|
Местный
Регистрация: 08.11.2006
Адрес: Пермь
Сообщений: 713
Репутация: 231
|
О том как большевики сионистов громили
Случайно наткнулся на любопытную статью в интернете:
Цитата:
Спустя пять дней после оглашения Декларации Бальфура, 7 ноября 1917 года большевики захватили власть в Петрограде. Можно сказать, что исторически, для сионизма, Октябрьский переворот явился антитезой Декларации, так как еврейство России - основная сила всемирного сионистского движения - одним ударом оказалось отрезанным от него и всего мирового еврейства, и был положен конец свободному развитию русского еврейства, начавшемуся с таким размахом после Февральской революции.
Победа большевистского режима в России в чрезвычайной степени ослабила практические результаты Бальфурской декларации, так как из дела строительства национального очага в Эрец-Исраэль был исключен самый крупный и самый активный отряд всемирного сионистского движения.
Ко времени Октябрьского переворота Сионистская организация имела по всей России более 1200 отделений и насчитывала 300 тысяч человек - громадная по тому времени цифра. Под руководством Иосифа Трумпельдора было организовано разветвленное движение Хехалуц, охватывавшее тысячи участников и множество центров подготовки к сельскохозяйственной работе и другим формам физического труда для тех, кто собирался ехать в Страну.
Общество Тарбут (Культура) развило широкую культурную и воспитательную деятельность при помощи 250 учебных заведений, где языком преподавания был иврит: народных школ и гимназий, учительских курсов, курсов для воспитательниц детских садов и др.
В Москве был основан еврейский художественный театр "Габима", завоевавший признание всей интеллигентной России. И все это оказалось обреченным на гибель после свержения большевиками {424} недолговечной демократии.
После Октябрьского переворота, и особенно после разгона Учредительного Собрания 5 января 1918 года, стало ясно, что вся успешная и многообразная деятельность, начатая сионистским движением после Февральской революции, обречена. Тем не менее, сионистский центр в Петрограде и отделения на местах продолжали работать, несмотря на политические затруднения и административные препятствия. И действительно, органам движения удалось выстоять до середины 1919 года.
Выше уже отмечалось, что враждебность по отношению к сионизму и еврейскому национализму в целом была органической частью большевистской идеологии, разработанной Лениным еще в начале нынешнего века.
Он объявил реакционной саму мысль о еврейской нации, и по его стопам пошел Сталин в своей работе по национальному вопросу. Несмотря на это, новые правители сначала не досаждали сионистам, будучи по горло заняты укреплением своей власти в стране.
Так, весною 1918 года сотни еврейских общин в разных концах России провели без помех и с большим успехом "Неделю Эрец-Исраэль". Организация Хехалуц, руководимая Иосифом Трумпельдором, действовала открыто и энергично, и даже продолжали выходить сионистские периодические издания.
Однако Евсекция, еврейская группировка внутри большевистской партии, организовавшаяся в 1918 году, не сидела сложа руки. В ней не было старых большевиков, а были "неофиты" из левого крыла Бунда и социалистов-территориалистов, которые срочно перестроились и примкнули к большевикам, как только те захватили власть.
Они принесли с собой традиционную ненависть их прежних партий к Сиону и, опираясь на аппарат ЧК, получили возможность применить против сионизма грубую силу диктатуры.
Евсекция объявила, что сионизм - это форма контрреволюции среди еврейского населения, т. к. он отделяет еврейский народ в России от революции и поэтому по нему надо ударить железным кулаком. Евсекция поставила своей {425} задачей борьбу с еврейской "контрреволюцией" (читай - сионизмом), пытаясь тем самым оправдать свое отдельное фракционное существование в глазах правителей, у которых еще не дошли руки до сионистов и их деятельности.
Наступление на сионизм и на язык иврит началось по всей России в 1919 году, после того как в итоге гражданской войны красные захватили Украину. По настойчивому требованию Евсекции Комиссариат по делам национальностей (возглавляемый Сталиным) в июле выпустил циркуляр, в котором объявлялось, что преподавание в еврейских школах должно вестись на идиш, поскольку иврит - язык "реакционный" и "контрреволюционный". Общество Тарбут решило обратиться с протестом к народному комиссару просвещения А. Луначарскому, известному своими симпатиями к еврейскому художественному театру "Габима" и поэзии Бялика.
Когда к нему от имени сионистов пришла делегация во главе с раввином Яаковом Мазе, он сказал, что считает объявление какого-либо языка "контрреволюционным" актом вандализма. Последнее слово осталось, однако, не за ним, а за его заместителем профессором истории М. Покровским, председательствовавшим на пленарном заседании комиссариата, где рассматривался этот вопрос. По требованию Покровского 30 августа 1919 года было принято решение запретить преподавание языка иврит во всех учебных заведениях, в том числе вечерних школах для взрослых.
Одновременно с запретом, наложенным на иврит, ЧК на местах начала предъявлять сионистам обвинения в контрреволюции и даже шпионаже в пользу Англии.
Сионистский Центральный Комитет в Петрограде, во главе которого стоял тогда Юлиус Бруцкус, решил обратиться к центральным властям с протестом против этих преследований. Для этого в Москву была послана делегация в составе Ю. Бруцкуса, Ш. Гепштейна и А. Идельсона. Они обратились к председателю ВЦИК М. Калинину и сумели доказать абсурдность {426} возводимых обвинений. В ответ на это ходатайство ВЦИК, по предложению Калинина, 21 июля 1919 года принял следующее решение:
"Поскольку партия сионистов не объявлена контрреволюционной партией и пока культурно-просветительная работа сионистских организаций не противоречит решениям советской власти. Президиум ВЦИКа предлагает всем советским учреждениям не чинить препятствий этой партии в ее вышеуказанной деятельности".
Под этим документом стояла подпись секретаря ВЦИКа А. Енукидзе. Копию документа сионистский Центральный Комитет разослал всем отделениям на местах в надежде, что эта бумага послужит в дальнейшем защитой от преследований; однако это была ошибка, так как формулировка "пока не противоречит решениям советской власти" оставляла широкие возможности для ЧК и доносчиков из Евсекции. В сентябре 1919 года ЧК устроила обыск в помещении сионистского Центрального Комитета в Петрограде, после чего были арестованы и отправлены в тюрьму члены Центра: Ю. Бруцкус, Ш. Гепштейн, А. Зейдеман и другие. Ш. Гепштейн рассказывает в своих воспоминаниях о трагикомическом эпизоде во время пребывания в тюрьме.
Следователь заявил ему на допросе: "Мне известно, что вы ежедневно передаете из подвала своего дома секретную информацию в Лондон на английском языке".
Гепштейн расхохотался: "Во-первых, в моем доме нет подвала, и, во-вторых, по-английски я даже читать не умею!" Шесть недель его держали в тюрьме. Затем следствие было прекращено за отсутствием доказательств.
Однако Евсекция, поддерживаемая ЧК (или ЧК, поддерживаемое Евсекцией), не угомонилась, и преследования сионистов в городах Украины и России продолжались с нарастающей силой. Сионистский Центральный Комитет по-прежнему пытался сопротивляться и обороняться при помощи решения президиума ВЦИКа от 21 июля 1919 года.
Постановили созвать {427} всероссийский сионистский съезд и провести его в Москве. Некоторые называют этот съезд конференцией, другие - совещанием, но так или иначе это был первый всероссийский слет сионистов после Седьмого съезда в мае 1917 года в Петрограде.
Московская конференция собралась 20 апреля 1920 года при участии 90 делегатов и 19 гостей. В президиум были избраны профессор Цви Белковский, Эфраим Барбаль, д-р Юлиус Бруцкус, инженер Ицхак Виленчук и раввин Яаков Мазе.
Два дня заседания проходили беспрепятственно, но 23 апреля, во время послеобеденного пленарного заседания под председательством Ицхака Виленчука, в зал вошли чекисты (среди них - еврейская девица, в прошлом бундовка) вместе с вооруженным отрядом из 50 человек.
Забрали всех присутствующих, и делегатов и гостей. Домой отпустили только престарелого раввина Мазе. Арестованные под конвоем чекистов шли по улицам Москвы с пением Хатиквы и в сопровождении огромной толпы.
Их доставили прямо в ЧК. Бруцкус предъявил копию решения ВЦИКа, удостоверявшего, что сионистская партия не является контрреволюционной. Бумага была прочитана и возвращена Бруцкусу с замечанием:
"Да, но вы не получили специального разрешения на собрание". Бруцкус ответил: "По советским законам легальная организация может собираться без специального разрешения".
Раздался смешок: "Вы знаете законы, но еще не знаете порядков в ЧК. Посидите и познакомьтесь". Сионистов посадили в знаменитые Бутырки, и ЧК объявила, что Сионистская организация является контрреволюционной и что в помещении партии найдены шашки пироксилина.
Их продержали под арестом несколько месяцев. Большинство было постепенно освобождено, а 19 человек, наиболее активных, были приговорены, без суда, к принудительным работам, от шести месяцев до пяти лет.
Но как раз в это время, по поручению американского Джойнта, в Москву прибыли два представителя еврейского рабочего движения, Гарри Фишер и Макс {428} Файн, и начали добиваться освобождения заключенных.
Незадолго до их приезда в "Известиях" появилось опровержение сионистского Центра по поводу якобы обнаруженного в его помещении пироксилина. Сам факт, что опровержение это напечатали, свидетельствовал, что советская власть не готова поддержать злобный и глупый вымысел ЧК.
Все осужденные были помилованы, но с условием, что дадут подписку о полном отказе от дальнейшей сионистской работы. Тем самым сионизм в Советской России фактически был объявлен вне закона. Начались массовые обыски и аресты сионистов, и тысячи их были отправлены в ссылку. Сионистски настроенные студенты изгонялись из высших учебных заведений как "чужеродный и нежелательный в идеологическом смысле элемент".
Ш. Гепштейн рассказывает в своих воспоминаниях, что в те дни встретил в Москве своего бывшего сокурсника архитектора А., старого большевика, с которым у него были хорошие личные отношения. Гепштейн изложил ему все, что пришлось претерпеть ему самому и остальным сионистам, и А. Посоветовал в ответ:
"Вам, сионистам, надо рискнуть и сыграть ва-банк, то есть обратиться к Ленину. Все зависит, в конце концов, от него. Я советую действовать через Горького".
Гепштейн вспомнил, что в свое время Горький проявил доброжелательное отношение к сионизму, и обратился к нему через одного из его приближенных. Горький пообещал Гепштейну поговорить с Лениным о разрешении сионистской деятельности.
Через несколько дней Горький передал ему содержание состоявшейся у него с Лениным беседы, итоги которой оказались достаточно печальными.
Ленин категорически заявил Горькому, что к сионизму он относится крайне отрицательно.
Во-первых, - сказал Ленин, - национальные движения реакционны, ибо история человечества есть история классовой борьбы, в то время как нации - выдумка буржуазии; и потом, главное зло современности - государства с их армиями.
Государство является орудием, с помощью которого меньшинство властвует {429} над большинством и правит всем светом. Основная задача - уничтожение всех государств и организация на их месте союза коммун. Сионисты же мечтают, как бы прибавить еще одно государство к уже существующим...
Это мнение Ленина о сионизме, высказанное в беседе с Горьким, служит еще одним подтверждением тому, что Евсекция не могла бы действовать против сионизма, не будь на то воля большевистской власти.
Ввиду гонений на сионизм и сионистов в Советской России всемирное сионистское руководство решилось на попытку достигнуть соглашения с советской властью, которое облегчило бы участь российского сионистского движения.
Эта миссия была поручена члену Комитета делегатов д-ру Д. Идеру, из английских сионистов, приехавшему с этой целью в январе 1921 года в Петроград.
После устных переговоров с народным комиссаром по иностранным делам Г. Чичериным, Идер направил ему 5 февраля меморандум, где, в частности, говорилось: сионистское движение не вмешивается во внутренние дела Советской России и, тем не менее, работа в пользу Палестины и еврейской культуры полностью парализована.
Идер просил Чичерина: разрешить деятельность сионистских учреждений и эмиграцию в Палестину, хотя бы в самых скромных размерах, не более 5 тысяч человек в год; позволить русским сионистам участвовать во Всемирном Сионистском конгрессе осенью 1921 года (Двенадцатый конгресс в Карлсбаде); дать возможность ему (Идеру) выступить с докладом на собрании сионистов с аудиторией в 200-300 человек о положении в Палестине; разрешить ему издать за свой счет в виде брошюры текст этого доклада для распространения исключительно среда российских сионистов ("конечно, после проверки, как это положено, цензурой").
На меморандум Идера Чичерин ответил 10 февраля 1921 года: в России евреи свободны, как нигде в мире. Они сами решают свои дела. Если же имеются {430} преследования определенных групп и учреждений, то такова воля большинства среди самих же евреев.
Учить иврит у себя на своей частной квартире никому не воспрещается. А что касается разрешения сионистских организаций, то ведь существуют две такие партии: социал-демократическая партия Поалей Цион и коммунистическая партия Поалей Цион, и они вправе вести агитацию в пользу Палестины. Они могут также посылать своих делегатов и на сионистский конгресс, но этот вопрос никогда ими не ставился...
Власти наказывают не за сионизм, а за преступления и нарушения советских законов. Что до эмиграции еврейской молодежи в Палестину, то рабочая сила нужна здесь, на месте, и, кроме того, есть затруднения с транспортом.
Лицемерие и цинизм этого ответа Чичерина не требуют комментариев.
Покидая Россию, Идер в письме к Чичерину от 15 февраля выразил благодарность за оказанное ему гостеприимство. Вместе с тем он отверг доводы комиссара по иностранным делам.
Миссия Идера в 1921 году оказалась, пожалуй, более неудачной, чем аналогичные миссии Герцля в 1903 году и Вольфсона в 1908 году в эпоху Николая II, ибо новая Россия, с точки зрения общественных свобод, проявила себя еще более жестокой, чем царская.
Отныне для русских сионистов наступила эра подполья. Но ветеранам движения нельзя было долго действовать таким методом, потому что они были слишком известны властям. И, тем не менее, они еще несколько лет работали нелегально, невзирая на то, что большинство их было очень пожилыми людьми, неприспособленными к работе в подполье. Им оставалось, таким образом, либо эмигрировать, либо укрыться в глубинных просторах России, подальше от ее центров. Начиная с 1926 года тяготы нелегальной сионистской работы приняли на себя представители молодого поколения, принадлежавшие в большинстве к рабочему сионистскому движению с его разными организациями и течениями.
{431} Лидеры российского сионизма и его деятели-ветераны, которым удалось покинуть пределы России в начале 20-х годов, эмигрировали, в основном, в европейские центры - Берлин, Париж, Лондон, и лишь малое число приехало в Эрец-Исраэль.
Правда, с течением времени в Страну они прибыли почти все, но в первые годы эмиграции большинство осело в Западной Европе и образовало два центра: в Лондоне и Берлине. Многие лидеры российских сионистов включились в политическую деятельность Всемирной сионистской организации. Эту свою работу они продолжали до утверждения Лигой Наций британского мандата на Палестину, т. е. до 1922 года. Они создали в Берлине особое объединение, куда вошли все сионисты из России, проживавшие в Западной Европе (Имеется в виду "Организация русско-украинских сионистов заграницей", созданная во время Двенадцатого сионистского конгресса в Карлсбаде и признанная руководством Всемирной сионистской организации как "экстерриториальная федерация". - Прим. ред.).
Ш. Гепштейн (умер в Стране) рассказывает в своих воспоминаниях об одном из собраний российских сионистов в Берлине весною 1922 года, где Л. Моцкин, ветеран российского сионизма, сподвижник Вейцмана и Соколова, доложил о положении дел с британским мандатом. Обзор Моцкина был оптимистичным, но в заключение он сказал: "И все-таки не исключено, что в Лиге Наций мандат не утвердят". Встревоженный этим замечанием Моцкина, Гепштейн спросил его:
"Но что же тогда будет с нами, российскими сионистами, ведь покинув Россию, мы сожгли за собой все мосты?" Моцкин ответил: "Менее всего меня беспокоят именно русские сионисты. Если дело провалится, они поведут борьбу заново. В моей жизни я трижды заново брался за сионизм: во времена Ховевей Цион, на Первом конгрессе с Герцлем и теперь - с Вейцманом. Если нас постигнет неудача - начну в четвертый {432} раз".
И Гепштейн заканчивает свой рассказ: "К счастью, ему Моцкину не пришлось начинать все заново, в четвертый раз: 24 июля 1922 года Лига Наций утвердила британский мандат на Палестину".
|
http://school.ort.spb.ru/library/torah/zion/maor95.htm
|
18.05.2007, 00:29
Похожие темы
