тот крупный факт, что количество средств производства (т. е. земли и инвентаря) у крестьян низшей группы значительно ниже среднего. Так как среднее количество средств производства, как мы видели, обеспечивает как раз только удовле¬творение необходимых потребностей семьи, то из указанной обделенности бедных кре¬стьян с безусловной необходимостью следует для них — обязательность искать чужих средств производства для приложения своего труда, т. е. продаваться.
* Расчеты г. Южакова в «Русской Мысли»12 за 1885 г. № 9 («Нормы народного землевладения») впол-не подтверждают такой вывод. Продовольственной, т. е. низшей, нормой надела на двор он считает для Таврич. губ. — 9 дес. посева. Но г. Южаков относит на счет надела только продовольствие зерновыми продуктами и налоги, полагая, что остальные расходы покрываются заработками. Бюджеты земской ста¬тистики доказывают, что расходы второго рода составляют большую половину всех расходов. Так, в Во¬ронежской губернии средний расход крестьянской семьи — 495,39 руб., считая и натуральный и денеж¬ный расход. Из этой суммы — 109,10 идет на содержание скота [N. В. Южаков относит содержание ско¬та на счет сенокосов и вспомогательных угодий, а не на счет пашни], 135,80 — на продовольствие расти¬тельной пищей и налоги и 250,49 — на остальные расходы — одежду, инвентарь, аренду, разные хоз. нужды и проч. [24 бюджета в «Сборнике стат. свед. по Острог, уезду»]. — В Московской губернии сред¬ний годовой расход семьи — 348,83 руб., из них 156,03 — продовольствие зерновыми продуктами и на¬логи и 192,80 — на остальные расходы. [Среднее из 8 бюджетов, собранных московскими статистиками, — 1. с. (loco citato — в цитированном месте. Ред.)]

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 47
Переходим ко второй группе — средней, обнимающей тоже 40% населения. Сюда принадлежат хозяева с посевом от 10 до 25 дес. на двор. Термин «средней» является вполне применимым к этой группе, с тою, впрочем, оговоркой, что ее средства произ-водства несколько (немногим) ниже средних: посев на двор — 16,4 дес. при среднем для всех крестьян — 17 дес. Скота — 7,3 штуки на двор при среднем — 7,6 штуки (ра-бочего скота — 3,2 при среднем — 3,1). Всей пашни на двор 17—18 дес. (надельной, купчей и арендованной), при среднем — 20—21 дес. по уездам. Сравнение количества десятин посева на 1 двор с той нормой, которую дал Постников, показывает, что хозяй¬ство на собственной земле дает этой группе в обрез столько, сколько необходимо на прокормление.
По всем этим данным можно бы, казалось, думать, что хозяйство крестьян этой группы окажется наиболее прочным: крестьянин покрывает им все свои расходы; он работает не ради получения дохода, а только для удовлетворения первых потребностей. На самом деле, однако, мы видим как раз обратное: хозяйство крестьян этой группы отличается весьма значительной непрочностью.
Прежде всего достаточным оказывается в этой группе средний размер посева — 16 дес. Следовательно, хозяева, имеющие от 10 до 16 дес. посева, не покрывают земле-делием всех расходов и вынуждены тоже прибегать к заработкам. Из приведенного выше приблизительного расчета Постникова мы видим, что в этой группе нанимается 2846 рабочих, а отпускается 3389, т. е. больше на 543. Около половины хозяйств этой группы, следовательно, обеспечены не вполне.
Далее, в этой группе приходится рабочего скота на двор — 3,2 штуки, между тем как на тягло требуется, как мы видели выше, 4 штуки. Следовательно, значительная часть хозяев этой группы не может обойтись своим скотом при обработке земли и должна прибегать к супряге. Число супряжников в этой группе также не менее ^: так можно думать потому,

48 В. И. ЛЕНИН
что общее число тягловых хозяйств — около 40%, из которых 20% пополнят зажиточ-ную высшую группу, а остальные 20% придутся на среднюю, так что не менее /г сред-ней группы окажется не име-
Из всего числа засеянных

Всего с посевом в группе 10—25 дес. своим скотом
дворов десят. посева дворов десят.
УездМелитоп 13 789 226 389,21 4 218 79 726,55
» Днепр 8 234 137 343,75 4 029 71 125,2
Таким образом, по обоим уездам в средней группе меньшинство дворов обрабатыва-ет землю своим скотом: в Мелитопольском уезде — менее 1/з дворов; в Днепровском уезде — менее V2. Следовательно, число супряжников, взятое выше для всех 3-х уездов (V2), скорее слишком низко и никак не преувеличено. Конечно, невозможность обрабо¬тать землю своим скотом уже достаточно характеризует непрочность хозяйства, но для иллюстрации приведем описание супряги, даваемое Постниковым, который уделяет, к сожалению, слишком мало внимания этому интересному и в экономическом и в быто¬вом отношениях явлению.
«У домохозяев, работающих супрягой, — говорит Постников, — норма рабочей площади ниже [чем у крестьян, работающих своим скотом] в силу того же правила ме-ханики, по которому 3 лошади, запряженные вместе, не оказывают тяги в 3 раза боль-шей противу одной лошади. Спрягающиеся между собою могут жить в разных концах села (спрягаются преимущественно родственники), затем число полевых участков у двух домохозяев (спрягаются также и 3 хозяина) вдвое более, чем у одного. Все это увеличивает расходы на переезды. [В примечании: «При разделе земель каждый двор получает в известном клину на свои души сплошной участок, и потому у малодушных участки меньше. Условия супряги в Таврической губернии очень раз-

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 49
ющей тягла. Точного числа супряжников в этой группе Постников не сообщает. Обра-щаясь к сборникам земской статистики, находим следующие данные (по двум уездам) .
десятин обрабатывают:

супрягою наймом другим способом
дворов десят. дворов десят. дворов десят.
9 201 141 483,26 321 4 405, 8 49 773,3
3 835 61 159,05 320 4 352, 5 50 707,25
личны. Кто из супряжников имеет буккер, тому выорывается лишняя десятина, напри-мер, одному 10, а другому — 11 дес, или на не имеющего буккера падают все расходы по починке его во время работ. Тоже при неравенстве в количестве спрягаемого скота: одному пашут лишний день и т. д. В с. Каменке владелец буккера получает деньгами от 3-х до 6 руб. за весну. Несогласия между супряжниками вообще очень часты».] Для то¬го, чтобы наладить согласие, тратится также известное время, и случается, что до окон¬чания работы согласие это расстраивается. В иных случаях у супряжников недостает лошадей для бороньбы, тогда их выпрягают из буккера: одни лошади едут за водой, другие боронят. В селе Юзкуях мне передавали, что супряжники часто буккеруют в день не более 1 дес, т. е. вдвое меньше против нормы» (с. 233).
К недостаточности живого инвентаря присоединяется малочисленность мертвого. Из приведенной выше таблицы о количестве инвентаря, приходящегося на 1 двор в разных группах, видно, что в средней группе во всех уездах приходится не менее 1 штуки па¬хотного инвентаря на 1 двор. Но на самом деле распределение
* «Сборник стат. свед. по Мелит, уезду» (Прил. к I т. Сборника по Тавр. губ.). Симф. 1885. Стр. Б 195. «Сборн. стат. свед. по Днепр, уезду» (т. II Сборника по Тавр. губ.). Симф. 1886. Стр. Б 123.

50 В. И. ЛЕНИН
инвентаря даже в пределах группы не отличается равномерностью. Постников не дает, к сожалению, об этом данных, и нам приходится обратиться к сборникам земской ста-тистики. В Днепровском уезде 1808 дворов из 8227 совсем не имеют пахотных орудий; в Мелитопольском — 2954 из 13789; в 1-ом уезде % обделенных дворов = 21,9%; во 2-ом — 21,4%. Несомненно, что домохозяева, лишенные пахотных орудий, приближают-ся по своему экономическому положению к низшей группе, тогда как домохозяева, имеющие их более 1 штуки на двор, — к высшей. Число домохозяев, не имеющих плу-гов, еще больше: 32,5% в Днепровском уезде и 65,5% в Мелитопольском. Наконец, ма-шинами для уборки хлеба (имеющими очень важное значение в хозяйстве южно-русского крестьянина вследствие недостатка рабочих для ручной уборки и длиннозе-мелья13, растягивающего возовицу хлеба на целые месяцы) — хозяева этой группы об-ладают совершенно уже в ничтожном количестве: в Днепровском уезде на всю группу приходится 20 косилок и жаток (1 штука на 400 дворов); в Мелитопольском — 178х/2 (1 шт. на 700 дворов).
Общую систему хозяйства крестьян этой группы Постников рисует так: «Домохозяева, имеющие у себя менее 4-х голов рабочего скота, обязательно спряга¬ются для обработки полей и посева. Домохозяева этого разряда имеют во дворе либо 2-х работников, либо одного. Уменьшение относительной рабочей способности таких хо¬зяев следует уже в силу меньшего размера хозяйства, супряги и более скудного инвен¬таря. Пахота производится супряжниками часто малым, трехлемешным буккером, ко¬торый работает медленнее. Если такие хозяева убирают хлеб машиною, нанимаемой у соседей, то они получают ее тогда, когда сосед успел уже скосить свой хлеб. При руч¬ной уборке хлеба она долее тянется, в некоторых случаях требует найма поденных ра¬бочих и дороже обходится. У хозяев одиноких всякое экстренное домашнее дело или исполнение общественных обязанностей прерывает работу. Если домохозяин-

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ

51

одиночка едет на полевые работы в дальнее поле, где крестьяне часто проводят целую неделю, зараз оканчивая посев и оранку, то он должен чаще возвращаться домой в село, чтобы навестить оставшуюся семью» (с. 278). Таких одиноких домохозяев (имеющих одного работника) в рассматриваемой группе большинство, как видно из следующей таблицы, приводимой Постниковым и показывающей рабочий состав семей в разных посевных группах по всем 3-м уездам Таврической губернии (с. 143).
На 100 дворов приходится

без работника муж. пола с 1 работником с 2 работниками с 3 и более работниками
Не сеющие 19 67 11 3
Засев, до 5 дес. 9 77,6 11,7 1,7
» 5—10 » 4,2 74,8 17,7 3,3
» 10—25 » 1,7 59 29 10,3
» 25—50 » 1,2 40 35,7 23,1
» более 50 » 0,9 25 34,3 39,8

Всего

4,3

60,6

24,6

10,5

Из этой таблицы видно, что в средней группе /5 семей имеют по 1 работнику или вовсе без работника .
Чтобы иллюстрировать отношение средней группы к высшей и вообще прочность ее хозяйства, приведем из Сборника статистических сведений по Днепровскому уезду данные о распределении между группами всей находящейся в распоряжении крестьян земельной площади и в частности площади под посевом . Получаем следующую таб-лицу:
В подтверждение своего положения о значительных преимуществах в хозяйстве, которыми пользу-ются домохозяева семьяные (т. е. со многими работниками) над одиночками, — Постников ссылается на известную книгу Трирогова: «Община и подать».
Данные относятся ко всему Днепровскому уезду, включая селения, не причисленные к волостям. — Данные графы: «все землепользование» вычислены мною — сложено количество земли надельной, арендованной и купчей и вычтена земля, сданная в аренду. — Днепровский уезд взят потому, что он поч-ти сплошь русский.

52

В. И. ЛЕНИН


Группы крестьян Состав группы % дворов Надельной пашни Купчей земли


десятин % дес. %

Бедная группа 39,9 56 444,95 25,5 2 003,25 6
Средняя 41,7 102 793,7 46,5 5 376 16
Зажиточная 18,4 61 844,25 28 26 530,75 78

Всего 100 221 082,9 100 33 910 100

Из этой таблицы видно, что по количеству надельной пашни средняя группа стояла впереди всех: в ее руках было 46,5% земли. Недостаточность надельной земли вынуди-ла крестьян прибегнуть к аренде, благодаря которой площадь крестьянского землеполь-зования возросла в общем более чем в полтора раза. Количество земли у средней груп-пы абсолютно тоже возросло, но относительно уменьшилось: у нее стало только 41,2% всей земельной площади и 43% посева; первое место заняла высшая группа. Следовательно, не только низшая группа, но и средняя испытывает прямое давление со стороны высшей, отбивающей у них землю.
Все вышеизложенное дает нам право следующим образом характеризовать экономи-ческое положение средней группы. Сюда относятся хозяева-земледельцы, живущие ис-ключительно доходом от своего собственного посева; размер последнего почти равен среднему посеву местного крестьянства (или несколько ниже) и покрывает в обрез не-обходимые потребности семьи. Но недостаток живого и мертвого инвентаря и нерав-номерное его распределение делают хозяйство крестьян этой группы непрочным, шат-ким, особенно ввиду угро-

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ

53


Арендованной земли Сданной в аренду земли Все землепользование группы Посевная площадь

дес. %
дес. % дес. %
7 838,75 6 21551,25 44 735,7 12,4 38 439,25 11
48 397,75 35 8311 148 256,45 41,2 137 343,75 43
81 645,95 59 3 039,25 166 981,7 46,4 150 614,45 46
137 882,45 100 32 901,5 359 973,85 100 326 397,45 100
жающеи тенденции высшей группы к вытеснению низшей и средней.
Обращаемся к последней — высшей группе, обнимающей зажиточное крестьянство. Сюда относится в Таврических уездах — А населения с посевом свыше 25 дес. на двор. Насколько действительно богаче других эта группа и рабочим скотом, и инвента¬рем, и надельной и др. землею — об этом приведено было достаточно данных выше. Чтобы показать, насколько именно состоятельнее крестьяне этой группы, чем средние крестьяне, приведем еще только данные о посеве: в Днепровском уезде в зажиточной группе приходится 41,3 дес. посева на двор, а в среднем по уезду — 17,8 дес, т. е. менее в два с лишним раза. Вообще эта сторона дела, большая зажиточность многосеющих крестьян, выяснена Постниковым с достаточной полнотою, но он почти совсем не об¬ратил внимания на другой, гораздо более важный вопрос: какое значение имеет хозяй¬ство этой группы в общем сельскохозяйственном производстве района и какою ценою (для других групп) покупается успех высшей.
Дело в том, что численно группа эта очень мала: в самой зажиточной области юга, в губернии Таври-

54 В. И. ЛЕНИН
ческой, всего только 20% населения. Можно бы думать поэтому, что значение ее в хо-зяйстве всей местности не велико . Но на деле мы видим как раз обратное: в общем производстве сельскохозяйственных продуктов это зажиточное меньшинство играет преобладающую роль. В 3-х Таврических уездах — из всей посевной площади — 1439267 дес. — в руках зажиточного крестьянства находится 724678 дес, т. е. более по-ловины. Разумеется, цифры эти далеко не точно выражают преобладание высшей груп-пы, так как урожаи у зажиточных крестьян гораздо выше, чем у бедных и средних, не ведущих, по вышеприведенной характеристике Постникова, никакого правильного хо-зяйства.
Таким образом производят хлеб главным образом крестьяне высшей группы, и по¬тому (что особенно важно и что особенно часто игнорируется) всевозможные характе-ристики сельского хозяйства, отзывы об агрикультурных улучшениях и т. п. относятся преимущественно и более всего (иногда даже исключительно) к состоятельному мень-шинству. Возьмем, например, данные о распространении улучшенных орудий. Постников сообщает об инвентаре таврического крестьянина следующее: «Крестьянский инвентарь за небольшим исключением тот же, что и у немцев-колонистов, но менее разнообразен, отчасти хуже качеством и потому дешевле. Ис-ключением является юго-западная, редко и малонаселенная часть Днепровского уезда, сохраняющая пока первобытный малороссийский инвентарь с тяжелым деревянным плугом и деревянным ралом при железных зубьях. В остальном районе Таврических уездов у крестьян плуги употребляются повсеместно улучшенные, железные. Наряду с плугом занимает первостепенное место в обработке почвы и буккер, который во мно-гих случаях является даже единственным пахотным орудием у крестьян. Но чаще бук-кер употребляется
В такую ошибку впадает, например, г. Слонимский, который в статье о книге Постникова говорит: «Зажиточная группа крестьян теряется в массе бедноты и в иных местах как будто совершенно отсутст-вует» («Вестник Европы»14, 1893 г., № 3, стр. 307).

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 55
наряду с плугом... Боронами служат повсеместно деревянные бороны с железными зубьями, которые бывают 2-х родов: двуконные бороны, захватывающие полосу в 10 фут. ширины, и одноконные, имеющие в ширину около сажня... Буккер является в виде трех-, четырех- и пятилемешного орудия... К буккеру очень часто прикрепляют впереди небольшую сеялку, действующую в связи с ходовым колесом буккера. Она производит посев одновременно с заделкой его буккером. Из прочих орудий по обработке почвы у крестьян встречается еще, хотя и не часто, деревянный каток, служащий для укатыва¬ния полей после посева. Жатвенные машины в особенности распространились у кре¬стьян в последнее 10-летие. В зажиточных селах, по словам крестьян, их имеет у себя почти V2 дворов... Косилки у крестьян встречаются гораздо реже, чем жнейки... Точно так же мало распространены у крестьян конные грабли и молотилки. Употребление веялок повсеместное... Для перевозки служат исключительно немецкие брички и мажа¬ры, приготовляемые теперь во многих русских селениях... Для молотьбы повсеместно служат каменные зубчатые катки большей или меньшей длины» (с. 213—215).
Чтобы узнать, как распределяется этот инвентарь, приходится обратиться к земским статистическим сборникам, хотя и в них данные не полны: таврические статистики ре-гистрировали только плуги и буккеры, жнейки и косилки и делижаны (т. е. брички или мажары). Сводя вместе данные по Мелитопольскому и Днепровскому уездам, получа¬ем, что из всего числа плугов и скоропашек (46522) в руках высшей группы находится
— 19987, т. е. 42,9%; бричек — 23747 из 59478, т. е. 39,9%; наконец, жнеек и косилок
— 2841 из 3061, т. е. 92,8%.
Выше были приведены данные, показывающие, что производительность труда в высших группах крестьянства значительно выше, чем в низших и средних. Посмотрим теперь, какими особенностями техники обусловлена такая особенность хозяйства у крупных посевщиков.

56 В. И. ЛЕНИН
«Размер землевладения и землепользования у крестьян, — говорит Постников, — определяет собой в значительной мере также систему и характер земледелия. Эта зави-симость между тем и другим, к сожалению, до сих пор мало изучалась у нас исследова-телями крестьянского хозяйства, для которых последнее еще нередко представляется однородным во всех слоях сельского населения. Оставляя в стороне систему земледе-лия, постараюсь вкратце резюмировать эти особенности в технике хозяйства отдельных групп крестьян, насколько они выяснились для меня из поездок в Таврических уездах.
Домохозяева, работающие собственным скотом, обходящиеся без супряги, держат в хозяйстве 4—5—6 и более голов рабочего скота , и хозяйственное положение их при этом представляет много различия. Четырехлемешный буккер требует запряжки 4-х голов скота, при пятилемешном нужно уже 5 голов. За вспашкой следует боронование, и если хозяин не имеет лишней лошади, то он должен бороновать поле не следом, а по окончании вспашки, т. е. закрывать семена уже несколько просохшей землей, что для прорастания их является условием неблагоприятным. Если пахота идет на дальнем рас-стоянии от села и требует подвоза воды и корма, отсутствие лишней лошади также прерывает работу. Во всех этих случаях, при отсутствии полного комплекта рабочего скота, происходит потеря времени, запаздывание посевов. При большем количестве ра-бочего скота и работе многолемешным буккером крестьяне производят свои посевы скорее, лучше пользуются благоприятной погодой, заделывают семена более влажной землей. Преимущества техники весеннего посева остаются таким образом за хозяином «полным», имеющим во дворе 6, а еще лучше 7 штук рабочего скота. При 7 лошадях одновременно могут работать пятилемешный буккер и 2 бороны. У такого хозяина — говорят крестьяне — «нет остановки в работах».
Крестьяне зажиточной группы имеют 6—10 штук рабочего скота на двор (см. выше).

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 57
Еще важнее является различие в положении этих хозяев в период, следующий за жатвой хлеба, когда в местном хозяйстве, в случае хорошего урожая, требуется наи-большее напряжение рабочих сил. У хозяина с 6 головами рабочего скота одновремен-но с возкой хлеба производится и молотьба его, хлеб в скирды не складывается, чем, конечно, сберегается время и рабочая сила» (с. 277).
Для окончательной обрисовки характера хозяйства у этих крупных посевщиков сле-дует еще заметить, что посев является в этой группе земледельцев — «коммерческим» предприятием, по замечанию Постникова. Вышеприведенные данные о размере торго-вой площади вполне подтверждают характеристику автора, так как большая часть по-севной площади дает продукт, идущий на рынок, именно 52% всей площади в хозяйст-вах с посевом от 25 до 50 дес. и 61% — в хозяйствах с посевом выше 50 дес. О том же свидетельствует количество получаемого денежного дохода: даже minimum этого до-хода для зажиточной группы — 574 руб. на двор — более чем вдвое превышает сумму необходимого денежного расхода (200—250 р.), составляя таким образом излишек, ко-торый накопляется и служит к расширению хозяйства и улучшению его. «У наиболее зажиточных крестьян, с посевом более 50 дес. на двор», даже «одна из отраслей ското-водства — выращивание грубошерстных овец — принимает уже рыночный характер», как сообщает Постников (с. 188).
Перейдем теперь к другому вопросу, тоже недостаточно разработанному (даже поч-ти не затронутому) Постниковым: как отражаются хозяйственные успехи меньшинства крестьян на массе? Несомненно, совершенно отрицательно: вышеприведенные данные (особенно об аренде) дают достаточные доказательства этого, так что здесь можно ог-раничиться только подведением итогов. По всем 3-м уездам Таврической губернии арендуется крестьянами всего 476334 дес. земли (вненадельной и надельной), из кото-рых зажиточная группа берет 298727 дес, т. е. более 3/5 (63%). На

58 В. И. ЛЕНИН
долю бедной группы достается только 6%, и средней — 31%. Если принять во внима-ние, что в аренде нуждаются более всего — если не исключительно — 2 низшие груп-пы (вышеприведенные данные о распределении между группами крестьян земельной площади Днепровского уезда показывают, что в высшей группе одной надельной паш-ни почти достаточно для «нормальных» размеров посева), то будет понятно, какое гро-мадное стеснение в земле должны они испытывать благодаря коммерческому расшире-
* нию запашек зажиточных крестьян .
Совершенно такие же выводы дает и распределение аренды надельных земель, дан-ные о котором приведены выше. Чтобы показать, какое значение имеет для крестьян разных групп аренда наделов, приведем описание этого явления из IV главы сочинения Постникова.
«Надельная земля, — говорит он, — служит в настоящее время предметом обшир-ных спекуляций в южнорусском крестьянском быту. Под землю получаются займы с выдачею векселей, весьма распространенных здесь между таврическими крестьянами, причем доход от земли остается в пользу ссудившего деньги впредь до уплаты долга, земля сдается или продается на год, два и более долгие сроки, 8, 9 и 11 лет, и такие сда-чи наделов формально свидетельствуются в волостных и сельских правлениях. По вос-кресным и праздничным дням мне случалось видеть в больших селах перед зданием сельских правлений целые толпы оживленного народа. На вопрос о причинах сбора мне отвечали, что это идет угощение и продажа наделов, свидетельствуемая в книгах сельскими властями... Запродажа наделов в чужое пользование практикуется как в тех селениях, где существует раскладка земли по ревизским душам и никаких коренных переделов земли не происходит, так и в селах с раскладкой земли по
«Немец давит местного крестьянина... тем, что лишает его соседней земли, которую он мог бы арен-довать или купить» (с. 292), — говорит Постников. Очевидно, что в этом отношении русский зажиточ¬ный крестьянин ближе к немцу-колонисту, чем к своему бедному соотечественнику.

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 59
наличным душам и коренными переделами, только в последних срок запродажи обык-новенно короче и рассчитан на срок передела земли, который в последнее время здесь большею частью заранее определяется в мирском приговоре о переделе. В настоящее время эта запродажа надельной земли в южно-русских селениях сосредоточивает в себе самые жизненные интересы местного зажиточного крестьянства, столь многочисленно¬го здесь, особенно в Таврических уездах. Она составляет, между прочим, одно из глав¬ных условий для широкой распашки земель, практикуемой здесь зажиточными таври-чанами и доставляющей им большие экономические выгоды. Поэтому-то зажиточные крестьяне в настоящее время и относятся чувствительно ко всяким изменениям в их быте, которые могли бы лишить их этой, в большинстве случаев дешевой, аренды зе¬мель, и притом земель, находящихся вблизи» (с. 140). Далее рассказывается, как Мели¬топольское уездное по крестьянским делам присутствие15 потребовало, чтобы каждый отдельный случай сдачи наделов происходил с согласия сельского схода, как стеснены были крестьяне этим распоряжением и как «последствием его явилось пока лишь то, что договорные книги о землях исчезли из расправ, хотя в качестве неофициальных книг они, вероятно, ведутся еще» (с. 140).
Несмотря на арендование громадных количеств земли, зажиточные крестьяне явля-ются и почти единственными покупщиками земель: в Днепровском уезде — в их руках 78% всей купчей земли, в Мелитопольском — 42737 дес. из всего числа 48099 дес, т. е. 88%.
Наконец, этот же разряд крестьян исключительно пользуется и кредитом: в добавле-ние к вышеприведенной заметке автора о сельских кассах на юге приведем следующую характеристику их:
«Те сельские кассы и ссудосберегательные товарищества, которые теперь распро-странены у нас местами — напр., они очень многочисленны в Таврических уездах, — оказывают свою помощь главным образом зажиточным крестьянам. Помощь их, можно думать, существенная. Мне не раз приходилось слышать от таврических крестьян, где действуют эти кассы, такие речи: «слава богу, теперь мы ос-вободились от жидов», но говорят это крестьяне с достатком. Крестьяне маломощные поручителей за себя не находят и ссудами не пользуются» (с. 368). Такая монополиза-ция кредита не представляет из себя ничего неожиданного: кредитная сделка есть не что иное, как купля-продажа с отсроченным платежом. Очень естественно, что произ-вести платеж может только тот, кто имеет средства, а таковыми среди южно-русских крестьян обладает только зажиточное меньшинство.
Для полной обрисовки характера хозяйства этой группы, превосходящей по резуль-татам своей производительной деятельности все другие группы, вместо взятые, остает-ся только напомнить, что она «в значительной мере» пользуется наемным трудом, по-ставщиком которого вынуждены являться представители низшей группы. Необходимо заметить по этому поводу, что точный учет наемного труда в сельскохозяйственном производстве представляет из себя громадные трудности, которых, кажется, еще не по-борола наша земская статистика. Так как земледелие требует не постоянного и равно-мерного труда в течение целого года, а лишь усиленного труда в известный период времени, то регистрирование одних только постоянных наемных рабочих далеко не выразит степени эксплуатации наемного труда, а подсчет рабочих временных (часто издельных) крайне труден. Рассчитывая приблизительно число наемных рабочих в ка-ждой группе, Постников принимал за рабочую норму в зажиточной группе — 15 дес. посева на 1 работника . Из главы VII его сочинения, где автор подробно рассматривает, каков в действительности размер рабочей площади, видно, что подобная норма дости¬гается лишь при машинной уборке хлеба. Между тем даже в зажиточной группе коли¬чество жаток не велико: напр., в Днепровском уезде около
* На 1,8—2,3 работника это составит 27—34,5 дес, а крестьяне зажиточной группы сеют 34,5—75 дес. Следовательно, общая характеристика этой группы — та, что размеры ее хозяйства много выше рабочей нормы семьи.

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 61
1 штуки на 10 дворов, так что даже принимая во внимание заявление автора, что хозяе-ва машин по окончании своей уборки отдают их внаймы, все-таки окажется, что боль-шая часть крестьян должна обходиться без машин и, следовательно, нанимать поден-ных рабочих. Пользование наемным трудом в высшей группе должно быть поэтому в больших размерах, чем исчисляет автор, так что высокий денежный доход, получаемый крестьянами этой группы, представляет из себя в значительной степени (если не цели¬ком) доход от капитала в том специфическом значении этого термина, которое придает ему научная политическая экономия.
Резюмируя сказанное о 3-ей группе, получаем следующую характеристику ее: зажи-точное крестьянство, у которого средства производства значительно выше среднего и труд в силу этого отличается большей продуктивностью, является главным, преобла-дающим над остальными группами, производителем сельскохозяйственных продуктов во всем районе; по характеру своему хозяйство этой группы — коммерческое, основан-ное в весьма значительной степени на эксплуатации наемного труда.
Произведенный краткий обзор политико-экономических различий в хозяйстве 3-х групп местного населения был основан на систематизации имеющегося в книге Пост-никова материала о южно-русском крестьянском хозяйстве. Обзор этот доказывает, мне кажется, что изучение крестьянского хозяйства (с политико-экономической стороны) совершенно невозможно без разделения крестьян на группы. Постников, как выше уже было отмечено, признает это и даже бросает земской статистике упрек, что она не дела¬ет этого, что ее комбинации при всем обилии цифр «неясны», что «за деревьями она не видит леса» (с. XII). Делать подобный упрек земской статистике Постников едва ли вправе, потому что он сам не провел систематически разделения крестьян на «ясные» группы, но правильность его требования не подлежит сомнению. Раз признано, что ме¬жду отдельными хозяйствами замечаются различия

62 В. И. ЛЕНИН
не только количественные, а и качественные , является уже безусловно необходимым разделять крестьян на группы, отличающиеся не «достатком», а общественно-экономическим характером хозяйства. Позволительно надеяться, что земская статисти-ка не замедлит сделать это.
Не ограничиваясь констатированием экономической розни в крестьянстве, Постни-ков указывает на усиление этого явления:
«Разнообразие в крестьянском достатке по группам существует у нас повсеместно, — говорит он, — и существовало исстари, но в последние десятилетия эта дифферен-циация крестьянского населения стала проявляться очень резко и, по-видимому, про-грессивно возрастает» (с. 130). Тяжелые хозяйственные условия 1891 года16 должны были дать, по мнению автора, новый толчок этому процессу.
Спрашивается, какие же причины этого явления, имеющего такое громадное влия-ние на все крестьянское население?
«Таврическая губерния, — говорит Постников, — представляется одною из наибо-лее многоземельных в Европейской России, с наибольшим наделением крестьян зем-лею, в ней повсеместно существует общинное землевладение, с более или менее рав-номерным распределением земли по душам, и земледелие составляет почти исключи-тельное занятие сельского населения, и однако же здесь подворная перепись показыва-ет 15% сельского населения, которое не имеет у себя никакого рабочего скота, и около 7з населения, не имеющего достаточного инвентаря для обработки своей надельной земли» (с. 106). «От чего зависит, — спрашивает автор, — такое широкое разнообразие в группах и, в частности, чем определяется при исключительно
Характер хозяйства — самопотребительский, коммерческий; характер эксплуатации труда — про-дажа своей рабочей силы, как главный источник средств к жизни, и покупка рабочей силы, как необхо-димое следствие расширения посевов за пределы рабочей способности семьи.

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 63
земледельческом хозяйстве такой высокий процент домохозяев без посева и без рабо-чего скота, какой существует теперь в описываемом районе?» (с. 130).
Отправляясь на розыски причин этого явления, Постников (к счастью, ненадолго) совершенно сбивается с пути и принимается рассуждать о «шалтайстве», «пьянстве», даже пожарах и конокрадстве. Вывод все-таки получается тот, что не в таких причинах «заключается наиболее существенная сторона дела». Сиротство семей, т. е. неимение взрослых работников, точно так же ничего не объясняет: из всего числа бесхозяйных дворов в Таврических уездах (т. е. не имеющих посева) сиротские семьи составляют только 18%.
«Главные причины бесхозяйности, — заключает автор, — должны быть отыскивае-мы в других факторах экономического быта крестьян» (с. 134). Именно, Постников по-лагает, что «В числе указанных причин, служащих к упадку крестьянского хозяйства у отдельных домохозяев, та, которую можно считать наиболее коренной и которая, к со-жалению, до сих пор мало выяснена нашей земской статистикой, заключается в измель-чании наделов и в ограниченности размеров крестьянского землепользования, в умень-шении среднего размера крестьянского хозяйства» (с. 141). «Коренная причина эконо-мической бедности России, — говорит автор, — есть малый размер крестьянского зем-левладения и хозяйства, не позволяющий утилизировать всю рабочую способность кре¬стьянской семьи» (с. 341).
Чтобы пояснить это положение Постникова, — выраженное до крайности неточно, ибо автор сам установил, что средний размер крестьянского хозяйства (17—18 дес. по-сева) достаточен для безбедного существования семьи и что общая, огульная характе-ристика всего крестьянства в отношении размеров хозяйства невозможна, — надо на-помнить, что выше он установил общий закон о повышении производительности кре-стьянского труда по мере увеличения размеров хозяйства. Полная утилизация рабочих сил семьи (и рабочего скота) достигается, по его расчету, только в высших группах: напр., в Таврических уездах только

64 В. И. ЛЕНИН
у зажиточных крестьян; громадное большинство населения «ковыряет землю непроиз-водительно» (с. 340), растрачивая даром массу сил.
Несмотря на то, что автором вполне доказана зависимость продуктивности труда от размеров хозяйства и крайне низкая производительность в низших группах крестьян, — видеть в этом законе (Постников называет его перенаселенностью земледелия в России, пресыщенностью земледелия трудом) причину разложения крестьянства не доводится: вопрос ведь в том именно, почему распалось крестьянство на столь различные группы, а перенаселенность земледелия уже предполагает такое распадение; самое понятие о ней автор составил, сличая хозяйства мелкие и крупные и их доходность. Поэтому от¬вечать на вопрос: «от чего зависит широкое разнообразие в группах?» указанием на пе¬ренаселенность земледелия нельзя. Это сознает, по-видимому, и Постников, но только он не поставил себе определенно задачи — исследовать причины явления, так что его замечания грешат некоторой отрывочностью: рядом с недоговоренными, неточными положениями стоят и верные мысли. Так, например, он говорит:
«Нельзя ожидать, чтобы ожесточенная борьба, происходящая теперь в сельской жизни на почве землевладения, способствовала в будущем развитию в населении начал общинности и согласия. И борьба эта не есть временная, вызываемая случайными ус¬ловиями... Она представляется нам не борьбою общинных традиций и развивающегося в сельской жизни индивидуализма, а простою борьбой экономических интересов, кото¬рая должна окончиться роковым исходом для одной части населения, в силу сущест¬вующего малоземелья» (с. XXXII).
«Истина довольно ясная, — говорит Постников в другом месте, — что при малозе-мелье и малом размере хозяйства, при отсутствии достаточных промыслов не может быть достатка в крестьянстве, и все слабое в хозяйственном смысле так или иначе, рано или поздно, должно быть выброшено из крестьянского земледелия» (с. 368).

НОВЫЕ ХОЗЯЙСТВЕННЫЕ ДВИЖЕНИЯ В КРЕСТЬЯНСКОЙ ЖИЗНИ 65
Эти замечания содержат в себе гораздо более верный ответ на вопрос, притом такой ответ, который гармонирует вполне с вышеустановленным явлением дифференциации населения. Ответ таков: появление массы бесхозяйных дворов и увеличение числа их определяется борьбою экономических интересов в крестьянстве. На какой почве ведет-ся эта борьба и какими средствами? Что касается до средств, то таковыми является не только и даже не столько перебой земли (как можно бы подумать из приведенных сей-час замечаний Постникова), сколько уменьшение издержек производства, идущее вслед за увеличением размера хозяйства, — о чем было достаточно говорено выше. Что же касается почвы, на которой возникает борьба, то на нее указывает достаточно ясно сле¬дующее замечание Постникова:
«Есть известный minimum хозяйственной площади, ниже которого крестьянское хо-зяйство не может опускаться, потому что оно становится тогда невыгодным или даже невозможным. Для прокормления семьи и скота (?) в хозяйстве нужна известная пище-вая площадь; в хозяйстве, у которого нет сторонних промыслов или они малые, нужна еще и некоторая рыночная площадь для сбыта ее продуктов, чтобы дать крестьянской семье денежные средства на уплату податей, обзаведение одеждой и обувью, на необ-ходимые для хозяйства расходы в орудиях, постройке и проч. Если размер крестьянско-го хозяйства опускается ниже этого минимума, оно становится невозможным. В таком случае крестьянин найдет более выгод бросить хозяйство и стать в положение батрака, расходы которого ограниченнее, а потребности могут быть удовлетворены полнее и при меньшем валовом доходе» (с. 141).
Если, с одной стороны, крестьянин находит выгодным расширять свои посевы дале-ко за пределы собственной потребности в хлебе, то это происходит потому, что он мо-жет продать свой продукт. Если, с другой стороны, крестьянин находит выгодным бро-сить хозяйство и идти в батраки, то это происходит потому, что удовлетворение боль-шей части его потребностей требует

66 В. И. ЛЕНИН
денежных расходов, т. е. продаж ; а так как, продавая продукты своего хозяйства, он встречает на рынке соперника, борьба с которым ему непосильна, то ему только уже и остается — продавать свою рабочую силу. Одним словом, почвой, на которой вырас-тают вышеописанные явления, является производство продукта на продажу. Основная причина возникновения в крестьянстве борьбы экономических интересов — существо-вание таких порядков, при которых регулятором общественного производства является рынок.
Покончив с описанием «новых хозяйственных движений в крестьянской жизни» и с попыткой их объяснения, Постников переходит к изложению практических мероприя-тий, долженствующих разрешить «аграрный вопрос». Мы не последуем за автором в эту область, во-первых, потому, что это не входит в план предлагаемой статьи; во-вторых, потому, что эта часть сочинения Постникова — самая слабая. Последнее будет вполне понятно, если припомнить, что более всего противоречий и недомолвок встре-чалось у автора именно тогда, когда он пытался объяснить хозяйственные процессы, а без полного и точного объяснения их не может быть и речи об указании каких-нибудь практических мероприятий.
Ср. вышеприведенные данные о пищевой и торговой площади посева (только с этих площадей до-ход идет на покрытие нужд земледельца, а не земледелия, т. е. представляет доход в собственном смыс-ле, а не издержки производства), а также данные о среднем денежном расходе таври-чанина в связи с количеством идущего на продовольствие хлеба (2 четв. на душу обоего пола).

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ17
Написано осенью 1893 г. Печатается по рукописи
Впервые напечатано 7 ноября 1937г. в журнале «Большевик» № 21

67


Первая страница рукописи В. И. Ленина «По поводу так называемого вопроса о рынках». — 1893 г.
Уменьшено

71
Может ли у нас в России развиваться и вполне развиться капитализм, когда масса народа бедна и беднеет все больше? Ведь для развития капитализма необходим широ-кий внутренний рынок, а разорение крестьянства подрывает этот рынок, грозит совер-шенно закрыть его и сделать невозможной организацию капиталистических порядков. Говорят, правда, что, превращая натуральное хозяйство наших непосредственных про-изводителей в товарное, капитализм тем самым создает себе рынок, но мыслимо ли до-пустить, чтобы на счет жалких остатков натурального хозяйства у полунищих крестьян могло развиться у нас то могучее капиталистическое производство, какое мы видим на Западе? Не ясно ли, что, вследствие одного уже обеднения массы, наш капитализм представляет из себя нечто бессильное и беспочвенное, неспособное охватить все про-изводство страны и сделаться основой нашего общественного хозяйства?
Таковы вопросы, выдвигаемые сплошь да рядом нашей литературой против русских марксистов; соображение об отсутствии рынка является одним из главнейших доводов против применимости теории Маркса к России. Опровержению этого довода посвящен, между прочим, реферат «Вопрос о рынках», разбором которого нам предстоит заняться.

72 В. И. ЛЕНИН
II
Основной посылкой для референта служит предположение об «общем и исключи-тельном господстве капиталистического производства». Исходя из этой посылки, рефе¬рент излагает содержание XXI главы II тома «Капитала» (Отдел 3-й — «Воспроизвод¬ство и обращение всего общественного капитала»).
Маркс ставит здесь себе задачей исследовать, каким образом общественное произ-водство возмещает ту часть продукта, которая служит на удовлетворение личных нужд рабочих и капиталистов, и ту, которая служит для образования элементов производи-тельного капитала. Поэтому, если в I томе, при исследовании производства и воспроиз¬водства индивидуального капитала, можно было ограничиться анализом составных час¬тей капитала и продукта по их стоимости — [стоимость продукта, как показано в I томе «Капитала», состоит из с (постоянного капитала) + ν (переменного капитала) + m (при¬бавочной стоимости)], — то здесь уже необходимо принять во внимание разделение продукта по его материальному составу, потому что та часть продукта, которая состоит из элементов капитала, не может служить для личного потребления, и наоборот. Ввиду этого Маркс делит все общественное производство — а, следовательно, и весь общест¬венный продукт, — на два подразделения: I) производство средств производства, т. е. элементов производительного капитала, — товаров, которые могут идти только на про¬изводительное потребление, и II) производство средств потребления, т. е. товаров, идущих на личное потребление класса рабочих и класса капиталистов.
В основу исследования берется следующая схема [арабские цифры означают едини-цы ценности — миллионы рублей, например, а римские — указанные подразделения общественного производства. Норма прибавочной стоимости берется в 100%] :
14000 с +1000 ν +1000 m = 6000 (Капитал = 7500 Ί II 2000 с+500 ν+500 m =3000 \Продукт = 9000 J

[АнтонЛ]

Предположим сначала, что имеем дело с простым воспроизводством, т. е. допустим, что производство не расширяется, оставаясь постоянно в прежних размерах; это озна-чает, что вся сверхстоимость18 потребляется капиталистами непроизводительно, расхо-дуется на личные нужды, а не на накопление. При этом условии очевидно, во-первых, что II 500 ν и II 500 m должны быть потреблены капиталистами и рабочими II-го же подразделения, потому что этот продукт существует в форме средств потребления, предназначенных на удовлетворение личных нужд. Далее, I 4000 с в своей натуральной форме должны быть потреблены капиталистами 1-го же подразделения, так как условие неизменности размеров производства требует сохранения к следующему году того же капитала для производства средств производства; следовательно, возмещение этой час¬ти капитала тоже не представляет никакой трудности: соответственная часть продукта, существующая в натуральной форме угля, железа, машин и т. п., будет обменена между капиталистами, занимающимися производством средств производства, и послужит для них по-прежнему постоянным капиталом. Остаются, таким образом, Ι (ν + m) и II с. I 1000 ν + I 1000 m — продукт, существующий в форме средств производства, а II 2000 с — в форме средств потребления. Рабочие и капиталисты 1-го подразделения (при усло¬вии простого воспроизводства, т. е. потребления всей сверхстоимости) должны потре¬бить средств потребления стоимостью в 2000 [1000 (ν) + 1000 (m)]. Капиталисты П-го подразделения, чтобы иметь возможность продолжать производство в прежних разме-рах, должны приобрести средств производства на 2000, чтобы возместить свой посто-янный капитал (2000 II с). Ясно отсюда, что Ι ν + I m должны быть обменены на II с, потому что без этого невозможно производство в прежних размерах. Условием просто-го воспроизводства является равенство суммы переменного капитала и сверхстоимости 1-го подразделения с постоянным капиталом П-го подразделения: I (v + m) = II с. Другими словами, можно формулировать этот закон так: сумма

74 В. И. ЛЕНИН
всей вновь произведенной в течение года стоимости (в обоих подразделениях) должна равняться валовой стоимости продукта, существующего в форме средств потребления: Ι (ν + m) + II (ν + m) = II (с + ν + m). В действительности, разумеется, простого воспро-изводства быть не может как потому, что производство всего общества не может оста-ваться каждый год в прежних размерах, так и потому, что накопление является законом капиталистических порядков. Рассмотрим поэтому, каким образом происходит общест¬венное производство в расширяющихся размерах или накопление. При накоплении только часть сверхстоимости потребляется капиталистами на личные нужды, другая же часть потребляется производительно, т. е. обращается в элементы производительного капитала для расширения производства. Поэтому при накоплении равенство между Ι (ν + m) и II с невозможно: необходимо, чтобы I (v + m) было больше II с, для того чтобы часть сверхстоимости в I подразделении (I m) не была обменена на средства потребле¬ния, а послужила для расширения производства. Итак, получаем
А. Схема простого воспроизводства:
I 4000 с + 1000 ν + 1000 m = 6000.
II 2000 с + 500 ν + 500 m = 3000.
Ι (ν + m) = II с.
Б. Исходная схема для накопления:
I 4000 с + 1000 ν + 1000 m = 6000.
II 1500 с + 750 ν + 750 m = 3000.
Ι (ν + m) > II с.
Посмотрим теперь, каким образом должно идти общественное производство при ус-ловии накопления. Первый год.
I 4000 с + 1000 ν + 1000 m = 6000. Капитал = 7250
II 1500 с + 750 ν + 750 m = 3000. Продукт = 9000

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 75
I (1000 ν + 500 m) обмениваются на II 1500 с (как и при простом воспроизводстве). I 500 m накопляются, т. е. идут на расширение производства, превращаются в капи¬тал. Если принять прежнее деление на постоянный и переменный капитал, то получим
I 500 m = 400 с + 100 ν.
Добавочный постоянный капитал (400 с) имеется в самом продукте I (его натураль-ная форма — средства производства); добавочный же переменный капитал (100 ν) дол-жен быть получен от капиталистов II подразделения, которые, следовательно, тоже должны накоплять: они обменяют часть своей сверхстоимости (II 100 т) на средства производства (I 100 ν) и обратят эти средства производства в добавочный постоянный капитал. Следовательно, их постоянный капитал возрастет с 1500 с до 1600 с; для обра-ботки его необходима добавочная рабочая сила — 50 ν, — которые берутся опять-таки из сверхстоимости капиталистов II подразделения.
Присоединяя добавочный капитал в I и во II подразделениях к первоначальному, по¬лучаем такое распределение продукта:
I 4400 с + 1100 ν + (500 т) = 6000.
II 1600 с + 800 ν + (600 т) = 3000.
Поставленная в скобки сверхстоимость означает потребительный фонд капитали-стов, т. е. ту часть сверхстоимости, которая идет не на накопление, а на личные нужды капиталистов.
Если производство будет идти по-прежнему, то в конце года получим:
Капитал = 7900 Продукт = 9800


I 4400 с + 1100 ν + 1100 m = 6600
II 1600 с + 800 ν + 800 m = 3200

76 В. И. ЛЕНИН
I (1100 ν + 550 m) обмениваются на II 1650 с, причем добавочные 50 с берутся из 800 II m [причем увеличение с на 50 вызывает увеличение ν на 25]. Далее 550 I m накопляются по-прежнему:
550 Im = 440 с + ПО ν

165 II m= 110c + 55v.
Присоединяя теперь к первоначальному капиталу добавочный [к I 4400 с — 440 с; к I 1100 ν — 110 ν. Ко II 1600 с — 50 с и 110 с; а ко II 800 ν — 25 ν — и 55 ν], получаем:
I 4840 с + 1210 ν + (550 m) = 6600.
II 1760 с + 880 ν + (560 m) = 3200.
При дальнейшем движении производства получим
I 4840 с + 1210 ν + 1210 m = 7260 ГКапитал = 8 690 Ί
II 1760 с + 880 ν + 880 m = 3520 ^Продукт = 10 78о[
и так далее.
Вот — в существеннейших чертах — результаты исследований Маркса по вопросу о воспроизводстве всего общественного капитала. Исследования эти (необходимо огово-риться) переданы здесь в самом сжатом виде; опущено очень многое, подробно анали-зируемое Марксом, — например, денежное обращение, возмещение основного капита-ла, снашиваемого постепенно и т. п., — потому что все это не имеет прямого отноше-ния к рассматриваемому вопросу.
III
Какие же выводы делает референт из этих исследований Маркса? К сожалению, он не дает вполне точной и определенной формулировки своих выводов, так что прихо-дится самому заключать о них по некоторым

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 77
замечаниям, не вполне гармонирующим друг с другом. Так, например, мы читаем:
«Мы видели здесь, — говорит референт, — каким образом совершается накопление в I подразделении, в производстве средств производства для средств производства: ... это накопление совершается независимо как от движения производства предметов по-требления, так и от самого личного потребления, чье бы оно ни было» (лист 15/з).
Конечно, говорить о «независимости» накопления от производства предметов по-требления нельзя уже потому, что для расширения производства требуется новый пе-ременный капитал, а, следовательно, и предметы потребления; автор, вероятно, хотел этим выражением просто оттенить ту особенность схемы, что воспроизводство 1с — постоянного капитала в I подразделении — происходит без обменов с П-м подразделе-нием, т. е. каждогодно в обществе известная часть, скажем, угля производится для до-бычи угля же. Разумеется, это производство (угля для добычи угля) рядом последую-щих обменов свяжется с производством предметов потребления: — иначе бы не могли существовать ни углепромышленники, ни их рабочие.
В другом месте референт выражается уже значительно слабее: «Главное движение капиталистического накопления, — говорит он, — совершается и совершалось (за ис-ключением весьма ранних периодов) независимо от каких-либо непосредственных производителей, независимо от личного потребления какого-либо слоя населения» (л. 8). Здесь уже указывается только на преобладание производства средств производ¬ства над производством предметов потребления в историческом развитии капитализма. Указание такое повторяется еще раз: «Если для капиталистического общества типично, с одной стороны, накопление для накопления, производительное потребление, но не личное, то, с другой стороны, для него типично именно производство средств произ-водства для средств производства» (л. /г). Если автор этими указаниями хотел сказать то, что капиталистическое общество отличается

78 В. И. ЛЕНИН
от других, предшествующих ему экономических организаций, именно развитием ма-шин и необходимых для них предметов (угля, железа и т. п.), то это совершенно верно. По высоте техники капиталистическое общество стоит выше всех других, а прогресс техники в том и выражается, что человеческий труд все более и более отступает на зад-ний план перед трудом машин.
Вместо того, чтобы заниматься критикой недостаточно ясных заявлений референта, лучше поэтому обратиться прямо к Марксу и посмотреть, можно ли из его теории сде-лать вывод о «преобладании» 1-го подразделения над П-ым, и в каком смысле надо по-нимать это преобладание.
Из вышеприведенной схемы Маркса никакого вывода о преобладании 1-го подразде¬ления над П-ым сделать нельзя: оба развиваются там параллельно. Но эта схема не принимает во внимание именно технического прогресса. Как это доказано Марксом в I томе «Капитала», технический прогресс выражается в том, что отношение переменного



ν с
капитала к постоянному

постепенно уменьшается, между тем как в схеме это от-

ношение принято за неизменное.
Понятно уже само собою, что если внести это изменение в схему, то получится бо-лее быстрое возрастание средств производства сравнительно с предметами потребле-ния. Тем не менее, мне кажется, не лишним будет привести этот расчет, во-первых, для наглядности, а, во-вторых, для предупреждения возможных неправильных выводов из этой посылки.
[В нижеследующей таблице норма накопления принята неизменной: половина сверхстоимости накопляется и половина потребляется лично.]
[Нижеследующую схему можно опустить и перейти прямо к выводам из нее на сле-дующей странице. Буква д. означает добавочный капитал, идущий на расширение про-изводства, т. е. накопляемую часть сверхстоимости.]

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 79
1-ый I 4000 с + 1000 v+1000 m = 6000 ν : (с + ν) = 20,0%
год) II 1500 с + 750 ν +750 m = 3000 » » » 33,3%
I (1000 v +500 m) = 11 1500 с
д. 1500 m = 450 с+ 50 ν » » » Vio

д. II60m = 50c+ 10 ν » » » /6
Ι 4450 с + 1050 ν + (500 m) = 6000 II 1550 с+ 760 ν+ (690 m) = 3000
2-ой I 4450 с + 1050 ν + 1050 m = 6550 » » » 19,2%
год) II 1550 с+ 760 ν+ 760 m = 3070 » » » 32,9%
I(1050v + 525m)=II 1575 c
II (1550 с+ 25 m)


д. II 28 m = 25c+3v » » » ок. /9

д. 1525 m = 500 с+ 25 ν » » » ок. V2i

д. II 28 m = 25 с + 3v » » » ок. 79
I 4950 с + 1075 ν + (525 m) = 6550 II 1602 с + 766 v +(702 m) = 3070
3-ий I 4950 с + 1075 v+1075 m = 7100 » » » 17,8%
год) II 1602 с + 766 v +766 m = 3134 » » » 32,3%
I (1075 ν + 537V2 m)= II 1612V2 с
II (1602c + ЮТгт)



д. II llV2 m = 10V2 с + 1 ν » » » ок. Vi2
д. I5371/2m = 5171/2c+20v » » » ок. V26

д. II22m = 20c + 2v » » » ln
I 546772 с + 1095 v +(53772 m) = 7100 II 163472 с + 769 v +(73072 m) = 3134
4-ый I 546772 с + 1095 ν+1095 m = 765772 ...» » » 16,7%
год) II 163472 с+ 769 ν+ 769 m = 317272 » » » 32,0%
и так далее19.

80

В. И. ЛЕНИН

Сопоставим теперь выводы из этой схемы относительно возрастания различных час¬тей общественного продукта :

Средства производст-ва для средств Средства производст-ва для средств Средства потребле-ния Весь обществен-ный продукт

производ-ства в% потребле-ния в% в% в%
1-ый год 4 000 100 2 000 100 3 000 100 9 000 100
2-ой год 4 450 111,25 2 100 105 3 070 102 9 620 107
3-ий год 4 950 123,75 2 150 107,5 3 134 104 10 234 114
4-ый год 5 467V2 136,7 2 190 109,5 3 172 106 10 828V2 120
Мы видим таким образом, что всего быстрее возрастает производство средств про-изводства для средств производства, затем производство средств производства для средств потребления и всего медленнее производство средств потребления. К этому выводу можно бы было прийти и без исследований Маркса во II томе «Капитала» на основании того закона, что постоянный капитал имеет тенденцию возрастать быстрее переменного: положение о быстрейшем возрастании средств производства есть простая перефразировка этого закона применительно ко всему общественному производству.
Но, может быть, следует сделать еще шаг дальше? Если мы принимали, что отноше-ние ν к с + ν постоянно уменьшается, то почему не принять, что ν становится равным нулю, что то же количество рабочих остается достаточным для большего количества средств производства? Тогда накопляемая часть сверхстоимости будет прямо присое-диняться к постоянному капиталу в I подразделении, и рост общественного производ-ства пойдет исключительно на счет средств про-

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 81
изводства для средств производства при полном застое П-го подразделения .
Разумеется, это было бы уже злоупотребление схемами, потому что такой вывод ос-нован на невероятных предположениях и потому неправилен. Допустимо ли, что про-гресс техники, уменьшающий отношение ν к с, выразится только в I подразделении, оставив П-ое в полном застое? Сообразно ли с законами капиталистического общества, требующего от каждого капиталиста расширения предприятия под угрозой гибели, чтобы во П-ом подразделении совершенно не происходило накопления?
Итак, единственно правильным выводом, который можно сделать из вышеизложен-ных исследований Маркса, будет тот, что в капиталистическом обществе производст-во средств производства возрастает быстрее, чем производство средств потребле-ния. Как уже сказано, вывод этот — прямое следствие того общеизвестного положения, что капиталистическое производство создает неизмеримо более высоко развитую тех-нику сравнительно с прежними временами . Маркс — специально по этому вопросу — только в одном месте высказывается с полной определенностью, и это место вполне подтверждает правильность сделанной формулировки:
Я не хочу сказать, чтобы подобное явление было абсолютно невозможно, как отдельный случай. Но ведь здесь речь идет не о казусах, а об общем законе развития капиталистического общества. В пояснение покажу на схеме, о чем идет речь:
I 4000 с + 1000 ν + 1000 m = 6000
II 1500 с + 750 ν + 750 m = 3000
I (1000 ν + 500 m) = II 1500 с
I 500 m накопляются, присоединяясь к 14000 с:
I 4500 с + 1000 ν + (500 m) = 6000
II 1500 с + 750 ν + 750 m = 3000
I 4500 с + 1000 ν + 1000 m = 6500
II 1500 с + 750 ν + 750 m = 3000
I (1000 ν + 500 m) = II 1500 с
I 500 m накопляются по-прежнему и т. д.
Поэтому изложенный вывод можно формулировать еще несколько иначе: в капиталистическом об-ществе рост производства (а следовательно, и «рынка») может идти либо на счет возрастания предметов потребления, либо — и это — главным образом — на счет прогресса техники, т. е. вытеснения ручного труда машинным, — так как изменение отношения ν к с и выражает собой именно уменьшение роли ручного труда.

82 В. И. ЛЕНИН
«Отличие капиталистического общества от дикарей состоит не в том, в чем его ви-дит Сениор, — будто привилегией и особенностью именно дикаря является такое рас-ходование своего труда, которое не дает ему никаких продуктов, могущих превратить-ся в доход, т. е. в средства потребления, — а отличие состоит в том, что
а) капиталистическое общество расходует больше [Nota bene ] находящегося в его распоряжении годового рабочего времени на производство средств производства (ergo — постоянного капитала), которые не могут сделаться доходом ни в форме за¬работной платы, ни в форме сверхстоимости, но могут функционировать только в каче¬стве капитала» («Das Kapital», II Bd., Seite 436*").
IV
Спрашивается теперь, какое же отношение имеет изложенная теория к «пресловуто-му вопросу о рынках»? Ведь она исходит из предположения об «общем и исключи-тельном господстве капиталистического способа производства», а «вопрос» в том и со-стоит, «возможно ли» в России полное развитие капитализма. Правда, эта теория вно-сит поправку в обычное представление о развитии капитализма, но очевидно, что уяс-нение того, как развивается капитализм вообще, нимало еще не подвигает вперед во-проса о «возможности» (и необходимости) развития капитализма в России.
Референт, однако, не ограничивается изложением теории Маркса о ходе всего обще-ственного производства, организованного капиталистически. Он указывает на необхо-димость отличать «два существенно различных момента в накоплении капитала: 1) раз-витие капиталистического производства вширь, когда оно захватывает уже готовые сферы труда, вытесняя собой нату-
— Заметьте. Ред. — следовательно. Ред. *** — «Капитал», т. II, стр. 436.21 Ред.

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ

83

ральное хозяйство, и расширяется на счет последнего; и 2) развитие капиталистическо-го производства, если можно так выразиться, вглубь, когда расширение его происходит независимо от натурального хозяйства, т. е. при общем и исключительном господстве капиталистического способа производства». Не вдаваясь пока в критику этого разделе¬ния, перейдем прямо к рассмотрению того, что разумеет автор под развитием капита¬лизма вширь: выяснение этого процесса, состоящего в замене натурального хозяйства капиталистическим, должно показать нам, каким образом русский капитализм «охватит всю страну».
Референт иллюстрирует развитие капитализма вширь следующей схемой:

А — капиталисты; W— непосредственные производители.
a, ai ац — капиталистические предприятия. Стрелки указывают на движение обмениваемых товаров.
с, ν, m — составные части стоимости товаров.
I, II — натуральная форма товаров: I — средства производства;
II — средства потребления.
«Существенное отличие мест А и W, — говорит референт, — состоит в том, что в А — производители — капиталисты, которые потребляют свою сверхстоимость произво-дительно, а в W — непосредственные

84 В. И. ЛЕНИН
производители, которые свою сверхстоимость (я разумею здесь излишек ценности про-дукта над стоимостью средств производства и необходимых средств пропитания) по-требляют непроизводительно.
Последуем по схеме за стрелками и легко увидим, как развивается капиталистиче-ское производство в А на счет потребления в W, захватывая его постепенно». Продукт капиталистического предприятия а отправляется «непосредственным производителям» в форме предметов потребления; в обмен на него «непосредственные производители» возвращают постоянный капитал (с) в форме средств производства и переменный капи¬тал (ν) в форме средств потребления, а сверхстоимость (m) в форме элементов допол¬нительного производительного капитала: с ι + vi. Этот капитал служит для основания нового капиталистического предприятия ai которое точно так же посылает свой про¬дукт в форме предметов потребления «непосредственным производителям» и так далее. «Из приведенной схемы развития капитализма вширь следует, что все производство находится в теснейшей зависимости от потребления на «внешних» рынках, потребле¬ния масс (причем с общей точки зрения решительно все равно, где находятся эти мас¬сы, — под боком ли у капиталистов или где-нибудь за океаном). Очевидно, что расши¬рение производства в А, т. е. развитие капитализма в этом направлении, окончится, как только все непосредственные производители в W обратятся в товаропроизводителей, ибо, как мы видели выше, каждое новое предприятие (или расширение старого) рассчи¬тано на новый круг потребителей W. Ходячее представление, — говорит в заключение референт, — о капиталистическом накоплении, т. е. о капиталистическом воспроизвод¬стве в расширенных размерах, только подобным взглядом на вещи и ограничивается, не подозревая о развитии капиталистического производства вглубь, независимо от каких бы то ни было стран с непосредственными производителями, т. е. независимо от так называемых внешних рынков».

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 85
Из всего изложенного можно согласиться только с тем, что представление это о раз-витии капитализма вширь и иллюстрирующая его схема находится в полнейшем соот-ветствии с ходячими, народническими воззрениями на предмет.
В самом деле, трудно рельефнее и нагляднее изобразить всю нелепость и бессодер-жательность ходячих воззрений, чем это сделано в приведенной схеме.
«Ходячее представление» всегда смотрело на наш капитализм как на нечто оторван-ное от «народного строя», стоящее в стороне от него, — точь-в-точь так, как это изо-бражено в схеме: из нее совершенно не видно, в чем состоит связь двух «мест», капита-листического и народного. Почему товары, отправляемые из А, находят себе сбыт в W? чем вызывается превращение натурального хозяйства в W в товарное? Ходячее воззре-ние никогда не давало ответа на эти вопросы, смотря на обмен как на какую-то случай-ность, а не как на известную систему хозяйства.
Далее, ходячее воззрение никогда не давало объяснения тому, откуда и каким обра-зом возник наш капитализм — точно так же, как не объясняет этого и схема: дело пред-ставляется так, как будто капиталисты извне откуда-то пришли, а не из среды тех же «непосредственных производителей». Остается непонятным, откуда добывают себе ка-питалисты «свободных рабочих», необходимых для предприятий a, ai и т. д. Всякий знает, что в действительности рабочие эти берутся именно из «непосредственных про-изводителей», но из схемы нимало не видно, чтобы товарное производство, охватывая «место» W, создавало там контингент свободных рабочих.
Одним словом, схема эта — точь-в-точь как и ходячее воззрение — ровно ничего не объясняет в явлениях наших капиталистических порядков и потому никуда не годится. Та цель, ради которой она составлена, — пояснение того, как капитализм развивается на счет натурального хозяйства, охватывая всю страну, — совершенно ею не достига-ется, потому что, как это видит и сам референт, — «если последовательно

86 В. И. ЛЕНИН
держаться разбираемого воззрения, то необходимо заключить, что до повсеместного развития капиталистического способа производства дело дойти никак не может».
Остается только удивляться после этого, что автор, хотя бы и отчасти, примыкает сам к этому воззрению, говоря, что «капитализм действительно (?) развивался в перио-ды своего младенчества таким легчайшим (sic!? ) способом (легчайшим потому, что здесь захватываются готовые отрасли труда), отчасти он развивается в этом направле-нии и теперь (??), поскольку на земном шаре еще имеются остатки натурального хозяй-ства и поскольку увеличивается население».
На самом деле, это — не «легчайший» способ развития капитализма, а просто-напросто — «легчайший способ понимания» процесса, настолько «легчайший», что вернее назвать его полным непониманием. Российские народники всяческих оттенков и по сю пору пробавляются этими «легчайшими» приемами: не помышляя никогда о том, чтобы объяснить, каким образом возник наш капитализм и каким образом он функ¬ционирует, они ограничиваются сопоставлением «больного места» наших порядков, капитализма, с «здоровым» — непосредственными производителями, «народом»; пер¬вое ставится ошую, второе — одесную, и все глубокомыслие завершается сентимен¬тальными фразами о том, что «вредно» и что «полезно» для «человеческого общежи¬тия».
Чтобы исправить вышеприведенную схему, необходимо начать с выяснения содер-жания тех понятий, о которых идет речь. Под товарным производством разумеется та-кая организация общественного хозяйства, когда продукты производятся отдельными, обособлен-
*— так!? Ред.

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 87
ными производителями, причем каждый специализируется на выработке одного како-го-либо продукта, так что для удовлетворения общественных потребностей необходима купля-продажа продуктов (становящихся в силу этого товарами) на рынке. Под капита¬лизмом разумеется та стадия развития товарного производства, когда товаром стано¬вятся уже не только продукты человеческого труда, но и самая рабочая сила человека. Таким образом, в историческом развитии капитализма важны два момента: 1) превра¬щение натурального хозяйства непосредственных производителей в товарное и 2) пре¬вращение товарного хозяйства в капиталистическое. Первое превращение совершается в силу того, что появляется общественное разделение труда — специализация обособ¬ленных [NB: это — непременное условие товарного хозяйства], отдельных производи¬телей по занятию одной только отраслью промышленности. Второе превращение со¬вершается в силу того, что отдельные производители, производя каждый особняком товары на рынок, становятся в отношение конкуренции: каждый стремится дороже продать, дешевле купить, и необходимым результатом является усиление сильного и падение слабого, обогащение меньшинства и разорение массы, ведущее к превращению самостоятельных производителей в наемных рабочих и многих мелких заведений в не¬многие крупные. Таким образом, схема должна быть составлена так, чтобы показать оба эти момента в развитии капитализма и те изменения, которые производит это раз¬витие в величине рынка, т. е. в количестве продуктов, превращающихся в товары.
Нижеследующая схема и составлена по этому плану: абстрагированы все посторон-ние обстоятельства, т. е. приняты за неизменные (например, количество населения, производительность труда и многое другое), чтобы проанализировать влияние на ры-нок одних только указанных моментов развития капитализма.

В. И. ЛЕНИН


Пояснения к схеме:
I — П... — VI — производители.
а, 6, с — отрасли промышленности (напри¬мер, земледелие, промышленность добывающая и обрабатывающая).
а = b = с = 3. Величина стоимости продуктов a = b = с равна 3 (трем единицам стоимости), из которых 1 приходится на сверхстоимость*.
В графе «рынок» означается величина стои-мости продаваемых (и покупаемых) продуктов; в скобках поставлена величина стоимости про-даваемой (и покупаемой) рабочей силы (= р. с).
Стрелки, идущие от одного производителя к другому, означают, что 1-ый состоит наемным рабочим у второго.
Предполагается простое воспроизводство: вся сверхстоимость потребляется капиталистами непроизводительно.


I a b с 9 9
1. II a b с 9 9
III a b с 9 9
IV a b с 9 9
V a b с 9 9
VI a b с 9 9
Итог 6a 6b 6с 54 54

I a — 2с 9 6
3. II a 2b — 9 6
III a — 2с 9 6
IV a 2b — 9 6
V a — 2с 9 6
VI a 2b — 9 6
Итог 6a 6b 6с 54 36

I 2a — 6с 24 11
5. II iV2 iV2


\


III \ iV2 iV2
IV 2a 6b — 24 11
V \ — iV2 iV2
VI — iV2 iV2

У '



Итог 6a 6b 6с 54 28

Та часть стоимости, которая возмещает по-стоянный капитал, принята за неизменную и по-этому откинута.

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ

89



Рынок Произво- 1 д и τ е л и 1 Производство Натуральное I потребление || Рынок

Продает Покупает
отрасли промыш-ленности всего
Продает Покупает




а Ь с




— — I а — 2c 9 6 3 3

— — II а %ъ %c 9 82/5 % %

— — III а %ъ %c 9 82/5 % 3/5

— — IV а %ь %c 9 82/5 % %

— — V а %ь %c 9 82/5 % %

— — VI а %ь %c 9 «2/ % %

— — Итог 6а 6Ь 6c 54 48 6 6



3 Э I а — 6c
A A 21 10 11 3 (+8 р. с.)

3 3 II 3 3 (4 p. с.) 4




a^ — Л





3 э III а"" — I 3 о
J (4 р. с.) 4

3 3 IV а 6Ь
/К А — 21 10 11 3 (+8 р. с.)

3 э V i*~ — 3 3 (4 р. с.) 4

3 3 VI a>^ — — 3 3 (4 р. с.) 4

18 18 Итог 6а 6b 6c 54 32 22 (+16 р. с.) 22 (+16 р. с.)



13 3 (+10 р. с.) I 6а — — 18 6 12 6 (+6 р. с.)

(5 р. с.) 5 II — — — — — (6 р. с.) 6

(5 р. с.) 5 III - 6b — 18 6 12 6 (+6 р. с.)

13 о Э
(+10 р. с.) IV J — — — (6 р. с.) 6

(5 р. с.) 5 V — — 6c
A 18 6 12 6 (+6 р. с.)

(5 р. с.) 5 VI W — I — — (6 р. с.) 6

26 (+20 р. с.) 26 (+20 р. с.) Итог 6а 6b 6c 54 18 36 (+18 р. с.) 36 (+18 р. с.)

4.
6.

90 В. И. ЛЕНИН
Разберем теперь эту схему, показывающую последовательные изменения в системе хозяйства общины, состоящей из 6-ти производителей. В схеме приведены 6 периодов, выражающих стадии превращения натурального хозяйства в капиталистическое.
1-ый период. Имеем 6 производителей, из которых каждый расходует свой труд во всех 3-х отраслях промышленности (в а, в Ъ и в с). Получаемый продукт (9 у каждого производителя: а + b + с = 9) тратится на себя в своем же хозяйстве. Поэтому мы имеем чистый вид натурального хозяйства; на рынок продукты не поступают совершенно.
Период 2-ой. Производитель 1-ый изменяет производительность своего труда: он ос-тавляет промышленность b и тратит время, прежде употреблявшееся на эту отрасль промышленности, на промышленность с. В силу такой специализации одного произво-дителя, остальные сокращают производство с, так как 1-ым хозяином произведен изли-шек против собственного потребления, и усиливают производство Ъ, чтобы произвести продукт для 1-го производителя. Появившееся разделение труда неизбежно ведет к то¬варному производству: 1-ый производитель продает 1 с и покупает 1 Ь, остальные про¬изводители продают 1 b (каждый из 5 по /5 Ь) и покупают 1 с (каждый по /5 с); на ры¬нок поступает количество продукта стоимостью в 6. Величина рынка в точности соот¬ветствует степени специализации общественного труда: специализировалось производ¬ство одного с (1 с = 3), и одного Ъ (1 b = 3), т. е. одной девятой части всего обществен¬ного производства [18 с (= а = Ь)], и на рынок поступила 1/э всего общественного про¬дукта.
Период 3-ий. Разделение труда подвигается дальше, вполне охватывая отрасли про-мышленности b и с: трое производителей занимаются только промышленностью 6, трое — только промышленностью с. Каждый продает 1 с (или 1 Ь), т. е. 3 единицы стоимо¬сти, и покупает тоже 3—1 b (или 1 с). Это усиление разделения труда ведет к возраста¬нию рынка, на который поступает теперь уже 18 единиц стоимости. Величина рынка опять-таки вточности соответствует степени специализации (= разделения) общественного труда: специализировалось производство 3 Ъ и 3 с, т. е. /з общественного производства, и на рынок поступает 1/з общественного продукта.
Период 4-ый изображает уже капиталистическое производство: процесс преобразо-вания товарного производства в капиталистическое не вошел в схему и потому должен быть отдельно описан.
В предыдущем периоде каждый производитель являлся уже товаропроизводителем (в областях промышленности Ъ не, о которых только и идет речь): каждый производил отдельно, особняком, независимо от других производителей, производил на рынок, ве-личина которого не была, разумеется, известна ни одному из них. Это отношение обо-собленных производителей, работающих на общий рынок, называется конкуренцией. Понятно само собою, что равновесие между производством и потреблением (предло-жением и спросом), при этих условиях, достигается только рядом колебаний. Более ис-кусный, предприимчивый, сильный производитель усилится еще более вследствие этих колебаний, — слабый и неискусный будет раздавлен ими. Обогащение немногих лич¬ностей и обнищание массы — таковы неизбежные следствия закона конкуренции. Дело кончается тем, что разорившиеся производители теряют хозяйственную самостоятель¬ность и поступают наемными рабочими в расширенное заведение своего счастливого соперника. Именно это положение и изображено в схеме. Отрасли промышленности Ъ и с, распределенные раньше между всеми 6 производителями, теперь концентрировались в руках 2-х производителей (1-го и IV-ro). Остальные производители работают у них по найму, получая уже не весь продукт своего труда, а без сверхстоимости, присваиваемой хозяином [напомню, что сверхстоимость, по предположению, равна /з продукта, так что производящий 2 Ъ (= 6) получит от хозяина /з — т. е. 4]. В результате получаем усиление разделения труда — и возрастание

92 В. И. ЛЕНИН
рынка, на который поступает уже 22, несмотря на то, что «масса» «обеднела»: — про-изводители, сделавшиеся (отчасти) наемными рабочими, получают всего продукта уже не по 9, а только по 7, — 3 получает он от самостоятельного хозяйства (земледельче-ского — промышленность а) и 4 от наемного труда (от производства 2 Ъ или 2 с). Эти производители, являющиеся уже более наемными рабочими, чем самостоятельными хозяевами, потеряли возможность нести на рынок какой бы то ни было продукт своего труда, потому что разорение отняло у них средства производства, необходимые для выработки продукта. Им пришлось прибегать к «заработкам», т. е. нести на рынок свою рабочую силу и на полученные от продажи этого нового товара деньги покупать необ¬ходимый для себя продукт.
Из схемы видно, что производители II и III, V и VI продают каждый рабочей силы на 4 единицы стоимости и покупают на ту же сумму предметов потребления. Что касается до производителей — капиталистов, 1-го и IV-ro, то каждый из них производит продук¬та на 21 ; из этого он сам потребляет 10 [3 (= а) + 3 (= с или t>) + 4 (сверхстоимость от 2 с или 2 Ь)] и продает 11; покупает же он товаров на 3 (с или Ъ) + 8 (рабочая сила).
В этом случае, необходимо заметить, мы не получаем абсолютного соответствия между степенью специализации общественного труда (специализировалось производ-ство 5 Ъ и 5 с, т. е. на сумму 30) и величиной рынка (22), — но эта неправильность схе-мы зависит от принятия простого воспроизводства , т. е. отсутствия накопления, поче-му и оказалось, что сверхстоимость, отбираемая у рабочих (по 4 — каждым капитали-стом), потребляется вся натурой. Так как отсутствие накопления невозможно в капита-листическом обществе, то ниже будет сделана соответствующая поправка.
Это относится равным образом и к 5-му и к 6-му периодам.

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 93
Период 5-ый. Разложение товаропроизводителей распространилось и на земледель-ческую промышленность (а): наемные рабочие не могли продолжать хозяйства, работая главным образом в чужих промышленных заведениях, и разорились: у них остались только жалкие остатки земледельческого хозяйства, в размере 112 прежнего количества (которое, по нашему предположению, было как раз достаточно на покрытие нужд се-мьи) — точно так же, как теперешние посевы громадной массы наших крестьян — «земледельцев» представляют из себя только жалкие крохи самостоятельного земле-дельческого хозяйства. Промышленность а начала точно так же концентрироваться в незначительное число крупных заведений. Так как наемные рабочие теперь не в со-стоянии уже обойтись своим хлебом, то заработная плата, понижавшаяся самостоя-тельным земледельческим хозяйством рабочих, повышается, давая рабочему денежные средства на покупку хлеба (хотя и в меньшем количестве, чем потреблял он, будучи сам хозяином): теперь рабочий сам производит \112 (= ll2 а) и прикупает 1, получая все¬го 2 /г, вместо прежних 3 (=а). Хозяева — капиталисты, присоединившие к своим про-мышленным заведениям расширенное земледельческое хозяйство, производят теперь по 2 а (=6), из которых 2 переходит рабочим в виде заработной платы, а 1 (7г а) — сверхстоимость — достается им. Развитие капитализма, изображаемое этой схемой, со-провождается «обеднением» «народа» (рабочие потребляют всего уже только по 6l/2, a не по 7, как в 4 периоде) и возрастанием рынка, на который поступает уже 26. «Упадок земледельческого хозяйства» у большинства производителей вызвал не сокращение, а увеличение рынка земледельческих продуктов.
Период 6-ой. Завершение специализации занятий, т. е. разделения общественного труда. Все отрасли промышленности отделились и стали специальностью отдельных производителей. Наемные рабочие совершенно потеряли самостоятельное хозяйство и существуют уже исключительно наемным трудом. Результат опять тот же: развитие ка-питализма [самостоятельное

94 В. И. ЛЕНИН
хозяйство на себя вытеснено окончательно], «обеднение массы» [хотя заработная плата и возросла, но потребление понизилось у рабочих с б7г до 6: они производят по 9 (За, ЗЬ, Зс) и отдают 1/з хозяину, как сверхстоимость] и дальнейший рост рынка, на который поступает теперь уже 2/з общественного продукта (36).
VI
Подведем теперь выводы, вытекающие из приведенной схемы.
Первый вывод состоит в том, что понятие «рынка» совершенно неотделимо от поня¬тия общественного разделения труда, — этого, как Маркс говорит, «общего основания всякого товарного [а следовательно, — добавим от себя — и капиталистического] про¬изводства». «Рынок» является там и постольку, где и поскольку появляется обществен¬ное разделение труда и товарное производство. Величина рынка неразрывно связана с степенью специализации общественного труда.
«Товар приобретает всеобщую, общественно-признанную эквивалентную форму только в качестве денег, а деньги находятся в чужом кармане. Чтобы извлечь их оттуда, товар должен быть прежде всего потребительной стоимостью для владельца денег, и, следовательно, труд, потраченный на производство этого товара, должен быть израсхо-дован в общественно-полезной форме, другими словами, должен явиться членом об-щественного разделения труда. Но разделение труда представляет из себя естественно выросший производственный организм, ткани которого сплетались и продолжают сплетаться за спиной товаропроизводителей. Возможно, что товар является продуктом нового вида труда, предназначенного удовлетворять вновь возникшую потребность или своим появлением впервые создать новую потребность. Какое-нибудь особое действие в процессе труда, — вчера еще бывшее одной из многих функций одного и того же то¬варопроизводителя, — сегодня, может быть, отрывается от этого процесса, стано¬вится самостоя-

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 95
тельным и, именно в силу этого, посылает свой частичный продукт в качестве само-стоятельного товара на рынок» («Das Kapital», I Bd., S. 85 . Курсив мой).
Таким образом, пределы развитию рынка, при существовании капиталистического общества, ставятся пределами специализации общественного труда. А специализация эта, по самому существу своему, бесконечна — точно так же, как и развитие техники. Для того, чтобы повысилась производительность человеческого труда, направленного, например, на изготовление какой-нибудь частички всего продукта, необходимо, чтобы производство этой частички специализировалось, стало особым производством, имею-щим дело с массовым продуктом и потому допускающим (и вызывающим) применение машин и т. п. Это с одной стороны. А с другой стороны, прогресс техники в капитали-стическом обществе состоит в обобществлении труда, а это обобществление необходи-мо требует специализации различных функций процесса производства, превращения их из раздробленных, единичных, повторяющихся особо в каждом заведении, занятом этим производством, — в обобществленные, сосредоточившиеся в одном, новом заве-дении и рассчитанные на удовлетворение потребностей всего общества. Приведу при-мер.
«За последнее время в Северо-Американских Штатах деревообрабатывающие заво-ды все более и более специализируются, «возникают заводы для выделки, например, исключительно топорищ, или метельных ручек, или раздвижных столов... Машинное дело безостановочно подвигается вперед, постоянно изобретаются новые машины, уп-рощающие и удешевляющие известную сторону производства... Каждая отрасль, на-пример, мебельного дела обратилась в специальность, требует особых машин и особых рабочих... В экипажном деле колесные ободья производятся на особых заводах (Мис-сури, Арканзас, Тенесси), колесные спицы в Индиане и Огайо, ступицы опять-таки на специальных заводах Кентукки и Иллинойса. Все эти отдельные
* — «Капитал», т. I, стр. 85.22 Ред.

96 В. И. ЛЕНИН
части покупаются особыми заводами, которых специальность — целые колеса. Таким образом целый десяток заводов участвует в изготовлении какого-нибудь дешевого эки-пажа» (г. Тверской: «Десять лет в Америке». «Вестник Европы», 1893, 1. — Цитирую по Ник. — ону, стр. 91, прим. 1).
Отсюда видно, до какой степени неправильным является утверждение, будто рост рынка в капиталистическом обществе, вызываемый специализацией общественного труда, должен окончиться, как только все натуральные производители превратятся в товаропроизводителей. Русское экипажное производство давно уже превратилось в то-варное, но какие-нибудь колесные ободья производятся все еще в каждом экипажном (или колесном) заведении отдельно; техника низка, производство раздроблено между массой производителей. Прогресс техники должен повести за собой специализацию различных частей производства, обобществление их и, следовательно, увеличение рын¬ка.
Здесь следует оговориться. Все изложенное нимало не ведет к отрицанию того по-ложения, что капиталистическая нация не может существовать без внешних рынков. При капиталистическом производстве равновесие производства с потреблением дости-гается только рядом колебаний; чем крупнее производство, чем более широк круг по-требителей, на которых оно рассчитано, тем сильнее эти колебания. Понятно поэтому, что когда буржуазное производство достигло высокой степени развития, ему уже не-возможно удержаться в рамках национального государства: конкуренция вынуждает капиталистов все расширять производство и отыскивать себе внешних рынков для мас-сового сбыта продукта. Очевидно, что необходимость внешних рынков для капитали-стической нации так же мало нарушает тот закон, что рынок есть простое выражение общественного разделения труда при товарном хозяйстве и что, следовательно, он мо-жет расти так же бесконечно, как и разделение труда, — как мало кризисы нарушают закон стоимости. Печалования о рынках появились

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 97
в русской литературе только тогда, когда капиталистическое производство наше в из-вестных своих отраслях (например, хлопчатобумажная промышленность) достигло полного развития, охватило почти весь внутренний рынок, сложилось в немногие гро-мадные предприятия. Что материальным основанием толков и «вопросов» о рынках яв¬ляются именно интересы нашей крупной капиталистической промышленности, — лучшим доказательством этому служит тот факт, что никто еще в нашей литературе не пророчил гибели нашей кустарной промышленности вследствие исчезновения «рын-ков», хотя кустарная промышленность производит ценностей более чем на миллиард рублей и работает на тот же самый обнищавший «народ». Вопли о гибели нашей про-мышленности по недостатку рынков — не что иное, как сшитый белыми нитками ма-невр наших капиталистов, которые таким образом производят давление на политику, отождествляют (в скромном сознании своего «бессилия») интересы своего кармана с интересами «страны» и оказываются способными толкнуть правительство на путь за-воевательной колониальной политики, вовлечь даже его в войну, ради охранения таких «государственных» интересов. Нужна именно вся бездонная пропасть народнического утопизма и народнической наивности, чтобы принимать вопли о рынках — эти кроко¬диловы слезы вполне окрепшей и успевшей уже зазнаться буржуазии — за доказатель¬ство «бессилия» нашего капитализма!

[АнтонЛ]

Второй вывод состоит в том, что «обеднение массы народа» (этот непременный член всех народнических рассуждений о рынке) не только не препятствует развитию капи¬тализма, а напротив, именно выражает собой его развитие, является условием капита¬лизма и усиливает его. Для капитализма нужен «свободный рабочий», и обеднение в том и состоит, что мелкие производители превращаются в наемных рабочих. Это обед¬нение массы сопровождается обогащением немногих эксплуататоров, разорение и упа¬док мелких заведений сопровождается усилением и развитием более

98

В. И. ЛЕНИН

крупных; оба процесса содействуют возрастанию рынка: «обедневший» крестьянин, существовавший прежде своим хозяйством, теперь живет «заработками», т. е. прода-жей своей рабочей силы; ему приходится теперь покупать себе необходимые предметы потребления (хотя бы и в меньшем количестве и худшего качества); с другой стороны, те средства производства, от которых освобождается этот крестьянин, концентрируют-ся в руках меньшинства, превращаются в капитал, и произведенный продукт поступает уже на рынок. Только этим и объясняется то явление, что массовая экспроприация на¬шего крестьянства в пореформенную эпоху сопровождалась не уменьшением, а увели-чением валовой производительности страны и возрастанием внутреннего рынка: об¬щеизвестен факт, что громадно увеличилось производство крупных фабрик и заводов, что значительно распространились кустарные промыслы — и те и другие работают главным образом на внутренний рынок, — равным образом увеличилось и количество хлеба, обращавшегося на внутренних рынках (развитие хлебной торговли внутри стра¬ны).
Спорным может показаться это только разве по отношению к земледельческой промышленности. «Хлебное производство находится в абсолютном застое», — говорит, например, г. Н. —он. Он делает этот вывод, основываясь на данных только за 8 лет (1871—1878 гг.). Посмотрим на данные о более про-должительном периоде: 8-летний, разумеется, слишком мал. Сравним данные за 60-е годы. [«Военно-стат. сборник», 1871], 70-е [данные Н. —она] и 80-е [«Сборник сведений о России», 1890]. Данные отно-сятся к 50 губерниям Европейской России и обнимают все хлеба, включая картофель.

Средние годовые за Посеяно Собрано Урожай сам Население (тысячи)

тысяч ч етвертей (за выч. семян)


1864—1866 гг.
(3) 71696 100 151 840 100 3,12 61421 100 (1867 г.)
1871—1878 гг. (8) 71 378 99,5 195 024 128,4 3,73 76 594 124,7 (1876 г.)
1883—1887 гг.
(5) 80 293 111,9 254 914 167,8 4,17 85 395 139,0 (1886 г.)

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 99
Третий вывод — о значении производства средств производства — требует внесения поправки в схему. Как уже было замечено, схема эта отнюдь не претендует на изобра¬жение всего процесса развития капитализма, но только на изображение того, как отра¬жается на рынке смена натурального хозяйства товарным и этого последнего капитали¬стическим. Поэтому там и было абстрагировано накопление. Между тем в действи¬тельности капиталистическое общество не может существовать, не накопляя, так как конкуренция вынуждает каждого капиталиста, под угрозой разорения, расширять про¬изводство. Такое расширение производства было изображено и в схеме: 1-й производи¬тель, например, в течение промежутка между 3-им и 4-ым периодами расширил свое производство с втрое: с 2 с до 6 с; прежде он один работал в заведении, — теперь с двумя наемными рабочими. Ясно, что это расширение производства не могло произой¬ти без накопления: требовалась постройка особой мастерской на нескольких человек, приобретение орудий производства в большем размере, закупка сырья в большем коли¬честве и мн. др. То же самое применимо и к IV-му производителю, расширившему про¬изводство Ъ. Это расширение отдельных заведений, концентрация производства необ¬ходимо должна была вызвать (или усилить — это все равно) производство средств про¬изводства для капиталистов: машин, железа, угля и т. п. Концентрация производства повысила производительность труда, заменила ручной труд машинным и выбросила вон известное число рабочих. С другой стороны, развивалось и производство этих ма¬шин и других средств производства, обращаемых капиталистами в постоянный капи¬тал, начинающий теперь возрастать быстрее переменного. Если бы сравнить, например, период 4-ый с 6-ым, то получилось бы возрастание производства средств производства в 1 /г раза (так как в 1-ом случае — 2 капиталистических предприятия, требующих уве¬личения постоянного капитала, а в последнем — 3): сравнивая это возрастание с ростом производства предметов потребления, мы получили бы то самое быстрейшее возраста¬ние

100 В. И. ЛЕНИН
производства средств производства, о котором говорено было выше.
Весь смысл и все значение этого закона о быстрейшем возрастании средств произ-водства в том только и состоит, что замена ручного труда машинным, — вообще про-гресс техники при машинной индустрии, — требует усиленного развития производств по добыче угля и железа, этих настоящих «средств производства для средств производ-ства». Что референт не понял смысла этого закона и за схемами, изображающими про-цесс, просмотрел действительное содержание процесса, это ясно видно из такого его заявления: «На сторонний взгляд такое производство средств производства для средств производства кажется совершенно нелепым, но ведь и [sic!] плюшкинское собирание денег для денег было процессом тоже (?! !) совершенно нелепым. Ни те, ни тот не веда-ют бо, что творят». Народники именно и усиливаются доказать это самое — нелепость русского капитализма, разоряющего, дескать, народ, но не дающего высшей организа-ции производства. Разумеется, это сказки. В замене ручного труда машинным нет ниче¬го «нелепого»: напротив, в этом и состоит вся прогрессивная работа человеческой тех¬ники. Чем выше развивается техника, тем более вытесняется ручной труд человека, за¬меняясь рядом все более и более сложных машин: в общем производстве страны все большее место занимают машины и необходимые для их выделки предметы .
Эти три вывода необходимо дополнить еще двумя замечаниями.
Во-первых, изложенное нимало не отрицает того «противоречия в капиталистиче-ском способе производства», о котором Маркс говорит в следующих словах:
Понятно поэтому, что разделять развитие капитализма на развитие вширь и — вглубь неправильно: все развитие идет одинаково на счет разделения труда; «существенной» разницы между этими момента-ми нет. Действительно же существующее между ними различие сводится к разным стадиям прогресса техники. Низшие стадии развития капиталистической техники — простая кооперация и мануфактура — не знают еще производства средств производства для средств производства: оно возникает и достигает громадного развития только при высшей стадии — крупной машинной индустрии.

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 101
«Рабочие в качестве покупщиков товара важны для рынка. Но капиталистическое об-щество имеет тенденцию ограничивать плату им, как продавцам своего товара — рабо-чей силы — минимумом цены» («Kapital», Bd. II, S. 303, № 32 ). Выше было уже указа-но, что в капиталистическом обществе не может не возрастать и та часть общественно-го производства, которая производит предметы потребления. Развитие производства средств производства только отодвигает указанное противоречие, но не уничтожает его. Оно может быть устранено только с устранением самого капиталистического спо-соба производства. Само собою разумеется, однако, что видеть в этом противоречии препятствие к полному развитию капитализма в России (как это любят делать народни¬ки) — совсем уже нелепо; — впрочем, это достаточно уже разъяснено схемой.
Во-вторых, при обсуждении соотношения между ростом капитализма и «рынка» не-возможно опускать из виду той несомненной истины, что развитие капитализма неиз-бежно влечет за собой возрастание уровня потребностей всего населения и рабочего пролетариата. Это возрастание создается вообще учащением обменов продуктами, при-водящим к более частым столкновениям между жителями города и деревни, различных географических местностей и т. п. К этому же приводит и сплоченность, скученность рабочего пролетариата, повышающая его сознательность и чувство человеческого дос-тоинства и дающая ему возможность успешной борьбы против хищнических тенденций капиталистических порядков. Этот закон возвышения потребностей с полной силой сказался в истории Европы — сравнить, например, французского пролетария конца XVIII и конца XIX в. или английского рабочего 1840-х годов и современного. Этот же закон проявляет
* — «Капитал», т. II, стр. 303, прим. 32.23 Ред.
" Ср. Fr. Engels (Фр. Энгельс. Ред.). «Положение рабочего класса в Англии в 1844 г.». Это — состоя-ние самой ужасной и грязной нищеты (в буквальном значении слова) и полного упадка чувства челове-ческого достоинства.

102 В. И. ЛЕНИН
свое действие и в России: быстрое развитие товарного хозяйства и капитализма в поре-форменную эпоху вызвало и повышение уровня потребностей «крестьянства»: крестья-не стали жить «чище» (в отношении одежды, жилища и т. п.). Что это, несомненно про¬грессивное, явление должно быть поставлено в кредит именно русскому капитализму и ничему иному, — это доказывается хотя бы уже тем общеизвестным фактом (отмечае¬мым всеми исследователями наших кустарных промыслов и крестьянского хозяйства вообще), что крестьяне промышленных местностей живут гораздо «чище» крестьян, занимающихся одним земледелием и незатронутых почти капитализмом. Разумеется, это явление сказывается прежде всего и легче всего в перенимании чисто внешней, по¬казной стороны «цивилизации», но только отъявленные реакционеры, вроде г. В. В., способны оплакивать это явление и не видеть в нем ничего, кроме «упадка».
VII
Чтобы понять, в чем собственно состоит «вопрос о рынках», лучше всего сравнить народническое и марксистское представление о процессе, иллюстрируемое схемами Ι-ου (об обмене между капиталистами места А и непосредственными производителями места W) и 2-ой (о превращении натурального хозяйства 6-ти производителей в капита-листическое).
Примем 1-ую схему — и мы ничего не сумеем объяснить себе. Почему развивается капитализм? откуда берется он? Он представляется какой-то «случайностью», возник-новение его приписывается либо тому, что «мы шли не по тому пути».., либо «насаж-дению» начальства.. Почему «беднеет масса»? на это опять не дает ответа схема, и на-родники, вместо ответа, отделываются сентиментальными фразами об «освященном веками строе», об уклонении с правильного пути и т. п. пустяками, на которые так изо-бретателен знаменитый «субъективный метод в социологии».

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 103
Неумение объяснить капитализм и предпочтение утопий изучению и выяснению действительности ведет к тому, что отрицается значение и сила капитализма. Это — точно какой-то безнадежно больной, которому неоткуда почерпнуть сил для развития. И мы внесем в положение этого больного ничтожное, почти неощутимое улучшение, если скажем, что он может развиваться на счет производства «средств производства для средств производства». Ведь для этого нужно развитие техники капитализма , а «мы видим», что именно этого-то развития и нет. Для этого нужно, чтобы капитализм охватил всю страну, а мы видим, что «до повсеместного развития капитализма дело дойти никак не может».
Наоборот, если мы примем 2-ую схему, нам уже ни развитие капитализма, ни обед-нение народа не покажется случайностью. Это — необходимые спутники роста товар-ного хозяйства, основанного на разделении общественного труда. Вопрос о рынке уст-раняется совершенно, потому что рынок есть не что иное, как выражение этого разде-ления труда и товарного производства. Развитие капитализма представляется уже не только возможным [что в лучшем случае мог бы доказать референт], но и необходи-мым, потому что прогресс техники, раз уже общественное хозяйство основано на раз-делении труда и товарной форме продукта, не может не вести к усилению и углубле-нию капитализма.
Спрашивается теперь, почему же следует принять именно второе воззрение? в чем критерий его правильности?
В фактах современной русской экономической действительности.
Центром тяжести в 2-ой схеме является переход от товарного хозяйства к капитали-стическому, разложение
То есть смена мелких промышленных единиц крупными, вытеснение ручного труда машинным. То есть в том случае, если бы он правильно оценил и верно понял значение производства средств производства.

104 В. И. ЛЕНИН
товаропроизводителей на капиталистов и пролетариат. И если мы обратимся к явлени-ям современного общественного хозяйства России, то увидим, что главное место зани-мает именно разложение наших мелких производителей. Возьмем ли мы крестьян-земледельцев — окажется, что, с одной стороны, крестьяне массами забрасывают зем-лю, теряют хозяйственную самостоятельность, обращаются в пролетариев, с другой стороны, крестьяне расширяют постоянно запашки и переходят к улучшенной культу-ре. С одной стороны, крестьяне теряют земледельческий инвентарь (живой и мертвый), — с другой стороны, крестьяне заводят улучшенный инвентарь, начинают приобретать машины и т. п. [Ср. В. В. «Прогрессивные течения в крестьянском хозяйстве».] С одной стороны, крестьяне бросают землю, продают наделы, сдают их в аренду, — с другой стороны, крестьяне же арендуют наделы и с жадностью покупают частновладельческие земли. Все это — общеизвестные, давным-давно установленные факты , единственное объяснение которых заключается в законах товарного хозяйства, разлагающего и наше «общинное» крестьянство на буржуазию и пролетариат. Возьмем мы кустарей, — ока¬жется, что в пореформенную эпоху не только возникали новые промыслы и развива¬лись быстрее старые [это явление — результат только что указанного разложения зем¬ледельческого крестьянства, результат прогрессирующего общественного разделения труда ], но кроме того, масса кустарей все более и более беднела, впадала в нищету и теряла хозяйственную самостоятельность, тогда как незначительное меньшинство обо¬гащалось на счет этой массы, скапливало огромные капиталы, превращалось в скупщи¬ков, забиравших в свои руки сбыт и организовавших в конце концов, в громадном большинстве наших кустарных
Сами крестьяне очень метко назвали этот процесс «раскрестьяниванием». [См. «Сельскохозяйст-венный обзор Нижегородской губ. за 1892 год». Н.-Н., 1893. Вып. III, стр. 186—187.]
В игнорировании этого явления состоит одна из крупнейших теоретических ошибок г. Николая — она.

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 105
промыслов, совершенно уже капиталистическую домашнюю систему крупного произ-водства.
Наличность этих двух полярных течений в среде наших мелких производителей на-глядно показывает, что капитализм и обеднение массы не только не исключают, а, на-против, взаимно обусловливают друг друга,— и неопровержимо доказывает, что капи-тализм уже в настоящее время является основным фоном хозяйственной жизни России.
Вот почему не будет парадоксом сказать, что разрешение «вопроса о рынках» лежит именно в факте разложения крестьянства.
Нельзя не заметить также, что в самой уже (ходячей) постановке пресловутого «во-проса о рынках» скрывается ряд нелепостей. Обычная формулировка (см. § I) прямо уже построена на невероятнейших предположениях, — будто хозяйственные порядки общества могут созидаться или уничтожаться по воле какой-нибудь группы лиц, — «интеллигенции» или «правительства» (потому что иначе нельзя бы и спрашивать так: «может» ли развиться капитализм? «должна» ли Россия пройти через капитализм? «следует» ли сохранить общину? и т. п.), — будто капитализм исключает обеднение народа, — будто рынок есть нечто отдельное и независимое от капитализма, какое-то особое условие его развития.
Не исправив этих нелепостей, невозможно разрешить вопроса.
Представим себе, в самом деле, что кто-нибудь вздумал бы на вопрос: «может ли в России развиваться капитализм, когда масса народа бедна и беднеет все больше?» от-вечать таким образом: «Да, может, потому что капитализм будет развиваться не на счет предметов потребления, а на счет средств производства». Очевидно, что в основании такого ответа лежит совершенно верная мысль, что рост валовой производительности капиталистической нации идет главным образом на счет средств производства (т. е. бо-лее на счет средств производства, чем предметов потребления), но еще более очевидно, что такой ответ не может ни на йоту подвинуть вперед решения вопроса, как не может получиться

106 В. И. ЛЕНИН
правильного вывода из силлогизма, если верна малая посылка, но нелепа большая. Та-кой ответ (повторяю еще раз) уже предполагает, что капитализм развивается, охватыва-ет всю страну, переходит в высшую техническую стадию (крупную машинную индуст-рию), тогда как вопрос именно и построен на отрицании возможности развития капита¬лизма и замены мелкой формы производства крупною.
«Вопрос о рынках» необходимо свести из сферы бесплодных спекуляций о «воз-можном» и «должном» на почву действительности, на почву изучения и объяснения то¬го, как складываются русские хозяйственные порядки и почему они складываются именно так, а не иначе.
Я ограничусь приведением кое-каких примеров из имеющегося у меня материала, чтобы показать конкретно, какого именно рода данные лежат в основании предыдуще-го изложения.
Чтобы показать разложение мелких производителей и наличность в их среде не только процесса обеднения, но и процесса созидания крупного (сравнительно), буржу-азного хозяйства, приведу данные о трех чисто земледельческих уездах Европейской России, принадлежащих к разным губерниям: о Днепровском уезде Таврической гу-бернии, Новоузенском уезде Самарской губернии и Камышинском уезде Саратовской губернии. Данные взяты из земско-статистических сборников. В предупреждение воз-можных указаний на нетипичность избранных уездов (на наших окраинах, почти не знавших крепостного права и в значительной степени заселенных уже при порефор-менных, «свободных» порядках, разложение действительно сделало более быстрые ша-ги, чем в центре) скажу следующее:
Из трех материковых уездов Таврической губернии Днепровский выбран потому, что он — сплошь русский [0,6% колонистских дворов], населен крестьянами-общинниками.
По Новоузенскому уезду взяты данные только о русском (общинном) населении [см. «Сборник

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 107
статистических сведений по Новоузенскому уезду», с. 432—439. Рубрика а], причем не включены так называемые «хуторяне», т. е. те из крестьян-общинников, которые ушли из общины и поселились отдельно на купчей или арендованной земле. Присоеди¬нение этих прямых представителей фермерского хозяйства значительно бы усилило разложение.
3) По Камышинскому уезду взяты данные только о великорусском (общинном) на-селении.
[См. таблицу на стр. 108. Ред.]
Группировка произведена в сборниках — по Днепровскому уезду — по количеству десятин посева на двор, а в остальных по количеству рабочего скота.
К бедной группе отнесены дворы — в Днепровском уезде — не сеющие и с посевом до 10 дес. на двор; в Новоузенском и Камышинском уездах — дворы без рабочего скота и с 1 штукой рабочего скота. К средней — дворы с посевом 10—25 дес. на двор в Днеп¬ровском уезде; в Новоузенском уезде дворы с 2—4 штуками рабочего скота; в Камы¬шинском уезде — дворы с 2— 3 штуками рабочего скота. К зажиточной группе — дворы с посевом свыше 25 дес. (Днепровский уезд) или имеющие рабочего скота более 4-х штук на двор (Новоузенский уезд) и более 3-х (Камышинский уезд).
Из этих данных ясно видно, что в нашем земледельческом и общинном крестьянстве идет процесс не обеднения и разорения вообще, а процесс разложения на буржуазию и пролетариат. Громадная масса крестьян (бедная группа) — около V2 в среднем — теря-ет хозяйственную самостоятельность. В ее руках находится уже только ничтожная час-тичка всего земледельческого хозяйства местных крестьян — каких-нибудь 13% (в среднем) посевной площади; на двор приходится 3—4 десятины посева. Чтобы судить о том,
В самом деле у 2294 хуторян 123252 дес. посева (т. е. по 53 дес. в среднем на 1 хозяина). У них 2662 наемных работника (и 234 работницы). Лошадей и быков у них > 40000. Очень много усовершенство-ванных орудий; см. стр. 453 «Сборника статистических сведений по Новоузенскому уезду».

108

В. И. ЛЕНИН

10 504 37 36 007 8 3,4
10 ,9





10 757 38 128 986 29 12
9313 54 29194 20 зд
7,75


4 980 29 52 735 35 10,6



5,7

Группы крестьян Уезд Днепровский Уезд Новоузенский Уезд Камышине кий
по состоя-тельности Число дворов в
% Число десятин посева в
% На 1 двор десятин посева Число дворов в
% Число десятин посева в
% На 1 двор десятин посева Число дворов в
% Число десятин посева в
% На 1 двор десятин посева
Бедная группа 7 880 40 38 439 11 4,8
Средняя группа 8 234 42 137 344 43 16,
Зажиточная группа 3 643 18 150 614 46 41,3 7 01524 25 284 069 63 40,5 2 881 17 67 844 45 23,5
Итого 19 757 100 326 397 100 17,8 28 276 100 449 062 100 15,9 17 174 100 149 77325 100 8,7

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 109
что означает такой посев, скажем, что в Таврической губернии крестьянскому двору для того, чтобы существовать исключительно самостоятельным земледельческим хо-зяйством, не прибегая к так называемым «заработкам», необходимо 17—18 дес. посе¬ва. Ясно, что представители низшей группы существуют уже гораздо более не от своего хозяйства, а от заработков, т. е. от продажи своей рабочей силы. И если мы обратимся к более подробным данным, характеризующим положение крестьян этой группы, то уви-дим, что именно она поставляет наибольший контингент забросивших хозяйство, сдающих наделы, лишенных рабочего инвентаря и уходящих на заработки. Крестьянст-во этой группы — представители нашего сельского пролетариата.
Но, с другой стороны, из тех же самых крестьян-общинников выделяется совсем другая группа с диаметрально противоположным характером. Крестьяне высшей груп-пы имеют посевы, в 7—10 раз превышающие посевы низшей группы. Если сравнить эти посевы (23—40 дес. на двор) с тем «нормальным» количеством десятин посева, при котором семья может безбедно существовать одним своим земледельческим хозяйст-вом, то увидим, что они превышают эти последние в 2—3 раза. Ясно, что это крестьян-ство занимается земледелием уже для получения дохода, для торговли хлебом. Оно скапливает изрядные сбережения и употребляет их на улучшение хозяйства и повыше-ние культуры, заводит, например, сельскохозяйственные машины и улучшенные ору-дия: например, в Новоузенском уезде вообще у 14% домохозяев есть улучшенные зем-ледельческие орудия; у крестьян же высшей группы — 42% домохозяев имеет улуч-шенные орудия (так что на долю крестьян высшей группы приходится 75% всего по-уездного количества дворов с улучшенными земледельческими орудиями) и в их руках сосредоточено 82% всех имеющихся у «крестьянства» улучшенных орудий .

[АнтонЛ]

Собственными своими рабочими силами крестьяне высшей группы не могут уже спра-виться с своими посевами и потому прибегают к найму рабочих: например, в Ново-узенском уезде 35% домохозяев высшей группы держат постоянных наемных рабочих (не считая тех, которые нанимаются, например, на жнитво и т. п.); то же и в Днепров-ском уезде. Одним словом, крестьяне высшей группы представляют уже из себя, несо-мненно, буржуазию. Сила их основывается уже не на грабеже других производителей (как сила ростовщиков и «кулаков»), а на самостоятельной организации производства: в руках этой группы, составляющей всего /5 часть крестьянства, сосредоточено более 7г посевной площади [я беру общую среднюю величину по всем 3-м уездам]. Если принять во внимание, что производительность труда (т. е. урожаи) у этих крестьян не-измеримо выше, чем у ковыряющих землю пролетариев низшей группы, — то нельзя не сделать того вывода, что главным двигателем хлебного производства является сель-ская буржуазия.
Какое же влияние должен был оказать этот раскол крестьянства на буржуазию и пролетариат [народники не видят в этом процессе ничего, кроме «обеднения массы»] на величину «рынка», т. е. на величину той доли хлеба, которая превращается в товар? Ясно, что эта доля должна была значительно возрасти, потому что масса хлеба у кре¬стьян высшей группы далеко превышала их собственные нужды и шла на рынок; с дру¬гой стороны, представители низшей группы должны были прикупать хлеба на те де¬нежные средства, которые давали им заработки.
Чтобы привести точные данные по этому вопросу, нам придется уже обратиться не к земско-статистическим сборникам, а к сочинению В. Е. Постникова: «Южно-русское крестьянское хозяйство». Постников описывает, по данным земской статистики, кре-стьянское хозяйство 3-х материковых уездов Таврической губер-
Основанной, конечно, тоже на грабеже, но только уже не самостоятельных производителей, а рабо-чих.

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ Ш
нии (Бердянского, Мелитопольского и Днепровского) и анализирует это хозяйство по различным группам крестьян [разделенных на 6 категорий по величине посевной пло-щади: 1) не сеющие; 2) сеющие до 5 дес; 3) — от 5 до 10 д.; 4) 10—25 д.; 5) 25—50 д. и 6) свыше 50 дес]. Исследуя отношение различных групп к рынку, автор делит посев-ную площадь каждого земледельческого хозяйства на следующие 4 части: 1) хозяйст-венная площадь — так называет Постников ту часть посевной площади, которая дает семена, необходимые для посева; 2) пищевая площадь — дает хлеб для прокормления рабочей семьи и работников; 3) кормовая площадь — дает корм рабочему скоту и, на-конец, 4) торговая или рыночная площадь, дает продукт, превращаемый в товар, отчу-ждаемый на рынке. Понятно, что только последняя площадь дает денежный доход, а остальные — натуральный, т. е. дают продукт, потребляемый в самом хозяйстве.
Произведя учет величины каждой из этих площадей в разных посевных группах кре¬стьянства, Постников дает следующую таблицу: [см. таблицу на стр. 112. Ред.]
Мы видим из этих данных, что чем крупнее становится хозяйство, тем более приоб-ретает оно товарный характер, тем большую часть хлеба производит для продажи [12— 36—52—61% по группам]. Главные посевщики, крестьяне 2-х высших групп (у них бо-лее /г всего посева), отчуждают более половины всего своего земледельческого про-дукта [52 и 61%].
Если бы не было раскола крестьянства на буржуазию и пролетариат, если бы, други-ми словами, посевная площадь была распределена между всеми «крестьянами» «урав-нительно», тогда бы все крестьяне принадлежали к средней группе (сеющей 10—25 дес), и на рынок поступало бы только 36% всего хлеба, т. е. продукт 518136 посевных десятин (36% от 1439267 = 518136). Теперь же, как видно из таблицы, на рынок идет 42% всего хлеба, продукт 608 869 десятин. Таким образом, «обеднение массы», полный упадок хозяйства у 40% крестьян (бедная группа, т. е. сеющая до 10 дес),

112

В. И. ЛЕНИН


Приходится из 100 дес. посева на площадь Получается денежного дохода В 3-х уездах Таврич. губ. Средняя, ве-

хозяйствен-ную пищевую кормовую торговую на 1 дес. посева на 1 двор количество десятин посева из них под торговой площадью личина посе-ва в каждой группе





(рубли)


У сеющих до 5 д. » » 5—10 » » » 10—25 » » » 25—50 » » » более 50 » 6 6 6 6 6 90,7 44,7 27,5 17,0 12,0 42,3 37,5 30 25 21 —39 +11,8 36,5 52 61 3,77 11,68 16,64 19,52 30 191
574 1500 34 070 140 426 540 093 494 095 230 583 16 851 194 433 256 929 140 656 3,5 д. 8 » 16,4 » 34,5 » 75 »
Итого 6 42 1 439 267 608 869 17—18 дес.
Примечание к таблице:
1) Постников не дает предпоследнего столбца; он вычислен мною.
2) Величину денежного дохода Постников определяет, предполагая, что вся торговая площадь засеяна пшеницей и высчитывая среднюю урожайность и сред¬
нюю ценность хлеба.

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 113
образование сельского пролетариата, — повело к тому, что на рынок был брошен про-дукт 90 тыс. десятин посева.
Я совсем не хочу сказать, чтобы увеличение «рынка» вследствие разложения кресть-янства ограничивалось этим. Далеко нет. Мы видели, например, что крестьяне заводят улучшенные орудия, т. о. обращают свои сбережения на «производство средств произ-водства». Мы видели, что на рынок, кроме хлеба, поступил еще другой товар — рабо-чая сила человека. Я не упоминаю обо всем этом только потому, что привел этот при-мер с узкой и специальной целью: показать, что у нас в России действительно обнища-ние массы ведет к усилению товарного и капиталистического хозяйства. Нарочно вы-брал такой продукт, как хлеб, который везде и всегда всего позже и всего медленнее втягивается в товарное обращение. Поэтому и местность взята была исключительно земледельческая.
Возьму теперь другой пример, относящийся к области чисто промышленной, к Мос-ковской губернии. Крестьянское хозяйство описано земскими статистиками в VI и VII томах «Сборника статистических сведений по Московской губернии», содержащих ряд превосходных очерков кустарных промыслов. Я ограничусь приведением одного места из очерка «Кружевной промысел» , объясняющего, каким образом и почему в поре¬форменную эпоху особенно быстро развивались крестьянские промыслы.
Кружевной промысел возник в 20-х годах текущего столетия в 2-х соседних дерев-нях Вороновской волости Подольского уезда. «В 1840-х годах он медленно начинает распространяться по другим близлежащим деревням, хотя все еще не захватывает большого района. Зато начиная с 60-х годов, особенно за
90 733 дес. = 6,3% всей посевной площади.
«Сборник стат. свед. по Моск. губ.». Отдел хозяйственной статистики. Т. VI, вып. П. Промыслы Московской губернии, вып. П. Москва, 1880.

114 В. И. ЛЕНИН
последние 3—4 года, быстро распространяется по окрестности».
Из 32-х селений, в которых в настоящее время существует промысел, он возник
в 2-х селениях — в 1820 г.
» 4 » — » 1840 г.
» 5 » — » 1860-х гг.
» 7 » — » 1870—1875.
» 14 » — » 1876—1879.
«Если вникнуть в причины, порождающие такое явление, — говорит автор очерка, — т. е. явление чрезвычайно быстрого распространения промысла именно в последние годы, то мы увидим, что, с одной стороны, за это время условия крестьянского быта значительно ухудшились, а, с другой стороны, потребности населения — той части его, которая находится в более благоприятных условиях — значительно возросли».
В подтверждение этого автор заимствует из Московской земской статистики сле-дующие данные, которые я привожу в форме таблицы : [см. таблицу на стр. 115. Ред.]
«Эти цифры, — продолжает автор, — красноречиво говорят, что общее количество лошадей, коров и мелкого скота в этой волости увеличилось, но это увеличение благо-состояния пало на долю отдельных личностей, именно на категорию домохозяев, имеющих по 2—3 и более лошадей...
... Мы, следовательно, видим, что рядом с увеличением числа крестьян, не имеющих ни коровы ни лошади, увеличивается число и тех, которые перестают обрабатывать землю: нет скотины, нет и достаточного количества удобрения; земля истощается, ее не стоит засевать; для того, чтобы прокормить себя, семью,
Я опустил данные о распределении коров (вывод — тот же) и добавил процентные исчисления.

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ

115

Вороновская волость Подольского уезда:

В Во-роно в-ской волос¬ти Число домохозяев 1 Количество На 100 душ об. п. приходилось Число домохозяев Число лошадей у хозяев Число надельных домохозяев


лошадей коров лошадей коров мелк. скота безлошадных с 1 лошадью с 2 лошад. с 3 лошад. более 3 лошад. с 1 лошад. с 2 лошад. с 3 лошад. более 3-х лошад. Всего обрабатыв. надел не заним. хлеб

















лично наймом

В 1869 г. было 1233 1473 1472 22 22 30 276 22% 567 46% 298
24% 70 6% 22 2% 567 39% 596
40% 210 14% 100
7% 1067 900 84% 92 9% 75 7%
В 1877 г. было 1244 1607 1726 25 27 38 319
26% 465
37% 313
25% 95
8% 52 4% 465
29% 626
39% 285 18% 231 14% 1 166 965
82,5% 5 0,5% 196
17%

116 В. И. ЛЕНИН
не умереть с голода, недостаточно одним мужчинам заниматься промыслом, — ведь они занимались им и прежде в свободное от земледельческих работ время — нужно, чтобы и другие члены семьи искали постороннего заработка...
... Приведенные нами цифровые данные в таблицах указали нам и на другое явление; в этих селах, деревнях увеличилось также число людей, имеющих 2—3 лошади, коровы. Следовательно, благосостояние этих крестьян увеличилось, а между тем одновременно с этим мы заявили, что «все женщины, дети такого-то села поголовно занимаются про¬мыслом». Чем же объяснить себе такое явление?.. Чтобы уяснить себе это явление, нам придется посмотреть, какою жизнью живут эти села, познакомиться поближе с их до¬машней обстановкой и тогда, может быть, уяснить себе, чем вызывается это сильное стремление к производству товара на сбыт?
Мы здесь, конечно, не станем подробно исследовать, при каких счастливых обстоя-тельствах из среды крестьянского населения выделяются мало-помалу более сильные личности, семьи, вследствие каких условий создается их благосостояние и вследствие каких общественных условий благосостояние это, раз появившись, может быстро воз-расти и возрастает настолько, что значительно выделяет одну часть жителей села от другой. Достаточно проследить этот процесс, указывая на одно из самых заурядных яв-лений крестьянского села. В деревне такой-то крестьянин слывет между своими одно-сельчанами за здорового, сильного, трезвого, работящего человека; у него большая се-мья, все больше сыновья, отличающиеся таким же крепким сложением и хорошим на-правлением; живут они все вместе, не делятся; получают надел на 4—5 душ. Понятно, что для обработки его все-таки не требуется всего наличного числа рук. Вот 2—3 сына занимаются отхожим или местным промыслом постоянно, и только во время сенокоса на короткое время бросают промысел и помогают семье в полевых работах. Заработок отдельных членов семьи не дробится, а составляет общее достоя-

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 117
ние; при прочих благоприятных условиях он значительно превышает расход на удовле¬творение потребностей семьи. Является сбережение, вследствие которого семья в со¬стоянии заниматься промыслом при лучших условиях: может покупать сырой материал на чистые деньги из первых рук, произведенный товар продавать тогда, когда он в це¬не, может обойтись без посредства разных «датчиков», торговцев и торговок и т. п.
Является возможность принанять одного рабочего, другого, или раздавать работу по домам бедным крестьянам, потерявшим возможность совершенно самостоятельно вес-ти какое-либо дело. В силу этих и других подобных условий, приведенная нами силь-ная семья имеет возможность получать прибыль не только от своего собственного тру-да. Здесь мы, конечно, не касаемся тех случаев, когда из среды таких семей развивают-ся личности, известные под именем кулаков, мироедов, а рассматриваем лишь самые обыкновенные явления в среде крестьянского населения. Таблицы, помещенные во II томе Сборника и в вып. 1 тома VI, ясно показывают, как по мере ухудшения положения одной части крестьянства является в большинстве случаев увеличение благосостояния другой, малой части его или отдельных членов.
По мере того, как занятие промыслом распространяется, сношения с внешним ми-ром, с городом, в данном случае с Москвой, становятся чаще, и некоторые московские порядки понемногу проникают в село и проявляются вначале именно в этих более за-житочных семьях. Заводится самовар, необходимая стеклянная и фаянсовая посуда, одежда «почище». Если эта чистота одежды у мужика вначале проявляется в том, что он вместо лаптей наденет сапоги, то у женщин башмаки и сапожки довершают, так ска¬зать, более чистую одежду; они прежде всего увлекаются яркими, пестрыми ситцами, платками, шерстяными узорчатыми шалями и т. п. прелестями...
... В крестьянской семье «испокон веку» водится, что жена одевает мужа, себя и де-тей... Пока лен сеяли свой,

118 В. И. ЛЕНИН
приходилось менее тратить денег на покупку материала и предметов, необходимых для одежды, и эти деньги добывались продажей курицы, яиц, грибов, ягод, оставшегося мотка ниток или лишнего конца холстины. Остальное все производилось дома. Именно такими условиями, т. е. домашним производством всех тех произведений, которые тре¬бовались от крестьянок, и тем, что на это уходило все их свободное от полевых работ время, объясняется в данном случае чрезвычайно медленное развитие кружевного про¬мысла в селениях Вороновской волости. Кружева плелись преимущественно девушка¬ми из более обеспеченных или более многочисленных семей, где не было необходимо¬сти, чтобы все наличные женские руки занимались прядением льна, тканьем холста. Но дешевые ситцы, миткаль, понемногу стали вытеснять холстину; к этому прибавились и другие условия: то лен не уродится, то захочется мужу сшить рубашку кумачную и се¬бе «шубку» (сарафан) понаряднее, и вот мало-помалу вытесняется или очень сильно ограничивается обычай ткать дома различные холсты, платки для крестьянской одеж¬ды. И одежда сама изменяется, отчасти под влиянием вытеснения тканей домашнего производства и замены их тканями, произведенными на фабриках...
... Этим объясняется необходимость для большинства населения стремиться к произ-водству товара на сбыт и привлечение даже детских рук к такому производству».
Этот бесхитростный рассказ внимательного наблюдателя наглядно показывает, ка-ким образом идет в нашей крестьянской массе процесс разделения общественного тру-да, как это ведет к усилению товарного производства [а следовательно, и рынка] и как это товарное производство, само собою, т. е. силою тех самых отношений, в которые оно ставит производителя к рынку, приводит к тому, что «самым обыкновенным явле-нием» становится купля-продажа человеческой рабочей силы.

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 119
VIII
В заключение не лишним, может быть, будет иллюстрировать спорный вопрос, — слишком уже, кажется, загроможденный абстракциями, схемами и формулами, — раз-бором рассуждений одного из новейших и виднейших представителей «ходячих воз-зрений».
Я говорю о г. Николае —оне .
Крупнейшее «препятствие» развитию капитализма в России он видит в «сокраще-нии» внутреннего рынка, в «уменьшении» покупательной способности крестьян. Капи¬тализация промыслов — говорит он — вытеснила домашнее производство изделий; крестьянину пришлось покупать себе одежду. Чтобы добыть для этого денег, крестья¬нин обратился к усиленной распашке земель и вследствие недостаточности наделов расширил эту запашку далеко за пределы, полагаемые разумным хозяйством; он поднял до безобразных размеров плату за арендные земли — ив конце концов разорился. Ка¬питализм сам вырыл себе могилу, привел «народное хозяйство» к страшному кризису 1891 года и... остановился, не имея под собой почвы, не будучи в силах продолжать «идти тем же путем». Сознавши, что «мы уклонились от освященного веками народно¬го строя», Россия и ждет теперь... распоряжений начальства о «прививке крупного про¬изводства к общине».
В чем состоит нелепость этой «вечно новой» (для российских народников) теории?
В том ли, что автор ее не понимает значения «производства средств производства для средств производства»? Конечно, нет. Г-н Ник. —он хорошо знает этот закон и упоминает даже о том, что он проявил себя и у нас (стр. 186, 203—204). Правда, в силу своей способности самому побивать себя противоречиями, он иногда (ср. с. 123) забы-вает об этом законе, но ясно, что
Разумеется, не может быть и речи здесь о разборе всего его сочинения — для этого нужен особый труд, — а только о разборе одного из его любимых аргументов.

120 В. И. ЛЕНИН
исправление подобных противоречий нимало не исправило бы основного (вышеприве¬денного) рассуждения автора.
Нелепость его теории состоит в том, что он не умеет объяснить нашего капитализма и свои рассуждения о нем строит на чистейших фикциях.
«Крестьянство», которое разорилось от вытеснения домашних продуктов фабрич-ными, г. Ник. —он рассматривает как нечто однородное, солидарное внутри себя, реа-гирующее на всякие жизненные явления как один человек.
Ничего подобного нет в действительности. Товарное производство не могло бы и возникнуть в России, если бы не существовало обособленности производительных еди¬ниц (крестьянских дворов), и всякий знает, что наш крестьянин на самом деле хозяйни¬чает каждый отдельно и независимо от других; ведет производство продуктов, посту¬пающих в его частную собственность, на свой лично риск и страх; вступает в сношение с «рынком» поодиночке.
Посмотрим, как обстоит дело в «крестьянстве».
«Нуждаясь в деньгах, крестьянин непомерно расширяет запашку и разоряется».
Но расширять запашку в состоянии только крестьянин состоятельный, имеющий се-мена для посева, достаточное количество живого и мертвого инвентаря. Такие крестья-не (а их, как известно, меньшинство) действительно увеличивают посевы и расширяют свое хозяйство до таких пределов, что даже не могут с ним справиться без помощи ра-ботничков. Большинство же крестьян совершенно не в состоянии удовлетворить нужду в деньгах расширением хозяйства, не имея никаких запасов, ни достаточных средств производства. Такой крестьянин, чтобы добыть денег, идет на «заработки», т. е. несет на рынок уже не свой продукт, а свою рабочую силу. Уход на заработки, естественно, ведет за собой дальнейший упадок земледельческого хозяйства, и этот крестьянин кон¬чает тем, что сдает свой надел богатому однообщиннику, который округляет свое хо¬зяйство и, понятно, не сам потребляет продукт

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 121
с снятого надела, а отправляет его на рынок. Получается «обеднение народа», рост ка-питализма и увеличение рынка. Но этого мало. Наш богатый крестьянин, занятый вполне своим расширенным земледельческим хозяйством, не может уже по-прежнему производить сам на себя — ну, скажем, обувь: ему выгоднее купить ее. Что касается до обедневшего крестьянина, то ему тоже приходится прибегать к покупной обуви: он не может производить ее в своем хозяйстве по той простой причине, что не имеет уже своего хозяйства. Возникает спрос на обувь и предложение хлеба, в избытке произве-денного хозяйственным мужиком, умиляющим г-на В. В. прогрессивным течением сво¬его хозяйства. Соседи — кустари, производящие обувь, оказываются в таком же поло¬жении, в каком были сейчас земледельцы: чтобы купить хлеба, которого слишком мало дает падающее хозяйство, надо расширить производство. И опять-таки, разумеется, расширяет производство только такой кустарь, у которого появились сбережения, т. е. представитель меньшинства; он получает возможность принанять рабочих или разда¬вать работу на дом бедным крестьянам. Представителям же большинства кустарей не¬чего и думать о расширении заведения: они рады будут, если им «даст работу» раз¬жившийся скупщик, т. е. если они смогут найти покупателя своего единственного това¬ра — рабочей силы. Получается снова обеднение народа, рост капитализма и увеличе¬ние рынка; дается новый толчок дальнейшему развитию и углублению общественного разделения труда. Где окончится это движение? Этого никто не сумеет сказать, точно так же, как и того, где оно началось; да это и не важно. Важно то, что мы имеем пред собой один живой органический процесс, процесс развития товарного хозяйства и рос¬та капитализма. «Раскрестьянивание» в деревне показывает нам начало этого процесса, зарождение его, его ранние стадии; крупный капитализм в городах показывает нам ко¬нец этого процесса, его тенденции. Попробуйте разорвать эти явления, попробуйте рас¬сматривать их отдельно и независимо друг от друга, — и вы

122 В. И. ЛЕНИН
не сможете в своем рассуждении свести концов с концами, не сможете объяснить ни того, ни другого явления, ни обеднения народа, ни роста капитализма.
При этом, однако, бывает большею частью так, что авторы подобных рассуждений без начала и без конца, не умея объяснить процесса, обрывают исследование заявлени-ем, что одно из двух, одинаково непонятых ими явлений [и притом, конечно, уже именно то, которое противоречит «нравственно развитому чувству критически мысля-щей личности»] — «нелепо», «случайно», «висит в воздухе».
На самом деле, разумеется, «висят в воздухе» одни только их собственные рассуж-дения.

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ

123


Последняя страница рукописи В. И. Ленина «По поводу так называемого вопроса о рынках». — 1893 г.
Уменьшено

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА»
И КАК ОНИ ВОЮЮТ ПРОТИВ
СОЦИАЛ-ДЕМОКРАТОВ?
(ОТВЕТ НА СТАТЬИ «РУССКОГО БОГАТСТВА» ПРОТИВ МАРКСИСТОВ)26
Написано весной — летом 1894 г. Печатается по тексту
Напечатано в 1894 г. на гектографе гектографированного издания 1894 ί

125

ПО ПОВОДУ ТАК НАЗЫВАЕМОГО ВОПРОСА О РЫНКАХ 127
ВЫПУСК I

129
97
«Русское Богатство» открыло поход против социал-демократов. Еще в № 10 за прошлый год один из главарей этого журнала, г-н Н. Михайловский, объявил о пред-стоящей «полемике» против «наших так называемых марксистов или социал-демократов»28. Затем появились статьи г-на С. Кривенко: «По поводу культурных оди-ночек» (№ 12) и г. Н. Михайловского: «Литература и жизнь» (№№ 1 и 2 «Р. Б.» за 1894 г.). Что касается до собственных воззрений журнала на нашу экономическую дей-ствительность, то они всего полнее изложены были г. С. Южаковым в статье: «Вопросы экономического развития России» (в №№ 11 и 12). Претендуя вообще в своем журнале представлять идеи и тактику истинных «друзей народа», эти господа являются отъяв¬ленными врагами социал-демократии. Попробуем же присмотреться к этим «друзьям народа», к их критике марксизма, к их идеям, к их тактике.
Г-н Н. Михайловский обращает более всего внимания на теоретические основания марксизма и потому специально останавливается на разборе материалистического по-нимания истории. Изложивши, в общих чертах, содержание обширной марксистской литературы, излагающей эту доктрину, г-н Михайловский открывает свою критику та-кой тирадой:
«Прежде всего, — говорит он, — является сам собою вопрос: в каком сочинении Маркс изложил свое

130 В. И. ЛЕНИН
материалистическое понимание истории? В «Капитале» он дал нам образчик соедине-ния логической силы с эрудицией, с кропотливым исследованием как всей экономиче-ской литературы, так и соответствующих фактов. Он вывел на белый свет давно забы-тых или никому ныне неизвестных теоретиков экономической науки и не оставил без внимания мельчайших подробностей в каких-нибудь отчетах фабричных инспекторов или показаниях экспертов в разных специальных комиссиях; словом, перерыл подав-ляющую массу фактического материала частью для обоснования, частью для иллюст-рации своих экономических теорий. Если он создал «совершенно новое» понимание исторического процесса, объяснил все прошедшее человечества с новой точки зрения и подвел итог всем доселе существовавшим философско-историческим теориям, то сде-лал это, конечно, с таким же тщанием: действительно пересмотрел и подверг критиче-скому анализу все известные теории исторического процесса, поработал над массою фактов всемирной истории. Сравнение с Дарвином, столь обычное в марксистской ли-тературе, еще более утверждает в этой мысли. Что такое вся работа Дарвина? Несколь-ко обобщающих, теснейшим образом между собой связанных идей, венчающих целый Монблан фактического материала. Где же соответственная работа Маркса? Ее нет. И не только нет такой работы Маркса, но ее нет и во всей марксистской литературе, несмот-ря на всю ее количественную обширность и распространенность».
Вся эта тирада в высшей степени характерна для уразумения того, как мало понима-ют «Капитал» и Маркса в публике. Подавленные громадной доказательностью изложе-ния, они расшаркиваются перед Марксом, хвалят его и в то же время совершенно упус-кают из виду основное содержание доктрины и, как ни в чем не бывало, продолжают старые песенки «субъективной социологии». Нельзя не вспомнить по этому поводу очень верного эпиграфа, выбранного Каутским в его книге об экономическом учении Маркса:

[АнтонЛ]

Wer wird nicht einen Klopstock loben? Doch wird ihn jeder lesen? Nein. Wir wollen weniger erhoben Und fleissiger gelesen sein!*
Именно так! Г-ну Михайловскому следовало бы поменьше хвалить Маркса да по-прилежнее читать его, или, лучше, посерьезнее вдумываться в то, что он читает.
«В «Капитале» Маркс дал нам образчик соединения логической силы с эрудицией», — говорит г-н Михайловский. Г. Михайловский в этой фразе дал нам образчик соеди-нения блестящей фразы с пустотой содержания, — заметил один марксист. И замеча-ние это совершенно справедливо. В самом деле, в чем же проявилась эта логическая сила Маркса? Какие дала она результаты? Читая приводимую тираду г-на Михайлов-ского, можно подумать, что вся эта сила направлена была на «экономические теории» в самом тесном значении слова, — и только. И — чтобы оттенить сильнее узкие пределы поля, на котором проявлял Маркс свою логическую силу, г. Михайловский напирает на «мельчайшие подробности», на «кропотливость», на «никому неизвестных теоретиков» и т. п. Выходит так, как будто ничего существенно нового, достойного упоминания, Маркс не внес в приемы построения этих теорий, как будто он оставил пределы эконо¬мической науки такими же, какими они были у прежних экономистов, не расширив их, не внеся «совершенно нового» понимания самой этой науки. А между тем всякий чи¬тавший «Капитал» знает, что это — сплошная неправда. Нельзя не вспомнить по этому поводу того, что писал о Марксе г-н Михайловский 16 лет тому назад, полемизируя с пошло-буржуазным г. Ю. Жуковским29. Времена, что ли, тогда были другие, чувства, что ли, посвежее, но только и тон и содержание статьи г-на Михайловского были со¬всем не те.
— Кто не хвалит Клопштока? Но станет ли его каждый читать? Нет. Мы хотим, чтобы нас меньше почитали, но зато прилежнее читали! (Лессинг). Ред.

132 В. И. ЛЕНИН
— ««Конечная цель этого сочинения — показать закон развития (в подлиннике: Das ökonomische Bewegungsgesetz — экономический закон движения) современного обще-ства», — говорит К. Маркс о своем «Капитале» и строго выдерживает свою програм-му», — так отзывался г. Михайловский в 1877 г. Посмотрим же поближе на эту, строго
— по признанию критика — выдержанную программу. Она состоит в том, чтобы «по¬
казать экономический закон развития современного общества».
Самая уже эта формулировка ставит нас лицом к лицу с несколькими вопросами, требующими разъяснения. Почему это говорит Маркс о «современном (modern)» обще-стве, когда все экономисты до него толковали об обществе вообще? В каком смысле употребляет он слово «современный», по каким признакам выделяет особо это совре-менное общество? И далее — что это значит: экономический закон движения общест-ва? Мы привыкли слышать от экономистов — и это, между прочим, одна из любимых идей у публицистов и экономистов той среды, к которой принадлежит «Русское Богат-ство», — что только производство ценностей подчинено одним лишь экономическим законам, тогда как распределение, дескать, зависит от политики, от того, в чем будет состоять воздействие на общество со стороны власти, интеллигенции и т. п. В каком же это смысле говорит Маркс об экономическом законе движения общества и еще рядом называет этот закон Naturgesetz — законом природы? Как понимать это, когда столь многие отечественные социологи исписали груды бумаги о том, что область общест¬венных явлений выделяется особо из области естественно-исторических явлений, что поэтому и для исследования первых следует прилагать совсем особый «субъективный метод в социологии»?
Все эти недоумения возникают естественно и необходимо, и, конечно, только полное невежество может обходить их, говоря о «Капитале». Чтобы разобраться в этих вопро¬сах, приведем предварительно еще одно место из того же предисловия к «Капиталу»,
— всего несколькими строками ниже;

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 133
«Моя точка зрения состоит в том, — говорит Маркс, — что я смотрю на развитие
г " 1 « 30
экономической общественной формации как на естественно-исторический процесс» .
Достаточно простого сопоставления хотя бы приведенных только двух мест из пре-дисловия, чтобы видеть, что именно тут заключается основная идея «Капитала», прове-денная, как мы слышали, строго выдержанно и с редкой логической силой. Отметим прежде всего два обстоятельства по поводу всего этого: Маркс говорит только об одной «общественно-экономической формации», о капиталистической, т. е. говорит, что ис¬следовал закон развития только этой формации и никакой другой. Это во-первых. А во-вторых, отметим приемы выработки Марксом его выводов: эти приемы состояли, как мы сейчас слышали от г. Михайловского, в «кропотливом исследовании соответст¬вующих фактов».
Теперь перейдем к разбору этой основной идеи «Капитала», которую так ловко по-пытался обойти наш субъективный философ. В чем собственно состоит понятие эконо-мической общественной формации? и каким образом развитие такой формации можно и должно считать естественно-историческим процессом? — вот вопросы, стоящие те-перь перед нами. Я уже указывал, что с точки зрения старых (не для России) экономи-стов и социологов понятие общественно-экономической формации совершенно лиш-нее: они толкуют об обществе вообще, спорят с Спенсерами о том, что такое общество вообще, какова цель и сущность общества вообще и т. п. В таких рассуждениях эти субъективные социологи опираются на аргументы вроде тех, что цель общества — вы-годы всех его членов, что поэтому справедливость требует такой-то организации, и что несоответствующие этой идеальной («Социология должна начать с некоторой утопии» — эти слова одного из авторов субъективного метода, г. Михайловского, прекрасно ха¬рактеризуют сущность их приемов) организации порядки являются ненормальными и подлежащими устранению. «Существенная задача социологии, — рассуждает,

134 В. И. ЛЕНИН
например, г. Михайловский, — состоит в выяснении общественных условий, при кото¬рых та или другая потребность человеческой природы получает удовлетворение». Вы видите, этого социолога интересует только такое общество, которое удовлетворяет че¬ловеческой природе, а совсем не какие-то там общественные формации, которые при¬том могут быть основаны на таком не соответствующем «человеческой природе» явле¬нии, как порабощение большинства меньшинством. Вы видите также, что с точки зре¬ния этого социолога не может быть и речи о том, чтобы смотреть на развитие общества как на естественно-исторический процесс. («Признав нечто желательным или нежела¬тельным, социолог должен найти условия осуществления этого желательного или уст¬ранения нежелательного» — «осуществления таких-то и таких-то идеалов», — рассуж¬дает тот же г. Михайловский.) Мало того, не может быть речи даже и о развитии, а только о разных уклонениях от «желательного», о «дефектах», случавшихся в истории вследствие... вследствие того, что люди были не умны, не умели хорошенько понять того, что требует человеческая природа, не умели найти условий осуществления таких разумных порядков. Ясное дело, что основная идея Маркса о естественно-историческом процессе развития общественно-экономических формаций в корень под¬рывает эту ребячью мораль, претендующую на наименование социологии. Каким же образом выработал Маркс эту основную идею? Он сделал это посредством выделения из разных областей общественной жизни области экономической, посредством выделе¬ния из всех общественных отношений — отношений производственных, как основных, первоначальных, определяющих все остальные отношения. Сам Маркс так описал ход своих рассуждений по этому вопросу: «Первая работа, которую я предпринял для раз¬решения обуревавших меня сомнений, был критический разбор гегелевской философии права . Работа привела меня к тому результату, что правовые отношения так же точно, как и политические формы, не могут быть выводимы и объясняемы из одних только юридических

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 135
и политических оснований; еще менее возможно их объяснять и выводить из так назы-ваемого общего развития человеческого духа. Корень их заключается в одних только материальных, жизненных отношениях, совокупность которых Гегель, по примеру анг¬лийских и французских писателей 18 века, называет «гражданским обществом». Ана¬томию же гражданского общества следует искать в политической экономии. Результа¬ты, к которым привело меня изучение последней, могут быть кратко формулированы следующим образом. При материальном производстве людям приходится стать в из¬вестные отношения друг к другу, в производственные отношения. Последние всегда соответствуют той ступени развития производительности, которою в данное время об¬ладают их экономические силы. Совокупность этих производственных отношений об¬разует экономическую структуру общества, реальное основание, над которым возвы¬шается политическая и юридическая надстройка и которому соответствуют определен¬ные формы общественного сознания. Таким образом, производственный порядок обу¬словливает социальные, политические и чисто духовные процессы жизни. Их сущест¬вование не только не зависит от сознания человека, но, напротив, последнее само от них зависит. Но на известной ступени развития своей производительности силы прихо¬дят в столкновение с производственными отношениями людей друг к другу. Вследст¬вие этого они начинают противоречить и тому, что служит юридическим выражением производственных отношений, т. е. имущественным порядкам. Тогда производствен-ные отношения перестают соответствовать производительности и начинают ее стес-нять. Отсюда — возникает эпоха общественного переворота. С изменением экономиче¬ского основания более или менее медленно или скоро изменяется вся громадная над¬стройка, над ним возвышающаяся. При рассмотрении этих переворотов всегда необхо¬димо строго различать материальную перемену в условиях производства, которая должна быть естественно-научно констатирована, и перемену в юридических, полити¬ческих, религиозных, художественных и

136 В. И. ЛЕНИН
философских, словом — идеологических формах, в которых мысль о столкновении проникает в человеческое сознание и в которых скрытым образом из-за него происхо-дит борьба. Об отдельном человеке мы не судим по тому, что он сам о себе думает; но нельзя также судить и об эпохе переворотов по ее собственному самосознанию. Напро-тив, это самосознание должно быть объяснено из противоречий материальной жизни, из столкновения между условиями производства и условиями производительности... Рассматриваемые в общих чертах азиатские, античные, феодальные и новейшие, бур-жуазные, производственные порядки могут быть рассматриваемы как прогрессивные эпохи в истории экономических формаций общества» .
Уже сама по себе эта идея материализма в социологии была гениальная идея. Разу-меется, пока это была еще только гипотеза, но такая гипотеза, которая впервые созда-вала возможность строго научного отношения к историческим и общественным вопро-сам. До сих пор, не умея спуститься до простейших и таких первоначальных отноше-ний, как производственные, социологи брались прямо за исследование и изучение по-литико-юридических форм, натыкались на факт возникновения этих форм из тех или иных идей человечества в данное время — и останавливались на этом; выходило так, что будто общественные отношения строятся людьми сознательно. Но этот вывод, на-шедший себе полное выражение в идее о Contrat Social33 (следы которой очень заметны во всех системах утопического социализма), совершенно противоречил всем историче-ским наблюдениям. Никогда этого не было, да и теперь этого нет, чтобы члены обще-ства представляли себе совокупность тех общественных отношений, при которых они живут, как нечто определенное, целостное, проникнутое таким-то началом; напротив, масса прилаживается бессознательно к этим отношениям и до такой степени не имеет представления о них, как об особых исторических общественных отношениях, что, на-пример, объяснение отношений обмена, при которых люди жили многие столетия, бы-ло дано лишь в самое послед-

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 137
нее время. Материализм устранил это противоречие, продолжив анализ глубже, на про¬исхождение самих этих общественных идей человека; и его вывод о зависимости хода идей от хода вещей единственно совместим с научной психологией. Далее, еще и с дру¬гой стороны, эта гипотеза впервые возвела социологию на степень науки. До сих пор социологи затруднялись отличить в сложной сети общественных явлений важные и не¬важные явления (это — корень субъективизма в социологии) и не умели найти объек¬тивного критерия для такого разграничения. Материализм дал вполне объективный критерий, выделив производственные отношения, как структуру общества, и дав воз¬можность применить к этим отношениям тот общенаучный критерий повторяемости, применимость которого к социологии отрицали субъективисты. Пока они ограничива¬лись идеологическими общественными отношениями (т. е. такими, которые, прежде чем им сложиться, проходят через сознание людей), они не могли заметить повторяе¬мости и правильности в общественных явлениях разных стран, и их наука в лучшем случае была лишь описанием этих явлений, подбором сырого материала. Анализ мате¬риальных общественных отношений (т. е. таких, которые складываются, не проходя через сознание людей: обмениваясь продуктами, люди вступают в производственные отношения, даже и не сознавая, что тут имеется общественное производственное отно-шение) — анализ материальных общественных отношений сразу дал возможность под-метить повторяемость и правильность и обобщить порядки разных стран в одно основ-ное понятие общественной формации. Только такое обобщение и дало возможность перейти от описания (и оценки с точки зрения идеала) общественных явлений к строго научному анализу их, выделяющему, скажем для примера, то, что отличает одну капи-талистическую страну от другой, и исследующему то, что обще всем им.
То есть, разумеется, речь все время идет о сознании общественных отношений и никаких иных.

138 В. И. ЛЕНИН
Наконец, в-третьих, потому еще эта гипотеза впервые создала возможность научной социологии, что только сведение общественных отношений к производственным и этих последних к высоте производительных сил дало твердое основание для представления развития общественных формаций естественно-историческим процессом. А понятно само собой, что без такого воззрения не может быть и общественной науки. (Субъекти¬висты, например, признавая законосообразность исторических явлений, не в состоянии, однако, были взглянуть на их эволюцию как на естественно-исторический процесс, — и именно потому, что останавливались на общественных идеях и целях человека, не умея свести этих идей и целей к материальным общественным отношениям.)
Но вот Маркс, высказавший эту гипотезу в 40-х годах, берется за фактическое (это nota bene ) изучение материала. Он берет одну из общественно-экономических форма-ций — систему товарного хозяйства — и на основании гигантской массы данных (ко-торые он изучал не менее 25 лет) дает подробнейший анализ законов функционирова-ния этой формации и развития ее. Этот анализ ограничен одними производственными отношениями между членами общества: не прибегая ни разу для объяснения дела к ка-ким-нибудь моментам, стоящим вне этих производственных отношений, Маркс дает возможность видеть, как развивается товарная организация общественного хозяйства, как превращается она в капиталистическую, создавая антагонистические (в пределах уже производственных отношений) классы буржуазии и пролетариата, как развивает она производительность общественного труда и тем самым вносит такой элемент, ко-торый становится в непримиримое противоречие с основами самой этой капиталисти-ческой организации.
Таков скелет «Капитала». Все дело, однако, в том, что Маркс этим скелетом не удовлетворился, что он одной «экономической теорией» в обычном смысле не ограни-чился, что — объясняя строение и развитие
заметьте.

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 139
данной общественной формации исключительно производственными отношениями — он тем не менее везде и постоянно прослеживал соответствующие этим производствен¬ным отношениям надстройки, облекал скелет плотью и кровью. Потому-то «Капитал» и имел такой гигантский успех, что эта книга «немецкого экономиста» показала читате¬лю всю капиталистическую общественную формацию как живую — с ее бытовыми сторонами, с фактическим социальным проявлением присущего производственным от¬ношениям антагонизма классов, с буржуазной политической надстройкой, охраняющей господство класса капиталистов, с буржуазными идеями свободы, равенства и т. п., с буржуазными семейными отношениями. Понятно теперь, что сравнение с Дарвином вполне точно: «Капитал» — это не что иное, как «несколько обобщающих, теснейшим образом между собою связанных идей, венчающих целый Монблан фактического мате¬риала». И если кто, читая «Капитал», сумел не заметить этих обобщающих идей, то это уже вина не Маркса, который даже в предисловии, как мы видели, указал на эти идеи. Мало того, такое сравнение правильно не только с внешней стороны (неизвестно поче¬му особенно заинтересовавшей г. Михайловского), но и с внутренней. Как Дарвин по¬ложил конец воззрению на виды животных и растений, как на ничем не связанные, слу¬чайные, «богом созданные» и неизменяемые, и впервые поставил биологию на вполне научную почву, установив изменяемость видов и преемственность между ними, — так и Маркс положил конец воззрению на общество, как на механический агрегат индиви¬дов, допускающий всякие изменения по воле начальства (или, все равно, по воле обще¬ства и правительства), возникающий и изменяющийся случайно, и впервые поставил социологию на научную почву, установив понятие общественно-экономической фор¬мации, как совокупности данных производственных отношений, установив, что разви¬тие таких формаций есть естественно-исторический процесс.
Теперь — со времени появления «Капитала» — материалистическое понимание ис-тории уже не гипотеза,

140 В. И. ЛЕНИН
а научно доказанное положение, и пока мы не будем иметь другой попытки научно объяснить функционирование и развитие какой-нибудь общественной формации — именно общественной формации, а не быта какой-нибудь страны или народа, или даже класса и т. п. — другой попытки, которая бы точно так же сумела внести порядок в «соответствующие факты», как это сумел сделать материализм, точно так же сумела дать живую картину известной формации при строго научном объяснении ее, — до тех пор материалистическое понимание истории будет синонимом общественной науки. Материализм представляет из себя не «по преимуществу научное понимание истории», как думает г. Михайловский, а единственное научное понимание ее.
И теперь — можете ли себе представить более забавный курьез, как тот, что нашлись люди, которые сумели, прочитав «Капитал», не найти там материализма! Где он? — спрашивает с искренним недоумением г. Михайловский.
Он читал «Коммунистический манифест» и не заметил, что объяснение современных порядков — и юридических, и политических, и семейных, и религиозных, и философ¬ских — дается там материалистическое, что даже критика социалистических и комму¬нистических теорий ищет и находит корни их в таких-то и таких-то производственных отношениях.
Он читал «Нищету философии» и не заметил, что разбор социологии Прудона ведет¬ся там с материалистической точки зрения, что критика того решения различнейших исторических вопросов, которое предлагал Прудон, исходит из принципов материализ¬ма, что собственные указания автора на то, где нужно искать данных для разрешения этих вопросов, все сводятся к ссылкам на производственные отношения.
Он читал «Капитал» и не заметил, что имеет перед собой образец научного анализа одной — и самой сложной — общественной формации по материалистическому мето-ду, образец всеми признанный и никем не превзойденный. И вот он сидит и думает свою крепкую думу

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» Ш
над глубокомысленным вопросом: «в каком сочинении Маркс изложил свое материа-листическое понимание истории?»
Всякий, знакомый с Марксом, ответил бы ему на это другим вопросом: в каком со-чинении Маркс не излагал своего материалистического понимания истории? Но г. Михайловский, вероятно, узнает о материалистических исследованиях Маркса толь¬ко тогда, когда они под соответствующими номерами будут указаны в какой-нибудь историософической работе какого-нибудь Кареева под рубрикой: «экономический ма¬териализм».
Но что курьезнее всего, так это то, что г. Михайловский обвиняет Маркса в том, что он не «пересмотрел (sic! ) всех известных теорий исторического процесса». Это уж со-всем забавно. Да в чем состояли, на 9/ю, эти теории? В чисто априорных, догматиче-ских, абстрактных построениях того, что такое общество, что такое прогресс? и т. п. (Беру нарочно примеры, близкие уму и сердцу г. Михайловского.) Да ведь такие теории негодны уже тем, что они существуют, негодны по своим основным приемам, по своей сплошной и беспросветной метафизичности. Ведь начинать с вопросов, что такое об¬щество, что такое прогресс? — значит начинать с конца. Откуда возьмете вы понятие об обществе и прогрессе вообще, когда вы не изучили еще ни одной общественной формации в частности, не сумели даже установить этого понятия, не сумели даже по¬дойти к серьезному фактическому изучению, к объективному анализу каких бы то ни было общественных отношений? Это самый наглядный признак метафизики, с которой начинала всякая наука: пока не умели приняться за изучение фактов, всегда сочиняли а priori общие теории, всегда остававшиеся бесплодными. Метафизик-химик, не умея еще исследовать фактически химических процессов, сочинял теорию о том, что такое за сила химическое сродство? Метафизик-биолог толковал о том, что такое жизнь и жизненная сила? Метафизик-психолог
* — так! Ред. — заранее, независимо от опыта. Ред.

[АнтонЛ]

142 В. И. ЛЕНИН
рассуждал о том, что такое душа? Нелеп тут был уже прием. Нельзя рассуждать о душе, не объяснив в частности психических процессов: прогресс тут должен состоять именно в том, чтобы бросить общие теории и философские построения о том, что такое душа, и суметь поставить на научную почву изучение фактов, характеризующих те или другие психические процессы. Поэтому обвинение г. Михайловского совершенно таково же, как если бы метафизик-психолог, всю свою жизнь писавший «исследования» по вопро¬су, что такое душа? (не зная в точности объяснения ни одного, хотя бы простейшего, психического явления) — принялся обвинять научного психолога в том, что он не пе¬ресмотрел всех известных теорий о душе. Он, этот научный психолог, отбросил фило¬софские теории о душе и прямо взялся за изучение материального субстрата психиче¬ских явлений — нервных процессов, и дал, скажем, анализ и объяснение такого-то или таких-то психических процессов. И вот наш метафизик-психолог читает эту работу, хвалит — хорошо-де описаны процессы и изучены факты, — но не удовлетворяется. Позвольте, волнуется он, слыша, как кругом толкуют о совершенно новом понимании психологии этим ученым, об особом методе научной психологии, — позвольте, кипя¬тится философ, — да в каком же сочинении изложен этот метод? Ведь в этой работе «одни только факты»? В ней и помину нет о пересмотре «всех известных философских теорий о душе»? Это совсем не соответственная работа! Точно так же «Капитал», разу¬меется, не соответственная работа для социолога-метафизика, не замечающего бес¬плодности априорных рассуждений о том, что такое общество, не понимающего, что вместо изучения и объяснения такие приемы дают только подсовывание под понятие общества либо буржуазных идей английского торгаша, либо мещанско-социалистических идеалов российского демократа, — и ничего больше. Поэтому-то все эти философско-исторические теории и возникали и лопались, как мыльные пузыри, являясь в лучшем случае симптомом общественных идей и отношений своего времени и не подвигая ни на волос вперед пони-

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 143
мания человеком хотя бы каких-нибудь единичных, но зато действительных (а не тех, которые «соответствуют человеческой природе») общественных отношений. Гигант-ский шаг вперед, сделанный в этом отношении Марксом, в том и состоял, что он бро-сил все эти рассуждения об обществе и прогрессе вообще и зато дал научный анализ одного общества и одного прогресса — капиталистического. И г. Михайловский обви-няет его за то, что он начал с начала, а не с конца, с анализа фактов, а не с конечных выводов, с изучения частных, исторически определенных общественных отношений, а не с общих теорий о том, в чем состоят эти общественные отношения вообще! И он спрашивает: «где же соответственная работа?» О, премудрый субъективный социолог! ! Если бы наш субъективный философ ограничился одним недоумением по вопросу о том, в каком сочинении обоснован материализм, — это бы еще полбеды. Но он, — не-смотря на то, что не нашел нигде не только обоснования, но даже изложения материа-листического понимания истории (а, может быть, именно потому, что не нашел) — на-чинает приписывать этой доктрине притязания, никогда ею не заявленные. Приведя ци¬тату из Блоса о том, что Маркс провозгласил совершенно новое понимание истории, он, нисколько не церемонясь, трактует дальше о том, будто эта теория претендует на то, что она «разъяснила человечеству его прошедшее», объяснила «все (sic!!?) прошедшее человечества» и т. п. Ведь это же все сплошная фальшь! Теория претендует только на объяснение одной капиталистической общественной организации и никакой другой. Если применение материализма к анализу и объяснению одной общественной форма¬ции дало такие блестящие результаты, то совершенно естественно, что материализм в истории становится не гипотезой уже, а научно проверенной теорией; совершенно ес¬тественно, что необходимость такого метода распространяется и на остальные общест¬венные формации, хотя бы и не подвергшиеся специальному фактическому изучению и детальному анализу, — точно так же, как идея трансформизма,

144 В. И. ЛЕНИН
доказанная по отношению к достаточному количеству фактов, распространяется на всю область биологии, хотя бы по отношению к отдельным видам животных и растений и нельзя было еще установить в точности факт их трансформации. И как трансформизм претендует совсем не на то, чтобы объяснить «всю» историю образования видов, а только на то, чтобы поставить приемы этого объяснения на научную высоту, точно так же и материализм в истории никогда не претендовал на то, чтобы все объяснить, а только на то, чтобы указать «единственно научный», по выражению Маркса («Капи¬тал»), прием объяснения истории . Можно судить по этому, какие остроумные, серьез¬ные и приличные приемы полемики употребляет г. Михайловский, когда он сначала перевирает Маркса, приписывая материализму в истории вздорные претензии «все объ¬яснить», найти «ключ ко всем историческим замкам» (претензии, сразу же, конечно, и в очень ядовитой форме отвергнутые Марксом в его «письме»35 по поводу статей Ми¬хайловского), затем ломается над этими, им же самим сочиненными претензиями и, на¬конец, приводя точные мысли Энгельса, — точные потому, что на этот раз дается цита¬та, а не пересказ, — что политическая экономия, как ее понимают материалисты, «под¬лежит еще созданию», что «все, что мы от нее получили, ограничивается» историей ка-
-36
питалистического общества , — делает такой вывод, что «словами этими весьма сужи-вается поле действия экономического материализма» ! Какой безграничной наивностью или каким безграничным самомнением должен обладать человек, чтобы рассчитывать на то, что такие фокусы пройдут незамеченными! Сначала переврал Маркса, затем по¬ломался над своим враньем, потом привел точные мысли — и теперь имеет нахальство объявлять, что ими суживается поле действия экономического материализма!
Какого сорта и качества это ломанье г. Михайловского, можно видеть из следующе-го примера: «Маркс нигде не обосновывает их» — т. е. оснований теории экономиче-ского материализма, — говорит г. Михайловский. «Правда, Маркс вместе с Энгельсом задумал

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 145
написать сочинение философско-исторического и историко-философского характера и даже написал (в 1845 — 1846 гг.), но оно никогда не было напечатано. Энгельс говорит: «Первую часть этого сочинения37 составляет изложение материалистического понима¬ния истории, которое показывает только, как недостаточны были наши познания в об¬ласти экономической истории». Таким образом — заключает г. Михайловский — ос¬новные пункты «научного социализма» и теории экономического материализма были открыты, а вслед за тем и изложены в «Манифесте» в такое время, когда, по собствен¬ному признанию одного из авторов, нужные для такого дела познания были у них сла¬бы».
Не правда ли, как мила такая критика! Энгельс говорит, что у них были слабы по-знания по экономической «истории» и что поэтому они и не печатали своего сочинения «общего» историко-философского характера. Г-н Михайловский перетолковывает это так, что у них слабы были познания «для такого дела», как выработка «основных пунк¬тов научного социализма», т. е. научной критики буржуазного строя, данной уже в «Манифесте». Одно из двух: или г. Михайловский не умеет понять разницы между по¬пыткой охватить всю философию истории и попыткой научно объяснить буржуазный режим, или же он полагает, что у Маркса и Энгельса были недостаточны познания для критики политической экономии. И в таком случае он очень жесток, что не знакомит нас со своими соображениями об этой недостаточности, своими поправками и попол¬нениями. Решение Маркса и Энгельса не публиковать работы историко-философской и сосредоточить все силы на научном анализе одной общественной организации характе¬ризует только высшую степень научной добросовестности. Решение г. Михайловского поломаться над этим добавленьицем, что, дескать, Маркс и Энгельс излагали свои воз¬зрения, сами сознаваясь в недостаточности своих познаний для выработки их, характе¬ризует только приемы полемики, не свидетельствующие ни об уме, ни о чувстве при¬личия.

146 В. И. ЛЕНИН
Другой образец: «Для обоснования экономического материализма, как исторической теории, больше сделал alter ego Маркса — Энгельс, — говорит г. Михайловский. — У него есть специально исторический труд: «Происхождение семьи, частной собственно¬сти и государства в связи (im Anschluss) с воззрениями Моргана». Этот «Anschluss» чрезвычайно замечателен. Книга американца Моргана появилась много лет спустя по¬сле того, как были провозглашены Марксом и Энгельсом основы экономического мате¬риализма и совершенно независимо от него». И вот, дескать, «экономические материа¬листы примкнули» к этой книге и притом, так как в доисторические времена не было борьбы классов, то они внесли такую «поправку» к формуле материалистического по¬нимания истории, что определяющим моментом наряду с производством материальных ценностей является производство самого человека, т. е. детопроизводство, играющее первенствующую роль в первобытную эпоху, когда труд по своей производительности был слишком еще не развит.
«Великая заслуга Моргана состоит в том, — говорит Энгельс, — что он в родовых связях северо-американских индейцев нашел ключ к важнейшим, доселе неразреши-
« 38
мым загадкам древней греческой, римской и германской истории» .
«Итак, — изрекает по этому поводу г. Михайловский, — в конце 40-х годов было открыто и провозглашено совершенно новое, материалистическое и истинно научное понимание истории, которое сделало для исторической науки то же самое, что сделала теория Дарвина для современного естествознания». Но это понимание — повторяет за-тем еще раз г. Михайловский — никогда не было научно обосновано. «Оно не только не было проверено на большом и разнообразном поле фактического материала («Капи-тал» — «не соответственная» работа: там одни только факты да кропотливые исследо-вания!), но не было даже достаточно мотивировано хотя бы путем критики и исключе-ния других
— другой я, двойник. Ред.

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 147
философско-исторических систем». Книга Энгельса — «Herrn E. Dührings Umwälzung der Wissenschaft» — «только остроумные попытки, высказанные мимоходом», и г. Михайловский считает поэтому возможным совершенно обойти массу существенных вопросов, которые затронуты в этом сочинении, несмотря на то, что эти «остроумные попытки» очень остроумно показывают бессодержательность социологии, «начинаю-щих с утопий»; несмотря на то, что в этом сочинении дана подробная критика той «теории насилия», по которой политико-юридические порядки определяют экономиче-ские и которую так усердно проводят гг. публицисты «Русского Богатства». В самом деле, гораздо легче ведь бросить о сочинении несколько ничего не выражающих фраз, чем серьезно разобрать хоть один вопрос, материалистически разрешенный в нем; это притом и безопасно, потому что цензура никогда, вероятно, не пропустит перевода этой книги, и г. Михайловский, без опасения за свою субъективную философию, может на¬зывать ее остроумной.
Еще характернее и поучительнее (к иллюстрации того, что язык дан человеку, чтобы скрывать свои мысли — или придавать пустоте форму мысли) отзыв о «Капитале» Маркса. «В «Капитале» есть блестящие страницы исторического содержания, н о (это замечательное «но» ! Это даже не «но», а то знаменитое «mais», которое в переводе на русский язык значит: «уши выше лба не растут») они уже по самой задаче книги при-урочены к одному определенному историческому периоду и не то что утверждают ос-новные положения экономического материализма, а просто касаются экономической стороны известной группы исторических явлений». Другими словами: «Капитал» — только и посвященный изучению именно капиталистического общества — дает мате-риалистический анализ этого общества и его надстроек, «н о» г. Михайловский пред-почитает обойти этот анализ: дело тут идет, видите ли, об «одном» только периоде, а он, г. Михайловский,
— «Переворот в науке, произведенный г-ном Е. Дюрингом». Ред.

148 В. И. ЛЕНИН
хочет обнять все периоды и притом так обнять, чтобы не говорить в частности ни об одном. Понятно, что для достижения этой цели — т. е. для того, чтобы обнять все пе-риоды, не касаясь по существу ни одного,— есть только один путь: путь общих мест и фраз, «блестящих» и пустых. И с г. Михайловским никто не сравнится в искусстве от-делываться фразами. Оказывается, что не стоит (отдельно) касаться исследований Мар-кса по существу на том основании, что он, Маркс, «не то что утверждает основные по-ложения экономического материализма, а просто касается экономической стороны из-вестной группы исторических явлений». Какое глубокомыслие! — «Не утверждает», а «просто касается»! — Как просто, в самом деле, можно замазать всякий вопрос фразой! Например, если Маркс многократно показывает, каким образом в основании граждан-ской равноправности, свободного договора и тому подобных основ правового государ-ства лежат отношения товаропроизводителей, — что это такое? утверждает ли он этим материализм или «просто» касается? Со свойственной ему скромностью наш философ воздерживается от ответа по существу и прямо делает выводы из своих «остроумных попыток» блестяще поговорить и ничего не сказать.
«Не мудрено, — гласит этот вывод, — что для теории, претендовавшей осветить всемирную историю, спустя 40 лет после ее провозглашения древняя греческая, рим-ская и германская история оставались неразрешенными загадками; и ключ к этим за-гадкам дан был, во-первых, человеком, совершенно посторонним теории экономиче-ского материализма, ничего об ней не знавшим, а во-вторых — при помощи фактора не экономического. Несколько забавное впечатление производит термин «производство самого человека», т. е. детопроизводство, за который Энгельс хватается для сохранения хотя бы словесной связи с основною формулою экономического материализма. Он вы¬нужден, однако, признать, что жизнь человечества многие века складывалась не по этой формуле». И в самом деле, очень «немудрено» полемизируете Вы, г. Михайловский! Теория состояла

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 149
в том, что для «освещения» истории надо искать основы не в идеологических, а в мате-риальных общественных отношениях. Недостаток фактического материала не давал возможности применить этот прием к анализу некоторых важнейших явлений древ-
T^ « 39
неишеи истории Европы, например, гентильнои организации , которая в силу этого и оставалась загадкой . Но вот в Америке богатый материал, собранный Морганом, дает ему возможность проанализировать сущность гентильнои организации, и он сделал тот вывод, что объяснения ее надо искать не в идеологических отношениях (например, правовых или религиозных), а в материальных. Ясное дело, что этот факт дает блиста-тельное подтверждение материалистического метода — и ничего больше. И когда г. Михайловский в упрек этой доктрине ставит то, что, во-первых, ключ к труднейшим историческим загадкам нашел человек «совершенно посторонний» теории экономиче-ского материализма — то можно только подивиться, до какой степени люди могут не отличать того, что говорит в их пользу, от того, что их жестоко побивает. Во-вторых — рассуждает наш философ — детопроизводство — фактор не экономический. Но где чи¬тали Вы у Маркса или Энгельса, чтобы они говорили непременно об экономическом материализме? Характеризуя свое миросозерцание, они называли его просто материа-лизмом. Их основная идея (совершенно определенно выраженная хотя бы в вышепри-веденной цитате из Маркса) состояла в том, что общественные отношения делятся на материальные и идеологические. Последние представляют собой лишь надстройку над первыми, складывающимися помимо воли и сознания человека, как (результат) форма деятельности человека, направленной на поддержание его существования. Объяснения политико-юридических форм — говорит Маркс в вышеприведенной цитате —
Г. Михайловский и тут не упускает случая поломаться: как это, дескать, так: научное понимание ис¬тории — и древняя история — загадка! Вы можете из всякого учебника узнать, г. Михайловский, что вопрос о гентильной организации принадлежит к числу труднейших, вызывавших массу теорий для сво-его объяснения.

150 В. И. ЛЕНИН
надо искать в «материальных жизненных отношениях». Что же, уж не думает ли г. Михайловский, что отношения по детопроизводству принадлежат к отношениям идеологическим? Объяснения г. Михайловского по этому поводу так характерны, что на них стоит остановиться. «Как бы мы ни ухищрялись над детопроизводством, — го¬ворит он, — стараясь установить хоть словесную связь между ним и экономическим материализмом, как бы оно ни перекрещивалось в сложной сети явлений общественной жизни с другими явлениями, в том числе и экономическими, оно имеет свои собствен¬ные, физиологические и психические корни. (Для грудных детей, что ли, рассказываете это Вы, г. Михайловский, что детопроизводство имеет физиологические корни!? Ну, что Вы зубы-то заговариваете?) И это напоминает нам, что теоретики экономического материализма не свели своих счетов не только с историей, а и с психологией. Нет ника¬кого сомнения, что родовые связи утратили свое значение в истории цивилизованных стран, но едва ли можно сказать это с такою уверенностью о связях непосредственно половых и семейных. Они подверглись, разумеется, сильным изменениям под напором усложняющейся жизни вообще, но при известной диалектической ловкости можно бы было доказывать, что не только юридические, но и сами экономические отношения со¬ставляют надстройку над отношениями половыми и семейными. Мы не станем этим заниматься, но укажем все-таки хоть на институт наследства».
Наконец-то посчастливилось нашему философу из области пустых фраз подойти к фактам, определенным, допускающим проверку и не позволяющим так легко «загова-ривать» суть дела. Посмотрим же, каким образом доказывает наш критик Маркса, что институт наследства
Как назвать иначе, в самом деле, такой прием, когда упрекают материалистов в том, что они не све-ли счетов с историей, не попытавшись, однако, разобрать буквально ни одного из многочисленных мате-риалистических объяснений различных исторических вопросов, которые даны были материалистами? или когда говорят, что можно бы доказывать, но мы этим заниматься не будем?

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 151
есть надстройка над половыми и семейными отношениями. «В наследство передаются, — рассуждает г. Михайловский, — продукты экономического производства («Продук-ты экономического производства»!! Как это грамотно! как звучно! и какой изящный язык!), и самый институт наследства обусловлен до известной степени фактом эконо-мической конкуренции. Но, во-первых, в наследство передаются и не материальные ценности, — что выражается в заботах о воспитании детей в духе отцов». Итак, воспи-тание детей входит в институт наследства! Например, в российских гражданских зако-нах есть такая статья, что «родители должны стараться домашним воспитанием приго-товить нравы их (детей) и содействовать видам правительства». Уж не это ли называет наш философ институтом наследства? — «а во-вторых, — оставаясь даже исключи-тельно в экономической области, — если институт наследства немыслим без продуктов производства, передаваемых по наследству, то он точно так же немыслим и без продук¬тов «детопроизводства», — без них и без той сложной и напряженной психики, которая к ним непосредственно примыкает». (Нет, вы обратите внимание на язык: сложная пси¬хика «примыкает» к продуктам детопроизводства! Ведь это же прелесть!) Итак, инсти¬тут наследства есть надстройка над семейными и половыми отношениями потому, что наследство немыслимо без детопроизводства! Да, ведь, это настоящее открытие Аме¬рики! До сих пор все полагали, что детопроизводство так же мало может объяснять ин¬ститут наследства, как необходимость принятия пищи — институт собственности. До сих пор все думали, что если, например, в России в эпоху процветания поместной сис¬темы40 земля не могла переходить по наследству (так как она считалась только услов¬ной собственностью), то объяснения этому нужно искать в особенностях тогдашней общественной организации. Г-н Михайловский полагает, должно быть, что дело объяс¬няется просто тем, что психика, которая примыкала к продуктам детопроизводства то¬гдашнего помещика, отличалась недостаточной сложностью.

152 В. И. ЛЕНИН
Поскребите «народного друга» — можем сказать мы, перефразировывая известное изречение, — и вы найдете буржуа. В самом деле, какой иной смысл могут иметь эти рассуждения г. Михайловского о связи института наследства с воспитанием детей, с психикой детопроизводства и т. п. — как не тот, что институт наследства так же вечен, необходим и священен, как и воспитание детей! Правда, г. Михайловский постарался оставить себе лазейку, заявивши, что «до известной степени институт наследства обу-словлен фактом экономической конкуренции» — но ведь это же не что иное, как поку-шение увильнуть от определенного ответа на вопрос и притом покушение с негодными средствами. Как можем мы принять к сведению это замечание, когда нам ни слова не сказано насчет того, до какой именно «известной степени» зависит наследство от кон¬куренции? когда не разъяснено совершенно, чем собственно объясняется эта связь ме¬жду конкуренцией и институтом наследства? На самом деле, институт наследства предполагает уже частную собственность, а эта последняя возникает только с появле¬нием обмена. В основании ее лежит зарождающаяся уже специализация общественного труда и отчуждение продуктов на рынке. Пока, например, все члены первобытной ин¬дейской общины вырабатывали сообща все необходимые для них продукты, — невоз¬можна была и частная собственность. Когда же в общину проникло разделение труда и члены ее стали каждый в одиночку заниматься производством одного какого-нибудь продукта и продавать его на рынке, тогда выражением этой материальной обособлен¬ности товаропроизводителей явился институт частной собственности. И частная собст¬венность, и наследство — категории таких общественных порядков, когда сложились уже обособленные, мелкие семьи (моногамные) и стал развиваться обмен. Пример г. Михайловского доказывает как раз обратное тому, что он хотел доказать.
Есть у г. Михайловского и еще одно фактическое указание — и опять-таки это в сво¬ем роде перл! «Что касается родовых связей, — продолжает он исправлять

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 153
материализм, — то они побледнели в истории цивилизованных народов отчасти дейст-вительно в лучах влияния форм производства (опять увертка, еще только более явная. Каких же именно форм производства? Пустая фраза!), но отчасти распустились в своем собственном продолжении и обобщении — в связях национальных». Итак, националь-ные связи, это — продолжение и обобщение связей родовых! Г. Михайловский заимст-вует, очевидно, свои представления об истории общества из той детской побасенки, ко¬торой учат гимназистов. История общественности — гласит эта доктрина прописей — состоит в том, что сначала была семья, эта ячейка всякого общества , затем —дескать — семья разрослась в племя, а племя разрослось в государство. Если г. Михайловский с важным видом повторяет этот ребяческий вздор, так это показывает только — помимо всего другого, — что он не имеет ни малейшего представления о ходе хотя бы даже русской истории. Если можно было говорить о родовом быте в древней Руси, то несо¬мненно, что уже в средние века, в эпоху московского царства, этих родовых связей уже не существовало, т. е. государство основывалось на союзах совсем не родовых, а мест¬ных: помещики и монастыри принимали к себе крестьян из различных мест, и общины, составлявшиеся таким образом, были чисто территориальными союзами. Однако о на¬циональных связях в собственном смысле слова едва ли можно было говорить в то время: государство распадалось на отдельные «земли», частью даже княжества, сохра¬нявшие живые следы прежней автономии, особенности в управлении, иногда свои осо¬бые войска (местные бояре ходили на войну со своими полками), особые таможенные границы и т. д. Только новый период русской истории (примерно с 17 века) характери¬зуется действительно фактическим слиянием всех таких
Это — чисто буржуазная идея: раздробленные, мелкие семьи сделались господствующими только при буржуазном режиме; они совершенно отсутствовали в доисторические времена. Нет ничего харак-тернее для буржуа, как перенесение черт современных порядков на все времена и народы.

154 В. И. ЛЕНИН
областей, земель и княжеств в одно целое. Слияние это вызвано было не родовыми свя¬зями, почтеннейший г. Михайловский, и даже не их продолжением и обобщением: оно вызывалось усиливающимся обменом между областями, постепенно растущим товар¬ным обращением, концентрированием небольших местных рынков в один всероссий¬ский рынок. Так как руководителями и хозяевами этого процесса были капиталисты-купцы, то создание этих национальных связей было не чем иным, как созданием связей буржуазных. Обоими своими фактическими указаниями г. Михайловский только побил самого себя и не дал нам ничего, кроме образцов буржуазных пошлостей — пошлостей потому, что объяснял институт наследства детопроизводством и его психикой, а на¬циональность — родовыми связями; буржуазных — потому, что принимал категории и надстройки одной исторически определенной общественной формации (основанной на обмене) за категории настолько же общие и вечные, как воспитание детей и «непосред¬ственно» половые связи.
Характерно тут в высшей степени то, что как только наш субъективный философ попробовал перейти от фраз к конкретным фактическим указаниям, — так и сел в лужу. И он прекрасно, по-видимому, чувствует себя в этой, не особенно чистой, позиции: си¬дит себе, охорашивается и брызжет кругом грязью. Хочет он, например, опровергнуть то положение, что история есть ряд эпизодов классовой борьбы, и вот, заявивши с глу¬бокомысленным видом, что это — «крайность», он говорит: «Основанное Марксом международное общество рабочих, организованное в целях классовой борьбы, не по¬мешало французским и немецким рабочим резать и разорять друг друга», чем, дескать, и доказывается, что материализм не свел счетов «с демоном национального самолюбия и национальной ненависти». Такое утверждение показывает со стороны критика гру¬бейшее непонимание того, что очень реальные интересы торговой и промышленной буржуазии составляют главное основание этой ненависти и что толковать о националь¬ном чувстве, как самостоятельном факторе, значит только замазы-

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 155
вать сущность дела. Впрочем, мы уже видели, какое глубокомысленное представление о национальности имеет наш философ. Г. Михайловский не умеет отнестись иначе к Интернационалу41, как с чисто буренинской42 иронией: «Маркс — глава международ-ного общества рабочих, правда, распавшегося, но имеющего возродиться». Конечно, если видеть пес plus ultra международной солидарности в системе «справедливого» обмена, как это с мещанской пошлостью размазывает хроникер внутренней жизни в № 2 «Русского Богатства», и не понимать того, что обмен, и справедливый и неспра-ведливый, всегда предполагает и включает господство буржуазии и что без уничтоже-ния хозяйственной организации, основанной на обмене, невозможно прекращение ме-ждународных столкновений, — тогда понятно одно зубоскальство по поводу Интерна-ционала. Тогда понятно, что г. Михайловский никак не может вместить той простой истины, что нет иного средства борьбы с национальной ненавистью, как организация и сплочение класса угнетенных для борьбы против класса угнетателей в каждой отдель¬ной стране, как соединение таких национальных рабочих организаций в одну междуна¬родную рабочую армию для борьбы против международного капитала. Что же касается того, что Интернационал не помешал рабочим резать друг друга, то достаточно напом¬нить г. Михайловскому события Коммуны, показавшие действительное отношение ор¬ганизованного пролетариата к правящим классам, ведшим войну.
Что особенно возмутительно во всей этой полемике г. Михайловского, так это имен¬но его приемы. Если он не доволен тактикой Интернационала, если он не разделяет тех идей, во имя которых организуются европейские рабочие, — пусть бы, по крайней ме¬ре, прямо и открыто критиковал их, излагая свои представления о более целесообраз¬ной тактике, о более правильных воззрениях. А то ведь никаких определенных, ясных возражений не делается, и только рассыпаются там
— крайний предел. Ред.

156 В. И. ЛЕНИН
и сям, среди разливанного моря фраз, бессмысленные издевки. Как же не назвать этого грязью? особенно если принять во внимание, что защита идей и тактики Интернацио-нала легально в России не допускается? Таковы же приемы г. Михайловского, когда он полемизирует с русскими марксистами: не давая себе труда формулировать добросове-стно и точно те или другие положения их, чтобы подвергнуть их прямой и определен-ной критике, он предпочитает уцепляться за слышанные им обрывки марксистской ар-гументации и перевирать ее. Судите сами: «Маркс был слишком умен и слишком учен, чтобы думать, что именно он открыл идею исторической необходимости и законосооб-разности общественных явлений... На низших ступенях (марксистской лестницы) это-го не знают (что «идея исторической необходимости есть не изобретенная или откры-тая Марксом новость, а давно установившаяся истина») или, по крайней мере, имеют смутное понятие о той вековой затрате умственных сил и энергии, которая пошла на установление этой истины».
Понятно, что подобные заявления могут действительно произвести впечатление на такую публику, которая в первый раз слышит о марксизме, и по отношению к ней легко может быть достигнута цель критика: исказить, поломаться и «победить» (как, говорят, отзываются о статьях г. Михайловского сотрудники «Р. Б—ва»). Всякий, хоть немного знакомый с Марксом, сразу увидит всю фальшь и дутость подобных приемов. Можно не соглашаться с Марксом, но нельзя оспаривать, что он с полнейшей определенностью формулировал те свои воззрения, которые составляли новость по отношению к преж¬ним социалистам. Новость состояла в том, что прежние социалисты для обосно-
По поводу этого бессмысленного термина надо заметить, что г. Михайловский выделяет особо Мар¬кса (слишком умного и слишком ученого — чтобы наш критик мог прямо и открыто критиковать то или другое его положение"), затем ставит Энгельса («не столь творческий ум»), потом более или менее само¬стоятельных людей, как Каутский, — и остальных марксистов. Ну, какое серьезное значение может иметь эта классификация? Если критик недоволен популяризаторами Маркса, — кто мешает ему попра-вить их по Марксу? Ничего подобного он не делает. Очевидно, он покушался сострить, но вышло только плоско.

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 157
вания своих воззрений считали достаточным показать угнетение масс при современном режиме, показать превосходство такого строя, при котором каждый получал бы то, что он сам выработал, показать соответствие этого идеального строя с «человеческой при¬родой», с понятием разумно-нравственной жизни и т. д. Маркс считал невозможным удовлетвориться таким социализмом. Не ограничиваясь характеристикой современного строя, оценкой и осуждением его, он дал научное объяснение ему, сведя этот совре¬менный строй, различный в разных европейских и неевропейских государствах, к об¬щей основе — к капиталистической общественной формации, законы функционирова¬ния и развития которой он подверг объективному анализу (он показал необходимость эксплуатации при этом строе). Точно так же не считал он возможным удовлетвориться утверждением, что социалистический строй один соответствует человеческой природе,
— как говорили великие утопические социалисты и их мизерные эпигоны, субъектив¬
ные социологи. Тем же объективным анализом капиталистического строя доказывал он
необходимость его превращения в социалистический. (К вопросу о том, как именно он
это доказывал и как г. Михайловский на это возражал — нам еще придется вернуться.)
— Вот источник той ссылки на необходимость, которую часто можно встретить у мар¬
ксистов. Извращение, которое г. Михайловский внес в вопрос, — очевидно: он опустил
все фактическое содержание теории, всю ее суть и выставил дело в таком свете, как
будто бы вся теория сводится к одному слову «необходимость» («на нее одну нельзя
ссылаться в сложных практических делах»), как будто доказательство этой теории со¬
стоит в том, что так требует историческая необходимость. Другими словами, умолчав¬
ши о содержании доктрины, он уцепился за одну ее кличку и теперь начинает опять
ломаться над тем «просто плоским кружком», в который сам же потрудился превратить
учение Маркса. Мы не станем, конечно, следить за этим ломаньем, потому что доста¬
точно уже познакомились с этою вещью. Пускай себе кувыркается на потеху и удо¬
вольствие г. Буренина

158 В. И. ЛЕНИН
(который недаром погладил по головке г. Михайловского в «Новом Времени» ), пус-кай себе, раскланявшись с Марксом, тявкает на него исподтишка: «полемика-де его с утопистами и идеалистами и без того одностороння», т. е. и без повторения ее доводов марксистами. Мы никак не можем иначе назвать этих выходок, как тявканьем, потому что ни одного буквально фактического, определенного, проверимого возражения им не приведено против этой полемики, так что, — как ни охотно бы вступили мы в разговор на эту тему, считая эту полемику крайне важной для разрешения русских социалисти¬ческих вопросов, — мы прямо-таки не в состоянии отвечать на тявканье и можем толь¬ко пожать плечами:
Аи, моська, знать она сильна, коль лает на слона!
Небезынтересно следующее за сим рассуждение г. Михайловского об исторической необходимости, так как оно вскрывает перед нами хотя отчасти действительный идей-ный багаж «нашего известного социолога» (звание, которым пользуется г. Михайловский наравне с г. В. В. у либеральных представителей нашего «культурного общества»). Он говорит о «конфликте между идеей исторической необходимости и значением личной деятельности»: общественные деятели заблуждаются, считая себя деятелями, тогда как они «деемые», «марионетки, подергиваемые из таинственного подполья имманентными законами исторической необходимости» — такой вывод сле¬дует, дескать, из этой идеи, которая посему и именуется «бесплодной» и «расплываю¬щейся». Не всякому читателю, пожалуй, понятно, откуда взял всю эту чепуху — ма¬рионеток и т. п. — г. Михайловский. Дело в том, что это один из любимых коньков субъективного философа — идея о конфликте между детерминизмом и нравственно¬стью, между исторической необходимостью и значением личности. Он исписал об этом груду бумаги и наговорил бездну сентиментально-мещанского вздора, чтобы разре¬шить этот конфликт в пользу нравственности и роли личности. На самом деле, никако¬го тут конфликта нет: он выдуман г. Ми-

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 159
хайловским, опасавшимся (и не без основания), что детерминизм отнимет почву у столь любимой им мещанской морали. Идея детерминизма, устанавливая необходи-мость человеческих поступков, отвергая вздорную побасенку о свободе воли, нимало не уничтожает ни разума, ни совести человека, ни оценки его действий. Совсем напро-тив, только при детерминистическом взгляде и возможна строгая и правильная оценка, а не сваливание чего угодно на свободную волю. Равным образом и идея исторической необходимости ничуть не подрывает роли личности в истории: история вся слагается именно из действий личностей, представляющих из себя несомненно деятелей. Дейст-вительный вопрос, возникающий при оценке общественной деятельности личности, состоит в том, при каких условиях этой деятельности обеспечен успех? в чем состоят гарантии того, что деятельность эта не останется одиночным актом, тонущим в море актов противоположных? В этом же состоит и тот вопрос, который различно решают социал-демократы и остальные русские социалисты: каким образом деятельность, на-правленная к осуществлению социалистического строя, должна втянуть массы, чтобы принести серьезные плоды? Очевидно, что разрешение этого вопроса прямо и непо-средственно зависит от представления о группировке общественных сил в России, о борьбе классов, из которой складывается русская действительность — и опять-таки г. Михайловский только походил кругом да около вопроса, не сделав даже попытки точно поставить его и попробовать дать то или иное решение. Социал-демократическое решение вопроса основывается, как известно, на том взгляде, что русские экономиче¬ские порядки представляются буржуазным обществом, из которого может быть только один выход, необходимо вытекающий из самой сущности буржуазного строя, — имен¬но классовая борьба пролетариата против буржуазии. Очевидно, что серьезная критика и должна бы направиться либо против того взгляда, что наши порядки — буржуазные, либо против представления о сущности этих порядков и законов развития их, — но

160 В. И. ЛЕНИН
г. Михайловский и не помышляет о том, чтобы затрагивать серьезные вопросы. Он предпочитает отделываться бессодержательным фразерством насчет того, что необхо-димость — слишком общая скобка и т. п. Да, ведь, всякая идея будет слишком общей скобкой, г. Михайловский, если Вы наподобие вяленой воблы сначала выкинете из нее все содержание, а потом станете возиться с оставшейся шелухой! Эта область шелухи, покрывающей действительно серьезные, жгучие вопросы современности, — любимая область г. Михайловского, и он, например, с особенной гордостью подчеркивает, что «экономический материализм игнорирует или неверно освещает вопрос о героях и тол¬пе». Изволите ли видеть — вопрос о том, из борьбы каких именно классов и на какой почве складывается современная русская действительность — для г. Михайловского, вероятно, слишком общий — и он его обходит. Зато вопрос о том, какие отношения существуют между героем и толпой, безразлично — есть ли это толпа рабочих, кресть¬ян, фабрикантов, помещиков, — такой вопрос его крайне интересует. Может быть, это и «интересные» вопросы, но упрекать материалистов в том, что они направляют все усилия на решение таких вопросов, которые имеют прямое отношение к освобождению трудящегося класса, — значит быть любителем филистерской науки, и ничего больше. В заключение своей «критики» (?) материализма г. Михайловский дает нам еще одну попытку неверно представить факты и еще одну подтасовку. Выразивши сомнение в правильности мнения Энгельса, что «Капитал» был замалчиваем присяжными эконо¬мистами44 (причем в обоснование приведено такое курьезное соображение, что в Гер¬мании многочисленные университеты!), г. Михайловский говорит: «Маркс отнюдь не имел в виду именно этот круг читателей (рабочих) и ожидал кое-чего и от людей нау¬ки». Совершенно неверно: Маркс прекрасно понимал, как мало можно рассчитывать на беспристрастие и на научную критику со стороны буржуазных представителей науки, и в послесловии ко 2-му изданию «Капитала» высказался на этот счет совершенно опре¬деленно.

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 161
Он говорит там: «Понимание, которое быстро встретил «Капитал» в широких кругах немецкого рабочего класса, — есть лучшая награда за мой труд. Г-н Мейер, человек, стоящий в экономических вопросах на буржуазной точке зрения, в одной брошюре, вышедшей во время франко-прусской войны, изложил совершенно верную мысль, что выдающиеся способности к теоретическому мышлению (der grosse theoretische Sinn), считавшиеся наследственным достоянием немцев, совершенно исчезли у так называе-мых образованных классов, но зато снова оживают у них в рабочем классе» .
Подтасовка касается снова материализма и построена совершенно по первому шаб-лону. «Теория (материализма) никогда не была научно обоснована и проверена». Таков тезис. — Доказательство: «Отдельные хорошие страницы исторического содержания у Энгельса, Каутского и некоторых других тоже (как и в почтенной работе Блоса) могли бы обойтись без этикетки экономического материализма, так как (заметьте: «так как»!) на деле (sic!) в них принимается в соображение вся совокупность общественной жизни, хотя бы и с преобладанием экономической струны в этом аккорде». Вывод...: «в науке экономический материализм не оправдал себя».
Знакомая штука! Чтобы доказать необоснованность теории, г. Михайловский снача-ла извращает ее, приписав ей нелепое намерение не принимать в соображение всей со-вокупности общественной жизни, — тогда как, совсем напротив, материалисты (мар-ксисты) были первыми социалистами, выдвинувшими вопрос о необходимости анализа не одной экономической, а всех сторон общественной жизни , — затем констатирует, что «на
Это вполне ясно выразилось в «Капитале» и в тактике социал-демократов, сравнительно с прежними социалистами. Маркс прямо заявлял требование не ограничиваться экономической стороной. В 1843 г., намечая программу предполагавшегося журнала46, Маркс писал к Руге: «Социалистический принцип в целом представляет собой опять-таки только одну сторону... Мы же должны обратить такое же внимание и на другую сторону, на теоретическое существование человека, следовательно, сделать предметом сво¬ей критики религию, науку и пр. ... Подобно тому, как религия представляет оглавление теоретических битв человечества, политическое государство представляет оглавление практических битв человечест¬ва.. Таким образом, политическое государство выражает в пределах своей формы sub specie rei publicae (под политическим углом зрения) все социальные битвы, потребности, интересы. Поэтому сделать пред¬метом критики самый специальный политический вопрос — например, различие между сословной и представительной системой — нисколько не значит спуститься с hauteur des principes (с высоты принци¬пов. Ред.), так как этот вопрос выражает политическим языком различие между господством человека и господством частной собственности. Значит, критик не только может, но и должен касаться этих полити¬ческих вопросов (которые завзятому социалисту кажутся не стоящими никакого внимания)»47.

162 В. И. ЛЕНИН
деле» материалисты «хорошо» объясняли всю совокупность общественной жизни эко-номикой (факт, очевидно, побивающий автора) — и, наконец, делает вывод о том, что материализм «не оправдал себя». Но зато подтасовки ваши, г. Михайловский, прекрас-но оправдали себя!
Вот все, что приводит г. Михайловский в «опровержение» материализма. Повторяю, тут нет никакой критики, а есть пустая претенциозная болтовня. Если спросить кого угодно — какие же возражения привел г. Михайловский против того взгляда, что про¬изводственные отношения лежат в основе остальных? чем опровергал он правильность выработанного Марксом посредством материалистического метода понятия общест¬венной формации и естественно-исторического процесса развития этих формаций? как доказывал неверность приведенных хотя бы теми писателями, которых он называл, ма¬териалистических объяснений различных исторических вопросов? — всякий должен будет ответить: никак не возражал, ничем не опровергал, никаких неверностей не ука¬зывал. Он только ходил кругом да около, стараясь замазать суть дела фразами, и сочи¬нял попутно разные пустяковинные увертки.
Трудно ждать чего-нибудь серьезного от такого критика, когда он продолжает в № 2 «Р. Б—ва» опровергать марксизм. Разница вся в том, что его изобретательность на под-тасовки уже истощилась и он начинает пользоваться чужими.
Для начала он разглагольствует о «сложности» общественной жизни: вот, дескать, хотя бы гальванизм связывается и с экономическим материализмом, так как опыты Гальвани «произвели впечатление» и на

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 163
Гегеля. Удивительное остроумие! С таким же успехом можно бы связать и г. Михайловского с китайским императором! Что отсюда следует, кроме того, что есть люди, которым доставляет удовольствие говорить вздор? !
«Сущность исторического хода вещей, — продолжает г. Михайловский, — неуло-вимая вообще, не уловлена и доктриной экономического материализма, хотя она опи-рается, по-видимому, на 2 устоя: на открытие всеопределяющего значения форм произ-водства и обмена и на непререкаемость диалектического процесса».
Итак, материалисты опираются на «непререкаемость» диалектического процесса! т. е. основывают свои социологические теории на триадах Гегеля. Мы имеем перед собой то шаблонное обвинение марксизма в гегелевской диалектике, которое уже, ка¬залось, достаточно истрепано буржуазными критиками Маркса. Не будучи в состоянии возразить что-нибудь по существу против доктрины, эти господа уцеплялись за способ выражения Маркса, нападали на происхождение теории, думая тем подорвать ее сущ-ность. И г. Михайловский не церемонится прибегать к подобным приемам. Поводом для него послужила одна глава в сочинении Энгельса против Дюринга . Возражая Дю-рингу, нападавшему на диалектику Маркса, Энгельс говорит, что Маркс никогда и не помышлял о том, чтобы «доказывать» что бы то ни было гегелевскими триадами, что Маркс только изучал и исследовал действительный процесс, что он единственным кри-терием теории признавал верность ее с действительностью. Если же, дескать, при этом иногда оказывалось, что развитие какого-нибудь общественного явления подпадало под гегелевскую схему: положение — отрицание — отрицание отрицания, то ничего тут нет удивительного, потому что в природе это вообще не редкость. И Энгельс начи-нает приводить примеры из области естественно-исторической (развитие зерна) и об-щественной — вроде того, что-де сначала был первобытный коммунизм, затем — част-ная собственность и потом — капиталистическое обобществление труда; или сначала примитивный материализм,

164 В. И. ЛЕНИН
потом — идеализм и, наконец, — научный материализм и т. п. Для всякого очевидно, что центр тяжести аргументации Энгельса лежит в том, что задача материалистов — правильно и точно изобразить действительный исторический процесс, что настаивание на диалектике, подбор примеров, доказывающих верность триады, — не что иное, как остатки того гегельянства, из которого вырос научный социализм, остатки его способа выражений. В самом деле, раз заявлено категорически, что «доказывать» триадами что-нибудь — нелепо, что об этом никто и не помышлял, — какое значение могут иметь примеры «диалектических» процессов? Не ясно ли, что это — указание на происхож¬дение доктрины и ничего больше. Г-н Михайловский сам чувствует это, говоря, что происхождение теории не доводится ставить ей в вину. Но чтобы видеть в рассуждени¬ях Энгельса нечто большее, чем происхождение теории, надо было бы, очевидно, дока¬зать, что хоть один исторический вопрос разрешен материалистами не на основании соответствующих фактов, а посредством триад. Попытался ли доказать это г. Михайловский? Ничуть не бывало. Напротив, он сам вынужден был признать, что «Маркс до такой степени наполнил пустую диалектическую схему фактическим содер¬жанием, что ее можно снять с этого содержания, как крышку с чашки, ничего не изме¬нив» (об исключении, которое делает тут г. Михайловский, — насчет будущего — мы еще ниже скажем). Если так, то к чему же возится г. Михайловский с таким усердием с этой ничего не изменяющей крышкой? К чему толкует, что материалисты «опираются» на непререкаемость диалектического процесса? К чему заявляет он, воюя с этой крыш¬кой, что он воюет против одного из «устоев» научного социализма, тогда как это пря¬мая неправда?
Само собой разумеется, что я не стану следить за тем, как разбирает г. Михайловский примеры триад, потому что, повторяю, никакого отношения ни к на¬учному материализму, ни к русскому марксизму это не имеет. Но интересен вопрос: какие же все-таки были основания у г. Михайловского, чтобы так исказить отношение

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 165
марксистов к диалектике? Оснований было два: во-первых, г. Михайловский слышал звон, да не понял, откуда он; во-вторых, г. Михайловский совершил (или, вернее, при-своил от Дюринга) еще одну передержку.
Ad 1) . Читая марксистскую литературу, г. Михайловский постоянно натыкался на «диалектический метод» в общественной науке, на «диалектическое мышление» опять-таки в сфере общественных вопросов (о которой только и идет речь) и т. п. В простоте душевной (хорошо еще если только в простоте) он принял, что этот метод состоит в разрешении всех социологических вопросов по законам гегелевской триады. Отнесись он к делу хоть чуточку повнимательнее, он не мог бы не убедиться в нелепости этого представления. Диалектическим методом — в противоположность метафизическому — Маркс и Энгельс называли не что иное, как научный метод в социологии, состоящий в том, что общество рассматривается как живой, находящийся в постоянном развитии организм (а не как нечто механически сцепленное и допускающее поэтому всякие про¬извольные комбинации отдельных общественных элементов), для изучения которого необходим объективный анализ производственных отношений, образующих данную общественную формацию, исследование законов ее функционирования и развития. От¬ношение диалектического метода к метафизическому (под каковое понятие подходит, без сомнения, и субъективный метод в социологии) мы ниже постараемся иллюстриро¬вать на примере собственных рассуждений г. Михайловского. Теперь же отметим толь¬ко, что всякий, прочитавший определение и описание диалектического метода у Эн¬гельса ли (в полемике против Дюринга. По-русски: «Развитие социализма из утопии в науку») или у Маркса (различные примечания в «Капитале» и «Послесловие» ко 2-му изданию; «Нищета философии»)50, — увидит, что о триадах Гегеля и речи нет, а все де¬ло сводится к тому, чтобы рассматривать социальную эволюцию
— К 1-му пункту. Ред.

166 В. И. ЛЕНИН
как естественно-исторический процесс развития общественно-экономических форма-ций. В доказательство приведу, in extenso , описание диалектического метода, сделан-ное в «Вестнике Европы» за 1872 г., № 5 (заметка: «Точка зрения политико-экономической критики у К. Маркса»)51, которое Маркс цитирует в «Послесловии» ко 2-му изданию «Капитала». Маркс говорит там, что метод, который он употребил в «Ка-питале», был плохо понят. «Немецкие рецензенты кричали, понятно, о гегелевской со-фистике». И вот, чтобы яснее изложить свой метод, Маркс приводит описание его в указанной заметке. Для Маркса одно важно — говорится там: именно — найти закон тех явлений, которые он исследует, и притом особенно важен для него закон измене-ния, развития этих явлений, перехода их из одной формы в другую, из одного порядка общественных отношений в другой. Поэтому Маркс заботится об одном: показать точ-ным научным исследованием необходимость данных порядков общественных отноше-ний, констатируя со всей возможной полнотой те факты, которые служат для него ис-ходными и опорными пунктами. Для этой цели совершенно достаточно, если он, дока-зывая необходимость настоящего строя, доказывает вместе с тем и необходимость дру-гого строя, который неизбежно должен вырасти из предыдущего, — все равно, верят ли люди в это или не верят, сознают ли они это или не сознают. Маркс рассматривает об¬щественное движение как естественно-исторический процесс, подчиняющийся зако-нам, не только не зависящим от воли, сознания и намерений людей, а, напротив, опре-деляющим их волю, сознание и намерения. (К сведению для гг. субъективистов, выде-ляющих социальную эволюцию из естественно-исторической именно потому, что че-ловек ставит себе сознательные «цели», руководствуется определенными идеалами.) Если сознательный элемент играет столь подчиненную роль в истории культуры, то понятно само собой, что критика, имеющая своим предметом самое эту культуру, ме-нее всего другого
— полностью, целиком. Ред.

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 167
может опираться на какую-либо форму или какой-либо результат сознания. Другими словами, исходным пунктом для нее может служить никак не идея, но только внешнее, объективное явление. Критика должна состоять в том, чтобы сравнить и сопоставить данный факт не с идеей, а с другим фактом; для нее важно только, чтобы оба факта бы-ли по возможности точно исследованы и чтобы они представляли из себя, один по от-ношению к другому, различные моменты развития, причем особенно необходимо, что-бы с такой же точностью был исследован весь ряд известных состояний, последова-тельность их и связь между различными ступенями развития. Маркс отрицает именно ту идею, что законы экономической жизни одинаковы и для прошедшего и для настоя-щего. Напротив, каждый исторический период имеет свои собственные законы. Эконо¬мическая жизнь представляет из себя явление, аналогичное с историей развития в дру¬гих областях биологии. Прежние экономисты не понимали природы экономических за¬конов, когда сравнивали их с законами физики и химии. Более глубокий анализ пока¬зывает, что социальные организмы так же глубоко разнятся друг от друга, как и орга¬низмы животных и растений. Ставя своей задачей с этой точки зрения исследовать ка¬питалистическую экономическую организацию, Маркс этим самым строго научно формулирует ту цель, которую должно преследовать всякое точное исследование эко¬номической жизни. Научное значение такого исследования состоит в выяснении тех особых (исторических) законов, которые регулируют возникновение, существование, развитие и смерть данного общественного организма и замену его другим, высшим ор¬ганизмом.
Вот — описание диалектического метода, которое Маркс выудил из бездны жур-нальных и газетных заметок о «Капитале» и перевел на немецкий язык потому, что эта характеристика метода, как он сам говорит, совершенно точна. Спрашивается, упоми-нается ли тут хоть бы словом о триадах, трихотомиях, непререкаемости диалектическо-го процесса и т. п. чепухе, против

168 В. И. ЛЕНИН
которой так рыцарски воюет г. Михайловский? И Маркс вслед за этим описанием пря-мо говорит, что его метод — «прямо противоположен» методу Гегеля. По Гегелю, раз-витие идеи, по диалектическим законам триады, определяет собой развитие действи-тельности. Только в этом случае, разумеется, и можно толковать о значении триад, о непререкаемости диалектического процесса. По-моему — наоборот — говорит Маркс: «идеальное есть только отражение материального». И все дело сводится таким образом к «позитивному пониманию настоящего и его необходимого развития»: для триад не остается и другого места, как роль крышки и шелухи («я кокетничал гегелевским язы-ком», — говорит Маркс в этом же послесловии), которой способны интересоваться од-ни филистеры. Как же, спрашивается теперь, должны мы судить о человеке, который пожелал критиковать один из «устоев» научного материализма, т. е. диалектику, и стал говорить обо всем, что вам угодно, даже о лягушках и Наполеоне, но только не о том, в чем состоит эта диалектика, не о том, действительно ли развитие общества есть естест-венно-исторический процесс? правильно ли материалистическое понятие об общест-венно-экономических формациях, как особых социальных организмах? верны ли прие-мы объективного анализа этих формаций? действительно ли общественные идеи не оп¬ределяют собой общественного развития, а сами определяются им? и т. д. Можно ли допустить в этом случае одно только непонимание?
Ad 2) . После такой «критики» диалектики г. Михайловский подсовывает Марксу эти приемы доказывания «посредством» гегелевской триады и, конечно, победоносно воюет против них. «Относительно будущего, — говорит он, — имманентные законы общества поставлены исключительно диалектически». (В этом и состоит упомянутое выше исключение.) Рассуждение Маркса о неизбежности экспроприации экспроприа-торов в силу законов развития капитализма носит «исключительно
— Ко 2-му пункту. Ред.

ЧТО ТАКОЕ «ДРУЗЬЯ НАРОДА» 169
диалектический характер». «Идеал» Маркса об общинности земли и капитала — «в смысле неизбежности и несомненности держится исключительно на конце гегелевской трехчленной цепи».
Этот довод целиком взят у Дюринга, проводившего его в своей «Kritische Geschichte der Nationalökonomie und des Sozialismus» (3-te Aufl., 1879. S. 486—487) . При этом г. Михайловский ни словом не упоминает о Дюринге. Может быть, впрочем, он само¬стоятельно додумался до этого перевирания Маркса?
Дюрингу прекрасный ответ дал Энгельс, и так как он цитирует и критику Дюринга, то мы и ограничимся этим ответом Энгельса . Читатель увидит, что он целиком отно-сится и к г. Михайловскому.
««Этот исторический очерк (генезис так называемого первоначального накопления капитала в Англии), — говорит Дюринг, — представляет из себя еще сравнительно лучшее место в книге Маркса и был бы еще лучше, если бы не опирался, помимо науч-ных, еще и на диалектические костыли. Гегелевское отрицание отрицания играет здесь — за неимением лучших и более ясных доводов — роль повивальной бабки, благодаря услугам которой будущее высвобождается из недр прошедшего. Уничтожение индиви-дуальной собственности, совершившееся указанным образом с 16 века, представляет из себя первое отрицание. За ним последует другое, которое характеризуется как отрица-ние отрицания и вместе с тем как восстановление «индивидуальной собственности», но в высшей форме, основанной на общем владении землей и орудиями труда. Если эта новая «индивидуальная собственность» в то же время называется г-ном Марксом и «общинной собственностью», то в этом именно и сказывается гегелевское высшее единство, в котором противоречие устраняется (aufgehoben — специально гегелевский термин), т. е., по гегелевской игре слов, столько же превосходится, сколько и сохраня-ется.
— «Критическая история национальной экономии и социализма» (3-е изд., 1879. Стр. 486—487). Ред.