Теория познания? Это очень просто! (Глава 8)

[kkamliv]

Глава 8. Лысенковщина. Принцип соответствия.

В философии есть понятие «монизм». В.И.Ленин в книге «Философские тетради» дал такую формулировку монизма: «Каждая вещь (явление, процесс) связана с каждой». При применении к биологии это понятие приобретает вид, изложенный в журнале-брошюре «Спутник коммуниста». В номере 20 за 1921 год философ В.Н.Сарабьянов требовал отказаться от биологической теории Дарвина, настаивающей на появлении у новорожденных особей случайных вариаций (мутаций), зачастую не дающих особи приспособится к среде. «Диалектический материализм базируется на закономерности мира, причем эту закономерность он видит не только в том, что отсутствуют следствия без причины, но и в том, что нет независимых друг от друга причинно-следственных рядов; диалектический материализм – самый последовательным монизм, т.е. представление о мире как диалектического единства, где каждое явление есть следствием всего и, в свою очередь, причина всего. При таком взгляде на мир мы смело откидываем формулировку Дарвина и утверждаем, что в определенных условиях места и времени это условие (мутации) может варьироваться только в определенную сторону, - в сторону приспособления».
Опираясь на философский монизм, советские биологи и их лидер Трофим Денисович Лысенко отрицали теорию Дарвина в той ее части, где констатируется появление у новорожденных особей изменений, ухудшающих приспособление к среде. Кроме того, лысенковцы заявляли, что предыдущее изменение наследственности влияет на последующее изменение наследственности. Так как дарвинисты полагали, что отсутствует такое влияние, то дарвинистская хромосомо-генетическая теория подверглась разгрому на съезде академиков в 1948 году. «Мутации – не историческая категория. Мутация возникает сразу, как нечто готовое. Она не формируется, на ее качество не влияет внешняя среда. Более того, она ничем не связана с предыдущей мутацией»(Стенографический отчет сессии Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук им.Ленина, 1948г, с.216). Таким образом, мутация не смогла уложиться в прокрустово ложе монизма.
Ссылаясь на ленинскую формулировку монизма, лысенковцы заявляли, что изменение растений и животных, являясь природным явлением, не может не находиться в зависимости от другого природного явления – изменения среды обитания. В всесоюзном журнале «Агробиология» напечатаны статьи, в которых подвергнут критике дарвинист В.Н.Сукачев, придерживавшихся антимонистких воззрений. «Процесс развития растительности, согласно представлениям В.Н.Сукачева, не зависит от условий среды. Он изображает среду, на фоне которой, но независимо от нее, осуществляется процесс развития. Это и есть идеалистический взгляд на развитие», «Если изменения среды…не являются этапами развития растительности, то, следовательно, процесс развития растительности может идти в условиях неизменяющейся среды. А такое понимание развития трудно назвать иначе, как метафизическим»(журнал «Агробиология», 1952г, №6, с.143-145).
Дарвинисты, хромосомщики-генетики, наблюдая за животными и растениями в природе и проводя эксперименты в лабораториях, обнаружили независимость изменений особей от изменений среды; включив, ничтоже сумняшеся, в свою теорию соответствующий принцип, дарвинисты-генетики замахнулись на монизм. Тем самым производилось расшатывание устоев монизма и диалектики; из-за этого дарвинисты-хромосомщики были объявлены идеалистами, а их теория оказалась загнанной в подполье.
В дарвинистско-хромосомной теории имеется положение, которое можно использовать как аргумент в защиту Бога. Можно представить дело так, как будто проводится подготовка особей к будущему.
Американские исследователи, супруги Джошуа и Эстер Ледерберги исследовали процесс приспособления бактерий разных видов к пенициллину. Убедившись, что пенициллин убивает выбранный исследователями вид бактерий, Ледерберги выделили из живой культуры бактерий одну-единственную бактерию и поместили ее в питательный студень агар. Бактерия дала потомство и скоро возникла колония. Исследователи разделили колонию на множество частей и засеяли ими чашки Петри. Бактерии продолжали расти, делиться, и через некоторое время агар покрывался колониями, скоплениями бактерий. В конце подготовительного периода эксперимента у Джошуа и Эстер Ледербергов имелось 400 чашек Петри с бактериями, состоявшими друг с другом в близком родстве. Исследователи подготовили 400 картонных кружков, размером немного меньше, чем диаметр чашек Петри, и кружки обтянули бархатом. Кружки стерилизовались в автоклаве, чтобы не занести в культуры чего-нибудь лишнего. Ледерберги смешали агар со смертельной дозой пенициллина, и смесь поместили в 400 других чашек Петри.
Исследователи пометили 400 чашек с бактериями и 400 чашек с пенициллином, в которые планировали поместить бактерии. Исследователи прикладывали 400 стерильных кружков к поверхности агара с бактериями; в каждой колонии часть бактерий прилипала к ворсинкам бархата. А затем кружок прикладывался к другой чашке, где находилась смесь пенициллина и агара. И 399 перенесенные колонии перестали развиваться и погибли. Но одна колония бактерий приживалась на ядовитом агаре и продолжала разрастаться, как ни в чем не бывало. На чашках Петри сохранились ранее сделанные отметки, и по этим отметкам была найдена одна из 400 чашек с нормальным агаром, из которой были перенесены бактерии в чашку с ядовитым агаром. Проверка бактерий на нормальном агаре показала, что они были нечувствительны к пенициллину. То есть, приспособленность возникла до того, как бактерии прикоснулись к ядовитому для них веществу.
Приспособление возникло до того, как подействовал фактор – антибиотик. Налицо явное нарушение принципа причинности. Следствие предшествует причине.
Могла появиться мысль о том, что Бог предугадал воздействие пенициллина, и для спасения бактерий придавал отдельным бактериям некоторые особенности (божественное воздействие – причина, возникновение приспособления к пенициллину в условиях отсутствия пенициллина - следствие). Чтобы такая шальная мысль не могла появиться в головах людей, лысенковцы третировали хромосомщиков-генетиков, говоривших о наличии «преждевременной приспособленности».
По ошибочному мнению хромосомщиков, появление мутаций может произойти как в момент изменения среды, так и в любой другой момент времени. Это ослабляет связь между изменениями среды и изменениями особей, и в результате религиозность может протиснуться в лазейку между средой и особями, и закрепиться в биологии. Таков порок дарвинизма и хромосомной генетики.
Здесь следует напомнить слова Ленина о том, что Евгений Дюринг искренне хотел быть материалистом и атеистом, но он не сумел провести последовательно точку зрения, которая бы отнимала всякую почву из-под ног идеалистов и теистической бессмыслицы. При некоторой доле фантазии можно сказать, что советские дарвинисты и хромосомщики, подобно Дюрингу, искренне хотели быть материалистами и атеистами, но их попытка создать биологическую теорию, отнимающую почву из-под ног теологии, оказалась безуспешной; они разрабатывали теорию без учета требований идеологической борьбы, и разработанная ими теория оставляла лазейку для религиозных предрассудков. Вопреки желаниям дарвинистов и хромосомщиков, на их теории могла паразитировать религия и использовать в своих целях хромосомную теорию, ссылаясь на нее.
Ведущий советский биолог Трофим Денисович Лысенко пристально изучил «Материализм и эмпириокритицизм», и им было найдено предупреждение В.И.Ленина о попытках реакционных сил «искусственно сохранить или отыскать местечко для фидеизма». Т.Д.Лысенко догадался, что американские буржуазные исследователи Джошуа и Эстер Ледерберги проводили искусственные опыты (с бактериями и пенициллином) с целью искусственно отыскать местечко для фидеизма. Само собой разумеется, что Т.Д.Лысенко подверг разоблачительной критике фальшивые и вредительские эксперименты.
Трофим Денисович Лысенко внимательно прочитал «Материализм и эмпириокритицизм», и он нашел то место в книге, где выдвигается требование: научные теории должны ограждать людей от религиозных предрассудков. В соответствии с этим, Т.Д.Лысенко придал биологической науке «ограждающие» особенности. Т.Д.Лысенко тесно увязал изменение среды и изменение особей, устранил лазейку, и религиозности не за что было уцепиться. Изменения у растений и животных возникают позже (а не предшествуют) изменения среды обитания. Существует короткий промежуток времени, когда среда уже изменилась, а особи еще не изменились, и в этот промежуток времени особи плохо приспособлены к среде, и появляется потребность приспособления. Биолог Стрельченко из когорты лысенковцев изъясняется так: «У человекообразных обезьян обычные биологические способы приспособления в новых условиях стали недостаточными и даже губительными. Появились новые потребности: в мясной пище, в охоте, в использовании при помощи передних конечностей разнообразных орудий. Эти потребности породили различные функции, а последние привели к перестройке физического строения организма (прямая походка, увеличение мозга, превращение лапы в руку)».
Почему возникают новые потребности и функции? Лысенковцы дают странный ответ: потому что имеется угроза для жизни животного. Стрельченко, к примеру, считает, что невозникновение новых приспосабливающих потребностей губительно, и по причине губительности возникают новые потребности. Другой лысенковец выражается более чем ясно: «Детеныш, чем он моложе и чем более нуждается в опеке, пользуется значительными привилегиями в удовлетворении своих жизненных потребностей. С биологической точки зрения это вполне объяснимо, т.к. отсутствие заботы о потомстве может привести к вымиранию вида»(Тих). При некоторых условиях появляется возможность гибели вида, и возможность воздействует на организмы; она формирует внутреннюю цепь физиологических и психических потребностей, направленных на приспособление.
Существование более раннего явления (потребности заботиться о потомстве, потребности использовать передние конечности) ставится в зависимость от более позднего явления (гибели вида, возможной в более позднее время).

Дарвинисты считали случайность мутации всего лишь случайностью, и не искали скрытые пружины случайного; они не считали необходимым выделить необходимость из случайности.
Уклонение от выявления необходимости в случайном есть проявление принципа экономии мышления. Поскольку В.И.Ленин значительную часть своей книги посвятил критике принципа экономии мышления, то лысенковцы значительную часть своих сил направляли на критику дарвинистов из-за их приверженности принципу экономии мышления, уклонения от поиска необходимости в случайном, попыток найти оправдание своей бездеятельности в сфере поиска необходимости.
В книге «Материализм и эмпириокритицизм» указаны законы, по которым развивается наука. Дарвинисты и хромосомщики ушли в сторону от генеральной линии науки. За отказ подчиниться «Материализму и эмпириокритицизму» дарвинисты и хромосомщики были отлучены от науки и стали безработными.

Т.Д.Лысенко узнал из книги Фридриха Энгельса «Анти-Дюринг», о случившемся с пневматическим законом Бойля, согласно которому объем газа при постоянной температуре обратно пропорционален давлению. Ученый Анри Реньо обнаружил, что этот закон оказался неверным при больших давлениях. Если бы Реньо был «философом действительности», то он был бы обязан заявить: закон Роберта Бойля вовсе не подлинная истина, значит, он вовсе не истина. Но тем самым Реньо впал бы в гораздо большую ошибку, чем та, которая содержится в законе Бойля. В куче заблуждений затерялось бы найденное Реньо зерно истины; Реньо превратил бы, следовательно, свой первоначальный правильным результат в заблуждение.
Т.Д.Лысенко обнаружил, что теория Ламарка в некоторых своих аспектах неверна. Лысенко выявил в природе некоторые явления, которые не укладывались в теорию Ламарка, и этим явлениям Лысенко дал свое объяснение. Если бы Лысенко был бы «философом действительности», то он был бы обязан заявить: теория Ламарка вовсе не подлинная истина, значит, она вовсе не истина. Но если Лысенко сказал бы так, то тогда он впал бы гораздо большую ошибку, чем та, которая содержалась в теории Ламарка. В куче заблуждений затерялось бы найденное Лысенко зерно истины; Лысенко превратил бы, следовательно, свой первоначальный правильный результат в заблуждение. Поэтому Лысенко не заявил: теория Ламарка вовсе не подлинная теория. Лысенко признал теорию Ламарка, внес в нее некоторые исправления, и ввел в советскую науку.
Дарвинисты-хромосомщики читали книги Энгельса, но из-за своей теоретической беспомощности они не поняли философию Энгельса. Дарвинисты оказались неспособными жонглировать схоластическими понятиями, как ими жонглировали Лысенко и его помощник Презент. Дарвинисты-хромосомщики заявили, что теория Ламарка вовсе не подлинная истина, отбросили эту теорию и на пустом месте создали хромосомную теорию наследственности. В результате их теория превратилась в заблуждение.

В 1978 году издан учебник «Основы марксистко-ленинской философии», в котором на странице 174 можно прочитать: «Между новой и старой теориями существуют сложные отношения, одно из которых выражается в принципе соответствия…новая теория приобретает право на существование, когда прежние теории оказываются некоторыми предельными моментами ее».
Вычленив суть цитаты, получим: новая теория должна признать правильность старой теории и включить ее в себя в качестве составной части. В противном случае новая теория не имеет право на существование.
Именно это и случилось с дарвинистской хромосомной теорией. Она была изгнана из советской биологии, т.к. она не признавала правильность старой теории Ламарка о наследовании приобретенных изменений. «Положение о возможности наследования приобретенных изменений, - этого крупнейшего открытия в биологической науке, начавшего свое развитие с учения Ламарка, - генетиками-менделистами выброшено за борт» - такими словами Т.Д.Лысенко на сессии ВАСХНИЛ 1948 года разоблачил лженаучную сущность дарвинистко-хромосомной теории.
Если бы хромосомо-генетическая теория захотела получить признание, то она признала бы философский монизм. Однако монизм был отторгнут и не был включен в состав хромосомной теории, и это печально окончилось для этой теории, что согласуется с принципом соответствия.
Один из погромщиков хромосомной генетики провозгласил с трибуны на съезде академиков ВАСХНИЛ: «Нам, советским научным работникам, надо опираться на основное марксистское положение: проявлять в науке партийность, патриотизм, новаторство, принципиальность, идейный подход».
Что такое принципиальность и идейный подход? Ученые должны создаваемыми ими теориями подтверждать правильность научных идей, изложенных в трудах Маркса, Энгельса, Ленина, и защищать их от нападок.
Существует ли в природе естественный отбор? Трофим Денисович Лысенко утверждал, что не существует. Это вполне объяснимо – ведь марксизм отрицал естественный отбор, устраняющий неприспособленных особей. Дарвиновскую теорию, согласно которой естественный отбор «отсеивает» организмы с неблагоприятными изменениями, основоположник марксизма Фридрих Энгельс отвергал: «В учении Дарвина я согласен с развитием, но дарвиновский способ объяснения считаю несовершенным». Энгельс признавал объяснение Геккеля: «Геккелевские «приспособление и наследственность» могут обеспечить весь процесс эволюции, не требуя отбора»(«Диалектика природы»).
Совершенно естественно, что Т.Д.Лысенко, демонстрируя преданность марксистскому учению, включил в свою биологическую теорию воззрение Энгельса об отсутствии естественного отбора в природе.
Хромосомщики не включили в свою теорию воззрение Энгельса, и тем самым нарушили принцип соответствия.
Кстати, Дарвин проигнорировал принцип соответствия. Карл Линней и Жорж Кювье в своих научных трудах утверждали, что растения и животные созданы за третий и четвертый день творения всего сущего, и с тех пор растения и животные не изменялись. Линней и Кювье видели вокруг себя застывший мир, не подверженный изменениям. В отличие от них, Чарльз Дарвин считал растительный и животный мир постоянно изменяющимся. С точки зрения принципа соответствия, теория Дарвина является ошибочной.
Вдумаемся в слова советских философов Л.Э.Гуревича и А.А.Китайгородского: «Величайшим изобретением науки является принцип соответствия, гласящий: все природные законы, установленные при определенных условиях, установлены окончательно», «Наука расширяет наши познания, но никогда не зачеркивает написанного».
То есть закон навсегда становится догмой, не подлежащей пересмотру и исправлению.
В шестнадцатом и семнадцатом веках студенты университета в Болонье давали клятву следующего содержания: «Ты клянешься, что будешь хранить и защищать то ученье, которое публично проповедуется, согласно почтенным авторам, в Болонском университете и других знаменитых школах, учение, одобренное многими столетиями, которое объясняется и излагается университетскими докторами и самими профессорами. Именно ты никогда не допустишь, чтобы перед тобой опровергали или уничижали Аристотеля, Галена, Гиппократа, и их принципы и выводы».
Из высказываний многих советских философов можно сделать вывод, что принцип соответствия – это перелицованная клятва болонских студентов.

В 1856 году к молодому французскому ученому Луи Пастеру обратились виноделы с мольбой о помощи: в то время море вина скисало, и винодельческий промысел оказался на грани катастрофы. Пастер начал исследовать процесс скисания и обнаружил, что он вызывается микроскопическими живыми организмами, и предложил простейший метод сохранения вина – его нагревание в течение нескольких часов при невысокой температуре. Этот метод, получивший впоследствии название «пастеризация», позволил французским виноделам не потерять миллионы франков. Спустя два года Луи Пастер опубликовал теорию о том, что молочнокислое брожение также вызывается живыми микроорганизмами. Тот час же раздались возмущенные вопли, и, по словам современников, все крупные орудия науки были направлены против Пастера. До того считалось, что брожение молока вызывается химическими реакциями, и те, кто разделял это воззрение, были не менее возмущены заявлением Пастера, чем если бы он стал утверждать, что Земля не шар, а куб. Луи Пастер столкнулся с косностью ученых, защищаемой принципом соответствия. Однако Пастер смог это преодолеть, и в конечном счете его теория была признана научным миром.
Осознав значение случая, происшедшего с Луи Пастером (и аналогичных случаев со многими другими учеными), здравомыслящие ученые пришли к выводу, что разногласие новой теории со старой не означает ошибочность новой теории. Ниже приводится подборка высказываний некоторых ученых, в мягкой форме выражающих несогласие с принципом соответствия.
Семенов: «Значительное движение науки вперед связано с открытиями, которые противоречат системе существующих знаний».
Сухотин: «Новую теорию стремятся отвергнуть, поскольку она зачастую не укладывается в наличный запас знаний. Все, что выходит за рамки общепризнанного, вызывает протест и подвергается вытеснению. Поэтому трудность научного прогресса не в отсутствии новых идей, а в освобождении от старых».
Растригин: «Появление новых идей в науке всегда связано с нарушением некоторого запрета, который установила «старая» наука».
Левитин: «Каждый новый факт проверяется на то, не противоречит ли он общей базе знаний, и если такой криминал обнаруживается, то перед новым фактом опускается шлагбаум. Между тем сведения, не согласующиеся с общепринятыми, могут нести в себе наиболее ценную информацию».
Викторов: «Сколько раз история доказывала перспективность и жизнеспособность кажущихся поначалу «бредовыми» разработок! Характерно, что они на первых порах встречают активное сопротивление даже со стороны опытных специалистов. Может быть, надо говорить не «даже», а «особенно»? Ведь большой опыт – это богатство, но одновременно часто и ограничитель для всего, что не укладывается в рамки накопленного опыта».
Герцен: "Не истины науки трудны, а расчистка человеческого сознания от всего наследственного хлама, от всего осевшего ила, от принимания неестественного за естественное, непонятного за понятное".

В 1879 году американский экономист Генри Джордж, пренебрежительно относящийся к принципу соответствия, издал книгу «Прогресс и бедность», в которой он опроверг устоявшиеся среди авторитетных экономистов мнения. Он не побоялся вступить в теоретическую схватку с видными учеными-экономистами, с такими как Адам Смит, Джон Стюарт Милль, Давид Рикардо, Джон Мак-Куллох. Во-первых, Генри Джордж доказал несостоятельность мнения относительно источника, из которого проистекает деньги, выплачиваемые в качестве заработной платы наемным рабочим. Во-вторых, он опроверг распространенное мнение о распределении продуктов производства между земельной рентой, зарплатой наемных работников и доходом капиталистов. Генри Джордж указывал в своей книге, что некоторые исследователи-теоретики вплотную подходили к выявлению ошибок, которые совершили видные экономисты, но эти исследователи не решились покушаться на авторитетные имена, и промолчали об ошибках. Генри Джордж пишет: «Читая сочинения экономистов, которые со времени Адама Смита трудились над разъяснениями учений политэкономии, невозможно не заметить, как они то и дело наталкиваются на правильную формулировку закона происхождения заработной платы, отнюдь не делая ее явной. В сущности, трудно отрешиться от той мысли, что некоторые из них действительно видели правильную формулировку, но, устрашившись выводов, к которым она привела бы, предпочли утаить формулировку, чем воспользоваться ею». Утаивание формулировки произошло потому, что этого требует принцип соответствия.

В.И.Ленин весьма почтительно относился к принципу соответствия. В заключительной части своей книги «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин требовал: «С четырех точек зрения должен подходить марксист к оценке эмпириокритицизма. Во-первых и прежде всего, необходимо сравнить теоретические основы этой философии и диалектического материализма».
Ленин убежден, что выявление разногласий между двумя философскими теориями позволяет дать ответ на вопрос: правильна или ошибочна новая теория?

Очень много бед принес злополучный принцип соответствия. Знаменательно, что некоторые ученые понимают необходимость противодействовать этому принципу и призывают молодых ученых нарушать его. «Не бойся войти в противоречие с существующими представлениями» - так обращался к студентам и аспирантам известный химик Семенов.
Славин: «Успех научного открытия во многом зависит от того, насколько у исследователя хватает решимости освободиться от давления господствующих идей». Здесь необходимо добавить: величина научного открытия обратно пропорциональна приверженности принципу соответствия.
Гениальность проявляется в нетрафаретности мышления, что является одной из основ эвристичности. Но не менее важно и другое – смелость научной мысли, способность пойти против устоявшихся истин, и упорство, чтобы для своего открытия пробить дорогу сквозь частокол возражений.