Социал-демократия как фикция.

[Jung]

Самым первым и главным вопросом и проблемой для социал-демократической модели общества является вопрос о ее распространении на членов данного общества, о том, в каком обществе эта модель реализуется. До сих пор общество ограничивается рамками национального государства, даже, несмотря на провозглашенную "многонациональность". Социал-демократия опирается в своей основе на равноправие и равноценность всех граждан данного сообщества. Но само понятие "гражданство" также обусловлено рамками национального государства, где часто возникает стереотип неравенства в дилемме граждане - не граждане. В то же время экспансия идеалов социал-демократии определяется как "всеобщая", то есть "все" и "каждый" имеют равные права с другими. Это отношение получается в реальном выражении либо слишком нечетким, размытым - кто такие "все", либо тем, что "каждый" в реальности слишком индивидуалистично, и слабо отвечает коллективным формам солидарности, которую социал-демократия провозглашает. Если "все" - это вообще общество без какой-либо внутренней стратификации по социальным, этническим, гендерным, профессиональным, возрастным и т.д. признакам, сразу же искажается демократия из-за нарушения ее главного принципа - "принципа решения большинством". Получается, что социал-демократия не соответствует содержанию своего понятия, и представляется как некая "всекратия", что противоречит концепту "демократия", по которому "все" не могут решать, ибо главное решение за большинством - остальные должны смириться. А из социал-демократической идеологии непонятно, что собой представляет "большинство": могут ли дети участвовать в демократических процедурах, или психические больные, преступники? Могут ли "все" участвовать, допустим, не в общенациональном референдуме, а в закрытом собрании крупного акционерного общества? То есть речь уже не идет о правах "всех", а только о социальных гарантиях, а это еще не демократия - только "социал": государство благополучия (Welfare State), социальное государство. И самое главное, создается ситуация подмены и внутреннего конфликта подобной формы демократизма, когда "всеми" будут ущемлены права тех, кто выскажется против подобного демократического решения. Тем самым идеал социал-демократического равенства будет подвержен сомнению: возникнет очевидная для реального положения вещей граница "все" - "не все". То есть права у "не всех" будут, но воспользоваться ими в свою пользу, то есть, что-либо решать, они не смогут. Какой смысл в таких правах? Принцип "развитие всех и каждого" денонсируется. Поэтому требуют уступок меньшинствам на основе "всеобщности", которые перерастают в привилегии. Что, как показывает жизнь, неизбежно ведет к элитаризму и ущемлению прав большинства - тех ради кого вся социал-демократия когда-то и создавалась. Червь этого внутреннего противоречия выедает сердцевину социал-демократии, оставляя целой лишь ее оболочку.

Другая слабость социал-демократической идеи состоит в том, что если "все" и "каждый" будут иметь в наличии права участвовать во всем, влиять на все, невзирая порой на неспособность это делать объективно, то это будет уже вседозволенность, которая естественно подразумевает безответственность. Либо, что более очевидно - конкуренцию, из которой вытекает ответственность или пресловутый "общественный договор" - ограничение. Это неизбежно приводит к компромиссам с буржуазной системой мира, в чьем основании лежит идея "общественного договора". Социал-демократия, таким образом, сдает свои позиции и идеалы.

Под понятием "всеобщность" иже с ней и "общечеловечность" социал-демократия рассматривает общество как модель "открытого общества", то есть в принципе все человечество. Но реальность показывает, что человечество не обладает в достаточной мере всеобщностью. Ее условно можно проследить лишь в биологии и некоторых объективных закономерностях общественного развития. У этой всеобщности нет главного для осуществления социал-демократии - единой воли. "Открытое общество" неспособно принимать "всеобщие" решения, соответственно не обладает реальными правами, которые для него требует социал-демократия. Заметим, что ранее и поныне решения о "всеобщих правах", "правах человека" и разного рода декларации принимались и осуществлялись далеко не волей "всех" и "каждого", а неизвестно кем назначенными представителями в разного рода организациях от социал-демократических движений, до международных правительственных организаций типа ОБСЕ, ООН, ЮНЕСКО, созданных под эгидой национальных государств, их административной элиты, отчасти интеллигенции. Иными словами "всеобщность" и "общечеловечность" по большей части формальны, так как не демократичны в подлинном смысле слова. В последнее время эти светлые идеалы стали ширмой и оправданием для разного рода корыстных интересов представителей от национальных государств, элит, корпораций и т.д. Под видом всеобщей демократии, можно подавлять и большинство, заявляя, что все ради него, и что оно решает, потому что его права написаны на бумажке, и тем более с неугодными меньшинствами, даже государствами. Демократия извращается во "всекратию", - когда все правят - никто не правит. Буржуазная реакция лишь обретает еще большую силу подавления масс: на место всеобщности и универсализма религии и ее инквизиции, приходит всеобщность и универсализм гражданского общества и права к новой инквизиции. К новому смирению - толерантности, к новой категорической "любви к ближнему" - гуманизму, к всепрощению и всеобщему покаянию - нравственности на основе просвещения и науки. Еретики все те же - все, кто хочет жить суверенно. Суверенитет и невмешательство - главные враги универсализма с древнейших времен.

Всеобщая консолидация и солидарность - самое слабое место социал-демократической идеи, именно из-за "всеобщности". Здесь общество атомизировано на "каждого", который характеризуется огромной чередой признаков: на земле нет ни одного одинакового человека. Индивидуальность определяет консолидацию, солидарность не на основе общих признаков - "каждый" изначально не стремится к "всеобщности". "Каждый" - индивид, будучи по определению самих социал-демократов существом общественным, так или иначе, стремится к общим интересам, но уже как личность, не как индивидуальность той частью своей сущности, названной "коллективным бессознательным". А такими интересами в социальном плане являются профессиональные, возрастные и естественно национальные и классовые (сословные). Наибольшей солидарности общество достигало пока что на уровне национального патриотизма, нации. То есть на основе признаков "закрытого общества", суверенного, требующего при взаимоотношениях с внешним миром необходимой доли невмешательства в свои устои. Классового единства в интернациональном масштабе добиться пока что не удалось, причем нередко такие попытки обуславливались опять же национальными особенностями, исторической ситуацией и развитием тех или иных национальных государств. Всеобщность пока еще не может быть достигнута на уровне рас - а противоречия существуют и очень значительные, то же наблюдается и в религиозной сфере. Человечество слишком разобщено и раздроблено. Самые крупные солидарные демократические или классовые проекты осуществлялись на межнациональном уровне, но не при участии и одобрении "всех". И для этой солидарности требовалось либо значительное единство культурного, исторического, географического, этнического пространства, либо сила и авторитет наиболее крупных держав, их лидеров, их государственной внешней политики, их правящей верхушки. "Каждый" был до сих пор ограничен не "всеми", а нацией. Демократия всегда ограничена закрытым сообществом, как бы она не стремилась к тотальности. Даже демократические решения Евросоюза принимались внутри каждого отдельно взятого государства. Всеобщего референдума в Евросоюзе - самом прогрессивном оплоте демократии, самом развитом с точки зрения социал-демократии сообществе - не было. То есть "все" и "каждый" не решали. Демократический принцип же в реальности показывает, что "каждый" (кому исполнилось 18 лет) может участвовать в демократических процедурах только в некоторых странах и далеко не во всех, по причине занятости или их неактуальности для его интересов. При этом "каждый" ограничен не "всеми", а только лишь нацией, а в своих решениях "большинством" от нации, во всех же остальных случаях все решают противники равенства и равноправия. Таким образом, пока что возможна лишь национал-демократия - власть одного народа и выбранной им правящей партии, что наиболее показательно в Швеции - цитадели современной социал-демократии: в Швеции один из самых высоких уровней национального экстремизма, то есть борьбы против "всеобщего", в Европе. Демократия всегда ограничена закрытым сообществом. Демократия в своей внутренней сущности оппозиция тотальному и всеобщему. Демократия - это самоограничение, как внутреннее, так и внешнее. Она ограничена нацией, народом - "власть народа". Именно по причине выхода идей социал-демократии за рамки нации и класса, в которых она когда-то взращивалась, в "открытое общество", возникли все ее перечисленные внутренние противоречия.

Все данные противоречия вытекают из нынешнего состояния буржуазного мира. Его картина, созданная буржуазным либерализмом, буржуазной социал-демократией и консерватизмом трактуется ныне через изощренную ревизию капитализма - постмодернити.

Постмодернити от индустриального общества отличается лишь подходом к рассмотрению общества, институтов, экономики "от обратного", с позиций потребительского общества, а не производства. А в остальном это тот же "старый добрый" капитализм.

Однако постмодернити требует "конца истории" - остановки развития крупных социальных институтов индустриальной эпохи - государства и нации. Со времен классического либерализма требования практически не поменялись, но методы усовершенствовались. Делается это при помощи так называемой "системы всеобщих принципов": права человека, глобализация, космополитизация и т.д. Однако при этом постмодернити настаивает еще на "развитии всех и каждого", а в действительности развития "сотен тысяч маленьких групп" (Э. Фромм) - всевозможных меньшинств: от экономических корпораций до диаспор, сексуальных меньшинств, вплоть до индивидуума. Этот универсальный камуфляж от социал-демократии позволяет тихой сапой решать корпоративные проблемы и одновременно бросать кость социал-демократам. Налицо крайний индивидуализм в сочетании с крайним универсализмом. Что с логической необходимостью является категорическим противоречием, либо лицемерием. Если следовать "всеобщим принципам", то развитие должны прекратить все. "Конец истории" для "всех", а не только для политической системы государства и нации. Другие "сотни тысяч маленьких групп" также не должны эмансипироваться. Сказки о том, что такие-то и такие-то институты эффективнее старых (известно положение космополитов о том, что самые эффективные на сегодня компании опережают развитые государства), лживы. Их эффективность возможна лишь за счет подавления и эксплуатации старых институтов, за счет спекулятивных лоббистских преимуществ. Ведь это же явное лукавство - в требовании отказа от преимуществ государства и нации под предлогом их "количества" и мифа об их неэффективности. На самом деле многие группы влияния (меньшинства) всегда имели преимущества социального, регионального, национального, административного порядка. Причем нередко при поддержке этого самого института государства и воли нации. Но они от своих преимуществ отказываться не хотят под предлогом их эффективности - для себя однако, не для "всех". "Всеобщие принципы" же по понятию не должны давать преимуществ. Они призваны сделать всех равными, в том числе государства и нации с остальными социальными и экономическими агентами, не только формально, но и на практике.

И тут стоит остановиться на важном аспекте "системы всеобщих принципов" как таковой, чтобы понять мотивацию ее использования в качестве политического метода.

Система всеобщих принципов в своих декларациях, базирующихся в основном на тезисах либеральной и социал-демократической идеологий, акцентирует внимание на защите прав меньшинств. Тем самым она отходит от своей "всеобщей" сущности и цели, сдает позиции. Вполне понятна мотивация защиты меньшинств - таким способом пытаются уравновесить эту систему, ограничить демократию, которая решает "всё" большинством, а соответственно ограничивает "развитие всех и каждого", на чем настаивает социал-демократия, и либеральную свободу развития - индивидуализм. Но при этом не делается четкого определения, что такое меньшинства, и не ясна категория большинства: даются лишь признаки меньшинств - этнические, сексуальные, субкультурные и т.д. Тем самым делаются значимыми те различия, которые считаются предрассудками для системы всеобщих принципов, и это противоречит их отрицанию всеобщими принципами: "Мы не признаем различия по полу, нации и т.д." - настаивают социал-демократы. И тут же требования считаться с меньшинствами именно по этим различиям от других! Прямо парадокс - "парадокс лжеца". Система всеобщих принципов почему-то очень избирательно выделяет меньшинства агрессивные, не считающиеся с интересами большинства, так как подразумевается, что это права "всех": что тоже противоречит "всеобщности". Получается полная неясность с точки зрения групп, хотя "прозрачность" отношений является одним из ключевых принципов демократии. С точки зрения институциональной ситуация с системой всеобщих принципов вообще приходит к абсурду. Система всеобщих принципов требует сокращения суверенитета института государства и нации. Мало того, в этом случае наднациональные группы (МПО, ТНК) и меньшинства внутринациональные (диаспоры, корпорации, конфессии) требуют "равенства" своего суверенитета и прав наравне с государством и нацией. И тем самым они хотят обрести функции государства и нации, взять на себя ответственность этих институтов. А это в том числе и функции суда и принуждения. То есть они хотят стать суверенными государствами и нациями, управлять соответственно крупными региональными и социальными структурами. Это делает мир не всеобщим, раздробленным до абсолюта. От нынешних же государств и наций, повторимся, требуют в свою очередь - не развиваться, настаивают на "конце истории" для них.

Таким вот способом создается казуистический перевертыш - либеральный тоталитаризм. Если старый либерализм был за невмешательство государства и элит в дела общества, то новый - неолиберализм, напротив, за невмешательство общества в дела элит и государства. Более того, он борется уже за "право на вмешательство".
То же подтверждается и самим дискурсом либеральной и социал-демократии "всеобщие принципы" - total, тотальные: "все" и "каждый" имеет право. И, соответственно, подобная концепция демократии во властном выражении становится тоталитарной: объявляет ряд идеологических установок - чаще всего в защиту "не таких как все" - запрещенными полностью, тотально табуированными, особенно в отношении крайности - тоталитаризма. Вот тут как говорится, крайности сходятся.

"Всеобщность" исходит "из человека" и отрицает ту часть его природы, которая есть "не универсальное". При этом утверждается развитие индивидуальности. Но куда же она развивается, эта индивидуальность? Где координаты и пространство в "универсуме"? То есть "гармония" и "хаос", объединенные "всеобщностью", расчленяют, отделяют человека от одной из частей его природы. Делают его личность расколотой, ведут к неустранимым противоречиям, к саморазрушению. "Не универсальное" же не просто индивидуальное, а также и довольно крупные социальные образования, стремящиеся к внутренней общности - государство и нация. Это естественные способы универсального. Стремление к середине, к самоограничению, к "органическому" человеку. Органичность состоит не из крайностей, а из цельностей натуры. К сожалению, нынешний универсализм развивается в сторону противоположную цельности.

Подытоживая, наведем ясность в "системе всеобщих принципов". Всеобщие принципы требуют равных возможностей для всех, независимо от региона, нации и социального положения. Соответственно они должны обеспечиваться повсюду без учета чьих-либо преимуществ. Если этого не происходит повсеместно, а только в отдельных регионах (на Севере), то это давление и насилие одних над другими.

Надо понять главную ложь буржуазного либерализма, иже с ним и социал-демократию, утверждающих "всеобщие принципы": всеобщие принципы не могут быть частными, то есть групповыми, для меньшинств и корпораций, диаспор и т.д., но только для всех и для индивидуума. Они могут быть только такими какими их утверждают - "всеобщими" и никакими другими. Никаких отступлений и интерпретаций.

Или общество - это все и каждый. Или же если мы в нем выделяем группы, то чем те группы, которые определились ранее, хуже этих вновь выделенных?

Из всего вышеизложенного, возвращаясь к социал-демократии, можно сделать следующие выводы. Порочность социал-демократии заложена в прямом соотношении единицы "каждого" и "всех", то есть 6 млрд., которое не учитывает частный интерес разного рода социальных групп и образований, сложившихся в рамках этого пространного отношения. Истоки этой порочности обнаруживаются в изначальном универсализме социал-демократической борьбы, в признании лишь классовой ее основы - экономического неравенства, экономического частного интереса. Из этого универсализма было упущено то, что частный интерес не только экономический, но и территориальный, профессиональный, личностный и т.д. Отрицается разнообразие мира в целом и в каждом, его частичность. Подобный нигилизм частного, по причине рассмотрения его с одной лишь буржуазной стороны приводит к тому, что и "каждый" не получает равноправия и "все" 6 млрд. людей не имеют социал-демократического пакета. "Всеобщность" получается слишком условной, соглашением о намерениях, а нее реальными возможностями. Итог этого самый неутешительный: социал-демократия сегодня - это фикция. Чем-то схожая с учением евангелистов о Царстве Божием на Земле. То есть социал-демократическая модель не сможет стать реальной самостоятельной законченной формой организации общества, социалистическим строем - только придатком, обслуживающим интересы буржуазии.

На уровне профсоюзов, чисто классовой борьбы социал-демократию еще можно понять, но в геополитике она решений не имеет, если не опирается на интересы региональные, иначе - национальные. Ведь международная буржуазия ныне опирается через глобализацию именно на геополитику - империализм и на тот же универсализм просвещения: ей уже тесно в рамках национальных государств, поэтому она отрицает нацию и государство, через идеи экономической глобализации и космополитизации. В то время как международный капитал в своей идее господства не ограничен и технически совершенствуется, ему тоже стала нужна "всеобщность" - разобщенность на каждого, сам же он будет корпорацией, олигархией, классом господ с неотъемлемой дихотомией на эксплуататоров и эксплуатируемых. Универсализация масс выгодна капитализму и реакции, а подобное стремление социал-демократии только на руку буржуазии. Она подыгрывает мировому капиталу, уверяя людей отказаться от своих традиционных индивидуальностей, обещая "всеобщность" и равноправие, ничем их реально не обеспечивая. И мировой капитал декларирует эту "всеобщность", ведь она ему поможет справиться с нациями. Он попользовался когда-то нацией в своих целях, чтобы усилиться за счет национального государства, теперь оно ему больше не нужно. Ему нужны бесправные безликие трудовые орды, не способные ни на какую солидарность.

Идея социал-демократии о "всеобщности", "всекратии", "всеправии" - вседозволенности всех - такая же порочная и крайняя, как вседозволенность "избранных". Всеми легко прикрываться - отвечать не надо. Равенство возможно, но оно всегда ограничено, как и демократия в своем максимуме - "большинством" определенного закрытого общества, нации. К этому реально можно стремиться. Нынешняя смешанная модель либерально-экономического социал-дарвинизма также неприемлема - своим индивидуалистическим эгоизмом успеха "немногих" она разрушает крупные сообщества, порабощает институт государства. Следовательно, надо исходить из принципа постепенного укрупнения интересов равноправия в соответствии с укрупнением социальных групп. Крупные сообщества - их интересы и есть "общие", а не "всех" и "каждого". Одинаковость структуры недостижима, а социал-демократический идеал рассчитан именно на тотально однородное общество. Но однородное в своей сущности и есть однородное - семья, клан, этнос, нация; банда, элита, коллектив, учреждение, корпорация, гражданство: однородное, но в то же время и разнородное. То есть обязательно нечто среднее между "каждым" и "всеми". "Золотую середину" предстоит найти. Социал-демократия пока что не обеспечила всеобщее равноправие и всеобщие возможности роста. Ее достижения - социальные гарантии в кризисных случаях жизнедеятельности личности и социальных групп, т.е. социал-демократия своей борьбой дала современному обществу такой общественный институт как "социальное государство" или "государство благосостояния". Но сделано это было на базе национальной экономики, от которой эти гарантии целиком зависят. А экономика эта в свою очередь зависит от очень многих факторов внешнего порядка - среды, геополитики, мировой экономики, войн, миграций и т.д.

[nitrogenium]

Благодарю вас, Jung, за интересную статью.

В то время как международный капитал в своей идее господства не ограничен и технически совершенствуется, ему тоже стала нужна "всеобщность" - разобщенность на каждого, сам же он будет корпорацией, олигархией, классом господ с неотъемлемой дихотомией на эксплуататоров и эксплуатируемых. Универсализация масс выгодна капитализму и реакции, а подобное стремление социал-демократии только на руку буржуазии. Она подыгрывает мировому капиталу, уверяя людей отказаться от своих традиционных индивидуальностей, обещая "всеобщность" и равноправие, ничем их реально не обеспечивая. И мировой капитал декларирует эту "всеобщность", ведь она ему поможет справиться с нациями. Он попользовался когда-то нацией в своих целях, чтобы усилиться за счет национального государства, теперь оно ему больше не нужно. Ему нужны бесправные безликие трудовые орды, не способные ни на какую солидарность.

По-м. очень важный момент, капитал ныне борется против наций.